Так как ты, мне кажется, большой насмешник и придира, мой читатель, то, пожалуй, скажешь:
— Ну хорошо, люди придумали различные печи, паровое отопление, лампы и такие и сякие... А добывали огонь все по-прежнему трением?
Ты прекрасно знаешь, что это не так, но тебе хочется поймать меня на забывчивости. Нет, я ничего не забыла. Просто еще не успела об этом сказать. Сейчас поговорим и о добывании огня.
Тебе известно, что лет шестьдесят тому назад, когда автомобилей было еще мало, люди ездили на лошадях. Мостовую в то время не заливали асфальтом. Чаще всего она была выложена булыжником.
И вот, когда резвый конь быстро мчался по булыжной мостовой, его подкованные железом копыта, ударяясь о камень, высекали искры. Они тут же гасли, эти маленькие крупинки огня, но вечерами, в темноте, были отчетливо видны.
Если взять стальную пластинку и бить ею по кремню — появятся искры. Посмотрим после этого на кремень. Он не изменился. А кусок стали? В нем появилось что-то новое. Он был гладкий, а стал шероховатый. И весит меньше, чем до удара. Очень не намного, но все-таки меньше. Такую разницу в весе могут показать только самые точные лабораторные весы. И они покажут, что кусок стали потерял чуть-чуть металла. Куда же девалось это «чуть-чуть»?
Оно превратилось в искры — сгорело. При ударе о камень, малюсенькие частицы металла отрываются от куска стали так быстро, что мгновенно раскаляются от трения и сгорают. Сгореть помогает им газ кислород. Он содержится в воздухе. Кислород — лучший друг огня, он всегда поддерживает горение. Когда в банку, наполненную чистым кислородом, опускают тлеющую щепку или раскаленную проволоку, и щепка немедленно вспыхнет, и проволока сгорит.
Что удар железа по твердому камню рождает искры, наш далекий предок мог заметить, колотя куском металла по кремню, чтобы заострить кремень. Это могло случиться, когда люди уже научились получать железо из руды, но еще не догадались делать из него оружие вместо каменного.
Огненная пылинка — искра — положила конец старому способу добывания огня. Не нужно трудиться над доской и колышком или сверлить дерево при помощи лука. Довольно направить искру на сухое, быстро воспламеняющееся вещество, чтобы оно начало тлеть, а потом раздуть огонь.
Кремень, огниво, то есть кусок стали и трут, — вот снаряд для добывания огня на многие века. Только трут скоро начали делать из лоскута ткани, растрепанного на нитки. Такой снаряд существовал еще у древних римлян и дожил почти до нашего века. Помнишь у Андерсена сказку «Огниво»? Правда, у солдата в сказке огниво заколдованное. Ударишь им три раза — появляются собаки. У одной глаза как плошки, у другой как жернова, у третьей как мельничные колеса. И все они служат солдату, добывают ему деньги и женят на принцессе.
А самое простое, неволшебное огниво было прежде у каждой хозяйки и лежало в какой-нибудь коробке вместе с кремнем и трутом.
Теперешние зажигалки — такой же снаряд. Есть в них металлическое колесико; если его резко повернуть, оно ударит по камешку — кремню. А высеченная искра подожжет пропитанный бензином фитилек — трут. Недавно за границей появились зажигалки нового типа. В них не нужно наливать бензин. И фитилька не нужно. В зажигалку вставляется крохотный баллончик с газом. От искры тоненькая струйка газа, выходящая из баллончика, вспыхивает, а наденешь на зажигалку колпачок — гаснет. Кончится газ — выбрасывают пустой баллончик и вставляют новый.
В Древней Греции, а позднее в Южной Америке добывали огонь и другим способом. В яркий солнечный день — для пасмурной погоды этот способ не годился — выставляли на солнце большую лупу, то есть хорошо отполированный кусок прозрачного камня — горного хрусталя... Да-да, не удивляйся, это наши лупы стеклянные, а в те времена люди еще стекла не знали. На таком диске солнечные лучи собираются в одной точке, и от этой светящейся точки могут загореться мох, трут, древесные стружки.
Этот старинный способ добывания огня не исчез и в наше время и даже применяется в особо торжественных случаях: на всемирных спортивных состязаниях — олимпиадах.
На этих замечательных праздниках ловкости и силы всегда горят высокие огни в больших чашах. А зажигают олимпийский огонь в Греции на горе Олимп через большое увеличительное стекло. В старину такой огонь добывали молодые девушки — жрицы. И теперь в память о прежних олимпиадах — ведь начало всеобщим спортивным играм было положено в Древней Греции — молодые девушки, одетые в белые платья, добывают огонь на Олимпе. Зажженный от этого огня факел везут в красивой вазе — амфоре — туда, где будет происходить олимпиада.
