Эпоха неоцена – это время, когда флора и фауна Земли восстановились после колоссального ущерба, который в позднем плейстоцене и голоцене нанёс природе человек. Это время появления и расцвета новых групп животных, и время угасания некоторых таксонов, многочисленных и разнообразных в прошлом. В неоцене Австралия и Новая Гвинея образовали материк Меганезию, который пока ещё сохраняет относительную изоляцию от Азии и островов Индонезии, хотя движется на север, к экватору. Флора и фауна Меганезии по-прежнему сохраняют своеобразие, но в природе материка появилось много чуждых элементов – это последствия деятельности человека, который завёз в Австралию множество чужеродных видов животных и растений. После исчезновения человечества флора и фауна материка продолжили эволюционировать, образовав новые виды, гармонично сосуществующие в его уникальных экосистемах.
Южная часть Меганезии – это равнинная и достаточно сухая местность. Кое-где возвышаются невысокие и сильно выветренные горы, а к востоку глубоко в массив суши врезался обширный мелководный залив Эйр. С севера, из области лесов, текут реки, петляющие по равнинам. Часть из них впадает в мелководные озёра или болота, пересыхающие в сухой сезон. Некоторым рекам удаётся достичь берегов залива Эйр, а остальные просто петляют по равнинам и постепенно теряют воду. В сухой сезон от таких рек остаются лишь высохшие русла, среди которых кое-где попадаются ямы, заполненные водой или жидкой грязью. Но в любом случае, центральные и южные районы Меганезии в неоцене снабжаются водой намного лучше, чем в эпоху человека. Этому способствует залив Эйр, над которым образуются дождевые облака, проливающиеся над равнинами. Лишь в наиболее удалённой области на юго-западе материка остаются пустынные местности.
Равнины Меганезии по видовому разнообразию и биомассе фауны напоминают африканские саванны вроде Серенгети. Но животные, обитающие здесь, уникальны и эндемичны. Крупные травоядные Меганезии – это представители двух родословных линий: верблюды, потомки завезённого человеком дромадера, и кенгуру, потомки местных сумчатых. Травоядные иных родословных линий встречаются на равнинах реже. Возле водоёмов, где разрастаются кустарники и деревья, живёт ямути, или длиннозубый вомбат – представитель угасающей линии растительноядных сумчатых. И здесь же, среди деревьев, бродят долихокамелюсы – гигантские жирафообразные верблюды, избегающие выходить на равнины. Вообще, верблюды равнин Меганезии – это быстроногие животные, включающие изящных и легконогих лептокамелюсов, или верблюжьих антилоп, и массивных «лошадиных верблюдов» кабаллокамелюсов. Среди кенгуру встречаются как виды «стандартного» облика, так и специализированные формы, как массивные, так и легконогие и стройные.
Ночь опустилась на равнины Меганезии. В это время травоядные спят, но вместе с тем они должны быть начеку, поскольку ночь – это время, когда приходят хищники. Поэтому травоядные звери приспособились совмещать, казалось бы, несовместимые вещи. Они спят глубоким и чутким сном, но такой сон продолжается недолго, не более 10-15 минут, чередуясь с периодами бодрствования. В это время животные срывают и жуют траву. Кроме того, все крупные травоядные равнин предпочитают держаться стадами, где в любой момент найдутся бодрствующие сородичи, способные заметить хищника и поднять тревогу. Кабаллокамелюсы – могучие звери с равнин Меганезии, которым практически некого бояться. Молодые животные ночью стараются сбиться вместе и спят, положив головы друг другу на спину, под прикрытием тел взрослых особей. Нападение на кабаллокамелюсов крайне опасно – звери защищаются, нанося хищнику удары ногами и сильно кусаясь.
Рядом с кабаллокамелюсами бродят их уменьшенные грациозные подобия – лептокамелюсы, или верблюжьи антилопы. Эти звери днём полагаются главным образом на скорость и выносливость, но ночью их чувствительные уши ловят каждый звук, а большие глаза вглядываются в темноту, нарушаемую лишь светом луны и звёзд. По опыту верблюжьи антилопы знают, что рядом с кабаллокамелюсами безопаснее, если не раздражать этих зверей своим присутствием и соблюдать дистанцию.
Особняком от верблюдов держится стадо страусовых кенгуру. Это странные звери, которые издалека похожи на динозавров вроде орнитомимуса. Лишь укоороченные морды с широкими ушами нарушают эту иллюзию. Кроме того, страусовые кенгуру не ходят, а прыгают на самых кончиках пальцев, или же передвигаются галопирующими движениями, вставая на все четыре конечности. Светлые шкуры зверей в лунном свете выглядят совсем белыми. Эти животные тоже собрались в стадо, чтобы вовремя заметить хищника. Некоторые особи спят, присев на все четыре лапы. Если их потревожить, они мгновенно вскочат, с силой оттолкнувшись ногами от земли и сделав вертикальный прыжок едва не на высоту собственного роста, и приземлятся точно на ноги, чтобы в следующую секунду поскакать вслед за сородичами, оставляя на земле характерные округлые следы с ямкой от отпечатка копытообразного когтя.
Пока животные пребывают в покое и спят, их окружают тучи кровососущих насекомых. Звери вздрагивают от их укусов, встряхивают ушами и фыркают, отгоняя особо назойливых кровососов, пытающихся впиться в нежную кожу около губ, ноздрей, глаз и ушей. У травоядных великанов есть свои помощники. Летучие мыши и козодои беззвучно летают над ними, схватывая насекомых, но тучи мошкары вовсе не редеют, несмотря на этих крылатых охотников.
Стада ведут себя осторожнее, чем обычно: звери чувствуют, что хищник рядом, и боятся его. Но хищник и не думает скрываться: в лунном свете прекрасно виден его силуэт. Это двуногое существо, внешне и размером напоминающее довольно крупного кенгуру. У него короткие и сильные передние лапы, вооружённые острыми когтями, и притупленная морда с широкими округлыми ушами. В темноте поблёскивают крупные глаза, а нос, похожий на очень короткий хоботок, постоянно движется: зверь нюхает воздух и ведёт себя осторожно. Иногда животное зевает, и тогда в его пасти заметны большие клыки и остроконечные коренные зубы. Это сумчатый острозуб – доминирующий хищник на равнинах Меганезии. Такому животному не составит труда изловить многих из окружающих его травоядных, но хищник сейчас не охотится.
Это животное – взрослая самка, и она готовится к родам. В отличие от плацентарных, у которых появляется сразу крупный детёныш, сумчатым проще родить своё потомство. Но для этого нужно сделать некоторые приготовления. Самка сумчатого острозуба нашла подходящую ямку в земле и начала раскапывать её когтями передних лап. Когда ей показалось, что углубление достаточно вместительно и удобно, она легла на бок и перекатилась на спину, оказавшись лежащей в ямке вверх животом. Самка сунула одну из передних лап в сумку и поскребла ею внутри. Затем запустила туда вторую лапу и почистила ещё немного. Это указывает на приближение родов.
Прошло около получаса. Самку никто не беспокоит, и у неё есть прекрасная возможность спокойно произвести на свет своё потомство. Она поднатужилась, и из её родовых путей показалось крохотное розовое существо, извивающееся, словно червячок. Так произошло рождение Зоораптора, будущей грозы равнин Меганезии. Маленький детёныш, похожий на эмбриона, ползёт по шерсти. Рядом с ним копошится другой, а затем через небольшие промежутки времени появляются ещё пять таких же недоразвитых существ с голой розовой кожей, глазами, скрытыми под кожей, и плохо развитыми задними лапами и хвостом. Все эти мелкие комочки, однако, отличаются яростной и неуёмной тягой к жизни и готовы бороться за своё существование, будучи даже такими недоразвитыми. Цепляясь за материнскую шерсть плохо сформированными передними лапами, они ползут ко входу в её сумку. Это первое препятствие, которое детёнышу приходится преодолеть в своей жизни, и первая серьёзная схватка в борьбе за существование. У самки в выводковой сумке всего лишь четыре соска, а значит, только четыре детёныша могут получить шанс стать взрослыми, но до обретения полной самостоятельности сможет дожить лишь один из них.
Мелкие существа, только что появившиеся на свет, извиваются и цепляются за шерсть матери, которая, в общем, ведёт себя довольно безучастно по отношению к ним. Она лишь подготовила для них сумку и легла в удобное положение животом кверху, но ей совершенно безразлично, кто из них придёт первым. А на её животе разворачивается настоящая «гонка червей», призом в которой служит шанс жить дальше. Зоораптор ползёт среди шерсти на животе матери, словно сквозь траву. Он не первый: один из детёнышей сумел обогнать его и уже добрался до входа в сумку. Но самому Зоораптору тоже надо спешить: он идёт практически вровень с одним из своих братьев и просто обязан получить преимущество, чтобы обойти его. Он чувствует запах сумки матери, и это даёт ему стимул бороться дальше. Один из его братьев запутался в шерсти, и Зоораптор обгоняет этого неудачника. Ощущая запах сумки, он выбрал верное направление, и теперь ему осталось совсем немного пройти до финиша. Это его первая победа в борьбе за существование, и одно из четырёх призовых мест на ближайшие месяцы. В течение получаса четыре детёныша из семи прицепились к соскам матери. Ещё один детёныш от неосторожного движения самки свалился на землю. Он умер почти сразу – его обнаружил по запаху хищный жук и сразу же напал на него. Шестой и седьмой детёныши тоже добрались до сумки, но сделали это слишком поздно и не нашли свободных сосков. Им осталось жить недолго: около часа они ползают по сумке матери, истощая свои силы, и один за другим умирают. Мать не обратила на их гибель никакого внимания – она уже почувствовала прикосновение ко всем соскам маленьких существ. Этого достаточно, чтобы она ощутила себя ответственной за их жизнь ровно в той степени, в какой на это способно сумчатое животное и верховный хищник равнин. И один из счастливчиков – Зоораптор, пока ещё безволосое недоразвитое существо около двух сантиметров в длину.
В неоцене Меганезия представляет собой более благоприятное место для жизни животных, чем была Австралия в эпоху человека. Площадь засушливых земель сократилась, а центральную часть Меганезии занимают саванны, над которыми проливаются дожди из туч, образующихся над заливом Эйр. Саванны тянутся широкой полосой с юга на север вдоль западного берега залива Эйр. С севера, из лесов, текут реки, сильно опресняющие воду в заливе. В долинах этих рек растут вечнозелёные леса, которые теряют часть листвы в сухой сезон, но всё равно снабжают пищей травоядных обитателей равнин. Отдельные участки лесов есть в низинах, где во время дождей образуются болота или временные озёра.
Подобно детёнышам других сумчатых, Зоораптор растёт и развивается медленно. Фактически, в сумке он проходит примерно те же изменения, которые претерпевает эмбрион плацентарного млекопитающего в утробе матери. На протяжении первых нескольких недель после рождения он может лишь глотать молоко, которое мать впрыскивает в рот детёнышам сокращениями особых мышц. И лишь позже, когда его мышцы достаточно разовьются, Зоораптор начнёт самостоятельно сосать молоко. У него постепенно происходит развитие чувств. Жизнь в тёмной сумке не способствует восприятию ощущений внешнего мира, но Зоораптор тонко чувствует состояние матери благодаря сильной связи с ней. Он ощущает, как время от времени повышается температура её тела и растёт влажность в сумке. Он чувствует, как учащается пульс матери, и улавливает её движения – интенсивные и резкие, которые постепенно достигают апогея, а затем внезапно стихают, и лишь какое-то время ощущается ускоренное биение сердца, которое понемногу приходит в норму. Так Зоораптор воспринимает охоту его матери. И самое главное, что после охоты каждый из детёнышей получает вдоволь молока. Но часто такие изменения в состоянии тела их матери не завершаются дополнительной порцией питания. Это может означать лишь одно: охота оказалась неудачной. Тогда голодающие детёныши начинают интенсивнее сосать; раздражение сосков, которое они оказывают, воспринимается матерью, и она снабжает их молоком, лишая собственный организм необходимых питательных веществ.
Но иногда в жизни потомства сумчатого млекопитающего случаются вещи, которые могут произойти только в Меганезии, и сумчатым острозубам также приходится сталкиваться с ними. Враг может оказаться даже в таком защищённом месте, как сумка, колыбель для потомства.
Ночь на равнине. Луна заливает бледным светом волнующееся море травы. Самка сумчатого острозуба после удачной охоты отдыхает, лёжа на боку и вытянув ноги. Ей удалось загрызть небольшого страусового кенгуру и вдоволь наесться. Недалеко от неё в траве валяются полуобглоданные останки добычи и куски шкуры. Хищник спит, поглощённый приятным ощущением сытости. Детёныши в сумке матери получают дополнительную порцию молока. Они даже не догадываются, в какой опасности находятся.
По траве осторожно пробирается крохотное существо. Оно немного похоже на сумчатую мышь, но отличается коротким хвостом и очень редкой шерстью. На голове, горле и животе, а также на лапах кожа совсем голая, и лишь на морде есть вибриссы. Спина едва покрыта шерстью, из-под которой просвечивает кожа. Это существо ловко пробирается среди травы, иногда останавливаясь и принюхиваясь. Оно чем-то напоминает недоразвитого детёныша какого-нибудь более крупного сумчатого млекопитающего и называется эмбриотерий. Но его повадки совершенно не похожи на пассивное существование детёныша сумчатого млекопитающего. Эмбриотерий – очень специализированное млекопитающее, ведущее такой образ жизни, какой можно вести только в Меганезии. Этот зверёк – самка, готовая произвести потомство. Она спаривалась несколько недель назад, и зародыши у неё достаточно развились, чтобы родиться. Но их развитие затормозилось, и они пребывают в «законсервированном» состоянии, пока самка не окончит свой трудный поиск.
Нюхая воздух, самка эмбриотерия убедилась, что обнаружила как раз то, что нужно – самку сумчатого млекопитающего с детёнышами на ранней стадии развития. Она осторожно приближается к самке сумчатого острозуба, которая продолжает беззаботно спать, не подозревая о том, в какие события она уже фактически вовлечена.
Самка эмбриотерия несколько раз пробежала вдоль тела спящего хищника, убеждаясь, что самка сумчатого острозуба не реагирует на её присутствие. После этого она перешла к самой опасной части своего образа жизни. Она запрыгнула на живот самки сумчатого острозуба и замерла, вцепившись в шерсть зверя. Почувствовав прикосновение мелкого существа, самка сумчатого острозуба шевельнулась и сквозь сон почесала живот когтем задней лапы. Самка эмбриотерия смогла избежать удара лапой – её легко сбросило бы на землю самым слабым движением. Осторожно цепляясь за шерсть сумчатого острозуба, самка эмбриотерия ползёт по её телу ко входу в сумку. Когда спящий хищник перестаёт дышать ровно и размеренно, самка эмбриотерия замирает, стараясь не показать своего присутствия. И с каждым шагом она приближается к цели своего поиска – к отверстию, ведущему в сумку самки сумчатого острозуба, где находятся четыре детёныша, среди которых и Зоораптор, длиной пока ещё всего лишь около 10 см вместе с хвостом.
Самка эмбриотерия вытягивается буквально в струнку, осторожно проскальзывая в отверстие сумки. Это получается у неё с первого раза – свою роль сыграли и размер её самой, и расслабленные во время сна мышцы самки сумчатого острозуба. И теперь её окружает совсем другой мир, в котором она проведёт несколько следующих месяцев – теснота, влажность и не слишком свежий воздух внутри сумки крупного животного. Но этого мало для беззаботной жизни: необходим ещё и источник питания. А он есть – это четыре соска самки сумчатого острозуба, но все они заняты. Значит, самка эмбриотерия должна завоевать себе жизненное пространство, устранив одно из препятствий. Она выбирает недолго и вонзает острые зубы в ближайшего детёныша, висящего на соске матери. Это не Зоораптор, а его сосед, выбранный мелким зверьком совершенно наугад.
Безжалостные челюсти самки эмбриотерия вонзились в тело детёныша сумчатого острозуба, и она начала терзать его, даже не убив сразу. Острые зубы хищника откусывают от детёныша кусок за куском – тонкую кожу, слабые водянистые мышцы и мягкие хрящеватые кости. Единственное, что он может – чуть сильнее сжать губами сосок матери. Но сигнал не будет воспринят – самка сумчатого острозуба спит. А в это время в сумке происходит убийство её собственного детёныша.
Самка эмбриотерия с жадностью пожирает плоть своей жертвы. В этом она похожа на землеройку: у мелкого млекопитающего высокая скорость обмена веществ, и мясо добычи буквально «сгорит» в её желудке. Но это лишь временный источник пищи, а самке эмбриотерия предстоит долго жить в сумке крупного хищника. Она поступает довольно просто: прицепляется к соску самки сумчатого острозуба и начинает питаться молоком, заменяя её собственного детёныша. Опасность миновала – самка эмбриотерия получила источник питания, и теперь оставшимся в живых детёнышам ничего не грозит.
Когда происходили эти драматические события, самка сумчатого острозуба почувствовала лишь, как один из её сосков освободился, а затем снова оказался во рту маленького существа. Она ничего не поняла и не заподозрила подмены. По её представлениям, один из детёнышей по каким-то причинам перестал сосать, а затем нашёл сосок и продолжил питаться.
По мере роста детёнышей самка начинает уделять им какое-то внимание. Лапы матери осторожно пролезают в сумку, легко прикасаются к телам детёнышей, сильно увеличившимся в размерах. Зоораптор уже величиной с молодую крысу. У него отрастают хрящи, образующие ушные раковины, а глаза, просвечивающие под тонкой кожей век, ещё не открываются, хотя в темноте сумки он всё равно ничего бы не увидел. Зоораптор постепенно начал покрываться шерстью – на его теле выросли отдельные тонкие волоски, которых больше на морде. Самым главным чувством для него по-прежнему остаётся осязание. Зоораптор ощущает кожей прикосновения двух других детёнышей и своего страшного соседа – самки эмбриотерия. Этот «гнездовой паразит» мира млекопитающих старается вести себя как можно незаметнее – самка эмбриотерия не делает лишних движений, чтобы не привлечь внимания самки сумчатого острозуба к содержимому её собственной сумки.
Самка эмбриотерия готовится к важному событию. Организм её переваривает порции молока, выделяемого самкой сумчатого острозуба: обмен веществ в первые дни паразитического существования быстро перестроился для наиболее эффективного усвоения новой пищи. Лишь по ночам самка эмбриотерия на короткое время отпускает сосок животного-хозяина. Она аккуратно выставляет зад из отверстия сумки самки сумчатого острозуба, быстро выбрасывает порцию помёта и пастообразной мочи, после чего осторожно занимает своё место на соске. Теперь, когда ей не нужно заботиться о собственном пропитании, она может целиком посвятить себя важному делу продолжения рода. Эмбрионы в её организме постепенно «расконсервировались» и ещё немного подросли. А складки кожи, окружающие соски с двух сторон, постепенно увеличились в размерах. Теперь всё готово к рождению потомства.
