Основу этой главы написали Ник и Мамонт, участники форума

Тропические леса Экваториальной Африки за время своего существования переживали периоды расцвета и упадка. Но со времён миоцена они постепенно сокращались, достигая минимума во время наступления ледников и расширяясь при восстановлении оптимальных условий для роста лесов. А деятельность человека нанесла серьёзный ущерб как флоре, так и фауне тропических лесов. К концу исторической эпохи вечнозелёные тропические леса Экваториальной Африки сохранились лишь в виде небольшого количества островков в бассейне реки Конго, окружённых участками с изменённым растительным покровом – вторичными лесами и сельскохозяйственными угодьями. Особую роль в сохранении природного разнообразия лесов этого региона сыграли распространители заболеваний, опасных для человека. Эти места были природным очагом разнообразных тропических болезней, а заболоченные местности значительно усложняли хозяйственную деятельность человека.
После окончания голоцен-неоценового оледенения и отделения от Африки возвышенной восточной части материка – микроконтинента Земли Зиндж – влажные тропические леса разрослись на прежних территориях и заняли всю центральную Африку. Пролив Танганьика снабжает африканские леса дождевой водой, способствуя их процветанию. Неоценовые джунгли создали барьер, отделивший северные саванны от южных, и после восстановления лесного пояса Африки лишь немногие равнинные виды смогли преодолеть его, расселяясь с севера на юг и обратно. А сами тропические леса Экваториальной Африки – это особый мир, где потомки вновь расселившихся туда видов взаимодействуют с потомками местных видов, образуя новые экосистемы.
Великая река Конго так и осталась второй по длине после Сахарского Нила-Нигера и самой полноводной среди рек Африке. И она по-прежнему питает водой значительную часть тропических лесов континента, а леса, в свою очередь, служат своеобразной губкой, впитывающей дождевую воду и постепенно отдающей её реке. Многие мелкие притоки величественной реки начинаются в лесу – буквально с капель воды, сочащихся из моховых подушек после дождя и стекающих по воздушным корням эпифитных растений. Лес и река представляют собой единое целое, поскольку поддерживают существование друг друга.
Река и её притоки текут как среди низинных болот, так и между сухими скалистыми берегами, объединяя множество биотопов, населённых разнообразными видами живых организмов. Весь бассейн огромной реки представляет собой арену борьбы за жизнь между обитателями водного и сухопутного миров. Река ежегодно дважды разливается, меняя русло, подмывая корни деревьев и унося в море огромные стволы и даже небольшие островки переплетённых лианами растений. С другой стороны, лес также наступает на бывшие владения реки: речные старицы со временем заболачиваются и зарастают, давая почву для роста деревьев. Это противостояние между экосистемами затягивается на века. А противостояние между обитателями экосистем происходит значительно быстрее и острее. Одно из таких мест встречи – водопой.
У слияния рек Конго и Касаи находится глубокий затон. Чуть выше по течению его границы наметили несколько упавших деревьев. Здесь обитателям леса удобнее спускаться к воде – обычно пологие берега реки сильно заболочены, и для того, чтобы добраться до реки, животным приходится преодолевать значительное пространство заболоченного леса, переходящее в обширные и труднопроходимые заросли болотных растений. Зато удобное для спуска к воде место заметно с первого взгляда: здесь сходится много троп, протоптанных лесными обитателями, и именно здесь собирается на водопой множество лесных жителей. Ноги разнообразных лесных жителей, спускающихся к воде в одном и том же месте, пробили в лесной почве широкую канаву, где почва утрамбована настолько, что сквозь неё не может прорасти трава. На водопое можно встретить даже таких существ, которые ведут скрытный образ жизни в лесу и нечасто попадаются на глаза. А песок на берегу испещрён множеством следов – как травоядных, так и хищников.
Стайка мелких тонконогих куликов бродит по мелководью, разыскивая добычу – улиток, креветок и личинок насекомых. Тонкими чувствительными клювами птицы зондируют песок на мелководье. Они могут не увидеть, как из-под тонкого слоя песка выскакивает прозрачная креветка, но клюв моментально ощущает движение воды, и птица схватывает добычу. Сами кулики стараются держаться на мелководье – они крохотные, вес взрослой птицы измеряется несколькими десятками граммов. Такую птицу легко может схватить даже небольшая хищная рыба, поэтому кулики постоянно следят за тенями на поверхности воды и не заходят слишком глубоко.
Хруст ветвей и тяжёлый топот заставили птиц насторожиться. Они перестали кормиться, а затем один из куликов пискнул, и птицы всей стайкой взлетели в воздух, хлопая чёрно-белыми крыльями.
Кулики сравнительно мало изменились с эпохи человека – несмотря на разрушение мест обитания, выжило достаточно много видов, и в процессе восстановления экосистем они быстро нарастили видовое разнообразие, сравнимое с таковым в эпоху человека. Однако другие обитатели этих мест могут показаться причудливыми и странными – вроде тех животных, которые небольшой группой вышли из леса и направились к воде. Они выглядят похожими на горилл – у них наклонные спины, длинные передние конечности и неторопливые величественные движения. Однако бело-полосатой окраской они отдалённо напоминают лесного жирафа окапи эпохи человека, и у них вытянутые морды и когтистые ступни. Их предки эпохи человека были маленькими зверьками, похожими на сурков – это странное существо химерного облика является потомком дамана и называется ксенондипина. Её родственники ндипинотерии обитают в лесосаваннах Северной Африки, и даже дошли до тёплых районов Европы. А ксенондипина – своеобразный реликт ранней стадии их адаптивной радиации, приспособившийся к жизни в сумрачных и болотистых тропических лесах. Консервативность лесных местообитаний спасла это существо от вымирания, позволив ему жить одновременно со своими более прогрессивными родичами.
В лесной чаще пёстрая окраска ксенондипин превосходно маскирует животных. На водопое, вне привычного окружения, они ведут себя осторожно: взрослые звери оглядываются, даже когда пьют. И это оправданная осторожность – в джунглях водятся хищники, способные одолеть этих зверей. Однако ещё больше хищников способно справиться с детёнышами ксенондипины – в стаде их трое, и они держатся рядом с матерями. Лишь когда взрослые звери начали пить, детёныши тоже подошли к воде. Одному из них удалось протиснуться к воде среди взрослых зверей, а двоим пришлось обходить стадо – они оба вышли к воде с краю стада. Взрослые звери пьют воду большими глотками, но одна из самок подняла голову и оглядывается по сторонам. Не слышно никаких тревожных звуков, поэтому двое детёнышей шагнули к воде и тоже начали пить.
На дне реки шевельнулось огромное тело зеленовато-бурой расцветки, напоминающее оживший ствол дерева. Клетки боковой линии ощутили передающиеся через воду сотрясения почвы, которые становились всё отчётливее, а затем волны, расходящиеся от движений животных, пришедших на водопой. Небольшой мозг проанализировал источники волн, и с убийственной точностью выделил два из них – более слабые, чем остальные. Это означает, что среди больших существ на берегу реки есть маленькие, и на них можно попробовать напасть. Заработал мощный хвост, длинное мускулистое тело пронеслось под самой поверхностью воды почти параллельно берегу реки, и один из детёнышей ксенондипины внезапно забился в воде, едва успев взвизгнуть. Его пятнистая шкура мелькнула перед глазами нескольких взрослых зверей, и огромный хвост поднял со дна тучу песка и ила, скрыв ужасный финал драмы. Взрослые звери с тревожным рёвом отбежали от воды, а на поверхности реки на мгновение мелькнула спина огромной рыбы – махамбы, утащившей на дно неудачливого детёныша. Размер этого речного чудовища таков, что она лишь с небольшим усилием проглотила тело детёныша ксенондипины целиком. Взрослые ксенондипины уже вряд ли станут её добычей – они давно переросли размер пасти хищника. Но они по-прежнему опасаются атаки речного монстра: бывает, взрослые махамбы по ошибке или от голода вцепляются в морды крупных зверей, и от их зубов остаются болезненные глубокие шрамы.
Ксенондипины уходят в лес, оставляя на прибрежном песке глубокие следы от когтей. Две самки негромко ухают, подгоняя своих детёнышей. Но одна из самок задержалась на берегу. Она понюхала воздух и несколько раз утробно ухнула, подзывая к себе детёныша, которого ей уже не суждено увидеть. Ответа не было. Она сделала ещё несколько шагов по песчаному берегу, развернулась, и побрела вслед за сородичами. Вскоре белые пятна на тёмном фоне её шкуры стали незаметны среди игры света и тени в подлеске, а звуки шагов затихли вдалеке.
В нескольких десятках метров от речного берега в подлеске среди поросли молодых деревьев зашевелилась опавшая листва, и на звериную тропу вылез другой житель этих мест – существо, которое можно ожидать встретить скорее в воде, нежели среди лесных теней. Покрытое кожным панцирем трёхметровое тело с длинным хвостом приподнялось на мощных лапах, и лесной обитатель побрёл в сторону звериной тропы. Это Чонге (на суахили: «заточенный зуб») – лесной крокодил, старожил этого участка леса. Ему уже больше полувека, и он является полновластным хозяином довольно обширной территории, заключённой между основным руслом реки и обширной старицей. У этого вида сложная эволюционная судьба: в неоцене крокодилы переживают упадок, и на Земле уцелели лишь немногие виды этой ранее обширной группы рептилий-архозавров. В эпоху человека крокодилов интенсивно промышляли, а похолодание и экологический кризис уничтожили значительную часть уцелевших популяций. Появление водноварановых – водных хищных рептилий – стало дополнительным фактором сокращения численности и многообразия крокодилов. Предки лесного крокодила выжили в таких условиях, сменив место обитания – они освоили жизнь на суше.
Разогревшись, Чонге двинулся к воде. Он выбрал для охоты не основное русло Конго, а старицу, отделившуюся от реки ещё во времена до появления на свет отца Чонге. Старица – это мир с совершенно иными условиями обитания, нежели в основном русле Конго. Здесь отсутствует течение, вода лучше прогревается, а кислорода в ней меньше. Здесь пышно разрастается водная растительность, а многие рыбы обладают приспособлениями для дыхания воздухом. И что лучше всего – в старицах не живут взрослые махамбы. Эти чудовищные рыбы во взрослом состоянии очень требовательны к содержанию кислорода в воде, поэтому предпочитают жить в основном русле реки.
Чонге чувствует запах воды в старице, смешанный с запахом болотной растительности. Ему становится труднее ползти – приходится проламывать себе дорогу среди растений, ломая и сминая их лапами. Над его головой смыкаются огромные округлые и щитовидные листья крупных болотных трав. А когда под лапами Чонге зачавкала болотная жижа, ему стало ещё труднее ползти вперёд – крупнолистные травы сменились частоколом твёрдых гладких стволов живородящего папируса. Это мощное корневищное растение оккупирует прибрежную зону стоячих водоёмов, образуя протяжённые заросли. Верхушки его стеблей увенчаны пучками длинных узких листьев, среди которых прорастают почки, образующие новые растения. Берега старицы постепенно зарастают болотной растительностью, однако периодические разливы великой реки Конго словно омолаживают старицу, унося часть донных отложений и растительности, и освежая воду в старице. Это значительно замедляет её заболачивание, хотя корни и стебли растений всё равно задерживают некоторое количество ила и песка, и с каждым годом отложений становится хоть немного, но больше.
Чонге продирался через заросли живородящего папируса, цепляясь когтями и извиваясь всем телом, пока, наконец, не добрался до глубокой воды. Почувствовав себя свободнее, Чонге взмахнул хвостом и поплыл, прижав лапы к телу. Он ненадолго всплыл к поверхности воды, обновил запас воздуха в лёгких, а затем нырнул и замер на дне. Когда улеглась муть, поднятая его движениями, Чонге стал похож на ствол дерева, лежащий под водой долгие месяцы. Вокруг него стайками плавают мелкие рыбы, сверкая серебристыми и разноцветными боками в лучах солнца, пробивающихся сквозь кроны живородящего папируса. Чонге не обращает на них внимания – ему нужна добыча покрупнее, а ловить эту вёрткую мелочь – знергозатратное и малопродуктивное занятие.
Впрочем, в водоёмах находится охотник на добычу любого размера, даже на мелкую рыбу. Стая рыб резвится среди стеблей живородящего папируса, схватывая рачков и личинок насекомых, и не замечает, что за ней наблюдают глаза охотника – круглые, жёлтые, бесстрастные, отслеживающие каждое движение добычи.
На стебле живородящего папируса сидит птица с маскировочной бурой окраской с пестринами. У неё жёлтый острый клюв и ноги с длинными пальцами, а само тело птицы – не больше голубиного. Пальцы птицы крепко вцепились в стебель, и она сидит, развернувшись вниз головой, однако не испытывает при этом никаких неудобств. Облик её достаточно характерен, и в птице легко узнаётся цапля небольшого размера. За манеру ожидания добычи она так и называется – висячая цапля. Птица ожидает удобного момента для нападения, и в этом состоянии напоминает взведённую пружину: ноги сложены под телом, а шея и голова уложены на спину. Лишь глаза птицы чуть поворачиваются и от напряжения подрагивают веки. В остальном она неподвижна.
Стайка рыбок, увлечённая охотой за личинками насекомых, не замечает опасности. Мелкие рыбки деловито обследуют подводную часть стеблей живородящего папируса, соскребая с неё губами сидячих личинок мошек, а также прочую съедобную мелочь – личинок комаров, мелких улиток и пиявок. Птица выбрала удобный момент, когда одна из рыб оказалась прямо под ней, и буквально «выстрелила» в неё клювом. Её ноги и шея мгновенно распрямились, выбрасывая голову птицы вниз, и клюв ловко, как пинцет, схватил намеченную добычу. После этого ноги вновь сложились, и цапля извлекла добычу из воды. Испуганные внезапным нападением, мелкие рыбки бросились в стороны и спрятались среди стеблей, но цапле они уже были неинтересны. Проглотив добычу, она полезла по стеблю растения выше туда, где среди стеблей устроено её гнездо. Висячая цапля – плохой строитель: вершиной её строительного искусства является неряшливая куча сухих листьев папируса и прутьев где-то в развилке дерева или среди стеблей, изображающая гнездо. Три стебля папируса, проросшие слишком близко друг к другу, сформировали идеальную с точки зрения цапель основу для гнезда. Птицы набросали между ними прутьев и сухих листьев папируса, а на полученной платформе соорудили гнездо внушительных размеров – около двух метров в поперечнике, на фундаменте из рыхло уложенных прутьев. По сравнению с аккуратными гнёздами некоторых ткачиков и других птиц, гнездящихся в пологе леса, качество постройки висячих цапель кажется ужасным, но это не помешало птицам успешно вывести птенцов – двоих горластых существ, покрытых пухом. Они уже успели подрасти и окрепнуть – родители в изобилии снабжают своё потомство кормом. Добравшись до гнезда, взрослая птица отрыгнула добычу, и в следующие мгновения она уже исчезла в глотке вечно голодного птенца. Получив желаемое, он сразу затих, неуклюже почесал голову длинной лапой, и замер в блаженной полудрёме. С другой стороны гнезда послышались шорох и царапанье, и появилась вторая взрослая птица, отрыгнувшая лягушку в клюв второго птенца. У птенцов уже пробиваются перья в крыльях и хвосте, но пока они не развернулись, птенцы выглядят очень неряшливо. Они едва умеют вставать на ноги и пока лишь ползают по гнезду на животе. Однако для своих родителей они – предмет нежнейших забот, и обе взрослых птицы готовы самоотверженно защищать их от любой опасности. А опасность может притаиться совсем рядом.
Одна из взрослых птиц выбралась из гнезда, чтобы продолжить охоту, но внезапно тревожно закричала и забралась обратно в гнездо. Причина её тревоги очевидна: прямо под гнездом в воде появился силуэт молодой махамбы, и её спина чиркнула по поверхности реки. Эта рыба не доросла даже до четверти длины взрослых особей, но для таких небольших птиц, как висячие цапли, даже такая молодая рыба уже опасна – если нужно, она может выпрыгивать из воды, охотясь на мелких животных, сидящих слишком близко к поверхности воды на ветках или стеблях.
Молодая махамба попала в старицу в прошлом году, с разливом Конго. Если она будет успешно охотиться и хорошо питаться, то быстро дорастёт до взрослого размера. Жизнь в старице имеет для неё свои плюсы и минусы. Самый главный минус – плохой кислородный режим. Лишь немногие махамбы, попавшие в стоячую воду стариц, способны выживать достаточно долгое время: эти рыбы требовательны к кислороду. Но зато выжившие оказываются в относительной безопасности от взрослых особей, для которых каннибализм – это обычный способ питания. Доросшие до достаточно крупного размера махамбы переселяются в русло Конго на правах верховных хищников экосистемы. Но пока она находится не в привычном биотопе и не достигла взрослого размера, её положение в экосистеме весьма далеко от трона верховного хищника: в этих местах водятся другие претенденты на это почётное звание.
Среди гладких стеблей живородящего папируса под водой притаился ещё один хищник. Он довольно крупный, достигает полутора метров в длину, и отличается мощным телосложением. А благодаря своему смертоносному секретному оружию он может не опасаться ни махамбы, ни лесного крокодила.
Махамба плавает среди стеблей живородящего папируса, отслеживая в воде запахи добычи. Но все её движения ощущает враг, скрывающийся в темноте среди стеблей. Он не видит махамбу непосредственно, но ощущает её присутствие. Зато она даже не подозревает, что стала объектом охоты. Последнее, что она увидела в своей жизни – огромную тушу рыбы с распахнутой пастью. А затем – темнота и неподвижность, сковывающая всё тело, и чудовище, пожирающее её живьём.
Электрический ток парализовал молодую махамбу, а из зарослей папируса выплыла большая рыба серо-зелёного цвета с тёмными пятнами, разбросанными по телу. Округлённые плавники выдают в ней медлительного пловца, и длинные усы развеваются при её движении. Махамба в первые мгновения ещё пыталась сопротивляться – удар электрического тока парализовал её не полностью, и она ещё дёргала хвостом, пытаясь спастись бегством. Затем последовал второй удар тока, который добил рыбу, и хищнику оставалось только распахнуть пасть и проглотить добычу целиком. Этот крупный хищник – сом электрический синодонтис. Охотясь на мелкую добычу, он испускает в воду серию электрических разрядов, парализующих её, и просто всасывает оглушённую и частично парализованную добычу. Охота на крупную добычу обычно требует применения мощного электрического разряда, после которого рыба должна какое-то время восстанавливать способность генерировать электрические импульсы.
Обладая способностью убивать добычу при помощи электричества, электрический синодонтис также способен распознавать электрическое поле живых существ, даже если он не видит их в мутной воде. Это чувство позволило ему следить за движениями молодой махамбы, чтобы вовремя испустить оглушивший её импульс. И этого крупного сома трудно обмануть крокодилу, старательно изображающему из себя дерево: сом прекрасно ощущает электрическое поле Чонге, поэтому не приближается к нему. Пока здесь охотится крокодил, сому лучше поискать добычу где-то в другом месте, поэтому он взмахнул хвостом и поплыл вдоль края зарослей живородящего папируса.
Электрический синодонтис плывёт над самым дном на глубине около двух метров. В хорошо освещённой воде крупного сома видно с воздуха – спина сома имеет маскировочную окраску, но рыба отбрасывает тень на дно водоёма. В этих местах нет хищных птиц, способных справиться с этим существом – сом уже перерос всех своих пернатых врагов, поэтому может не бояться нападений с воздуха. Тем не менее, открытая поверхность воды и пляска солнечных бликов на дне заставляет его нервничать. Рыба держит путь к прибрежной зоне, где листья растений дадут и тень, и укрытие от чужих глаз. Несколько взмахов хвоста – и сом заплыл под свисающие с поверхности воды корни плавающих растений. При его приближении из-под плавающих растений метнулась крупная рыба золотистого цвета с пятнистым телом. Она бросилась в сторону, с разгона влетела в слой растительного мусора, лежащий на дне, и замерла там.
Огромный сом обнаружил лежащий под водой ствол дерева, обросший водорослями и водяным мхом. К его поверхности прицепились корнями плавающие растения, и их ковёр даёт тень, скрывающую присутствие рыбы. Крупный сом лёг на дно параллельно стволу, боковыми движениями разбросал гниющую листву, обсыпая ею себя, и погрузился в состояние сытого оцепенения.
На поверхности воды лежат многочисленные круглые листья, просвечивающие зелёным и собранные в розетки диаметром около полуметра. Если не считать размеров, эти растения напоминают водокрас или другие плавучие растения эпохи человека. Однако их цветки совершенно не похожи на те, что характерны для привычных плавучих растений – это небольшие цветки розового цвета с многочисленными лепестками, испускающие приятный сладкий запах. Над ними с глухим жужжанием вьются жуки, привлечённые запахом. Стебли этих растений короткие и толстые, практически шаровидные, и в толщу воды от них тянутся длинные корни, иногда даже достигающие дна. Это ковровые кувшинки – необычные представители нимфейных, которые плавают по поверхности воды. Конкуренция с прибрежными растениями, в том числе с родственными видами, оттеснила их в глубокие воды, однако вместо того, чтоб тянуться вверх с глубины, от укореняющегося корневища, эти растения просто переселились на поверхность воды полностью. Их округлые листья похожи на стёганое одеяло: они богаты воздухоносной паренхимой, которая образует вздутия между жилками.
Подъёмная сила таких листьев довольно большая: по ним легко скачут мелкие птицы, и даже с некоторой осторожностью бродят цапли и пастушки. Здесь прекрасное место для отдыха и устройства засады: иногда в таких местах электрический синодонтис добывал даже мелких уток.
Ковровые кувшинки не остаются без внимания со стороны различных животных: их скоблят своими радулами улитки, в корнях прячутся мелкие крабы и креветки, на листьях отдыхают птицы – преимущественно мелкие цапли и воробьинообразные. На одной из кувшинок даже отдыхает, свернувшись в клубок, небольшая змея.
Электрический синодонтис слегка закопался в растительный мусор на дне, и теперь его с трудом можно отличить от куска замшелой древесины. Тем не менее, некоторые существа безошибочно узнают в нём рыбу, несмотря на его навыки маскировки. Из корней одной из ковровых кувшинок к сому выплыло мелкое существо округлых очертаний длиной всего лишь около сантиметра. Это маленький жук-плавунец контрастной чёрно-белой окраски, интенсивно работающий задней парой ног, покрытой волосками. Жуки-плавунцы являются хищниками, и в тропиках крупные виды этих насекомых нападают на рыб, превышающих их собственный размер и вес, а также на лягушек и детёнышей черепах. Однако электрический синодонтис – гигант, превосходящий этого крохотного жука размерами и весом во много раз, и может проглотить это насекомое одним глотком. Тем не менее, жук опустился на тело рыбы и прицепился к его боку присосками на передних ногах. Этот жук – аллодитискулюс дружелюбный, необычный плавунец, маленький помощник крупных водяных обитателей. Пятнистая чёрно-белая окраска делает это насекомое узнаваемым даже для рыб, лишённых цветного зрения, и они не нападают на этого жука. На протяжении миллионов лет предки этого насекомого совершенствовали тактику выживания, основанную не на хищничестве, а на содружестве с более крупными водными обитателями.
Маленький водяной жук проплыл над кожей отдыхающего сома по замысловатой траектории, анализируя запахи воды в тонком слое воды, прилегающем к коже рыбы. Вскоре он ощутил запах отмирающей кожи: на теле рыбы есть старая рана, полученная, когда сом неосторожно ссадил кожу об корягу. Она постепенно заживает, но один край раны всё же воспалился. Жук прикрепился к гладкой коже рыбы присосками и начал осторожно скоблить лохмотья отмирающей кожи, очищая рану. В это время на теле большого сома собрались ещё несколько жуков, которые начали обследовать разные участки его покровов. Один из жуков дождался, пока сом выпустит порцию воды из жабр, и пролез под жаберную крышку. Обследуя жаберную дугу сома, сом обнаружил трёх червей-сосальщиков, присосавшихся к жаберным лепесткам. Они не способны оказать сопротивление, и жук съел их одного за другим. Выплыв с очередным «выдохом» сома, насекомое устремилось к поверхности – пополнить запас кислорода. Его сородич, трудящийся на жабрах с другого бока, обнаружил небольшую пиявку. Она не столь беспомощна: в отличие от сосальщиков, пиявки способны плавать и обладают развитой мускулатурой и органами чувств. Однако у жуков этого вида есть оружие, позволяющее справиться с такими противниками. Плавунец выделил в её сторону капельку яда, парализовавшую мускулатуру пиявки. Она уже не смогла открепиться от жабр рыбы, и плавунец вонзил в неё острые жвалы, раздирая на куски. Наевшись, он выплыл из-под жаберной крышки и поплыл в заросли ковровой кувшинки, чтобы пополнить запас воздуха. Пока жуки трудились над его телом, сом сохранял неподвижность: черви на жабрах сильно докучали ему, и нужно было всего лишь немного потерпеть, чтобы избавиться от этих паразитов.
Ковровые кувшинки – не единственные растения, плавающие по поверхности воды. По соседству с ними в воде раскинулись ажурные вайи водяных папоротников, а в промежутках среди зелени крупных растений растёт ряска нескольких видов. Крупные водные растения часто становятся кормом околоводных травоядных, однако и на ряску находятся свои едоки. Мелкие утки особенно любят поедать это растение, отцеживая его из воды своими специализированными клювами. В некоторых местах ряска занимает обширные пространства на поверхности водоёма, не прерываемая зарослями других растений. Однако едва несколько мелких уток сели на поверхность воды в таких зарослях и начали кормиться, как одна из них тут же взлетела с негодующим криком, а вторая буквально через несколько секунд дёрнулась, словно её стукнули, и спешно покинула пятно ряски. Другие птицы, видя тревогу своих сородичей, последовали за ними. На одной из «дорожек» чистой воды, оставленной утками в зарослях ряски, видно, как у самой поверхности воды блеснул золотистой чешуёй рыбий бок.
Пятно ряски без примеси других видов плавающих растений появилось на поверхности старицы не в силу случайного стечения обстоятельств. Обычно ковровые кувшинки активно захватывают поверхность воды, выбрасывая в разные стороны столоны, на концах которых развиваются молодые растения, и новые листья расталкивают остальную плавающую растительность, заставляя её ютиться среди розеток кувшинки. Но только не сейчас: у зарослей ряски есть свой покровитель.
Под зарослями ряски на поверхности воды плавает рыба длиной около 30 см с золотисто-жёлтой чешуёй, покрытой коричневыми пятнами. Именно она нырнула в слой растительного мусора, когда на мелководье появился электрический синодонтис, но затем просто выбралась из мусора, видя, что сом не нападает. Вечно прятаться нет смысла: если хищник охотится, он активно ищет добычу. Нужно просто держаться вне зоны действия электрического поля этого хищника: он довольно медлителен, и от него нетрудно спастись бегством. Поэтому рыба всплыла к поверхности воды и занялась привычным делом – охраной своего поля ряски. Внешность этой рыбы довольно причудлива: её рот сдвинут вверх, а верхняя челюсть вывернута вверх особенно сильно. Тонкие зубы растут частым веером и образуют нечто вроде граблей, торчащих вверх, когда рот раскрыт. Это гребнеротый ряскоед – специализированный растительноядный вид харациновых рыб, питающийся только ряской. Во время питания он проплывает под самой поверхностью воды с раскрытым ртом, и ряска собирается в комок, задержанная зубами верхней челюсти. А нижней челюстью рыба соскребает ряску с верхних зубов и отправляет в рот. Когда на поверхности воды появились утки, рыба бросилась на защиту своей плантации: она сильно ударила по лапе одну из уток, а затем стукнула головой в живот вторую. Разорение плантации удалось прекратить, хотя это лишь одна из немногих трудностей, поджидающих эту прилежную рыбу.
Гребнеротые ряскоеды запоминают рельеф дна и различные ориентиры, которые служат своеобразными маркерами границ их кормовых участков. Поскольку этот вид рыб является стенофагом, хозяин территории свирепо пресекает попытки сородичей вторгнуться на его кормовой участок. Рыбы прекрасно помнят расположение ориентиров и практически не ошибаются, отстаивая свои владения и не заплывая на чужую территорию.
У одного из гребнеротых ряскоедов границей участка являются заросли ковровой кувшинки, укоренившиеся на мелководье. Эти растения, «стоящие на якоре», получают дополнительное питание из ила и активно растут, протягивая усы, в том числе, в сторону плантации ряски. Поэтому рыбе приходится постоянно бороться с этим медленным, но упорным вторжением. Эта особь непрерывно патрулирует окраину зарослей кувшинки и обкусывает столоны с молодыми растениями, которые растения протягивают в сторону её владений. Если промедлить, объём работ вырастет в разы – растение быстро разрастается. Откушенные столоны рыба выбрасывает в стороне от плантации, туда же попадают листья ковровой кувшинки. Если смотреть с поверхности воды, видно, как лист растения вначале слегка подёргивается, а затем быстро плывёт в сторону и далее начинает дрейфовать по воле ветра – рыба перекусила черешок, оттащила лист в сторону и бросила его.
Временами, однако, обстоятельства оказываются сильнее стараний чешуйчатого защитника зарослей ряски. Они приходят, словно землетрясение или ураган. Их появление непредсказуемо, а последствия разрушительны. Именно таким стихийным бедствием оказываются для гребнеротых ряскоедов огромные обитатели леса – ишисонги, четвероногие существа, похожие на нечто среднее между медведем и носорогом. Топот больших ног прекрасно слышен в воде, передаваясь через почву. К нему в скором времени добавляется хруст болотных растений под ногами нескольких огромных животных, а затем закачались даже заросли живородящего папируса. Часть стеблей была сломана и затоптана их тяжёлыми ногами: каждый из взрослых зверей весит около двух тонн. На водопой пришла семейная группа зверей – могучий самец с бронированным черепом и мощным двухвершинным рогом, три взрослых самки с толстыми костно-роговыми шлемами на головах, одна молодая самка и пара детёнышей, родившихся не больше месяца назад. Молодая самка недавно прибилась к стаду и пока не успела родить ни одного детёныша. Старшие самки уже не один год бродят по лесу под предводительством этого самца, и им хорошо известны основные места для кормления и отдыха стада. На этом берегу старицы они любят купаться и лакомиться нежной водяной растительностью.
Ощутив сотрясения почвы под ногами этих великанов, электрический синодонтис зашевелился. Он решил не рисковать, отплыл подальше и заплыл под корягу в глубокой воде. А на мелководье ноги клана ишисонг взмутили ил – звери зашли в воду и улеглись на мелководье, заставляя нескольких гребнеротых ряскоедов покинуть свои владения и спасаться бегством. Ряска – слишком мелкий корм для огромного зверя, и основное внимание ишисонги уделяют зарослям ковровой кувшинки. За считанные минуты рогатый самец проделал работу, на которую у гребнеротого ряскоеда ушёл бы целый день – он подцепил зубами заросли кувшинок, подтянул к себе и начал с удовольствием пережёвывать. В других местах водоёма самки последовали его примеру. Одна из них выдрала со дна целую кувшинку другого вида и начала пережёвывать её крахмалистое корневище. Другие самки принялись поедать живородящий папирус – они выдирают из грунта его корневища и откусывают крупные куски. Детёныши плавают рядом с матерями – они слишком маленькие, чтобы ходить по дну, как взрослые, однако уже весьма упитанные, и потому легко держатся на воде. Они пробуют пищу взрослых зверей, постепенно готовясь к самостоятельной жизни. Рано или поздно им придётся отказаться от материнского молока, а затем и от защиты, которую дают матери и остальные члены стада. Кому-то повезёт, как молодой самке, пристать к уже сложившемуся стаду и стать его частью, а кто-то должен будет ежечасно доказывать своё право на жизнь. Однако жизнь в дикой природе – это не всегда сплошная изнуряющая битва; в ней есть место и для таких моментов отдыха, как сейчас. Самки ишисонги лежат в воде, наслаждаясь прохладой, а детёныши придумали игру: они забираются на бок одной из самок и скатываются с него в воду, поднимая фонтаны брызг. Даже самец, обычно ревностно следящий за порядком в стаде, позволил себе немного расслабиться и задремал в воде, уложив голову с тяжёлым рогом на затонувший ствол дерева, под которым ещё полчаса назад прятался электрический синодонтис.
Молодая самка осталась на берегу: она кормится молодыми побегами живородящего папируса, скусывая их, пока они ещё только начали прорастать из земли огромными зелёными стрелами и не успели развернуться. Она бродит по зарослям, выискивая сочные молодые побеги, и прислушивается к голосам остальных членов стада, отдыхающих в воде. Также она слушает голоса птиц вокруг – обычно вышедший на охоту хищник вызывает у птиц реакцию окрикивания, и по шуму в пологе леса можно узнать, что где-то неподалёку бродит опасность. Однако тревожных голосов птиц в пологе леса не слышно.
Зато где-то впереди внезапно закричала утка, взлетев из зарослей, громко хлопая крыльями. Молодая самка ишисонги оторвалась от еды, подняла голову и принюхалась. Меньше всего на свете она ожидала встретить в этих местах сородичей, однако сейчас ощутила отчётливый запах вначале одного, потом другого. Оба зверя – самцы, молодые и явно холостые – запаха других особей она не ощущает. Встреча с ними может грозить опасностью одинокой самке – часто такие самцы силой уводят самок из гаремов взрослых самцов, нанося им удары ногами и даже рогом. Поэтому, почуяв запах незнакомого самца, самка развернулась и бросилась обратно к стаду. А за ней из зарослей папируса выбежали два самца – молодые звери, не имеющие собственного гарема.
Топот ног заставил отдыхающее стадо выйти из дремотного состояния. Самки вскочили на ноги и начали нюхать воздух, а детёныши, видя, что матери встревожились, прекратили играть и стали держаться у ног матерей. Взрослый самец, ощутив приближение соперников, моментально преобразился: он заревел и выбрался на берег, готовый встретиться с чужаками лицом к лицу. Молодая самка, ставшая причиной тревоги, бросилась под защиту стада – она буквально прыгнула в воду, спеша укрыться за телами взрослых животных.
Захрустели стебли папируса под тяжёлыми ногами, и два молодых самца выбежали на берег. Они молоды, в их крови бушует тестостерон, и они настроены решительно и агрессивно. Однако им не хватает сил и опыта, и это несколько уравнивает их шансы. Взрослый самец ишисонги преградил им дорогу и заревел, качая головой из стороны в сторону и демонстрируя рог с двойной вершиной. Взрослые самки поддерживают своего вожака и с рёвом выходят навстречу самоуверенным юнцам. Даже молодая самка ощутила единый порыв стада, и присоединилась к остальным, пробуя прогнать чужаков. Детёныши прячутся за их спинами, добавляя в хор голосов стада жалобные нотки – они испуганы происходящим. Взрослый самец всем своим видом даёт понять, что чужаки в стаде не нужны. Он делает несколько шагов в сторону молодых самцов, и нервы одного из них не выдержали: он спешно ретируется и наблюдает за происходящим с безопасного расстояния. Второй самец не отступил и даже осмелился бросить вызов главе стада: он тоже начал покачивать головой, демонстрируя свой рог. Глава стада ответил на вызов просто и хладнокровно: он внезапно атаковал чужака, и тот едва успел принять удар.
