Эта глава написана по идее Семёна, участника форума

Эпоха человека завершилась 25 миллионов лет назад. Земля постепенно включила в круговорот химических элементов всё, что человек сумел добыть, построить и перевезти с места на место. Теперь лишь самые скрупулёзные исследования могли бы установить, что когда-то на месте лесов стояли города, а равнины были превращены в обширные сельскохозяйственные угодья. За миллионы лет природа залечила многочисленные раны, нанесённые человеком; эволюция позволила увеличить видовое разнообразие, компенсируя вымирание видов в историческую эпоху, и новые виды, взаимодействуя друг с другом, образовали новые природные сообщества, находящиеся в состоянии динамического равновесия. Но именно здесь в природе остался самый большой и фактически неизгладимый след деятельности человека. Домашние и декоративные животные и растения, вредители, сорняки и случайные переселенцы, воспользовавшиеся открывшимися перед ними возможностями, преодолевали границы биогеографических областей и оказывались в таких местах, куда никогда не смогли бы попасть естественным путём. Поэтому в эпоху неоцена и на материках, и на самых отдалённых островах имеются многочисленные и разнообразные потомки чужеземных форм, которые сумели выжить, приспособиться к меняющимся условиям, победить конкурентов и врагов, и в качестве приза получили возможность существовать дальше, эволюционируя и в максимальной степени раскрывая свой потенциал. Пожалуй, лишь на островах, появившихся после окончания эпохи человека, экосистемы складывались естественным образом. Природа более старых островов, существовавших в историческую эпоху, носит на себе неизгладимый отпечаток деятельности человека. К таким островам относится архипелаг Чатем – отдалённая группа небольших островов в южной части Тихого океана. Ближайшей к ним сушей является Новая Зеландия – архипелаг, природа которого очень сильно пострадала в историческую эпоху. Но даже такое отдаление от других участков суши не спасло природу Чатемского архипелага от разрушения: в эпоху человека даже такие отдалённые местности не были изолированы от остального мира так, как это было в течение многих миллионов лет до появления человека.
В неоцене климат на островах Чатем несколько напоминает тот, который был в историческую эпоху. Океанские воды сглаживают общее потепление и всецело определяют условия жизни на островах. Лето на архипелаге сырое и прохладное, зима тоже сырая, но не морозная, с затяжными туманами. Все месяцы года дождливы, просто летом дождей выпадает немного меньше. Зимой на островах не редкость затяжные моросящие дожди, переходящие в туман, сквозь который с трудом проглядывает солнце.
Со времён человека на островах произошли некоторые изменения в географии: лагуна Те Ванга на острове Чатем за миллионы лет постепенно заполнилась осадками и превратилась в сеть озёр с солоноватой водой, расположенных среди влажной торфяной равнины и сообщающихся с океаном через небольшие ручьи и короткие реки. Но ещё более значительными оказались изменения в живой природе архипелага. В эпоху человека для природы архипелага были характерны так называемые «мега-травы» – крупные травянистые растения, появившиеся на островах в условиях отсутствия травоядных млекопитающих. В эпоху человека их популяциям был нанесён значительный ущерб – завезённые домашние животные истребили многие их виды, и к неоцену остались лишь крайне малочисленные популяции единичных видов, преимущественно в труднодоступных ущельях или на маленьких островках, куда не попали завезённые виды животных. Острова покрыты густыми лесами, но эти леса состоят в значительной степени из потомков завозных растений, хотя не все местные виды легко сдали позиции чужакам. На влажных участках по краям озёр и болот преобладают местные виды ивы, на более сухих возвышенных местах произрастают карликовые клёны и древовидный люпин – все эти растения являются потомками завозных видов. Но им приходится конкурировать с различными видами гебе, софоры, копросмы и брахиглотиса – потомки местных и новозеландских видов оказались достаточно конкурентоспособными. Все деревья островов, несмотря на различное происхождение и принадлежность к разным ботаническим семействам, стали очень похожими друг на друга обликом, произрастая в практически одинаковых условиях. Лес Чатемского архипелага – низкорослый, с густыми сомкнутыми кронами, образующими плотный полог. Деревья, как правило, растут очень медленно, но обладают прочной древесиной, устойчивой к гнили. Листья у всех видов деревьев многочисленные и мелкие, а крупные листья часто рассечены на несколько глубоких лопастей – так проще противостоять сильным ветрам, постоянно дующим с океана. Густой полог леса пропускает очень мало света, поэтому наземная растительность в таких лесах представлена исключительно теневыносливыми видами. Для чатемских лесов характерен папоротниковый подлесок, который составляют потомки экзотических и местных папоротников, а во влажных местах корни деревьев и камни покрыты плотными подушками мха. Во влажных местностях лесной покров отступает, и здесь господствуют травы. На болотах произрастают различные виды осок и мхов, образующие толстый слой торфа. Отложения на дне лагуны Те Ванга скрывают в своих слоях полную летопись изменений природы острова – эволюции и вымирания старых видов, появления новых поселенцев и других событий. Реки островов короткие и узкие, больше напоминают ручьи. Местных видов пресноводных рыб здесь нет, но в реках в изобилии встречаются личинки разнообразных насекомых – стрекоз, комаров и мошек.
На островах много мелких насекомых. В болотах плодятся тучи мошкары, которая нападает на местных позвоночных животных, особенно когда утихает ветер с моря. В ветреную погоду насекомые предпочитают держаться среди растений, активизируясь лишь в присутствии потенциальной добычи – млекопитающих или птиц.
В этом обособленном мире времена года мало отличаются друг от друга, и дни похожи один на другой. Обычный день начинается с того, что перед самым рассветом лес тонет в молочно-белом тумане, и видимость снижается до нескольких метров. Когда восходит солнце, из тумана постепенно появляются широкие зонтиковидные кроны местных деревьев. Острова Чатем лишены высоких гор, и из тумана, словно острова, выступают холмы, поросшие лесом. Туман оставляет на листве растений капли влаги, и любое существо, решившее пройти по лесу в это время, моментально промокнет. Многие обитатели островов прячутся в укрытиях – в дуплах деревьев, в гнёздах и норах. Но постепенно природа просыпается, и в лесу начинают звучать птичьи голоса. Среди обитателей островов Чатем нет таких виртуозных певцов, какими были соловьи эпохи человека, но голоса некоторых местных птиц приятны на слух.
В глубине леса раздаётся долгая раскатистая трель, немного напоминающая пение сверчка, только ускоренное, и глубокого тона. Оно завершается мелодичным свистом, словно певец поставил в конце строчки красивый музыкальный «росчерк». В ответ с разных сторон раздаётся ещё несколько трелей, которые завершаются такими же музыкальными выкриками. Сами певцы держатся довольно скрытно, и их можно заметить лишь спустя некоторое время, когда они начинают активнее заявлять о своих претензиях на территорию.
В густой листве клёна с мелкими и глубоко рассечёнными листьями прячется небольшая птица невзрачного бурого цвета. Она возбуждённо перепархивает с ветки на ветку, слушая голоса в пробуждающемся лесу. Трели других птиц звучат всё чаще и чаще, и эта птица тоже начала петь: вспорхнув на ветку, где листья растут чуть реже, птица раздула горло, и ещё одна трель присоединилась к хору, приветствующему восход солнца в тумане, стелющемся над морем.
Птица с тусклым оперением продолжает петь, и в свете раннего утра становится более заметной её окраска. На крыльях виден слабо выраженный чешуйчатый рисунок, а на темени ярко выделяется единственное украшение – узкая продольная полоска ярко-голубых перьев, которая топорщится в момент, когда птица исполняет музыкальный «росчерк» в конце трели. Это один из видов местных лесных птиц – лесной тусклый вьюрок. Его появление на островах Чатем – долгая история, в которой смешались природные факторы и деятельность человека. Его предки, зяблики, были завезены на Новую Зеландию преднамеренно, но их потомки, ставшие предками этого вида, расселились на острова Чатем уже после завершения эпохи человека. Эти птицы в большом количестве населяют леса архипелага, но предпочитают держаться среди листвы, поэтому их проще услышать, чем увидеть. Осторожность в поведении – это не лишняя предосторожность: на островах водятся животные, которые охотно поедают мясо, если представится такая возможность.
Под корнями клёна выкопана глубокая нора, к которой ведёт небольшая дорожка, протоптанная среди папоротника. Под папоротниками, прикрывающими нору от взглядов сверху, разбросан разнообразный мусор: прозрачное крыло стрекозы, несколько тонких косточек и потрёпанное перо оливкового цвета, испачканное землёй. Нора явно обитаема, и её хозяева любят полакомиться мелкими животными. А размер входа в нору говорит о том, что её выкопали существа, заметно превышающие размерами мышь или крысу эпохи человека.
Комочек земли выкатился из норы, затем вывалился комок сухих листьев папоротника и из темноты входа показались подрагивающие кончики сероватых усиков. Далее появилась притупленная мордочка с подвижным голым носом розоватого цвета. Несколько секунд ноздри расширялись и сжимались – животное нюхало воздух, прежде чем выйти наружу. Убедившись, что опасности нет, животное сделало ещё несколько шагов и выбралось из норы. Это существо – наследие эпохи человека, потомок вездесущих крыс, попавших на острова вместе с людьми и успешно переживших эпоху биологического кризиса на рубеже голоцена и неоцена. Животное сохранило узнаваемый облик своих предков – это крыса, но очень крупная, размером с небольшую кошку. Она является одним из самых крупных местных млекопитающих и одним из главных хищников на острове. Этот вид называется киоре таонга – «хищная крыса». В целом рацион этого вида включает и растительную пищу, но основу питания составляет мясо других животных. За ночь крыса изрядно проголодалась, но есть ещё одна причина, по которой эта крыса вынуждена искать корм: в глубине норы сидят три подросших детёныша, и они пока ещё требуют родительской заботы. Понюхав воздух и оглядевшись, крупная крыса бросилась в папоротниковый подлесок, и тогда же стала видна ещё одна особенность, отличающая её от предкового вида: относительно короткий хвост. Киоре таонга ведёт преимущественно наземный образ жизни и залезает на деревья лишь в случае необходимости, поэтому хвост в роли балансира этому зверю не нужен.
Крыса бежит по лесу, обнюхивая землю и растения – она ищет корм для своего потомства. Несколько дней назад она закончила кормить детёнышей молоком, и теперь вынуждена таскать в нору пищу, вместо того, чтобы съедать её в лесу и отдавать полученные питательные вещества в виде молока. Самке киоре таонга пришлось бы довольно хлопотно в период выращивания потомства, если бы не особенности размножения этого вида. Киоре таонга – вид, находящийся на высоком уровне местной пищевой пирамиды, и в условиях ограниченных пищевых ресурсов на острове бурное размножение, характерное для грызунов, стало непозволительной роскошью. Вместо этого животные выработали стратегию противоположного рода: у киоре таонга партнёров по размножению связывают крепкие семейные узы, и оба взрослых животных в равной степени разделяют труды, связанные с заботой о потомстве. Самец не мог кормить детёнышей молоком, но всё время, пока это делала самка, он активно снабжал её кормом, а при необходимости защищал территорию семьи от конкурентов и животных, способных причинить вред детёнышам. Благодаря такой стратегии выживания этот вид может выращивать меньшее количество детёнышей, обеспечивая им хорошую выживаемость.
Сейчас детёныши уже не нуждаются в постоянной заботе, и оба родителя могут отправляться на поиски пищи, оставляя молодняк в укрытии. Самка киоре таонга прекрасно знает повадки своего партнёра: он понюхает её следы и отправится на поиск пищи в другую сторону: так у животных больше возможностей найти пищу для детёнышей. А молодняк, оставшись в одиночестве, обязательно надёт себе занятие.
Детёныши киоре таонга уже значительно выросли: им уже три недели. Они родились голыми, слепыми и глухими, и первую неделю самка лишь ненадолго покидала нору и держалась поблизости от неё, готовая прийти на помощь потомству. Сейчас же детёныши не хотят коротать время в норе, ведь окружающий мир намного интереснее. У них давно уже открыты глаза, они играют друг с другом, бегают по норе и всё чаще вылезают наружу. Поэтому, едва самец скрылся в зарослях, как из норы появилась любопытная морда одного из детёнышей. Он немного повозился у входа, а затем резким толчком вылетел из норы и покатился под куст папоротника. Из темноты норы показался следующий детёныш, а за ним третий. Утренний туман ещё не успел рассеяться, и детёныши сели на задние лапы, оглядываясь и принюхиваясь. А на высоте нескольких метров над ними обменивались трелями тусклые вьюрки.
Этим утром не только молодые киоре таонга решили сделать шаг из родительского дома в большой мир. Пара лесных тусклых вьюрков успешно вырастила двух птенцов, и на рассвете они один за другим покинули гнездо. Окраска оперения у них такая же невзрачная, как у родителей, а на головах ещё нет полоски из голубоватых перьев. Из-под перьев на спине ещё торчат клочья птенцового пуха. Они едва умеют летать: перепархивая с ветки на ветку, молодые птицы постепенно оказываются внизу. Родители держатся поблизости: то самец, то самка подлетает к молодым птицам и суёт в призывно раскрывающийся клюв извивающуюся гусеницу или жука. Пока одна птица летает за кормом, вторая следит за приближением опасности.
Самка киоре таонга заметила пару тусклых вьюрков, которая держится на дереве неестественно низко – на засыхающих нижних ветвях, торчащих из ствола далеко под кроной. Поскольку птицы не улетают, это может означать лишь одно: что-то держит их в этом месте. Понюхав воздух, самка крысы поняла, что птиц на самом деле не две, а четыре. Её зрение слабое, но острое обоняние позволяет определить местоположение добычи. Она движется осторожно, медленно шагая и скрываясь под листьями папоротника от взглядов сверху. Но птичье зрение очень острое, и приближение животного было замечено. Тусклые вьюрки взлетели с ветки и закружились над головой крысы, пронзительно крича. Они не улетали, хотя могли просто наблюдать за крысой с безопасной высоты, как делали это уже много раз. Сейчас их удерживают у земли две молодых птицы, с которыми их пока связывают родительские узы. Через несколько дней эти узы разорвутся навсегда – но не сегодня, и птицы, движимые инстинктом, кричат и летают на самой головой самки киоре таонга.
Крыса быстро увидела причину волнения птиц: на листе папоротника, прижавшись друг к другу, сидят два птенца-слётка тусклого вьюрка. Это неплохая добыча: крысе приходилось пробовать мясо этих птиц и раньше, поэтому она напала, не раздумывая. Крик тревоги заставил птенцов взлететь, и именно в этот момент проявились обстоятельства, не видимые простым глазом. Птенцы развивались неодинаково: один из них активнее просил корм, и ему всегда доставалось чуть больше еды, чем другому. Он рос чуть быстрее своего брата и был немного сильнее. Поэтому, когда прозвучал родительский крик тревоги, он взлетел на какую-то долю секунды быстрее, и это его спасло. Второй птенец оказался не таким проворным, и острые резцы киоре таонга сомкнулись на его теле, пронзая мускулы, ломая хрупкие кости и разрывая внутренности. Одним укусом крыса убила свою добычу и потащила её к норе, как лиса тащила бы украденную курицу. Путь к норе прошёл без происшествий, и вскоре детёныши с любопытством обнюхивали мать и её добычу, а потом долго дрались над останками птенца вьюрка за крохи мяса и внутренностей. Но матери было совершенно некогда наблюдать за их игрой: бросив добычу детёнышам, она снова скрылась в зарослях папоротника.
В лесной тени, укрытые от жаркого солнца и свирепых ветров с моря, папоротники процветают. На островах Чатем встречается много видов этих растений, происходящих как от местных видов, так и от экзотических форм, завезённых в эпоху человека. Влажный воздух лесной чащи благоприятен для их роста, поэтому их заросли тянутся на многие метры. Но эти заросли не сплошные: лес пересекают тропы, оставленные крупными обитателями островов. Крыса предпочитает передвигаться по этим тропам, пусть даже оказываясь видимой с высоты. Она знает, что рядом с крупными соседями всегда держатся более мелкие существа, и их можно будет попробовать добыть, соблюдая определённую осторожность. В лесу эхо разносит голоса этих существ – громкий трубный гогот. На тропе крыса находит ещё немного следов их присутствия: трёхпалые следы и кучу помёта, к которой прилипло чёрное пёрышко. Крыса отчётливо чувствует запах, исходящий от этих обитателей острова, а затем различает в лесном сумраке движущиеся силуэты. Длинные ноги, немного похожие на ноги небольшого динозавра, переступают по папоротнику, с треском давят сухие ветки и ворошат гниющую листву. Вверх поднимаются длинные шеи, увенчанные маленькими головами, и нижние ветви деревьев вздрагивают, когда ярко-красные клювы жадно обрывают листву. Это самые крупные жители островов Чатем – бароцигнусы, потомки чёрного лебедя, завезённого в Новую Зеландию и уже самостоятельно попавшего на Чатемский архипелаг. В отсутствии конкуренции эти птицы превратились в своеобразный аналог новозеландских моа: это массивные страусоподобные птицы, лишённые способности к полёту. Лишь когда птице нужно отогнать сородича от облюбованного дерева, она поднимает корпус почти вертикально и начинает хлопать жалкими остатками крыльев – крохотными рудиментами, на которых веерообразно отрастают белые перья. На фоне чёрного оперения птиц движение этих перьев хорошо заметно даже в полумраке леса. Эти демонстрации сопровождаются громким гоготом: соперники вытягивают шеи и одновременно кричат. Но рано или поздно одна из птиц отступает, и они вновь продолжают мирно кормиться, отгоняя стаи мошек, вьющихся над их головами.
Бароцигнусы – большей частью вегетарианцы; в огромном брюхе у этих птиц покоится свёрнутый петлями длинный кишечник, который усваивает максимум питательных веществ из проглоченных растений. В клювах бароцигнусов растут многочисленные роговые зубцы, помогающие им обрывать листву, а полутораметровый рост помогает птицам дотягиваться до нижних ветвей в кронах низкорослых местных деревьев. Эти птицы держатся небольшим стадом: несколько пар взрослых птиц и их потомство – птенцы, покрытые густым пухом серого цвета с чёрными пятнами. Взрослые птицы достаточно крупные, чтобы не иметь врагов среди местных обитателей, но им приходится держаться настороже: птенцы слишком малы и уязвимы, и хищники вроде киоре таонга вполне в состоянии убить их. Однако удар ноги взрослого бароцигнуса способен убить взрослую особь киоре таонга, поэтому крыса должна соблюдать осторожность и не приближаться к птицам, если рядом с ними бродят птенцы.
Бароцигнусы могут позволить себе не обращать внимания на окружающих животных – за исключением самок с молодняком. Взрослые самцы обрывают листву с деревьев софоры, при этом с ветвей падают насекомые и незрелые стручки этих растений, привлекающие внимание различных мелких жителей островов. Под ногами бароцигнусов ловко бегают желтовато-зелёные птицы с чёрными пестринами на спине – чатемские норные попугаи. Это тоже потомки гостей с Новой Зеландии, добравшиеся до островов Чатем уже после окончания эпохи человека. Жизнь на острове сделала этих птиц массивными и медлительными, но они не утратили способность летать. А соседство с млекопитающими не позволяет птицам утрачивать осторожность и превращаться в тех мирных глуповатых существ, которые в историческую эпоху встречали крыс и других млекопитающих, расселяющихся по островам вместе с человеком. Чатемские норные попугаи – очень громкоголосые существа, и время от времени под ногами бароцигнусов вспыхивают шумные перебранки, если с дерева падает особенно заманчивый стручок с мягкими вкусными семенами. Птицы хлопают крыльями и обмениваются трескучими воплями, но чаще всего дело не доходит до драки: или с дерева падает ещё один стручок, или предмет спора оказывается похищенным кем-то из сородичей или соседей.
Листья папоротников под ногами бароцигнусов слегка вздрагивают – под ними бегают мелкие существа. Когда стручок софоры, сорвавшийся с ветки после неосторожного движения клюва бароцигнуса, упал на землю, прежде, чем его заметил попугай, к нему метнулась маленькая бурая тень и унесла его с собой. Удачливый обладатель лакомства отбежал в сторону и спрятался в зарослях папоротника. Это маленькое четвероногое существо – один из самых многочисленных обитателей острова, чатемский ложнолемминг. Он является потомком мышей, попавших на остров в историческую эпоху и успешно переживших человека и природные катастрофы при смене геологических эпох. Ложнолемминг остался маленьким – на острове и без него есть крупные грызуны. Но он сохранил жизненную стратегию, которая позволила грызунам добиться успеха в борьбе за существование. Этот зверёк – самка, и она беременна уже второй раз в своей жизни, хотя сама появилась на свет около полугода назад. Через несколько дней у неё родится полноценный выводок из пяти детёнышей, и ей придётся тратить больше времени на поиск пищи. Весьма вероятно, что она не проживёт и года, став жертвой кого-нибудь из местных хищников. Но не исключено, что смерть обойдёт её стороной и настигнет кого-нибудь из её сородичей: этих грызунов здесь очень много. Незрелые стручки софоры с мягкими семенами – лакомство для ложнолеммингов, поэтому самка, заполучившая этот трофей, вряд ли захочет расстаться с ним, если рядом окажется голодный сородич. Она несколькими укусами вскрыла стручок и начала разгрызать мягкие и сочные незрелые семена. Это хорошая пища для её неродившихся детёнышей, богатая белком и витаминами.
Другие ложнолемминги шныряют под ногами попугаев и бароцигнусов, разыскивая семена и насекомых. Благодаря деятельности крупных птиц в подлесок попадает достаточно корма, чтобы поддерживать существование популяций мелких лесных жителей. Среди папоротников видны спины множества ложнолеммингов – обычно они тёмные, но среди них попадаются животные, сильно отличающиеся окраской. Это признак значительного генетического разнообразия в популяции ложнолеммингов, а значит, и здоровья самой популяции. Самка киоре таонга прячется среди папоротников и следит за суетящимися грызунами. Один из мелких грызунов особенно заметен: он обладает светло-серым мехом. Его хорошо видно на фоне сородичей, окрашенных в буроватый цвет, и самка киоре таонга начинает следить именно за ним, не обращая внимания на остальных животных. В этот момент крыса становится немного похожей на кошку: она припадает к земле и осторожно приближается к кормящимся зверькам. Ей пришлось замереть, когда откуда-то сбоку послышались вопли чатемских норных попугаев. Но птицы, похоже, в очередной раз просто не поделили что-то друг с другом, потому что крики быстро затихли. Крыса сделала ещё несколько осторожных шагов, а затем прыгнула в самое скопление ложнолеммингов. Мелкие грызуны с писком бросились врассыпную, но крысе не было дела до них. Сейчас весь мир для неё вращался вокруг зверька с серой шерстью, и она настигла его в три прыжка. Резцы вонзились в его тело, и схваченный ложнолемминг мгновенно умер.