В течение следующего дня самка эмбриотерия вела себя как обычно: пассивно висела на соске животного-хозяина и сосала молоко вместе с детёнышами. Ночью же произошло знаменательное событие: самка эмбриотерия принесла потомство. Шесть крохотных, похожих на червячка, детёнышей родились у неё и один за другим проползли под защиту складок кожи на её животе. В отличие от многих других представителей сумчатых, самка эмбриотерия рождает не больше потомства, чем может прокормить. Поэтому каждый из её детёнышей имеет возможность дожить до самостоятельности.
Прошло ещё два месяца. У детёнышей сумчатого острозуба открылись глаза и они стали более активными. Теперь они могут на какое-то время отцепляться от соска и даже высовывать голову из сумки матери, чтобы увидеть окружающий мир. Однажды это сделал и Зоораптор. Он добрался до края сумки и просунул голову наружу. Ему в нос ударил запах разнотравья саванны, значительно отличающийся от спёртого воздуха внутри сумки. Зрение ещё не слишком хорошо работает, и Зоораптор не видит далёких предметов. Лишь верх его поля зрения кажется ему ослепительно ярким, а низ – более тёмным и не столь утомительным для взгляда. Он задрал голову вверх и увидел что-то большое, покрытое шерстью – живот и грудь матери.
Самка сумчатого острозуба почувствовала, что у неё из сумки высунулся детёныш. Она наклонилась, чтобы обнюхать его. Зоораптор увидел, как откуда-то сверху опустилась огромная голова, от которой пахнет очень знакомо. Зоораптор впервые видит свою мать «в лицо»: до этого она была в его восприятии только полостью сумки – единственным миром, который он знал. Самка обнюхивает морду детёныша, при этом её хоботок подёргивается и шевелится, а верхняя губа слегка вздёрнулась, обнажая острые зубы. Тело Зоораптора сейчас покрыто тонкой шерстью и на ярком солнце выглядит почти голым. Запомнив его запах, самка подняла голову и снова начала заниматься собой. Зоораптор полез обратно в сумку, в привычный, хотя и тесный мир. Но он не смог вернуться снова к своему соску: пока он знакомился с окружающим миром, его место было занято другим детёнышем – его братом. Все детёныши толкаются, и Зоораптор буквально дерётся за свой сосок. Одна из его сестёр совсем слабая – очевидно, она станет следующей жертвой обстоятельств.
Эмбриотерий старается вести себя спокойнее, чтобы не насторожить самку острозуба. У этой «гостьи» в сумке находятся собственные детёныши, и она кормит их за счёт питательных веществ, получаемых от своего огромного хозяина.
Чтобы обеспечивать потомство пищей, самка сумчатого острозуба должна регулярно охотиться. Она делает это, но далеко не всякая атака завершается поимкой добычи. Такова жизнь хищника – бесконечное состязание с жертвой, поиск её слабых мест, выработка новых охотничьих приёмов и охота в ранее незнакомых местах.
Стадо страусовых кенгуру пасётся среди травы. Пока зелень вокруг сочная и свежая, этих существ легко заметить издалека – их светлые шкуры ярко выделяются на её фоне. Но в начале сухого сезона, когда трава начинает вянуть и желтеть, в полной мере проявляются маскировочные свойства такой окраски. Крупные звери, пасущиеся в саванне, встают на четыре ноги и передвигаются своеобразным медленным галопом, поочерёдно переставляя то переднюю, то заднюю пару конечностей. Длинные хвосты служат им балансирами и позволяют легко встать на задние ноги, чтобы оглядеть окрестности.
Короткие морды страусовых кенгуру несут мощные челюсти, позволяющие зверям легко пережёвывать жёсткую траву, а корни зубов формируются довольно поздно, поэтому каждый зуб служит им гораздо дольше, чем обычным кенгуру.
Стадо пасётся на очень пологом склоне невысокого холма. Страусовые кенгуру не теряют бдительности, поэтому подобраться к ним на близкое расстояние довольно сложно. Среди зверей постоянно находятся особи, оглядывающие окрестности и прислушивающиеся к окружающим звукам, а потому самка сумчатого острозуба должна действовать особенно осторожно. Она подкрадывается к ним под прикрытием высокой травы, стоя на всех четырёх конечностях. Самка осторожно крадётся, переставляя передние лапы, а затем быстрым рывком подтягивает длинные задние ноги. Она не придумывала такую тактику специально – всё получилось как-то само собой. Самка сумчатого острозуба любила передвигаться так в детстве, ещё не расставшись окончательно с сумкой своей собственной матери. А теперь эта детская забава служит более практическим целям.
Страусовые кенгуру обладают хорошим зрением, поэтому скачущего по равнине сумчатого острозуба они замечают даже тогда, когда ему ещё бесполезно пробовать нападать на их стадо. Но их мозги остаются мозгами сумчатых животных со всеми их недостатками. И невысокий, мягко говоря, интеллект не позволяет им заметить сумчатого острозуба, который подкрадывается к ним. Возможно, кто-то из этих зверей увидел в траве спину самки сумчатого острозуба, но это так непохоже на привычный образ этого хищника, что никто не поднял тревоги. А хищница всё ближе и ближе подкрадывается к стаду.
Расплата за беспечность наступает быстро. Самка сумчатого острозуба выскочила из травы, словно отпущенная пружина. Несколькими прыжками она достигла стада страусовых кенгуру, схватила передними лапами одного из молодых зверей и нанесла ему укус в шею. Зверь дёрнулся, а самка сумчатого острозуба отскочила в сторону, чтобы избежать удара его задних ног. Она делала так не только ради себя, но и ради потомства, которое носит в сумке. И как раз в этот момент случилась беда.
Один из детёнышей, слабая маленькая самка, отцепилась от соска, когда её мать атаковала страусовых кенгуру. А во время прыжка самки сумчатого острозуба в сторону она вылетела из её сумки. Впрочем, тем лучше для тех, кто в ней остался – стала меньше конкуренция.
Самка сумчатого острозуба начала погоню по кровавому следу, который оставляет её жертва. Она не спешит, поскольку знает, что рано или поздно укушенный ею зверь ослабеет настолько, что сам свалится ей под ноги и останется лишь прикончить его ещё одним укусом. Но с каждым своим прыжком она удаляется от детёныша, который выпал из её сумки.
Маленькая самка сумчатого острозуба совершенно не готова к самостоятельной жизни. Её шерсть слишком редкая, чтобы защитить её от солнца, она не умеет охотиться и во всём полностью зависит от матери. Она может лишь пищать, извиваясь среди травы и шевеля удлинёнными задними ногами. Но мать не вернётся – ей проще вырастить оставшихся в живых детёнышей.
Трава шуршит под ногами массивного небольшого зверя, который сопит и фыркает, нюхая воздух. Высоко над стеблями торчит длинный хвост животного, украшенный на конце пучком толстых полых игл белого цвета: это сумчатый иглохвост ищет корм среди травы. Странное существо с длинными ушами и подвижным носом на редкость всеядно: с одинаковым аппетитом иглохвост пожирает растения и мелких животных. Почувствовав страшный запах сумчатого острозуба, он останавливается, вздыбив шерсть на загривке. Губы зверя подёргиваются от напряжения – он готов, если надо, вцепиться во врага мёртвой хваткой, чтобы подороже продать свою жизнь. Но никаких признаков присутствия сумчатого острозуба, кроме запаха, он не ощущает, хотя, судя по интенсивности этого запаха, зверь должен быть рядом.
Страх постепенно сменяется настороженностью, и сумчатый иглохвост начинает исследовать обстановку. Его подвижное рыльце изучает траву и землю, определяя направление, откуда исходит запах. Шаг за шагом зверь движется вперёд, держа хвост-колотушку наготове. Если нужно, он будет защищаться, нанося врагу удары колючками по чувствительной морде.
Но такие предосторожности оказываются излишними. Сумчатый иглохвост нашёл источник устрашающего запаха, и это открытие стало неожиданным даже для его не слишком большого ума. Сделав несколько шагов в сторону источника запаха, сумчатый иглохвост услышал какой-то шорох. Он пригляделся и увидел, как среди травы копошится покрытое тонкой шерстью существо размером с крысу. У него длинные задние ноги, удлинённые уши и подвижный нос, похожий на хоботок. Обоняние подсказывает сумчатому иглохвосту, что именно это существо и есть источник запаха, напугавшего его. Но теперь, убедившись, что страшный запах не подкреплён реальной угрозой, сумчатый иглохвост решил действовать так, как подсказывают ему инстинкты. Он бросился к беспомощному существу, схватил его зубами и сильно сдавил. Хрустнули тонкие кости, и тело детёныша перестало шевелиться. Теперь это лишь кусочек очень хорошей еды для сумчатого иглохвоста. Присев на задние лапы, зверь начал рвать мясо зубами, придерживая его передними лапами. Кости у такого мелкого детёныша ещё очень нежные, поэтому он исчезает в пасти сумчатого иглохвоста почти без остатка.
Самка сумчатого острозуба вовсе не жалела о пропаже детёныша. Её родительский инстинкт не слишком сложен в своих проявлениях, и она прикладывает усилия лишь для сохранения своего потомства в целом, не заботясь о каждом детёныше в отдельности. Она вряд ли различает их, сидящих в сумке, и именно поэтому в её собственной сумке так легко может кормиться нахлебник – самка эмбриотерия с потомством. Впрочем, сейчас этот чужак почти не мешает её потомству – лишь момент поселения эмбриотерия в сумке у самки, вынашивающей потомство, сопровождается убийством одного из детёнышей. В дальнейшем эмбриотерий ведёт себя очень тихо и осторожно, не вредя своим соседям. Когда детёныши сумчатого острозуба подрастают, самка эмбриотерия держится вблизи стенки сумки, повернувшись спиной к своим беспокойным соседям и укрыв потомство собственным телом. Детёныши эмбриотерия подрастают очень быстро; вскоре их матери предстоит покинуть удобную сумку животного-хозяина и жить самостоятельной жизнью. Кроме того, подрастающие детёныши сумчатого острозуба могут случайно поранить их, поскольку они уже активно движутся внутри сумки.
У Зоораптора остался лишь один брат – самец, немного уступающий ему в силе. Но он легко может сократить эту разницу в развитии – после гибели их сестры он получает больше молока от матери и развивается быстрее. Два детёныша чувствуют, что им становится тесно в одной сумке: они пинают друг друга уже хорошо развившимися задними ногами и толкаются передними лапами, отпихивая от соска. Иногда детёныши кусают друг друга беззубыми ртами. Самке эмбриотерия достаётся во время их потасовок: её толкают и пинают не меньше, чем любого из детёнышей. Иногда она вынуждена обороняться, прикусывая челюстями лапу или ухо кого-то из детёнышей. Зоораптору досталось сильно: его самка эмбриотерия до крови укусила в загривок, когда он случайно толкнул её головой во время очередной скоротечной потасовки с братом. Пока это была самая сильная боль, которую Зоораптору приходилось испытывать на протяжении своей недолгой жизни. Отчаянно запищав, Зоораптор отодвинулся от неё и подлез под своего брата.
Прошло ещё несколько недель. Зоораптор и его брат стали намного крупнее, и своим весом они существенно оттянули вниз сумку своей матери. Самке эмбриотерия пришлось переселиться в верхнюю часть сумки, где меньше риска быть случайно задавленной кем-то из детёнышей сумчатого острозуба. Собственное потомство самки эмбриотерия тоже изрядно подросло. Её детёныши уже настолько большие, что не помещаются в её сумке. Поэтому им приходится держаться лапами за кожу и шерсть на её животе, чтобы продолжить сосать молоко, сунув головы в её сумку. Детёнышей уже меньше: два из них в разное время вывалились из материнской сумки и были просто раздавлены детёнышами сумчатого острозуба. Несмотря на однообразие рациона, самка эмбриотерия чувствует себя превосходно. Она заметно разжирела и округлилась за время жизни в сумке у сумчатого острозуба, несмотря на то, что значительная часть питательных веществ уходит на кормление детёнышей. Это не болезненное состояние, а жизненная необходимость: её пребывание в сумке подходит к концу и она просто берёт максимум питательных веществ от организма животного-хозяина.
Однажды ночью самка сумчатого острозуба устроилась на сон среди кустарника. Она подмяла несколько кустов и легла на них, словно на пружинящий матрац. Дневная охота была не слишком успешной, но под вечер ей удалось забить небольшого варана, которого самка сумчатого острозуба разорвала на куски и съела почти без остатков. Детёныши в её сумке ощущают спокойствие матери и также спят, посасывая молоко. Самка эмбриотерия не разделяет их спокойствия. Наоборот, она как раз ведёт себя очень активно. Осторожно цепляясь лапами за кожу сумки, она высунула голову наружу. С наслаждением вдохнув свежий воздух, она полезла из сумки наружу. Выгнув спину дугой, она осторожно протиснулась в отверстие сумки, стараясь не задеть детёнышей, висящих на её животе. Словно чувствуя важность момента, детёныши ещё сильнее вцепились в кожу и редкую шерсть самки эмбриотерия. В свете луны видно, что самка эмбриотерия стала гораздо тучнее, чем была до поселения в сумке. Поэтому ей предстоит нелёгкая для её нынешнего состояния задача – незаметно слезть с самки сумчатого острозуба и побыстрее скрыться, чтобы не стать лёгкой ночной закуской для хищника.
Осторожно, чтобы не разбудить спящего хищника, самка эмбриотерия поползла по её телу, цепляясь за шерсть. Она преодолела эту дистанцию успешно и в конце своего пути спрыгнула в траву. Теперь ей предстоит отыскать какое-то укрытие, где можно будет дорастить детёнышей. Запасы жира, накопленные за время нахлебничества в сумке у сумчатого острозуба, очень пригодятся ей: они будут быстро переработаны организмом самки эмбриотерия в молоко и пойдут на питание детёнышей, а самка обретёт прежнюю стройность и резвость. Когда потомство покинет её, она снова будет искать встречи с самцом, а затем предпримет очередное рискованное путешествие в чужую сумку, чтобы вырастить новый выводок.
Спустившись в траву, самка эмбриотерия понюхала воздух, огляделась и бросилась бежать в самую гущу кустарника. Теперь сумчатый острозуб – снова враг, которого надо бояться. Ей повезло: она смогла успешно пройти рискованную часть своего жизненного цикла. «Украденных» у самки сумчатого острозуба и запасённых в виде жира питательных веществ будет достаточно, чтобы в течение примерно недели докормить собственных детёнышей. А дальше им придётся переходить на пищу взрослых животных и вести самостоятельную жизнь.
После того, как самка эмбриотерия покинула сумку, двум оставшимся в живых детёнышам сумчатого острозуба стало немного просторнее. Но они продолжают расти, поэтому такое улучшение «жилищных условий» – лишь временное. Зоораптор сильно подрос за последние несколько месяцев. Он весит уже около двух килограммов, его шерсть стала заметно гуще, глаза полностью раскрылись, а ушные раковины сформировались. Его брат практически догнал его в развитии, и для двух детёнышей уже стало привычным делом толкаться и устраивать потасовки в материнской сумке, занимая более удобное положение. Зоораптор ещё не вылезает из сумки, но уже всё чаще высовывает наружу голову и с любопытством глядит на окружающий мир. Он видит животных, бродящих по равнинам, вдыхает и запоминает их запахи. Иногда он высовывает наружу лапу и пробует схватить стебелёк травы. Вначале такие движения были на редкость неуклюжими и неточными – сказывалось отсутствие тренировок при жизни в тесной сумке, где всё находилось в пределах досягаемости любой из лап. Мир вне сумки вначале показался Зоораптору странным, обманчивым и недосягаемым. Он пробовал сорвать травинку, но порыв ветра начинал раскачивать её и она ускользала из его пальцев. Или же, выбрав травинку, он тыкал в неё пальцами, а она оказывалась гораздо дальше, чем ему представлялось. Но постепенно его чувства стали приспосабливаться к восприятию таинственного мира вне сумки матери. Тренировки сделали своё дело, и уже через пару недель Зоораптор умел ловко сорвать травинку, высунувшись из материнской сумки. Ему нравилось смотреть на животных, которые бродят вдалеке. А ещё он мог подолгу смотреть на силуэты птиц, кружащихся в прозрачно-голубой вышине. Но его мать, если она не спала, относилась к этим силуэтам как-то настороженно, вставая с места и перемещаясь куда-нибудь в кусты или под защиту одинокого дерева. И Зоораптор тоже научился испытывать тревогу при виде силуэтов больших птиц с широкими крыльями, кружащихся в воздухе, хотя и не знал, почему так должно быть.
Иногда детёнышам приходилось скрываться в сумке. В это время их мать была занята жизненно важным делом – охотой. Детёныши чувствовали напряжение мускулов своей матери, и её тревожное настроение передавалось им самим. В такие моменты они меньше шевелились, предпочитая сворачиваться комочком на дне сумки и не делать лишних движений. Они чувствовали каждый раз почти одно и то же – вначале напряжение, а затем быстрые движения матери, от которых их подбрасывало в сумке вверх-вниз. После этого наступало время, когда тело матери переставало двигаться, но ощущались её учащённое сердцебиение и глубокое дыхание. Иногда в сумку проникали странные, чем-то привлекательные запахи, но чаще всего детёныши ощущали запах материнского тела, который в такие моменты заметно усиливался.
Настало время очередной охоты самки сумчатого острозуба. Всё начиналось, как обычно – с напряжённых и медленных движений тела матери. Самка сумчатого острозуба выслеживала стадо верблюжьих антилоп лептокамелюсов. Эти изящные существа с белыми хохолками шерсти на голове очень осторожны и пугливы, но зато почти не способны оказывать сопротивление, будучи схваченными. К ним трудно подобраться на расстояние, обеспечивающее успешную атаку, но зато убить такое животное очень легко.
Самка сумчатого острозуба осторожно крадётся к верблюжьим антилопам, которые беспечно щиплют траву. Она умело пользуется укрытиями, выбирая для засады траву погуще. Пригибаясь и подгибая длинные задние ноги, самка сумчатого острозуба почти не высовывается из травы – снаружи видна лишь небольшая часть спины животного. И похоже, верблюжьи антилопы не замечают засады: их стадо медленно движется в её сторону. Лучшего нельзя и пожелать: добыча сама идёт в зубы хищника. И теперь самое главное – схватить эту добычу, не дать ей ускользнуть.