Рог ишисонги, в отличие от рога носорога, является выростом черепных костей. Этот рог толстый в основании и у него две притупленных вершины, расположенные одна за другой и разделённые глубокой выемкой. Приняв рог соперника выемкой в выемку своего рога, сражающиеся самцы устроили силовую борьбу. Молодой самец допустил ошибку: он не атаковал первым, и теперь находится в положении обороняющегося. Взрослый самец, напротив, перехватил инициативу и наступает. Он сильнее своего соперника, и после нескольких минут ожесточённой борьбы он просто вывернул голову молодого самца набок и продолжил толкать его прочь от стада. Ноги молодого соперника скользят по грязи, а взрослый самец толкает его прочь, словно наслаждаясь собственным триумфом. Развязка противостояния наступила очень скоро: задняя нога молодого самца скользнула по грязи, он потерял равновесие и рухнул набок. Вскочив на ноги, он развернулся и бросился наутёк под торжествующий рёв главы стада. Для проформы победитель некоторое время преследовал его, но затем остановился – инстинкты этих животных не предписывают устраивать кровавую расправу над соперником.
Справедливость восстановлена, статус доминирующего самца укреплён новой победой, однако отдых стада нарушен. Молодые самцы могут бродить где-то поблизости, и могут сделать ещё одну попытку отбить самку от стада взрослого самца. Поэтому вожак просто повёл стадо в лес, чтобы найти новое, более спокойное место для отдыха и пастьбы. Самки и детёныши послушно последовали за ним, и замыкает стадо одна из взрослых самок – она просто начала подгонять отстающих, заодно следя, чтобы двое наглых чужаков не увязались за стадом.
После отдыха стада ишисонг прибрежная зона старицы преобразилась, причём не в лучшую сторону. Пока гиганты купались, играли и кормились в воде, гребнеротые ряскоеды были вынуждены ретироваться со своих территорий, наблюдая, как огромные тела разгоняют по поверхности воды ряску, а их ноги сокрушают известные рыбам ориентиры. Дно на мелководье оказывается полностью перепаханным их ногами, поэтому гребнеротые ряскоеды заново делят территории, ориентируясь главными образом по виду прибрежных зарослей из воды. Прежние границы фактически рухнули, и бывшие соседи вынуждены вновь бороться друг с другом за каждый квадратный метр поверхности воды. И есть ещё одно обстоятельство: огромные ишисонги своими движениями разметали весь урожай ряски, наросший благодаря заботе рыб. Поэтому гребнеротым ряскоедам приходится собирать расплывшуюся по поверхности ряску и перемещать её на свой участок, в том числе через участки соседей, которые не потерпят такого вторжения на свою территорию. Рыбы собирают ряску примерно так же, как кормятся: быстро проплывают под самой поверхностью воды и сгребают растения вытянутой вверх верхней челюстью, но в данном случае не глотают. Прикрыв улов нижней челюстью, рыба устремляется на свой участок, стараясь пересечь соседские владения как можно быстрее и не растерять при этом драгоценную ношу. Иногда это удаётся без проблем, потому что сосед бывает занятым тем же самым, но где-то в отдалении. А если сосед оказывается дома, он нападает на пришельца со всей решительностью. Бывает, рыба кусает чужака, оставляя на его теле царапины от зубов или раздирая его плавники на лохмотья длинными верхними зубами. Иногда пришлая рыба выпускает изо рта часть собранной ряски, и хозяин территории преследует её уже не столь агрессивно. Постепенно на территориях рыб собираются островки ряски, и хозяева плавучих плантаций вновь начинают заботиться о своём хозяйстве, время от времени поедая часть ряски. Однако это растение размножается настолько быстро, что компенсирует съеденное рыбами – рыбы заботливо устраняют всех конкурентов этих растений.
Гребнеротые ряскоеды – почти исключительные вегетарианцы. Основу их рациона составляет ряска, богатая белком и клетчаткой. Но заросли ряски – это ещё и дом для многочисленных водных беспозвоночных – личинок комаров, разнообразных червей, гидр. Личинки некоторых мелких бабочек сооружают из ряски чехлики, в которых прячутся от врагов. Все эти существа оказываются необходимой белковой добавкой к рациону гребнеротого ряскоеда.
Харациновые рыбы – характерные обитатели пресных вод Америки и тропической Африки. В неоцене они переживали значительный эволюционный успех, осваивая разнообразные экологические ниши и приспосабливаясь к различному рациону. Гребнеротый ряскоед представляет опасность, разве что, для очень мелких беспозвоночных, которых глотает случайно – он является одним из немногих вегетарианцев в мире харацинид. Гораздо большее число видов этих рыб отдаёт предпочтение пище животного происхождения. Среди них есть мелкие виды, поедающие червей и личинок насекомых, а есть настоящие чудовища, представляющие опасность для крупных позвоночных. К их числу относятся одни из крупнейших пресноводных рыб мира: южноамериканский тираннохаракс и африканская махамба. Эти гиганты в охоте рассчитывают исключительно на грубую силу – найдётся очень немного животных, способных вырваться из их челюстей. Помимо них, существует много других плотоядных харациновых рыб, использующих иные тактики охоты.
Качество воды в основном русле Конго отличается от такового в старицах, даже если старица большого объёма и ещё не скоро превратится в болото. Течение и вода, богатая кислородом, благоприятны для жизни быстроходных плотоядных рыб, и несколько их видов населяют бассейн Конго.
В среднем и нижнем течении река пробивает себе путь к океану в мягких осадочных отложениях, поэтому на протяжении тысячелетий её русло постепенно меняет форму. В прибрежной части реки образуются многочисленные заливы, где складываются условия, благоприятные для роста растений. Крупные кувшинки разных видов, как и в эпоху человека, закрепляются на дне, укрепляя его своими корнями и препятствуя размыванию. Среди их широких листьев попадается также листва плавающей ковровой кувшинки, которая словно затыкает своими небольшими розетками промежутки среди плавающих листьев крупных видов кувшинок. Листья этих растений перекрывают значительную часть света, который солнце обрушивает на тропики, поэтому под покровом из плавающих листьев царит полумрак. И здесь живут некоторые из речных чудовищ.
Под ковром плавающих растений прячется молодой фаго-баракуда – рыба длиной около 60 сантиметров, телосложением напоминающая большеголовую щуку. Длинные челюсти рыбы усажены острыми колющими зубами, позволяющими удерживать даже скользкую добычу вроде рыбы. Остроконечные непарные плавники рыбы указывают на способность быстро плавать, однако поперечно-полосатая окраска туловища очень хорошо подходит к характеру выбранного укрытия. На серебристо-сером фоне тянутся тёмные вертикальные полоски, сливающиеся с черешками листьев кувшинок, когда рыба проплывает через заросли. Скрытность молодого фаго-барракуды – это вынужденная мера. Он ещё слишком мал для того, чтобы жить там, где обитают взрослые особи его вида. Его взрослые сородичи живут в русле, где поодиночке патрулируют свои обширные кормовые территории и ищут добычу подходящего размера. При встрече взрослых рыб очень вероятна драка, которая может завершиться нанесением серьёзных травм, поэтому тело фаго-барракуды покрыто прочной бронёй из толстой чешуи, лежащей косыми рядами. Молодым рыбам приходится избегать встреч с двухметровыми взрослыми фаго-барракудами по одной простой причине: их попросту могут съесть.
Молодой фаго-барракуда наблюдает не только за тем, что делается под водой. Изредка рыба поднимается к самой поверхности воды и следит за птицами, низко пролетающими над водой или садящимися на листья кувшинок. Этот хищник обладает способностью мгновенно развивать предельную скорость – в этом рыбе помогает мощный хвост. А примитивное поведение позволяет, однако, делать поправку на преломление лучей света при нападении. Поэтому птицы, пролетающие над водой, иногда могут закончить свою жизнь в челюстях подводного хищника. Реакция рыбы позволяет точно выбирать наилучший момент для нападения, однако у птиц есть один защитный манёвр – резкая смена направления полёта. Но в данном случае важно вовремя заметить атакующего хищника, что удаётся далеко не всегда.
Фаго-барракуда – это одиночный хищник, который во время охоты может рассчитывать только на собственные силы: будет ли он сыт или голоден, зависит исключительно от его собственной реакции и скорости движения. Однако иногда от этих качеств зависит даже его собственная жизнь, потому что даже свирепый фаго-барракуда может из охотника превратиться в добычу.
Через заросли плывёт стая серебристо-зелёных рыб с удлинёнными торпедообразными телами. Они синхронно ускоряют и замедляют движение, слаженно разворачиваются и огибают препятствия. Вся их жизнь проходит в обществе себе подобных, и боковая линия этих рыб тонко ощущает движения сородичей, за счёт чего появляется удивительная синхронность движения в стае. В лучах света, пробивающихся сквозь покров листьев кувшинок на поверхности воды, вспыхивают золотистым светом их крупные глаза – у рыб превосходное зрение. Но ещё лучше развито их обоняние. Каждая рыба в стае подобна собаке-ищейке – она вынюхивает в воде следы присутствия возможной добычи. Как только какая-то из рыб ощущает запах подходящей добычи, вся стая синхронно разворачивается и следует по обнаруженному запаховому следу. При этом рыбы поднимают, словно флаги, свои полосатые спинные плавники. Разнообразные мелкие рыбки и лягушки, встречающиеся у них на пути – лишь лёгкая закуска стаи этих хищников. Это вымпельные харпагогнатусы, одни из самых опасных хищников Конго. Хоть они невелики ростом, они ищут крупную добычу.
Стая харпагогнатусов ворвалась в прибрежные заросли кувшинок. Их появление заметно даже с поверхности воды: пытаясь спастись от неистовствующей стаи хищников, мелкие рыбы выскакивают из воды и даже выползают на листья кувшинок, где у них есть шанс спастись – конечно же, если их не съедят птицы, следящие с воздуха за движением стаи харпагогнатусов. Некоторые рыбы пытаются спасаться, закапываясь в донный мусор – это тактика гребнеротых ряскоедов. Такой приём помогает спастись от хищников: харпагогнатусы ловят и пожирают добычу в толще воды, поэтому на дне обитатели рек вполне могут переждать опасность. Немногие обитатели реки не отступают при нападении стаи вымпельных харпагогнатусов. Электрический синодонтис может разогнать стаю рыб несколькими ударами тока, но если рыб окажется слишком много, он тоже может пострадать. И лишь немногие рыбы пытаются справиться со стаей харпагогнатусов при помощи грубой силы. Одна из таких рыб – молодой фаго-барракуда, не пытавшийся спасаться бегством, когда по зарослям кувшинок поплыла стая хищников.
Вымпельные харпагогнатусы – относительно мелкие рыбы: взрослая особь этого вида длиной всего лишь в половину длины молодого фаго-барракуды, не говоря уже о взрослой рыбе, легко дорастающей до двухметровой длины и покрытой панцирем из утолщённых чешуй. Но фаго-барракуда – убеждённый одиночка, ищущий общества сородичей лишь во время нереста. В противоположность ему, вымпельный харпагогнатус проводит в обществе сородичей практически всю жизнь. И в любом возрасте, кроме, пожалуй, самого раннего, эти рыбы не встречаются в одиночку. Поэтому их всегда много, и там, где есть одна рыба, обязательно находятся её сородичи.
Не снижая скорости, стая вымпельных харпагогнатусов окружила молодого фаго-барракуду, и несколько рыб одновременно атаковали его с разных сторон. Первые укусы мелких хищников скользят по панцирю из прочной чешуи, и это вызывает лишь раздражение у фаго. Он раскрыл пасть и бросился вперёд, схватив одного из нападающих. Острые зубы могли проколоть тело харпагогнатуса, однако он успел вырваться, получив лишь глубокие царапины от зубов фаго-барракуды на задней части тела и порвав хвостовой плавник. Это не останавливает ни саму раненую рыбу, ни остальных нападающих. Развернувшись, раненая рыба вновь набросилась на фаго-барракуду.
Молодой хищник явно недооценил опасность, с которой столкнулся. Каждый отдельно взятый харпагогнатус мельче его самого, но они действуют вместе – вся стая как один большой противник. И превосходство в силе сейчас на стороне стаи. Зубы фаго-барракуды остры, но их задача – удержание скользкой сопротивляющейся добычи. Зубы харпагогнатуса – это острые лезвия, способные отсекать куски плоти, живой или мёртвой. Поэтому размер добычи для харпагогнатуса не имеет особого значения – лишь бы стая смогла общими усилиями убить её.
Атакованный стаей харпагогнатусов, молодой фаго-барракуда вертится на месте, щёлкая зубами. Стая нападает со всех сторон одновременно, поэтому даже такому свирепому хищнику не отбиться от всех противников сразу. Фаго-барракуда постепенно теряет маневренность – харпагогнатусы рвут зубами его плавники, и хищник может лишь судорожно дёргаться всем телом, пытаясь спастись от них. Его хвостовой стебель уже сильно объеден, и несколько рыб вцепились в мягкое брюхо крупного хищника. Несколькими сильными укусами они прогрызли его, и вода окрасилась кровью. Смерть стала неизбежным концом и избавлением от страданий для хищника, пожираемого заживо. Когда тело фаго-барракуды опустилось на дно, над ним буквально закружилась карусель из рыбьих тел – харпагогнатусы раздирают мягкие ткани, скоблят зубами изнутри покрытое чешуйчатым панцирем тело, перемалывают зубами кости жабр и челюстей. По поверхности воды расплывается красное пятно крови, в котором плещутся рыбы, рвущие добычу. Любой, кто в этот момент дерзнёт покуситься на добычу стаи, будет атакован и растерзан.
Раненая зубами фаго рыба ест наравне со всеми. Раны, нанесённые острыми колющими зубами, глубокие, но они зарастут – у харпагогнатусов в процессе эволюции появились великолепные способности к регенерации тканей. Это необходимое приспособление для успешного существования в стае плотоядных сородичей с острыми зубами, обладающих неуравновешенным характером и легко нападающими на всё, что мало-мальски похоже на добычу. В стае харпагогнатусов несколько рыб имеют шрамы, оставшиеся после таких случайных нападений сородичей, не говоря уже об откушенных плавниках, которые быстро восстанавливаются.
После примерно двадцати минут неистового пиршества от тела фаго-барракуды остался лишь выеденный панцирь с остатками позвоночника и черепа. Все мягкие ткани и мелкие кости были вырваны зубами харпагогнатусов, и даже сам панцирь обглодан изнутри практически дочиста – что-то съедобное там может найти лишь мелкая улитка или водяной жук. А стая харпагогнатусов продолжает поиск пищи, и их чёрно-белые спинные плавники торчат над спинами, словно мачты пиратских кораблей с парусами. Этот вид – своеобразный аналог пираньи эпохи человека в бассейне Конго.
На полузатопленном дереве у берега греется на солнце крупная черепаха. Овальный панцирь обтекаемой формы оброс микроскопическими водорослями, из-за чего его естественная оливковая окраска превратилась в грязно-зелёную, а характерные чёрные крапинки вовсе не видны. Эта крупная особь – самка: у неё на передних лапах когти умеренной длины, а телосложение относительно массивное. Она уже много дней вынашивает в яйцеводах порцию яиц, которые скоро нужно будет отложить где-то в укромном месте в лесу – лучше всего там, где гнездо не будет залито паводками на реке Конго. Это единственное, что инстинкт велит ей сделать для выживания потомства, остальное её не интересует. И сейчас, пока яйца находятся в её теле, самка черепахи должна защищать не только себя, но и будущее потомство.
Нагревшись на солнце, черепаха почувствовала, как кровь интенсивнее бежит по жилам, а сердце бьётся сильнее и чаще. Температура подстегнула обмен веществ, и черепаха ощутила голод. Она боком сползла в воду и с тихим плеском нырнула. Проплыв несколько метров у поверхности воды, рептилия отдышалась, набрала воздух в лёгкие и снова нырнула. Под водой она чувствует себя легко и непринуждённо – здесь она в своей стихии. Взмахивая перепончатыми лапами, она плывёт над дном, оставляя за собой дорожку из клубов ила. Обнаружив крупную улитку, черепаха на секунду замедлила движение, подхватила её и разгрызла одним движением челюстей. Не замедляя движения, рептилия проглотила мясо, и лишь осколки ракушки упали на дно. Пресноводный краб, выдавший себя неосторожным движением, стал новой жертвой рептилии: она легко раскусила его хитиновый панцирь, и ненадолго задержалась, раскалывая челюстями толстые мясистые клешни.
Расправляясь со своей добычей, рептилия даже не подозревает, что сама стала объектом охоты. Стая харпагогнатусов лишь ненадолго удовлетворила свой аппетит мясом молодого фаго-барракуды, и теперь продолжает поиск пищи. Они прекрасно ощущают запаховый след черепахи, и спешат урвать новый кусок добычи. Стая этих рыб вполне способна отполировать панцирь черепахи зубами до блеска, вырвав оттуда всё содержимое. Панцирь, древнее защитное приспособление, спасёт рептилию от зубов крупного водного хищника, но мелкие узкомордые харпагогнатусы найдут в защите черепахи уязвимые места. Одни рептилии при их приближении ныряют и закапываются в песок, другие стараются выбраться на мелководье, на коряги или хотя бы на листья кувшинок, где их не достанут эти прожорливые рыбы. Очень многие черепахи Конго и притоков носят на себе следы былых нападений харпагогнатусов – шрамы или откушенные пальцы или кончик хвоста. Однако некоторые рептилии способны давать отпор даже этим страшным обитателям реки.
Стая харпагогнатусов настигла черепаху, когда она с аппетитом пожирала клешню краба. Одна из рыб с ходу напала на черепаху, вцепившись ей в кожу задней лапы. Ответ был неожиданным: рептилия рванулась к поверхности воды и одновременно выпустила из клоаки струю чернил. Жидкость начала расплываться в воде густым тёмным облаком, и рыбы, продолжающие нападение, попали прямо в это облако. А черепаха быстро заработала всеми четырьмя лапами и уплыла, скрывшись в зарослях водных растений. Она не спеша выбралась на лежащий в воде ствол дерева, на котором грелась до нападения, легла и растопырила лапы, подставляя панцирь солнцу. Защитная тактика этой рептилии определила её название – чернильная черепаха.
Облако чернил, оставленных рептилией, оказывает странное действие на харпагогнатусов. Вместо того, чтобы броситься в погоню за ускользающей добычей, свирепые рыбы медленно плавают среди расплывающихся чернил, натыкаясь друг на друга и на черешки листьев кувшинок. Коснувшись препятствия, рыба отскакивает от него, невольно ударяясь об кого-то из сородичей, плавающего рядом в таком же странном состоянии. Чернила не просто помешали рыбам увидеть, куда уплыла черепаха – они ещё и оглушили их, на время парализовав обонятельные нервы. Всосавшись через жабры, яд проник в кровь и вызвал торможение реакций нервной системы. Поэтому рыбы неадекватно воспринимают прикосновения к своему телу и какое-то время сохраняют заторможенность реакций. Те рыбы, которые оказались на краю чернильного облака, ещё способны более-менее адекватно реагировать на внешние раздражители, отделавшись лишь слегка притупившимся обонянием. А те, кто атаковал чернильную черепаху первыми, оказались в эпицентре химической атаки рептилии, и из-за действия чернил даже видят хуже. Пищевое поведение у харпагогнатусов также подавлено, и рыбы не стремятся продолжать охоту. Действие чернильной жидкости рептилии позволяет ей жить по соседству с такими чудовищами. Соседство с ними стало одним из определяющих факторов эволюции местных обитателей в сторону приобретения защитных приспособлений, позволяющих выживать менее вооружённым жителям реки. Действие яда чернильной черепахи ослабнет примерно через полчаса – за это время она сама будет уже далеко, да и харпагогнатусы поспешат покинуть это опасное место, как только станут в состоянии это сделать.
Чернильная черепаха – это лишь один из множества видов водных рептилий, населяющих Конго. Крокодилы, царившие в тропических реках на протяжении многих десятков миллионов лет, в эпоху человека переживали не лучшие времена. Истребление по разным причинам поставило этих рептилий на грань вымирания, а климатические изменения на рубеже голоцена и неоцена встряхнули биосферу всей планеты, подвергнув глобальной переоценке шансы на выживание у остаточных популяций разных видов. Крокодилам пришлось покинуть арену жизни – на Земле встречаются лишь единичные виды этой угасающей ветви архозавров. А их место в экосистемах пресных водоёмов быстро заняли чешуйчатые – их давние конкуренты.
Чернильная черепраха недолго нежилась на полузатопленном стволе дерева. Листья кувшинок всколыхнуло движение крупного тела под водой, и на ствол начало выбираться уже другое существо. В иное время и в ином месте его можно было бы принять за гавиала, представителя крокодилов. Но внимательный взгляд легко увидит отличия. Спина этого существа покрыта не бронёй из толстых остеодерм, а относительно тонкой чешуёй, образующей ровный гладкий покров. Окаймлённый широкой кожной складкой хвост также не очень похож на крокодилий. Да и лапы у рептилии довольно маленькие, с трудом пригодные для движения по суше – этими особенностями внешности животное немного напоминает ископаемых земноводных палеозоя. Длинное гибкое тело выдаёт в этом существе прекрасного пловца. Это гавиалодон, специализированный вид разнообразной группы водных варанов, захватившей водные местообитания после крокодилов.
Чернильной черепахе пришлось карабкаться чуть дальше по стволу дерева, чтобы её случайно не столкнул в воду этот неуклюжий хищник. Гавиалодон не навредит ей: у него длинные хрупкие челюсти и острые колющие зубы – он охотится на рыбу, и панцирь черепахи ему не по зубам. Лишь самые мелкие черепахи иногда оказываются случайной добычей этих рептилий, однако эта самка чернильной черепахи уже слишком крупная, чтобы пролезть к нему в глотку. Тем не менее, она с опаской поглядывает на греющегося гавиалодона – он значительно крупнее и сильнее её.
Гавиалодон редко выбирается на берег: это обычно делают лишь самки, которым нужно откладывать яйца. Ещё так поступают особи, которые оказываются во время засухи в водоёмах, отрезанных от основного русла реки. Но такое происходит лишь на краях ареала: благодаря обширному бассейну и множеству притоков великая река Конго никогда не пересыхает.
В отличие от гавиалодона, лесной крокодил проводит на суше много времени – это один из способов снизить конкуренцию между видами, ведущими сходный образ жизни. В дневную жару Чонге отдыхает в глубокой норе, выкопанной под корнями дерева – он сам выкопал её и по мере роста расширял и углублял. Когда дневная жара начинает спадать, Чонге покидает укрытие и ищет пищу. Обычно он устраивает засады на звериных тропах, пользуясь своей неприметной окраской, маскирующей его среди листвы молодых растений. Его добычей бывают крупные грызуны, птицы или мелкие копытные, которых он ловит быстрым коротким броском. В отличие от гавиалодона, у лесного крокодила конечности развиты очень хорошо, и Чонге может достаточно быстро бежать за добычей на протяжении нескольких минут.
Чонге ощущает перемены, происходящие в природе. Где-то далеко на юге идут дожди, и местные обитатели вскоре ощутят это на себе.
Прошло несколько дней, и перемены стали очевидны: вода в реке начала подниматься. Великая река Конго имеет множество притоков, впадающих в неё как с юга, так и с севера, поэтому она не пересыхает полностью – какие-то из её притоков всегда сохраняют полноводность. Начинающееся наводнение – не самое большое в году, но многим животным леса оно причиняет неудобство. Первые признаки грядущих перемен были заметны накануне. Всю ночь в кронах деревьев кричали птицы, а вода в притоке Касаи стала течь быстрее. Касаи вышла из берегов и постепенно залила прибрежные заросли. По реке уже плывут вырванные с корнем кусты и небольшие деревья – это предвестники событий, уже происходящих в верховьях Касаи.
Ксенондипины ощущают предстоящие перемены, поэтому накануне вечером с трудом смогли заснуть некрепким беспокойным сном. Опытные взрослые звери уже знают, какие события грядут, и стараются обезопасить себя. Эти звери, напоминающие телосложением горилл, обладают способностью лазить по деревьям. Их более крупные родичи ндипинотерии слишком тяжелы для этого, поэтому даже не пытаются освоить жизнь в заболоченных тропических лесах. Зато более лёгкая ксенондипина сохранила универсальный образ жизни, не уклоняясь в специализацию. Это и стало залогом успеха этого вида.
Взрослые ксенондипины одна за другой просыпаются и беспокойно нюхают воздух, который ветер несёт с юга. Они ощущают влажность – южный ветер несёт с собой тучи. События меняются слишком быстро: ветер с юга усиливается, и по листьям уже забарабанили капли дождя. Вблизи реки оставаться опасно, и стадо ксенондипин побрело в темноте на возвышенность, где разрастается огромный фикус. Это дерево очень старое, и оно уже успело образовать несколько стволов и мощных придаточных корней, превратившись в сплошные заросли диаметром несколько десятков метров. По стволам и ветвям фикуса удобно лазить, и ксенондипины, добравшись до фикуса, полезли в его крону. У детёнышей это получается очень ловко, а взрослые особи лезут вверх медленно и осторожно. Тем не менее, им удалось взобраться в крону фикуса. Для детёнышей это всего лишь очередное приключение под присмотром родителей, но опытные звери понимают, что должны забраться повыше ради спасения собственной жизни. Весь остаток ночи звери обустраивались в кроне дерева, выбирая ветви понадёжнее и поудобнее. Некоторые особи так и уснули на толстых ветвях фикуса, лёжа на них животом и свободно свесив вниз лапы.
На рассвете по руслу Касаи пришла волна, влившаяся в Конго. Мутный водяной вал пронёсся по руслу, смывая всё, что неспособно противостоять первобытной мощи стихии. Волна сдвинула огромные стволы деревьев, упавшие в реку, закрутила песок на отмелях, подмыла высокие берега, заставляя глину и почву сползать в воду пластами и расплываться, пересекла русло Конго и ударила в противоположный берег реки. Так до русла Конго добрались воды южных дождей. Весь день уровень воды в реке продолжил подниматься, а к вечеру долины обеих рек были затоплены.
По Конго и Касаи плывут жертвы стихии. Множество мелких лесных обитателей было смыто волной. Одни из них не выдержали борьбы со стихией и погибли, а другие, оставшись в живых, привлекли нежелательное внимание чудовищ, обитающих в реках бассейна Конго. Живые и мёртвые звери и птицы, плывущие по поверхности воды – лёгкая добыча для фаго-барракуд. Эти свирепые рыбы – одиночки, терпящие общество сородичей лишь в брачный сезон. Во время разлива Конго двухметровые хищные рыбы благоденствуют: им нет нужды гоняться за быстрыми здоровыми рыбами, когда вокруг плывёт множество мелких беспомощных или просто мёртвых существ, которых нужно лишь схватить и проглотить. С высоты птичьего полёта видны огромные тела фаго-барракуд, поблёскивающие серебристой чешуёй на фоне мутной буровато-жёлтой речной воды. Рыбы держатся на почтительном расстоянии друг от друга и не проявляют признаков агрессии. Время от времени то одна, то другая рыба делает короткий бросок, схватывая очередную добычу.
На стволе дерева, вывороченного водой с корнями, сидят несколько грызунов – крупные крысы. Эти существа потеряли дом во время наводнения и в течение нескольких часов были вынуждены бороться за свою жизнь, барахтаясь в воде, пока им не удалось добраться до плывущего ствола. Если им повезёт, плывущее дерево вынесет на отмель, и они смогут спастись. Если судьба будет не столь благосклонна к ним, дерево вместе с ними попадёт в Атлантический океан, и грызуны будут обречены на медленную смерть от голода и жажды. Однако смерть может таиться совсем рядом.
Одна из крыс осторожно слезла по коре к поверхности воды и начала пить. Она не замечает, что в тени плывущего дерева скрывается длинное тело огромной хищной рыбы. Волны от её языка, торопливо лакающего воду, дошли до клеток боковой линии рыбы, и огромная бронированная живая машина пришла в действие.
Узкие длинные челюсти высунулись из воды в том месте, где секунду назад сидела крыса. Реакция грызуна оказалась быстрее, и крыса успела высоко подскочить, когда затаившийся фаго-барракуда решил атаковать её. Словно не желая упускать добычу, фаго-барракуда выскочил из воды едва ли не на половину длины тела, однако крыса уже успела сбежать. Могучее бронированное тело хищника с плеском погрузилось в воду. Остальные грызуны, ставшие свидетелями нападения, в ужасе бросились искать укрытия. Одни из них спрятались среди обломанных ветвей дерева, другие побежали к корням, торчащим из воды. Фаго-барракуда с трудом видит добычу из-под воды, однако всё равно пробует достать одну из крыс. Разогнавшись под водой, рыба выбросилась на ствол дерева, щёлкнув зубами, но не достала крысу и скатилась в воду, словно бревно.
Грызуны спаслись, но они сильно напуганы – раньше никому из них не приходилось иметь дело с подобным хищником, да ещё и в чуждой для себя стихии. Единственное, что могут сделать крысы – уйти подальше от страшной воды, окружающей их и отрезавшей все пути к отступлению. Несколько крыс скрылись в кроне дерева и спрятались в гуще ветвей, разыскивая пищу – насекомых и их личинок. Одна из крыс, напротив, залезла на корни дерева, где устроилась на одном из них, подальше от страшной воды. Она огляделась в поисках силуэтов птиц, которые могли бы представлять опасность для неё. Однако небо чисто, и крыса успокоилась и начала чиститься. Это не столько необходимость, сколько возможность успокоиться, снять накопившийся в незнакомой обстановке стресс при помощи многократно повторяющихся привычных действий.
Огромное бронированное тело вылетело из воды почти без плеска. Узкие челюсти хлопнули один раз, и крыса умерла почти мгновенно, пронзённая множеством острых зубов. Фаго-барракуда всё же заполучил свою добычу, сделав один точный прыжок.
Наводнение – это тяжёлое испытание для наземных жителей. Мелкие животные чаще всего оказываются жертвами стихии, но бывает, что и крупные звери тоже проигрывают схватку со стихией. В мутной речной воде покачивается полосатый труп ксенондипины – очевидно, животное не успело уйти в безопасное место, или было застигнуто стихией врасплох. Обычно ксенондипины хорошо плавают и даже могут переплывать реки, но всё же они предпочитают держаться на суше. Эта особь мертва, однако её туша всё равно шевелится в воде, а под ней мелькают удлинённые рыбьи тени. Поверхность воды вокруг туши время от времени взрезает остроконечный вымпелообразный плавник, украшенный чёрными и белыми полосами: туша ксенондипины стала превосходной находкой для стаи харпагогнатусов, и теперь десятки рыб пируют, раздирая мясо и наедаясь до отвала. В отличие от фаго-барракуды, который умеет лишь схватывать и удерживать добычу, харпагогнатус способен откусывать куски от большой добычи, что вкупе со стайным поведением этой харациниды значительно расширяет её выбор пищевых объектов.
Под тушей ксенондипины снуют десятки крупных рыб. Они вцепляются в мясо и резкими движениями отрывают куски, жадно проглатывая их. Рыбы набивают себе животы, пока мясо доступно: его много, хватит всем желающим. А вот охотников разделить трапезу с харпагогнатусами не наблюдается: эти рыбы внушают страх слишком многим обитателям Конго.
Разлив реки позволяет водным обитателям охотиться на большей площади, чем ранее, и немного снизить конкуренцию и количество столкновений между ними. Стая харпагогнатусов, пирующая на трупе ксенондипины, привлекла внимание гавиалодона. Крупный самец гавиалодона плывёт, прижав лапы к бокам и извиваясь всем телом, мимо трупа ксенондипины. Огромная рептилия плохо видит в мутной от взвеси воде разлившейся реки, однако ощущает чувствительным рылом движение множества маленьких тел в воде. Такой сигнал рептилия воспринимает однозначно: это скопление добычи и есть возможность поохотиться. Всплыв на поверхность, гавиалодон вдохнул, нырнул и начал охоту. Он может находиться под водой полчаса, и этого вполне хватит, чтобы удачно поохотиться. Он подплыл к туше ксенондипины сквозь облака мути, которую несёт речная вода после разлива, и рыбы не сразу заметили его приближение. Гавиалодон использовал свой фирменный охотничий приём: он махнул челюстями из стороны в сторону в скоплении рыб, одновременно щёлкнув зубами несколько раз. Ему повезло: стая харпагогнатусов бросилась в разные стороны, однако несколько рыб всё равно получили ранения, а пара рыб так и осталась наколотой на его зубы. Дёрнув головой, гавиалодон снял рыб с зубов и проглотил, ловко подхватив их в толще воды. Развернувшись, он схватил ещё одну рыбу, которая пыталась удрать от него с разорванным боком, а затем несколько раз дёрнул мясо на туше ксенондипины. Слишком свежее мясо трудно оторвать, поэтому гавиалодон действует по-крокодильи: он рвёт мясо, поворачиваясь всем телом вокруг своей оси. Оторвав и проглотив несколько небольших кусков мяса, гавиалодон потерял интерес к туше: для его слабых зубов она слишком свежая. Взмахнув хвостом, гавиалодон скрылся в мутной воде, а харпагогнатусы, на удивление смирно ожидавшие, пока он закончит обед, вернулись к туше. Их пиршество продолжается так же активно, как и до появления гавиалодона: потеря одного или нескольких членов стаи для них ничего не означает. У этих рыб простая стая, где нет иерархии и социальных связей между отдельными особями. Когда на место их пира приплыла ещё одна стая сородичей, две стаи просто объединились в одну, а в другое время они могут столь же легко разделиться на две стаи. Когда рыбы совместными усилиями рвут тушу, количество мяса и жира на ней уменьшается, и она постепенно начинает тонуть. Пока туша ксенондипины ещё находится в толще воды, харпагогнатусы продолжают терзать её, но вскоре она уходит в глубины реки и оказывается на дне – на радость донным жителям. А харпагогнатусы уплывают переваривать обильную трапезу и искать новую добычу. Их редко посещает ощущение сытости, но сейчас как раз такой редкий момент – они не обращают внимания даже на мелких рыбок, оказавшихся в непосредственной близости от них. Пока эти хищники сыты, единственное, что им нужно – общество сородичей, и чем больше их будет, тем лучше.
Если для одних рыб наводнение – это источник даровой пищи, то для других это – крушение привычного порядка вещей и потеря источника пищи. Гребнеротым ряскоедам во время наводнения не повезло. Когда волна пошла по Касаи, река вышла из берегов, а их плантации просто смыло. Сами рыбы сумели противостоять течению – лес, которым поросли берега старицы, значительно смягчил силу удара стихии. А когда появилось течение, усиливающееся с каждой минутой, рыбы просто нырнули поглубже и закопались в верхний слой грунта. Эта универсальная тактика защиты спасла их и на сей раз – волна прошла над ними, поднимая со дна ил и гнилую листву, однако рыбы благополучно переждали стихию на дне старицы.
