Глава написана по идее DarkSp17, участника форума.

Вечная пустыня, мир, не имеющий перспектив – так воспринималось состояние Средней Азии в историческую эпоху и многие люди лишь с удивлением и недоверием относились к данным палеонтологии, свидетельствовавшим о том, что относительно недавно с геологической точки зрения эта бесплодная земля была процветающим раем. Ну как в пустыне могли бродить стада мастодонтов, носорогов и бегемотов? «Невозможно», – сказали бы многие. Но правда состоит в том, что это было! И причиной этому было присутствие обширного водного бассейна на месте Каспийского, Чёрного, Азовского и Аральского морей. Этот водоём повышал влажность в регионе, и дожди обрушивались на сушу, даря ей самое ценное, что на Земле есть – воду. Но затем при подвижках земной коры и с началом ледникового периода вода ушла, оставив после себя пустыню и закрытые внутриконтинентальные водоёмы; лишь Чёрное и Азовское море сохранили связь с океаном.
Шло время – эпоха за эпохой. На этих землях поселились люди, они строили дома и города, вели войны между собой, создавали условия для экологических катастроф и с удивлением для себя обнаруживали скелеты морских чудовищ в сердце пустынь. Но вот прошла и эпоха человечества – люди исчезли, как и множество других видов до них. А следы их деятельности, по иронии судьбы, были засыпаны бессчётными волнами песка. И теперь, куда бы ни упал взгляд человека, невозможно было бы поверить, что в этих местах жили разумные существа.
Но время невозможно остановить – как в песочных часах, оно продолжает течь. И вот наступил самый худший период для Средней Азии, хотя, кажется, невозможно представить себе условия ещё хуже, чем были в эпоху человека. Катастрофа пришла издалека – из той части света, где Африка и Европа почти соприкасаются: это был Гибралтар, и он закрылся из-за медленного, но непрекращающегося движения Африки на север. Прошло немного времени, и Средиземное море высохло, оставив после себя обширную соляную котловину с небольшими гипергалинными озёрами и болотами, и отдельные сухие «оазисы» на возвышенностях, которые когда-то были островами, утопающими в зелени. Подобные события не раз происходили и в древние эпохи, но в этот раз проблема заключалась в том, что пролив закрылся навсегда, необратимо уничтожив целую экосистему и заставив множество видов живых организмов вымирать или приспосабливаться к новым условиям.
Поскольку Чёрное и Азовское моря были связаны со Средиземным, это событие привело к их обмелению, а слой насыщенной сероводородом воды в глубинах Чёрного моря способствовал вымиранию всего живого в нём. Каспий в это время частично высох, и в его котловине осталось лишь два солёных озера, а судьбой Аральского моря было полное высыхание. Так что Средняя Азия в этот период была крайне негостеприимным местом.
Но судьба смилостивилась и преподнесла этим землям драгоценный дар жизни – воду. Для этого потребовалось лишь время, и горообразовательные процессы в Малой Азии закрыли проливы Босфор и Дарданеллы, превратив Мраморное море в небольшую соляную котловину. А когда начали таять великие ледники северного полушария, речные воды смогли наполнить котловины Каспийского, Чёрного, Азовского и Аральского морей, и даже переполнить их. Под воду ушли тысячи квадратных километров бывшей суши. Постепенно этот новоявленный водоём, Четвероморье, населило множество видов животных. И жизнь в сердце Азии понемногу начала возрождаться.
С появлением огромного внутреннего водоёма, размеры которого не уступают некоторым морям эпохи человека, ситуация изменилась. Пустыня начала отступать, и стал возвращаться Эдем, некогда уничтоженный песками, но уже без людей.
Все циклоны и антициклоны в европейской части Евразии движутся с запада на восток – с Атлантики вглубь Европы, или же с севера на юг – с Северного Ледовитого океана внутрь материка. Когда возникло Четвероморье, оно практически сразу превратилось в мощный фактор, определяющий климатические особенности огромного региона. Теперь, подчиняясь закономерностям движения воздушных масс, водяные пары с Четвероморья стали уходить на восток, где их встречала обширная горная страна, которая, как стена, останавливает их и конденсирует на вершинах гор в виде снега и льда. И благодаря такой ситуации в горах появилось множество озёр – не только мелких, но много достаточно больших: например, воды Балхаша залили всю Балхаш-Алакольскую котловину.
Реки стали многочисленными и более полноводными. Они несутся по горным склонам, но смиряют свой нрав на равнине и медленно петляют по бывшей пустыне, разливаясь на обширные пространства, орошая окружающую местность и снабжая её минеральными веществами. Вода, солнце и питательные вещества – это нужно растениям для процветания, и в неоцене бывшие пустыни зазеленели, а Средняя Азия стала домом для множества животных, поселяющихся в этих землях.
В этих местах климат имеет выраженную сезонность, как было и в эпоху человека, но теперь Четвероморье сильно смягчает климат зимой, делая его влажным и менее суровым. В зимнее время в степях нередки дожди, заставляющие многих степных жителей мигрировать на восток, подальше от Четвероморья, в более прохладные и сухие местности. Но весной они возвращаются, и на равнинах, поросших травой, вновь кипит жизнь. А в долинах рек образуются тугайные леса, как в эпоху человека, только населяют их совсем другие животные.
Окончание весны – это время благоденствия для живых существ. Стоит солнечная погода, и время от времени с Четвероморья набегают тучи, проливающиеся дождём. Степь постепенно меняет облик. Она теряет многие из своих красок, потому что отцветают и прячутся под землю тюльпаны и другие ранневесенние эфемеры. Зато начинается бурный рост трав, которые тянут к свету свои листья и стебли, и выпускают колоски и метёлки. Нежная молодая трава – превосходная пища для травоядных животных, и обширные пространства степи – это готовый обеденный стол для множества обитателей степи. Стада выедают и топчут траву, но растения, словно одержимые жаждой жизни, вновь и вновь тянутся к солнцу и наращивают зелёную массу.
В эпоху расцвета человеческой цивилизации степи опустели. Исчезли стада диких лошадей, зубров, бизонов, верблюдов и антилоп. Их сменили стада домашних животных, полностью зависящих от человека, но с исчезновением людей их скот оказался обречён на вымирание. В неоцене по степям вновь бродят стада разнообразных животных, но это уже совсем другие стада, не похожие на всё, что привыкли видеть глаза человека. Среди жителей степей есть как крупные, так и мелкие животные. Похожие на антилоп животные различных размеров и окрасок – это на самом деле различные зайцелопы, потомки зайцев эпохи человека. Эти звери, передвигающиеся на четырёх ногах, питаются травой и охотно объедают листву кустарников, произрастающих в защищённых от степных ветров низинах и долинах рек. Влажный климат этих мест способствует росту деревьев и кустарников, но они встречаются в степи небольшими зарослями, в основном в долинах рек и по берегам озёр. Такое распределение растительности объясняется просто: помимо мелких зайцелоп, степь населяют представители другой ветви потомков зайцеобразных – могучие титанолагиды. К северо-востоку от этих мест, в сибирской тайге, бродят стада огромного толстолобого обды, прокладывающие себе широкие тропы среди леса. А в степи живёт более мелкий родственник этого вида – этуген, он же малый или степной обда. Это животное мельче своего лесного родственника, но также предпочитает находиться в обществе себе подобных. Стадо этугенов – это сила, с которой приходится считаться местным хищникам: в нём насчитывается до двух десятков животных разного возраста и размера. Главой стада является крупный самец, собирающий вокруг себя гарем из нескольких размножающихся самок разного возраста. Остальные звери – это неполовозрелый молодняк, потомство самца от разных самок. Косматые этугены, величаво шествующие по степи, немного напоминают медведей, хотя приходятся дальними родственниками изящным быстроногим зайцелопам. Звери уже давно расстались с белым зимним мехом и ходят в каштаново-бурой летней шерсти. Самец в этом стаде отличается своеобразной короткой гривой, тянущейся вдоль хребта на шее и плечах, и некоторые из его потомков тоже носят такое украшение. Взрослые самки обладают шерстью немного отличающихся оттенков – среди них есть одна почти чёрная и одна тёмно-рыжая. Детёныши и подростки, резвящиеся рядом с родителями, наследуют разнообразие родительских окрасок, и можно даже с некоторой долей вероятности угадать, кто из них от какой матери родился. Пока обстановка спокойная, этугены лениво щиплют зелень при помощи раздвоенной верхней губы, немного напоминающей губу верблюда. Когда этуген щиплет траву, видны огромные резцы этого существа – главное оружие для защиты от местных хищников. Когда зверь кормится, резцы исправно срубают заросли злаков, подрезая иногда даже степную дерновину. Злаки, образующие густой куст, этуген срезает под корень. А ещё эти степные великаны очень любят листву и ветки кустарников. Именно из-за них степь не превращается в сплошные непроходимые заросли кустарников. Кормящиеся этугены срезают зубами молодые ветви кустов, словно ножницами, и после них от кустарников остаются лишь изуродованные кривые стволики. Присутствие этугенов – мощный экологический фактор, благоприятствующий распространению кустов, способных размножаться корневыми отпрысками, таких, как облепиха и лох.
Стадо этугенов редко шествует по степи без спутников. Хищники боятся нападать на этих животных, поскольку они способны дать отпор практически любому врагу. Лишь самые молодые этугены могут стать жертвой самого распространённого степного хищника – цибетоникса. Но на взрослых зверей не отважится напасть даже стая этих быстроногих хищников. Поэтому рядом с этими гигантами более мелкие жители степей чувствуют себя в безопасности, и стадо этугенов постоянно сопровождают зайцелопы. Их присутствие приносит этугенам немалую пользу: у зайцелоп более острое зрение, и они поднимают тревогу намного раньше, чем опасность заметят сами этугены.
Вокруг этугенов постоянно летают насекомые – комары, слепни и другие кровососущие мучители. Наличие рек и многочисленных застойных стариц позволяет насекомым плодиться в огромных количествах, и они тучами роятся над стадами степных жителей. Но находятся и те, кто получает немалую пользу от любви насекомых к крови животных. У этугенов есть также спутники из числа птиц. Они постоянно сидят на спинах и боках этугенов, склёвывая их паразитов, а также насекомых, выскакивающих из-под ног движущихся зверей. Кроме того, у этугенов хороший аппетит, и они потребляют много травы, оставляя на земле кучи навоза, спрессованного во множество шаров размером с маленькое яблоко. Это ещё один фактор, привлекающий к ним насекомых. Крупные навозные жуки могут не бояться присутствия птиц – прочный панцирь надёжно защищает их от клювов пернатых. Они целой свитой сопровождают этугенов, пикируя на шары свежего навоза этих зверей, а некоторые из них просто сидят среди шерсти на животе или задних ногах этугенов, ожидая, когда на землю упадут очередные порции навоза.
Но могучие этугены – это далеко не самые многочисленные жители степей. Зайцелопы различных видов – доминирующие травоядные в этом ландшафте. Целые стада этих изящных быстроногих существ пасутся на равнинах и время от времени приходят на водопой к реке. Среди них есть низкорослые существа, едва способные взглянуть поверх травы, а есть и рослые животные, оглядывающие с высоты своего роста окрестности на большом расстоянии. Но все они – экологические аналоги антилоп эпохи человека. Разные виды предпочитают разные области степей, или же поедают разные виды и части растений, поэтому избегают конкуренции друг с другом и несколько видов способны сосуществовать в одной и той же местности. Среди многообразия зайцелоп выделяются рослые степные гетеролопы. Это родственники выносливых и сильных снежных зайцелоп, населяющих сибирскую тайгу. Подобно своим лесным родственникам, они легко переносят зимние холода благодаря крупным размерам и густой шерсти, но прекрасно приспособлены к жизни на открытых пространствах. Когда стадо этугенов шествует по траве, степные гетеролопы присоединяются к этим животным, потому что знают, что рядом с этими великанами хищники не отважатся нападать на них.
Шествуя по степи, этугены вспугивают множество мелких животных – от насекомых до птиц и грызунов. За некоторыми из них охотятся птицы, сопровождающие их стада, но чаще мелким животным удаётся ускользнуть от опасности, убравшись с пути стада. Внезапно на пути этугенов из травы появилась маленькая голова с длинными ушами, похожими на заячьи. Но окраской эта голова скорее напоминает барсучью – она белая, с чёрными боками. Следом показалось ещё несколько голов, а затем из травы почти вертикально выскочило маленькое существо. Его прыжок был настолько высоким, что оно вполне смогло бы перескочить через молодого этугена, который забежал вперёд вожака стада и случайно вспугнул этого зверя. Так же внезапно, как и первый, из травы выскочило ещё несколько зверей этого вида. В воздухе мелькнули чёрно-белые головы и полосатые бока, раздался предостерегающий свист – и трава буквально взорвалась: из неё выскочило несколько десятков мелких животных этого же вида. Они длинными прыжками бросились врассыпную, уступая дорогу этугенам. Несколько особей не рассчитали направление бегства, и ворвались прямо в стадо, вызывая своим поведением панику среди молодых зверей, которые родились лишь весной и никогда не видели этих зверей так близко. Степные гетеролопы лишь слегка замедлили шаг, ожидая, пока суетливые маленькие звери не успокоятся. Несмотря на разницу в размерах, эти животные – близкие родственники гетеролоп, черноголовые карликовые зайцелопы. Своим движением стадо этугенов вспугнуло зайцелоп, устроившихся в траве на дневной отдых. Вначале себя обнаружили часовые, которые спали попеременно чутким сном, а затем проснулось всё стадо, тут же обратившееся в бегство.
Когда первая паника прошла, черноголовые карликовые зайцелопы собрались в группы в стороне от стад этугенов и гетеролоп. Они также предпочитают находиться в обществе сородичей – жизнь в стаде является спасением для травоядного зверя на открытой местности. Одинокое животное обречено на жизнь в постоянном стрессе, зато многочисленные глаза сородичей, скорее всего, вовремя заметят приближение хищника, а окружение сородичей гарантирует, что враг, скорее всего, схватит кого-то из них, а не тебя. Ещё одно средство спасения от хищника – умение быстро размножаться. В стадах зайцелоп весной и летом появляется множество детёнышей. Зайцелопы чаще всего рождают двойню, и детёныши рождаются хорошо развитыми и достаточно подвижными. Они могут поедать пищу взрослых зверей уже через несколько дней после рождения, хотя долго питаются молоком. От зайцев зайцелопы унаследовали ещё одну особенность, которая позволяет повысить выживаемость потомства. У этих животных самки кормят не только своих, но и чужих детёнышей, поэтому детёныш, потерявший родную мать, с большой степенью вероятности будет выкормлен другими самками. Стимул кормить детёнышей настолько силён, что молоко появляется даже у не рожавших самок – старых или бесплодных. Способность быстро бегать, плодовитость и умение уживаться с сильными соседями – вот основные средства спасения у безобидных зайцелоп.
Когда тревога утихла, черноголовые карликовые зайцелопы постепенно осмелели и оживились. Они начали поодиночке или небольшими группами сновать под ногами этугенов и гетеролоп, поедая траву. Рядом с такими большими зверями на них наверняка не нападут мелкие хищники, обитающие в этих местах. Молодые этугены быстро нашли себе развлечение: они начали пугать маленьких зверей, бегая за ними неуклюжей рысцой и заставляя высоко подпрыгивать в воздух. Поэтому карликовые зайцелопы вскоре перебрались под ноги к гетеролопам, которых молодые этугены немного побаиваются, хотя их родители и старшие собратья не обращают на них внимания.
Обильно растущая трава обеспечивает кормом множество травоядных зверей, а они, в свою очередь, становятся пищей для представителей следующего звена пищевой цепи – степных хищников. Естественными «пастухами» стад зайцелоп являются цибетониксы – быстроногие хищники равнин. Эти звери, напоминающие длинноногую лисицу, на самом деле являются бегающими представителями виверровых, выходцами из Южной Азии. Преодолев горный пояс, разделяющий Евразию вдоль, их предки вынуждены были приспосабливаться к жизни в безлесной равнинной местности. Постепенно в этих новых условиях сформировался новый вид бегающих хищников.
В условиях открытой местности охота из засады обычно используется нечасто, поэтому в процессе эволюции предки цибетониксов постепенно перешли к нетипичной для виверровых тактике загонной охоты, и в результате конвергенции приобрели определённое внешнее сходство с псовыми. Пятнистая окраска шкуры делает этого хищника плохо различимым издалека, поэтому цибетониксам удаётся подойти к добыче достаточно близко, прежде чем их можно будет хотя бы случайно заметить.
Смешанное стадо этугенов, гетеролоп и карликовых зайцелоп привлекло внимание клана цибетониксов, обитающего в этих местах. Хищники начали охоту, осторожно окружая стадо, но несколько животных скрылись среди высокой травы или редких кустарников. Они тоже принимают участие в охоте, но их роль в нападении совсем другая – им предстоит стать загонщиками. Остальной клан цибетониксов постепенно начинает сжимать кольцо вокруг стада. Присутствие этугенов заставляет хищников вести себя осторожнее, и цибетониксы крадутся к стаду на полусогнутых лапах. Шеи взрослых самцов украшает волосяная грива, и ветер треплет её, отчего она становится немного похожей на колышущиеся рядом метёлки злаков.
Но этой охоте не суждено завершиться удачно. Из-под лап одного из цибетониксов с криком вылетела птица, и тут же в стаде раздался громкий сигнал тревоги одной из самок гетеролопы. Этот звук хорошо знаком обитателям степей, и его вряд ли можно спутать с чем-то другим: он похож на овечье блеяние, но звучит громко и хрипло. Заслышав этот сигнал, масса животных приходит в движение, и травоядные готовятся отразить нападение хищников. Конечно, на это способны не все: крохотные черноголовые зайцелопы предпочитают спрятаться среди травы. Они просто делают несколько беспорядочных прыжков из стороны в сторону, а затем залегают в траве и лежат неподвижно. У этих существ поистине удивительная выдержка: они могут сохранять неподвижность даже в моменты, когда цибетоникс проходит всего в метре от затаившегося зверя. Но их органы чувств в этот момент работают на пределе, а всё тело напряжено и готово к бегству. Их стратегия проста: до последнего мгновения прятаться, а затем, если хищник всё же обнаружит эту зайцелопу, вложить все силы в спасительный рывок на предельной скорости и уйти от погони. Другие животные вряд ли смогут найти для себя укрытие: гетеролопы и этугены слишком рослые, чтобы им можно было лечь в траву и затаиться. Гетеролопы собираются в стадо рядом с этугенами. Они прикрывают молодняк своими телами и постоянно оглядываются, надеясь вовремя обнаружить присутствие хищников и пуститься в бегство, если будет угрожать реальная опасность. Самец у этого вида крупнее самок, и в случае тревоги он выходит на передний край обороны. Зверь бродит по краю гарема, готовый при необходимости наброситься на хищника и нанести ему удар ногами или укусить. Но вряд ли сила его укуса сравнится с той, какую способны продемонстрировать этугены. Эти звери отличаются боевым характером, и способны втроём-вчетвером держать оборону от целого клана хищников вроде цибетоникса. Они быстро встают в оборонительный круг, прикрывая детёнышей и демонстрируя всем окружающим мощные зубы. Один из зверей был застигнут тревогой, когда слишком далеко отошёл в сторону от основного стада. Поэтому он изо всех сил помчался к стаду, вклинился в оборонительный строй и развернулся под недовольное хрюканье остальных зверей. Касаясь боками и плечами сородичей, он сразу же обрёл уверенность в собственных силах и присоединил свой рёв к голосам остального стада.
Цибетониксы показались из травы один за другим. В этом клане много зверей – и крупные самцы с гривой на шее, и многочисленные половозрелые самки, и молодняк, на счету которого ещё не было больших охотничьих успехов. Эти звери не собираются нападать на этугенов – они слишком слабы для этого и больше приспособлены к состязанию в беге, чем к силовой борьбе. Единственный вред, который они смогли бы причинить этугенам – отогнать от стада и закусать насмерть совсем маленького детёныша. Такие детёныши есть в стаде, но их прикрывают телами взрослые звери, которые способны дать хищнику отпор. Цибетониксов больше привлекают гетеролопы, сбившиеся тесной группой рядом с этугенами. Несколько взрослых зверей пытаются внести смятение в стадо гетеролоп: они быстро бегут в сторону испуганных животных, но почти перед самым стадом резко сворачивают в сторону и отбегают, слушая тревожное блеяние гетеролоп. Самец гетеролопы пытается встать на пути хищников и даже нанести им удары ногами, но цибетониксы всякий раз оказываются вне его досягаемости и лишь скалят зубы, когда этот длинноногий зверь оказывается поблизости. Ложные нападения цибетониксов – это просто способ заставить травоядных обратиться в бегство: если не получилось разделить стадо молниеносной атакой, его можно взять на испуг. Охота всё ещё может завершиться удачно: звери, взявшие на себя роль загонщиков, пока не покинули укрытий и ждут удобного момента.
Хотя противостояние цибетониксов и гетеролоп не касается этугенов, инстинкт велит этим великанам защищаться от хищников, поэтому звери по-прежнему держат оборонительный строй и громко ревут, когда кто-то из хищников оказывается поблизости. А когда один из цибетониксов на свою беду пробежал слишком близко от стада этугенов, один из этугенов нарушил строй и бросился на него. Цибетоникс едва успел отскочить в сторону, спасаясь от зверя, который весит во много раз больше его самого. Огромные резцы клацнули буквально в нескольких сантиметрах от хвоста цибетоникса, и это был серьёзный аргумент в противостоянии хищников и травоядных. Хищник бросился бежать, а за ним, тяжело дыша, мчался охваченный жаром погони этуген. Остальные цибетониксы, видя, что дела принимают серьёзный оборот, предпочли отступить. Видя, как враги уходят, гетеролопы начали успокаиваться, и уже не сбивались гуртом, словно овцы. Постепенно то одна, то другая гетеролопа покидала общее стадо и начинала щипать траву. Этугены также успокоились и начали жевать траву, а детёныши выбрались из-за тел взрослых зверей и с любопытством смотрели на удаляющиеся силуэты хищников. Когда один из детёнышей этугена, играя, поскакал по траве, у него из-под ног выскочили сразу две черноголовых карликовых зайцелопы, а затем из травы показались и остальные их сородичи. Жизнь травоядных вернулась в привычное русло.
Степной пейзаж удивительно однообразен: это море трав, колышущихся под порывами ветра, которое тянется вдаль, насколько хватает взгляда. И лишь в некоторых местах среди зелёного травяного моря островами высятся группы деревьев. В степи не очень много деревьев – свирепые ветра и растительноядные животные мешают им захватывать эти места. В долинах рек растут узкие полосы галерейных лесов, но на сухих водоразделах выживают лишь немногие представители древесной растительности. И один из их видов – своеобразное дерево с кривым стволом и сероватой серебристой листвой. Небольшие заросли этих деревьев встречаются в разных местах степи. На возвышенностях свирепые ветра пригибают их к земле, превращая в низкорослые кусты с уродливой однобокой кроной, а в долинах рек растение образует развитую раскидистую крону. Но в любом случае это дерево сохраняет свои характерные отличительные особенности – листья, рассечённые на пять долей, и острый горький запах, исходящий от всех частей растения – от корней до кончиков веток. Этот запах распространяется от зарослей очень далеко, а если животное откусывает от дерева лист, то ощущает характерный горький вкус. Это растение – серебристое горькое дерево, являющееся родственником полыни эпохи человека. Унаследовав от предков засухоустойчивость и насыщенность эфирными маслами, это растение успешно выживает в трудных условиях, давая травоядным животным отпор при помощи целого коктейля химических веществ, делающих растение невкусным. Кроме того, даже опавшая листва серебристого горького дерева обладает способностью отпугивать беспозвоночных и замедлять рост других растений. Так это растение расчищает себе жизненное пространство. Но, как ни странно, именно химическое оружие этого растения делает его неожиданно привлекательным для некоторых обитателей степи.
Почуяв вожделенный запах, стадо этугенов меняет направление движения. Трудно представить себе, какая сила смогла бы заставить свернуть с избранного пути стадо этугенов, но горьковатый аромат листвы серебристого горького дерева оказывает на этих зверей магическое воздействие, и стадо в едином порыве устремляется к зарослям. Добравшись до зарослей горького дерева, этугены обнюхали листву, а затем начали осторожно ощипывать молодые листья и глотать их. Инстинкт безошибочно подсказывает животным, какие средства природной аптеки помогают при различных болезнях. Близится время гона, и животные должны привести себя в хорошую физическую форму перед этим ежегодным испытанием силы и выносливости. В кишечнике этугенов селятся различные виды глистов, и листва горького дерева служит отличным лекарством от этих паразитов. Кроме того, все звери стада страдают от кровососущих паразитов, поселяющихся в шерсти, но горькое дерево позволяет им избавиться и от этой напасти. Всё дело в способе применения этого лекарства.
Вокруг зарослей серебристого горького дерева трава значительно ниже и не образует сплошной дернины, как обычно в степи. Всё дело в опавшей листве растения, которая, разлагаясь, выделяет вещества, губительные для конкурирующих видов растений. Пока проростки этого дерева малы и слабы, трава может заглушить их, перекрывая солнечный свет. Но подросшее деревце начинает активно расчищать себе жизненное пространство, ведя химическую войну с окружающими растениями. В итоге рядом с ним выживают лишь самые выносливые соседи, а остальным видам приходится отступить. Почва вокруг зарослей серебристого горького дерева обладает заметным горьковатым ароматом, и её устилает слой полуразложившейся листвы этого дерева, которая ещё сохраняет свои целебные свойства, хотя и не такие выраженные, как у свежей листвы. Это и есть лекарство от эктопаразитов. Несколько зверей ложатся на землю среди зарослей горького дерева и валяются по ней, втирая её в шерсть. Через считанные минуты после такой процедуры паразитические насекомые начинают выпадать из шерсти этугенов, принося зверям долгожданное облегчение.
Запах серебристого горького дерева тоже обладает полезными свойствами: он отпугивает летающих насекомых. Поэтому стадо этугенов с удовольствием пасётся возле зарослей горького дерева, наслаждаясь свободой от кровососущих насекомых. Рядом с ними держится стадо степных гетеролоп, поедающих траву. Фактически, это ещё один способ расширения жизненного пространства у горького дерева: оно привлекает травоядных, а они, в свою очередь, устраняют или подавляют рост растений-конкурентов.
Но не все этугены лечатся этим растением. Обычно взрослое животное, желая избавиться от паразитов, поедает всего около десятка листьев, и содержащихся в них веществ вполне достаточно, чтобы вместе с навозом из организма животного вышли обитающие в кишечнике глисты. Но несколько молодых зверей явно не собираются лечиться: они тоже едят листья горького дерева, но срывают их намного больше, чем требуется для лечения. Они медленно пережёвывают листья, неподвижно стоя на месте, и лишь тянутся головой к очередной ветке, чтобы оборвать с неё листья. Когда взрослый этуген, проходя мимо одного из таких молодых зверей, случайно коснулся его боком, молодой зверь раздражённо рявкнул, а затем вновь продолжил сосредоточенное пережёвывание листьев. Результат этих действий не замедлил проявиться. Химические вещества из сока растения, растворяясь в слюне зверей, всасываются в кровь животного через слизистую оболочку рта и начинают воздействовать на поведение этугена.
Молодые этугены, наевшись листьев серебристого горького дерева, начинают вести себя не так, как обычно. Пока другие животные пасутся, поедая траву, или валяются по земле, счищая с себя паразитов, эти звери стоят на месте с полуоткрытыми ртами. Из уголков рта у них течёт слюна, глаза краснеют, а сами звери шумно нюхают воздух, фыркают и мотают головами, словно отгоняя от себя насекомых. Затем один из молодых этугенов вдруг сорвался с места и побежал, шумно сопя и пуская слюни. Второй бросился следом за ним, но, пробежав несколько метров, встал на месте и начал тупо таращиться на окружающий мир, словно впервые видит его. Это поведение животных объясняется наличием в листве горького дерева алкалоидов, которые в большом количестве вызывают у животного галлюцинации. Небольшие количества листвы лишь обостряют восприятие животного, делая его более чувствительным к раздражителям. Но в больших дозах они вызывают нечто вроде отравления абсентом. Реальность воспринимается намного острее, и перевозбуждённый мозг словно «достраивает» недостающие, по мнению животного, элементы реальности, используя прошлый жизненный опыт. Мозг этугенов, объевшихся листьями горького дерева, переполнен образами, и в таком состоянии самые дикие галлюцинации принимаются зверями за реальность. И тогда могут случиться самые неожиданные вещи.