Держа добычу в зубах, самка киоре таонга отбежала в сторону. Ей не было нужды поднимать тревогу среди бароцигнусов – такой гигант настигнет её в несколько шагов и затопчет, если его глупым мозгам покажется, что крыса представляет опасность для птенцов. В этот раз крысе повезло: чатемские норные попугаи не сумели заметить, как она схватила ложнолемминга, и не подняли тревоги. Поэтому громадные чёрные птицы спокойно продолжили кормиться. А крыса решила убраться подальше от стада птиц, чтобы расправится с добычей в тишине: это мясо она добыла для себя.
Огромные бароцигнусы не заметили маленькой драмы, разыгравшейся у них под ногами. Они большей частью листоядны, поэтому нечасто опускают голову к земле. Они набивают себе желудки зелёной массой, которая перетирается при помощи проглоченных птицами камешков. Листва – это основной корм, но птицы также любят полакомиться чем-нибудь другим. Чатемские леса не очень щедры, но и здесь можно найти нечто вкусное. Стадо птиц постепенно перемещается в сторону невысокого дерева с раскидистой кроной и округлыми кожистыми листьями, среди которых висят небольшие ягоды. Это копросма – одно из местных растений, переживших эпоху человека. Ярко-красные ягоды этого дерева очень вкусные, и бароцигнусы охотно разнообразят ими своё меню, хотя зелень предпочитают не трогать, если рядом есть деревья с более нежной листвой. Деревья копросмы буквально «откупаются» от бароцигнусов ягодами, спасая свою зелень от повреждений. В разгар прохладного лета ягоды этого растения служат приятным дополнением к рациону различных обитателей островов. Среди ветвей копросмы целыми выводками перепархивают тусклые вьюрки, склёвывая спелые ягоды и насекомых, собирающихся на них. Часть ягод при этом падает на землю, и их тут же расхватывают ложнолемминги, постоянно снующие среди мха и папоротника. Словно куры, в подлеске бродят чатемские норные попугаи, которые тоже охотно поедают этот корм. Время от времени попугаи недовольно кричат громкими резкими голосами, отгоняя грызунов. Но когда бароцигнусы начинают кормиться, перезрелые ягоды дождём сыплются в подлесок, и мелким лесным жителям остаётся лишь успевать собирать богатый урожай. Над перезрелыми ягодами, разбившимися об землю, вьются насекомые, среди которых главенствуют пчёлы особого вида – антиподовы пчёлы, одни из основных опылителей растений на Чатемском архипелаге. Сладкий запах перезрелых и слегка подгнивших ягод привлекает их, и насекомые садятся на них и высасывают выделяющийся сок при помощи очень длинных хоботков. Но сок ягод – это лишь приятное дополнение к меню пчёл, которое обычно включает нектар различных растений.
Киоре таонга уединилась подальше от всей этой суеты. Всё её внимание занимает сейчас тушка ложнолемминга, мягкая и едва начавшая остывать. Крыса присела на задние лапы и начала есть. Мощные резцы легко откусили часть черепа добычи, и крыса вылизала её мозг, а затем принялась за мясо, отрывая и бросая куски малосъедобной пушистой шкурки ложнолемминга. Крыса охотно съела мягкие внутренности добычи, а тонкие кости лишь хрустели на её зубах. Приятное ощущение сытости накатывало на неё, но внезапно шорох сухой листвы где-то в стороне заставил самку киоре таонга прервать трапезу и оглядеться. Понюхав воздух, крыса взяла в зубы остатки добычи и перешла на другое место – подальше от источника подозрительного шума. После охоты не очень хочется уступать с трудом добытый трофей чужаку, полному сил.
Если бы крыса обладала разумом, её поступок можно было бы назвать благоразумным: по подлеску движется представитель конкурирующего вида. Этот зверь внешне напоминает крупную массивную кошку: у него укороченная голова и длинный подвижный хвост. Но кошачьей грации в этом животном совсем нет: у него несколько неуклюжая походка и крупные ступни и кисти. Кроме того, это стопоходящее животное, и оно вряд ли стало бы хорошим бегуном, в отличие от пальцеходящих кошек. Это представитель ещё одного вида крупных местных млекопитающих, и его систематическое положение словно продолжает биогеографическую «традицию» южных материков: это представитель сумчатых, который называется паихаму, или чатемская сумчатая лжекуница. С куницами его роднит, пожалуй, лишь склонность жить на деревьях: в скорости передвижения он заметно уступает этому хищнику эпохи человека. Предки паихаму, щеткохвостые поссумы из Австралии, появились на островах Чатем благодаря человеку, легко пережили эпоху его господства и выдержали перемены в биосфере на рубеже голоцена и неоцена. Именно в это трудное время у потомков сравнительно мирного поссума появился вкус к мясу других животных – то же самое произошло и в Новой Зеландии, где в неоцене владычествует сумчатый барс – ещё один потомок этого вида. Ограниченность ресурсов на островах Чатем не позволила поссуму превратиться в подобное чудовище, но сделала его опасным охотником на местных животных. Паихаму предпочитает искать пищу на деревьях, но иногда спускается на землю, чтобы изловить мелкое животное или собрать перезрелые ягоды. Сейчас этого поссума, однако, интересует более крупная добыча – птенец бароцигнуса. Ему труднее спрятаться от взгляда хищника, чем ложнолеммингам, которые стремительно носятся среди папоротника, шурша листвой. Паихаму умеет осторожно ступать по земле – его ладони и ступни покрыты мягкой чувствительной кожей, и это делает его шаг почти бесшумным. Его трудно распознать среди шуршания ложнолеммингов, воплей норных попугаев и тяжёлых шагов бароцигнусов. Поссум осторожно приближается к стаду, не сводя глаз с птенца бароцигнуса, который бродит неподалёку от своей матери. Это существо, покрытое серым пухом с пятнами, совершенно ничего не знает об опасностях окружающего мира, поэтому позволяет себе беззаботно склёвывать ягоды копросмы, падающие на землю среди папоротников. Наверное, это глупое создание думает, что, если оно не видит хищников, то и хищники не видят его. Или же и вовсе не подозревает, что в этом мире существуют животные, питающиеся другими животными. От него приятно пахнет – это запах лёгкой добычи, если ему вздумается отойти ещё на несколько шагов в сторону.
Благодаря бурой окраске шерсти паихаму незаметен среди теней леса. Но есть одна особенность, которая немного нарушает его маскировку: над глазами животного есть два больших белых пятна – сигнал для сородичей. Добыча не всегда замечает эти пятна, а если и замечает, то чаще всего в последние мгновения жизни. Но иногда слепой случай может нарушить тщательно спланированное нападение. Случайный взгляд одного из чатемских норных попугаев упал на эти пятна. Мгновение птица смотрела на них, словно заворожённая, а затем громкий крик нарушил идиллию совместного кормления. Стая попугаев подхватила крик и взлетела, громко хлопая крыльями. Их голоса слились в сплошную какофонию, и вряд ли кто-то из попугаев смог бы расслышать в этих воплях собственный голос. Тусклые вьюрки, кормившиеся в ветвях дерева, прекратили петь и взлетели на кончики верхних ветвей, где их точно не настигнет хищник. Ложнолемминги сразу же бросились врассыпную – лишь папоротники шелестят и покачиваются там, где они бегут к норам, натыкаясь друг на друга и пронзительно попискивая. Флегматичные бароцигнусы сразу же прекратили кормиться, собрались тесной группой и начали оглядываться по сторонам, а птенцы, жалобно крякая, сбились у их ног. Пока бароцигнусы не замечают опасности, они ведут себя тихо. Но одной из птиц удалось разглядеть в лесном полумраке два пятна над глазами паихаму. Птица громко загоготала и сделала несколько шагов в сторону хищника, топая лапами и взмахивая крохотными крыльями. Взмахи белых перьев послужили для других птиц сигналом к нападению, и они стали по очереди наскакивать на затаившегося паихаму, крича и топая ногами. В ответ паихаму зашипел, оскалив зубы, и бросился к ближайшему дереву. В считанные секунды он оказался на ветке выше роста бароцигнуса, и продолжил скалить зубы, пока массивные птицы топтались внизу в безуспешных попытках достать его.
Здесь становится слишком шумно, поэтому киоре таонга торопливо съела остатки добычи, бросила на землю лишь лохмотья малосъедобной шкурки. Теперь её путь лежит на побережье. Там всегда можно найти что-нибудь съедобное – разных улиток и ракообразных, а также выброшенные прибоем мёртвые тела морских обитателей. Кроме того, здесь располагаются колонии морских птиц, возле которых можно найти что-нибудь вкусное. Не таясь, киоре таонга бежит через лес, огибая стадо кормящихся бароцигнусов. Одна из огромных птиц увидела её, но не обратила внимания и продолжила склёвывать ягоды копросмы. Откуда-то сверху раздался хриплый пронзительный вопль: это закричал один из чатемских норных попугаев, ещё не спустившийся на землю после тревоги, которую вызвало появление паихаму. Крыса свернула в папоротники, и её больше не увидел ни один из попугаев. Никто из его сородичей не поддержал тревогу, и голос птицы быстро затих. Крыса, бегущая среди папоротников, услышала, как где-то над головой у неё затянул бесконечную трель тусклый вьюрок, а голоса попугаев и гогот бароцигнусов вскоре затихли где-то вдали. Солнце встаёт всё выше, его свет всё больше пробиваются между кронами деревьев, папоротниковые заросли редеют и отступают в тень деревьев, и вскоре крыса оказывается на высоком берегу острова.
С моря дует ветер, и киоре таонга принюхивается. К привычному запаху соли и морских водорослей примешивается другой запах – слабый и неотчётливый, но определённо затрагивающий не самые приятные воспоминания. Однако он слишком слаб, чтобы крыса решила отказаться от намерения поискать пищу на берегу. Она осторожно спускается по обрывистому берегу, перепрыгивая с камня на камень. На какое-то мгновение она встаёт столбиком на камне и глядит вдаль. На горизонте заметны облака – сегодняшний день обещает быть не похожим на вчерашний. Но пока нет причин для тревоги, и крыса продолжает спуск. В этих местах живут лишь самые мелкие и проворные существа – кто может летать или ловко передвигаться по камням. Движение киоре таонга вспугнуло маленькую птицу, и она вспорхнула, издавая долгую сухую трель. Невзрачное оперение и маленький размер делают её похожей на лесного тусклого вьюрка, и это сходство не случайно: береговые утёсы населяет родственный вид птиц – приморский тусклый вьюрок. Пролетев несколько метров, птица села на камень и начала издавать монотонную трескучую трель, завершающуюся звонким выкриком. Где-то в стороне послышалась ответная трель, и на одном из соседних камней появилась другая птица этого вида. А ещё в нескольких метрах от них на камне скакал, возбуждённо треща, ещё один вьюрок. Киоре таонга представляет опасность для этих птиц, поэтому её появление – это событие, которое не остаётся без внимания. Крыса не намерена охотиться за этими птицами – их гнёзда спрятаны в слишком узких расщелинах, и она потратит больше сил на охоту, чем получит энергии из съеденной птицы. А её потомству нужна более существенная добыча, чем крохотная птица. Но крыса-мать даже не догадывается, что её детёныши уже решили поискать пищу самостоятельно.
Детёныши киоре таонга уже не в первый раз оказались в норе в одиночестве. В первые дни жизни мать постоянно согревала их своим телом и зарывала в мягкую подстилку из птичьего пуха и сухих листьев. Постепенно крысята обросли шерстью, у них открылись глаза и уши. Мозг молодых животных интенсивно развивается, и ему нужна новая информация, новые впечатления. Пока крысята сидели в глубине норы, они узнавали мир главным образом по запаху. Сквозь тоннель, ведущий с поверхности, проникал слабый свет, а воздух приносил с собой запахи, отличающиеся от привычных и знакомых по тесноте гнезда. А когда свет резко сменялся темнотой, это означало, что возвращается кто-то из родителей – мать или отец. Они пахли знакомо, но после выходов в большой мир приносили с собой чужие запахи, и детёныши подолгу обнюхивали их шерсть, узнавая и запоминая новую для себя информацию. С самых первых дней жизни крысята питались молоком, но позже, когда они подросли и у них прорезались зубы, родители стали притаскивать в нору другую еду – не похожую на молоко, но такую же вкусную и приносящую ощущение сытости. Иногда это были мягкие и сочные ягоды, но чаще – кусочки чего-то такого же мягкого, но сочащегося красноватым и покрытого перьями вроде тех, что лежали в подстилке гнезда, или шерстью, похожей на их собственную. Первое знакомство с новой едой было коротким: детёныши просто не знали, что с ней делать, поэтому понюхали её и отошли. В тот раз эту еду быстро проглотила мать. Но дальше детёныши, подражая взрослым, начали пробовать приносимую ими пищу, которая стала в их представлении ещё одной частью окружающего мира. Они с удовольствием кусали мягкие ягоды копросмы и облизывали с шерсти друг друга их сладкий сок. Но упругие кусочки чего-то другого, сочащиеся красной солоноватой жидкостью, нравились им больше. Это было мясо – основной корм взрослых животных этого вида. Его было трудно есть – чаще всего внутри него попадалось что-то твёрдое, что с хрустом поддавалось едва отросшим резцам. Но после нескольких неудачных попыток детёныши научились есть мясо.
В один из дней мать притащила в гнездо совсем незнакомую пищу – целиком покрытую перьями. Один из детёнышей попробовал укусить эту странную пищу, но сразу же отошёл и стал выплёвывать изо рта перья. После нескольких неудачных попыток, сделанных детёнышами, за дело взялась мать. Она взрезала зубами добычу, и наружу вывалились внутренности, которые пахли и выглядели уже знакомо. Это был первый урок поедания целой добычи – тусклого вьюрка. За ним были и другие уроки – родители постоянно притаскивали в нору мелких животных, чаще всего убитых, но иногда и полуживых. Так детёныши узнали, как на самом деле выглядит настоящая еда. Движения умирающих животных первое время пугали их, но через несколько дней крысята уже не боялись и сразу же набрасывались на полуживых ложнолеммингов и мелких птиц, которых притаскивали родители.
С возрастом у молодых зверей проснулось естественное любопытство, и они начали выбираться из норы, поджидая родителей под корнями дерева и с любопытством оглядывая окружающий мир. Они узнали, что свет наверху движется и может сменяться темнотой, что сверху может падать вода, что воздух движется, иногда очень быстро, и шевелить при этом странные высокие штуковины, торчащие из земли и расширяющиеся наверху. Они стали запоминать запахи, звуки и предметы, окружающие нору. Молодые зверьки успели попробовать на вкус кору соседнего дерева, опавшие листья, папоротник и ещё много разных вещей. И им всегда было интересно, куда пропадают их родители. Чувствительные носы молодых киоре таонга обнаружили несколько троп, помеченных запахами родителей, которые тянулись от входа в нору в разные стороны. Молодые звери были любопытными и хотели пройти по этим тропам, чтобы узнать, как выглядит мир за пределами зарослей, окружающих нору. Но мать или отец всякий раз оказывались рядом и бережно перетаскивали непослушного отпрыска в зубах поближе к норе. Детёныши часто играли у самого входа в нору, чтобы вовремя скрыться от незнакомых, а возможно, что и опасных обитателей острова. Однажды они видели, как совсем недалеко от норы прошло огромное существо на длинных ногах, толстых, словно ожившие стволы деревьев. Раньше им никогда не приходилось видеть бароцигнусов так близко, и они испуганно юркнули в нору и сбились на её дне в один клубок, испуганно вздрагивая от шагов тяжёлой птицы, гулко отдающихся через землю. Но сегодня мир выглядит не таким опасным – сквозь облака и кроны деревьев даже проглядывает солнце, и пятна солнечного света ложатся на папоротниковый подлесок и лесную подстилку. Кроме того, оба родителя отправились на поиск пищи, поэтому ничто не мешает детёнышам киоре таонга совершить первую самостоятельную прогулку по лесу.
Одна за другой молодые крысы покидают нору и отправляются исследовать окружающий мир. Их ведёт по лесу острое обоняние: животные держатся тропинки, которая помечена хорошо знакомым запахом матери. Именно поэтому они не ощущают страха – этот запах словно успокаивает их в незнакомом мире. Один за другим крысята бегут через заросли папоротника. Возможно, однообразие растительности подлеска, смыкающей листву над их головами, действует на них успокаивающе, и они не испытывают страха из-за незнакомой обстановки. Время от времени детёныши останавливаются, чтобы почиститься или попробовать на вкус найденную ягоду или насекомое. Они видят друг друга, и это придаёт им смелость, поэтому не сразу замечают, что материнский запах на тропе стал значительно слабее. Молодые крысы продолжают движение по лесу, отвлекаясь на голоса птиц и шум ветра в кронах, поэтому обнаруживают, что запах матери пропал, совершенно неожиданно для себя. Они останавливаются и начинают нюхать воздух. Но ветер несёт незнакомые запахи растений и животных, а запаха матери среди них нет. И тогда молодых крыс охватывает паника. Вначале заметалась одна из них – она начала бегать из стороны в сторону, тревожно принюхиваясь и прислушиваясь. Два других зверька не нашли ничего лучшего, чем последовать за ней. Испуганные животные обильно пометили листовую подстилку мочой, а затем начали бегать кругами, держась рядом друг с другом. Но в лесу не было никаких особых примет, позволяющих им найти обратный путь. Все деревья выглядят похожими друг на друга, и это особенно сильно сбивает с толку – детёнышам кажется, что они бродят где-то в окрестностях своей норы, хотя на самом деле они отошли от своего дома на несколько десятков метров.
После нескольких минут панической беготни один из детёнышей киоре таонга заметил чернеющее под корнями дерева отверстие норы. Пока единственной норой, которую они знали, была их собственная. Поэтому они по ошибке приняли её за свой дом и бросились к ней со всех ног. Их не насторожило, что запах в окрестностях норы незнакомый, потому что она сама выглядит похожей на ту, где они живут. У входа в нору лежит пёстрое зелёное перо. Одна из молодых крыс обнюхала его, а затем отщипнула несколько кусочков с края опахала. Перо оказалось совершенно несъедобным, как и те, что оставались от их добычи. Совершенно не испытывая страха, один из крысят полез в нору, а другие последовали за ним. Запах внутри норы ничем не напоминал родной дом, но ощущения страха не было. Оно возникло совершенно внезапно, вместе с хриплым шипением, раздавшимся из глубины норы. Детёныши попробовали развернуться в норе, но там было слишком тесно, а шипение всё приближалось. Пятясь и толкаясь, детёныши бросились наружу и один за другим вывалились из норы. А следом за ними из темноты норы появилась покрытая перьями голова с массивным крючковатым клювом серого цвета. Это была не крысиная нора: её выкопали птицы. В ней обитает пара чатемских норных попугаев, и навстречу крысятам из глубины норы вылезает взрослая самка. Её оперение взъерошено, она перекрывает своим телом весь проход. Шипя и щёлкая серым клювом, она надвигается на детёнышей киоре таонга, заставляя их панически отступать. Птица может быть опасна для молодых крыс – её клюв представляет собой грозное оружие, она вполне способна откусить лапу или изуродовать морду детёнышу киоре таонга. Самка ведёт себя агрессивно, потому что охраняет своё потомство – пару крупных птенцов, почти полностью оперившихся. Они слышат её голос и откликаются: из глубины норы доносятся их крики, пока ещё тише, чем голос матери, и перемежающиеся с птенцовым писком. Они не готовы покинуть нору, но уже начинают понимать, что мир снаружи может быть опасным. Пройдёт примерно две недели, и эти попугаи присоединятся к взрослым сородичам, населяющим леса острова.
На крики самки попугая откликнулись не только птенцы. Откуда-то сверху послышался такой же крик – протяжный и хриплый, словно провели пилой по краю железного листа. Самец чатемского норного попугая находился неподалёку от гнезда, и сразу же поспешил на выручку самке, заслышав её крик. Из-за природной близорукости молодые крысы разглядели в кроне дерева лишь движущееся пятно, но громкий крик не оставлял сомнений – там находится ещё одна такая же птица, и она подступает всё ближе и ближе к ним. Где-то сбоку закричал ещё один попугай, и крысята начали отступать. Самец чатемского норного попугая пролетел прямо над их головами, хлопая крыльями и крича. Самка не отходила от норы слишком далеко: она готова была отразить возможное нападение на птенцов. Силы явно неравны, и молодые крысы бросились прочь от норы, не разбирая дороги. Они бежали, пока не затих голос попугая за их спинами.
Они остались втроём в совершенно незнакомом месте. Голод давал о себе знать – желудки сокращались без пищи, и в животах бурчало. Молодые крысы оглядывались и прислушивались, надеясь найти хоть какие-то знакомые звуки или приметы местности, но напрасно. Вполне возможно, им никогда больше не удастся увидеть своих мать и отца, и придётся выживать, надеясь лишь на самих себя. Один из них начал лихорадочно чиститься – в этом не было особо потребности, это было лишь замещающее поведение: молодому животному просто не приходило в голову сделать что-нибудь ещё. Двое других крысят начали чистить шерсть друг другу, и знакомые ощущения прикосновений немного успокоили их, хотя окружающий лес был мало похож на уютную надёжность земляных стенок норы.
Этот процесс прервало шуршание, доносящееся из-под папоротника. Его резные перистые вайи подрагивают – под ним в лесной подстилке роется маленькое млекопитающее. Один из крысят прекратил чиститься, принюхался и посмотрел в сторону, откуда доносился звук. Он узнал знакомые очертания зверька, которые вызвали у него целую волну воспоминаний. В его мозгу образ маленького грызуна ассоциировался с запахом, который означал еду и ощущение сытости – то, чего сейчас больше всего не хватало. Он мгновенно вспомнил, как отец притащил им полуживого ложнолемминга, за которым они устроили азартную охоту. Сейчас ситуация примерно такая же, только зверёк выглядит намного живее. Молодая крыса начала тихо подкрадываться к ложнолеммингу, который был слишком занят и не обращал на неё внимания. Увидев её напряжённую позу, другие детёныши киоре таонга перестали чиститься и тоже посмотрели в ту сторону. Бурая шерсть ложнолемминга плохо видна в тени под папоротником, но обоняние подсказывает молодым крысам, что он находится именно там. Нужно лишь успеть наброситься на него, пока он не заметил их.
Тонкая пластинка коры, кружась в воздухе, словно пропеллер, опустилась в заросли папоротника прямо рядом с ложнолеммингом. Зверёк поднял голову от лесной подстилки и начал нюхать воздух. Похоже, он не заметил, что совсем недалеко от него находится сразу три хищника, представляющих для него смертельную опасность – если, разумеется, им удастся настичь и поймать этого грызуна. А это сделать не так просто: ложнолемминги легко протискиваются в такие дыры, куда не пролезет даже нос киоре таонга, и каждый из них прекрасно знает, где расположены спасительные входы в норы.
С дерева упал ещё один кусочек коры. Ложнолемминг испугался; он развернулся и бросился бежать. Один из крысят кинулся следом за ним, и тут случилось нечто неожиданное. Откуда-то сверху спрыгнуло существо, покрытое бурой шерстью. Мелькнули два светлых пятнышка на буром фоне, цепкие когтистые пальцы вонзились в бока детёныша киоре таонга, вес большого тела прижал его к земле, и в следующее мгновение прочные лезвия зубов врезались в его голову, сокрушая тонкие кости черепа. Детёныш крысы умер мгновенно. Двое других детёнышей в ужасе смотрели на невиданное прежде существо: крупное, больше отца или матери, с длинным пушистым хвостом. Морда животного была широкая и тупая, а крупные глаза горели кровожадным огнём. Животное стояло над трупом детёныша крысы, подёргивая хвостом и оскалив крупные зубы. Словно загипнотизированные, детёныши киоре таонга смотрели на чудовище, лишившее жизни одного из них, и в этот момент усваивали важнейший урок в своей жизни, запоминая образ возможного врага. Затем страшное существо схватило труп детёныша киоре таонга, запрыгнуло на ствол и ловко полезло наверх.