Когда течение замедлилось, а уровень воды понизился, гребнеротые ряскоеды начали возвращаться к привычной жизни. Они плавают по мелководью, обследуя заросли растений, уцелевшие после прохода волны по Касаи. Знакомых ориентиров осталось мало – уцелели лишь самые тяжёлые стволы деревьев. Но есть и другое обстоятельство: поверхность воды теперь чиста. Когда оседает принесённая рекой муть, в воде прекрасно видно рыб, плавающих в толще воды и даже у дна. Ковёр плавающих растений теперь не защищает рыб от взглядов пернатых хищников, и гребнеротые ряскоеды мечутся и замирают у самого дна, когда над водой пролетает чайка или другая птица. Кроме того, теперь они вынуждены голодать – они обладают узкой пищевой специализацией, и теперь отсутствие привычного источника питания превращается в большую проблему. Однако ряска – это очень обычное плавающее растение, которое встречается везде, где есть подходящие условия для её роста и развития. Река унесла богатые плантации гребнеротых ряскоедов, а взамен дала лишь очень немного растеньиц ряски из верховий. Поэтому рыбы, едва поделив дно и поверхность воды на индивидуальные территории, начали азартную охоту за отдельными растениями ряски, плавающими по поверхности воды. Ради этого сокровища рыбы готовы нарушить границы чужой территории и даже украсть чужую собственность. Они патрулируют поверхность старицы, разыскивая ряску. Увидев заветное растение, одна из рыб бросилась к нему, сгребла его верхней челюстью, но не стала глотать, а бросилась к своей территории, держась у самого дна. Добравшись до своих владений, рыба раскрыла пасть и выпустила растение… и уже в следующую секунду бросилась на соседа, нарушившего границы, чтобы завладеть драгоценной находкой. Однако пока рыба выгоняла нарушителя границ, найденная ею ряска уже была украдена третьей рыбой. За каждое найденное растение ряски рыбам приходится драться друг с другом. Некоторые растения меняют владельца и место жительства по несколько раз в день, а более слабым особям приходится трудиться буквально «за двоих»: фактически, они собирают ряску не только для себя, но и для своих соседей, которые пополняют плантации за счёт воровства, пользуясь правом сильного.
В течение нескольких дней рыбы будут заняты исключительно восстановлением своих плантаций ряски, живя впроголодь и перебиваясь случайной добычей. Обзаведясь небольшим островком ряски, рыба уже с меньшей охотой отвлекается на воровство у соседей – инстинкт собственника начинает преобладать, и рыба больше времени посвящает охране территории. Ряска растёт быстро, поэтому в течение примерно недели после восстановления плантации рыба уже сможет съесть первый урожай.
Разлив Касаи осложнил жизнь гребнеротым ряскоедам, заставив рыб заново организовывать плантации, но река также облегчила им жизнь, когда течение унесло заросли ковровых кувшинок и других плавающих растений. Теперь у выращиваемой рыбами ряски на какое-то время не будет конкурентов, и она быстро разрастётся, вновь став источником пищи для этих специализированных рыб. Однако река принесла с собой новые семена, и споры других видов растений, поэтому уже в скором времени на «плавучих огородах» гребнеротых ряскоедов станут расти сорняки, пользуясь обилием солнца и питательных веществ, содержащихся в воде.
Плавающие растения перемещаются по водоёму по воле ветра и течения, и им практически невозможно удержаться на месте. Гребнеротым ряскоедам регулярно приходится сгребать урожай ряски ближе к середине своей территории, чтобы ветер и вода не унесли его прочь и не перенесли во владения соседей, которые явно не препятствуют такому течению событий. Другим растениям удалось удержаться на места даже во время прохождения волны по руслу Касаи – для того, чтобы вырвать с корнями заросли живородящего папируса, разлив должен обладать напором и масштабами стихийного бедствия. Эти крупные растения успешно выдержали удар стихии, а глубокая корневая система удерживает их на месте даже на сильном течении. Несмотря на то, что живородящий папирус – трава, его стебли обладают значительной прочностью, и даже самые прожорливые травоядные вроде ишисонги предпочитают поедать лишь молодые растущие стебли. Стволы взрослых растений обладают кремнистыми тканями, подобно всем осоковым, что позволяет им успешно противостоять и стихии, и зубам травоядных.
Зрелый ствол живородящего папируса постепенно теряет сочную зелёную окраску, которая присуща молодой поросли этого вида. На втором году существования стебля в пазухах листьев развиваются скромные шишкообразные соцветия, состоящие из крохотных невзрачных цветков, опыляемых ветром. На этих соцветиях кормятся многочисленные насекомые, поэтому далеко не каждый цветок даст семена. Однако удачные с точки зрения наследственности растения воспроизводятся значительно быстрее – они способны к вегетативному размножению.
Один из зрелых стеблей живородящего папируса склонился над водой в старице, к которой любит наведываться лесной крокодил Чонге. Он уже давно закончил рост и отцвёл, но пока не показывает признаков отмирания. Собранные в огромный зонтик листья уже слегка подточены насекомыми, но ещё сохраняют свежесть и цвет. А в пазухах листьев проросли несколько почек, давших начало молодым растениям. Этот признак и определил название растения: дочерние растения образуются в пазухах листа каждого старого зонтика. Молодое растение отрастает на метр в высоту; вначале оно даёт пучок из нескольких узких линейных листьев, с трудом различимых среди листвы зонтика, а потом образуется первый зонтиковидный побег. У него толстый ствол, сердцевина которого заполнена рыхлой воздухоносной паренхимой, и короткие, относительно широкие листья, собранные в маленький зонтик. Ещё находясь на материнском зонтике, дочернее растение образует несколько коротких толстых корней, покрытых опробковевшей кожицей и богатых крахмалом. Такое растение полностью готово к самостоятельной жизни, и ожидает лишь благоприятного стечения обстоятельств, чтобы начать новую жизнь. Пока вода стоит высоко, а старица соединяется с основным руслом реки, у молодого растения есть шанс расселиться подальше от родительской заросли.
Когда порыв ветра качнул стебель папируса чуть сильнее, молодое растение оторвалось, наконец, от родительского побега и упало в воду. Тяжёлый корень потянул его вниз, зато ствол, наполненный воздухоносной паренхимой, сработал как поплавок, и растение выровнялось в воде, погрузившись чуть глубже, чем на половину длины стебля. Привлечённые плеском, к растению подплыли несколько харпагогнатусов, однако, не обнаружив ничего съедобного, они быстро потеряли интерес к растению и уплыли прочь. Небольшая крона позволяет молодому растению держаться в воде довольно устойчиво, не заваливаясь набок. В таком состоянии дочернее растение живородящего папируса может плавать по реке долгие недели. А течение и ветер унесут его на новое место, где оно, возможно, найдёт подходящее место для жизни и укоренится. Тем не менее, у многих растений первое в жизни путешествие затягивается и ведёт в никуда: река просто выносит их в океан, где солёная вода убивает их.
Разлив Конго и притоков продолжается. Нору Чонге залило водой, и теперь он живёт примерно так же, как жили его предки в эпоху человека: он проводит в воде больше времени, чем обычно. Однако он всё равно выбирается из воды, чтобы погреться на солнце и получить порцию необходимых для здоровья ультрафиолетовых лучей. Чонге дремлет на упавшем месяц назад дереве. Он не заходит в эту часть леса в сухой сезон, но во время разлива не упускает возможности навестить редко посещаемые места своей территории – в некоторые места доплыть значительно проще, чем дойти ногами. Дерево, на котором он греется, окружено водой, однако слой воды неглубокий, и спина крокодила осталась бы над водой, если бы он стоял на земле на всех четырёх лапах.
Негромкое царапанье насторожило хищника, и Чонге открыл глаза. Рядом с ним на ствол выбралась взрослая чернильная черепаха. Эта рептилия очень долго прожила на свете и редко выбиралась из воды: весь её панцирь зарос нитчатыми водорослями, и на воздухе эти водоросли слипаются и свисают с панциря неаккуратными прядями. Чонге уже сталкивался с этими существами и знает, на что они способны. Ему не раз приходилось получать от таких черепах порцию чернил в морду, отчего он временно терял вкусовые ощущения и обоняние, а глаза плохо видели. Несколько раз ему удавалось изловить чернильную черепаху, и на вкус она была не хуже и не лучше черепах других видов, менее вооружённых. Но сейчас Чонге сыт и отдыхает, поэтому он всего лишь наблюдает за соседкой по реке. Да и сама черепаха несколько крупновата для его челюстей.
Перебравшись через ствол, самка чернильной черепахи неуклюже сползла в воду с громким плеском, и поплыла в сторону возвышенности, окружённой водами Конго и Касаи. Пользуясь разливом, черепаха легко добралась до нужного места – по суше этот путь занял бы у неё много часов и был бы значительно опаснее. На возвышенности, которая затапливается водой лишь во время самых сильных наводнений, любят пастись крупные травоядные млекопитающие, поэтому из деревьев там остались лишь несколько самых старых экземпляров, под которыми разрастаются быстрорастущие травы, способные выдержать вытаптывание и поедание. Это место хорошо освещено солнцем, поэтому чернильная черепаха из года в год возвращается сюда для кладки яиц. Изредка её гнездо попадает под ноги травоядных зверей и кладка гибнет, однако рептилии это безразлично – её родительский инстинкт ограничивается лишь выбором места для гнезда и его обустройством. Чаще всего её кладка сохраняется – полностью или частично – и хотя бы нескольким черепашатам удаётся благополучно вывестись и добраться до реки.
Черепаха вылезла на берег и доползла до старого дерева на краю прогалины. Она некоторое время ползала среди корней, выбирая место для будущего гнезда, а затем начала копать землю задними лапами, постепенно углубляя ямку. На её дно она отложила десяток удлинённых яиц, после чего забросала их растительным мусором и землёй. Покончив с этим, черепаха проползла поверх гнезда, нагребая сверху землю и лесную подстилку. Она сделала для своего потомства всё, что диктовал ей инстинкт продолжения рода, и ничего больше. Теперь её будущее потомство предоставлено самому себе. Ещё не вылупившимся детёнышам угрожают разнообразные любители яиц, а также дожди и разлив реки. Если в этот раз черепахе повезёт, и кладка не будет разграблена или затоплена, то задолго до начала большого разлива черепашата успеют вылупиться и уползти в реку.
Дремотное состояние крокодила прервали плеск воды и басовитое рявканье. Они становятся всё громче, и Чонге увидел, как прямо к его дереву бредёт стадо крупных рогатых зверей чёрно-рыжей окраски. У них толстые рога, загнутые назад, на шее растёт заметная грива, а пропорциями они больше напоминают небольшую корову: они массивные и коротконогие. Это ндженге, околоводный вид копытных, распространённый в бассейне Конго. Стада ндженге пасутся в заболоченных лесах; благодаря широким копытам эти звери легко ходят по топкой почве, не увязая в трясине, а при необходимости способны даже переплывать реки.
Приближение целого стада ндженге заставляет Чонге нервничать. Они не сворачивают: похоже, ндженге просто не замечают его. Он до последнего момента оставался неподвижным, словно надеясь, что стадо остановится или свернёт. Он побаивается этих рогачей и уступает им дорогу в джунглях, хотя у реки может утащить молодую особь. В свою очередь, эти копытные крайне негативно относятся к соседству с лесными крокодилами: если есть возможность, они нападают на рептилию и отгоняют её подальше от стада.
У ндженге не очень хорошее зрение: глаза этих копытных прикрыты сверху костяными выступами, отклоняющими ветки и защищающими глаза при движении в лесу. Когда животное опускает голову, эти козырьки над глазами закрывают значительную часть поля зрения по ходу животного. Поэтому ндженге, кормящиеся на ходу, не сразу заметили крокодила у себя на пути. Каждый из зверей весит свыше двух сотен килограммов, а крупные зрелые самцы дорастают до трёхсот килограммов. Такая масса живого мяса не сможет остановиться сразу, даже если Чонге будет представлять смертельную опасность для них. Крокодил также не желает быть растоптанным тяжёлыми копытами целого стада. Поэтому Чонге внезапно для копытных обнаружил себя: он встал на вытянутых лапах, разинув пасть в сторону приближающегося стада, а затем бросился в воду и побежал по мелководью с громким плеском, поднимая фонтаны брызг.
Удирая, Чонге услышал позади себя рёв сразу нескольких ндженге, а затем послышался плеск воды под тяжёлыми копытами: заметив, наконец, крокодила, ндженге бросились в погоню. В их стаде есть телята, поэтому взрослые звери стараются обезопасить себя и своё потомство, прогнав врага. Одна из молодых самок с телятами просто чудом спаслась год назад из челюстей самого же Чонге только потому, что взрослые животные вспугнули и отогнали его – в тот момент она была беременна, и помощь стада спасла не одну, а сразу две жизни. Теперь её жизни ничто не угрожает: Чонге преследуют сразу два крупных самца, громко мыча, и ещё несколько зверей следуют за ними – скорее всего для того, чтобы показать свою лояльность лидерам стада. Чонге вынужден скакать галопом, и его лапы предательски скользят по илистому дну. Расстояние между ним и его преследователями стремительно сокращается, однако Чонге успел добраться до глубокой воды прежде, чем один из ндженге смог догнать его. Прижав лапы к телу, Чонге поплыл и скрылся в облаке мути. Преследующие его ндженге не решились заходить глубже в воду. Они умеют плавать и охотно кормятся в воде, но присутствие крокодила в воде заставляет их отступить. На суше у стада ндженге было преимущество – численность и скорость передвижения. В воде преимущество в скорости – на стороне Чонге. Если он решит охотиться на этих копытных, то сможет легко утопить молодое животное или нанести серьёзные ранения взрослому зверю. Однако сейчас он сыт и не собирается подвергать свою жизнь опасности, нападая на здоровых сильных ндженге.
Убедившись, что противник скрылся и не собирается возвращаться, ндженге успокоились. Слишком долго демонстрировать агрессию по отношению к скрывшемуся противнику энергетически невыгодно: ндженге питается малокалорийной пищей, требующей длительного переваривания. Поэтому, едва опасность миновала, ндженге начали щипать траву и листья молодых деревьев, торчащие из воды. Взрослые звери бродят по плечи в воде, а маленькие телята вынуждены плавать следом за матерями – их ноги едва достают до дна. Однако звери не испытывают неудобств: ндженге одинаково свободно чувствуют себя и на суше, и в воде, поэтому являются характерными обитателями затапливаемых лесов и речных долин бассейна Конго. На мелководьях им можно не бояться, как минимум, одного из своих врагов – свирепую махамбу. Крупные рыбы, представляющие опасность для взрослого ндженге, не рискуют заплывать на мелководье: пик наводнения уже прошёл, вода постепенно спадает, и крупная рыба может оказаться в ловушке в старице или просто в яме с водой.
Пользуясь наводнением, многие обитатели реки расселяются на новые места. Некоторые животные, оказавшиеся в прошлое наводнение в старице и сумевшие выжить, переселяются в основное русло реки. Другие, наоборот, ищут тихое место для жизни, где не будет соседей вроде махамбы или фаго-барракуды, истребляющих множество мелких речных обитателей. Тем не менее, некоторые хищники этих мест умеют принимать вполне благообразный облик.
К стаду ндженге присоединился необычный гость: по мелководью сбоку от стада шагает на длинных тонких ногах чёрно-белая птица ростом значительно выше взрослых самцов ндженге. Это гигантский африканский аист, взрослый самец. Глядя на эту грациозную птицу, величественно прогуливающуюся среди пасущихся копытных, трудно поверить, что фактически это свирепый хищник, способный проглотить добычу весом до 2-3 килограммов, и даже немного больше. Сейчас ему проще рыбачить – многие из его врагов заперты на временных островках суши, а махамба предпочитает не покидать русло реки. Ндженге слишком крупны для этой птицы, поэтому аист не воспринимает их как добычу. Крупная птица бродит по воде, высматривая рыбу, однако он не брезгует и другими мелкими обитателями реки. Огромного аиста интересует любое живое существо, которое сможет пролезть ему в глотку. Эти птицы охотно ловят даже мелких уток, поэтому утки мелких видов и крупные утки и гуси с выводками предпочитают держаться подальше от этой птицы. Но сейчас гигантский африканский аист использует иную тактику поиска пищи.
Ндженге практически не интересует мелкая водяная живность, копошащаяся в воде у них под ногами – это мирные травоядные, и они способны, разве что, случайно съесть улитку вместе с травой – чем охотно пользуются глисты, поражающие этих копытных. Гигантский африканский аист постепенно заходит вглубь стада ндженге. Он бродит рядом с боками животных, внимательно вглядываясь в воду у них под ногами. Массивные ндженге вспугивают своими движениями мелких водных животных, и птице легче ловить их.
Из-под копыт ндженге выскочил маленький гавиалодон – детёныш, появившийся на свет в прошлом году. Он представляет собой уменьшенное подобие своих родителей, отличаясь от них лишь более узкой головой и относительно длинным рылом. Полуметровая рептилия, пользуясь разливом, переселяется из основного русла в старицу – взрослые рептилии поедают собственный молодняк, и ради выживания молодые гавиалодоны проводят детство в небольших лесных реках, где не смогут жить их взрослые сородичи. По мере роста молодой гавиалодон будет переселяться в более просторный водоём, пока не вернётся в основное русло, достигнув примерно двух третей длины взрослой особи. Но ему не суждено проделать этот путь: быстро взмахивая хвостом, юная рептилия пытается спастись от копыт травоядных, и её движения привлекли внимание гигантского африканского аиста. Птица быстро сделала несколько размашистых шагов, метким выпадом клюва выхватила добычу из воды, подбросила в воздух, разворачивая головой вперёд, и проглотила. Обычная пища гигантского африканского аиста – рыба и земноводные, однако птица охотно поедает любую добычу подходящего размера, и молодой гавиалодон с точки зрения съедобности практически не отличается от рыбы такого же размера. Обычно эти рептилии ловко скрываются от птицы на глубине, но сейчас молодому гавиалодону было некуда нырнуть, а множество ног ндженге не позволило спастись бегством.
Быстрые движения аиста привлекли внимание одного из молодых ндженге – самца, который уже год назад окончательно избавился от материнской опеки и теперь просто пользуется всеми благами жизни в стаде. У него начинается половое созревание, и он не упускает возможность продемонстрировать свою силу сородичам. Белое оперение аиста, мелькнувшее перед его глазами, запустило у молодого ндженге реакцию агрессии. Коротко рявкнув, он бросился следом за аистом. Птица заметила этот нежелательный интерес к себе, побежала и просто взлетела, распахнув на три метра огромные чёрные крылья. Увидев, что соперник уходит, ндженге бросился за ним, мыча и тяжело шлёпая по воде копытами. Взмахнув несколько раз крыльями, аист взлетел над стадом и сел на мелководье уже на его окраине. Увидев это, молодой самец ндженге бросился в его сторону, расталкивая сородичей – но его игру самым решительным образом прервал взрослый самец, лидер стада. Для него проявление силы и независимости молодыми членами стада – это вызов, и он реагирует на это единственным приемлемым в такой ситуации способом. С громким рёвом лидер стада бросился наперерез разыгравшемуся самцу, заставив того остановиться и отскочить в сторону, распугивая остальных членов стада. Выставив вперёд рога, глава стада побежал следом за молодым самцом, и тому пришлось бежать изо всех сил, чтобы ему не достался удар рогов взрослого сильного зверя.
Несколько молодых самцов наблюдают за этой сценой. Им уже доставались тычки рогами и толчки боками от главы стада, однако они постепенно взрослеют и набираются сил. Они вряд ли осмелятся бросить вызов главе стада, и рано или поздно предпочтут покинуть стадо и жить собственной жизнью, наслаждаясь обществом равных рангом… пока на их пути не встретится самка.
Аист, ставший причиной стычки в стаде ндженге, продолжил бродить рядом со стадом, время от времени выуживая из-под ног ндженге рыб и других водяных животных, спасающихся от этих великанов.
Пасущиеся ндженге привлекают множество кровососущих насекомых, которые размножаются буквально у них под ногами – в болотах и влажной почве развиваются их личинки. Выводясь из куколок, имаго этих насекомых сразу получают доступ к обильному «столу», нападая на обитателей болот. Одни из кровососов способны прокусить, разве что, тонкую кожу лягушки или мелкой птицы. Другие же экипированы мощным режущим ротовым аппаратом, который легко прокалывает кожу крупного травоядного вроде ндженге, ксенондипины или ишисонги. Пасущиеся ндженге вынуждены постоянно встряхиваться или махать хвостом, отгоняя насекомых. Зато стая насекомых, вьющаяся вокруг пасущихся копытных – привлекательный и практически неиссякаемый источник пищи для мелких птиц. Многие из них не испытывают неудобств из-за наводнения: они гнездятся на деревьях и не спускаются на землю.
Над стадом ндженге пролетают мелкие птицы, ловящие насекомых в воздухе. Некоторые из них ненадолго присаживаются на спины и рога животных, но сразу же вспархивают и вновь бросаются в погоню за насекомыми. А мелкие ткачики неяркой окраски копошатся в шерсти ндженге в поисках клещей и время от времени ловят слепней, оказавшихся слишком неосторожными. В присутствии массивных ндженге мелкие птицы чувствуют себя в безопасности от хищных птиц вроде ястребов или сорокопутов. Однако им не стоит быть слишком беспечными: когда ткачик слишком увлёкся поиском паразитов в шерсти ндженге, бродящий среди копытных аист ловко подхватил его длинным клювом, встряхнул и моментально проглотил.
Пара гигантских африканских аистов, контролирующая этот участок долины Конго, сформировалась очень давно – птицы вместе уже несколько лет, и за это время им уже дважды удавалось успешно выкормить выводки птенцов. Они гнездятся на островке среди реки, и пока Конго и Касаи разлились, не собираются делать новую кладку. Птицы ищут пищу порознь, однако каждый вечер воссоединяются и ночуют вместе.
Гнездо висячих цапель скрылось под водой во время разлива Касаи. Однако это не проблема для семьи птиц: птенцы достаточно подросли и больше не сидят в гнезде. За пару дней до наводнения они выбрались на стволы живородящего папируса, цепляясь за них когтями, и теперь дожидаются возвращения родителей с кормом уже над гнездом. Они ещё не умеют летать и выглядят довольно непривлекательно: шумные крикливые оборвыши с неразвернувшимися перьями в крыльях. Однако для своих родителей это самые любимые существа на свете, и пока молодые цапли не способны самостоятельно обеспечивать себя пищей, родители проявляют к ним нежнейшую заботу.
Пока родители рыбачат, молодые висячие цапли забрались на наклонный ствол живородящего папируса и с любопытством оглядывают мир вокруг. Особенно интересно им разглядывать рыб, плавающих в воде под их насестом – когда-нибудь им придётся учиться ловить добычу самостоятельно. Увлечённые наблюдением за рыбами, они не сразу заметили высокую птицу с оперением неприметной серой расцветки с сизоватым оттенком. Зато птица увидела их и побрела в их сторону. Первыми её приближение ощутили рыбы, за которыми наблюдали юные висячие цапли – они бросились в разные стороны. Подняв голову, один из птенцов увидел гигантскую птицу, и похожую, и не похожую на них, но во много раз больше их родителей. И эта птица быстро приближается к ним.
Закричав от страха, оба птенца висячей цапли полезли вверх по гладким стеблям папируса, взмахивая крыльями с неразвернувшимися перьями. Видя, что добыча ускользает, огромная птица бросилась за ними, хлопая огромными крыльями. Это самка гигантского африканского аиста; она отличается от самца цветом оперения, и лишь немного уступает ему в размерах. Но она ни за что не уступит ему в прожорливости и умении ловить мелкую добычу. Птенцы висячей цапли находятся в смертельной опасности.
С трудом цепляясь когтями за гладкую поверхность ствола живородящего папируса, птенцы висячей цапли успели забраться примерно на полметра вверх, когда самка гигантского африканского аиста оказалась рядом с ними. Спасаясь от огромной птицы, птенцы висячей цапли перескочили на соседние стебли папируса и полезли по ним. Лапы предательски скользят по гладким стеблям, но оба птенца упрямо лезут вверх, хлопая крыльями. Это помогает им подниматься в кроны растения, а прямо под ними щёлкает клювом огромная самка аиста. Несколько раз выпады её смертоносного клюва едва не попадали в цель: она промахивалась на какие-то сантиметры, и птенцам удавалось хоть немного, но опередить её. Жалобные крики птенцов, атакованных самкой аиста, далеко разносятся по зарослям. Слыша их, мелкие птицы стараются спрятаться в самые густые заросли, а семьи гусей и уток сзывают молодняк и прячут его. Однако две птицы, слыша эти жалобные голоса, ведут себя не так, как другие – они единственные, кто есть в этом мире у птенцов.
Сразу две взрослые висячие цапли отважно набросились на самку гигантского африканского аиста, превосходящую их размерами во много раз. Они напали с разных сторон одновременно, и острая боль от ударов их клювов заставила огромную птицу прекратить нападение. Самка аиста захлопала крыльями, пытаясь отогнать от себя этих маленьких, но настырных врагов, однако цапли не собираются покидать поле боя. Они всеми силами стараются показать, что это должна сделать самка аиста.
Самка висячей цапли вцепилась когтями в спину противника и начала наносить удары клювом в плечи и крылья противника. На сером оперении самки гигантского африканского аиста заалели пятна крови. В это время самец пытался сесть на шею противнику, вне досягаемости острого клюва птицы. Самка аиста дёргает шеей, пытаясь избежать этого, но всякий раз, когда самцу цапли удаётся удержаться на ней, он наносит удар. Сопротивление родителей слишком интенсивно, а боль от их ударов сильна; чтобы избежать серьёзных ранений, самка гигантского африканского аиста отступила. Под хриплые крики висячих цапель она быстрым шагом пошла вдоль края зарослей, время от времени останавливаясь, чтобы почистить оперение, испачканное кровью. Цапли перестали кричать, но тревожные птичьи голоса в зарослях не стихают: самку гигантского африканского аиста окрикивают уже другие птицы, которые даже не были свидетелями её нападения.
Когда обстановка успокоилась, взрослые висячие цапли вернулись к выводку. Птенцы живы и здоровы, однако сильно устали и изрядно присмирели. Даже отрыгнутая матерью лягушка взята одним из них неохотно. Пока ещё слишком свежи их переживания и слишком силён пережитый ими стресс. Второй птенец с трудом проглотил рыбу, отрыгнутую его отцом, хотя раньше жадно глотал добычу значительно большего размера. Сегодня они выиграли свою первую серьёзную схватку за жизнь, но никто не знает, сколько ещё таких схваток им предстоит, и какую из них они проиграют.
С момента начала наводнения прошёл месяц; интенсивные дожди на юге бассейна Конго подошли к концу, и вода постепенно начала спадать. С каждым днём из-под воды показывается всё больше земли, и живые существа постепенно начинают возвращаться на опустевшие из-за потопа территории. С деревьев спускаются насекомые, а мелкие млекопитающие и наземные птицы могут, наконец, покинуть островки, на которых они уже успели съесть всё мало-мальски съедобное. Некоторым из них приходилось даже соседствовать с хищниками, поэтому не все дожили до конца наводнения. Ксенондипины, хоть и умеют плавать, с явным наслаждением бродят по лесу, хотя в некоторых местах они ещё проваливаются в грязь, не успевшую высохнуть. По лесу ходят ндженге – они не испытывали особых неудобств во время наводнения, но им явно нравится просто щипать траву, а не совать морду в воду за каждой травинкой, задерживая дыхание. Даже лесной крокодил Чонге, одинаково хорошо чувствующий себя как в воде, так и на суше, с явным удовольствием обнаружил свою нору. Её успела заполнить жидкая грязь, но для Чонге это не проблема: задерживая дыхание, он погружается в грязь, заполнившую нору, и поочерёдно всеми лапами выбрасывает её из норы. Время от времени он выползает из норы, чтобы перевести дыхание, а затем продолжает восстанавливать своё обиталище. Грязь затекает обратно в нору, но Чонге упрямо продолжает работу, делая перерывы для отдыха. В течение нескольких часов ему удалось выбросить из норы значительную часть грязи, и он может даже отдохнуть, как прежде – высунув голову из норы и лёжа на животе.
Лес постепенно наполняется шорохами – верхний слой лесной подстилки подсыхает, и хруст сухой листвы под ногами лесных обитателей становится отчётливо слышным. Под старым деревом, которое во время наводнения оставалось целиком над водой, зашуршала лесная подстилка – на свет появляются существа, которые никогда не знали родительской заботы. Опавшие листья среди корней дерева зашевелились, и из-под них показалась крохотная головка черепашки. Из кладки чернильной черепахи каким-то чудом уцелело 3 яйца, и сейчас они проклюнулись. Остальные яйца стали жертвами насекомых и грибка. Взрослая самка чернильной черепахи продолжает жить где-то в реке, и её совершенно не интересует судьба потомства. Один за другим на поверхность земли выбрались три крошечных существа, для которых сейчас может быть опасным хищный жук, паук или колонна бродячих муравьёв. Определив направление к реке по запаху, все три черепашонка поползли к воде. Они ползут быстро, но сотрясения почвы под ногами лесных обитателей заставляют их прятаться в панцирь. Под покровом разрастающихся трав и сеянцев деревьев им повезло добраться до реки без приключений. Но жизнь этих существ только начинается, и успешное начало ещё не гарантирует, что они смогут дожить до зрелого возраста – у черепах смертность в молодом возрасте особенно велика.
Река Конго, наконец, вернулась в свои берега. Следующий разлив будет только через полгода, когда начнётся сезон дождей в другом полушарии, и в неё понесут воду уже северные притоки. Хотя в неоценовых джунглях Центральной Африки понятие «сезон дождей» довольно условное – в экваториальном поясе Земли дожди круглый год идут хотя бы через день-два, пусть даже не такие сильные.
Малый разлив кое-что изменил в жизни местных обитателей. Затон, где пряталась махамба, наконец, занесло илом, и это вынудило огромную рыбину покинуть его и искать более удобное место для засады. Возможно, ей придётся поучаствовать в дуэли с прежним хозяином приглянувшегося ей места, демонстрируя свою силу. Пока она не слишком старая, и у неё ещё есть силы, поэтому вполне вероятно, что ей удастся отвоевать для себя хорошее место для жизни.
В старице, где любит охотиться лесной крокодил Чонге, пару крупных стволов снесло течением, но при прохождении первой волны наводнения в воду упало старое дерево Борджиа, корни которого уже давно подмывала река. Оно стало жертвой собственной жизненной стратегии: это растение в процессе роста протягивает свои корни к корням соседствующих с ним растений и отравляет их ядовитыми выделениями: это одно из самых ядовитых деревьев неоценовой Земли, пропитанное ядом буквально от кончиков листьев до кончиков корней. Ему удалось расчистить себе жизненное пространство, но во время наводнения почва, недостаточно хорошо укреплённая корнями растений, быстро размылась, и дерево повалилось в воду.
Это не самое лучшее событие для обитателей старицы. Пока дерево Борджиа живо, и ещё какое-то время после его гибели из его древесины и коры в воду будут выделяться ядовитые вещества. На гниющем стволе дерева Борджиа долго не поселятся микроскопические водоросли, а в непосредственной близости от него гибнут высшие водные растения – кувшинки и даже ряска. Из-за того, что вода в старице непроточная, яды из умирающего дерева будут некоторое время накапливаться в воде, тормозя рост растений. В других местах старицы водная растительность восстанавливается. Течение сорвало листья кувшинок и уничтожило много других растений, однако стелющиеся по дну старицы корневища уцелели. Когда ил и муть осели, появились первые молодые листья. К моменту окончания наводнения у кувшинок появились первые плавающие листья, и снижение уровня воды помогло растениям разрастаться по поверхности воды. Среди плавающих листьев кувшинок вновь появились толстые, словно надувные, листья ковровой кувшинки. А на дне старицы разрастаются длинностебельные водные травы. Одним из них удалось сохраниться в виде корневищ и обрывков стеблей, другие принесла разлившаяся река, и они укоренились на новом месте. На поверхности старицы вновь раскинулся ковёр из ряски, под которым, как и прежде, дежурят гребнеротые ряскоеды, поделившие заросли на множество индивидуальных территорий. Под ковром из плавающих листьев и ряски скрываются разные мелкие рыбы и личинки насекомых. Им есть, кого бояться.
По наклонившемуся над водой стеблю живородящего папируса пробирается висячая цапля – взрослая самка. Она добралась до зонтика листьев растения, осторожно спустилась вниз и устроилась над самой водой, вцепившись лапами в листья. Цапля много раз охотилась в разных местах своей территории – наводнение сильно повлияло на жизнь рыб, лишив их привычных укрытий и мест кормления, поэтому птице пришлось довольно долго искать хорошее место для охоты. Однако теперь привычный порядок вещей восстанавливается, и рыбы постепенно возвращаются в прежние места кормёжки. Птица вглядывается в воду и замечает тёмные спины рыб, плавающих в тени кроны папируса. Так рыбам легче скрыться от хищников, высматривающих добычу с высоты, однако они, похоже, не замечают, что не менее опасный враг притаился совсем рядом. Наконец, цапле повезло, и стайка рыб оказалась у самой поверхности воды. Возможно, их привлёк жучок, упавший в воду, и рыбы поплатились за собственную беспечность: последовал молниеносный выпад клюва, и одна из них была схвачена. Цапля проглотила её и снова застыла в засаде. Она не торопится возвращаться в гнездо: молодые птицы, выращенные этой парой, уже покинули своих родителей, а от самого гнезда после наводнения мало что осталось. Пока пара этих птиц не собирается гнездиться, и они могут полностью посвятить своё время заботе о собственном теле, в том числе хорошенько отъесться. Ведь пройдёт всего несколько недель, и они вновь начнут строить гнездо и высиживать очередную кладку.
Чонге в очередной раз выполз на охоту. В его норе ещё стоит вода, но крокодилу это даже нравится – влажный микроклимат благоприятен для его шкуры. Когда река вернулась в свои берега, он вновь переходит к охоте на суше. На этот раз он устроил засаду у тропы, ведущей на водопой. Здесь регулярно появляются самые разные животные – как постоянные жители заболоченных берегов реки, так и обитатели сухих участков леса, поэтому выбор добычи у крокодила очень велик.
Вытянувшись и положив нижнюю челюсть на землю, Чонге следит за передвижениями животных по тропе. В полумраке леса его глазами сложно разглядеть что-то на большом расстоянии, зато вибрации почвы дают возможность узнать о передвижении животных до того, как их можно будет увидеть.
Почва буквально загудела под телом Чонге, и крокодил спешно отполз от тропы подальше. Топот множества копыт означает скорое появление стада ндженге. Это сила, с которой опасно сталкиваться и на суше, и в воде. Далеко не каждого зверя в стаде Чонге способен убить, а всё стадо, действующее как единое целое – это непреодолимая сила: если они захотят расправиться с ним, они просто растопчут его в лепёшку. Поэтому Чонге лежит среди молодых деревьев подлеска, готовый в любую минуту обратиться в бегство. Ндженге не замечают его: массивные рогатые звери шагают по тропе, на ходу обкусывая листья трав и деревьев. Молодые животные идут в середине стада, окружённые со всех сторон взрослыми и сильными особями. Чонге лежит в зарослях, защищённый от них только маскировочной окраской, и его маскировка в очередной раз доказала свою эффективность: ндженге прошли буквально в паре шагов от затаившегося крокодила, не заметив его. А сама рептилия даже не пошевелилась, несмотря на голод – слишком рискованно нападать на взрослых и здоровых зверей.
