10 000 ЛЕТ ПОСЛЕ НАШЕГО ВРЕМЕНИ НОСИТЕЛЬ СИМБИОНТОВ Baiulus moderatorum Два вида образуют целостный союз, выгодный им обоим – симбиоз. Лесовики обладают навыками, которых нет у их носителей. Способность проворного лесовика охотиться обеспечивает достаточным количеством еды и его самого, и его медлительного носителя. Тундровик, в свою очередь, обеспечивает общее движение и защиту от холода.	Лишённый густого меха и теплоизолирующих слоёв жира, Moderator baiuli способен охотиться только путём коротких бросков, а затем возвращается в тепло тела своего носителя. Общение осуществляется путём прикосновений.

Если движение грызунов считать замечательным, то, что затем происходит с симбионтами, гораздо более странно: примерно половина особей буквально разваливается. Каждый из них распадается на двух отдельных существ. Огромные волосатые руки тундровика, которые были прижаты к его груди, распахиваются, словно двери, и на землю спрыгивает веретенообразная фигура – обладатель второй головы и указывающей руки. Хрупко сложенные существа начинают бегать, как только касаются земли, и десять из них врезаются в движущуюся массу леммингов, по ходу хватая и убивая их. Оставшиеся симбионты, главным образом самки и молодняк, стоят и смотрят на них, выражая поддержку словами и звуками, которые способны понимать только члены их собственной группы. Фигуры тундровиков, свободных от охотников, стоят неподвижно и тихо.
Через некоторое время охотники собирают грызунов, которых они убили, и приносят их группе. Они розданы фигурам, прижатым к груди тундровиков. Затем каждый охотник возвращается к своему собственному тундровику-носителю и после прикосновения и слова большие руки подбирают его. Через некоторое время они едят. Каждого лемминга частично съедает существо на груди симбионта, но затем его большая часть отправляется в большой рот на голове наверху. Тундровик, представляющий собой другую часть симбиоза, получает пищу пассивно и ест её всю.
Это странное положение дел берёт начало тысячи лет назад. Когда охотники (люди, спроектированные для жизни в лесах умеренных широт) расселились и стали охотиться в тундре, с наступлением текущего ледникового периода они должны были выработать любые стратегии для сохранения себя в тепле и для выживания. Некоторые из них обнаружили, что можно жить вблизи глуповатых тундровиков и пользоваться теплом их тела. Тундровики не возражали против этого, если охотники делили с ними свою пищу. Так постепенно сформировались симбиотические отношения, пока охотники не потеряли способность самостоятельно передвигаться по тундре, а эти особые тундровики не стали неспособными выживать в одиночку.
Как только пища съедена, группа вновь отправляется в путь. Мелкие охотники могут говорить друг с другом, используя простой язык, но каждый из них общается со своим тундровиком-носильщиком с помощью толчков локтем и жестов – указания рукой достаточно, чтобы сообщить носителю, куда и каким путём идти. Они следуют за колонной леммингов, и потому у них будет неплохое питание в течение одного – двух дней.

