| Главная | Библиотека сайта | Форум | Гостевая книга |
Глава вторая
НЕМНОГО О НАЗВАНИЯХ И РОДСТВЕ
Любой живой организм — неважно, как мы его рассматриваем: вне его связи с видом или, наоборот, только в этой связи,— является конечным звеном исторического процесса, начавшегося, по сути дела, более двух миллиардов лет тому назад... Вряд ли найдутся в каком-либо организме органы или функции, которые удалось бы полностью понять, не изучая истории развития самого организма. Эрнст Майр [1] |
Исследуя морских млекопитающих, мы имели дело с животными не совсем обычными.
История их развития прослеживается не только в далеком геологическом прошлом,
кое-что существенное о них занесено и в наши анналы. Берясь изучать этих животных,
стремясь понять их, работать с ними, использовать их в наших интересах, мы
должны принять во внимание весь тот обширный материал, который накоплен об
их прошлом и настоящем.
Прежде всего мы должны оговорить, о каких именно животных пойдет речь, и рассказать
о современных воззрениях по поводу родственных связей между отдельными их
видами. Для этого нам придется вторгнуться в область систематики — науки о
классификации живых существ, дающей им названия, распределяющей их по группам
и выясняющей связи между отдельными группами.
Классифицируя животных и растения, биологи-систематики присваивают им научные
названия, состоящие из двух слов. Так, например, человек — единственный вид,
который способен сам себя назвать,— выбрал себе наименование Homo (человек)
sapiens (разумный). Хорошо известного на всем восточном побережье Соединенных
Штатов атлантического бутылконосого дельфина, привычную «морскую свинью» тех
мест, зоологи называют Tursiops (лат. tursio — дельфин) truncatus (от лат.
trurrcare — отсекать, обрубать; этим словом определяется характерная особенность
атлантических бутылконосых дельфинов: зубы у старых особей как бы обрублены
сверху). Полная научная классификация атлантического бутылконосого дельфина
приведена в таблице на стр. 23. Бутылконосый дельфин тихоокеанских прибрежных
вод Северной Америки относится к тому же роду Tursiops, но различия между
ним и атлантическим бутылконосым дельфином настолько велики, что его рассматривают
как особый вид — а именно вид Tursiops gilli, названный так по имени зоолога
Теодора Н. Гилла *.
* По современным представлениям
отечественных и многих зарубежных систематиков, в роде Tursiops один
вид — Т. truncatus, имеющий широкое распространение и обитающий во всех
океанах. Подразделяется на три хорошо различимых подвида: атлантический
бутылконосый дельфин — Т. t. truncatus, дальневосточный бутылконосый
дельфин — Т. t. gilli, черноморский бутылконосый дельфин — Т. t. ponticus.
Обычно в отечественной литературе бутылконосого дельфина называют афалиной.—
Прим. ред. ** Если бы систематика занималась классификацией людей по их занятиям, она дала бы следующее определение: цетолог (от лат. cetus — кит) — вид ученых; объединяет людей, посвятивших себя изучению китообразных — китов, дельфинов, морских свиней.— Прим. авт. |
Научные названия даются на латинском языке. Обычно это латинские или греческие слова, с помощью которых описывается наиболее характерная особенность животных данного вида, хотя иногда вид называют именем человека (например, gilli), либо открывшего его, либо заслужившего эту честь по каким-либо иным соображениям. Эти названия едины во всем мире, что очень важно для науки. Благодаря этому цетологи** России, Дании или Японии точно знают, о каком животном идет речь, когда видят слова Tursiops truncatus [2].
Научная классификация атлантического бутылконосого дельфина
| Царство: | животное | (объединяет всех животных) |
| Тип: | хордовые | (объединяет животных, имеющих в том или ином виде хорду, предшественницу позвоночника) |
| Подтип: | позвоночные | (объединяет животных, имеющих позвоночник: рыб, земноводных, пресмыкающихся, птиц и млекопитающих) |
| Класс: | млекопитающие | (объединяет животных, вскармливающих потомство молоком) |
| Отряд: | китообразные | (объединяет плотоядных млекопитающих, ведущих чисто водный образ жизни — китов, дельфинов, морских свиней) |
| Подотряд: | зубатые | (объединяет китообразных, имеющих зубы, в отличие от китообразных, имеющих «китовый ус») |
| Семейство: | дельфиновые | (объединяет дельфинов и морских свиней) |
| Род: | Tursiops | (объединяет всех бутылконосых дельфинов) |
| Вид: | Т. truncatus | (атлантический бутылконосый дельфин) |
Иное дело — обиходные названия. Существо, которое в Соединенных Штатах именуют
атлантическим бутылконосым дельфином, а чаще просто «морской свиньей», турки
зовут «афале» (afale), русские «большим дельфином» (bol'shoi del'fin), французы—
«гран суфлёр» (grand souffleur), немцы — «гроссер тюммлер» (grosser Tummler),
японцы — «хандо ирука» (hando iruka), гренландские эскимосы — «незарнак» (nezarnak),
шведы — «оресвин» (oresvin), норвежцы — «таннтьойе» (tandthoije), а португальцы—
«пеше-бото» (peixe-boto). Более того, в некоторых странах Т. truncatus имеет
по два, по три обиходных названия [3].