Чонге пропустил также стадо ишисонги, возглавляемое могучим самцом с двойным рогом на голове. В этом стаде есть один детёныш, но он уже очень крупный, и его охраняют все члены стада. Поэтому нападать на ишисонгу – верная смерть даже для взрослого и сильного лесного крокодила. А вот какая-то мелкая лесная антилопа, которая возвращается с водопоя – это подходящая добыча. У неё тонкие длинные ноги, заканчивающиеся изящными копытцами, и пёстрая окраска шкуры. Это существо явно умеет быстро бегать, однако вряд ли сможет противопоставить что-то силе челюстей Чонге. А бегать, если нужно, Чонге умеет и сам. Его сил хватает на то, чтобы сделать быстрый и точный рывок на суше, и преодолеть несколько метров за какие-нибудь две секунды. Чонге – рептилия, и его обмена веществ вряд ли хватит на долгое преследование. Но этого и не нужно, если сделать один точный бросок. Поэтому Чонге наблюдает за зверем, не спеша нападать – он выбирает нужный момент.
Беспечная антилопа заинтересовалась семейкой грибов, растущих на упавшем дереве рядом с затаившимся Чонге. Переступая тонкими ногами, антилопа приблизилась, принюхиваясь; она не видит Чонге из-за молодых сеянцев деревьев с рассечёнными листьями. Она осторожно откусила один гриб и начала пережёвывать его. Чонге осторожно развернулся, нацеливаясь на добычу всем телом, подобрал под тело задние ноги, глубоко вдохнул, и рванулся вперёд...
Из зарослей с пронзительным криком вспорхнула мелкая птица – какой-то ткачик, один из множества видов, обитающих в лесу. Антилопа, практически не раздумывая, сделала высокий прыжок вверх, и челюсти Чонге щёлкнули возле её задних ног. Хищник уже ничего не мог сделать для исправления ситуации. Антилопа приземлилась на трухлявый ствол дерева, и кусок древесины, источенной личинками, отломился от удара её ног и попал в голову Чонге. Антилопа кинулась бежать, а крокодил, ломая молодые деревца, пополз за ней, но вскоре остановился. Он не нанёс добыче ранений, и преследовать её нет смысла – проще устроить засаду в другом месте.
Всё время, пока Чонге ползал в подлеске, ткачик, поднявший тревогу, скакал по ветке дерева и пронзительно кричал, привлекая внимание лесных обитателей к засаде Чонге. Крокодил не раз замечал птиц этого вида у реки рядом с собой, но обычно не обращал на них внимания, даже если такая птица подлетала к его объедкам. Её интересовали собравшиеся на запах мухи, либо остатки мяса. Это бывало уже после его успешной охоты, но иногда такая птичка портила охоту, которая даже не успела начаться...
Стадо ндженге, обитающее во владениях крокодила Чонге, переживает не лучшие времена. Во время разлива Конго и Касаи наводнение стало бедствием, сплачивающим стадо. Все животные, составляющие его, были объединены общим подсознательным стремлением преодолеть трудности и выжить. С окончанием разлива жизнь стада, как и река, вернулась в прежнее русло, и стали всё отчётливее проявляться конфликты, назревающие внутри стада. Молодые самцы ещё слишком слабы, чтобы в открытую бросить вызов вожаку стада, однако своим поведением они выражают нежелание подчиняться ему. Они держатся обособленной группой, а при приближении вожака стада то одно, то другое животное демонстрирует рога, словно бросая ему вызов. Некоторые из самцов открыто пробуют оттеснять самок от стада, чтобы образовать собственное стадо, и доминирующему самцу приходится пресекать эти попытки, иногда даже с применением грубой силы. Если он потеряет лидирующее положение в стаде, вместе с этим он потеряет всё, что собирал на протяжении нескольких лет – более десятка самок, уже рожавших телят от него. Поэтому доминирующий самец прикладывает значительные усилия для подавления внутренних противоречий в стаде.
Спустя несколько дней внутренний конфликт в стаде ндженге вспыхнул с новой силой. Молодые самцы уже всерьёз пытаются претендовать на главенство в стаде. Один из них на рассвете начал оттеснять нескольких самок в сторону от основного стада. Взрослые самки успешно сопротивляются его попыткам показать превосходство, отталкивая его или просто поворачиваясь к нему задом, однако молодые самки вскоре поддаются грубым методам «уговоров» в виде тычков головой и толчков боками, и неуверенно следуют за молодым самцом, решившим примерить корону лидера. Другой молодой самец видит, что его товарищу удаётся отделить самок от стада, и начинает активно помогать ему, пригнав одну самку с телёнком. Он ведёт себя очень активно, и даже один раз боднул самку, когда она отказывалась идти с ним. Почувствовав боль, она заревела, и телёнок, ничего не понимая, откликнулся испуганным мычанием. Этот звук прекрасно понимают все члены стада, особенно доминирующий самец. Тревожный испуганный голос телёнка вывел его из состояния лёгкой дремоты, и доминирующий самец бросился туда, откуда он донёсся. Увиденное окончательно вывело его из себя: часть стада успела отделиться от сородичей, и два молодых самца явно уводят его самок прочь, подталкивая их и издавая торжествующее мычание.
Это прямой вызов вожаку стада, означающий также сомнение в его лидерских качествах. Он знает, что ещё полон сил, поэтому его главная задача сейчас – помешать им завершить начатое. Вожак стада бросился в сторону уходящих самок и начал преграждать им дорогу. Самка с телёнком подчинилась ему раньше остальных, и последовала обратно в стадо. Видя, что она уходит обратно, одна из молодых самок также повернула в сторону стада. Один из самцов-похитителей осторожничает и прячется от лидера стада в кустарнике, однако второй самец не намерен сдаваться и подчиняться вожаку. Впрочем, именно от него вожак стада не требует подчинения. Он свирепо мычит и топает ногами, встав между своим молодым соперником и самками. Он громко фыркает и встряхивает головой, демонстрируя рога. Однако его молодой соперник в ответ опускает голову и выставляет свои рога, демонстрируя готовность к поединку. Взрослый самец приближается к нему, однако молодой самец не отступает ни на шаг. Нагнув голову и повернув голову немного вбок, доминирующий самец наблюдает за соперником. На его шее растёт торчащая грива из жёстких удлинённых волос, и он демонстрирует её сопернику. Кроме того, над глазами ндженге растут костяные козырьки, мешающие ему смотреть вперёд, если голова опущена. Эта особенность также несколько снижает агрессивность поведения самцов, и поединки с тяжёлыми последствиями между самцами ндженге крайне редки.
Два соперника ходят по кругу, сверля друг друга свирепыми взглядами. Взрослый самец силён и опытен, но молодой компенсирует недостаток опыта напором и вспыльчивостью. Однако лидер стада не расположен давать зарвавшимся юнцам слишком долгие уроки вежливости и поведения в обществе. Внезапно поднявшись на задние ноги, взрослый самец наскочил на молодого, ударил его грудью в бок и повалил в грязь. В одно мгновение соперник был и побеждён, и унижен, а лидер стада подтвердил своё доминирующее положение. Он отступил и медленно повёл самок в сторону стада.
Теперь молодому самцу нет места в стаде. Доминирующий самец отчётливо показал это своим поведением. Когда молодой самец попробовал последовать за самками, возвращающимися в стадо, лидер стада просто остановился и начал наблюдать за его движениями. А когда молодой зверь слишком приблизился к самкам, взрослый самец бросился ему наперерез и встал между ним и стадом. Молодому самцу осталось только повернуться и уйти в никуда. Второй молодой самец, наблюдавший за этим из кустарника, последовал за ним. Когда два самца встретились, они обнюхали друг друга, вдыхая знакомые запахи, среди которых был и запах стада. Теперь они постепенно будут утрачивать запахи других членов стада, расставаясь с ними, словно с ненужными воспоминаниями. Остального стада для них больше не существует, и у двоих изгнанников начинается другая жизнь – полная опасностей, когда им можно будет надеяться только на собственные силы в жестокой борьбе за существование. У них нет защиты сородичей, нет собственной территории, и единственное преимущество – это их свобода. Они сами себе альфа-самцы, над ними никто не главенствует. Им следует лишь выбрать себе новую территорию для жизни, а это сделать непросто: тропические леса в бассейне Конго и притоков поделены между стадами ндженге, и молодым самцам придётся обойти большую территорию, прежде чем им удастся найти пригодную для жизни территорию.
Первые ночи жизни вне стада были самыми страшными для молодых самцов. Им приходилось постоянно прислушиваться к шорохам и голосам ночных существ, чтобы не пропустить появление хищников. В течение нескольких дней молодые самцы скитались по лесу, пройдя много километров лесными тропами. Однако где бы они не появились, везде лучшие территории были заняты, и везде двое изгнанников натыкались на следы пребывания других стад ндженге. Бывало, доминирующий самец какого-то стада набрасывался на них, едва они появлялись в пределах видимости стада. Очевидно, что им не раз ещё придётся столкнуться с агрессией сородичей.
В один из вечеров молодые самцы ндженге в поисках безопасного места для ночлега вошли в воды Конго и поплыли в сторону островка, поднимающегося из воды в нескольких десятках метров от берега. Они видели этот островок с берега и помнят, что их стадо иногда останавливалось для ночёвки на таких речных островках, куда не могли добраться хищники. Расстояние между островом и речным берегом слишком велико для наземных животных, однако для умеющих плавать и полных сил самцов ндженге такое путешествие – обычное дело. Солнце уже стояло невысоко над горизонтом, когда самцы ндженге благополучно выбрались на берег и легли на нагретый песок островка. Они нюхают воздух и ощущают только запахи речного ила и подсыхающих водорослей, а также трав и кустарников, которые разрослись на островке за время его существования. Течение реки постоянно намывает песок с одного конца островка, но смывает с другого, поэтому на протяжении десятилетий этот островок медленно перемещается по руслу реки. Это не мешает растениям расти на нём, а обилие растений при отсутствии крупных животных привлекает сюда птиц разных видов. Сами того не зная, молодые ндженге уже в первые минуты пребывания на острове раздавили несколько гнёзд, устроенных куликами после спада воды в Конго. Эти гнёзда – всего лишь ямки в песке, а скорлупа яиц настолько точно имитирует цвет песка, что эти гнёзда не заметили бы и более умные и наблюдательные животные, чем эти глуповатые, плохо видящие ндженге.
Обнюхав землю и убедившись, что запахи хищников здесь отсутствуют, молодые самцы ндженге легли спать среди низкорослого кустарника. В эту ночь они спали крепко, и могли позволить себе лежать на боку, свободно вытянув ноги. На территории стада они вряд ли позволили бы себе такое – лес и воды реки полны хищников.
На рассвете молодые ндженге начали кормиться, выбирая траву себе по вкусу. Они просто зашли в воду и побрели вдоль берега острова, время от времени пощипывая побеги болотных растений, разрастающихся на мелководье. Добравшись до зарослей кувшинок на мелководье, молодые самцы ндженге устроили пир, отрывая их и с аппетитом пережёвывая. На этом острове они могут отдохнуть и немного откормиться вдали от хищников, преследующих стада на берегах реки.
Самцы ндженге – не единственные, кто нашёл защищённое от хищников место на этом островке. Среди низкорослых кустарников и травы возвышается основательное сооружение – платформа из камней и глины диаметром около двух метров, возвышающаяся над песком острова более чем на полметра. Поверх каменно-глиняного цоколя наложена куча веток и хвороста, иной раз изрядной длины и толщины. Наконец, на вершине этого сооружения устроено гнездо из тонких прутьев. Это гнездо гигантских африканских аистов – той самой пары, которая часто охотилась совместно или поодиночке возле стада ндженге. Сами хозяева гнезда находятся неподалёку: птицы бродят по речному мелководью, выискивая рыбу и лягушек в зарослях водяных растений. Увидев приближающихся ндженге, обе птицы спешно прервали кормление и быстрыми шагами направились к гнезду.
Птицы не ощущают опасности от соседства с самцами ндженге – они много раз кормились среди большого стада таких животных, и при этом никто не нападал на них. Лишь в последние несколько дней аист-самец один раз подвергся нападению молодого ндженге. Однако откуда ему знать, что сейчас прямо рядом с их гнездом бродит именно этот самый зверь? Для огромного аиста ндженге – это просто часть окружающей природы, а их стадо – поставщик лёгкой добычи. Для этих птиц все ндженге – на одно лицо. Однако сейчас ситуация несколько иная: эти звери попали туда, куда ни в коем случае не должны были заходить. Они оказались рядом с тщательно охраняемым гнездом этих птиц. Пара птиц некоторое время терпит их соседство, но когда один из молодых самцов ндженге подошёл слишком близко к гнезду, обе птицы встали на защиту своей собственности. Они распахнули огромные крылья, демонстрируя свои огромные размеры, и чёрно-белый самец сделал несколько шагов навстречу самцам ндженге. Слишком плохо знакомый с повадками этой птицы, один из самцов продолжил свой путь. Он не успел сделать и двух шагов, как огромный аист метко клюнул его в нос.
Замычав от боли, самец ндженге бросился прочь. Второй самец, видя его паническое бегство, даже не попытался обороняться: во время странствий по лесу он предпочитал быть ведомым, полагаясь на лидерские качества своего напарника. И теперь он помчался вслед за ним, не получив ни одной раны от аистов.
Взмахнув огромными крыльями, аист-самец тяжело взлетел в воздух. Он сделал круг над бегущими ндженге, и они оба, подстёгиваемые страхом перед крупной птицей, бросились в воду и поплыли. Аист продолжил полёт и увидел, как они уплывают всё дальше и дальше от острова. Полностью удовлетворённый произведённым эффектом, он описал ещё круг над островом, после чего сел на землю рядом с гнездом.
Молодые самцы ндженге, испуганные летающей над ними птицей, бросились в воду и поплыли совершенно неосознанно. Вода – это источник спасения от наземных хищников: немногие из них рискнут продолжать их преследование в болоте или в реке. Зато сами ндженге чувствуют себя в воде легко и свободно. Они хорошо плавают и умеют нырять. Один из них даже нырнул, когда самец гигантского африканского аиста пролетел слишком низко над ними, и проплыл около десяти метров под водой.
Молодые ндженге прекрасно плавают и полны сил. Это очень пригодится им, если они хотят выжить, и настал самый подходящий момент продемонстрировать свою жизнестойкость на деле: животные в панике выбрали не то направление, и попросту удаляются от берега. Им предстоит добраться до другого берега Конго, проплыв несколько километров по воде. Взрослые звери их вида могут делать это, но молодняку приходится сильно постараться, чтобы выдержать такое испытание.
Загребая воду широкими копытами, молодые самцы ндженге плывут, держа рогатую голову и часть спины над водой. Они отправились в это путешествие не вдвоём: под водой к ним присоединились рыбы, не уплывающие далеко от них – они используют тела ндженге как укрытие. Часто прибрежные рыбы пересекают реку, держась под кучками плавающей растительности или под стволом дерева, упавшего в воду. Укрытие такого рода очень важно для таких вольных или невольных путешественников: вдали от берегов в водах реки живут хищники.
Плывущие ндженге мельком замечают длинное и тонкое тело очень большой рыбы, следующей за ними. Изредка их движущиеся ноги касаются чего-то очень твёрдого – тело этого существа покрыто панцирем. Этот речной обитатель – взрослый фаго-барракуда. Ему успешно удалось пережить период взросления на прибрежных мелководьях, и теперь это один из верховных хищников в экосистеме средней части русла Конго, настоящий пелагический хищник. В отличие от своих прибрежных родственников харпагогнатусов, эта рыба не умеет откусывать от добычи куски нужного размера, поэтому фаго-барракуда не нападает на самих ндженге. У этой рыбы другой интерес: мелкие рыбы, прячущиеся от этого хищника за боками и между ног плывущих копытных.
Заметив хищника, мелкие рыбы жмутся к телам плывущих ндженге, скрываясь за ними. Фаго-барракуда не отступает – рыба стремительно проплывает между телами ндженге, выгоняя укрывшихся там рыб, а затем разворачивается в открытой воде и пробует схватить кого-нибудь из вспугнутых рыб, отрезав их от укрытия. Один раз хищнику удалось это сделать; подкреплённый успехом, он продолжил свои атаки.
Из зеленовато-бурой мглы показался ещё один фаго-барракуда – примерно такого же размера, как рыба, плавающая вокруг самцов ндженге. Первая из рыб отнеслась к сородичу крайне агрессивно: она тут же прекратила сопровождение плывущих зверей и начала демонстрировать сородичу свои размеры и силу, преграждая ему путь и мощно изгибаясь всем туловищем. Вторая рыба, однако, не отступила сразу: она встала параллельно первой и резким изгибом тела послала в её сторону волну, позволяя противнику оценить её силу. Пара рыб, словно забыв о плывущих ндженге, занялась бесконтактным поединком: рыбы по очереди обдают друг друга волнами, паря в толще воды. Рыбы примерно равны по силе, и ни одна из них не хочет воспользоваться зубами для победы в этом поединке – она может получить ранения, которые не стоят выгоды, полученной от победы над сородичем.
Поединок продолжается меньше минуты: быстрый обмен волнами, и одна из рыб стремительно покинула поле боя. Вторая рыба оказалась чуть сильнее, и у плывущих ндженге сменилось сопровождение. Победивший фаго-барракуда устремился за уплывающими ндженге, в считанные секунды догнал их, не сбавляя хода схватил одну из рыб, прятавшихся за тушами зверей, и продолжил сопровождать зверей.
Ндженге – отличные пловцы, однако и им требуется отдых. В том месте, где они отправились в путь, русло Конго разливается на десять километров, и к концу пути звери начали уставать. Они уже гребут ногами не так быстро, как в начале путешествия, и всё чаще отдыхают, свободно вытянув ноги и покачиваясь у поверхности воды. Ближе к берегу фаго-барракуда уплыл, зато рядом с ндженге появилась небольшая стайка вымпельных харпагогнатусов. Интерес со стороны этих рыб – не лучшее, что может ожидать наземное животное, оказавшееся в водах Конго, но эти рыбы внезапно бросились врассыпную, а рядом с плывущими ндженге появился крупный самец гавиалодона, величественно взмахивающий хвостом, похожим на хвост тритона. Внезапно ускорив движение, рептилия рванулась вперёд, схватила харпагогнатуса и проглотила. Когда гавиалодон всплыл к поверхности воды за порцией воздуха, молодые самцы ндженге сильно испугались – рептилия вдвое длиннее любого из них. Однако именно гавиалодон не интересуется этими ндженге – по крайней мере, пока они живы: эти рептилии специализируются на ловле рыбы и других небольших водных животных, и лишь изредка могут позволить себе съесть немного падали, которая уже размягчилась из-за разложения.
Зелёная полоска леса, появившаяся в поле зрения самцов ндженге, возвещает об окончании их рискованного путешествия. Молодые самцы первый раз в жизни переплыли Конго, и вполне возможно, что удачное завершение этого путешествия станет началом нового, лучшего этапа в их жизни.
Ближе к берегу глубина стремительно уменьшается и, наконец, копыта ндженге загребли песок. Один из зверей с явным наслаждением встал на все четыре ноги и сделал несколько шагов, выбираясь на берег. Второй самец последовал за ним, с удовольствием ощущая суставами ног вес тела и твёрдую почву под копытами. Выйдя из воды, звери некоторое время нюхали воздух, а затем побрели в лес по одной из многочисленных троп. Возможно, им повезёт найти свободную территорию для жизни, и со временем даже завоевать самок. Но такое будущее вовсе не гарантировано: молодые самцы чаще всего гибнут именно во время таких холостяцких скитаний по лесам, и лишь немногим из них удастся в дальнейшем обзавестись семьёй и потомством.
В тропиках живые существа размножаются круглый год, поэтому в популяциях постоянно встречаются особи разного возраста. Одни умирают от старости или становятся жертвами хищников, а другие только начинают самостоятельную жизнь. Поэтому все мало-мальски пригодные для жизни места в любой момент времени оказываются поделенными, и заполучить хорошее место для жизни чаще всего можно лишь одним способом – отвоевав его у сородичей, растолкав их, а иногда даже отняв жизнь у кого-то из них, хотя это уже крайность.
Самец гавиалодон, встретившийся молодым самцам ндженге во время их переправы через Конго, спешит принять участие в брачных играх. Остров, на котором гнездятся гигантские африканские аисты, стал местом сбора примерно дюжины взрослых самцов гавиалодона. Отмели, окружающие этот остров, хорошо прогреваются, и рептилии охотно выбираются на мелководье, чтобы погреться в перерыве между брачными поединками. Короткие лапы гавиалодона помогают, в лучшем случае, ползать по мелководью, а на суше с трудом могут выдержать вес тела рептилии. Зато в тёплой речной воде кипят нешуточные страсти. Гавиалодоны плавают над отмелью под самой поверхностью воды, и их хвосты вспенивают воду. Некоторые самцы выясняют отношения, ударяя плоской стороной хвоста по воде, и звуки от этих ударов разносятся на сотни метров над водой. Некоторые самцы прижимают друг друга брюхом ко дну и некоторое время удерживают соперника в таком положении. Прижатый самец пытается высвободиться, и удары его хвоста поднимают со дна тучи песка и ила, отчего по поверхности воды на месте дуэли расплывается желтоватое пятно. При этом поединки проходят удивительно мирно, без травм – челюсти совершенно не идут в ход во время соперничества самцов. Дело в том, что челюсти гавиалодона – это буквально его «слабое место». Они приспособлены к захвату относительно мелкой добычи, поэтому не годятся для силовой борьбы – хоть с сопротивляющейся добычей, хоть с сородичем-соперником. Самая большая травма, которую гавиалодоны могут нанести друг другу зубами – прикус конечности с лёгкими царапинами на шкуре. Изредка самые агрессивные самцы всё же сцепляются друг с другом челюстями, и тогда слишком сильные нагрузки могут привести к перелому челюстей. Некоторые ветераны боёв щеголяют неправильно сросшимися костями челюстей, из-за чего у них может быть перекошена нижняя челюсть, или часть зубного ряда оказывается вывернутой наружу.
На мелководье самцы гавиалодона затеяли дуэль. Они столкнулись телами, поднявшись в воде на дыбы, как когда-то делали их далёкие предки – вараны эпохи человека. Короткие негибкие шеи позволяют им держать морды лишь направленными вверх, и самцы борются друг с другом, удерживая соперника короткими слабыми передними лапами. После нескольких минут такой драки оба самца повалились в воду в туче брызг.
К вечеру территория отмели уже поделена между сильнейшими самцами, и ещё несколько особей завоевали себе участки на прогреваемых солнцем мелководьях вдоль берега реки. Ночь прошла сравнительно спокойно – самцы-гавиалодоны просто отдыхали и лениво кормились, схватывая полусонных рыб, которых течение занесло на их участок.
До рассвета самцы малоактивны. Пока темно, они лежат на дне, выбирая ямы, где течение слабее, и спят, лишь изредка поднимаясь за порцией воздуха. После восхода солнца рептилии активизируются: самцы держатся у поверхности воды, плавая кругами и время от времени шлёпая хвостами по поверхности воды. Плавая, самцы периодически высовывают язык по-змеиному, анализируя запахи речной воды. Гавиалодоны по своей природе – одиночки, и вне сезона размножения каждая рептилия агрессивно относится к сородичам, а мелких детёнышей вообще воспринимает как пищу. Поэтому прямая коммуникация между особями у этого вида примитивна и обычно сводится к позам и действиям, выражающим агрессию. Готовые к спариванию самцы попросту рассылают самкам своеобразные химические «приглашения на свидание»: вместе с помётом в воду выделяются пахучие вещества, сигнализирующие о готовности самца к спариванию. Самки также оповещают о своей готовности обзавестись потомством посредством химических веществ, выделяемых в воду.
Когда одна готовая к спариванию самка появляется в окрестностях «токовища» самцов гавиалодона, они буквально приходят в неистовство. Самцы ощущают её появление по химическим сигналам, пробуя воду языком. Ощутив запах самки в желаемом физиологическом состоянии, самцы начинают ухаживание. От своих наземных предков они унаследовали способность менять насыщенность цвета покровов, поэтому в присутствии самки самцы быстро расцвечиваются в изумрудно-зелёный наряд с белыми поперечными полосками на спине и хвосте. Ярко окрашенные самцы шлёпают хвостами по воде, а когда самка проплывает мимо них, пробуют преследовать её и удержать на своей территории. Однако самка гавиалодона отличается от самца более мощным телосложением, и легко сбрасывает с себя не понравившегося ухажёра, проплывая над самым дном и переворачиваясь вверх животом. Изредка им попадаются увязшие в песке коряги, и тогда неугодный самец покидает спину самки ещё быстрее. Самки стремятся ближе к центру «токовища», где занимают территорию самые сильные и крупные самцы. При этом им приходится преодолевать широкую зону по краю скопления, где они подвергаются нападению молодых самцов – кандидатов на спаривание в последнюю очередь. Многие из них слишком слабы, чтобы подчинить себе взрослую самку, однако среди них находятся упрямые особи, способные не сдаваться очень долго. Возможно, в следующий сезон размножения они смогут занять место получше, поближе к хорошо прогретому центру «токовища» рептилий. А пока взрослые самки ещё находят в себе силы отшвырнуть молодых и слабых ухажёров, пробираясь к местам, где демонстрируют себя самые лучшие самцы – взрослые, здоровые и сильные.
Каждый из таких зрелых самцов собирает на своей территории небольшой гарем – от 2 до 5-6 самок, в зависимости от физической формы самого самца и общего количества самок на местности, где он обитает. Самка не сразу принимает ухаживания самца: иногда она агрессивно встречает попытки сближения, и самцу приходится прибегать к грубой силе для принуждения самки к подчинению – самец просто топит самку, насильно удерживая её возле дна, и при этом удерживает зубами за переднюю лапу, сжимая челюсти при попытках самки высвободиться. После недолгого сопротивления самка обычно подчиняется самцу и остаётся на его территории, пока сохраняет восприимчивость к спариванию.
Спаривание у гавиалодонов продолжается около часа. В это время пара животных плавает у поверхности воды, и самец приобретает особенно яркую окраску. Самка, напротив, несколько бледнеет, а поперечные полосы на её теле становятся почти незаметными. За день самец спаривается со всеми самками своего гарема, и спаривание повторяется в течение 2-3 дней. В течение этого времени самка постепенно становится менее восприимчивой к ухаживаниям самца. Самец удерживает самку на своей территории, пока ощущает испускаемый ею запах, свидетельствующий о готовности к спариванию. Когда этот запах пропадает, он может повести себя агрессивно по отношению к самке и даже напасть на неё.
Пока у гавиалодонов проходят брачные игры, на облюбованной ими отмели не рискует появляться ни одна рыба длиной меньше полуметра – их просто съедают. Но после бурных брачных игр рептилии расплываются по реке, и на некоторое время в водах близ маленького островка наступает мир. Всё время, пока гавиалодоны собирались на отмелях у островка, пара гигантских африканских аистов не рисковала искать пищу в воде. Это было не только опасно, но и просто бессмысленно: рептилии съели всю рыбу, населявшую заросли на мелководьях. Когда гавиалодоны покинули отмель, аисты могут без опаски бродить по мелководьям. Рыбы также постепенно возвращаются: самые мелкие из них всегда были здесь, а крупные или были съедены, или сами покинули опасное место. Но теперь среди листьев кувшинки в лучах солнечного света мелькают тёмные спины и сверкают серебристые бока рыб.
Гигантские африканские аисты постоянно находятся на острове – либо чёрно-белый самец, либо тускло окрашенная самка. У птиц появились новые заботы: в гнезде на подстилке из сухой травы появились два крупных яйца. Насиживать кладку чаще всего остаётся самка. Она редко покидает гнездо – лишь изредка она слетает с кладки и бродит на мелководье среди кувшинок, чтобы размяться, попить и поймать рыбу или лягушку, если повезёт. Если охота окажется неудачной, она не останется голодной: основную заботу о прокорме семьи берёт на себя самец. Он затрачивает на поиск пищи почти вдвое больше времени, чем обычно, и часто навещает сидящую на гнезде самку. Встреча двух птиц проходит трогательно и нежно: аисты обмениваются прикосновениями клювов, хлопают крыльями и «кланяются». Запрокидывая голову на спину, птицы звонко щёлкают клювами, после чего самка начинает выпрашивать пищу у самца, который отрыгивает добычу и церемонно передаёт её самке. Возможно, в это время самка питается даже лучше, чем до начала исполнения семейных обязанностей. Самцу же приходится интенсивно охотиться, чтобы поддержать сразу две жизни. А когда выведутся птенцы, уже обе птицы будут охотиться не только для себя. Крупные птицы развиваются медленно, поэтому родительские заботы растянутся у них на несколько месяцев: одно только насиживание длится около шести недель. А молодые птицы вылетают из гнезда лишь в возрасте трёх месяцев, и всё это время родители должны беспрестанно заботиться о них. Такова плата за преимущества, которые даёт большой размер птицы.
Родительский вклад в потомство у гигантских африканских аистов очень велик. Это одна из жизненных стратегий, используемых для выживания в дикой природе. Однако значительно большее количество видов использует прямо противоположную стратегию – минимальный родительский вклад при максимальном количестве потомков, предоставленных самим себе.
Очередное утро внесло разнообразие в жизнь некоторых обитателей Конго. Стая вымпельных харпагогнатусов собирается в речных зарослях; рыбы издают ритмичные звуки, слышные из-под воды и напоминающие барабанную дробь. Вода хорошо проводит звуки, поэтому данный звуковой сигнал хорошо слышат сородичи из разных стай. Одни из них не обращают на него внимания, зато других он очень привлекает, и такие особи спешат к источнику сигнала, присоединяясь к стае, начавшей подводный «концерт». Этот звук – своеобразный сигнал сбора для рыб, физиологически готовых для размножения. Стаи харпагогнатусов изменчивы по составу – в разные моменты времени в них входят рыбы разных возрастов, находящиеся на разных стадиях репродуктивного цикла. А такой звуковой сигнал помогает собрать отдельных рыб, готовых к нересту, в стаю.
Готовые к нересту харпагогнатусы держатся вместе, непроизвольно подавая друг другу химические сигналы, выделяемые через покровы тела и жабры. Благодаря этим сигналам физиологические процессы отдельных особей синхронизируются – у одних рыб созревание половых продуктов ускоряется, а у других тормозится. Стая действует в данном случае как единый организм, в определённом смысле «стирая» индивидуальные различия у входящих в неё рыб. Члены стаи имеют одинаковую продольно-полосатую окраску, которая затрудняет хищнику распознавание отдельных особей на фоне остальной стаи, тем самым защищая их от нападения. Однако для проявления своей индивидуальности эти рыбы пользуются броско окрашенным чёрно-белым полосатым спинным плавником. Когда стая готовится к нересту, в ней можно различить самцов и самок. У самок брюшко полно икры и более округлое, чем у самцов, зато спинной плавник становится менее контрастным. Стройные самцы, напротив, демонстрируют контрастно и насыщенно окрашенные спинные плавники.
Количество самцов и самок в стае примерно одинаково, или самцов бывает немного больше, чем самок. По мере приближения общей готовности стаи к нересту рыбы постепенно разбиваются на пары и тройки преследующих друг друга рыб – иногда за самкой ухаживают сразу два самца. Стаю харпагогнатусов с определённой периодичностью охватывает желание «петь»: несколько рыб начинают трещать, а остальная стая в течение нескольких секунд присоединяется к ним. «Песня» рыб достигает апогея в течение примерно 20-30 секунд, после чего резко прекращается – лишь отдельные рыбы продолжают «петь» после того, как замолкают остальные. Постепенно промежутки времени между «запевами» сокращаются, зато усиливается синхронность пения, и незадолго до полудня наступает кульминация происходящего – стая харпагогнатусов начинает нереститься.
Предпочтительные места для нереста этих рыб – заросли мелколистных длинностебельных трав с рассечёнными листьями. Стая харпагогнатусов держится на небольшой глубине близ берега реки, где подобные заросли тянутся на многие метры. Стая рыб, периодически «запевая», скрывается в зарослях, и здесь начинается нерест. Словно по какому-то сигналу, стая разбивается на группы нерестящихся рыб. Они с разгона ныряют в заросли и забиваются в их гущу. Самки, дрожа всем телом, извергают мелкую икру, а самцы оплодотворяют её. Облако икры оседает на мелколистных растениях, и икра тут же набухает, склеивая листья растений, а стая харпагогнатусов широким фронтом продвигается вперёд, вымётывая новые порции икры. Среди зарослей икра будет развиваться в течение нескольких дней, и взрослым рыбам всё равно, что с ней будет – их родительские заботы ограничиваются лишь выбором места для кладки и метанием икры. Многие икринки не получат ни единого шанса развиться – их съедят мелкие обитатели зарослей, и икра свирепых речных хищников попадает на обед даже безобидным медлительным улиткам. Через несколько дней, когда выведутся мальки, многие из них также погибнут: их съедят даже такие рыбы, которых взрослые харпагогнатусы заглатывают целиком, не снижая скорости.
Нерест закончился очень быстро – члены стаи быстро «взорвались» облаком икры и молок, быстро израсходовали их запас, и буквально в течение двадцати минут выполнили свой долг перед будущими поколениями рыб. Возможно, их потомство, доросшее до подходящего размера, может быть съедено собственными родителями.
Охваченные инстинктом размножения, харпагогнатусы практически не замечают окружающего мира с его опасностями. В эти краткие мгновения продолжения рода рыбы теряют привычную осторожность, и пищевой инстинкт также не властен над ними. А когда завершается любовная лихорадка, начинается повседневная жизнь с её опасностями и тяготами. Достаточно было нескольким рыбам выплыть из зарослей на открытое место, как воду пронзил острый клюв, рыба была выхвачена из воды, подброшена в воздух, и исчезла в глотке гигантского африканского аиста. Массивная птица заметила нерестящуюся стаю харпагогнатусов и успела к самому окончанию спектакля – только здесь аист не зритель, а убийца. Ещё один удар клюва прошёл мимо цели, но следующий попал точно в цель, и аист проглотил добычу.
Широкий кожистый плавник взбил пену на воде, и длинное тело, волнообразно извиваясь, проплыло под самой поверхностью воды – гавиалодоны также патрулируют края зарослей в поисках лёгкой добычи. Брачная песня рыб послужила для них приглашением к обеду, и несколько рептилий собрались к месту нереста стаи харпагогнатусов. Их длинные челюсти выуживают из стаи обессилевших после нереста рыб сразу по две-три жертвы. Но такая лёгкая добыча перепадает рептилиям нечасто – эти особи просто оказались в нужном месте в нужное время. Обычно рыбы успевают покинуть места нереста до того, как хищники нанесут стае значительный ущерб. Потеря нескольких особей несущественна для стаи рыб, насчитывающей несколько сотен особей. Однако харпагогнатусы обычно не живут такими стаями, и огромное нерестовое скопление вскоре распалось на несколько небольших мобильных стай, расплывающихся по прибрежным мелководьям в поисках пищи. На смену инстинкту размножения вновь пришёл пищевой инстинкт.