Когда стадо верблюжьих антилоп приблизилось на расстояние около пятнадцати метров, самка сумчатого острозуба выпрыгнула из травы и бросилась к травоядным. Она покрыла это расстояние несколькими огромными скачками и оказалась на переднем краю стада прежде, чем верблюжьи антилопы поняли, что над ним нависла опасность. Когда они бросились в стороны, самка сумчатого острозуба вихрем ворвалась в их ряды, схватила одну из верблюжьих антилоп, нанесла ей зубами страшную рану в основании шеи и отпрыгнула в сторону. Испуганные лептокамелюсы бросились прочь от хищника, и при этом одна из особей оставляла за собой кровавый след на подсохшей и пожелтевшей траве.
Самка сумчатого острозуба скачет за добычей. Она загоняет, а не атакует, поэтому не развивает предельную скорость. Ей вполне достаточно запаха крови, который тянется за стадом верблюжьих антилоп, чтобы продолжать погоню. Зоораптор прячется в сумку, как делает в такие моменты. Он ощущает всем телом броски и прыжки матери, а также чувствует её дыхание – вначале глубокое, затем всё более и более спокойное и равномерное. Когда Зоораптор осторожно высунул голову из сумки, его мать продолжала преследование стада. Зоораптор слишком молод, чтобы понимать, что происходит, но его мать видит нечто важное для себя: одна из верблюжьих антилоп отстаёт от остальных, а запах крови становится всё более отчётливым. Наконец, самка сумчатого острозуба ускоряет движение и Зоораптор прячется глубже в её сумку. Он ощущает, как его мать движется всё интенсивнее, а затем последовали резкая остановка и несколько рывков в разные стороны. Зоораптор не понял, в чём дело, а его мать в это время догнала раненую верблюжью антилопу, схватила её за шею и повалила. Поверженное животное пыталось освободиться, брыкаясь и мотая головой, но челюсти сумчатого острозуба держали его крепко, и верблюжья антилопа быстро умерла, задушенная хищником.
Когда движения матери снова стали плавными, а напряжение мышц пропало, Зоораптор снова высунулся из сумки. Он огляделся вокруг и увидел прямо под ногами матери распростёртое в траве тело верблюжьей антилопы – длинноногого существа с изящной головой на удлинённой шее. Он вдохнул целый букет запахов. Одни из них он уже ощущал ранее, а другие кажутся ему новыми. Один из запахов приятно щекочет его ноздри. Зоораптор так сильно высунулся из сумки, что едва не уткнулся носом в мясо, когда его мать наклонилась над добычей и вырвала из неё кусок. Запах, который так понравился ему, был запахом свежей и ещё тёплой крови. Он приятен для обоняния Зоораптору: по своей природе это юное существо – хищник, и этот запах не противоречит его врождённым особенностям поведения. Зоораптору пока нечем есть мясо: зубы ещё не успели прорезаться у него во рту, хотя дёсны уже набухли. Но он очень хочет поближе узнать это новое для себя ощущение. Зоораптор сделал то, что у него уже неплохо получается: он высунул лапу наружу и сорвал стебелёк травы, испачканный кровью. Он потянул сорванную траву в рот и слизнул с неё немного крови. Вкус оказался приятным, но всё же пока непривычным – Зоораптор ещё не знает никакой другой пищи, кроме молока. Его брат, привлечённый запахом, нетерпеливо толкнул его сбоку и протиснулся наружу – он тоже хочет попробовать кровь на вкус.
Пока самка сумчатого острозуба пирует на туше верблюжьей антилопы, начинают собираться другие любители мяса. В небе хлопают широкие крылья и несколько птиц опускаются в траву, неуклюже вытянув длинные тонкие ноги. Увидев их, Зоораптор и его брат быстро скрылись в сумке матери. Но она сама не показала ни малейшей тревоги, когда появились эти незваные гости, поэтому Зоораптор, немного осмелев, осторожно высунул голову из сумки и стал с любопытством разглядывать этих существ.
Вокруг самки сумчатого острозуба уже расхаживают несколько длинноногих птиц – гаруспиков, местных падальщиков. Их оперение иссиня-чёрного цвета с синим отблеском, а длинные тонкие ноги ярко-красного цвета. В красный цвет окрашены также их шеи и головы, лишённые оперения. Чёрные клювы этих птиц немного изогнуты книзу – это потомки ибисов, ставшие своеобразными аналогами марабу в саваннах Меганезии. Клювы у гаруспиков толстые и сильные, немного похожие на клювы африканских рогатых воронов – птиц эпохи человека. Вскоре к их стае присоединяются ещё несколько гаруспиков, и в течение получаса вокруг пирующей хищницы собирается около полутора десятков птиц, ожидающих своей доли добычи.
Мать Зоораптора отрывает куски мяса и глотает их, поглядывая на этих птиц. Если их мало, гаруспики ведут себя осторожно. Но когда стая их становится большой, осторожность сменяется нахальством. И самка сумчатого острозуба вскоре увидела, как один из гаруспиков схватил клювом комок кишок верблюжьей антилопы и потянул к себе, вытягивая кишки из брюшной полости туши. Над этой требухой тут же завязалась драка, сопровождаемая хлопаньем крыльев и хриплым карканьем птиц. Когда другая птица попробовала украсть кусок мяса прямо из-под носа хищницы, мать Зоораптора зарычала и оскалила зубы. Предупреждение сработало сразу: гаруспики неуклюже отбежали на безопасное расстояние. Теперь они лишь поглядывают на самку сумчатого острозуба, не решаясь подойти ближе.
С трудом проглотив последние куски мяса верблюжьей антилопы, самка сумчатого острозуба отошла от остатков туши и легла в траве неподалёку. Она очень хорошо поела, поэтому может позволить себе бросить остатки добычи на съедение падальщикам. Хищница просто наблюдает за тем, как гаруспики стали рвать остатки мяса и жадно глотать их, дёргая шеей и щёлкая клювами. Через час на туше останется лишь немного мяса на костях, но с ним быстро расправятся более мелкие падальщики саванн Меганезии.
Рано или поздно в жизни детёныша сумчатого млекопитающего наступает день, когда он делает свой первый шаг в большой мир. Для Зоораптора такой день настал в возрасте около полугода, когда он и его брат были размером с небольшую кошку и весили около трёх килограммов каждый. Это произошло после очередной удачной охоты, когда их мать отдыхала в траве. Всё начиналось как обычно – Зоораптор в очередной раз высунулся, чтобы посмотреть, что происходит снаружи. Он высунул из материнской сумки лишь голову и передние лапы, готовый в любую минуту скрыться внутри. Но его брат не стал в этот раз протискиваться где-то сбоку от него. Вместо этого он надавил всем телом сзади, и Зоораптор кувырком вывалился из сумки и шлёпнулся в траву.
Целая волна новых ощущений накрыла юного Зоораптора. Раньше его тело чувствовало лишь неподвижный, тёплый, влажный и спёртый воздух внутри сумки. Теперь же он почувствовал всем телом дуновение ветра: его влажная шерсть начала подсыхать. Ноги Зоораптора впервые ощутили не мягкую и эластичную кожу материнской сумки, а твёрдую землю. Наконец, он не чувствовал стенок сумки, ограничивающих его движения. И это сразу же сослужило ему плохую службу: попытавшись встать на ноги, Зоораптор покачнулся и упал. Ноги пока не слушаются его, и ему надо развивать координацию движений. Кое-как, опираясь на короткие передние лапы, Зоораптор поковылял к матери. Она обнюхала его, шевеля носом-хоботком, а затем осторожно почистила лапами его шерсть, к которой пристало несколько травинок. Нюхая воздух возле её живота, Зоораптор почувствовал знакомый запах сумки. Он сумел найти вход в сумку, сунул в него морду, пошире растянул кожу передними лапами и забрался обратно в знакомую тесноту родительской сумки, толкаясь задними лапами. Концы лап и хвост некоторое время виднелись из сумки, но потом Зоораптор повернулся поудобнее и устроился в сумке целиком. Он вернулся в свой прежний тесный мир уже немного не таким, каким был раньше. Он побывал в мире, раскинувшемся за пределами материнской сумки, и теперь этот мир будет привлекать его с каждым днём всё больше и больше. Его брат выбрался из сумки лишь через несколько дней после Зоораптора.
Огромный мир пока незнаком Зоораптору, но с каждым днём юный хищник проводит всё больше времени снаружи. Мать постепенно начала оставлять детёнышей в укромном месте, отправляясь на охоту, и это сразу принесло ощутимые результаты: охотиться ей стало намного легче.
Детёныши сумчатого острозуба пока боятся буквально всего. Они лежат среди травы, прижимаясь к земле, и сохраняют неподвижность, даже если другие животные проходят совсем рядом с ними. Неподвижность – это их единственная защита: у детёнышей только прорезались зубы, а координация движений пока оставляет желать лучшего.
Возвращаясь с охоты, самка держит в зубах труп молодого страусового кенгуру. Добравшись до места, где скрылись детёныши, самка бросила добычу на землю и издала призывный сигнал, похожий на тихое ворчание. Услышав его, Зоораптор и его брат выскочили из травы и бросились к ней. Они обнюхали тушку страусового кенгуру, которую принесла их мать, и дружно сунули головы в материнскую сумку, чтобы получить свою порцию молока. Их мать села на задние лапы, держа в передних лапах добычу, и начала рвать её, зубами обдирая шкуру и откусывая свежее кровоточащее мясо. Зоораптор вытянул голову из материнской сумки, понюхал её добычу, а затем потянул зубами край шкуры. Он почувствовал вкус крови на языке, и этот вкус понравился ему – а как иначе должен его воспринимать хищник? Не обращая внимания на собственных детёнышей, мать Зоораптора жадно рвала зубами добычу. Над ней закружилась пара гаруспиков, надеющихся заполучить остатки её добычи, но самка сумчатого острозуба обгладывает кости очень тщательно, оставляя на них совсем немного мяса – вряд ли его можно оторвать птичьим клювом. А когда один из гаруспиков подобрался слишком близко, хищница свирепо оскалила зубы и птице пришлось отойти подальше, чтобы не стать случайной жертвой и дополнением к обеду.
После пиршества от добычи осталась только голова, длинная нога, позвоночник и кости. Всё съедобное исчезло в желудке сумчатого острозуба. Самка выбрала себе для отдыха место, хорошо прогреваемое солнцем – склон небольшого холма. А Зоораптор и его брат принялись играть остатками её добычи – они таскали в зубах голову страусового кенгуру, отнимая её друг у друга. Иногда игра перерастала в настоящую потасовку, но мать не вмешивалась в неё, поскольку её детёнышам не грозила реальная опасность.
Пока Зоораптор и его брат молоды, они видят опасность буквально во всём. Когда вдалеке бежит стадо верблюжьих антилоп, Зоораптор сильно пугается. Он неуклюже прыгает к матери и торопливо забирается в её сумку, дёргая длинными задними ногами. Пока он мал и глуп, это вполне простительно. У него ещё есть время, чтобы понять, что это не источник опасности, а еда. А вот стадо кабаллокамелюсов, неторопливо шествующих по саванне, заставляет нервничать и его мать. Эти массивные и быстроногие верблюды могут быть агрессивными, и взрослый кабаллокамелюс может в одиночку отбить нападение сумчатого острозуба. И ещё у Зоораптора остался страх перед большими птицами, летающими высоко в небе.
Во время своих прогулок и игр детёныши сумчатого острозуба встречают множество мелких существ, с которыми делят мир: пауков, насекомых, мелких ящериц и змей. Пока детёныши малы, их пугают даже мелкие птицы, имеющие привычку взлетать, лишь подпустив чужака в упор. С некоторыми существами Зоораптор уже сумел свести знакомство: он никогда больше не станет поедать ярких мелких жуков, иногда встречающихся среди травы. Один такой жук, разжёванный свежепрорезавшимися зубами, оказался отвратительно горьким на вкус, и Зоораптор еле отплевался. Но ещё много часов во рту у него чувствовалась горечь от этого насекомого. Поэтому, увидев ещё одного такого жука, Зоораптор брезгливо фыркнул и отошёл в сторону.
В этот момент он услышал шуршание под ногами. Тонкое гибкое тело, извиваясь и блестя чешуёй на солнце, мелькнуло в траве. Это небольшая ящерица, один из множества видов, обитающих в неоценовой Меганезии. Безобидное существо, опасное только для насекомых и пауков, испугалось Зоораптора значительно больше, чем он её. Эффект неожиданности сыграл свою роль: Зоораптор высоко подскочил на месте, взвизгнув от страха. Но, когда он свалился обратно в траву, ящерица бросилась прочь. Это удержало его от панического бегства под защиту матери: оказалось, в этом мире есть те, кто его боится. Бегство ящерицы привлекло внимание Зоораптора, и он сделал несколько прыжков следом за ней. Но рептилия скрылась в траве и нырнула в одну из своих нор. А Зоораптор безуспешно пытался найти её, беспорядочно прыгая по траве. Когда он станет старше и опытнее, он станет искать добычу с помощью обоняния, и тогда такой трюк не спасёт не только ящерицу, но и более крупную добычу.
Проходят дни, и маленький Зоораптор смелеет. Он уже не паникует, видя ящериц, и постепенно знакомится с другими обитателями саванны. Вместе с братом это получается веселее и проще: чувствуя присутствие друг друга, молодые сумчатые острозубы ведут себя намного смелее, и иногда отваживаются на дальние вылазки. Такие экскурсии в природу могут быть очень познавательными, но таят в себе немалую опасность: неизвестно, с кем можно столкнуться во время таких самостоятельных прогулок.
Во время очередной самостоятельной экскурсии в саванну Зоораптор и его брат заметили среди травы, как им показалось, высокий белый цветок на толстом стебле. Но запах, который они оба чувствуют со стороны этого цветка, больше похож на запах животного. И двое беспечных детёнышей решили проверить, кто может скрываться около этого цветка – не исключено, что это кто-то вкусный. Уже после нескольких прыжков в сторону этого цветка они заметили под ним тёмное приземистое тело, не уступающее в размерах им самим. Приблизившись, два юных сумчатых острозуба увидели странное существо с подвижной мордой и двумя длинными ушами. А необычный цветок оказался поднятым вверх хвостом этого существа – сумчатого иглохвоста. Он был слишком увлечён раскапыванием земли в поисках личинок жуков, и потому не сразу заметил, что за его действиями наблюдают два маленьких хищника. Чувствительные уши сумчатого иглохвоста уловили шорох травы от движений детёнышей сумчатого острозуба, и зверь поднял голову. Он в упор посмотрел на этих существ, и его хвост мелко задрожал. Если бы молодые сумчатые острозубы были чуть опытнее, они бы отступили назад – дрожь хвоста сумчатого иглохвоста вовсе не означает страх. Кончик хвоста этого зверя покрыт утолщёнными иглами, которые при дрожании хвоста издают сухой треск, словно погремушка гремучей змеи. И это предупреждение для разного рода хищников, особенно для слишком любопытных и неопытных. Но Зоораптор и его брат пока не знают, что можно ждать от этого странного существа. Сумчатый иглохвост показывает свою готовность сражаться: он скалит зубы, прижимая уши к голове, и топает передними лапами. Это кажется молодым хищникам чем-то забавным, и они совершают ошибку, сделав по небольшому прыжку и приблизившись к сумчатому иглохвосту. Расплата за ошибку последовала незамедлительно: сумчатый иглохвост внезапно развернулся и нанёс удар хвостом, который пришёлся по щеке брату Зоораптора. А самому Зоораптору игла больно царапнула по носу, и из ранки сразу потекла кровь. Его брату намного хуже: на его щеке выступают пятна крови. В первую секунду они ничего не поняли, но затем пришла боль. Оба детёныша пронзительно завизжали и отступили на шаг. Сумчатый иглохвост решил закрепить успех и стал надвигаться на них, размахивая хвостом и разевая пасть, в которой виднеются остроконечные зубы. Детёныши сумчатого острозуба не выдержали и бросились наутёк, громко визжа от страха. А им навстречу уже спешит мать: отчаянные вопли детёнышей мгновенно разбудили её. Мать готова разорвать кого угодно за своих детёнышей, и она вряд ли колебалась бы, если бы перед ней оказался даже могучий кабаллокамелюс или самец ложного моа со своими жилистыми твёрдыми ногами. Но всё оказалось намного прозаичнее: увидев, что на выручку малышам спешит мать, сумчатый иглохвост развернулся и бросился прочь. Из существа, переживающего свой триумф, он превратился в преследуемую добычу, движимую исключительно инстинктом самосохранения. Его спасло только то, что самка сумчатого острозуба остановилась и не стала его преследовать. Она смогла бы догнать его в несколько прыжков, а колючий хвост не спас бы сумчатого иглохвоста от гибели. Но сейчас ему повезло, и он остался в живых.
Опыт может быть очень полезным, а иногда даже жизненно важным. Наблюдая за матерью, молодые сумчатые острозубы учатся избегать некоторых опасностей, не подвергаясь их воздействию непосредственно. Так оба детёныша научились бояться змей – в саваннах и редколесьях Меганезии обитает несколько очень ядовитых видов этих рептилий, и близкое знакомство с ними могло бы стоить жизни кому-нибудь из них. Но даже мать порой не может уберечь детёнышей от опасностей, которые грозят им со стороны многочисленных хищников из саванн Меганезии.
В один из дней мать Зоораптора сумела добыть подростка степного ложного моа – крупной нелетающей птицы. Туша птицы лежит на земле, а хищница рвёт зубами кожу и мускулы, время от времени сплёвывая перья, попадающие ей в рот. Вокруг уже собираются гаруспики – обычная свита любого успешного хищника. Зоораптор и его брат уже не питаются только молоком, но по-прежнему полностью зависят от матери: они ещё не умеют охотиться по-настоящему. Пока им ещё позволяется есть вне очереди, и они с удовольствием поедают свежее мясо, вытаскивая передними лапами перья добычи, прилипающие к перепачканным кровью губам. Мать снисходительно позволяет им наесться, и лишь поглядывает по сторонам, следя за слишком нетерпеливыми падальщиками, которые готовы приступить к обеду в любую минуту, как только почувствуют, что хозяева добычи наелись.
Детёныши быстро набили мясом желудки: они обглодали толстое мясистое бедро убитой птицы. Если на взрослого сумчатого острозуба после сытного обеда нападает сонливость, то молодым зверям хочется исследовать мир или играть.
Брат Зоораптора оторвал от добычи кусок кожи с перьями и потащил эту игрушку в сторону, чтобы в одиночестве растерзать, как будто нападая на настоящую добычу. Ему нравится, что эта кожа пахнет настоящей добычей, и это делает игру увлекательнее. Но Зоораптор просто не может позволить себе, чтобы такие игры происходили без его участия. Поэтому, увидев брата с куском птичьей кожи в зубах, Зоораптор бросился вслед за ним. Он лишь успел бросить косой взгляд на мать, пожирающую мягкие внутренности добычи, и дальше игра полностью увлекла его.
