Есть у художника Рериха картина «Гонец». Ты можешь увидеть ее в Третьяковской галерее. Рерих писал картину, когда был совсем молодым и еще учился. За «Гонца» он получил звание художника.
На первый взгляд «Гонец» ничем не поражает. Холст невелик, краски темные. Яркости, разнообразия цвета нет. Но отойти трудно, картина словно втягивает зрителя в себя, хочется смотреть и смотреть.
Глухая ночь. Тихая неподвижная река. Над застывшей водой — сумрачный береговой холм с укрепленным городком. Это — поселение древних славян. Но люди, конечно, крепко спят в этот поздний час, как спит и вся природа. Только краешек светлого месяца медленно выплывает из-за стен городка и озаряет лодку на реке. В лодке, спиной к нам, стоит гребец. Мы не видим его лица, но в спине, во всей фигуре чувствуется настороженность. Кажется, что он еле-еле двигает багром, опасается самого тихого всплеска воды.
А на дне лодки сидит старик. Должно быть, он очень устал — обеими руками держится за натруженные ноги, голова его опущена, плечи согнуты. Забота или печаль гнетет его?.. Неужели это он — «гонец»? Такой дряхлый?.. Почему не послали с важным известием кого-то помоложе? И почему он так спешит, что даже темной ночью должен продолжать свой путь?
На все эти вопросы дает ответ название картины. Полностью оно звучит так: «Гонец. Восста род на род». Значит, началась война между двумя родами и старик торопится оповестить об этом друзей или союзников своего рода. Понятно и почему гонцом не стал какой-нибудь ловкий, сильный юноша: он нужен там, в битве. Каждый, кто способен драться с обидчиком, должен защищать родное гнездо.
Рерих очень любил русскую и восточную старину. Вот другая его картина. Она тоже говорит о давнопрошедших временах и называется «Огни победы».
На вершине башни, приземистой и неуклюжей, горит огонь. Широкой полосой стелется по ветру и ярко светит в сумерках пламя. Видны огни и еще на двух ближайших башнях. Привлеченные доброй вестью, съезжаются к подножию башни всадники.
А между башнями тянется глинобитная стена. Она отгораживает владения мирных земледельцев от степных просторов. Оттуда в любую минуту могут нагрянуть отряды воинственных кочевников. Часовые зорко следят, не виднеются ли вдали неприятельские конники. И вот они нагрянули...
Долгим и тяжелым был бой. И хлебопашцы одолели. Враги умчались в бескрайнюю степь, а победители дали знать о своей радости всему народу на языке огня. Запылали на башнях факелы победы.
Наверно, работая над этой картиной, художник думал, как трудно было его старому гонцу выполнять поручение. Приходилось таиться, держать путь ночью, может быть, пробираться лесами, избегая населенных мест... «Где вскачь, где вплавь», как поется в былине, двигался гонец, а подчас и погибал в пути.
Насколько проще послать радостную или горькую, но всегда срочную весть с помощью живого пламени.
Когда-то послушные огни передавали известия на очень далекие расстояния. По всей земле люди пользовались огненными сигналами. Это было куда удобней, чем посылать гонцов или расставлять на большом пространстве людей, чтобы они от одного к другому передавали вести и приказы. Уж очень много народа требовалось для такой «линии передачи». И ошибки случались нередко. Если ты когда-нибудь играл в «испорченный телефон», то знаешь, как легко недослышать, перепутать или присочинить свое, пытаясь придать смысл непонятым словам.
В древнегреческом мифе о взятии Трои рассказывается, как вождь греческих войск царь Агамемнон, уходя в поход против троянцев, обещал своей жене Клитемнестре, немедленно дать ей знать, как только Троя будет взята.
Но город сопротивлялся очень стойко. Десять долгих лет длилась осада. Силой греки не смогли справиться с храбрыми троянцами, выручила их удачная выдумка.
Однажды, измученные долгой осадой, троянцы с великой радостью увидели, что враги уплывают прочь на своих кораблях. Какое счастье! Значит, греки отчаялись и решили отступить! Но что за странного истукана они оставили на память троянцам? Огромный деревянный конь стоит за воротами Трои.