Крикливые чатемские норные попугаи оказали плохую услугу детёнышам киоре таонга: их голоса привлекли паихаму. Хищный поссум выслеживал свою обычную добычу – ложнолеммингов. Но голоса попугаев заставили его прервать охоту и взглянуть, что заставило этих птиц так кричать. Он заметил попугая, слетевшего с ветвей вниз, и перебрался на другое дерево – поближе к месту событий. Его любопытство принесло свои плоды: внизу, среди папоротника, он увидел крысят, достаточно крупных, чтобы быть заманчивой добычей, но достаточно маленьких, чтобы оказать ему сопротивление. Внимание попугаев было сконцентрировано на этих крысятах, и никто не заметил, как паихаму мягко перескочил с одного дерева на другое. Припав к коре, хищник плавно крался по ветке, не отрывая взгляда от бегущих среди папоротника зверьков. Когда попугаи вернулись к своим делам, паихаму продолжил следовать за молодыми киоре таонга, никем не замеченный. Сидя в кроне дерева, он не сводил глаз с заманчивой добычи, но она была слишком далеко, чтобы можно было совершить удачный прыжок. Его чуть было не выдали два кусочка коры, которые случайно отломили с ветви дерева его когти, но паихаму был терпелив и умел выбирать подходящий момент для нападения. Маленький ложнолемминг оказался его случайным помощником. Он привлёк к себе внимание крысят и заставил их подойти поближе к месту, где устроил засаду паихаму. И теперь одному из них пришлось дорого заплатить за первый урок по выживанию в природе. Слишком большая цена, но зато другим детёнышам удалось в это время сбежать. Паихаму не стал преследовать их: хищник уже получил, что хотел. Забравшись на дерево, он устроился на ветке поудобнее и начал жадно рвать тёплое мясо.
Мать пока не знает, что случилось с её выводком. Она продолжает бежать в сторону берега, рассчитывая найти пищу в колонии морских птиц. Растительный мир скалистых берегов заметно отличается от равнинных участков острова. Здесь нет деревьев, образующих плотный полог, нет папоротниковых зарослей или плотного короткого дёрна, характерного для безлесных участков. Но тут есть виды растений, которые редко встречаются в других местах. В трещинах скал со временем накапливается скудная почва, и здесь растут крупные травы. Среди них самым многочисленным видом является крупное травянистое растение с очень характерными тройчатыми листьями тёмно-зелёного цвета. На каждой доле такого листа виден узор – сероватое сердцевидное пятно, и на каждом листе три стилизованных изображения сердца обращены друг к другу острыми кончиками. Это растение так и называется – трёхсердечник. Среди листьев поднимаются соцветия этого вида – сиреневатые головки, состоящие из множества мелких трубчатых цветков. Этот вид является потомком завезённого человеком клевера, и он занимает столь неудобное местообитание не напрасно. На острове, где живут крупные травоядные птицы, большая часть наземных трав на открытых пространствах представляет собой плотную злаковую дерновину, устойчивую к вытаптыванию, или густые дернины длиннолистных трав с острыми краями жёстких листьев, как осоки. И только там, куда не могут добраться бароцигнусы, растут крупнолистные травы. Одно из таких мест – крутые прибрежные склоны, усыпанные крупными камнями, где огромным птицам трудно передвигаться. Тем не менее, бароцигнусы всё же заходят на склоны гор и крутые берега, чтобы полакомиться зеленью. Риск велик, но птицы пытаются кормиться этими травами – им нравится вкус листьев трёхсердечника. Последствия этого попадаются на глаза: кое-где среди камней валяются вырванные с корнями растения с оборванными листьями. Это наверняка трудное дело для массивных длинноногих птиц, а вот киоре таонга ловко перепрыгивает с камня на камень – для неё это не препятствие.
Во время очередного прыжка крыса оказалась на камне, с которого открывалась очень неприятная картина: между камнями лежит развалившийся и выбеленный стихиями скелет бароцигнуса. Кое-где среди камней видны остатки чёрных перьев, обгрызенных ложнолеммингами. Несколько недель назад крупная старая птица, решив полакомиться листьями, осторожно спускалась примерно тем же самым маршрутом, что и крыса, однако по какой-то причине оступилась и упала. Может быть, камень оказался скользким, или же птица не рассчитала сил, но она упала и застряла между камней. Щель оказалась слишком узкой и глубокой, чтобы птица могла выбраться из неё, а тело бароцигнуса прочно застряло между двух камней. Возраст, голод и травмы сделали своё дело, и птица быстро погибла. Её тело превратилось в пищу для разнообразных обитателей островов. Были среди них несколько киоре таонга, множество птиц, а ночью ещё и десятки ложнолеммингов. В течение нескольких дней плоть птицы была сгрызена с костей, и тогда стали видны сломанные рёбра. Крупные кости птицы сильно погрызены – ложнолемминги приходили сюда, чтобы пополнить запасы кальция в организме. А мелкие кости пальцев и первые шейные позвонки они уже успели утащить. Когда крыса перепрыгнула через скелет бароцигнуса, из-под него выскочило несколько зверьков, которые тут же скрылись среди камней. Не обращая на них внимания, крыса направилась в сторону берега, откуда доносились голоса морских птиц.
Природа островов Чатем скупа на яркие краски. Поэтому сиреневато-розовые шаровидные головки трёхсердечника, поднимающиеся над листьями, невольно привлекают взгляды жителей островов. Маленькие пятна в зеве цветков отражают ультрафиолетовый свет, и их замечают птицы и насекомые. Ветер с моря покачивает их, а для того, чтобы цветонос был ещё прочнее, ему на помощь приходит лист, в пазухе которого он развивается. Черешок листа буквально обнимает цветонос прилистниками, поддерживая его, а лопасти листа окружают соцветие снизу, и светлый сердцевидный узор оттеняет цветки, делая их чуть более заметными. Цветки трёхсердечника распространяют вокруг себя сладковатый пряный аромат, и на приглашение цветка собираются насекомые. По зарослям трёхсердечника летают пчёлы местного вида – пушистые чёрно-серые антиподовы пчёлы. Эти насекомые прекрасно приспособлены к опылению этого вида: фактически, на протяжении последних двадцати пяти миллионов лет целый ряд предковых видов растений и насекомых непрерывно эволюционировал совместно, не в силах разорвать этот прочный союз.
Рабочая особь антиподовой пчелы опустилась на соцветие трёхсердечника. Двугубые цветки этого растения богаты нектаром, но они скрывают его в глубине, а губы плотно прижаты друг к другу, и не всякое насекомое проползёт между ними. Но для пчелы этих препятствий не существует. Под весом её тела нижняя губа цветка опускается, и узкая голова насекомого проникает в цветок, одновременно вытягивая длинный хоботок. Длина хоботка как раз соответствует глубине зева цветка, и насекомое начинает пить нектар. Опустошив один цветок, пчела переползает на соседний, и всё повторяется, пока её зобик не наполнится нектаром, а голова и грудь не будут испачканы пыльцой. Пыльца трёхсердечника клейкая – не только пчёлы опыляют это растение, но и жуки изредка лакомятся его нектаром. У них вполне хватает сил раскрыть цветок и пролезть внутрь, поэтому растение охотно пользуется услугами этих случайных опылителей. Но на гладких покровах жука пыльца держится непрочно, поэтому растение вынуждено прибегать к небольшой хитрости, чтобы в полной мере использовать все шансы на опыление. Тем не менее, далеко не всем цветкам суждено превратиться в плоды. На некоторых цветоносах уже созревают гроздья маленьких плодов – сухих бобов, внутри которых находится 1-2 крупных семени. Оболочка таких семян на редкость прочная, и они могут сохранять жизнеспособность долгие годы. Но для того, чтобы они проросли, должны приложить определённые усилия некоторые местные животные.
Ложнолемминг пробирается по зарослям трёхсердечника и обнюхивает цветочные головки. Некоторые из них ещё только расцвели, и зверёк лишь откусывает на них несколько цветков, не прекращая своих поисков. Наконец он находит то, что искал – высокий цветонос, на котором торчит несколько сухих бобов, содержащих крупные семена. Едва грызун коснулся одного из бобов, как тот отломился и с тихим стуком упал в расщелину между камнями, откуда его уже нельзя было достать. Но другой плод оказался в цепких лапках ложнолемминга, и грызун вскрыл его одним укусом. На свет показалось семя, заключённое в прочную коричневую оболочку. Тем не менее, зубы грызуна оказались прочнее, и семя было раскушено пополам и проглочено. Одно за другим ещё несколько семян оказались во рту грызуна, и ложнолемминг потащил их к себе в нору. По пути он соберёт ещё немного семян, и будет делать это на протяжении всего лета и осени. Запасы помогут ему пережить сырую и прохладную зиму. Часть семян будет съедена, но о некоторых семенах он может просто забыть или уронить их, пока собирает. И именно эти семена станут залогом продолжения рода трёхсердечника – рано или поздно они прорастут и дадут начало новому поколению растений.
Над цветками трёхсердечника вьются антиподовы пчёлы. Они ощущают скорые перемены погоды, и стремятся собрать как можно больше нектара. Растение реагирует на ухудшение погоды обильным выделением нектара, и насекомые собираются в полной мере воспользоваться этим угощением.
Киоре таонга выбежала на пляж острова. Здесь почти нет растительности – лишь скудные заросли травы, способной выдержать жизнь на бедной песчаной почве в условиях подтопления солёной морской водой. В прибойной полосе колышутся зелёные и бурые щупальца водорослей, и целые валы их гниют на берегу, распространяя острую вонь. Крыса ткнула носом в одну из куч водорослей, но оттуда выскочили лишь мелкие рачки-бокоплавы, которые длинными прыжками разбежались от неё. Ловить их просто не имеет смысла.
У киоре таонга плохое зрение: при жизни в зарослях не обязательно уметь смотреть вдаль. Поэтому крыса определила расположение конечной цели своего пути скорее по запаху и звуку, нежели при помощи зрения. Впрочем, это нетрудно сделать: ещё с береговой кручи крыса слышала крики многочисленных морских птиц. А чем ближе была она к цели путешествия, тем явственнее был витающий в воздухе запах гниющей рыбы и птичьего помёта. Наконец, она перебралась через небольшую скалу, закрывающую вид на соседнюю бухту, и оказалась на месте.
В эпоху человека этими местами безраздельно правили морские птицы, главным образом пингвины. Но люди охотой и масштабным промыслом морских ресурсов подорвали численность пингвинов, а изменения в биосфере на рубеже голоцена и неоцена поставили точку в существовании крупных колоний этих птиц. Пингвины эпохи неоцена – это немногочисленные обитатели рек Новой Зеландии и беглецы от моря на высокогорном озере Тотора в Южной Америке. В неоценовых океанах доминируют другие группы морских птиц. Чайки, сравнительно успешно пережив эпоху человека, породили странные нелетающие формы, способные нырять и охотиться под водой – большую группу видов чаек-пингвинов. Эти птицы занимают место пингвинов в экосистемах неоцена – они прекрасные рыболовы и охотники на морских беспозвоночных. Большие колонии этих птиц селятся на всех островах Субантарктики, и острова Чатем здесь не исключение.
Колонию чаек-пингвинов прекрасно слышно и видно издалека. Птицы постоянно оповещают сородичей о своём присутствии – они кричат пронзительными визгливыми голосами и хлопают куцыми крыльями, превратившимися в сильные ласты. Окраской они напоминают настоящих пингвинов, только спины этих птиц не чёрные, а серые с сизоватым оттенком. И ещё этих птиц отличают своеобразные клювы – толстые, жёлтые с вертикальной перевязью красного цвета. Такая окраска клюва – сигнал для птенцов, выпрашивающих пищу, постукивая по родительскому клюву. Но эта колония на побережье острова Чатем отличается от многих других: здесь нет птенцов, хотя взрослые птицы держатся здесь сотнями. И таких колоний на побережье острова несколько. Причина их появления проста: к ним удобно подходить с суши, и птицы предпочитают не гнездиться здесь из-за присутствия наземных млекопитающих. Зато птицы массами гнездятся на соседних островках, куда не доберутся грызуны и поссумы. А данная колония – это своеобразный пансионат и клуб холостяков, где птицы отдыхают между периодами гнездования, питаясь дарами моря. Киоре таонга легко может найти в этой колонии множество вкусных вещей: остатки добычи морских птиц, а также тела мёртвых птиц, если их ещё не успели съесть местные падальщики. Крыса смело заходит в колонию, и чайки-пингвины лишь встречают её недовольными криками, не отрываясь от ежедневного дележа территории и стычек с соседями.
Взрослые чайки-пингвины неуклюже ходят по берегу. Они намного массивнее своих предков, живших в эпоху человека, и давно расстались с умением летать, чтобы в полной мере воспользоваться преимуществами нового образа жизни. Рядом с ними по-прежнему обитают виды чаек, не утратившие способности к полёту, но теперь они не конкуренты, а просто назойливые и шумные соседи. В колонии чаек-пингвинов царит постоянная суета, которая немного успокаивается лишь ближе к вечеру, но возобновляется с первыми лучами солнца. Когда самка киоре таонга вышла на пляж, солнце ещё не дошло до высшей точки своего пути по небосводу. Но многие птицы уже успели окунуться в море и добыть себе завтрак. Обычно чайки-пингвины ловят рыбу поодиночке или семейными парами – по своему характеру они страшные индивидуалисты, и даже отношение к своему партнёру по гнездованию у них больше напоминает вооружённый нейтралитет, перемежающийся отдельными знаками внимания партнёров друг к другу. Остальные сородичи в восприятии этих птиц выглядят скорее врагами, чем друзьями, поэтому на границах крошечных индивидуальных участков пляжа постоянно возникают стычки, сопровождающиеся криками и демонстрацией толстых ярко окрашенных клювов.
Крупная крыса ходит по пляжу, принюхиваясь. Интересно, что чайки-пингвины не поднимают упавшую на песок добычу, поэтому какая-то рыба, случайно выпавшая из клюва птицы, кормящей своего партнёра, легко может достаться крысе. Но за такими событиями нужно следить, иначе придётся довольствоваться случайными объедками.
В песке лежит наполовину закопанная морская звезда. Неясно, как она попала сюда. Возможно, её забросили сюда волны недавнего шторма, или, что вероятнее, жадная чайка-пингвин не смогла справиться с этим твёрдым кусочком и без сожаления выплюнула добычу на песок. Крыса понюхала подсохшее тело животного, раскопала песок и вытащила из него морскую звезду, держа зубами за один из лучей. Усевшись на задние лапы, она откусила кончик одного из лучей и стала жевать его. Но это оказалась не самая лучшая пища – довольно солёная, покрытая множеством панцирных пластинок, хрустящих на зубах. Немного пожевав её и заглушив голод, крыса бросила морскую звезду и направилась дальше. За её спиной раздалось хлопанье больших крыльев. Обернувшись, крыса увидела большую чёрную птицу с огромным толстым клювом. Оперение птицы блестело в скупых лучах солнца, а из горла доносились отрывистые хриплые звуки. Киоре таонга хорошо знакома с этими птицами – это чатемский южный ворон, такой же, как и она, специалист по поиску пищи в не самых подходящих для этого местах. Крыса достаточно велика, чтобы ворон смог напасть на неё, но всё равно большой размер птицы, мощный клюв и крючковатые когти заставляют её соблюдать осторожность. Ворон знает, что крыса вряд ли захочет связываться с ним, и чувствует себя хозяином положения. Придерживая мёртвую морскую звезду одной лапой, он начал расклёвывать её и глотать куски её лучей прямо вместе с панцирем.
Колония чаек-пингвинов не обращает особого внимания на крысу и воронов, которые бродят рядом – пока рядом больше сородичей, чем чужаков, чайки-пингвины ощущают себя хозяевами положения и продолжают вести привычную жизнь, немалая часть которой тратится на мелочные конфликты с соседями. Но некоторые птицы, лениво озираясь по сторонам, или же конфликтуя с сородичами, практически одновременно заметили очень важное событие. На поверхности воды в нескольких сотнях метров от берега появилось тёмное пятно, постоянно меняющее форму, а над его поверхностью кружатся мелкие чайки – дальние крылатые родственники хозяев пляжа. Эти события могут означать одно: к берегу подошёл косяк добычи, и можно начинать охоту. Практически одновременно вся колония чаек-пингвинов приходит в движение. Мощный стимул в виде пищи убирает поводы для конфликтов и буквально стирает границы индивидуальных территорий: десятки птиц практически одновременно устремляются к воде группами или поодиночке.
По суше чайки-пингвины движутся неуклюже, переваливаясь с боку на бок. Они смело входят в воду навстречу волнам, прибой подхватывает птиц, и в этот момент вся их неуклюжесть пропадает, уступая место своеобразной грации. Плавая по поверхности воды, птицы начинают грести лапами, держа туловище горизонтально и напоминая в этот момент уток. Они делают несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем почти одновременно ныряют под воду и начинают грести крыльями. Если нужно сделать новый вдох, птицы поднимаются к поверхности воды и лишь слегка выставляют из неё клюв с ноздрями, а затем снова ныряют. Чайки-пингвины предпочитают охотиться на рыбу и других морских животных в толще воды, хотя изредка собирают донных животных вроде крабов и улиток. Они быстро преодолевают под водой около трёхсот метров, удаляясь от берега, и в голубоватой мгле перед ними начинает вырисовываться тёмная масса, постоянно меняющая форму. То, что с берега выглядело как движущееся пятно, на самом деле представляет собой косяк мелкой рыбы, подошедший к берегу.
Птицы начинают охоту. Синхронно всплыв к поверхности, они делают вдох и ныряют. Стая чаек-пингвинов врезается в косяк рыбы, стараясь разделить его на несколько небольших стай. Рыбы мечутся в толще воды, стараясь присоединиться к скоплению сородичей, но некоторые из них заканчивают свой путь в клювах птиц. Жадно сглотнув добычу, чайки-пингвины продолжают охоту, лишь время от времени всплывая к поверхности за воздухом. Им удалось оттеснить часть стаи рыб от основного косяка, и они плавают вокруг этой стаи, схватывая и глотая отдельных рыб. Стая рыб пытается спастись – они сбиваются в плотное шаровидное скопление, которое вращается в толще воды, не давая птицам возможность наметить себе жертву. Но птицы пугают рыб и заставляют их всплывать к самой поверхности воды. В это время поверхность моря в этом месте становится похожей на кипящий котёл: рыбы выпрыгивают из воды, пытаясь ускользнуть от хищников, но им это не удаётся, и они шлёпаются в воду, а иногда едва не в клюв преследующей их птицы. Чайки-пингвины торопливо наедаются; они обладают практически неутолимым аппетитом, и готовы есть, пока еда доступна. Такое, правда, случается далеко не всегда, и чаще всего чайкам-пингвинам приходится делить трапезу с другими обитателями моря – иногда даже с акулами, которые легко могут напасть на этих птиц.
Но сейчас тени не всплывают из глубин, и птицы пируют, не замечая, как огромная тень скользит по поверхности воды. Окружённые чайками-пингвинами рыбы испуганно бросились прочь буквально напролом, заставляя охотящихся птиц отпрянуть и упустить благоприятный момент для нападения. Длинное узкое подклювье чиркнуло по поверхности воды, словно нож; хлопнула верхняя челюсть, одна рыба оказалась зажата в огромном клюве. Мозг передал команду мускулатуре крыльев, длинные жёсткие перья едва изменили наклон, и огромная птица, похожая на птерозавра, почти без усилий взмыла над волнами, буквально оседлав ветер. Рыба была проглочена, и обладатель огромных крыльев начал заходить на второй круг. Талассократор, или альбатрос-кочевник, одна из крупнейших летающих птиц мира, присоединился к охоте чаек-пингвинов и воспользовался её плодами. Одной рыбы этому исполину явно мало, и он начал оглядывать поверхность моря в поисках «рыбных котлов», которые устраивают чайки-пингвины. Талассократору хорошо видно, как косяк рыбы мечется из стороны в сторону, а его прорезают, словно стрелы, тела плавающих под водой нелетающих птиц. Огромная птица описывает круги над местом охоты, едва шевеля крыльями – свежий ветер помогает исполину держаться в воздухе. Заметив, как в одном месте чайки-пингвины вновь окружили часть стаи рыб, талассократор пошёл на снижение, распахнув клюв. Чайки испуганно метнулись в стороны, убираясь с пути крылатого чудовища. Кончик нижней челюсти талассократора прорезал воду, и птица практически сразу ощутила прикосновение рыбьего тела к языку. Клюв захлопнулся совершенно бессознательно, и талассократор снова взмыл в воздух, глотая улов и позволяя чайкам-пингвинам самим решать проблемы с охотой, которые он создал. Пока эти птицы будут создавать ему благоприятные условия для охоты, он будет охотиться. Вновь и вновь он бросался к поверхности воды, завидев серебристые бока рыб, запертых чайками-пингвинами в «котле».
Некоторые обитатели островов Чатем охотятся на рыбу ещё лучше, чем чайки-пингвины. Когда эти птицы, взмахивая ластообразными крыльями, окружают косяк рыбы, их обгоняет небольшая, изящно сложенная птица, напоминающая их окраской – у неё сизо-голубая верхняя часть тела и белое брюшко. Она плавает при помощи быстро работающих лап, прижимая крылья к телу. Это чатемская морская поганка – своеобразный вид птиц, освоивший жизнь в море сравнительно недавно. В раннем неоцене огромная лагуна Те Ванга в центре острова Чатем была домом для предков этого вида. Но постепенно лагуна заполнялась осадком, запечатывая в нём свидетельства изменения флоры и фауны островов после окончания эпохи человека. Лагуна обмелела и разделилась на несколько озёр с солоноватой или пресной водой. Поэтому перед поганками, обитающими там, встал выбор: либо вымирать, либо искать пищу в других местах. Неисчерпаемые богатства морских мелководий позволили этим птицам выжить и сохранить многочисленную популяцию – так и появилась чатемская морская поганка.
Когда эта птица всплывает на поверхность, её спина едва показывается над волнами. Эта птица является превосходным ныряльщиком и уверенно чувствует себя в воде. Она качается на волнах, словно поплавок, а затем быстро ныряет. Сегодня времени на охоту намного меньше – ожидается шторм, и птице придётся пережидать его в месте, защищённом от свирепых волн. Но перед этим она должна хорошо поесть, чтобы пережидать непогоду не на пустой желудок. Обычно эти птицы кормятся на мелководьях, где чайки-пингвины не задерживаются, а способность быстро и ловко плавать позволяет им добывать пищу даже в полосе прибоя. Поэтому они не конкурируют со своими массивными соседями. Но сейчас волны подняли слишком много мути со дна, и на мелководье практически не разглядеть добычи. Поэтому поганкам приходится держаться подальше от берега, где вода прозрачнее. Но здесь им приходится сталкиваться с охотящимися чайками-пингвинами, которые не любят конкурентов. Когда морская поганка проносится сквозь стаю чаек-пингвинов, они щёлкают клювами, и она из птиц нарушает строй и пускается в погоню за конкурентом. Поганка слабее и мельче этих птиц, но у неё есть преимущество – высокая скорость и маневренность. Поэтому она просто делает несколько поворотов на полной скорости, оставляя массивную чайку-пингвина далеко позади. Развернувшись, она бросилась в косяк рыбы и схватила одну из них, не замедляя движения. Всплыв на поверхность, поганка проглотила добычу и снова нырнула. По сравнению с ней чайки-пингвины кажутся неуклюжими существами, и поганка может пристраиваться к их стаям, охотящимся за рыбой, не рискуя получить удар клювом. Одна из чаек-пингвинов, сделав вдох, нырнула к сородичам, окружившим стаю рыбы. Она выхватила из косяка нескольких рыбёшек, но прямо перед её клювом в толще воды пронеслась морская поганка, и рыбы бросились врассыпную – все, кроме одной, которую она успела схватить. Чайка-пингвин щёлкнула клювом и бросилась за обидчиком, нырнув в рыбий косяк. Строй охотников был нарушен, и рыбы не замедлили воспользоваться этим, рванувшись в сторону основного косяка. Чайка-пингвин, взмахивая крыльями под водой, помчалась вслед за обидчиком, но морская поганка нырнула в косяк рыбы, и её движение там можно было угадать лишь по броскам испуганных рыб. Наконец, поганка всплыла на поверхность воды, торопливо проглотила рыбу, и вновь нырнула. А через считанные секунды по этому месту чиркнул огромный клюв талассократора. Реакция поганки много раз спасала ей жизнь – пока чувства и мускулы не подводят её, она будет успешно жить даже по соседству с тяжёлыми, прожорливыми и многочисленными морскими птицами других видов, занимая свою экологическую нишу.