Два детёныша сумчатого острозуба скачут по саванне, догоняя друг друга и по очереди таская обрывок шкуры птицы. Ветер разносит в стороны перья, летящие с этой шкуры, когда звери треплют её, стараясь оторвать кусок или просто отнять её друг у друга. Зоораптору удалось выдрать обрывок шкуры из пасти его брата, и он поскакал прочь, оставив брата отплёвываться от перьев, оставшихся у него во рту. И он не заметил, как тень от широких крыльев упала на землю и понеслась вслед за ними.
Гололицый орёл, паривший в вышине, увидел двух детёнышей сумчатого острозуба, слишком увлечённых игрой и забывших об элементарной осторожности. Опасность, которую несёт эта птица, вполне реальна: Зоораптор и его брат как раз такого размера, что могут стать добычей пернатого хищника. Гололицые орлы часто кормятся остатками добычи сумчатых острозубов, но не нападают на взрослых зверей. Зато молодняк этого вида часто становится их добычей.
Орёл пронёсся над Зоораптором и его братом, обратив их в паническое бегство. Оба молодых зверя мгновенно развили самую большую скорость, на которую были способны, но лишь немного оторвались от преследующего их пернатого хищника. И на их беду, орёл отсёк самый верный путь к спасению: он гонит их от матери. Во время бегства Зоораптор споткнулся об густую куртину травы, упал на землю и покатился, дрыгая в стороны длинными ногами. Мир закувыркался у него перед глазами. Но ему повезло: небольшой вес и упругие молодые кости уберегли его от переломов и он отделался лишь ушибами. Покачиваясь, Зоораптор поднялся на ноги и огляделся. Он увидел, что орёл сидит на земле примерно в десяти метрах от него. Гололицый орёл стоит между ним и матерью, но он уже получил, что хотел: он стоит на тушке брата Зоораптора, а его клюв и когти окрашены кровью добычи.
Мать заметила, что с её детёнышами случилась беда, и поскакала на помощь, но всё произошло слишком быстро и слишком далеко от неё. Оглянувшись и увидев скачущую к нему взрослую самку сумчатого острозуба, гололицый орёл взлетел и закружился над зверями. Гаруспики в это время кинулись к растерзанной туше степного ложного моа и начали с жадностью расклёвывать мясо, но хозяйке добычи уже не было дела до них и до добычи. Приблизившись к мёртвому детёнышу, она обнюхала его и лизнула кровь, пропитавшую его шерсть. Но детёныш уже не пошевелился: клюв гололицего орла пробил рану у него в основании черепа и детёныш умер мгновенно. Зоораптор подскакал к матери и тоже понюхал безжизненное тело своего брата. Он ощутил запах крови и в его памяти это навсегда связалось с образом длинноногой птицы с крючковатым клювом и широкими крыльями. Так ценой жизни своего брата он усвоил ещё один урок в жизни.
Самка сумчатого острозуба ещё раз понюхала тело своего мёртвого детёныша и выпрямилась. Зоораптор влез к ней в сумку, и она не препятствовала этому. Пружинистыми прыжками мать Зоораптора поскакала прочь. Она покидает мёртвого детёныша, поскольку больше ничего не может сделать для него. Теперь вся сила её родительского инстинкта будет направлена на то, чтобы вырастить единственного оставшегося в живых детёныша – Зоораптора. Гибель значительного количества детёнышей – обычное дело для крупных видов сумчатых: мать Зоораптора быстро забудет погибшего детёныша.
Гололицый орёл кружится над саванной, не сводя глаз с маленького тела, лежащего в траве. Он дождался, пока самка сумчатого острозуба убедится, что детёнышу уже ничем не помочь. А когда она поскакала прочь, унося в сумке последнего из своих отпрысков, пернатый хищник вернулся к своей добыче. Он легко разорвал крючковатым клювом тонкую шкуру и начал клевать мясо.
После этой семейной трагедии жизнь Зоораптора изменилась. Теперь мать уделяла ему значительно больше внимания, но он лишился партнёра для игр. Впрочем, Зоораптор – это сумчатое млекопитающее, и уровень развития его мозга значительно ниже, чем у плацентарных млекопитающих. Поэтому игра не имеет для его развития такого важного значения, как для плацентарного млекопитающего, ведущего схожий образ жизни. Кроме того, с материнским хвостом или с остатками добычи тоже можно хорошо поиграть. А ещё лучший вид игры – охота: так молодое животное оттачивает навыки преследования и ловли добычи.
Зоораптор очень любит охотиться на чёрную кисточку волос, растущую на конце материнского хвоста. Когда его мать отдыхает, Зоораптор подкрадывается к её хвосту, имитируя её повадки – он сильно пригибается и почти ползёт среди травы, хотя его присутствие выдают торчащие от возбуждения уши. От него сейчас убежала бы даже самая глупая верблюжья антилопа. Но материнский хвост не убегает, а лишь слегка шевелится в траве. Зоораптор делает ещё несколько шагов, пригибается к земле, а затем прыгает прямо на заманчивую чёрную кисточку. Его зубы уже прорезались, и теперь они смыкаются прямо на хвосте матери. И мать уже в который раз имеет возможность оценить, насколько они остры – её передёргивает от боли, и она рывком выдирает свой хвост из зубов шаловливого отпрыска. Обычно все игры такого рода завершаются одинаково: хвост уже не хочет становиться добычей, а Зоораптору приходится искать новый объект для реализации своих инстинктов хищника. Чаще всего это оказываются мелкие обитатели саванны.
И однажды настал день, когда Зоораптор достиг своего первого успеха в охоте. Всё начиналось, как обычно: после удачной охоты на материнский хвост ему пришлось искать себе новую игрушку. Вначале его внимание привлекла коричневатая бабочка, взлетевшая прямо у него из-под ног. Он попробовал поймать её, но у него ничего не вышло: насекомое летало так стремительно и виртуозно, что каждый раз умудрялось спасаться от щёлкающих в воздухе зубов юного хищника. В конце концов, бабочка просто улетела и села где-то в траве, скрывшись с глаз Зоораптора. Погонявшись за вёртким насекомым, Зоораптор устал. Он тяжело дышал и его ноги немного дрожали. Поэтому он лёг в траву, свободно вытянув ноги, и стал отдыхать. Дыхание его перестало быть сбивчивым, постепенно стало ровным и ритмичным, а глаза сами стали закрываться. Но внезапно где-то рядом послышался лёгкий шорох, и сон Зоораптора тут же развеялся. Он инстинктивно замер, и лишь одно его ухо слегка повернулось в сторону источника звука. Сохраняя неподвижность, Зоораптор стал прислушиваться к окружающим звукам.
Постепенно шорох усилился, и вскоре Зоораптору удалось увидеть существо, которое шуршит – примерно в одном прыжке от него среди стеблей травы мелькнуло чешуйчатое удлинённое туловище ящерицы. Всё внимание Зоораптора сосредоточилось на этом существе. Поскольку он не шевелится, ящерица не подозревает об опасности, грозящей ей, а Зоораптор начал потихоньку подбирать под себя ноги, готовясь к прыжку. Он напрягся всем телом, ожидая удобного момента для нападения. Всё было проделано незаметно, и ящерица ничего не заподозрила – она продолжала охотиться на насекомых среди травы. Её тело уже мелькает совсем рядом, и Зоораптор может различить даже тонкий чёрный рисунок на бурой чешуе рептилии. Ещё минута томительного ожидания – и ящерица оказалась буквально перед носом хищника. И тогда Зоораптор бросился вперёд. Он с силой оттолкнулся обеими задними ногами, вцепился в тело ящерицы и сжал зубы. Пытаясь освободиться, ящерица скрутилась в кольцо вокруг морды Зоораптора, и он затряс головой, пытаясь стряхнуть её с себя, но не разжал челюсти. Постепенно движения ящерицы стали всё медленнее, и через несколько минут она безжизненно повисла в его зубах. Первая добыча! Пусть это всего лишь глупая маленькая ящерица, но это первый успех молодого хищника, за которым последуют и другие. Он успеет добыть и более сильное или хитрое животное, но сейчас и ящерица хороша в роли его добычи.
Зоораптор перехватил тело ящерицы передними лапами и стал жевать его, отрывая кусочки мяса и шкуры. Ему не нравится сухая роговая шкурка рептилии, но вкус мяса, пожалуй, хорош. Зоораптор сплёвывает кусочки шкуры, а мясо поедает вместе с костями и внутренностями. Первый шаг к самостоятельной жизни сделан.
Прошёл ещё месяц. Зоораптор значительно подрос, и теперь его матери трудно таскать его в сумке. Впрочем, он сам уже редко забирается в материнскую сумку, предпочитая ей свободу движений и простор окружающего мира. Лишь по ночам Зоораптор скрывался в материнской сумке, где ему спалось значительно лучше. Но однажды вечером он не полез в сумку, а просто прижался к телу матери и заснул. Это его первая ночь не в материнской сумке. Если раньше ему было тепло по ночам, то теперь он чувствует ночную прохладу и ещё теснее прижимается к телу матери. В эту ночь Зоораптору спится гораздо тревожнее, чем раньше. У него уже нет той уверенности в собственной безопасности, которую даёт сумка матери. Голоса ночных животных заставляют его просыпаться. Сонный Зоораптор озирается, но видит лишь мерцание огоньков светлячков. Изредка он слышит отдалённое уханье сов, а рядом с ним проносятся летучие мыши, и Зоораптор чувствует движение воздуха от взмахов их крыльев. Ему ещё многому предстоит научиться: отличать друзей от врагов, избегать опасностей и не тревожиться по пустякам. Пока же ночная саванна кажется ему чем-то странным и незнакомым, и его первая ночь не в сумке проходит немного тревожно. Зоораптор пока даже не догадывается, что путь в сумку теперь закрыт для него. Ему лишь можно сосать молоко, но его становится всё меньше. Связь с матерью постепенно ослабевает, но Зоораптор ещё совсем не готов к самостоятельной жизни, хотя ему уже около восьми месяцев.
Даже если молодому сумчатому острозубу удалось выжить и дорасти до такого момента, когда ему уже не нужна материнская сумка, это ещё не гарантирует его выживания в дальнейшем. Саванна полна опасностей, и случайные встречи с её обитателями могут оказаться роковыми для молодого хищника. Мать не всегда может защитить своего детёныша: ей нужно охотиться, поэтому она регулярно покидает Зоораптора, оставляя его в каком-то укрытии: возле дерева, среди кустов, а иногда просто в густой траве.
Зоораптор совсем не тревожится, когда мать оставляет его. В первый раз, когда она так поступила, он сильно испугался и не вышел даже на её призывный звук. Но сейчас он совершенно спокоен и может посвятить какое-то время знакомству с окружающим миром. Но он даже не подозревает, что природа готовит ему не слишком приятную встречу.
Вначале Зоораптор почувствовал, как у него под ногами загудела земля. Понюхав воздух, он ощутил тяжёлый запах животных, от которых его мать старалась держаться подальше. Встав в полный рост на задних ногах, Зоораптор посмотрел по сторонам и увидел в опасной близости от себя целое стадо кабаллокамелюсов – могучих и быстроногих животных. Всего лишь около пятнадцати метров отделало Зоораптора от них. Возможно, всё обошлось бы гораздо лучше, если бы он просто затаился, но он выдал своё присутствие, и в стаде верблюдов раздался крик тревоги.
Кабаллокамелюсы живут стадом под предводительством опытного самца. И в случае опасности, реальной или мнимой, этот самец находится в первых рядах защитников стада. Хотя Зоораптор даже не пытался нападать на этих зверей, он родился хищником. Некоторые особи помнят, как в детстве подвергались атакам родичей Зоораптора, и они поддержали общее настроение стада – тревогу и желание защищаться. Несколько детёнышей, которые скакали рядом с родителями, мгновенно оказались в середине стада, окружённые телами взрослых особей – матерей и «тётушек». Предводитель стада, взрослый опытный самец, вышел навстречу Зоораптору, а за его спиной теснятся амбициозные молодые самцы, которым очень хочется показать себя, чтобы подняться ещё выше в иерархии стада. Предводитель стада громко заревел и поскакал к Зоораптору неуклюжим галопом, разинув пасть. Встреча с ним явно не сулит ничего хорошего, поэтому Зоораптор бросился наутёк, высоко подпрыгивая и не оборачиваясь. Он прекрасно слышит, как за его спиной топают ноги огромного зверя, и ему нет смысла оборачиваться, чтобы понять, что погоня продолжается. Но у Зоораптора есть одно преимущество – передвижение прыжками сочетает скорость и экономичность. Он мало устаёт, хотя его скорость вполне сравнима со скоростью верблюда.
После нескольких десятков метров погони Зоораптор услышал, что топот за спиной стал гораздо тише, а затем вовсе прекратился. Он доскакал до чахлого кустарника, прыгнул в его гущу и только тогда повернулся и посмотрел назад. Он увидел, что самец кабаллокамелюса уже не преследует его, а спокойным шагом шествует по направлению к стаду, время от времени рявкая и пуская длинные нити слюны. Он в очередной раз показал своё превосходство, хотя фактически ему ничего не угрожало и достаточно было просто продемонстрировать агрессию, чтобы Зоораптор сам уступил дорогу стаду.
Оказавшись в безопасности, Зоораптор смотрит с безопасного расстояния, как стадо кабаллокамелюсов бредёт по саванне. Возможно, когда-нибудь он научится нападать на этих зверей и убивать их молодняк. Но пока он умеет лишь убегать от них, спасая свою жизнь. Но это тоже важно. И Зоораптор, наученный горьким опытом, ждёт, пока эти звери уйдут подальше.
Когда верблюды ушли достаточно далеко, Зоораптор принюхался и не ощутил знакомых запахов того места, где мать оставила его, отправляясь на охоту. Он попробовал вернуться на то место, где был раньше, но теперь он ощущает запах, который ассоциируется у него со страхом – запах кабаллокамелюсов. После стада верблюдов осталось несколько лепёшек навоза, и их запах пугает Зоораптора, хотя раньше он просто не обращал на него внимание. Поэтому ему пришлось сделать довольно длинный «крюк», чтобы вернуться туда, где мать оставила его, отправляясь на охоту.
Зоораптор напуган неприятной встречей с кабаллокамелюсами, и ему хочется, чтобы мать вернулась побыстрее. Он постоянно высовывается из травы и глядит по сторонам, стараясь как можно раньше заметить мать, возвращающуюся с охоты. Он видит, как где-то вдали бродят степные ложные моа – семья долговязых птиц, ведущих за собой целый выводок птенцов. Он видит стадо страусовых кенгуру, скачущих с удивительной скоростью к одной лишь им ведомой цели. Он ощущает запах верблюжьих антилоп лептокамелюсов, который смешивается с пугающим теперь запахом далёкого стада кабаллокамелюсов. Наконец, где-то вдалеке он заметил хорошо знакомый силуэт матери. Она возвращается к нему, но медленнее, чем обычно. Зоораптор поскакал навстречу ей и вскоре увидел, что его матери повезло на охоте – она тащит за хвост убитого молодого страусового кенгуру. Это хорошая еда – Зоораптор очень любит мясо этих животных.
Мать добыла этого зверя, и теперь, когда Зоораптор нашёл её, они вместе могут насладиться пищей. Мать раздирает шкуру на брюхе добычи и в воздухе распространяется запах свежего мяса и крови. Пока семейные узы достаточно прочны, и мать с сыном поедают эту добычу вместе. Их пиршество замечено с высоты вездесущими гаруспиками и постепенно вокруг хищников собралось около десятка этих птиц. Кроме того, к ним присоединилась пара гололицых орлов, которые также не прочь полакомиться остатками чужой добычи, хотя умеют охотиться сами. Но сейчас им вряд ли перепадёт хоть что-нибудь съедобное: Зоораптор интенсивно растёт, и его аппетит уже сравним с аппетитом взрослого сумчатого острозуба. Он заметно подрос со времени гибели своего брата в когтях орла, и теперь может не бояться гололицего орла. Помнит ли он о своём брате и о причине его смерти? Вряд ли. У сумчатых слишком короткая память, а время, прошедшее с момента смерти брата Зоораптора, слишком велико по меркам жизни этих зверей. Поэтому он уже не воспринимает гололицых орлов как угрозу своей жизни, хотя пока побаивается их крючковатых клювов.
Сумчатые острозубы быстро расправляются вдвоём с тушей страусового кенгуру. Их зубы обгрызают рёбра добычи и сдирают мясо с костей ног. Птицы видят, что на их долю остаётся всё меньше и меньше съедобных частей туши, и некоторые из них решаются украсть немного пищи у хищников. Один из гаруспиков подошёл к Зоораптору сзади и стал наблюдать за тем, как хищник поедает мясо. Когда из пасти Зоораптора упал небольшой кусочек мяса, птица мгновенно бросилась к нему, подхватила его клювом и быстро проглотила. Когда Зоораптор повернулся, чтобы посмотреть, кто мешает ему есть, другой гаруспик выхватил кусок мяса буквально из его лап, но не успел им воспользоваться: гололицый орёл вырвал мясо у него из клюва и отбежал в сторону. А когда гаруспик захотел вернуть свою пропажу, орёл бросил мясо на землю, прижал его лапой и грозно закричал, раскрыв крылья и распушив перья на затылке и задней части шеи. Оголённая кожа на передней части головы и шеи налилась кровью и стала ярко-красной. Зоораптор вздрогнул, когда орёл резко распахнул крылья и стали особенно отчётливо видны белоснежные маховые перья, резко контрастирующие с чёрным, цвета воронова крыла, оперением гаруспиков.
Мать Зоораптора лишь бросила мимолётный взгляд на этих нахлебников, после чего продолжила кормиться. Зоораптор последовал её примеру, предоставив птицам возможность драться за остатки добычи столько, сколько они сами захотят. Но пернатые нахлебники, похоже, не собираются оставлять их в покое. Ещё один гаруспик опустился рядом и стал тыкать длинным клювом в остатки добычи. В ответ разозлившийся Зоораптор бросился на птицу и погнался за ней. Испуганный гаруспик закаркал и бросился прочь, захлопав крыльями. Другие гаруспики, увидев испуганного сородича, тоже побежали и взлетели, отчаянно взмахивая крыльями. На фоне черноты их крыльев ярко выделяется белизна маховых перьев двух гололицых орлов, которые поддались общей панике и тоже взлетели. Зоораптор высоко подскакивает в воздух и щёлкает зубами, пробуя схватить кого-нибудь из них, но птицы набирают высоту достаточно быстро, чтобы спастись от Зоораптора. Набитый мясом желудок тоже не располагает к погоне, и Зоораптору остаётся удовольствоваться лишь несколькими перьями, выпавшими у птиц, спасавшихся от него.