ЗИМОВЩИКИ

Похожее на транс состояние теперь не столь глубокое, как было несколько дней назад. Тепло весны проникает сквозь слои теплоизолирующего кокона из волокон и древесины, медленно воспринимаясь заторможенными нервами и органами чувств спящего, вызывая постепенное усиление его метаболизма и вырывая его сознание из глубин сна. Его разум переходит из состояния полной пустоты в состояние сна, в котором он вновь переживает и собирает воедино способы охоты и собирательства, которые узнал в прошлом сезоне. В своём сне он видит свой родной лес, вначале каким он был во времена его детства, а затем таким, каким он был гораздо позже. Самый поздний сон-воспоминание – это его брачная партнёрша прошлого, и, хотелось бы надеяться, также и этого сезона; мысль о ней настолько волнует его, что последний подсознательный барьер ломается, и он просыпается.
Со стоном моментального разочарования из-за того, что последнее видение было лишь сном, он потягивается, разлепляет веки от слизи, которая склеивала их вместе, и выпрямляет свои конечности, которые стали настолько жёсткими, что едва не скрипят. С трудом он пробирается сквозь покров из растительного материала, и попадает в мир весенних запахов хвойного леса.
Весенние цветы – горечавки, орхидеи и камнеломки – уже выросли и цветут, как это бывает всегда, когда он выходит из зимнего сна, но солнце стоит в небе низко. Весна в этом году ранняя, поскольку климат становится теплее.
Затем голодная боль пронизывает его, и он роется в остатках своего запаса пищи. Несколько раз на протяжении тёмной зимы он прерывал свой транс, чтобы подкормиться и теперь там мало что осталось. Большинство клубней подгнило, а семена проросли, но всё ещё остаётся много съедобного. Он пожирает это без колебаний, что придаёт ему сил, чтобы поискать чего-нибудь большего.
Вокруг много еды, потому что сейчас начало времени роения насекомых, а влажная земля и разлагающаяся хвоя под ногами даёт приют огромному количеству сочных извивающихся существ. Под корой деревьев личинки и жуки также во множестве проточили туннели, а птицы уже тут как тут, вернувшиеся с юга, как, он надеется, сделает и его брачная партнёрша, чтобы питаться насекомыми. Когда неподвижность постепенно пройдёт, и он восстановит силы, он также получит возможность ловить птиц и мелких грызунов, которые вышли на поверхность земли, чтобы поедать нежные побеги и проростки.
Разыскивая пищу, он сдирает кору с упавшего дерева, которое, должно быть, погибло зимой. Он помнит, когда оно было просто молодым деревом – более 60 лет назад, но числа ничего для него не означают. Он просто помнит.
После восстановления своих сил в течение нескольких дней он приступает к следующей задаче: постройке своей крепости. Она будет сделана из дерева, удобная и мягкая внутри, но крепкая, зубчатая и надёжная снаружи. Нужно, чтобы она была в наличии, потому что вокруг множество мародёрствующих самцов, которые могли бы драться с ним до смерти за плодовитую самку вроде той, что есть у него. Он строит свою крепость на том, что осталось с прошлого сезона, и это весьма существенно. С годами его навыки строительства улучшились, и его постройки стали длиннее.
Немногое осталось, однако, от направляющих стен, и их следует восстанавливать каждую весну. Раскинувшись в двух направлениях в виде огромной V-образной формы, открытыми концами к югу и с крепостью на вершине, постройка тянется более чем на 2000 шагов в каждом из направлений. Она сделана из палок, воткнутых в землю, и более тонких прутьев, которые вплетены между ними. Она является не барьером, а скорее отметкой на местности. Его подруга зимовала в области более мягкого климата далеко на юге, и она очень скоро предпримет путешествие на север. Важно, что она не пропустит крепость и наткнётся на неё, двигаясь на север, или же она окажется во владениях какого-то другого самца.
По окончании строительства он начинает собирать запас еды непосредственно в самой крепости. Через несколько дней он слышит взволнованную болтовню, и с надеждой выглядывает из входа крепости, ныне ставшей удобной. Она там, уверенно шагает вдоль барьера.
Да, она несёт с собой ребёнка, родившегося зимой.
С радостью, одной из немногих эмоций, которые он может чувствовать, он бросается, чтобы встретить их, ласкать её и гладить ребёнка, которого он видит впервые. Самка. Это хорошо: вокруг достаточно много самцов. Это первый ребёнок, общий у него с этой самкой, хотя у него было много детей от других самок.
Самки живут намного меньше, чем самцы. Они не могут пережидать во сне холодные времена, потому что должны уходить на юг, чтобы родить зимой. Многие из его самок выросли и умерли на протяжении его жизни, а многие другие умерли во время миграции, погибнув в пути или окончив жизнь в других крепостях.
Каждое существо имеет свою строго отмеренную продолжительность жизни. Если отбросить несчастные случаи или болезни, оно живёт на протяжении времени около 2000 миллионов ударов сердца. Для мигрирующих самок число этих сердцебиений составляет в среднем приблизительно 70 в минуту. Для зимующего самца это среднее значение сохраняется на протяжении времени бодрствования, но в течение поздней осени, зимы и ранней весны оно падает до примерно 20 ударов в минуту. Остальные его жизненные функции замедляются соответствующим образом. В результате продолжительность жизни самца где-то в четыре или пять раз превышает продолжительность жизни самки.
В полумраке своего слабого воображения он иногда думает, что было бы лучше, если бы младенцы рождались летом, чтобы они могли зимовать все вместе; но это не стало бы возможным, если бы рост ребёнка внутри самки не смог ускоряться или замедляться, чтобы потомство от весеннего спаривания появлялось в более удобное время.
Это не может быть... пока.