Косяк рыбы постепенно отходит от побережья. Чайки-пингвины ещё преследуют его, и их головы то и дело показываются на поверхности воды. И пока они устраивают загонную охоту, могучий талассократор продолжает черпать добычу из «рыбных котлов», которые устраивают чайки-пингвины. Но постепенно пернатый великан почувствовал приятное ощущение сытости. Он поймал попутный ветер и направился к берегу, чтобы дать своим крыльям возможность отдохнуть. На побережье острова Чатем он – всего лишь гость. Вскоре он должен будет вернуться домой – на маленький вулканический островок в нескольких сотнях километров от Чатемского архипелага. Там его ожидают самка и вечно голодный птенец, которому ещё не один месяц сидеть в гнезде.
Насытившиеся чайки-пингвины возвращаются на берег. Они плывут по поверхности воды и позволяют волнам прибоя свободно выносить себя на берег. Здесь они сразу же теряют грацию водных обитателей и вперевалку движутся по пляжу прочь от воды, на свои крохотные территории – подремать или в очередной раз повздорить с соседями.
В колонии чаек-пингвинов всегда много гостей. Кто-то из них просто ищет здесь удобное место для отдыха, а кто-то рассчитывает найти даровой обед, как киоре таонга. Когда она бежит по песку, чайки-пингвины не спешат уступать дорогу. Некоторые из них просто провожают крысу взглядом, а другие угрожают ей: разевают клювы и громко кричат. Крик одной птицы каждый раз подхватывают соседи, и крыса вынуждена слушать громкие вопли этих пернатых. Оглушённая и сбитая с толку, киоре таонга не заметила, как по мере её движения через колонию чаек-пингвинов вокруг стало меньше. Подняв голову и оглядевшись, она поняла, что эти надоедливые и громкоголосые птицы остались где-то позади, а прямо перед ней высится чудовище, покрытое перьями. Киоре таонга остановилась и опасливо понюхала воздух. От этого существа пахло рыбой и морем. Это уже лучше. Крыса свернула в сторону и начала опасливо обходить невиданное чудище. Её движение привлекло внимание существа, и оно пошевелилось, повернув в сторону крысы огромную голову с длинным клювом. Крыса не различает цвет клюва – он кажется ей серым с чёрным кончиком, хотя на самом деле его цвет – ярко-розовый. Вдыхаемый птицей воздух свистит в паре трубочек, прилегающих к клюву с боков и надставляющих ноздри.
Киоре таонга встретила талассократора, который вернулся с рыбной ловли и расположился на отдых на берегу. Раньше она видела этих птиц лишь в полёте – точнее сказать, различала над головой смутные тени, когда выходила на побережье на поиск корма. Но она никогда не встречала таких великанов на земле и так близко, поэтому не представляет себе, что от него можно ожидать. Чайки-пингвины давно свели знакомство с этими птицами, поэтому предпочитают держаться на почтительном расстоянии от этого крылатого исполина, если он совершает посадку в их колонии. Когда киоре таонга остановилась, огромная птица вдруг пришла в движение. Она поднялась на мощные лапы, развернулась грудью к крысе, щёлкнула клювом и распахнула в стороны огромные крылья. В такой позе она сразу кажется громадной, и даже чайки-пингвины предпочли разбежаться в стороны, чтобы не попасть под удар крыльев. Когда голова с огромным клювом потянулась в сторону крысы, киоре таонга испуганно отбежала подальше. Сделав несколько шагов в её сторону, талассократор сложил крылья и вновь опустился на песок – он не намеревался гоняться за крысой, ему нужно было лишь отогнать это существо.
Самка киоре таонга пока нашла совсем немного еды – несколько мелких рыбёшек, явно несвежих, и улитку, которую она разгрызла и быстро съела. Это лёгкая закуска, и её явно не стоит нести детёнышам. Поэтому крыса продолжает бродить по колонии, поглядывая на чаек-пингвинов, возвращающихся из моря с уловом. Но она не замечает ещё одного обстоятельства: она не единственный представитель своего вида, который ищет корм в колонии птиц. И первое, что заставило её насторожиться – это запах. Время от времени крысы оставляют на земле метки мочой, сигнализирующие об их присутствии. У хищных крыс эта черта поведения выражена слабо – им нужно скрывать своё присутствие от возможной добычи, но сейчас киоре таонга не выслеживает её, а занимается собирательством. Поэтому программа поведения предписывает животному сигнализировать о своём присутствии возможным соперникам… но чужаки успели сделать это раньше. На торчащем среди колонии птиц камне самка киоре таонга обнаружила явные следы присутствия сородичей – двойную запаховую метку. Здесь бродят ещё несколько крыс, которых она пока не заметила. Самка киоре таонга ещё раз обнюхала метку на камне. Да, она их знает. Это соседи, и их запах знаком самке киоре таонга – на пограничной полосе между территориями она часто встречала их метки, и несколько раз встречала каждого из партнёров по отдельности. Но никогда – обоих сразу. Эти метки свежие – они были здесь несколько минут назад, и сейчас, возможно, ещё бродят по колонии птиц, пытаясь раздобыть себе пищу. Территория колонии чаек-пингвинов лежит в стороне от территорий крыс, поэтому для киоре таонга это нейтральная территория, где могут искать пищу особи из разных семей. Но в данном случае они становятся конкурентами, и встреча с ними явно нежелательна.
Крики чаек-пингвинов где-то в стороне становятся всё громче. Птицы словно окрикивают по цепочке какое-то существо, движущееся сквозь их скопление. Услышав эти крики, самка киоре таонга встала на задние лапы, понюхала воздух и прислушалась. Нет сомнений – в её сторону кто-то идёт, и она должна быть готова к встрече. Одна из ближайших к ней чаек-пингвинов отбежала в сторону, и крыса увидела причину их беспокойства. Она не ошиблась: их двое, и они ищут пищу парой. Это самец и самка, занимающие соседний участок в лесу. Они бегут к ней, ощерив крупные резцы, и явно настроены недружелюбно. Самка киоре таонга вздыбила шерсть, словно кошка, разинула пасть, и демонстративно брызнула мочой поверх их метки, оставляя на камне свой запах. Но она чувствует их превосходство, поэтому не намерена усугублять конфликт. Она дрогнула и сделала шаг назад, по-прежнему демонстрируя резцы и громко сопя. Её соседи остановились. Они тоже не намерены драться – зубы этих крыс представляют собой грозное оружие, поэтому ни одно из животных не станет применять их в таком конфликте. Последствия укусов могут оказаться крайне нежелательными: сломанные лапы, откушенные пальцы, и даже повреждения внутренних органов. В любом случае оба участника драки могут быть выведены из строя и не смогут продолжать нормальную жизнь. Поэтому крысы ограничиваются лишь демонстрациями: они поднимаются на задние лапы, скалят зубы и визжат. Пара теснит одинокую самку киоре таонга, и она решает, что жизнь её детёнышей не стоит продолжения конфликта. Развернувшись, она просто убегает к тропе, ведущей по береговому склону обратно в лес. Огромная птица и пара агрессивных соседей – слишком много происшествий за какие-то два часа. К тому же крыса ощущает приближение шторма, а пища для детёнышей так и не найдена. И она просто решает поискать её в более привычной обстановке – в лесу.
Жизнь колонии чаек-пингвинов продолжается в обычном ритме. Талассократор благодаря своим размерам всегда может найти на побережье свободное место для отдыха. Чайки-пигнвины опасаются его клюва, поэтому не приближаются к нему. Огромная птица постепенно засыпает, несмотря на царящий вокруг гвалт чаек-пингвинов. Он большой и внушает этим птицам страх, но поблизости найдутся и более неприятные гости.
На камне ближе к краю колонии сидит крупная чёрная птица. Порыв ветра с моря заставил её пошатнуться и взмахнуть широкими крыльями, чтобы сохранить равновесие. Чёрным глазом птица оглядела колонию чаек-пингвинов и нашла взглядом ещё нескольких сородичей – таких же чёрных, с голубоватым металлическим блеском на оперении. Они часто прилетают сюда из кустарников, где предпочитают держаться большую часть времени. Там же у них и гнёзда, и несколько самок, занятых уходом за птенцами, остались там. А здесь собрался весь цвет колонии чатемских южных воронов – крупные взрослые самцы и несколько самок, сумевших раньше всех дорастить потомство до выхода из гнезда. Эти умные птицы любят кормиться в прибрежной зоне: на пальцах их лап растут особые щёточки, помогающие ходить по мокрому песку и не вязнуть. Но так добывать пищу слишком трудно, и вороны часто занимаются самым банальным грабежом. Это удаётся им намного лучше, потому что они умнее и организованнее чаек-пингвинов, несмотря на численное превосходство последних.
Чайка-пингвин, слишком поздно возвращающаяся с охоты, выходит из воды. Она тяжело переваливается с ноги на ногу – желудок птицы полон мелкой рыбы. Птица находится в невыгодном положении – основная масса сородичей уже успела вернуться на берег, и ей приходится идти на свою территорию в одиночестве. Она старается сделать это незаметно, держась поближе к сородичам, но тем не нужно присутствие чужака, и они отгоняют одиночку, разевая клювы и крича. Чатемские южные вороны – наблюдательные птицы. От их внимания не ускользнула птица с богатым уловом в желудке, и пернатые разбойники приступают к грабежу. Один за другим вороны взлетают и садятся на песок поближе к чайке-пингвину, отягощённой уловом. Если на их пути возникает посторонняя чайка-пингвин, ей просто достаётся удар клювом, и она спешно ретируется. Постепенно вокруг удачливого рыболова образуется кольцо из чёрных птиц. Куда бы ни пошла чайка-пингвин, её встречает один из воронов. Кольцо постепенно сжимается, и вороны, наконец, начинают нападать на чайку-пингвина: они дёргают её за хвост и крылья-плавники. Им нет смысла убивать эту птицу – в противном случае рано или поздно колония птиц окажется разорённой, а оставшиеся в живых покинут это место. У чатемских южных воронов иная тактика: они просто грабят птиц, и каждая отдельно взятая чайка-пингвин становится их жертвой не так уж часто, а с этим можно смириться. Но если уж на чайку-пингвина напали вороны, их жертве приходится несладко: её колотят клювами и щиплют. Атакованная птица громко кричит, и её крики подхватывают сородичи, которые просто наблюдают за грабежом со стороны, не рискуя прийти на выручку жертве ограбления.
Проходит несколько минут, и чайка-пингвин, спасаясь от мучителей, начинает отрыгивать улов – мелкую рыбу и крабов. Нападающие птицы тут же склёвывают их, а затем продолжают мучить свою жертву. У воронов хорошо выражена индивидуальность привычек: среди них попадаются «пацифисты», предпочитающие искать пищу самостоятельно, «грабители», практикующие клептопаразитизм, и «лентяи», пользующиеся плодами чужого труда. За нападением на чайку-пингвина наблюдал один из южных воронов, который не принимал участия в травле. Он видел, как сородичи тянули птицу за хвост и крылья, но не спешил присоединяться к ним. Но когда чайка-пингвин начала делать характерные движения головой и шеей, отрыгивая добычу, он оживился. Первая отрыгнутая добыча птицы упала на песок и была съедена. Но травля продолжалась, потому что чайке-пингвину ещё было, чем поделиться со своими мучителями. Она дёрнула головой, отрыгивая очередную добычу, и в этот момент ворон взлетел и быстро полетел к ней. Как раз в тот момент, когда чайка-пингвин отрыгивала небольшую рыбу, ворон пролетел над её головой. Он бросился на птицу и одним ловким движением вырвал рыбу у неё из глотки под возмущённое карканье сородичей. Но ему уже не было никакого дела до них: удалившись на безопасное расстояние, ворон бросил добычу на землю и начал расклёвывать её, прижав лапой.
Наконец атакованная чайка-пингвин перестаёт кричать и словно смиряется со своей участью. Она просто стоит в кольце воронов, вертя головой из стороны в сторону. Пернатые разбойники добились своего: весь честно добытый в море улов отдан им. Видя, что от этой птицы больше нечего получить, вороны взлетают или разворачиваются и расходятся, а чайка-пингвин продолжает свой путь, двигаясь намного изящнее, чем раньше, но ей мало радости от свободы движений, доставшейся ценой обеда.
Молодые чатемские южные вороны пока не умеют добывать пищу так же ловко, как это делают взрослые особи. Они едва стали самостоятельными, и родители пока терпят их присутствие рядом. Это важная пора для молодняка: пока можно, молодые птицы активно учатся охотничьим приёмам взрослых птиц и наблюдают, какую пищу и каким способом добывают взрослые сородичи. Видя, как взрослые птицы грабят чайку-пингвина, молодые вороны решили повторить их приём. Собравшись небольшой группой на берегу, они ожидают, пока какая-нибудь чайка-пингвин не пройдёт мимо них. Но они пока не умеют выбирать нужную жертву для ограбления, поэтому могут получить совсем не такой опыт, на какой рассчитывают. Они ждут некоторое время, бесцельно бродя по берегу группой и крича. Их нетерпение постепенно возрастает, и они совершают ошибку: бросаются на первую же птицу, оказавшуюся поблизости. Их выбор явно неудачен: это самец чайки-пингвина, который уже успел переварить часть улова и явно не собирается делиться с нахлебниками любого сорта. Вместо того, чтобы взять его в кольцо, молодые южные вороны бродят за ним толпой, крича и стараясь не отстать. Преследуемая чайка-пингвин пытается оторваться от них, перебегая с места на место, но вороны не отстают. Наконец, одной из птиц удаётся сделать то, что она видела в нападении взрослых воронов: она вцепилась клювом в хвост чайки-пингвина и дёрнула. Реакция последовала моментально: преследуемая птица развернулась и напала на преследователя. Раздались недовольные крики и испуганное карканье молодых южных воронов, и они разлетелись в разные стороны – все, кроме одного. Чайка-пингвин вцепилась в перья на спине молодого ворона и начала безжалостно трепать его под аккомпанемент криков сородичей. В конце концов, ей удалось добиться цели: молодой ворон удрал от неё, оставив в клюве чайки-пингвина изрядный пучок перьев и получив на спине заметную проплешину. Возможно, на какое-то время это происшествие отвадит его от попыток грабежа и послужит уроком другим птицам. А чайка-пингвин, довольная победой, вытряхнула из клюва чёрные перья и начала приводить себя в порядок.
Прошло ещё два часа, и в небе наблюдаются явные признаки грядущей перемены погоды. Небо затянуто облаками, солнца не видно, а ветер крепчает. Вначале порывы ветра лишь треплют листву, но затем начинают раскачиваться ветви деревьев. Обитатели островов постепенно заканчивают свои повседневные дела и начинают готовиться к буре. Самка киоре таонга должна спешить – она чувствует изменения погоды, поэтому ей необходимо пищу и вернуться в нору до начала шторма. Южные вороны с криками покидают колонию чаек-пингвинов и улетают в лес. Чайки-пингвины уходят подальше от края моря, к самому береговому обрыву. Талассократор не боится ветра – это его верный помощник. Огромная птица просто распахивает крылья и встаёт грудью против ветра. Он взлетает, почти не прикладывая усилий, и быстро поднимается в небо, едва взмахивая крыльями. Ветер и волны – его родная стихия, поэтому талассократор не боится даже сильных штормов. Искусно используя ветер, он пролетает многие десятки километров, не уставая.
Детёныши киоре таонга отчаянно пытаются найти нору по запаху. Они бродят от дерева к дереву, нюхая воздух и землю. Резкие крики чатемских норных попугаев где-то в стороне заставляют их прятаться среди папоротника, и молодые крысы выходят из укрытия только после того, как они прекращаются. Они обнюхивают землю, пытаясь найти знакомый запах родителей, но всё напрасно. Детёныши дрожат: испуг и стресс сделали своё дело. Они отчаянно пытаются найти родительскую нору, поэтому тыкаются носами во все отверстия, похожие на норы. Некоторые из них оказываются просто ямками, другие – нежилыми норами. В некоторых норах ощущается запах сородичей, но не родителей, и молодые крысы испытывают инстинктивное опасение, предпочитая держаться подальше от них. У одной норы, однако, запах оказывается привлекательным, но странным и не похожим на родительский. Он ничего не говорит детёнышам киоре таонга, и один из них решил проверить, кто живёт в этой норе. Он осторожно приблизился к норе и заглянул внутрь. Там была лишь темнота, в которой ощущался сладковатый запах и слышался тихий ровный звук. Над головой крысёнка пролетело мохнатое насекомое серого цвета, которое нырнуло в темноту норы. Следом пролетело ещё два таких же, которые также скрылись в норе. Их появление не насторожило детёныша киоре таонга, и он продолжил лезть в нору. Лапа зверька ощутила, что земляной пол норы стал очень гладким и мягким. Его усов что-то коснулось, и в слабом свете он сумел разглядеть ещё одно мохнатое насекомое, ползущее по гладкой стенке норы. Оно не отступило при появлении детёныша, и следом за ним появилось ещё несколько таких же. Они приподнялись на лапках, их крылья загудели. Крысёнок по ошибке полез в гнездо антиподовых пчёл. Ему никогда не приходилось видеть этих насекомых, и он не понимает, что в данном случае не стоит ждать от них ничего хорошего. Гудящих насекомых становилось всё больше, и молодая крыса остановилась. Пчёлы воспринимают появление молодых крыс как опасность, и незваным гостям посылают предупреждение: недовольное жужжание становится всё громче и громче. Испуганная крыса отступает на шаг, но слишком медленно. Несколько пчёл взлетели и накинулись на морду крысёнка. Он сразу же почувствовал резкую боль за ухом, которая быстро превратилась в жгучую и ноющую: одна из пчёл ужалила его. Страх охватил крысёнка, и он попятился из норы, выталкивая второго, который уже попробовал сунуться внутрь. Оба зверька кубарем вывалились из норы и побежали, не разбирая дороги. А над входом в нору кружились потревоженные пчёлы. Если бы детёныши киоре таонга залезли чуть глубже, им пришлось бы значительно хуже: они просто не успели достаточно сильно растревожить гнездо, и на защиту вышли лишь некоторые сторожа. Одно из насекомых продолжило погоню, преследуя чужаков ещё несколько метров, но они скрылись в подлеске, и пчела благополучно вернулась в гнездо.
Антиподовы пчёлы ведут себя не столь агрессивно, как обычно бывает. Они тонко чувствуют грядущие изменения погоды, поэтому стараются не покидать гнездо без лишней необходимости. В глубине норы с потолка гнездовой камеры свисают соты, в которых находятся мёд и личинки. Для наземных животных и то, и другое – редкое лакомство. Иногда чатемские норные попугаи не могут устоять перед соблазном и грабят слабые колонии этих насекомых, раскапывая норы мощными клювами и лапами. Но обычно пришельца встречает множество рабочих пчёл, которые бросаются на него, не задумываясь, ещё при входе в гнездо. Сейчас, однако, обстоятельства меняются. Пчёлы чувствуют предстоящую бурю, поэтому прикладывают все усилия для того, чтобы сохранить в гнезде благоприятный микроклимат. Там, где тоннель начинает расширяться в гнездовую камеру, рабочие пчёлы собираются единой массой возле самого входа. Они формируют из своих тел пушистую и плохо проницаемую для ветра и холода пробку. Обмен воздухом всё же происходит, но он успевает нагреться: пчёлы в толще пробки работают крыльями, слегка согревая воздух и активизируя вентиляцию. В этом процессе не участвуют лишь пчёлы, охраняющие матку и ухаживающие за ней, а также немногочисленные пчёлы-«няньки», которые остаются ухаживать за личинками. Детёныш киоре таонга забрался в нору как раз в то время, когда пробка из тел рабочих пчёл была уже почти достроена, и свободных рабочих особей оставалось немного. В противном случае он мог бы получить ещё несколько уколов жалом.
Лесные обитатели ощущают приближение непогоды и их поведение меняется. Тусклые вьюрки перелетают с дерева на дерево, издавая однообразные глухие трели. В конце концов, эти небольшие птицы занимают укрытия – небольшие дупла, участки густой листвы, полости за отставшей корой деревьев. Чатемские норные попугаи, обычно очень крикливые, перед дождём ведут себя тихо. Они стараются забиться в глубину нор, и одна из взрослых птиц обычно перекрывает вход своим боком, чтобы в гнездо не попадал холодный ветер. Бароцигнусы тоже реагируют на перемену погоды. В полумраке подлеска огромные птицы собираются группами, стараясь прижаться к бокам своих сородичей. Они происходят от водоплавающих предков, поэтому перед дождём громко гогочут, и их голоса, разносящиеся эхом в притихшем лесу, производят жуткое впечатление. Птицы хлопают куцыми крыльями, вытягивают шеи и активно чистятся. Птенцы, уже успев за свою недолгую жизнь пережить не одну бурю, ведут себя подобно взрослым. Во время чистки оперения птицы обильно смазывают его жировыми выделениями. Копчиковая железа, доставшаяся бароцигнусам в наследство от водоплавающих предков, стала полезным приобретением в дождливом климате архипелага – она позволяет держать оперение в сухости даже в сырую погоду, особенно во время нудно моросящих зимних дождей. Птица с сырым оперением легко может простудиться и погибнуть: многие молодые птицы гибнут по этой причине в первую зиму своей жизни.
Самка киоре таонга возвращается к гнезду без добычи – эта охота прошла на редкость неудачно. Она едва утолила собственный голод, а для детёнышей совсем ничего не принесла. На тропе недалеко от входа в нору она встретила самца, волокущего в нору убитого ложнолемминга. Обнюхав друг друга, взрослые киоре таонга направились к норе, где рассчитывали найти детёнышей живыми и невредимыми. Но на подходе к норе самка понюхала тропу и ощутила прекрасно знакомый ей запах – так могут пахнуть только её детёныши: их запах глубоко запечатлелся в её сознании ещё в тот день, когда они появились на свет. Она бросилась к норе, но её никто не встретил. Ни единого звука: ни шуршания подстилки, ни писка детёнышей. Самка крысы понюхала воздух у входа в нору. Запах детёнышей слабый, намного слабее того, каким он был всегда. Самка забралась в нору, но сразу же вылезла обратно. Нора пуста. Детёнышам и ранее удавалось ускользнуть из норы, но они всегда держались поблизости от дома и возвращались, как только замечали родителей. Но сейчас, похоже, ситуация совсем другая: все три детёныша покинули гнездо и явно находятся далеко от него. Пока родительский инстинкт ещё связывает самку и её потомство, поэтому она начинает бегать вокруг норы, обнюхивая землю и разыскивая пропавших детёнышей. И буквально через минуту крыса находит явные следы пребывания детёнышей. Киоре таонга сохраняет одну особенность поведения, характерную для мышевидных грызунов: эти животные постоянно оставляют за собой след из капелек мочи. И запах мочи собственных детёнышей самка не спутает ни с каким другим. Теперь перед взрослыми зверями стоит другая задача: они должны как можно быстрее распутать головоломку, пока дождь не смоет следы детёнышей – в противном случае они обречены, и их шансы на выживание минимальны. Естественно, мать ещё не знает, что одного из её детёнышей уже нет в живых. Самец подошёл к ней, понюхал следы на земле, и сразу же бросился по следу, оставив с трудом добытого ложнолемминга. Самке остаётся только следовать за ним.