Прошло ещё почти три месяца, и теперь Зоораптор достиг почти годовалого возраста – без каких-то двух недель. Он ещё больше подрос и приобрёл больше навыков в охоте. Он уже легко может охотиться на молодых ложных моа, кенгуру мелких и средних видов и многих других обитателей саванн Меганезии. Если охота матери оказалась неудачной, Зоораптор может добыть какое-то животное самостоятельно. Если нужно, он умело расправляется даже с варанами длиной около двух метров, ловко избегая ударов хвоста этих рептилий. Есть ещё одно свидетельство его взросления, более важное, чем умение просто искать себе пищу: мать стала брать его с собой на охоту.
Совместная охота – это довольно сложная форма поведения у плотоядных млекопитающих. Но у сумчатых это означает немного другое, нежели у плацентарных. Плацентарные хищники обладают способностью вырабатывать сложные стратегии охоты, где умело распределяются роли загонщиков и засадчиков. Сумчатым хищникам незнакомы сложные планы охоты, тактика, стратегия и распределение ролей. Для них совместная охота означает то, что там, где раньше охотился один хищник, теперь охотятся два, которые по возможности не мешают друг другу. Но способ охоты каждого хищника не отличается от того, как он вёл бы себя при одиночной охоте.
Зоораптор и его мать гонят по саванне стадо верблюжьих антилоп. Зоораптор уже достаточно подрос и прыгает наравне с матерью. Манера движения этих сумчатых хищников очень экономична по сравнению с верблюжьими антилопами, и тактика охоты проста: они гонят стадо, пока животные не устанут, а затем броском настигают жертву и убивают её. Сумчатые острозубы могут долго скакать, не снижая скорости, а верблюжьи антилопы после нескольких минут очень быстрого бега начинают уставать и расстояние между хищниками и их жертвами постепенно сокращается. Зоораптор ускорил движение: теперь его прыжки стали длиннее, а мышцы работают интенсивнее. Он буквально ворвался в стадо, но допустил одну большую ошибку: он не выбрал добычу заранее и стал просто метаться в стаде, пробуя схватить ту или иную жертву наудачу. Он лишь распугал верблюжьих антилоп и не схватил ни одной, хотя мог бы, если бы его нападение было целенаправленным. Верблюжьи антилопы просто разбегаются в разные стороны, и теперь погоня за любой из них становится бесполезной. Зато его мать, имеющая гораздо больший опыт в охоте, поступает более целесообразно. Она выбрала одно из животных в стаде и теперь гонит только его, не обращая внимания на остальное стадо.
Стадо верблюжьих антилоп рассеялось по саванне, и лишь одна из них продолжает бежать, преследуемая матерью Зоораптора. Хищница не увеличивает скорость, экономя силы для финального поединка с добычей. Этого и не нужно – загнанная жертва сама попадёт к ней в лапы, нужно только дождаться нужного момента. Зоораптор, несмотря на затраченные усилия, не поймал ни одной верблюжьей антилопы. Он стоит среди травы и тяжело дышит, пошатываясь от усталости. А верблюжьи антилопы, словно дразня его, бродят буквально на расстоянии нескольких его прыжков. Но они не теряют осторожности и не сводят глаз с хищника. Пока он неподвижен, он не опасен для них.
Отдышавшись, Зоораптор осмотрелся и заметил где-то вдалеке силуэты двух животных, движущихся среди клубов пыли – его мать и верблюжью антилопу, которую она преследовала. Когда он поскакал за матерью, стадо верблюжьих антилоп в испуге разбежалось, но затем травоядные снова собрались вместе. Все, кроме одной особи, которая уже никогда не вернётся к ним.
Зоораптор догнал мать, когда она уже приступила к финальной части драмы жизни и смерти. Верблюжья антилопа споткнулась на бегу, а когда попыталась встать, зубы хищника сомкнулись на её шее. Мать Зоораптора удерживает лапами отчаянно брыкающуюся добычу и душит её, вцепившись зубами в горло. Зоораптор не пытается вмешиваться – он боится получить удар этих длинных ног. А его мать крепко держит добычу зубами за горло, всё сильнее стискивая челюсти. Финал драмы предсказуем: верблюжья антилопа умирает. Её ноги сводит последняя судорога и тело безвольно падает к ногам хищника. Охота окончена.
Мать ест первой. Она привычными движениями рвёт шкуру на боку добычи и начинает поедать тёплое кровоточащее мясо. Запах мяса кажется уставшему Зоораптору особенно приятным, и он хочет присоединиться к пиршеству. Но, когда он попробовал откусить кусок мяса, мать оттолкнула его от еды. Зоораптор не понимает, почему его не пускают. Он жалобно заскулил, но мать повернулась к нему и зарычала, вздёрнув вверх нос-хоботок и оскалив зубы. Всё объясняется очень просто: Зоораптор уже вырос и её материнский инстинкт постепенно слабеет. Но Зоораптор пока не понимает этого. Он ещё раз пытается получить свою долю добычи, но всё заканчивается ещё хуже: его мать разевает пасть и хрипло рычит. Зоораптор отступает, опускает уши и пригибается к земле, демонстрируя покорность: он испуган странным поведением матери и не решается вступать в конфликт с ней. Он делает несколько прыжков в сторону и ложится в траву, наблюдая за пирующей матерью и чувствуя бурчание в пустом желудке.
Мать Зоораптора кормится на туше верблюжьей антилопы около часа, съедая самое нежное и вкусное мясо. Зоораптор оказался не единственным претендентом на остатки её добычи: неподалёку бродит пара гололицых орлов, степенно поднимая ноги при каждом шаге. Птицы тоже не сводят глаз с кормящейся матери Зоораптора, и ему приходится постоянно быть настороже, чтобы успеть к остаткам её добычи первым.
Когда мать наелась, отошла от добычи и легла в траве неподалёку, Зоораптор сразу бросился к останкам верблюжьей антилопы. Пара гололицых орлов поспешила следом, но Зоораптор повернулся к ним и рявкнул во всю мощь своих лёгких. Он поставил передние лапы на обглоданную тушу и разинул пасть, демонстрируя птицам своё превосходство.
Утвердив свои права на пищу, Зоораптор начал есть. Его мать попировала на славу: всё самое мягкое и вкусное мясо было начисто обглодано, хотя на долю Зоораптора осталось достаточно пищи. Он ворошит объедки и сгрызает остатки мяса, но его зубы каждый раз царапают кость. Ему приходится буквально скоблить зубами рёбра верблюжьей антилопы и обдирать полосы мяса и шкуры с длинных костей ног. Это довольно трудно по сравнению с тем, как он ел раньше, когда мать пускала его кормиться одновременно с ней.
Бросив остатки добычи, Зоораптор направился к матери. Он поел и унял резь в желудке, но, чувствуя, что ещё не насытился, попробовал сделать это другим способом, знакомым с первого дня жизни. Зоораптор просунул голову в сумку матери и попытался сосать молоко. Он редко делал это в последнее время, и сейчас инстинкт подсказал ему, что так можно получить ещё немного пищи. Но мать, почувствовав, что Зоораптор полез в её сумку, упёрлась в его тело длинными задними ногами и отпихнула его. Просто у неё кончилось молоко, и связь между ним и матерью ослабела ещё больше. Но, когда Зоораптор лёг рядом и прижался спиной к её животу, он почувствовал, как лапа матери начала расчёсывать ему шерсть. Эти прикосновения успокаивают, и Зоораптор постепенно заснул. Мама по-прежнему рядом, что бы ни происходило вокруг.
Так, вместе с чувством голода и необходимостью подчиняться, начался новый этап в жизни Зоораптора. Теперь он почти независим от матери, и ему нужно лишь усваивать уроки, которые преподаёт жизнь. Мать ещё как-то помогает ему, но вскоре Зоораптору предстоит жить самостоятельно.
Перемены надвигаются, и они неизбежны. Они происходят одна за другой, и каждая следующая является закономерным результатом предыдущей.
В один из дней Зоораптор замечает, что от его матери исходит новый запах, которого он не ощущал ранее. Поведение его матери также изменилось: она начала оставлять на камнях, термитниках и стволах деревьев пахучие метки. Он не понимает значения изменений в поведении матери, потому что слишком молод. Но зато такое поведение взрослой самки прекрасно понимают другие самцы. Помечая хорошо заметные объекты на своей территории, самка сообщает о своей готовности к спариванию. В прошлом году это произошло раньше, поскольку она потеряла всех детёнышей и её организм быстрее настроился на новую беременность, пусть даже такую короткую, как обычно бывает у сумчатых.
Зоораптор не привык видеть других взрослых сумчатых острозубов. Единственный взрослый представитель своего вида, которого он знает – это его мать. Она живёт на определённой территории, которую защищает от сородичей, и регулярно метит границы этой территории. Обычно чужаки не вторгаются в её владения. Зоораптор не помнит многих конфликтов его матери с другими сородичами, поскольку был в это время лишь детёнышем, который умел только сосать молоко. Когда он подрос и начал выглядывать из материнской сумки, ему приходилось видеть сородичей, но они заблаговременно удирали с территории, на которой живёт его мать, не дожидаясь, когда она сама погонит их прочь. Но теперь Зоораптору предстоит впервые столкнуться с сородичами непосредственно.
Ближе к вечеру на территории, где живёт мать Зоораптора, появился крупный взрослый самец. Это один из лучших представителей вида: рослый хищник, плечи и уши которого покрыты шрамами – следами сражений с другими самцами за право главенства. Бока этого самца тоже несут шрамы – но это уже результат охоты на опасную добычу. Такой самец определённо имеет успех среди самок. Ещё несколько силуэтов других самцов видны где-то вдали, но эти особи не решаются приблизиться, чтобы не испытывать судьбу. Зато главенствующий самец настроен решительно и вряд ли потерпит отказ со стороны самки. Он отчётливо распознаёт запах, который говорит ему, что самка, мать Зоораптора, готова снова забеременеть. Поэтому он сразу направляется к самке, рассчитывая на её подчинение. Ухаживания сумчатого хищника примитивны – самцу нужно лишь доказать самке, что он сильнее её.
Мать Зоораптора почувствовала приближение самца. Она поднялась из травы и зарычала, ощерив зубы и вытянув в его сторону передние лапы. Зоораптор, несмотря на то, что вырос, очень боится этого незнакомого взрослого зверя. Он прячется за матерью и копирует её поведение, скаля зубы и рыча. Но самец не обращает на него внимания – он больше интересуется его матерью. Приближаясь к самке, самец начал скалить зубы и демонстрировать мощные когти на передних лапах. Шерсть на его спине вздыблена, а уши стоят торчком – зверь настроен агрессивно. Мать Зоораптора пытается противостоять ему – она бросается на самца и начинает наносить ему удары передними лапами. Один удар достиг цели, и на груди самца заалела царапина, но остальные удары лап самки были отбиты самцом. Во время драки самка устала, и самец тут же воспользовался этим, схватив её зубами за холку. Это не больно – кожа на холке легко растягивается, а самец не использует зубы в полную силу. Он лишь удерживает самку, заставляя её остановиться и признать его главенство хотя бы на несколько ближайших часов.
Зоораптор видит свою мать и этого страшного огромного самца, и он не знает, что ему делать. Самец не обращает на него внимания, и Зоораптор попробовал, как ему казалось, помочь матери – он подкрался сзади и укусил самца за ногу. В ответ самец отпустил самку, развернулся и щёлкнул зубами прямо перед носом Зоораптора. Молодой сумчатый острозуб едва успел отскочить, развернулся и поскакал прочь, а за ним погнался самец, рыча и скаля зубы. Зоораптор испугался не меньше, чем тогда, когда его преследовал самец кабаллокамелюса. Но самец удовольствовался тем, что просто отогнал Зоораптора подальше и вернулся к самке, чтобы продолжить прерванный ритуал ухаживания.
Зоораптор предпочёл спрятаться в траве и лишь слушал, прижавшись к земле, два голоса, один из которых принадлежит его матери. На протяжении нескольких часов его мать и тот страшный самец рычали и визжали, оглашая ночную темноту настоящей какофонией голосов. Затем голоса стихли, но Зоораптор уже не стал возвращаться к матери: он улёгся в траве поудобнее, свернулся клубочком и заснул.
Утро не принесло перемен – он снова увидел рядом с матерью того самца и не решился приближаться к ней. Он уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно охотиться, и в течение этого и следующего дней просто искал добычу самостоятельно. Уроки, которые давала ему мать, не прошли даром: ему удалось убить небольшого кенгуру и наесться до отвала. Но Зоораптор не понимает, что эти события – начало больших перемен в его жизни.
Через три дня Зоораптор вернулся к матери. Он увидел, что рядом с ней нет того страшного огромного самца, который напугал его при первом появлении, и понял, что сейчас ему ничего не грозит. К тому же странный запах, который начала испускать его мать, почти исчез.
Когда Зоораптор приблизился к матери, она издала тихий специфический звуковой сигнал, подзывая его. Зоораптор сделал ещё несколько прыжков, а мать прыгнула ему навстречу. Зоораптор склонил голову и почувствовал, как когти матери аккуратно расчёсывают его шерсть. Понюхав шерсть матери, он почувствовал слабый запах заживающих ран и увидел на её плечах несколько свежих царапин. Также на одном ухе матери он увидел небольшую дырочку у края – след от укуса самца. На первый взгляд ничего не изменилось – он снова видит перед собой мать, какой он привык ощущать её с самого детства. Но он не ощущает самой важной перемены в её организме: она беременна.
Беременность у сумчатого острозуба длится всего лишь неделю. Всё это время мать Зоораптора веля привычную жизнь: она охотилась вместе с Зоораптором на верблюжьих антилоп и мелких кенгуру, а один раз сумела в одиночку справиться со старой самкой страусового кенгуру, которая оказалась недостаточно проворной, чтобы спастись бегством. И Зоораптор по-прежнему чувствует уверенность и спокойствие: ему кажется, что так будет продолжаться ещё очень долго. Но он ошибается.
Однажды вечером, когда солнце уже клонилось к горизонту, Зоораптор увидел, что его мать занимается чем-то странным и непривычным: она копает углубление в земле, рыхля и царапая её передними лапами. Он подскакал поближе, чтобы посмотреть, что она делает. Но мать почему-то не позволила ему приближаться: она оскалила зубы и зарычала. Зоораптору уже приходилось испытывать силу и остроту материнских зубов, поэтому он предпочёл отскочить подальше и лишь наблюдал за странным поведением своей матери издалека, по-прежнему не понимая смысла её действий.
Выкопав ямку нужного размера, мать Зоораптора легла в неё и начала возиться, приглаживая края своим телом. После этого она повернулась кверху животом, засунула одну из передних лап к себе в сумку и начала водить ею внутри. Затем она сунула в сумку другую лапу и тоже поводила ею внутри. Зоораптор видит это в меркнущем свете дня, но не понимает, что самка вычищает сумку и готовится к родам.
Роды начались ночью. Зоораптор проснулся, услышав громкое сопение матери, и увидел, что она по-прежнему лежит на спине, но её живот задран явно выше груди. Такую позу самка принимает, лишь когда рожает новых детёнышей. Зоораптор не увидел их – он явно не обратил внимание на крохотных существ, целеустремлённо прокладывающих себе путь к материнской сумке среди её шерсти. И он вряд ли догадывается, что за этим последует. Он просто улёгся спать в нескольких метрах от матери, не интересуясь тем, что происходит.
Утром Зоораптор проснулся, зашевелился и вытянул задние лапы, разминая затёкшие после сна мышцы. Затем он поднялся на ноги, почесался и направился к месту, где ночью лежала его мать. Он обнаружил лишь яму в земле, на стенках которой осталось немного шерсти со знакомым запахом матери. Он стал обнюхивать землю вокруг ямы, пытаясь понять, куда могла деться мать, но ему не пришлось искать её слишком долго.
За спиной Зоораптора послышалось рычание. Он обернулся и увидел свою мать. Сомнений быть не могло: Зоораптор с детства помнит её запах и не спутает ни с каким другим. Но сейчас мать ведёт себя агрессивно по отношению к Зоораптору: она скалит зубы и рычит, а пальцы на её передних лапах сгибаются и разгибаются. Зоораптор не понимает причину агрессии со стороны матери и пытается приблизиться к ней. Но его движение навстречу ей было встречено угрожающим рычанием, и Зоораптору пришлось принять умиротворяющую позу, прижав уши к голове и склонившись. Это не произвело почти никакого впечатления: его собственная мать по-прежнему угрожает и готова броситься на него. Зоораптор посмотрел на мать снизу вверх, как он делал, выпрашивая у неё корм. Но это не возымело действия: мать по-прежнему скалит зубы и высоко поднимается на задних лапах, демонстрируя ему свою величину и агрессию. Зоораптор не отступает: привязанность к матери всё ещё сильна. И это его большая ошибка.
Мать бросилась на него неожиданно и сильно укусила в плечо. На шкуре Зоораптора остались четыре отверстия от её клыков, из которых тут же потекла кровь. Он взвизгнул от боли и отскочил подальше, но затем снова повернулся к матери, приняв позу подчинения, и стал смотреть на неё. Взгляд Зоораптора буквально взбесил его мать. Она кинулась к нему и погнала его прочь, а он помчался от неё, визжа и по-прежнему не понимая, что происходит. Они остановились, когда между ними было расстояние около двадцати метров. Мать уже не обращает на него внимания: в её сумке на сосках висят четыре крохотных детёныша, четверо счастливчиков из восьми, родившихся минувшей ночью. Но Зоораптор не понимает, что ей уже нет дела до него, и по привычке следует за ней, хотя соблюдает приличную дистанцию.
Самка принюхалась и начала кружить по траве. Она явно обнаружила кого-то крупного: Зоораптор увидел лишь, как навстречу его матери из травы вылетел длинный хвост, описал полукруг и снова скрылся в траве. Самка сумчатого острозуба отступила, а затем прыгнула сразу двумя ногами на существо, скрывающееся в траве. Нанеся удар, она тут же отступила, а затем бросилась на свою добычу ещё раз и укусила. Зоораптор услышал слабый хруст и увидел, как его мать выпрямилась. В её зубах была зажата голова крупного варана, а туловище безжизненно свисало вниз, как тряпка.