Разнообразие обиходных названий усложняет жизнь цетологам, но все же не настолько,
насколько трудно в этом смысле приходится ихтиологам. Попробуйте дознаться,
а потом объяснить рыбаку из Миссисипи или Луизианы, что его «красноперка»
— это то же самое, что «проточный окунь» на восточном берегу Флориды или «красный
окунь», «морской окунь», «скальный окунь», «красный барабанчик», «пятнистый
окунь», «мелевой окунь», «пятнохвост» и дюжина других рыб в разных местечках
между Нью-Йорком и Техасом. И вы поймете, что с названиями китообразных все
обстоит гораздо проще, хотя любой цетолог вынужден был бы прочесть целую лекцию,
чтобы ответить иа простой вопрос: «Какая разница между «дельфином» и «морской
свиньей?» Мы не будем читать всю лекцию, но на основных моментах остановимся.
Это достаточно занятно и поучительно.
Прежде всего укажем, что здесь совершенно ни при чем рыбы рода Coryphaena,
в США именуемые «дельфинами», в Латинской Америке известные как «дорадо»,
а в экваториальных водах Тихого океана — как «махи-махи». Эти великолепно
окрашенные рыбы, предмет вожделений спортсменов и гурманов, именуются «дельфинами»
по совершенно неизвестной причине и к морским млекопитающим не имеют никакого
отношения. Вероятно, их назвали так потому, что они ходят косяками и часто
выставляют головы из воды, как это делают дельфины. Лбы у самцов Coryphaena
высокие и круглые, так что при взгляде с палубы корабля их головы напоминают
головы дельфинов. Выяснить точно, как и когда именно зародилась эта путаница
с названиями, сейчас просто невозможно. Во всяком случае она существовала
еще в начале XVII века. И до сих пор приводит к недоразумениям; некий фельетонист
сокрушался по поводу появления в ресторанных меню блюд из «махи-махи»: подумать
только, из-за обжор гибнут столь дружески настроенные по отношению к людям
морские свиньи! Впрочем, бывало и хуже. Несколько дам-туристок со Среднего
Запада чуть не нанесли телесных повреждений владельцу рыбного ресторанчика
в Сан-Диего, обнаружив в меню блюда из «дельфина-дорадо». «Они тут и Флиппера
съедят!» — горестно вопила некая мать семейства.
Выяснив этот вопрос, займемся самим словом «дельфин». Это очень древнее слово,
и восходит оно к греческому δελφισ (delphis).
Вероятно, древние греки именовали так все виды дельфинов, обитающих в Средиземном
море. Но существует и другая точка зрения, а именно, что δελφισ
греков и delphinus римлян — это название только одного из этих видов, ныне
называемого «обыкновенным дельфином». Так думали еще во времена Карла Линнея,
отца систематики, так, видимо, думал и он сам, поскольку в 1785 году объединил
оба эти слова — и греческое и латинское,— чтобы дать этому длинномордому,
симпатичному на вид животному научное название Delphinus delphis. Вне всяких
сомнений, на монетах и вазах античных времен изображался D. delphis, он же
был персонажем древнегреческой скульптуры и живописи.
Отсюда недалеко до утверждения, что героем всех античных историй о дружбе
между человеком и дельфином следует считать обыкновенного дельфина. По крайней
мере, вслух этого никто не опровергает. Но во всех современных историях такого
рода речь идет только о бутылконосом дельфине. Это заставляет полагать, что
и в древнем Риме и Греции дело обстояло не иначе, и партнером человека (обычно
ребенка) был прибрежный Tursiops, который обитает и в Средиземном море, а
не стремительно рассекающий волны Delphinus, редко приближающийся к берегам.
Недаром римляне награждали морских героев своих рассказов о дружбе дельфина
с человеком прозвищем Simo (от simus — курносый). Никто не употребил бы этого
слова, описывая внешний облик обыкновенного дельфина, но оно более чем уместно
для Tursiops’а.
Не пытаясь точно установить видовую принадлежность дельфина, которого греки
считали «Hyeros Ichthis», то есть Священной рыбой, укажем лишь, что с незапамятных
времен ему оказывались божественные почести, а затем со свойственной грекам
безудержной фантазией они сделали дельфина героем мифов. Дельфинами правил
Посейдон, бог морей, дельфины были символом Афродиты, родившейся из пены морской.
Аполлон в образе дельфина привел критских моряков к берегу неподалеку от Дельф,
где собирался учредить свое святилище и оракул [4]. Не от этого ли дельфина
получили Дельфы свое название? Нли это просто случайное совпадение? Как знать.
Но вот другой сказочный дельфин, геральдический, дал название целой провинции.
Его самого нельзя отнести к какому-либо биологическому виду. Это было самое
настоящее сказочное существо — полурыба-полукит. Но, красуясь на щитах владетельного
рода, геральдический дельфин дал ему титул «дофин», от которого владения рода
получили наименование Дофине. Впоследствии этот титул перешел к престолонаследнику
королевства Франции.
Разобравшись со словом «дельфин», обратимся теперь к слову «porpoise» — «свинорыб»,
«морская свинья». Это английское слово имеет свою историю. Оно происходит
от слова «porpoys» или «porpeys», существовавшего в среднеанглийском языке
и в свою очередь восходившего к старофранцузскому слову «porpeis» или «porc
peis», развившемуся из латинского слова «porcopiscis», образованного слиянием
слов «porca» — «свинья» и «piscis» — «рыба». Принято считать — и, по-видимому,
это предположение соответствует действительности,— что когда-то так называлось
коренастое большеголовое китообразное, в изобилии водившееся у берегов Европы,
которое ныне известно под названием обыкновенной морской свиньи Phocoena (фоцена).
Греки называли это животное «φωκαινα» —
«фокена». Аристотель в своей «Истории животных» писал о фокенах: «Похожи на
маленьких дельфинов и водятся в Черном море. Размеры у них меньше, чем у дельфина,
а спина шире».