Стая харпагогнатусов – это несколько сотен носов, внимательно анализирующих запахи в воде. Стая развернулась широким фронтом и буквально прочёсывает мелководье, анализируя одновременно столько запахов, сколько не под силу сделать одной рыбе. Подобная тактика быстро приносит успех: стае удалось обнаружить лежащего у коряги электрического синодонтиса, слегка закопавшегося в растительный мусор на дне. Длина этого сома – около метра, однако благодаря неяркой расцветке кожи он практически незаметен на фоне коряги, поросшей водяным мхом. Тем не менее, всякая маскировка имеет свои изъяны. Если сому удаётся обмануть зрение потенциальной добычи и врагов, то обоняние обмануть не удастся: он неизбежно оставляет запаховый след в воде, и харпагогнатусы легко отыскивают его.
Почувствовав приближение стаи этих рыб, сом забеспокоился и предпринял запоздалую попытку к бегству. Мощным движением хвоста он разбросал лежащую на дне гнилую листву и поднял тучу ила, однако харпагогнатусы уже взяли его след, и их встреча с электрическим синодонтисом была делом нескольких секунд.
Мощным электрическим импульсом крупный синодонтис оглушил первых нападающих. Харпагогнатусы, оказавшиеся слишком близко к нему, задёргались и начали медленно оседать на дно, однако на их месте тут же оказались другие особи. Второй разряд был уже значительно слабее, и сому не удалось убить ни одного из врагов: их слишком много, они голодны и не останавливают нападение. Электрический синодонтис быстро израсходовал силы для генерирования электрического разряда. Его оружие эффективно против одиночного противника или жертвы, но не годится для противостояния целой стае рыб. Результат применения его оружия – всего лишь несколько оглушённых рыб, лежащих на дне. Этого слишком мало, чтобы стая харпагогнатусов отступила, и остальные рыбы напали на него прежде, чем сом накопил силы для нового разряда. Многочисленные враги окружают его целым облаком, вцепляются в кожу и плавники сома, рвут их на куски, и в воде разливается запах крови, который буквально пьянит рыб и приводит их в неистовство. Сом попытался вырваться из окружения: он нанёс врагам несколько мощных ударов хвостом, а затем рванулся вперёд. Но он – медленный пловец; харпагогнатусы нагнали его в считанные секунды и продолжили терзать свою жертву заживо. Они рвут кожу, плавники и мясо сома, превращая его тело в лохмотья плоти.
Оглушённые электрическим синодонтисом харпагогнатусы постепенно приходят в себя – они начинают шевелиться, а запах крови, достигший их ноздрей, заставляет их плыть буквально через силу, чтобы тоже принять участие в пиршестве. Развернув спинные плавники, с трудом шевеля хвостами, эти рыбы нагнали основную стаю и присоединились к пиршеству, восстанавливая при этом свои двигательные способности.
Стая харпагогнатусов кружится над телом электрического синодонтиса, сдирая с его позвоночника и черепа куски мягких тканей. В их пастях исчезают все плавники, мышцы и внутренности рыбы. Примерно через полчаса, когда стая хищников собралась вместе и продолжила путь, останки сома оказались дочиста обглоданы. Оставшегося на них мяса хватит, разве что, только улиткам и мелким крабам, которые начали собираться на объедках после того, как уплыли харпагогнатусы. В реках Африки эпохи неоцена рыбы могут оказаться страшнее, чем крокодилы эпохи человека.
Чонге продолжает вести размеренную жизнь универсального охотника – он одинаково успешно охотится и в воде, и на суше. Поэтому, что бы ни происходило в лесу, Чонге не будет испытывать неудобств – он просто переключается с одного вида пищи на другой. Возможно, именно такая универсальность помогла его виду выжить, когда остаточные популяции крокодилов начали уступать позиции крокодиловым варанам. Новые хозяева рек начали бурно эволюционировать, зачастую уклоняясь в специализацию, и буквально выдавили последних крокодилов Африки в маргинальную экологическую нишу. Зато в изменчивых условиях затопляемого тропического леса Чонге и другие представители его вида чувствуют себя превосходно.
Лес медленно просыхает после разлива южных притоков Конго, и кое-где в подлеске ещё остались временные болота и пересыхающие пруды, кишащие земноводными и рыбами, способными переживать временную засуху. Чонге любит наведываться в такие водоёмы: здесь водится много небольших, но вкусных животных – лягушек, рыб, а также черепах и змей. Кроме того, здесь можно неплохо отдохнуть во время странствий по охотничьей территории. Будучи хищником, Чонге должен охранять границы территории от сородичей и представителей конкурирующих видов – кормовые ресурсы территории ограничены и должны иметь возможность восстанавливаться.
Однажды утром Чонге ощутил недалеко от себя запах чужака. Существо пахнет рекой и тиной, а его собственный запах похож на запах самого Чонге, но всё же заметно отличается. Реакция Чонге проста и предсказуема: он воспринимает чужака как конкурента, а конкурент должен быть изгнан с кормовой территории. Поэтому крокодил побрёл в сторону источника запаха, чётко выделяя его на фоне остальных запахов леса. Поиски привели Чонге к участку леса, растущему на месте древнего берега реки. Здесь, среди теней, отбрасываемых кронами деревьев, он увидел чужака – существо крупнее его самого, но с длинной узкой мордой, массивным хвостом и короткими лапами. Это гавиалодон, взрослая самка. Среди африканских водноварановых гавиалодоны сильнее всего привязаны к воде. Самцы, похоже, выходят на сушу только в случае крайней необходимости, а те из них, кто населяет основное русло Конго, могут вообще провести в воде всю жизнь. Самкам, хоть они массивнее самцов, всё же приходится выбираться на сушу: гавиалодоны откладывают яйца.
Укрывшись среди лесных теней, самка гавиалодона уже закапывала гнездо с яйцами, когда Чонге обнаружил её и двинулся ей навстречу. Жирное неповоротливое существо просто лежит на брюхе на земле, и лишь одна задняя лапа шевелится, нагребая лесную подстилку и землю поверх отложенных яиц. Видно, что пребывание на суше даётся этой рептилии с трудом: она тяжело дышит и даже не пытается удержать тело на вытянутых ногах. По сравнению с ней коренастый Чонге – это красавец-атлет.
Присутствие на его территории соседа по реке рассердило Чонге. Хищник бросился вперёд и щёлкнул челюстями рядом с самкой гавиалодона. Похоже, что рептилия только сейчас и заметила его присутствие. Разинув узкие длинные челюсти, самка гавиалодона зашипела, приподнявшись на слабых лапах. Вряд ли она сможет нанести бронированному Чонге болезненный укус, чтобы заставить его отступить – для этого челюсти гавиалодона слишком хрупкие и слабые. Чонге продолжает нападение – он куснул самку гавиалодона за лапу, заставляя её покинуть его территорию. Однако она оказывается не такой уж беззащитной: в ту же секунду на Чонге обрушился удар мускулистого хвоста рептилии, отбросивший его в сторону. Самка гавиалодона почти вдвое длиннее, чем Чонге, и удар получился очень сильным. Чонге с трудом поднялся на ноги и уже не рисковал приближаться к ней, демонстрируя зубы с безопасного расстояния и наблюдая за самкой гавиалодона. Она продолжила заниматься своим делом, не обращая внимания на Чонге: ей слишком трудно двигаться по суше, и она должна завершить начатое.
Осторожно засыпав гнездо землёй, самка гавиалодона немного поёрзала по нему задом из стороны в сторону, а затем одним широким движением хвоста накрыла гнездо лесной подстилкой, сломав при этом несколько сеянцев деревьев. Долг перед будущими поколениями её вида выполнен, но цена этого очень велика. Гавиалодоны слишком специализированы к водному образу жизни, и в связи с этим лапы у них короткие и довольно слабые, хотя сохраняют строение, типичное для конечностей наземных животных. Поэтому самка гавиалодона поползла к реке, волоча своё тело, словно мешок, и заметая свой след боковыми движениями хвоста. Рептилия с трудом дышит и часто останавливается, чтобы отдышаться. Видно, что суша для неё – чуждая стихия, и что она находится здесь только по крайней необходимости. Недоразвитые лапы не позволяют ей ползти быстро, и в лесу самка гавиалодона встречает множество препятствий. Ей приходится перетаскивать своё тяжёлое туловища через досковидные корни деревьев – узкие, но высокие, которые врезаются рептилии в живот, когда она неуклюже перебирается через них. Рептилии нужно проделать очень длинный путь до реки – больше 30 метров, и часть этого пути пролегает по лесу, где самка гавиалодона движется с большим трудом. В это время Чонге преследует самку гавиалодона, демонстрируя ей свою разинутую пасть. Он пару раз рыкнул, погоняя её, когда самка гавиалодона останавливалась, но не нападал, опасаясь её крупного размера, и уже не заходил в зону досягаемости хвоста рептилии.
Самка гавиалодона старается добраться до реки изо всех сил. Чонге – хищник, и это заставляет её двигаться быстрее. Однако присутствие Чонге – не самое страшное, что может случиться с самкой гавиалодона: в лесу рыщут более страшные хищники, которые способны быстро расправиться с ней, и некоторые из этих рептилий погибали, застигнутые хищниками на суше. Самка гавиалодона с трудом ориентируется в чуждой для себя среде: она поднимает морду и нюхает воздух, уточняя направление к реке. Поводив мордой в воздухе, рептилия уловила запах речной воды, и поползла чуть быстрее, волоча брюха по земле. Когда Чонге попытался в очередной раз напасть на неё, взмах хвоста над его головой лишний раз напомнил ему об осторожности, и Чонге перестал преследовать самку гавиалодона.
Неуклюжая рептилия с трудом выбралась на тропу, ведущую к водопою, и поползла по ней. Ровная поверхность тропы, утоптанная копытами и лапами множества животных, значительно удобнее для передвижения, чем подлесок. Но тропа – это очень оживлённое место, где велика вероятность совершенно не нужных самке гавиалодона встреч с наземными жителями.
Когтистые лапы ступают по земле. Их обладатели не скрываются – в лесах Конго найдётся не очень много животных, представляющих для них опасность. Полосатые шкуры нескольких зверей, идущих по тропе, делают их плохо заметными среди игры света и тени в подлеске. Когти разбрасывают лесную подстилку и мягкую землю на тропе, и с их помощью легко можно разорвать шкуру гавиалодона, если потребуется. Широким шагом звери нагоняют медленно ползущую самку гавиалодона, однако, учуяв запах тины, исходящий от рептилии, пугаются и замедляют движение.
Самка гавиалодона почувствовала животом сотрясения почвы от шагов крупных животных. Она остановилась, широко разинула пасть, повернув голову и глядя одним глазом за собой, и сделала несколько резких движений хвостом из стороны в сторону. Она плохо видит над водой и не различает некоторые цвета, поэтому ей трудно разглядеть тех, кто догнал её на лесной тропе. Зато животные, неожиданно встретившие её на тропе, остановились как раз вовремя, чтобы удар хвоста рептилии не пришёлся им по лапам. Они разглядывают самку гавиалодона настороженно и с любопытством: им редко доводится встречать таких существ в лесу, где они проводят всю свою жизнь.
Самке гавиалодона ничто не угрожает: её встретили ксенондипины – безобидные травоядные млекопитающие. Они не решаются продолжать путь: гавиалодон слишком напоминает хищника – лесного крокодила. Взрослый самец – лидер стада: ему приходится первым исследовать всё непонятное и выяснять, кто перед ним – друг или враг. Взрослые самки заняты уходом за детёнышами, которых в группе двое – подросший, возрастом несколько месяцев, и совсем маленький, родившийся около двух недель назад. От реакции самца на это незнакомое животное будут зависеть дальнейшие действия самок: бежать или защищать потомство.
Самец ксенондипины осторожно принюхался и сделал шаг вперёд: странная рептилия на тропе не спешит нападать или обороняться – вполне возможно, она не представляет опасности. Поэтому он решил разглядеть самку гавиалодона поближе. Внезапно заметив движение за собой, рептилия взмахнула хвостом, и самец ксенондипины, уклоняясь от удара, с испуганным рёвом отпрянул назад, толкнув взрослую самку, стоящую прямо за ним. Она отступила и стукнула задней лапой маленького детёныша, который обиженно заскулил, потерял равновесие и откатился в заросли. Второй детёныш почувствовал испуг взрослых зверей и закричал.
Маленький детёныш так и не успел подняться на ноги. Длинное тело, покрытое прочной шкурой, рванулось вперёд, щёлкнули челюсти рептилии, и скуление детёныша ксенондипины сменилось визгом от страшной боли, пронизывающей его тело. Челюсти хищника сокрушили его слабые кости, и визг перешёл в предсмертный стон. Длинное тело хищника развернулось среди подлеска, и он бросился прочь, унося свою добычу.
Заслышав шаги ксенондипин по тропе, Чонге просто переключился с преследования самки гавиалодона на более продуктивное занятие – охоту. Он заметил в группе зверей подходящую добычу – маленького детёныша – и просто последовал за группой ксенондипин, прячась в подлеске и выжидая удобный момент для нападения. Неожиданная встреча ксенондипин с самкой гавиалодона отвлекла зверей, сосредоточив их внимание на этом существе, и позволила ему незаметно подобраться практически в упор. Крокодилу оставалось только ждать удобного момента для нападения, который вскоре представился, и Чонге не упустил свою добычу.
В сильных челюстях Чонге добыча вскоре перестала биться, и крокодил поволок её вглубь своей территории, ближе к норе. Добыча слишком мала, чтобы её можно было разорвать на куски, однако Чонге легко глотает животных такого размера. Ему приходится немного постараться, чтобы расправиться с добычей – Чонге поворачивает её разными сторонами, пока, наконец, не находит удобный способ проглотить её. В течение нескольких минут крокодил заглатывал тушку детёныша ксенондипины, и в конце концов она улеглась в его желудке. Ощущение сытости успокоило Чонге и сделало его ленивым и медлительным. Он просто забрался на упавшее дерево, лежащее недалеко от его норы, и начал греться на солнце, растянувшись во всю длину и свободно свесив лапы по сторонам ствола.
В это время самка гавиалодона продолжила путь к реке. Испуганные ксенондипины обошли её, соблюдая безопасную дистанцию, и направились к берегу реки на водопой. Лишь одна самка отстала от сородичей. Она постоянно оглядывается и издаёт негромкий призывный сигнал, пытаясь разыскать детёныша, которого ей больше не суждено увидеть. Остальное стадо ксенондипин уже собралось на пологом песчаном берегу и пьёт воду, пока лидер стада, взрослый самец, стоит на страже и высматривает опасность. Чувствуя близость реки, самка гавиалодона отталкивалась лапами изо всех сил, волоча брюхо по земле, пока, наконец, не доползла до края воды. Рептилия легко скользнула в реку, и её движения сразу обрели лёгкость. Она в своей стихии, и теперь из неуклюжего медлительного существа превратилась в стремительного и успешного охотника. Проголодавшись после долгой и опасной вылазки на сушу, самка гавиалодона проплыла над самым дном, разбрасывая рылом донный мусор. Ей повезло: из-под слоя гнилой листвы выскочил молодой электрический синодонтис. Эта рыба ещё не умеет испускать достаточно сильный электрический заряд, чтобы отпугнуть от себя крупного хищника, и самка гавиалодона схватила рыбу. Гибнущий сом смог лишь слегка парализовать челюсти рептилии ударом электрического тока, и самка гавиалодона выпустила его. Но в следующие мгновения она вновь схватила рыбу, которая уже ничем не могла остановить врага.
Подкрепившись, самка гавиалодона всплыла к поверхности воды и сделала вдох. Рептилия взглянула на берег, где ещё пили воду ксенондипины, и лидер стада издал сигнал тревоги, увидев её зубастую морду, высунувшуюся из воды.
Самка гавиалодона больше не вспомнит о своём потомстве: она сделала для него всё, что предписывал родительский инстинкт, и ничего больше. Её поведение примитивно, но его вполне достаточно для выживания – сложное поведение требует хорошо развитого мозга, а сложный мозг – это слишком дорогое удовольствие для рептилии с низким уровнем обмена веществ.
На островке вдали от берега высится гнездо гигантских африканских аистов, и сейчас самка аиста сидит на яйцах, обогревая их. У аистов родительский вклад в потомство неизмеримо выше, чем у гавиалодона, хотя в кладке этой пары всего лишь два яйца. Самец и самка сменяют друг друга на гнезде, и на самце лежит обязанность снабжать самку кормом, поэтому днём он охотится далеко от гнезда, лишь несколько раз за день навещая самку. Пока его нет рядом, самке приходится самостоятельно защищать гнездо от непрошеных гостей. Устав обогревать кладку, самка ненадолго покинула гнездо. Она встала в полный рост, с наслаждением распрямив ноги, и сильно захлопала крыльями, разминая затёкшие летательные мышцы. Встряхнувшись и наскоро почистив их, птица прошлась вокруг гнезда и подошла к краю воды. Хотя самец обеспечивает её пищей, самка гигантского африканского аиста при случае охотится сама.
Птица вглядывается в воду между листьями кувшинок. Там время от времени мелькает на солнце серебристая чешуя рыбьих боков, а в лучах света мелькают тёмные спины. Многие из этих рыб слишком мелкие, чтобы на них было целесообразно тратить силы, поэтому самка аиста не пытается их ловить, а ожидает чего-то более существенного. Зато, когда среди листьев кувшинок мелькнуло длинное полосатое тело, птица оживилась. Она сделала точный выпад головой и одним движением клюва вытащила из воды добычу и выбросила её на берег. Выбравшись на берег, птица нанесла ей удар клювом, но на сей раз промахнулась.
На песке извивается небольшой, меньше метра в длину, гавиалодон. Это не рыба, но самка гигантского африканского аиста не разбирается, что именно она изловила: это живое существо подходящего размера, чтобы его можно было проглотить, и этого птице вполне достаточно. Самка аиста прижала молодого гавиалодона лапой к земле, убила его ударом клюва в голову и проглотила целиком, приложив некоторые усилия. Хвост добычи некоторое время торчал из клюва птицы, но самка аиста продолжила заглатывать гавиалодона, и вскоре тело рептилии целиком уложилось в её желудке. Такая добыча заставила чувство голода надолго отступить. К тому же, хотя гавиалодон и не питается птицами, самка аиста выполняла требования инстинкта, защищая ещё не вылупившихся птенцов от возможной опасности. Она поступила бы точно так же с наземной рептилией сравнимого размера.
Когда самец гигантского африканского аиста вернулся на гнездо, самка лишь церемонно поприветствовала его, но не стала выпрашивать пищу, и самец просто устроился рядом с гнездом, наслаждаясь ощущением сытости.
При удачном стечении обстоятельств хищник может насытиться очень быстро, но ему зачастую приходится прикладывать много усилий для поиска добычи, тратить силы на неудачные попытки нападения, а также защищать кормовую территорию от конкурентов. В этом отношении жизнь травоядного существа значительно проще, если не считать отдельных узкоспециализированных опылителей, вступивших в симбиотические отношения с немногими видами цветковых растений. Обычно же природа предоставляет травоядному существу богатый выбор кормов, которые встречаются в изобилии и не требуют каких-то специальных навыков для их поиска.
В чаще тропического леса, возле поваленного ветром и временем дерева, кормится стадо ксенондипин. Крупные звери, присев на задние лапы, обрывают листья лиан и грибы. При этом они ловко пользуются передними лапами: на кисти животного 2-й и 5-й пальцы подвижны, как большой палец на кисти у примата. Поэтому ксенондипина может срывать даже тонкие стебельки и хрупкие грибы, и ловко удерживает их, поднося ко рту. Её родственники ндипинотерии, обитающие в саваннах, значительно выше ростом, но в тропическом лесу размер не даёт преимуществ в выживании: все съедобные части растений находятся либо в подлеске, либо в пологе леса на высоте нескольких десятков метров. Наилучшие условия для роста растений в подлеске складываются там, где упало старое дерево и в пологе леса появляется своеобразное «окно» для солнечного света. По деревьям, окаймляющим поляну, лезут толстые, словно канаты, одревесневшие стебли лиан. Они настолько прочные, что могут выдержать вес взрослой ксенондипины. Взрослые звери этого вида не настолько ловкие, чтобы лазать по ним, как обезьяны, и поднимаются на деревья только в случае крайней необходимости – например, при наводнении или при внезапном нападении хищника. Зато более лёгкие и подвижные молодые звери легко взбираются по деревьям наверх, используя стебли лиан, как лестницу. Наградой им становятся плоды деревьев – значительное количество видов древесных растений демонстрирует явление каулифлории, и плоды у них созревают прямо на стволе. Забравшись на деревья, молодые ксенондипины находят удобные места для опоры и прицепляются к лианам одной из передних лап, а другой лапой обрывают все плоды, находящиеся в пределах досягаемости. А если плоды особенно вкусные, даже взрослые ксенондипины забираются на деревья, выглядя при этом, словно помесь медведя с гориллой, и наслаждаются вкусом плодов. Кроме плодов, ксенондипины поедают листья самих лиан и эпифитные растения, укореняющиеся на стволе дерева. Там, где солнечный свет пробивается к нижним ярусам леса, разрастаются настоящие сады из эпифитов, весящие порой десятки килограммов. Папоротники, растущие на ветвях и среди лиан, представляют собой лакомство для ксенондипин – звери срывают их и поедают сочное корневище, выбрасывая невкусные вайи. Они также любят сочные бульбы и суккулентные листья орхидей. Одна из самок, потянувшись к бульбам орхидеи, прикрепившимся к коре дерева, спугнула мелкую обезьяну – беличью мартышку, которая искала корм в зарослях орхидеи. Беличьи мартышки – одни из самых мелких обезьян Земли, и куст орхидеи для такого существа выглядит непролазными джунглями. Испуганная движениями ксенондипины, беличья мартышка заверещала от страха и бросилась вверх по лиане. На её вопли откликнулись несколько сородичей, ищущих пищу среди других кустов эпифитов. Все вместе они начали окрикивать ксенондипину, но огромное животное даже не обратило внимания на их суматоху. Самка ксенондипины выдрала из зарослей орхидеи пучок бульб и начала жевать их. В это время маленькие обезьяны визжат и скачут по стеблям лианы, пытаясь отогнать гиганта. Они нечасто встречаются с ксенондипинами – обычно беличьи мартышки живут в пологе леса, на недосягаемой для ксенондипины высоте. Они подвижны и легко могут перемещаться с дерева на дерево по лианам, в том числе по таким, что не выдержат вес ксенондипины.
Убедившись, что самка ксенондипины не представляет опасности для обезьян, они отступили и ловко поднялись по лиане в полог леса. Такая реакция беличьих мартышек – скорее следствие испуга от неожиданной встречи. Для ксенондипины эта обезьяна не является конкурентом, а мелкая мартышка просто испугалась крупного зверя, тянущегося в её сторону.
Из полога леса раздаются голоса различных приматов – здесь их владения, и в процессе эволюции они надёжно и основательно закрепились в этом местообитании. На головокружительной высоте нескольких десятков метров они занимают разнообразные экологические ниши, и вряд ли пустят в своё царство ксенондипин или их потомков. Эти массивные звери не смогут конкурировать с быстрыми и изящными древесными обезьянами и обречены жить на земле, не поднимаясь выше нескольких метров над ней.
Прошло несколько недель, и в бассейне Конго начался сезон дождей. На джунгли к северу от экватора также обрушились ливни, и началось второе за год наводнение – большое. Под напором потоков воды, льющихся с неба, рвутся большие листья и ломаются ветви. Обитатели полога леса стараются спрятаться от дождя в дуплах, а мелкие древесные обитатели забиваются в щели под отставшей корой. Крупным обезьянам сложно найти укрытие от дождя, и они вынуждены просто сбиваться вместе на больших ветвях, и самки прикрывают и согревают детёнышей своими телами. Некоторым обезьянам удаётся найти укрытие на деревьях с широкими листьями, но порывы ветра обливают их струями дождя, заставляя приматов безуспешно избавляться от воды, пропитывающей шерсть.
Гигантские ишисонги воспринимают дождь как нечто само собой разумеющееся. Они умеют плавать, и их толстой голой коже не страшны даже продолжительные дожди. Звери продолжают вести привычную жизнь, однако погода позволяет им обойтись без ежедневного купания – достаточно просто выйти из-под деревьев и постоять под дождём.
Ксенондипины не любят дождь – их шерсть намокает, и это ощущение неприятно для них. Звери предпочитают скрываться в зарослях кустарников, одновременно кормясь ими, и сбиваются в одну полосатую кучу, согревая друг друга. Они не боятся хищников – в такую погоду сами хищники предпочитают отсиживаться в укрытиях, несмотря на голод.
Стада ндженге пасутся по берегам реки, не обращая внимания на дождь. Как и ишисонги, они не отлёживаются в воде в полуденные часы, и лишь встряхиваются, пытаясь избавиться от воды, пропитывающей шерсть. Дожди дают им одно значительное преимущество: в такую погоду не летают кровососущие насекомые, и стада могут отдохнуть, залечить раны, нанесённые их хоботками, и восстановить силы. В более сухую погоду нападения насекомых значительно истощают ндженге и заставляют их нервничать.
Природа готовит обитателям бассейна Конго новое испытание. С началом дождей вода в Конго вновь помутнела от взвеси, которую несут из верховий северные притоки, и уровень воды начинает постепенно повышаться. В пойме Конго, сформированной мягкими осадочными породами, относительно немного возвышенностей, на которых живые существа могут спастись от наводнения.
На речном островке в гнезде гигантских африканских аистов уже подрастает потомство – два птенца, покрытые пухом, через который уже пробиваются перья на крыльях и в хвосте. Взрослые птицы уже около двух недель вместе занимаются сбором корма для потомства, и вынуждены делать это даже в дождь. Но с началом дождей им приходится заниматься этим поодиночке, как раньше: одна из птиц постоянно дежурит на гнезде, прикрывая своим телом птенцов и согревая их.
Перейдя к гнездованию на земле, гигантские африканские аисты вынуждены учитывать изменение уровня воды в реке. Именно поэтому их гнездо располагается на массивном цоколе из сучьев, камней и глины. Птицы обладают способностью к прогнозированию, и в ожидании значительного подъёма воды надстраивают фундамент гнезда, прежде чем приступают к новому гнездованию. Однако они не способны прогнозировать случайные катастрофические события, которые изредка случаются на реках Африки в сезон дождей.
Уровень воды в Конго постепенно повышается. Листья кувшинок, мокрые от дождя, постепенно скрываются под водой, и река начинает наступление на островок – равно как на берега. Под водой постепенно оказываются участки прибрежной растительности, затем низкорослые кустарники, и уже через считанные часы площадь островка с гнездом гигантских африканских аистов сократилась почти втрое. Вода постепенно прибывает, родители проявляют беспокойство, но уже ничего не могут сделать с силами природы – им остаётся лишь ждать неизбежной развязки.
Уровень воды в реке поднимается катастрофически, и вскоре значительная часть островка скрывается под водой; над поверхностью воды остаются кусты, листья растений и гнездо аистов. В течение нескольких ночных часов вода в реке продолжает подниматься, и к рассвету единственным местом островка, остающимся над водой, оказывается гнездо аистов. Птицы обладают прекрасными способностями к прогнозированию и в целом очень точно угадывают, на сколько поднимется уровень воды. Однако инстинкт не способен спасти их от отдельных катастрофических событий вроде этого.
Вода постепенно добралась до гнезда и начала размывать комья глины. Отдельные камешки скатились вниз, а ветки, не закреплённые глиной, были унесены водой. Взрослые птицы пытаются противостоять разрушению гнезда, подправляя ветки и камни, но их усилия не могу компенсировать те разрушения, которые причиняет река, и гнездо постепенно разваливается снизу. Птенцы, сидящие в гнезде, ещё молоды и слишком слабы – они даже не могут просто встать на ноги. Когда течение размыло фундамент гнезда, несколько крупных сучьев в его основании просто вывалились и уплыли, и без их поддержки гнездо буквально развалилось под ногами птиц. Взрослые аисты сумели удержаться на ногах, сохраняя равновесие при помощи крыльев, а их беспомощные птенцы оказались в воде, и течение просто понесло их прочь. Взрослым птицам не осталось ничего, кроме как взлететь над разбушевавшейся рекой. С высоты своего полёта они видят, как среди бурлящей воды мелькнула спина взрослой махамбы. Эти чудовища сейчас пируют: множество наземных обитателей было застигнуто стихией врасплох, и река несёт их, живых и мёртвых. Один из птенцов скрылся под водой; мелькнул зеленоватый пятнистый бок, и по поверхности воды шлёпнул пёстрый хвостовой плавник махамбы – птенец аиста стал для неё очередной добычей, одной из многих. Второго птенца она могла не заметить – он просто утонул почти сразу, как попал в воду. Скорее всего, его найдут другие рыбы – в Конго водится немало плотоядных существ, и на такую пищу обязательно найдётся свой едок.
Взрослым аистам приходится лишь наблюдать за происходящим с высоты своего полёта: они ничего не могут противопоставить разбушевавшейся стихии. В этом году они вряд ли уже будут гнездиться, однако у них есть время оставить потомство: продолжительность жизни у них достаточно велика для того, чтобы можно было просто подождать год, накапливая силы для нового цикла гнездования.
Река продолжила размывать гнездо аистов, и через пару часов после трагедии под водой остался лишь цоколь из камней, которые не смогло унести течение. Если всё сложится удачно, на следующий год птицы сумеют восстановить гнездо на этом фундаменте и вырастить в нём новый выводок.
Для одних обитателей бассейна Конго большой разлив реки – это бедствие и смерть, а для других – сигнал к размножению. К таким видам относятся лесные крокодилы. Несмотря на преимущественно наземный образ жизни, во время разлива Конго они временно переселяются в воду, где разыгрывают полные страсти спектакли, призванные привлечь противоположный пол. В это время Чонге перестал интересоваться только добычей. Он покинул залитую нору и переселился в воду – в старицу, которая во время наводнения вновь разлилась и соединилась с основным руслом реки. Тело Чонге приобрело характерную брачную окраску – жёлтый цвет посветлел и сменился почти белым, а зелёные участки на боках потемнели: он готов в очередной раз вступить в состязание с другими самцами за право оставить потомство. По опыту Чонге знает, что лучше всего призывать самок на мелководье, где вода хорошо прогревается, а течение не такое сильное. Здесь собирается значительное количество конкурентов, но Чонге буквально уверен в собственной неотразимости для самок. На протяжении многих лет ему удавалось очаровывать по несколько самок за сезон, поэтому вполне возможно, что некоторые из молодых сородичей, собирающихся в старице, являются его собственными детьми, уже достигшими половой зрелости. Родительские чувства у крокодилов сильнее, чем у черепах и водноваранов, но они не настолько глубоки, чтоб сохранять связь с потомством на протяжении всей жизни, как, например, у обезьян. Поэтому Чонге воспринимает всех собравшихся на отмелях самцов как конкурентов, независимо от степени родства с ними, и проявляет агрессию по отношению к ним. Он бросается на них, разевая пасть, и разгоняет, в итоге отвоевав для себя хорошо прогреваемый солнцем участок мелководья, ещё несколько дней назад бывший сухим берегом. Устроившись на отмели, где вода едва прикрывает его тело, матёрый самец начал брачный ритуал. Призывая самок, Чонге шлёпает по воде хвостом и ревёт. Он исполняет свою брачную песню большей частью в инфразвуковом диапазоне, и это видно по тому, как «кипит» тонкий слой воды, покрывающий спину Чонге. Птицы на ближайших деревьях улавливают лишь рычание, напоминающее звук бензопилы, зато его инфразвуковой призыв разносится далеко вдоль берегов реки, и его слышат другие крокодилы, обитающие на большом расстоянии от территории Чонге.
Вскоре на территории Чонге появилась самка. Это уже достаточно развитая молодая особь, недавно поселившаяся здесь. Её длина немногим меньше двух метров, но она готова к размножению, поэтому активно ищет встречи с лучшим из собравшихся самцов, игнорируя призывы молодых и более мелких соседей Чонге. В это же время с противоположного берега на территорию Чонге приплыла другая самка, значительно старше и сильнее. Они безошибочно оценили качества Чонге по его голосу, и теперь между ними возникает соперничество за внимание этого самца. Самки стараются занять место как можно ближе к ревущему Чонге, однако не пользуются зубами и когтями для установления иерархии: они лишь отталкивают друг дружку боками и бьют резким боковым движением головы. Такие поединки не опасны, и самкам вскоре удаётся выстроить более-менее справедливую иерархию.
Прервав долгую брачную песню, Чонге, наконец, обратил внимание на самок, собравшихся на его голос. Он проплыл рядом с ними, слегка прижав ко дну самую крупную из них – при его приближении она разинула пасть, демонстрируя агрессию, и её нужно было поставить на место. Для спаривания Чонге выбрал молодую самку – первую из приплывших на его зов. Взмахнув хвостом, Чонге погнался за ней, быстро догнал и повис на её теле, обхватив самку лапами. Погоня завершилась грубым и быстрым спариванием, после чего Чонге потерял интерес к этой самке и позволил ей покинуть свою территорию. Более крупная и взрослая самка не сразу подпустила к себе Чонге – она несколько раз предупредительно разевала пасть, когда Чонге пытался ухаживать за ней, и самцу пришлось вытеснить её на край своей территории. Однако после этого Чонге вновь заревел, призывая самок, и дух соперничества за лучшего самца заставил крупную самку сменить гнев на милость. Она вновь пробралась поближе к поющему Чонге, и даже попыталась отпугнуть от него другую самку, просто оказавшуюся неподалёку. Похоже, что инфразвуковой рёв Чонге заставил завибрировать не только воду вокруг его тела, но и сердце этой неприступной самки. Когда Чонге вновь погнался за ней, самка уже не проявляла агрессии, и легко позволила ему догнать себя и спариться. В отличие от предыдущей самки, она не стала далеко уплывать с территории, где поёт Чонге, и в течение ближайшего дня попытается ещё раз спариться с ним. У разных самок наблюдаются разные стратегии поведения: одни стараются спариться с несколькими самцами, а другие выбирают одного самца и несколько раз повторяют спаривание только с ним. Такие небольшие различия в поведении являются материалом для работы естественного отбора. В зависимости от характера изменений среды обитания вида в будущем отбор может благоприятствовать углублению либо первой, либо второй стратегии выбора партнёров для размножения.
У других самок тоже есть шанс оставить потомство – когда самки после спаривания покидают территорию самца, их место просто занимают другие особи. В течение двух дней, пока Чонге исполнял брачные «песни», на его территории одна за другой побывали пять самок – больше, чем у других самцов, занимающих территории рядом с ним. Дело здесь не только в превосходстве Чонге в исполнении брачного призыва: самцы-соседи ревут не в полный голос, справедливо побаиваясь его. В перерывах между собственными брачными песнями Чонге наведывался на территории самцов-соседей и нападал на них, если они начинали петь слишком близко к границам его собственных владений. Брачные игры и соперничество отнимают у самцов много сил, а Чонге уже далеко не молод.
