В неоцене Антарктида продолжает оставаться местом, где живые существа должны с большим трудом заслужить себе право на жизнь. Хотя материк в течение последних 25 миллионов лет немного сдвинулся из полярного положения, а климат на Земле в целом стал более тёплым, значительная часть Антарктиды всё равно лежит в области господства полярной ночи и снежной зимы. Летом в Антарктиде довольно тепло и царит полярный день. Хотя солнце не поднимается высоко над горизонтом и больше светит, чем греет, летом жизнь в горах и на равнинах этого изолированного материка всё равно кипит.
Многих обитателей этого материка кормит море. На побережье гнездятся огромные колонии чаек-пингвинов и их родственников кавескаров, а многие пернатые обитатели внутренних районов материка регулярно наведываются на побережье в поисках корма. И часто, особенно после шторма, им удаётся найти много съедобного: ракообразных, моллюсков, мёртвую рыбу. Но иногда их ждёт ещё большая удача.
Словно огромная глыба камня, на антарктическом берегу в лучах полуденного солнца лежит туша животного. Соколиные касcики и антарктические каранчо, местные хищные птицы, уже обнаружили этот дар океана и собрались на пиршество. Соколиные кассики – это своеобразные плотоядные певчие птицы, эволюционировавшие в Антарктиде в условиях слабой конкуренции с другими пернатыми хищниками. Когда они собираются на туше мёртвого животного, их легко заметить издалека: оперение этих птиц чёрного цвета, а у самцов имеются участки жёлтого оперения – на спине и вокруг глаз. Самки с буро-коричневыми крыльями выглядят значительно скромнее. Крючковатые клювы этих птиц хорошо подходят для умерщвления мелких животных и раздирания кожи крупных рыб. Но животное, на туше которого они расселись – это не рыба. Его шкура слишком толстая для их клювов, поэтому они кормятся рядом с теми птицами, которые лучше умеют расправляться с пищей такого рода. На вершине туши стоит длинноногая птица со светло-серым оперением, белыми крыльями и чёрной «шапочкой» на голове – антарктический каранчо. Выделяясь на фоне тёмного оперения перепархивающих вокруг соколиных кассиков, эта птица выглядит хозяином положения. Каранчо не испытывает затруднений во время кормления: он легко раздирает шкуру мёртвого морского великана. Длинный клюв птицы работает, словно нож, распарывая шкуру морского чудовища и под ней обнажается слой белого подкожного жира. Пищи хватает всем, поэтому антарктический каранчо не отгоняет от себя соколиных кассиков, ведущих себя бесстрашно и даже назойливо. Они ухитряются выклёвывать жир и мясо, не боясь огромного каранчо, превосходящего их размерами.
Кассики также кормятся там, где на шкуре великана зияет рана – на одном боку животного кожа содрана обширным лоскутом и видно, что из тела животного вырван внушительный кусок мяса. Внутренности вывалились наружу – из раны торчат огромные петли кишечника. Это животное явно погибло от нападения какого-то морского хищника. Возможно, однако, что хищник попировал на уже умершем животном.
Постепенно на туше собираются другие каранчо и пиршество становится более шумным. Соколиные кассики чувствуют себя в безопасности лишь благодаря своему количеству, поэтому продолжают кормиться, с жадностью выдёргивая из туши кусочки мяса и жира. Каранчо начинают выяснять отношения, издавая громкие трескучие крики. Порядок кормления организуется далеко не сразу, поэтому между птицами постоянно вспыхивают потасовки, во время которых соперники кричат друг на друга, поднимая хохолки, и даже дерутся лапами, взлетая в воздух и пытаясь стукнуть соперника тупыми когтями по голове.
У мёртвого зверя, которого поедают пернатые падальщики, огромные рёбра и толстая кожа. Его тело достигает шестиметровой длины и примерно половину от него составляет мощный хвост, на конце которого расположен крупный треугольный хвостовой плавник, похожий на китовый. Это, однако, не кит: его морда небольшая, рот сдвинут вниз и окружён подвижными мягкими губами, а между головой и туловищем заметна плохо выраженная шея. Передние конечности этого зверя также не очень похожи на плавники китов – на них сохраняются небольшие тупые когти. Это животное – фолклендский паральгоцетус, представитель отряда альгоцетов, появившегося в Южной Америке. Испокон веков эти гиганты жили в водах, омывающих Фолклендские острова, во многих сотнях километров от Антарктиды. Но эта туша не принесена течениями с далёких Фолклендских островов – животное не знало иной родины, оно родилось и всегда жило здесь.
В море, на некотором отдалении от берега, разрастаются целые леса бурых и зелёных водорослей огромного размера. Полярное лето – это время, когда солнечного света просто в избытке, и это способствует росту водорослей. Они очень быстро возобновляются и представляют собой поистине неисчерпаемый пищевой ресурс для множества морских животных.
Словевища водорослей расстилаются по поверхности воды тяжёлым зеленовато-бурым ковром, который легко сдерживает ярость штормов. Поверхность водорослевого ковра шевелится: в подводных лесах кормятся сородичи погибшего зверя – от гигантов длиной около восьми метров до трёхметровых новорожденных детёнышей, которые пока не знали иной пищи, кроме молока. Паральгоцетусов у берегов Антарктиды великое множество – они добились успеха здесь, обжив этот новый мир, восстановившийся и процветающий после сурового оледенения на рубеже голоцена и неоцена. Но когда-то предки этих животных с большим трудом смогли адаптироваться к местным условиям и выжить. История их переселения – это история завоевания Антарктиды млекопитающими.

Несколько тысяч лет назад.