Почему же наши предки уподобили это животное свинье? На этот счет есть разные
объяснения. Это потому, что выброшенные на берег животные издают звуки, похожие
на хрюканье, говорят одни. Другие полагают, что при взгляде на «морских свиней»,
кормящихся на мелководье, напрашивается сравнение их со свиньями, выкапывающими
коренья. У меня есть своя точка зрения. Английское слово «свинья», «боров»
имеет еще один смысл — «обжора», «объедала», «набивающий брюхо за счет других».
И, по-моему, «морскими свиньями» прозвал этих животных рыбак, возмущенный
тем, что, по его мнению, они поглощают огромное количество рыбы, полноправным
владельцем которой он признавал только себя самого. Ведь до сих пор рыбаки
никогда не употребляют слова «дельфин», «морская свинья» — это еще самое мягкое
прозвище дельфина в их устах. Есть и более обидные: «fish hog» — «боров-рыбоед»,
«herring hog» — «боров-сельдеглот» и т. д. Причем так они называют всех мелких
китообразных.
Вероятно, именно благодаря рыбакам англоязычный мир называет мелких китообразных
«морскими свиньями», не различая родов и видов и делая исключение лишь для
таких сравнительно крупных животных, как косатка и гринда, которые именуются
«китами» («killer-whale» — «кит-убийца» — косатка, «pilot-whale» — «кит-пилот»
— гринда). Впервые добираясь до берегов Северной Америки, Австралии, Новой
Зеландии, английские моряки всюду находили мелких китообразных. Их было так
же много, как «морских свиней» у берегов Европы и Британии, и повадки у них
были те же [5]. И вполне естественно, что на этих новых «объедал» переносилось
то же привычное название — «морские свиньи».
Само собою разумеется, наука подходит к этому вопросу гораздо строже. Большинство
зоологов Старого и Нового Света название «морской свиньи» относят только к
Phocoena и примерно к полдюжине родственных ей видов. Иногда все эти виды
объединяют в особое семейство Phocoenidae — фоценовые, включая в него и некоторые
виды китообразных, которые всеми остальными учеными почитаются за «настоящих»
дельфинов.
Откуда же такой разнобой в ученом мире? Дело в том, что на основании внешних
признаков трудно раз и навсегда четко разграничить морских свиней и дельфинов.
К дельфинам обычно относят виды, для которых характерны удлиненные челюсти
— «клюв» — и конические зубы, а морскими свиньями считают животных с тупорылой
головой и лопаткообразными или кинжаловидными зубами. Но многие «настоящие»
дельфины имеют тупорылую голову, вовсе не похожую на «клюв», a Phocoenides
dalli, вне всякого сомнения морская свинья, не имеет лопаткообразных зубов.
Японский цетолог Масахару Нишиваки предложил рассматривать все семейство дельфиновых,
насчитывающее около 50 видов, не как одно, а как пять семейств [6]. Среди
них он выделил семейство фоценовых, считая основными признаками принадлежности
к нему число сросшихся шейных позвонков (три и более), число зубов в каждом
верхнем ряду (более пятнадцати) и длину тела (менее 2,5 м). Но с предложением
Нишиваки не все согласны. Некоторые по-прежнему рассматривают дельфинов и
морских свиней как одно семейство, кое-кто выделяет только фоценовых, а один
автор насчитывает три семейства. Эта неразбериха способна сбить с толку и
даже привести в отчаяние зоолога-новичка, но надо твердо помнить, что все
категории систематики — дело ума человеческого и границы их произвольны. Среди
биологов, занимающихся систематикой, есть и «оптовики» и «мелочные педанты».
В соответствии с разницей воззрений отдельных школ в разных книгах по-разному
оценивается не только число семейств, но и число «чистых» видов.
Дело не только в том, что систематика — наука неточная. Просто мы знаем о
видах дельфинов и морских свиней гораздо меньше, чем я это пытался представить
выше, пытался исключительно ради ясности и простоты изложения. Некоторые виды
семейства дельфиновых известны только по неполным скелетам или по словесным
описаниям, причем мы не знаем, насколько эти описания точны. Несколькими страницами
ранее я написал, что ученые всего мира однозначно представляют себе, о каком
животном речь, когда видят слова Tursiops truncatus, но это не совсем так.
Одни считают, что разделение Tursiops’ов на виды Т. truncatus (на восточном
побережье США) и Т. gilli (на западном побережье) вполне законно, другие указывают,
что прибрежного дельфина Гавайских островов (местное название nuuanu) нельзя
относить к виду Т. gilli, поскольку он гораздо ближе к виду Т. truncatus,
хотя в чем-то и не идентичен с ним. А кое-кто из цетологов полагает, что необходимо
продолжить изучение рода Tursiops, и пока оно не завершено, они склонны рассматривать
всех бутылконосых дельфинов, за исключением Т. gilli, как принадлежащих к
виду Т. truncatus.
Вот сколько нам пришлось рассуждать в ответ на простой вопрос: «Какая разница
между «дельфином» и «морской свиньей?». И при этом мы не столько ответили
на вопрос, сколько дали читателю понять, что науке не так уж много известно
о китообразных, да и в том, что известно, люди разобрались не до конца. Так
оно и есть на самом деле. Непосвященные* думают, что о животном мире в наше
время известно все — просто эти знания погребены в пыльных фолиантах. Это
глубочайшее заблуждение, особенно когда речь идет о животном мире морей и
океанов — от планктона до китов.