Несколько дней длится брачный ритуал у лесных крокодилов, и всё это время вода на мелководьях буквально вскипает от рёва самцов. Когда сильнейшие и лучшие из самцов заканчивают свои брачные игры, на их место приходят гонимые – низшие члены иерархии, слишком молодые или слишком старые, чтобы сражаться за лучшие места и лучших самок. Некоторым из них удаётся спариться с самкой и передать свои гены новому поколению, но у многих из них уже нет шансов оставить потомство. Некоторые из таких отверженных по несколько дней сидят в воде, занимая места, принадлежавшие самым лучшим из самцов, и подолгу призывают самок, но, как правило, безуспешно.
Спустя несколько дней после начала брачных игр количество самок лесного крокодила у реки поубавилось. Спарившись с самцами, самки попросту покидают воду и спешат в лес. Как правило, самки занимают в лесу территории подальше от воды – на возвышенностях. Это вполне объяснимо: до их территорий едва доходят воды самых высоких разливов Конго. На самках лежит основная обязанность по продолжению рода, и им нельзя селиться на заливаемых территориях. После спаривания самки занимаются обустройством нор – подновляют старые или выкапывают новые. В организмах самок начинают формироваться яйца, которым противопоказано нахождение в воде – зародыши сразу задохнутся и погибнут.
Ксенондипины и ишисонги застигнуты наводнением, однако испытывают не так уж много неудобств от этого. Небольшая река, которую они переходили по брюхо в воде, превратилась в мутный поток, несущий глинистую взвесь, но это не преграда для них – и те, и другие умеют плавать. Ксенондипины могут какое-то время спасаться от воды, забираясь на деревья. Здесь можно просто отдохнуть, высушить шерсть, полакомиться листвой и плодами. Эти звери слишком тяжелы и неловки, чтобы взбираться в полог тропического леса, на высоту нескольких десятков метров. Поэтому чаще всего ксенондипины залезают на те деревья, у которых самые нижние ветви расположены относительно невысоко над землёй – например, на фикусы, растущие в форме баньяна. Фикус – очень важное растение в жизни обитателей тропического леса: сочные соплодия этих деревьев входят в рацион множества обитателей леса, а само дерево разрастается в ширину и образует многочисленные корни-подпорки, толстые, как его собственный ствол, создавая в лесу обширные островки относительно низкорослого древостоя. И здесь ксенондипины легко забираются в крону дерева, чтобы поесть соплодия, попутно распространяя по окрестностям семена растения. Богатые каучуком листья фикуса не нравятся ксенондипинам, и они предпочитают им другую зелень.
Объев все доступные соплодия на крупном фикусе, стадо ксенондипин покидает его крону. Животные движутся неуклюже и медленно, сохраняют равновесие, хватаясь за ветви дерева длинными передними лапами. Хватка у ксенондипины прочная: сразу два пальца кисти работают как большой палец, помогая схватывать пищу или ветки дерева. Животные одно за другим движутся по ветвям фикуса, напоминая странных полосатых горилл с длинными мордами, напоминающими лошадиные. Конго и её притоки разлились, и сейчас лес залит водой. Крона фикуса возвышается над водой, а некоторые из ветвей спускаются прямо в неё; во время наводнения многие наземные грызуны и другие мелкие жители леса спаслись от смерти, выбираясь на ветки фикуса, спускающиеся к воде. Эти маленькие существа испуганно разбегаются по ветвям, когда стадо ксенондипин неуклюже пробирается по кроне фикуса.
Самец, ведущий стадо, спустился к воде первым. Остановившись недалеко от конца ветки, он долго нюхает воздух и вглядывается в мутные воды разлившейся реки. Ксенондипины умеют плавать, однако вода – это всё же чуждая для них стихия, и им следует быть более осторожными. Убедившись, что признаков опасности нет, самец ксенондипины первым шагнул в реку: держась передними лапами за ветви фикуса, он осторожно слез в воду, и только после этого отпустил ветви и поплыл. Задними ногами он достаёт до дна и помогает себе двигаться, отталкиваясь ступнями. Следуя его примеру, стадо ксенондипин спускается в воду, и животные плывут следом за ним. В залитом водой лесу им делать нечего: они чисто физически не смогут подняться в кроны деревьев, а стволы большинства деревьев не сможет обхватить лапами даже самый крупный из членов стада. Их цель – возвышенность на другом берегу разлившегося притока Конго – там есть суша, и там можно найти пищу. Но для этого им придётся проплыть около километра.
Берега реки обозначены зарослями характерных болотных растений. Из вод разлившейся реки торчат стволы живородящего папируса, увенчанные зонтиками длинных листьев. На вершине одного из них стоят неподвижно, словно изваяния, гигантские африканские аисты – самец и самка, равнодушно наблюдающие за суетой полосатых зверей внизу. Чтобы пересечь реку, стадо ксенондипин должно пробраться через эти заросли, что весьма непросто сделать. Стволы живородящего папируса образуют сплошные стены, но в этих стенах всё равно есть бреши: в природе есть животные, способные проламывать и проедать проходы в этих зарослях. Самец ксенондипины увидел один из этих проходов, и повёл стадо в него. Ксенондипины плывут, загребая воду лапами, и над водой остаются голова, плечи и небольшая часть спины. Даже их детёныши уверенно чувствуют себя в воде, однако они быстро устают, и время от времени забираются на спины матерям, экономя силы.
Пробираясь сквозь заросли живородящего папируса, ксенондипины встретили существ, которые своей деятельностью создали проход, ведущий к реке. Лишь взрослые ишисонги обладают достаточно сильными зубами, чтобы поедать даже зрелые стебли этого растения. Небольшое стадо этих животных расположилось на краю зарослей папируса. Самец дремлет в воде, уложив голову с тяжёлым костяным рогом между стеблями папируса, а самки ишисонги просто покачиваются на поверхности воды, свободно вытянув ноги и едва доставая ими до дна реки. Они явно наслаждаются ощущением лёгкости, которое даёт погружение в воду. Детёнышам сложнее – они не достают до дна ногами, поэтому им приходится отдыхать, положив голову на тело матери.
Завидев выплывших из зарослей ксенондипин, одна из самок глухо замычала. Другие ишисонги подняли из воды головы и посмотрели на ксенондипин, а самец едва удостоил их взглядом. Он живёт на свете уже много лет, и знает, что ксенондипины – мирные соседи.
Проплыв мимо отдыхающих ишисонг, стадо ксенондипин направилось к другому берегу – и далёкому, и манящему одновременно. Звери плывут медленно, и течение постепенно сносит их, поэтому их переправа может затянуться. Есть, однако, ещё одно обстоятельство, которое может помешать им осуществить задуманное: река скрывает в своих водах чудовищ.
По поверхности воды плеснул пёстрый хвостовой плавник: на охоту вышла махамба. Это не взрослое пятиметровое чудовище, а всего лишь трёхметровая молодая рыба. Однако её челюсти, напоминающие крокодильи, уже достаточно сильны, чтобы утащить под воду не только маленького детёныша ксенондипины, но и более существенную добычу. Почуяв опасность, взрослый самец повернул обратно и повёл стадо к берегу. Даже перед лицом серьёзной опасности взрослые ксенондипины проявляют заботу о потомстве: они окружили молодняк, оттеснив его в центр стада, и не дают хищнику напасть. Плывущие животные взмахивают когтистыми лапами, и одной из ксенондипин даже удалось стукнуть передней лапой махамбу, проплывающую под ними в попытках забраться в середину стада. Одна из самок даже подставила детёнышам свою спину, и они уцепились за её шкуру, пока она, загребая лапами, следует за самцом.
Предводитель стада ксенондипин ведёт своих подопечных туда, где есть более сильные союзники – к зарослям живородящего папируса, где отдыхают ишисонги. Во время жизни на суше, если рядом пасутся ишисонги, ксенондипины предпочитают обороняться от хищников, выводя их на стадо своих огромных соседей. Обычно хищники не ожидают такого сюрприза, и в считанные секунды превращаются из преследователей в преследуемых. Топот ног огромного рогатого самца ишисонги заставляет их прекратить охоту и тем самым спасает ксенондипин от смертельной опасности. На этот раз, хотя всё происходит в воде, самец ксенондипины вновь пытается применить ту же самую хитрость. Фыркая, чихая и тяжело сопя, ксенондипины приближаются к стаду ишисонги, а где-то рядом с ними из воды показалась спина их преследователя с крупным плавником.
Заметив плавник махамбы, одна из самок ишисонги предостерегающе заревела. Сородичи отреагировали на сигнал тревоги однозначно – старая самка тут же загнала детёнышей в середину стада, оттеснив к зарослям папируса. Самец вышел на край стада, готовый поддеть врага рогом и подбросить. Ксенондипины держатся рядом с ишисонгами, но не слишком близко – рогатый самец слишком агрессивен, и легко может перенести свою агрессию на ксенондипин, которые не в состоянии противостоять его силе.
В облаках мути, поднятых стадом ишисонг, махамба пробует выбрать момент для нападения. Она практически ничего не видит в облаках ила, но отчётливо ощущает боковой линией движение крупных тел, одно из которых направляется в её сторону. Самец ишисонги, вдохнув воздух и опустив рог в воду, пробует напасть на подводного врага. Он делает несколько резких движений головой снизу вверх, пытаясь подцепить махамбу рогом, но в своей стихии рыба оказывается проворнее, и его неуклюжие попытки отогнать хищника заканчиваются неудачей.
Пока самец ишисонги пытается отогнать махамбу от стада, ксенондипины смогли подплыть совсем близко к своим огромным соседям. Опасаясь крупной рыбы, они держатся рядом с ишисонгами, и даже укрываются от махамбы за их телами. Самки ишисонги не воспринимают их как опасность, поэтому относятся к присутствию ксенондипин спокойно, хотя не позволяют им приближаться к детёнышам. В это время самец ишисонги раз за разом пробует отогнать махамбу от стада. Рыба продолжает попытки напасть, но боится крупных ишисонг и бросается к стаду всё реже. Охота явно затягивается, а шансы на успех падают.
Случай заставляет чудовищную рыбу прекратить охоту на ксенондипин – у неё появилась возможность полакомиться мясом этого животного без лишних затрат энергии и без риска попасть на рог или под ноги огромных ишисонг. Река несёт труп ксенондипины – старой особи, которой не хватило сил сражаться со стихией. Труп животного хорошо заметен с воздуха из-за полосатой шкуры, а под водой он распространяет запах едва начавшей разлагаться плоти – настоящее приглашение к обеду для плотоядных. Некоторые из них уже начали пир: около морды трупа плавают мелкие рыбки, начавшие выедать язык и глаза трупа, а также привлечённые запахом мяса жуки-плавунцы, которые скоблят жвалами губы и полость рта трупа. Пока до этого трупа не добрались специалисты по разрыванию плоти вроде харпагогнатусов, мелким любителям мяса приходится поедать труп на участках с самыми тонкими покровами. Махамба, учуявшая запах трупа, буквально врезалась в него. Она вцепилась в шкуру на брюхе трупа, а затем резко провернула тело вокруг своей оси, как это делали крокодилы эпохи человека. После нескольких рывков шкура лопнула, и в воду вывалились внутренности, слегка тронутые разложением. Махамба с жадностью проглотила несколько кусков, после чего продолжила рвать шкуру, добираясь до мяса. Мяса на туше достаточно много, чтобы хищная рыба наелась до отвала, однако другие рыбы не стремятся присоединяться к пиршеству, пока под плывущим трупом мечется в облаке крови голодная махамба. Занявшись трупом, она медленно движется вниз по течению вместе со своим обедом – всё дальше от стада ксенондипин. Так у них появляется возможность сделать вторую попытку переправиться через реку.
Убедившись, что опасность миновала, самец ксенондипины вновь повёл стадо прочь от берега. Ксенондипины опять выплыли в русло реки и поплыли к дальнему берегу, возвышающемуся над водой. Воды реки мутны, и зверям на пути попадается много разных предметов, которые несёт река. Это листья и ветви деревьев, трупы мелких животных, вырванные с корнями растения. По воде плывут ковровые кувшинки – поодиночке или группами по несколько штук, связанные столонами. Свежую зелень ксенондипины просто поедают на ходу, не отказываясь, в том числе, от листьев ковровых кувшинок. Попадающиеся на пути стада ветки животные просто отбрасывают когтистыми лапами, однако не всё, что смогла унести река, оказывается таким мелким мусором.
На пути стада ксенондипин возникло более существенное препятствие – ствол огромного дерева длиной почти сорок метров. Разбушевавшаяся река подмыла корни дерева, а дождь довершил начатое – корни не выдержали тяжести кроны, и дерево повалилось в воду. Часть его корней и ветвей торчит над водой, и среди них мелькают живые существа – обитатели крон, оказавшиеся на дереве в момент его падения, или тонущие животные, случайно спасшиеся на этом дереве. Дерево огромно, и оно преграждает путь ксенондипинам. Преодолеть это препятствие сложно, однако возможно. Несколько взрослых зверей нырнули и смогли проплыть под стволом дерева. Но молодые звери слишком слабы, а объёма их лёгких недостаточно, чтобы нырнуть надолго. Поэтому они просто выбрались на ствол дерева, а затем вновь нырнули в реку, следуя за взрослыми особями, успевшими проплыть вперёд.
Длинная тень следует за стадом ксенондипин в мутной воде, не слишком приближаясь к плывущим животным – фаго-барракуда проверяет, нет ли подходящей добычи рядом с плывущими животными. Плавающие предметы обычно привлекают мелких рыб, использующих их как укрытие, поэтому фаго-барракуда регулярно проверяет плывущие по реке стволы и ветки деревьев. Плывущие ксенондипины не представляют для рыбы интереса как пищевые объекты – эта рыба не может отрывать куски от большой туши. Поэтому бронированная длиннотелая рыба – не такой опасный попутчик, как махамба.
Фаго-барракуда сопровождает плывущих ксенондипин на протяжении нескольких сотен метров, плавая вокруг них кругами. Когда ксенондипины оказались недалеко от берега, фаго-барракуда уплыл – это взрослая рыба, предпочитающая глубоководные участки реки.
В более мелких водах появляются другие речные существа. Ксенондипин заставил изрядно поволноваться крупный гавиалодон – самка, принимавшая солнечные ванны на стволе дерева, лежащем в воде. При приближении стада она с громким плеском буквально свалилась в воду боком и проплыла мимо зверей, работая мощным хвостом. До береговой линии ещё несколько десятков метров: река разлилась, и граница между водой и сушей сдвинулась глубоко в лес. Поэтому последний отрезок пути ксенондипины проплывают уже среди деревьев. Река постепенно становится мельче, и вскоре взрослые ксенондипины с явным удовольствием ощутили под ногами твёрдую землю. Первым её коснулся самец, возглавляющий стадо. За ним опустили свои лапы на дно взрослые самки, и стадо побрело к берегу, едва различимому в тени леса. И уже на мелководье ощутили твёрдую почву под ногами детёныши. Благодаря поддержке взрослых членов стада их переправа через разлившуюся реку прошла без потерь. Звери очень устали, и им нужен отдых. Поэтому они просто садятся и ложатся на сухую землю, и почти сразу же засыпают. Лишь самцу-лидеру стада приходится бороться со сном ради безопасности самок и потомства. Однако и он с трудом держится на ногах и ненадолго закрывает глаза – переправа отняла много сил.
Сон травоядных недолгий и чуткий. Ксенондипины спали крепким сном не больше пятнадцати минут, после чего начали просыпаться и потягиваться. Боль в мышцах лап ещё не ушла, но звери постепенно возвращаются к привычной жизни, немалую часть которой занимает кормёжка. Стадо побрело по полузатопленному лесу, время от времени обрывая травянистые растения, и вскоре выбралось на землю, до которой не дошли воды реки. Они пришли сюда не только за пищей.
Во время наводнения площадь суши в долине Конго сократилась, и на затопленных пространствах поймы суша осталась лишь в виде отдельных островов, между которыми жителям леса приходится путешествовать вплавь, как это сделало стадо ксеннондипин. Эти звери преодолевали реку не только, и не столько ради пищи: им нужно нечто другое, что можно найти на этом островке. Раньше стадо ксенондипин регулярно наведывалось на это место, но тогда река была значительно уже, а небольшие островки посреди русла облегчали переправу. Сейчас же ради жизненно необходимого ресурса им пришлось пуститься в опасный путь.
Подобно большинству обитателей леса, ксенондипины поедают большое количество видов травянистых растений. Среди этих растений находится немало таких, которые защищаются от поедания при помощи химических соединений – ядов и алкалоидов. Симбиотические бактерии помогают травоядным нейтрализовать часть этих соединений, однако для улучшения пищеварения и связывания остаточных ядов животным необходима глина, отложения которой можно отыскать на этом островке. Однако здесь их уже опередили: на высоком холме с прогалиной пасётся стадо ндженге. Разлив реки практически не оказал влияния на их жизнь, поскольку они умеют плавать, причём даже лучше, чем ксенондипины. Крупные звери раскапывают почву копытами и поедают глину, пласты которой выходят здесь прямо на поверхность земли. Усилиями травоядных зверей часть небольшого холма уже срыта, и некоторые звери поедают глину, откусывая её куски прямо на образовавшемся склоне с пласта, лежащего между слоями песка и красной лесной подпочвы. Это стадо ндженге включает самок и детёнышей разного возраста под предводительством взрослого самца. Самцу приходится решать конфликты в стаде, зато он пользуется немалыми привилегиями, и может, например, безнаказанно поедать глину, выкопанную другими членами стада.
Скопление крупных зверей привлекает кровососущих насекомых, которые, в свою очередь, являются пищей для множества птиц. Певчие птицы с неприметным сероватым оперением шныряют по шерсти ндженге, собирая с них паразитов, а другие птиц стремительно летают над стадами, схватывая насекомых в воздухе. Щебет и писк мелких птиц, однако, заглушают голоса пёстрой стайки небольших попугаев. Растительноядным птицам глина нужна так же, как млекопитающим – попугаи поедают разнообразные плоды, среди которых часто бывают недозревшие или просто содержащие небольшое количество ядов в семенах. Поэтому они регулярно наведываются к залежам глины и подолгу щиплют её, громко крича и хлопая крыльями. Их присутствие приносит определённую пользу всем зверям, приходящим в это место: попугаи сидят высоко на склоне холма и обладают острым зрением, поэтому раньше смогут заметить приближение хищника. Предостерегающие крики попугаев не раз помогали зверям вовремя занять оборону или попросту спастись бегством, поэтому к их голосам прислушиваются и ндженге, и их соседи.
Источник такого важного ресурса не может не привлекать травоядных млекопитающих со всей округи. Одни из них терпеливо ждут своей очереди, другие перебиваются случайными крохами с чужого стола, а некоторые так и норовят влезть без очереди, пользуясь грубой силой. Пока лидер стада ндженге гасил конфликты среди самок, на затопленном участке леса появились их сородичи – холостяцкая группа самцов. В ней находятся те самые два самца, которые когда-то были изгнаны из родного стада на другом берегу реки. Похоже, их судьба пока складывается успешно: стадо холостяков насчитывает уже около десятка самцов примерно одного возраста. Появление такой группы рядом со стадом, где есть готовые к размножению самки – это вызов самцу со стороны молодых соперников. Такие самцы, агрессивные и готовые к спариванию, способны отбить от стада одну или нескольких самок.
Демонстрируя рога и издавая громкий рёв, хозяин стада вышел навстречу холостякам. Грива у него на шее стоит дыбом, а сам он держится боком к соперникам, демонстрируя им свои размеры и силу. Он выйдет победителем из конфликта, если его противостояние с холостыми самцами не перерастёт в драку, поэтому самец делает всё возможное, чтобы запугать и заставить отступить этих молодых самцов. Один из молодых самцов, тот самый, что бросил вызов главе родного стада, попытался ответить на его демонстрации: он также повернулся боком и начал реветь, встряхивая гривой и роя землю копытами. Защищая своё стадо, взрослый самец начал шаг за шагом подступать к молодому, держась к нему боком и демонстрируя рога. Он постепенно оттесняет соперника от своих самок, пока тот случайно не споткнулся. Потеряв равновесие, молодой самец повалился в грязь, а взрослый хозяин стада встал над ним, громко ревя и демонстрируя рога. Конфликт исчерпан – молодой самец лёг неподвижно, положив голову на землю, и лишь глазами следил, как взрослый зверь демонстрирует ему своё доминирующее положение.
Взрослый самец вернулся в стадо, буквально излучая превосходство. Ему удалось отстоять своё право на привычный образ жизни, и он продолжил подбирать с земли комья глины и жевать их. Молодые самцы, бывшие свидетелями конфликта, просто отошли подальше от стада сородичей и стали терпеливо ожидать своей очереди.
Такого рода поединки часто вспыхивают между сородичами из разных групп, но они практически не касаются отношений между разными видами. Изредка агрессивно настроенный самец ндженге может угрожать млекопитающим сравнимого размера, относящимся к другим видам, однако такое поведение встречается крайне редко. Ксенондипины стали свидетелями конфликта самцов ндженге. Несколько взрослых зверей по опыту знают, какими вспыльчивыми бывают эти звери, поэтому предпочли обойти дерущихся самцов подальше. Добравшись до склона с выходами пластов глины, звери начали откапывать её и поедать. Самец ндженге, вернувшись в стадо, не обращает внимания на новых соседей, хотя охотно держится рядом и поедает оброненные ксенондипинами куски глины. Зато одна из самок отгоняет их – она недавно родила телёнка, поэтому оберегает его от всех, кто может причинить ему какой-то вред – от неё достаётся даже сородичам. Отрывисто рявкая, она наступает то на одну ксенондипину, то на другую, вынуждая зверей отойти от стада ндженге подальше. Но это не заставляет ксенондипин прекратить добычу глины. Их лапы прекрасно приспособлены для разнообразных манипуляций, поэтому ксенондипины просто начинают раскапывать почву когтями в стороне от стада ндженге, отбрасывая крупные комья земли. Несколько ндженге заинтересовались их деятельностью, но обнюхали выброшенную ими почву и отошли в сторону. Самец ксенондипины понюхал землю и уверенно продолжил рыть яму. Сделав ещё несколько мощных движений лапами, он извлёк из ямы кусок глины и сразу же отошёл в сторону, чтобы пожевать его в одиночку. Ему повезло: зверь обнаружил нетронутый пласт глины неглубоко под землёй, и теперь члены его стада могут удовлетворить потребность в минеральных веществах, не подходя близко к ндженге. Взрослые самки продолжают начатую им работу, раскидывая комья земли – они выкапывают глину когтями и отламывают куски для себя. Детёныши интересуются, чем заняты взрослые звери, и пытаются протиснуться между их телами, чтобы тоже принять участие в добывании глины. Взрослые звери поедают глину большими кусками, откусывая и подолгу пережёвывая её. Совсем маленькие детёныши старательно копируют поведение родителей, но часто ошибаются и тянут в рот комья земли. Молодая ксенондипина, уже слишком большая, чтобы рассчитывать на родительскую заботу, решила добыть немного глины самостоятельно. Она обнюхала землю неподалёку от ямы, выкопанной самцом, и начала сама разгребать землю. Её удалось найти небольшую прослойку глины; она отковыряла для себя кусочек, поспешно сунула его в рот и начала жевать.
Обычно разные виды травоядных зверей соседствуют на месторождениях глины относительно мирно. Выходы глины редко встречаются в бассейне Конго, но там, где они есть, мощности пластов глины достаточно, чтобы обеспечить минеральной подкормкой всех желающих. Поэтому конфликты между поедающими глину животными – это следствие скорее особенностей поведения самих животных, чем дефицита ресурса. Между ндженге и ксенондипинами устанавливается своеобразное равновесие – животные находят возможность конфликтовать как можно меньше, и совместно кормятся глиной. Даже холостяцкое стадо ндженге нашло возможность отведать глины вне очереди: звери просто обошли стадо сородичей и приблизились к ксенондипинам. Они раскапывают ямы ксенондипин копытами и жуют небольшие кусочки глины, которые им удаётся добыть. Ситуация меняется, когда к залежам глины приходят самые крупные из местных четвероногих – ишисонги. Эти тяжёлые и прожорливые звери играют важную роль в формировании ландшафта. Именно частое посещения этого холма крупными зверями не даёт ему зарастать деревьями – молодые деревца выедаются ими полностью вместе с травой. Кроме того, пласты глины не сами появились на поверхности – несколько поколений этих могучих зверей приходило сюда и раскапывало почву холма в поисках пластов глины. Большие углубления в пласте глины сделаны рогами самцов ишисонги, которые раскапывали отложения, давая возможность поесть глины самкам и детёнышам.
Ишисонги вышли к залежам глины семейным стадом – взрослый самец, четыре самки и подросший детёныш – юный самец, у которого на черепе уже возвышается небольшой костяной нарост. Взрослый самец – обладатель огромного костяного рога с раздвоенной вершиной. Копыта ишисонги представляют собой просто очень короткие толстые когти, и копать ими землю нельзя. Зато рог самца сразу идёт в дело, и зверь выламывает им огромные куски земли и глины, которые с наслаждением жуют все члены группы. Детёныш пытается подражать своему отцу, но у него получается лишь бодать земляную стену. Однако и ему достаются куски глины, заботливо выломанные самцом.
Пока ишисонги поедают глину, ндженге всем стадом отошли к зарослям, а самцы-холостяки и вовсе ушли обратно в лес. Эти звери соблюдают дистанцию – ишисонга отличается вспыльчивым нравом, и на его стороне сила. А удар чудовищного рога самца бывает смертельным, поэтому не каждый хищник рискнёт сталкиваться с взрослыми ишисонгами. Ксенондипины не прячутся от этих зверей, но просто держатся на достаточной дистанции, чтобы не раздражать эти гигантов.
Для одних обитателей долины Конго наводнение – это стихийное бедствие, а другие воспринимают его как обычное событие в своём жизненном цикле и охотно пользуются преимуществами, которые оно даёт им. В затопленном рекой лесу на молодом деревце словно висят диковинные пушистые плоды бурого цвета. Это молодые висячие цапли, которые в начале самостоятельной жизни предпочитают держаться вместе, одним выводком. Сейчас самое благоприятное время для их способа охоты: вода поднялась до нижних ветвей молодых деревьев, и у птиц появилось множество мест, где можно устраивать засады, повисая на ветке. Во время наводнения в их рационе появляются ящерицы и мелкие грызуны, которых вода выгнала из привычных укрытий, и которые пытаются спастись от наводнения на торчащих из воды деревьях. Поэтому молодые висячие цапли легко находят достаточное количество пищи. Они проводят друг с другом последние дни: птицы уже достаточно подросли для того, чтобы вести самостоятельную жизнь и обзаводиться семьями. Мелкие птицы взрослеют рано и живут быстро. Кроме того, у них есть много врагов, и чаще всего мелкие птицы вроде висячих цапель заканчивают свою жизнь, оказавшись добычей одного из хищников. Поэтому молодым цаплям приходится следить за окружающей обстановкой, чтобы вовремя заметить хищника и спасти свою жизнь.
Одна из птиц, способных напасть на молодых висячих цапель – это гигантский африканский аист. Память этих молодых птиц слишком коротка, чтобы сохранить все подробности того дня, когда они, едва покинувшие гнездо, чуть не стали жертвами самки этого аиста. Но они прекрасно помнят, что от больших длинноногих и длинношеих птиц лучше держаться подальше. Поэтому, заметив в нескольких десятках метров от себя пару этих аистов, расхаживающих в воде, висячие цапли предпочли поискать другое место для охоты. Забравшись на верхушку молодого деревца, птицы взлетели и полетели вдоль края затопленного рекой леса, пока не скрылись от своих опасных соседей за кроной большого дерева.
Гигантские африканские аисты бродят по окраине затопленного леса на одном из островков в долине реки. В отличие от мелких висячих цапель, эти птицы в процессе эволюции перешли к иной жизненной стратегии – они живут долго, размножаются медленно и вкладывают много энергии и ресурсов в выращивание немногочисленного молодняка. Такая стратегия позволяет этим птицам подняться на более высокий уровень пищевой пирамиды и избавиться от многих врагов благодаря огромным размерам тела. Во время наводнения они потеряли гнездо и выводок, но это печальное событие не разобщило пару. Неудачи в гнездовании – это такая же закономерная часть жизненного цикла. Эти птицы долго живут одной семьёй, достаточно сильно привязаны друг к другу и уже успешно вырастили два выводка в прошлые годы, чтобы прекрасно понимать друг друга и рассчитывать на взаимную поддержку и помощь. Этим крупным аистам ещё представится много возможностей успешно вырастить молодняк, выживаемость которого в итоге окажется даже выше, чем у мелких висячих цапель. Пока же они просто охотятся и набираются сил перед новым циклом гнездования.
В отличие от гигантских африканских аистов, гавиалодоны проявляют минимальную родительскую заботу о потомстве, однако именно в этот раз избранная их видом стратегия размножения принесла плоды. Уровень воды в реке поднялся, но вода не залила гнездо гавиалодона, устроенное на территории лесного крокодила Чонге. Самка недаром потратила столько сил на то, чтобы уползти подальше от воды, и верно спрогнозировала уровень подъёма воды при наводнении. Благодаря этому инкубация её кладки прошла успешно: уцелели почти все яйца, кроме двух в самом низу гнезда, которые всё же оказались под водой, и почти сформировавшиеся в них детёныши погибли. Инкубация остальных яиц успешно завершилась, и из-под земли слышится характерное шуршание – детёныши один за другим покидают ставшие тесными скорлупки яиц и роют себе путь на поверхность. Им предстоит прокопать почти полметра – столько земли самка насыпала поверх кладки. Пока продолжалась инкубация, в этой земле проросли корни трав, и детёнышам приходится рвать их, пробивая себе путь в большой мир.
Около двух часов продолжалась трудная работа юных гавиалодонов, и земля над кладкой, наконец, зашевелилась. Комочки земли покатились в стороны, и из-под земли выбрался юный гавиалодон. Он поднял голову, огляделся, и выполз из норы, а следом за ним из отверстия показался второй детёныш. В отличие от юных крокодильчиков, громко зовущих мать, гавиалодоны появляются на свет молча – с первых минут жизни они могут рассчитывать исключительно на собственные силы.
Только что вылупившиеся детёныши гавиалодона заметно отличаются от взрослых особей. Они обладают пропорционально более крупными ногами, чем взрослые, поэтому легко движутся по суше. У них также короче морда и более сильный укус – пока они малы, они не могут ловить рыбу, как взрослые гавиалодоны, и должны схватывать добычу по одной. На суше они не остаются надолго: с первых же минут жизни молодые гавиалодоны начинают искать воду – они приподнимают рыло и покачивают им из стороны в сторону, пытаясь определить, с какой стороны исходит запах воды. Впрочем, в разлив вода стоит близко к гнезду, поэтому детёныши безошибочно определяют верное направление и быстро уходят к воде. Юные рептилии неуклюже ползут через заросли и лесной мусор, направляясь к воде. Ощутив первое прикосновение воды к коже, молодые гавиалодоны решительно ныряют в воду и буквально преображаются, превращаясь в ловких стремительных существ. Они быстро уплывают от родного гнезда, извиваясь всем телом – их ничто не держит в этом месте. Теперь их задача – отыскать подходящее укрытие и найти первую в жизни пищу. Детёныши гавиалодона расплываются по мелководьям. Когда вода будет спадать, им придётся переселяться в новые места. Некоторые из них окажутся в естественных ловушках – ямах и старицах, мало пригодных для жизни гавиалодонов. Кому-то из этих детёнышей повезёт прожить первые годы жизни в тихой лесной речке, постепенно набираясь сил для переселения в основное русло Конго или одного из её притоков. Однако судьба любого живого существа определяется множеством непредсказуемых факторов.
Один из детёнышей гавиалодона плывёт мимо лежащего на мелководье длинного тела, покрытого мощной кожной бронёй. Это существо во много раз крупнее юного гавиалодона, и ему приходится поработать хвостом, чтобы доплыть до головы существа. Детёныш гавиалодона проплыл рядом с широко раскрытым глазом существа – остекленевшим и ничего не видящим глазом лесного крокодила, взрослого самца. Это Чонге.
Чонге тихо скончался минувшей ночью, прожив более полувека. Для животных в природе естественная смерть сродни привилегии – чаще всего она является к ним в образе хищника. Однако Чонге принадлежал к виду, стоящему на вершине пищевой пирамиды в экосистеме. Его организм проиграл схватку с мельчайшими из существ, являющимися неотъемлемой частью экосистем: Чонге не выдержал грибковой инфекции лёгких. Он потратил слишком много сил на борьбу с соперниками в брачный сезон, и это стало причиной обострения болезни, с которой его организм успешно справлялся на протяжении нескольких последних лет. Где-то в джунглях пять самок охраняют кладки, сделанные после спаривания с Чонге, и не исключено, что кто-то из молодых крокодилов в лесу – его потомок. Так что гены Чонге передадутся новым поколениям лесных крокодилов. Может быть, через миллионы лет потомки этого вида вновь заявят о себе как хозяева рек, но пока им приходится довольствоваться скромным местом в экосистемах. Неясно, как сложится судьба этого вида: будущее не предопределено.
Запах разложения уже привлекает к трупу Чонге различных обитателей реки. Мелкие жуки-плавунцы скоблят жвалами эпителий во рту и ноздрях туши, но постепенно на запах падали собираются другие животные. Чернильная черепаха осторожно подобралась к туше, несколько раз попробовала куснуть бронированную шкуру на боках трупа крокодила, а затем осторожно залезла прямо в приоткрытую пасть и начала рвать мягкие ткани глотки. Запах мяса и крови привлёк нескольких мелких рыб, которые подплыли к пирующей черепахе в надежде заполучить немного дарового угощения. Они плавают вокруг головы мёртвого крокодила, схватывая клочья мяса, раздираемого пирующей черепахой.
Запах мяса и крови постепенно расходится в воде, и его почуяли самые прожорливые и ненасытные обитатели Конго – харпагогнатусы. Ради такого угощения стая рыб способна даже выплыть на мелководье, одним своим присутствием отпугивая остальных любителей падали. Им не страшны чайки – эти птицы не летают в затопленном лесу, предпочитая открытые пространства. Поэтому, когда стая харпагогнатусов терзает мёртвого хищника, из воды торчат их полосатые плавники. Рыбы дёргают тушу Чонге, и постепенно она сползает с мелководья в глубину, где пир продолжается. Прочные зубы рыб отрывают остеодермы со шкуры крокодила, и несколькими укусами рыбы раздирают шкуру на животе трупа. Однако как ни голодны харпагогнатусы, они не могут есть непрерывно, и вскоре стая покидает полуобглоданный труп крокодила, оставляя его на растерзание другим падальщикам. Мясо владыки реки вскоре будет съедено рыбами и крабами, а позже даже обрывки шкуры и кости будут источены мельчайшими водяными жителями. Территория Чонге не будет пустовать: её разделят соседи, и Конго останется рекой чудовищ...