В масштабах истории жизни на Земле несколько тысячелетий – это краткий миг. Единственным отрезком времени, когда в течение тысяч лет биосферу Земли сотрясали события, которые не происходили и не могли произойти на протяжении предыдущих миллионов лет, была эпоха человека. До появления этого разумного вида время тянулось неспешно, и лишь события космических масштабов и космического же происхождения могли поменять естественный ход событий. Но такое случалось редко, а краткие периоды кризисов сменялись миллионами лет плавного и постепенного развития. Так было до человека, так стало после него. Биосфера постепенно залечила раны, нанесённые деятельностью человека: природные зоны вернулись в прежние границы, определяющиеся исключительно особенностями климата, а утраченные виды животных и растений в процессе эволюции были замещены новыми. Равновесие в природе восстановилось, и время для жизни снова потекло плавно и неторопливо.
Морские мелководья вблизи Фолклендских островов богаты жизнью. Это связано с тем, что на морском дне произрастают огромные бурые и зелёные водоросли, образующие подобие лесов на глубинах от 5 до 20 метров. Ризоиды этих растений цепляются за камни на дне, а газовые пузыри поднимают в толщу воды слоевища, напоминающие деревья и гигантскую траву, растущие на суше. Поверхность лентовидных слоевищ некоторых видов напоминают стёганое одеяло: газовые пузырьки равномерно распределены в его толще по длине и ширине. У других видов слоевище напоминает дерево, а в основании каждой «ветви» находится крупный газовый пузырь, поддерживающий её на плаву.
Водорослевые леса служат домом для множества морских обитателей. Крабы лазают среди гущи «ветвей», спугивая рыб, соперничающих друг с другом по изощрённости маскировки. Мелкие ракообразные, бокоплавы и равноногие раки, напоминают насекомых, копошащихся среди зелени. Одни из них поедают сами водоросли, а другие охотятся на мелких животных, прячущихся среди водорослей. Стаи рыб плавают среди водорослей, словно птицы летают в лесу среди деревьев. А по окраинам подводных лесов держатся медузы; к шлейфам их щупальцев прилипают мелкие морские обитатели, слишком далеко отплывшие от спасительной тени водорослевых лесов.
Водоросли образуют продуктивную экосистему и подводные леса позволяют прокормиться большому количеству животных. Помимо рыб и других подводных жителей, в водорослевых лесах встречаются даже птицы.
Берега Фолклендских островов оглашают криками многочисленные птицы. Чайки и крачки кружатся над водой, выхватывая из неё мелкую рыбу. А на берегах расположились шумные колонии других птиц – фолклендских кавескаров. Эти птицы, происходящие от чаек эпохи человека, фактически, замещают пингвинов, исчезнувших в эпоху экологического кризиса и «планктонной катастрофы». Даже окраска у них сходная, чёрно-белая – это результат конвергенции. На чёрном фоне головы птиц этого вида отчётливо заметны тонкие белые кольца вокруг глаз. Брачный сезон недавно завершился, поэтому у самцов фолклендского кавескара ещё сохраняются остатки брачного наряда – высокий хохолок из тонких перьев над клювом. Эти перья отблёскивают фиолетовым и изящно покачиваются на ветру, пока не намокли в воде.
Кавескары всех видов гнездятся большими колониями и устраивают гнёзда в норах, где подрастающее поколение надёжно защищено от непогоды и большинства опасностей. Множество нор кавескаров выкопано на берегу среди травы, а от них к морю тянутся дорожки, протоптанные многими поколениями этих птиц. Утром из нор одна за другой показываются птицы, которые сразу спешат к морю за едой: птенцы уже вылупились и имеют хороший аппетит. Поэтому взрослые птицы по очереди ходят на рыбную ловлю, отдыхая лишь ночью.
Трава Фолклендских островов не напоминает высокую траву, которая росла в эпоху человека, образуя отдельные кочки (такой тип растительности называется туссок). Неоценовые травы островов образуют низкорослую, но сплошную дернину. Природные условия достаточно сильно изменились: в неоцене на островах есть травоядные млекопитающие, которые не дают местным растениям свободно разрастаться.
Среди травы шагает кавескар, подняв тело вертикально, как пингвин. Он движется по дорожке, едва заметной среди травы. За ним следуют ещё три взрослых кавескара. Все они – особи из разных семейных пар, выбравших для жизни необычное место. Их дорога заканчивается в море, а начинается у входа в нору, довольно широкую для кавескара. Неподалёку есть ещё одна похожая нора, а на некотором расстоянии от них располагается третья. В широких коридорах этих нор имеются боковые входы – как раз по размерам тела кавескара. И там, в боковых тоннелях, сидят взрослые кавескары, обогревающие птенцов.
Хозяева нор – крупные звери, которые, однако, не причиняют вреда кавескарам, потому что питаются травой. Они пасутся неподалёку, провожая безразличными взглядами кавескаров, направляющихся к морю. Эти существа, фолклендские ксенолагусы, превосходят размерами и весом взрослого кавескара и напоминают огромных коротконогих кроликов. Это неудивительно, поскольку их предками как раз были кролики, попавшие на острова в эпоху человека. В новых условиях они сильно изменились, а их присутствие на островах изменило облик местной растительности. Фолклендский ксенолагус – это существо с крупной головой и короткими ушами, постоянно занятое поеданием травы. Звери пасутся на траве, как овцы, подстригая её резцами и формируя характерную сплошную дернину. Мощные резцы помогают им также скусывать веточки кустарников. Они передвигаются по земле на мягких лапах, не вытаптывая её, как копытные млекопитающие эпохи человека. Возможно, это обстоятельство позволяет травам Фолклендских островов обильно разрастаться, несмотря на относительно прохладное лето и холодную зиму.
Ксенолагусы не имеют никаких общих пищевых интересов с кавескарами, поэтому относятся к этим птицам нейтрально, воспринимая их просто как часть окружающего мира. Единственной «точкой соприкосновения» является жилище – широкие и глубокие норы ксенолагусов неотвратимо манят кавескаров, и у ксенолагусов, поселившихся достаточно близко к морю, вскоре появляются чёрно-белые пернатые соседи. Молодые и неопытные ксенолагусы часто конфликтуют с назойливыми и шумными кавескарами, но взрослые звери, которые уже свели знакомство с этими птицами, не обращают на них внимания даже после рождения детёнышей – кавескары не нападают на них, и лишь иногда птенец кавескара может выбраться из своей норы и скатиться в гнездовую камеру ксенолагусов. Поэтому в целом отношения этих двух видов нейтральные.
Утром к морю спешат не только кавескары. На спусках к воде к этим птицам присоединяются другие обитатели Фолклендских островов – крупные гусеобразные птицы с белоснежным оперением, антарктические морские лебеди. На первый взгляд они очень напоминают лебедей, известных в эпоху человека, но происходят от уток. Их голос остался почти таким же, как у их предков – это дребезжащее кряканье и шипение, если птица рассержена. Кроме того, у них на клюве развита солевая железа, которая продолжается под роговой оболочкой клюва в виде двух валиков-«бровей» над глазами. И сами глаза у самцов окружены кольцами чёрных перьев.
В отличие от кавескаров, морские лебеди не утратили способности летать, но они слишком крупные и с трудом поднимаются в воздух. «Дороги» к воде, протоптанные многими поколениями кавескаров, удобны для спуска к морю, поэтому морские лебеди охотно пользуются ими. Большой вес тела позволяет им не слишком церемониться с замешкавшимися кавескарами – птицы просто расталкивают их в стороны и щиплют клювом. Обычно кавескары отвечают на такое притеснение громкими возмущёнными криками, но некоторые сами переходят в атаку, стараясь выдернуть клок перьев из бока или спины морского лебедя. Некоторые морские лебеди, однако, стараются избегать давки и драк, просто взлетая с берега и пролетая в море, к местам кормления, над головами своих сварливых соседей. Когда птицам удаётся, наконец, добраться до моря, вражда между ними утихает моментально: здесь им просто нечего делить.
Кавескары – искусные рыболовы. Когда они входят в воду, их грузность и неуклюжесть исчезают, словно по волшебству. Ныряя в набегающую волну, кавескары превращаются в ловких пловцов. Взмахивая крыльями-ластами, они плывут, словно пингвины, вытянув вперёд головы с остроконечными клювами.
Морские лебеди, напротив, плохие ныряльщики. Но они легко и свободно скользят по волнам, загребая перепончатыми лапами. Несмотря на большой размер самих птиц, их тело легче воды из-за многочисленных воздушных мешков. Это не позволяет им нырять, но морским лебедям не нужна рыба или какие-то морские обитатели: они питаются водорослями. В местах с сезонным климатом эти птицы – перелётные. Птицы, обитающие южнее, в Антарктиде, улетают на зимовку на крайний юг Африки и Южной Америки, чтобы избежать полярной ночи и бескормицы, когда водоросли перестают расти. Но здесь, на Фолклендских островах, они образовали постоянную оседлую популяцию, у которой всегда есть пища.
И кавескары, и морские лебеди спешат в море, туда, где поверхность воды кажется вязкой, словно кисель. Волны с открытого моря смиряют здесь свою ярость – по поверхности воды раскинулись тяжёлые пряди бурых водорослей. Кавескары вдыхают воздух и ныряют – их интересуют рыбы, которые водятся в прибрежных водах и в открытом океане. А морские лебеди просто погружают головы под воду и вытягивают на поверхность водоросли. Птицы глотают их вместе с многочисленными морскими животными, поселившимися на водорослях и не успевшими спастись бегством. Водоросли растут быстро, поэтому у морских лебедей всегда есть неисчерпаемый источник корма. Даже зимой, когда рост водорослей становится менее интенсивным, их запасов хватает на всех, кто их ест.
Морские лебеди мирно кормятся, когда пряди водорослей вокруг них неожиданно начинают шевелиться. Возле одной из птиц на поверхности воды показывается небольшой бугор, покрытый грубой морщинистой кожей. На его поверхности открываются два отверстия, а из них со свистом вырывается двойной фонтан тёплого воздуха. На воздухе влага, содержащаяся в нём, тут же конденсируется в виде клубов пара.
Неожиданное появление неведомого морского обитателя не вспугнуло морских лебедей – птицы лишь недовольно отплыли в сторону, громко крякая. По опыту они знают, что это существо – их огромный, но мирный сосед, который может лишь помешать им кормиться, но никогда не нападет на них.
После фонтана на поверхности воды появляется широкая спина огромного существа, похожая на китовую. Но у животного нет обтекаемых форм и стремительности движений кита – оно движется неторопливо и даже лениво. Спина покрыта толстой морщинистой кожей, а на её поверхности нарастает тонкая буроватая плёнка водорослей. На поверхности воды появляются новые фонтаны, а следом и спины огромных морских обитателей. Некоторые из них, вдохнув, снова ныряют, показав на поверхности воды хвост с треугольным плавником, поставленным горизонтально. Это крупнейшие обитатели островов – фолклендские паральгоцетусы. Представители нового отряда млекопитающих, они заменили медлительных растительноядных сирен, которые не пережили эпоху господства человека. Последние сирены вымерли в период глобального экологического кризиса и их экологическая ниша оставалась вакантной, но в Южной Америке некоторые потомки местных грызунов нутрий стали постепенно адаптироваться к жизни в воде, пока среди них не появились постоянноводные формы, первые представители отряда альгоцетов.
Морские водоросли – это ключевое звено в экосистеме морских мелководий Фолклендских островов. От их стабильного роста зависит существование сотен видов различных животных – от моллюсков и ракообразных до огромных паральгоцетов. Скопления водорослей – это аналог лесов, только растущий на дне океана. А паральгоцетусы в таком случае представляют собой подобие слонов и других крупных зверей. Эти звери бродят по дну, переступая ластами, снабжёнными притупленными утолщёнными когтями, похожими на копытца на ногах носорогов или слонов. Выталкивающая сила воды снимает с костей и мускулов ластов нагрузку в виде нескольких тонн веса туловища, поэтому паральгоцеты движутся по подводному лесу удивительно легко. Если надо всплыть за воздухом, альгоцетус делает несколько сильных взмахов хвостом, поднимая со дна тучи ила, и быстро достигает поверхности. Толстый слой жира служит прекрасным поплавком, поэтому животное легко всплывает. Сделав несколько выдохов и вдохов, зверь снова ныряет и продолжает кормиться.
Голова фолклендского паральгоцетуса довольно высокая, а ноздри сдвинуты в её верхнюю переднюю часть, как у всех представителей альгоцетов. Рот животного с подвижными мягкими губами находится в нижней части головы, поэтому паральгоцетус может щипать водоросли, не нагибая голову специально. В передней части головы находится толстая жировая подушка, которая служит тараном во время внутривидовых конфликтов.
Паральгоцеты держатся небольшими семейными группами, членов которых связывает родство в нескольких поколениях, чаще всего по женской линии. Самцы в таких группах часто бывают пришлыми и не родственными ни самкам (кроме собственного потомства), ни друг другу. В водорослевом лесу как раз пасётся такая группа. Её возглавляет крупный взрослый самец Кронос, а двое других самцов, Геркулес и Посейдон, находятся у него в подчинении, хотя конфликтов между ними обычно не возникает. Самая большая самка группы – крупная Донна, уже пережившая свои лучшие годы и медленно угасающая. Другие самки группы – крупная и сильная Матрона, её младшая сестра Эпона и молодая Фетида, прибившаяся к группе несколько лет назад. У Матроны есть детёныш – маленькая самка Эос.
Отношения в группе почти всегда мирные. Лишь когда какая-то из самок оказывается готовой к спариванию, между самцами начинается конкуренция за право спаривания. Обычно ссорятся друг с другом Геркулес и Посейдон, но ни один из них не оспаривает приоритет Кроноса, который почти на десять лет старше любого из них. Сильными ударами головы в бока соперникам Кронос всегда давал понять, кто является главным в группе. На протяжении двадцати лет детёныши, рождавшиеся у Матроны и Эпоны, были его детьми. Но власть Кроноса не абсолютна – время идёт, а молодые самцы набираются силы и опыта. Самка Эпона снова беременна, и через два месяца должен родиться её детёныш, но его отцом является уже не Кронос, а Геркулес. Кронос тоже спаривался с Эпоной, но в этот раз ему не улыбнулась удача. Когда детёныш родится, ему не будет угрожать опасность – взрослые самцы паральгоцетусов относятся к молодняку терпимо вне зависимости от отцовства, в отличие, например, от львов эпохи человека, которые непременно убивали чужих детёнышей.
Фетида прибилась к группе около года назад. Она уже достигла самостоятельности и какое-то время вела одиночную жизнь, покинув родительскую группу. Она ещё ни разу не приносила потомства, но уже скоро достигнет половозрелости – возможно, на следующую весну. Она не отталкивает от себя самцов, проявляющих к ней интерес, но, если они начинают настойчиво преследовать её, скрывается в зарослях.
Эос – самая младшая самка в группе, родившаяся в прошлом году. Её длина пока не сравнима с размерами взрослых особей – всего лишь около четырёх метров. Она избегает общества самцов и предпочитает держаться ближе к Матроне, своей матери, хотя уже не кормится молоком и полностью перешла на пищу взрослых особей. Её задача – изучать мир, узнавать друзей и врагов, а также хорошо питаться, чтобы успешно переживать зиму.
Матрона кормится водорослями у самой поверхности воды, «встав» на хвост в зарослях бурых водорослей. Её голова наполовину высовывается над водой, а ноздри в верхней части головы ритмично открываются и закрываются, когда животное дышит. Матрона подгребает ластами слоевища водорослей и заталкивает их в рот, где похожие на тёрку бугорчатые коренные зубы размалывают их в однородную кашицу вместе с мелкими животными, не успевшими спастись бегством.
Морские лебеди плавают вокруг головы Матроны, отщипывая куски водорослей, которые она поедает. Гигантское животное не обращает на них внимания, но, когда на поверхности воды появляется плавник Матроны, сгребающий водоросли, птицы отплывают.
Матрона кормится неторопливо, но поглощает пищу в огромных количествах: после её кормления в пологе водорослевого «леса» образуется огромная прореха и солнечный свет достигает нижних ярусов зарослей, давая возможность расти мелким водорослям, которыми, в свою очередь, кормятся улитки, ракообразные и морские ежи.
Когда Матрона объела водоросли на расстоянии вытянутого ласта вокруг себя, она сделала одно мощное движение хвостом. Широкий хвостовой плавник зверя поднял со дна вихрь ила, песка и мелких животных, захваченных движением воды. Матрона сделала «прыжок» к поверхности воды и нырнула, выгнув спину и взмахнув хвостом. Следом за ней, работая хвостом, устремилась Эос. Она пока не превратилась в независимого подростка и близость матери успокаивает её.
Когда Матрона вновь устроилась среди водорослей и продолжила кормиться, Эос решила отплыть в сторону от неё и оглядеться. Она вдохнула свежего воздуха на поверхности и снова нырнула.
Она уже знает не только членов своей группы, но и некоторых животных, которые плавают в море рядом с ней. И ещё она очень любит играть и знает, что некоторым животным можно безнаказанно устроить скверные шутки. Из глубины она видит, как на поверхности плавают морские лебеди. Эти птицы не умеют нырять и вряд ли обращают внимание на то, что делается под водой. Эос научилась пугать их: ей нравится наблюдать, как они разлетаются в стороны.
Эос заняла удобную позицию среди водорослей. Ничего не мешает её стремительному подъёму, и она прекрасно видит животы птиц и их ритмично движущиеся лапы. Не упуская их из виду, Эос начала быстро работать хвостом. Прижав ласты к бокам и держа голову прямо, она разогналась, выскочила из воды почти на всю свою длину и шлёпнулась на ковёр водорослей, подняв тучу брызг. Одним глазом она увидела то, что хотела: множество морских лебедей, объятых паникой, бежало от неё, хлопая крыльями и шлёпая лапами по водорослям, стараясь как можно быстрее взлететь. Она едва слышит их отчаянные крики: альгоцеты плохо воспринимают звуки, разносящиеся по воздуху, хотя хорошо слышат подводные звуки.
Панику морских лебедей заметили другие обитатели прибрежных вод Фолклендских островов. Существа, похожие на выдр, с перепончатыми лапами и короткими усатыми мордами, отдыхали, нежась на ковре водорослей, колышущемся на поверхности воды, когда раздался громкий плеск Эос и началась паника среди морских лебедей. Несколько птиц пробежали рядом с ними, отчаянно хлопая крыльями, а одна из птиц даже наткнулась на группу отдыхающих зверей, заставив их нырнуть.
Под водой эти звери ещё больше похожи на выдр – видно, что их мех покрыт водоотталкивающей смазкой, из-за чего они кажутся серебристыми. Но одно из этих животных заметило краба, прячущегося среди водорослей, одним движением подхватило его и всплыло на поверхность. Когда зверь начал поедать свою добычу, стало совершенно очевидно, что его родство с выдрами эпохи человека очень отдалённое. В челюстях зверя сидят две пары острых самозатачивающихся резцов: это водный грызун айяпух из числа неоихтиомисов, южноамериканской группы выдроподобных обитателей водоёмов. Айяпухи распространены по морским побережьям южной оконечности Южной Америки, а крупная популяция этих грызунов обитает на Фолклендских островах. Гигантский вегетарианец паральгоцетус с практически голой кожей и пушистый плотоядный айяпух – это представители достаточно близкородственных групп животных.
Айяпухи, которых вспугнула своими проделками Эос – это семейная группа, включающая пару взрослых особей и их детёнышей последнего и предпоследнего выводков. Они не боятся паральгоцетусов и часто кормятся рядом с ними. Единственная опасность, которую представляют для них паральгоцетусы – возможность случайно задавить айяпуха своим огромным телом во время движения вблизи скал или друг возле друга. Но такие происшествия крайне редки – айяпух умеет очень быстро плавать и легко обгонит медлительного паральгоцетуса.
Айяпухи охотно кормятся рядом с этими великанами. Когда Кронос и Матрона медленно движутся среди водорослей, переступая ластами, словно ногами, айяпухи следуют в толще воды над их головами или вблизи боков. Гиганты раздвигают водоросли головами и подминают их слоевища телами, время от времени откусывая их части и меланхолично заглатывая. В это время их движения вспугивают множество рыб и крабов, обитающих среди водорослей. Айяпухи замечают морских обитателей, пытающихся спастись бегством, и легко находят среди них подходящую добычу.
Небольшой осьминог, затаившийся среди водорослей, до последнего момента сохранял неподвижность, полагаясь на маскировочную окраску и выросты на голове и теле, усиливающие его сходство с водорослями. Лишь когда губы Кроноса коснулись кончика его щупальца, моллюск потерял самообладание. Он побелел, выбросил струю чернил в сторону огромного млекопитающего и бросился в сторону. Но его движение уже было замечено и последним, что он увидел в жизни, была раскрытая пасть айяпуха с четырьмя острыми резцами.
Айяпух-самец отреагировал чётко и быстро – заметив движение осьминога, он кинулся вслед за ним, не обращая внимания на выпущенные им чернила. Зубы вонзились в хрящевую головную капсулу моллюска и щупальца сразу безвольно повисли, словно водоросли. Держа осьминога во рту, айяпух начал подниматься на поверхность. Выбравшись на водоросли, он отдышался, огляделся и лёг на водорослевый ковёр, положив добычу себе на живот, словно калан в эпоху человека. Взяв лапами кончик одного щупальца, айяпух начал поедать его, откусывая по кусочку. Резцы зверя работают, словно ножи, рассекая вязкую плоть осьминога. Но, пока рядом есть детёныши, добыча такого размера вряд ли будет принадлежать только ему одному. И действительно, самец айяпуха не успел съесть даже одно щупальце, когда рядом с ним показались два детёныша из последнего и предпоследнего выводков. Младший детёныш пользуется привилегиями, которые даёт ему возраст: он вцепляется в одно из щупальцев осьминога и просто начинает поедать его. Его старший брат поступил ещё проще: он отгрыз другое щупальце, надеясь расправиться с ним в одиночку. Но самец зарычал на него, скаля резцы, и его подросшему отпрыску пришлось спасаться бегством, держа в зубах кусок добычи. Социальные связи у айяпухов сильны, но с возрастом они ослабевают. В этом году, после рождения новых детёнышей, двухлетка должен будет покинуть родителей и жить своей жизнью.
У других жителей побережья семейная жизнь проходит намного проще. У кавескаров птенец покидает родителей в первый же год, а после этого распадается сама семья. Их жизнь намного скоротечнее и проще, они раньше взрослеют и имеют больше шансов погибнуть молодыми. Если взрослому паральгоцетусу страшны лишь свирепые шторма, которые могут выбросить ослабевшего гиганта на берег на поживу падальщикам, то кавескар рискует жизнью в любом возрасте. Молодые птицы становятся жертвами местных хищников – потомков крыс и лисиц, живших на островах с эпохи человека. А взрослая птица во время поиска пищи легко может стать обедом для акулы или какой-то другой крупной рыбы. Тем не менее, каждый день чёрно-белая толпа кавескаров устремляется к морю в надежде поесть, добыть достаточно пищи для потомства и не стать чьим-то обедом.
Рыболовные угодья кавескаров раскинулись далеко от берега – там, где каменный цоколь Фолклендских островов круто уходит вниз, в непроглядную тьму океанских глубин. Это не случайно – относительно узкая шельфовая полоса не прокормит большие популяции прибрежных морских охотников, и на Фолклендских островах её занимают айяпухи. Они не уходят в открытое море, поэтому вдали от берега кавескары вне конкуренции. Стаи кавескаров скользят в волнах над шельфом, где колышутся леса гигантских бурых водорослей. Кавескары плывут, взмахивая под водой крыльями, словно обычные летающие птицы во время полёта. А прямо под ними среди водорослей бродят по дну паральгоцетусы; кавескары летят над ними, словно птицы над стадом слонов. Это не клан Кроноса, а намного большая по численности группа, которая включает около десятка крупных взрослых особей и нескольких молодых зверей. Когда один из паральгоцетусов всплывает за воздухом, он становится похож на дирижабль. Кавескары огибают его с разных сторон, избегая встречи с гигантом, и устремляются дальше в океан. Они неуютно чувствуют себя среди водорослей – здесь прячется не только добыча, но и возможный враг, нападающий из засады. Кроме того, среди водорослевых лесов кавескарам нет возможности применить свой главный защитный приём – высокую скорость и маневренность.
Миновав шельф, кавескары преображаются. Здесь они – в своей стихии. Птицы ищут стаи рыб, приплывающие к границам шельфа для кормления. Здесь глубинные течения выходят на поверхность, вынося растворённые соединения азота и фосфора, и это способствует росту фитопланктона, находящегося в основании пищевой пирамиды. Цвет воды здесь зеленоватый, а прозрачность несколько снижена по сравнению с участками океана вдали от побережья. Кавескары всё чаще врезаются в стаи микроскопических планктонных организмов, ощущая их прикосновения чувствительной кожей век и краёв ноздрей. Это верный знак того, что вскоре им должна встретиться добыча. Птицы дружно всплывают за воздухом и выпрыгивают из воды, словно миниатюрные дельфины, ускоряясь при этом. Слабые серебристые отблески вдали на небольшой глубине указывают птицам, что они на правильном пути и добыча уже рядом.
Крупный косяк сарганелл, насчитывающий несколько миллионов рыб, подошёл к берегу. Многие виды этих рыб предпочитают тёплые воды, но часть видов обычна и многочисленна в океанах Южного полушария, и их стаи летом даже доходят до берегов Антарктиды. Эти рыбы с телом, сжатым с боков, беззубым ртом и острым твёрдым рылом – обычная добыча многих пелагических хищников, и кавескары при возможности ловят их. Косяк, замеченный кавескарами, образовала южная сарганелла – самый обычный вид умеренных широт Южного полушария. У этих рыб серебристая окраска, характерная для многих пелагических обитателей, оттеняется чёрной полосой, которая тянется сверху вниз по заднему краю хвостового плавника.
Стая сарганеллы – это своеобразный «надорганизм», где «мы» полностью подавляет «я» любой отдельно взятой особи. Косяк рыб маневрирует удивительно слаженно, когда сарганеллы окружают и поедают мелких пелагических ракообразных, составляющих их главную добычу. Рты раскрыты, хвосты совершают синхронные движения, а чувствительные клетки боковой линии улавливают монотонные движения сородичей, плывущих рядом. Пока не происходит ничего, выходящего за пределы нормы, жизнь этих стайных рыб представляет собой однообразное следование поведению соседей.
Кавескары видят косяк южной сарганеллы и начинают быстрее работать крыльями. Ещё раз всплыв на поверхность за воздухом, они дружно нырнули и атаковали рыб.
Особи сарганеллы, находящиеся на окраинах стаи, почувствовали изменения в окружающей обстановке – они ощутили волны, сопровождающие движение множества быстро плывущих существ, каждое из которых значительно крупнее сородича. Сарганеллы заволновались – они прекратили питаться, а их движения стали более порывистыми и тревожными. Их волнение постепенно начало охватывать стаю, и в этот момент кавескары настигли рыб.
Единственный защитный приём мелких стайных рыб, обитающих в открытом океане – собраться в плотную шаровидную стаю. Сарганеллы бросились друг к другу, ища безопасности в обществе сородичей, но кавескары быстро нагнали рыб и ринулись прямо в их стаю. Гигантский косяк рыб распался на несколько шарообразных стай, состоящих из скопления серебристых тел, переливающихся, словно ртуть. Если бы сарганеллы были более агрессивными, они смогли бы защититься от кавескаров – даже случайные удары их крепких острых рыл могут нанести болезненные раны. Но рыбы старательно уклоняются от встреч с плывущими под водой птицами, и кавескарам удаётся совершенно без опаски проплывать сквозь их косяк. Мимоходом птицы схватывают и заглатывают рыб, но при численности косяка сарганелл, измеряемой миллионами особей, охота сотен кавескаров и гибель тысяч рыб – это ничтожная потеря.
Кавескары набивают рыбой желудки впрок – каждую из птиц ждут на островах голодный гнездовой партнёр и пара прожорливых птенцов. В среднем, каждая птица должна будет принести в гнездо около килограмма рыбы. Но добычу мало поймать – её ещё нужно доставить на берег. А это иногда очень трудно сделать.
С наступлением весны в богатые пищей умеренные и субантарктические воды движутся временные мигранты из более тёплых низких широт. Это не только сарганеллы, которые, кажется, только и существуют для того, чтобы разнообразить рацион кавескаров, чаек-пингвинов и других рыбоядных птиц. Среди гостей из тёплых вод есть более устрашающие существа, которые тоже приплывают в эти воды поохотиться.
Поймав достаточное количество рыбы, кавескары спешат к берегу. Они уже стараются не рассредотачиваться по большой территории, а движутся плотными стаями, словно перелётные птицы в небе. Так легче защищаться от врагов; кроме того, хищнику будет труднее выбрать одинокую птицу, на которую легче напасть. Фолклендские кавескары – не самые крупные морские обитатели, поэтому им всегда нужно быть начеку: в море всегда может встретиться более крупный и сильный враг.
Враг, впрочем, уже заметил их. Глаз хищника, наблюдающий из глубин, выделил скопление тёмных силуэтов птиц на фоне освещённой солнцем поверхности моря, а чувствительные клетки боковой линии ощутили волны, расходящиеся в стороны при взмахах крыльев кавескаров. Птицы пока не ощущают опасности – враг умеет оставаться невидимым на фоне океанской воды благодаря голубоватой окраске жёсткой кожи, покрытой очень мелкой чешуёй. Тело этого хищника имеет обтекаемые очертания и прекрасно приспособлено для скоростного движения в толще воды, а длинный рострум помогает рассекать воду и снижать лобовое сопротивление. Длина этого существа вместе с рострумом достигает пяти метров. Пусть во рту этого чудовища не растёт ни единого зуба – если необходимо, его рострум может работать как меч и копьё, нанося жертве смертельные раны. А благодаря крупному размеру хищник легко заглатывает добычу целиком.
Это большой лжемечерыл – по иронии судьбы, ближайший родственник сарганелл, которых кавескары ловят десятками. И похоже, что он нашёл подходящую добычу.
Лжемечерыл разгоняется очень быстро: за считанные секунды рыба развивает скорость около пятидесяти километров в час, и это не предел возможностей хищника. Благодаря слегка шероховатой коже рострума рыба избегает завихрений воды, гасящих скорость, а жёсткие, словно вырезанные из жести, грудные плавники помогают рыбе не отклоняться от выбранного направления. Серповидный хвостовой плавник движется из стороны в сторону со скоростью и монотонностью машины. Глаза смотрят вбок и рыба очень плохо видит всё, что расположено прямо перед ней. Но чувствительные клетки, образующие боковую линию, ощущают движение воды, говорящее о том, что рыба движется в верном направлении.
За несколько секунд хищник преодолевает расстояние, отделяющее его от стаи кавескаров. В последнее мгновение одна из птиц заметила мчащееся из глубин чудовище и метнулась в сторону. Её движение заметили остальные и стая кавескаров моментально распалась. Птицы бросились в стороны и огромный лжемечерыл проплыл мимо. Одна из птиц даже закружилась в водовороте, который образовался от взмаха хвоста хищника. Ей едва удалось избежать удара грудного плавника лжемечерыла, который на такой скорости вполне может причинить травму или вовсе убить птицу.
Кавескары меньше лжемечерыла и плавают гораздо медленнее его. Кроме того, им нужно регулярно подниматься за воздухом, а рыба находится в родной стихии. Но у них есть одно важное преимущество, которого нет у рыбы – высокая маневренность. Разогнавшийся лжемечерыл – это воплощение силы и скорости, но не ловкости. Чтобы затормозить или повернуть, рыбе приходится тратить время. И этим умело пользуются кавескары.
Лжемечерыл не торопится отступать. Обычно он охотится на рыбу и повторяет атаку несколько раз, выигрывая состязание в скорости. Но момент внезапности упущен и его атаку ждут. Кавескары плавают, собравшись рыхлой стаей, и постоянно оглядываются. Десятки глаз ждут появления рыбы-убийцы, из ноздрей птиц выходят струйки серебристых пузырьков, и то одна, то другая птица стремительно всплывает, вдыхает новую порцию воздуха и тут же возвращается на своё место.
Силуэт лжемечерыла появляется из синевы – гигант возвращается. Его очертания становятся всё отчётливее – рыба набирает скорость. Хищник вновь атакует, но сейчас его уже ждут. Кавескары буквально играют с рыбой в кошки-мышки, но приз здесь – их собственная жизнь. Когда лжемечерыл оказывается достаточно близко, стая кавескаров рассыпается. Птицы бросаются в стороны, занимая удобную позицию позади хищника. Когда лжемечерыл разворачивается, птицы расплываются в стороны, двигаясь зигзагами, и вновь пристраиваются позади хвостового плавника чудовища. Несколько раз хищник пробует атаковать их, но птицы всякий раз избегают его нападения, держась в безопасной зоне. Если бы рядом был другой лжемечерыл, такая стратегия была бы явно проигрышной. Но сейчас она оправдывает себя: силы рыбы быстро иссякают.
Движения лжемечерыла становятся всё ленивее и медленнее – для новой атаки рыбе нужен отдых. Величественно взмахнув хвостом, лжемечерыл покинул поле боя. Рыба медленно скрылась в голубой дали, но кавескары не торопятся успокаиваться – в течение нескольких минут они продолжают оглядываться и наблюдать за сородичами. Убедившись, что опасность миновала, они продолжили путь домой. Сегодня им повезло, но очень часто кто-либо из них становится жертвой морских хищников.
Кавескары «летят» под водой и вскоре достигают отмели, на которой начинаются водорослевые леса, место жительства гигантских паральгоцетусов.
Паральгоцетусам едва ли страшны те опасности, которые подстерегают в море кавескаров, морских лебедей и айяпухов. Даже новорождённый паральгоцетус уже слишком крупный, чтобы ему мог угрожать лжемечерыл. Эти рыбы летом заходят на окраины водрослевых лесов, чтобы метать икру. В это время они не питаются, но, объятые инстинктом продолжения рода, становятся очень легковозбудимыми и могут броситься на любое животное, которое потревожит их. Старик Кронос хранит в себе свидетельство этого: в молодости ему пришлось получить колотую рану в спину, когда лжемечерылы метали икру среди бурых водорослей, а он случайно оказался рядом. Тогда самец бросился на него и нанёс удар. Его рострум завяз в шкуре Кроноса, а рыба, вместо того, чтобы задним ходом выдернуть рострум, дёрнулась в сторону, и кончик рострума обломился и навсегда остался в толще шкуры Кроноса.
С тех пор прошло уже много лет. Шрам давно зарос и едва различим среди множества других, а обломок рострума лжемечерыла покрылся соединительнотканной капсулой. Старая рана почти не причиняет неудобств Кроносу, но изредка напоминает о себе. Пока зверь пасётся в подводных лесах и всплывает за воздухом, он не ощущает ничего особенного. Но время от времени Кронос чувствует несильную, но ноющую боль в спине: это всегда происходит перед штормом.
В один из весенних дней, флегматично объедая водоросли на отмели, Кронос почувствовал знакомую боль в спине. Некоторое время он продолжал ощипывать водоросли, поднося их ко рту ластами, но боль в спине давала о себе знать всё сильнее. Рядом с ним кормились члены его клана; Кронос подплыл к Матроне, повернулся набок и попытался почесаться спиной о её бок. Матрона уже давно привыкла к такому поведению этого самца, но дёрнулась, когда Кронос привалился к ней и неловко придавил её ко дну. Матрона поспешила удалиться – Кронос слишком тяжёл, чтобы можно было легко выносить его «нежности». Другие паральгоцетусы также удалились, оставив своего лидера наедине со своим желанием почесаться. Но Кроносу удалось найти замену: он обнаружил торчащий со дна камень и начал с наслаждением чесать спину об его шероховатую поверхность.
Повернувшись набок, Кронос имел возможность взглянуть снизу на поверхность воды. Он с трудом разглядел то место, где в это время дня обычно бывает солнце, да и подводные заросли стали гораздо сумрачнее, чем обычно. Оттолкнувшись хвостом, Кронос всплыл на поверхность и с шумом выдохнул. Делая новый вдох, он заметил, что воздух стал намного прохладнее, чем был утром. Его маленькие глаза высунулись из воды, и Кронос заметил, что небо почти полностью заволокли тучи, а солнце лишь едва проглядывает из-за них. Старая рана не обманула его: скоро начнётся шторм.
Предчувствием шторма охвачены все прибрежные жители. Кавескары спешат покинуть воду. Последние из них торопливо плывут к берегу, возвращаясь с дальней рыбалки, но большинство их сородичей уже на берегу. Прибой становится всё сильнее, и некоторые кавескары покидают море едва ли не на гребне волн, рискуя разбиться о прибрежные камни. Они тревожно кричат и спешат прочь от берега, к своим гнёздам.
Водорослевые морские лебеди тоже прекратили кормиться и вышли на берег. Крупные птицы неуклюже шагают по земле, переваливаясь с боку на бок. На дорогах, протоптанных многими поколениями птиц, они смешиваются с чёрно-белыми кавескарами, и толпа птиц разных видов в едином порыве спешит прочь от моря.
Наземные обитатели Фолклендских островов также встревожены изменениями погоды. Ксенолагусы кормятся уже не столь активно, как утром. Они часто встают на задние лапы и нюхают воздух. Многие из них потихоньку перемещаются ближе к своим норам, срывая на ходу траву.
Фолклендские кавескары скрываются в норах. Родителя, вернувшегося с рыбной ловли, буквально атакуют птенцы, требуя свою долю улова. И сегодня рыбы, пойманной в море, едва хватило, чтобы удовлетворить их аппетит. А партнёру по гнездованию приходится довольствоваться несколькими случайно пойманными рыбёшками или рачками, а то и просто оставаться голодным. Но это лишь временные трудности – лучше пусть выживут оба партнёра по гнездованию, чем кто-то из них погибнет, ведь овдовевшему родителю не удастся вырастить потомство.
Ветер крепчает. Ксенолагусы один за другим скрываются в норах, и из-под земли время от времени слышатся резкие голоса кавескаров, реагирующих так на возвращение своих соседей. Свернувшись на подстилке в гнездовой камере, ксенолагусы один за другим засыпают.
Морские лебеди прячутся в кустарнике. В другое время они предпочли бы более надёжные укрытия: на островах обитают хищники, способные поймать даже взрослую птицу. Но сейчас вряд ли кто-то из них выйдет на охоту: скоро погода станет совсем плохой. В ожидании дождя морские лебеди усиленно чистятся и смазывают оперение выделениями копчиковой железы – они не должны намокать даже в самый сильный дождь. Кустарники – плохая крыша: часть дождя всё равно прольётся на птиц. Но, когда морские лебеди сидят, тесно прижавшись друг к другу, им тепло и плохая погода не так уж страшна.
Айяпухи также не хотят испытать на себе силу шторма. Они покинули море и собрались в укрытии – в узкой пещерке среди камней. Вся семейная группа в полном составе: взрослые и детёныши двух последних лет сидят вместе, прижавшись друг к другу. Самые младшие детёныши пока ещё окружены заботой и любовью старших членов семьи: подростки-двухлетки осторожно чистят их шерсть лапами. Взрослый самец относится к своему потомству более сдержанно – он не ухаживает за ними, но терпеливо сносит толчки и возню, когда молодняк пытается забраться к нему под бок. Но самка уже начинает испытывать беспокойство: примерно через две недели у неё должны родиться новые детёныши. Поэтому, когда годовалые детёныши пытаются прижаться к ней, она щёлкает зубами и отходит в сторону. Двухлетки уже опасаются приближаться к ней: она не делится с ними найденной пищей и даже старается куснуть, чтобы к ней не приставали. Последние дни в родительском логове подходят для двухлеток к концу. Однажды их просто не пустят домой и им придётся начинать самостоятельную жизнь.
Укрытие, выбранное айяпухами, очень хорошее: дождь не попадает сюда, а на подстилке из высохших водорослей очень уютно. Семья собралась вместе, и даже самка привалилась к самцу с другого бока, где её не побеспокоит возня детёнышей. Вместе им тепло и спокойно, а порывы холодного ветра, задувающие в пещеру, не страшны зверям.
Айяпух может легко покинуть море, когда оно станет слишком бурным. Но огромные паральгоцетусы лишены такой возможности. Шторм может нанести большой ущерб этим животным. Бывает, волны выбрасывают на прибрежные скалы неосторожных зверей. Кое-где среди скал белеют огромные кости – одни из них ещё свежие, а другие уже хрупкие, источенные насекомыми и рачками. Это останки жертв штормов.
Чтобы защититься от ярости стихии, паральгоцетусы уходят подальше в океан. Целыми стадами паральгоцетусы движутся по дну моря к зарослям гигантских водорослей, растущих ближе к краю шельфа, и среди них Кронос, ведущий свою группу. Он возглавляет движение, но иногда отстаёт, чтобы подгонять Матрону и Фетиду. Посейдон следует немного в стороне, подталкивая вперёд старую Донну. Когда ей нужно подышать, Посейдон аккуратно пристраивается снизу и поддерживает Донну спиной, помогая ей всплыть за воздухом. Иногда Донна отгоняет его, но чаще просто не обращает на него внимания, воспринимая его присутствие как нечто само собой разумеющееся. Маленькая Эос предпочитает держаться рядом с Матроной, а Эпона и Геркулес движутся рядом с остальными, но немного в стороне. Геркулес также помогает Эпоне всплывать за воздухом – на последних месяцах беременности она нуждается в некоторой помощи.
Где-то в стороне движутся несколько других кланов паральгоцетусов. Кронос знает их лидеров и уже давно показал им своё превосходство, поэтому животные предпочитают уступать ему дорогу.
Гиганты входят в подводный лес. Свежий ветер уже срывает пену с гребней волн, и вершины зарослей, находящиеся у самой воды, находятся в движении. Гигантские звери забираются в самую гущу водорослей, буквально обматывая себя их слоевищами. Их поведение объясняется довольно просто: водоросли гасят ярость волн, поэтому паральгоцетусы легко могут переждать шторм в подводном лесу, лишь время от времени поднимаясь на поверхность за воздухом. Если бы они находились вблизи берега, им пришлось бы прикладывать значительные усилия, чтобы удерживаться на месте и не быть выброшенными на берег.
Ветер крепчает. Огромные валы волн движутся с океана. Водорослевые «леса» гасят их свирепость, но прибой всё равно очень силён – кое-где на берегу уже бьются рыбы, оказавшиеся случайными жертвами шторма.
Паральгоцетусы почти не обращают внимания на шторм: лишь изредка они приподнимают головы и дышат, после чего снова закутываются в водоросли. Волны лишь плавно колышут их огромные тела вверх и вниз среди извивающихся слоевищ водорослей. Эос поплотнее прижалась к телу Матроны, а Геркулес поддерживает телом Эпону, ставшую немного неуклюжей из-за беременности. Один за другим звери просто засыпают.
Паральгоцетусы умеют спать так, как спали в эпоху человека китообразные и некоторые птицы. Мозг у них отдыхает частями: разные участки мозга отключаются поочерёдно, и животное даже во сне продолжает отчасти бодрствовать: если зверь уснёт «целиком», он может утонуть или задохнуться, не сделав вовремя вдох.
Шторм продлится всю ночь, и его сила спадёт только к утру. Никто из животных даже не подозревает, что ожидает их в течение этой ночи. После захода солнца сила шторма возрастает, и гигантские животные просто глубже забиваются в гущу подводного леса. Ветер свирепо воет над океаном, вспышки молний озаряют небо, а гром грохочет почти непрерывно. Волны становятся всё выше, и это уже заставляет животных нервничать. Их сон становится очень неглубоким: они часто озираются, высовывая головы из воды, но не видят ничего, кроме волн и вспышек молний. Если они заснут глубоким сном, велика вероятность того, что они могут захлебнуться, если их накроет волна.
Ночь проходит неспокойно, но под утро шторм постепенно утихает, и утомлённые животны одно за другим засыпают более глубоким сном, завернувшись в свои растительные «одеяла».
Никто не заметил того, что произошло ночью.
Когда Фетида проснулась, солнце уже стояло довольно высоко над горизонтом. Неуклюже повернувшись на живот, Фетида выбралась из водорослей. Сделав сильный взмах хвостом, она покинула свою «постель», вдохнула воздуха и нырнула. Она рассчитывала сразу опуститься на дно и продолжить пастись, как делала с тех пор, как впервые попробовала пищу взрослых животных. Но вместо каменистого и илистого дна, усеянного водорослями, морскими ежами и морскими звёздами, она увидела лишь чёрную пустоту. Оглянувшись, она увидела заросли, среди которых угадывались тела сородичей, но эти заросли уже не прикреплялись ко дну. Ночью шторм оторвал их убежище от дна и унёс в океан.
Всплыв на поверхность, Фетида не обнаружила вокруг никаких признаков присутствия обычных соседей по прибрежным водам. Морских лебедей не было, айяпухи не играли среди водорослей. Лишь где-то вдалеке, вроде, промелькнули чёрно-белые тела нескольких кавескаров, но, может быть, это были даже какие-то рыбы или кальмары. Где находится берег, Фетида не знала. Не знали об этом и её сородичи, которые также проснулись и выбрались из зарослей.
Похоже, что все были на месте. Огромная старая Донна не придала значения изменениям в обстановке: она подплыла к водорослям и начала поедать их, подгребая к себе ластами. Самцы несколько раз проплыли от края до края зарослей, словно пробуя найти пропавшее дно, но затем тоже начали есть. Эпона восприняла изменения с волнением: её беременность вскоре должна завершиться, и положение, в котором оказалась группа паральгоцетусов, может угрожать выживанию её детёныша, если вдруг у неё начнутся роды. Но Геркулес оказался рядом, и Эпона успокоилась, положив хвост на его плечи. Самец воспринял это совершенно спокойно – ему легко выдержать вес самки, поскольку он находится в хорошей форме. Эос и Матрона выбрались из зарослей последними. Эос очень испугалась необьятной синевато-чёрной пустоты, раскинувшейся внизу, и снова забралась в водоросли. Матрона не стала покидать её и начала есть, не уплывая в сторону. Вид матери, не подающей признаков беспокойства, вскоре успокоил Эос и она выбралась из зарослей.
Потянулись тоскливые и однообразные дни дрейфа в неизвестность, дни, похижие один на другой. Разнообразие в существование животных вносили рыбы и крупные медузы – жители открытого океана, которые проплывали где-то вдали. Группе паральгоцетусов не повезло: они попали в течение, движущееся вдоль берегов Южной Америки на юг. Родные Фолклендские острова остаются вдали, и с каждым часом возможности для возвращения домой уменьшаются. Конечно, звери могли бы сделать бросок на запад и достичь мелководий южноамериканского побережья, где водятся родственные виды альгоцетусы, более мелких видов. Но они не знают, что там находится суша, и живут только сегодняшним днём. Оторванные от родных мест, они полностью находятся во власти слепого случая.
Неподалёку от зверей проплывает крупный лжемечерыл. Он не проявляет враждебности по отношению к паральгоцетусам, поскольку они не входят в его рацион ни живыми, ни мёртвыми. Рыба несколько раз огибает скопление водорослей, стараясь держаться подальше от крупных зверей. Хищник интересуется добычей иного рода, и не без оснований рассчитывает заполучить её. Когда паральгоцетусы поедают водоросли, их движения тревожат мелких морских обитателей, которые, подобно этим зверям, искали спасения от шторма в зарослях.
Случайное прикосновение губ самца Посейдона заставило зашевелиться небольшого осьминога. Моллюск искусно прятался среди водорослей, подражая им цветом и фактурой покровов, но гигант, поедающий водоросли, заставил его искать новое укрытие. Соскользнув с водорослей, осьминог поплыл, стараясь не отдаляться от спасительного укрытия, но его уже заметили. Лжемечерыл оказался достаточно быстр: одним броском он настиг осьминога и его рострум пронзил моллюска. Щупальца осьминога обвились вокруг рострума, пронзившего его плоть, но их движения слабели с каждой минутой. Сильным движением головы лжемечерыл стряхнул осьминога с рострума и моллюск стал судорожно извиваться в толще воды. Тщетно пытаясь защититься от хищника, он выпустил облако чернил, но рыбу это не остановило. Лжемечерыл подхватил моллюска беззубыми челюстями и проглотил, почти не напрягаясь.
Паральгоцетусы опасливо косились на лжемечерыла, плавающего рядом. Когда рыба взмахнула хвостом и устремилась в голубую даль, они продолжили кормиться. А многочисленные, но плохо заметные жители водорослей – рыбы, ракообразные и осьминоги – постепенно стали собираться ближе к середине скопления водорослей. Увы, они все обречены – рано или поздно пелагические обитатели океана поймают их всех.
Стадо паральгоцетов предпочитает держаться среди водорослей. Иногда звери отплывают в сторону, чтобы изучить обстановку, но вскоре возвращаются. Вокруг них раскинулась практически бездонная пустота и водоросли являются единственным зрительным ориентиром.
Самки паральгоцетусов предпочитают держаться ближе к водорослям: здесь они чувствуют себя спокойнее. Эпона держится рядом с Фетидой, а маленькая Эос не отстаёт от Матроны. Лишь старая Донна держится в одиночку, и это тревожный симптом. Старое животное постепенно впадает в депрессию: Донна хуже ест и вяло реагирует на проплывающих неподалёку рыб. Самцы держатся значительно лучше самок: они от природы менее пугливы и более любопытны. Необычная обстановка заставила их прекратить соперничество, и тычков, которые они раздают друг другу, стало значительно меньше. Вместо этого самцы уделяют больше внимания окружающей обстановке: они оказывают посильную помощь самкам, подталкивая их к поверхности воды, и осматривают окрестности, стараясь вовремя заметить приближающихся к ним хищных рыб.
Продолговатый силуэт в толще воды заставляет самцов держаться более настороженно, чем обычно. Вдохнув воздуха, они плавают по краям своего водорослевого укрытия, готовые к любому повороту событий. Они знают, что такое акулы: эти хищники процветают в морях эпохи неоцена, а некоторые их виды могут даже нападать на паральгоцетусов. На боку Посейдона есть старый заросший шрам – след атаки акулы, которая навсегда запомнилась этому зверю как опасность. Поэтому Посейдон ведёт себя особенно возбуждённо: он плавает быстрыми рывками, а затем поднимается к поверхности и с силой шлёпает по воде хвостовым плавником.
Силуэт приближается и теперь становятся яснее видны особенности этого животного. У него нет остроконечных акульих плавников. У него вообще нет спинного плавника. Его хвост движется не в горизонтальной, а в вертикальной плоскости. У него горизонтальный хвостовой плавник. У него тупоносая голова и округлые грудные плавники. Это тоже паральгоцетус. Самка.
Сцилла оказалась в океане во время того же самого шторма. Она не стала прятаться среди водорослей, как это делали её сородичи, а искала убежища в бухте у одного из островов. Но волны были слишком высокими. Они заставили Сциллу покинуть укрытие и сделали её своей игрушкой. Она сопротивлялась, как могла, но потеряла ориентацию и её унесло в океан. Ей удалось найти немного еды: в воде колыхались слоевища водорослей, оторванные штормом. Это была единственная пища, которую ей удалось найти за последние несколько дней, и сейчас её желудок сжимается в спазмах от голода.
Сцилла издалека заметила группу сородичей, плавающих возле целой кучи водорослей, дрейфующей у поверхности воды. Сложно сказать, осознала ли она, что это её шанс на спасение. Она просто увидела пищу, которая для неё значила сейчас больше, чем общество сородичей. И она поплыла к водорослям.
Посейдон принял было оборонительную позу, готовый вонзить в противника острые резцы – наследие наземных предков альгоцетов. Но ему не пришлось воспользоваться своим оружием: он быстро распознал в приближающемся существе сородича и его агрессивность пропала. Сцилла проплыла мимо него так быстро, что Посейдон получил чувствительный удар её хвостовым плавником по голове. Она с жадностью вгрызлась в водоросли, не обращая внимания на сородичей, удивлённых её неожиданным появлением. Сцилла с жадностью загребала ластами водоросли и заталкивала их в рот, торопливо пережёвывая и тут же глотая. При этом она почти не обращала внимания на присутствие сородичей и их попытки установить контакт с ней – она лишь нервно встряхивалась, когда к ней прикасались боками или ластами. Даже Кронос, попытавшись подтолкнуть Сциллу, получил шлепок хвостовым плавником по груди.
Постепенно голод пропал, а ему на смену пришло любопытство. Сцилла начала изучать зверей, с которыми её свела воля случая. Кронос не преминул воспользоваться силой, чтобы показать своё главенствующее положение – он несклько раз притапливал Сциллу, обхватывая её ластами. Геркулес и Посейдон вели себя более сдержанно – взрослая самка представляла для них интерес как потенциальный партнёр для размножения. Поэтому их демонстрация доминирования сводилась к прикосновениям животом к спине Сциллы, когда они проплывали над ней. Старая Донна едва обратила внимание на Сциллу, ограничившись лишь тем, что несколько раз толкнула её боком. Этого было вполне достаточно, чтобы Сцилла почувствовала силу этой самки и не пробовала сместить её с вершины иерархии, по крайней мере, в ближайшее время. Матрона, занятая заботой об Эос, отнеслась к Сцилле достаточно подозрительно, и при попытках Сциллы приблизиться к Эос она всегда оказывалась между ними, ненавязчиво напоминая о своём присутствии. Эпона не приняла Сциллу и держалась в её присутствии настороженно, предпочитая соблюдать дистанцию.
Лишь Фетида, пока не беременная и без детёныша, отнеслась к Сцилле дружелюбно – она была примерно одного возраста со Сциллой, и ей было важно иметь в стаде «подругу», на которую можно положиться в трудной ситуации. Кроме того, она сама новичок в клане и находится на положении «отверженной», не до конца принятая остальными самками. Фетида активно выражает симпатию к Сцилле, прикасаясь к ней мордой и ластами. Эти прикосновения действуют на Сциллу успокаивающе: она испытала значительный стресс, много дней пробыв в океане в одиночку. В течение первых двух дней Сцилла, испуганная проявлениями агрессии со стороны некоторых членов клана Кроноса, настороженно относилась к попыткам Фетиды установить контакт с ней. Почувствовав прикосновение ласта Фетиды, Сцилла вздрагивала и напрягалась, а попытку Фетиды подплыть ближе она воспринимала как угрозу и отплывала. И всё это время Сцилла лихорадочно ела. Каждую свободную минуту, пока она не избегала членов клана Кроноса, она набивала пасть водорослями и глотала их большими комьями. Но постепенно она поняла, что больше никто не пытается установить доминирование или проявить к ней агрессию, и успокоилась. Когда Фетида в очередной раз подплыла к Сцилле и потрогала её ластом, Сцилла уже не дрожала и робко вытянула навстречу ей свой ласт. Контакт установлен, и теперь обе самки начали держаться рядом. Сцилла постепенно обрела уверенность в себе и начала восстанавливаться после пережитых событий.
Но уверенности в выживании всего стада, увы, нет. Водоросли – это запас пищи на сравнительно недолгое время. Под лучами солнца в верхних слоях воды они нарастают, даже оторванные от субстрата, но прирост не успевает за скоростью их исчезновения в желудках паральгоцетусов. Постепенно крупные слоевища превращаются в жалкие обглодки, а обитателей водорослевого леса ловят пелагические рыбы, наведывающиеся к плавучему островку. В течение нескольких следующих дней запасы пищи стремительно уменьшаются: часть водорослей съедена, а часть отрывается от общей массы волнами и пропадает. Водорослей становится настолько мало, что они уже не скрывают тела паральгоцетусов, плавающих рядом с ними, и уже давно не могут служить им «постелью».
В один из дней этого плавания в неизвестности животные поедают последние остатки водорослей. Возможно, водоросли, среди которых дрейфовали паральгоцетусы, спасли им жизнь, позволив сравнительно безбедно прожить какое-то время в чуждой обстановке. Но теперь ситуация снова меняется, причём не в лучшую сторону: над кланом Кроноса нависает реальная угроза голода.
Пустота… Группа паральгоцетов плавает у поверхности океана; животные время от времени всплывают за воздухом, и это единственное разнообразие в их жизни. Вокруг них почти ничего нет: везде, куда они ни посмотрят, есть только бескрайняя синева воды. Дна тоже нет: под ними вода, но уже меняющая цвет с синего на чёрный. Нырнув, даже сильный Кронос не может достичь дна – вода продолжается вглубь очень далеко, дальше, чем он может нырнуть. У животных не осталось ни клочка водорослей, ни единого зрительного ориентира. Дрейф превращается в тяжёлое испытание: животные постепенно впадают в состояние стресса. Само пространство становится их врагом: животные перестают чувствовать своё местоположение в воде, и это становится испытанием на прочность для их нервной системы. Лишь маленькая Эос, похоже, не понимает всех сложностей создавшегося положения: её мать Матрона является для неё самой важной частью мира, и, пока она рядом, Эос не боится ничего. Она пробует играть: толкает в бока других членов клана, легонько покусывает им ласты или пристраивается на спине, синхронно взмахивая хвостом. Лишь Сциллу она пока не признаёт членом клана и избегает близких контактов с ней, несмотря на то, что Фетида плавает рядом со Сциллой и не сторонится её.
Хуже всех в этом плавании приходится старой Донне. Она прожила всю жизнь на безопасном шельфе, среди водорослевых лесов. Поэтому плавание в открытом океане является для неё тяжёлым испытанием. Она явно пребывает в состоянии сильного стресса – старая самка не реагирует на прикосновения других членов клана и движется всё медленнее. Геркулес и Кронос оказывают ей помощь: они подплывают под неё и по очереди поддерживают Донну на поверхности воды, позволяя ей дышать. Но похоже, что организм старой самки уже сдался: в течение нескольких дней она сильно похудела и на её спине начали проступать позвонки. Глаза животного ввалились, а дыхание стало хриплым и затруднённым. Донна быстро угасает. Самцы пытаются оказать ей помощь и продлить её жизнь, но это напрасная трата сил. Когда Геркулес в очередной раз вытолкнул Донну на поверхность воды, она… не вдохнула воздух. Рефлекс, позволяющий морскому животному жить в воде и дышать воздухом, не сработал. Это означало только одно: конец. Сердце Донны сократилось в последний раз и её тело перестало двигаться. Геркулес не сразу понял, что произошло, и ещё несколько раз пытался вытолкнуть её голову на поверхность воды, но потом и он оставил это занятие. Тело Донны, ещё недавно живое, теперь стало лишь неподвижной грудой плоти. Во время путешествия в неизвестность Донна израсходовала слишком много жира, и теперь её тело медленно тонет. Возможно, она всё-таки доберётся до дна, где и найдёт вечный покой, но вряд ли это останется незамеченным для различных морских обитателей.
Животные из клана Кроноса уплывают, покинув своего мёртвого сородича, и к туше Донны теперь направляются существа, предпочитавшие оставаться на почтительном расстоянии от морских великанов. Взмахивая серповидным хвостом, к туше Донны подплыла акула с удлинённым туловищем и короткой мордой – акула-бульдог, обычный обитатель умеренно тёплых вод Южного полушария и Субантарктики. Следом за ней из океанской синевы появляются ещё несколько акул того же вида, но разных размеров. Они кружатся около мёртвого паральгоцетуса, словно желая убедиться, что никакой опасности для них нет. Они проплывают рядом, едва не касаясь туши плавниками и боками. Хищники словно не решаются начать пиршество, но голод вскоре пересиливает осторожность: одна из акул вгрызается в тушу. Это служит своеобразным сигналом к началу пира, и все акулы, словно охваченные безумием, начинают пожирать тушу. Их зубы отсекают куски плоти, которые сразу же исчезают в желудках, и хищники отрывают ещё по порции мяса. Туша паральгоцетуса намного массивнее любой из акул, но под коллективным натиском хищников она начинает заметно покачиваться, а с самых мягких её частей уже сорвано немало плоти. Прочная кожа животного висит клочьями, а акулы рвут мясо, засовывая головы в дыру, проеденную в брюхе гигантского трупа. Некоторые акулы выедают из-под кожи куски жира, а другие ловят куски внутренностей, вырванных их более прожорливыми сородичами. На запах крови сплываются другие акулы, и вскоре вокруг туши Донны уже плавает около двух десятков акул. Они съедают часть мягких тканей, поэтому туша постепенно становится тяжелее воды и тонет гораздо быстрее, чем до начала их пиршества. Часть акул вскоре уплывает – они достаточно сыты и съели столько, сколько смогли бы одномоментно удержать в желудке. Другие акулы продолжают поедать труп, опускаясь на глубину вместе с ним. А несколько акул, словно желая обеспечить себе ещё одно такое пиршество, находят в воде запаховый след паральгоцетусов и начинают двигаться за стадом, соблюдая известную дистанцию. Если бедственное положение гигантов продлится достаточно долго, им будет обеспечен не один такой пир.
Смерть Донны, похоже, не сильно отразилась на членах клана Кроноса. Социальные связи у этих животных легко рвутся, а отношение к умирающим сородичам не столь трепетное, как у слонов эпохи человека, или же у самих людей, давно исчезнувших с лица Земли. Умершее животное просто перестаёт существовать для живых: когда член стада прекращает подавать признаки жизни, остальные животные просто оставляют его там, где он умер. Возможно, смерть Донны даже чем-то облегчила жизнь остальным животным: теперь самцы могут не тратить силы, поддерживая массивного сородича у поверхности воды. Крупные и хорошо упитанные звери обладают толстым слоем жира, поэтому они легко держатся у поверхности воды. Во всяком случае, пока им не приходится затрачивать дополнительные усилия, чтобы удержаться у поверхности. Труднее приходится маленькой Эос: все последние дни, когда были съедены все водоросли, она тратила много сил, чтобы плавать. Но взрослые паральгоцетусы оказывают посильную помощь детёнышу: Матрона часто везёт Эос на спине, и в этом ей помогают другие самки и даже самцы. Лишь Кронос неохотно подставляет свою спину маленькой Эос, и она по-прежнему не приближается к Сцилле, воспринимая её как чужака.
Сплочённость клана, однако, постепенно начинает расшатываться: животные пребывают в состоянии стресса, поэтому количество контактов между ними начинает сокращаться. Каждая особь в большей или меньшей степени замыкается в себе, обеспокоенная собственным выживанием и нарастающим чувством голода. Лишь случайные прикосновения других членов клана на какое-то время выводят их из этого состояния. Возможно, самым сильным связующим звеном для клана становится Эос, которая пытается сохранять отношения со всеми знакомыми ей членами клана. Также Сцилла и Фетида взаимно поддерживают друг друга, обмениваясь прикосновениями.
Некоторые жизненные обстоятельства, тем не менее, заставляют клан сбросить апатию и сплотиться. Когда животные вяло движутся возле поверхности воды, едва шевеля ластами и хвостами, под ними появляется тень акулы-бульдога. Это небольшая особь, одна из тех, что последовали за стадом после смерти Донны. Акула легко нагоняет зверей и начинает кружиться возле них, осторожно приближаясь к гигантам. Она явно ведёт себя неосторожно – удар хвоста паральгоцетуса может оглушить её. Единственной её защитой является быстрота реакции; когда Кронос ныряет, чтобы оценить обстановку, акула быстро отплывает на безопасное расстояние.
Из глубин появляется ещё одна акула, крупнее первой, а следом за ней ещё пара. Вместе они уже представляют собой значительную силу, с которой нужно считаться: напав вместе на одну особь, они могут нанести ей много ран, и их жертва просто умрёт, истекая кровью. Самые уязвимые члены клана Кроноса – это маленькая Эос и беременная Эпона. Поэтому паральгоцетусы готовятся к обороне: они остаются под водой дольше, следя за акулами, плавающим вокруг них, а Эос и Эпона оказываются в центре стада, окружённые крупными взрослыми особями.
Обычно паральгоцетусы предпочитают пассивную защиту – тела крупных особей служат преградой для атакующего хищника. Переходя в нападение, они наносят удары мордой, боками и хвостом. Но среди клана Кроноса есть Посейдон, который ведёт себя необычно агрессивно в отношении акул. Всплыв на поверхность воды, Посейдон с силой бьёт по волнам хвостовым плавником. Услышав этот звук, акулы бросаются прочь, но не уплывают далеко от стада. Посейдон ныряет и плывёт прямо к ним, разевая рот и демонстрируя острые резцы. Конечно, у любой акулы во рту во много раз больше зубов, чем у Посейдона, но большой зверь умеет пользоваться тем, что у него есть. Он начинает преследовать акул, стараясь укусить их. Конечно, акулы намного превосходят его в скорости и им не нужно всплывать за воздухом. Но для того, чтобы их отпугнуть, бывает достаточно одной удачной атаки. И Посейдон воспользовался случаем в полной мере: когда одна крупная акула-бульдог проплывала рядом, он бросился на неё и вцепился зубами в её тело. Резцы зверя глубоко вонзились в плоть рыбы и акула забилась в зубах Посейдона, почувствовав боль. Он не отпускает её, всё сильнее сжимая зубы. Запах крови и вид бьющегося в судорогах сородича заставил остальных акул отступить. Это ободрило остальных членов клана Кроноса, и Кронос вместе с Геркулесом также попробовали отогнать акул. К ним присоединилась также Сцилла – пока её социальные связи в клане относительно слабы, она пытается самоутвердиться, совершая поступки, которые вряд ли повторила бы, будучи полноценным членом клана.
Акула-бульдог, бьющаяся в зубах Посейдона, наконец, вырвалась. На её боку зияет глубокая рваная рана, а сама рыба плывёт, явно заваливаясь на один бок. Увидев это, Сцилла отделилась от самцов и бросилась на эту акулу. Сильным ударом головы она вытолкнула её на поверхность и начала подбрасывать в воздух, тараня акулу снова и снова. Остальные акулы поспешили покинуть поле боя, оставив свою товарку на произвол судьбы. После того, как Сцилла нанесла ей несколько сильных ударов, акула-бульдог больше не шевелилась. А когда Сцилла вернулась к стаду, изувеченная рыба начала медленно погружаться в глубину. Клан паральгоцетусов продолжил своё странствие в неизвестности, а где-то в глубине акулы-бульдоги начали рвать своего мёртвого сородича. Кое-какую пищу от стада паральгоцетусов они получили.
Некоторые животные получают пищу от паральгоцетусов постоянно: подобно всем живым существам, паральгоцетусы заражены многочисленными паразитами. По коже гигантов ползают небольшие плоские ракообразные, напоминающие китовых вшей эпохи голоцена. Но эти животные – лишь очень дальние родственники давно исчезнувших китовых вшей, кожееды паральгоцетусов.
Такие рачки выглядят похожими на небольшую выпуклость на коже зверя. Панцирь кожееда паральгоцетусов имеет округлые очертания и в целом напоминает щит, под которым прячется этот рачок. Четыре пары уплощенных ходильных ног помогают рачку держаться на коже животного-хозяина и медленно передвигаться. Все крупные рачки этого вида – самки.
Половозрелая самка кожееда паральгоцетусов ползёт по коже Посейдона. Зверь всё же получил небольшую рану от зубов акулы – на его боку кожа рассечена несколькими параллельными шрамами, из которых сочится сукровица. Её запах привлекает рачков-паразитов, которые начинают медленно сползаться на пир.
Эти рачки, подобно китовым вшам, принадлежащие к числу равноногих раков, питаются верхним слоем кожи паральгоцетусов, который соскребают своими ногочелюстями. Если их немного, они практически не причинают зверям ощутимого вреда, поскольку верхний слой кожи сам по себе постоянно слущивается естественным путём. Также кожееды паральгоцетусов уничтожают личинок многочисленных животных-обрастателей, которые легко селятся на коже тихоходных паральгоцетусов. Получается парадокс: если кожеедов слишком мало, паральгоцетусы рискуют обрасти другими видами комменсалов и паразитов, причиняющими порой ещё больший вред.
Если же эти рачки сильно размножатся сами, их вред становится заметным. На коже зверей появляются участки, которые выглядят расчёсанными: здесь кожа распухает и становится очень чувствительной. А возле ран собираются целые группы этих рачков. Они скоблят края раны, расширяя её и мешая заживлению.
Самки кожееда паральгоцетуса начинают собираться возле ран на боку Посейдона. Их деятельность ощущается Посейдоном как лёгкое пощипывание по краям ранок, и он старается почесаться об сородичей, проплывая мимо них и касаясь их боков пораненным местом. Если ему удастся счистить рачков, им грозит неминуемая гибель, поэтому в процессе эволюции у этого паразита выработались особые приспособления, помогающие им удержаться на безволосой коже животного-хозяина. Крепкие ходильные ноги сильнее вцепляются в кожу паральгоцетуса и просто поджимаются под панцирь. Края панциря при этом плотно прижимаются к коже животного-хозяина, поэтому рачка крайне трудно соскрести простым почёсыванием. Когда опасность минует, рачки снова приподнимаются на своих ногах и ползут в сторону ранок на коже. Впрочем, от почёсывания животного об шкуру сородича кожеед паральгоцетусов извлекает немалую пользу: при известной ловкости паразиты переходят с животного на животное во время их контакта. Особенно хорошо это получается у молодых особей. Так происходит расселение паразитов и обмен генетическим материалом в популяции.
Жизнь этих паразитов не отличается разнообразием. Их главные заботы – остаться на животном-хозяине и оставить потомство. Особенности анатомии помогают им решить первую из этих задач, а особые взаимоотношения между полами позволяют стабильно производить здоровое потомство в количестве, нужном для выживания популяции.
Самка кожееда скоблит край раны Посейдона. Её ногочелюсти, похожие на гребёнки, совершают однообразные движения, захватывая частицы эпидермиса и подкожной клетчатки. Время от времени она останавливается и аккуратно объедает застрявшие на ногочелюстях кусочки пищи. В этот момент откуда-то сзади и снизу из-под тела самки в сложенные ногочелюсти просовывается ещё одна конечность, не принадлежащая, однако, самой самке. Конечность аккуратно захватывает кусочек пищи и уносит его. Самка кожееда паральгоцетусов не препятствует этому существу красть у неё пищу. Мало того, она именно снабжает его пищей, а также обеспечивает ему защиту. На нижней стороне её тела сидит миниатюрное существо длиной около трети её самой, с более узким телом. Это самец, для которого самка стала настоящим домом. Он постоянно занят «домашними заботами»: очищает от паразитов и загрязнений тело самки и яйца, находящиеся в её выводковых сумках под брюшным щитком. А когда из яиц выклёвывается молодь, самец первое время кормит потомство пережёванной пищей, которую добывает самка. Он совершенно беззащитен и его благополучие всецело зависит от самки. Без самца самка этого ракообразного может размножаться партеногенетически, но зато самка, на которой сидит самец, реже поражается паразитами и даёт более здоровое потомство.
Не все спутники паральгоцетусов причиняют им вред. Кроме акул и лжемечерылов, в открытом океане водится много видов рыб, и многие из них совершенно безопасны для паральгоцетусов. В один из бесконечных дней дрейфа к стаду паральгоцетусов пристала небольшая стайка южной сарганеллы. Несколько десятков некрупных рыб, очевидно, отбившихся от крупного косяка, без страха приблизилось к крупных зверям. Очевидно, паральгоцетус не напоминает им ничего, что можно было бы связать с опасностью, поэтому рыбы ведут себя так смело. Сарганеллы предпочитают не отплывать от паральгоцетусов, хотя пугаются случайных резких движений этих зверей. Некоторые из рыб смелеют настолько, что подплывают вплотную к зверям и пощипывают паразитических рачков на их коже. Конечно, с длинным рылом довольно трудно снять с поверхности кожи животного плоского рачка, крепко держащегося всеми ногами, но сарганелла буквально ложится набок и «срезает» паразита, орудуя челюстями, словно ножницами. Конечно, этим они приносят зверям определённую пользу, но в той ситуации, в которой оказались паральгоцетусы, им более кстати пришлась бы пища – животные страдают от голода и вынуждены расходовать жировые запасы, что вредно сказывается на их плавучести и выживаемости в холодной воде.
Сарганеллы держатся вблизи паральгоцетусов, используя тела гигантов в качестве укрытия. В океане у этих рыб слишком много врагов, и соседство с паральгоцетусами обеспечивает им безопасность. Угроза для сарганеллы может прийти откуда угодно. Чаще всего это акула или лжемечерыл, атакующие быстро и без промаха. Но иногда хищник настигает рыб сверху, с воздуха.
Раскрыв длинные крылья, над волнами пролетает гигантский талассократор, альбатрос-кочевник. Одна из крупнейших летающих птиц мира, он пользуется для полёта силой ветра, и может часами летать над морем, лишь изредка взмахивая крыльями. Благодаря способности «седлать» ветер эта птица легко совершает трансокеанские миграции и может много дней летать, не опускаясь на воду. Даже добывать пищу эта птица умеет, не прерывая своего полёта. Раскрыв клюв, альбатрос-кочевник «чертит» воду нижней челюстью. Так он подхватывает с поверхности воды медлительных планктонных животных и мёртвых обитателей глубин. Часто ему удаётся захватывать и живых здоровых рыб. Когда добыча касается его клюва, челюсти смыкаются и добыча проглатывается. Сарганелла часто оказывается в меню талассократора. Если косяк поднимается к поверхности воды, птица, стремительно налетая сверху, может «пропахать» значительную часть косяка и добыть около десятка рыб за один пролёт, прежде чем рыбы уйдут в глубину.
Тень длиннокрылого гиганта скользит по поверхности воды и испуганные рыбы бросаются под тела паральгоцетусов, сбиваясь в плотный косяк. Для зверей они – лишь часть окружающего мира, чуждого и не похожего на тот, из которого их вырвал шторм. Кронос прерывает нахлынувшее на него состояние апатии и всплывает подышать. Среди шума волн слышится резкий свист выдыхаемого им воздуха, а над волнами поднимается облачко конденсата. Испуганный талассократор взмывает в воздух и делает круг над телами дрейфующих в воде животных. Он видит гигантов, вяло шевелящих хвостами, а под ними заманчиво блестит чешуя на боках сарганелл, скрывающихся от него. Похоже, этих рыб огромной птице не добыть.
Поймав ветер, талассократор поднимается выше. Для него бескрайняя водная гладь – это привычная среда обитания; эта птица способна преодолевать огромные расстояния и совершает за свою жизнь не одно кругосветное путешествие. И талассократору неведомо то состояние, которое испытывают паральгоцетусы, оказавшиеся вдали от берегов. Пожалуй, он испытает что-либо подобное, разве что, если ветер случайно забросит его вглубь суши.
С каждым днём звери чувствуют себя хуже и хуже. Вокруг них нет ориентиров, у них давно кончилась пища. Стая заблудилась и вряд ли сможет проделать обратный путь. Им уже не суждено вернуться к берегам родных Фолклендских островов.
Голод – самый страшный враг теплокровных существ, особенно в условиях холодного климата. Паральгоцетусы могут какое-то время пить морскую воду благодаря возможностям их почек выводить концентрированную мочу. Также они пьют дождевую воду, которая появляется на поверхности воды во время шторма, и это хотя бы немного снимает нагрузку на их организм. Но недостаток пищи в любом случае может привести к гибели даже взрослое и хорошо упитанное животное. Когда звери голодают, слой подкожного жира истончается и животные хуже держатся на поверхности воды. Чтобы плыть, они должны прикладывать больше усилий – и в итоге жир расходуется ещё быстрее. Кроме того, недостаточная толщина подкожного жира может привести к переохлаждению и простуде. Взрослые звери могут протянуть какое-то время на собственных запасах жира, и хуже всего приходится маленькой Эос. Она голодает и пробует добыть пищу самыми отчаянными способами. Эос подплывает к своей матери Матроне и инстинктивно тычется в её бок, словно пытаясь получить от неё порцию молока. Но это время давно прошло: Эос давно уже питается водорослями, а у Матроны перестало вырабатываться молоко. Если голод будет продолжаться дальше, Эос будет одной из его первых жертв.
Дрейфующих по течению зверей окружает множество причудливых живых существ, для которых открытый океан – родной дом. Паральгоцетусы не замечают, как цвет воды постепенно меняется: из голубой она становится зеленоватой. Такой цвет придаёт воде бурное развитие микроскопических водорослей. Причиной этого является подъём глубинных вод из-за особенностей рельефа дна: здесь на океанском дне высится горный кряж, по склону которого поднимается вода, богатая фосфатами и нитратами. Океан возвращает в круговорот жизни вещества, накапливающиеся в глубинах при непрерывно выпадающем «дожде трупов» из верхних слоёв воды. Фитопланктоном кормятся представители зоопланктона, достигающие в холодных приполярных водах особого многообразия. Клан Кроноса словно попал на причудливый «бал планктона», где разнообразные формы жизни сплетаются в едином танце жизни и смерти.
Облаками плавают в зеленоватой воде бесчисленные стаи ракообразных, среди которых особенно выделяется яркой окраской «красный разбойник», крупный представитель мизид. Немногие виды планктонных ракообразных пережили «планктонную катастрофу», разразившуюся на рубеже голоцена и неоцена. Начало катастрофе положил человек, загрязняя океан и производя хищнический, нерациональный промысел морских ресурсов в отчаянной попытке прокормить население, численность которого давно перешагнула за рамки, которые биосфера определила для этого вида. А падение астероида усугубило ситуацию, подстегнув вымирание видов, выживших после нерационального хозяйствования человека.
Когда в течение нескольких сотен тысяч лет ситуация постепенно стабилизировалась, выжившие виды начали бурно эволюционировать, занимая освободившиеся экологические ниши и усиливая специализацию, наметившуюся в эпоху восстановления после биологического кризиса. Потомки тех немногих видов в изобилии населяют моря и океаны неоцена, образовав фундамент новых пищевых пирамид. Планктонные ракообразные принадлежат к различным группам и питаются разными видами пищи: они фильтруют микроскопические водоросли разных размерных категорий, поедают мелких представителей зоопланктона или собирают частички трупов.
Доминирующими хищниками в планктоне являются медузы. Некоторые из них достигают огромных размеров – диаметр зонтика отдельных экземпляров достигает 2 – 3 метров, а щупальца, усеянные стрекательными клетками, тянутся на двадцать метров и больше. Несколько таких гигантов медленно плывут наперерез клану Кроноса, и даже сам Кронос выглядит не таким уж большим по сравнению с этими водянистыми великанами. Зонтики медуз ритмично сокращаются, а полупрозрачные щупальца извиваются в толще воды. К ним прилипает множество рачков и мальков рыб, но большинство жертв этих медуз также полупрозрачно, поэтому истинный масштаб смертей, которые они несут окружающим живым существам, незаметен. Паральгоцетусы почти не знакомы с этими существами – близ побережья Фолклендских островов такие чудовища не водились, а щупальца более мелких видов не причиняют вреда крупным толстокожим зверям.
Присутствие огромных медуз на какое-то время вывело паральгоцетусов из стресса. Звери с явным интересом наблюдают за этими существами, парящими в толще воды на глубине нескольких метров под ними. Эос нырнула и губами прикоснулась к куполу одной из медуз, направившейся к поверхности воды. Вряд ли она понимает, какой опасности подвергается. Матрона следует за ней, готовая защитить её от опасностей, которые могут поджидать Эос среди этих океанских гигантов. Эос пытается играть с медузой, толкая её купол вниз, обратно в глубину. В ответ медуза несколькими пульсирующими движениями отплывает в сторону, а её щупальца оказываются в опасной близости от Эос и Матроны. Эос продолжает игру, толкая медузу, а Матрона неотступно следует за ней. И в этот момент одно щупальце медузы слегка коснулось хвоста Матроны.
Взрослая самка не поняла сразу, что произошло. Вокруг не было ни одного хищника, но её хвост пронзила острая жгучая боль, сильнее, чем от укуса акулы. Она дёрнулась и толкнула Эос в сторону от медузы, а её хвост словно горел в огне. На коже появился кровяной рубец – сказывалось действие яда медузы; обрывок её щупальца прилип к коже Матроны. Толкая перед собой Эос, Матрона бросилась прочь от медузы. Она чувствовала, что хвост плохо слушается её, но продолжала толкать своего детёныша, держась между Эос и медузами. Остальные члены клана, увидев панику Матроны, также заволновались. Кронос нырнул к Матроне и начал осторожно подталкивать её саму к поверхности воды. Через минуту к нему присоединился Посейдон и вместе они вытолкнули Матрону вверх, позволив ей сделать вдох. А Фетида подплыла к Эос и осторожно оттеснила её от огромных медуз, держась прямо под ней. Эос не пострадала – щупальца медуз не коснулись её. А вот Матрона теперь должна бороться за жизнь – из-за яда медузы хвост плохо слушается её и теперь она с трудом держится на поверхности. Ей, однако, сильно повезло, что прикосновение было лёгким и пострадал только хвост. Если бы ей обожгло голову или грудь, она точно не смогла бы дышать и погибла в течение нескольких минут. Ещё более быстрая смерть ждала бы её, если бы она попала в самую гущу щупальцев медузы. Но она отделалась лишь небольшим ожогом и ей помогают члены клана, поэтому у неё есть все шансы на выживание. В течение нескольких часов её хвост движется с трудом и она едва может всплывать за воздухом без посторонней помощи. Боль отступает лишь ночью. Всё это время члены клана один за другим сменялись возле неё, помогая ей удержаться на плаву. И первой, кого увидела Матрона рядом с собой следующим утром, была Сцилла. Она всю ночь на равных с другими членами клана спасала её жизнь. И похоже, это событие разрушило барьер недоверия, позволив Сцилле стать полноценным членом клана Кроноса. Эос, пробыв всю ночь возле матери, борющейся за свою жизнь, теперь не боится приближаться к Сцилле. Клан постепенно обретает единство, но по-прежнему остаётся неразрешённой одна проблема – голод.
Другие животные, плавающие в открытом океане, не испытывают таких проблем, как паральгоцетусы. Зеленоватая океанская вода означает для них изобилие. Среди планктонных жителей хищниками являются не только медузы, но и похожие на них планктонные морские звёзды планктостеллы – представители новой группы иглокожих, появившейся после «планктонной катастрофы» на рубеже голоцена и неоцена. Эволюция этих существ сделала выбор в пользу планктонной личинки, которая постепенно утратила взрослую стадию и превратилась в самостоятельное живое существо. Синхронно взмахивая плоскими лучами, планктонные морские звёзды парят в воде, словно странные многолучевые медузы. Сходство этих животных с медузами ещё больше усиливается из-за того, что за кормящейся планктостеллой колышется вывернутый через рот ветвистый желудок. Так это существо дрейфует в толще воды, ожидая, пока поверхности желудка коснётся какое-то маленькое живое существо. Охотничий успех планктостеллы заметен сразу: ветвь желудка, соприкоснувшаяся с добычей, тут же сокращается и впячивается, захватывая добычу; на вывернутом желудке образуется «карман», в котором происходит пищеварение. Когда одна из планктостелл случайно натолкнулась на Посейдона, она резко втянула свой желудок внутрь и бросилась вниз, быстро взмахивая всеми лучами сразу. Эос видела эту картину и решила поучаствовать в этом приключении: она поплыла вниз и схватила ртом один из лучей планктостеллы. Она почувствовала, как её губы начали царапать небольшие колючки – последнее, что осталось от массивного панциря предков этих морских звёзд. Схваченный луч извивался у неё во рту, а остальные лучи скользили по коже Эос. Словно почувствовав безуспешность попыток освободиться, планктостелла сделала судорожное движение – и схваченный луч остался во рту Эос, а само животное поплыло в глубину, стараясь как можно быстрее удрать от этих гигантов. Оторванный луч продолжал извиваться во рту Эос и она слегка сдавила его губами. Один из её резцов надорвал тонкую кожу на луче планктостеллы, и Эос неожиданно почувствовала очень горький привкус. Она выплюнула луч – горечь, как правило, означает ядовитость, и этот случай не был исключением. Планктостеллы ядовиты для большинства морских обитателей и лишь немногие рыбы, умеющие нейтрализовывать их яд, способны питаться ими.
Луч планктостеллы выпал изо рта Эос и поплыл, извиваясь, словно угорь, но в вертикальной плоскости. С животным не случилось ничего плохого: планктостелла вскоре отрастит новый луч взамен утраченного, а этот луч сам сможет превратиться в новую особь, клон своего прежнего обладателя.
Дрейф в неизвестность продолжается. Пока животные ещё могут использовать свои внутренние резервы жира, чтобы держаться на воде и обеспечивать потребности организма. Хуже всего приходится Эпоне: беременность отнимает слишком много сил, и вскоре её организм встанет перед выбором: изгнать почти доношенный плод, или погибнуть вместе с ним. Положение этой самки постепенно становится критическим.
Клан Кроноса дрейфует сквозь облака зоопланктона. Кит не почувствовал бы себя здесь голодным, но паральгоцетусы, хоть и похожи на китов, ведут совсем другой образ жизни, и им просто необходимо найти заросли водорослей, пригодных в пищу. Но другие животные чувствуют себя в этих водах, словно за накрытым столом. Паральгоцетусам приходится довольно часто уклоняться от встреч с огромными медузами. Ожог на хвосте Матроны постепенно перестал болеть, но на месте прикосновения щупальца медузы остался рубец, который будет заживать ещё очень долго. Матрона может работать хвостом, поэтому она плывёт на равных с остальными членами стада. Ей, однако, часто приходится подвозить на своей спине Эос, которая из-за своего юного возраста быстро устаёт.
Обитатели планктона способны принимать самые разные, порой причудливые формы. Когда стадо паральгоцетусов дрейфует сквозь одно из облаков планктона, образованное мельчайшими веслоногими рачками, звери вспугивают нескольких крупных существ, полупрозрачных и хрупких с виду. Эти обитатели планктона совершенно безобидны, в отличие от медуз, но размерами вполне могут потягаться с самыми огромными из них, если не принимать во внимание длинные щупальца медуз. Одно из таких существ, встревоженное приближением паральгоцетусов, отплыло от планктонного облака, и на какое-то время его можно было наблюдать во всей красе. Это китовая сальпа, одно из гигантских планктонных животных. Эти существа плавают в толще воды, словно призраки погибших кораблей человеческой эпохи. Тело китовой сальпы похоже на корпус корабля, и в его нижней части даже имеется плотный хрящеватый киль, придающий плывущему животному устойчивость. Непрерывно пропуская сквозь себя воду с зоопланктоном, китовая сальпа одновременно движется, извергая профильтрованную воду струёй. В её обширной глотке, превратившейся в планктонную сеть, копошатся десятки мелких ракообразных и червей, живущих в качестве нахлебников и получающих свою часть отфильтрованного китовой сальпой планктона. Несколько особей, плавающих в скоплении планктона, достигают просто гигантских размеров: каждая из них превышает Эос в длину, и Эос вполне могла бы сунуть голову в широкое вводное отверстие, через которое вода попадает в фильтровальный аппарат животного. Полупрозрачность этих существ создаёт иллюзию их призрачности и нереальности. Эос, движимая любопытством, попробовала поиграть с ними: она ткнула головой в хрупкое животное, как делала это раньше с медузами. Но прошлый раз грозил ей вполне реальной смертельной опасностью, а сейчас Эос ничем не рискует: несмотря на огромные размеры, китовые сальпы совершенно беззащитны. Почувствовав прикосновение Эос, китовая сальпа выбросила из выводного отверстия струю воды и поплыла, стараясь избавиться от её назойливого любопытства. Эос догнала её и снова ткнула мордой. Её забавляет возможность безнаказанно гонять такое крупное животное. Неожиданно для неё в игру включилась Сцилла. Она подплыла к Эос сзади, и животные вдвоём начали толкать китовую сальпу, заставляя её плавать быстрее и быстрее. Наконец, чтобы спастись от своих мучителей, животное просто погрузилось в глубину, заставив Эос и Сциллу переключить внимание на других особей. Игра помогает животным ослабить влияние стресса, и обе самки, занятые преследованием китовых сальп, выглядят гораздо бодрее остальных особей. Они дружно всплывают к поверхности воды за воздухом, а затем снова ныряют и продолжают гонять этих нежных великанов.
Животные не представляют себе, где они находятся: они плывут там, где не был ни один из их предков. Возможно, отдельных паральгоцетусов и раньше уносило течением в южный океан, но, скорее всего, они не выживали, или же проживали остаток жизни где-то у побережья случайно обнаруженного небольшого островка, где водорослей едва хватало на их пропитание. Течение несёт стадо животных на восток. Паральгоцетусы не понимают, что им удалось пережить самую трудную часть вынужденного путешествия. Ночью им приходится буквально продираться через скопления сальп и других планктонных животных; иногда они просто перемешивают хвостами слизистую кашу, состоящую из прозрачных и водянистых существ. Удары их хвостов рвут нежные тела планктонных организмов, но это не беда: повреждённые живые существа быстро регенерируют и даже восстанавливаются заново из каждой половинки разорванного тела. И очень хорошо, что огромные медузы по ночам уходят на глубину, иначе встреча с ними в темноте могла бы привести к случайной гибели всего стада.
Животные долго дрейфуют в океане без пищи, но конец их путешествия уже близок. Скопления планктона становятся всё обильнее – это признак подъёма глубинных вод к поверхности. Где-то на большой глубине со дна океана поднимается материковый склон Антарктиды – южного материка, который пока сохраняет изоляцию от прочих массивов суши. И течение постепенно несёт зверей к берегам Антарктиды, хотя признаков близости суши они не наблюдают.
Утром клан Кроноса продолжает дрейф. Животные уже с трудом держатся на поверхности воды, и беременной Эпоне приходится труднее всего. Геркулес и Кронос по очереди оказывают ей помощь, поддерживая её своими телами.
Из-за планктона видимость в воде сильно снизилась. Если к паральгоцетусам подплывёт акула или иной опасный хищник, его смогут заметить лишь на таком расстоянии, когда предпринимать что-либо будет уже поздно. Но пока животные не встречали никого, кто мог бы напасть на них. Иногда они видели гигантских медуз, но, наученные горьким опытом, предпочитали обходить этих существ стороной.
Увидев в воде нечто длинное и извивающееся, паральгоцетусы вначале насторожились, приняв это за щупальце какой-то медузы. Но колокола самой медузы рядом не было заметно, и животные подплыли ближе. Нечто длинное плыло, влекомое течением и не делающее никаких собственных движений. Оно было оливково-бурого цвета, который животные не видели с того момента, как были съедены последние водоросли из тех, на которых стадо паральгоцетусов было вынесено в океан. Сомнений не было – это была водоросль. Очевидно, течение оторвало её где-то вблизи небольшого островка в Субантарктике, и теперь несёт к берегам материка. Изголодавшиеся звери бросились к ней почти наперегонки, надеясь хоть немного удовлетворить свой голод. Находкой зверей оказалось крупное слоевище водоросли, похожей на те, которыми они питались у побережья Фолклендских островов. Оно плывёт у поверхности воды, покачиваясь на крупных газовых пузырях.
Первым до вожделенной находки добрался Геркулес. Он начал с жадностью поедать водоросль, прижимая её к себе ластами. Затем к нему присоединились другие члены клана, и Эпона была, увы, в числе последних. Когда она подплыла к водоросли, большая часть её была уже распределена среди членов клана, и каждый зверь поедал свою часть слоевища, не собираясь делиться с остальными. Эпоне достаются только объедки с чужого стола – она подхватывает плавающие в воде обрывки слоевища, случайно откушенные сородичами. И совсем обделённой оказывается Эос – ей почти не достаётся ничего. Взрослые сородичи жадно кромсают резцами водоросль, и пища стремительно исчезает в их желудках. Как и Эпона, Эос вынуждена подбирать объедки.
Случайная, но такая долгожданная трапеза почти не прибавила зверям сил, но позволила заглушить голодные спазмы желудка. Теперь у животных появилось то, что по человеческим меркам могло бы называться надеждой. Во всяком случае, им удалось отвоевать у обстоятельств этот день жизни. Долгий вечер и ясное небо обещают относительно спокойную ночь. Но что будет дальше?
На следующее утро дрейф клана Кроноса продолжается. Похоже, однако, что животные уже едва способны сопротивляться воздействию жизненных обстоятельств. Они все заметно похудели, и на ластах уже начали проявляться косточки пясти. Звери стараются поддерживать друг друга, и больше всего внимания они уделяют беременной Эпоне. Инстинкт велит им оказывать помощь сородичу; так же поступали и киты в эпоху человека, поэтому Эпона, пожалуй, чувствует себя наиболее защищённой в клане. Она не отвергает помощь даже со стороны Сциллы – обстоятельства таковы, что неприятие чужака отходит на второй план перед лицом угрозы для выживания.
Паральгоцетусы – чужаки в открытом океане. Их родина – мелководья, обильно поросшие водорослями. Эти животные бродят по дну на своих ластах, отчасти похожих на ноги и сохраняющих гибкость локтевого и запястного суставов. Но эти ласты не приспособлены для плавания в открытом океане, вдали от берегов. Поэтому, если дрейф клана Кроноса в открытом океане слишком затянется, всё может закончиться медленной и мучительной смертью всех животных от голода.
Другие животные находят немало пищи в океане – здесь миллионы лет проходила эволюция их предков, здесь их дом, и они идеально приспособлены для жизни в таких условиях. Паральгоцетусы продолжают плыть в зеленоватой воде, богатой фитопланктоном. Длинные весенние и летние дни в высоких широтах способствуют бурному развитию микроскопических водорослей в верхнем слое воды, и ими кормятся многочисленные представители зоопланктона. Стаи мелких веслоногих ракообразных собирают микроводоросли и сами становятся объектом нападения более крупных ракообразных, а также молоди рыб. В свою очередь, эти существа легко могут закончить свою короткую жизнь в желудке крупной рыбы или медузы.
Огромная стая рыб встречает клан Кроноса. Животные словно плывут в реке живого серебра – настолько многочисленны рыбы, окружающие их. Это южная сарганелла, узнаваемая по чёрной кайме на заднем краю хвостового плавника. Серебристые бока этих рыб сверкают на солнце, когда рыбы поднимаются ближе к поверхности воды. Похоже, игра солнечных лучей на их боках внесла какое-то разнообразие в жизнь паральгоцетусов: звери щурятся, когда им в глаза попадают блики солнечного света, отражающиеся от чешуи сарганелл, и разглядывают рыб, мелькающих вокруг.
Рыбы то отплывают от гигантов, то снова окружают их. Сарганеллы явно не встречались с такими существами – паральгоцетусы заплыли слишком далеко от родных берегов Фолклендских островов. И рыбы совершенно не боятся их, воспринимая зверей, очевидно, как нечто неодушевлённое, что-то вроде стволов деревьев, унесённых в океан. Неожиданно стая сарганелл бросается врассыпную, словно в её середину кинули камень. На секунду становится видна причина рыбьего переполоха: прямо среди стаи показалось существо чёрно-белой окраски. В несколько раз длинее сарганеллы, но намного мельче паральгоцетуса, существо имеет обтекаемую форму тела и движется, не изгибаясь всем телом, как рыба или паральгоцетус, а взмахивая вверх-вниз двумя плавниками, растущими по бокам. Или крыльями? Паральгоцетусы не видели существ такого рода с того самого времени, когда их унесло в океан. Это, вне всяких сомнений, кавескары, но другого вида, нежели те, которые были их соседями на Фолклендских островах. Встреча с кавескаром – это, несомненно, признак близости берегов и хороший знак для клана Кроноса.
Кавескар ведёт себя осторожно. Он быстро всплыл за воздухом, после чего нырнул и начал кружиться около паральгоцетусов. Он намного крупнее фолклендского кавескара и окрашен несколько иначе. У него такая же чёрно-белая окраска, но на горле нет чёрной перевязи, а хохолок над клювом белый, а не чёрный. И сам клюв окрашен в жёлтый цвет с красными поперечными полосами. Кавескар сделал несколько кругов вокруг паральгоцетусов, стараясь не приближаться к ним, а затем потерял интерес к этим существам и скрылся вдали, переключившись на поиск рыбы.
Возможно, будь паральгоцетусы разумными, они придали бы огромное значение встрече с этим существом и сделали бы вывод о близости суши. Но они не умеют делать столь далеко идущие выводы и практически постоянно живут настоящим моментом, реагируя только на непосредственно затрагивающие их обстоятельства. Тем не менее, они постепенно различают на общем фоне действие ещё одного раздражителя. Во время своей жизни у берегов Фолклендских островов они воспринимали его как нечто, само собой разумеющееся, но сейчас, после многодневного дрейфа в океане, они ощутили его присутствие особенно остро.
Шум прибоя.
Берег явно находится далеко, но звуки прибоя благодаря хорошей звукопроводности воды ощущаются вдали от берега. И паральгоцетусы почувствовали это изменение. Среди скрежета, писка, шороха и щелчков многочисленных жителей океана они ощутили ритмичный шум далёкого прибоя. Это подействовало на них ободряюще и паральгоцетусы двинулись на юго-восток, откуда звук доносился отчётливее всего.
Кронос возглавляет свой клан. Он отслеживает возможные опасности, готовый в любой момент встать на защиту своих сородичей. Прочие животные следуют за ним, соблюдая почтительную дистанцию. Геркулес не отплывает далеко от Эпоны, время от времени подныривая под неё и помогая ей держаться у поверхности воды. Эос плывёт прямо над своей матерью Матроной, двигаясь в слое воды, непосредственно окружающем её тело – так ей легче двигаться, ведь она сильно ослабела от голода. Иногда она «пересаживается» с Матроны на Фетиду или Сциллу. Посейдон следует за самками, готовый отразить нападение сзади. Животные, казалось, собрали все остатки сил, надеясь достичь пока невидимого берега. Если они ошибутся, им не удастся повторить такой бросок и они, скорее всего, погибнут от стресса и истощения.
Спины паральгоцетусов ритмично появляются из воды. Ноздри со свистом выбрасывают струи отработанного воздуха, а хвосты вспенивают волны. Животные движутся к невидимой цели, ведомые исключительно своим чутьём. И похоже, что они не ошиблись: признаки приближения суши становятся всё более очевидными. Зеленоватый цвет воды стал ещё более явным, в ней появились частицы мути. Время от времени попадаются обрывки водорослей, которые животные глотают прямо на ходу, торопливо запихивая в рот одним ластом. Наконец, им встретились кавескары: целая стая чёрно-белых птиц с ярко окрашенными клювами плывёт на рыбную ловлю. Птицы отплыли в стороны, пропуская паральгоцетусов, и вели себя осторожно, пока гиганты плыли мимо них. Наконец, из черноты глубин постепенно показались вершины скал – животные достигли края шельфа. Дно вновь появилось под ними, но оно было слишком глубоко, чтобы можно было опуститься на него и отдохнуть. Поэтому паральгоцетусы продолжили движение, влекомые всё более явно слышным шумом прибоя где-то впереди.