Но вернемся к огниву. Когда после сильного удара металлом по кремню трут начинал тлеть, нужно было раздуть огонь. А это сделать вовсе не легко. Иногда очень долго приходилось дуть, раздувая щеки и набирая в легкие как можно больше воздуха.
Может быть, легче сохранять огонь в печи? Угли ведь могут тлеть до утра? Но утром их тоже нужно долго раздувать. Нельзя ли найти такой материал, который разгорался бы от одного прикосновения к едва тлеющему труту или угольку?
Таким материалом оказалась сера. Разрабатывая серные залежи, изучая это вещество желтого цвета, люди увидели, что оно хорошо горит. Если расплавить серу, обмакнуть в нее лучинку, дать сере застыть, то эта серная головка будет загораться, соприкоснувшись с тлеющим углем. От головки загорится и вся лучинка.
Палочки с серными головками назывались серниками и очень помогали людям. Надо было только помнить, что расплавлять серу нужно в глиняной посуде. Железная от серы портилась.
Шло время, развивались науки. Ученые-химики узнавали все новые вещества, изучали и отыскивали в них порою самые неожиданные свойства. Оказалось, например, что смесь сахара с бертолетовой солью очень легко воспламеняется не только от искры, но и от сильного удара. Если, растирая эти два вещества в ступке, сильно ударить пестиком, может произойти взрыв. Поэтому приходилось растирать смесь осторожно, плавно, без резких движений.
Загорался сахар, смешанный с бертолетовой солью, и при соединении с серной кислотой. Эти вещества и стали материалом для первых спичек.
Очень странные были эти спички, совсем не похожие на наши. Торговали ими в табачных магазинах, и продавцы учили покупателей, как такими спичками пользоваться. В деревянной коробочке лежали длинные палочки с белыми блестящими головками. Головки были из сахара с бертолетовой солью и клеем. Вместе с коробкой продавалась склянка с притертой пробкой, наполненная серной кислотой — густой, похожей на растительное масло жидкостью. Если опустить спичку в кислоту и сейчас же вынуть, головка начинала вспучиваться. Она шипела, дымила и, наконец, зажигалась. Запах от загоревшихся спичек шел очень тяжелый, удушливый.
— Имейте в виду, сэр, — говорил продавец, — что серная кислота весьма едкая жидкость. Она разъест любую пробку, кроме стеклянной. Нет, сэр, я вам не советую носить эту бутылочку в кармане. Одна капля серной кислоты прожжет ваше платье. Дерево она тоже разъедает. Берегите от нее лицо и руки, она причиняет страшные ожоги и может выжечь глаза. Прячьте ее от детей и животных. Тщательно закупоривайте, чтобы она не могла пролиться.
Вот как опасны были первые спички. Правда, пользовались ими недолго. Очень скоро головки спичек начали делать из фосфора.
Это вещество люди знали давно. Открыли фосфор алхимики — средневековые ученые, изучавшие все природные вещества в своих домашних лабораториях. У фосфора удивительные свойства: он сам собой загорается от соприкосновения с воздухом и светится в темноте.
Добывали фосфора очень мало, пока шведский ученый Шееле не открыл, что фосфор содержится в костях животных. Тогда кости стали перерабатывать и извлекать из них фосфор.
Фосфор ядовит. Брать его голыми руками нельзя — он загорится, соединившись с кислородом воздуха, и сильно обожжет руки. Чтобы фосфор не воспламенялся, его держат в банках с водой.
Свойства фосфора изучал австрийский изобретатель Ирини и решил, что из него должны получаться спичечные головки. Ирини знал, что житель города Вены Ремер хочет открыть спичечную фабрику, и поделился с ним своим открытием. Он рассказал Ремеру в письме, что нужно бросить кусок фосфора в какой-нибудь разогретый клей и хорошо взболтать. Фосфор разобьется на мелкие частицы и получится густая смесь. В нее нужно прибавить порошок свинцовой перекиси.
«Сначала нужно приготовить серники, то есть палочки с покрытыми серой концами, — писал Ирини. — Серники нужно обмакивать в смесь, а затем сушить. Эти спички очень легко загораются, достаточно чиркнуть о стену».