Острое обоняние не подводит взрослых животных: след детёнышей пахнет уже не так чётко и ясно, но он достаточно отчётливо различим среди остальных запахов, и крысы бегут, повторяя путь своего потомства. Они добрались до жилища чатемских норных попугаев, услышали шипение спрятавшейся под землёй самки, а затем прошли тем же путём, которым бежали детёныши, спасаясь от рассерженных птиц. Попетляв по зарослям папоротника, самка киоре таонга наткнулась на несколько капель крови под одним из деревьев. Эта кровь пахнет очень знакомо, и к ней примешивается запах, который также слишком хорошо знаком крысам – запах паихаму, который явно стал причиной появления этой крови. После этого пятна осталось лишь два запаховых следа детёнышей на земле. След третьего детёныша вместе со следом паихаму вёл на дерево и терялся там. Два других следа вели в разные стороны, и самец побежал по одному из них куда-то в сторону и скрылся в папоротнике. Самка пошла по другому следу, который вёл в заросли. Запах становится всё более чётким, и это внушило ей нечто вроде надежды – инстинкт диктует ей двигаться в этом направлении.
Погода ухудшается с каждой минутой. По хмурому небу бегут тучи, закрывая солнце. Сумрак в подлеске сгущается ещё больше, несмотря на то, что до вечера ещё далеко. Даже бароцигнусы с большим трудом могут разглядеть сородичей, отошедших от них на несколько десятков метров – лишь белые перья на крыльях указывают на их присутствие, а тёмное оперение практически незаметно среди лесных теней. Где-то вдалеке сверкает молния, а затем до лесных жителей доносится звук грома. Порывы ветра с моря проносятся над лесом, раскачивая ветви деревьев и срывая с них листву. Постепенно затихает даже гортанный гогот бароцигнусов, и сквозь шум ветра в листве становится слышен новый звук – стук капель дождя по листьям. Пока полог леса защищает жителей подлеска от дождя, но всё равно капли дождя стекают по листьям и падают в папоротник. Самка киоре таонга должна спешить, иначе она потеряет след. Где-то впереди она услышала крик южного ворона – как раз в том направлении, куда ведёт запаховый след её детёныша. Причём крик раздаётся не сверху, а откуда-то с земли: птица явно пытается найти что-то в подлеске. Пробежав ещё немного среди папоротников, самка киоре таонга увидела самого ворона. Крупная птица расхаживает среди растений на сильных ногах, время от времени взлетает, громко хлопая крыльями, но снова садится и недовольно кричит. Обычно птицы этого вида предпочитают более открытые места, но эту особь явно что-то заинтересовало. Крыса нюхает землю и ощущает запах своего детёныша – вне всяких сомнений, это он, причём отчётливый и свежий. Присутствие ворона может означать только одно: если детёныш рядом, он находится в большой опасности. Пользуясь своими размерами, чатемский южный ворон может быть хозяином положения. Однако, если необходимо, крыса готова сразиться даже с таким врагом ради спасения собственного потомства. На стороне ворона – размеры и способность летать. Зато крыса сильна, а её резцы, если надо, легко прокусят грудную клетку или череп ворона. Ощущение опасности обостряет чувства матери, и она распознаёт в запаховом следе детёныша следы запаха страха. Да, её потомство под угрозой, и она бросается на защиту детёныша, даже не видя его. Инстинкт заставил крысу забыть о чувстве страха, и она смело наскочила на ворона, ощерив резцы и испуская пронзительный визг. Ворон явно не ожидал такого напора и агрессивности, поэтому отступил на шаг. Воспользовавшись этим, крыса воинственно подпрыгнула, разевая рот и демонстрируя резцы. Ворон распахнул крылья и вздыбил перья на спине, демонстрируя крысе свои размеры. Он не намерен отступать – это означает, что добыча находится где-то рядом. А запах, явно ощущаемый в воздухе, говорит самке киоре таонга, что она не ошиблась и близка к своей цели, как никогда. Её детёныш скрывается где-то рядом, и между ней и детёнышем стоит лишь эта страшная птица. Два хищника устроили импровизированную дуэль под дождём, и ни один не собирается отступать. Ворон издаёт хриплое гортанное карканье, наступая на киоре таонга, но крыса встречает его острыми зубами и визгом. Никому из них не хочется вступать в бой и получать раны, поэтому противники рассчитывают просто отпугнуть друг друга. Их цель одна и та же, но они воспринимают её по-разному: для птицы это всего лишь еда, а для крысы – детёныш, за которого она готова драться до последнего. Визжа, она наступает на ворона, который делает выпады клювом и раскрывает крылья. В случае проигрыша она теряет больше, поэтому крыса переходит к активной борьбе: она решительно набрасывается на ворона, вцепляется ему в крыло и треплет его. Обороняясь, ворон схватил крысу клювом за короткий хвост и потянул, пытаясь отбросить от себя. Извиваясь от боли, крыса рванулась и выдрала из крыла птицы сразу несколько маховых перьев. Ворон не отпустил её, и крыса снова вцепилась в его оперение, уже на груди. Ворону сильно повезло, что его оперение густое: крысе не удалось даже задеть его кожу своими резцами, потому что её рот оказался набит его перьями. Дёрнувшись, крыса вырвала пучок перьев из груди птицы, и в этот же миг почувствовала, как её хвост оказался на свободе. Огромные крылья захлопали, и ворон взлетел в воздух – в его планы явно не входило сражение с таким опасным противником. А крыса, выплюнув перья, снова напала на след – чёткий и явственный, несмотря на начавшийся дождь. Ей не пришлось долго искать: в маленькой нише под корнями дерева самка киоре таонга обнаружила одного из своих пропавших детёнышей. Ниша была очень маленькой – ворон смог бы с некоторыми усилиями достать зверька из укрытия, и мать нашла детёныша вовремя. Если бы она задержалась на несколько минут, развязка могла бы быть совсем другой.
Осторожно просунув голову в нишу, самка киоре таонга обнюхала детёныша, и он сделал то же самое. Знакомый запах придал им обоим уверенности, и самка осторожно потянула детёныша из укрытия. Она аккуратно взяла его зубами за шкурку на загривке и поволокла домой, хотя сделать это было нелегко: молодая крыса уже выросла настолько, что её лапы волочатся по земле, когда самка пытается тащить её, словно маленького детёныша. Но её злоключения ещё не кончились: не одна она следила за вороном. Самка киоре таонга тянет детёныша в сторону норы, а следом за ней по деревьям скачет хищник – паихаму. Это именно тот зверь, который убил одного из трёх детёнышей. Быстро расправившись с добычей, он начал выслеживать одного из оставшихся, но чатемский южный ворон тоже заметил маленькое существо, испуганно бегающее среди папоротников, и в тот момент паихаму не решился нападать. Сейчас, когда рядом взрослая киоре таонга, хищник тоже предпочёл бы не нападать, но он рассчитывает воспользоваться удобным моментом, чтобы похитить детёныша.
Самка киоре таонга бежит к норе напрямик, не повторяя пути, пройденного по следу своего потомства. Она не знает, сумел ли самец найти оставшегося детёныша, но спасти хотя бы одного из них – это уже удача. Крысы затратили много сил и корма, чтобы вырастить детёнышей, и потеря всего потомства означала бы, что сезон размножения потрачен впустую. Даже если детёныш останется всего лишь один, это будет означать, что его выращивание наверняка закончится успешно – весь корм и вся забота достанутся лишь ему одному, и он шагнёт в самостоятельную жизнь более подготовленным. Но для этого нужно, как минимум, дотащить найденного детёныша до дома. А это не так просто сделать: молодая крыса слишком тяжела, и самке нужно отдохнуть. Она останавливается, разжимает челюсти, и молодая крыса оказывается на земле. Самка тяжело дышит, а детёныш прижимается к ней, обнюхивая её шерсть. И в этот момент паихаму спрыгнул с дерева.
Когда бурый хищник оказался на земле, самка киоре таонга развернулась в его сторону, готовая защищать детёныша. Она свирепо раскрыла пасть, демонстрируя жёлтые резцы, но драка с вороном и волочение детёныша в нору отняли у неё слишком много сил. Паихаму тоже разинул пасть, в которой торчат остроконечные резцы. В глубине рта виднеются лезвия коренных зубов, которые так легко убили детёныша крысы несколько часов назад. Сил на защиту детёныша уже не осталось, и самка киоре таонга, схватив детёныша за шкирку, поволокла его в нору. До неё осталось не так много, и она рассчитывает, что ей удастся обогнать хищника. Поссум не слишком хорошо бегает. Он способен преследовать крысу, прыгая с дерева на дерево, но по земле ему двигаться не так удобно, как по ветвям. Однако крыса выбилась из сил, и поссум вскоре начинает нагонять её. Детёныш, зажатый зубами самки, начинает ощущать знакомые запахи и видит привычные ориентиры, хотя и со стороны. Он начинает дёргаться в зубах матери, и она решается отпустить его. Почувствовав свободу, молодая крыса стремительно бросилась вперёд и безошибочно выбрала направление к норе. Освободившись от бремени, мать развернулась и бросилась навстречу поссуму. Пока туго соображающий сумчатый хищник понял, что происходит, крыса накинулась на него и нанесла жестокий укус в щёку. Взвизгнув от боли, паихаму дёрнулся назад. Воспользовавшись его замешательством, крыса помчалась к норе, где её уже ожидал детёныш. Поссум неуклюже поскакал за ней, не желая упустить добычу. Киоре таонга нырнула в нору, толкая перед собой детёныша, который уже почти не сопротивлялся, ощутив знакомый запах дома. А следом за ней нору заполонило отдающее кровью дыхание хищника: паихаму сунул морду в нору, пытаясь достать ускользнувшую от него добычу. Самка киоре таонга развернулась, закрывая своим телом вновь обретённого детёныша, и полезла к выходу, оскалившись и грозно вереща, готовая защищаться от хищника. Но это было уже лишним.
Паихаму резко дёрнулся в сторону и взвизгнул. Он ощутил неожиданный и сильный укус в бок, и отсупил от входа в нору. Самка киоре таонга высунула из норы голову и увидела, почему поссум прервал нападение и теперь стоит под дождём, скаля зубы. Недалеко от входа в нору стоял её самец, отец её детёнышей. Он выглядел уставшим, а его шерсть была мокрой от дождя. Видя, что паихаму пробует проникнуть в нору, самец киоре таонга, не теряя времени, напал сбоку, нанёс хищнику укус и тут же отступил, готовый повторить нападение. Он не знал, вернулась ли самка, но попытка хищника разграбить их логово заставила его собраться с силами и отстаивать право на привычную жизнь. Появление самки вызвало у него что-то вроде воодушевления: численный перевес на их стороне, и это придало обеим крысам сил, несмотря на усталость после поисков детёнышей. Обе киоре таонга почти одновременно нападают на агрессора, пытаясь отогнать его от норы. Паихаму не решается дать им отпор: развернувшись, он неуклюжими скачками направляется к ближайшему дереву и ловко забирается на него. На морде поссума алеет глубокий кровоточащий шрам, и шерсть на одном боку тоже пропитана кровью. Он представляет собой жалкое зрелище: зверь тяжело дышит, а его шерсть слиплась от дождя и крови. Сейчас победа осталась за крысами, но это вовсе не означает, что так будет всегда.
Немного в стороне от норы, укрывшись под папоротником от струй дождя, родителей ждёт второй детёныш. Он промок, но присутствие хищника заставляет его быть осторожным: сегодня он уже успел получить жестокий урок, и второго такого урока, возможно, больше не будет. Поэтому ему приходится ждать, пока пара взрослых крыс сообща отгоняет паихаму. Когда опасность миновала, он бросился к норе, и самка обнюхала его, а затем втолкнула детёныша в нору, где его уже ожидал, дрожа от страха, первый из найдёнышей. Знакомый запах и прикосновения успокоили его, и он свернулся в клубочек, закопавшись в подстилку гнезда. Как ни приятен был запах сородича, прикосновение холодной мокрой шерсти – это не лучшее ощущение. Самка забралась в нору следом за ним, и последним зашёл самец, прижимаясь к земляной стенке норы, чтобы выжать из шерсти дождевую воду. Погода становится всё хуже. С моря дует свирепый ветер, и никто из взрослых не решится выйти на поиски пищи в такую погоду. Подстилка и земля постепенно впитывают воду из шерсти продрогших зверей, и им становится немного теплее.
Проходит около часа. Дождь становится всё сильнее. А затем буря обрушивает на острова всю свою ярость, и с неба низвергаются потоки воды, превращая мир в тусклую серую пелену, сквозь которую едва проглядывают очертания ближайших деревьев или камней. Паихаму прячется в небольшом дупле в стволе дерева – настолько тесном, что он сам едва помещается в нём. Дерево постоянно раскачивается, но это не доставляет ему неудобств: свернувшись клубком и прикрыв морду хвостом, он просто погружается в сон. Вьюркам проще найти укрытие от непогоды: маленькие птицы забиваются в трещины в стволах деревьев или в старые гнёзда. Прибрежные тусклые вьюрки забиваются в щели между камнями, и буря им не страшна. Чайки-пингвины собираются большими группами вдали от линии прибоя, которая в это время превращается из пограничной полосы в поле битвы между сушей и водой. Не обременённые высиживанием яиц птицы могут позволить себе на время бури забыть распри с соседями и мирно пережидать непогоду, прижавшись друг к другу и сохраняя тепло. Чатемские морские поганки не рискуют оставаться в море в шторм. Часть птиц просто улетает на внутренние озёра, оставшиеся на месте лагуны Те Ванга. Те же из них, кто собирается остаться на побережье, укрываются в защищённых от волн бухтах, глубоко вдающихся в сушу. Лесные птицы прячутся среди листвы поодиночке или группами, и пережидают непогоду, нахохлившись и стряхивая с оперения капли дождя. Лишь бароцигнусам из-за их размеров невозможно найти подходящее укрытие и приходится испытывать на себе ярость пронизывающего ветра и свирепого дождя, однако и они стараются в это время уйти в более густые заросли. Птенцы бароцигнусов во время бури забиваются внутрь группы взрослых птиц и оказываются защищёнными от стихии телами сородичей. Колонии антиподовых пчёл закрывают входы скоплениями рабочих особей, образующих своеобразные «живые двери», сохраняющие тепло и, при необходимости, обогревающие остальных членов колонии при помощи усилий летательных мышц.
Несмотря на бурю, под землёй кипит жизнь. Ложнолемминги не показываются на поверхности земли, но продолжают бегать по тоннелям и поедают запасённые в предыдущие дни семена и ягоды, а также собирают личинок насекомых, выползающих в их норы. Чатемские норные попугаи укрываются в своих норах и ведут себя на редкость тихо: они чистятся, кормят друг друга, отрыгивая семена, или просто спят. Семья киоре таонга тоже сидит в норе, свернувшись одним клубком: взрослые звери греют двух уцелевших детёнышей, которых они чуть не потеряли сегодня. День прошёл очень неудачно: детёнышам едва удалось заглушить голод случайной добычей вроде насекомых, а пойманного самцом ложнолемминга, скорее всего, кто-то просто украл, пока взрослые крысы искали потерявшихся детёнышей. Поэтому молодые крысы голодны. Ощущая неприятную резь в желудке, они пробуют получить еду так же, как делали это ещё неделю назад: молодые крысы пытаются сосать мать. Она просыпается от их прикосновений, но молока у неё уже нет, а зубы детёнышей причиняют заметную боль. Чтобы прекратить это, мать несильно кусает за шкурку одного из детёнышей. Тот недовольно пищит и отползает в сторону. За ним следует второй детёныш. Чтобы заглушить боль в желудке, он роется в подстилке и находит останки лесного тусклого вьюрка – мумифицированное крыло с торчащими из него перьями. Это всё же лучше, чем ничего, и тонкие кости хрустят на зубах молодой крысы. Второй детёныш киоре таонга обнюхал эту находку, но не прельстился ею и продолжил спать. Когда находка была съедена, первый детёныш растолкал его и подлез к нему под бок. Молодые звери свернулись в клубок у другой стенки гнезда и заснули. Взрослые киоре таонга, разбуженные передвижениями детёнышей, какое-то время чистили друг другу шерсть, но затем тоже постепенно заснули под гул ветра, доносящийся снаружи.
Буря бушевала всю ночь. Один раз среди шума ветра и дождя крысы почувствовали слабое сотрясение почвы – видимо, ветер повалил старое дерево в лесу. Молодые крысы проснулись и завозились, а самка полезла к выходу, чтобы убедиться, что вокруг всё в порядке. Она вернулась с мокрой мордочкой, забралась под бок к самцу и заснула. Молодые крысы подлезли поближе к родителям и тоже заснули. И до самого утра больше ничего не прерывало их сна.
Голод разбудил семью киоре таонга вскоре после рассвета. В тумане крысы одна за другой выбрались из норы, дрожа от холода. Их тела, отличающиеся быстрым обменом веществ, нуждаются в пище, и родители уже не пытались загнать молодых зверей обратно в нору. Семья крыс выбрала одну из многих троп, известных взрослым особям, и направилась на поиск корма. Буря прекратилась, но её последствия видны в слабом свете раннего утра. Повсюду валяются сбитые дождём листья, поломанные ветром ветви, растрёпанная зелень папоротников. Птицы просыпаются после тревожной ночи, и их голоса оживляют лес, словно возвещая триумф жизни над слепой яростью стихий. Крысы слышат их голоса, но практически не видят самих птиц в кронах. Где-то вдали раздаются первые за это утро голоса чатемских норных попугаев. Один из детёнышей вздрогнул, заслышав их, но потом, видя, что родители никак не реагируют на них, успокоился и продолжил следовать за матерью. Крысы смогли найти немного еды: под папоротниками лежало тело ложнолемминга, захлебнувшегося, когда его нору залила дождевая вода. Семья крыс быстро разодрала его на куски и съела; этого хватит лишь для того, чтобы унять резь в желудке, но не для того, чтобы насытиться. Семья крыс следует по одной из охотничьих троп, которой чаще пользуется самка. Сегодня она решила позволить молодым животным познакомиться с окружающим миром в более спокойной обстановке и под родительской защитой. По пути следования крысы находят ещё нескольких жертв ночной бури: молодых тусклых вьюрков, которых ветер сорвал с ветвей, словно листья, и ударил об стволы деревьев. Это тоже мясо, и их трупы быстро исчезают в желудках крыс. Самец позволяет себе побыть гурманом: у очередной жертвы он лишь выедает грудные мышцы и бросает разорванную тушку, предоставляя возможность молодым крысам подраться за неё и попробовать самостоятельно обглодать маленькие косточки птицы.
Примерно в сотне метров от норы самка вдруг встала на задние лапы и начала принюхиваться. Глядя на её поведение, самец сделал то же самое, а затем оба взрослых зверя внезапно свернули с тропы и направились в сторону поляны – в этом месте в пологе леса зияла прореха, сквозь которую был виден кусок светлеющего неба с плывущими по нему облаками. Это ещё одно из последствий пронёсшейся над архипелагом бури. Детёныши побежали за взрослыми, запоминая по пути запахи леса, и вскоре почувствовали, что именно привлекло родителей – запах свежей крови, смешанный с запахом, который ранее ассоциировался у них лишь со страхом. А когда крысы выбежали из папоротников, молодые крысы смогли увидеть, к чему проявили интерес их родители. Среди папоротника лежит ствол местного вида клёна. Дерево явно было слишком старым, и не выдержало яростных дуновений ветра. В земле осталась глубокая яма в основании вывороченного с корнями ствола, а само дерево, падая, подмяло и сломало ещё несколько соседних деревьев. Но это не единственное, что случилось при его падении. Когда крысы пробежали вдоль ствола, они увидели, что на земле, придавленный деревом, лежит мёртвый старый бароцигнус. Возможно, этот великан оказался слишком нерасторопным и не успел вовремя спастись от падающего дерева. Или же он слишком поздно услышал скрип падающего дерева среди шума дождя. А может быть, силы подвели его, и он не смог достаточно быстро сделать несколько шагов, чтобы не попасть под ствол. Как бы то ни было, теперь он мёртв. Крона дерева прижала его к земле, толстый сук раздавил ему грудную клетку. И теперь он – всего лишь большая куча мяса, даровое угощение для обитателей леса.
Понюхав воздух, самец киоре таонга осторожно приблизился к туше бароцигнуса и лизнул кровь, стекающую на землю. Затем он вцепился зубами в кожу птицы и дёрнул, обнажая слой красноватого мяса. Специальное приглашение было бы излишним. Крысы бросились к туше всей семьёй и начали жадно поедать мясо, отгрызая большие куски и заглатывая их. Они оказались возле туши первыми, если не считать насекомых, которые уже ползали по трупу, когда пришли крысы. Но по опыту взрослые крысы знают, что они далеко не последние из гостей на этом трупе. Запах крови и мяса разносится далеко по лесу, и любители дарового угощения уже собираются к туше на пир.
С другой стороны туши на земле зашуршали мокрые листья, затем хрустнула веточка. Самец прекратил есть, поднялся на задние лапы и принюхался. Запах был хорошо знаком ему, а пара светлых пятен, мелькнувших среди листвы папоротника, развеяла все сомнения: с другой стороны к мёртвому бароцигнусу приближался паихаму, рассчитывающий на роскошный обед. На сей раз крысы не собираются воевать с ним: они успели хорошо поесть, и им нет смысла рисковать и затевать драку с этим зверем. Паихаму может быть опасным противником, и лучше благоразумно отступить, чем провоцировать его на нападение своим присутствием, особенно если рядом детёныши. Позже, когда молодые крысы начнут самостоятельную жизнь, они сами решат, нужно ли будет отступить, или остаться на месте в присутствии этого хищника. А пока родительский долг велит взрослым крысам поберечь потомство, и вся семья киоре таонга исчезает в тенях подлеска. Наевшись до отвала, крысы просто залезут в нору и будут спать, пока голод и другие жизненные потребности не разбудят их.
Паихаму осторожно приблизился к туше бароцигнуса. Он осторожно обошёл её, принюхиваясь, чтобы убедиться, что птица мертва и ему ничто не угрожает. В одном месте рядом с тушей он обнаружил совсем свежие следы крыс, и этот запах вызвал неприятные воспоминания: укушенные щека и бок сильно болели со вчерашнего дня после неудачного нападения на молодых крыс. Но сейчас он обрёл нечто большее, что вполне компенсирует ему вчерашний провал на охоте – такое количество мяса, что его просто невозможно съесть в одиночку. Паихаму жадно вгрызается в мясо и раздирает кожу мёртвой птицы, добираясь до толстых мускулов ног. Плотоядный поссум настолько увлечён поеданием дарового угощения, что не замечает, как у него появились сотрапезники. Оторвав кусок мяса, паихаму начал пережёвывать его, и только тогда заметил, что на стволе дерева, убившего бароцигнуса, сидит крупный ворон, оперение которого слегка поблёскивает голубоватым цветом в свете раннего утра. Паихаму вернулся к еде, и, отрывая очередной кусок мяса, услышал, как чёрная птица хрипло закаркала. Через несколько минут в туманном небе появилось несколько силуэтов крупных птиц. Описывая круги в воздухе, они становились всё чётче, и через минуту по туше бароцигнуса уже расхаживало несколько чатемских южных воронов. Острые клювы начали рвать кожу и отдирать от костей куски мяса. Паихаму пробовал продолжить обед, но вскоре один из воронов нетерпеливо дёрнул его за хвост. Паихаму развернулся, скаля зубы, но встретил взглядом сразу нескольких крупных птиц, которые выглядели настроенными весьма решительно. В следующую секунду паихаму ощутил острую вспышку боли в боку: ещё один из воронов клюнул его, прогоняя с туши бароцигнуса. На стороне воронов явное численное превосходство, поэтому паихаму спрыгнул на землю и удалился. А птицы начали пиршество, расклёвывая мясо, едва успевшее остыть.
Чатемские южные вороны – далеко не последние, кто будет кормиться на туше бароцигнуса. После них на это место будут приходить ещё многие жители леса – птицы, звери и насекомые. Неутомимые жвалы сгрызут перья и остатки кожи, клювы разломают кости и расклюют костный мозг, а зубы сгрызут остатки мяса и сточат кости в труху. Островные экосистемы отличает ограниченность доступных ресурсов, поэтому живые существа максимально полно используют всё, что может дать им среда обитания. В этой экономности – залог их длительного существования.