День настолько ясный и солнечный, что солнечные лучи проникают в толщу воды довольно глубоко. И паральгоцетусы замечают, что дно постепенно становится всё ближе. А ещё они видят то, чего были лишены так долго – на мелководье где-то впереди поднимается густой и протяжённый лес гигантских водорослей.
Вдохнув воздуха, животные одно за другим ныряют и опускаются на дно. Это довольно легко сделать: слой подкожного жира заметно сократился, поэтому удельный вес тела стал больше. Кронос первый коснулся ластами дна и двинулся вперёд привычным и менее утомительным способом: переступая ластами и время от времени помогая себе толчками хвостового плавника. Следом за ним по дну зашагали остальные члены клана. Лишь Эос осталась на спине матери – она слишком устала от длительного путешествия. Но теперь все животные видят то, чего им не хватало в эти дни борьбы за собственную жизнь – водорослевый лес. Когда до него оставалось несколько десятков метров, порядок следования клана нарушился: изголодавшиеся животные старались как можно быстрее добраться до пищи, и вряд ли их можно было осудить за нарушение иерархии. Тем не менее, Кронос взмахнул хвостом, ускорил движение и первым достиг края вожделенного водорослевого леса.
Водоросли были очень вкусными. Возможно, сказалась долгая голодовка, или же здесь растут не такие виды, как на Фолклендских островах, но животные с явным удовольствием стали жевать водоросли. Сильнейший стресс, в котором почти постоянно пребывали животные во время дрейфа, наконец, отпустил их, и теперь паральгоцетусы имеют возможность жить так, как они привыкли. Но огромная усталость, накопившаяся за последние дни, даёт о себе знать. Наскоро набив желудки водорослями, звери один за другим готовятся ко сну. Похудевшие, они всплывают с усилием, поэтому для сна они выбирают более мелководные участки побережья. Один за другим паральгоцетусы продираются сквозь водорослевый лес и движутся к прибрежному мелководью. Животные видят, как вокруг них плавают кавескары и чайки-пингвины незнакомых им видов, а где-то на поверхности воды они замечают животы и лапы птиц, плавающих по поверхности воды. Это, несомненно, морские лебеди, такие же, как на Фолклендских островах.
Огромные силуэты животных, появившихся на мелководье, вызвали панику у местных обитателей. Некоторые кавескары и чайки-пингвины стремительно выплыли на берег и бегом выскочили из воды. Морские лебеди с гоготанием отплыли прочь от гигантских существ, появившихся на мелководье, и поглядывали на них с безопасного расстояния, готовые в любой момент взлететь.
Кронос добрался до мелководья, усыпанного мелким галечником. Тяжело ступая ластами по дну, он вспугнул нескольких морских обитателей: прямо у него из-под ног выскочил небольшой осьминог, который выпустил струю чернил и уплыл, а следом за ним со дна поднялась довольно крупная камбала, которая лениво отплыла в сторону и зарылась в грунт. Но Кронос не обратитл на них внимания. Он слишком устал за последнее время, и единственное его желание – хорошенько выспаться. Сейчас отлив, и ему не грозит опасность оказаться на суше. Он нашёл удобное место с ровным дном и улёгся, поджав ласты. Приподняв голову над водой, он вдохнул воздух и огляделся. На воздухе паральгоцетусы видят плохо, и единственное, что увидел Кронос – плавно поднимающийся над водой скалистый берег, уходящий в обе стороны настолько далеко, насколько он мог видеть. Вряд ли Кронос в полной мере осознал увиденное. Он не увидел далёких гор с покрытыми снегом вершинами, он не мог почувствовать того, насколько велика та земля, к которой они приплыли. Тем не менее, Кронос и его клан попали в то место, где млекопитающих не было около двадцати пяти миллионов лет. Они достигли побережья Антарктиды.
Антарктида эпохи неоцена отличается от той, которую знало человечество. Материк несколько сдвинулся в сторону Австралии (которая в неоцене слилась с Новой Гвинеей в единый материк Меганезию), поскольку с другой стороны её теснила смещающаяся на юг Южная Америка, которую, в свою очередь, оттеснил от Северной Америки расширяющийся Атлантический океан. Смещение Антарктиды из полярного положения вызвало ослабление течения Западных Ветров и позволило тёплым водам с экватора с трудом, но проникать к побережью Антарктиды. Ледниковый покров материка начал таять и сплошные ледники в неоценовой Антарктиде сохранились только в горах и в полярной области материка. Прибрежные районы Антарктиды теперь заняты тундровыми и луговыми растительными сообществами. На материке пока нет деревьев – самыми крупными одревесневающими представителями растительности в этом изолированном мире являются невысокие кустарники.
Побережье Антарктиды отличается богатой морской жизнью. Здесь в изобилии развиваются гигантские зелёные и бурые водоросли, которые образуют густые заросли, защищающие побережье материка от штормов. В водорослевых лесах обитают многочисленные рыбы, ракообразные и моллюски. В литоральной полосе живут разнообразные роющие двустворчатые моллюски и иглокожие.
Раскинувшись в высоких широтах, Антарктида по-прежнему находится в условиях сезонного климата с умеренно тёплым летом и холодной снежной зимой. Сезонность климата Антарктиды сказывается на жизни морских и наземных обитателей. Кроме того, для значительной части Антарктиды характерна смена полярного дня и полярной ночи. Поэтому паральгоцетусы попали в мир, который не столь уж гостеприимен, как может показаться летом.
Но пока это всё практически не волнует ни Кроноса, ни его сородичей. После длительного дрейфа они сильно утомлены, поэтому главная их забота – отдых.
Кронос спит глубоким сном, что нетипично для его вида: обычно у паральгоцетуса разные участки коры головного мозга спят и бодрствуют одновременно. Но сейчас у громадного зверя спит большая часть коры головного мозга – её активность минимальна, её хватает лишь на то, чтобы ритмично открывать и закрывать ноздри, а также не вдыхать, если волна захлёстывает его голову. Постепенно на мелководье появляются другие паральгоцетусы. Все они уже полусонные: ощущение сытости сделало своё дело и животные движутся медленно и лениво. Их единственное желание сейчас – отдохнуть, и прибрежное мелководье вскоре оказывается забитым их телами.
На берегу раскинулась колония кавескаров. Это не фолклендский кавескар, хорошо знакомый паральгоцеусам по их далёкой теперь родине, а его более крупный сородич – антарктический кавескар. Птицы этого вида отличаются от своих фолклендских сородичей более крупными размерами и яркой окраской клюва. Сейчас у них время выведения потомства, поэтому клювы птиц обоих полов приобрели яркую расцветку – жёлтую с вертикальными красными полосами. Над клювами антарктических кавескаров колышутся хохолки белого цвета.
Клан Кроноса перекрыл колонии этих птиц выход к воде. Точнее, теперь, чтобы выйти в море, им приходится обходить гигантов по краю мелководья, рискуя быть выброшенными прибоем на скалы. Многие из кавескаров хорошо знакомы с крупными морскими рыбами, а некоторые их сородичи заканчивали свою жизнь в пастях этих чудовищ у них на глазах. Поэтому осторожность кавескаров вполне естественна. Но они также знают, что большие рыбы появляются на берегу уже мёртвыми или умирающими, и тогда у них есть возможность вдоволь наклеваться мяса, не рискуя выходить далеко в море. Поэтому поведением птиц движут одновременно осторожность и любопытство. Несколько кавескаров осторожно входят в воду и огибают туши спящих животных, готовые в любую минуту уплыть. Но другие птицы проявляют смелость и осторожно приближаются к самим зверям.
Один из кавескаров медленно подплыл ближе и ближе к Геркулесу, спящему на краю мелководья. Глаза Геркулеса слегка приоткрыты, а сам он лежит на брюхе, удобно уложив голову на камень. Ноздри его ритмично открываются и закрываются, резко захлопываясь, когда в них попадают брызги прибоя. Звери не движутся и лишь временами фыркают во сне, поэтому кавескару нечего бояться. Постепенно он осмелел и приблизился к Геркулесу вплотную. Он видит, как вздымаются при дыхании бока спящего гиганта, но такие медленные движения его не пугают. Он осторожно проплыл вдоль бока Геркулеса к его голове и вытянул шею вверх. Внимание кавескара привлёк рачок-паразит. Это существо было одним из немногих, кто уцелел после встреч паральгоцетусов с морскими рыбами. Животное медленно ползло к ноздре Геркулеса и кавескар несколько минут следил за ним. Наконец, выбрав момент, он клюнул рачка, и при этом попал клювом в чувствительный край ноздри Геркулеса.
Геркулес редко просыпался таким образом. Впрочем, он редко засыпал настолько глубоко, поэтому обычно приближение какого-то животного не было для него неожиданностью. Но сейчас всё стало именно так. Острая боль пронзила его ноздрю, и в ответ на это Геркулес с шумом выдохнул воздух и с силой взмахнул хвостом. Удар хвостового плавника по воде оказался громоподобным. Несколько кавескаров, возвращавшихся с рыбной ловли, бросились в стороны, а один с испугу отрыгнул половину своего улова. Кавескар, ставший причиной пробуждения Геркулеса, стремглав выскочил на берег, смешавшись с толпой сородичей, и все птицы громко закричали.
Шум заставил проснуться остальных членов клана. Эос, испугавшись, начала бить хвостом по воде, пытаясь подлезть под ласт Матроны в поисках защиты. Кронос поднял голову над водой и тоже с силой ударил по воде хвостом, а следом за ним это сделал Посейдон. Беременная Эпона стала оглядываться, ища источник тревоги, но, почувствовав прикосновения Фетиды и Сциллы, успокоилась. Сон паральгоцетусов был нарушен, но он был достаточно глубоким, чтобы звери хотя бы частично получили необходимый отдых. Им придётся ещё долго восстанавливаться после стресса, откармливаясь водорослями, и исследовать места, где волей судьбы им пришлось оказаться.
Заселение Антарктиды паральгоцетусами началось. Возможно, в прежние времена эти животные также попадали в течения, приносившие их к берегам Антарктиды, но это были единичные особи, у которых не было шансов создать полноценную популяцию. Клан Кроноса, прибывший к берегам южного материка с минимальными потерями, имеет все шансы на успех.
Паральгоцетусы проводят большую часть времени за едой. Дни становятся всё длиннее – начинается полярное лето и вскоре солнце будет светить лишь с кратким перерывом. В таких условиях гигантские водоросли в прибрежных водорослевых лесах растут очень быстро, и паральгоцетусы всегда обеспечены свежей пищей. Места кажутся им достаточно привычными: фауна Антарктиды во многом сходна с фауной Фолклендских островов, хотя есть и некоторые отличия. На побережье гнездятся чайки-пингвины знакомых и незнакомых видов, а среди них важно расхаживают крупные антарктические кавескары, потряхивающие пышными белыми хохолками над яркими клювами. Сейчас время выращивания птенцов, поэтому все птицы заняты главным образом домашними хлопотами: птенцы прожорливы, а за короткое лето они должны вырасти достаточно крупными, чтобы начать самостоятельную жизнь и пережить антарктическую зиму. Пока день ещё уступает место ночи и птичий гвалт ненадолго утихает, но с наступлением полярного лета солнце вообще перестаёт садиться за горизонт и оживление в колонии кипит круглые сутки. Стаи кавескаров и чаек-пингвинов уходят в море, а некоторые остаются в прибрежной полосе, собирая беспозвоночных по окраинам водорослевых «лесов».
Во время кормёжки паральгоцетусы часто встречают своих старых знакомых – антарктических морских лебедей. Огромные колонии этих птиц гнездятся на побережье, а поверхность воды в местах произрастания водорослей кажется усыпанной снегом – настолько много этих птиц кормится водорослями. Это неудивительно: здесь как раз и находится основной ареал антарктических морских лебедей, а на Фолклендских островах обитает просто небольшая жилая популяция этого вида.
Антарктические морские лебеди щиплют водоросли, погружая голову глубоко в воду. Но их деятельность приносит водорослевым лесам минимальный ущерб: они съедают лишь верхний слой водорослей, не трогая слоевища на глубине больше метра. Поэтому антарктические водорослевые леса значительно отличаются от фолклендских своей густотой. Они образуют очень плотные заросли, сквозь которые может проплыть только небольшая рыба. В таких «лесах» лучше всего выживают те, кто предпочитает сидеть на одном месте или умеет ползать и лазать: малоподвижные рыбы, различные ракообразные и осьминоги. Но эта же особенность антарктических водорослевых «лесов» делает жизнь в них более сложной: в таких зарослях накапливается большое количество отмирающей органики, а из-за плохого протока воды образуются «заморные» зоны, в которых способен выживать мало кто из морских обитателей. Но теперь сложившемуся положению дел приходит конец: в фауне водорослевых лесов появился принципиально новый компонент – паральгоцетусы. Эти звери жадно поедают водоросли, причём могут кормиться на достаточно большой глубине, проедая в сплошных зарослях «тоннели», по которым заросли могут заселяться другими живыми существами.
Клан Кроноса попал в прекрасные условия. Хотя вода у берегов Антарктиды несколько холоднее, чем у Фолклендских островов, различие это мало заметно летом. А обилие пищи позволяет животным вести в некоторой степени праздную жизнь. Выбрав густые заросли, клан Кроноса кормится практически весь световой день. Животные буквально поглощают водоросли, лёжа среди них и высунув на поверхность воды лишь верхнюю часть головы с ноздрями. Не встретив никого из возможных конкурентов, животные ведут себя очень терпимо по отношению к сородичам. Сцилла уже чувствует себя полноправным членом клана, но предпочитает держаться рядом с Фетидой, ощущая близость с ней по месту в иерархии клана. Её судьба в чём-то повторяет судьбу самой Фетиды, которая также пристала когда-то к клану Кроноса. И особенно тонко чувствует перемены Эпона. Она с большим трудом перенесла морское путешествие, и с ещё большим трудом ей удалось сохранить в себе детёныша. Она чувствует его движение в своём чреве, но это уже не вызывает у неё волнения: ей хватает корма, а жизнь в новом месте жительства течёт на удивление спокойно.
Антарктические морские лебеди неохотно делят местообитания с новыми соседями. Когда на поверхности воды появляется голова паральгоцетуса и раздаётся резкий звук выдоха, птицы отплывают подальше с тревожным гоготом. А удар хвоста взрослого зверя по поверхности воды вызывает у птиц панику и заставляет их разбегаться и тяжело взлетать. Но постепенно птицы присматриваются к своим новым соседям и убеждаются в отсутствии опасности. Паральгоцетусы – мирные растительноядные существа, которые не трогают птиц понапрасну. Впрочем, среди них есть одно исключение.
Стая морских лебедей кормится на поверхности моря. Птицы пощипывают водоросли, время от времени промывая клюв от капель густого рассола, который выделяют их носовые железы. Но неожиданно поверхность воды словно взрывается: из воды вылетает массивное тело и шлёпается в водоросли, заставляя птиц паниковать и спасаться бегством, громко крича. Это юная Эос вновь начала играть в ту же самую игру, которую она придумала ещё на Фолклендских островах. Игра – хороший знак: это говорит о том, что животное приходит в норму и чувствует себя хорошо.
Так проходит ещё около двух недель. За это время животные восстановили свою физическую форму: тела оделись слоем подкожного жира, мускулы вновь обрели крепость, а характер – живость. От былого стресса не осталось и следа: теперь не только Эос, но даже вполне взрослые животные устраивают игры. Самец Геркулес часто в шутку задирает более пассивного Посейдона, толкая его в бок головой или покусывая его хвостовые лопасти. В ответ на это Посейдон начинает гоняться за Геркулесом; он старается просто вцепиться в хвостовой плавник соперника и повиснуть на нём, тормозя своего резвого партнёра по игре. Иногда оба самца преследуют самок, стараясь прижаться к ним животом – у этих игр есть определённый сексуальный подтекст, но до следующего брачного сезона ещё далеко. Фетида воспринимает игровые ухаживания самцов более спокойно – на следующий год она уже будет готова принять настоящие ухаживания. А Сцилла ведёт себя более агрессивно: она старается уйти от преследующего самца в заросли, или же резко останавливается, пропуская самца вперёд и кусая его за ласт. Вне игр остаются Матрона, которая ещё опекает Эос, и могучий Кронос, положение которого в иерархии пока вряд ли кто-то захочет оспорить. И уж совсем не до игр Эпоне, интересы которой сводятся лишь к обеспечению собственного благополучия. Она предпочитает держаться вблизи других членов клана, однако избегает игр и борьбы – состояние не позволяет Эпоне участвовать в них. Но рано или поздно всё должно измениться.
Короткой ночью в начале лета Эпона почувствовала беспокойство. Оно не было вызвано внешними причинами, но исходило изнутри. Эпона быстро поднялась к поверхности воды и легла на ковёр плавающих водорослей. Она начала ритмично дышать, а её позвоночник начал волнообразно изгибаться в вертикальной плоскости – она почувствовала начало родовых схваток. Плеск воды под хвостовым плавником Эпоны привлёк внимание Сциллы. Она уже видела это в своём клане и даже оказывала помощь сородичам, которые вели себя так же, как Эпона. Сцилла подплыла снизу и осторожно упёрлась спиной в грудную клетку Эпоны, поддерживая переднюю часть её тела слегка высунутой из воды. Почувствовав поддержку сородича, Эпона расслабилась и на какое-то время схватки оставили её. Тем не менее, Сцилла продолжила держать её, лишь время от времени высовывая голову, чтобы подышать. Когда солнце показалось из-за горизонта почти наполовину, у Эпоны снова начались схватки, и на этот раз они были намного сильнее, чем прежде. Ритмичные изгибы позвоночника сменились минутами сильного напряжения, и в этот момент Сцилла лишь сильнее выталкивала Эпону на поверхность. Роды обещают быть трудными – Эпона носит крупного детёныша, унаследовавшего черты своего отца, Геркулеса. Но анатомия паральгоцетусов хорошо приспособлена к тому, чтобы рождать довольно крупных и зрелых детёнышей – отсутствие задних конечностей и жёсткого кольца тазовых костей позволяет мягким тканям довольно сильно растягиваться в момент родов.
Эпона снова напрягается. Её усилия привлекли внимание Фетиды и Матроны, которые подплыли к ней, готовые оказать помощь. Эос, которая также пытается пробраться ближе к Эпоне, теперь встречает неожиданный отпор, причём со стороны собственной матери. Матрона оттесняет её от Эпоны, закрывая Эпону своим телом и угрожающе тряся головой. Эос ничего не понимает: она прожила на свете слишком мало и пока ни разу не сталкивалась с рождением детёнышей у других членов клана. Единственное, что она может увидеть – это тело Эпоны, замершей у поверхности воды, Сциллу, поддерживающую её, и собственную мать, которая плавает рядом, раздвигая водоросли вокруг Эпоны. Где-то среди водорослей она замечает Фетиду, которая пробует отогнать от Эпоны Геркулеса, тараня его головой в бок.
Наконец из родовых путей Эпоны показался пузырь, окружающий детёныша, появляющегося на свет. Из-за сокращения мускулатуры он лопнул и наружу высунулся хвост детёныша с парой маленьких хвостовых лопастей, которые пока подвёрнуты одна к другой. Ещё не родившийся детёныш почувствовал прохладную морскую воду, так отличающуюся от тепла материнского чрева, и его хвост зашевелился, постепенно расправляя лопасти. Роды продолжаются. Хвост то немного втягивается внутрь тела матери, то выходит наружу ещё больше. Усилия Эпоны постепенно изгоняют детёныша из её тела. Ещё одна серия схваток заставила тело малыша высунуться наружу почти наполовину, а ещё через минуту детёныш показался весь. Он оказался полностью в воде, с силой дёрнулся хвостом и пуповина оборвалась возле самого его живота. Детёныш жив и хорошо развит – это хороший признак, если учесть, что пришлось пережить Эпоне незадолго до его рождения. Матрона осторожно поднырнула под новорождённого и вынесла его на поверхность воды, стараясь, чтобы детёныш находился между ней и Эпоной. Это первый детёныш паральгоцетуса, который никогда не видел Фолклендских островов. Эпона была ещё слаба, но она помогла Матроне, подтолкнув своего отпрыска к поверхности воды. При смене среды ноздри малыша рефлекторно раскрылись и он сделал свой первый вдох, расправив лёгкие. Это Эол, самец.
Роды ещё не закончены – теперь тело Эпоны должно отторгнуть послед, который не нужен после рождения детёныша. Из её родовых путей в небольшом количестве сочится кровь, кончик пуповины также продолжает кровоточить. Наконец, тело Эпоны сковывает ещё одна волна схваток, и в воде оказывается послед. Роды прошли успешно и теперь Эпона может всецело посвятить себя заботе о новорождённом Эоле. И похоже, что первое испытание её материнского инстинкта наступит совсем скоро. Послед повисает среди водорослей и кровь из него расплывается в воде. А запах крови – это самая мощная приманка для разнообразных хищников. Один краб боком подобрался к последу Эпоны, привлечённый запахом крови, но он тут же отскочил назад и удрал, стараясь выбирать заросли погуще.
Среди зарослей извивается длинное тело, похожее на змеиное. Оно почти не отличается по цвету от окружающих водорослей, из-за чего это существо нелегко обнаружить, особенно если оно замирает среди водорослей. Длина этого существа – примерно как у новорождённого паральгоцетуса, хотя весит оно намного меньше. Тело сжато с боков и окаймлено узкой полосой плавников, сросшихся вместе. Этого морского обитателя легко можно было бы принять за угря, но догадаться о его истинных родственных связях можно, если взглянуть на его голову. У этого существа широкая пасть, слегка выдвигающаяся вперёд, когда челюсти открываются. Но самый характерный признак – это расположение глаз: оба глаза находятся на правой стороне головы. Брюшной плавник всего лишь один, и он располагается далеко впереди, почти на уровне грудных плавников. Это существо – лентотелая камбала, особый специализированный представитель камбал. Антарктида стала настоящей лабораторией для эволюции камбал, и лентотелая камбала является одной из вершин эволюции хищных представителей отряда, приобретя конвергентное сходство с муренами эпохи человека.
Хищник подплывает всё ближе, привлечённый запахом крови. Лентотелая камбала вряд ли сможет убить даже новорождённого паральгоцетуса, но может нанести сильные укусы, если по какой-то причине решит на него напасть.
Эол пока чувствует себя неуверенно: он едва успел увидеть этот мир и с трудом отличает свою мать от водорослей, колышущихся вокруг. Он даже не успел толком запомнить её – процесс запечатления требует некоторого времени. И уж тем более он не умеет распознавать опасность. Окажись он один, и ещё вдали от берега – вряд ли он прожил бы больше суток.
Лентотелая камбала не боится паральгоцетусов, но и не собирается нападать на них – они слишком велики для неё. Она лишь пробует обнаружить источник запаха крови, закрепившись хвостом среди водорослей и покачивая по сторонам передней частью тела. Пока она не двигается, её легко принять за водоросль: рыба умело имитирует цвет окружающих предметов. Обе стороны её тела окрасились в зеленовато-бурый цвет с беспорядочно разбросанными тёмными пятнышками – это отличная имитация водорослей, поэтому пока её никто не замечает, хотя ласт Сциллы, проплывающей мимо, едва не задел её. Постепенно лентотелая камбала обнаружила источник привлекательного запаха: среди водорослей лежит послед, извергнутый Эпоной. Когда Сцилла проплыла, рыба нацелилась, а затем бросилась к последу и потащила его с собой. Но сделать это оказалось довольно трудно: плёнки зацепились за водоросли и рыбе пришлось задержаться, пытаясь отцепить от них добычу. Резкие движения лентотелой камбалы привлекли Сциллу. Она увидела бросок хищника буквально боковым зрением, но отреагировала на это почти немедленно: развернувшись, она поплыла к рыбе. Лентотелая камбала ещё дёргала послед, пытясь утащить его, когда Сцилла настигла её и сильно толкнула мордой. Этим она, как ни странно, помогла рыбе: послед отцепился и лентотелая камбала поволокла его вниз, в глубину, извиваясь всем телом. Сцилла попробовала преследовать её, но рыба скрылась из виду. Она отреагировала на быстрое движение хищника инстинктивно, почувствовав в нём опасность для детёныша. Но, когда опасность пропала из поля зрения, Сцилла так же быстро успокоилась. Она всплыла на поверхность и громко шлёпнула по волнам хвостом. Услышав резкий незнакомый звук, Эол дёрнулся в сторону и Эпоне пришлось удерживать его ластами, одновременно успокаивая прикосновениями.
Отпустив Эола, Эпона толкнула Сциллу головой, давая ей понять, что она здесь лишняя: матери надо побыть с детёнышем наедине, чтобы он получше запомнил её.
Где-то внизу, среди камней, к которым прицепились основания слоевищ гигантских водорослей, лентотелая камбала искала вход в нору. В пасти она держала послед Эпоны, а хвостом нащупывала знакомую щель между камнями. Обнаружив свой дом, она легко скользнула в него, после чего начала поглощать свою добычу, постепенно заглатывая её.
Прошла короткая ночь антарктического лета. Когда клан Кроноса вновь принялся за трапезу, к ней присоединилась Эпона вместе со своим детёнышем. Эол чувствует себя хорошо – он успевает плыть за матерью, держась близко к её телу. Пока он ещё не ест водорослей, но пробует прижимать их к себе короткими и ещё неловкими ластами. Единственная его пища – жирное молоко, которым в изобилии снабжает его Эпона. Молочные железы у альгоцетов располагаются в местах, соответствующих паховой области – на границе между туловищем и хвостом. Поэтому Эол, когда хочет пососать мать, просто ложится на её хвост и обхватывает его ластами сбоку.
Эос перестала быть самым молодым членом клана Кроноса, но пока ещё она не утратила детских привычек. Она пробовала сосать Матрону во время голодного дрейфа в океане, и это поведение неожиданно вновь вернулось к ней. Проплывая мимо Эпоны, кормящей Эола, она почувствовала вкус молока, в небольшом количестве попавшего в воду. Увидев Эола, сосущего мать, она решила попытать счастья и полакомиться молоком. Кормя Эола, Эпона немного повернулась набок, чтобы ему удобнее было держаться. Осторожно подплыв к Эпоне снизу, Эос присосалась к свободному соску. Но Эпона явно не настроена кормить кого-то ещё, кроме собственного детёныша: почувствовав постороннее прикосновение, она резко развернулась. Эол полетел в сторону, а Эпона нанесла Эос сильный удар хвостом, заставив её отплыть в сторону, повизгивая от боли. Точка зрения обозначена, приоритеты установлены и теперь никто не будет посягать на чужую еду. Прижав к себе испуганного Эола, Эпона вновь начала кормиться. А когда Эос проплыла рядом, Эпона предупреждающе заурчала. Эос прекрасно слышит этот звук и понимает, что предупреждение обращено именно к ней.
Чтобы выжить, Эол должен быстро расти и быстро учиться. От своих предков, южноамериканских кавиоморфных грызунов, альгоцеты унаследовали важные особенности поведения: детёныш рождается очень развитым, с первых минут самостоятельной жизни способен следовать за матерью и очень рано начинает переходить на пищу взрослых особей. Эол – не исключение: он с первых минут после рождения способен ощущать мир всеми чувствами. В течение нескольких дней он запомнил внешность и голос матери, и теперь всюду следует за ней, стараясь копировать её поведение. Когда Эпона поедает водоросли, подгребая их к себе ластами, Эол тоже пробует сделать это, хотя ласты плохо слушаются его и водоросли постоянно вываливаются из них.
После нескольких неудачных попыток Эол поступил просто: он подплыл прямо к голове матери и вытащил прядь водорослей у неё изо рта. Эпона отнеслась к этому совершенно равнодушно. А Эол начал жевать водоросли, перекатывая их во рту и не решаясь проглотить. Наконец, он просто выплюнул их и приподнял голову над водой, чтобы вдохнуть. Солнечный свет показался Эолу ослепительно ярким. Но любопытство заставило его остаться на поверхности, и через несколько минут глаза его совершенно привыкли к яркому свету на воздухе. Эол начал с любопытством оглядываться.
Мир над водой оказался населённым столь же густо, как и под водой. Невдалеке от Эола на поверхности воды покачивались несколько морских лебедей. Птицы кормятся, не обращая внимания на маленького паральгоцетуса. Очевидно, его размеры ещё не внушали им страха. Но, когда невдалеке всплыл за воздухом Геркулес, морские лебеди отплыли в сторону, громко гогоча.
С одной стороны мир, который видел Эол, не был похож на то гладкое и ровное пространство, которое окружало Эола и его старших сородичей. Там он возвышался и мешал видеть вдаль. И оттуда раздавались странные звуки – постоянный громкий шум. Эол плохо видит на воздухе и не может разглядеть берег, на котором шумит колония кавескаров и чаек-пингвинов. Он просто не представляет себе, как выглядят обитатели берега, а их голоса считает просто частью окружающего мира.
Кавескары и чайки-пингвины постоянно плавают через прибрежные районы и Эол постепенно запоминает этих существ. Кавескары – крупные и сильные птицы, размером лишь немного меньше самого Эола. Они ищут корм в верхних слоях воды, предпочитая пелагических рыб. А толстоклювые чайки-пингвины, похожие на кавескаров, но отличающиеся голубовато-серой окраской спины, являются отличными ныряльщиками. Они предпочитают добывать рыбу и кальмаров на глубине около 50 метров, куда вряд ли заплывёт даже взрослый паральгоцетус. Манерой передвижения эти птицы схожи друг с другом – и те, и другие «летят» под водой, взмахивая крыльями. Они стрелой проносятся по водорослевым «лесам», выбирая участки, где водоросли растут чуть реже. Обычно они проплывают прямо над головами кормящихся паральгоцетусов, не задерживаясь вблизи этих гигантов – пока они не привыкли к новым поселенцам.
Эолу очень интересно узнать их поближе, но он обычно видит лишь их силуэты, мчащиеся в толще воды. Всплыв вместе с матерью за воздухом, Эол заметил нескольких птиц, возвращающихся с рыбной ловли. Эпона, отдышавшись, вернулась в подводный лес, но Эол задержался на поверхности. Возможно, кавескаров не пугает его размер, поэтому они не стараются побыстрее разминуться с ним. Они даже сами проявляют любопытство по отношению к Эолу. Замедлив движение, кавескары несколько раз оплывают Эола кругом. Он никогда не видел этих птиц вблизи и ему интересно рассмотреть их подробнее. Эол не боится их – он знает, что его мама рядом. Спина Эпоны шевелится в нескольких метрах под ним – она мирно жуёт водоросли.
Один из кавескаров подплыл совсем близко к Эолу и слегка наклонил голову, рассматривая его блестящим жёлтым глазом. Эол не знает, чего можно ожидать от птицы, и кавескар тоже проявляет определённую осторожность. Когда Эол слегка взмахивает хвостом, пытаясь приблизиться к кавескару, птица отступает. Замахав крыльями-ластами, кавескар всплыл за воздухом, а затем снова нырнул, оказавшись лицом к лицу с Эолом. Ему тоже интересно узнать, не опасно ли это существо, и кавескар проверил это простым и единственным доступным ему способом – он просто клюнул Эола в нос и отплыл в сторону.
От боли и неожиданности Эол взвизгнул, выпустив пузырь воздуха изо рта. И этого было достаточно, чтобы кавескар понял своим крохотным птичьим мозгом, какие могут быть последствия у его поступка.
Словно ураган родился среди водорослей. Мощным взмахом хвоста Эпона буквально бросила своё тело вверх, к детёнышу. Кавескар едва успел избежать таранного удара её головы, но волна, поднятая движением Эпоны, всё равно захватила его и отбросила в сторону. Замахав крыльями, кавескар бросился прочь, а за ним плыла Эпона, готовая защищать своего детёныша от любой опасности, реальной или мнимой. Но паральгоцетусы – плохие пловцы, поэтому кавескару легко удалось спастись. Он даже не стал отрыгивать часть своего улова, чтобы плыть быстрее. Тем не менее, он пережил несколько неприятных минут, ощущая, как его преследует существо, превосходящее размером даже акулу из числа тех, что водятся в этих местах.
Эпоне не пришлось плыть долго: эффект неожиданности сделал своё дело, но ей всё равно не удалось бы настичь кавескара. Когда наглая птица скрылась где-то в полосе прибоя, Эпона поспешила к Эолу. Она осторожно дотронулась до него носом, успокаивая своего отпрыска. Но Эол был в полном порядке: кавескар не проклевал его кожу до крови, и он издал сигнал тревоги скорее от неожиданности. Пока он мал, Эпона будет ему надёжной защитой от всех опасностей, которые ждут его в процессе познания мира.
Связь между детёнышем и матерью – самая сильная, пока он мал и нуждается в уходе и защите. С возрастом она ослабнет, но возникнут другие связи и молодое животное займёт своё место в иерархии клана. Возможно также, что ему придётся уйти в новый клан или же основать свой собственный. Но всё это будет ещё не скоро. Пока же Эол держится возле своей матери, предпочитая познавать мир под её защитой.
Взрослые члены клана относятся к появлению на свет Эола по-разному. Самцов он почти не интересует: у паральгоцетусов не образуется постоянных пар, поэтому даже Геркулес, генетический отец Эола, воспринимает его существование просто как один из элементов окружающего мира. В отличие от Эпоны, он не питает к Эолу родительских чувств, но в случае опасности принял бы участие в его защите наравне с другими самцами. Кроноса и Посейдона маленький детёныш также практически не интересует. Они не воспринимают его появление как вызов своему положению в иерархии клана.
Самки относятся к Эолу иначе. Пока он маленький, ему позволяется многое – Эол может играть с ними, тараня головой бока других самок. Конечно, только мать позволяет ему пробовать еду прямо у неё изо рта, но другие самки не отгоняют от себя играющего Эола.
Эос, пока ещё сама не стала взрослой, играет с Эолом больше, чем другие самки. Иногда Эол, увлечённый игрой, может отплыть далеко от матери, но, поняв, что её нет рядом, поспешно возвращается к ней. Из других сородичей больше всего времени с Эолом проводит Эос: она ближе к нему по возрасту и пока ещё чередует питание и сон с играми. Она ещё далека от забот взрослых особей и Эолу, несомненно, интересно играть с ней.
В начале антарктического лета у многих местных обитателей уже подрастает потомство. Кавескары постоянно сменяют друг друга на гнезде, но освободившемуся партнёру не до отдыха: он сразу же спешит к морю и уплывает на рыбную ловлю. Главная задача птиц – обеспечить питанием своих быстро растущих птенцов, у которых среди ювенильного пуха уже начинают пробиваться перья.
Другие обитатели побережья Антарктиды, морские лебеди, поступают намного проще: их птенцы сразу покидают гнездо и уходят с родителями в море. Здесь выводки морских лебедей кормятся водорослями, которые благодаря полярному дню растут очень быстро. Первое время взрослые морские лебеди выгуливают птенцов на мелководье, защищая их от возможных опасностей, но птенцы недельного возраста уже кормятся наравне с взрослыми птицами. Эос придумала новую забаву: набрав в лёгкие воздуха, она погружается в воду, осторожно подплывает под кормящийся выводок морских лебедей и выпускает из ноздрей пузыри воздуха. Ей нравится наблюдать, как испуганные взрослые птицы уплывают, а за ними спешат птенцы. Эол тоже пробует так играть, но у него пока мало что получается.
Летом даже у побережья Антарктиды вода прогревается очень хорошо. Взрослые паральгоцеты любят в тихую погоду выбираться на мелководье и отдыхать, лёжа на дне и выставив из воды спину. Они обнаружили несколько удобных мест для принятия солнечных ванн: здесь ровное дно и свободный выход в океан, поэтому во время отлива животные легко могут покинуть отмели, чтобы не попасть в ловушку.
Эол и Эпона выбрали для отдыха одно из таких мелководий. Их сородичи кормятся недалеко – на расстоянии около сотни метров от берега. Эол очень любит греться на мелководье и Эпона часто уводит его от взрослых членов клана, чтобы дать ему возможность отдохнуть. Кроме того, она сама рада возможности избежать назойливого внимания со стороны самцов, которые побаиваются вылезать на мелководье из-за своего размера и веса. Матрона тоже облюбовала этот пляж и пасётся рядом с ними. Здесь, в хорошо освещённой и прогретой воде, в изобилии растут некрупные зелёные водоросли, отличающиеся, однако, хорошим вкусом.
Взрослые паральгоцетусы кормятся, передвигаясь на согнутых в локте ластах и едва не ползая по дну на животе. Эол ещё мал, и глубина вполне достаточна для того, чтобы он мог свободно передвигаться по мелководью. Животные ощипывают водоросли, оставляя после себя почти целиком очищенные камни. Губы животных работают как тёрка, счищая водоросли с камней. Иногда звери пускают в ход массивную нижнюю челюсть и отскребают водоросли нижней парой резцов, растущих прямо вперёд.
Естественно, такое соседство очень невыгодно для рыб и ракообразных, населяющих заросли. Паральгоцетусы не едят их, но разрушают их местообитания и опустошают территорию, вынуждая их спасаться бегством и переселяться в новые места.
Есть, однако, и те, кто извлекает выгоду из подводного переполоха. Один из кавескаров решил не тратить время на дальнюю рыбалку и поискать добычу в прибрежной полосе. Он плавает над самым дном, иногда всплывая за воздухом, и внимательно оглядывает дно. Время от времени кавескар бросается ко дну и схватывает мелкую рыбу или креветку, оказавшуюся недостаточно проворной.
Эпона и Эол, а также Матрона кормятся, не обращая внимания на кавескара. И им, кроме того, совершенно безразлична судьба мелких жителей дна, которые лишаются укрытий, когда паральгоцетусы поедают водоросли. Массивные звери утыкаются мордами в очередной пучок водорослей и начинают обрывать тонкие слоевища и флегматично пережёвывать их. Из зарослей в это время выплывает множество мелких рыбок, которые мечутся из стороны в сторону в поисках новых укрытий. Кавескар заметил их движение и бросился к кормящимся паральгоцетусам. Ему удалось легко изловить одну рыбку, и она тут же пропала в его глотке. В это время Эпона откусила ещё часть зарослей и новая стайка рыб была вынуждена спасаться бегством. Постепенно в небольшом мозге кавескара сформировалось достаточно чёткое понимание связи между кормлением этих странных новых обитателей побережья и возможностями достаточно легко поймать рыбу. Кавескар просто стал держаться рядом с паральгоцетусами. Когда кто-то из зверей тянулся к новому кустику водорослей, кавескар внимательно следил за ними и в нужный момент быстро выплывал из-за их боков, схватывая по две, а то и по три рыбки за одно нападение.
Ситуация повторилась – точно так же в Африке эпохи человека цапли и другие птицы сопровождали стада крупных травоядных, схватывая насекомых и мелких позвоночных, которых вспугнуло передвижение гигантов. Кавескар достаточно легко набил желудок мелкой рыбой и креветками, и направился на берег, к своей норе. В это время его более консервативные сородичи вряд ли добыли хотя бы половину того улова, который уже есть у этой особи. Такое отклоняющееся поведение может показаться странным для вида, представители которого являются умелыми морскими охотниками. Но именно разнообразие в строении и поведении является залогом успеха любого вида в постоянно меняющемся мире. Слишком консервативные виды легче всего вымирают, а у тех видов, которые демонстрируют многообразие признаков, есть будущее.
В норе этого кавескара ждёт потомство – пара крупных, покрытых густым пухом птенцов. Они появились на свет около месяца назад и с тех пор значительно выросли благодаря обильному питанию. Когда взрослый кавескар протискивается в тоннель и закрывает своим телом свет, это служит для птенцов сигналом к началу кормления. Раньше они просто терпеливо ждали своих родителей в гнездовой камере, но теперь ведут себя более активно: они шагают навстречу родителю, переваливаясь с боку на бок и опираясь на крылья, как на костыли. Скоро они наберутся смелости и выберутся из норы, чтобы встречать родителей с кормом уже снаружи.
Первый из птенцов, добравшийся до родителя, перекрывает своим телом проход для другого птенца. Он начинает нетерпеливо поклёвывать родителя в подклювье, и в ответ на этот сигнал взрослый кавескар отрыгивает свой улов. Его добыча несколько отличается от той, что ловится в открытом океане: вместо мягких водянистых кальмаров и мускулистых пелагических рыб птенцу достаются головастые, костлявые и покрытые панцирными пластинками рыбы с мелководья, а также несколько креветок с крепким панцирем. Конечно, глотать такую добычу не слишком приятно, зато её доставляют «к столу» намного чаще, чем рыбу из открытого океана. Кости легко переварятся, а панцири креветок птенец вскоре отрыгнёт где-нибудь в дальнем углу гнездовой камеры.
Кавескар выбирается из норы и спешит к морю. Он высматривает на мелководье спины паральгоцетусов, и, когда Матрона выставляет из воды голову, чтобы подышать, птица спешит прямо к ней. Кавескар уже не боится этих огромных животных: он понял, что эти существа не представляют опасности для птиц. Поэтому он плавает среди них очень смело, иногда едва не касаясь крыльями и лапами боков паральгоцетусов. Эпона и Эол тоже свели знакомство с этими птицами и поняли, что они не представляют опасности для них. Поэтому они почти не обращают внимания на кавескара, плавающего прямо у них перед носом. А кавескар следит за их движениями и ловит мелких животных.
Успех этого кавескара в охоте не остался незамеченным – совершенно неожиданно рядом с паральгоцетусами появляется ещё один его сородич. И, подобно первому кавескару, он внимательно следит за паральгоцетусами и ловит рыбок и креветок, которых они вспугивают. Естественно, конкуренты не нужны никому, поэтому первый кавескар просто набрасывается на незваного гостя и начинает теснить его, толкая боком от паральгоцетусов. Пришелец пытается сохранить за собой право на добычу, и старается избежать нападения, прячась за телами паральгоцетусов. Когда птицы, гоняясь друг за другом, проплыли мимо Эола, Эпона бросилась за ними, громко шлёпнув по воде хвостовым плавником. Это предупреждение сразу же умерило агрессивность птиц и заставило их прервать драку. Наконец, ситуация разрешилась очень просто: второй кавескар оставил Эпону и Эола и присоединился к Матроне. Пока на мелководье охотится немного кавескаров, пищи хватит на всех. Нужно лишь научиться сосуществовать и гасить ненужные конфликты.
Кавескары постепенно стали почти постоянными спутниками паральгоцетусов. Всякий раз, когда звери появлялись на мелководье, рядом с ними оказывались одна или две птицы, терпеливо ожидающих свою добычу. Паральгоцетусы привыкли к ним – кавескары стали своеобразными заменителями айяпухов, морских млекопитающих, оставшихся на далёких Фолклендских островах. Некоторые кавескары пробуют даже охотиться в водорослевых лесах: паральгоцетусы прореживают заросли, и птицам стало намного удобнее плавать, высматривая добычу. Движения паральгоцетусов вспугивают различных мелких беспозвоночных и рыб, которых ловят кавескары.
Некоторые рыбы, однако, не столь безобидны. Паральгоцетусов спасает от многих рыб лишь размер, однако он не всегда бывает препятствием для нападения. И кусок рострума лжемечерыла, вросший в спину Кроноса, является тому доказательством. Эол пока ещё не встречал лжемечерылов, и, возможно, встречи с ними у него будут крайне редкими: только в очень тёплые годы эти рыбы подходят близко к берегам Антарктиды. Но в здешних водах встречаются существа, с которыми лучше не быть слишком фамильярным.
Во второй половине антарктического лета Эол уже значительно подрос: его вес увеличился почти втрое по сравнению с весом при рождении. Детёныш обрёл уверенность, многое в окружающем мире теперь хорошо знакомо ему. Он уже не боится кавескаров и чаек-пингвинов, которых встречает каждый день, и совершенно не обращает внимания на морских лебедей, когда они отплывают в стороны при его появлении среди водорослей. Эол часто пасётся на дне, поедая низкорослые водоросли. Он знает, что лучше избегать близких встреч с морскими ежами, которые покрыты острыми колючками и могут чувствительно оцарапать нос. Ему знакомы рыбы, у которых в плавниках также растут колючки, наносящие очень болезненные уколы. Но он знает далеко не всех обитателей прибрежных районов Антарктиды, и ему предстоит сделать немало неприятных для себя открытий.
Эол движется по дну на глубине около трёх метров. Набрав в лёгкие воздуха, он может доставаться на дне до десяти минут. Он уже ощущает себя достаточно взрослым, чтобы отходить от матери на несколько метров и кормиться самостоятельно. Лишь встреча с неизвестными или опасными существами заставляет его возвращаться к матери в поисках защиты. Он уже несколько раз видел издалека акул и запомнил реакцию матери – желание спрятаться и замереть в надежде, что хищники не заметят её. Он запомнил силуэты этих рыб и не спутает их ни с кем.
Ласты Эола ступают по камням, поросшим водорослями, и он слышит постукивание камней друг об друга, когда делает очередной шаг. Неожиданно для него из-под плоского камня выплыла, извиваясь, длинная живая лента: Эол случайно потревожил крупную лентотелую камбалу, затаившуюся как раз под камнем. Встреча с лентотелой камбалой, однако, не представляется ему чем-то опасным: он видел, как такие рыбы старались уплыть, когда он кормился вместе с матерью. Но сейчас матери нет рядом – она плавает где-то рядом, среди гигантских бурых водорослей.
Эол решил получше узнать это существо. Он перестал жевать водоросли и полностью сосредоточился на преследовании рыбы. Лентотелая камбала пытается спастись – она меняет цвет и ложится на дно, стараясь замаскироваться. Это хищная рыба, которой не нужно быть на виду слишком долго. Однако, Эол не собирается прекращать преследование. Он шагает по дну прямо за ней, заставляя рыбу плыть всё дальше. Наконец, он почти догнал её, и его ласт случайно придавил кончик хвоста рыбы. И эта случайность заставляет рыбу перейти к самообороне: лентотелая камбала развернулась и вцепилась пастью ему в ласт.
Ласт Эола словно обожгло огнём. Он неожиданности он выпустил из лёгких часть воздуха и пронзительно завизжал от боли. Сильным взмахом хвоста он оттолкнулся от дна и поднялся на поверхность воды. Хватая ртом воздух, он стонал от боли и тряс ластом, в который вцепилась лентотелая камбала. Даже на воздухе рыба не отпускает его, а между её зубами сочится кровь из прокушенного ласта. В ответ на тряску рыба обвилась вокруг ласта Эола и крепко сжала кольца – так лентотелая камбала удерживает добычу, убивая её. Положение Эола становится отчаянным. Он испуган, его ласт кровоточит, а хищник не отпускает его.
Но, если лентотелая камбала вынуждена всю жизнь бороться за своё существование в одиночку, юный паральгоцетус может рассчитывать на помощь родителей. Эпона сразу услышала его визг и бросилась на помощь. Также сигнал тревоги заставил прервать свою трапезу Матрону. Эос, бывшая при ней, поплыла прятаться в водоросли, а обе взрослых самки направились к Эолу, барахтающемуся у поверхности. Матрона подставила ему свою спину и подтолкнула к поверхности. Эпона подплыла к ласту, обвитому лентотелой камбалой, и хищная рыба, почувствовав приближение кого-то крупного и сильного, сразу ослабила хватку. Когда Эпона попыталась схватить её зубами, рыба разжала челюсти и бросилась на дно. Извиваясь, она доплыла до крупного камня и скрылась под ним, разбрасывая гальку боковыми движениями тела. Скрывшись, она изменила цвет, подстраиваясь под окраску дна, и замерла. Занятые заботой о раненом детёныше, гигантские существа не стали преследовать её, а теперь и вовсе потеряли из виду.
Эпона осторожно облизала ласт Эола, который лишь повизгивал, когда она прикасалась к ранам, оставленным острыми зубами рыбы. Постепенно боль прошла, а свернувшаяся кровь закупорила раны. Шрамы зарастут, и лишь при внимательном рассмотрении можно будет понять, что Эол в юности встретился с хищником.
Время идёт, и длинные дни лета остаются позади. Ночь постепенно становится всё дольше и холоднее. Наступает осень – время перемен в природе. Эол не любит темноту: он привык к длинному дню. Но он видит, что взрослые члены клана не боятся темноты, и постепенно сам привыкает к меняющемуся суточному ритму. И эти изменения – всего лишь первые признаки того, с чем придётся столкнуться клану Кроноса на новом месте жительства. Темнота ещё превратится в суровое испытание.
Соседи паральгоцетусов также ощущают эти перемены. Птенцы морских лебедей к началу осени уже выросли такими же крупными, как их родители, и покрылись перьями. Их можно отличить от родителей только по более тёмному серому оттенку оперения и по остаткам пуха, ещё торчащим среди оперения. Молодые птицы ведут себя независимо и кормятся самостоятельно: скоро они покинут родителей.
Молодые кавескары и чайки-пингвины уже порвали связь со старшим поколением и уходят в море. Родители хорошо откормили птенцов, из-за чего они весят даже больше, чем родители, изрядно отощавшие за время выкармливания потомства. Теперь у молодых птиц главной задачей является поскорее научиться самостоятельно добывать пищу. И они пробуют самые разнообразные способы, иногда совершенно не похожие на те, что используют более старшие птицы.
По пляжу бежит молодая толстоклювая чайка-пингвин, отчаянно взмахивая крыльями и громко крича. Похоже, она попала в беду: её преследуют несколько молодых антарктических кавескаров, тоже недавно покинувших гнездо. Они ещё не пробовали добывать пищу в море, но зато где-то треть из них уже узнала вкус крови. Не все птенцы кавескаров доживают до выхода из гнезда, а в случае голода более сильный птенец без особых колебаний убивает слабого и поедает его. Особенно часто это бывает, если один из родителей погиб в море, и второй вынужден выкармливать потомство в одиночку.
Чайка-пингвин стала игрушкой для молодых кавескаров: более крупные и сильные, они окружили её и просто гоняют жертву, зажатую в кольцо. Численное превосходство позволяет кавескарам вести себя нагло и смело: один на один они вряд ли решились бы напасть на чайку-пингвина: её мощный клюв может раздавить не только рыбий череп или панцирь крупного ракообразного. Обороняясь, толстоклювая чайка-пингвин способна раздробить основание черепа кавескара одним укусом, что приведёт к его немедленной смерти. Но сейчас ситуация иная: кавескары окружили птицу, и на каждый выпад клювом толстоклювая чайка-пингвин получает один или несколько ударов клювов кавескаров. Драматическая развязка близка: чайка-пингвин уже пошатывается, а её голова и шея залиты кровью. Она уже почти не парирует удары клювов кавескаров, и лишь жалобно кричит, когда кавескары бьют её. Наконец, чайка-пингвин падает, чтобы уже не подняться. Ударами по голове кавескары добивают её, после чего начинают расклёвывать свою добычу. Чайка-пингвин упала в зоне прибоя, и волны смывают в море её кровь. Кавескары пируют, не замечая, что запах крови привлёк ещё одно существо, представляющее угрозу для них самих.
Крупная взрослая лентотелая камбала покинула своё укрытие, привлечённая запахом крови. Она проползает среди камней совсем рядом с берегом: её спина поблёскивает среди волн. Но, благодаря способности к смене окраски, эта рыба остаётся незамеченной, хотя её длина свыше полутора метров.
Прибой подталкивает и валяет по песку тело чайки-пингвина, но кавескары продолжают расклёвывать его, отрывая мягкие ткани и жадно заглатывая их. Один из кавескаров при этом случайно зашёл в воду чуть глубже, чем остальные. Запах крови заставляет лентотелую камбалу атаковать – рыба действует скорее как машина, не задумываясь. Видя под водой лапы и нижнюю часть тела кавескара, она вряд ли представляет себе размер добычи целиком.
Мускулистое тело лентотелой камбалы обвивается вокруг тела птицы под громкие крики остальных кавескаров, неуклюже и торопливо отбегающих подальше от линии прибоя. Молодой кавескар уже довольно крупный, и рыба явно переоценила собственные возможности. Она охотно съела бы остатки убитого другими хищниками кавескара, но сейчас борьба явно ведётся не на равных. Отчаянно пытаясь освободиться, кавескар клюёт рыбу, а лентотелая камбала, в свою очередь, вцепилась в крыло кавескара и только сильнее сжимает челюсти, чувствуя боль от ударов птичьего клюва. Зубы рыбы прокусили кожу и мышцы на крыле кавескара, и попытки птицы освободиться приводят лишь к тому, что раны становятся глубже и шире. Наконец, рыба ослабила хватку, соскользнула с тела кавескара и скрылась в волнах. Укусами она довольно сильно разорвала птице крыло, и теперь кавескар будет плохо плавать, если вообще сможет это делать. Вероятнее всего, это случайное столкновение свело шансы кавескара на выживание к нулю. С искалеченным крылом он будет плохим рыболовом и вряд ли переживёт зиму. Но, скорее всего, ещё раньше он может стать жертвой какого-нибудь морского хищника.
Испуганные появлением морского чудовища, кавескары с опаской возвращаются к останкам чайки-пингвина. Но их пиршество уже не продолжится. Крупная птица наблюдала за расправой над чайкой-пингвином и за нападением лентотелой камбалы на кавескара. Выбрав подходящий момент, она решила заявить о своих правах на добычу и вылетела на пляж, громко хлопая крыльями.
Это антарктический каранчо, живущий недалеко от колонии – крупный самец, только что завершивший свои домашние хлопоты в этом сезоне гнездования. Его птенец уже покинул родительскую территорию, поэтому брачный альянс распался и самец усиленно откармливается перед предстоящей миграцией в Южную Америку. Он не брезгует падалью и активно патрулирует побережье в поисках добычи. Несколько раз ему удавалось удачно ограбить молодых кавескаров. Это просто: достаточно выследить птицу, выходящую из моря, напасть на неё и хорошенько стукнуть по голове. Фактор неожиданности играет свою роль и кавескар предпочитает спасаться бегством, предварительно отрыгнув проглоченную добычу. А рыба, даже побывавшая какое-то время в желудке кавескара, ещё вполне съедобна для каранчо – он небрезглив и не слишком разборчив в пище, особенно когда голоден.
Наполовину объеденная тушка чайки-пингвина – тоже неплохая пища. Клюв каранчо хорошо приспособлен для отрывания плоти от костей, поэтому даже там, где попировали кавескары, он сможет найти ещё немало съедобного. Каранчо садится рядом с полуобъеденной тушкой чайки-пингвина и оглядывается. Кавескары не решаются приблизиться, хотя их больше. Каранчо прижимает тушку птицы к камням лапой и аккуратно обрывает с костей остатки мяса. Пока каранчо не обращает внимания на кавескаров, они постепенно смелеют. Видя, что незваный гость что-то ест, один из кавескаров делает несколько шагов в его сторону. Похоже, сам того не зная, он переступил невидимую границу личного пространства, которое определил для себя самец каранчо: прекратив есть, хищник распахнул крылья и громко закричал. В этот момент его голос похож на дребезжащее карканье вороны. Кавескар, однако, не отступает, хотя предупреждение более чем очевидно. Увидев, что предупреждение не действует, самец каранчо взлетел, нарочито громко хлопая крыльями, и атаковал кавескара с воздуха, стукнув его сразу обеими лапами по голове. Такому отпору трудно противостоять: кавескар заведомо не умеет летать, поэтому ему остаётся лишь обороняться. Удары ног каранчо сыплются ему на голову и грудь, и кавескар отступает, пошатываясь, нагнув голову и стараясь уворачиваться от выпадов каранчо. Его более осторожные сородичи просто смирились с тем, что добыча уже не принадлежит им, и просто наблюдают за происходящим с безопасного расстояния. Единственный путь отступления для атакованного кавескара – это море. Он просто заходит в воду и ныряет; атака сразу прекращается, поскольку каранчо не ищет пищу в воде. Хищник возвращается к добыче и продолжает рвать остатки мяса, а остальные кавескары один за другим уходят в поисках более доступного корма. Пока они находятся в хорошей физической форме, но им предстоит зимовка, поэтому вполне возможно, что каранчо может съесть даже кого-нибудь из них весной, когда прилетит с зимовки.
Паральгоцетусы не замечают подобных столкновений между обитателями Антарктиды. Они слишком велики, чтобы на них мог кто-нибудь напасть, и их интересы сводятся лишь к поиску и поглощению пищи. Они хорошо отъелись за лето и их тела покрыты толстым слоем подкожного жира – это неплохая компенсация за те трудности, с которыми было связано их прибытие в Антарктиду. Но смена сезонов влияет также на них: почти весь световой день звери посвящают кормёжке, и у них остаётся совсем немного времени на прочие вещи, составляющие повседневную жизнь стада – на установление иерархии и поддержание отношений с сородичами. Изменение длины светового дня было характерно и для их родины, Фолклендских островов, поэтому животные инстинктивно начинают кормиться более интенсивно, готовясь к предстоящим переменам в природе.
Высокие широты Южного полушария – это весьма негостеприимное место. Немногие обитатели Антарктиды способны пережить суровую зиму, поэтому осенью начинается время миграции. Маршруты перелётов связывают Антарктиду с другими материками. Часть пернатых жителей Антарктиды отправляется зимовать в Африку, другие через субантарктические острова достигают Меганезии и Новой Зеландии. Но наиболее часто для зимовки используется Южная Америка. Антарктический полуостров является местом отдыха многочисленных птичьих стай перед броском через пролив Дрейка. Стаи птиц начинают собираться на полуострове уже в конце лета. Первыми мигрантами являются насекомоядные птицы, которые раньше прочих ощущают недостаток корма. А одними из самых последних мигрантов становятся антарктические каранчо, которые улетают в Южную Америку, когда берега Антарктиды уже покрыты снегом.
Паральгоцетусы совершенно не обращают внимания на миграции большинства птиц. Некоторых из них они даже живыми не видели, а мёртвыми тушками птиц, упавших в воду, они не интересуются, поскольку не питаются ими. Пожалуй, чаще всего паральгоцетусы встречаются с кавескарами и чайками-пингвинами, которые не собираются мигрировать и по-прежнему каждый день отправляются на рыбную ловлю. И есть ещё антарктические морские лебеди, птицы, с которыми паральгоцетусам приходится делить водорослевые леса в прибрежных районах Антарктиды. На протяжении лета паральгоцетусы постоянно встречались с этими птицами во время кормёжки. Вначале им попадались только взрослые птицы, затем птицы с выводками крошечных пуховых птенцов. На протяжении лета птенцы росли и оперялись, пока не стали очень похожими на взрослых особей. Когда паральгоцетусы впервые оказались у побережья Антарктиды, морские лебеди пугались их, потому что никогда раньше не видели таких крупных животных. Конечно, часть представителей этого вида встречалась на зимовке с более мелкими видами альгоцетусов, а на Фолклендских островах живёт даже оседлая популяция этого вида. Но во время странствия по океану клан Кроноса был унесён течением на восток, где обитают популяции морских лебедей, зимующие в Африке. Они вообще не имели возможностей наблюдать паральгоцетусов или их родственников в местах зимовки, поэтому мирные травоядные гиганты вызывали у них страх. Но молодые морские лебеди уже были лишены страха перед ними, поскольку с момента своего появления на свет уже воспринимали клан Кроноса как естественную часть своей среды обитания. Глядя на молодых птиц, взрослые морские лебеди предыдущих поколений также стали вести себя более смело в присутствии паральгоцетусов. Самые храбрые птицы даже подплывали к паральгоцетусам и щипали то же самое слоевище водоросли, которое поедал зверь.
Присутствие морских лебедей, напротив, является привычным положением дел для паральгоцетусов: они круглый год кормились бок о бок с этими птицами на родных островах. Поэтому однажды утром Кронос даже насторожился, когда не увидел знакомой картины. Всплыв за воздухом, он по привычке высунул голову из воды и огляделся. Но ему не удалось обнаружить ни одного морского лебедя. Там, где раньше плавали целые стаи этих птиц со светло-серым, почти белым оперением, Кронос не смог увидеть ни одной особи. На берегу расхаживали кавескары и чайки-пингвины, они же проносились мимо Кроноса под водой в облаке серебристых воздушных пузырьков, но ни одного морского лебедя не было видно. Отлёт антарктических морских лебедей прошёл ранним утром и был настолько дружным, что на побережье на протяжении десятков километров не осталось ни одной птицы, за исключением тех немногих особей, которые по каким-то причинам не могли летать и оставались в Антарктиде, чтобы зимой неминуемо встретить свою смерть. Для Кроноса опустевшая поверхность моря представляет собой непривычную картину: на Фолклендских островах птицы жили оседло, поэтому их можно было встретить даже зимой, когда тучи с Антарктиды приносили снег, засыпающий этих птиц прямо на коврах из гигантских бурых водорослей.
Паральгоцетусы привычны к сезонному климату Фолклендских островов, поэтому на новом месте они ведут себя так же, как их сородичи на островах: оставив все внутривидовые конфликты, они отъедаются, готовясь к предстоящей зимовке. Единственное, о чём они не знают ничего – это то, насколько трудной может быть эта зимовка. Благодаря обильному питанию Эол сильно вырос за лето: его вес теперь составляет около трети веса взрослой особи. Он уже почти не питается молоком, скорее по привычке прикладываясь к соскам своей матери. Но её обмен веществ также перестраивается перед зимовкой, поэтому Эпона прекращает вырабатывать молоко. Эол не будет страдать от голода: он полностью перешёл на взрослый рацион, поэтому отказ от молока пройдёт для него безболезненно.
Эос также заметно подросла и нагуляла жир со времени прибытия клана Кроноса в Антарктиду. Она проводит ещё меньше времени со своей матерью, хотя изредка приплывает к ней в поисках защиты. На следующий год Матрона, освободившись от родительских обязанностей по отношению к ней, снова может забеременеть, но к этому времени Эос уже войдёт в возраст «отрочества» и станет полностью самостоятельной. Ей придётся трудно: клан Кроноса – единственный на этом материке, и у неё просто нет сверстников, с которыми можно будет строить отношения. На Фолклендских островах животные одного возраста и положения чаще всего объединяются в группы, которые могут сохраняться многие годы и давать начало новым кланам. Здесь же ей придётся учиться строить отношения с молодыми самками – Сциллой и Фетидой, которые занимают заведомо более высокое место в иерархии клана.
Самцы занимают в клане обособленное положение. Никто из них не занимается установлением отношений иерархии с самками – их главенство в клане непререкаемо. Но между самцами постоянно происходит незаметная борьба за лидерство. Тычки ластами и толчки боками, оттеснение соперника и стремление занять более близкое к самкам место – это всё элементы такой борьбы. Пока Кронос занимает лидирующую позицию, но Посейдон, и особенно Геркулес – его конкуренты. В брачный сезон Кроносу придётся постараться, чтобы укрепить своё лидерство. Если, конечно, он доживёт до брачного сезона.
Поздней осенью рост водорослей постепенно прекращается. Световой день длится всего несколько часов, а солнце едва подимается над горизонтом. В таких условиях прирост водорослей оказывается незначительным и паральгоцетусы постепенно начинают «подстригать» их слоевища. Когда хмурым осенним утром Геркулес высовывает голову из воды, он чувствует, что на край его ноздри упала снежинка. Приподняв голову над водой, он видит безрадостный пейзаж: весь берег усыпан тонким слоем снега. Небо затянуто сплошной пеленой облаков, снег кружится в воздухе и падает на поверхность воды, где тут же тает. Сделав несколько глубоких вдохов, Геркулес ныряет и принимается объедать водоросли. Он чувствует, что вода довольно холодна – у него мёрзнут нос, ласты и лопасти хвостового плавника. Но он не представляет себе, что теперь ему придётся зимовать в таких условиях всю оставшуюся жизнь.
Зима заключила Антарктиду в свои холодные объятия. Даже в неоцене, при общем потеплении климата, холод продолжает властвовать над этим материком, хотя и не весь год. Клан Кроноса переживает трудные времена. У зверей в изобилии пища – они просто перемещаются вдоль побережья на новые участки келпа, поедая то, что не доели морские лебеди, улетевшие на зимовку. Когда нежные части слоевищ водорослей оказываются съедены, звери пробуют глодать крепкие нижние части слоевищ с ризоидами и прикрепительными дисками. Это не такая вкусная еда, но звери насыщаются, а сытому животному холод не страшен.
Несмотря на холод и короткий день, молодые паральгоцетусы находят немного времени, чтобы поиграть. Обычно игры начинаются с того, что Эол начинает покусывать лопасти хвостового плавника Эос. Когда рассерженная Эос бросается за ним, Эол быстро плывёт прочь от неё и старается спрятаться за боками взрослых зверей. Эос осторожно огибает зверя, за которым прячется Эол, и игра продолжается. Иногда Эол и Эос меняются ролями в процессе игры, но сама игра чаще всего заканчивается, когда кто-то из взрослых членов клана, всплыв за воздухом, с силой шлёпает хвостом по воде, заставляя молодых животных прекратить беспокоить взрослых.
Когда становится ещё холоднее, у побережья появляются плавучие льды. С таким препятствием клан Кроноса сталкивается впервые: зимой вода у Фолклендских островов становится холоднее, но лёд не образуется, или же течение приносит отдельные льдины с юга. У побережья лёд образуется с трудом: волны мешают этому. Когда становится холоднее, на поверхности воды образуется нечто, похожее на кашицу из небольших льдинок. Постепенно они спаиваются друг с другом, образуя ледяные «островки», и образуется сплошной покров из небольших кусков льда. В глубоких заливах материка воду сковал сплошной ледяной покров.
В одну из ночей Эпона, пребывая в глубоком сне, всплыла к поверхности моря за воздухом. Несколько движений хвоста – и она добралась до поверхности воды. Но, когда она попыталась высунуть ноздри из воды, верхняя часть её головы упёрлась во что-то твёрдое. На секунду испуг охватил Эпону и она проснулась. Несколько раз она ткнулась головой туда, где всегда была поверхность воды, но всегда упиралась во что-то твёрдое. Эпона запаниковала. Она ударила головой по странному покрову, который мешает ей вдохнуть, и почувствовала, что это препятствие поддалось. Погрузившись немного глубже, Эпона сильно взмахнула хвостом, разогналась и нанесла удар жировой подушкой, растущей у этого вида на передней части головы. Преграда с хрустом поддалась и Эпона высунулась из воды почти по плечи. Её ноздри раскрылись и она с жадностью и наслаждением вдохнула воздух. В первый момент она не заметила ничего особенного, но со следующими вдохами почувствовала, насколько холоден воздух над океаном.
Погрузившись под воду, она скорее почувствовала, чем увидела, как Фетида пытается пробить ледяной покров на воде. Ей удалось это сделать после нескольких попыток – она просто просунула голову между двумя льдинами. Кронос просто продавил лёд головой, и всплывший следом за ним Эол вдохнул воздух в отдушине, пробитой Кроносом. Раньше паральгоцетусы не встречались с таким явлением, но оказалось, что их тела обладают достаточным запасом прочности, чтобы выдержать подобное испытание. Вряд ли паральгоцеты сумеют пробить толстый лёд, образующийся на заливах внутренней части континента, но их сил вполне достаточно, чтобы раздвигать головой ледяное крошево, пригоняемое волнами к берегам материка.
Благодаря потеплению климата в Антарктиде теперь не образуется такой мощный ледяной покров, как раньше. Когда Антарктида была цельком покрыта льдами, по берегу материка образовывался огромный шельфовый ледник. Его существование сделало бы невозможным существование не только паральгоцетусов, но и всей богатой морской флоры и фауны антарктических берегов. Тем не менее, берега Антарктиды зимой всё равно замерзают. Припай, неподвижный морской лёд, покрывает мелководья и вдаётся в море на несколько десятков метров. Его толщина невелика по сравнению с тем состоянием, которое было в эпоху человека. Но припай покрывает значительную часть кормовой территории паральгоцетусов, вынуждая их кормиться на глубинных участках водорослевых лесов. Взрослые паральгоцетусы в хорошей физической форме, и им легко всплывать за воздухом с глубины, но для Эос и Эола такая жизнь представляется серьёзным испытанием на прочность. Опустившись на двадцатиметровую глубину, они должны торопливо наедаться, пока не придётся вновь всплывать за воздухом. Эол ещё молод, и он может рассчитывать на помощь матери. Поэтому он держится ближе к Эпоне и старается всплывать вместе с ней. Эол просто движется рядом с телом матери, и она невольно буксирует его, экономя его силы. Эос также кормится рядом с Матроной и всплывает синхронно с ней, но Матрона уже видит в ней конкурента за пищу, поэтому отгоняет её. Однако Эос пробует и другие варианты экономии сил: она пристраивается к остальным взрослым особям в момент, когда они готовятся к всплытию, и появляется на поверхности одновременно с ними.
Потянулись однообразные и короткие зимние дни. Паральгоцетусы вынуждены кормиться в темноте, отыскивая водоросли на ощупь с помощью вибриссов. Это не так сложно, поскольку клан медленно перемещается вдоль побережья на новые участки, где водоросли ещё густые, не объедены другими морскими обитателями и не повреждены штормом или льдом. Гораздо большую сложность для них представляет холод. Точнее, сам холод не страшен зверям, защищённым толстым слоем жира. На поверхности воды образуется лёд, поэтому зверям становится труднее дышать и кормиться. Припай становится всё больше, и звери уже должны подныривать под него, чтобы добраться до водорослей. А у края припая собираются плавучие льдины, поэтому, чтобы подышать, паральгоцетусы вынуждены расталкивать их головой. И здесь им очень помогает стадный образ жизни. Взрослые звери заметили, как Эос всплывает подышать вместе с ними, и стали просто копировать её привычку: когда всплывает подышать крупный сильный самец, одна или две самки поднимаются к поверхности воды одновременно с ним и дышат, высовываясь из воды там, где самец растолкал льдины в стороны.
Молодым зверям становится всё труднее добывать себе водоросли. Чтобы сделать это, они должны проплыть несколько десятков метров подо льдом, расходуя драгоценный запас кислорода, который позволил бы им кормиться на дне хотя бы немного дольше. Поэтому молодые звери начинают всё чаще испытывать голод. Это плохой знак: если они начнут расходовать подкожный жир, то столкнутся с реальной опасностью умереть от переохлаждения. Жизнь впроголодь была бы приемлема летом, когда температура воды намного выше, но не сейчас. Поэтому Эол и Эос начинают искать новые источники корма. Они обследуют морское дно, и такое поведение приносит свои плоды. Слоевища водорослей, оторванные осенними штормами, часто сносятся в более спокойные участки дна, где в итоге отмирают. Но благодаря небольшому количеству света, проникающему сквозь толщу воды, они могут продолжать рост какое-то время, и их отмирание несколько задерживается. Эол и Эос иногда находят такие остатки водорослей, и эта скудная пища позволяет им сносно существовать, не расходуя понапрасну подкожный жир. Единственное препятствие для них – глубина: животные должны быстро обследовать дно, чтобы им хватило кислорода на всплытие.
Во время одного из таких погружений Эол обнаружил на дне осьминога – студенистое существо с полупрозрачным телом и короткими щупальцами, связанными в основании перепонкой. Завидев его, осьминог попытался уплыть, но Эол догнал это медлительное существо и ткнул в него губами. Пытаясь защищаться, осьминог вцепился в его морду присосками. Эол чувствовал, как его слабый клюв царапает кожу – осьминог не в силах прокусить её. Несколько раз Эол встряхивал головой, пытаясь согнать с себя это существо, но осьминог не отпускал его – это была самка, вынашивающая кладку в мантийной полости. Даже когда Эол поплыл за воздухом, осьминог не покидал его. Поэтому Эол решил, что пришло время действовать ему самому. Резко раскрыв челюсти, он втянул часть тела осьминога в рот и укусил. Мягкая плоть существа поддалась очень легко – резцы Эола разрезали её, не встретив сопротивления. Но дальше Эол сделал то, что не делал раньше, когда корм был в изобилии: он не выплюнул остатки осьминога, а проглотил их. Вкус был не слишком привычным, но Эолу показалось, что это было что-то съедобное. Он подхватил откушенную часть тела осьминога, трепыхающуюся в воде, и тоже проглотил. Вкус не был неприятным, а ощущения напоминали питание какими-то упругими водорослями. И самое главное – желудок Эола принял эту пищу. Паральгоцетусы фактически не являются чистыми вегетарианцами: вместе с водорослями они заглатывают некоторое количество сидячих и малоподвижных морских животных, которые успешно перевариваются и являются источником белков. Поэтому переход на питание морскими животными – это лишь вопрос гибкости поведения. Взрослые звери, может, когда-нибудь попробуют специально искать пищу животного происхождения, но Эол регулярно ныряет не только за водорослями, но и за донными беспозвоночными. Его жертвами становятся крабы, небольшие улитки, осьминоги и даже небольшие рыбы, которые несколько утрачивают проворство в холодной воде. Эос учится, наблюдая за ним, и вскоре оба молодых зверя начинают искать такую необычную пищу совместно. Иногда Эол пробует есть даже актиний, но их щупальца обжигают его чувствительные губы, поэтому они не вошли в число его любимых блюд. Благодаря гибкости поведения молодой зверь сумел избежать опасности голода.
Суровая природа Антарктиды таит немало других опасностей, и клан Кроноса постоянно проходит проверку на прочность. Звери вынуждены каждый день преодолевать трудности, которые были неведомы им во время жизни на Фолклендских островах. Благодаря своему размеру они избегают опасности быть съеденными – у таких крупных животных почти нет врагов. Лишь Эол, который пока не достиг достаточно большого размера, может стать жертвой хищников.
Зимой клан Кроноса держится у края припая. В поисках пищи звери движутся вдоль края льда, над достаточно большими глубинами. Они останавливаются на отмелях, где зимуют крупные водоросли, пока не съедят значительную часть доступных им растений.
Другие животные также вынуждены зимой искать пищу в новых местах. Чайки-пингвины и кавескары на это время переселяются на край припая. Чайки-пингвины сбиваются в плотные стаи, в которых сохраняется тепло и птицы могут греть друг друга своими телами, как это делали императорские пингвины эпохи человека. А кавескары поступают значительно проще: птица отыскивает подходящий сугроб и выкапывает себе нору, подобную той, в какой она гнездилась или появилась на свет. В такой норе кавескару не страшен холодный ветер: птица просто закапывает выход, нагребая снег лапами и задней частью тела, и температура в норе постепенно поднимается до нуля, и даже выше нуля, что очень тепло по сравнению с морозом, царящим на поверхности припая. Кавескар может оставаться в такой норе несколько дней, или же использовать её как временное укрытие – всё зависит от наличия пищи в океане. Зимой многие виды рыб, например, сарганеллы, уходят от берегов Антарктиды в более тёплые места, поэтому птицы вынуждены добывать других животных – пелагических ракообразных, кальмаров и даже планктонных брюхоногих моллюсков и медуз. Это не слишком сытная пища: мясо кальмаров и других моллюсков водянисто, ракообразные защищены трудно переваримым панцирем, а медузы – это вообще фактически вода с небольшим количеством органики. Поэтому кавескарам приходится очень постараться, чтобы обеспечить себя пищей.
Толстоклювые чайки-пингвины поступают проще: они охотятся на донных рыб и ракообразных, панцири которых они буквально «разжёвывают» мощным клювом, облегчая себе переваривание добычи. Эта особенность поведения выгодно отличает их от кавескаров, глотающих добычу целиком, и таким образом способствует снижению конкуренции между этими птицами.
Но в море есть нечто, объединяющее этих птиц: общие враги.
Удлинённое тело обтекаемой формы движется в толще воды, едва освещённой низким утренним солнцем. Глаза поблёскивают в сумраке глубин зеленоватыми огоньками. Высокий серповидный хвостовой плавник ритмично движется из стороны в сторону. Это существо не одно: за ним следует ещё несколько, а чуть глубже – ещё пара. Общая численность стаи – восемь особей, самые крупные из которых достигают пятиметровой длины. Это акулы-бульдоги, главные хищники холодных антарктических вод. Обычно они ищут пищу в открытом океане, но зимой, когда еды мало, приближаются к берегам. Здесь они часто ловят кавескаров и чаек-пингвинов, пользуясь преимуществами острого ночного зрения: птица, хотя и обладает высокой маневренностью и выносливостью, просто не успевает отреагировать на появление из полумрака огромного хищника и становится жертвой акулы. Иногда акулы-бульдоги не уходят с рассветом на глубину, а затаиваются под краем припая и ожидают кавескаров и чаек-пингвинов, отправляющихся на рыбную ловлю. Птицы, ныряя в воду, почти сразу оказываются в зубах хищников, не успевая даже понять, откуда пришла смерть.
Акулы-бульдоги чувствуют незнакомый прежде запах: они никогда не сталкивались с паральгоцетусами, поэтому не представляют себе, кто это может быть. Но запах отчётлив и рыбы спонтанно решают отыскать и изучить его источник. Течение несёт запах со стороны берега, поэтому стая акул должна свернуть с прежнего курса. Рыбы постепенно приближаются к берегу и чувствуют, что где-то перед ними, недалеко от края льда, плавает несколько крупных существ, и некоторые из них значительно превышают по размеру любую из акул. Но похоже, что эти существа не представляют опасности: рецепторы боковой линии акул-бульдогов улавливают медленные движения этих существ, которые могут свидетельствовать о том, что эти существа – не хищники и не могут развивать большую скорость.
Клан Кроноса кормится, не подозревая об опасности, которая надвигается на животных. Эол ищет на дне мягкотелых животных, попутно поедая ещё не до конца отмершие части слоевищ водорослей. Эос всплывает за воздухом бок о бок с Геркулесом. Эпона и Матрона поедают остатки водорослей, а Фетида и Сцилла дышат у поверхности воды, расталкивая плавающий лёд головами. Кронос и Посейдон, отдышавшись, ныряют под припай, чтобы съесть как можно больше водорослей, пока не наступит необходимость вновь всплывать за воздухом. Никто из них не обратил внимания на силуэт, мелькнувший со стороны океана.
Акулы-бульдоги проявляют осторожность. Они не только ощущают волны от движения паральгоцетусов, но и видят их. Им ясно видны два существа, которые мельче размером, чем остальные, и которые представляются вполне доступной добычей.
Эол не заметил, как оказался слишком далеко от остальных членов клана: его мать и Матрона вместе всплыли за воздухом, и теперь ближайшим к нему был Геркулес, плавающий возле дна на расстоянии около двадцати метров. Эол едва различал его силуэт на таком расстоянии. И он не заметил, как над ним проплыл силуэт крупной рыбы с широкими грудными плавниками.
Акулы постепенно окружают Эола. У млекопитающих отсутствует боковая линия, поэтому он не смог вовремя обнаружить присутствие акул, хотя они были совсем рядом. А когда он заметил проплывшую рядом с ним акулу, было уже поздно: он находился в кольце хищников. Акулы-бульдоги проявляют осторожность: им не знакома эта добыча, и они не решаются атаковать. Но их кольцо сужается: Эол даже почувствовал, как шершавая кожа одного хищника коснулась его спины. Внезапно его охватил страх и Эол бросился наверх. Он видел на светлом фоне поверхности океана крупные силуэты сородичей и надеялся найти у них защиту. Кроме того, он не должен был допустить того, чтобы его лишили возможности дышать.
Резкое движение Эола заставило акул броситься в стороны, но одна из них кинулась следом за ним. Она вцепилась ему в хвостовой плавник и срезала зубами кончик правой лопасти, словно ножом. Почувствовав боль, Эол рванулся вверх ещё быстрее и едва не выскочил на плавающие льдины, с плеском показавшись на поверхности. Его паника привлекла внимание остальных членов клана, а акулы, почувствовав кровь, пришли в неистовство. Эол бросился к своей матери – он всегда делал так, когда ему было страшно, и сейчас опасность, нависшая над ним, была вполне реальной. Матрона, бывшая рядом с Эпоной, подплыла под Эола, стараясь держаться между ним и акулами. От страха Эол пронзительно завизжал.
Крик Эола тут же услышали остальные члены клана. Подводный слух у паральгоцетусов хуже, чем у китообразных эпохи человека, но они всё равно могут различать звуки и издавать небольшое количество сигналов, предназначенных для сородичей. Кронос и Геркулес тут же бросились из-под ледяного козырька припая к открытой воде, где увидели, как у самой поверхности плавают силуэты Матроны, Эпоны и Эола, окружённые силуэтами акул-бульдогов. Другие члены клана также спешат на выручку Эолу. Конечно, Эос вряд ли может чем-то помочь ему: её саму надо защищать от этих акул. Но взрослые особи клана – это сила, которая может заставить акул отступить. Однако на стороне акул есть другие преимущества: их больше и им не нужно всплывать за воздухом.
Клан защищается, держа круговую оборону. Эол и Эос находятся в центре охраняемой зоны, под защитой самок. Три самца держатся на границе между самками и акулами, оттесняя хищников от остальных членов клана. Пока солнце не поднялось высоко над горизонтом, полумрак придаёт акулам смелость. То одна, то другая акула пытается прорваться через кольцо обороны, но получает удар боком или головой. Хищники возбуждены запахом крови, сочащейся из раны на хвосте Эола, и пытаются напасть именно на него. Взрослые особи закрывают его своими телами, поэтому Эол находится в безопасности, несмотря на ранение. Когда крупная взрослая акула попыталась прорваться напролом, ей почти удалось добраться до Эола. Она скользнула буквально по спине Эпоны, а её пасть щёлкнула в нескольких сантиметрах от ласта Эола, едва не сделав его калекой. Но за этим последовал таранный удар головы Сциллы прямо в область жабр акулы. Рыба скользнула назад, и было заметно, что она едва держит равновесие. Следом за Сциллой удар акуле нанёс Геркулес, и после его нападения стало очевидно, что акула не оправится: она задёргалась всем телом и стала медленно погружаться в глубину. Другая акула, слишком близко подплывшая к самкам, была выброшена на поверхность воды сильным ударом в живот, который нанёс ей Кронос. Спина акулы и её хвост, бешено молотящий по воде, показались на поверхности среди плавающего льда. Этой особи удалось уйти живой: она вовремя отступила и отплыла подальше от поля боя. Три самых мелких акулы-бульдога вскоре прекратили нападение, скрывшись в глубине. И лишь три крупных акулы продолжали атаку, надеясь добыть Эола или ещё кого-нибудь из клана Кроноса.
Самцы выполняют свою роль самоотверженно: когда одна из акул бросилась на Эпону, Геркулес атаковал её и вцепился ей в бок резцами. Но акула успела нанести Эпоне укус, выхватив из её бока кусок кожи с частью подкожного жира. Рана не опасная, но запах сочащейся крови может заставить хищников продолжать атаку. Геркулес сжимает челюсти сильнее, заставляя акулу дёргаться от боли при попытках освободиться. От боли акула отрыгнула последнее, что ей удалось съесть: полупереваренного кавескара, тушку кальмара, немного рыбы и только что проглоченный кусок кожи Эпоны. Геркулес встряхнул головой и разжал челюсти. Акула бросилась прочь и скрылась вдалеке. За ней следом поплыли остальные две акулы. Это нападение было для них безуспешным.
Клану Кроноса благодаря слаженности обороны удалось отбить нападение акул. Их потери минимальны: несколько небольших ран на шкурах самцов, большая, но поверхностная рана на боку у Эпоны, и откушенный кончик хвостового плавника Эола. Раны у Эпоны и Эола заживут, но следы от них останутся на всю их оставшуюся жизнь.
Зима в Антарктиде – суровое испытание на прочность для всех обитателей материка. Кто-то переживает зиму, просто вмёрзнув в лёд, кто-то впадает в спячку или мигрирует в более тёплые места, а кому-то приходится сталкиваться со всеми испытаниями, которым подвергает их природа материка. Но трудности не могут продолжаться вечно, и на смену зиме всегда приходит весна.
Начало весны почти не заметно: каждый новый день на считанные минуты длиннее предыдущего. Из этих минут постепенно складываются часы, и живые существа уже отчётливо ощущают изменения, происходящие в природе. Солнце с каждым днём поднимается всё выше, и оно постепенно растапливает снег. Снеговой покров темнеет и оседает, снег становится ноздреватым и зернистым, а лёд постепенно теряет прочность.
Для паральгоцетусов первая весна на новой родине начинается, когда наступает шторм. Пожалуй, это даже более серьёзное испытание для зверей, чем холода. Водоросли ещё не отросли, поэтому животным приходится испытывать на себе всю мощь стихии. Они не подходят близко к берегу: зимой это мешал сделать припай, а волны прибоя в шторм могут выбросить на берег любого из членов клана, несмотря на его сопротивление. Поэтому паральгоцетусы проводят время шторма на дне вдали от берега, быстро и осторожно всплывая за воздухом и сразу возвращаясь на прежнее место. На глубине шторм ощущается гораздо слабее, и для того, чтобы ему сопротивляться, достаточно усилий, которые прикладывают сами животные. Но шторм длится всю ночь, и это становится тяжёлым испытанием для самых молодых членов клана.
Но последствия шторма оказываются весьма благоприятными для клана Кроноса. Шторм унёс с собой массы плавающего льда, но, что самое главное, он разбил козырёк припая. Теперь прибрежные льды представляют собой не единый ледяной массив, а просто куски льда, которые постепенно тают и раскалываются в волнах. На мелководьях становится значительно светлее, а разводья позволяют всплывать за воздухом, поэтому клан Кроноса теперь может подходить близко к берегу для кормления. Здесь животные находят то, что было недоступным для них на протяжении зимы – почти нетронутые или совсем немного объеденные водоросли. Это оказывается весьма кстати для них – звери жили впроголодь последние недели, поэтому они с жадностью набросились на водоросли. Кронос и Матрона обнаружили водоросли, примёрзшие к нижней части куска льда, который был частью припая. Когда лёд начал подтаивать, слоевища водорослей вновь стали доступными и паральгоцетусы стали поедать их, поворачиваясь вверх животами и соскребая губами с нижней стороны льда.
Благодаря гибкости поведения и физической «прочности» паральгоцетусам удалось пережить зиму. И теперь наступление весны – это своеобразный приз для них, выдержавших суровые зимние испытания. С каждым днём жизнь паральгоцетусов становится проще: удлиняется световой день, а на глубинных участках прибрежных вод начинается рост слоевищ многолетних водорослей. Звери могут теперь есть вволю и кормиться значительно дольше, чем в короткие зимние дни. Клан Кроноса не только кормится: животные возвращаются вдоль побережья на запад, в уже обжитые и знакомые места. У себя на родине они не совершали таких долгих путешествий; фактически, это их первый опыт миграции. Новые условия заставляют вырабатывать новые формы поведения. Молодые животные воспринимают такую жизнь как нечто само собой разумеющееся, но взрослые звери вынуждены вспоминать дорогу по ориентирам, которые они видели во время зимнего поиска корма.
Условия жизни на побережье постепенно меняются. Реки Антарктиды освобождаются ото льда и несут в море большое количество талой воды, опресняя приустьевые участки. Паральгоцетусы часто заходят в такие районы: они охотно пьют пресную воду. Кроме того, опреснения воды не выдерживают паразиты, которые селятся на них: те рачки, которые не успели прижаться к коже животного-хозяина и сохранить под панцирем запас воды привычной солёности, очень быстро гибнут.
Весна – это время роста, обновления и размножения для всех обитателей Антарктиды, жизнь которых жёстко подчинена сезонному ритму. Животные стараются в полной мере использовать благоприятное для жизни время, чтобы оставить потомство и дать ему возможность подготовиться к грядущей зиме. Поэтому, как только зимние холода отступают, обитатели Антарктиды сразу же приступают к брачным играм.
Солнце, ярко освещающее верхние слои воды, является мощным стимулятором брачного поведения морских животных, обитающих на мелководье и на небольшой глубине. В это время в прибрежных водах разыгрывается одно из самых удивительных зрелищ в морях, омывающих Антарктиду – нерест лентотелых камбал.
Эти существа обычно являются одиночками, ревностно охраняющими свою территорию. Зиму они пережидают на глубине, где нет опасности вмёрзнуть в лёд, а весной возвращаются на свои прежние места обитания и занимают своё прошлогоднее укрытие, если оно уцелело. Но весна – это время, когда границы индивидуальных территорий на какое-то время рушатся. На несколько дней эти рыбы меняют свои привычки, превращаясь из одиночек в общительных стайных существ. Они даже покидают дно, чтобы дать жизнь своему потомству.
Несколько самцов лентотелой камбалы плавают недалеко от поверхности моря, напоминая морских змей. Они изящно извиваются и плавают, держась друг друга и образуя хоровод – стая кружится на одном месте, видимая издалека. На телах самцов играют блики солнечного света, а их тела изменили окраску с привычной маскировочной на очень броскую и заметную: непарные плавники, окаймляющие тело, побелели, а само тело потемнело и на нём появился рисунок из беспорядочно разбросанных белых пятен разной формы. Самцы лентотелой камбалы плавают на достаточной глубине, чтобы их не смог поймать какой-нибудь случайный пернатый охотник.
Когда к хороводу самцов присоединяется самка, начинается собственно брачный ритуал. Самка отличается от самцов однотонной бурой окраской. Когда она направляется к самцам, от их стаи отделяется несколько особей, которые начинают ухаживание. Очерёдность ухаживания определяется иерархией, складывающейся в стае: у более сильных и крупных самцов окраска более контрастная и в ней больше белого цвета. Ухаживающие самцы начинают преследовать самку, покусывая её плавники и хвост. Между ними происходит борьба: самый сильный самец отгоняет соперников ударами тела. Избавившись от них, он прижимается к слепой стороне тела самки и синхронизирует свои движения с изгибами её тела. Рыбы не сцепляются друг с другом, но синхронно плавают до самого нереста. Эта синхронность может нарушаться лишь тогда, когда какой-то соперник решит вклиниться между ними и занять место около самки. Тогда ухаживающий самец набрасывается на него и наносит удар головой. Если соперники равны по силам, они могут пустить в ход зубы.
На протяжении нескольких часов к стае самцов присоединяется всё больше самок, и вскоре стая разбивается на множество синхронно плавающих пар. Возбуждение рыб достигает критической точки, и тогда пара за парой они бросаются к поверхности воды и исторгают икру и молоки. Достаточно одной или двум парам сделать это, как возбуждение охватывает всю стаю, и тогда нерест происходит практически одновременно. В этот момент даже самцы, не нашедшие себе пару, могут оплодотворить чужую икру.
За первой волной икрометания следует вторая, но до третьей дело обычно не доходит. Выполнив свой родительский долг, рыбы быстро покидают место нереста, меняют окраску на маскировочную и снова ведут одиночную жизнь.
Икра лентотелых камбал уносится волнами в море, где молодые рыбы начинают свою жизнь как планктонные хищники. Они сразу попадают в место, где достаточно корма: весной начинается бурный рост фитопланктона, за которым следует вспышка численности мелких планктонных ракообразных, которыми питаются личинки лентотелой камбалы.
Весной гигантские бурые водоросли у берегов начинают бурно расти. Клан Кроноса в это время не испытывает недостатка в пище: водоросли отрастают намного быстрее, чем их могут поедать паральгоцетусы. За считанные дни они достигают поверхности воды, и вскоре ковры слоевищ, поддерживаемых газовыми пузырями, колышутся в прибрежных водах, гася силу океанского прибоя и создавая благоприятные условия для жизни тысяч живых существ – от крохотных рачков до гигантских паральгоцетусов. И в один из весенних дней происходит событие, которое делает мир вокруг паральгоцетусов ещё более привычным – возвращение с зимовки тысячных стай морских лебедей. Они возвращаются достаточно быстро: в течение нескольких дней все птицы прилетают с мест зимовки. Первые дни после прилёта они отдыхают, усиленно откармливаясь водорослями, а после этого приступают к исполнению своего нехитрого брачного ритуала. Морские лебеди хорошо знают свои места обитания, поэтому по возвращению с зимовки они чувствуют себя на знакомом побережье, как дома. Пары птиц, уже сформировавшиеся несколько лет назад, обмениваются знаками внимания, а молодые птицы, впервые готовящиеся к гнездованию, ищут свою половину среди шумных стай.
Теперь появление клана Кроноса они воспринимают довольно спокойно. Когда над поверхностью воды поднимаются облачка пара от дыхания животных, а среди волн блестят мокрые спины паральгоцетусов, морские лебеди лишь отплывают немного в сторону, уступая дорогу гигантам, и продолжают кормиться или ухаживать друг за другом.
Кронос узнаёт знакомые места, обжитые прошлым летом, и первым откусывает большой кусок от слоевища водоросли. Это знак окончания путешествия: члены клана расплываются по разным участкам водорослевого леса и начинают кормиться.
Изменение длины светового дня сказывается не только на поведении птиц, но и на самих паральгоцетусах. После суровой и голодной зимы они чувствуют прилив сил. Их поведение меняется: у них начинается период гона. Это происходит немного позже, чем у их сородичей, оставшихся на Фолклендских островах, но с той же энергией.
Всё начинается с того, что самцы начинают более активно оказывать знаки внимания самкам. В клане четыре взрослых самки и три взрослых самца: есть и выбор, и возможные конкуренты. Год за годом Кронос выходил победителем в брачных турнирах, но в последнее время самки не столь охотно отзываются на него ухаживания: он стареет и его первенство уже в прошлые два года оставалось лишь номинальным.
Геркулес ухаживает за Сциллой. Когда она кормится, он осторожно подплывает к ней сзади и кладёт голову ей на спину. Первое время она встряхивалась всем телом, отгоняя его, но наступление весны делает её более благосклонной к ухаживаниям. Когда Геркулес в очередной раз подобрался к ней и начал ухаживать, она лишь немного вздрогнула, почувствовав его прикосновение. Она продолжила кормиться, наблюдая за Геркулесом. Крупный самец попытался осторожно прикусить кожу на шее Сциллы, как это происходит в паре с уже сложившимися отношениями, но Сцилла выразила недовольство: она быстро поплыла к поверхности за воздухом, после чего скрылась в зарослях. Геркулес поплыл следом – он видел, куда направилась Сцилла. Ему важно продолжить ухаживания – тогда у него будет возможность спариться с ней.
Проплыв через заросли, Геркулес обнаружил Сциллу, кормящуюся рядом с Фетидой. Он снова приблизился к ней и осторожно коснулся мордой её бока. Сцилла прекратила жевать водоросли, но осталась на месте – она не против продолжения отношений. Но в клане есть те, кому вовсе не по душе ухаживания Геркулеса.
Ухаживая за Сциллой, Геркулес забыл обо всём остальном. Но окружающий мир напомнил о своём существовании самым неприятным образом: самец получил сильный удар в бок; боль заставила его оглянуться. Геркулес встретился взглядом с Кроносом, который был явно недоволен его попытками ухаживания. Своим поведением Геркулес явно бросает ему вызов, и Кронос не намерен это терпеть. Он просто всплывает над Геркулесом и пытается вклиниться между ним и Сциллой, чтобы оттеснить его от самки. Но Геркулес не собирается отказываться от достигнутого и настроен на большее. Он не поддаётся давлению тела Кроноса, наседающего сверху, и делает резкое движение спиной, ударяя прямо в живот самца-доминанта. Это уже прямое посягательство на его положение в клане, и Кронос издаёт предупреждающий звук – низкое горловое урчание. Из его ноздрей вырываются две цепочки пузырьков воздуха. Но он словно слышит эхо в ответ – Геркулес также урчит, предупреждая Кроноса о своих интересах. Он всплывает за воздухом прямо перед носом Кроноса, нарочито сильно размахивая хвостом и давая Кроносу возможность почувствовать его силу. Кронос также всплывает, но в это время Геркулес уже ныряет и с силой ударяет хвостовым плавником по поверхности воды, распугивая морских лебедей и кавескаров, случайно оказавшихся рядом. Он готов разрешить конфликт с помощью силы. И во время погружения Геркулес с силой ударяет Кроноса в живот.
Всплыв, Кронос разинул пасть и хрипло задышал – удар был достаточно сильным, ему нужно было отдышаться. Вдохнув полные лёгкие воздуха, он нырнул, и под водой на него почти сразу же навалился всем телом Геркулес. Кронос запасся воздухом и пока ему не грозит опасность задохнуться, но Геркулес не отступает. Он держится прямо над Кроносом, время от времени придавливая его сверху. Когда Кронос рванулся вверх, пытаясь избавиться от присутствия Геркулеса, он почувствовал, как Геркулес навалился на него всем своим весом, не давая свободно двигаться. Кронос начал буквально выползать из-под Геркулеса, разбрасывая ластами камешки и ил со дна. На несколько секунд Геркулес дал Кроносу возможность двигаться свободно: он всплыл за воздухом, но потом снова бросился на своего противника и прижал его ко дну. Звери бешено колотят хвостами по дну, поднимая тучи ила и заставляя донных обитателей, случайно оказавшихся рядом, спасаться бегством.
Наконец, Геркулес взял верх над Кроносом. Он почувствовал, что Кронос прекратил сопротивление, и позволил ему уплыть. Власть сменилась, и теперь клан Кроноса стал кланом Геркулеса. В отличие от хищных млекопитающих вроде львов, живших в эпоху человека, у паральгоцетусов отношения между самцами не столь жёсткие: побеждённый самец остаётся в живых и даже может оставить потомство, хотя будет менее успешен в своих ухаживаниях.
Посейдон избегает силовой борьбы за власть. После падения господства Кроноса он стал вторым в иерархии, и этого ему вполне хватает. Он предпочитает не вступать в открытое противостояние с Геркулесом, добиваясь своей цели другими способами. Пока Геркулес и Кронос выясняют отношения, Посейдон совершенно свободно спаривается с Матроной на краю зарослей, вдали от места их битвы.
Будущее клана паральгоцетусов не обещает лёгкой и беззаботной жизни на новом месте. Шторма, зимние холода и голод будут регулярно собирать дань с растущей популяции. Кронос проживёт ещё несколько лет, оставит двух потомков и погибнет зимой, когда его организм не выдержит тяжести прожитых лет. Геркулес и Посейдон проживут долгую жизнь, а их потомство будет многочисленным. Больше потомков будет у Геркулеса, поскольку одним из его потомков является Эол, первый представитель этого вида, рождённый в Антарктиде. Потомство Эола тоже будет многочисленным, но его вклад в выживание вида на новой родине ещё важнее – любопытство, унаследованное от Эола, и склонность его потомков к подражанию позволят им быстрее освоить новые источники пищи, что очень важно для выживания зимой. Сцилла и Фетида – это новая кровь в клане, особи, не родственные остальным. Благодаря их участию в размножении клан избежит вредных последствий дрейфа генов. Несмотря на предстоящие трудности, у клана есть великолепное будущее.