Цибетониксы следуют за травоядными, но держатся вдалеке от стада этугенов. Их привлекают степные гетеролопы, пасущиеся рядом, и хищники ещё не отказались от намерений добыть себе хотя бы одно животное из их стада. Несколько взрослых цибетониксов из клана бродят в некотором отдалении от травоядных зверей, но держатся на виду, словно испытывая терпение возможной добычи. Обычно этугены не обращают внимания на этих хищников, и лишь самки, у которых в этом году родились детёныши, проявляют определённое беспокойство и подзывают к себе детёнышей, если им кажется, что те отходят слишком далеко. Но присутствие хищников приводит объевшихся листвы этугенов в ярость, и события начинают разворачиваться с устрашающей быстротой. Один из молодых этугенов решил, что стаду грозит опасность. Возможно, он почувствовал себя не иначе, чем вожаком стада, и решил исполнить одну из его обязанностей – защитить подчинённых особей от хищников. Поэтому он решительно атаковал хищников первым. С рёвом молодой этуген сорвался с места и помчался неуклюжим галопом в сторону взрослого цибетоникса, который прохаживался на дальних подступах к стаду. Вид крупного зверя, щёлкающего резцами, испугал хищника – цибетоникс в одиночку вряд ли справился бы с такой добычей. Поэтому он предпочёл броситься прочь от этугена, ведущего себя так возбуждённо и агрессивно. Увидев, что их сородич убегает, ещё несколько цибетониксов бросились прочь от странно ведущего себя великана.
Одурманенный алкалоидами этуген остановился. Враги бежали, но воздействие химических веществ из растения не закончилось, и нервная система этугена перевозбуждена. Успех опьянил его, и теперь он готов увидеть врага в любом из окружающих его животных, и сразиться с ним немедленно. А ближайшими к нему животными, достойными внимания, оказываются гетеролопы, мирно щиплющие траву рядом со стадом его сородичей. Этуген под воздействием алкалоидов оказывается неспособным отличать врагов от друзей, поэтому без тени сомнения разворачивается и бросается на пасущихся гетеролоп. Громко рявкая, он набросился на ближайшую к нему гетеролопу. Бедное животное привыкло воспринимать этугенов исключительно как мирных соседей, поэтому не было готово к агрессии, исходящей от этого зверя. Гетеролопа едва успела убраться с пути молодого этугена, совершенно не ожидая от него агрессии. Зверь огляделся, тяжело дыша и пошатываясь. Гетеролопы с опаской поглядывали на него, и даже крупный самец, предводитель их стада, перестал есть траву и смотрел на него, словно пытаясь угадать, какой выходки можно ждать от этого юнца. Хрюкнув, молодой этуген кинулся на него. Самец гетеролопы совершил великолепный прыжок в сторону, убираясь с пути одурманенного зверя, и поскакал по траве. Следом за ним бросились несколько самок, за которыми едва поспевали детёныши. Этуген развернулся, рявкнул на оказавшуюся поблизости гетеролопу, и бросился вслед за стадом. Издавая утробный рык, он врезался в убегающее стад гетеролоп, и напуганные животные бросились в разные стороны. В воздухе раздавались отдельные крики самок, подзывающих к себе детёнышей в общей суматохе.
Этуген, объевшийся листьев горького дерева, может показаться опасным для стада степных гетеролоп, но это лишь временно. Примерно через час действие алкалоидов ослабеет, и его поведение придёт в норму. А настоящая опасность никуда не пропадала. Цибетониксы по-прежнему не упускают стадо из вида и держатся неподалёку. Они рассчитывают воспользоваться суматохой, которую устроил молодой этуген, и добыть себе подходящий обед. Как только стадо гетеролоп начало метаться из стороны в сторону под рёв этугена, цибетониксы вышли на позиции. Загонщики заняли свои места в укрытиях вокруг стада, и несколько зверей начали подкрадываться к рассеявшимся по степи гетеролопам. Присутствие этугена, не позволяющего гетеролопам собраться в одно стадо, благоприятствует охоте, но нужно действовать быстро, потому что это преимущество столь же легко может стать помехой, если он заметит цибетониксов и решит наброситься на них. Поэтому, едва хищники заняли свои места, несколько загонщиков бросились через стадо. Они не старались загрызть какое-то животное, а лишь пугали своим видом гетеролоп и слегка кусали за бока и ноги некоторых зверей. Им повезло: загонщики отделили от основного стада нескольких самок с детёнышами, а крупный самец остался с большинством гетеролоп. Скаля зубы и кусая животных, они начали отгонять эту часть стада от остальных зверей и от этугенов, слыша за собой тревожное блеяние гетеролоп и низкий раскатистый рёв этугенов. Испуганные гетеролопы пытались воссоединиться со своим стадом, но страх перед цибетониксами не давал им это сделать. Пугая их, хищники заставляют загнанных зверей отходить дальше от стада и от спасительных этугенов, которые могут сорвать охоту. Испуганные гетеролопы и их детёныши сбиваются вместе, и самки блеют, прикрывая детёнышей своими телами от хищников и пытаясь нанести цибетониксам удар прочными копытообразными когтями. Одна из гетеролоп, самка без детёнышей, решила идти напролом: она сделала великолепный прыжок через голову цибетоникса и помчалась к остальным сородичам, оставшимся вблизи стада этугенов. Никто из хищников не стал её преследовать: в ловушке ещё оставалось достаточно животных, и у хищников был выбор.
Цибетониксы стараются разобщить группу гетеролоп – они подбегают к ним почти в упор, пугают и даже пытаются кусать за ноги. Один из хищников внезапно завизжал: удар ноги гетеролопы пришёлся ему по боку, и зверь отошёл назад, тяжело дыша и повизгивая. Ему повезло: это всего лишь ушиб, и он быстро пройдёт. Наконец травоядные не выдерживают и пускаются в бегство – это момент, которого ждали хищники. Клан цибетониксов рассеялся по степи вслед за своими жертвами, и загонщики приступили к работе: каждый из них прекрасно знал, где затаились сородичи, готовые к нападению, и гнал намеченную добычу в их сторону. В степи выстроилось несколько цепочек загонщиков, и хотя бы одной из них сегодня должно повезти.
Среди животных, отделённых хищниками от стада, оказалась одна самка гетеролопы с двумя детёнышами. Поддавшись общей панике, она мчится прочь, рассчитывая исключительно на выносливость и быстроту своих ног. Детёныши бегут следом. А дальше, оскалив зубы, мчится пятнистый длинноногий хищник с развевающейся на ветру гривой на шее. Где-то вдали остаётся стадо – неясные силуэты гетеролоп на фоне массы тел этугенов. И стадо оказывается всё дальше и дальше. Внезапно самка гетеролопы заметила, что её преследователь отстал – он сменил бег на шаг, а затем и вовсе остановился. Преследуемая гетеролопа замедлила бег и позволила детёнышам нагнать её, но ненадолго. Внезапно из высокой травы появился новый цибетоникс, и самка с детёнышами рванулась вперёд, хрипло дыша и издавая жалобное блеяние. Где-то в стороне гетеролопы увидели других сородичей – кто-то из них просто бежал, а кого-то гнали цибетониксы. Гетеролопы не могу бежать одновременно долго и быстро – усталость уже даёт знать о себе. Они изнурены погоней и тяжело дышат. Зато цибетониксы благодаря своей охотничьей тактике способны продолжать погоню достаточно долго – дольше, чем может выдержать гетеролопа. Самка с детёнышами пробует оторваться от второго преследователя, собравшись с последними силами. Им кажется, что это удаётся: второй хищник замедляет бег и остаётся за спиной. Но внезапно на пути убегающих гетеролоп возник третий хищник – он прятался в траве. И теперь бросился им навстречу. Самка гетеролопы встала на дыбы, угрожающе подняв передние ноги, но хищник проскользнул под её ногами, воспользовавшись секундным замешательством животного, и один из её детёнышей был схвачен за горло. В этот момент подоспел второй цибетоникс, и хищники повалили детёныша гетеролопы на землю и начали душить его. Самку и оставшегося в живых детёныша никто не преследует: выкуп за их жизни уплачен, и они могут вернуться в стадо. Пробежав ещё несколько десятков метров, самка гетеролопы с детёнышем остановилась и огляделась. Их больше никто не преследует, а все цибетониксы заняты добычей. В этот раз, кроме детёныша этой самки, им удалось добыть молодого двухлетнего самца. Клан хищников обеспечен пищей на этот день, и стадо может не опасаться нового нападения. Подозвав к себе оставшегося детёныша, самка гетеролопы побрела в сторону стада, далеко обходя пирующий клан хищников. По пути к ним присоединилось несколько других гетеролоп из стада, разогнанного хищниками. Воссоединившись с сородичами, они вновь почувствовали себя в безопасности. А молодой самец этугена, ставший причиной всех этих бед, постепенно освободился от действия алкалоидов растения и теперь пасся среди сородичей, стараясь заесть травой отвратительное послевкусие листьев серебристого горького дерева.
Встречи с хищниками не так часты, как может показаться. Обычно нападению подвергается то одно, то другое стадо, и травоядные звери не живут в постоянном страхе перед хищниками. Кроме того, цибетониксы не ограничивают свой рацион зайцелопами различных видов, но также нападают на животных других видов. Возможно, недалёкий ум этих потомков зайцев спасает их от постоянного страха перед хищниками: мозг быстро стирает из памяти этот эпизод, и стадо продолжает привычную жизнь степных кочевников. Лишь самка, потерявшая детёныша, продолжает время от времени звать его, когда другой детёныш уже находится возле неё.
Она продолжает звать детёныша и на следующий день, когда гетеролопы приходят всем стадом на водопой. Степи к востоку от Четвероморья прорезаны руслами нескольких рек разной величины. Самая крупная из этих рек – могучий Узбой, который, впадая в Четвероморье, образует обширную дельту, богатую жизнью, в тех местах, где в эпоху человека раскинулась пустыня Каракумы. Степи сложены сравнительно легко размывающимся грунтом, поэтому на протяжении тысячелетий русло реки сильно меняет своё течение и образует в степи многочисленные старицы, постепенно превращающиеся в болота и небольшие заболоченные леса из низкорослых деревьев – ив, тополей и горького дерева. Такие леса окаймлены широкой полосой кустарников вроде лоха и облепихи, которые привлекают к себе крупных стройных травоядных – сайгохений.
Русло Узбоя прорывает в степи долину, в которой произрастают леса, напоминающие тугаи эпохи человека. Здесь травоядные звери чувствуют себя неуютно: они привыкли к степным просторам, где приближение хищника можно заметить издалека. Поэтому излюбленные места водопоя у травоядных зверей – это места, где лес редок или вовсе не растёт, в том числе благодаря деятельности других животных. Могучие этугены не отказывают себе в удовольствии пожевать ветви кустарников и молодых деревьев, поэтому там, где они кормятся регулярно, лес отступает. Этугены не любят лазить по крутым обрывистым берегам, поэтому предпочитают подходить к воде там, где берега более пологие. Со временем в местах, где этугены пьют воду на протяжении десятилетий, образуются широкие проторенные тропы в берегах, которыми пользуются другие обитатели степи, в том числе гетеролопы и мелкие зайцелопы.
Стадо гетеролоп свернуло на одну из таких троп, пробитых стадами этугенов. Они уже ощущают близость реки – в воздухе чувствуется характерный запах тины и водяного пара, примешивающийся к запаху степных трав. Начинают попадаться жители приречных районов – многочисленные птицы, а также стадо стройных высоких сайгохений. Они немного похожи на гетеролоп, но значительно крупнее этих зверей и с более длинными шеями. Сайгохении предпочитают жить в местах, где растут кустарники и деревья, потому что питаются главным образом их листвой. Животные едва обращают внимание на гетеролоп, которые кажутся низкорослыми по сравнению с ними. Стадо возглавляет самец, у которого плечи и шея с нижней стороны покрыты густой гривой. Он общается с самками при помощи подвижного хоботка, издавая попискивание и трубные звуки. Сайгохении бредут по тропе прочь от реки, и гетеролопам приходится расступаться, пропуская их. Но постепенно тропа вывела их к берегу реки. При приближении гетеролоп стая птиц взлетела с берега, и несколько черноголовых карликовых зайцелоп бросились прочь. Стадо ускорило шаг, и вскоре первые из зверей уже оказались у воды.
Верховья Узбоя – это бурный ручей, который клокочет в тесной горной долине. Постепенно он вбирает воды других притоков и вырывается на равнину сердитой горной рекой, которая за тысячи лет окатывает до гладкости огромные булыжники. На равнинах нрав Узбоя постепенно смягчается, и в среднем течении это уже величественная медленная река, несущая к Четвероморью ил и песок, оседающие пластами на её дне. Берега Узбоя поросли густыми зарослями рогоза и тростника, а на мелководье колышутся крупные листья царственных кувшинок и длинные подводные листья стрелолистов. Когда гетеролопы опустили головы к воде, где-то вдалеке плеснула хвостом рыба, а среди растений всплыл за воздухом небольшой жук-плавунец. Гетеролопы начали с жадностью глотать воду, не теряя при этом осторожности. Вода – это не только драгоценная жидкость, но и другой мир, в котором царят свои законы. Там живут другие существа, и тоже есть и жертвы, и хищники, поэтому тихая поверхность воды, блестящая на солнце, может скрывать под собой опасность иного рода, не такую, к которой готовы степные жители. Стадо жадно пьёт, с опаской вглядываясь в мутные воды и пытаясь вовремя заметить неведомое чудовище, которое может нести угрозу. Тем временем молодняк, ничего не подозревающий об опасностях этого места, начинает резвиться около воды. Почувствовав вибрацию глинистой земли от топота их ног, небольшая змея скользнула в воду и поплыла, извиваясь. Она выбралась на лист царственной кувшинки и свернулась на его поверхности, нагретой солнцем. Молодые детёныши гетеролопы играют, бегая по мелководью и поднимая тучу брызг. Они никогда в жизни не видели так много воды – до этого момента стадо ходило на водопой лишь к небольшим старицам, где сохранялось небольшое количество воды, превращающейся летом в вонючую жижу с плавающими в ней гнилыми растениями. Вид величественной реки, раскинувшейся на десятки метров в ширину, произвёл на них огромное впечатление. А вкус воды в ней не такой, как в степных старицах – значительно лучше, свежий и даже бодрящий. Поэтому детёныши гетеролопы пришли в огромное возбуждение, оказавшись у реки. Они начали толкаться друг с другом боками, как делали всегда во время игр в степи. Взрослые звери тоже не отказывают себе в удовольствии зайти в воду немного глубже – речная вода приятно холодит ноги. Детёныши на какое-то время оказываются без присмотра, и это, разумеется, приводит к беде: один из детёнышей зашёл слишком глубоко в воду, и дно реки внезапно ушло у него из-под ног. В этом месте дно реки резко уходит на глубину, и детёныш гетеролопы потерял точку опоры под ногами. Такого никогда не случалось на твёрдой земле, поэтому он сразу же запаниковал и начал жалобно блеять, призывая на помощь мать. Несколько гетеролоп, оказавшихся поблизости, подняли головы от воды и уставились на тонущего детёныша. Но только одно из животных смело бросилось в воду – это мать детёныша, та самая самка у которой несколько дней назад один детёныш погиб, став жертвой цибетониксов. Потерять другого детёныша она уже не могла. Потеря обострила её родительские инстинкты, и самка была готова при первом же признаке опасности броситься на помощь детёнышу. А опасность сейчас вполне реальна.
Чтобы спасти детёныша, ей приходится рискнуть и зайти в реку немного дальше, чтобы вытолкать детёныша на берег. Не раздумывая, она вошла дальше в воду, и побрела по дну, пока вода не добралась ей до плеч. Под ногами животного со дна реки поднялось целое облако мути. Несколько мелких рыбок, блестя боками, бросились искать в этой мути съедобную мелюзгу. Но движение в воде привлекло внимание другого существа – настоящего хозяина этих мест.
Волны от движения животных в воде достигли органов чувств хищника. Маленькие, вечно открытые глазки по бокам широкой плоской головы слегка повернулись, а челюсти открылись и закрылись. Огромное тело, покрытое слизистой голой кожей, зашевелилось в глубоком омуте. Плоский хвост, похожий на весло, взмахнул и поднял со дна целое облако мути, и длинное тело медленно заскользило в воде, плавно извиваясь. Лениво шевельнулись плавники. Чувствительные усы вытянулись вперёд и начали нащупывать путь в воде, несмотря на облако ила, расплывающееся в воде. Там, где бесполезны глаза, целая сеть чувствительных клеток кожи помогает улавливать движение воды, несмотря на плохую видимость.
В эпоху человека в реках тропиков безраздельно правили крокодилы. В неоцене крокодилов стало намного меньше, и их место в экосистемах Старого Света заняли крупные водные ящерицы – крокодиловые вараны. Эти рептилии имеют два центра видового разнообразия: в Центральной Африке и в Южной и Юго-Восточной Азии. Но огромный горный пояс, протянувшийся через Евразию от Альп до Гималаев, стал непреодолимым препятствием для их расселения на север, поэтому в реках бассейна Четвероморья эти чудовища отсутствуют. Но от этого реки не стали безопаснее: в них водятся не менее страшные хищники, которые являются потомками других животных эпохи человека.
Недалеко от стада в глубокой яме на дне реки залегло одно из таких существ – семиметровое речное чудовище. Но это не крокодил, а гигантская рыба – большеротый сом, потомок обыкновенного сома эпохи человека. Из-за отсутствия конкуренции со стороны водных рептилий сомам удалось занять нишу крупных водных хищников на достаточно обширном пространстве в бассейнах полноводных рек Европы, Западной Сибири и Центральной Азии, впадающих в Четвероморье. Предки этих чудовищ уцелели в немногих реках Европы, оставшихся на узком пространстве между стеной великого ледника и сухими котловинами Центральной Азии. Они сумели заселить возрождавшиеся реки во времена становления Четвероморья, и с тех пор уже не пускали никого на вершину пищевой пирамиды в экосистеме.
Чудовище, которое вывели из оцепенения движения самки гетеролопы, пытающейся спасти своего детёныша, было старой особью большеротого сома. Этот чудовищный самец прожил уже около сотни лет, и его огромное тело, растущее всю жизнь, едва начало ощущать первые признаки старости. Он достиг максимального для своего вида размера и практически потерял всех врагов – лишь мелкие паразитические беспозвоночные могли прицепляться к его жабрам или прокалывать кожу, высасывая кровь. Никто из речных хищников уже не мог безнаказанно напасть на него, чтобы съесть. Зато сам он мог съесть кого угодно: пасть метровой ширины и практически бездонная утроба позволяли ему сделать это. Где-то раз в 2-3 недели у чудовища просыпался аппетит, и в такие моменты он готов был съесть любое существо, соответствующее размерам его пасти. Этот патриарх поселился неподалёку от водопоя, и время от времени стада, приходящие к реке, теряли одно из животных – такую плату взимал этот сом за право пить воду в этом месте. В этот раз голод давал знать о себе уже несколько дней, и огромный сом не раз пробовал охотиться. Один раз зайцелопы оказались слишком осторожными и подняли тревогу, когда его спина случайно высунулась из воды. В другой раз он схватил за морду взрослого этугена, но зверь резко дёрнулся назад и едва не выволок сома на берег. В этот раз ошибки быть не должно.
Ноги самки гетеролопы подняли со дна облако мути, но это не мешало хищнику выслеживать добычу: ему вполне хватало волн, расходящихся в стороны при движении жертвы. Огромная голова рыбы покрыта разветвлённой сетью органов боковой линии и работает, словно экран, позволяя животному достаточно чётко представлять себе, что происходит в воде прямо перед ним. Сом медленно подплывал к своей жертве, держась у зарослей рогоза. Когда гигант приблизился на достаточное расстояние, он совершил резкий бросок в сторону самки гетеролопы. Огромный рот распахнулся и втянул в себя обе задних ноги добычи, и челюсти тут же сомкнулись, словно капкан. Тело рыбы изогнулось, огромный хвост взмахнул, пуская волну на берег, и рыба потянула свою добычу в глубину. Почувствовав боль и сильнейший рывок, самка гетеролопы начала брыкаться и панически блеять. Увидев это и услышав её голос, остальные члены стада бросились прочь от воды, толкая друг друга и забыв обо всём на свете. Волна, поднятая ударом хвоста, вынесла тонущего детёныша гетеролопы на берег – схватив его мать, хищник невольно спас его самого. У пойманной самки гетеролопы не было ни единого шанса на спасение: сом был намного тяжелее её, и он начал своим весом топить её. Несколько секунд на поверхности реки ещё были видны её голова и ноги, отчаянно плещущие по воде, но затем они скрылись под водой. Лишь несколько пузырей воздуха поднялось из глубины среди облака мути, поднятого со дна движениями тела рыбы, и огромная волна всколыхнула листья царственной кувшинки, когда сом взмахнул хвостом, унося жертву в тёмные глубины реки.
Стадо гетеролоп убегало от реки, и лишь один из его членов по-прежнему оставался на месте, где разыгралась трагедия: осиротевший детёныш гетеролопы. Он видел, как гибнет его мать, но не мог спасти её от пасти чудовища, и пока не понимал, что остался один в этом мире. То стадо, в котором он жил, и которое с рождения было его миром, бросило его, спасая свои жизни. Окружающий мир слишком жесток, и он был таким всегда: наивные, слабые и раненые умирают первыми. Только люди миллионы лет назад пытались найти в этом смысл, но и они исчезли с лица Земли, несмотря на свой разум. И это было ещё трагичнее, потому что они, в отличие от прочих видов живых существ, какое-то время осознавали, что происходило с их собственным видом.
Постепенно поверхность воды успокоилась, осела муть, и река вернулась к привычной жизни. Над поверхностью мелькали разноцветные стрекозы, в глубинах плескались рыбы, сверкая серебристыми боками, а водяные жуки всплывали к поверхности и повисали под ней вниз головой, обновляя запас воздуха под надкрыльями. Детёныш гетеролопы продолжал бродить вдоль берега, время от времени призывая мать жалобным голосом. Но всё было напрасно – она не возвращалась. Маленького зверя кусали комары, и он лишь встряхивал головой, отгоняя их, но не покидал своего поста. Он просто нюхал воздух, стараясь уловить знакомый запах матери, но его не было – лишь странный и непривычный запах реки и подсыхающего ила у кромки берега. Неизвестно, сколько времени он смог бы понапрасну ждать, пока его мать появится из воды и окажется рядом с ним. Вскоре на водопой пришла пара сайгохений с детёнышем, и самка прогнала его, издавая гнусавые трубные вопли с помощью раздувающегося хоботка. Детёныш гетеролопы побежал по тропе, ведущей к водопою, и вскоре оказался далеко от реки… Но его родное стадо было ещё дальше. Последнее, что он смог увидеть – несколько нечётких силуэтов сородичей на горизонте. Их уже было не догнать; детёныш остался совсем один в суровом мире, не прощающем ошибок.
Прошло время: может быть, час, может, два. Солнце начало клониться к горизонту, и длинные тени легли на землю от кустов и деревьев. Дневным животным пришло время готовиться ко сну. Они уходят в привычные для жизни места и собираются вместе – так легче вовремя заметить опасность. Но детёнышу пока незнакомы все хитрости жизни в степи: он во всём полагался только на опыт матери и просто копировал её поведение. Поэтому, оставшись в одиночестве, он делает то, что сам считает нужным: просто находит густые заросли травы и ложится среди них. Он спит чутко, но временами его охватывает глубокий сон – он всего лишь детёныш, и минувший день был слишком насыщен событиями, в том числе трагическими, оказавшими влияние на всю его последующую жизнь. Это очень опасно, если рядом нет сородичей – найдётся немало хищников, которые захотели бы полакомиться нежным мясом, не рискуя жизнью. Ему повезёт, если он встретит хотя бы следующий рассвет.
На следующий день детёныш гетеролопы проснулся с первыми лучами солнца: его разбудил шорох травы под лапами мелкого грызуна размером с мышь. Желудок детёныша сжимался от голода – он жаждал материнского молока, которого ему уже не суждено было попробовать. Если бы трагедия разыгралась на несколько недель раньше, он был бы обречён на верную смерть. Но уже довольно долгое время детёныш присматривался к тому, что ела мать, и пробовал траву. Ему знакомы съедобные травы, растущие в степи, и он может утолить голод самостоятельно. На слабых ногах он отправился к реке, чтобы напиться, и ещё он надеялся, что найдёт свою мать там же, где потерял. Оглядевшись по сторонам, он опустил морду к воде и сделал несколько глотков. Боль в желудке немного утихла, и теперь детёныш гетеролопы смог получше оглядеться. Вначале он не заметил ничего страшного, но затем увидел, как под листьями кувшинок проплыло чьё-то массивное тело. Раздался всплеск воды, и детёныш гетеролопы бросился прочь от предательской воды.
Теперь детёнышу гетеролопы предстоит сдавать самый главный экзамен в своей жизни – экзамен на выживание. Он должен напрячь все свои силы, чтобы попытаться выжить, хотя вероятность его выживания очень мала. Инстинкты требуют от него найти сородичей, и детёныш пытается обнаружить их где-нибудь в окрестностях. Он видит, как обитатели степи пробуждаются и направляются на водопой, начиная новый день. Когда из зарослей, окаймляющих берега реки, вышла небольшая группа сайгохений, детёныш гетеролопы бросился наутёк. Эти звери кажутся ему слишком большими и опасными, поэтому он предпочёл держаться от них подальше. А когда из травы появилось стадо черноголовых карликовых зайцелоп, детёныш гетеролопы сразу же направился к ним. Он помнил, что эти животные были рядом с ними, когда мать оберегала и кормила его, поэтому они не ассоциируются у него ни с чем плохим или опасным. Эти животные похожего размера, хотя даже самые рослые самцы этого вида мельче его, и ещё они ведут себя схожим образом. Но эти мелкие звери, хоть и не гонят его от себя, просто не обращают на него внимания: у этого странного пришельца нет таких же чёрно-белых отметин на голове, как у них самих, поэтому его присутствие им безразлично. А когда детёныш гетеролопы попытался обнюхать одного из этих маленьких зверей, тот не проявил никакого желания познакомиться поближе. Это звери совсем другого вида – у них иные сигналы для распознавания сородичей, иные запахи, иные особенности поведения и способы общения. Кроме того, детёныш гетеролопы воспринимает их как сверстников, хотя это совсем взрослые звери: рядом с самками бегают и прыгают их крохотные детёныши. Попытка влиться в их стадо не удалась, и детёныш гетеролопы опять остался один.
В степи обитает множество животных – не только крупных, но и маленьких, для которых степные травы кажутся густым лесом. Признаки их присутствия ощущаются в буквальном смысле на каждом шагу: когда осиротевший детёныш гетеролопы бродит по траве, у него из-под ног стремительно выпрыгивают кузнечики и кобылки, а их не потревоженные сородичи устраивают оглушительный концерт, и стрекотание насекомых становится особенно громким в полуденную жару. Время от времени под ногами осиротевшего детёныша шуршат змеи, стараясь убраться у него с пути, или ящерица продирается сквозь заросли травы. Детёныш гетеролопы знаком с этими существами – ему приходилось видеть маленьких ящериц, обитающих в степи на сухих водоразделах. Этих робких существ даже невозможно заметить, пока они не начнут двигаться, спасаясь из-под ног его матери и взрослых сородичей. Тогда детёныш гетеролопы не обращал на них особого внимания: они не были едой, и были для него бесполезными. Он сделал ещё несколько шагов, и вдруг в траве послышалось громкое шуршание, а затем прямо перед ним мгновенно, словно из ниоткуда, возникло настоящее чудовище. Это произошло настолько неожиданно, что детёныш гетеролопы отскочил в сторону, оттолкнувшись всеми четырьмя ногами сразу.
Из травы на него смотрела широченная голова, кажущаяся ещё больше из-за белой каймы с многочисленными чёрными пятнами и острых шипов, торчащих по краям. Голова разинула широкий рот и устрашающе шипела, покачиваясь из стороны в сторону. Но больше она не делала никаких движений, и даже не старалась наброситься на беззащитного детёныша. Испуганный детёныш гетеролопы отбежал в сторону и залёг в траву, с опаской наблюдая за страшным существом. Шипение постепенно стало тише, а затем и вовсе прекратилось. Огромная голова зашевелилась и начала быстро уменьшаться в размерах. Пугающая картина оказалась всего лишь демонстрацией одной из местных рептилий – агамовой зонтоголовки, ящерицы длиной около полуметра. Огромная голова была просто кожаной маской – складкой кожи, натянутой на хрящевые стержни, подвижно прикреплённые к черепу рептилии на нижней челюсти и щеках. Когда рептилия начала складывать их, они легли на плечи и горло животного, образуя кожистый воротник, а верхняя часть этих складок прикрыла собою броские чёрные пятна на белом фоне, и животное стало практически незаметным для детёныша, разглядывавшего эту ящерицу. Огромная пасть, напугавшая детёныша гетеролопы, также во многом оказалась всего лишь иллюзией: настоящий рот животного казался намного шире из-за полос розовато-красного цвета, тянущихся от его уголков к краям кожистого воротника. На самом деле, несмотря на свою устрашающую демонстрацию, эта ящерица довольно безобидна и вряд ли причинит вред детёнышу гетеролопы: она питается мелкими животными вроде насекомых и маленьких рептилий.
Успокоившись после этой неприятной встречи, детёныш гетеролопы начал щипать верхушки трав, поскольку чувствовал голод. Трава казалась ему не очень приятной на вкус, но с каждым комком пережёванной зелени острое ощущение голода, скручивающее желудок в узел, отступало. Большим преимуществом всей группы зайцелоп было относительно быстрое взросление молодняка: уже в первые дни жизни молодые звери начинали пробовать корм взрослых особей, и даже поедали навоз матери – вместе с ним они получали бактерий, необходимых для пищеварения. И теперь помощь этих микроскопических симбионтов оказалась как нельзя кстати: из рациона сироты полностью пропало материнское молоко, и его пищеварительная система постепенно начала физиологическую перестройку под «взрослый» тип питания. Это было слишком рано: в норме это началось бы в первые недели осени. Но сейчас у детёныша нет выхода: его организм по-своему борется за выживание.