Чатемский бароцигнус (Barocygnus chathamensis)
Отряд: Гусеобразные (Anseriformes)
Семейство: Утиные (Anatidae)
Место обитания: острова Чатем (к востоку от Новой Зеландии), кустарниковые заросли.

Рисунок Amplion

До начала расселения человека большинство океанских островов принадлежало птицам. Эти существа, способные самостоятельно преодолевать морские просторы, были в числе первых переселенцев на островах и занимали экологические ниши крупных позвоночных. Так на разных островах появлялись нелетающие пернатые гиганты – моа, эпиорнисы, дронты. Практически на всех островах тропического и субтропического пояса Земли обитали эндемичные виды пастушковых и других нелетающих птиц. Но в человеческую эпоху ситуация резко изменилась: все крупные острова оказались заняты потомками млекопитающих, завезённых человеком. Нелетающие птицы были истреблены либо людьми, либо завезёнными млекопитающими. После исчезновения человека завезённые им виды продолжили существование и эволюцию, исключив тем самым новое появление пернатых великанов в прежних местах обитания. Но всё же в некоторых местах нелетающие птицы появлялись даже в неоцене. Им удавалось занимать доминирующее положение в экосистемах некоторых островов. Например, на Гавайских островах появились очень крупные гуси. А в другом полушарии их успех повторил потомок родственных птиц – лебедей.
Острова Чатем находятся в Тихом океане, в сравнительно высоких широтах. В голоцене на них господствовал прохладный влажный климат. В неоцене, в связи с глобальным потеплением, характер растительности островов изменился. На островах появились деревья и кустарники, преимущественно новозеландского происхождения. В голоцене благодаря человеку на острова попали млекопитающие – грызуны. Они наносили ущерб местному птичьему населению, но в неоцене фауна островов пополнилась крупной птицей, которая успешно противостоит им.
В ХХ веке человек завёз австралийского чёрного лебедя (Cygnus atratus) на Новую Зеландию. Птица, получившая «закалку» в борьбе за существование на материке, успешно вытесняла местные виды утиных и занимала новые места обитания. Чёрный лебедь пережил экологический кризис, и даже стал расселяться по Новой Зеландии и ближайшим островам самостоятельно. После исчезновения человека чёрный лебедь появился на Чатемском архипелаге (восточнее Новой Зеландии), где стал самым крупным местным обитателем. Благодаря агрессивности он успешно оборонял гнёзда от крыс и кошек, обитавших на архипелаге, и образовал устойчивую популяцию. Хотя на островах было очень мало пресных водоёмов, потомкам чёрного лебедя удалось выжить. Они перешли на наземный образ жизни и сменили рацион: стали питаться травой и листьями местных кустарников. Постепенно потомок чёрного лебедя превратился в доминирующий вид травоядных на архипелаге.
К неоцену бывшая водяная птица сильно изменилась. Различия между предком и потомком оказались достаточно значительными, чтобы чатемский вид птиц был признан самостоятельным родом бароцигнус (буквально: «тяжёлый лебедь»). Это очень крупная птица: высота бароцигнуса составляет около полутора метров при весе до 40 кг. Это медлительная птица, которая не умеет ни бегать, ни летать. Ноги бароцигнуса умеренно длинные, сильные, с толстыми пальцами; плавательная перепонка между пальцами редуцирована (как у гавайской казарки).
Телосложением бароцигнус немного похож на страуса: у него длинная шея и относительно небольшая голова. Клюв птицы короткий и толстый, утратил характерный для утиных фильтровальный аппарат по краю. На челюстях птицы остались небольшие роговые зубчики, помогающие обрывать жёсткую наземную растительность.
Бароцигнус слишком тяжёл для полёта. Поскольку на островах нет крупных и быстрых хищников, от которых можно спастись лишь в полёте, он совершенно утратил эту способность. Крылья бароцигнуса сильно редуцированы, хотя остались заметны снаружи. Они используются лишь для подачи сигналов сородичам. Хвост также редуцирован и представлен только несколькими очень короткими перьями, почти незаметными на первый взгляд.
Оперение бароцигнуса чёрное, как у предка, но крылья полностью белые и хорошо заметные. Они узкие, но маховые перья сильно удлинены и очень заметны. Раскрывая крылья и взмахивая ими, бароцигнусы обмениваются сигналами с сородичами. Клюв бароцигнуса ярко выделяется на фоне достаточно строгой окраски оперения. Он блестящий и кораллово-красный. Ноги птицы покрыты чёрной кожей.
Бароцигнус питается листьями кустарников и зёрнами злаков. Благодаря относительно большому росту он может поедать ветки невысоких деревьев. Бароцигнусы, обитающие на берегу океана, могут выходить на побережье и кормиться водорослями, выброшенными на берег после шторма. Также бароцигнусы могут поедать животных размером с небольшую крысу. Крупный размер даёт птицам преимущество: в длинном кишечнике птицы проглоченные растения перевариваются максимально полно. Но для того, чтобы наесться, птица вынуждена кормиться почти весь день.
Подобно своим предкам, лебедям, бароцигнус живёт парами, которые образуются на всю жизнь. Каждая пара держится очень дружно, совместно оберегает гнездовую территорию от соперников. Защищая свою территорию, бароцигнусы шипят, раскрывают крылья и топают ногами, синхронно крича. Голос бароцигнуса похож на громкий и протяжный гусиный гогот. Вне гнездования птицы держатся небольшими стадами, включающими взрослых птиц и молодняк.
Бароцигнус гнездится на земле, выбирая хорошо защищённое от непогоды место среди кустарников. В кладке этой птицы всего лишь 2 – 3 крупных яйца с голубовато-серой скорлупой. Оба партнёра по очереди насиживают кладку и защищают её. Выводящие потомство птицы очень агрессивны к сородичам, которых отгоняют ударами тела и ног. Мелких животных (например, грызунов, которые могут украсть их яйца) птицы бьют ногами.
Инкубация длится примерно 40 дней. Птенцы появляются на свет вполне развитыми. Они зрячие и покрыты серым пухом с чёрными пятнами. Родители сразу же уводят их из гнезда, и больше не возвращаются в него.
Молодой бароцигнус полностью оперяется в возрасте около двух месяцев, и остаётся с родителями до четырёхмесячного возраста. Он отличается по окраске от родителей: оперение молодой птицы имеет заметный коричневатый оттенок, а клюв чёрный. Взрослые птицы менее агрессивны по отношению к молодняку. Но, когда бароцигнус линяет и приобретает взрослую окраску, а его клюв становится ярко-красным, ему приходится испытать на себе силу ударов клювов и ног взрослых птиц.
Бароцигнус становится способным к размножению в возрасте трёх лет. Продолжительность жизни птицы составляет примерно 40 лет.