Со смехом и шутками втащили троянцы в город необыкновенный подарок. Они не обратили внимания на стук и звяканье внутри деревянной лошади. В городе начался всеобщий пир, троянцы праздновали свое освобождение.
А ночью из брюха пустотелой деревянной лошади вылезли греческие воины и открыли городские ворота своим товарищам. Те, конечно, и не думали далеко уплывать и вернулись обратно, как только стемнело, но Троя так веселилась, что никто не заметил, как подошли вражеские корабли.
Троянцы были захвачены врасплох и не смогли отстоять город. Троя пала.
Царь Агамемнон приказал немедленно известить царицу Клитемнестру о победе. Но Троя находилась в Малой Азии, а Микены, город, где был царский двор, — в Элладе. Между этими странами лежало Эгейское море. О каком же «немедленном» извещении можно было говорить? Но уже наутро после дня победы царица и все жители Микен знали о радостном событии.
На горе Иде, близ Трои, был зажжен большой огонь. Огненный столб увидели жители острова Лемнос и немедленно разожгли гигантский костер на скале Гермеса. Потом запылала гора Афон вблизи острова Эвбея...

И вот пламя уже на греческом берегу, оно перепархивает с горы на гору, и, наконец, его видит дозорный с высокой башни в Микенах. Видит и не верит своим глазам. Ведь десять лет напрасно ждали микенские стражи огненного знака победы. На этот раз нет сомнений — греки победили троянцев!
Как видишь, огненная телеграмма очень быстро добежала из-за моря до Микен. У царя Агамемнона были добрые вести.
Но нередко зажигались и огни тревоги.
В древнем городе Карфагене сторожевые посты зажигали тревожные огни, если видели приближение врага. Вся могучая Римская империя была окружена башнями, где дежурили наблюдатели. Они передавали сигналы, выставляя на высокой мачте зажженные факелы. Длина этой факельной линии была четырнадцать тысяч километров. Остатки таких башен и сейчас сохранились на острове Корсика. А в наших широких степях можно увидеть давным-давно насыпанные холмы — курганы. На них разводились костры. Это были сигналы о подступающих отрядах врага.
Конечно, подробно ничего на языке огня не расскажешь. Пытался сделать этот язык более выразительным ученый Древней Греции — Полибий. Он предложил строить узкие и длинные башни, похожие на отдельные части высокой каменной стены. Наверху такая стена должна была кончаться выступами. Огонь следовало разводить в промежутках между выступами. Промежутков на каждой башне было пять. На пять рядов разделял Полибий и греческую азбуку. Огонь указывал сначала нужный ряд, потом место буквы в этом ряду. Тот, кому передавали известие, постепенно из букв составлял слово.
Нельзя сказать, чтобы этот телеграф был удобен. Башни приходилось строить близко одну к другой. Ведь на большом расстоянии сигнальщики не видели, между какими выступами горит огонь. Порой, узнав первый слог, люди долго ждали следующего, потому что неожиданный дождь не давал очередному огню загореться. Словом, нововведение Полибия не привилось.
Проще было пользоваться огнем с заранее установленным значением. Индейцы так и делали. Только они чаще передавали сигналы дымом. Разжигался костер из сырых дров. Он сильно дымил, да еще сверху его прикрывали шкурой какого-нибудь большого животного. Дым под шкурой скоплялся, и, когда покрышку убирали, большой клуб дыма поднимался в воздух, а костер снова закрывали на время. Иногда же старались развести костер так, чтобы дым поднимался к небу высокими прямыми столбами. Один дым означал: «Останавливаемся на привал», два — «Внимание, опасность!», три — «Хорошие вести», а четыре — «Собирается великий совет».
Очень помогали сигнальные огни людям, живущим на суше, а уж о моряках и говорить нечего. Не раз огненный сигнал спасал их от смерти.
Страшно в темную, непогожую ночь плыть по волнам неведомого моря. Ветер грозно свистит, высокие водяные валы громоздятся вокруг корабля. Как детскую игрушку, швыряют они судно. Что впереди? Может быть, близко берег и сейчас корабль разобьется об острые камни?.. И не только бури опасны для мореходов. И в тихую погоду можно напороться на рифы или сесть на мель.
Люди давно познакомились с этими опасностями и начали строить маяки.