* Каждый из нас «непосвященный»
вне своей области знаний и компетенции.— Прим. авт. |
Почему же столько пробелов в наших знаниях о поведении и физиологии китообразных,
почему мы до сих пор не разобрались с кх классификацией? Потому что это очень
сложное дело. Китообразные почти все время проводят под водой, так что мы
не можем непосредственно наблюдать за ними. Поймать их живыми трудно, еще
труднее содержать в неволе. Это настолько крупные животные, что трудно сохранить
даже их трупы, а препарировать их — это работа долгая и физически тяжелая.
Единственное, что мы с уверенностью делаем,— это подразделяем китообразных
на несколько больших групп.
Систематика рассматривает китообразных как отряд, состоящий из двух подотрядов,—
зубатых и усатых китов. Зубатые киты (подотряд Odontoceti), как это следует
из их названия, имеют зубы. Питаются они рыбой и головоногими моллюсками.
Зубатые киты делятся на несколько семейств. Самое примитивное из них — семейство
пресноводных дельфинов Platanistidae, состоящее всего из четырех видов: двух,
обнаруженных в Южной Америке, одного — в Индии и Пакистане и одного в озере
Дунтинху (Tung-ting Lake) в Китае. В своей работе мы не обошли вниманием это
семейство. Ученые военно-морского флота обследовали слепого речного дельфина
Platanista gangetica из дельты Ганга и изучили эхолокационные способности
амазонского пресноводного дельфина Inia geoffrensis.
Если не считаться с предложениями распределить более полусотни видов дельфинов
и морских свиней между двумя, тремя и более семействами, а рассматривать их
как одно семейство дельфиновых Delphinidae, то оно окажется самым крупным
в подотряде зубатых. Большую часть своих усилий мы посвятили представителям
именно этого семейства: IB первую очередь, атлантическому бутылконосому дельфину,
а затем тихоокеанскому бутылконосому дельфину и тихоокеанскому белобокому
дельфину. Прошли через наши руки три белокрылые морские свиньи, две косатки,
две гринды, причем все эти животные, кроме атлантического бутылконосого дельфина,
впервые содержались в неволе. Кроме того, мы провели ряд опытов с обыкновенными
дельфинами, живущими на воле.
Семейство Monodontidae состоит из двух четко выраженных видов, обитающих в
Арктике и поблизости от нее. Это белуха и нарвал. Наиболее яркая отличительная
особенность нарвала — длинный спирально закрученный бивень, торчащий вперед
из головы самца, подобно рогу единорога. С нарвалами мы не работали, а вот
белуха была объектом эксперимента одного из наших сотрудников (см. главу 11).
Ziphiidae — семейство клюворылых, или бутылконосых, китов — это наименее изученная
группа китообразных. Точно неизвестно даже число входящих в это семейство
видов. Возможно, что их 17. Некоторые из бутылконосых китов достигают в длину
9 м. Мы знаем, что эти животные ныряют на большие глубины и могут оставаться
под водой по часу и более.
Крупнейшим из зубатых китов является кашалот, Physeter catodon, самцы этого
вида достигают 18 м в длину и более. У кашалота есть два небольших по размерам
родственника — большой и малый карликовые кашалоты рода Kogia, достигающие
в длину всего 3,5—4 м.
Отличительная особенность подотряда усатых китов, Mysticeti,— это отсутствие
зубов. Вместо зубов с верхней челюсти усатых китов свисают роговые пластины
так называемого «китового уса». Бахромчатая внутренняя кромка этих пластин
образует плотное сито, с помощью которого кит отцеживает из набранной в пасть
воды мелких ракообразных и рыбу, составляющих его пищу.
Усатые киты питаются планктоном. Об этом часто пишут, подчеркивая малые размеры
живых существ, из которых состоит планктон,— многим представляется, что жертвы
усатых китов чуть ли не микроскопичны. Это не так. По крайней мере, большинству
видов усатых китов пищей служат мелкие рачки длиной 2—5 см. Китобои называют
их скопления «крилем».
Подотряд Mysticeti состоит из трех семейств, объединяющих всего 10 видов.
Самым крупным из усатых китов является синий кит. Это самое большое животное
из когда-либо живших на Земле. Он достигает 30 м в длину, а вес его доходит
до 130 тонн. Синий кит относится к семейству Balaenopteridae, известному также
под названием полосатиков, или финвалов. Последнее название отражает характерную
особенность их внешнего облика — наличие небольшого спинного плавника (fin
— плавник).
В США хорошо знают серого кита, который совершает большие миграции вдоль западного
побережья к местам размножения, расположенным вдоль берегов Калифорнийского
полуострова. Серый кит — самый примитивный из Mysticeti, он выделен в особое
семейство.
Остальные виды подотряда — это настоящие киты семейства Balaenidae. На заре
китобойного промысла именно они оказались главной добычей китобоев, которые
считали их не только самыми настоящими, но и самыми подходящими китами для
охоты: они медленно двигались, будучи смертельно ранены гарпуном, не тонули,
давали самый длинный китовый ус. А китовый ус какое-то время считался самым
ценным продуктом промысла: он шел в огромных количествах на дамские корсеты.
Заинтересовался большими китами и военно-морской флот — эти могучие животные
являются самыми мощными источниками подводных шумов в океане. Мы записывали
и анализировали звуки, издаваемые различными китами, но дело этим не ограничилось.
Был проведен уникальный эксперимент с молодым серым китом, на теле которого
был закреплен радиопередатчик. Таким образом удалось выяснить пути миграции
серых китов на север;
О происхождении и эволюции китообразных
Мы классифицируем и систематизируем накопленные сведения не только потому,
что испытываем некую внутреннюю тягу к порядку, но и потому, что систематизация
раскрывает нам более глубокие горизонты познания. Так, ныне существующая систематика
живых существ по мысли ее создателей должна была помочь ученым в пределах
того, что им известно, выявить естественное родство отдельных видов и семейств.