ВОЖДЬ КЛАНА

Через воду больше нет брода. В прошлые времена из неглубокой воды выступали широкие участки грязи коричневого цвета, покрытой лёгкой рябью и прорезанной извилистыми блестящими ручьями; они соединяли низинные болота владений клана с бесконечными лесами лежащей рядом земли. В те времена клан мог прошлёпать через грязь, меся ногами чёрную вонючую жижу под поверхностью, и продолжать краткие набеги среди деревьев и лесов большой земли.
Этого больше не сделать, потому что грязные отмели теперь постоянно погружены в воду. Клан ничего не может знать о причине, о сокращении полярных ледяных щитов в тысячах километров на севере. Они не поняли бы, что тающий лед возвращает воду обратно в океаны, и что уровень моря во всем мире повышается. Они только понимают, что остров, на котором они теперь живут, изолирован больше, чем когда-либо в любое время, которое они могут вспомнить.
Это их не беспокоит. Леса и болота острова обильно снабжают пищей небольшие группы, которые там живут, а дождливый климат обеспечивает достаточное количество питьевой воды. Лишь иногда, во времена больших трудностей, кто-нибудь из них преодолевал полосу грязи, чтобы попасть на большую землю и кормиться там. Математика и измерения вообще не входят в их образ жизни, но если бы это было так, они поняли бы, что 200 квадратных километров острова способны прокормить только 20 особей клана.
Вождь думает об этом иным образом. Он может перейти остров поперёк за полдня. Эта прогулка проведёт его через кустарники с плодами и подлесок с клубнями, и между стволами деревьев с орехами. Всюду есть птицы и маленькие животные, которых можно поймать. Обход по побережью занимает три световых дня, и проведёт его по берегам с зарывающимися в песок существами, по камням с прилепившимися к ним моллюсками, и через солёные болота, населённые птицами. Клан размером с его собственный хорошо обеспечен пищей на данный момент.
Были времена, когда еды было мало, и они все уходили на материк; но это всегда было опасно. Там живут другие кланы, и они не выказывают любовь к незнакомцам. Теперь они должны будут справляться с нехватками чего-либо несколько иным образом.
Конечно, будет лучше, если клан больше не будет расти. Большее число ртов, которые нужно кормить, станет бедствием. Если, однако же, они все будут меньше есть, это поможет. Вождь не может ждать ни того, ни другого. Всё его внимание направлено на то, чтобы быть уверенным в том, что все его люди получают достаточно пищи. Он заметил, однако, что одна из его дочерей, очень ширококостная и массивная самка, чаще голодает и болеет в эти дни. В то же самое время другая из его дочерей, гораздо меньшая и более лёгкого сложения, чем её сёстры и братья, обладает меньшим аппетитом, и она самая здоровая из всего клана. Она, несомненно, достигнет зрелости и оставит потомство.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ РАВНИН