Яркий свет маяка предупреждает о грозящем бедствии, указывает кораблю путь, ободряет моряков, говорит им, что они не одиноки на водном просторе, на берегу о них помнят и желают им удачи.
Там, где не было маяка, а нужда в нем чувствовалась, просто раскладывали на берегу огни. За этими кострами обычно следили монахи из ближайших монастырей. В сильный туман, когда судно двигалось словно в облаках остывшего пара, или в черные осенние ночи приветливый береговой огонь заботливо предостерегал моряков от опасных мест.
В Древнем Египте великий полководец Александр Македонский основал прекрасный город Александрию. В этом городе жили ученые, изобретатели, философы и астрономы. Много великолепных зданий и храмов украшали Александрию. Там была богатейшая библиотека. Но самым замечательным сооружением был Александрийский маяк. Недаром в древности он считался одним из семи чудес света.
Маяк воздвигли на острове Фарос, близко от берегов Египта. Многоводная река Нил, впадая в море, приносила с собой много ила и песка. Эти наносы сильно мешали кораблям подходить к Александрийской гавани. А город был богатый, торговый, немало судов приплывало в Александрию с товарами.
Фаросский маяк был необычайным зданием, единственным в мире. Величественная башня возвышалась над морем. Состояла она из трех частей. Нижняя, четырехугольная, смотрела окнами на четыре стороны света. Вторая была восьмигранная потому, что ученые насчитывали восемь направлений ветра. Высокий восьмигранник, облицованный мрамором, был украшен бронзовыми статуями. До нас дошли отголоски рассказов об этих статуях. Говорили, что одна из них указывала рукой прямо на солнце, рука передвигалась вместе с движением светила по небу и опускалась после заката. А другая фигура будто бы простирала руку к морю, когда на глади его появлялись неприятельские корабли, и даже тревожно кричала, если суда врагов приближались.
Мы не знаем, каковы на самом деле были эти статуи, украшавшие Александрийский маяк. Трудно поверить, чтобы в те времена люди умели создавать такие замечательные автоматы. Но, вероятно, какие-то интересные устройства в этих фигурах были: сохранились записи о том, что жил в Александрии искусный мастер Герон. Он создал великолепный «театр автоматов», где действовали движущиеся куклы, придумал такой механизм, который заставлял раскрываться двери храма, когда в алтаре зажигался огонь. Как будто в распоряжении Герона Александрийского было такое сложное приспособление, как современное фотореле...
В верхней части маяка, под куполом с гранитными колоннами, помещался фонарь. Странно думать, что в городе, где действовали необыкновенные автоматы Герона, где наука сделала множество интереснейших открытий, на знаменитом маяке пылал просто-напросто... большой костер. Но это было так и не могло быть иначе в то время.
Чтобы пламя маяка никогда не угасало, топливо для костра безостановочно подносили наверх... Нет, не измученные, согнутые в три погибели рабы, как ты, наверно, предположил. Александрийцы придумали умнее. По настилу, устроенному внутри маяка, поднимались нагруженные топливом ослы. Настил поднимался кверху пологой спиралью, и животным было не трудно двигаться.
«Огонь Фароса» — так называли маяк — усиливала целая система металлических зеркал. Наблюдателям на маяке помогали видеть море на очень далекое расстояние тоже зеркала из полированного металла.
Не только маяком и дозорной башней был Фарос, но и мощной крепостью. В нем располагалась войсковая часть, а в подвальном этаже были склады продовольствия и цистерны для воды, на случай, если маяку придется выдерживать осаду врагов.
В XIV столетии Фаросский маяк был разрушен землетрясением. Правильней сказать — тогда это уже был не маяк, а его остатки. Осаду грозного врага он мог выдержать, а осада времени его одолела. Сколько веков пронеслось над ним...
Но путешественники XIV века и об этих остатках говорили с большим уважением. По ним, вероятно, можно было судить, как величествен и красив был Фарос когда-то.
Память об этом великолепном сооружении жива до сих пор.
От слова «Фарос» произошло название автомобильных фонарей — «фары».
Чудом в свое время была и постройка маяка Белл-Рок у берегов Шотландии.