Несколько веков тому назад степень этого родства было принято определять по
подобию анатомического строения.
Но теперь, когда нам стало известно явление конвергенции, то есть выработки
сходных признаков у неродственных животных, обитающих примерно в одинаковых
условиях, мы понимаем, что, хотя сложившаяся система классификации по подобию
анатомического строения и позволяет группировать ныне живущих животных, с
ее помощью нельзя однозначно выявить естественное родство между группами,
существовавшее в прошлом (так называемые «связи по вертикали»). Чтобы лучше
понять филогению данного вида, то есть историю его происхождения, мы должны
обратиться за помощью к палеонтологии и к гипотезе об эволюционном развитии
видов *. Эпиграф, предпосланный этой главе, как раз и говорит о пользе такого
обращения.
* Тот, кто изучил богатейший
материал, доказывающий эволюционный характер развития жизни на Земле,
«гипотезой» это достижение человеческой мысли никогда не назовет.— Прим.
авт. |
Так откуда же пошли киты? Сразу следует сказать, что об этом мы почти ничего
не знаем. Самые древние из известных нам окаменелые останки китообразного
— они имеют возраст 50 миллионов лет — принадлежат представителю вымершего
подотряда Archaeoceti (древние киты). Archaeoceti были плотоядными млекопитающими,
ведшими чисто водный образ жизни (таково краткое определение всех китообразных);
некоторые из них достигали больших размеров, но они были мало похожи на представителей
двух нынешних подотрядов китообразных, появившихся около 25 миллионов лет
тому назад, еще до исчезновения Archaeoceti. Ранее считалась, что зубатые
и усатые киты ответвились от Archaeoceti в самом начале развития последних.
Но самые древние окаменелые останки Odontoceti и Mysticeti отличаются друг
от друга настолько, что вряд ли можно считать их происходящими от одного и
того же предка.
Черепные кости Archaeoceti имели вид, обычный для млекопитающих. Черепа же
современных китов еще на ранней стадии развития приобрели сдавленность в продольном
направлении, причем у подотряда зубатых она образовалась путем сдвига назад
передних черепных костей, а у подотряда усатых — путем сдвига вперед задних
костей. Хотя процесс деформации шел разными путями, в результате у всех современных
китов череп сплющен в продольном направлении настолько, что, как пишет известный
палеонтолог А. С. Ромер, «с точки зрения остеологии крыши черепа у китообразных
нет, а есть перед и зад». Вдобавок, кости правой стороны черепа Odontoceti
имеют иные пропорции, чем кости левой. Такой асимметрии не наблюдается ни
у каких других отрядов млекопитающих. (Эта деформация почти несомненно произошла
в связи с совершенствованием системы направленного излучения эхолоцирующих
звуков — см. главу 4.)
Как установлено покойным голландским цетологом Е. Слийпером, жир зубатых китов
отличается по химическому составу от жира усатых и кристаллические формы миоглобина
у них разные. Имеются и другие различия между подотрядами. И на этом основании
часть исследователей приходит к выводу, что современные подотряды китообразных
происходят от разных предков. Другие же палеонтологи по-прежнему считают,
что самые ранние представители подотряда древних китов все-таки могли быть
прапредками современных.
А кто был предком Archaeoceti? Безусловно, какое-то наземное млекопитающее*,
но какое именно — этого мы не знаем. Часто приходится слышать утверждения,
что китообразные ведут свой род от «мелкозубых насекомоядных — креодонтов».
Но, во-первых, мы не очень отчетливо представляем себе, какие именно животные
входили в группу «мелкозубых насекомоядных», а во-вторых, креодонты считаются
предками всех позднейших плацентарных млекопитающих, так что отнести к ним
прародителей китообразных — значит ничего не оказать о том, как выглядели
наземные пракиты и что заставило их вернуться в море.
* Судя по окаменелым
останкам, процесс перехода от древних пресмыкающихся к млекопитающим
происходил на суше.— Прим. авт. |
Совсем недавно было высказано предположение, что предками китообразных следует
считать архаичных копытных Mesonychidae. Это были большеголовые животные (длина
их черепа доходила до метра), пальцы ног у них заканчивались чем-то более
похожим на небольшие копыта, чем на когти, зубы имели вид, характерный для
всеядных. Один из видов Mesonychidae — причем из наиболее ранних видов — имеет
строение черепа, напоминающее строение черепа Archaeoceti, так что можно предположить,
что именно этот вид дал начало и вымершим китам, и современным [7].
Что же толкнуло неизвестного нам предка китов в море? Вероятнее всего, он
отправился туда в поисках пищи. За миллионы лет эволюции его потомки приобрели
обтекаемые формы тела и потеряли волосяной покров. Их задние конечности уменьшились
в размерах, стали бесполезны и постепенно исчезли, локомоторная функция была
передана двум горизонтально расположенным выростам хвоста, именуемым теперь
хвостовыми плавниками, или лопастями. Передние конечности модифицировались
в передние плавники, или ласты, веслообразной формы, что увеличило маневренность
их обладателей в плотной трехмерной среде. При этом ласты сохранили скелетную
структуру типичной пятипалой конечности млекопитающих. Параллельно с этими
морфологическими приспособлениями шел процесс изменения физиологии и органов
чувств.