Ксенондипина (Xenondipina agilis)
Отряд: Даманы (Hyracoidea)
Семейство: Ндипинотерии (Ndipinotheriidae)
Место обитания: заболоченные леса Центральной Африки.

Рисунок Тима Морриса

В неоцене на территории Африки южнее Сахары активно протекала эволюция даманов. Эти звери значительно увеличились в размерах и приобрели разнообразную специализацию. Среди потомков даманов примечательны звери семейства ндипинотериев – крупные травоядные, похожие телосложением на гориллу. Крупные ндипинотерии водятся в мозаичном ландшафте, где участки леса чередуются с открытой местностью. А в сплошных тропических лесах Центральной Африки обитает реликт ранней стадии становления семейства, ксенондипина. В отличие от типичных ндипинотериев, это сравнительно некрупное животное, способное даже лазать по деревьям. Длина тела ксенондипины – около 2 метров. Телосложением она похожа на гориллу – передние конечности длиннее, спина заметно наклонена назад, хвоста нет совсем. Задние лапы ксенондипины стопоходящие, с тремя крупными когтями. Передние лапы пальцеходящие, с опорой на 3-й и 4-й пальцы, снабжённые остроконечными копытцами. Подвижные 2-й и 5-й пальцы помогают животному удерживать пищу. Это медлительное, но подвижное животное – взрослая ксенондипина способна лазать по деревьям и кормится листвой, а при необходимости хорошо плавает и ходит по топкой почве.
Голова этого вида удлинённая – ксенондипина питается мягкой сочной растительностью, для жевания которой не требуется значительных усилий. У животного округлые подвижные уши, крупнее, чем уши ндипинотериев. Ксенондипина обладает острыми слухом и обонянием, но у неё плохое зрение. В густом лесу сложно ориентироваться с помощью зрения, и животному больше помогают другие чувства.
Окраска тела ксенондипины поперечно-полосатая: по бурому фону на плечах, спине и крупе тянутся частые и тонкие вертикальные полоски белого цвета, образующие слегка неправильный полосатый рисунок, имитирующий игру света и тени на стволе дерева. На горле животного есть белое пятно, которое помогает животным распознавать друг друга.
Ксенондипина избегает конкуренции с наземными обезьянами благодаря жизни во влажных местообитаниях с множеством болот и рек – этот вид особенно многочислен в бассейне Конго. Ксенондипина питается листвой деревьев, и часто забирается на деревья на высоту до 10 метров. Также она дополняет рацион болотной растительностью, выкапывает клубни многолетних трав передними лапами. Часто ксенондипина выходит для кормления на прогалины, образованные упавшими деревьями, и поедает листья крупных травянистых растений, появляющихся на начальной стадии восстановления леса.
Этот вид питается грубым растительным кормом, из которого сложно извлекать питательные вещества. Желудок ксенондипины специализированный, двухкамерный. Его первый отдел – «бродильная камера», где живут симбиотические простейшие и бактерии, обеспечивающие начальные стадии расщепления клетчатки. Во втором, железистом отделе желудка пища обрабатывается пищеварительным соком и дальнейшее переваривание осуществляется в длинном кишечнике.
Ксенондипина держится стадами, насчитывающими до 20 особей – взрослые самцы, самки и их потомство до второго года жизни. Между самцами устанавливается определённая иерархия, и доминирующий самец имеет преимущественное право спаривания. Но подчинённые самцы также имеют возможность оставить потомство. После 5-месячной беременности самка рождает хорошо развитого детёныша, который уже через час после рождения способен ходить, а в месячном возрасте не уступает взрослым животным в ловкости лазания по деревьям. На втором году жизни молодые звери покидают родительское стадо и присоединяются к группам сверстников, обитающим на краю территории стад взрослых особей. В трёхлетнем возрасте ксенондипина становится половозрелой, а продолжительность жизни этого животного составляет до 30 лет.

Ишисонга (Platyceratherium ishisonga)
Отряд: Даманы (Hyracoidea)
Семейство: Плоскороги (Platyceratheriidae)
Место обитания: Экваториальная Африка, озёра и реки в лесной зоне.
Массовое вымирание мегафауны, начавшиеся ещё в голоцене в результате деятельности человека, достигло своего пика в раннем неоцене, когда климатические изменения вызвали гибель остаточных популяций многих уцелевших видов. Это обстоятельство открыло множество возможностей для эволюции мелким животным, которые раньше обитали в тени великанов прошлого. Среди них были даманы, необычные звери, похожие на хомяков или морских свинок, но родственные слонам и сиренам, которые не дожили до неоцена. Роль сирен в морях заняли потомки американских грызунов. Потомки даманов оказались гораздо более разнообразными, они населяют Африку, Землю Зиндж и тропическую Азию, занимая различные экологические ниши.
В неоцене существует несколько ветвей потомков даманов. Среди них есть лазающие виды, иногда – очень специализированные. Есть виды, похожие на халикотериев миоцена, полуводные и бегающие виды. Плоскорог африканских саванн – это один из менее специализированных видов, а южнее, в заболоченных лесах бассейна Конго, живёт его родственник – ишисонга (название – мифический африканский зверь).
Ишисонга является довольно крупным зверем – до 3 м в длину, и весит до 2 тонн. Его ноги относительно короткие и толстые, пальцы широко расставлены и снабжены широкой подушкой из упругой эластичной ткани, пропитанной жиром. Когти притупленные, копытообразные. Несмотря на крупные размеры, телосложение довольно «стройное». В отличие от многих представителей семейства, кожа у этого вида практически голая: волосы короткие, тонкие, растут очень редко. Только на хвосте растёт кисточка из волос, при помощи которой ишисонга разбрасывает навоз, чтобы отметить своё присутствие и пометить свою территорию. Глаза и уши небольшие, животное близоруко, но обладает хорошим слухом. Голова укороченная, широкая. Верхняя часть черепа у самок представляет собой сплошную костяную «крышу», покрытую ороговевшей тканью. У самца на голове расположены два рога – на переносице и на темени. Их основания сливаются друг с другом, и рога взрослых зверей образуют единую структуру, напоминающую один рог с двумя вершинами одна за другой. Когда звери бодаются, их рога сцепляются, и звери стараются вывернуть голову друг другу и повалить соперника. Шейные мышцы самцов мощные, над плечами поднимается горб из отростков позвонков, к которым крепятся мышцы.
Ишисонга – зверь травоядный, но достаточно территориальный и агрессивный, особенно на суше. Днём он обычно отдыхает в воде или скрывается в тени в прибрежных зарослях, поскольку его кожа хоть и прочная, легко обгорает на солнце: ишисонга ведёт сумеречный и ночной образ жизни.
Ишисонга живёт гаремами: как правило, это один взрослый самец, его самки и потомство. Он относится к молодым самцам терпимо, пока они не дорастают до 150-175 см в длину, вступая в подростковый возраст. После этого самец начинает отгонять их от себя, а связь с матерями рвётся окончательно после появления у них новых детёнышей. Молодые звери покидают родителей и ищут возможность создать собственные семьи. Самцы ишисонги охотно принимают в гаремы чужих молодых самок, обеспечивая им защиту от хищников. Молодые самцы чаще всего образуют холостяцкие группы. В составе этих групп они ведут себя сравнительно мирно, но появление самок заставляет их проявлять агрессию друг к другу в борьбе за самку. Между собой звери дерутся при помощи растущего на голове рога, напоминающего рог плоскорога, но он более узкий, особенно к концу. Такими рогами ишисонги «фехтуют», нанося удары боковой поверхностью рога, а не таранят соперника. Эти звери пропорционально более мускулисты и подвижны, чем их родственники, и удары их рогов могут сломать кости более мелких зверей – при нападении хищника эти животные дают активный отпор и могут даже преследовать хищника. Крупные африканские хищники вроде генетты-убийцы и кошки-герцога нападают и убивают этих зверей на суше. Сами ишисонги исключительно травоядные звери.
Особенностями семейной жизни эти звери близки к родственным видам: самки рождают одного детёныша, очень редко близнецов, каждые полтора-два года, и молодняк живёт с матерями и отцом до подросткового возраста. Этот вид нуждается в наличии водопоев, но при необходимости может покрывать и большие расстояния на суше, особенно по ночам.
Половая зрелость наступает в возрасте 3 лет. Продолжительность жизни ишисонги – 30-40 лет и больше.

Этот вид млекопитающих открыл Bhut, участник форума.

Ндженге (Njenge njenge)
Отряд: Парнокопытные (Artiodactyla)
Семейство: Полорогие (Bovidae)
Место обитания: заболоченные леса, долины рек Центральной Африки.
В эпоху человека, и далее во время ледникового периода площадь тропических лесов по всему миру сократилась, и обитающие в них мелкие копытные должны были приспособиться к жизни в саваннах и редколесьях, или вымереть. В процессе эволюции некоторые потомки лесных копытных дали начало новым группам обитателей открытых местностей: так появились довольно крупные южноафриканские животные вроде оленца, дукалоп и дукапи. Часть популяции мелких копытных всё же выжила в реликтовых островках джунглей и эволюционировала в условиях влажного тропического леса. Среди них был чёрный дукер (Cephalophus niger), который дал начало серии крупных видов копытных, и в неоценовых джунглях Африки живёт крупнейший из его потомков – ндженге.
По облику этот вид – крупная антилопа массивного сложения, довольно крупное животное, собирающееся стадами по 10-15 взрослых особей. Кроме них в стаде есть детёныши и подростки. Стадо обычно возглавляет сильный взрослый самец, однако старые особи редко уходят из стада и почти всегда могут привести других животных к источникам минеральных веществ или к удобным местам отдыха.
Длина тела ндженге – около 2 м, высота в холке 120 см, а средний вес около 270 кг. Это относительно коротконогое животное, лишённое грации и изящества равнинных копытных. Задние конечности немного длиннее, поэтому спина горизонтальная или зад слегка приподнят. Шея животного короткая и сильная, рога толстые и тяжёлые, слегка изогнутые, направленные назад. У старых особей их концы достигают плеч. Благодаря такой форме тела ндженге с лёгкостью передвигается в густых зарослях или тростниках. Над глазами ндженге растут направленные вверх и в стороны костяные выступы, защищающие глаза от травы и ветвей. Окраска животного своеобразная: в ней сочетаются резко отграниченные области светло-рыжего и чёрного цвета. Значительная часть тела животного окрашена в рыжеватый цвет, но на спине имеется крупное «седло» чёрного цвета, заходящее на бока. Хвост и узкая область на спине зверя, а также голова и верхняя часть шеи также имеют чёрную окраску. Благодаря такой окраске хищнику сложнее различить очертания животного, особенно в сумерках. На шее зверя растёт короткая стоячая грива.
Широкие раздвигающиеся копыта помогают животному передвигаться по топкому грунту и плавать. Ндженге умеет нырять на глубину до 3 метров.
Жизнь этого животного тесно связана с водоёмами, главным образом с реками. Чаще всего стада ндженге можно встретить в бассейне Конго-Заира и других рек, впадающих в Атлантику. Он пасётся утром, вечером и во время дождя, а всю жаркую часть дня проводит в воде, лёжа или стоя в воде по шею. При появлении хищника они обычно скрываются в зарослях, обходят врага полукругом и встречают выставленными в его сторону рогами. Если скрыться не получается, взрослые звери образуют круговую оборону. Ндженге питаются травянистыми растениями, однако могут есть также листву, грибы и опавшие с деревьев плоды. В целом примерно половину их рациона составляет водная растительность, которую они поедают вместе со скрывающимися в ней улитками, насекомыми и нерасторопными мальками, а также икрой рыб и лягушек.
В стаде ндженге складывается строгая иерархия, которая нарушается лишь при нападении хищника. Бои за стадо чаще всего представляют собой ритуализованную демонстрацию силы: самцы ревут, роют землю копытами, а иногда и рогами, делают ложные выпады в сторону соперника. Реже эти демонстрации переходят в фазу «силовой борьбы», когда оба соперника сталкиваются рогами и бодаются. Молодые самцы, ещё не способные вызывать на поединок зрелого соперника, образуют отдельные стада. Среди старых самцов иногда встречаются особенно вспыльчивые особи, живущие поодиночке.
Спаривание у ндженге происходит весной. В это время между самцами происходят особенно серьёзные поединки, хотя обычно они не приводят к травмам. Скорость размножения у этого вида сравнительно низкая: в среднем у самки потомство появляется два раза за три года. Беременность длится 295 до 315 дней. У каждой самки рождается один, реже два детёныша, которые кормятся молоком до 5 месяцев и достигают половой зрелости в возрасте двух лет. Молодые самцы в этом возрасте изгоняются вожаком. Молодые самки изредка могут менять стадо.
Продолжительность жизни ндженге составляет 25, максимум 30 лет.

Этот вид зверей открыл Ник, участник форума.

Висячая цапля (Breviardea pendula)
Отряд: Пеликанообразные (Pelecaniformes)
Семейство: Цапли (Ardeidae)
Место обитания: Экваториальная Африка, галерейные леса в бассейне реки Конго.

Рисунок Александра Смыслова

Бассейн реки Конго является африканским аналогом Амазонии по богатству жизненных форм. На болотистой почве растут леса, которые несколько недель в году бывают залиты водой. Большая продуктивность биотопов позволяет существовать специализированным видам животных, которые в процессе эволюции выработали своеобразные жизненные стратегии.
На ветвях деревьев, свисающих над водой, сидит небольшая птица. У неё длинный клюв и сильная подвижная шея. Это особый вид цапель, который обитает только в затопляемых лесах Экваториальной Африки. Эта птица подстерегает добычу, вцепившись в ветви, касающиеся поверхности воды. Когда добыча показывается в поле зрения этой цапли, она схватывает её, не выпуская ветки из лап. Согнув ноги в суставах, птица вытаскивает добычу из воды. Такая особенность поведения определила название птицы – висячая цапля.

Это достаточно мелкий вид цапель – она размером с голубя. Пропорции тела у висячей цапли не характерны для облика цапли – у этой птицы ноги и шея относительно короче, чем у прочих цапель. Пальцы ног у этой птицы кажутся непропорционально длинными. Они очень цепкие: благодаря им висячая цапля умеет ловко лазать по веткам деревьев. Клюв у этой птицы длинный и прямой.
Оперение у висячей цапли имеет маскировочную окраску: оно имеет неяркий коричневый цвет с чёрными поперечными полосками. Живот ярко-рыжего цвета, подхвостье белое. Голова у висячей цапли тёмно-коричневая, вокруг глаз кольцо голой голубоватой кожи. На темени птицы растёт хохолок из нескольких длинных узких перьев белого цвета. Клюв и ноги у этой птицы желтоватого цвета.
Самец и самка у висячей цапли не отличаются по цвету оперения, но самка весит примерно на 20% больше самца. Пары у этих птиц образуются на один сезон гнездования, и распадаются после того, как молодые птицы становятся самостоятельными. В брачный сезон у самца на спине отрастают подобия эгреток – длинные перья с рассученными бородками. Самец демонстрирует самке эти перья, «кланяясь» и распуская эти перья веером.
Висячая цапля не образует больших колоний, что типично для остальных видов цапель. Одиночное гнездо этих птиц довольно крупное – его диаметр достигает двух метров. Птицы могут переоборудовать для себя брошенное гнездо аистов или хищных птиц, либо построить собственное гнездо. В основании гнезда лежат длинные прочные ветви, на которые взрослые птицы набрасывают кучу прутьев. Лоток гнезда выстлан травой и высохшими водяными растениями.
В кладке висячей цапли бывает до трёх яиц. Птенцы выклёвываются слепыми, но покрытыми густым серым пухом. Через несколько дней они начинают видеть и становятся более активными. В недельном возрасте птенцы висячей цапли уже хорошо лазают по ветвям, и ожидают родителей с кормом вне гнезда. Они полностью оперяются в месячном возрасте, а в возрасте шести недель пробуют самостоятельно охотиться. Трёхмесячная молодая птица уже пробует летать. Молодые птицы гнездятся в двухлетнем возрасте.
Висячая цапля предпочитает гнездиться на том же дереве, с ветвей которого охотится на рыбу. Кроме рыбы она охотно поедает улиток и пресноводных крабов. Схватив добычу, она добирается до гнезда по веткам, хотя при необходимости умеет хорошо летать. Мусор и помёт, выбрасываемый из гнезда, привлекает под гнездо висячей цапли рыбу, и это обстоятельство помогает птице охотиться.

Гигантский африканский аист (Megaciconia africana)
Отряд: Аистообразные (Ciconiiformes)
Семейство: Аисты (Ciconiidae)
Место обитания: Западная и Центральная Африка, Земля Зиндж, север Мадагаскара; долины рек.

Рисунок Amplion

На рубеже голоцена и неоцена, во время глобальной экологической и климатической катастрофы, животный мир планеты начал коренным образом преображаться – менялись границы климатических зон, появлялись новые и исчезали старые группы растений и животных. Во время таких перемен на рубеже эпох исчезли журавли, одни из самых крупных летающих птиц голоцена. Чаще всего их экологическая ниша доставалась потомкам их далёких родственников – пастушкам, трёхпёрсткам и другим журавлеобразным птицам. Но так происходило не везде. В Африке (а также на юге Азии) экологическую нишу журавлей заняли гигантские аисты, представители нового рода голенастых птиц.
На первый взгляд гигантский африканский аист выглядит очень большой птицей. Он достигает 2 метров в высоту, а размах его крыльев около трёх метров и даже больше. Но почти половину роста этого пернатого великана составляют ноги, и такая крупная птица весит только 11 – 13 килограммов. Он умеет летать, но очень неохотно поднимается на крыло, предпочитая скрываться в зарослях болотных растений на берегах Сахарского Нила и других рек.
Гигантские аисты – прямые потомки аистов голоцена, а именно европейского белого аиста Ciconia ciconia. Хотя изначально, во времена голоцена, эта птица обитала преимущественно в Европе, антропогенный прессинг и изменившийся климат заставили её переселиться в Африку и Индию, оставив европейские болота другим птицам. Тем не менее, многое в облике их потомка осталось прежним. В окраске этих аистов проявляется половой диморфизм. Самец гигантского африканского аиста – это белая птица с ярко-красным клювом, чёрными ногами и крыльями. Самки гораздо более тусклые, однотонно серые, а птенцы и неполовозрелые птицы имеют маскировочную коричневатую окраску с продольными штрихами, которая делает их малозаметными в гнёздах и среди зарослей. В случае опасности птенцы и молодые птицы замирают, полагаясь на маскировку.
Корм гигантского африканского аиста – разные водяные беспозвоночные, рыбы и раки. Изредка птицы склёвывают семена диких злаков на разных стадиях зрелости. Периодически гигантские африканские аисты разоряют кладки африканской черепахи-крокодила.
Поскольку эти птицы сами стали довольно крупными и тяжёлыми, им пришлось изменить поведению предков и начать строить гнёзда на земле, на манер разных фламинго голоцена и неоцена. Свои кочкообразные гнёзда гигантский африканский аист строит из речной глины, стеблей папируса и других речных растений, а также из крупных веток разных деревьев растущих недалеко от рек. Заготовкой строительного материала для гнезда занимаются в основном самцы, и доставка строительного материала для гнезда стала даже частью брачного ритуала. Гнёзда строятся в местах, трудно доступных для наземных животных. Но периодически их гнёзда оказываются разграбленными всеядными свино-бегемотами. Иногда гнёзда этих аистов разоряют змеи-яйцееды: яичный сверлозмей выпивает яйца этих птиц целиком.
В полной кладке этого вида 2 – 3 яйца; насиживает преимущественно самка. Она агрессивно защищает потомство, и в это время превращается в опасного противника. Клюв у гигантских аистов соответствует их размерам; формой он напоминает копьё, а сила в шее у гигантских аистов достаточно велика, чтобы одним ударом клюва тяжело ранить или убить даже таких крупных хищников как генетты-убийцы и молодые черепахи-крокодилы, которые попытаются разнообразить своё меню молодым аистёнком. Только могучие свино-бегемоты, владыки рек и болот Центральной Африки, могут заставить родителей покинуть своих детей. Но это случается редко; гораздо больше аистов гибнет от хищных зверей и черепах после того, как покинет гнёзда и начинает учиться выживать самостоятельно.
Оставленные после выведения потомства гнёзда гигантских аистов очень часто используются вторично другими птицами, в том числе гигантскими аистами других семейных пар. Если гнездо достаточно высокое, мелкие птицы прилепляют свои гнёзда к боковым сторонам аистиных гнёзд либо вьют своё на макушке последнего после того, когда аисты завершили гнездование. Пока птицы находятся на гнезде, их мелкие соседи не отваживаются селиться рядом: молодые аисты и птенцы не прочь попрактиковаться в охоте на мелких птичек.
В Азии, на полуострове Индостан водится близкий родственник гигантского африканского аиста – гигантский индийский аист (Megaciconia bharatus). Это более мелкая птица – его рост около 150 см, а размах крыльев 2,5 метра при весе только 5 – 6 килограммов. У самцов этого вида, в отличие от африканского сородича, ноги не чёрные, а красные. Кроме того, на его голове вокруг клюва развита своеобразная маска из чёрных перьев. По своей биологии он не сильно отличается от своего африканского родственника, с поправкой только на размеры самой птицы. Он более активно летает, и часто устраивает гнёзда на деревьях по берегам рек. Изредка эти аисты могут совершать перелёты и гнездятся на островах Индийского океана, долетая даже до Маврикия.

Эти виды птиц открыл Bhut, участник форума.

Лесной крокодил (Neoosteolaemus jagal)
Отряд: Крокодилы (Crocodilia)
Семейство: Крокодилы (Crocodylidae)
Место обитания: Западная Африка, реки, озёра, и болота
В голоцене одним из древнейших рептилий на Земле, крокодилам, пришлось очень плохо от деятельности человека. Люди истребляли их по самым разным причинам, начиная от ценной шкуры и заканчивая соображениями собственной безопасности. В результате ареал крокодилов сильно сократился в историческую эпоху, и некоторые виды практически вымерли. Некоторым видам, однако, удалось уцелеть, и они стали родоначальниками новых крокодилов неоцена. Некоторые из неоценовых видов, например, могучий кархарозух, приобрели облик, более подходящий для их далёких предков юрского периода, нежели для потомков рептилий плейстоцена, и стали вести гораздо более водный образ жизни. Но так случилось не всегда.
Несмотря на прессинг со стороны людей и их отношение к другим крупным хищникам, тупорылый крокодил (Osteolaemus tetraspis) никогда не подвергался реальной угрозе вымирания и пережил переход в неоцен без особых проблем, в отличие от своего дальнего родича нильского крокодила. Этот вид, впрочем, вымер окончательно не от рук людей, а от географических катаклизмов, которые изменили климат и русла рек Северной Африки. Пережив большинство своих родственников, этот вид начал активно меняться, в том числе пытаясь захватить опустевшую после вымирания нильского крокодила экологическую нишу.
Однако, у потомков тупорылого крокодила появилось много конкурентов. На севере Африки ту же нишу крупного речного хищника начали занимать речные трёхкоготные черепахи, породив в итоге черепаху-крокодила (Archotrionyx vorax), которая не пропустила более южного тупорылого крокодила на север. На юге ту же нишу заняли потомки африканских, огромные крокодиловые вараны (Pseudosuchus varanoides), а на восточном побережье, по берегам пролива Танганьика, также акулами (Neocarcharinus flumineus). Водные потомки тупорылого крокодила быстро вымерли, но более сухопутная форма, лесной крокодил, успешно заняла центр Африки: лесные реки, озёра и болота Западной Африки и западной части Центральной Африки. Здесь ареал этой рептилии в наименьшей степени пересекается с ареалами крокодиловых варанов, пресноводных акул и черепах, населяющих более крупные реки.
Лесной крокодил – это сравнительно крупная рептилия, примерно 2,5 м в длину, но старые особи могут достигать трёхметровой длины. Для защиты от врагов его тело покрыто чёрно-жёлтой бронёй (у молодых особей есть дополнительная маскировка в виде более светлых полос и пятен на теле) из костяных бляшек, которые переходят в сплошной панцирь на шее, спине и вдоль хвоста. Как и у его предка, у лесного крокодила морда формой больше напоминает морду кайманов и аллигаторов: она короткая и широкая, при взгляде сверху почти квадратная, а не вытянутая, как у других крокодилов. Это объясняется особенностями его рациона: как и его предок, лесной крокодил всеяден. Если ему не удаётся подкараулить у берега какого-нибудь зверя или птицу, он с успехом прокормится рыбой, крупными раками и даже падалью. Не брезгует он и более молодыми сородичами.
Другое отличие лесного крокодила от других крокодилов неоцена – его образ жизни. Лесной крокодил эволюционировал в сторону более наземного образа жизни, а не наоборот. Если кархарозух на суше практически беспомощен и с трудом передвигается, а крокодил-пилонос добывает корм исключительно в воде, то лесной крокодил способен одинаково успешно охотиться и в воде, и на берегу, особенно во время дождей, когда зелень вокруг растёт и цветёт, и травоядные животные сыты и менее осторожны. У самок лесного крокодила есть ещё одна особенность поведения – для безопасности яиц и новорождённых детёнышей они выкапывают норы, в которых откладывают яйца, а также «днюют», так как пик активности лесного крокодила – сумерки и лунные ночи, когда легче подстеречь добычу.
Брачный сезон лесного крокодила приходится на начало сезона дождей: конец весны или начало лета. Обычно холоднокровные и флегматичные, самцы лесного крокодила в это время ведут себя очень активно. Они ревут и хлещут хвостами по воде, стремясь привлечь к себе максимальное количество самок. Спаривание проходит быстро и больше напоминает борьбу: самец активно преследует выбранную самку и, догнав её, вцепляется в её тело лапами и удерживается, пока не завершит спаривание. Вскоре после спаривания самки начинают сгребать подгнившую зелень в свои норы, чтобы вывести потомство в безопасности от других хищников. Правда, безопасность даже в норе лишь относительная – не только крокодилы охотятся в джунглях по ночам. Самка не покидает свой пост, агрессивно охраняя гнездо от любых крупных животных, которые неосторожно приближаются к нему. Она раздувает бока и громко рявкает, разевает пасть и делает выпады в сторону агрессора, демонстрируя готовность защищаться до последнего. В кладке этого вида 10 – 15 яиц. Самка закапывает их в растительный мусор на дне норы, и тепло, выделяющееся при гниении, способствует развитию эмбрионов. Молодые крокодилы быстро покидают гнездо и самка почти не заботится о них.
Продолжительность жизни лесного крокодила – 50 – 60 лет.

Этот вид животных открыл Bhut, участник форума.

Гавиалодон (Gavialodon angustirostris)
Отряд: Чешуйчатые (Squamata), подотряд Ящерицы (Lacertilia)
Семейство: Водноварановые (Aquavaranidae)
Место обитания: бассейн Конго.
Семейство водноварановых в фауне неоцена является аналогом крокодилов эпохи человека. Пострадав от деятельности человека в историческую эпоу, в неоцене крокодилы представлены лишь единичными видами. А водноварановые стали доминирующими хищниками в пресных водах, встав на вершине пищевой пирамиды в экосистемах. Их конкурентами в Африке являются крупные плотоядные черепахи, и виды водноварановых из рек Западной Африки приобрели определённые черты специализации, избегая конкуренции с черепахами. Один из специализированных видов водноварановых – гавиалодон, родственник крокодилового варана, населяющий реку Конго и её притоки. Это специализированная рыбоядная рептилия, хотя иногда может ловить мелких рептилий, амфибий (в т. ч. головастиков).
Длина тела взрослой особи гавиалодона достигает 4,5 метра; самец длиннее самки почти на метр, но самка имеет более массивное телосложение. Внешне этот вид напоминает крокодилового варана, но окрашен темнее и имеет длинную морду: длина челюстей втрое превышает их ширину у основания. Зубы многочисленные, тонкие, игловидные. Основная окраска тела тёмно-зелёная с более светлыми узкими поперечными полосками на спине. Живот желтовато-белый.
Гавиалодон глубоко приспособлен к водному образу жизни и много времени проводит в воде. Его ноги несколько редуцированы; они сохраняют пять пальцев и небольшую перепонку между ними, но уже не способны поднять тело над землёй и удерживать его в таком положении долгое время. В воде гавиалодон довольно проворен, хорошо ныряет и может задерживать дыхание на полчаса и больше. Хвост животного окаймлён большой кожной складкой, которая тянется от поясницы почти до клоаки. Плавая, рептилия прижимает конечности к бокам и изгибается всем телом. Лишь на мелководье и среди зарослей животное движется с помощью конечностей. Этот хищник редко выбирается на сушу вне брачного сезона, предпочитая греться на отмелях и выбираясь на полузатонувшие деревья.
Зубы позволяют гавиалодону эффективно охотиться на мелких рыб. Обычно во время охоты рептилия лежит в засаде на дне реки. Когда мимо проплывает косяк рыб, гавиалодон приоткрывает рот и делает резкое боковое движение головой. Рыбы накалываются на зубы или получают ранения и опускаются на дно, где их собирает хищник. Кроме того, гавиалодон поедает лягушек и схватывает из-под воды водоплавающих птиц и их птенцов. Помимо мелких позвоночных, он ловит оказавшихся в воде членистоногих и не брезгует подгнившей падалью.
Брачный сезон у этого вида растянут на весь год. Самцы демонстрируют свои претензии на территорию, плавая у поверхности воды и громко шлёпая хвостом. Самец преследует готовую к размножению самку и удерживает её в воде, демонстрируя ей свою силу. Готовая к спариванию самка показывает подчинение, останавливаясь и опускаясь ко дну под нажимом самца. Если она не готова к размножению или самец не нравится ей, она активно сопротивляется, прижимая самца ко дну и колотя его хвостом. Во время внутривидовых конфликтов челюсти не используются из-за хрупкости костей и зубов. Самец имеет гарем из нескольких самок и охраняет его от других самцов, оттесняя их телом и ударами хвоста. Через 20 дней после спаривания самка откладывает до десятка яиц. Для этого она выбирается на берег ночью, выкапывает гнездо в 3—5 м от воды одной из задних лап, засыпает яйца песком и листьями. Кладка не охраняется; в течение года самка может делать до трёх кладок, после чего наступает перерыв до полугода, когда организм самки восстанавливается перед новым циклом размножения. Через 8 недель из яиц вылупляются молодые гавиалодоны. Они выбираются из гнезда и сразу уползают в воду. Сначала молодые животные охотятся на насекомых и креветок, а позднее переходят на взрослый корм. Избегая встреч с крупными хищниками, они переселяются в мелководные реки и спускаются в крупные реки по мере взросления.
Живёт гавиалодон до 70 лет и достигают половой зрелости при длине 3 м, в возрасте около 10 лет.