Громкое шипение вновь донеслось с того места, где он увидел напугавшую его личину агамовой зонтоголовки. Взглянув в ту сторону, детёныш гетеролопы увидел среди травы уже знакомый ему рисунок из чёрных пятен на белом фоне. Но на сей раз это пятно было не одно: у ящерицы явно был гость, причём нежеланный, из числа сородичей. Два чёрно-белых пятна зашевелились среди травы: они начали поочерёдно вздрагивать, затем покачиваться вверх-вниз, а затем почти одновременно взлетели вверх и раскрылись над колышущейся травой, словно зонтики. Обладатели броско расцвеченных кожных воротников поднялись на задние лапы среди травы, устроив ритуальный поединок. Они достойны друг друга: это ярко расцвеченные самцы в полном расцвете сил, и ни один из них не желает уступать сопернику. Обе рептилии стоят на задних лапах, опираясь на сильные толстые хвосты, стараясь «перестоять» друг друга, и при этом их кожные воротники мелко дрожат, а сами рептилии шипят друг на друга. Наконец, через несколько минут один из соперников сдался: он опустился на все четыре лапы и сложил воротник. Победитель позволил себе лишний раз продемонстрировать силу: он зашипел и бросился на побеждённого, демонстрируя раскрытый воротник. Побеждённый самец бросился наутёк, а победитель помчался за ним на задних лапах, широко разинув пасть и вытянув хвост в качестве балансира. Пробежав несколько метров, он опустился на все четыре лапы, сложил складку воротника и скрылся в траве, где у него была выкопана нора.
Степь, как и любое другое природное сообщество – это место, где сталкиваются и переплетаются интересы различных видов животных и растений. Споры за территорию, возникающие у аагамовых зонтоголовок – это всего лишь малая часть тех отношений, в которые оказывается вовлечённым каждый представитель любого из видов, составляющих природное сообщество. Собственно говоря, сама степь как растительное сообщество, образованное главным образом злаками – это результат отбора видов, отличающихся особой выносливостью к недостатку влаги, а также к вытаптыванию и объеданию многочисленными травоядными животными. Растения, не относящиеся к злакам, составляют лишь малую часть разнообразия степной флоры. И у некоторых степных злаков выработались интересные стратегии выживания, подобные которым наблюдались очень давно, когда Земля ещё находилась под властью человека.
Детёныш гетеролопы щиплет траву, пробуя растения разных видов на вкус и запоминая, какие из них вкуснее, а какие лучше обходить стороной в дальнейшем. Он вынужден учиться, пока природа милостиво даёт ему эту возможность. Это его первый день без матери и без сородичей, и неизвестно, как сложится его судьба. Но пока он должен есть, если хочет остаться в живых. Пощипывая траву, он вскоре замечает участок степи, покрытый большими пятнами зарослей злака с крупными колосками, покачивающимися на ветру. Пока ещё начало лета, но уже видно, что эти колосья скоро созреют и дадут хорошее зерно. У других видов местных злаков зёрна значительно мельче. Это растение, однако, не является реликтом эпохи человека – настоящие культурные растения быстро вымерли вслед за людьми. Зато их дикие предки, оттеснённые в неподходящие для земледелия районы, выжили и продолжили эволюционировать после исчезновения человека. Этот вид растений заключил выгодный союз с одним из видов местных животных, и теперь процветает в условиях жёсткой конкуренции между разными видами злаков. И это животное уже заметило вторжение на свою территорию и готовится встречать незваного гостя. Детёныш гетеролопы откусил несколько стеблей растения и начал жевать, когда под его ногами вдруг раздалось шипение, похожее на змеиное. Он испуганно отбежал в сторону, но затем подошёл к аппетитно выглядящим зарослям уже с другой стороны. Несколько стеблей качнулось, и шипение раздалось снова, заставив его вздрогнуть и отпрянуть назад. Среди стеблей растения появился небольшой грызун плотного телосложения с коротким хвостом. Чёрные продольные штрихи на бурой спине делали его малозаметным среди травы, но затем он поднялся на задние лапки, и детёнышу гетеролопы стала отчётливо видна нижняя сторона его тела: чёрные поперечные полоски на белом фоне брюха. Увидев, что это не змея, детёныш гетеролопы шагнул к зарослям и смело откусил ещё один колосок. В ответ на это зверёк надул объёмистые защёчные мешки, и его шипение почти перешло в свист. Детёныш гетеролопы не отходил от растений, и тогда грызун метнулся к нему и больно куснул кожу на его ноге, а затем вновь отбежал к растениям и зашипел. Детёныш гетеролопы жалобно заблеял и отошёл в сторону. Внезапно за его спиной раздалось такое же шипение: обернувшись, он увидел второго такого же грызуна, надувающего защёчные мешки и демонстрирующего чёрно-белый живот. Боль от укуса была сильной, и по шерсти стекала тонкая струйка крови – этот зверёк явно относится всерьёз к охране зарослей злаков этого вида. Поэтому, как ни аппетитно выглядит эта трава, детёнышу гетеролопы пришлось ретироваться и искать себе другую пищу.
Грызун и растение образовали симбиоз и тесно взаимосвязаны друг с другом. Растение носит названия хомячья пшеница и приходится очень дальним родственником пшенице эпохи человека. Собирая её семена, хомяк невольно теряет часть их, позволяя растению успешно распространяться. А охраняя заросли, он не даёт животным других видов поедать это растение и использует урожай с охраняемой территории практически единолично, если не считать случайных потерь. Поэтому хомяк, фактически, начал культивировать этот злак, за что и получил название – хомяк-хлебороб. В эпоху человека различные виды муравьёв культивировали пищевые грибы, которые практически утратили способность жить вне их гнёзд. В эпоху неоцена некоторые виды растений сумели вступить в симбиоз с позвоночными животными, которые в процессе эволюции выработали поведение, очень похожее на сознательное культивирование растений. Интересно, что за тысячи километров от степей Евразии, на территории Меганезии проживает птица, культивирующая растения для использования в брачных играх. Эволюция вновь и вновь демонстрирует многообразие путей выживания видов в дикой природе. Одним помогает выжить огромная физическая сила или выносливость, а другим – взаимовыгодный союз с другим биологическим видом.
Хомяк-хлебороб способствует распространению зарослей опекаемого вида. Он уничтожает под корень остальные виды трав в пределах своих владений, просто съедая их до самой земли, и свирепо изгоняет с обжитой территории грызунов и других мелких животных, видя в них угрозу для благополучия своего поля. Нора этого грызуна располагается на глубине примерно двух метров под землёй в центре территории животного. Из неё ведут несколько выходов, открывающихся в разных местах в зарослях хомячьей пшеницы. Каждый хомяк-хлебороб прекрасно знает расположение всех нор на своей территории. Некоторыми он пользуется часто, другими – совсем редко. Он охраняет свою делянку и постоянно обходит заросли опекаемого растения. При этом хомяк-хлебороб ведёт себя очень агрессивно и готов напасть на любое травоядное животное, решившее посягнуть на его «поле».
Детёныш степной гетеролопы поедает траву неподалёку от зарослей хомячьей пшеницы. Он уже хорошо запомнил контрастную чёрно-белую окраску шерсти хомяка-хлебороба, и не горит желанием встречаться с ним ещё раз. А когда со стороны одного из хомячьих «полей» слышится шипение, он испуганно поднимает голову и перестаёт щипать траву. В зарослях явно что-то происходит: стебли растений колышутся в разных местах, а затем «дорожка» шевелящейся травы направляется к краю зарослей. Ещё через секунду из куртины хомячьей пшеницы выскочила крупная агамовая зонтоголовка и побежала, изгибаясь всем телом и вихляя хвостом. Следом за ней выбежал хомяк-хлебороб; он настиг ящерицу и укусил её за хвост. Рептилия собралась с силами и бросилась прочь от опасного места, а хомяк тут же вернулся на своё «поле» и скрылся среди стеблей. Будь ящерица помельче, ей пришлось бы намного хуже: хомяк-хлебороб просто казнит на месте преступления всех пойманных животных подходящего размера и съедает их.
Крупные животные, как правило, мало интересуются тем, что происходит у них под ногами. Мимо одинокого детёныша гетеролопы изящной походкой шагают сайгохении, спешащие на водопой. Эти крупные травоядные, напоминающие невысоких жирафов, могут постоять за себя при нападении хищников, отгоняя их ударами ног. Рядом с такими животными мелкие обитатели степи могут чувствовать себя намного увереннее: крупное животное отпугивает возможных хищников уже одним лишь своим видом. Поэтому крупным степным травоядным сложно путешествовать в одиночку: у них всегда находятся мелкие попутчики. А возле реки такая предосторожность и вовсе не кажется лишней, учитывая то, какие чудовища могут скрываться в мутных глубинах.
Спутники сайгохений на сей раз необычны: это целое стадо степных птиц дрофогусей, состоящее из нескольких семей – взрослые пары птиц с подросшим молодняком, который уже начал оперяться. Эти массивные птицы не утратили способность к полёту, но летают мало, зато быстро бегают. Они ведут своё происхождение от одного из видов гусей эпохи человека, но в процессе эволюции освоили богатые кормом степные районы и утратили связь с водой. Плавательных перепонок на их лапах почти нет, зато ноги длинные и сильные. В оперении дрофогусей сочетаются коричневый и жёлтый цвета, и такая птица, затаившись среди травы, может стать незаметной для хищника, несмотря на внушительный рост. Молодняк этих птиц ещё не полностью оперился, но по скорости ходьбы и бега не уступает взрослым птицам. По дороге дрофогуси кормятся, ощипывая траву мощными клювами. Когда они проходили мимо зарослей хомячьей пшеницы, несколько птиц соблазнились аппетитно выглядящей зеленью, но не успели её распробовать: хозяин поля выскочил им навстречу и устроил обычное представление с шипением и надуванием защёчных мешков. Одна из взрослых птиц отошла и продолжила свой путь, а молодой дрофогусь, явно незнакомый с повадками зверька, решил задержаться у зарослей. Но ему тут же пришлось сильно пожалеть об этом: хомяк-хлебороб набросился на него и выдрал изрядный клок перьев с его спины. С громким писклявым гоготом молодой дрофогусь бросился следом за родителями, а хомяк снова занялся уходом за своим «полем».
Детёныш степной гетеролопы не догадался уступить дорогу этой процессии. Сайгохении просто шествуют мимо, словно его нет. Но дрофогуси не оставляют его присутствие без внимания: семейные пары водят молодняк, и это придаёт их поведению больше агрессивности. Детёныш не знает, как ему поступить: раньше он просто скопировал бы поведение матери и запомнил, как нужно поступать при встрече с этими существами. Он плохо знаком с повадками дрофогусей: пока он был с матерью, эти птицы насиживали яйца и старались прятаться, если стадо гетеролоп проходило мимо них. Лишь изредка детёныш гетеролопы случайно видел одиночных птиц этого вида. Но сейчас он столкнулся с ними в упор, и их очень много. Он не знает, чего от них можно ожидать, поэтому просто стоит неподвижно. Дрофогуси окружают его и начинают демонстрировать агрессию. Они разевают короткие мощные клювы, и детёныш гетеролопы видит в них острые роговые зубцы, растущие по краям. Обычно они помогают птицам рвать траву, но на сей раз их задействовали для иной цели: один из гусей подошёл к нему сзади и сильно ущипнул за шкуру. С пронзительным блеянием детёныш гетеролопы дёрнулся в сторону, но на него тут же зашипел, вытягивая шею, другой дрофогусь. Птицы щипками и криками отогнали его от стада и заставили прятаться в густой траве. Довольные победой, они бросились нагонять сайгохений, которые в это время уже подходили к берегу реки. Крупные звери проявляют осторожность, но они не знают, что гигантский большеротый сом сейчас неподвижно лежит в глубоком омуте, не собираясь ни на кого нападать. Он сыт после вчерашней охоты, поэтому несколько дней на этом участке реки будет безопасно – пока гигантской рыбе не захочется есть снова.
Пара сайгохений осторожно опускает головы к воде и пьёт. При этом они погружают морду в воду довольно глубоко, но приподнимают кончики хоботков над поверхностью воды, чтобы дышать. Присутствие крупных зверей делает их спутников смелее, и дрофогуси всем стадом подходят к воде и растягиваются шеренгой вдоль берега, в том числе едва ли не под ногами крупных копытных. Они жадно пьют, а взрослые птицы смело заходят в воду. Некоторые из них уже плещутся на мелководье, хотя давно утратили плавательные перепонки и навыки плавания. Но сейчас, похоже, эти птицы утратили ещё и осторожность – вода перестала быть их родной стихией, но от этого не перестала быть менее опасной. Волны, расходящиеся в толще воды от их движений – это недвусмысленное приглашение к обеду для хищников. Пусть огромный хозяин этого участка реки ещё сонный и вялый – он не единственный представитель этого вида рыб, живущий здесь. В разных местах на его территории обитает ещё много мелких сородичей. Они не конкурируют с ним за крупную добычу, поэтому относительно неплохо уживаются с гигантом – нужно лишь вовремя убираться у него с пути, чтобы не закончить свою жизнь в его желудке.
Мелкий большеротый сом плывёт по мелководью, придерживаясь края прибрежных зарослей. Его длина – всего лишь около полутора метров, и он едва достиг трёхлетнего возраста. Пока хозяин побережья бодрствовал, этот экземпляр прятался в тростниках или среди коряг, время от времени меняя места отдыха, чтобы его случайно не обнаружили. Сейчас он постепенно вышел из сытого оцепенения, в котором пребывал последние несколько дней, и снова готов поесть. Чувствительные клетки на усах и голове сома зафиксировали движение в воде – быстрое, явно указывающее на небольшой размер объекта. Пошевелив усами, сом определил, с какой стороны распространяются волны, и начал выходить на позицию для броска. Он плывёт над самым дном, стараясь не подниматься к поверхности воды, где солнечный свет просто выдаст его.
Сайгохении попили воды и отошли от реки. Они общаются друг с другом, поглаживая хоботками шерсть на шее сородичей и фыркая через хоботок. В жизни этих зверей установление социальных связей и иерархии занимает важное место – они должны постоянно подтверждать свой статус в группе, потому что это определяет порядок кормления в случае недостатка пищи. Дрофогуси не обращают на них внимания и продолжают пить и купаться. Пока сайгохении рядом, дрофогуси могут оставаться у реки, не опасаясь наземных хищников. Видя, что опасности нет, в воду зашли ещё несколько взрослых птиц, а один из птенцов попытался копировать их повадки. Но он встал у самого уреза воды, и лишь повторял движения родителей, хотя его перья при этом оставались почти сухими. Со временем придёт и опыт – если, конечно, у молодой птицы будет достаточно времени, чтобы его набраться.
Поверхность воды блестит под лучами южного солнца, а от движений купающихся дрофогусей по ней бегут волны. Лучшего укрытия для хищника, затаившегося в глубине, нельзя и придумать. Молодой большеротый сом медленно подплывает почти к самому берегу, но птицы не замечают его. Из-под воды сому видны лишь ноги и животы птиц. А муть, поднятая птицами, ухудшает видимость. Но для органов химического чувства и боковой линии это не препятствие, и сом продолжает охоту. Он направился в сторону птицы, которая зашла в воду глубже всех, и слегка всплыл. Дрофогусь продолжал плескаться в воде, не подозревая об опасности, скрывающейся под поверхностью воды. Ему были видны сородичи, и сайгохении на берегу, которые пока не собирались уходить. Поэтому птица просто присела в воде и начала встряхиваться, поднимая тучу брызг.
Сом взмахнул хвостом и набросился на дрофогуся. Он раскрыл пасть и вцепился в грудь птицы, и его челюсти, смыкаясь, сокрушили рёбра добычи. Из горла схваченного дрофогуся вырвался крик тревоги, и остальные птицы, заслышав его, испуганно бросились из воды, толкая друг друга. Услышав крики тревоги дрофогусей, сайгохении прекратили ухаживания и поспешили отойти от воды подальше, хотя опасность им совершенно не угрожала. А в воде кричал и хлопал крыльями схваченный сомом дрофогусь. Изогнувшись всем телом и мощно двинув хвостом, сом поволок добычу в глубину, и крик дрофогуся оборвался, когда птица оказалась под водой. Сом ослабил хватку, лишь когда добыча перестала шевелиться. Охота прошла удачно, и гигантский сородич не помешал ему. Развернув добычу поудобнее, молодой большеротый сом проглотил добычу целиком. Его живот при этом сильно раздулся, и сом неуклюже поплыл над дном; он выглядел, словно чудовищный головастик. Если ему повезёт, через 25-30 лет он сможет так же легко утаскивать под воду взрослых зайцелоп. Но вероятнее всего, что в течение ближайших десяти лет он будет съеден кем-то из взрослых сородичей. Мало кому из молодых большеротых сомов удаётся выжить в мире, где правят их взрослые сородичи-каннибалы. Зато достаточно выросшая рыба попросту не имеет врагов и может поедать всё, что пожелает.
В природе смерть – это плата за возможность жизни остальных. После того, как один из дрофогусей был убит, остальные птицы спешно покинули опасный берег, держась поближе к сайгохениям. А когда огромные травоядные побрели вдоль берега реки, пощипывая листья с деревьев, дрофогуси всем стадом направились в степь – они неуютно чувствуют себя там, где деревья и кустарники закрывают обзор и могут стать укрытием для хищника. Смерть сородича быстро забывается, и жизнь продолжается в прежнем ритме.
Среди травы показалась пара округлых широких ушей – клан цибетониксов вновь вышел на охоту. На сей раз охотники применяют иную тактику. Они не охотятся целым кланом, как это бывает, когда они загоняют стадных животных. Сейчас хищники выслеживают других травоядных – крупных грызунов кенгуровых тушканов, которые летом предпочитают держаться поодиночке, и лишь зимой собираются стадами. Гигантский кенгуровый тушкан – это наследие эпохи раннего неоцена, когда мелкие представители оскудевшей из-за деятельности человека фауны Земли занимали экологические ниши крупных видов. Простейшим способом сделать это было многократное увеличение размеров тела, если это позволяли сделать особенности анатомии и физиологии. Предковый мелкий вид тушканчиков превратился в существо, похожее на мелкого кенгуру. Прыжки на задних лапах – очень экономичный способ передвижения по сравнению с бегом, поэтому в раннем неоцене в степных экосистемах доминировали крупные формы тушканчиков. И даже спустя миллионы лет, когда в степях господствуют уже зайцелопы и титанолагиды, вид гигантских кенгуровых тушканов остаётся вполне конкурентоспособным и не собирается вымирать.
Один из этих грызунов кормится травой. Передвигаясь на четырёх лапах манер кенгуру, зверь щиплет растения, время от времени поднимая и поворачивая подвижные округлые уши. Пока зверь кормится, слух и обоняние предупреждают его о приближении врага. Летом этот зверь – одиночка, и лишь самки с детёнышами образуют небольшие семейные группы. Поэтому, спасаясь от опасности, он может рассчитывать исключительно на собственные чувства и силы. Но птицы щебечут где-то высоко в небе, а в траве шуршат вспугнутые зверем ящерицы. Гигантский кенгуровый тушкан – исключительный вегетарианец, и они его не интересуют. Зато заросли высокой хомячьей пшеницы выглядят для него очень привлекательно. Ковыляя замедленным галопом на непропорционально длинных задних и коротких передних ногах, грызун приблизился к зарослям. Он сел на задние лапы и опёрся на сильный хвост, а одной из передних лап сорвал несколько стеблей растения и начал поедать их. Глаза этого зверя довольно крупные и дают ему хороший обзор. Но он всё равно не заметил, как пятнистая спина и пара округлых ушей скрылись в траве, едва он сел на задние лапы. Вкус недозревшего колоска хомячьей пшеницы оказался просто превосходным, а жевать такую еду было очень легко и приятно.
Не прошло и десяти минут, как из зарослей выскочил весьма недовольный хомяк-хлебороб. Его не остановило то, что гигантский кенгуровый тушкан весил в полсотни раз больше, чем он сам. Всего лишь в полсотни раз! Этот хомяк отгонял от своей делянки даже взрослых гетеролоп, поэтому гигантский кенгуровый тушкан не кажется ему серьёзным противником. Вначале хомяк пытается отогнать разорителя его «поля» при помощи угрожающей демонстрации, и крупный грызун вздрогнул, услышав шипение, похожее на змеиное. Гигантский кенгуровый тушкан знаком со змеями и инстинктивно опасается этих существ. Но его обоняние подсказывает, что поблизости нет змей, а есть лишь какой-то настырный мелкий грызун, который почему-то не убегает. Когда тушкан сорвал ещё один стебель хомячьей пшеницы, хозяин поля предстал перед ним во всём своём великолепии, демонстрируя чёрно-белый живот и надутые защёчные мешки. Тушкан продолжил жевать травинку, но начал следить глазами за этим существом, которое столь открыто угрожало ему. Он опять не заметил, как в траве движется пятнистая спина цибетоникса; такая невнимательность может стать роковой.
Хомяк-хлебороб решительно атаковал гигантского кенгурового тушкана и больно щипнул его зубами в ногу. Боль заставила зверя отпрыгнуть назад, но затем тушкан просто зашёл с другой стороны зарослей и продолжил кормиться. Хомяк тоже не стал отступать: он пробежал через заросли и продолжил прогонять травоядное. Ситуация начинает напоминать игру: тушкан обходит заросли хомячьей пшеницы и успевает сорвать несколько стеблей, но хомяк-хлебороб появляется снова и раз за разом начинает своё представление. Тушкан тоже не спешит искать пищу в другом месте: любопытство взяло верх, и он начал специально изводить хомяка, делая по несколько прыжков в сторону и пощипывая зелень хомячьей пшеницы. Увлечённый игрой, тушкан не замечает, как совсем рядом с ним оказался цибетоникс, прячущийся в высокой траве. Хищник сумел подобраться к своей добыче настолько близко, что смог бы схватить тушкана даже в одиночку, если бы тот хоть ненадолго отвлёкся.
Случай едва не сорвал охоту. Из-под самых ног цибетоникса стрелой выскочила черноголовая карликовая зайцелопа. Мелькнула чёрно-белая голова, и по этому сигналу тревоги из травы выпрыгнуло ещё около двух десятков этих карликовых зайцелоп. Они бросились в бегство, делая огромные прыжки. Тут же где-то в стороне раздались тревожные крики каких-то грызунов, прятавшихся в траве. На сей раз опасность реальна, и хомяк-хлебороб метнулся к ближайшему входу в спасительную нору. Тушкан лишь мельком увидел образ цибетоникса, который выпрыгивал из высокой травы в его сторону. Всё произошло менее, чем за секунду, и этого времени гигантскому кенгуровому тушкану хватило для того, чтобы одним длинным прыжком вбок убраться с пути хищника и начать бегство. Ему нельзя рассчитывать на возможность отсидеться в кустах: они слишком далеко, и его могут найти по следу. Поэтому зверь бросается в бегство – в этом мало кто может потягаться с ним. Испуганный тушкан прыгает по степи трёхметровыми скачками, а следом за ним стрелой мчится цибетоникс. Идёт соревнование двух способов передвижения: бега и прыжков. Вначале расстояние между хищником и жертвой сокращается, но затем начинает увеличиваться. Цибетоникс недолго продолжает погоню: он не приспособлен к долгому преследованию. Уже через несколько секунд погони после мощного рывка он замедляет бег, а затем и вовсе переходит на шаг. Он сильно устал и тяжело дышит, а тушкан удирает от него. Но грызун не знает, что на самом деле охота только началась. Проскакав несколько десятков метров, тушкан останавливается, чтобы отдохнуть. Уходя от погони, ему пришлось сильно напрячься, и теперь он тоже тяжело дышит. Зверь нуждается в отдыхе и ищет место, где можно отдохнуть. Но это ему вряд ли удастся: прямо к нему неспешной рысцой бежит ещё один цибетоникс. Он не ускоряет бега, но движется прямо к кенгуровому тушкану. Страх берёт своё, и крупный грызун срывается с места. Но на сей раз его хватает ненадолго: всего лишь рывок в несколько десятков метров. А цибетоникс продолжает преследовать его своей неспешной рысцой. Он обходит грызуна стороной, а затем вновь начинает приближаться к нему. Очевидно, что он пытается гнать грызуна в нужном направлении. Мозг кенгурового тушкана слишком прост, чтобы понять, что его попросту загоняют в ловушку. Поэтому тушкан вскакивает с земли и спасается бегством от преследующего цибетоникса – как раз в нужную сторону. Вдали он мельком заметил силуэт ещё одного цибетоникса – своего первого преследователя. Пока второй зверь гонял тушкана по степи, первый из охотников успел немного отдохнуть и вновь присоединился к охоте, помогая по мере сил. Благодаря экономичности своего способа передвижения крупный грызун находит силы спастись бегством от двух цибетониксов. Но третьему хищнику уже не пришлось его преследовать: двое охотников выгнали добычу прямо на него. Всё это время он сидел в засаде, наблюдая за погоней, и старался не выдать себя раньше времени. Когда тушкан помчался в его сторону, ему оставалось только ждать, и в нужный момент он бросился на тушкана. Хищник вцепился ему в горло и начал душить. Длинные ноги кенгурового тушкана дёргались в воздухе, пока цибетоникс сжимал зубы на его горле. Постепенно движения ног стали медленнее, а затем пальцы грызуна свела последняя судорога, и тело животного безвольно обмякло. Обед готов, и хищники окружили тушу. Клыки вспороли живот добычи, и цибетониксы начали с жадностью поедать тёплое мясо. Они самостоятельно добыли уже не одного зверя, и знают, что должны спешить: на каждого охотника приходится множество любителей чужой добычи, поэтому, если они не поторопятся, им придётся отдать свой обед кому-нибудь другому, кто не тратил сил на погоню и убийство добычи.
Детёныш гетеролопы спрятался в траве, когда эти хищники вышли на охоту. Никто не подал ему сигнал тревоги, и он не стал спасаться бегством, а поступил так же, как делал в первые часы после рождения – просто припал к земле и скрылся в траве. Ветер дул в его сторону, поэтому цибетониксы не почуяли его запах. Пока судьба благосклонна к нему и его не нашли. Но сколько может продолжаться его везение? Чаще всего сироты, ещё нуждающиеся в материнской опеке, долго не живут – они гибнут от голода, стресса или хищников.
Обычно после завершения нападения хищников остальные животные продолжают вести привычную жизнь. Хищники получили, что хотели, и теперь их жертвы могут не бояться нападения в ближайшее время. Тем не менее, над степью снова звучит сигнал тревоги, и травоядные опять вынуждены прятаться или собираться в стада. Но на сей раз причина их беспокойства – не цибетоникс. По степи шагает существо, больше напоминающее какой-то кошмар. Это животное похоже одновременно и на гиену, и на кабана. У него покатая спина и пятнистая окраска гиены, но ноги заканчиваются копытами, а на морде растёт подвижный хрящевой пятачок, характерный для свиней. Изо рта зверя торчат клыки, однако они не направлены вниз, как у хищных зверей, а загибаются вверх. Животное нюхает воздух и безошибочно определяет запах свежей крови и мяса добычи цибетониксов. Определив направление, в котором находится желанное мясо, массивное пятнистое животное резвой рысью бросилось к источнику запаха. Оно питается главным образом мясом, хотя не принадлежит к родословной ветви хищников. Это существо называется дейнапер и принадлежит к эндемичной для Евразии группе плотоядных свиней. В кайнозое эволюция свинообразных животных уже приводила к появлению преимущественно плотоядных копытных – энтелодонов. В эпоху человека истинно плотоядных свиней не существовало, но среди известных людям видов были всеядные формы. И в одной группе свиней эпохи неоцена всеядность постепенно перешла в почти исключительную плотоядность – появилось целое семейство хищных свиней. В Северной Америке у евразийских дейнаперов есть аналог – крупный маккапите, представитель близкого семейства пекариевых. На разных материках природа независимо провела одинаковый эволюционный эксперимент, и его результатом в обоих случаях стало существо, охотно поедающее мясо и вовсю пользующееся правом сильного при поиске пищи.
Дейнапер сам по себе – не слишком хороший охотник: ему недостаёт ловкости и искусства убивать, которые миллионы лет оттачивают хищники. Но зато это животное отличается огромной физической силой, а его острые клыки – грозное оружие, способное наносить серьёзные раны. Благодаря прочной шкуре животное легко выдерживает удары когтей хищников, а мощные челюсти помогают зверю дробить кости и разжёвывать куски шкуры. Поэтому дейнаперы заняли в степях Центральной Азии экологическую нишу падальщика наподобие гиены, и время от времени ведут себя как настоящие хищники, добывая мелких, слабых и больных животных.
Эта особь дейнапера – крупная старая самка. Она ещё достаточно сильна, чтобы охотиться на небольших животных или отгонять от добычи хищников вроде цибетоникса. У неё практически нет врагов в экосистеме, и она принадлежит к тем немногим животным, которые могут умереть от старости или болезней, но не от зубов другого хищника. Однако в этом году возраст дал о себе знать: впервые за много лет жизни она не забеременела. Она ещё сильна и принимает активное участие в поиске пищи, поэтому клан, в котором она живёт, по-прежнему нуждается в ней. Но теперь её вклад в воспроизводство вида стал намного меньше: она может лишь способствовать сохранению потомства у других самок, но не выращивать собственных детёнышей. Несмотря на возраст, органы чувств пока не подводят её. Она издалека почуяла запах растерзанного цибетониксами гигантского кенгурового тушкана, и теперь уверенно движется в сторону хищников. Она слышит крики птиц, взлетающих из травы при её приближении, но не обращает на это никакого внимания: сейчас её еда уже не движется, а всю трудную работу за неё сделали другие.