В результате этих метаморфоз киты и дельфины оказались наиболее обособленной
ветвью млекопитающих. Оли сохранили все главные характерные особенности млекопитающих,
но ничто в их внешнем облике и строении не говорит о близком родстве с каким-либо
иным отрядом млекопитающих. И только экскурс в прошлое, позволивший предположить,
что китообразные ответвились от линии, ведущей к современным копытным животным,
дает нам возможность объяснить ряд интересных фактов, которые иначе кажутся
непонятными.
В 1950 году Алан Бойдн и Дуглас Джемрой, работники серологической лаборатории
университета Ратджерса, опубликовали статью о возможности определения родственных
связей китообразных с другими отрядами млекопитающих по так называемой пробе
на преципитин. Бойдн и Джемрой сравнили белок плазмы крови млекопитающих разных
отрядов с белком крови китообразных. Результаты проб у китообразных и Artyodactyla
— парнокопытных оказались настолько сходными, что китов и дельфинов можно
считать близкими родственниками коз, овец и свиней [8].
Работа была опубликована. Но еще в течение нескольких лет различные авторы
продолжали рассуждать о гипотетическом предке современных китообразных — креодонте.
И только потом появились другие публикации, в которых тезис Бойдна — Джемроя
о сходстве между зубатыми китами и парнокопытными, особенно жвачными, поддерживался
с совершенно других позиций. А именно с позиций физиологии и этологии.
Было отмечено, что пищеварительный тракт китообразных во многом подобен тракту
жвачных. Дельфин, как и корова, имеет несколько желудков, причем первый из
них (расширение, развившееся на пищеводе) напоминает коровий рубец — первый
желудок жвачных, хотя исполняет, конечно, иные функции, поскольку китообразные
в отличие от жвачных не нуждаются в огромных скоплениях микроорганизмов для
производства энзимов, расщепляющих пищу. Будучи плотоядными, китообразные
имеют кишечник той же длины, что и травоядные. Правда, увеличенная длина кишечника
наблюдается не только у рыбоядных млекопитающих, но и у рыбоядиых птиц, например
у пингвина, так что это обстоятельство, видимо, не следует толковать как признак
родства.
Как указал Слийпер, «мужской половой член у китообразных по форме, строению
и расположению очень похож на мужской половой член жвачных, особенно на бычий.
У китов, как и у жвачных, он убирается в щель между двумя ремнеподобными мышцами.
Эрекция у китов и дельфинов (как и у жвачных) происходит не столько за счет
прилива крови, сколько за счет напряжения мышечных тканей» [9].
Глаз дельфина имеет своеобразный зрачок. При ярком освещении верхняя граница
зрачка опускается, как шторка, и при минимальной апертуре он превращается
в серпообразную щелку. Очень похожее строение имеет глаз козы.
Много схожих черт и в поведении жвачных и китообразных. Копуляция у тех и
у других проходит очень быстро. Дельфины, как и большинство копытных, имеют
склонность бодаться. Большинство видов китообразных — стадные животные, причем
стада носят семейный характер (китобои называют их косяками или стаями). И,
наконец, дельфины, будучи спугнуты, бросаются наутек, и выглядит это так же,
как и бегство стада копытных. Сон дельфинов и многих копытных относится к
типу «многофазных»: он состоит из коротких периодов дремоты и днем, и ночью.
Дельфины спят, продолжая двигаться (а коровы спят стоя), через обычные интервалы
поднимаясь к поверхности для вдоха — выдоха и временами открывая один глаз.
(Если считать, что так спал общий предок жвачных и дельфинов, то можно говорить
о преадаптации *, так как животное, которому требуется долгий сон, в принципе
не способно перейти на пелагическое существование.) Детеныши жвачных обретают
подвижность через несколько минут после рождения, детеныши дельфинов плавают,
едва появившись на свет (может быть, еще один пример преадаптации).
* Преадаптация — уже
заложенная какая-либо морфофизиологическая особенность в организме,
проявляющаяся в полной мере при переходе животного или растения в иные
условия существования.— Прим. ред. |
Следует упомянуть, что поведение дельфинов, особенно бутылконосых, и некоторых
жвачных сходно еще в некоторых отношениях. Бутылконосые дельфины очень интересуются
любым новым предметом, появляющимся поблизости от них. Они тут же принимаются
его обследовать и, пока он не станет привычной частью окружения, все время
присматриваются к нему и эхолоцируют его, проплывая мимо. Как пишут Мэриэн
и Келлер Бреланды, любопытство того же рода свойственно коровам: «Многие фермеры
отмечают, что стоит повесить на проволочном ограждении перчатку или еще какой-нибудь
невиданный предмет, как все стадо примется осторожно его осматривать» [10].
И, наконец, плотоядные дельфины и травоядные коровы примерно одинаково относятся
к нарушениям режима питания. Если корову сравнительно надолго лишить пищи,
на ее поведении это сказывается относительно мало. Об этом пишут те же Бреланды.
Подобным же образом уменьшение рациона или задержка питания мало влияют на
резвость дельфина и его готовность исполнять команду дрессировщика. Бывали
случаи, когда недавно пойманный дельфин подолгу отказывался принимать пищу
в неволе, доходя до полного истощения. Нам было ясно, что он умирает с голоду,
но, глядя, как активно он участвует в общих играх животных, посетители никогда
бы этого не сказали. И выглядел дельфин вполне нормально. Таких дельфинов
нам приходилось отпускать на волю, надеясь, что в море они сами вновь начнут
питаться. Во «Флоридском Мэринленде» не раз случалось и так, что дельфин или
гринда, потерявшие по неизвестной причине аппетит, безукоризненно исполняли
свои роли во всех шести ежедневных представлениях, предусмотренных программой.