Инчкапский риф погубил немало кораблей. Одна из вершин этого рифа в бурю, когда в нее ударяли тяжелые волны, вся скрывалась в водяном вихре и гудела, как большой соборный колокол. А в тихую погоду она едва показывала из воды свою верхушку. На этой скале решил строить маяк упорный, смелый инженер Роберт Стивенсон. Многим казалось, что он идет на безумное дело, заранее обреченное на неудачу.
На вершине страшной скалы появилось двое рабочих. Больше народа там бы не поместилось. Люди бурили камень, а волны сбивали их с ног, вырывали из рук инструмент. Каждую минуту строители рисковали жизнью, но работа продолжалась. Скоро на скале возникла железная площадка на прочных опорах.
Смелый строитель довел свое дело до конца.
Высокая каменная башня стивенсоновского маяка до сих пор возвышается над Инчкапским рифом. Называется этот маяк Белл-Рок, то есть Скала-Колокол.
Роберт Стивенсон построил двадцать маяков. Его сыновья Аллан и Томас тоже строили маяки. Томасу часто приходилось ездить на проверку сохранности и работы всех стивенсоновских маяков. Обычно он отправлялся в путь на своем небольшом боте «Фарос» и однажды доставил своему сыну Роберту Луису большую радость — взял его с собой. Мальчик был счастлив увидеть знаменитое сооружение своего деда — Белл-рокский маяк. Об этой гордой башне, выросшей на подводной скале, он столько слышал еще в раннем детстве...
А когда мальчик вырос, он стал знаменитым писателем. Наверно, ты читал его прекрасную книгу «Остров сокровищ»? Это не относится к теме нашего рассказа, но я не могла утерпеть и не сказать тебе о внуке славного строителя маяков. И кто знает, как развивалась великолепная фантазия Роберта Луиса Стивенсона! Ведь он был очень больной человек и еще в детстве проводил многие месяцы в «Стране Кровати», как он сам говорил. А писал этот слабый, болезненный человек так, словно был опытным моряком или отважным охотником. Наверно, его таланту помогали и книги, которые он очень любил, и те путешествия, что ему удалось совершить, и мужественная профессия его деда, отца и дяди.
Во всем мире на каменистых, опасных для судов берегах, возле коварных рифов и мелей, в каждом большом порту стоят башни путеводных огней. «Охранительный свет маяков», по словам поэта, предостерегает мореплавателей, освещает им путь и приветствует возвращение.
Наши китобойные флотилии «Слава», «Советская Россия», «Советская Украина» после трудных походов в далекую Антарктику возвращаются в Одесскую гавань. И моряки рассказывают, как радует их свет белого Воронцовского маяка близ Одессы. Он словно говорит им: «Добро пожаловать! Кончено дальнее плавание, друзья. Впереди отдых, встречи с родными и друзьями. Одесса ждет вас».
Давно прошли те времена, когда ослы и мулы втаскивали на вершины маяка дрова для костра. Горели в маячных фонарях и масляные, и газовые, и керосиновые светильники. А для усиления света сначала там ставили металлические, покрытые серебром диски. Эти вогнутые зеркала отражали свет и делали его ярче. Но металл быстро тускнел от сырого морского воздуха, и отражение света становилось слабым. Долго думали инженеры, как помочь горю, и наконец решили сделать стеклянную линзу. С ней было немало хлопот. Сначала стекла ставили такие толстые, что через них свет плохо проходил. Но понемногу научились делать составные линзы из тонких стекол. Они ловили и собирали свет маячного фонаря так, что он не рассеивался впустую.
Нынешние маяки освещаются электричеством, и мощные линзы делают световые сигналы ослепительно яркими, светящими очень далеко.
Если ты никогда не жил вблизи моря, то, пожалуй, решишь, что никогда не видел маяков. Нет, ты видишь их постоянно, только привык к ним, обращаешь на них внимание, лишь когда они тебе нужны.
В самом деле, что такое светофоры в городах? Маленькие маячки. Их успокоительный зеленый свет говорит тебе: «Смело переходи улицу. Все машины стоят на месте, ждут, чтобы ты перешел». Предостерегающий красный глазок светофора приказывает тебе не торопиться: по мостовой движется поток машин.
А семафоры на железных дорогах? Они показывают идущему поезду, свободен путь или нет.
Электрический свет говорит с нами на своем цветном языке так же, как в древности говорил с нашими предками огонь.

ОГЛАВЛЕНИЕ