Идёт дождь. Теперь он идёт в течение долгого времени и поля теряют свой облик. Вместо одного короткого сезона дождей в году, сопровождаемого долгими периодами засухи, теперь выпадает больше дождей круглый год.
В прежних условиях процветали травы. Их вершины высушивало солнце, поедали животные и выжигали периодические степные пожары, но они выживали благодаря своим защищённым подземным стеблям и снова отрастали от уровня земли. Немногие деревья или кустарники процветали в таких условиях, но жители равнин также преуспели здесь. Их диета, состоящая исключительно из травы, подразумевала, что они могли жить здесь, где не жило никаких других крупных существ. Они могли проводить сухие сезоны в колючих зарослях, которые окаймляли поля и отделяли их от влажных тропических лесов экватора, они мигрировали по травянистым равнинам, приурочивая это к влажному сезону, и кормились по ходу движения. Другие крупные существа не могли успешно вести такое существование.
Теперь, когда дожди идут чаще, колючие леса распространяются по равнинам и деревья растут там, где когда-то была лишь трава. В новых условиях различные существа, которые охотятся и питаются мясом, выбираются из тропических лесов. Всё чаще жители равнин должны спасаться от опасности. Со своими очень длинными ногами они могут быстро обогнать любого врага, но это случается всё чаще. Это расходует впустую большое количество энергии и разрывает ценное время питания.
В течение немногих прошлых тысячелетий жители равнин сталкивались с проблемами вроде этой много раз. Иногда, когда казалось, словно травянистые равнины собирались исчезать, их стада проникали через колючие заросли и в глубины обширных тропических лесов в надежде обнаружить новые пастбища. Никто никогда не возвращался. Немногие пошли в другие места, где трава стала короче и реже, где пищу стало находить труднее и труднее, и где даже мелкие существа стали более редкими и незаметными. Травы здесь в итоге сменились скалистыми и песчаными пустошами, где дождливый сезон был ещё более коротким и менее предсказуемым, чем на равнинах. Но в этих предыдущих случаях развития кризиса, однако, проблема никогда не существовала долго: травянистые равнины вновь восстанавливались.
Теперь, с увеличением количества осадков травы в том виде, в каком их знали жители равнин, оказываются уничтоженными колючими лесами. Единственные не внушающие опасения за их судьбу заросли трав теперь, кажется, встречаются в областях, некогда бывших пустынями, но даже эти негостеприимные пустоши меняются из-за увеличения влажности. Травы и низкорослые растения находят свою точку опоры в грубой скалистой почве, которую они когда-то нашли непригодной для жизни. Возможно, в этом направлении находится будущий дом долговязых жителей равнин.

ЖИТЕЛИ ПЕЩЕР

В итоге это была лишь ещё одна временная передышка. Холодная погода возвращается. Зима становится длиннее и суровее, тогда как лето сморщивается в самый короткий из сезонов, неспособный растопить снега, отложившиеся предыдущей зимой. Движение ледников на юг снова быстрее, чем таяние их края и отступление на север, и ледниковые щиты распространяются по равнинам и низменностям большей части северного полушария.
Кажется, что он впадает в спячку каждый год всё раньше и раньше, и его сон длится всё больше и больше. По крайней мере, рыба всё ещё заходит в ручей близ его спальной пещеры. В узкой долине всегда была пища, доступная ему.
В этом году, однако, всё по-другому. Пробудившись, он с трудом может приблизиться к входу в пещеру, настолько яркий блеск снега снаружи. Он выжидает, пока придёт ночь, чтобы внешний свет не повредил его глаза после долгого сна. Ощущая голод, он жуёт мох со стен пещеры и грибы, растущие на полу. Через некоторое время свет меркнет, и он готовится встретиться с холодом снаружи. Вдруг странный визгливый шум раздаётся из глубины пещеры позади него. Он становится всё громче, и с хлопаньем крыльев чёрная стая летучих мышей взмывает из глубины и устремляется наружу из входа в пещеру. Рефлекторным движением, закоченевший от долгого бездействия, но уже достаточно целеустремлённый, он выбрасывает вверх руку и выхватывает из воздуха одно из пушистых существ. Оно взвизгивает, умирая, и он поедает её целиком, раздирая тушку своими острыми передними зубами и разжёвывая маленькие косточки массивными коренными зубами в задней части челюстей. Тёплая кровь и соки согревают его изнутри, и теперь он начинает чувствовать себя полностью проснувшимся. Поток летучих мышей всё ещё вырывается из входа в пещеру, и он схватывает другую и съедает её.
Теперь нет никакой нужды выходить наружу. Чахлые растения у входа в пещеру и неиссякаемый запас летучих мышей могут постоянно поддерживать его жизнь здесь. Затем он вспоминает, что есть также птицы, гнездящиеся здесь, высоко в трещинах и нишах на стенах пещеры, и мелкие креветки и насекомые в текущей воде глубоко внизу. Они тоже будут хороши для еды. Ему нет нужды выходить наружу, в холод, по крайней мере, не сегодня ночью. Он поворачивается спиной к серому входу и начинает искать на ощупь обратный путь по туннелям в удобные глубины.
Он смутно задается вопросом: понимает ли кто-нибудь другой из его вида, сколько здесь есть еды, чтобы переселиться сюда? Когда-нибудь он выйдет наружу, в холод, найдёт нескольких из них и приведёт их сюда, вниз.
В другой раз. Сегодня ночью он должен найти еду.

СОДЕРЖАНИЕ