Через несколько тысяч лет.

В отсутствии врагов паральгоцетусы размножаются у берегов Антарктиды в огромном количестве и постепенно заселяют всё побережье материка. Они особенно многочисленны в наиболее северной части Антарктиды, которая обращена в сторону Меганезии. Отдельные особи паральгоцетусов даже появляются у субантарктических вулканических островов, вызывая панику у птиц, населяющих эти места.
На новом месте жительства естественный отбор несколько изменил потомков первых поселенцев. Они стали крупнее своих островных родственников, так как живут в более холодном климате. У них стал шире и сильнее хвостовой плавник, поскольку теперь им приходится мигрировать вдоль побережья Антарктиды и чаще выходить в открытый океан в поисках плавающих водорослей. Появились даже популяции «номадов», очень редко появляющихся у побережья материка и кормящихся главным образом среди плавающих зарослей бурых водорослей. Ласты антарктических представителей этого вида стали немного короче, чем у исходной популяции с Фолклендских островов. Молодняк паральгоцетусов из Антарктиды теперь дольше питается молоком и более интенсивно растёт в первый год жизни – эта особенность повышает шансы детёнышей на выживание зимой.
Появление паральгоцетусов у побережья Антарктиды оказало значительное влияние на прибрежные экосистемы. Первоначально эти звери остро конкурировали с морскими лебедями и во время популяционного взрыва паральгоцетусов численность этих птиц резко упала. Но в процессе эволюции два вида-вегетарианца постепенно дифференцировали занимаемые экологические ниши – паральгоцетусы просто кормятся глубже, чем морские лебеди.
Структура водорослевых лесов несколько изменилась под воздействием паральгоцетусов: сплошных зарослей, тянущихся на сотни метров и забитых отмирающими слоевищами, больше нет. Участки густых зарослей водорослей теперь перемежаются с участками, где водорослей очень мало или нет вообще. В таких местах, на границе двух сред, теперь селятся многочисленные донные беспозвоночные и рыбы – видовой состав бентосных сообществ стал более разнообразным. Также изменился видовой состав самих водорослевых лесов. Крупные и относительно медленно растущие виды водорослей теперь встречаются реже, чем до появления паральгоцетусов: они нормально чувствуют себя лишь в местах, которые зимой защищены слоем льда от поедания этими гигантами. В местах, где паральгоцетусы могут кормиться и летом, и зимой, преобладают быстрорастущие виды водорослей, которые легко компенсируют ущерб, наносимый их зарослям стадами прожорливых гигантов.
Морские лебеди понесли некоторый ущерб от появления паральгоцетусов в Антарктиде, но другие птицы извлекают явную пользу из соседства с этими зверями. Среди кавескаров широко распространилась привычка охотиться на мелководье и среди водорослевых лесов, рядом с паральгоцетусами. А среди толстоклювых чаек-пингвинов появилась даже особая экологическая раса, предпочитающая охотиться на мелководье и среди водорослей на донных беспозвоночных с прочным панцирем.
Появление паральгоцетусов навсегда изменило облик экосистем Антарктиды, но это – часть естественных природных процессов. Изменения происходят в природе всегда, и в этом залог устойчивости биосферы. Одни связи рвутся, другие, напротив, укрепляются и обеспечивают устойчивость биосферы как единого целого. И так будет, пока Земля будет пригодной для существования на ней жизни.