Ремер получил письмо и сразу понял, что перед ним открывается очень выгодное дело. Новые спичечные головки должны стоить гораздо дешевле прежних. Не нужно всюду носить с собой пузырек с опасной серной кислотой. Секрет фосфорных спичек никому другому не известен, значит, соперников у него не будет. Вот только это «чиркнуть о стену»... Не совсем удобно. Нельзя ли придумать что-то другое?
И Ремер придумал. Бумажный лист можно смазать клеем и обсыпать мелким песком или растолченным стеклом. Когда высохнет, нарезать и наклеить кусочки шершавой бумаги на спичечные коробки. Человек вынимает спичку, чиркает о верх коробка — и фосфорная головка немедленно загорается от трения о шершавую поверхность. В перекиси свинца есть кислород, а он нужен фосфору, чтобы воспламениться.
Коробки Ремер решил делать круглыми. Они так быстро пошли в ход, что скоро пришлось расширять фабрику. Сначала на ней было занято только сто человек, а скоро стало четыре тысячи рабочих, да и те едва справлялись. Ремер сказочно разбогател на своих круглых коробочках.
А тот, кто открыл предприимчивому фабриканту секрет изготовления фосфорных спичек — Ирини, — так и умер бедняком, почти нищим. Ремер и не подумал поделиться с ним хоть ничтожной частью своих баснословных прибылей. Никто не знал о заслугах Ирини. Только когда его ученик Иенш напечатал труды своего покойного учителя, миру стало известно имя Ирини. Узнали все и способ изготовления спичек. Ремер оказался не единственным владельцем секрета. Другие люди в других странах тоже начали строить спичечные фабрики и выпускать спички. Но Ремер не тужил. Он уже столько заработал, что ему на всю жизнь хватило и еще осталось детям и внукам.
Конечно, фабрики того времени были, в сущности, кустарными мастерскими. Ни машин, ни станков... Все делается человеческими руками — самой дешевой машиной. Одни рабочие снимали с древесных стволов кору и резали дерево на чурки. Другие рабочие раскалывали чурки на лучинки после просушки. Третьи изготовляли коробочки, четвертые — шероховатые бумажки для наклеек... А в других цехах фабрики люди плавили серу, составляли фосфорную массу, макали спички в эту смесь и сушили их, втыкая голым концом в ящики, полные песка, и, наконец, укладывали в коробки.
Как будто работа несложная. Но для фабричного люда она была очень тяжела. Изо дня в день вдыхали рабочие ядовитые пары фосфора и понемногу отравлялись. Сначала у них начинали болеть и выпадать зубы, потом челюсти опухали, гноились... Человек слабел, хирел и выглядел так плохо, что рабочих спичечных фабрик называли «глиняными людьми». Кому удавалось уволиться с фабрики, пока болезнь еще не зашла далеко, спасал свою жизнь, но говорил он уже всегда невнятно и есть ему было трудно. А тем, кому нужда и безработица не позволяли уйти со страшной фабрики, был один конец — ранняя смерть.
У нас и сейчас есть вредные производства. На таких предприятиях особенно заботятся о хорошей вентиляции. Свежий воздух разгоняет ядовитые пары, не дает им скопляться. Людям сокращают рабочий день, внимательно следят за их здоровьем. А в те времена, о которых я рассказываю, никто об этом не думал. Хозяин фабрики заботился о прибылях, а не о здоровье людей, добывающих ему деньги.
Но так много рабочих болело и умирало, отравляясь фосфором, что пришлось обратить на это внимание. О спичечных фабриках стали писать в газетах.
Немецкий ученый Бетгер задумался над тем, как сделать изготовление спичек безвредным. Надо как-то обойтись без фосфора, решил Бетгер. Попробовать составить смесь и легковоспламеняющуюся, и не ядовитую.
Бетгер испытывал всевозможные вещества. Остановился он на хорошо известных: сера, бертолетова соль и перекись марганца. Смешать их, растереть, прибавить клея, чтобы получилась кашица, и макать в нее спички. Чтобы лучше загорались палочки, нужно пропитывать их парафином.
Так ученый и сделал. Но сколько ни чиркал своими спичками о стеклянную бумажку, они не загорались. Полная неудача!
Он был уверен, что составил смесь правильно. Что же делать? Может быть, изменить состав того порошка, которым покрыта бумажка? Взять не толченое стекло, а что-то другое? Но что именно? Бетгер перепробовал все, что мог, — ничто не подходило. Неужели без фосфора не обойтись? А может быть...
Бетгер знал, что если поместить фосфор в закрытую посуду, так, чтобы до него не мог добраться воздух, и нагреть до 260 градусов, то желтый фосфор превращается в красный. Словно то же самое вещество, а некоторые свойства его меняются. А главное — оно теряет свою ядовитость.