О возможном родстве говорит и тот факт, что китообразные и жвачные болеют
сходными болезнями. Многие виды млекопитающих и птиц подвержены рожистому
воспалению, но особенно опасно оно для свиней. Долгое время его только у свиней
и наблюдали. Заболевание определяли по сыпи, узелки которой имеют вид трехгранных
пирамид. Выяснилось, что рожистое воспаление смертельно опасно и для дельфинов.
Его характерным симптомом у дельфинов также является сыпь, но ее узелки имеют
вид четырехгранных пирамид.
Таффи, знаменитый дельфин военно-морского флота, безвременно скончался от
инфекционного заболевания, вызванного микробами, очень похожими на возбудителей
«черноножки» — болезни, чаще наблюдаемой у коров и реже у овец, коз и свиней.
И поразили эти микробы у Таффи ту же группу мышц, которую поражает «черноножка»
у домашнего скота [11].
Перечисленные факты говорят о сходстве анатомии, физиологии и поведения у
китообразных и копытных. Но дает ли это нам право однозначно считать, что
у них был общий предок? Очень сложный вопрос. Копытные появились в конце палеоцена,
по крайней мере, 58 миллионов лет тому назад. Древнейший из известных нам
останков зубатого кита — череп на ранней стадии продольного сплющивания —
был обнаружен в отложениях верхнего эоцена, то есть он имеет возраст 40 миллионов
лет [12]. Если считать, что современные жвачные и киты — зубатые киты — произошли
от общего предка, следует предположить, что этот предок жил около 60 миллионов
лет тому назад. Но имелись ли у него все рассмотренные здесь особенности еще
в то время, на заре развития млекопитающих? И даже если они имелись, то как
могли так надолго сохранить их обе группы, пошедшие в своем развитии столь
разными путями? Со всей уверенностью можно сказать, что конвергенция здесь
ни при чем. Уж в слишком разных условиях живут копытные и китообразные. Тогда
что же это, фантастическое совпадение? Нет, такое объяснение тоже нельзя считать
приемлемым.
Вся беда в том, что мы слишком мало знаем, и поэтому происхождение китообразных
остается для нас тайной, скрытой в глубине геологических эпох.
Тюлени и морские львы
Хотя работали мы главным образом с дельфинами, но много внимания было уделено
и совершенно иному виду животных — калифорнийскому морскому льву. Морские
львы относятся к отряду ластоногих Pinnipedia. Наиболее широко распространенными
представителями этого отряда являются настоящие тюлени, от которых морские
львы во многом отличаются [13].
Морские львы «парят» в воде на широких передних ластах. Узкие задние ласты
морской лев, выйдя на берег, выворачивает концом вперед и с их помощью движется
посуху. У настоящих тюленей передние ласты невелики по размерам, и функцию
движения в воде несут на себе хорошо развитые задние ласты, но на суше задние
ласты не помогают тюленю двигаться: они остаются развернутыми концом назад,
и тюлень неуклюже ползет, волоча их за собой. У морского льва собакоподобная
голова с небольшими ушными раковинами (поэтому их еще называют ушастыми тюленями).
У настоящих тюленей головы более обтекаемы, и ушных раковин у них нет.
В общении между собой морские львы гораздо чаще используют звуковые сигналы,
чем тюлени, и сигналы эти гораздо разнообразнее. Они питаются рыбой и моллюсками
и обладают отменным аппетитом. Помню, как «Флоридский Мэринленд» приобрел
молодого калифорнийского морского льва по кличке Сэм. Временами я давал ему
побродить по лаборатории в рабочие часы. Сэм мгновенно подметил, что пищу
приносят в желтых пластиковых ведрах, и устремлялся в погоню за каждым, кто
нес такое ведро. Если человек с ведром останавливался, но не спешил бросить
Сэму рыбину, морской лев норовил укусить его за ногу. Большую часть времени
Сэм проводил в попытках добраться до большой кефали, висевшей на стене над
книжным шкафчиком. Когда наш фотограф в поисках хорошего сюжета для снимка
поставил рядом со шкафчиком стул и предложил Сэму взобраться на него, тот
немедленно вскарабкался со стула на шкафчик и вцепился зубами в рыбину. Именно
этот «вечный голод» помогает дрессировать морских львов.
В общепринятых названиях ластоногих царит та же путаница, что и в названиях
китов и дельфинов. Так, например, котики, хотя они относятся к семейству морских
львов, именуемому по латыни Otariidae (происходит от греческих слов «маленькое
ухо»), и отличаются от морских львов всего-навсего меньшими размерами, более
густым подшерстком и, как я сам убедился, менее покладистым нравом,— по-английски
именуются «fur seals», то есть «меховыми тюленями».
Считается, что у морских львов и моржа (кстати, морж настолько отличается
от всех прочих ластоногих, что его рассматривают не как вид, а как особое
семейство) один общий предок с медведем (так сказать, обыкновенный прамедведь).
А настоящие тюлени ближе к выдрам.
Всего насчитывается 5 видов морских львов, 8 видов котиков и 17 видов настоящих
тюленей, и большинство из них обитает в холодных водах. Только один вид —
тюлень-монах — живет в Средиземном море, остатки другого держатся около одного
из островков Гавайского архипелага, а третий тропический вид — карибский тюлень-монах
— теперь уже, вероятно, полностью вымер. Наиболее широко распространенным
видом ластоногих является калифорнийский морской лев. Он обитает в прибрежных
водах Америки от Британской Колумбии до оконечности Калифорнийского полуострова,
один его подвид живет в Японии и еще один — на Галапагосских островах.