Цибетониксы подняли испачканные кровью морды и поглядели на приближающееся животное. Самка дейнапера не скрывает своего приближения, и даже напротив, делает своё появление ещё более явным: она издаёт низкий утробный визг, заканчивающийся чем-то вроде рычания. Цибетониксы хорошо знакомы с этими существами и по опыту знают, что ничего хорошего появление этого животного им не сулит. Любая попытка отстоять добычу будет встречена ударами острых клыков, а кусать и грызть шкуру этой твари – слишком неблагодарное и опасное занятие. Поэтому они прикладывают все усилия к тому, чтобы не остаться голодными: цибетониксы торопливо поедают тушу, жадно отрывая и заглатывая куски мяса, стараясь съесть как можно больше, прежде чем им придётся покинуть добычу. Время от времени они бросают взгляды на приближающегося дейнапера, но не прекращают есть. И лишь когда самка дейнапера подошла практически в упор, они перестали есть и повернулись к ней. Она слишком крупная, чтобы вступать с ней в драку, поэтому цибетониксы лишь грозно рычат и скалят зубы, стараясь произвести на неё впечатление. Все три хищника одновременно испустили мускусный запах, давая противнику возможность оценить их силу. Но на самку дейнапера это не произвело ровно никакого впечатления. Она разинула пасть и издала громкий визг, переходящий в низкое горловое урчание, а затем сделала шаг к добыче цибетониксов.
Цибетониксы пока ещё пробуют отстоять добычу, хотя силы явно неравны, несмотря на их численное преимущество. Их телосложение слишком хрупкое – они созданы для стремительного бега по равнине, а не для грубой силовой борьбы. Самка дейнапера по опыту знает, что у неё есть все шансы отбить их добычу. Она пугает цибетониксов ложными выпадами, взмахивая головой и демонстрируя клыки. Едва цибетониксы делают шаг навстречу ей, как она парирует его выпадом и громко визжит, заставляя их отступить. Один из зверей попытался зайти сзади и укусить её за хвост, но самке дейнапера стремительно развернулась, издавая утробный визг, и хищник едва успел отскочить, когда она лязгнула зубами прямо у его бока. Промедление в долю секунды могло бы стать для него фатальным: клыки дейнапера такие же острые и опасные, как у его далёкого предка – кабана эпохи человека. Цибетоникс отступил: он отбежал на несколько шагов и остановился, наблюдая за дейнапером и тяжело дыша. Двое его сородичей, видя, что силы явно неравны, тоже отошли от растерзанной добычи, скаля зубы и огрызаясь на самку дейнапера. Но она уже не обращала внимания на их выпады: они проиграли, и всё, что они не успели съесть, теперь принадлежит ей. Самка дейнапера подошла к останкам гигантского кенгурового тушкана, обнюхала их, а затем с наслаждением оторвала кусок мяса с рёбер туши и начала жевать, громко чавкая и сопя. При этом она не сводила глаз с цибетониксов, которые бродили в нескольких шагах от неё, но не смели появляться в пределах досягаемости её клыков. Когда один из цибетониксов попытался приблизиться к туше, плотоядная свинья взвизгнула и бросилась в его сторону, выставив клыки. Хищник моментально отбежал в сторону: предупреждение было более чем достаточным. Откусив ещё немного мяса, самка дейнапера подняла останки тушкана с земли и потащила их в сторону ближайших кустарников. Там она устроилась в траве, и кости добычи затрещали на её мощных зубах. После того, как она закончит трапезу, он туши гигантского кенгурового тушкана останутся лишь обломки челюстей с крупными резцами, и ещё, может быть, крупные когти задних лап. А цибетониксам придётся лишь слизывать с травы пятна крови своей бывшей добычи.
Всё это время детёныш степной гетеролопы лежал среди травы, не осмеливаясь даже поднять голову, чтобы не выдать себя и не стать ещё одной жертвой хищников. Его пугали запах крови и рычание цибетониксов, а свирепый визг самки дейнапера заставил прижаться к земле и напрячься всем телом. Если его найдут, он должен быть готовым к бегству – не исключено, что это спасёт ему жизнь. Но тревога, похоже, миновала: страшный пятнистый зверь потащил пахнущую кровью тушу куда-то в кусты, а три длинноногих зверя отправились в другую сторону. Осторожность пока спасала ему жизнь, но детёныш гетеролопы всё равно чувствует себя неуютно: ему не хватает общества сородичей, которые в любой момент времени могли бы стать его глазами и ушами в полном опасностей мире дикой природы. Сейчас ему приходится одновременно и кормиться, и следить за окружением. Нервная система животного работает с предельной нагрузкой, и он может попросту погибнуть от стресса. Хотя он уже стал понемногу привыкать к жизни в одиночестве, так не может продолжаться долго – ему жизненно необходимо общество сородичей. В тот день хищники больше не появлялись, и через некоторое время детёныш гетеролопы осмелился выбраться из укрытия. Он снова начал жевать траву, поглядывая по сторонам. Степь постепенно возвращалась к жизни: из травы выглянули чёрно-белые головы черноголовых карликовых зайцелоп, в кустах защебетали птицы, а где-то вдали стадо дрофогусей огласило степь криками, сообщая сородичам о том, что они живы и опасность миновала.
На следующее утро тревожные крики птиц в зарослях у реки возвестили местным обитателям о приближении новой опасности. Детёныш степной гетеролопы уже научился узнавать эти сигналы, и потому встревожился. Мимо него проскакала длинными прыжками небольшая стайка черноголовых карликовых зайцелоп, а пара огромных сайгохений в отдалении прекратила ощипывать листву с невысокого тополя и стала оглядывать окрестности, стараясь разглядеть возможного врага. С высоты своего роста они увидели причину тревоги других обитателей степи: сквозь траву движется небольшая группа дейнаперов. Их возглавляет крупная зрелая самка, а следом за ней семенят четыре подросших детёныша, у которых пятна на спине ещё складываются в продольно-полосатый ювенильный рисунок, унаследованный от далёкого предка-кабана. Группу замыкает крупная старая самка – та самая, которой вчера удалось отбить добычу у трёх цибетониксов. Животные шагают не спеша, а возглавляющая шествие самка нюхает воздух, пытаясь определить, есть ли поблизости возможная добыча. Она вывела своих детёнышей из логовища, чтобы преподать им первые уроки самостоятельного поиска пищи. Старая самка дейнапера выступает у неё в роли няньки – не имея собственных детёнышей, она помогает защищать и учить чужих.
Птичий сигнал тревоги застал детёныша степной гетеролопы на открытом месте, вдали от ближайших кустов. Поэтому единственное, что он смог сделать для собственной защиты – лечь в траву и прижаться к земле. К несчастью, ветер дует от него по направлению к хищным свиньям, и они чувствуют его присутствие, хотя и не видят его. Впрочем, дейнаперы не всегда видят свою добычу, особенно если она далеко от них – зрение у этих животных не очень хорошее, и они больше доверяют обонянию и слуху. И сейчас обоняние ведёт их прямо в сторону затаившегося в траве детёныша гетеролопы. Этот запах не очень хорошо знаком дейнаперам – степные гетеролопы нечасто появляются на водопое, и ещё реже становятся добычей этих хищников с копытами. Но с точки зрения дейнаперов запах детёныша степной гетеролопы не слишком сильно отличается от знакомых этим зверям запахов других видов зайцелоп. Поэтому свиньи уверенно ведут своих детёнышей к тому месту в траве, где затаился детёныш степной гетеролопы.
Детёныш слышит приближающиеся шаги, и лишь сильнее прижимается к земле. Его мускулы напряглись, он готов пуститься в бегство, но до последнего момента старается не выдавать своего присутствия. Однако его надеждам не суждено сбыться. Откуда-то сбоку приближаются топот ног и хриплое дыхание. Краем глаза детёныш степной гетеролопы успел заметить силуэт массивного существа с высокой спиной, но в следующее мгновение он оттолкнулся от земли задними ногами и бросился бежать во весь опор.
Дейнаперам знакомы зайцелопы, и они умеют охотиться на их потомство, хотя проигрывают этим травоядным в скорости. Обычно дейнаперы дежурят возле стад зайцелоп, когда им приходит время рожать. Молодые детёныши и уставшие самки – лёгкая добыча для этих свиней, любящих мясо, и при начале родов у зайцелоп дейнаперы бросаются в стадо и нападают на ослабевших самок и новорождённых детёнышей. Единственное, что спасает зайцелоп в этом случае – их высокая численность по сравнению с дейнаперами. Часть зайцелоп и их потомства при таком нападении гибнет, но эта убыль ничтожно мала по сравнению с общей численностью стада. Кроме того, дейнаперы охотно пожирают плаценты, исторгнутые организмами самок после родов. В целом же дейнапер – достаточно плохой охотник, предпочитающий отбивать добычу у других хищников, пользуясь агрессивностью и превосходством в силе. Также этот зверь не рискует нападать на сильную и быстроногую добычу, предпочитая тех, кто послабее. И на сей раз в этой роли придётся выступать осиротевшему детёнышу степной гетеролопы. За него некому заступиться, и ему нельзя «раствориться» в стаде сородичей.
Детёныш побежал по траве двухметровыми скачками, высоко подпрыгивая. Он мельком увидел, что в его сторону движутся сразу несколько этих страшных существ. Страх придал ему сил, но, к сожалению, ненадолго. Через несколько минут бега в таком темпе он начал выбиваться из сил, и вскоре перешёл с бега на шаг. В это время за его спиной послышался топот; оглянувшись, детёныш гетеролопы увидел, как следом за ним бежит неспешной трусцой самка дейнапера – мать детёнышей. Из последних сил детёныш гетеролопы двигался вперёд, но его сил было явно недостаточно, чтобы спастись от преследования. Однако самка дейнапера явно не собиралась убивать его – во всяком случае, прямо сейчас. Она просто обогнала его сбоку и забежала вперёд, преграждая ему путь. Детёныш гетеролопы остановился, тяжело дыша, и посмотрел на самку дейнапера, стоящую перед ним. Он свернул в сторону, но хищная свинья опять забежала вперёд и начала медленно наступать на него. Когда детёныш гетеролопы попытался убежать, она снова обогнала его и угрожающе заурчала, преградив дорогу. Она явно хотела, чтобы он вернулся туда, откуда убежал. Детёныш стоял на месте, и самка дейнапера начала действовать. Она громко хрюкнула и бросилась на него. Испуганный детёныш гетеролопы, шатаясь от усталости, поскакал назад, а по его следу бежала самка дейнапера. Вскоре детёныш гетеролопы увидел, куда она его гонит: впереди среди травы стояли детёныши дейнапера, а немного в стороне – старая самка, приглядывающая за ними. Увидев мать, которая гнала перед собой детёныша гетеролопы, молодые дейнаперы бросились ей навстречу. Жертве уготована незавидная участь: в худшем случае – медленная смерть от множества ран, неумело нанесённых зубами молодых дейнаперов, а в лучшем – быстрая смерть в зубах опытного взрослого хищника, демонстрирующего детёнышам, как нужно убивать добычу. Но перед неминуемой развязкой его ждёт игра с молодыми неопытными хищниками – возможно, жестокая и кровавая. Самка, мать детёнышей, даёт своему потомству возможность напасть на настоящую живую добычу. Молодые дейнаперы пока не знают, что нужно делать с живыми животными других видов. Они просто окружают его и начинают обнюхивать и толкать мордами. Но стоит детёнышу гетеролопы попытаться убежать, как взрослое животное преграждает ему дорогу и заставляет вернуться к детёнышам. Они пока воспринимают всё происходящее как игру, и не видят в детёныше гетеролопы добычу. Один из молодых дейнаперов подошёл к детёнышу гетеролопы и обнюхал его. Другие с опаской приблизились и осмотрели незнакомое существо, а затем тоже понюхали. Детёныш гетеролопы дрожал от страха, ощущая запах этих существ, в котором явственно ощущалась пугающая вонь засохшей крови, прилипшей к шерсти на их мордах. Но пока они не сделали ему ничего плохого. Когда детёныш гетеролопы сделал шаг, почти все молодые дейнаперы, кроме одного, отпрянули, но затем подошли вновь. Детёныш гетеролопы опустил голову и сорвал немного травы. Молодой дейнапер понюхал её, но лишь фыркнул и отошёл назад. Остальные детёныши подошли поближе и стали толкать его мордами. Детёнышу гетеролопы оставалось лишь отойти в сторону. Молодые дейнаперы восприняли это как начало игры, и один из них побежал следом. За ним устремились остальные, и детёныш гетеролопы вынужден был бежать, хотя ноги с трудом слушались его. Молодые дейнаперы быстро догнали его, и один из них снова толкнул его, заставляя бежать. Детёныш гетеролопы сделал несколько скачков, но в этот момент взрослая самка преградила ему дорогу и заставила развернуться навстречу детёнышам. Бока детёныша гетеролопы вздымались от усталости, он двигался из последних сил. Но молодые дейнаперы не отставали от него, и время от времени то один, то другой толкал его в живот или в задние ноги, вынуждая двигаться вперёд. Детёныш гетеролопы был сильно напуган – его заставляли бегать больше, чем он мог. И настал момент, когда он зацепился одной ногой за густой кустик травы, и повалился. Детёныши дейнапера словно ждали этого момента. Они обступили детёныша гетеролопы, начали нюхать и толкать его носами, но он уже не находил сил встать на ноги. Наконец, один из них несильно куснул его в заднюю ногу и тут же отскочил назад. Детёныш гетеролопы взвизгнул от боли и задрыгал ногами, силясь подняться с земли. Испуганные молодые дейнаперы отступили, и их жертва, пошатываясь, поднялась. Детёныш гетеролопы оглядывался по сторонам и везде вокруг себя видел лишь молодых дейнаперов. Две крупных самки, зрелая и старая, стояли в нескольких метрах, глядя на него, но не вмешиваясь в происходящее. Очевидно, пока всё шло так, как должно быть. Молодые дейнаперы не выпускали свою игрушку из кольца, но пока не повредили детёнышу гетеролопы ничем, кроме того укуса в заднюю ногу. Он устал и стоял, тяжело дыша и лишь тупо глядя на своих преследователей. Он не был способен убежать от них, и мог лишь ожидать того, что они сделают с ним дальше. А затем один из детёнышей дейнапера подошёл к нему и схватил его за заднюю ногу. Он укусил больно и не стал сразу же разжимать зубы. Он дёрнул детёныша гетеролопы и рывком головы повалил его в траву. И тогда детёныш гетеролопы жалобно заблеял, призывая на помощь. Он уже почти забыл свою мать, погибшую несколько дней назад, и этот зов был лишь данью инстинкту – так поступил бы любой из его сородичей. Боль пронзила его заднюю ногу, и это чувство начало поглощать всё остальное в этом мире. Он мог лишь лежать на траве и жалобно блеять, призывая на помощь. У него не было сил вырваться и подняться на ноги.
Помощь внезапно пришла. Боль отступила. Челюсти разжались, оставив на его ноге только кровоточащую ранку. Детёныш гетеролопы лежал в траве и чувствовал, что дыхание молодых дейнаперов слышится где-то в отдалении. Но совсем рядом с ним раздавалось хриплое утробное хрюканье. Он открыл глаза. Прямо над ним нависала туша огромного дейнапера – старая самка подошла к нему и обнюхивала его. Когда один из молодых зверей попытался подобраться к лежащему детёнышу гетеролопы, старая самка грозно хрюкнула, и он мгновенно отбежал назад. Старая самка дейнапера обнюхала детёныша гетеролопы, а затем начала лизать кровь, пропитавшую шерсть на его задней ноге. Детёныш испуганно заблеял, но в ответ старая самка дейнапера лишь тихо хрюкнула несколько раз – таким сигналом самки этого вида обычно подзывают к себе детёнышей. А затем она сделала шаг назад, давая детёнышу гетеролопы возможность подняться на ноги. Она встала рядом с ним и терпеливо ждала, пока он отдышится после всего, что с ним произошло в последние полчаса. Когда кто-то из детёнышей дейнапера пытался приблизиться к нему, она издавала предупреждающее ворчание. Наконец, глубоко вздохнув, детёныш гетеролопы забрыкал ногами в воздухе, перекатился на живот и неуклюже поднялся, пошатываясь и озираясь по сторонам. Старая самка дейнапера обнюхала его, ещё раз лизнула кровоточащую рану у него на ноге, и встала рядом с детёнышем. Когда один из молодых дейнаперов подошёл поближе, старая самка осторожно оттеснила его рылом от детёныша гетеролопы. Мать молодых дейнаперов проявляла закономерное любопытство ко всему происходящему. Она сделала несколько шагов в сторону детёныша гетеролопы, попробовала понюхать его, а затем щёлкнула зубами. Старая самка позволила ей понюхать детёныша, но потом оттеснила её боком. В это время один из молодых дейнаперов зашёл сзади, и, не замеченный старой самкой, куснул за ногу детёныша гетеролопы. Тот снова жалобно заблеял, и старая самка дейнапера развернулась к молодому сородичу, издавая угрожающее утробное рычание. Такое отношение к чужим детёнышам – в порядке вещей у плотоядных. Молодые звери должны знать, когда можно применять силу, а когда не стоит этого делать. Но попутно это также означает ещё одно: осиротевший детёныш степной гетеролопы оказался вовлечён во внутрисемейные отношения дейнаперов, причём не как добыча, а как равный детёнышам дейнаперов.
Старая самка дейнапера не тронула детёныша гетеролопы, и даже стала оберегать его от чрезмерно грубых проявлений интереса со стороны сородичей. Сложно сказать, что подвигло её на такое поведение. Может быть, жалобный голос укушенного детёныша пробудил в ней угасающий с возрастом материнский инстинкт. А может быть, этот инстинкт вовсе не угас, а лишь требовал объекта родительского внимания, на который смогла бы переключиться старая самка дейнапера. И обстоятельства сложились так, что материнский инстинкт хищника оказался обращён на существо, которое в иных обстоятельствах легко стало бы его жертвой. Старая самка дейнапера обнюхала неподвижно стоящего детёныша гетеролопы, но не стала отходить от него. Она не проявляет к нему признаков агрессии, и даже издаёт низкое похрюкивание – словно общается с детёнышами своего вида. Приёмыш не понимает значения этих сигналов, и пока дрожит от вида и запаха этих странных существ. Семья дейнаперов окружила старую самку и её приёмыша. Молодые звери принюхиваются и пробуют укусить детёныша гетеролопы, но старая самка скалит зубы и угрожающе рычит, повернувшись в их сторону.
Первой разрешила эту тупиковую ситуацию мать молодых дейнаперов. Она просто развернулась и побрела в сторону логова их клана. Детёныши один за другим побежали следом за матерью, оставляя старую самку наедине с детёнышем гетеролопы. Она просто взглянула в их сторону, а затем начала вылизывать дрожащего и ничего не понимающего детёныша гетеролопы. Теперь она сама стала изгнанницей среди сородичей. Возможно, это слишком высокая цена за желание ещё раз испытать радость материнства таким необычным способом. Но старая самка лишь проводила взглядом уходящих сородичей, а затем продолжила ухаживать за детёнышем. Постепенно он прекратил дрожать и успокоился.
В течение нескольких следующих дней детёныш степной гетеролопы постепенно привыкал к соседству необычной няньки. Её повадки кажутся приёмышу странными – она ведёт себя совершенно не так, как должна вести его мать. Она не ест траву, как он, хотя не мешает делать это ему самому. Она не бегает по степи, ночуя, где придётся, а по-прежнему держится на территории своего клана, хотя и переселилась на самый дальний её край во временное укрытие. Вместо того, чтобы пастись в степи, она просто уходит, когда вдали появляются силуэты её сородичей, а потом возвращается, и при этом от её морды отвратительно пахнет кровью. А по ночам она устраивает в ямке среди травы нечто вроде гнезда и спит там. Детёнышу гетеролопы приходится держаться где-то поблизости.
Однажды детёныш гетеролопы увидел, как в степи среди колышущейся травы бродят массивные птицы с желтовато-коричневым оперением. Это целое стадо дрофогусей. Детёныш гетеролопы боится их – он помнит, как они нападали на него возле водопоя, поэтому перестаёт пастись и уходит к кустику полыни, в тени которого дремлет его нянька. Услыхав его шаги, самка дейнапера проснулась и глубоко вдохнула воздух. Детёныш гетеролопы ещё не признаёт её в качестве полноценного заменителя родителя – она выглядит для него слишком непохожей на сородичей. Но его состояние и характер движений тонко распознаются нянькой, хоть она и принадлежит к иному виду. Детёныш явно напуган, и самка дейнапера с трудом поднялась на ноги, чтобы посмотреть, какая опасность надвигается на него. С её точки зрения никаких опасностей не было: по степи просто гуляет стадо птиц, в съедобности которых она не сомневается. Поэтому самка дейнапера не стала успокаивать приёмыша, а просто пошла в сторону стада дрофогусей, рассчитывая заполучить лёгкую закуску.
Дрофогуси умеют летать, и осенью во время миграции перелетают через горный пояс, тянущийся на юге, к местам зимовки в Южной Азии. Но пока молодые птицы не полностью покрылись оперением, единственная их защита – выносливость и скорость бега. А на стороне самки дейнапера – умение прятаться при помощи маскировочной расцветки шерсти и развивать большую скорость на короткой дистанции. Дрофогуси слишком поздно заметили, как она подкралась к стаду, и лишь когда она побежала, в стаде прозвучал сигнал тревоги. Дрофогуси – тяжёлые птицы, и для взлёта они должны хорошенько разбежаться. А молодняк просто не умеет летать, и самке дейнапера добыть его очень легко. Она бросилась в середину стада, пугая птиц, и начала преследовать молодых дрофогусей, у которых ещё не полностью отросли маховые перья на крыльях. Хлопая слабыми крыльями, они попытались спастись бегством, но сделать это в густой траве было не так просто. Старая самка дейнапера галопом скакала по траве, преследуя небольшую группу молодняка. Одна за другой птицы разбегались в стороны и скрывались в траве, но всё равно ей было, за кем гнаться. В конце концов, самка дейнапера продолжила преследовать всего лишь двух птенцов. Один из них вскоре сумел скрыться среди травы, а вот второму не повезло: его нога попала в норку грызуна, и он упал. Подняться ему уже не удалось: челюсти дейнапера схватили его и сжали. Хрустнули кости, и птенец безжизненно повис в зубах хищной свиньи. Взрослые дрофогуси, держась на безопасном расстоянии, начали угрожать самке дейнапера: они вытягивают шеи и громко шипят, хлопая крыльями. Но птицы боятся подходить ближе, и их угрозы иллюзорны – во всяком случае, для самки дейнапера. Хищная свинья охотилась не для себя: она не стала пожирать добычу, а понесла её в пасти к зарослям полыни, где проводила ночь, и где теперь пасся её приёмный детёныш. Подойдя к зарослям, она положила труп птенца дрофогуся на землю и издала тихое мягкое похрюкивание. Но её приёмыш не понимает таких сигналов: он относится к слишком отличающемуся от неё виду. Но он увидел свою странную няньку и подошёл к ней, помахивая коротким хвостом. Самка дейнапера взяла зубами труп птенца дрофогуся и приподняла его, показывая приёмышу. Детёныш гетеролопы понюхал убитую птицу, но не стал её есть: мясо ему не по вкусу, и он ни разу не ел его – разве что, проглатывал насекомых, случайно попадающихся вместе с травой. Он отошёл от своей няньки и принялся щипать траву, всем своим видом показывая, что принесённая самкой дейнапера добыча его не интересует. Возможно, его нянька считает, что он голоден, но на самом деле это не так. Детёнышу гетеролопы вполне хватает травы, а от самки дейнапера ему нужны лишь защита от врагов и общество, скрашивающее его одиночество. С тех пор, как сформировалась эта странная парочка, он немного привык к старой самке дейнапера и даже стал отличать её по запаху от остальных её сородичей, которые время от времени появлялись в окрестностях места их ночлега. Но к некоторым её повадкам он вряд ли когда-нибудь сможет привыкнуть. Видя, как он уходит и щиплет траву, старая самка дейнапера наступила копытом на тушку птенца дрофогуся и начала поедать её вместе с костями и перьями, откусывая от неё большие куски. Несколько перьев добычи прилипли к окровавленной морде хищной свиньи. Детёныш гетеролопы понюхал воздух и в испуге отбежал от своей няньки: запах крови страшит его.
Но детёныш гетеролопы не понимал, что для старой самки дейнапера он стал своего рода отдушиной: для других детёнышей своего клана она могла быть в лучшем случае «тётушкой», временно заботящейся о молодых зверях. А теперь связь, случайно возникшая между представителями таких далёких друг от друга видов, стала настолько крепкой, что самка дейнапера готова была даже променять общество сородичей на общество приёмыша, сократив до минимума взаимодействие с сородичами. Вряд ли детёныш гетеролопы может понять всю глубину связи, возникшей между ним и самкой дейнапера: стадное поведение гетеролоп намного проще, чем отношения в клане дейнаперов. Но теперь, когда он свёл знакомство с хищной свиньёй, он стал отчасти воспринимать её как странного сородича из стада, насчитывающего всего лишь двух членов.
Отношения между детёнышем гетеролопы и старой самкой дейнапера далеки от идеальных. Вполне ожидаемо, что два животных таких разных видов не будут полностью понимать друг друга. Поэтому порой самке дейнапера приходится применять грубую силу, чтобы детёныш гетеролопы пошёл за ней. А иной раз ей приходится оберегать детёныша от слишком пристального внимания со стороны сородичей, которые всякий раз при встрече пытаются напасть на него. Тогда старой самке дейнапера приходится демонстрировать ещё острые клыки и раздавать сородичам тычки рылом, чтобы они держались подальше от странного приёмыша. Постепенно сородичи запомнили запах этого детёныша и прекратили попытки нападения на него.
Но иногда чувства приёмной матери подвергаются самой настоящей проверке. И виной тому становятся именно те животные, с которых и начались беды осиротевшего детёныша гетеролопы. Лето в степи в самом разгаре. В жарком воздухе слышится непрестанное стрекотание кузнечиков, к которому примешиваются отдалённые крики птиц. В полуденную жару звери изнывают от зноя, и возле реки заметно прибавляется посетителей. Огромный большеротый сом, владеющий кормным местом возле водопоя, уже несколько раз устраивал засады и сумел проглотить небольшую зайцелопу и взрослого дрофогуся. Но такой добычи хватает ненадолго, и он вновь устраивает засаду в песчаной яме на дне реки напротив отмели, куда приходят на водопой обитатели степи. Однако ему приходится покинуть засаду, когда его чувствительное брюхо начинает улавливать ощутимую вибрацию речного дна. Это означает только одно: на водопой движется целое стадо крупных животных. Такое соседство явно не нравится гигантской рыбе, и большеротый сом уплывает в глубокий омут, всколыхнув листья кувшинок взмахом своего хвоста. А возмутители спокойствия движутся к речному берегу и выстраиваются вдоль края воды. Это целое стадо этугенов – степенные взрослые особи, непоседливые юнцы и пугливый молодняк, появившийся на свет этой весной. В присутствии взрослых зверей молодые этугены могут чувствовать себя в безопасности: топот копыт этих зверей разгоняет не только опасных хищников, но и всякую другую рыбу на многие метры от водопоя.
Этугены готовятся к важному событию: самец ощущает приближение течки у самок, и в это время его задача – не допустить спаривания самок с другими самцами. По степи постоянно бродят группы самцов-холостяков, которые не дают спокойно жить предводителям стад, когда наступает брачный сезон. Днём стадо кормится, а в разгар жары звери просто дремлют. Время от времени они открывают глаза и поглядывают по сторонам, но потом снова погружаются в глубокий сон на несколько минут. В жару даже хищники предпочитают прятаться в укрытиях, поэтому травоядным ничего не угрожает.
Зато ближе к вечеру, когда солнце не так сильно печёт, степные жители оживляются. Зайцелопы начинают щипать траву и играть, сайгохении выходят из тени деревьев, а у этугенов начинается весьма бурная пора. Стадо просыпается, некоторое время кормится, и самки начинают активно заявлять о своём физиологическом состоянии, испуская особый запах. Самец реагирует на это очень бурно. Он бродит вокруг гарема самок, фыркает и обильно мочится, а его моча в это время приобретает сильный специфический запах. Время от времени он спаривается с самками, но затем продолжает обходить стадо, оставляя на земле кучки навоза и поливая траву мочой. Иногда он даже брызгает мочой на шерсть самок. Это знак для чужаков: стадо занято, и хозяин готов защищать его. Но всегда находятся те, кто рискует бросать вызов вожаку клана.
Вокруг стада этугенов бродит небольшая группа холостых самцов – три молодых зверя, которые ещё не доросли до предельного размера, но уже достаточно взрослые, чтобы жить вне стада. Они едва достигли половой зрелости и прекрасно понимают, что означает запах, издаваемый самками. Они не решаются пересечь отмеченные вожаком стада границы клана, и просто прохаживаются на виду у стада, рассчитывая на удачное стечение обстоятельств. Но самец, правящий этим стадом, пока ещё достаточно силён, чтобы держать их на расстоянии и не давать самкам разбредаться. Он обходит стадо, держась между ним и соперниками, и всякий раз, поворачиваясь к ним, громко рявкает и скалит крупные резцы. В ответ соперники издают храп, с силой втягивая ноздрями воздух, и демонстративно мочатся на траву. Это вызов, но самец не собирается покидать стадо, чтобы затевать драку – чем ближе он будет к своим самкам, тем проще ему будет защищать их от внимания чужаков. Однако день близится к концу, а ночь уравнивает шансы враждующих самцов.
В свете луны и звёзд соперничество продолжается: глава стада продолжает обходить свой гарем, а молодые самцы по-прежнему бродят вокруг стада, бросая ему вызов. Но на сей раз они меняют тактику: вместо того, чтобы держаться вместе, они рассредоточиваются по периферии стада и пытаются по запаху узнать, какие из самок готовы принять их ухаживания. Вожак стада уже не раз спаривался с ними днём, но сейчас под покровом ночи молодые самцы могут довести желаемое до конца. Один из них постарался вести себя тихо, и ему удалось зайти в стадо. Оказавшись среди самок, он начал обнюхивать их, определяя готовых к спариванию. В это время вожак стада был занят другим самцом, который слишком опрометчиво пошёл напролом, попробовав подойти к самкам едва ли не под самым носом у вожака. Он не стал терпеть такие выходки и бросился на наглого чужака. Нагнув голову, он ударил молодого соперника лбом под рёбра, отчего тот зашатался и начал судорожно ловить ртом воздух. Закрепляя успех, самец стал теснить его всем телом прочь от самок, громко рыча и щёлкая резцами.