Свирепо встряхнув добычу и убедившись, что она не подаёт признаков жизни, самка начала есть. Зоораптор решил подойти к ней поближе, надеясь, что она отнесётся к нему лучше, когда будет сытая. Но положение дел не изменилось: она по-прежнему угрожает ему. Слишком замешкавшись, Зоораптор не успел вовремя сбежать, когда его мать набросилась на него ещё раз. Он снова получил сильный укус в плечо, и самка продолжает преследовать его, отгоняя подальше от себя и от своей добычи.
Это был последний урок, который преподала Зоораптору мать – он больше не вернётся к ней никогда. Теперь начинается его самостоятельная жизнь. И её начало не слишком обнадёживает: у Зоораптора болят оба плеча, которые так сильно покусала его мать, у него нет своей территории, нет укрытия. Он знает несколько мест для водопоев и мест, где держится добыча, но теперь это чужая территория, за охоту на которой его может сильно изранить его собственная мать, ныне чужая ему. С этого дня и до конца жизни Зоораптор может рассчитывать только на себя.
Он скачет прочь с материнской территории, не имея никакой конечной цели в своём путешествии. Он покинул знакомую местность, где охотился вместе с матерью, и вступил на чужие земли. Он чувствует запах меток незнакомых ему сородичей и предпочитает обходить такие места подальше. А когда он видит вдалеке силуэт взрослого сумчатого острозуба, он предпочитает скрыться быстро и незаметно, чтобы не получить лишний укус. Пока он – гонимый, и его судьба может оказаться незавидной, если ему не удастся найти подходящее место для охоты. Многие молодые сумчатые острозубы гибнут как раз в это критическое время перехода ко взрослой жизни.
Но Зоораптор не намерен сдаваться. Чтобы найти своё место на равнинах Меганезии, он должен преодолеть эти невзгоды. И лучше всего это сделать на сытый желудок.
Охота в одиночку труднее, чем вместе с матерью, но Зоораптор успел за последние месяцы накопить изрядный опыт. Его острое обоняние подсказывает ему, что вокруг бродит много разнообразных животных, и кого-то из них он сумеет добыть.
Среди травы торчит нечто, похожее на белый цветок с остроконечными лепестками. Он шевелится и движется среди травы – это сумчатый иглохвост бредёт сквозь заросли, задрав кверху свой колючий хвост. Зоораптор подходит ближе и принюхивается. Он с детства помнит, что сумчатый иглохвост может обороняться с помощью своего хвоста – когда он был ещё маленьким, а его брат был жив, они встретились с этим зверем и сполна познали на собственном горьком опыте его способность защищаться. Эти воспоминания проснулись в мозге Зоораптора, когда он увидел зверя с колючим хвостом. Зверь тоже увидел его: сумчатый иглохвост поднял хвост вертикально и затряс им. Оказывается, он не один: в радиусе нескольких десятков метров от места его встречи с Зоораптором из травы поднялись ещё несколько таких же колючих «цветов». Тем не менее, Зоораптор решается на нападение. Он кружит вокруг зверя, делая высокие скачки, а иглохвост вертится на месте, поворачиваясь к Зоораптору боком и размахивая колючим хвостом. Зоораптор пробует ударить иглохвоста когтями передних лап или укусить, но иглохвост успевает отступить или повернуться к Зоораптору хвостом. Зоораптор тратит слишком много сил, пытаясь добыть сумчатого иглохвоста и одновременно избежать удара его игл. Самой лучшей тактикой был бы удар задними лапами, который сразу переломил бы добыче позвоночник. Но Зоораптор не помнит, как его мать недавно расправилась с вараном, и детский страх перед колючками слишком велик. Всё заканчивается тем, что иглохвост бьёт его хвостом в морду и оставляет длинную иглу в коже на носу Зоораптора. Молодой хищник с позором отступает, а сумчатый иглохвост торжествующе смотрит ему вслед, трясёт поднятым кверху хвостом и топает передними лапами. Зоораптор уходит искать более лёгкую добычу.
В течение нескольких дней молодой представитель одного из верховных видов хищников саванн Меганезии вынужден питаться ящерицами, змеями и мелкими зверьками. Ему приходится вести себя осторожно и выбирать место для отдыха подальше от владений взрослых сумчатых острозубов. Странствия привели Зоораптора в такие места, которые кажутся ему непривычными. Он с детства запомнил простор равнин, на которых жил и охотился вместе с матерью, но места, в которых ему пришлось поселиться, изобилуют редколесьями из акации и зарослями кустарниковых видов эвкалипта и других растений. Здесь местность образует огромную котловину с пологими склонами, а грунтовые воды располагаются ближе к поверхности земли, и это способствует росту кустарников и деревьев. Зоораптору кажется непривычным аромат эфирных масел, выделяемых кустарниками, но этот запах весьма бодрит его. Это вполне объяснимо: эфирные масла делают воздух здоровее. Ради интереса Зоораптор попробовал откусить кусочек такого листа и сразу же почувствовал на языке горечь. Он с трудом проглотил слюну с горчинкой и выплюнул остатки листа. Возможно, он сам не подозревает этого, но даже такая небольшая порция сока из листьев кустарникового эвкалипта помогла ему избавиться от некоторых глистов, уже успевших поселиться в его кишечнике.
На равнинах Зоораптору встречались стада верблюдов разных видов, и здесь они тоже живут – Зоораптор ощущает запах их помёта. Но здесь также обитают другие виды крупных травоядных, которые редко встречались в прежнем месте его жительства. Соседями Зоораптора оказываются степные ложные моа – очень крупные нелетающие птицы. Рост взрослой особи этого вида может в два с половиной раза превышать рост Зоораптора. Гиганты с пушистым оперением песочно-жёлтого цвета бродят по краю кустарниковых зарослей и кормятся листвой кустарниковых эвкалиптов, чтобы избавиться от паразитов. Время от времени они роют землю своими крепкими ногами и извлекают из неё камни, которые проглатывают. Эти камни, перекатываясь в мускульном желудке птиц, разминают листья и молодые побеги в кашицу. Самцы этого вида щеголяют белыми хохолками на затылке, которые могут приподниматься, если птица встревожена или возбуждена.
Зоораптор в течение нескольких дней следил за группами этих птиц, которые приходят на край кустарниковых зарослей для кормления. Некоторые группы состоят из самцов-холостяков, и желание атаковать этих птиц будет надолго отбито ударами их огромных ног. В других группах есть молодые птицы, но их немного и они постоянно находятся рядом со взрослыми особями. Но вот ещё одна группа степных ложных моа больше, чем прочие, привлекла внимание Зоораптора. Это полигамная семья из одного самца, трёх самок и их потомства. Рядом со взрослыми особями бродят несколько молодых птиц, явно из двух выводков. Две молодых птицы уже оперились и у них на затылке появилось белое пятно, характерное для взрослых особей этого вида. Лишь оголённая кожа на передней части головы, горле и шее у них коричневая, а не мясо-красная, как у взрослых птиц. Кроме них, в группе есть пять совсем маленьких птенцов, которые покрыты пухом и сохраняют ювенильную продольно-полосатую окраску. Взрослые птицы оглядываются по сторонам, но ведут себя не слишком осторожно: они ещё не знают, что Зоораптор поселился в этих местах. Поэтому Зоораптор недолго сомневается и решает атаковать эту группу. Его цель – один из мелких птенцов, который слишком неосторожно отошёл в сторону от взрослых особей.
Зоораптор осторожно подкрадывается к птицам под прикрытием кустарников. Он весь напряжён, и лишь кончик его хвоста заметно подрагивает, когда он осторожно приближается к намеченной добыче. Уши зверя прижаты к голове и не выдают его присутствия, а песочно-жёлтая шкура сливается с выгоревшей на солнце травой. Зоораптор видит, как спокойно продолжают кормиться птицы. Взрослые особи обрывают листву с кустарникового эвкалипта, а молодняк склёвывает насекомых в траве. Похоже, никто не подозревает о его присутствии, и Зоораптор делает страшный сюрприз огромным птицам. Он длинным прыжком выскакивает из травы и скачет к группе ложных моа со скоростью летящей птицы. Его заметили, но слишком поздно, чтобы организованно обороняться. Раздался гортанный вопль тревоги, и пернатые великаны бросились в стороны, подняв белые хохолки. Где-то вдалеке птицы из другой группы повторили тревожный крик. Присутствие Зоораптора перестало быть секретом. Словно стрела, он мчится к своей цели – паникующему и удирающему во весь дух птенцу ложного моа. Зоораптор протянул вперёд передние лапы, готовый схватить этого птенца, и в этот момент буквально боковым зрением он увидел тело огромной птицы и ногу, занесённую для удара. Зоораптор тут же сориентировался: он прекратил преследование и одним прыжком вбок сменил направление движения, едва не полетев кувырком по траве. Сокрушительный удар лапы самца степного ложного моа предназначался для рёбер Зоораптора, но быстрота реакции и природная ловкость спасли хищника. Удар ноги птицы пришёлся вскользь, поэтому можно сказать, что Зоораптору очень сильно повезло: он получил лишь сильный ушиб вместо перелома рёбер, который был бы неизбежен, если бы самец ложного моа ударил так, как хотел.
Зоораптор проскакал ещё около полусотни метров, постепенно замедляя движение. Остановившись, он в полной мере почувствовал, насколько опасной была эта неудавшаяся охота. Боль сковала грудную клетку, он с большим трудом дышит и не может делать глубокие вдохи. Часто и неглубоко дыша, Зоораптор почувствовал лёгкую дрожь земли. Оглянувшись, он увидел, что к нему приближается самец степного ложного моа. Защитник семьи не намерен успокаиваться, пока не прогонит хищника на достаточное расстояние, и Зоораптору приходится спасаться бегством, превозмогая боль в груди.
Полученная травма даёт о себе знать, когда Зоораптор пробует охотиться: стоит ему начать двигаться чуть быстрее, чем обычно, и он чувствует сильную боль в том месте, куда пришёлся удар ноги птицы. Поэтому несколько следующих дней Зоораптору приходится жить впроголодь. Единственная добыча, которая ему теперь доступна – это улитки и насекомые, которых он слизывает с травы. Но это тоже не выход: насекомые иногда бывают ядовитыми, и от какого-то жука, проглоченного накануне, у Зоораптора сильно болит живот. Зверь пытается есть траву, чтобы хотя бы как-то заглушить голод, но это не помогает – растущему организму нужна полноценная пища.
В саванне живут более успешные и опытные охотники, и у них можно позаимствовать не только опыт, и даже не столько его. Зоораптор помнит, как его мать когда-то пользовалась чужой добычей, предварительно напугав её хозяина – другого сумчатого острозуба. В местах, где он поселился, охотники тоже есть, поэтому у Зоораптора есть возможность ограбить кого-нибудь послабее. Но для этого надо сначала найти такого охотника.
Долго искать не приходится: в поднебесье кружит бурая птица с белыми маховыми перьями и широкими крыльями. Зоораптор знает: это гололицый орёл, не самый сильный, но довольно успешный охотник, за которым стоит понаблюдать. И Зоораптор прилёг в траве и стал следить за полётом птицы. Он видит где-то вдалеке стадо изящных верблюжьих антилоп, щиплющих траву, и семейную группу степных ложных моа – массивных и слишком опасных для него птиц. Зоораптору не приходится долго ждать, когда гололицый орёл атакует свою добычу. Птица сложила крылья и стрелой прочертила небо. Зоораптор едва успел заметить, что орёл атаковал верблюжьих антилоп, точнее, маленького детёныша, всего лишь нескольких дней от роду. Вцепившись когтями в шею и плечо, орёл начал клевать схваченного детёныша в морду, несмотря на то, что тот пытался сбросить своего страшного наездника. Испуганные верблюжьи антилопы бросились в стороны, и лишь мать схваченного детёныша оставалась недалеко от него, но уже ничем не могла ему помочь. Наконец, детёныш упал на землю, а орёл, раскрыв крылья, начал рвать добычу клювом.
Зоораптор понял, что это самый лучший момент для нападения. Он бросился изо всех сил к орлу и его добыче. Слабая боль в груди ещё давала о себе знать, но не так сильно, как в первые дни после нападения самца ложного моа. Он стремительно проскакал мимо группы этих птиц. Взрослый самец, похожий на его обидчика, даже не понял, что произошло, а Зоораптор был уже далеко. Он направился прямо к орлу, который уже успел съесть несколько кусков мяса, и уже на скаку зарычал, рассчитывая испугать птицу напором и агрессивным поведением. Орёл развернулся к нему и раскрыл крылья, демонстрируя свой размер. Но Зоораптор уже перерос свой страх. Когда-то его брат стал добычей орла, но Зоораптор уже настолько вырос, что их роли поменялись: теперь орлу стоит бояться клыков, когтей и мощных задних ног Зоораптора. Орёл не слишком долго защищает свою добычу: он не стал переоценивать свои силы и бросил едва начатую добычу более сильному противнику.
Зоораптор с наслаждением глотает куски тёплого мяса. Оно придаст ему силы и поможет поправиться. А чтобы не делиться ни с кем, Зоораптор схватил тушу и уволок её в кусты, где и спрятался сам, чтобы отдохнуть и отлежаться. Ему хватит мяса на два дня, а об остатках он даже не будет жалеть.
Прошло несколько дней. Боль от удара ноги ложного моа утихла и Зоораптор стал чувствовать себя намного лучше. Он постепенно возвращается к нормальному образу жизни и начинает привыкать к жизни в одиночку.
Столкнувшись с необходимостью выживать, Зоораптор оказался прилежным и способным учеником. Он учится выслеживать добычу и нападать стремительно, внезапно и эффективно. Большая часть его добычи в первое время включает некрупных позвоночных – рептилий и мелких птиц. Зоораптор достаточно ловок, чтобы хватать птиц, взлетающих из травы, но всё же это не слишком сытная еда. Ему хочется чего-нибудь большего, чтобы можно было наесться до отвала и подкрепиться потом. Он почти не испытывал голода, когда жил вместе с матерью – она хорошо умела охотиться и легко обеспечивала пищей и себя, и своего отпрыска.
Первой крупной удачей в самостоятельной охоте Зоораптора оказалась молодая верблюжья антилопа. Зоораптор выследил её, когда она отошла от стада, и бросился на неё из кустов. В три прыжка он догнал животное, повалил на землю и убил сильным укусом в горло. Эта удача сильно ободрила Зоораптора: у его ног лежит настоящая солидная добыча, которой ему хватит на два дня. Но добычу ещё нужно сохранить для себя. Зоораптор пока не видел в этих местах никого из сородичей, и не встречал свидетельств их пребывания здесь, поэтому не слишком опасается за целость добычи. Тем не менее, скорее просто по привычке, чем из необходимости, он утащил тушу верблюжьей антилопы в кусты и стал есть. Его охотничий успех, впрочем, уже заметили и оценили. К кустам, где укрылся Зоораптор, быстро прилетела обычная «свита» хищника: пара гаруспиков и гололицый орёл. Птицы выражают явное неудовольствие, видя, что Зоораптор спрятал добычу в кустах: гаруспики громко каркают, пробуя пролезть в кустарник и оторвать кусочек мяса. На их голоса слетелись ещё несколько птиц, а в вышине над укрытием Зоораптора парит ещё один гололицый орёл.
Всё это сборище птиц сильно раздражает Зоораптора, поскольку выдаёт его местонахождение и просто не даёт ему спокойно отдохнуть. Поэтому Зоораптор решил действовать: он огромным прыжком перемахнул через кусты, зарычал и погнался за птицами. Испуганные гаруспики, хлопая крыльями и каркая, помчались прочь, а гололицый орёл поднялся в воздух, величественно взмахивая крыльями, и присоединился к сородичу, парящему в небе. Гаруспики кружатся над Зоораптором целой стаей, каркая и теряя чёрные перья. Зоораптор не пытается поймать птиц: это похоже скорее на попытку самоутверждения.
Полюбовавшись произведённым эффектом, Зоораптор скрылся в кустах и продолжил обед.
Поправившись, Зоораптор легко обеспечивает себя пищей, и у него остаётся время исследовать территорию, на которой он поселился. Он с некоторой опаской заходит в заросли акаций и невысоких эвкалиптов: он с детства привык к жизни на равнине, и ему немного не по себе, когда поле его зрения оказывается перекрыто зарослями, а над головой раскидывают ветви крупные деревья. Кроме того, здесь встречаются существа, которых Зоораптор не видел на равнине, и он не знает, как ему вести себя при встрече и чего можно ожидать от них.
Бродя среди кустарника и высоких трав, составляющих подлесок, Зоораптор услышал сопение и треск ветвей. А запах животного, издающего эти звуки, был совершенно незнакомым. Зоораптор ещё молод, а это время усиленного накопления опыта. И естественное любопытство подсказало ему, что с этим обитателем кустарников стоит познакомиться поближе. Осторожно и мягко прыгая на задних лапах, Зоораптор преодолел несколько метров до кустарника, а затем осторожно опустился на все четыре лапы и стал осторожно подкрадываться к незнакомому существу. Когда под его ногой случайно хрустнул сухой прутик, сопение сразу же прекратилось. Зоораптор тоже замер, боясь, что его обнаружат раньше времени. Когда невидимый пока зверь успокоился и продолжил кормиться, Зоораптор прокрался дальше и осторожно выглянул из кустов.
Он увидел зверя, которого раньше никогда не видел: очень крупного кенгуру, похожего и одновременно не похожего на тех, которых он встречал раньше. Это настоящее чудовище ростом с взрослого степного ложного моа, но гораздо массивнее его. Несомненно, это кенгуру: у него удлинённые задние ноги, на которые животное встаёт, когда выпрямляется. Но его передние лапы не похожи на лапы большинства кенгуру: они длинные и мускулистые, а пальцы вооружены огромными крючковатыми когтями. Зоораптор встретился с крючкопалым кенгуру – обычным обитателем редколесий в южной части Меганезии. Не заметить такого зверя в лесу довольно сложно: шерсть крючкопалого кенгуру окрашена в ярко-рыжий цвет, передние лапы чёрные, а на чёрной голове ярко выделяется белая «маска». Кроме того, этот зверь явно не старается скрывать своё присутствие: он громко сопит и фыркает, а через подлесок продирается с шумом. Он не прыгает, как обычные кенгуру, а медленно «галопирует» на всех четырёх ногах, дополнительно отталкиваясь от земли хвостом.
Добравшись до дерева, зверь поднялся на задние ноги, протянул когти вверх и зацепил ими ветку. Он легко нагнул толстую ветку, схватил её когтями другой лапы и начал объедать листву.
Зоораптор не знает, стоит ли нападать: он видит, что существо травоядное, но размер и огромная сила крючкопалого кенгуру удерживают его от нападения. Он предпочитает просто наблюдать за гигантом: возможно, ему удастся найти слабое место у таких животных, чтобы в дальнейшем успешно нападать на них. Но судьба распоряжается несколько иначе.