Фолклендский паральгоцетус (Paralgocetus falklandicus)
Отряд: Альгоцетообразные, «водорослевые киты» (Algocetiformes)
Семейство: Альгоцеты (Algocetidae)
Место обитания: побережье Фолклендских островов, Антарктида.
Отряд сирен, включавший медлительных водных растительноядных млекопитающих, не дожил до неоцена. Эти животные оказались слишком уязвимыми для прямых и косвенных последствий человеческой деятельности, и они вымерли к концу исторической эпохи. В неоцене их экологическими аналогами в Новом Свете стали потомки грызунов – крупные водные млекопитающие альгоцеты. Большинство видов альгоцетов обитает на мелководьях и не уплывает далеко от берегов, или вовсе встречается в реках. Поэтому исключением среди них выглядит самый крупный вид альгоцетов – фолклендский паральгоцетус. Это настоящий гигант среди альгоцетов, достигающий длины 7 метров. Он сравнительно часто выходит в открытый океан и кормится в скоплениях плавающих бурых водорослей, которые обычны в южной части Атлантики.
Телосложением этот вид очень напоминает сирен эпохи человека. У фолклендского паральгоцетуса крупная голова с очень большой жировой подушкой, разрастающейся на передней части головы между ноздрями и верхней губой. Эта подушка используется как таран во время внутривидовых поединков. Верхняя губа этого животного покрыта длинными жёсткими усами. Она является важным органом осязания и её край очень подвижен; тонкая кожа на губах животного может собираться в мелкие складки, удерживая пищу животного – слоевища крупных бурых водорослей.
Поскольку фолклендский паральгоцетус проводит больше времени в открытом море вдали от берега, его передние конечности менее подвижны, чем у других видов. Локтевой сустав у этого животного позволяет ласту немного сгибаться примерно посередине, а пальцы соединены между собой связками. У этого вида небольшие притупленные когти на передних плавниках, и иногда коготь на II пальце полностью редуцируется. Задние конечности у этого вида редуцированы, как у всех альгоцетов; от тазовых костей сохраняются лишь небольшие кости по бокам позвоночника на уровне анального отверстия.
Пищеварительный тракт этого вида очень длинный – длина кишечника примерно в десять раз превышает длину тела животного. Благодаря этой особенности зверь может очень эффективно переваривать водоросли.
Хвостовой плавник фолклендского паральгоцетуса треугольной формы, но не такой широкий, как у китов; на заднем крае плавника имеется небольшая выемка. Этот вид обладает лучшими способностями к плаванию. Благодаря своим размерам и толстому слою жира (до 15 см, у антарктической популяции до 25 см) это самый холодостойкий вид альгоцетов, который встречается вдали от берега и может достаточно долгое время находиться в открытом океане.
Поведение этого вида отличается особым развитием инстинкта взаимопомощи. Ослабевшее или раненое животное издаёт сигнал бедствия и сородичи поддерживают его на плаву, подныривая под него или поддерживая с боков. Детёныши этого вида часто пользуются телом и хвостом матери как опорой, обхватывая их ластами и держась на её спине.
Этот вид размножается относительно медленно: самка рождает единственного крупного и хорошо развитого детёныша один раз в два года. Детёныш быстро набирает вес на материнском молоке, но уже на первой неделе после рождения начинает пробовать водоросли. Также молодые животные часто поедают навоз взрослых особей, ещё не успевший расплыться в воде. Так они получают микрофлору, помогающую переваривать растительную пищу.
Молодое животное становится способным к размножению на десятом году жизни, а общая продолжительность жизни может достигать 70 лет.
Фолклендский паральгоцетус – это вид, добившийся определённого успеха в эволюции этой группы. Сравнительно недавно (по геологическим меркам) небольшая популяция этого вида мигрировала к побережью Антарктиды и впоследствии её потомки расселились по большей части побережья материка. Антарктические представители этого вида стали более всеядными; значительную часть их рациона составляют донные беспозвоночные животные.