Шум сражающихся самцов не даёт спать самке дейнапера и детёнышу гетеролопы. Самка дейнапера устроилась на ночлег под небольшим кустом, который едва высовывается из высоких зарослей травы, а детёныш гетеролопы спал в траве поодаль. Внезапно земля задрожала от топота ног, и детёныш едва успел вскочить на ноги и отбежать в сторону: прямо на него, пыхтя и шумно дыша, мчался молодой самец этугена, а следом за ним галопом скакал хозяин стада, грозно рявкая. Самка дейнапера вскочила и заметалась в поисках своего приёмыша. Она издавала тихое похрюкивание, подзывая к себе детёныша, и обнюхивала траву, пытаясь обнаружить его следы. Среди топота ног и фырканья огромных зверей она сумела расслышать жалобное блеяние детёныша гетеролопы, и бросилась на звук. Но ей пришлось отскочить в сторону, когда взрослый самец этугена, отогнав соперника, рысцой мчался обратно к стаду. Ему было, чем заняться: в его отсутствие двое молодых самцов активно знакомились с самками. Врезавшись в стадо и раздавая толчки и тычки, самец добрался до одного из соперников и схватил его зубами за шкуру. Рявкнув от боли, второй из его соперников бросился наутёк, а самец уже развернулся к третьему и встал на дыбы. Сделав в таком положении пару шагов, он нанёс мощный удар в бок сопернику передними ногами, заставив его пошатнуться. Право на стадо подтверждено: все молодые соперники выдворены за пределы стада и теперь собираются в группу на безопасном расстоянии от вожака стада. Тем не менее, одному из них удалось добиться желаемого: на следующий год одна из взрослых самок родит детёныша от него.
Ночная тревога нарушила отдых старой самки дейнапера, заставив её бродить по степи в поисках детёныша. Она подзывает его, но детёныш не реагирует на её сигналы – между ними по-прежнему лежит глубокая пропасть непонимания. Он бродит по ночной степи сам по себе, пытаясь найти свою няньку. Он слышит её сигналы, но для него они ничего не означают. Однако у самки дейнапера всё же есть возможность разыскать детёныша: она просто идёт по его следу, словно преследуя добычу. И примерно через полчаса поисков она находит его. Знакомый запах странной няньки придал детёнышу гетеролопы уверенности, и он поскакал за самкой дейнапера, которая повела его обратно к месту ночлега. Он сразу же заснул среди травы, а вот его нянька не сомкнула глаз ещё около часа, охраняя приёмыша. Она проснулась лишь незадолго до рассвета, когда стадо этугенов отправилось на водопой, гулко топая ногами по земле.
Утром после беспокойной ночи самка дейнапера, как обычно, отправилась на охоту. Она заметила вдалеке своих сородичей и сразу же оживилась – вскочила на ноги и стала с жадностью нюхать воздух, чтобы распознать по запаху своих сородичей. Несмотря на общество приёмного детёныша, ей всё же нужен контакт с кланом – в нём прошла вся жизнь этой особи, и у неё остались многочисленные социальные связи с сородичами, которые она не собирается рвать. К тому же одна из самок клана – это её родная дочь, у которой, правда, уже появились собственные детёныши. Но, прежде чем отправиться добывать пищу, старая самка дейнапера убеждается, что приёмный детёныш находится в безопасном месте – она обнюхивает траву в окрестностях логова, чтобы убедиться, что поблизости не ощущается запах хищников вроде цибетоникса. Самка дейнапера уходит из своего ночного убежища зигзагами, путая след, словно заяц: так она скрывает местоположение логова. Теперь, с появлением приёмыша, она должна тратить больше сил на охоту – она одиночка для сородичей, и может рассчитывать лишь на ту часть добычи, которую успеет съесть, пока охотится рядом с ними. Никто не станет охотиться специально для неё, и ей не перепадёт ни клочка чужой добычи. Кроме того, она начинает вести себя осторожнее, и уже не рискует отбивать добычу у других хищников, как делала раньше. В поисках пищи она отлучается надолго, причём поступает так почти каждый день. Поэтому детёныш гетеролопы зачастую остаётся предоставленным самому себе.
Пока старая самка дейнапера уходит на охоту, детёныш бродит в окрестностях логова и кормится. Он уже научился различать крики тревоги разных птиц, а на водопое ведёт себя осторожно. Память о его матери, погибшей в челюстях огромной рыбы, уже сильно стёрлась, но он помнит, что у реки нужно вести себя осторожнее и внимательно вглядываться в воду, прежде чем начать пить. Благодаря опеке своей странной няньки детёныш гетеролопы не стал жертвой хищников. Возможно, свою роль сыграл запах самки дейнапера: этот хищник сильнее цибетоникса, и они избегают появляться в тех местах, где обитают дейнаперы или остаются следы их пребывания.
Вблизи водопоя чаще всего появляются местные жители: рослые сайгохении, стада дрофогусей с изрядно подросшим потомством, различные грызуны. Время от времени на берегу реки появляются стада зайцелоп разных видов. Реже на водопой приходят обитатели дальних районов степи: могучие этугены. Зато их появление всякий раз сопровождается толпами мелких травоядных, которые подходят к берегу реки без опаски и пьют по соседству с этими великанами. Временами среди зарослей кувшинок появляется гладкая блестящая спина большеротого сома, но он боится нападать, пока на водопое остаются эти огромные существа. Одинокий детёныш гетеролопы постепенно свёл знакомство с этими существами. Он с опаской обходит сайгохений и не приближается к стадам этугенов – слишком большие существа пугают его. Зато дрофогуси его уже не пугают – он сам немного подрос, и потомство у этих птиц стало более самостоятельным, поэтому взрослые птицы уже не стараются ущипнуть его, видя в нём опасность для своих птенцов. Он уже не раз пасся среди стада этих птиц, и лишь появление его няньки разрушало мир, сложившийся между ним и птицами: при виде старой самки дейнапера дрофогуси предпочитают убраться подальше, справедливо опасаясь за свою жизнь. Возможно, они видели, как хищная свинья и этот детёныш обнюхивали друг друга и держались вместе, но птичьи мозги просто не в состоянии осознать всей необычности сложившихся между ними отношений, и птицы просто принимают их, как есть. За время, пока самка дейнапера опекает приёмного детёныша, ей много раз выдавалась возможность доказать силу материнских чувств, которыми она так неожиданно воспылала к этому чужому детёнышу. Ей приходилось отгонять от него слишком любопытных сородичей, в том числе доминирующего самца. Однажды она даже решила напугать сайгохению, когда ей показалось, что она слишком близко подошла к устроенному ею логову. И не один раз ей приходилось прерывать поиск корма и мчаться к логову, если она чуяла запах цибетониксов, охотящихся неподалёку. Но главное испытание её родительских чувств было ещё впереди.
Старая самка дейнапера в очередной раз оставила детёныша гетеролопы возле своего логова в кустах полыни и отправилась на охоту. Детёныш гетеролопы уже привык к её отлучкам, поэтому просто вёл привычную жизнь: пасся и следил за окружающим миром. Он уже не стремится поедать густую хомячью пшеницу, потому что несколько укусов хомяков-хлеборобов в ноги и морду отбили у него это желание, и он навсегда запомнил их чёрно-белую расцветку живота. Представления ящериц агамовых зонтоголовок по-прежнему пугают его: слишком уж неожиданно среди травы появляются огромные страшные «рожи» с широченной пастью, нарисованные на их складных кожных воротниках. Но они не причиняют ему никакого вреда и пугают исключительно из собственного страха перед крупным животным. Они могут быть опасными, разве что, для зверей размером с мышь или крысу, но ещё при первом знакомстве с ними детёныш гетеролопы был значительно крупнее этих существ. Поэтому для него они совершенно безопасны.
Детёныш гетеролопы умеет тонко распознавать запахи. Теперь ему хорошо знаком влажный тинистый запах реки и горьковатый запах приречной древесной растительности. Иногда западный ветер приносит с собой далёкий аромат солоноватых вод Четвероморья. Но это всё не те запахи, которые он привык вдыхать с рождения. Временами направление ветра меняется, и тогда с лежащих на востоке степей приходит другой запах – сухой земли и разнообразных трав. Это запах его родных мест, и он рождает воспоминания, вспыхивающие в его мозгу яркими разрозненными образами и ощущениями: стадо, стремительный бег, трава, тепло тел сородичей, особенно одного из них, к которому у него было особое отношение. Почуяв восточный ветер, дующий из сухих степных районов Азии, детёныш гетеролопы начинал скакать и резвиться, и даже пробовал бегать, как раньше – большими скачками. Его тело нуждается в подобных упражнениях, жизненно важных для всех представителей его вида. Ему всегда нравился тонкий и приятный запах восточного ветра.
Порыв ветра достиг его ноздрей. Детёныш гетеролопы вдохнул, и в его мозгу внезапно вспыхнуло давно знакомое, но почти угасшее чувство. Он поднял голову и вдохнул новую порцию запахов, приносимых ветром. Запах был отчётливым и знакомым, хотя и слабым. И от этого запаха ему ещё больше хотелось резвиться и скакать. Неудивительно, что порыв ветра вызвал у него такую реакцию, ведь он нёс самый желанный для него запах – запах целого стада степных гетеролоп. Эти степные жители – редкие гости на водопое. Значительную часть воды они получают из пищи и умеют её экономно расходовать. Но, если стадо находится неподалёку от реки, эти животные охотно пьют. И одно стадо этих животных пришло на водопой – так же, как родное стадо этого детёныша. Нюхая воздух, одинокий детёныш гетеролопы пытается определить, где находится стадо. Запах влечёт его настолько сильно, что детёныш без опаски покидает привычные границы территории, на которой жил вместе со своей нянькой. Сделав несколько кругов по степи, он сумел определить, откуда доносится этот привлекательный запах, и бросился в ту сторону. Инстинкт сработал безошибочно: проскакав несколько минут, детёныш гетеролопы выбежал, наконец, к стаду. Оказавшись на виду у больших зверей, он внезапно остановился. Осторожность – это совершенно не лишнее качество. Если он будет бежать в сторону стада, сородичи вполне могут испугаться или проявить к нему агрессию. Поэтому он подходит к стаду шагом, время от времени останавливаясь и нюхая воздух. Он чувствует запах сородичей, и это придаёт ему уверенности. Сомнений нет: эти стройные животные из одного с ним вида. Он узнаёт белые отметины около глаз и на кончике морды, ему знакома эта песочно-жёлтая окраска. В стаде ходит несколько крупных самцов, много самок и детёнышей. Причём все детёныши – примерно такого же возраста и размера, как и он сам. И именно любопытство детёнышей становится первым шагом по его сближению со стадом. Завидев одинокого детёныша, некоторые взрослые члены стада повернули к нему головы, но затем продолжили щипать траву, словно его не существовало. Зато молодняк из стада ведёт себя более живо: навстречу одинокому детёнышу выбежало сразу несколько его сверстников. Они подбежали к нему, но остановились в нескольких шагах и начали принюхиваться, разглядывая новичка. Их хвосты нетерпеливо подёргиваются, пока они изучают незнакомца, а затем один из детёнышей стада высоко подпрыгнул в воздух, потом стремительно пробежал несколько шагов и остановился, глядя на остальных. Одинокий детёныш мгновение стоял, как вкопанный, а затем помчался следом за ним, наслаждаясь скоростью и делая длинные прыжки. Остальные детёныши бросились следом за ними, и вскоре они уже весело носились среди взрослых гетеролоп, подпрыгивая и выписывая крутые виражи. Игра – это словно протянутая дружеская рука. Во время игры снимается стресс и рушатся барьеры настороженного отношения к незнакомому сородичу. Если он играет так же, как ты сам – значит, он свой. Постепенно детёныш, одинокий прежде, оказывается вовлечённым в жизнь стада. Взрослые сородичи обнюхивают его, проявляя определённую осторожность – им не нравится запах старой самки дейнапера, который остался на шерсти у новичка. Но этот детёныш имеет и свой собственный запах, который они различают, поэтому он не встречает агрессии с их стороны. Стадо с некоторым опасением принимает этого детёныша, хотя это не означает возврата к прежней жизни, из которой он был вырван, когда родное стадо покинуло его на берегу реки. В этом стаде гетеролоп нет матерей, способных принять чужого детёныша полностью, как своего. Тем не менее, даже у осиротевшего детёныша всегда есть шанс на выживание: все самки, имеющие детёнышей, позволяют другим детёнышам своего стада кормиться молоком, и это позволяет выживать даже осиротевшим детёнышам. Старая заячья повадка оказывается полезной для выживания их далёких потомков. Но для того, чтобы воспользоваться ею, детёныш гетеролопы должен стать «своим» для новой семьи: он должен расстаться с прежним запахом, полученным от няньки, и приобрести общий запах стада. Тогда его шансы на выживание станут значительно выше.
Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Пока детёныш играл с сородичами и знакомился с взрослыми особями из стада, он не заметил, как среди травы появилась пятнистая спина старой самки дейнапера. Она долго искала своего приёмыша, нюхала траву в поисках его следов, а потом бежала по следу, разыскивая его на просторах степи. Наконец, она увидела стадо гетеролоп, и её поиски сразу стали более целенаправленными. Понюхав воздух, она ощутила среди множества запахов гетеролоп запах своего приёмыша. Множество посторонних запахов сбивало её, но острота обоняния у старой самки дейнапера осталась прежней. Она безошибочно определила, где находится её приёмный детёныш, и в её мозгу вспыхнуло единственное желание: вернуть его себе. Гетеролопы шарахнулись в стороны, когда самка дейнапера с визгом ворвалась в стадо. Детёныши бросились к своим матерям, и лишь один из них не знал, куда ему бежать: пока для него все члены стада были одинаково чужими, хоть и сородичами. Самка дейнапера, разевая пасть, громко визжит и бросается из стороны в сторону, гоняя гетеролоп и внося сумятицу в размеренную жизнь стада. В воздухе слышится тревожное блеяние взрослых зверей и детёнышей, и на какое-то мгновение гнев самки дейнапера остывает от этих звуков. Но затем тревожный крик степной гетеролопы послышался с дальнего края стада.
События стали развиваться неуправляемо. С противоположной стороны за стадом гетеролоп следили несколько цибетониксов, ожидая удобного момента, чтобы ворваться в стадо и разделить его, отогнать от него одно животное и измотать его долгим преследованием по эстафете – от одного хищника к другому. Они не могли предвидеть, что в этот момент с другой стороны в стадо забежала самка дейнапера. Единственное, что они увидели – как стадо гетеролоп внезапно развернулось и стало разбегаться, причём некоторые звери помчались прямо в их сторону. Два цибетоникса, которые должны были стать загонщиками, бросились в стадо, пугая травоядных, но в следующие мгновения они буквально нос к носу столкнулись с самкой дейнапера – старой, но достаточно сильной, чтобы какое-то время противостоять им обоим в драке. Ей не пришлось выбирать: знакомый запах детёныша заставляет её вести так, словно она защищает его. Поэтому самка дейнапера сразу же атаковала ближайшего из цибетониксов, разинув пасть и оглушительно визжа. Её превосходство в силе несомненно, и цибетониксу едва удалось отскочить в сторону, чтобы избежать ужасных клыков, которые способны распороть ему живот. Отогнав его, самка дейнапера развернулась в сторону второго хищника, но ему удалось отбежать в сторону. В это время первый из цибетониксов подбежал, куснул её за заднюю ногу, и тут же отбежал на безопасное расстояние. Взревев от боли, самка дейнапера бросилась на второго цибетоникса, словно он был причиной её страданий. Ей почти удалось поддеть его клыком, но она промахнулась буквально на считанные сантиметры. Впрочем, этого было достаточно для того, чтобы оба хищника бежали с места неудавшейся охоты. Фактически, своим появлением старая самка дейнапера спасла стадо гетеролоп от нападения. И вполне вероятно, что жертвой цибетониксов мог бы стать её детёныш, которого просто некому защитить… кроме неё самой.
Хищники убежали, и самка дейнапера, наконец, остановилась и огляделась по сторонам. Почти все члены стада собрались группами: каждого из крупных самцов окружает гарем его самок, а к их ногам жмутся детёныши – все, кроме одного. Прямо на неё смотрит одинокий детёныш – её приёмыш, которого она едва не потеряла. Хищная свинья подошла и обнюхала его, ощущая знакомый запах, к которому привыкла за последнее время. Детёныш гетеролопы отвечает на её действия, помахивая коротким хвостом и переступая с ноги на ногу. В это время остальные гетеролопы наблюдают за странной сценой со смесью страха и любопытства. Убедившись, что она не ошиблась, самка дейнапера пошла в сторону своего логовища. Она сделала несколько шагов и оглянулась на детёныша, но он остался на месте. Тогда самка дейнапера вернулась к нему и начала подталкивать упрямого приёмыша грудью, громко ворча при этом. Всё это время гетеролопы наблюдали за её действиями, даже не пытаясь вмешаться и прогнать хищную свинью, несмотря на численное превосходство. Детёныш упирается, но самка дейнапера просто толкнула его сильнее, и он едва не упал в траву. Продолжая ворчать, самка дейнапера начала оттеснять детёныша гетеролопы от сородичей. Повинуясь её напору, детёныш начал отходить, но очень неохотно, постоянно оглядываясь на сородичей. Он уже успел запомнить их запах, и инстинкты подсказывают ему, что это окружение подходит ему больше, чем общество зверя другого вида, пусть даже и заботящегося о нём. Но его инстинкты чужды самке дейнапера, и она обращается со своим приёмышем, как с детёнышем собственного вида. Детёныш гетеролопы пока позволяет ей так поступать – у него просто не хватит сил противостоять грубой силе своей няньки. Шаг за шагом она оттесняет его от сородичей, которые относятся к этому совершенно безучастно. Странная пара ещё не скрылась из виду, когда гетеролопы вновь стали пастись, а детёныши продолжили свои игры. Одним членом стада больше, одним меньше – это практически не имеет значения, когда дело касается детёнышей, стоящих на самой низкой ступени в иерархии стада. Если бы изменения в стаде затронули кого-то из самцов, владеющих гаремами, следующие несколько дней в стаде царил бы хаос: оставшиеся самцы занялись бы дележом оставшихся бесхозными самок. Но благополучие детёныша волнует только его мать. А судьба сироты, пытающегося прибиться к стаду, вообще никого из них не интересует.
Смирившись с этим поворотом событий, детёныш гетеролопы шагает в сторону логова, подгоняемый своей нянькой. Возможно, первые дни жизни в стаде гетеролоп были бы трудными и опасными, но это естественный образ жизни для этого вида зверей. Зато при такой няньке, как старая и опытная самка дейнапера, детёнышу не страшны хищники: она готова защитить его от любого из них – если, конечно, успеет вовремя прийти на помощь своему воспитаннику.
Детёныш гетеролопы провёл под опекой самки дейнапера уже около месяца. Территория, на которой они жили, находится неподалёку от реки, и время от времени странная пара ходит на водопой. Два раза детёныш гетеролопы был свидетелем охоты большеротых сомов. В первый раз маленький сом схватил за голову детёныша зайцелопы и уволок его на дно, несмотря на безуспешные попытки матери отбить его у хищника. А во второй раз на зверей у водопоя охотился взрослый гигант – он уволок в воду взрослую зайцелопу, и о разыгравшейся трагедии напоминали лишь борозды в мокрой глине берега, оставленные ногами схваченного зверя, и облако мути, поднимающееся со дна там, где хищная рыба махнула хвостом, утаскивая добычу в омут. Самка дейнапера предпочитала водить своего приёмыша на водопой по другой тропе – немного в стороне. В крутом берегу был протоптан узкий спуск к воде – многочисленное стадо просто не смогло бы пройти по нему. Зато для нескольких зверей этот спуск был очень удобен. Возле самой воды росли ивы, и одна из них упала в воду, отгородив часть берега так, что крупная рыба не смогла бы броситься на добычу из-под воды. Здесь можно было безопасно пить, и детёныш охотно делал это, видя, как спокойно пьёт его нянька. Но он так и не понял многих вещей. Нянька учила его выживать, как учила бы любого из детёнышей своего вида. А детёныш гетеролопы лишь послушно копировал её поведение, не пытаясь запомнить хитрости выживания. Детёныш дейнапера, отличающийся более сложным поведением, легко сделал бы это. Но и самка дейнапера тоже допускала ошибку, считая этого детёныша равным по уму своим сородичам. Она сообразительна, но не обладает разумом, чтобы понять это в полной мере.
Однажды ранним утром старая самка дейнапера, как обычно, отправилась на охоту. Она успела изловить и сжевать ящерицу, которая после ночной прохлады оказалась недостаточно проворной, чтобы спастись бегством, обнюхала детёныша гетеролопы, пасущегося неподалёку от её лёжки, и направилась в сторону степи, где в лучах утреннего солнца уже были видны силуэты её сородичей – массивные головастые силуэты на высоких ногах. Клан дейнаперов собирал пищу, растянувшись широкой цепью. Грызуны, полусонные от ночной прохлады рептилии, кладки и выводки птиц, гнездящихся на земле, а также детёныши крупных животных и падаль – всё это поедается хищными свиньями одинаково охотно.
Проводив взглядом свою няньку, детёныш гетеролопы продолжил пастись. Он достаточно подрос с того времени, как потерял свою мать, но гораздо удивительнее был тот факт, что он просто выжил: обычно сироты не живут дольше нескольких дней, и рано или поздно их находят хищники. Возможно, такая судьба ожидала бы и этого детёныша, но материнский инстинкт старой самки дейнапера фактически спас его от смерти и дал возможность выжить. Теперь он стал значительно самостоятельнее, и в отсутствие своей няньки рискует выходить за границы территории её логова, чтобы пощипать траву. Однажды он даже самостоятельно ходил на водопой и сумел найти место, где пила воду его нянька, а потом вернулся обратно. Несмотря на такие поступки, детёныш гетеролопы по-прежнему ведёт себя осторожно, стараясь не выдать своего местонахождения местным хищникам. Он старается определить, где находятся хищники, по запаху, который несёт ветер, поэтому часто поднимает голову и нюхает воздух. Характерный запах цибетониксов с мускусной ноткой он научился распознавать ещё при жизни матери, и легко узнаёт его среди остальных запахов, которые несёт ветер. Но в этот день, находясь в одиночестве, он вновь почуял запах, заставляющий его сердце биться чаще – запах сородичей. Как и много дней назад, он вновь начал искать, откуда исходит этот запах. Но долго искать уже не пришлось: к реке подходит стадо сородичей. Это не то же самое стадо, которое было в этих местах в прошлый раз: степные гетеролопы довольно редко ходят на водопой, и одно и то же стадо вряд ли появляется у реки с интервалом меньше нескольких недель. Он поскакал галопом, стараясь как можно скорее присоединиться к ним, пока они не ушли. Обогнув небольшие заросли кустарников, он увидел этих зверей – таких же, как и в прошлый раз, но пахнущих немного иначе. Сомнений нет – это сородичи, и он без колебаний присоединяется к стаду, идущему к реке. На его появление почти никто не обратил внимания. Вместе со стадом он спускается к воде и пьёт, хотя ведёт себя осторожнее и выбирает место в стороне от большинства животных. Он обнюхивает животных в стаде, и они отвечают ему тем же: его признали, хотя некоторые звери фыркают и отходят в сторону, почуяв слабый запах самки дейнапера, исходящий от его шерсти. Тем не менее, его не гонят прочь, и детёныш гетеролопы ощущает себя частью стада. Если не произойдёт ничего неожиданного, он просто уйдёт отсюда с ними и будет жить так же, как они – это соответствует его врождённым стереотипам поведения. Когда гетеролопы отошли от воды и начали щипать траву, он охотно начал кормиться вместе с ними. Желтоватые тела, белые пятна возле глаз и на морде – всё так, как и должно быть, как было, пока была жива его мать. Ему больше ничего не нужно – лишь оставаться рядом с сородичами. Он доволен тем, что его принимают, что он может просто ходить вместе с ними. И в этот момент он вновь ощущает себя на своём месте в этом мире: неосознанные понятия «свои» и «чужие» вновь встали на свои места.
Этугены стадом подходят к реке на водопой. Эти массивные травоядные не причиняют вреда гетеролопам, за исключением тех случаев, когда их поведение время от времени становится более агрессивным. Гетеролопы отбегают в сторону, уступая место степным великанам, и продолжают спокойно пастись: этугены издавна были надёжными защитниками травоядных зверей от хищников. И когда в стаде гетеролоп раздалось тревожное блеяние одного из молодых зверей, этугены обратили на него внимание и тревожно заревели. По степи двигалась одинокая самка дейнапера: она вернулась с охоты и обнаружила, что её приёмыша нет на месте. Инстинкт велит ей искать его, и старая самка дейнапера, уставшая после охоты, бросилась по его следу. Она какое-то время петляла по следам своего приёмыша в тех местах, где он пасся, а затем вышла на прямой отчётливый след, ведущий в сторону водопоя. Она чувствует запах своего приёмыша, и готова найти его ещё раз, как ей уже приходилось делать. Но на сей раз между ней и детёнышем встаёт более серьёзное препятствие, чем просто расстояние: стадо этугенов, настроенных откровенно враждебно. Этугены громко ревут и весьма недвусмысленно демонстрируют своё отношение к хищной свинье: самки подзывают к себе детёнышей, а вожак стада и несколько молодых животных, ещё не имеющих потомства, выходят вперёд. Самки выстраиваются стеной, закрывая детёнышей своими телами, и их голоса присоединяются к общей какофонии. Животные не понимают причинно-следственной связи, и просто реагируют на то, что видят: в их сторону движется потенциально опасное существо. А старая самка дейнапера просто искала по запаху следы своего приёмыша, не обращая внимания на огромных зверей. Гетеролопы предусмотрительно скрылись от неё за спинами могучих этугенов, но не теряют бдительности: воспользовавшись общей суматохой, на них могут напасть другие хищники. Рёв этугенов всё же заставил самку дейнапера остановиться, и она замерла в траве, тяжело дыша. Края её ноздрей подрагивают, когда она пытается уловить запах опекаемого ею детёныша. Но сделать это нелегко: пробуя её отпугнуть, самец этугена помочился на траву, и едкий запах его мочи перекрыл едва уловимые следы присутствия детёныша гетеролопы, которого она искала. Самка дейнапера потеряла путеводную нить, связывающую её с приёмышем. Она видела, как за спинами этугенов мелькают гетеролопы, среди которых, возможно, находится и тот детёныш, о котором она заботилась. Поэтому она попробовала обойти стадо этугенов. Но вожак стада бросился ей наперерез, скаля широкие, словно лопаты, резцы. Самка дейнапера бросилась в сторону и побежала, а следом за ней, топая и сопя, мчался огромный этуген. Но крупный зверь был неважным бегуном, и самка дейнапера, хоть была вдвое старше его, легко обогнала преследователя. Самец этугена не стал долго гоняться за ней и повернул обратно к стаду. А самка дейнапера вновь попробовала прорваться к стаду гетеролоп, где находится опекаемый ею детёныш. Но всякий раз, когда она обходила стадо этугенов, гетеролопы прятались за их спинами. А этугены всякий раз выстраивались в оборонительную линию, готовые отразить попытки нападения, хотя самка дейнапера не решилась бы напасть на этих гигантов, тем более в одиночку. В конце концов, ей всё же пришлось отступить. Она безучастно бродила в траве на безопасном расстоянии, наблюдая за стадом этугенов, которые встали непреодолимой стеной между ней и её воспитанником. Наконец, случилось то, что должно было случиться: стадо степных гетеролоп просто убежало в степь, и воспитанник самки дейнапера вместе с ними.
Когда стадо этугенов, наконец, побрело в степь следом за гетеролопами, самка дейнапера вышла на то место, где стояли гетеролопы, недосягаемые для неё из-за стада этугенов. Она долго и тщательно обнюхивает землю, разыскивая в траве запах существа, к которому так сильно привязалась. Временами она останавливается и начинает тихо похрюкивать, как делала, когда хотела, чтобы детёныш подошёл к ней. Но всё безуспешно: там, где слышен её зов, нет ни одного детёныша гетеролопы, который мог бы его услышать. Она продолжает звать так, словно потеряла собственного детёныша, которого родила и вырастила сама. Последнее, что ей удалось найти – едва различимый по запаху след её воспитанника среди множества следов гетеролоп, которые были направлены в сторону степей, прочь от реки. Но этот след вскоре терялся: стадо этугенов шло примерно в том же направлении, и запах их навоза и мочи сделал почти неразличимыми запахи гетеролоп. Так эти гигантские звери разорвали последнюю ниточку, связывавшую самку дейнапера и её необычного приёмыша. Самка дейнапера долго и напрасно вглядывается в степные просторы. Она видит стадо этугенов, уходящее всё дальше и дальше, а где-то вдалеке, почти неразличимое на фоне подсыхающей травы, движется стадо степных гетеролоп, в котором остался воспитанный ею найдёныш. Теперь в её жизни образовалась пустота, но её всё же можно заполнить. Она просто должна будет укрепить ослабевшие социальные связи со своим кланом: участие в воспитании нового поколения сородичей позволит ей хотя бы отчасти реализовать материнский инстинкт и внести дополнительный вклад в продолжение рода. Ведь одна из самок клана – это её родная дочь, поэтому, помогая ей в выращивании потомства, эта самка обеспечивает гарантированное будущее собственным генам.
Можно долго выяснять, насколько жёстко поведение животного определяется инстинктами. Вполне естественно, что существуют врождённые программы поведения, которые чаще всего работают идеально, но временами в необычных жизненных ситуациях дают сбой. И тогда животному приходится поступать так, как подсказывает индивидуальный опыт, а порой даже так, как велят чувства и эмоции. Ведь жизнь в дикой природе – это не только свирепая и беспощадная борьба за выживание: в ней находится место для личных чувств и привязанностей.