Крючкопалый кенгуру постоянно нюхает воздух. Хоть он и силён, ему приходится опасаться некоторых местных хищников. Поэтому он не теряет осторожности, а его обоняние очень острое. В очередной раз вдохнув воздух, огромный зверь почувствовал запах Зоораптора. Очевидно, он хорошо знаком с сумчатыми острозубами, и перемены в его поведении не дают усомниться в этом. Ощутив запах хищника, крючкопалый кенгуру стал искать направление, откуда он исходит. Обоняние однозначно подсказало ему, что в кустарнике притаился враг. Он развернулся в сторону засады Зоораптора и заурчал, встав на задние ноги. Зоораптор, поняв, что его обнаружили, решил действовать безотказным способом – демонстрировать себя как можно более агрессивно. Он встал на задние лапы, разинул пасть и зарычал. На многих обитателей саванн такая демонстрация подействовала бы безотказно. Но крючкопалый кенгуру ответил на это лишь взмахами передних лап, вооружённых крючковатыми когтями. Зоораптор отступил на полшага, но решил продолжат демонстрации: он оскалил зубы и стал делать резкие движения когтистыми передними лапами. Ответ этого странного кенгуру превзошёл его ожидания. Огромный кенгуру поднялся во весь рост. Он значительно выше Зоораптора, которому приходится теперь смотреть на этого зверя снизу вверх. А затем гигант взмахнул в воздухе передней лапой. При этом острый загнутый коготь, словно серп, перерубил веточку кустарника, случайно оказавшуюся на его пути.
Предупреждение подействовало и Зоораптор начал отступать. Следующий удар, вполне возможно, может прийтись по грудной клетке самого Зоораптора, рассекая мускулы и ломая рёбра. У молодого хищника явно недостаточно опыта, чтобы нападать на такого хорошо вооружённого зверя. Не дожидаясь продолжения представления, Зоораптор развернулся и поскакал прочь.
Зоораптор живёт на новом месте уже около трёх недель, но ещё не заметил никаких следов присутствия сородичей. Вполне возможно, что ему просто очень сильно повезло, и он нашёл хорошее место для жизни. Но он вряд ли догадывается, что в этих местах уже есть главный хищник, и он явно не из числа сородичей Зоораптора. И встреча с истинным хозяином богатых охотничьих угодий произошла неожиданно.
В один из дней Зоораптор, как обычно, охотится на территории, которую уже начал считать своей. Он приобрёл уже достаточно навыков и опыта, чтобы можно было прокормить себя, и свёл знакомство с некоторыми обитателями этих мест, которые способны постоять за себя. Несмотря на навыки охотника, однако, Зоораптор не прочь поесть падаль. Ведь её намного проще добыть – нужно лишь обладать хорошим обонянием и достаточной силой, чтобы отвоевать у других животных свою долю еды. Зоораптор обладает и тем, и другим, и он легко отбивает падаль у других животных. Также он не прочь завладеть чужой добычей, прогнав более удачливого, но слабого хищника.
В воздухе распространяется слабый запах крови, и Зоораптор чует его. Подняв вверх голову и шевеля подвижным носовым хоботком, он определяет направление, откуда доносится этот соблазнительный запах. Похоже, что слабый ветерок несёт его из-за зарослей кустарникового эвкалипта, сильно маскируя летучими эфирными маслами, которые выделяют растения. Но обоняние Зоораптора достаточно острое, чтобы обнаружить нужный запах среди множества других.
Хищник уверенно идёт на запах, быстро прыгая через кустарники. Время от времени Зоораптор останавливается и нюхает воздух, чтобы убедиться, что движется в верном направлении. Обоняние не подводит его, и вскоре он уже доскакал до края зарослей кустарникового эвкалипта. Чуть солоноватый запах крови стал особенно отчётливым, и Зоораптор с наслаждением вдохнул его, а его рот начал заполняться слюной. Он уже не один раз разгонял компании местных падальщиков, поэтому уверен, что сделает это так же легко и сегодня.
На краю зарослей Зоораптор выглянул из-за куста и увидел источник запаха. На расстоянии нескольких десятков метров от края зарослей в траве лежит туша степного ложного моа – крупной взрослой птицы. Зоораптор знает, что мясо этих пернатых великанов очень вкусное, но сами птицы достаточно опасны, и он может лишь добыть птенца или отыскать мёртвую птицу, чтобы ещё раз попробовать этот редкий деликатес. Вокруг туши, как всегда в таких случаях, собралась целая стая падальщиков – гаруспиков и гололицых орлов. А на самой туше кормится орёл.
Зоораптор не придал значения тому факту, что гаруспики держатся на расстоянии от туши и даже не пробуют начинать есть. Гололицые орлы также не врываются в гущу пирующих птиц и не рвут мясо своими огромными клювами. Они явно ожидают, когда можно будет начать есть. И только орёл, сидящий на туше, спокойно кормится и не обращает внимания на собравшихся вокруг туши нахлебников.
Зоораптор покинул своё укрытие и бросился к туше. Орёл, сидящий на ней, издали выглядит похожим на гололицего орла, а Зоораптор уже достаточно крупный и умеет отгонять орлов. Поэтому он приближается к туше ложного моа длинными скачками. Но орёл, рвущий мясо, явно не спешит взлетать, хотя гаруспики и гололицые орлы забеспокоились и разбежались в стороны, уступая место Зоораптору. Он лишь раскрыл крылья, демонстрируя белые маховые перья, заметные издалека. Приблизившись, Зоораптор понял, что ошибся: эта птица оказалась значительно крупнее гололицего орла. Он едва не полетел кувырком, пытаясь остановится. В этот момент огромная птица повернулась к нему. Ошибки быть не может: на голове и шее этой птицы нет красной оголённой кожи, характерной для гололицего орла. Глаза этого орла, большие, круглые и жёлтые, окаймлены лишь узкой полосой голой серой кожи. Орёл уставился на Зоораптора в упор и молодой хищник испугался куда больше, чем в далёком уже детстве, когда его брат пал жертвой гололицего орла. Эта чудовищная птица – орёл-гладиатор, близкий родственник гололицего орла и крупнейший пернатый хищник равнин Меганезии. Именно он – причина отсутствия сородичей Зоораптора на территории, где Зоораптор живёт сейчас. Он здесь главный хищник.
Степной ложный моа, чей растерзанный труп лежит в траве, ещё утром был жив и здоров. Это не падаль, а добыча. Орёл-гладиатор убил эту птицу так же легко, как Зоораптор может убить верблюжью антилопу. Голос орла-гладиатора вывел Зоораптора из шока. Огромный хищник громко заклекотал, раскрыв крылья. Он огромен: ростом с самого Зоораптора, с четырёхметровым размахом крыльев.
Вид ужасной птицы произвёл на Зоораптора сильное впечатление. Ему пришлось отступить к гаруспикам и гололицым орлам, скромно ожидающим своей очереди на кормление. Зоораптор весь напряжён: он следит за каждым движением этого страшного орла, готовый в любую минуту защищаться, если птица вдруг проявит недовольство его присутствием здесь. Но орла-гладиатора пока не интересуют жители саванны, собравшиеся вокруг его добычи. Он слишком устал, чтобы охотиться, и слишком занят пищей, чтобы вступать в драку с кем бы то ни было. Кроме того, орёл-гладиатор уверен, что никто не станет отнимать у него добычу – слишком мало находилось желающих попробовать на себе силу и остроту его клюва и когтей, и слишком быстро отступали те немногие, кто на это решался. Огромная птица рвёт мясо, и кости ложного моа хрустят под его клювом, когда орёл-гладиатор раскусывает их, если они мешают ему есть. Он ест не спеша, поскольку уверен, что никто не посмеет прервать его обед.
Через полчаса, проглотив последний кусок мяса, орёл-гладиатор величественно взмахнул крыльями и взлетел. Хотя Зоораптор старался сохранять известную дистанцию, он почувствовал всей кожей, насколько сильна эта птица, когда его накрыла волна воздуха, образовавшаяся от взмахов крыльев орла. Когда орёл взлетел, голодная толпа падальщиков набросилась на даровое угощение. Зоораптор секунду помедлил, но затем буквально ворвался в толпу птиц и распугал их, рыча и щёлкая зубами. Наведя свой порядок, он не спеша откусил нежное вкусное мясо ложного моа, ещё тёплое. Ему редко приходилось есть такое мясо, поэтому Зоораптор старается съесть побольше. Орёл-гладиатор склевал много мяса на одной ноге убитой птицы, но второй бок остался нетронутым. Сильный Зоораптор перевернул тушу и разорвал шкуру птицы, после чего начал большими кусками отрывать мясо и глотать его, почти не жуя. Набив живот до отказа, он отправился в одно из ближайших любимых мест отдыха, бросив остатки птичьей туши на поживу падальщикам. Прыгая в укрытие, он слышал позади себя гвалт пернатых падальщиков, рвущих мясо и пожирающих внутренности мёртвой птицы.
Вероятно, Зоораптор не раз видел этого орла-гладиатора, но не отличал его в полёте от гололицых орлов, у которых тоже белые маховые перья. А любопытство Зоораптора и его интерес к исследованию кустарников отдалило момент неизбежной встречи с этой птицей. Но первая встреча Зоораптора и орла-гладиатора прошла на редкость спокойно. Возможно, причина этого кроется лишь в обстоятельствах встречи, и в иное время в ином месте всё могло бы сложиться иначе.
Зоораптор запомнил встречу с орлом-гладиатором, но не придал ей особого значения. Для его восприятия эта птица – лишь один из многих обитателей этой местности, не лучше и не хуже остальных. В течение нескольких следующих дней Зоораптор никак не встречался с орлом, и это событие постепенно превратилось в нечто, не стоящее особого внимания.
Обычная жизнь Зоораптора продолжается. Он каждый день выходит на охоту, но удача далеко не каждый раз сопутствует ему. Иногда он вынужден довольствоваться случайной мелкой добычей, а в другие дни охота завершается пиром из мяса верблюжьей антилопы, кенгуру или крупного варана. Однажды Зоораптор сумел даже добыть молодого степного ложного моа и скрылся прежде, чем родители заметили, что одного из членов их семейной группы уже нет в живых.
Сейчас Зоораптор следит за небольшим стадом страусовых кенгуру. Это странные звери – долговязые длиннохвостые существа с большими чувствительными ушами и зоркими глазами. Они немного напоминают некоторые виды динозавров эпохи позднего мезозоя, но, в отличие от них, передвигаются скачками. Они великолепно приспособлены к передвижению на большой скорости: их задние конечности пальцеходящие, а коготь на среднем пальце ноги превратился в копыто вроде лошадиного. Такие ноги хорошо подходят для передвижения по твёрдой почве, и страусовые кенгуру являются типичными обитателями саванн Меганезии. На таких быстроногих существ можно охотиться только двумя способами: или внезапно нападать, лучше из хорошего укрытия, или же изматывать их долгой погоней, что само по себе достаточно трудно. Зоораптор предпочитает не гоняться за этими животными, а охотиться из засады. В этом искусстве он достиг немалых высот, а местность, поросшая кустарниками, благоприятствует такому способу охоты.
Зоораптор следит за стадом страусовых кенгуру из зарослей невысокого кустарника. Он прижимается к земле, чтобы эти звери не смогли увидеть его с высоты своего роста, и сохраняет неподвижность, хотя это довольно трудно.
Страусовые кенгуру обычно пасутся на четырёх ногах. В это время они были бы похожи на каких-то странных антилоп, если бы не длинные хвосты-противовесы. В четвероногом положении страусовый кенгуру ступает передними ногами попеременно, а затем рывком переставляет вперёд обе задних ноги. Эти животные питаются травой и щиплют её, опуская головы к земле. В этот момент они очень уязвимы, поскольку поле зрения сильно сокращается. А если ещё подует ветер, то шорох травы может скрыть звуки приближающегося хищника. Но эти звери не зря держатся целым стадом. Если их атаковать, кто-нибудь из животных обязательно заметит хищника и поднимет тревогу. Поэтому Зоораптор терпеливо ожидает удобного момента для нападения.
Обычно он предпочитает нападать на молодых и неопытных зверей, с которыми, к тому же, проще справиться. Он видит, как несколько молодых зверей пасутся среди взрослых, но они держатся ближе к середине стада. Если атаковать их, можно попасть в беду – взрослые страусовые кенгуру активно защищают потомство, нанося врагу сокрушительный удар сразу двумя копытообразными когтями задних ног. Они могут не только бить ногами вперёд, стоя на хвосте, как это делают типичные кенгуру, но и лягаются, как лошади. Удар их ног легко может переломать рёбра хищнику, поэтому Зоораптор не спешит нападать и наблюдает за другими зверями.
Восприятие хищника имеет одну важную особенность: он особенно легко замечает тех, кто «не такой, как все». Отличия в окраске или манере движения делают животное, обладающее ими, лёгкой мишенью для хищников. И Зоораптор вскоре заметил одного такого зверя в стаде. Это взрослый самец, который чуть-чуть прихрамывает. Во время бега его коготь-копыто ударил по камню и треснул, а в ране застрял небольшой камешек, причиняя зверю несильную, но ощутимую боль. Поэтому во время передвижения этот зверь не очень уверенно ставит на землю одну из задних ног. Всё внимание Зоораптора теперь сконцентрировано на нём, и он просто ждёт, когда этот зверь отделится от стада.
Хромающий самец долго не отходил от сородичей, очевидно, боясь лишиться их защиты, если вдруг случится нападение хищника. Но вокруг всё было спокойно, поэтому он всё же отошёл от общего стада, привлечённый чуть менее обглоданной травой, растущей в стороне. По его поведению видно, что он не хочет сильно наступать на заднюю ногу. Он дольше других зверей в стаде держится на четырёх ногах, перенося тяжесть тела на передние ноги и приподнимая заднюю ногу с повреждённым когтем. В этот момент он более уязвим – в случае нападения ему труднее сразу подняться на задние ноги, чтобы скакать.
Когда выбранный Зоораптором хромающий самец в очередной раз опустил голову в траву, Зоораптор атаковал его. Он выскочил из кустов, быстро допрыгал до этого самца, бросился на него, нанёс сильный укус в основание шеи, порвав кожу и мышцы, а затем отпрыгнул назад, одновременно отталкивая от себя задними ногами раненого самца страусового кенгуру. Он хочет как можно быстрее оказаться вне досягаемости задних ног зверя, чтобы избежать удара. Но в этот раз всё получилось очень хорошо. Самец упал в траву и судорожно задрыгал ногами, пытаясь снова подняться. Стадо, испуганное внезапным нападением Зоораптора, разбежалось. Все кенгуру опасливо глядят на Зоораптора и его жертву. Сам Зоораптор глубоко дышит, набираясь сил для новой атаки, и не сводит глаз с брыкающегося в траве страусового кенгуру. Наконец, раненый самец встал, пошатываясь и хрипло дыша. Его грудь и плечо залиты кровью, которая капает на траву.
Зоораптор обходит свою жертву. Он не отгоняет его от стада, но оттесняет само стадо от него. Когда какой-то кенгуру попытался приблизиться, Зоораптор зарычал и оскалил зубы, отпугивая его. Раненый самец смотрит на сородичей, всеми силами желая оказаться в их безопасном окружении. Но между ним и здоровыми членами стада держится хищник, который не даёт стаду воссоединиться. Когда раненый зверь сделал первые после падения шаги, Зоораптор рявкнул на него, держась на безопасном расстоянии от его задних ног. Он по-прежнему не даёт этому самцу возможности приблизиться к сородичам, которые уже собрались в стадо на безопасном расстоянии за спиной Зоораптора. Хищнику нечего опасаться их – страусовые кенгуру не отличаются сообразительностью и не пойдут на выручку сородичу. Они также не станут атаковать Зоораптора по собственной инициативе. Если раненый самец захочет воссоединиться с сородичами, он должен рассчитывать только на собственные возможности. А их становится меньше с каждой каплей его крови, падающей в траву.
Зоораптор не желает атаковать кенгуру ещё раз: зверь ещё достаточно силён, чтобы дать ему отпор. Он просто начинает неотступно преследовать этого зверя и гонит его в саванну. Зоораптор прыгает достаточно медленно, просто сохраняя дистанцию и постоянно находясь в поле зрения преследуемого животного. Вначале страусовый кенгуру стал достаточно резво уходить от погони: он даже встал на задние лапы и какое-то время прыгал. Но потеря крови стала в это время особенно ощутимой: через сотню метров зверь стал уставать и перешёл с прыжков на галопирующий шаг, боясь вступать на раненую ногу. Зоораптор по-прежнему движется за раненым зверем по кровавому следу: на листьях трав остаются капли крови животного, и Зоораптор чувствует приятный для себя запах свежей крови. Чтобы вскоре получить обед, он должен делать совсем немногое: просто не давать самцу страусового кенгуру остановиться. Добыча убьёт себя сама.
Примерно через полчаса смертельная гонка подходит к концу: преследуемый зверь начал пошатываться. Он плетётся по траве, опустив голову и хрипло дыша, и его стало заносить в стороны. Зоораптор поскакал чуть быстрее и расстояние между ним и жертвой сократилось до десяти метров. Испуганный самец попытался броситься вперёд, но споткнулся и повалился на землю, чтобы уже не подняться. Когда Зоораптор приблизился, самец страусового кенгуру едва шевельнул ногой, пробуя отогнать его. Но это уже не испугает даже гаруспика. Зоораптор обошёл умирающего зверя, стараясь держаться подальше от задних ног, и вцепился в его горло. Он почувствовал, как кенгуру забился у него в челюстях, в последний раз пробуя освободиться, но затем движения прекратились. Зоораптор разжал челюсти, и голова кенгуру безвольно упала в траву. Он мёртв.
Охота Зоораптора не осталась незамеченной. Всё время, пока он гнал раненого кенгуру перед собой, над ним кружились птицы. По чёрным крыльям и длинным клювам среди пернатых нахлебников угадываются гаруспики, а крылья, окаймлённые белыми перьями, принадлежат гололицым орлам. Птицы прекрасно знают, что их ждёт своя доля пищи – нужно лишь быть терпеливыми.
Зоораптор привычным движением клыков вспорол живот добыче, и на траву вывалились окровавленные внутренности. Гаруспики и орлы стали опускаться в траву и осторожно приближаться к пирующему Зоораптору. А удачливый охотник погрузил морду в распоротое брюхо добычи и вырвал кусок мяса.
Это был первый и последний кусок, который ему удалось проглотить. Когда он наклонился над тушей, откуда-то сверху послышался зловещий клёкот, который Зоораптор уже где-то слышал. Страшная картина словно вспыхнула в его мозге – чудовищная птица с ненавидящими жёлтыми глазами, взгляд которых пронзает насквозь. Зоораптор успел глянуть вверх и тут же совершенно бессознательно рванулся в сторону: ширококрылый силуэт закрыл ему солнце. Худший из кошмаров Зоораптора вернулся – он подвергся нападению орла-гладиатора.