Этот вид рептилий открыл Ник, участник форума.

Чернильная черепаха (Sepiochelys atramentophora)
Отряд: Черепахи (Testudines)
Семейство: Болотные черепахи (Emydidae)
Место обитания: Центральная Африка, реки и озёра.

Рисунок Александра Смыслова

Консервативная и не слишком многочисленная группа черепах понесла большой ущерб в результате человеческой деятельности. Первыми вымерли самые крупные виды, обитавшие на островах. Следом за ними вымерли некоторые континентальные узкоареальные виды, местообитания которых были разрушены человеком. Самые массовые виды морских и пресноводных черепах пострадали из-за перепромысла и неумеренного сбора яиц. Ареалы большинства черепах в эпоху человека сильно сократились. Наступление ледникового периода стало ещё одним ударом по многообразию отряда, к тому же заметно сократившим площади территорий, пригодных для обитания этих рептилий.
В неоцене тёплый климат позволил немногочисленным выжившим представителям черепах реализовать шанс на выживание. В разных местах Земли появлялись виды, приспособленные к экстремальным условиям обитания, или наоборот, процветающие и доминирующие в благоприятных условиях. В некоторых местах обитания черепахи даже превратились в главных хищников экосистемы. Но большинство черепах, особенно на континентах, осталось сравнительно небольшими животными.
Наличие в экосистеме хищников стимулирует развитие разнообразных защитных приспособлений. В реках Центральной Африки место вымерших здесь крокодилов занял гигантский представитель отряда чешуйчатых – крокодиловый варан. Эта рептилия охотится с помощью зрения и обоняния, а сила её челюстей позволяет этой рептилии съесть любое животное из обитающих в реках. Одна из черепах, обитающих по соседству с этим чудовищем, научилась избегать опасности, исходящей от гиганта.
Это водяная черепаха весьма обычной внешности – с плоским панцирем округлых очертаний, перепончатыми лапами и крупной головой на подвижной сильной шее. Обычно она медленно плавает возле дна, разыскивая корм: пресноводных крабов, улиток и падаль. Когда крокодиловый варан или хищная рыба начинает преследовать её, эта черепаха старается спастись бегством. Но, если дистанция между черепахой и её преследователем стала критической, рептилия выставляет «вторую линию обороны»: она извергает из клоаки облако чёрной жидкости, и получает несколько секунд для того, чтобы скрыться. Отсюда название рептилии – чернильная черепаха.
Чернильная черепаха относится к достаточно крупным видам: длина панциря взрослой особи – до 60 см, вес – свыше 30 кг. Панцирь чернильной черепахи окрашен в оливковый цвет с мелкими чёрными крапинками. У старых особей он покрывается слоем водорослей, и даже обрастает водяным мхом. Это служит дополнительной маскировкой рептилии.
Кожа на ногах, шее и голове коричневатая с множеством светлых пятен. На голове животного пятна сливаются в продольные полосы, а горло выглядит намного светлее кожи. Лапы рептилии с перепонками между пальцами – чернильная черепаха очень хорошо плавает, развивая скорость под водой до 30 км/ч. На передних лапах самцов растут увеличенные когти: они очень длинные (до 5 см), крепкие и острые. С их помощью самцы дерутся в брачный сезон. Когти также помогают самцу удержаться на панцире самки во время спаривания.
Главное оружие чернильной черепахи – это жидкость чёрного цвета, выделяемая в случае опасности. В стенках клоакальных пузырей у этого вида появились многочисленные чернильные железы, накапливающие пастообразный чёрный краситель. Когда черепаха находится в опасности, она выжимает их секрет в клоакальные пузыри, где он смешивается с их содержимым и выделяется в воду как чёрную жидкость с неприятным запахом. Чернила этой черепахи несколько похожи по действию на чернила головоногих моллюсков: они обладают слабо наркотическим свойством, и парализуют обонятельные нервы хищника. На рептилий они действуют всего несколько минут, но обоняние рыбы может быть парализовано на полчаса и больше. Даже самые молодые чернильные черепахи с длиной панциря около 5 сантиметров способны выделять чернила.
Размножение у чернильных черепах длится круглый год. Брачные игры этих рептилий сравнительно примитивны: самцы стараются прогнать друг друга от самки. Сильнейший самец, избавившись от соперников, начинает плавать рядом с самкой, стараясь слегка укусить её за лапу или шею. Когда самка показывает своё подчинение, прекращая попытки уплыть, самец спаривается с нею и сразу после этого покидает самку.
Яйца созревают в организме самки в течение 25 – 30 суток. Для кладки яиц рептилия уходит в лес, выкапывает в почве ямку и откладывает одновременно до 8 – 11 яиц. Закопав гнездо, она больше не интересуется судьбой потомства. Инкубация длится около 40 дней. За год самка может сделать до трёх кладок.

Электрический синодонтис (Synodontocephalus electrophorus)
Отряд: Сомообразные (Siluriformes)
Семейство: Бахромчатоусые сомы (Mochokidae)
Место обитания: реки Центральной Африки.
Природная катастрофа конца голоцена затронула большей частью экосистемы открытого океана и крупных морей. Природные сообщества рек почти не пострадали, хотя речная ихтиофауна лишилась ряда видов крупных рыб, преимущественно хищников. Но после того, как условия стабилизировались и климат стал постепенно улучшаться, появились новые виды рыб, занявшие опустевшие экологические ниши. Один из самых своеобразных хищников рек Западной Африки – электрический синодонтис.
Это очень крупная рыба – длина тела достигает полутора метров, а вес превышает 20 килограммов (самки несколько крупнее самцов). Туловище электрического синодонтиса уплощенное – это донная рыба, предпочитающая проводить время в засаде, скрывшись среди коряг и водных растений. Голова широкая, с длинными усами – длина усов на верхней челюсти до 1 метра, на подбородке 4 перистых усика длиной около 10 см. Глаза маленькие, сдвинуты по бокам головы. В широком рту множество очень мелких зубов – они не позволяют раскусить добычу пополам (как у акул), но помогают её удерживать.
Плавники этой рыбы относительно короткие, закруглённые. В спинном и грудных плавниках впереди находятся острые ядовитые колючки – защита от крупных хищников. Хвостовой плавник широкий, двухлопастный: эта рыба – ленивый пловец, предпочитающий охотиться из засады.
Мелкие родственники этого речного великана, сомы рода Synodontis, отличаются разнообразной расцветкой: пятнистой и полосатой, иногда контрастной двухцветной. Электрический синодонтис в процессе эволюции выработал маскировочную окраску, состоящую из пятен чёрного и бурого цвета на серо-зелёном фоне. Нижняя часть тела этого сома желтовато-белая.
Главное охотничье оружие электрического синодонтиса скрыто под кожей. Это слой видоизменённой мускулатуры, способный генерировать сильный электрический разряд, с помощью которого рыба оглушает свою добычу: мелких рыб и лягушек. Электрические разряды эта рыба также использует для защиты от врагов: крупных хищных водяных черепах и ящериц. В своё время люди обнаружили у мелких африканских синодонтисов способность испускать очень слабые электрические разряды. Очевидно, один из многочисленных видов этих сомов в процессе эволюции обратил эту способность себе на пользу, многократно усилив мощь своих электрических батарей. Это позволило ему занять в экосистемах африканских рек ту экологическую нишу, что раньше занимал электрический сом (Malapterurus).
Большую часть времени этот сом проводит на речном дне. Эта рыба населяет мелкие лесные реки и прибрежную часть крупных водоёмов. Электрический синодонтис держится там, где водится много мелкой рыбы или лягушек – основного корма этого хищника. Обычно эта рыба скрывается в зарослях водных растений или среди коряжника, но при недостатке укрытий сом может просто закапываться в слой опавших листьев на дне. Когда в поле действия электрического разряда этой рыбы появляется добыча – рыба длиной до 20 – 30 см, либо лягушка – сом приводит в действие своё оружие, и спустя несколько секунд жертва уже опускается на дно, судорожно подёргиваясь. На короткое время сом показывается из своего укрытия, захватывает парализованную добычу, и быстро заглатывает её. После охоты ему нужно время, чтобы отдохнуть и восстановить заряд в электрическом органе.
Зато в сезон размножения эти рыбы совершенно не таятся, совершая брачные ритуалы. Самцы активно ухаживают за самками, преследуя их по двое-трое. В это время маскировочная окраска уступает место ярким тонам: горло и грудь самца становятся ярко-красными, фон туловища светлеет, а пятна проступают на нём с большей интенсивностью. Во время ухаживания самцы издают серии щелчков и скрипов с помощью колючек в грудных плавниках. К моменту нереста самки бледнеют и их бока округляются от икры. Чем яснее самка показывает свою расположенность к нересту, тем сильнее между самцами протекает конкуренция за право нереститься с ней. Самцы отталкивают друг друга, иногда наносят сопернику укусы или хватают его за ус. В конце концов с самкой остаётся всего один самец, который оплодотворяет выметанную икру.
У синодонтисов эпохи голоцена рыбы чаще всего просто разбрасывали икру по дну и более не заботились о ней. В Великих Африканских озёрах некоторые виды синодонтисов просто подбрасывали икру на инкубацию другим видам рыб. Электрические синодонтисы заботятся о собственном потомстве самостоятельно: самка закапывает оплодотворённую икру в песок на дне реки и охраняет место кладки в течение примерно недели. Всё это время она ничего не ест. Если на неё нападают хищники (чаще всего это крупные черепахи или ящерицы), она защищает будущее потомство с помощью ударов электрического тока.
Развитие икры продолжается около трёх суток. Но ещё примерно столько же личинки сидят в песчаном гнезде, пока не рассосётся их желточный мешок. Ко времени выклева молоди самка сильной струёй воды изо рта размывает верхний слой песка, аккуратно подбирая ртом и складывая в гнездо случайно выпавших беспомощных личинок. После рассасывания желточного мешка молодь покидает гнездо навсегда. Мальки прячутся в зарослях и питаются мелкими беспозвоночными животными. Первые несколько месяцев жизни их электрический орган не развит, и они в массе гибнут от всевозможных хищников, в том числе от взрослых особей своего же вида. Но при длине около 6 – 8 см они уже способны оглушать разрядом мальков других рыб на расстоянии до 10 см. А особый «сигнал опознания», подаваемый ими при встрече с сородичами, помогает избежать атаки со стороны взрослых рыб. Если молодой рыбе удаётся выжить, то к концу третьего года жизни её длина достигнет метра, и она сможет принимать участие в нересте.

Гребнеротый ряскоед (Exodolabrus lemnivorus)
Отряд: Харациновые (Characiformes)
Семейство: Гребнегубые (Ctenolabiidae)
Место обитания: бассейн Конго, озёра, заводи и старицы.
Харациниды – одна из групп рыб, общая для Африки и Южной Америки. Хотя на этих двух материках не осталось даже общих семейств этих рыб, родство африканских и южноамериканских харацинид указывает на былую связь старого и Нового Света. В Африке большинство харацинид представляет собой хищные или всеядные виды, но представители семейства Цитариновых (Citarinidae) были исключительно вегетарианцами, несмотря на конкуренцию со стороны многочисленных карповых рыб. В ледниковый период в экваториальном поясе Африки сохранилось достаточно много представителей исконно тропической фауны, и жизнь в этих местах всегда отличалась разнообразием. Поэтому наилучшим выходом в стабильных природных условиях при жёсткой конкуренции стала узкая пищевая специализация. Некоторые африканские харациниды превратились в таких условиях в стенофагов.
Один из самых узких пищевых специалистов среди растительноядных рыб Африки – гребнеротый ряскоед. Это сравнительно крупная рыба, достигающая длины около 30 см. Ряскоед постоянно держится вблизи поверхности воды, в связи с чем его тело приобрело довольно характерную форму. Верхняя часть тела рыбы уплощённая, голова и спина составляют практически прямую линию. Нижняя часть тела ряскоеда, наоборот, имеет округлые очертания. Тело рыбы сильно сжато с боков, благодаря чему ряскоед легко протискивается среди свисающих в толще воды корней плавающих растений.
Хвост этой рыбы короткий и широкий: ряскоед не любит далеко плавать, но при необходимости может развивать большую скорость, спасаясь от хищников или устраивая брачные представления. Спинной плавник рыбы короткий, треугольный; жировой плавник низкий. Широкий анальный плавник этого вида играет важную роль во время ухаживаний: раскрыв его и окрасившись в яркие цвета, самец привлекает самок, плавая близ поверхности воды.
Тело рыбы окрашено в желтоватый цвет с коричневыми пятнами неправильной формы и бледными «прожилками». В случае опасности рыба мастерски имитирует гнилые листья, бросаясь на дно и быстро закапываясь в мусор. Когда ил и муть оседают, затаившуюся рыбу совершенно невозможно увидеть. Ряскоед может затаиваться в донном мусоре на несколько минут. Как правило, этого достаточно, чтобы хищная рыба перестала его искать.
Ряскоед питается исключительно одним видом корма: ряской, которая сплошным ковром покрывает поверхность тропических водоёмов. Рот этой рыбы прекрасно приспособлен для такой диеты: он сдвинут и скошен вверх. Верхняя челюсть ряскоеда имеет примечательное строение: зубы на ней очень тонкие и многочисленные, образующие настоящий «частокол». Они торчат на нижней поверхности верхней губы, и, когда рот открыт, их острия направлены вверх и немного вперёд. Нижняя челюсть с толстой бахромчатой губой при раскрытом рте располагается параллельно поверхности воды. Питающаяся рыба «чертит» поверхность воды верхней губой, собирая ряску тонкими зубами, как сачком. Время от времени она закрывает рот, нижняя губа соскребает с верхней челюсти собранную ряску и отправляет её в рот. Ряска богата протеином, но вместе с ней рыба также поедает мелких животных, селящихся на растениях.
Ряскоеды активно защищают свой кормовой участок, и поддерживают его в чистоте: они обрывают листья кувшинок и растаскивают крупные плавающие растения, освобождая место для роста ряски. Каждая рыба владеет определённым участком на поверхности воды, составляющим несколько десятков квадратных метров. Она отгоняет от участка сородичей, демонстрируя себя в лучах солнечного света. Впрочем, на краях кормовых территорий у этих рыб обязательно есть укромный уголок, в котором ряскоед прячется от хищников.
В брачный сезон ряскоед не проявляет полной нетерпимости к сородичам. У самок появляется право заплывать на чужие территории, а самцы не скрывают своего местонахождения – они высоко выпрыгивают из воды, шлёпаясь обратно с громким плеском. У ряскоедов самцы мельче самок, но более головастые и ярче окрашенные. Ухаживая за самкой, самец раскрывает анальный плавник, на котором появляется кайма красного цвета, и демонстрирует себя в лучах солнца. Предварительно он разгоняет на поверхности воды плавающие растения, чтобы освещение было ярче.
В отличие от большинства цитариновых и их родичей, ряскоеды нерестятся парами. Самец гоняет самку над дном, время от времени прижимая её к подводным предметам. Производители вымётывают прозрачную неклейкую икру в воду, и она оседает на дно. Плодовитость одной самки может достигать 30 тысяч икринок. Взрослые рыбы могут съесть часть икры, подхватывая её во время нереста, но после нереста самец прогоняет самку и сам всплывает к поверхности воды. Поэтому значительная часть икры имеет возможность развиваться на дне среди мусора.
Инкубация длится примерно два дня, и ещё около суток личинки неподвижно висят на растениях. Затем они превращаются в мальков и начинают питаться фитопланктоном и одноклеточными животными. К концу первого года жизни молодые рыбы достигают длины 4 – 5 см и отвоёвывают себе небольшую кормовую территорию, обычно на мелководье, куда не заплывают взрослые рыбы. Примерно к третьему году жизни ряскоед достигает обычных размеров взрослой рыбы и становится способным к размножению.

Вымпельный харпагогнатус (Harpagognathus callopinnus)
Отряд: Харацинообразные (Characiniformes)
Семейство: Дистиходовые (Distichodontidae)
Место обитания: Центральная Африка, бассейн Конго.
Изменения в биосфере Земли на рубеже голоцена и неоцена привели к широкомасштабной смене верховных хищников в экосистемах. Пресноводные экосистемы страдали главным образом от косвенных результатов деятельности человека – вырубки лесов и загрязнения рек, а также вселения новых чужеродных видов. В речной системе Конго в Центральной Африке крупные хищные рыбы исчезли вместе с крокодилами, но в раннем неоцене их место в экосистемах заняли потомки мелких плотоядных видов. Одни из них стали крупными одиночками, а другие избрали тактику стайных хищников, способных совместными усилиями убить и съесть крупную добычу. К числу таких видов принадлежит вымпельный харпагогнатус – стайный охотник на рыбу средних размеров и других позвоночных животных.
Облик харпагогнатуса указывает на его способность к быстрому движению. Это рыба длиной около 30 см, с удлинённым торпедообразным телом и остроносой головой с крупными золотистыми глазами и широко раскрывающимся ртом. Окраска тела серебристо-зелёная с продольным штрихом вдоль боковой линии, тянущимся от кончика рыла до основания хвостового плавника. Иногда параллельно и выше его тянется второй штрих. Спина тёмная, живот серебристый. Плавники остроконечные и полупрозрачные, за исключением спинного плавника. Спинной плавник высокий (его высота превышает высоту тела рыбы), с рисунком из чередующихся горизонтальных полос чёрного и белого цвета. Такой плавник позволяет рыбам распознавать сородичей и собираться в стаю для поиска пищи. Жировой плавник маленький.
Харпагогнатус – исключительно плотоядный вид рыб. Благодаря особому устройству челюстей у плотоядных представителей семейства при раскрытии рта верхняя челюсть поднимается, позволяя выкусывать более крупный кусок. Зубы двухвершинные, режущего типа – во время кормления они легко отсекают от добычи куски мяса. Передние 2-3 пары зубов в обеих челюстях немного крупнее остальных, делают глубокие надрезы при каждом укусе.
Стаи харпагогнатусов насчитывают до 50 особей, и легко способны обглодать до костей животное весом около 15 кг. Эти рыбы охотятся на крупных рыб, черепах, водяных птиц. После интенсивного кормления рыбы надолго теряют интерес к охоте и прячутся в глубокие омуты, переваривая добычу.
Интересной особенностью вида является способность восстанавливаться после значительных повреждений кожи, мышц и плавников – это приспособление к жизни в стае агрессивных сородичей. Раненые особи обычно покидают стаю и заживляют раны в укрытиях, после чего вновь присоединяются к стае сородичей подходящего размера.
Нерест стайный, повторяется 2-3 раза в год; каждая самка вымётывает до 50 тысяч икринок. Обычно у рыб из одной стаи половые продукты созревают синхронно. Нерест происходит ранним утром в зарослях мелколистных водяных трав. Рыбы разбрасывают икру по обширной территории, и не заботятся о потомстве. Мальки питаются личинками насекомых и мелкой рыбой. На втором году жизни они дорастают до 15-18 см, и становятся способными к размножению. Продолжительность жизни не превышает 10-12 лет.

Фаго-барракуда (Necrophago sphyraenoides)
Отряд: Харациновые (Characiformes)
Семейство: Дистиходовые (Distichodontidae)
Место обитания: Конго, средняя часть речного русла.
Среди обитателей африканских рек очень характерны харациновые рыбы. Они менее разнообразны, чем виды из Южной Америки, и занимают несколько иные экологические ниши. Среди них много хищных видов, а всеядные и растительноядные часто отличаются большими размерами. Особое место среди африканских харацид занимали мелкие хищные рыбы рода Phago. Эти существа, отличавшиеся свирепым и хищным нравом, пережили время массового вымирания – будучи небольшими рыбами, они смогли сохранить достаточно многочисленную популяцию в период падения биологической продуктивности водоёмов. Крупные речные хищники вымирали в ледниковый период – этот процесс полностью погубил, например, крокодилов. Зато после стабилизации условий у мелких рыб появился потрясающий шанс выбиться в крупноразмерный класс, и стать одними из преуспевающих хищников рек Экваториальной Африки, конкурируя с хищными водяными черепахами и ящерицами.
Длина Phago и многих из его сородичей эпохи голоцена не превышала 20 – 30 см. Зато их потомок, огромный фаго-барракуда, стал устрашающим обитателем Конго. Это хищная рыба, достигающая длины до 2 метров. Тело этого хищника удлинённое, обтекаемой формы. Фаго-барракуда может развивать большую скорость и легко противостоит сильному течению. На боках этой рыбы тело покрыто панцирем из толстой чешуи – фаго-барракуды достаточно агрессивны по отношению друг к другу, и это приспособление для защиты во время внутривидовых стычек далеко не лишнее для них. Чешуи образуют множество косых поперечных рядов на боках, и тело сохраняет достаточную гибкость и подвижность.
Плавники фаго-барракуды короткие и остроконечные, а жировой плавник очень маленький. Непарные плавники сдвинуты в заднюю часть тела – такая особенность характерна для рыб, совершающих быстрые броски. Хвостовой плавник фаго-барракуды высокий и жёсткий, приспособленный к тому, чтобы развивать большую скорость.
Фаго-барракуда сохранил рацион, характерный для предков: это активный хищник. У него большая голова с длинными челюстями, на которых сидят многочисленные острые зубы. Благодаря своим размерам эта рыба питается любыми животными, которых может найти в реке и проглотить: рыбами, креветками, водяными птицами и мелкими наземными животными, попавшими в воду. Для этого вида очень характерен каннибализм, поэтому молодые рыбы избегают встреч с взрослыми: они держатся в мелких реках, осваивая главное русло по мере роста.
Молодые и взрослые рыбы имеют разный образ жизни, и вследствие этого у них развилась различная окраска, меняющаяся по мере роста. Молодые рыбы более скрытны, чем взрослые: они проводят много времени, скрываясь среди корней плавающих растений возле самой поверхности воды. Поэтому их окраска поперечно-полосатая: по серебристому фону проходят неровные вертикальные полоски, скрывающие рыб среди корней растений. Взрослые рыбы держатся в русле реки, где почти нет островков плавающих растений. Их тело имеет равномерную серебристую окраску.
Будучи хищником, фаго-барракуда – одиночная рыба. Каждая особь имеет обширную кормовую территорию в русле реки и активно защищает её от сородичей. Угрожая сородичу, рыба издаёт серии громких скрипучих звуков, хорошо слышимых из-под воды. Если соперник не покидает занятую территорию, рыбы вступают в драку: они наносят друг другу укусы, таскают друг друга за челюсти и обрывают сопернику плавники. Иногда одна из рыб может даже убить соперника.
Одиночество фаго-барракуды нарушается в сезон размножения. Нерест у этого вида стайный, как у многих других харацид: в это время все границы индивидуальных владений нарушаются, и хищники собираются в большие стаи, насчитывающие до полусотни взрослых рыб. Единственным спасением для речных жителей в это время является то, что во время нереста пищевое поведение у фаго-барракуды подавлено. Поэтому в стаях взрослых рыб можно найти и молодняк, ещё не полностью расставшийся с полосатой окраской.
Во время брачных игр самцы преследуют самку небольшой группой, издавая отрывистые одиночные щелчки. В кульминационный момент они плотно прижимаются к самке с разных сторон, буквально выдавливая из неё икру. Мелкая прозрачная икра вымётывается в воду, сразу же оплодотворяется, и самцы теряют интерес к самке. Они покидают её, и начинают гоняться за другими самками, ещё не выметавшими икру. Выметав икру, самки стараются избавиться от преследования со стороны самцов: они покидают общую стаю и прячутся в гуще плавающих растений, словно молодняк.
Икра развивается в толще воды, задерживаясь у берегов или среди островков плавающей растительности. Инкубация длится около 2 суток. Личинки пассивно парят в толще воды, становясь жертвами разнообразных планктонных рачков и мелких рыб. Но часть их через день превращается в мальков. Мальки активно плавают и прячутся среди плавающих на поверхности воды растений. Часть их погибает, когда течение реки уносит заросли плавающих растений в океан. Но некоторым из них удаётся выжить среди зарослей, прибитых к берегу. Подрастая, молодые фаго-барракуды мигрируют в реки, чтобы потом вернуться в русло в роли одного из главных хищников реки. Они становятся половозрелыми на пятом году жизни, при длине около метра. Но в это время у них ещё сохраняется полосатая окраска. Они полностью развиваются и теряют ювенильную окраску к семи годам. Продолжительность жизни фаго-барракуды может достигать 30 – 35 лет.

Аллодитискулюс дружелюбный (Allodytisculus amicabilis)
Отряд: Жесткокрылые (Coleoptera)
Семейство: Плавунцы (Dytiscidae)
Место обитания: тропики Старого Света – Африка, Земля Зиндж, Южная Азия.

Рисунок Биолога

В процессе эволюции насекомые быстро образуют новые виды, осваивая нетипичный образ жизни, способствующий выживанию в составе новых экосистем. На протяжении миллионов лет они были одной из типичных групп хищников в пресных водоёмах. Однако в тропиках Старого Света в неоцене появился вид, который освоил несколько иной образ жизни, не отказавшись, тем не менее, от мясного рациона своих предков. Однако этот вид водяных жуков освоил совершенно иной способ добывания пищи, характерный больше для морских животных.
Название этого насекомого – аллодитискулюс дружелюбный – отражает его отличия в образе жизни от множества его сородичей. В отличие от хищных родственников, этот вид перешёл к мирному сосуществованию с рыбами и другими водными животными. Его пища – многочисленные паразиты, весьма досаждающие крупным обитателям водоёмов. Аллодитискулюс поедает паразитических ракообразных и пиявок, а также соскребает с тела рыбы отмирающие участки тканей около ран. Он оказывает услуги чистильщика главным образом рыбам, но кормится также на лягушках, черепахах и водяных змеях.
Это мелкий вид жуков – длина взрослой особи не более 10 мм. Его тело овальной формы, широкое – этот жук плавает медленно, но отличается хорошей маневренностью. Задняя пара ног обладает опушением из длинных волосков, помогающих плавать. Присоски на передних ногах развиты одинаково хорошо и у самцов, и у самок – с их помощью насекомое прикрепляется к гладким слизистым покровам рыб, собирая её паразитов. Надкрылья насекомого броской и контрастной расцветки – на синевато-чёрном фоне две пары крупных белых пятен, тянущихся вбок до края тела. Голова и средняя часть переднегруди также окрашены в белый цвет. У этого насекомого скребущие челюсти с режущим краем, позволяющие ему соскребать с кожи животных прикрепившихся паразитов. Уплощённая голова позволяет насекомому проникать в складки кожи и под жаберные крышки клиентов в поисках паразитов.
Изредка этот жук оказывается жертвой подводных хищников. В этом случае потревоженный жук выпускает в воду ядовитое вещество, временно парализующее челюсти хищника. Небольшое количество этого вещества насекомое выделяет во время очистки своих «клиентов» для своеобразного «наркоза» паразитов, ослабляющего их прикрепление к хозяину.
Брачный период у этих насекомых не выражен, размножение происходит на протяжении всего года. Самка откладывает яйца в ткань стеблей и черешков листьев болотных растений на глубине нескольких сантиметров от поверхности воды. В кладке до 10-15 яиц, самка делает до 10 кладок в течение взрослой жизни. Личинки ведут более традиционный для этого семейства образ жизни – они держатся в зарослях растений и охотятся на беспозвоночных. Они прозрачны, с прочной головной капсулой и саблевидными полыми жвалами. Жизненный цикл насекомого длится около 8-9 месяцев.

Ковровая кувшинка (Nataronymphaea pustulosa)
Порядок: Нимфейные (Nymphaeales)
Семейство: Нимфейные (Nymphaeaceae)
Место обитания: реки Центральной Африки.

Рисунок Carlos Pizcueta (Electreel)

Климатические изменения на рубеже голоцена и неоцена повлияли на тропическую флору. Площадь лесов сократилась, и вследствие этого некоторые реки пересохли полностью. Позже, когда положение в биосфере нормализовалось, климат стал более влажным и ровным, и растения начали активно эволюционировать. Среди них появлялись виды, осваивающие новые экологические ниши.
Семейство Нимфейные, к которому принадлежат кувшинки, кубышки, и некоторые другие растения, с момента своего появления в конце мезозоя занимало удобное место укореняющегося растения мелководий. Но в неоцене среди них появилось одно уникальное растение, полностью потерявшее связь с грунтом. Это ковровая нимфея, пополнившая ряды растений, свободно плавающих по поверхности воды. Заросли этого вида растений покрывают поверхность озёр и мелководных рек Африки от Сахарского Нила до озера Окаванго.
Ковровая нимфея – плавающее растение небольших размеров: диаметр розетки всего около полуметра (у некоторых её родственников таких размеров достигает всего один лист!). Листья округлые, на коротких черешках. Ткань листа толстая, губчатая, промежутки между жилками сильно утолщены и заполнены воздухоносной паренхимой, образуя воздушные пузыри (лист выглядит «стёганым»). Это позволяет растению держаться на плаву. Основной стебель короткий, покрыт толстой губчатой коркой. При пересыхании водоёма он опускается в грунт, и выдерживает засуху.
Корни длинные, свисают вниз на глубину до метра. Они служат растению для поддержания равновесия, а также для всасывания питательных веществ. Корни покрыты длинными волосками и выглядят пушистыми. У растений, плавающих близ берега, корни врастают в ил, и растение начинает развиваться более интенсивно.
Подобно всем плавающим растениям, ковровая кувшинка размножается преимущественно «усами», на концах которых развиваются молодые растения. За год от одного растения теоретически может получиться до трёхсот новых.
Вегетативное размножение – не единственный способ размножения растения. Ковровая кувшинка легко и быстро размножается семенами. Она цветёт часто и обильно. Цветки мелкие (диаметром до 5 – 6 см), многочисленные – по 10 штук и более на одном растении. Они немного поднимаются над поверхностью воды на коротких цветоносах. Цветки ярко окрашены и хорошо заметны издали: лепестки розовые, тычинки жёлтые. Они опыляются пчёлами и мелкими жуками. Семена покрыты слоем губчатой ткани, поэтому они не тонут. Под слоем губчатой ткани находится плотная оболочка, благодаря которой семена могут долго переносить засуху. Они быстро прорастают лишь в свежей дождевой воде. Если же в воде присутствует большое количество продуктов распада и она кислая – это сигнал приближения засухи, и семена уходят в состояние покоя. Даже если погибнут взрослые растения, часть семян останется, и ковровая кувшинка восстановится из них. Проростки быстро начинают размножаться вегетативно – раскрыв четыре листа, молодое растение уже образует ус.

Живородящий папирус (Cyperus viviparus)
Порядок: Злакоцветные (Poales)
Семейство: Осоковые (Cyperaceae)
Место обитания: Центральная Африка, болота и берега рек.

Рисунок Биолога

В эпоху человека значительная часть лесов Центральной Африки была вырублена, и на их месте раскинулись плантации и другие искусственные посадки. Но вдоль берегов рек, где раскинулись обширные болота, леса сохранились в более-менее целостном виде. Трудности лесоразработки и очаги опасных для человека болезней помогли сохраниться островкам природных сообществ, которые стали залогом будущего возрождения лесов после исчезновения человечества. В неоцене влажные тропические леса занимают значительную часть Центральной Африки. Многие леса заболочены, и здесь в пологе леса появляются просветы, а деревья сменяются гигантскими травянистыми растениями. Одним из доминирующих видов болотных растений является живородящий папирус.
Этот вид – не потомок настоящего папируса (Cyperus papyrus) – тот вид стал редкостью в эпоху человека и постепенно вымер. Живородящий папирус произошёл от какого-то из мелких видов циперусов, которые раскидывали свои зонтиковидные побеги по болотам тропических стран.
По сравнению со своими предками этот вид значительно изменился. Высота стеблей этого вида достигает 5 – 6 метров при диаметре у основания около 40 см. Стебли живородящего папируса гладкие, прочные, внутри сложены рыхлой паренхимой. Они отрастают от толстого корневища, достигающего 10-метровой длины при толщине свыше полуметра. Корневище растёт под землёй, а если заросли располагаются в воде, то стелется по поверхности грунта. Внутренняя часть корневища крахмалистая, а наружные слои тканей очень прочные, опробковевшие. На поверхности корневища развиваются придаточные почки, из которых отрастают боковые ответвления, и почки, дающие начало стеблям. На подводных участках корневища хорошо заметны чешуеобразные рудиментарные листья, в пазухах которых развиваются почки.
Вершина надземного побега у этого вида венчается зонтиком длинных (до 1 метра) узких тёмно-зелёных листьев, жёстких и шероховатых на ощупь. Молодые побеги, не закончившие свой рост, отличаются светло-зелёным цветом и липкой поверхностью листьев. Молодой побег активно растёт примерно две недели, а затем сохраняется на протяжении двух лет, если его не съедят растительноядные животные. На втором году жизни побег зацветает. Цветки этого растения – невзрачные, собранные в колоски на вершинах длинных тонких цветоносов. Это растение опыляется ветром, но значительную роль в его опылении также играют мелкие жуки, которые собираются на соцветиях, привлечённые обилием пыльцы.
Не каждый цветок этого растения превращается в плод. Тем не менее, это растение выработало особый способ размножения, благодаря которому может быстро захватывать новые территории. В кроне побега, в пазухах листьев, прорастают почки. Из них вместо соцветий развиваются молодые растения с корнями и побегами, но миниатюрные. Тяжёлые корни дочернего растения богаты крахмалом – это запас питательных веществ и средство поддержания равновесия. Побеги, напротив, лёгкие и паренхиматозные. Горизонтальное корневище у дочернего растения пока не развивается, и несколько побегов отрастают из почек в основании самого первого из них. Молодое растение получает от родительского побега воду и минеральные вещества, и активно растёт. Когда оно становится слишком тяжёлым, оно отламывается от кроны взрослого растения, падает в воду и плывёт по течению, сохраняя вертикальное положение. Прибитое волнами к берегу, такое растение быстро укореняется и начинает развиваться. Таким способом живородящий папирус легко захватывает новые местообитания. Бывает, что молодые растения этого вида выносит в океан, но в морской воде они быстро гибнут.