Дейнапер гиеновидный (Deinaper crocutoides)
Отряд: Парнокопытные (Artiodactyla)
Семейство: Хищные свиньи (Carnoporcidae)
Место обитания: степи и кустарниковые заросли Центральной и Восточной Азии.

Рисунок Евгения Хонтора
Колоризация Александра Смыслова

В палеогене и раннем неогене одними из характерных обитателей открытых пространств Евразии и Северной Америки были энтелодоны (Entelodontidae) – семейство нежвачных парнокопытных, родственное свиньям. Судя по строению зубов, это были всеядные животные, в рационе которых мясо занимало существенное место. После эпохи массового вымирания, когда многие экологические ниши оказались незанятыми, свиньи воспользовались ситуацией, и заняли вакантное место падальщиков. Так на просторах Азии появилось семейство Хищных свиней, отчасти занявших место гиен и медведей на равнинах и в редколесьях Азии.
Типичный представитель этого семейства – дейнапер (от “deino-“ – страшный, и “aper” – кабан), самый крупный вид в семействе. Предком этого животного был кабан (Sus scrofa), вид, широко распространённый в Евразии и успешно переживший период антропогенного прессинга. Важное место в рационе кабана занимала пища животного происхождения. Одна из эволюционных линий, взявшая начало от этого вида, пошла по пути приспособления к поиску и поеданию гораздо большего количества пищи животного происхождения. Постепенно эти животные превратились в падальщиков, и даже стали способны нападать на детёнышей других животных.
Дейнапер – животное массивного сложения, ростом в плечах около 0,8 м и весом до 140 кг. Телосложением он похож на пятнистую гиену: у него крупная голова на подвижной шее. Его тело покрыто косматой грубой шерстью, к зиме отрастает густой подшерсток. В связи с необычным для копытных образом жизни у него развилась пятнистая окраска – полосы, характерные для ювенильной окраски кабанов, с возрастом распадаются на отдельные пятна. Это ещё более усиливает сходство дейнапера с гиенами. Ноги животного относительно длинные, приспособленные к быстрому бегу на большие расстояния. Из-за длинных ног туловище кажется несколько укороченным.
Челюсти короткие и высокие, способные дробить кости. Есть крупные острые клыки, загнутые вверх и в стороны. Они используются как оружие в турнирных боях, но в случае необходимости дейнапер может использовать их против хищников.
На морде дейнапера остался характерный для свиней «пятачок». Обоняние острое – с его помощью зверь разыскивает падаль и находит мелких животных. Дейнапер агрессивен, может отгонять некрупных хищников от добычи, угрожая клыками и делая резкие выпады в сторону хищника. Поскольку это животное живёт небольшими группами (до 4 – 6 взрослых животных), не всякий хищник сможет отстоять право на добычу перед лицом нескольких сильных и агрессивно настроенных зверей.
Группа дейнаперов контролирует обширную территорию, на которой есть несколько укрытий. Границы территории помечаются кучами навоза, и постоянно подновляются. В укрытиях животные проводят самое жаркое время дня, активизируясь утром и вечером, когда большинство хищников охотится. Если отбитой у хищников добычи не хватает, дейнаперы могут охотиться днём. Тогда они нападают на небольших животных, отдыхающих в тени.
Один раз в год самка приносит потомство: 5 – 6 детёнышей. Кормящая самка не принимает участия в охоте, охраняя потомство. Единственное, что она может позволить себе – какую-то мелкую случайную добычу вроде рептилий и грызунов. Но самцы и самки без детёнышей после удачной охоты обязательно отрыгивают для кормящей самки по куску мяса. Новорождённые детёныши слабые и беспомощные: они начинают стоять на ногах лишь в возрасте недели, а переходят на питание мясом лишь в двухмесячном возрасте. Примерно в три месяца молодые звери покидают гнездо, и ведут кочевую жизнь вместе с родительской группой. Только на втором году жизни молодая самка может дать потомство первый раз. А молодой самец реально сможет претендовать на главенство в клане лишь с четвёртого года жизни. До этого времени он ведёт жизнь одинокого охотника на пограничных территориях, набираясь сил и опыта, чтобы однажды зимой бросить вызов какому-нибудь старому вожаку клана и занять его место.

(Этого зверя открыли совместно: Тенёк, участница форума (высказала предположение о существовании данного зверя в неоценовой фауне), Арсений Золотников (создавший первоначальный эскиз данного зверя))

Цибетоникс (Zibetonyx velox)
Отряд: Хищные (Carnivora)
Семейство: Мангустовые (Herpestidae)
Место обитания: степи Центральной Азии (к востоку от Четвероморья).
Эволюция происходит по определённым принципам и законам, которые выполнялись в прошлом, и вне всякого сомнения будут выполняться в будущем. Поэтому вполне логично ожидать в будущем повторения некоторых явлений, имевших место как в далёком прошлом, так и на памяти человека.
Одно из таких явлений, конвергенцию с представителями семейства псовых (Canidae) и неоценовым африканским хищником пардинией, демонстрирует цибетоникс, обитатель равнин Центральной и Средней Азии. Этот грациозно сложенный хищный зверь - потомок широко распространённых в Азии мангустов (Herpestes). Экологическая пластичность этих мелких хищников позволила им успешно заселить умеренно тёплые степи Азии. А специфические условия обитания – открытые равнины с высокой травой – сформировали облик нового хищника.
Будучи быстро бегающим хищником, цибетоникс имеет характерный облик: у него длинные ноги и гибкий позвоночник, небольшая голова на сравнительно длинной и подвижной шее. Челюсти цибетоникса длинные и относительно слабые, его голова напоминает собачью. В отличие от кошек и пардинии, очень похожей на него, цибетоникс умерщвляет добычу не одним укусом: стая наносит выбранной жертве многочисленные ранения и изматывает её долгой погоней.
У цибетоникса острое обоняние и хороший слух: зверю часто приходится охотиться в высокой траве, где зрение может быть практически бесполезным. Уши цибетоникса округлые и широкие, но расположены, как у его предков, по краям головы. На верхней части шеи растёт грива, особенно большая у взрослого самца.
Окраска шерсти желтоватая с крупными коричневыми пятнами, сливающимися на боках и спине в короткие продольные мазки. К зиме (в местах обитания цибетоникса снег не выпадает, но зимой становится заметно холоднее) шерсть становится длиннее, и тогда грива самцов почти не заметна.
Цибетоникс – это экологический аналог волка, но в несколько уменьшенном виде. Звери этого вида охотятся стаями по 10 – 15 зверей на травоядных животных размером примерно с козу.
Стая цибетониксов представляет собой клан с выраженными социальными связями и иерархией. Клан формируется из потомства одной родительской пары: все самки из выводков остаются в клане, а взрослеющие самцы покидают его. Самки в клане оказываются связанными кровным родством и представляют два – три поколения одной семьи. Самцы приходят в клан «со стороны», и между ними и главной парой (основателями клана) возникают отношения подчинения. Если же трения между самцами оказываются сильными, клан может вообще разделиться.
Стая – это своеобразный «надорганизм»: слаженная коллективная охота намного эффективнее, чем одиночная. Цибетониксы специализированы для охоты на быстро бегающих травоядных: обычно их добычей бывают зайцелопы. Однако в меню цибетоникса важное место занимает и мелкая добыча: зверь охотно поедает ящериц, птиц и крупных насекомых – жуков и кузнечиков.
Главный способ охоты – преследование добычи. Для этого цибетониксы из одного клана выстраиваются в цепочку и затаиваются в траве на некотором расстоянии друг от друга. Несколько особей (как правило – самцы) отсекают зайцелопу от стада и гонят её к ожидающим в засаде зверям. «Передавая» друг другу преследуемое животное, животные совсем недолго участвуют в погоне, но зато могут «выложиться» полностью, подобно гепарду. Так эти звери сочетают в охоте хитрость волка и скорость гепарда, что позволило им стать успешными и процветающими хищниками равнин.
Повседневная жизнь клана проходит возле естественных укрытий – небольших групп кустарников, в которых самки устраивают несколько логовищ и практически совместно выращивают молодняк. Здесь же животные отдыхают после охоты. Возле укрытий цибетониксы держатся достаточно скрытно и не охотятся, чтобы не выдавать место, где выращиваются детёныши. Зато границы клана обильно помечаются мочой и мускусными выделениями пахучих желез. Обычно наносят метки взрослые самцы, располагая их на больших камнях, кустах и стволах одиноко стоящих деревьев.
Детёныши (2 – 3 в одном помёте) рождаются покрытыми короткой шерстью и с закрытыми глазами. Их окраска очень тёмная: коричневая, лапы и уши чёрные. На четвёртый день жизни у них открываются глаза и тогда же они начинают слышать. А десятидневные детёныши уже пробуют ходить. Лишь первые две недели жизни юный цибетоникс знает исключительно заботу родной матери. Подрастая, он становится объектом нежной заботы сразу нескольких самок клана, в том числе старых, которые уже не могут приносить потомство сами. Они же остаются в роли «нянек», когда клан уходит на охоту. Такая особенность повышает шансы на выживание даже у осиротевших детёнышей. Одна самка способна принести потомство дважды в год.
В возрасте четырёх месяцев молодые звери уже меняют юношескую тёмную окраску на пятнистую взрослую. Они учатся охотиться ещё около двух месяцев, а затем, когда у самок клана появляются новые детёныши, подростков-самцов изгоняют. Они могут вести бродячую жизнь на границе территорий нескольких кланов, пробавляясь остатками их добычи. Часто молодые самцы образуют самостоятельные стаи и пробуют изгнать взрослых самцов из какого-нибудь немногочисленного клана, либо отбить молодых самок в соседних кланах. Обычно холостяки значительно агрессивнее самцов, образовавших пару. Они легко ввязываются в драки, хотя могут понести серьёзный урон от крепких кланов: самки встают на защиту своего потомства и могут драться до смерти. Обычно много молодых самцов гибнет в таких стычках, и соотношение полов в сформированном и размножающемся клане – 1 самец на 2 – 4 самки.
Половая зрелость у самок наступает на второй год жизни, у самцов – на третий год. Продолжительность жизни – около 15 – 18 лет.