Идею о возможности существования этого вида высказал Семён, участник форума.

Чатемский норный попугай (Speopsitta moriori)
Отряд: Попугаи (Psittaciformes)
Семейство: Пситтакулиды (Psittaculidae)
Место обитания: острова Чатем.

Рисунок Алексея Татаринова

К юго-востоку от главных островов Новой Зеландии расположен небольшой архипелаг Чатем (местные жители – народ мориори – называли его Рекоху, что на их языке означало «туманные небеса»). К началу неоцена животный мир этих островов был сильно обеднён деятельностью человека и наступившим в конце голоцена ледниковым периодом. Однако в неоцене, когда климат стал более благоприятным, фауна Чатема восстановила разнообразие видов. Одним из необычных обитателей архипелага является чатемский норный попугай.
Птицы этого вида отличаются плотным телосложением и крупными размерами (длина тела – 50 см, вес – до 2 кг), благодаря чему внешне немного напоминают голоценовых попугаев какапо (Strigops). Однако в данном случае внешнее сходство обманчиво: по происхождению чатемские норные попугаи никак не связаны с какапо; они ведут свой род от обыкновенной розеллы (Platycercus eximius), австралийского попугая, завезённого в Новую Зеландию человеком. Уже после вымирания людей и окончания ледникового периода потомки этой птицы, освоившей различные местообитания главных островов архипелага, расселились по более южным островам.
Чатемские попугаи ведут в основном наземный образ жизни, что наложило отпечаток на облик этого вида птиц. От большинства попугаев их отличают хорошо развитые сильные ноги с довольно длинными пальцами, которые не только позволяют быстро бегать, но и служат для раскапывания земли и лесной подстилки в поисках пищи. Среди других характерных черт внешности норного попугая – мощный клюв и относительно короткий ступенчатый хвост. Крылья чатемских попугаев не очень большие и имеют закруглённую форму. На островах Чатем обитают животные, опасные для этих птиц, поэтому они не утратили способности к полёту, хотя обычно и передвигаются пешком. При опасности они стараются затаиться среди растений или убежать, но в крайних случаях взлетают вертикально вверх, подобно куриным птицам.
Окраской чатемский попугай сильно отличается от розеллы, своего яркоокрашенного предка. Основной цвет его оперения окраски – тёмный желтовато-зелёный. Горло и щёки белые, над клювом проходит широкая ярко-красная полоса. На спине расположены многочисленные чёрные пестрины, надхвостье светло-коричневое. Глаза чатемских попугаев чёрные, клюв светло-серый, лапы тёмно-серые. Самец отличается от самки немного более ярким оперением.
У чатемских норных попугаев довольно приятный голос, и они весьма «разговорчивы»: птицы часто общаются между собой, издавая негромкие свистящие и скрипящие звуки. Более громкие свисты используются в брачных церемониях и для оповещения сородичей об опасности.
Пища этих птиц в основном растительная: семена и вегетативные части трав и кустарников, а также цветы, ягоды, плоды и грибы. В основном они собирают корм на земле, но могут, пользуясь клювом и лапами, забираться невысоко на деревья за семенами и плодами. В питании птенцов важную роль играют также наземные моллюски и мягкие насекомые, которых им приносят родители.
Вне сезона размножения норные попугаи ведут коллективный образ жизни, собираясь в кочующие группы по 15-20 птиц – это повышает безопасность и эффективность поиска пищи. Для этих птиц характерна дневная активность, а ночь они проводят невысоко на деревьях или (в период размножения) в норах. Иногда стайки чатемских попугаев сопровождают крупных местных птиц – бароцигнусов.
Острова Чатем расположены в высоких широтах, поэтому у населяющих их птиц ярко выражена сезонность размножения. Брачный период у чатемских попугаев начинается в декабре, что в Южном полушарии соответствует началу лета. Группы птиц распадаются на пары – многие из которых благодаря эмоциональной привязанности партнёров сохраняются десятки лет – и распределяются по гнездовым участкам. Формированию пары предшествует церемония ухаживания: самец ходит вокруг самки кругами, раскрыв хвост и опустив крылья, а та выпрашивает у него пищу. Этот «спектакль» исполняется как впервые формирующимися парами, так и птицами, уже давно живущими вместе.
Гнездо располагается в норе, глубина которой порой достигает 1,5 метров – птицы могут выкопать её самостоятельно, пользуясь лапами и клювами, или использовать заброшенные норы грызунов и морских птиц. В редких случаях чатемские попугаи гнездятся в низко расположенных дуплах деревьев, а неопытные пары могут попытаться отложить яйца просто в небольшом углублении на земле (в последнем случае кладка почти всегда обречена на разорение). Хорошая нора часто служит причиной ссор межу парами птиц: хозяевам такого жилища приходится отстаивать своё право на него от посягательств других семейных пар. В драках между сородичами в ход идут клювы, удары крыльями и лапами и забрасывание землёй в «курином» стиле. Намного более ожесточённо, хотя и используя те же приёмы, чатемские попугаи защищают потомство от хищников и разорителей.
В кладке этих птиц до трёх яиц белого цвета, их инкубация продолжается до 28 дней. Насиживает в основном самка, а на самца возложена обязанность снабжать её пищей. После выклева птенцов их кормят оба родителя. В возрасте 45 дней молодые птицы уже могут летать и самостоятельно питаться. После окончания сезона размножения взрослые птицы вместе с потомством вновь объединяются в небольшие группы. Таким образом, молодые особи обычно не разлучаются с родителями до следующего сезона размножения. Сами они смогут размножаться, лишь достигнув трёхлетнего возраста.
Опасность для взрослых птиц представляет лишь единственный обитатель Чатема – крупная хищная крыса, хотя яйца и птенцы также могут быть атакованы более мелкими грызунами и всеядными птицами, например, чайками или южными воронами.
Чатемские норные попугаи относятся к долгоживущим видам птиц. Обычная продолжительность жизни – 40 лет, а в рекордных случаях она достигает 55 лет.

Этот вид птиц открыл Семён, участник форума.

Чатемская морская поганка (Parapodiceps chathamensis)
Отряд: Поганкообразные (Podicipediformes)
Семейство: Поганковые (Podicipedidae)
Место обитания: острова Чатем.

Рисунок Александра Смыслова

Благодаря способности к полёту птицы заселили практически все океанские острова, от холодной Арктики до столь же холодной Антарктики. Чатемский архипелаг в Тихом океане в ледниковую эпоху представлял собой очень бедную видами экосистему, экономно использующую скудные ресурсы. Но в неоцене ситуация на островах изменилась: появились многочисленные птицы и насекомые, эволюционировали потомки завезённых людьми крыс и мышей, а острова покрылись кустарниками и деревьями. Крупнейшим наземным видом местной фауны является чатемский бароцигнус – нелетающий потомок чёрного лебедя.
На островах появилось большое количество пресных водоёмов – небольшие озёра и болота. В них в изобилии размножаются комары, стрекозы и другие насекомые. Личинки насекомых – один из источников питания для другого обитателя островов – чатемской морской поганки. Эта птица, потомок чомги (Podiceps cristatus), является своеобразным аналогом гагар (отряд Gaviiformes) Северного полушария в южных умеренных широтах.
Чатемская морская поганка – это сравнительно крупный представитель отряда, хорошо летающая птица весом около 400 граммов. У неё удлинённое тело обтекаемой формы; ноги сдвинуты в заднюю часть тела, поэтому птица не умеет ходить по суше, а только ползает на животе, отталкиваясь лапами. Гибкая подвижная шея и острый шиловидный клюв выдают в этой птице умелого охотника на водных животных. Чатемская морская поганка может надолго нырять и проплывает под водой до 50 метров в поисках добычи.
Этот вид птиц имеет очень характерную окраску: спина, крылья, верхняя часть шеи и голова сизо-голубые, живот и нижняя часть шеи белые. На щеках птицы крупные белые пятна. Глаза жёлтые, обведены тонким кольцом чёрных перьев. Характерный для предка перьевой «воротник» почти полностью исчез: от него остались только «бакенбарды» из сероватых перьев, более развитые у самца. «Рожки» из перьев также уменьшились в размерах и стали очень короткими. В брачный сезон токующий самец поднимает их вверх, плавая вокруг самки. Клюв чатемской морской поганки окрашен в ярко-красный цвет – птицы демонстрируют его партнёру во время ухаживания.
Этот вид птиц нашёл достаточно оригинальное решение проблемы ограниченности ресурсов на пресных водоёмах небольших островов архипелага. Пресные водоёмы служат этим птицам только для гнездования и выращивания потомства, а взрослые птицы кормятся в море. Чатемская морская поганка питается разнообразными беспозвоночными и мальками рыб. В пресных водах Чатемского архипелага нет рыб, кроме единичных видов, заходящих из моря, поэтому молодняк этого вида находит обильный корм в виде личинок комаров и других насекомых. Взрослые птицы, сменяя друг друга на гнезде, летают на охоту в море. В прибрежной зоне, среди зарослей гигантских бурых водорослей, взрослые птицы охотятся на креветок, мелких крабов и осьминогов. Кроме того, сильное волнение на море не даёт возможность птицам строить плавающие гнёзда. Сезонный климат на островах позволяет птицам гнездиться только один раз в год.
Главная проблема при жизни в море – необходимость выведения из организма избыточного количества солей. У чатемской морской поганки функции выведения солей взяла на себя видоизменённая часть слёзной железы, отделившаяся от собственно слёзной железы и открывающаяся отдельным протоком в глазнице. Время от времени птица «плачет», выбрызгивая небольшими струйками рассол, и сразу же промывает глаза, окуная голову в воду. От штормов эти птицы прячутся среди слоевищ бурых водорослей, которые сильно смягчают удары волн, или в прибрежных пещерах, защищённых от прибоя камнями.
Чатемская морская поганка гнездится на пресноводных озёрах и болотах большими скоплениями. Поскольку у взрослых птиц есть почти неограниченный источник корма, этот вид образует значительные скопления – до нескольких десятков пар птиц на одном небольшом озере. У этого вида гнездо типично для поганок – это плавающая куча растений. Иногда несколько гнёзд сцепляются вместе, и птицы продолжают насиживать яйца, не обращая внимания на новых соседей.
В кладке этого вида до трёх яиц с пёстрой скорлупой. Птенцы хорошо развитые и самостоятельные. Обсохнув под матерью, они сразу же начинают самостоятельно искать корм, ныряя на глубину до 50 – 60 см. У птенцов бурый пух с узкими продольными полосами соломенно-жёлтого цвета и относительно короткий клюв. Солевыводящая железа у них недоразвита, поэтому они не способны жить в морской воде. Родители согревают и оберегают потомство в течение первого месяца жизни. Лишь в возрасте трёх недель у молодых птиц начинает развиваться солевая железа. В это время они предпринимают очень опасное путешествие по суше до выхода в море. Чатемские морские поганки особенно охотно гнездятся на озёрах, из которых в море вытекает небольшая река, даже если она образует водопад. На удалённых от моря озёрах эти птицы почти не селятся, или птенцам приходится преодолевать в общей сложности несколько сотен метров суши, переходя из озера в озеро, прежде чем ему удаётся добраться до выхода в море. Птенцы могут передвигаться по суше, держа тело почти вертикально. Они с трудом удерживают равновесие, помогая себе крыльями. Во время перехода родители перелетают из озера в озеро, подзывая птенцов громкими криками. Не видя родителей, птенцы выбирают верное направление движения, ориентируясь на их голоса.
Добравшись до моря, молодые птицы учатся охотиться на более крупную добычу, а родители ещё в течение месяца докармливают их. Молодые птицы начинают самостоятельную жизнь, даже не умея летать. Они начинают гнездиться в годовалом возрасте.

Чатемский южный ворон (Notocorax chathamensis)
Отряд: Воробьинообразные (Passeriformes)
Семейство: Врановые (Corvidae)
Место обитания: острова Чатем, открытые местообитания, заросли кустарников, побережья.

Рисунок Александра Смыслова

Грач (Corvus frugilegus), завезённый человеком в Новую Зеландию, успешно акклиматизировался на островах и после исчезновения человечества в процессе эволюции стал предком нового рода врановых птиц – южных воронов (Notocorax). Один вид этого рода в изобилии населяет оба крупных острова Новой Зеландии и множество островков у их побережья. А на Чатемском архипелаге водится другой, близкий вид – чатемский южный ворон. В историческую эпоху на острове обитал эндемичный крупный вид воронов Corvus moriorum, который вымер на ранних этапах колонизации островов человеком.
Этот вид птиц несколько отличается по экологии от своего новозеландского родича: он избегает густых лесов и водится главным образом в прибрежных районах островов, на участках с разреженной кустарниковой растительностью или вовсе среди травы. Этот вид немного крупнее своего новозеландского родственника: вес взрослой птицы до 3 кг, размах крыльев около 2 метров. Обликом эта птица похожа на своего далёкого предка: у неё крылья с широкими закруглёнными концами и веерообразный хвост. У чатемского южного ворона удлинённые ноги и клюв по сравнению с его новозеландским сородичем, а полоса оголённой кожи вокруг клюва значительно больше – она достигает заднего края глаз и темени. Сам клюв значительно толще и хорошо подходит для раскалывания твёрдых кормовых объектов – ракообразных и некрупных моллюсков, а также иглокожих. Оперение взрослых птиц чёрное с заметным голубоватым металлическим блеском на крыльях и задней части шеи, у молодых особей оперение без блеска. На пальцах ног растут короткие щёточки, образующие своеобразную бахрому, помогающую ходить по вязкому мокрому песку.
В рационе этого вида птиц преобладают дары моря, хотя птица не брезгует поедать падаль. Обычно эти птицы бродят по побережью моря небольшими группами, включающими несколько размножающихся пар, или состоящими из неполовозрелого молодняка примерно одинакового возраста. Во время отлива птицы бродят по литорали, осматривая лужи в поисках мелких морских обитателей, или выкапывают из песка ракообразных и моллюсков. Также эти птицы расклёвывают трупы крупных рыб и морских птиц, погибших во время шторма, и грабят гнездовья морских птиц, поедая часть яиц и птенцов. Для этого вида также характерен клептопаразитизм: пользуясь силой, птицы нападают на чаек-пингвинов, возвращающихся из моря с добычей, и заставляют их отрыгнуть часть улова. Чатемский южный ворон не боится залетать далеко в море в поисках пищи, и отдельные группы птиц встречаются на островах вдалеке от Чатемского архипелага. Некоторые особи этого вида залетают далеко на юг, к субантарктическим островам. Они могут гнездиться там, но не образуют постоянной устойчивой популяции. Чаще всего эти птицы вместе с молодняком улетают к зиме обратно на Чатем.
Этот вид птиц предпочитает гнездиться среди скал, выбирая ниши, более или менее защищённые от морских ветров. Птицы строят гнездо из травы и веток, складывая их большой кучей, и в верхней части делают лоток, выстланный травой и перьями. В кладке обычно два яйца с серой скорлупой, покрыто многочисленными коричневыми крапинками, насиживают оба родителя в течение 20 дней. Птенцы выклёвываются слепые, покрытые редким серым пухом. Они быстро обрастают ювенильным пухом тёмно-серого цвета, спасающим от переохлаждения, и родители могут надолго покидать их, разыскивая пищу. Птенцы быстро растут, оперяясь в возрасте 2 недель, и покидают гнездо в возрасте 50 дней. Чатемские южные вороны – социальные птицы, гнездящиеся неподалёку друг от друга группами по 5-6 гнёзд. Они оповещают соседей о появлении врагов и совместно отгоняют их. Благодаря такому поведению низкая плодовитость компенсируется высокой выживаемостью птенцов – в среднем, около 60% выклюнувшихся птенцов доживает до вылета из гнезда. Половая зрелость наступает в возрасте 3 лет, а продолжительность жизни составляет до 50 лет.

Этот вид птиц открыл Семён, участник форума.

Лесной тусклый вьюрок (Glaucospiza sylvatica)
Отряд: Воробьинообразные (Passeriformes)
Семейство: Вьюрковые (Fringillidae)
Место обитания: острова Чатем, леса и кустарники.
В историческую эпоху мелкие певчие птицы островных экосистем серьёзно пострадали от деятельности человека. Разрушение мест обитания и завоз многочисленных чужеродных видов животных и растений вызвал разрушение среды обитания и вымирание значительного количества видов таких птиц. Этот процесс замедлился благодаря усилиям по охране природы, но после исчезновения человека возобновился прежними темпами. Его итоги заметны в фауне эпохи неоцена повсеместно: различные группы неоценовых животных и растений нарушают границы биогеографических областей, выделенных в эпоху человека. В ряде случаев потомки завезённых видов, пережив эпоху человека, начинали расселяться самостоятельно. Так произошло на островах Чатем: потомки зяблика (Fringilla coelebs), завезённого на Новую Зеландию в историческую эпоху, самостоятельно достигли Чатемского архипелага уже после исчезновения человека. В условиях островной изоляции от этих птиц произошли представители нового рода тусклых вьюрков Glaucospiza.
Тусклые вьюрки Чатемского архипелага – своеобразный аналог дарвиновых вьюрков эпохи человека. Но из-за сравнительного однообразия условий на островах их видовое разнообразие значительно ниже, чем у видов с Галапагосских островов.
Представители тусклых вьюрков – птицы чуть крупнее воробья, невзрачной окраски, с притупленными кончиками крыльев и широким вееровидным хвостом. Фоновая окраска оперения тёмно-бурая, на спине чуть темнее; на кроющих перьях крыльев имеется нечёткий чешуйчатый рисунок. Клюв и ноги птиц окрашены в тёмно-серый цвет. Самым распространённым видом на островах является лесной тусклый вьюрок, населяющий местности, поросшие кустарником и лесом. Эти многочисленные птицы встречаются на архипелаге повсеместно.
Окраска оперения у лесного тусклого вьюрка типична для этого рода птиц. Тем не менее, у этого вида есть чётко выраженный половой диморфизм в окраске: у самца на темени имеется узкая голубая полоска, ширина которой зависит от уровня тестостерона в крови птицы. Благодаря этой особенности в окраске птицы быстро устанавливают отношения доминирования с сородичами, гнездящимися по соседству. У самки такой полоски нет.
Клюв у этого вида конический, сильный. Лесной тусклый вьюрок питается семенами и мягкими плодами, охотно поедает незрелые семена деревьев. Около четверти рациона вида составляют разнообразные насекомые, чаще всего жуки с прочными панцирями.
Лесные тусклые вьюрки предпочитают держаться на некоторой высоте над землёй, но слетают на землю в поисках упавших семян. На земле птицы держатся осторожно, при малейшей тревоге взлетают с пронзительными писком. У этого вида очень характерная песня – раскатистая трель, завершающаяся звонким «росчерком»: «фрюрюрюрюрюрючиауи!». У токующего самца трель короче, а «росчерк» особенно звонкий. Во время гнездования «росчерк» в песне практически исчезает, сокращаясь до чуть более звонкого слога, завершающего однообразную трель. Обычно эти птицы моногамны, но сильные доминирующие самцы позволяют себе содержать на территории двух самок и помогать выкармливать потомство им обеим.
Гнездо у этого вида – глубокая открытая чаша из растительных волокон и тонких прутиков, устраиваемая в недоступных для наземных животных местах. Обычно гнездо делается в развилке тонких ветвей ближе к концу ветви, или в выгнившей сердцевине ствола. В кладке 2-4 яйца, насиживает исключительно самка. Самец только снабжает самку пищей и отгоняет конкурирующих самцов. Насиживание и выкармливание птенцов длится в общей сложности около шести недель. В течение года птицы делают до двух кладок. Половая зрелость у молодых птиц наступает на следующий год, продолжительность жизни – не более 3-4 лет.
Близкий вид – приморский тусклый вьюрок (Glaucospiza littoralis), населяющий кустарниковые заросли и каменистые осыпи на морских берегах. Этот вид окрашен скромнее: у самца на темени небольшая «шапочка» сизовато-серого цвета. Самка этого вида очень похожа на самку лесного вида, отличаясь от неё лишь более светлыми кончиками маховых перьев. Клюв у птиц обоих полов высокий, сжатый с боков: благодаря такому клюву птицы легче добывают семена и насекомых в трещинах скал и под камнями. В их рацион также входят наземные рачки-бокоплавы, которых птицы ловят, нападая с воздуха. Приморский тусклый вьюрок хорошо отличается от лесного вида песней, которая представляет собой длинную сухую трель, завершающуюся «тарахтением» и звонким «росчерком»: «трррррррррррчачачачауии!» Гнёзда этого вида располагаются в глубоких трещинах скал, поэтому хорошо защищены от наземных млекопитающих, способных их разорить.