Вот этот красный фосфор Бетгер перемешал с клеем, намазал смесью бумажку, высушил ее и чиркнул спичкой. Он очень волновался в эту минуту и даже зажмурил глаза. Неужели ничего не выйдет? Опять ничего не выйдет?
Но даже сквозь опущенные веки он увидел, вернее, почуял, что спичка загорелась. Бетгер скорее открыл глаза. Да, она горела! Пламя было ровным, желтым... И никакого неприятного запаха, как от прежних спичек.
Обрадованный Бетгер поспешил поделиться своей удачей со спичечными фабрикантами. Но ты уже знаешь, что это за народ. Конечно, они отказались от новых спичек.
— Подумайте, ведь рабочие перестанут отравляться и болеть! — говорил изобретатель.
— Да, конечно... — вяло соглашались фабриканты, — но фабрики-то надо перестраивать. Расходы, хлопоты...
— Зато рабочие будут здоровы. Для этого я и старался изобрести новые спички, — убеждал их Бетгер.
— Это замечательно, что вы такой человеколюбец, — похвалили его фабриканты. — Господь, конечно, наградит вас за добрые намерения. Но нам новые спички не нужны, неизвестно, дадут ли они такой доход, как дают старые. А рабочие... Что ж, ведь мы никого не неволим. Кто не хочет у нас работать — пускай уходит. Желающих попасть на фабрику и без них много.
Так никто на родине Бетгера и не поддержал его. Но изобретение не погибло. Его приютила другая страна — Швеция. Там была оборудована первая фабрика безопасных спичек, а оттуда они распространились по всему миру. Долго их так и называли — «шведскими».
У нас много спичечных фабрик. Строят их там, где много лесов,— в Белоруссии, на Оке, на Урале...
Удобно строить фабрики на берегах рек. По воде весной сплавляют бревна. Их достают из воды и сушат. А дальше все за человека делают машины. Распиливают бревна на куски, нарезают спичечные палочки — «соломку», пропитывают их особым составом, чтобы они не тлели, когда сгорают, а гасли. «Соломку» трясут на специальных решетах. Спичку решето не пропустит, а весь мусор пройдет сквозь отверстия. Очищенные палочки идут на макальную раму, где получают головку. Состав смеси для головок сейчас не совсем такой, как у Бетгера. Он стал сложнее, а спичка сделалась еще безопасней. Потом готовые спички идут в сушилку и на укладку.
Я рассказала о спичках так подробно вот почему: мне кажется, что мы порой очень беззаботно, бездумно относимся к тому, что нас окружает. Попробуй скажи какому-нибудь лоботрясу, что в создании спички участвовало множество людей и многие из них поплатились за это жизнью, — он засмеется. Что такое спичка? Мелочь! Пустяк! А если подумать, какой удобный, нужный «пустяк». В любую минуту по твоему желанию он дает огонь. И создать его было очень непросто. Большие жертвы приносило человечество для того, чтобы людей окружали такие нужные «пустяки».
Теперь ты знаешь историю спички и, думая о ней, конечно, вспомнишь и алхимиков, открывших фосфор, и бескорыстного неудачника Ирини, и упорного Бетгера, и рабочих, умиравших от отравления фосфором. А множество инженеров и химиков, занятых в спичечном производстве! Все они старались сделать спички безопаснее, надежнее, дешевле.
В наши дни на спичечных фабриках работает многочисленная армия. Но одного труда рабочих мало. Нужно, чтобы лесорубы валили деревья, сплавщики сплавляли лес, химики готовили смесь для спичечных головок... Инженеры должны создавать машины для спичечных фабрик, бумажники готовить бумагу... Чтобы сделать коробок спичек, необходим труд множества людей, начиная от тех, кто повалил дерево, и кончая печатником, отпечатавшим этикетку на коробок. Зная это, как-то неловко называть спичку пустяком.
Даже последний, завершающий штрих в туалете спичечного коробка — этикетка и та не пустяк. Эти маленькие картинки так разнообразны и порой красивы, что многие любители собирают их, как филателисты собирают марки. На спичечных коробках мы видим известных ученых, писателей, космонавтов, знатных людей страны. Мы видим на них животных и птиц, населяющих родную природу, видим новые и старые города, заводы, колхозы... Все интересные события находят свое отражение в рисунках для спичечных коробков. И тот, кто соберет большую коллекцию, может узнать по ней, чем жила его страна в то время, когда были выпущены те или иные спички.

ОГЛАВЛЕНИЕ