Этуген, степной обда, малый обда (Obda etugen)
Отряд: Копытные зайцеобразные (Ungulagomorpha)
Семейство: Титанолагиды (Titanolagidae)
Место обитания: степи и полупустыни Центральной Азии, на запад до берегов Четвероморья.

Рисунок Cossus

В неоцене Евразия стала местом появления двух групп травоядных животных, включающих крупные растительноядные виды – хоботковых свиней (Proboscisuidae) и титанолагид (Titanolagidae). Неродственные друг другу, эти животные оказывают значительное влияние на ландшафты. Один из крупнейших видов, толстолобый обда (Obda pachyfrons), мигрирует большими стадами по таёжной зоне, нарушая сомкнутость полога леса и способствуя появлению мозаичного ландшафта с высоким видовым разнообразием. В степях Центральной Азии (до восточного берега Четвероморья) у него есть близкий родственник – более мелкий этуген, или степной, или малый обда. Этот представитель копытных зайцеобразных приспособился к жизни на открытых пространствах и является экологическим аналогом африканских плоскорогов (Platyceratherium foetidus) в центральноазиатских степях. Благодаря деятельности этого вида животных леса и кустарниковые заросли не могут захватить степей полностью, оставляя место для многолетней травянистой растительности. Отсюда название вида «этуген» в честь монгольской богини земли.
Этуген представляет собой немного уменьшенную копию своего таёжного родственника. Длина тела взрослого зверя около 3 метров при росте в холке 1,5 метра. Лобные кости животного утолщены, но слабее, чем у родственного вида, морда короткая и расширенная, с сильными челюстями. Летняя шерсть степного обды рыже-бурая с вариациями от соломенно-жёлтой до каштановой с чёрными подпалинами, зимняя – длинная, белая. Этуген живёт стадами по 15-25 голов, состоящими в основном из молодых животных. Во главе стада находится самец с гаремом из 3-4 самок, а остальные животные представляют собой их потомство. Изредка встречаются стада самцов-холостяков.
Это животное постоянно находится в поиске пищи и кочует по открытым местам. Стадо медленно перемещается по степи, поедая жёсткие травы и объедая ветви деревьев и кустарников. В случае зимней бескормицы степной обда раскапывает снег мордой и поедает молодую поросль до самой земли. На раскопах степного обды кормятся зайцелопы, сайгохении и другие травоядные. Из-за постоянного объедания и вытаптывания кустарники и деревья в местах обитания степного обды растут довольно плохо. Заросли кустарников разрастаются лишь там, куда обда не заходит, либо где давно не появлялся. Обычно они процветают по берегам рек и на крутых склонах, где движение этих крупных животных затруднено.
Гон у степного обды происходит в середине лета и протекает сравнительно спокойно; стычки обычно происходят только с молодыми самцами-холостяками, но чаще всего животные ограничиваются демонстрациями – рёвом, мотанием головой и рытьём земли. Крупный самец, отстаивая своё право на самок, обильно мочится на землю и на кустарники – во время гона его моча приобретает резкий запах. Беременность длится до 10 месяцев; весной у самки рождается один, реже 2 детёныша. Детёныш рождается хорошо развитым, быстро встаёт на ноги и следует за матерью. Он не отстаёт от матери даже в суточном возрасте – подобно своим крупным родичам, степной обда плохо и редко бегает. До зимы он питается жирным молоком и быстро прибавляет в весе, но постепенно учится есть растительную пищу. К годовалом возрасту детёныши переходят на взрослую пищу, а в 3-3,5 года покидают стадо. Самцы покидают стадо раньше – взрослый самец начинает проявлять к ним агрессию. Самки обычно «теряются» зимой, образуя одновозрастные группы. Половозрелости степной обда достигает в 4,5 года, но, если самки быстро попадает в чьи-либо гаремы, то молодые самцы не участвуют в турнирах за самку примерно до 7-летнего возраста: матёрый самец легко отгонит молодого претендента от стада. Изредка молодым самцам удаётся спариться с какой-то самкой, пока кто-то из их ровесников отвлекает внимание взрослого самца, и 1-2 детёныша в стаде, как правило, не являются потомством хозяина гарема.
Продолжительность жизни степного обды – до 35-40 лет.

Этот вид зверей открыл Ник, участник форума.

Степная гетеролопа (Heterolopa stepposa)
Отряд: Копытные зайцеобразные (Ungulagomorpha)
Семейство: Зайцелоповые (Lagolopidae)
Места обитания: травяные степи и полупустыни Центральной Азии.

Рисунок Cossus

В эпоху неоцена на территории Евразии появилась новая успешная группа растительноядных млекопитающих. Зайцы эпохи человека, быстро восстановившие численность в оскудевшей фауне Евразии, получили реальную возможность занять экологические ниши крупных травоядных и успешно реализовали её. Четвероногие потомки зайцев превратились в зайцелоп – быстроногих аналогов антилоп и оленей, а одна из ветвей этой группы породила массивных и медлительных гигантских травоядных. Грацильные зайцелопы породили много видов, отличающихся друг от друга телосложением и размерами. В центральной части Евразии, в царстве континентального климата, эволюция породила крупные формы зайцелоп, способных выдерживать морозные зимы – представителей рода Heterolopa, отличающихся выраженным половым диморфизмом. Один из видов этого рода населяет сибирскую тайгу, а в степях Средней Азии водится ещё один вид этого рода – степная гетеролопа. Этот вид – крупное травоядное млекопитающее, телосложением напоминающее антилоп, но несколько более массивное. У степной гетеролопы хорошо выражен половой диморфизм: рост самки в холке около метра, самца – до полутора метров. Самец тяжелее самки примерно в три раза. У животных длинная шея, небольшая голова и подвижные широкие округлые уши.
Этот вид зайцелоп обладает густой шерстью песчано-жёлтого цвета, с более тёмным «ремнём» на спине и с белыми грудью, животом и пятном под хвостом. Зимой степная гетеролопа обрастает длинной шерстью более светлого оттенка. На голове вдоль переносицы до затылка тянется тёмно-бурая полоса, переходящая в «ремень» вдоль позвоночника. Над глазами большие белые пятна, конец морды белый.
Ноги вытянутые, пальцы заканчиваются массивными копытообразными когтями. Нижняя часть ноги заключена в «футляр» из плотной кожи. Этот вид животных быстро бегает, развивая скорость до 40 км/ч на длинной дистанции и ускоряясь до 70-75 км/ч на коротких отрезках пути. Степная гетеролопа способна мигрировать на большие расстояния, проходя за сутки до 70-100 км. Также этот вид может подолгу обходиться без питья, получая метаболическую воду из растений, поэтому степных гетеролоп можно встретить даже в пустынных предгорьях Центральной Азии. Они избегают каменистых ландшафтов и не встречаются в горах. К зиме на спине и бёдрах животных откладывается толстый слой жира.
Этот вид млекопитающих живёт гаремами, включающими самца и нескольких самок с потомством. Состав гаремов может меняться и обновляется каждый брачный сезон – в конце осени. В это время между самцами вспыхивают жестокие поединки за право владения гаремом. Состязаясь за право обладания самками, они обильно мочатся на землю и валяются в собственной моче, преследуют друг друга и наносят соперникам укусы в спину и бёдра; при этом слой жира выступает в качестве защиты. В брачный сезон самец почти ничего не ест и тратит значительную часть запасённого жира, сражаясь с соперниками и охраняя самок. Он собирает себе гарем из 5-9 самок, с которыми часто спаривается, пока они воспринимают его ухаживания, и ревниво оберегает их от посягательств других самцов, особенно холостяков. После брачного сезона он восстанавливает физическую форму с большим трудом, активно поедая остатки травы и даже пищу животного происхождения: он ловит мелких животных и не брезгует падалью. Зимой самец помогает самкам разгребать снег в поисках корма и следит за появлением хищников. Сигнал тревоги у этого вида – громкое протяжное блеяние.
Весной у самки обычно рождается двойня, лишь у самых молодых или старых рождается один детёныш. Он отличается окраской от родителей – на его теле много тёмных пятен. В случае опасности новорождённые детёныши прячутся в траве, и только после того, как опасность минует, родители подзывают их. Но в возрасте недели детёныш уже способен быстро бегать, и предпочитает спасаться бегством. Половая зрелость наступает в возрасте полутора лет: на вторую осень жизни молодые самки уже способны к спариванию. Самцы достигают половой зрелости в этом же возрасте, но реально участвуют в размножении только с 4 лет, накопив достаточно сил и став конкурентоспособными. Продолжительность жизни самок достигает 20 лет, самцов – до 15 лет.

Черноголовая карликовая зайцелопа (Lepolopella nigriceps)
Отряд: Копытные зайцеобразные (Ungulagomorpha)
Семейство: Зайцелоповые (Lagolopidae)
Места обитания: травяные степи Центральной Азии (до восточного берега Четвероморья), избегает зарослей кустарников.

Рисунок Cossus

Зайцелопы, заменившие в неоцене многочисленных копытных, стали одними из массовых видов травоядных зверей. Освоив степь, редколесья и леса, они разделились на множество видов с разнообразной внешностью, отличающихся разными требованиями в окружающей среде. В степях, прилегающих к восточному берегу Четвероморья, обитает один из самых мелких представителей этой группы зверей – черноголовая карликовая зайцелопа.
Рост карликовой зайцелопы в плечах – около полуметра. Это длинноногое, хрупкое, изящно сложенное животное. Ноги этой зайцелопы заканчиваются острыми копытообразными коготками, обеспечивающими отличное сцепление с землёй при беге (спасаясь от врагов, карликовая зайцелопа может развивать скорость до 60 км/ч на коротких дистанциях, а также резко менять направление бега).
Голова карликовой зайцелопы относительно короткая и высокая, с сильными жевательными мышцами: основу пищи этого зверя составляют жёсткие злаки. Обитая в сухом и жарком климате, карликовая зайцелопа имеет длинные уши, пронизанные сетью кровеносных сосудов – это способствует эффективному охлаждению в жару.
Короткая шерсть карликовой зайцелопы окрашена в желтовато-коричневый цвет с узкими частыми поперечными полосками. Такая окраска – следствие особой оборонительной стратегии карликовой зайцелопы: пробежав какое-то расстояние, зверь делает длинный прыжок вбок, и затаивается в траве, прижавшись к земле. Полосатая окраска надёжно маскирует эту зайцелопу от хищников.
Примечательной особенностью окраски этого вида являются чёрные бока головы (область вокруг глаз и щёки). Переносица, затылок, подбородок и горло окрашены в белый цвет. Такая окраска головы помогает зверям опознавать друг друга среди травы, и поддерживать визуальный контакт. Острое зрение играет в жизни карликовой зайцелопы очень большую роль: с помощью движений головы звери могут передавать друг другу сигналы на больших расстояниях. Если трава высока, зайцелопы могут даже вставать на задние ноги, чтобы поддержать зрительный контакт с сородичем. У детёнышей голова окрашена в такой же цвет, как тело, лишь с наступлением половой зрелости она постепенно темнеет.
Карликовые зайцелопы живут стадами по 20 – 30 животных на открытых травянистых равнинах с небольшими зарослями кустарников. В стаде нет чётко выраженного лидера: иерархия устанавливается самцами только в короткий брачный сезон. Обычно животные проводят день в тени кустарников, а пасутся с вечера до утра с короткими перерывами на глубокий сон. Причём засыпают животные по очереди: несколько из них всё равно остаётся настороже.
На зиму зайцелопы откочёвывают на восток, подальше от берегов Четвероморья: во время зимних дождей шерсть животных может намокнуть, что обычно заканчивается простудой. А больная зайцелопа – лёгкая добыча для хищников. В зимнее время у них отрастает густой подшерсток.
С наступлением прохладной зимы у зайцелоп начинается сезон спаривания. В это время самцы становятся драчливыми и нетерпимыми друг к другу. Вставая на дыбы, они бьют друг друга передними ногами, нанося противнику удары передней частью запястья. Такие удары не причиняют дерущимся животным вреда, но при защите детёныша от небольшого хищника самка может наносить ему прямые удары копытообразными когтями, которые могут серьёзно ранить агрессора. Впрочем, защита от врага с помощью ударов копыт – это крайне редкая ситуация, обычно карликовая зайцелопа спасается бегством.
Во время брачного сезона самцы тщательно обнюхивают всех самок, отыскивая готовых к спариванию. Такое состояние длится у самки всего несколько часов в год, и здесь важно вовремя успеть использовать его. Самец охраняет такую самку в течение дня, повторяя спаривание несколько раз. После того, как самка потеряет готовность к спариванию и перестанет принимать его ухаживания, он ищет новых самок.
Беременность длится около трёх месяцев, после чего ранней весной самка рождает пару (иногда даже тройню) детёнышей. Они рождаются очень развитыми, зрячими, и спустя несколько часов способны следовать за стадом. В двухдневном возрасте детёныш уже не уступает в скорости взрослым зверям.
Самка кормит детёнышей молоком до 2 месяцев, но уже с недельного возраста молодняк начинает пробовать корм взрослых зверей, и смена рациона проходит плавно. В возрасте восьми месяцев молодые животные приобретают взрослую чёрно-белую окраску головы. Они образуют самостоятельные стада и откочёвывают на восток. В это время самки становятся способными к спариванию, и уже следующей весной сами приносят первый приплод. Самцы же участвуют в спаривании лишь через год.
Продолжительность жизни черноголовых карликовых зайцелоп невелика, и редко превышает 10 лет.

Гигантский кенгуровый тушкан (Macrodipodes wallabiiformis)
Отряд: Грызуны (Rodentia)
Семейство: Тушканчиковые (Dipodidae)
Место обитания: степи Южной Европы, вдоль побережья Четвероморья до Средней Азии.

Рисунок Алексея Татаринова

Степные экосистемы Евразии до начала активной деятельности человека не уступали по биологической продуктивности саваннам Африки. Доминирующими видами степных травоядных были разнообразные копытные – зубры, дикие лошади, антилопы. Человек распахивал степи, превращая их в примитивные агроценозы, и истреблял степных животных. Результатом его деятельности была деградация степных экосистем к концу эры человека. В неоцене население вновь формирующихся экосистем образовывалось, фактически, с нуля. В евразийских степях умеренного пояса доминируют представители новых групп травоядных млекопитающих – бегающие свинообразные порциппулы, грацильные зайцелопы, и некоторые другие формы травоядных. Среди новых степных травоядных неоцена важное место заняли крупные представители грызунов. В неоцене грызуны – один из самых успешных отрядов млекопитающих.
Характерной группой грызунов Старого Света, обитавших на открытых пространствах, были тушканчики. В ледниковый период на рубеже голоцена и неоцена, в условиях опустынивания и исчезновения лесов, некоторые представители тушканчиков получили широкое распространение и значительно увеличились в размерах. Это приспособление, выгодное в условиях холодного климата, позволило одному из видов этих грызунов занять экологическую нишу аналога мелких антилоп в степях Евразии. Это животное – гигантский кенгуровый тушкан, стадное млекопитающее средних размеров.
Этот грызун сохранил особенности строения, характерные для представителей семейства, с поправкой на гигантский размер: животное весит до 15 кг. По поведению и способу передвижения гигантский кенгуровый тушкан похож на мелких кенгуру типа валлаби. Длина тела этого зверя достигает 60 см, а хвоста – около метра. Длинный крепкий хвост служит этому грызуну для опоры, когда животное ест, поднося еду ко рту передними лапами. Гигантский кенгуровый тушкан передвигается почти исключительно на задних ногах, развивая скорость до 70 км/ч. В случае опасности он совершает прыжки до 6 метров длиной. Во время прыжков хвост животного служит балансиром. На конце хвоста развита кисточка белых волос.
Уши гигантского кенгурового тушкана относительно короткие и закругленные. Это животное не роет нор, и зимой не впадает в спячку – эти изменения поведения являются последствиями увеличения размеров тела. Зимой животное сохраняет активность, и ему совершенно не нужно переохлаждение.
Летняя шерсть гигантского кенгурового тушкана песочно-жёлтого цвета с мелкими тёмными пятнами, которые на спине сливаются в короткие поперечные штрихи. Зимой шерсть животного светлеет и становится гуще. Шерсть у этого вида грызунов держится в коже очень непрочно. Если хищник схватит животное, шерсть легко выпадает и позволяет животному вырваться из его пасти. Кроме того, в зимнем «наряде» у гигантского кенгурового тушкана на ногах отрастают «лыжи» - кайма из жёсткой шерсти. Это приспособление помогает животному легко скакать по снегу, не проваливаясь.
Летом гигантский кенгуровый тушкан является одиночным животным. У каждой особи есть своя территория, и её границы помечаются мочой и выделениями запаховых желез. Центр территории – нора или иное готовое укрытие. Гигантский кенгуровый тушкан не умеет рыть норы сам, поэтому он использует готовые укрытия – обычно это норы, выкопанные гигантским местным грызуном слепышом-голиафом. Обычно участок территории с норой занимают самки. Самцы не столь привередливы в выборе укрытия: они часто довольствуются в качестве укрытия густыми кустарниками.
У этого вида грызунов сравнительно долгая беременность, и самка приносит только один выводок в год, в котором бывает до 5 детёнышей. Новорождённые детёныши беспомощные, и самка прячет их в норе, затыкая вход пучком колючей травы или вырванным из земли кустом. Детёныши рождаются в начале лета, и в течение первого месяца жизни они не покидают укрытие. Самка следит за окрестностями гнезда, и при необходимости готова отвлечь хищника, чтобы увести его подальше от гнезда. Детёныши, даже научившись передвигаться, ведут себя очень осторожно. Пока самка находится рядом с потомством, детёныши могут выходить из норы и играть, но при первом признаке опасности они прячутся. Потомство покидает нору навсегда в возрасте около полутора месяцев. В это время окраска детёнышей поперечно-полосатая, что помогает им лучше маскироваться в траве. Это единственная защита молодого животного. Обычно молодые животные ожидают возвращения самки, затаившись в траве. В случае крайней необходимости детёныши могут спасаться от врага, быстро прыгая и резко меняя направление движения. Когда опасность минует, они возвращаются на прежнее место, ожидая самку. В это же время молодые звери начинают поедать растения. В конце лета выводок кормится на территории самки, набирая вес. Молодые звери становятся самостоятельными к осени, достигнув веса 8 – 9 кг. Это очень важное время в их жизни: молодое животное, не накопив достаточного запаса подкожного жира, легко становится жертвой мороза. В первую зиму по разным причинам гибнет около половины молодняка, родившегося летом. Но на следующий год осенью самки становятся способными к спариванию, а в возрасте двух лет, после второй в жизни зимовки, они первый раз приносят потомство.
Зимой, когда труднее найти корм и больше опасность нападения хищников, гигантские кенгуровые тушканы собираются в стада, насчитывающие свыше полусотни зверей, и кочуют по обширной территории. Весной, когда снег тает, общая территория стада разбивается на индивидуальные участки, и животные снова становятся одиночками.

Хомяк-хлебороб (Agrocricetus agricola)
Отряд: Грызуны (Rodentia)
Семейство: Хомяковые (Cricetidae)
Место обитания: степи Южной Европы (Трёхречье), на восток до Южного Урала и Центральной Азии.
Грызуны – самый многочисленный отряд млекопитающих, распространённый всесветно. Эти виды отличались разнообразием на протяжении всего кайнозоя, и получили преимущество ещё в голоцене. Хозяйственная деятельность человека во многих случаях способствовала процветанию грызунов. Человек вытеснял и уничтожал диких копытных, распахивал степи и засеивал их злаками. Также он уничтожал пернатых и многих четвероногих хищников, что благоприятствовало размножению отдельных видов грызунов. Они беспрепятственно захватывали новые места обитания, получая преимущество от деятельности человека.
В неоцене обширные пространства в Южной Европе, Средней и Центральной Азии превратились в травянистые равнины, на которых пасутся местные травоядные. Их типичные представители – степной вид зайцелоп и массивная порциппула, похожая на коренастого пони. Они «подстригают» зубами степные травы, но делают так не везде. Кое-где в степи попадаются участки, где трава намного гуще и выше, чем обычно. Злаки в этих местах отличаются довольно массивными колосками, покачивающимися на ветру – это особый вид, потомок одичавшей пшеницы, которую некогда возделывал человек. Эти заросли отличаются редкостным однообразием – среди них практически нет растений другого вида. Очевидно, эти растения специально отбирались и заботливо охраняются – такие участки чётко отделены от прочих трав. Местные травоядные по каким-то причинам избегают поедать эту траву, которая выглядит гораздо более аппетитной, чем везде.
Загадка раскрывается очень просто, когда среди высоких злаков появляется небольшой коренастый зверёк с густым продольно-полосатым мехом серо-коричневого цвета. Он бродит по зарослям высоких злаков, время от времени останавливаясь и обрывая стебельки, тянущиеся среди злаков. Это одно решение сразу нескольких загадок: грызун по-настоящему ухаживает за этим злаком. Фактически, эти заросли представляют собой его обширный кормовой участок. А сам зверь называется хомяк-хлебороб.
Это животное размером немного меньше полевого хомяка (Cricetus cricetus), обычного обитателя евразийских степей эпохи голоцена. Возможно, это его потомок, хотя не исключено, что его предком мог быть один из мелких видов центральноазиатских хомячков. Окраска хомяка-хлебороба сочетает два узора. Верхняя сторона тела животного маскировочная: на серо-коричневом фоне тянутся узкие чёрные полоски. Припав к земле, этот зверь становится совершенно незаметным издали для пернатых и четвероногих хищников. Окраска живота сильно отличается от окраски спины: на животе и щеках тянутся широкие поперечные чёрные полоски на белом фоне. Эта окраска становится заметной издалека, когда зверёк поднимается на задние лапки, чтобы что-нибудь съесть или просто оглядеться. У животного типичное для хомяков телосложение: крупная голова, короткое толстое туловище и очень короткий хвост, едва заметный среди шерсти.
Этот зверёк отличается уникальной стратегией выживания. Он не просто собирает семена растений, которые служат ему пищей, а специально создаёт условия для их роста. Он тщательно следит за участком степи вокруг своей норы и летом избирательно поедает растения, не относящиеся к злакам. В результатае на занимаемой хомяком «делянке» площадью около ста квадратных метров хорошо растут злаки, которые дают хомяку зерно на зиму. Чаще всего на участках хомяка-хлебороба произрастает хомячья пшеница – особый род злаков, вторично «окультуренных» хомяком после человека и фактически вступивший с ним в отношения симбиоза. Летом, пока не созрели семена злаков, животное питается травой – сорняками, произрастающими на участке. Также он поедает разных насекомых, непроизвольно избавляя кормовые злаки от вредителей. Осенью, когда семена злаков созревают, хомяк-хлебороб собирает «урожай»: он выбирает наиболее спелые колоски и тщательно вылущивает их, разбрасывая мусор на участке и утаскивая в нору очень хорошо очищенное зерно. Постепенно на давно «возделываемой» территории злаки начинают расти особенно хорошо, и явно преобладают над прочими растениями.
Хомяк-хлебороб также удобряет почву своим пометом – у него нет специально отведённого «туалета», и с его помётом часть минеральных веществ возвращается в почву. Лишь зимой он оставляет помёт в особой камере норы, а весной выбрасывает его наружу вместе со старой подстилкой – так он дополнительно удобряет почву на своей территории.
Ухоженные участки этого зверька – излюбленный объект внимания со стороны других любителей зерна и травы. На участках хомяка-хлебороба осенью кормятся птицы, и изредка наведываются крупные травоядные. Но хомяк-хлебороб может оказать им отпор: несмотря на небольшой рост, это очень воинственное существо. Он отпугивает мелких воришек громкими визгами и высокими прыжками. При этом зверёк сильно надувает защёчные мешки, чтобы казаться крупнее. Против больших травоядных зверей такой приём не срабатывает: они достаточно сильны, чтобы просто раздавить животное ногой. Но хомяк использует против них ещё одно эффективное средство защиты: он ложится на спину, демонстрируя непрошенному гостю контрастно окрашенное брюшко, и при этом пронзительно визжит. Если угроза не подействовала, он прыскает в чужака вонючими веществами из сильно развитых анальных желез подобно скунсу.
Специфический образ жизни превратил это животное в ещё большего «домоседа», чем хомяки эпохи голоцена. Но он не избегает общества сородичей, и предпочитает селиться разреженными колониями. В общей сложности «делянки» разных особей этого вида собираются в колонию относительно близко друг к другу – их границы разделяет несколько метров. В центре колонии находятся «делянки» самых сильных особей – они наиболее густые и лучше защищены от травоядных. Но зато в центре колонии остро ощущается недостаток места, и за каждый лишний клочок земли идёт настоящее сражение. Особи по краям колоний первыми ощущают то, что они не единственные местные травоядные. Но зато их «земельный надел» можно расширить, «окультурив» ещё часть степи. Так достигается определённое равновесие и порядок в колонии.
Вне сезона размножения каждая особь старательно помечает границы своей территории, прыская на траву выделениями анальных желез. Только в период готовности к спариванию самка может покинуть свой участок, чтобы встретиться с самцом – в любое другое время он встретил бы её укусами острых резцов. В брачный сезон кормовой участок служит своеобразным вторичным половым признаком: хомячиха выбирает самца для спаривания по размеру и степени ухоженности его делянки. После спаривания она возвращается на свой участок, где сама выводит потомство. В течение лета самка выращивает два – три выводка по 4 – 6 детёнышей. Большая часть молодых зверей, расселяющихся из колонии, не может найти подходящего участка, и гибнет в зубах и когтях местных хищников. Осенью выжившие молодые хомяки находят участок для жизни, и натаскивают в нору первый запас на зиму – в основном, семян дикорастущих трав. Осенью хомяк-хлебороб усиленно отъедается и сильно жиреет: жир может составлять до половины веса животного.
Зимой хомяк-хлебороб впадает в глубокую спячку: температура его тела снижается практически до температуры окружающей среды, а пульс падает до нескольких ударов в минуту. Несколько раз за зиму животное просыпается и поедает некоторое количество семян из своих запасов. Он бодрствует несколько часов, пока не опорожнит кишечник полностью, а потом снова впадает в спячку.
Хотя хомяки-хлеборобы – убеждённые и желчные индивидуалисты, они всё же поддерживают связь друг с другом: между их норами есть ходы, связывающие их в единую систему. Правда, эти ходы чаще прокапывают другие степные животные, но хомяки охотно пользуются ими. По таким тоннелям животные уходят от преследования хищников. Находясь на поверхности земли, звери «переговариваются» друг с другом с помощью свиста, как суслики. Таким способом они предупреждают друг друга о появлении хищника – обычно за ними охотится степной орлиный ворон или хищное млекопитающее – цибетоникс.
Самая большая сложность в жизни хомяка-хлебороба порождается его образом жизни, точнее – способом ведения «хозяйства». У них на участках зачастую произрастает единственный вид злаков, поэтому животное испытывает тяжёлые времена, если на культивируемые растения нападают болезни и паразиты. На «хомячьей пшенице» часто произрастает грибок спорынья. Но небольшое заражение злаков спорыньей не вредит животному – когда этот гриб проявляется, хомяк специально разыскивает такие колосья, сгрызает с них грибок и ест. Яд спорыньи оказывает на этих грызунов опьяняющий эффект – животное становится вначале легковозбудимым и агрессивным, затем забирается в нору и долго спит. Своей деятельностью хомяк-хлебороб сдерживает распространение спорыньи, но при массовом заболевании злаков не может справиться с ней, и часть урожая гибнет. После вспышки болезни растений в колониях хомяков-хлеборобов наступает голод, и численность вида может падать в десятки раз. А часть членов колонии в такой ситуации просто уходит на новые места, где через несколько лет появляются новые «плантации».