Идею о существовании этого вида птиц высказал Семён, участник форума.

Киоре таонга (Chathamus vorax)
Отряд: Грызуны (Rodentia)
Семейство: Мышиные (Muridae)
Место обитания: Чатемский архипелаг, леса, кустарниковые заросли.

Рисунок Алексея Татаринова

В эпоху человека в фауне островов Чатем произошли радикальные изменения: на острова попали наземные млекопитающие, и это привело к серьёзному нарушению равновесия в экосистеме, складывавшейся на протяжении миллионов лет естественным путём. Множество видов птиц, обитавших на островах, вымерло, а появившиеся на островах млекопитающие оказали существенное влияние на растительность островов. Многим видам удалось выдержать изменения в биосфере на рубеже голоцена и неоцена, и за миллионы лет, прошедшие после исчезновения человека, их потомки образовали новую экосистему на архипелаге, смешавшись с немногочисленными потомками аборигенных видов.
Один из основных компонентов фауны островов Чатем в эпоху неоцена – грызуны, потомки завезённых человеком крыс и мышей. Благодаря высоким темпам размножения и быстрой приспособляемости эти животные смогли закрепиться в островных экосистемах и быстро эволюционировать в новые виды, занимая новые экологические ниши. Крупнейший вид грызунов на островах Чатем – киоре таонга, крупный потомок серой крысы, завезённой человеком. Этот грызун весом около 2 кг и размером с небольшую кошку является одним из главных видов наземных плотоядных млекопитающих, отсюда название вида: на языке маори «киоре таонга» означает «хищная крыса».
Облик киоре таонга остался достаточно узнаваемым по сравнению с предком этого вида – чёрной крысой (Rattus rattus), но пропорции тела всё же изменились в условиях жизни в изоляции. У животного крупная голова с укороченной мордой, сравнительно крупные подвижные уши, покрытые короткой шерстью снаружи, а также сильные когтистые лапы и короткий хвост (меньше длины туловища), который покрыт редкой щетинистой шерстью. На теле зверя растёт густая бархатистая шерсть, позволяющая согреваться в холодную погоду. Животное подолгу бережно ухаживает за шерстью, вылизывая и вычёсывая её когтями. Основная окраска шерсти рыжевато-бурая, более светлая на горле и груди. Кисти и ступни голые, покрыты грубой сероватой кожей. Благодаря такому приспособлению киоре таонга хорошо лазает по деревьям и камням, если есть такая необходимость.
В условиях ограниченных ресурсов островных экосистем узкая пищевая специализация оказывается невыгодной, поэтому киоре таонга обладает очень разнообразным рационом. Этот грызун питается различными видами грызунов, мелкими птицами и насекомыми. Около четверти рациона вида составляет растительная пища – обычно семена и плоды.
Киоре таонга – моногам, пары держатся очень дружно и совместно выращивают потомство. Пары у этого вида формируются на всю жизнь, иногда образованию пары предшествует 1-2 «пробных» выводка, после которых пара распадается. Самец и самка почти не различаются внешне, самка лишь чуть крупнее – весит примерно на 200-300 г. больше самца. Пара крыс занимает строго определённую территорию, границы которой помечают мочой оба партнёра. Обычно границы территорий соблюдаются, и их нарушают лишь одиночные самцы, пытающиеся отбить самку у «женатого» самца или прогнать его с территории.
Пара крыс этого вида приносит потомство 2 раза в год. В выводке 2-4 детёныша, покрытых очень тонкой шерстью. Они достаточно долго остаются в норе и только в возрасте 2 месяцев покидают нору и учатся добывать пищу вместе с родителями. В возрасте 3 месяцев они уже ведут самостоятельную жизнь, и в это время значительное количество молодых особей становится жертвами одиночных особей-каннибалов, а также других плотоядных обитателей островов – птиц и поссумов. Половая зрелость наступает в возрасте 5 месяцев, продолжительность жизни редко превышает 4 года.

Идею о существовании этого вида высказал Семён, участник форума.

Чатемский ложнолемминг (Myolemmus brachyops)
Отряд: Грызуны (Rodentia)
Семейство: Мышиные (Muridae)
Место обитания: Чатемский архипелаг, кустарниковые заросли, травы.

Рисунок Ламберта

Деятельность человека оставила свой след во флоре и фауне всех участков суши, существовавших в историческую эпоху – от крупнейших материков до самых мелких океанических островов. Благодаря деятельности человека нарушилась длившаяся миллионы лет изоляция островных экосистем, и на островах появились виды животных и растений, которые не могли попасть на острова естественным путём. Среди таких поселенцев чаще всего были мышевидные грызуны – крысы и мыши. В неоцене их потомки стали компонентом новых экосистем, сложившихся уже после вымирания человека и большинства представителей исконной островной фауны.
На островах Чатем обитает чатемский ложнолемминг, потомок домовой мыши (Mus musculus), ставший одним из самых массовых видов местных млекопитающих. Это мелкий вид грызунов: размер взрослой особи – не более 5 сантиметров. Телосложением он очень напоминает леммингов эпохи человека, населявших Голарктику, но это сходство – результат конвергенции. Чатемский ложнолемминг приспособлен к прохладному влажному климату островов. У него плотное телосложение, короткие лапы, укороченный череп, маленькие глаза и уши, короткий голый хвост. Тело животного покрыто бархатистой шерстью бурого цвета с различными цветовыми вариациями – от соломенно-жёлтой с охристо-рыжей спиной до шоколадно-бурой. Живот обычно светлее спины, на морде тёмное пятно, переходящее в продольную тёмную полосу на переносице. Лапы покрыты шерстью сверху, ладони и стопы голые.
Чатемский ложнолемминг не утратил повадок родительского вида и роет под землёй на глубине до 50-60 см сети тоннелей. Входы в норы обычно замаскированы и открываются среди камней или под кустами. Нора уходит на глубину и разветвляется, образуя несколько камер – жилую, для запасов и 2-3 туалетных, которые время от времени засыпаются землёй, а вместо них выкапываются новые. Соседние норы соединяются друг с другом тоннелями, образующими протяжённые сети. По сети тоннелей любое животное может пробежать до 10 метров под землёй, не поднимаясь на поверхность. Тоннели регулярно подновляются, а вместо осыпавшихся выкапываются новые. В гнездовых камерах животные устраивают подстилку из растительных волокон.
Этот вид живёт колониями, насчитывающими до сотни особей: взрослые особи (примерно 25% численности колонии) и разновозрастное неполовозрелое потомство. Эти грызуны способны размножаться круглый год, хотя зимой выводки малочисленные. Пара у этих грызунов сохраняется лишь на время выращивания потомства, и распадается, когда потомство покидает родителей. Беременность длится всего 12-13 дней. В течение года самка даёт до 4 выводков, главным образом с весны до ранней осени. В помёте обычно до 5 голых и слепых детёнышей. Они быстро растут и покидают родительское гнездо в возрасте 3 недель, а в возрасте 6 недель молодые самки уже беременны сами. Высокая плодовитость компенсируется значительной смертностью: врагами этого вида являются главным образом птицы, но изредка они становятся жертвами обитающих по соседству крыс и поссумов. Продолжительность жизни этого вида редко превышает два года.
Помимо плодовитости, важной тактикой выживания этого вида является запасание корма – главным образом семян и корней местных трав. Они складируются в специальных камерах и поедаются главным образом в зимнее время. В это время сами ложнолемминги становятся менее активными, редко выбираются на поверхность и проводят более половины суток во сне, хотя в настоящую спячку не впадают.

Идею о существовании этого вида высказал Семён, участник форума.

Паихаму, чатемская сумчатая лжекуница (Paihamu tupato)
Отряд: Двурезцовые сумчатые (Diprotodontia)
Семейство: Кускусовые (Phalangeridae)
Место обитания: Чатемский архипелаг, леса и кустарниковые заросли.

Рисунок Алексея Татаринова

До появления на островах Чатем человека наземные позвоночные животные этих мест были представлены исключительно птицами и рептилиями. С появлением людей ситуация резко изменилась: за сравнительно короткое время на островах появилось множество чуждых видов наземных животных, главным образом млекопитающих, которые начали истреблять местную фауну и разрушать местообитания. Среди поселенцев были главным образом грызуны, домашние животные, а также щеткохвостые поссумы (Trichosurus vulpecula). Людям удалось справиться с размножившимися на островах Чатем копытными, но мелкие животные были неистребимыми. Среди выживших зверей были грызуны и поссумы, потомки которых заняли различные экологические ниши в экосистеме островов, заново складывавшейся в раннем неоцене.
Потомок щеткохвостого поссума – паихаму, или чатемская сумчатая лжекуница. Этот вид сумчатых освоил жизнь в кронах низкорослых деревьев на островах, и достаточно редко спускается на землю. На островах Чатем это самое крупное древесное животное. Благодаря способности лазать по деревьям и ловить мелких животных он получил своё название: «paihamu tupato» на языке маори означает «ловкий поссум». Телосложение этого животного более изящное, чем у предка: размерами и формой тела животное больше напоминает крупную кошку с длинным пушистым хвостом. Самка немного тяжелее самца. Лапы с подвижными, хорошо развитыми пальцами, способными цепко хватать ветви, и с крупными когтями. Ладони и ступни голые, покрыты морщинистой кожей, улучшающей сцепление с корой при лазании по деревьям. Похожий участок голой кожи имеется на кончике хвоста с нижней стороны. Основная окраска тела бурая с более тёмной продольной полосой, тянущейся от темени по шее и спине до хвоста. На горле часто бывает желтоватое пятно. Морда и наружная сторона ушей тёмные. Для распознавания сородичей в полумраке леса у этого вида появились метки на морде – белые пятна округлой формы над глазами, хорошо заметные сородичам.
Крупные глаза, светящиеся в темноте, достались этому животному в наследство от ночного предка, но паихаму ведёт дневной образ жизни и ищет добычу в лесу при помощи зрения и слуха. Ушные раковины у этого вида округлые, небольшие, расположены скорее по бокам головы, что придаёт этому сумчатому некоторое сходство с лемурами. Ушные раковины подвижны, что позволяет животному точнее определять направление до источника звука.
Этот вид всеяден с уклоном в хищничество: в условиях ограниченности пищевых ресурсов на острове узкая пищевая специализация невыгодна. В условиях отсутствия конкуренции и при похолодании на рубеже голоцена и неоцена эта стратегия оказалась выгодной. Передняя пара коренных зубов в связи с таким рационом обладает режущими краями и позволяет резать мясо. Задние коренные зубы с высокими бугорками. Обычно это млекопитающее питается мелкими животными: птицами и птенцами, грызунами, насекомыми. Около трети рациона составляет растительная пища: как правило, это ягоды и молодые листья. Зимой доля пищи животного происхождения заметно возрастает, а летом животное переходит главным образом на растительную диету, но не упускает возможности съесть мясо. Среди крупных старых самцов возможен каннибализм: они охотятся на молодых особей, покинувших мать, или крадут подросших детёнышей у самок. Эта особенность является своеобразной формой регуляции численности вида.
Сезон размножения растянут от ранней весны до середины лета. Готовая к спариванию самка испускает специфический запах, привлекающий самцов. Самцы конкурируют за право спаривания, издавая резкие визгливые крики и нанося друг другу несильные укусы. Самка рождает 2-3 детёнышей, но до самостоятельности доживает обычно лишь один из них. Она вынашивает потомство в сумке на протяжении 5 месяцев, и после этого детёныш ещё около 2 месяцев держится у неё на спине и получает остатки её пищи.
Половая зрелость у этого животного наступает на 2-м году жизни, а продолжительность жизни не превышает 12-15 лет.

Антиподова пчела (Rhinoapis antipodorum)
Отряд: Перепончатокрылые (Hymenoptera)
Семейство: Пчелиные (Apidae)
Место обитания: острова Чатем, леса и кустарники.

Рисунок Ламберта

В эпоху человека домашние животные получили определённые преимущества в расселении: повсюду, где только появлялись люди, они привозили с собой тех или иных животных, разводимых в неволе – чаще всего сельскохозяйственных животных, реже домашних питомцев. Но у этих видов была одна общая черта: они в большей или меньшей степени зависели от заботы со стороны человека. Поэтому при исчезновении человека конкурентные преимущества многих видов продуктивных животных были сведены к нулю. Но те виды, которые не слишком сильно зависели от человека, уцелели и продолжали какое-то время существовать в дикой природе. На островах Чатем к числу таких видов принадлежали домашние медоносные пчёлы (Apis mellifera). Они легко дичали, и их потомок стал настоящим представителем дикой фауны островов – это антиподова пчела.
Эволюция в условиях островной изоляции привела к тому, что этот потомок пчёл стал заметно отличаться от предка повадками и внешним видом. Этот вид представляет собой общественное насекомое и унаследовал структуру колонии от своего предка: плодовитая матка, бесплодные рабочие самки и время от времени появляющиеся в колонии плодовитые самцы. Размерами антиподова пчела не отличается от своего предка, но кажется чуть крупнее из-за обильного опушения, покрывающего тело насекомого. На груди волоски имеют чёрный цвет, основания крыльев также чёрные. Такая особенность позволяет быстрее прогревать летательные мышцы. Волоски на голове и брюшке серые, кончик брюшка белый. Ноги бурые, покрыты короткими волосками.
Антиподова пчела освоила своеобразный источник корма: местный древовидный люпин и крупные растения, являющиеся потомками завезённого клевера. Фактически, этот вид стал экологическим аналогом шмелей, которых нет в этих местах. У антиподовой пчелы удлинённая клиновидная голова и длинный хоботок, достигающий глубин цветков бобовых. А сил рабочей особи достаточно, чтобы протиснуться между лепестками за нектаром. Это насекомое питается пыльцой и нектаром, причём достаточно широкого спектра видов растений.
На островах Чатем немного дуплистых деревьев, пригодных для основания гнёзд, но антиподова пчела нашла сравнительно хорошую замену: она строит гнёзда в брошенных норах животных или в защищённых от дождя щелях между камнями. Обильно выделяя воск, насекомые склеивают из земли своего рода «кокон» для колонии внутри норы, или перекрывают зазор между камнями слоем воска, образуя закрытые полости, в которых устраивают соты и выводят потомство. Во время штормов рабочие пчёлы образуют на входе в колонию своеобразную живую «дверь», собираясь большой массой и перекрывая вход. Благодаря этому внутри гнезда сохраняется благоприятный микроклимат.
Матка колонии живёт до 5 лет. Молодые матки отправляются в брачный полёт со «свитой» молодых рабочих пчёл, которые становятся первыми работницами в новой колонии. Если матки сменяют друг друга, колония может существовать на одном месте до 20 лет и более.

Трёхсердечник каменный (Tricordifolium petricolus)
Порядок: Бобовоцветные (Fabales)
Семейство: Бобовые (Fabaceae)
Место обитания: Чатемский архипелаг, каменистые участки, берега островов.
В эпоху человека на субантарктических островах сложилось своеобразное сообщество растений – мега-травы, крупные многолетние травянистые растения. Их появление стало возможным благодаря отсутствию в этих местах крупных травоядных животных, типичных представителей материковой фауны. Ситуация изменилась в эпоху человека, когда в прежде изолированных местообитаниях стали появляться домашние животные – по сути, потомки представителей материковой фауны, мало отличающиеся от них по характеру воздействия на места обитания. В результате своеобразная флора мега-трав начала вымирать. Этот процесс отчасти удалось приостановить в историческую эпоху путём истребления чужеродных видов. Но после эпохи человека на островах Чатем появился собственный вид травоядных животных – крупная нелетающая птица бароцигнус. Это обстоятельство наряду с появлением множества чужеродных видов растений вызвало сокращение численности мега-трав и смену видового состава этой экологической группы растений.
Новым представителем мега-трав на островах Чатем стал трёхсердечник каменный. Это крупное травянистое растение, которое является потомком одного из видов клевера (Trifolium), завезённого на острова Чатем в историческую эпоху. Этот вид – своеобразный представитель мега-трав нового поколения. Растение происходит от континентальных предков, приспособившихся к поеданию их крупными травоядными, поэтому в условиях сравнительно небольшого числа местных травоядных видов оно смогло выдержать соседство с ними и превратиться в крупный вид местной флоры.
Этот вид представляет собой многолетнее вечнозелёное корневищное растение. Корневище трёхсердечника короткое, толстое, одревесневающее, покрыто толстой корой. В процессе роста оно вклинивается между камнями и с возрастом раздвигает их, утолщаясь. Крупное корневище многократно ветвится, его части превращаются в самостоятельные растения. От корневища отрастают короткие мясистые вертикальные стебли, покрытые очередными черешковыми листьями. Лист этого вида сохранил узнаваемую форму клеверного листа – он состоит из трёх сердцевидных долей округлых очертаний. Поверхность листьев имеет сизоватую окраску из-за слоя растительного воска, предохраняющего ткани листа от загнивания, поэтому поверхность листа не смачивается водой, и капли дождя и росы легко скатываются с неё. Листья тёмно-зелёного цвета с голубовато-серым сердцевидным пятном, обращённым кончиком к месту прикрепления черешка, на каждом из листочков – отсюда название растения.
Соцветия трёхсердечника – головки из крупных двугубых цветков, на длинном цветоносе. В одной головке бывает собрано до 50 цветков. Параллельно цветоносу отрастает крупный лист; влагалище его черешка охватывает цветонос, обеспечивая ему дополнительную опору. Цветки имеют трубчатую форму и окрашены в сиреневато-розовый цвет с серебристыми пятнами в глубине, отражающими ультрафиолетовые лучи. На материке основными опылителями предкового вида были шмели. На островах Чатем шмелей никогда не было, и популяция завезённого человеком клевера долгое время зависела от случайных опылителей, а также от завезённых человеком медоносных пчёл. Немногочисленные популяции одичавших пчёл, уцелевшие на островах после исчезновения человека, позволили предкам этого вида выжить и эволюционировать. Трёхсердечник опыляется преимущественно местными антиподовыми пчёлами, реже жуками. Запах цветков сильный и пряный, с горчинкой, а пыльца клейкая, хорошо прилипающая к гладким покровам тела жуков.
Плоды этого вида – бобы с прочными створками, внутри которых – 1-2 семечка. Обычно в каждом соцветии лишь 4-5 цветков опыляются и успешно образуют плод. Плоды не вскрываются. Их распространителями являются местные животные – обычно грызуны, реже птицы. Семена прорастают лишь после повреждения прочной кожуры зубами грызунов или при прохождении сквозь кишечник бароцигнуса. Молодое растение зацветает на второй-третий год жизни.
Этот вид предпочитает хорошо дренированную бедную почву и чаще всего растёт на каменистых осыпях, избегая тем самым конкуренции с другими видами. Выживать на бедной почве этому виду помогают клубеньковые бактерии, обитающие на корнях растения.