Айяпух (Pseudolutra ayapuh)
Отряд: Грызуны (Rodentia)
Семейство: Неоихтиомисы (Neoichthyomyidae)
Место обитания: юг и тихоокеанское побережье Южной Америки, Огненная Земля, Фолклендские острова.
В человеческую эпоху основными хищными млекопитающими пресных вод были выдры. Эти животные были широко распространены по всем материкам, кроме Австралии и Антарктиды. Один из видов выдр освоил морскую среду обитания в северной части Тихого океана. Но в эпоху человека разрушение мест обитания и охота на выдр ради меха сильно сократили их численность, и они не дожили до неоцена. После исчезновения человека на разных материках экологическая ниша выдр была занята животными из различных систематических групп. В Южной Америке наиболее успешными в освоении водной среды обитания оказались ложновыдры, потомки рыбоядных хомяков ихтиомисов (Ichthyomys). Разные виды этих крупных плотоядных животных освоили водоёмы различных типов, от тропиков до Огненной Земли.
Айяпух – это один из видов ложновыдр, который, в отличие от большинства видов этой группы, обитает в солоноватой и морской воде. Название этого животного – имя выдры из сказок индейцев Огненной Земли. В длину айяпух не уступает амазонской ложновыдре, но отличается более массивным и коренастым телосложением. У него короткий и широкий хвост округлых очертаний, крупное тело, укороченная шея и массивная голова – это связано с необходимостью сохранения тепла в условиях холодного климата. Мех айяпуха имеет рыжевато-бурый цвет; у отдельных животных нижняя челюсть и горло белые, но чаще между передними лапами есть лишь небольшое белое пятно. Мех айяпуха очень густой. Животное подолгу ухаживает за ним и обильно смазывает его выделениями желёз, расположенных в подмышках. Благодаря уходу мех приобретает дополнительные водоотталкивающие свойства и сохраняет под водой воздушную прослойку, спасающую зверя от переохлаждения в зимнее время.
Кисти передних лап, ступни и хвост животного покрыты короткими редкими волосками, и через голую кожу животное могло бы потерять много тепла. Но в лапах и хвосте кровеносные сосуды образуют систему противотока, которая помогает удерживать тепло.
Зубная система айяпуха типична для грызунов – две пары острых резцов красновато-оранжевого цвета представляют собой его главное орудие добывания пищи и защиты от врагов. Длина резцов в нижней челюсти животного достигает 7 сантиметров. Для поиска пищи айяпух может нырять на глубину до 20 – 30 метров. Плавая под водой, животное совершает волнообразные движения позвоночником в вертикальной плоскости. Основными движителями у этого вида служат уплощенный хвост и перепончатые задние лапы. Передними лапами животное ощупывает дно и переворачивает камни в поисках добычи. Часто айяпух охотится рядом с крупными травоядными млекопитающими альгоцетами, когда семьи этих животных кормятся в зарослях водорослей. В это время айяпух ловит вспугнутых движениями гигантов рыб и ракообразных. Также крепкие зубы позволяют айяпуху поедать иглокожих – морских ежей и звёзд.
Под водой животное ищет добычу с помощью зрения, но в мутной воде или в сумерках использует длинные чувствительные вибриссы.
Айяпух является социальным видом: это животное селится на морском побережье небольшими группами, включающими до пяти размножающихся пар и нескольких холостых особей, молодых или старых. Пара у айяпуха формируется на несколько сезонов размножения, и иногда сохраняется на всю жизнь. Животные ухаживают друг за другом, очищая мех партнёра, или подкармливая его частью своей добычи.
От шторма айяпух укрывается между камнями и в естественных укрытиях вроде пещер. Только для выведения потомства самка строит нору, выкапывая её с помощью передних лап. Часто она просто раскапывает норы, которые строят морские птицы, расширяет и переоборудует их.
Один раз в год, весной (в Южном полушарии – в октябре-начале ноября), самка приносит потомство – от двух до четырёх слепых и глухих детёнышей, покрытых короткой шерстью. Они быстро обрастают густой шерстью, но начинают слышать лишь в возрасте 5 дней, а глаза открываются у них в возрасте 8 – 9 дней. В месячном возрасте детёныши начинают покидать нору, а двухмесячные учатся плавать. В возрасте двух лет молодая самка уже готова к размножению. Продолжительность жизни достигает 17 – 20 лет.