Морскими львами мы занимались очень серьезно, со всеми же прочими ластоногими
дело у нас не пошло. Мы приобрели, например, молодого сивуча по кличке Раннер,
добродушную зверюгу весом в 300 кг, уроженца прибрежных вод Северной Калифорнии.
Взрослый сивуч весит тонну и больше. Когда выяснилось, что наш Раннер непрочь
набрать этот вес и намерен для этого получать не менее 28 кг рыбы в сутки,
мы с сожалением обменяли его на двух дельфинов, в которых ощущали большую
нужду. И Раннер отбыл в океанариум, поправившись за время пребывания у нас
более, чем на 60 кг.
В бухте Мугу, можно сказать, прямо у нас под боком, имелась колония обыкновенных
тюленей. Мы пробовали заняться изучением их поведения и слуха, но выдрессировать
их нам не удалось. Оказалось, что тюлени подвержены заболеваниям, которых
мы не только не умеем лечить, но даже не можем вовремя обнаружить. Знакомились
мы также с молодыми морскими слонами, которые появлялись у нас на берегу,
больные и исхудавшие. По-видимому, подросшим детенышам морских слонов, покинутым
матерями, очень трудно дается переход к самостоятельной жизни. Морские слоны
— это самый крупный вид тюленей, длина тела взрослого самца достигает 6 м.
Морские слоны находятся под охраной закона, так что возможности работы с ними
ограничены. Нам только удалось произвести физиологическое обследование детенышей,
которых лечили наши ветеринары перед тем, как выпустить в море.
Примечания
1. См. статью Э. Майра «Причина и следствие в биологии» (журнал «Science»,
том 134, № 3481, стр. 1502, 1961).
2. Утверждение, будто цетологи везде и всюду точно знают, что такое T. truncatus
не совсем справедливо. Как отмечается позже в этой главе, систематика рода
Tursiops, так же как и других родов семейства дельфиновых, несколько запутана.
Все знают, что такое атлантический бутылконосый дельфин, но не ясно, следует
ли рассматривать бутылконосых дельфинов в других частях мира как самостоятельные
виды или как подвиды Т. truncatus.
3. Обиходные названия Т. truncatus взяты из книги Ф. Гершковича «Каталог ныне
живущих китов» (см. «Бюллетень № 246 Смитсонианского института», 1966). Гершкович
насчитывает для атлантического бутылконосого дельфина четыре русских названия,
а для обыкновенного дельфина — пять.
4. Взято из упоминавшегося в гл. 1 труда Р. Гамильтона, составившего том 7
«Библиотеки натуралиста», изданной в Эдинбурге в 1843 году.
5 Tursiops и Phocoena ныне расселены весьма широко. Tursiops встречается,
хотя и не в очень большом числе, вдоль восточных берегов Атлантики, a Phocoena
— вдоль западных, у берегов Канады и Новой Англии.
6. Нишиваки предложил разделить Delphinidae на пять семейств: Delphinidae,
Orcaelidae, Phocoenidae, Globicephalidae и Grampidae. Его предложение встретило
возражения и не было принято цетологами-систематиками. Зоологи же, занимающиеся
систематикой других групп животных, вероятно, сочли бы такое увеличение числа
подразделений разумным и даже умеренным. Предложения Нишиваки изложены в его
статьях «К вопросу о систематике родов семейства дельфиновых» (журнал «Scientific
Reports of the Whale Research Institute», № 17, стр. 93—103, февраль 1963
года) и «Пересмотр статьи «К вопросу о систематике родов семейства дельфиновых»
(там же, № 18, стр. 171—172, март 1964 года).
7. Точка зрения, что Mesonychidae предшествуют Archaeoceti и что современные
киты происходят от Archaeoceti, высказана в статье Ли ван Валена (Leigh van
Valen) «Монофилия и дифилия в происхождении китов» (журнал «Evolution», том
22, стр. 37—41, 1968).
8. См. статью А, Бойдна и Д. Джемроя «Относительное положение китообразных
среди прочих отрядов млекопитающих в соответствии с пробами на преципитин»
(журнал «Zoologica», том 35, часть 22, стр. 145—151, 1950).
9. См. книгу Е. Слийпера «Киты», изд-во «Бейсик Букс», 1962, стр. 351.
10. См. книгу М. и К. Бреланд «Поведение животных», выпущенную в серии «Критические
заметки по психологии», изд-во «Макмиллан», 1966, стр. 81. Характерные черты
поведения дельфинов, о которых здесь говорится, наблюдались мною лично в течение
многих лет во «Флоридском Мэринленде».
11. Болезнь, от которой погиб Таффи, никогда ранее у дельфинов не наблюдалась,
но отмечалась у добытых антарктических китов. Ее не удалось вовремя распознать,
а введенные Таффи антибиотики должного эффекта не оказали, поскольку анаэробные
бактерии, разрушившие мышечную ткань, перекрыли доступ крови к очагу инфекции.
О причине смерти Таффи мне сообщил доктор Сэм Риджуэй, производивший вскрытие.
12. См. книгу А. С. Ромера «Палеонтология позвоночных», издание третье «Юниверсити
оф Чикаго Пресс». Это великолепный общий обзор эволюции всех позвоночных,
в том числе и млекопитающих.
13. Многие сведения о тюленях и морских львах, приведенные в этой главе, взяты
мною из книги Джудит Э. Кинг «Тюлени мира», изданной Британским музеем естественной
истории в 1964 году.
Северный китовидный дельфин.