Этот вид животных открыл Momus, участник форума.

Дрофогусь (Terrestranser otiformis)
Отряд: Гусеобразные (Anseriformes)
Семейство: Утиные (Anatidae)
Место обитания: Средняя и Центральная Азия – Южная Сибирь, Монголия, север Китая; кустарники и травянистые равнины.

Рисунок Тима Морриса

Краткий период снижения численности и видового многообразия травоядных млекопитающих в конце голоцена был вызван воздействием со стороны человека. Лишь немногие виды диких копытных смогли выжить – они стали предками копытных млекопитающих неоцена. Одновременно этим обстоятельством воспользовались птицы, которые в раннем неоцене дали ряд специализированных травоядных форм, отчасти замещавших млекопитающих. Большинство из них позже исчезло, но некоторые виды продолжили своё существование в неоцене.
Пустыни Центральной Азии в более влажном климате неоцена поросли разнообразными кустарниками, которые создали особый мозаичный ландшафт, чередуясь с участками травянистой растительности. Среди кустарников, под ногами крупных травоядных сайгохений, кормятся крупные птицы – дрофогуси. Это сухопутные неводоплавающие гуси без плавательных перепонок на ногах, приспособленные к жизни в сухой местности. Они отчасти повторили эволюционный эксперимент вымершей в неоцене гавайской казарки нене (Branta sandvicensis), которая также утратила плавательные перепонки, приспособившись к сухопутной жизни. Дрофогусь – это очень крупная птица, высотой больше метра и весом около 15 килограммов, с крепким телосложением.
Оперение этой птицы сочетает в окраске желтоватые и коричневые тона. На голове и шее оперение коричневое с жёлтыми продольными полосками вдоль каждого пера. Из-за этого голова птицы выглядит светлее, чем туловище. На крыльях перья имеют более тёмную кайму; когда крылья птицы сложены, края перьев образуют тёмный поперечно-полосатый рисунок.
Ноги дрофогуся относительно длинные, с толстыми короткими пальцами. Плавательная перепонка между ними редуцирована. Птица достаточно тяжела, чтобы долго летать, поэтому большую часть жизни дрофогуси проводят на земле, разыскивая корм. Тем не менее, дрофогусь сохранил способность летать. Эти птицы умеют очень быстро бегать, развивая скорость до 50 км/ч на короткой дистанции. Бегущий дрофогусь вытягивает голову вперёд, и становится менее заметным среди высокой травы. Если нет иного способа спастись от хищника, дрофогусь взлетает, громко хлопая крыльями. Умение летать жизненно важно для дрофогуся ещё по другой причине: это перелётная птица, зимующая в Южной Азии – на юге Индостана и в горных районах Берега Джакарта. Размах крыльев дрофогуся достигает 3 метров.
Шея птицы умеренной длины, подвижная. Клюв относительно короткий и высокий, немного похожий на клюв черепахи, тёмно-серый с белым кончиком. Над клювом половозрелого самца вырастает большая роговая шишка. Края клюва зазубренные – это приспособление, чтобы обрывать траву и листья кустарников. Однако, в случае необходимости дрофогусь может наносить противнику сильные укусы.
По своей природе дрофогуси – мирные травоядные птицы. Они питаются преимущественно разнотравьем и листьями кустарников, избегая сплошных зарослей злаков с жёсткими стеблями и листьями. Эти птицы охотно поедают сочные стебли незлаковых растений – зонтичных, губоцветных и других видов. Из-за специфического характера питания дрофогуси обитают преимущественно по краю кустарниковых зарослей, где господствует разнотравье и куда не заходят травоядные млекопитающие с равнин.
Эти птицы – строгие моногамы, гнездящиеся на земле. Пара у этого вида формируется на много сезонов, а иногда на всю жизнь. Гнездовые заботы дрофогуся начинаются сразу после того, как птицы возвращаются с зимовки – пары птиц спешат занять наиболее хорошо защищённые места для гнездования в центре колонии. Самцы в брачный сезон ожесточённо дерутся друг с другом, отвоёвывая право на гнездовой участок. Во время драки они наносят друг другу сильные удары крыльями и лапами. Самки, поддерживая самцов, могут драться друг с другом, не вступая в поединок самцов.
Колония дрофогусей устраивает гнездовье на открытой местности – так птицам легче вовремя обнаружить противника. Главная защита дрофогусей – слаженная активная оборона. Действуя сообща, они могут легко отогнать от гнезда большинство видов четвероногих хищников, обитающих по соседству.
В кладке дрофогуся бывает до 5 крупных яиц с пятнистой коричневой скорлупой. Кладку насиживает преимущественно самка, а самец изредка сменяет её на гнезде. Насиживание длится 44 – 45 дней. Птенцы дрофогуся появляются на свет опушёнными и хорошо развитыми, и сразу же покидают гнездо. Пух молодняка светло-коричневый с продольными чёрными полосами – это обеспечивает птенцам прекрасную маскировку. Молодые птицы питаются не только растительной пищей, но и мелкими животными, поэтому они растут сравнительно быстро, набирая к осени вес около 7 кг. В начале осени молодые птицы пробуют летать, а незадолго до наступления зимы улетают в места зимовки вместе с родителями.
Молодняк становится способным к гнездованию в возрасте около 3 лет. Продолжительность жизни этого вида достигает 40 лет.

Агамовая зонтоголовка (Membranobarba dracocephala)
Отряд: Чешуйчатые (Squamata), подотряд Ящерицы (Lacertilia)
Семейство: Агамовые (Agamidae)
Место обитания: степные и полупустынные районы Центральной Азии.
Семейство агамовые – одна из самых распространённых в Старом Свете групп ящериц. В эпоху человека некоторые виды этой группы пострадали от деятельности человека и вымерли; ещё часть видов исчезла из-за изменений в биосфере на рубеже голоцена и неоцена. Но оставшиеся виды были достаточно разнообразными, поэтому не сдали свои позиции в неоцене. В процессе эволюции разные виды этих рептилий приобретали своеобразные приспособления для выживания, зачастую придающие их обладателям причудливый облик. Агамовая зонтоголовка является одним из своеобразных видов азиатской герпетофауны эпохи неоцена.
Этот вид рептилий – ящерица длиной около полуметра, из которых примерно треть приходится на толстый мощный хвост, покрытый крупными чешуями. У этого вида крупная приплюснутая голова на подвижной шее, гибкое туловище и хорошо развитые лапы. Ящерица способна быстро бегать на вытянутых ногах, а также лазить по кустарникам и невысоким деревьям и копать норы. Фоновая окраска тела песчано-коричневая, живот желтовато-белый.
Характерной особенностью этого вида являются причудливые украшения на голове: по краям рта и нижней челюсти у взрослых особей разрастаются красные кожные складки, покрытые по краю небольшими роговыми шипами и окаймлённые более светлой полосой с большим количеством чёрных пятен. Пока ящерица находится в покое, эти кожные образования сложены и прижаты к шее и плечам, и их криптически окрашенный верхний край прикрывает яркие отметины, поэтому броская окраска не видна. При необходимости рептилия раскрывает их, сопровождая демонстрацию яркой окраски громким шипением. У самцов эти кожные складки развиты особенно сильно. Во время поединков самцы раскрывают свои «воротники» и демонстрируют их сопернику. Так же особи этого вида реагируют на нападение хищников. При этом угроза подкрепляется сильными укусами. От крупных хищников зонтоголовка спасается бегством.
Весной, в брачный сезон, зонтоголовки устраивают ритуальные поединки, вставая на задние лапы и издавая громкое шипение. В такие моменты самцы стоят друг перед другом на задних лапах, сохраняя равновесие при помощи хвоста и раскрыв кожный воротник, который в брачный сезон приобретает яркую и контрастную окраску. Если соперники не уступают друг другу, они начинают нападать друг на друга, сохраняя при этом вертикальную позу. Ухаживая за самкой, самец также демонстрирует ей раскрытый воротник, держа тело вертикально, и при этом мелко дрожит.
Этот вид территориален, споры за территорию также сопровождаются демонстрацией кожного воротника.
Агамовая зонтоголовка питается главным образом насекомыми и мелкими позвоночными – ящерицами других видов, грызунами, яйцами и птенцами птиц. До трети рациона составляет растительная пища – цветки и плоды кустарников и трав. Этот вид часто грабит норы грызунов.
Обитая в условиях сезонного климата, зонтоголовка впадает в спячку. Перед зимовкой ящерица запасает большое количество жира в хвосте, отчего осенью он становится похожим на дубинку. Эта рептилия зимует в норах, которые выкапывает самостоятельно. Глубина зимовочных нор достигает 2 метров и больше. Этот вид часто устраивает коллективные зимовки – в зимовальной норе собираются рептилии разного возраста. Молодые особи обычно зимуют в норах взрослых особей, а достигшие половой зрелости рептилии выкапывают собственные норы или камеры в общей норе.
Агамовая зонтоголовка – яйцекладущий вид, самка откладывает яйца 2 раза в год: весной до 6-10 яиц, и дополнительно в середине лета 2-4 яйца. У некоторых изолированных популяций из горных районов наблюдается переход к яйцеживорождению – они размножаются только один раз в год, и 3-6 яиц развиваются в организме самки почти до полного созревания потомства. Из таких яиц детёныши выходят через 2-3 дня после их откладывания.
Половая зрелость наступает на 4-м году жизни, продолжительность жизни достигает 25 лет.

Идею о существовании этого вида рептилий высказал DarkSp17, участник форума.

Большеротый сом (Silurus megachasmus)
Отряд: Сомообразные (Siluriformes)
Семейство: Настоящие сомы (Siluridae)
Место обитания: Трёхречье, реки бассейна Четвероморья, русла крупных рек и прибрежные отмели.

Рисунок Алексея Татаринова

Во время оледенения большинство пресноводных рыб Европы вымерло. Остались лишь немногие представители, сохранившиеся в озёрах на узкой полосе между ледником и солончаковыми котловинами на месте Чёрного, Каспийского и Аральского морей. И лишь немногим рыбам удалось отступить дальше на юг – в Среднюю Азию. Там, в реках, питаемых горными ледниками, нашли прибежище остатки рыбьего населения Евразии, среди которых главенствовал гигант – обыкновенный сом (Silurus glanis). Когда условия стали меняться, рыбы из среднеазиатских рек стали расселяться по Европе.
Потомки обыкновенного сома были среди этих поселенцев. Они не слишком сильно изменились внешне, но превратились в настоящих чудовищ – большеротых сомов. Рыба длиной 5 – 7 метров, весом около 800 килограммов, с огромной головой и сильным хвостом, стала настоящим тираном крупных рек, впадающих в Четвероморье. Даже царь-рыбы, поднимающиеся на нерест, стараются держаться ближе друг к другу, когда это чудовище проплывает рядом с ними. Ширина головы крупных особей этого сома достигает почти метра. Обладая огромной пастью, рыба заглатывает целиком животное ростом с небольшого оленя.
Большеротый сом охотится на крупных рыб, устраивая засады на дне реки. Но он также включает в свой рацион наземных животных, превратившись в своеобразный экологический аналог крокодила умеренных широт. Рыба залегает на мелководье и хватает, резко выскакивая из воды, животное, пришедшее на водопой. Для такого гиганта не составляет труда замаскироваться: окраска рыбы состоит из множества тёмно-бурых пятен на фоне, который может меняться от зелёного до коричневого. Глаза большеротого сома маленькие, и расположены по краям плоской головы. Поэтому непосредственно увидеть добычу ему весьма затруднительно. Зато он легко ощущает её присутствие благодаря сети электрорецепторов, покрывающих голову. И ещё на голове рыбы развита сеть каналов боковой линии, улавливающих движение воды. Так что широкий лоб рыбы – это своеобразный «экран», на котором отражается всё, что происходит перед головой рыбы. Усы этого сома редуцированы до небольших выростов – два на верхней губе, два – в углах рта, и четыре – на нижней челюсти.
Выследить добычу – это ещё не всё. Самое главное – это поймать и утопить её, если сом охотится на наземных животных. И сом решил эту задачу. Схватив жертву, он резко изгибается, и бросает жертву через себя в воду, а затем, развернувшись, отталкивается от берега хвостом, набрасывается на добычу, хватает её и топит. Надёжной опорой ему служит сжатый с боков хвост, вдоль которого снизу тянется анальный плавник. Часть лучей плавника превратилась в крепкие колючки. Втыкаясь ими в дно, сом обеспечивает себе опору для броска даже на илистом дне реки.
Зубы у большеротого сома очень мелкие; они растут на челюстях в несколько рядов. Такими зубами нельзя прокусить добычу или отсечь кусок, но зато этот недостаток вполне компенсируется силой сжатия челюстей. Рыба легко может раздавить грудную клетку зайцелопы или другого животного сходного размера одним укусом. Хотя большеротый сом может ловить даже относительно крупных наземных позвоночных, его основная добыча – рыбы, крупные лягушки и водяные птицы, которых он схватывает из-под воды.
Подобно всем сомам, большеротый сом теплолюбив и проявляет особенную жизненную активность летом. Тогда же он активнее ловит наземных животных, подстерегая их на водопое. Нерестится эта рыба также при высокой температуре воды, во второй половине весны. Самец мельче самки (он примерно на метр короче), и отличается от неё более насыщенной окраской. Ко времени нереста он приобретает контрастную окраску: спина темнеет, а живот становится почти белым с отдельными тёмными пятнами.
Нерест происходит на хорошо прогреваемых мелководьях. Самец выбирает участок, хорошо прогреваемый солнцем, вырывает на нём всю растительность, выкапывает неглубокую яму и начинает около неё брачные «танцы» – он кружится на этом участке, издавая громкое урчание, слышимое даже из-под воды. Нерест проходит ночью, и бывает очень бурным: рыбы выпрыгивают из воды и падают обратно с громким плеском. Забота о потомстве – целиком обязанность самца: он инкубирует икру (до 50 тысяч икринок) и выращивает молодь во рту. Самка откладывает икру в гнездо, там же самец оплодотворяет кладку, но сразу после нереста он прогоняет самку и забирает всю икру в рот. Во время исполнения родительских обязанностей самец совершенно не питается в течение примерно трёх недель. Его рот покидают уже сформировавшиеся мальки, которые достигнут зрелости лишь в десятилетнем возрасте при длине около 3 метров. Продолжительность жизни большеротого сома составляет до 150 лет.

Этот вид животных открыл Семён, участник форума.

Серебристое горькое дерево (Dendrartemisia amarissima)
Порядок: Астровые (Asterales)
Семейство: Астровые (Asteraceae)
Место обитания: степи Трёхречья, северный и восточный берега Четвероморья, на восток до Монголии.
Сложноцветные эпохи человека были представлены преимущественно травянистыми растениями; древовидные формы среди них были исключением и были распространены главным образом в тропиках. Климатические изменения на рубеже голоцена и неоцена, а также предшествовавшие им изменения в биосфере антропогенного происхождения позволили сложноцветным занять своё место среди древовидных растений. Этот переход происходил не только в тропиках и в изолированных местообитаниях, но и в умеренных широтах Евразии, в условиях континентального климата.
Представители рода полынь (Artemisia) успешно реализовали возможность превращения в древовидную форму. В эпоху человека в пределах полыней имел место переход от травянистых растений к кустарниковым формам (таким, как полынь Гмелина (Artemisia gmelini)). В неоцене на территории Евразии появились заросли древовидных полыней нескольких видов, относящихся к роду Dendrartemisia. Типичным представителем этого рода является серебристое горькое дерево.
Серебристое горькое дерево – это древовидное растение с кроной разнообразной формы, достигающее высоты 5 – 6 метров. Защищённое от ветра, это растение разрастается в высоту, и тогда его крона имеет очертания, близкие к яйцевидным. В степях растение не вырастает выше 2 – 3 метров, и его крона делается низкой, но сильно распростёртой. Иногда длинные ветви могут касаться земли и укореняться, после чего образуют вторичные стволы. Древесина этого вида очень прочная, мелкослоистая, с сильным «полынным» запахом.
Ствол серебристого горького дерева покрыт рыхлой серой корой, шелушащейся небольшими пластинками; молодые ветви покрывает плотная коричневатая кора. Побеги текущего года покрыты сероватыми короткими волосками, пропадающими к осени.
Листья этого вида имеют очень характерную форму и окраску. Листья взрослого растения плотные, кожистые, длиной около 10 см, разделённые на 5 остроконечных узких долей. Средняя доля немного крупнее, к ней прилежат две более коротких доли, и краевые доли самые короткие, менее трети длины средней доли листа. Нижняя сторона листа густо покрыта белым войлочным опушением. Верхняя сторона листа тёмно-зелёная, покрытая тонким слоем воска, защищающим от потери влаги. Издалека и на ветру растение кажется серебристым. На большей части ареала растение является листопадным, лишь на восточном берегу Четвероморья сохраняет часть листьев зимой.
Листва и однолетние побеги серебристого горького дерева содержат значительное количество гликозидов и алкалоидов, поэтому растение практически не поедается местными травоядными млекопитающими. Тем не менее, листву этого дерева поедает несколько видов насекомых, а древесину точит специфический вид жуков-усачей. Млекопитающие поедают листву этого дерева в небольших количествах, в качестве глистогонного средства. Для защиты от эктопаразитов различные животные валяются среди опавшей листвы серебристого горького дерева.
Соцветия этого вида представляют собой небольшие корзинки, содержащие по 5 – 9 мелких цветков с редуцированным околоцветником, роль которого отчасти берут на себя листочки обвёртки соцветия. Наружная поверхность соцветия покрыта густыми белыми волосками, отражающими ультрафиолетовый свет, благодаря чему насекомые обнаруживают цветы. Корзинки собраны в длинные кистевидные соцветия, растущие на перезимовавших побегах. При созревании семян корзинки отрываются целиком и разносятся, прицепляясь к шерсти млекопитающих.
От прорастания семени до первого цветения у этого вида проходит около 10 лет, а продолжительность жизни может составлять свыше 100 лет.
В Евразии обитает ещё несколько видов древовидных полыней:
Седое горькое дерево (Dendrartemisia pubescens) произрастает в горах Передней Азии и на Персидском хребте. Это относительно теплолюбивый вид, лишь частично листопадный. Это дерево, растущее несколькими стволами высотой до 5 метров, очень светолюбиво и встречается на солнечных склонах гор. Его молодые побеги и перисторассечённые листья с узкими долями обильно опушены белыми волосками. Верхняя сторона листьев покрыта мучнистым налётом.
Ползучее горькое дерево (Dendrartemisia repens) встречается в горах Алтая и представляет собой типичное высокогорное растение. У этого вида характерная форма роста: ползучие ствол и главные ветви, легко укореняющиеся в земле. Длина ствола может достигать 10 метров, но обычно меньше. Молодые ветви приподнимаются над поверхностью земли. Это вечнозелёное растение с листьями, рассечёнными на 7 – 9 узких долей и обильно покрытыми опушением с обеих сторон. Зимует данный вид под снегом вместе с листвой.
Пряное горькое дерево (Dendrartemisia tropicalis) произрастает на юге ареала рода и широко распространено в предгорьях Гималаев. Это вечнозелёное дерево высотой до 10 метров с тёмно-зелёными листьями, рассечёнными на узкие доли. Нижняя сторона листьев покрыта войлокообразным серым налётом, верхняя сторона листьев голая, тёмно-зелёная; средняя жилка белая. Листва растения богата эфирными маслами и испускает приятный запах, особенно хорошо ощутимый в сухую жаркую погоду. Зелень имеет очень горький вкус и ядовита для мелких травоядных млекопитающих.

Идею о существовании этой группы растений высказал Nem, участник форума.

Хомячья пшеница (Syntriticum dimorphosperma)
Порядок: Злакоцветные (Poales)
Семейство: Злаки (Poaceae)
Место обитания – степи Трёхречья, Средней и Центральной Азии.

Рисунок Биолога

В природе очень часто возникали союзы растений и животных, в которых животные играли роль «хозяев» растений, создавая своей деятельностью благоприятные условия для развития растений. Такие союзы возникали параллельно в разных уголках Земли у видов разных систематических групп. Например, на памяти человека разные насекомые – муравьи и термиты – культивировали микроскопические грибы на перегнивающем растительном материале. Миллионы лет совместной эволюции привели к появлению особых видов грибов, нормально развивающихся только в симбиозе с насекомыми.
В Евразии эпохи неоцена ситуация повторилась: в степях возник новый симбиоз растения и животного. Предыстория этого симбиоза на редкость замечательна: она уходит корнями в эпоху человека. Сельскохозяйственная деятельность человека сформировала особые формы злаков – пшеницы и ржи – с крупными семенами, идеально приспособленными к расселению с помощью человека. Культурные злаковые растения оказались настолько изменены искусственным отбором, что большинство их форм оказалось неспособным существовать без человека, и вымерло. Но некоторые формы культурной пшеницы выжили в степях Евразии благодаря деятельности животных, с которыми человек тысячи лет вёл беспощадную войну – грызунов. Когда человек исчез, грызуны стали разносить семена злаков, ранее культивировавшихся людьми. Дичающие злаки теряли признаки, приобретённые за тысячи лет селекции, и адаптировались к новым разносчикам семян. Так в евразийских степях появились новые виды этих растений.
Особый вид злака сформировался в условиях симбиоза с хомяком-хлеборобом, одним из степных грызунов. Это животное перешло от сбора семян диких злаков к самому настоящему культивированию съедобных растений на своей территории. Один из видов злака особенно хорошо произрастает в условиях подобной заботы, и приспособился к сосуществованию с хомяком-хлеборобом. Его возможный предок – пшеница (Triticum), широко культивировавшаяся человеком, а её потомок называется хомячья пшеница. Главная особенность хомячьей пшеницы, позволяющая ей получать преимущества от союза с прожорливым грызуном – особенности семян. У хомячьей пшеницы особое строение цветков – они срастаются вместе по три, и колос этого растения составлен из таких «троек». Средний цветок в «тройке» не опыляется, но из него формируется крупное партенокарпическое семя с нормально развитым зародышем. Оно относительно крупное и способно прорасти в благоприятных условиях. К среднему цветку с боков прирастают ещё два цветка, образующие семена только при опылении. От этой особенности растение получило родовое название “Syntriticum” – «сросшаяся пшеница». У боковых цветков хомячьей пшеницы семена мелкие, покрытые плотной оболочкой. Они имеют вогнутую форму, и окружают среднее партенокарпическое семя, как шелуха. Их покровы твёрдые, их сложно разгрызть, и грызун, как правило, оставляет эти семена без внимания, очищая от них и разгрызая лишь более крупное среднее семя. Выброшенные вместе с мусором семена второго типа прорастают на следующий год.
Это растение на северной и западной границах ареала однолетнее – подземная часть растения не выдерживает мороза в условиях континентального климата. Только под толстым слоем снега часть корневищ зимует более-менее успешно. По берегам Четвероморья и в западной части степей Трёхречья климат достаточно тёплый, и растение становится многолетником – растёт на одном месте до трёх лет подряд, а на крайнем юге ареала даже дольше. Облик хомячьей пшеницы типичен для злаков: у неё высокие, до метра, прочные стебли-соломины, и длинные узкие листья. Хомячья пшеница даёт новые почки в основании ствола и образует рыхлые куртины. Один проросток формирует в течение сезона куст, на котором к осени образуется около десятка колосков весом по 20 граммов.
В смешанных травостоях конкурентоспособность этого вида очень низкая. Растение выживает гораздо более успешно в союзе с хомяком-хлеборобом. Это животное повышает шансы хомячьей пшеницы на выживание, разносит её семена и ухаживает за «делянками», удаляя растения, конкурирующие с этим видом.
Первые недели жизни растение развивается достаточно медленно – на этом этапе развития его легко заглушают другие травы, особенно широколистные, не относящиеся к злакам. Хомячья пшеница разрастается, давая от основания главного стебля боковые побеги. К началу лета все побеги быстро трогаются в рост, и растение обгоняет бывших конкурентов. Растение быстро достигает метровой высоты и образует колосья с длинными рыльцами и обильной сухой пыльцой. Пыльца хомячьей пшеницы высыпается из пыльников примерно около полудня в течение часа. В это же время рыльца пестиков восприимчивы к пыльце. Растение самостерильно, и опыляется только перекрёстно. Ветер переносит его пыльцу – это характерная особенность всех злаков. Семена созревают к середине осени. В южных районах, где вегетационный сезон длинный, цветение и плодоношение проходят двумя волнами – растение цветёт второй раз на боковых побегах примерно на месяц позже основного цветения. При этом семена также созревают в два приёма.