Фолклендский ксенолагус (Xenolagus subantarcticus)
Отряд: Зайцеобразные (Lagomorpha)
Семейство: Зайцевые (Leporidae)
Место обитания: Фолклендские острова, равнинные и горные участки, поросшие травянистой растительностью.

Рисунок Александра Смыслова

Изучение биосферы Земли эпохи неоцена показывает, что в различных местах планеты существуют виды животных, которые не могли бы появиться естественным путём в данной местности. Их наличие – это результат деятельности человека по случайной или целенаправленной интродукции видов. Фактически, деятельность человека нарушила естественную изоляцию тех или иных местностей и изменила ход эволюции видов, составляющих экосистемы.
На Фолклендских островах в историческую эпоху отсутствовали крупные травоядные млекопитающие, и на островах развился особый тип высокорослой травянистой растительности – туссок. В неоцене растительность островов выглядит иначе: травяной покров не достигает большой высоты и образует сплошную протяженную дернину. Это связано с тем, что на островах обитает крупный потомок завезённого кролика – фолклендский ксенолагус.
Ксенолагус – это очень крупный вид зайцеобразных: его вес достигает 30 кг и более. Ксенолагус имеет массивное телосложение: это четвероногое животное с крупной головой и относительно короткими стопоходящими ногами. В отличие от кролика, ксенолагус не умеет прыгать, а в случае необходимости бегает галопом, приподнимаясь на кончиках пальцев. Тело животного покрыто густым мехом, который меняет цвет по сезонам. В летнем меху окраска тела ксенолагуса серовато-бурая с тёмной каштановой полосой, тянущейся по голове, шее и вдоль спины. Горло животного белое, белая окраска иногда простирается на грудь и живот. В зимнем меху шерсть животного длиннее и светлее.
Жизнь в прохладном климате Субантарктики привела к сокращению размеров выступающих частей тела животного. У ксенолагуса короткие округлые уши, способные поворачиваться в разных направлениях. Наружная сторона ушей чёрная, в основании ушей белая полоса. Поднятые вверх уши становятся заметными – это сигнал тревоги. Хвост животного также короткий, покрыт пушистой шерстью, с нижней стороны белый.
Ксенолагусы – общительные животные, селящиеся и кормящиеся совместно. Из-за крупных размеров эти животные требуют значительной территории для кормления, поэтому поселения ксенолагусов включают не более четырёх-пяти пар взрослых животных и их потомство. Для жилья ксенолагус роет широкие норы глубиной до 5 метров, завершающиеся гнездовой камерой. В норах этих зверей часто селятся нелетающие морские птицы кавескары, которые прокапывают для себя боковые тоннели, открывающиеся в основной тоннель. Норы представителей одной колонии находятся по соседству, на расстоянии нескольких метров между ними. Животные из разных пар знают друг друга по запаху и относятся к «своим» достаточно терпимо. Пара у этого вида образуется на один сезон размножения и распадается к следующему брачному сезону; нора находится во владении самки. Часто бывает так, что самцы разных пар в новый брачный сезон просто переходят в другую нору в пределах своей же колонии. Пришелец со стороны должен какое-то время пастись вместе с представителями колонии, чтобы они привыкли к его запаху и присутствию. Обычно из колонии в колонию переходят молодые самцы, тогда как самки, рождающиеся в колонии, роют свои норы рядом с родительскими или занимают освободившиеся норы в колонии.
В связи с укрупнением размеров и повышением выживаемости потомства темп размножения ксенолагусов стал значительно медленнее, чем у их предков. Самка этого вида рождает раз в год выводок из 4 – 6 детёнышей. Новорожденный ксенолагус весит около 300 граммов, но быстро прибавляет в весе и уже через две недели весит около килограмма. Новорождённая особь покрыта шерстью, но глаза и уши открываются лишь к концу первой недели жизни. Молодое животное начинает постепенно переходить на взрослый рацион в возрасте 3 – 4 недель, но прекращает кормиться молоком лишь в двухмесячном возрасте.
Половая зрелость наступает на первом году жизни; в помёте молодой самки бывает только 1 – 2 детёныша. Продолжительность жизни достигает 20 лет.

Антарктический каранчо (Carancho antarctophron)
Отряд: Соколообразные (Falconiformes)
Семейство: Соколиные (Falconidae)
Место обитания: Антарктида, зимует в Южной Америке.

Рисунок Александра Смыслова

В конце эпохи человека семейство соколиных понесло большие потери: крупные виды настоящих соколов исчезли из-за разрушения их мест обитания, беспокойства и прямого преследования со стороны человека. Зато в Новом Свете уцелели и даже добились определённого процветания другие представители семейства – каракары. После исчезновения человека они расширили ареал и стали одними из главных пернатых хищников в новых экосистемах. В Южной Америке каракары встречаются на самом юге материка, в области умеренного климата. И это было важным обстоятельством, в дальнейшем позволившим этим птицам заселить новый материк, Антарктиду.
Луга и кустарники Антарктиды населяет особый вид каракар – антарктический каранчо. Эта птица похожа на южноамериканских каракар, от которых происходит, но отличается целым рядом уникальных особенностей.
Размах крыльев антарктического каранчо достигает полутора метров, а вес взрослой птицы – около трёх килограммов. В холодном климате у этих птиц появилось более густое и плотное оперение по сравнению с предками. Антарктический каранчо окрашен в пепельно-серый цвет с белыми маховыми перьями и чёрной «шапочкой» на голове. Концы хвостовых перьев у него также чёрные. Зимнее оперение намного гуще летнего. Область кожи около глаз и в основании клюва покрыта мелкими перьями. Несколько удлинённых перьев на затылке образуют подобие хохолка. Их опахала сильно рассучены, а стержни этих перьев очень упругие.
Ноги этих птиц длинные, с относительно короткими пальцами. Отличительной особенностью антарктического каранчо является то, что ноги этой птицы оперены почти до пальцев (сами пальцы голые). Пальцы относительно короткие, а когти тупые, поэтому птица не может рвать ими добычу. Антарктический каранчо хорошо и подолгу ходит по земле и часто ищет на земле добычу – мелких животных и падаль. Весной после разлива рек антарктический каранчо обследует лужи, оставшиеся в поймах рек, и ловит мелкую рыбу, попавшую в эти ловушки. Также эти птицы селятся вблизи колоний морских птиц и подбирают погибших птенцов или добычу, оброненную или отрыгнутую взрослыми птицами.
Голова этой птицы более вытянутая по сравнению с предками. Клюв короткий, чёрного цвета, очень острый, с режущими краями и крючковатым кончиком, приспособленный для разрывания кожи крупных животных. Антарктический каранчо является главным падальщиком Антарктиды и часто бродит по берегу океана, разыскивая и поедая крупных рыб и других морских животных, выброшенных штормом. Своеобразно развитие органов чувств у этого вида: как у катартид, у антарктического каранчо хорошо развито обоняние. Это связано с необходимостью поиска пищи: в условиях Антарктиды восходящие потоки воздуха, позволяющие парить на большой высоте, не образуются. Поэтому птицы вынуждены использовать другие способы поиска корма, и главным среди них является распознавание запахов. В связи с вторичным развитием обонятельных долей голова птицы имеет более вытянутую форму, чем у родственных видов из Южной Америки.
Пары у антарктического каранчо образуются на один сезон гнездования. Ухаживание начинается весной, когда тает снег и начинает отрастать трава. Самец выбирает место для гнездования – на земле среди кустарника. Он ногами разбрасывает землю в стороны, формируя основание гнезда, и стаскивает в образующуюся ямку прошлогоднюю траву. Во время токования самец громко хлопает крыльями и совершает несколько кругов над гнездовой территорией, издавая крики, похожие на треск. Когда самка прилетает осмотреть территорию самца, он демонстрирует ей себя, расхаживая вокруг самки с полураскрытыми крыльями и приподнятым хохолком. Время от времени токующий самец подаёт самке травинку, а затем снова кладёт её в гнездо. Если пара сформировалась, партнёры совместно достраивают гнездо. В кладке у этого вида два яйца. Родители совместно выкармливают потомство, но чаще всего им удаётся вырастить до вылета из гнезда только одного птенца за сезон. Если по каким-то причинам кладка или птенцы погибли, птицы не гнездятся в текущем году, а пара распадается.
Молодые антарктические каранчо отличаются от взрослых птиц однотонным серым оперением более тёмного оттенка, чем у взрослых птиц, и отсутствием чёрных отметин на оперении. Только роговой покров клюва выделяется на фоне их оперения. На следующий год молодые птицы приобретают цвет оперения, типичный для этого вида. Половая зрелость у этих птиц наступает в годовалом возрасте, хотя успешнее гнездятся птицы старше двух лет. Продолжительность жизни этого вида составляет до тридцати лет.
Антарктический каранчо является перелётным видом. Однако, он отлетает к местам зимовки довольно поздно, с первым снегом и даже при появлении устойчивого снегового покрова. Эти птицы преодолевают пролив Дрейка и мигрируют на север вдоль тихоокеанского и атлантического побережий Южной Америки. Много птиц остаётся зимовать на Огненной Земле, а отдельные особи прилетают на Фолклендские острова.

Идею о существовании этого вида высказал Семён, участник форума.

Водорослевый морской лебедь (Nereolor algophagus)
Отряд: Гусеобразные (Anseriformes)
Семейство: Утиные (Anatidae)
Место обитания: Атлантическое побережье Южной Америки, болотистые местности и морские побережья в поясе умеренного климата.
Для морей умеренных широт очень характерны заросли бурых водорослей – келп. Они образуют особую продуктивную зону мелководья, которую можно сравнить с лиственным или хвойным лесом умеренных широт на суше. Главное свойство водорослей – очень быстрый рост. Поэтому в прибрежных водах Южной Америки на келпе кормятся даже очень крупные морские млекопитающие – альгоцеты. Параллельно им к питанию водорослями приспособились некоторые представители гусеобразных птиц. Недалеко от семейных групп альгоцетов, в прибрежной полосе, куда редко заплывают эти звери, кормятся морские лебеди – крупные растительноядные водоплавающие птицы. Несмотря на название, эти птицы являются особым родом крупных уток, которые лишь отдалённо похожи на лебедей. Морские лебеди принадлежат к числу крупных птиц – вес взрослой птицы может достигать 15 килограммов. Длинная гибкая шея позволяет такой птице доставать водоросли с глубины около полуметра, почти не ныряя. Морские лебеди Южной Америки являются экологическими аналогами нелетающего водорослевого гуся из северной части Тихого океана. Однако, в отличие от него, морские лебеди сохранили способность к полёту. Размах крыльев взрослой птицы составляет около 3 метров. Для взлёта массивная птица разбегается по поверхности воды против ветра, хлопая крыльями. Несмотря на свой вес, эти птицы очень хорошо летают и способны к протяжённым миграциям. Все морские лебеди обитают в областях, где выражены сезонные изменения климата, и являются перелётными птицами.
Водорослевый морской лебедь гнездится на земле в местах, недоступных для наземных хищников. Обычно его гнездовья располагаются на небольших островках, отделённых от суши полосой топких морских болот. Если подходящих мест для гнездования нет, птица может устраивать гнездо на скалистых островках. На небольших островах, где отсутствуют крупные хищники, водорослевые морские лебеди гнездятся в кустарнике, и даже просто в лесу. Эта птица является социальным видом и образует большие колонии, в которых насчитывается до двухсот взрослых птиц, а также их потомство нескольких предыдущих сезонов. В случае появления хищника колония оказывает ему дружное сопротивление.
Голос водорослевого морского лебедя похож на кряканье утки, но более звучный. Рассерженная птица шипит.
Обитание в морской воде вызвало изменения в физиологии птицы. Для выделения избытка соли у всех видов морских лебедей развилась очень большая солевая железа над клювом. Она разделена на две симметричных половинки, которые покрыты роговым чехлом, продолжающимся от клюва назад. Солевые железы имеют вид двух гладких роговых гребней, которые торчат из оперения головы и образуют подобие бровей. Эти железы открываются в полость ноздрей, и выделяют избыток соли в виде густого слизистого рассола, когда птица погружает голову в воду.
Водорослевый морской лебедь имеет однотонную сизую окраску тела с чёрными второстепенными маховыми перьями. Чёрные участки оперения становятся заметными, когда птица раскрывает крылья или летит. Они служат для распознания сородичей, и используются во время брачных игр. Яркими цветовыми пятнами в окраске птицы являются голубые лапы и светло-жёлтый роговой покров на клюве и солевых железах.
Внутри колоний птицы держатся семейными парами приблизительно одинакового ранга. Пара формируется на несколько сезонов; отдельные пары могут сохраняться десятки лет, и каждый год успешно выводить птенцов. Даже если пара сохраняется уже много лет, в брачный сезон самец всё равно ухаживает за самкой. Брачный ритуал происходит в море, часто вдали от берега. Во время ухаживаний самец плавает вокруг самки, прикасаясь к её оперению клювом. Он также приподнимает и слегка раскрывает крылья, демонстрируя чёрные перья. Чем старше и сильнее самец, тем больше у него в крыльях чёрных перьев. Молодые самки не всегда позволяют ухаживающему самцу прикасаться к их оперению, и самец во время брачного ритуала лишь дотрагивается клювом до поверхности воды на некотором расстоянии от самки.
Эти птицы гнездятся на земле. Гнездо представляет собой кучу сухих растений, которую самка разгребает сверху, формируя лоток гнезда. Она выстилает лоток собственным пухом, выщипывая его из груди и живота. В кладке водорослевого морского лебедя только 2 – 3 крупных яйца (весом до 500 граммов) с зеленовато-бурой скорлупой. Обе птицы попеременно насиживают их в течение примерно 50 дней. Птенцы выводятся хорошо развитыми. Они покрыты чёрным пухом, а клюв у них белого цвета. У птенцов уже развита солевая железа, и они способны самостоятельно кормиться. Птенцы подвергаются большой опасности при кормлении в море – на них часто нападают рыбы, которые хватают их снизу. Поэтому птенцы, услышав сигнал тревоги, предпочитают забираться на спину родителей. Если же опасность застигла их далеко от родителей, у птенцов есть ещё один способ защиты от подводных хищников. Они просто делают то же самое, что и взрослые птицы, собирающиеся взлететь. Спасающийся птенец очень быстро бежит по поверхности моря, шлёпая по воде перепончатыми лапами. Так он может пробежать до 9 – 10 метров, и успевает добраться до спины родителя. Но такой защитный приём могут использовать лишь самые маленькие птенцы.
Молодые птицы становятся способными к размножению в возрасте трёх лет. Максимальная продолжительность жизни морских лебедей составляет свыше 50 лет, но значительная часть птиц живёт не более 30 лет.
Умеренный климатический пояс Южного полушария населяет несколько видов морских лебедей. Близкий к водорослевому морскому лебедю вид населяет побережье Чили. Это тихоокеанский морской лебедь (Nereolor pacificus), который тяготеет к течению, идущему из полярных широт Южного полушария (в эпоху человека это было Гумбольдтово течение). Тихоокеанский морской лебедь имеет более тёмную окраску, чем его атлантический собрат – он тёмно-серый, а кроющие перья крыла у него почти чёрные. Ноги у этих птиц серого цвета, а клюв белоснежный, ярко выделяющийся на фоне оперения. На Огненной Земле этот вид образует смешанные колонии с водорослевым морским лебедем, но птицы разных видов никогда не образуют пару, поскольку чётко отличают сородичей по голосу и оперению. У тихоокеанского морского лебедя звучный громкий голос, и скопление птиц, которые кормятся в море, легко обнаружить даже в густом тумане. Эти птицы мигрируют вдоль тихоокеанского побережья Южной Америки, и зимой долетают даже до Галапагосских островов. В рационе тихоокеанского морского лебедя значительную часть составляет пища животного происхождения – различные беспозвоночные с мягкими покровами, и даже неядовитые медузы.
Антарктический морской лебедь (Nereolor frigophilus) обитает по побережьям Антарктиды, и улетает на зимовку в Патагонию и на Огненную Землю, замещая там улетевших на север тихоокеанского и водорослевого морских лебедей. Особая оседлая популяция этого вида обитает на Фолклендских островах, где эта птица делит места обитания с фолклендским паральгоцетусом – крупным травоядным морским млекопитающим. Ранее численность антарктического морского лебедя на побережье Антарктике достигала нескольких сотен тысяч особей, и они мигрировали в более северные широты по всему Южному полушарию, долетая до юга Африки, субантарктических вулканических островов и побережья Новой Зеландии. В течение нескольких тысяч лет численность этого вида значительно снизилась в связи с заселением антарктического побережья фолклендским паральгоцетусом. Между этими видами существует определённая конкуренция за пищевые ресурсы, но оба вида сосуществуют сравнительно успешно. Антарктический морской лебедь обитает на побережьях и питается водорослями преимущественно на мелководьях, куда не могут попасть крупные альгоцеты. Этот вид гнездится на морском побережье в зарослях высоких трав.
Антарктический морской лебедь имеет оперение светло-серого, почти белого цвета. Ноги и клюв птицы имеют жёлтый цвет. У самцов этого вида оперение вокруг глаз образует чёрные «очки».
Один из видов морских лебедей полностью изменил образ жизни, и освоил продуктивную, но сложную для жизни среду обитания – злаково-осоковые луга Антарктиды. Антарктический луговой лебедь (Nereolor pratensis) фактически заменяет крупных травоядных млекопитающих, которые отсутствуют на этом материке. Антарктический луговой лебедь ведёт полностью наземный образ жизни, и совсем не умеет плавать. Он гнездится на лугах и в кустарниках Антарктики колониями из нескольких десятков птиц. Птенцы этого вида сразу же после появления на свет покидают гнездо, и разновозрастные стада птиц бродят по лугам Антарктиды, поедая листья злаков и осок, а также проростки местных кустарников. У этой птицы редуцированы плавательные перепонки, пальцы сильные и короткие, приспособленные к ходьбе, а ноги удлинённые. В связи с обитанием на суше солевая железа у этой птицы развита очень слабо и представляет собой небольшой бугорок в основании клюва птицы.
Оперение антарктического лугового лебедя серое с поперечными полосками на перьях. Из-за этого его окраска напоминает окраску некоторых пород домашних кур эпохи человека. Голова у этой птицы белая, а клюв и ноги красновато-оранжевого цвета.
Сезонный климат Антарктиды представляет собой главную трудность для жизни наземных обитателей этого материка. Одни из них приспособились переживать зиму и прячутся под снегом, а другие предпочитают переживать зиму в других местах. Антарктический луговой лебедь не потерял способность к полёту, и легко мигрирует, переживая зиму на территории Южной Америки.
Антарктический луговой лебедь гнездится на земле. Пара птиц выкапывает в мягкой почве неглубокую ямку, дно которой выстилается сухой прошлогодней травой. В кладке этих птиц 4 – 5 яиц. Птенцы антарктического лугового лебедя имеют полосатую окраску – они серые с несколькими продольными чёрными полосами на спине и чёрной головой. Они питаются не только травой, но также мелкими беспозвоночными. На пище, богатой белком, они быстро растут и к осени успевают научиться летать, чтобы избежать суровой антарктической зимы. Антарктические луговые лебеди долго остаются в Антарктиде, и улетают в Южную Америку, только когда на лугах Антарктиды образуется сплошной снежный покров.

Антарктический кавескар (Kaveskar australis)
Отряд: Ржанкообразные (Charadriiformes)
Семейство: Чайки-пингвины (Sphenicilariidae)
Место обитания: Антарктический полуостров и близлежащие острова.
В неоцене в холодных водах Южного полушария Земли рыбу и беспозвоночных ловят чайки-пингвины, представители семейства, конвергентно сходного с чистиками и пингвинами. Настоящие пингвины в неоцене являются реликтами, населяющими холодные пресные водоёмы. Семейство чаек-пингвинов включает несколько родов, отличающихся поведением и деталями строения. Его наиболее эффектные представители относятся к роду кавескаров (Kaveskar), населяющему юг Южной Америки, западную Антарктику и близлежащие острова. Этот род птиц назван в честь индейского племени охотников на морских животных и рыболовов с берегов Магелланова пролива.
Антарктический кавескар — крупнейший вид рода, в высоту взрослая птица достигает 80 см. Его внешний вид выдаёт глубокую приспособленность к подводной рыбной ловле: крылья превратились в ласты, пальцы на лапах соединены перепонками. Относительно длинный и толстый клюв служит для ловли добычи. Питаются эти птицы рыбой, ракообразными и кальмарами, которых ловят под водой. При движении под водой они взмахивают крыльями, как при полёте – этим они конвергентно сходны с пингвинами, обитавшими в этих местах в эпоху человека. От хищников кавескары предпочитают спасаться на суше: в Антарктике нет сухопутных животных, которые могут быть опасными для них, а под водой им грозят крупные хищные рыбы.
Оперение кавескара плотное и на первый взгляд напоминает чешую. Его окраска типична для водных животных: спина, голова и крылья чёрные, шея и брюхо белые. В брачном оперении и самцы, и самки очень красивы: над клювом отрастает пучок изогнутых перьев белого цвета, щёки также окрашены в белый цвет. В брачный период клюв кавескаров приобретает очень яркую окраску: на жёлтом фоне появляются поперечные красные полосы. На конце подклювья располагается ярко-красное пятно, служащее сигналом к началу кормления для птенцов. В негнездовое время, после линьки, яркие перья над клювом выпадают, щёки становятся чёрными, а клюв — равномерно жёлтым.
Антарктические кавескары круглый год живут на побережье Антарктики и Субантарктики. Брачный период у них начинается в октябре. Птицы образуют пары, устраивая красочные демонстрации, сопровождаемые громкими трубными криками. Кавескары моногамы, но «узы брака» соединяют самца и самку лишь на один сезон. Кавескары гнездятся колониями, насчитывающими от нескольких десятков до нескольких сотен особей. Гнёзда эти птицы устраивают в норах глубиной до 2 м, с гнездовой камерой без подстилки в конце. Вновь образовавшаяся пара либо роет новую нору, либо занимает одну из старых. Нередко норы служат причиной серьёзных конфликтов между семейными парами. В гнездовой камере самка откладывает 2 – 3 яйца, которые насиживают попеременно оба родителя. После вылупления птенцов самец и самка поочерёдно ходят в море за пищей для них. Оставшийся родитель охраняет гнездо от таких хищников, как грифовые поморники. Хотя птенцы кавескаров выводкового типа, самостоятельным они становятся лишь к концу антарктического лета. В это время они покидают родителей. Молодая птица выглядит как взрослая в негнездовом оперении.
Кроме антарктического вида, род включает в себя также несколько видов, живущих севернее:
Патагонский кавескар (Kaveskar patagonensis) населяет восточное побережье Южной Америки, от Огненной Земли к северу до Ла-Платы. Он немного мельче своего антарктического родича и достигает в высоту 70 см. Волосовидные перья над клювом окрашены у него в жёлтый цвет.
Чилийский кавескар (Kaveskar pacificus) обитает на тихоокеанском побережье Южной Америки, к северу до современного Перу и достигает таких же размеров, как и предыдущий вид. Перья над клювом у чилийского кавескара оранжевые, а сам клюв красный с чёрными полосами.
Фолклендский кавескар (Kaveskar nanus) – эндемик Фолклендских островов и самый мелкий вид рода, ростом до 60 см. В его оперении преобладают тёмные тона: перья над клювом чёрные с фиолетовым металлическим отливом, а поперёк горла тянется чёрная перевязь. Щёки не окрашены в белый цвет, зато вокруг глаз есть тонкое кольцо из мелких белых перьев.
Ареалы четырёх видов рода иногда пересекаются, но благодаря сильным различиям в брачной окраске случаи межвидовой гибридизации очень редки.

Эти виды птиц открыты Семёном, участником форума.

Большой лжемечерыл (Xenoxiphias magnificus)
Отряд: Сарганообразные (Beloniformes)
Семейство: Лжемечерылые (Xenoxiphiidae)
Место обитания: тропические и умеренно тёплые воды всех океанов; летом с тёплыми течениями заходит на границу полярных вод.
В раннем неоцене, после «планктонной катастрофы», когда продуктивность океана начала возрастать, различные группы рыб стали эволюционировать в направлении пелагизации. Среди них были сарганы – группа длиннорылых морских и солоноватоводных рыб. В неоцене их потомками стали специализированные пелагические рыбы, составляющие особое семейство лжемечерылых. Оно включает разнообразные виды – от стайных пелагических до полуглубоководных. А в тёплых водах всего земного шара обитает наиболее примечательный представитель этого семейства – большой лжемечерыл, очень крупная рыба, сходная с меч-рыбой (Xiphias) эпохи голоцена. Это одна из крупнейших костистых рыб длиной до 6 метров (включая рострум) и весом до 300 килограммов.
Большой лжемечерыл отлично приспособлен к обитанию в открытом океане. У него короткое сильное тело «скумбриевидной» формы – относительно высокое, с коротким сильным хвостовым стеблем. Непарные плавники этой рыбы сдвинуты в заднюю половину тела. Они узкие и остроконечные. Грудные плавники лжемечерыла серповидные, с очень жёсткими передними лучами. При движении они играют роль рулей высоты и приёмников равновесия.
Наиболее примечательной чертой, определившей название рыбы, является её рострум. Верхняя челюсть этой рыбы длиннее нижней; она остроконечная и очень твёрдая. Длина рострума составляет около трети общей длины рыбы. Нижняя челюсть едва достигает половины длины верхней. Она более широкая и слегка охватывает рострум со сторон. На нижней челюсти есть твёрдый кожный киль, продолжающийся до груди.
Кожа крепкая, покрытая мелкой чешуёй, и на ощупь похожа на наждачную бумагу. Такая шероховатая кожа сглаживает завихрения воды, тем самым уменьшая сопротивление при движении. Окраска тела большого лжемечерыла голубая, живот серебристый. На корне хвоста есть чёрное треугольное пятно, обращённое вершиной в сторону головы.
Большой лжемечерыл – быстрая рыба поверхностных слоёв воды. Он может ускоряться до 100 км/ч, преследуя добычу. Разогнавшись, рыба может выпрыгивать из воды, совершая прыжки до 10 метров. Этот вид питается мелкой рыбой и кальмарами, но бывают случаи, когда эта рыба атакует морских птиц, летящих над поверхностью воды, и пробивает их рострумом. У большого лжемечерыла во рту нет ни одного зуба, и рыба заглатывает добычу целиком.
В кладке этой рыбы до 100 миллионов икринок. Многие морские рыбы являются пелагофилами – они вымётывают икру в воду, и не заботятся о потомстве. Большой лжемечерыл представляет собой исключение из этого правила. Он мечет икру на плавающие на поверхности воды предметы – эта поведенческая особенность осталась от сарганов, его предков. Для нереста самец находит плавающий в воде ствол дерева и охраняет его от сородичей, ожидая появления самки. Он привлекает самок на свою территорию высокими вертикальными прыжками, громко шлёпаясь в воду. Самка, готовая к размножению, быстро реагирует на подобный призыв. Пара рыб вымётывает икру на корни или ветви ствола дерева, и кладка остаётся на них в виде длинной ленты из слизи, быстро набухающей в воде. Внутри неё находится очень мелкая икра, которая развивается в течение 2 – 3 дней. Мальки большого лжемечерыла не имеют характерного рострума. Они живут в планктоне на протяжении 5 месяцев, постепенно принимая форму, характерную для взрослой особи. Годовалая рыба имеет длину около 20 см, из которых примерно пятую часть составляет рострум. К десяти годам рыба достигает длины 4 метров, а шестиметровые экземпляры – это старые, двадцатилетние особи.

Короткорылая сарганелла (Sarganella brevirostris)
Отряд: Сарганообразные (Beloniformes)
Семейство: Лжемечерылые (Xenoxiphiidae)
Место обитания: Атлантика, умеренные, субтропические и тропические широты обоих полушарий.

Рисунок Fanboyphilosopher

Лжемечерылые – характерные морские пелагические рыбы эпохи неоцена. Они являются потомками сарганов и образуют единую по происхождению разнообразную группу. Общими чертами этих рыб являются короткое или умеренно удлинённое тело (в противоположность очень длинному телу сарганов), высокий полулунный хвостовой плавник, узкие и жёсткие грудные плавники. Все виды лжемечерылых – животноядные рыбы. Крупные виды (например, большой лжемечерыл (Xenoxiphias magnificus)) являются одиночными хищниками и питаются крупной добычей, а мелкие виды – стайные планктонофаги, питающиеся ракообразными, мелкой рыбой и головоногими моллюсками.
Мелкие виды этих рыб – экологические аналоги скумбрии и других пелагических рыб голоцена. В отличие от гигантов семейства, эти виды имеют короткое острое рыло. Типичные представители стайных лжемечерылов – сарганеллы. Это рыбы среднего размера – длина представителей разных видов колеблется от 20 до 70 см. У них умеренно длинное туловище, уплощенная верхняя часть тела, и выступающий кожистый киль, тянущийся от горла до начала анального плавника. Чешуя очень мелкая, глубоко погруженная в кожу. Рыло сарганелл очень короткое – его длина не превышает длину головы.
Плавники сарганелл имеют форму, характерную для быстро плавающих рыб. Грудные плавники у них узкие и длинные (их длина приблизительно равна длине головы вместе с рострумом), а брюшные сильно редуцированы. Спинной и анальный плавники остроконечные, сдвинуты в заднюю половину тела. Хвостовой плавник высокий и узкий, имеет характерную серповидную форму и очень упругий. Сарганеллы могут развивать скорость свыше 60 км/ч, а на короткой дистанции делают броски со скоростью свыше 80 км/ч.
Вдали от берегов в Атлантике встречаются стаи одного из видов сарганелл, достигающего длины около 50 см. Тело этих рыб имеет серебристо-голубой цвет с металлическим блеском, а кончики верхней и нижней лопастей хвоста окрашены в чёрный цвет. Это короткорылая сарганелла, самый «курносый» вид рода. Её беззубые челюсти очень короткие и образуют лишь отдалённое подобие «меча», характерного для лжемечерылов, больше напоминая утолщенный птичий клюв.
Короткорылая сарганелла питается мелкими пелагическими животными – ракообразными, сельдевыми кальмарами, молодью различных рыб. Эта рыба плавает очень быстро и догоняет самых быстроходных пелагических животных. Атакуя мелкую стайную добычу, она наносит ей раны челюстями, не замедляя движения. Охота сарганелл на таких животных больше напоминает избиение – рыбы окружают косяк добычи и плавают вокруг него, словно мимоходом нанося удары добыче. Челюсти этих рыб могут сильно сжиматься и раскусывают панцири и черепа добычи. Плывущие следом рыбы подхватывают животных, раненых или убитых рыбами, плывущими впереди. Но, когда косяк сарганелл окружает добычу и замыкается в кольцо, первым рыбам достаётся добыча, убитая теми особями, которые плыли впереди. Из-за такой тактики охоты сарганелла может эффективно питаться мелкой добычей только в стае. Стая этих рыб лишена лидера, и любая рыба может быть как в рядах атакующих, так и среди «мародёров». Атакуя более крупных рыб и кальмаров, не образующих плотных скоплений, сарганеллы действуют независимо друг от друга, и проглатывают только собственную добычу.
Этим рыбам в наследство от сарганов достался способ размножения. Сарганелла, хотя принадлежит к пелагическим рыбам, мечет икру на растениях – обычно на плавающих водорослях. Часто эти рыбы мигрируют для нереста к водорослевым полям, в изобилии развивающимся вблизи острова Новая Азора. Поскольку в большинстве случаев встреча подходящего субстрата для нереста является случайностью, у этих рыб выработалось ещё одно приспособление для нереста. Икра у сарганеллы созревает небольшими порциями (до 4 – 5 тысяч штук одновременно, что очень мало для пелагической рыбы), но долго сохраняет жизнеспособность, находясь в яичниках самки. Встреча плавающих растений является мощнейшим нерестовым стимулом. Найдя подходящий субстрат, половозрелые рыбы начинают спонтанный нерест, который проходит очень бурно. Самцы в течение нескольких минут ярко окрашиваются (их окраска становится более насыщенной, и на теле появляется несколько нечётких вертикальных полос), а самки собираются в однополую стаю. Самцы начинают демонстрировать свою силу, совершая высокие прыжки из воды и сверкая на солнце блестящими боками. Когда их возбуждение достигает апогея, они бросаются в стаю самок, и начинают поодиночке или парами преследовать самок. Проплывая над растениями, самки вымётывают порции икры, которую тут же оплодотворяют самцы. В течение 15 – 20 минут нерест завершается, и рыбы покидают икру, не заботясь о потомстве.
Потомство сарганелл – мельчайшие пелагические личинки. Они являются хищниками и очень быстро растут. Личинки сарганеллы питаются молодью других видов рыб, креветками и личинками головоногих моллюсков. К концу второго года жизни рыбы достигают приблизительно 80% длины взрослой особи, и начинают размножаться. Продолжительность жизни короткорылой сарганеллы редко превышает 7 лет, а мелкие виды начинают откладывать икру в годовалом возрасте и живут не более 4 лет.
Сарганеллы являются типичными видами рыб открытого океана, но среди них есть виды, встречающиеся вблизи берегов. В эпоху неоцена в Мировом океане водится несколько видов этих рыб. Тихоокеанская, или золотая сарганелла (Sarganella chrysopectoralis) замещает атлантический вид в тропиках и субтропиках Пацифики – от Панамского пролива до Индонезии. Изредка эти рыбы встречаются в Карибском море и экваториальной области Атлантики. Она отличается заметным золотистым оттенком чешуи и более крупным размером – около 60 см. Самцы этого вида в брачной окраске отливают червонным золотом, даже с красноватым оттенком. С этим фоном контрастирует чёрный хвостовой плавник. Тихоокеанская сарганелла – активный хищник; её добычу составляют пелагические осьминоги и кальмары, а также крупная рыба. Эти сарганеллы не образуют больших стай, и их скопления насчитывают не более двух десятков особей.
Гавайская сарганелла (Sarganella hawaiiensis) обитает в северной части Тихого океана, от широты Гавайских островов и вдоль азиатского побережья до Больших Курил, летом заходит в Охотское море. Это мелкий вид рода – самые крупные особи длиной до 30 см. Но небольшой размер компенсируется высокой численностью: косяки этой сарганеллы насчитывают до 300 – 500 тысяч особей. Окраска рыб серебристая с тремя тонкими продольными полосами на каждом боку и тёмной спиной; одна тёмная полоса проходит от кончика рыла через глаз к корню хвоста. Эти рыбы поедают мелких планктонных ракообразных и мальков рыб. Гавайская сарганелла нерестится летом на северной границе ареала – в прибрежных районах Тихого океана, в зарослях бурых водорослей.
Острорылая сарганелла (Sarganella acuta) обитает в тропической Индо-Пацифике. Она обычна у берегов Меганезии и островов Индонезии, в тропической области Индийского океана. Эти рыбы не удаляются от берегов, и их небольшие косяки часто заходят на рифы, чтобы поохотиться на местных рыб. Данная рыба является самым крупным видом рода – средняя длина взрослой особи до 70 см. Тело более прогонистое, чем у остальных видов; этот вид телосложением и повадками похож на барракуд (Sphyraena) эпохи голоцена. Окраска тела голубая с чёрными поперечными полосками. Эта рыба не избегает пресной воды, и часто ловит добычу в устьях рек и мангровых зарослях.
Южная сарганелла (Sarganella australis) является наиболее холодостойким видом этого рода. Она встречается в южной части Атлантического, Индийского и Тихого океанов, в области умеренного климата. Летом стаи этих рыб заходят далеко на юг, к берегам Антарктиды. Это самый мелкий вид сарганелл – крупные особи редко превышают 25 см в длину. Тело данного вида рыб серебристое, хвостовой плавник имеет чёрную полосу по заднему краю. Длина рыла немного меньше длины остальной части головы. Южная сарганелла размножается в зарослях бурых водорослей у берегов Южной Америки и Фолклендских островов.

Лентотелая камбала (Taeniosolea muraenosoma)
Отряд: Камбалообразные (Pleuronectiformes)
Семейство: Морские языки (Soleidae)
Место обитания: прибрежные воды Антарктики и Субантарктики.
Камбалы являются одними из самых необычных костных рыб. Появившись в эоцене, они, благодаря специализированному донному образу жизни, смогли пережить экологические и геологические катастрофы, сопровождавшие смены эпох. Переход от голоцена к неоцену также не стал для камбал катастрофой: в новых условиях эти рыбы смогли увеличить численность и разнообразие видов. Они смогли даже сделать несколько попыток освоить новые для себя экологические ниши, перейдя от донного к пелагическому образу жизни. Некоторые виды камбал стали грозными морскими охотниками – например, волчья камбала (Serrassalmoglossa lupina) из холодных вод Южного полушария. Её родственница и соседка, лентотелая камбала, тоже относится к хищникам.
Лентотелая камбала занимает экологическую нишу мурен у берегов Антарктиды и близлежащих островов. Она охотится на рыбу мелкого и среднего размера, а также на головоногих моллюсков и изредка на мелких морских птиц. Охотничья тактика этой рыбы проста: она выжидает появление добычи, спрятавшись в расселинах прибрежных скал. Когда потенциальная пища оказывается вблизи, лентотелая камбала хватает её, высунувшись из укрытия, и поедает.
Внешний вид лентотелой камбалы отчасти схож с таковым у типичных представителей отряда, но несёт на себе следы специализации к необычному образу жизни. Тело этой рыбы, как и у всех камбал, уплощено с боков и асимметрично, но она обычно держит его в вертикальной, а не в горизонтальной плоскости. Тело рыбы сильно вытянуто в длину и по форме напоминает ленту; длина лентотелой камбалы может достигать 1,2 метра при весе до 8 кг. Оба глаза расположены на правой стороне тела и сильно сдвинуты вперёд – так удобнее высматривать добычу. Спинной, анальный и хвостовой плавник срослись в единую кайму вокруг заднего конца тела. Окраска рыбы обычно серовато-коричневая с тёмными пятнами, но может легко изменяться в зависимости от преобладающего цвета окружения. Так как лентотелая камбала никогда не лежит на боку, как это делали её предки, цвет её слепой стороны почти не отличается от цвета зрячей.
Почти всю свою жизнь эта рыба проводит в расщелинах скал. Если ей всё-таки приходится покинуть убежище, она испытывает стресс и старается держаться у дна. Лентотелая камбала не относится к хорошим пловцам и плавает весьма неуверенно. Однако в брачный сезон эти камбалы изменяют прежним привычкам, покидают свои владения и собираются группами для размножения. Нерест проходит в верхних слоях воды и на мелководье. Самцы привлекают самок белеющими к сезону размножения непарными плавниками. Ухаживая за самками, самцы покусывают их, плавая рядом с ними. Одну самку может преследовать двое самцов, но часто собираются группы из нескольких самцов и самок, синхронно исполняющих брачный ритуал.
Эти рыбы – пелагофилы. Очень мелкая икра с небольшой жировой каплей выбрасывается в воду в астрономических количествах (плодовитость одной самки может достигать миллиона икринок), и родители никак о ней не заботятся. Личинка лентотелой камбалы планктонная. Молодые рыбы растут сравнительно медленно: до полугода они проводят в планктоне, и только на четвёртом году жизни получают возможность размножаться. Продолжительность жизни лентотелых камбал может достигать 25-30 лет: такого возраста достигают особи, избежавшие болезней и врагов – крупных морских птиц и хищных рыб.

Этот вид рыб открыл Семён, участник форума.

Китовая сальпа (Titanosalpa crystallocetus)
Отряд: Сальпы (Salpida)
Семейство: Гигантские сальпы (Titanosalpidae)
Место обитания: холодные приполярные воды Южного полушария, циркумантарктический вид.
Низшие хордовые представляют собой своеобразную переходную группу между беспозвоночными и позвоночными. Есть мнение, что позвоночные животные появились как результат утраты личинкой низших хордовых взрослой стадии (это явление называется педоморфоз). Взрослые особи низших хордовых могут заметно отличаться от личинок того же вида, а в течение жизненного цикла могут сменяться два совершенно непохожих друг на друга поколения.
Низшие хордовые подтипа оболочников очень похожи на медуз и их родичей – у них такое же прозрачное тело, значительную часть которого составляет вода. Но это сходство только внешнее – оболочники принципиально отличаются от медуз особенностями строения и развития.
Пелагические оболочники являются активными фильтраторами, пропускающими сквозь себя сотни литров воды в день. В период вымирания китообразных и крупных морских рыб, в кризисную эпоху на рубеже голоцена и неоцена эти беспозвоночные получили преимущество в обеднённых экосистемах открытого океана. Среди них первоначально возникло много крупных видов-фильтраторов. Но большинство из них позже исчезло, когда в морях вновь появилась настоящая пелагическая рыба. Но несколько видов гигантских оболочников всё же выжило в приполярных областях, богатых планктоном.
Китовая сальпа – это один из таких гигантских видов одиночных оболочников, реликт раннего неоцена. Она представляет собой животное длиной до 4 метров при высоте тела около 2 метров и ширине немного больше метра. Своей внешностью китовая сальпа больше напоминает корпус старинного парусного корабля без мачт: её бока слегка сжаты, нижняя часть животного более заостренная, и на ней развивается хрящеватый «киль», помогающий сохранять остойчивость. Консистенция тела китовой сальпы достаточно нежная, а покровы полупрозрачные, поэтому животное кажется отлитым из стекла. Сквозь покровы тела просвечивают кольцевые мышцы, которые постоянно ритмично сокращаются, пропуская воду через тело животного. Такое крупное животное не смогло бы выжить, не имея хотя бы какого-то подобия скелета. У китовой сальпы развиваются полукольца плотной ткани, охватывающие тело с боков. Сверху они стянуты легко растяжимой связкой, а нижние концы этих образований сливаются с килем.
В связи с достаточно нежной консистенцией тела для этого животного жизненно важна способность чувствовать приближение штормов. Задолго до наступления непогоды китовая сальпа уходит на глубину и неподвижно повисает в толще воды. Это животное – медлительный пловец, и её покровы часто повреждаются различными животными. Но китовая сальпа, подобно большинству родственников, может легко регенерировать повреждённые штормом или хищниками участки тела. Поверхность туники этого вида обрастает мелкими симбиотическими полипами. Они замедляют движение китовой сальпы в воде, и отчасти конкурируют с ней за корм, перехватывая часть планктона, но китовой сальпе от такого союза есть немалая польза: полипы защищают животное от врагов с помощью жгучих щупальцев. Некоторые пелагические рыбы и беспозвоночные откладывают яйца на покровы тела животного, из-за чего старые особи китовой сальпы становятся настоящим плавучим «детским садом». В ротовом сифоне китовой сальпы часто селятся мелкие рачки – симбиотические бокоплавы; в клоакальном сифоне часто обитают паразитические равноногие раки.
Как у всех оболочников, у китовой сальпы в жизненном цикле происходит чередование поколений. Одиночные особи китовой сальпы – это бесполое поколение, появляющееся из яиц. Эти гиганты достигают своего размера примерно за два года, и после достижения полной физиологической зрелости производят колониальное поколение, внешне резко отличающееся от одиночных особей. На нижней стороне тела китовой сальпы, на переднем крае киля, развивается столон – вырост, на котором формируется колониальное поколение этого вида. На столоне образуется несколько мутовок выводковых почек, из которых развиваются молодые особи полового поколения. Молодняк формируется и созревает «гроздьями» из 2 – 3 сближенных мутовок по 6 – 8 особей в каждой. Столон достигает длины около метра. Когда молодые особи на его конце достигают размера сливы, столон разрывается прямо над ними, и молодые особи уплывают от взрослой особи. В течение нескольких месяцев они достигают длины 20 см (длина колонии таких особей бывает до полуметра), и становятся способными к размножению. Колония полового поколения китовых сальп производит до 20 крупных яиц в неделю. В общей полости колонии яйца развиваются, и колонию покидают уже сформировавшиеся молодые особи длиной до 15 см – одиночное бесполое поколение. Именно они вырастают гигантами, определившими название этого вида животных.
Китовые сальпы достигают своего предельного размера в холодных, богатых планктоном водах Субантарктики. Иногда течения, проходящие на север вдоль берегов Антарктиды и Южной Америки, уносят особей этого вида в тропические широты. В тёплой воде это животное не размножается и живёт недолго. В тропических широтах китовая сальпа быстро стареет, но ещё быстрее она становится жертвой теплолюбивых пелагических хищников. Чаще всего этих сальп поедают огромные черепахи-нетопыри.

Планктостелла неожиданная (Planktostella inexpectata)
Отряд: Ларвастериды (Larvasterida)
Семейство: Планктостеллиды (Planktostellidae)
Место обитания: умеренные широты Южного полушария.
«Планктонная катастрофа» на рубеже голоцена и неоцена вызвала значительное обновление в составе зоопланктона Мирового океана. В неоцене среди планктонных организмов встречаются представители различных групп животных, в том числе такие, которые не встречались в эпоху человека.
Иглокожие, развивающиеся с личиночной стадией, проводили небольшую часть жизни в планктоне. Их личинки – долиолярии, офиоплутеусы, эхиноплутеусы, бипиннарии и т. д. – некоторое время жили в планктоне, но затем претерпевали значительный метаморфоз и превращались в донную взрослую стадию, непохожую на личинку. Но в неоцене одна из групп морских звёзд отряда Asterida стала проводить в планктоне значительно большую часть времени. Это было связано с наличием в планктонном сообществе свободных экологических ниш. Планктонная личинка – брахиолярия – фактически превратилась у них в самостоятельную стадию развития вроде бесполого поколения оболочников. Так среди морских звёзд оформился самостоятельный отряд ларвастерид. В отличие от микроскопических брахиолярий предковых форм, личинка ларвастерид долгоживущая (срок жизни составляет более 2 лет) и достигает огромной по меркам личинок длины: до 3 – 5 см. При этом она сохраняет типичное строение личинок, питается мелкими планктонными организмами, активно плавает с помощью многочисленных ресничек. В отличие от брахиолярий типичных морских звёзд, она отпочковывает звездообразную взрослую стадию неоднократно – под покровами брахиолярии формируется целый ряд почек (имагинальных дисков), дающих начало новым морским звёздам.
Взрослая форма морских звёзд этого отряда служит для размножения. Она ведёт планктонный образ жизни и питается мелкими животными. В связи со сменой образа жизни строение планктонных морских звёзд резко изменилось по сравнению с предками. Тело этих животных сильно сжато в орально-аборальном направлении. Длинные амбулакральные ножки окаймляют уплощенные лучи. Они служат для парения в воде, а также захватывают небольших планктонных животных, которые затем передаются в рот животного.
Во внутреннем строении животного также произошли изменения. Часть амбулакральной системы планктостеллид отшнуровывается и превращается в газовые пузыри-поплавки, располагающиеся двойным рядом вдоль каждого луча звезды. Газовые железы наполняют их азотом и углекислым газом, поступающими из морской воды.
Панцирь редуцирован в связи с планктонным образом жизни, от него остаётся лишь одинарный ряд острых пластинок вдоль каждого луча. Тело животного сохраняет упругую консистенцию, но полупрозрачно. Планктостеллиды ядовиты. Дополнительными средствами защиты у них являются автотомия и способность к регенерации. Схваченная звезда легко отбрасывает один из лучей, который, извиваясь, отвлекает внимание хищника. Утраченный луч легко отрастает, а на оторванном луче за счёт имеющихся питательных веществ отрастают недостающие, и он превращается в целостный организм. Центральный диск у этих звёзд очень маленький, а лучи в типичном случае расширены в средней части и напоминают по форме лепестки лилии.
Планктостелла неожиданная – это крупная морская звезда, достигающая почти метрового размера. Она плавает, совершая синхронные взмахи всеми лучами (в норме 5 лучей, но встречаются отдельные четырёх- и шестилучевые особи). Несмотря на свои размеры, это вид, ведущий наименее хищнический образ жизни. Питаясь, она выворачивает желудок в воду и всасывает его поверхностью растворённую в воде органику, а также ловит мельчайший планктон, который приклеивается к поверхности вывернутого желудка. При этом звезда сохраняет неподвижность и пассивно дрейфует по течению.
Желудок планктостеллы неожиданной образует множество карманов 1-го, 2-го и 3-го порядков, которые, выворачиваясь, превращаются в корневидные выросты. Благодаря этому сильно увеличивается общая поверхность желудка. Кишечник у этого вида, напротив, очень короткий.
Размножение всех планктостеллид не имеет выраженного сезонного характера. Эти животные – гермафродиты, и две генетически различных особи взаимно оплодотворяют друг друга. Если случайно встречаются две особи, являющиеся клонами исходной, оплодотворения не происходит – этот вид самостерилен. Когда созревают яйца, звезда вымётывает их в воду, и из них выходят личинки, которые растут на протяжении двух месяцев и далее переходят к бесполому размножению.
Воды Мирового океана населяют другие виды планктостелл:
Медузоядная планктостелла (Planktostella medusiphaga) водится в субтропических водах Южного полушария. Диаметр этого животного – около 40 см; лучей обычно 6 – 7. Этот вид поедает медуз и других мягкотелых пелагических животных (вплоть до мелких головоногих моллюсков) с помощью желудка, вывернутого наизнанку. Желудок этого вида образует ряд присосок, которыми удерживается добыча. Обычно эта звезда дрейфует в толще воды, вывернув желудок, раскрытый в виде купола зонтика с присосками на внутренней стороне. Когда добыча случайно наталкивается на неё, звезда вцепляется в свою жертву присоской желудка и обволакивает всем желудком, начиная переваривание. Если добыча оказывает сопротивление, звезда складывает все лучи вместе, удерживая пойманное животное между ними. Звезда постепенно втягивает добычу в рот по мере переваривания.
«Морская росянка» (Planktostella droseroforma) – мелкий вид диаметром около 10 см с пятилучевым телом. Это вид, активно охотящийся на планктонных рачков, червей и моллюсков с помощью амбулакральных ножек. Лучи у этого вида имеют лентовидную форму, притупленные на конце. Они окаймлены многочисленными амбулакральными ножками, способными вытягиваться на расстояние до 2 см. Концы ножек снабжены хеморецепторами, улавливающими присутствие рачков. Почувствовав добычу, ножка вытягивается в её сторону и присасывается к панцирю рачка. Механическое раздражение служит стимулом для активности соседних ножек, и они постепенно передают добычу ко рту животного. Этот вид населяет умеренно тёплые и холодные воды Южного полушария, циркумантарктический.

Кожеед паральгоцетусов (Enanthiocyamus dimorphus)
Отряд: Равноногие раки (Isopoda)
Семейство: Цимотоиды (Cymothoidae)
Место обитания: Фолклендские острова, побережье Антарктиды.
К концу эпохи человека крупные морские млекопитающие эпохи голоцена вымерли, и вместе с ними исчезли разнообразные виды комменсалов и паразитов, для которых они были единственной пригодной средой обитания. В неоцене появились новые морские млекопитающие, и эволюция беспозвоночных породила новые виды паразитов, наружных и внутренних. Среди ракообразных появилось несколько видов эктопаразитов, живущих на коже крупных водных млекопитающих альгоцетов. В связи с различиями в экологии каждый вид альгоцетов обладает собственным паразитами, родственными друг другу в различной степени.
На коже гигантских млекопитающих фолклендских паральгоцетусов обитает один из видов паразитических равноногих раков – кожеед паральгоцетусов.
Этот вид ракообразных достигает длины 10 – 15 мм; самки значительно крупнее самцов: длина самца составляет около трети длины самки. Эти ракообразные имеют плоское малосегментное тело округлых очертаний, окрашенное в тёмно-серый цвет. У самки сегменты брюшка (3 сегмента) срастаются в щиток, под которым находятся выводковые сумки в основаниях брюшных ног. Сами брюшные ноги короткие, подвижные и гибкие – они предназначены для ухода за яйцами и молодью. Ходильные ноги (4 пары) очень сильные, короткие и подвижные, с расширенными сегментами. На кончиках ног развиваются многочисленные крючки и щетинки, служащие для прикрепления к коже паральгоцетуса. Благодаря этому ракообразные могут легко удерживаться даже на хвостовом плавнике животного-хозяина. При необходимости животное может прижимать тело к коже животного-хозяина, поджав ноги и полностью спрятав их под панцирем.
Органы чувств кожееда паральгоцетусов развиты характерным для паразита образом. Глаза сильно редуцированы и представлены всего лишь несколькими фасетками: животное умеет только отличать свет от темноты. Антенны также редуцированы, но покрыты многочисленными волосками, снабжёнными хемо- и механорецепторами. Благодаря хорошо развитому химическому чувству животное может находить на коже паральгоцетусов места, подходящие для кормления. Антенны при необходимости могут подгибаться под головогрудной щит.
Кожеед паральгоцетусов имеет скребущее-грызущий ротовой аппарат. Это ракообразное питается верхним слоем кожи паральгоцетусов, соскребая его ногочелюстями. Если кожа животного повреждена, на запах крови и тканей сползается много ракообразных этого вида, которые подгрызают края раны и даже проедают ямки в слое подкожного жира животного.
Подобно всем паразитическим видам, кожеед паральгоцетусов демонстрирует специализированные черты процесса размножения. У этого вида резко выражен половой диморфизм. Самец почти постоянно сидит под телом самки, прицепившись к её ногам. Он, однако, подвижен и питается самостоятельно, изредка воруя часть пищи у самки прямо из челюстей. Он оплодотворяет самку и помогает ухаживать за потомством. Тело самца также плоское, но имеет более продолговатую форму, а задняя пара ходильных ног превращается в своеобразные «клешни» для удержания на теле самки.
Самка почти постоянно занята воспроизводством. У этого вида прямое развитие, из отложенных яиц выводятся крохотные личинки, похожие на взрослых особей, с сильными хитинизированными конечностями и ротовыми органами и мягким телом, способные быстро питаться и расти. В одной кладке бывает до 60 – 80 яиц.
Когда выводковая сумка пустеет, самка вновь готова к размножению. После единственного спаривания самка способна сделать до пяти полноценных кладок. В последующих кладках количество оплодотворённых яиц сильно снижается, но оставшиеся неоплодотворёнными яйца нормально развиваются благодаря явлению партеногенеза. Даже единственная самка, попавшая на тело животного-хозяина, способна благодаря партеногенезу дать начало целой популяции. Но обычно самец регулярно обновляет запас спермы и яйца всегда оказываются оплодотворёнными. Самец ищет самку по запаху, и по запаху же определяет наличие на ней самца и его физическое состояние. Если занимающий самку самец слаб, более сильный пришелец может легко изгнать его, и даже съесть часть яиц или молоди, находящихся в выводковых сумках самки.
Молодая особь питается на участках тела животного-хозяина с более тонкой кожей – на веках, в подмышечной области или в складках, скрывающих гениталии. Превращение во взрослую особь занимает до 2 месяцев, а продолжительность жизни не превышает 20 – 25 месяцев.