Выставив когти, орёл пронёсся над Зоораптором, и зверю пришлось пригнуться, чтобы когти птицы не вонзились в него. Хлопая крыльями, орёл-гладиатор взлетел и снова нацелился на Зоораптора. Но тот уже был готов к нападению и следил за полётом крылатого чудовища. Ему удалось увернуться и в другой раз, но коготь орла всё же полоснул Зоораптора по спине, оставив короткий, но глубокий шрам. Зоораптор взвизгнул от боли. Он уже забыл о своей добыче, и теперь желает лишь одного – остаться в живых, разминуться с этой страшной птицей. Орёл-гладиатор не перестаёт нападать на Зоораптора. Этот зверь вполне может стать его добычей – орлу удавалось убивать даже более крупных животных. Но сейчас орёл не стремится убивать – если бы это было нужно, он просто упал бы с высоты на Зоораптора, вонзил бы когти в его позвоночник и одним укусом в основание черепа убил бы зверя. Сейчас он лишь пугает Зоораптора, вынуждая его спасаться бегством и бросить добычу.
Зоораптору пришлось удирать, словно когда-то в детстве. В его ушах стоит шум крыльев, а перед глазами маячит образ страшной птицы. Он скачет изо всех сил, стараясь как можно быстрее покинуть это место. Зоораптор слишком глуп, чтобы строить причинно-следственные связи, и он вряд ли смог бы догадаться, что на территории, где он поселился, нет других сумчатых острозубов лишь потому, что она принадлежит орлу-гладиатору. Впрочем, ему очень сильно повезло: его предшественник, вздумавший поселиться в этих местах за несколько месяцев до Зоораптора, был просто убит и съеден огромным орлом. А Зоораптор жив, хотя теперь ему придётся искать новый дом. Но это всё же лучше, чем в последние секунды жизни ощутить, как когти огромного орла вонзаются в спину.
В поисках новой территории Зоораптор долго странствовал по равнинам. В некоторых местах он чувствовал запах свежих меток сородичей, и это заставляло его продолжать поиск. Наученный горьким опытом, Зоораптор регулярно бросал взгляд в небо. Много раз ему приходилось видеть гаруспиков и гололицых орлов, кружащихся, наверное, над чьей-то добычей. Но однажды Зоораптор увидел то, чего с некоторых пор стал бояться больше всего на свете – силуэт чудовищного орла-гладиатора. Величественный полёт птицы заставил его вспомнить недавнее нападение, когда Зоораптор сам чуть не стал добычей, и он стал лихорадочно озираться в поисках укрытия. Заметив одинокое деревце акации, Зоораптор бросился к нему и скрылся под его реденькой кроной, прижавшись грудью к стволу. Он не сводил глаз с чудовищной птицы и всецело полагался на своё укрытие.
Орёл-гладиатор парит над равниной в восходящих потоках нагретого воздуха. Его зрение настолько острое, что он может легко разглядеть, как среди травы бредёт по своим делам сумчатый иглохвост. Он видит варана, охотящегося на какого-то мелкого кенгуру, и от его взгляда не ускользнул Зоораптор, который взглянул на него, а потом бросился под деревце. Орёл прекрасно видит Зоораптора, но не собирается нападать – дерево помешало бы атаковать зверя, а на земле у него не будет преимущества, которое он имеет, нападая с воздуха. Кроме того, на земле он становится уязвимым, а обороняющаяся добыча способна нанести хищнику серьёзные травмы. Поэтому орёл лишь бросил взгляд на Зоораптора и поднялся выше, взмахнув крыльями.
Пернатый хищник увидел то, что хотел – стадо верблюжьих антилоп лептокамелюсов. Это неплохая добыча, а в скорости орёл вполне может потягаться с этими травоядными. Выбрав подходящее направление для атаки, орёл сложил крылья и помчался вниз, выставив вперёд лапы с огромными когтями. Он уже знает, кого будет атаковать – крупного взрослого самца в середине стада. Выбор вполне обоснованный – если орёл вспугнёт стадо, его же собственные сородичи будут мешать ему спастись.
Лептокамелюсы заметили пикирующего на них орла слишком поздно, и бросились бежать. Выбранный орлом самец также спасал свою жизнь, но он натыкался на своих бегущих сородичей и с трудом выбирался из стада, расталкивая сородичей грудью и боками. Когда счёт шёл на секунды, он терял время, и расплата за это промедление пришла моментально. Одна лапа орла-гладиатора вцепилась в его шею, и когти глубоко воткнулись в позвоночник. Второй лапой орёл накрыл морду зверя, и один из когтей воткнулся в глаз. Атакованный зверь заревел от боли и поднялся на дыбы, пытаясь сбросить с себя это крылатое чудовище, но потерял равновесие и рухнул в траву вместе со своим мучителем. Уже в траве орёл опустил голову и нанёс укус клювом в основание его черепа. Длинные ноги, брыкавшиеся в воздухе, мгновенно замерли и упали в траву.
Зоораптор видел, как орёл-гладиатор быстро и умело расправился с добычей. Теперь, когда чудовищная птица занята обедом, у него появилась возможность сбежать. Зоораптор бросился прочь как можно быстрее, чтобы оставить владения этого орла.
Возможно, паника Зоораптора не позволила ему вовремя заметить, что он зашёл достаточно далеко на территорию другого самца сумчатого острозуба. Но запах меток на этой территории не очень сильный, и Зоораптор мог его просто не заметить. Поэтому он просто посчитал, что нашёл незанятую территорию. Ближе к вечеру он отыскал заросли густого кустарника, забрался в них, примяв ветки поудобнее, и заснул.
С первыми лучами солнца Зоораптор начал обследовать территорию, на которой оказался в этот раз. Место очень понравилось ему: значительную часть местности занимают равнины, а с одной стороны протекает мелководная река, которая явно пересыхает в сухой сезон. Кое-где на равнине есть небольшие озёра, которые тоже пересыхают, а наполняются водой только в сезон дождей. Множество сигналов говорит Зоораптору о том, что местность обильно населена разнообразными животными. Обоняние подсказывает Зоораптору, что в этой местности водится привычная добыча: верблюжьи антилопы, обычные кенгуру и страусовые кенгуру, а также ложные моа. Кроме того, Зоораптор чувствует запах навоза кабаллокамелюсов.
Выбравшись из кустарников, Зоораптор выходит на простор равнины. Его сразу же охватило чувство, которое он не ощущал с того момента, как мать прогнала его от себя. Он вспомнил просторы равнин, на которых жил под защитой матери, и вновь ощутил желание мчаться на предельной скорости за добычей. Но в следующие секунды он взглянул на небо, выискивая знакомый силуэт существа, внушающего ему смертельный страх – орла-гладиатора. В небесной лазури кружатся только несколько силуэтов гаруспиков, и всё. Опасности нет, и Зоораптор скачет по траве, с наслаждением вдыхая запахи этого прекрасного мира, который он хочет сделать своим домом. А для этого Зоораптору нужно заявить о своих правах на территорию. Подходящее для этой цели место – ствол усыхающей акации, растущей неподалёку. Доскакав до неё, Зоораптор обнюхал основание ствола. Он с трудом обнаружил слабое свидетельство пребывания его сородича здесь – очень давнюю метку, которая почти выветрилась. Что ж, это повод заявить о себе, и Зоораптор оставляет свою метку, вытянувшись вертикально и поливая мочой кору на стволе дерева. Понюхав свежую метку, молодой хищник продолжил свой путь по равнине.
Охота – ещё один способ утверждения за собой занятой территории. К тому же Зоораптор голоден, поскольку в течение нескольких последних дней ему приходилось довольствоваться мелкими животными или вовсе поедать вонючую падаль. Последней его крупной добычей был страусовый кенгуру, которого пришлось бросить, спасаясь от орла-гладиатора. И теперь Зоораптору не терпится вновь применить свои навыки охотника.
Первое животное, которое могло бы стать его добычей – взрослый страусовый кенгуру. Но Зоораптор слишком поздно заметил этого зверя и не успел начать охоту. Из травы поднялась короткомордая ушастая голова на длинной шее, огляделась, увидела приближающегося Зоораптора и издала тревожный сигнал. В ответ на него из травы поднялось ещё несколько голов: среди травы отдыхало целое стадо страусовых кенгуру. Звери начали поспешно подниматься на ноги, а один детёныш полез в материнскую сумку, дрыгая длинными ногами. Фактически, охота на этих зверей уже сорвана: они вовремя заметили Зоораптора, и теперь или убегут от него, или, что ещё хуже, начнут обороняться ударами ног. Поэтому Зоораптор просто скачет мимо этих долговязых существ, даже не пытаясь нападать.
Остановившись, Зоораптор понюхал воздух. Обоняние не подводит его: он явственно ощущает запах ложных моа и верблюжьих антилоп. Поэтому дальше Зоораптор стал передвигаться на четвереньках, скрываясь в траве. Запах становится всё явственнее, и вскоре Зоораптор увидел небольшую группу ложных моа, пасущихся среди стада верблюжьих антилоп. Эти робкие травоядные часто пользуются услугами птиц-великанов, которые являются их своеобразными сторожами. С высоты своего роста ложный моа легко может увидеть приближающегося хищника с большого расстояния. Поэтому охота на такое смешанное стадо была бы затруднительной. Но есть одно обстоятельство, которое облегчает задачу Зоораптора: в группе всего лишь одна взрослая птица, а молодые птицы не выше верблюжьих антилоп, и их поле зрения не такое широкое, как у высокой взрослой птицы. Поэтому Зоораптор начал подкрадываться к ним, скрываясь в траве и замирая, когда взрослая птица поднимает голову.
Тактика оправдала себя: Зоораптору удалось подкрасться очень близко к стаду. Приблизившись на достаточное расстояние, он разглядел птиц получше. Они не похожи на степного ложного моа, обитавшего в его родных местах. Взрослая птица этого вида достигает примерно такой же высоты, но у неё нет характерного белого хохолка, а голова вообще чёрного цвета. Это эвкалиптовый ложный моа, птица другого, хотя и близкого вида. Окраска оперения этих птиц продольно-полосатая, из-за чего на них намного труднее охотиться, поскольку на фоне травы и редкого кустарника такую окраску видно гораздо хуже. Но Зоораптора выручает стереоскопическое зрение: он с лёгкостью различает этих птиц на фоне пейзажа.
Одна из молодых птиц, у которой ещё не проявилась чёрная окраска головы, отошла от стада в сторону и стала клевать камешки, разгребая землю клювом. Это просто идеальный момент для начала охоты, и всё внимание Зоораптора переключилось на эту особь. Он дождался момента, когда взрослая птица опустила голову в траву, и бросился на выбранную добычу. Молодая птица даже не успела понять, что происходит, а тревожный крик взрослой особи опоздал. Одним ударом Зоораптор сшиб с ног молодого ложного моа, навалился на него всем весом и вцепился в горло. Он слышал за спиной топот ног верблюжьих антилоп и гортанные крики ложных моа, но ему уже удалось добыть себе пищу, и остальное не имело значения. Острые зубы разорвали горло птице и она умерла. Охота окончена.
В небесах послышалось знакомое карканье с хрипотцой – гаруспики собираются к обеду. Зоораптор посмотрел на небо, надеясь заблаговременно заметить приближение орла-гладиатора, но эта территория, похоже, не принадлежит ни одной из этих страшных птиц. Не обращая внимания на собравшихся падальщиков, Зоораптор разорвал живот добычи и стал есть, жадно вгрызаясь в мясо. Он сразу же почувствовал слабый горьковатый привкус от листьев эвкалипта – основной пищи этой птицы. Неподалёку есть небольшие заросли этих растений, и эвкалиптовые ложные моа решили, очевидно, набрать немного камней в мускульный желудок, для безопасности присоединившись к стаду верблюжьих антилоп. Но сейчас Зоораптор оказался хитрее, и вот он наслаждается пищей.
Гаруспики бродят по траве неподалёку, но опасаются приближаться, пока Зоораптор не закончит обед. А хозяин добычи выбирает куски получше – это заслуженная награда за изгнание с полюбившейся территории и за много дней лишений и жизни впроголодь. Набивая живот мясом, Зоораптор заметил за толпой гаруспиков силуэт, мелькнувший среди далёких зарослей кустарникового эвкалипта. Откусив ещё кусок мяса, Зоораптор вновь взглянул в том же направлении. Силуэт приближался. Сомнений не было: он не один на этой территории, и вероятнее всего, к нему на обед пожаловал сам хозяин этих земель.
Зоораптор уже сыт, поэтому, если будет такая необходимость, он без сожаления бросит остатки добычи. Будет гораздо хуже, если ему придётся бросить и эту территорию. Поэтому он не спешит спасаться бегством, а подпускает незнакомого зверя поближе.
Перед ним самец, причём достаточно старый. Его шерсть уже не лоснится, а уши и грудь украшены множеством шрамов – это следы драк с другими самцами за самок и территорию. Его левый бок пересекает ещё один шрам, длиннее и глубже прочих. Это след от встречи с орлом-гладиатором в молодости. Тогда самец выжил, но был вынужден отлёживаться в кустарнике, а затем так же, как Зоораптор, покинул территорию, где охотится этот орёл. Видно, что этот зверь уже прожил на земле свои лучшие годы и вступил в безрадостную пору старости. Он уже не настолько силён, чтобы охотиться самостоятельно на крупную и опасную дичь, поэтому предпочитает поедать лишь мелких и сравнительно безопасных животных. Тем не менее, он всегда бывает сытым благодаря умелому использованию богатого жизненного опыта. Этот опыт помогает ему искать падаль и чужую добычу по поведению птиц-падальщиков. Старый самец не охотился специально; он просто следил за гаруспиками и по их скоплению быстро нашёл Зоораптора с добычей.
Два противника вызывающе смотрят друг на друга. Зоораптор силён, но неопытен и склонен переоценивать собственные силы. Старый самец ещё достаточно силён, чтобы нанести один решающий удар, но его сил не хватит, чтобы вести долгую драку. Поэтому его тактика проста: запугать соперника и заставить его уйти от добычи.
Оскалив зубы, старый самец небольшими прыжками приблизился к Зоораптору и разинул пасть, демонстрируя клыки. Зоораптор ответил ему тем же, но в ответ самец просто кинулся на него, нанёс ему удар в живот, повалил на землю и начал наносить беспорядочные удары передними лапами по плечам и голове и ушам. Зоораптор завизжал от боли, задрыгал в воздухе задними ногами, скинул с себя старого самца и вскочил. В этот момент в его плечо вонзились клыки противника, и Зоораптор бросился наутёк, оставив в зубах старого самца изрядный клок шерсти. Большими скачками Зоораптор помчался в кусты, где провёл прошлую ночь.
Отогнав Зоораптора от добычи, старый самец с жадностью вонзил зубы в мясо. Ему было всё равно, что мясо имеет небольшой привкус эфирных масел эвкалипта – он стремился как можно быстрее съесть как можно больше. Это нападение удалось, но неизвестно, когда и как ему придётся есть в другой раз. Набив желудок мясом, старый самец лёг возле объедков и закрыл глаза. Гаруспики, терпеливо ожидавшие развязки, начали было клевать лохмотья мяса, но хищник рявкнул, и испуганные гаруспики взлетели, каркая и хлопая крыльями.
Зоораптор ушёл в своё убежище, но он уже решил, что ещё вернётся на эти земли. Он провёл в укрытии все послеполуденные часы, когда жара особенно сильна, а вечером решил ещё раз наведаться на территорию, которая так понравилась ему. Он помнил, что оставил метку на стволе небольшого полузасохшего дерева. Он вернулся к этому дереву и понюхал свою метку. Она по-прежнему отчётливо пахла, но рядом с ней или поверх неё не было метки того старого зверя, который отнял у него добычу. Зоораптор какое-то время скакал по равнине, нюхая землю, но нигде не почувствовал запаха этого старика. Оказывается, он не гнался за ним и даже не пытался узнать, откуда Зоораптор попал в его владения. Приблизившись к месту, где лежали останки убитого ложного моа, Зоораптор не обнаружил там ничего, кроме костей и перьев. Лишь несколько мелких зверьков при его приближении бросились в траву. Падальщики не оставили на костях ничего съедобного, но Зоораптор почувствовал и кое-что другое: тот самец не оставил своей метки и в этом месте. Поэтому Зоораптор помочился на обглоданный скелет ложного моа, утверждая своё право на владение это территорией.
Зоораптор молод и силён, поэтому он старается утвердить своё присутствие везде, где может. Где нет меток других сумчатых острозубов, он оставляет собственные метки и регулярно их подновляет. Он не ощущает запаха меток других особей своего вида, и это придаёт ему уверенность в утверждении своих прав на территорию. Даже если он чувствует запах меток старого самца со шрамом, он беспрепятственно оставляет свои метки поверх них. Пусть этот старик сумел победить Зоораптора один раз, но он потеряет больше, чем приобрёл во время нападения. Старые метки самца со шрамом означают только одно: этот зверь уже не так силён, и его права на территорию рано или поздно можно будет оспорить. Зоораптор постепенно чувствует себя всё увереннее и уже считает себя полноправным хозяином территории. Если конфликты со старым самцом будут продолжаться, то рано или поздно Зоораптор выгонит этого зверя прочь и займёт его территорию.
Прошло два месяца с тех пор, как Зоораптор поселился на территории, где доживает свой век самец со шрамом. За это время он несколько раз встречал этого зверя, но значительно чаще встречал лишь следы его присутствия, причём зачастую недавнего. Несколько раз самец со шрамом отгонял Зоораптора от добычи, выбирая для этого моменты, когда Зоораптор ещё не успевал отдохнуть после охоты. Но когда Зоораптор не охотился и был в хорошей форме, этот зверь сам старался избегать его. Много раз Зоораптор встречал примятую траву и лёжки этого зверя со свежим запахом, свидетельствующим, что самец со шрамом покинул их буквально за несколько минут до появления Зоораптора. По всему видно, что его положение в качестве хозяина территории становится всё менее надёжным. Зоораптор постепенно перестаёт обращать внимание на призрачное присутствие этого существа.
Очередной сухой сезон затягивается. Дожди должны были начаться около двух недель назад, но пока небо по-прежнему ясное, а равнины буровато-жёлтые от сухой травы, напоминающей редкую и взъерошенную шерсть огромного животного. Охота в такое время очень плохая – на равнинах просто невозможно подкрасться к добыче на достаточно близкое расстояние, а долгое преследование утомительно и вызывает сильную жажду. Река почти высохла, и лишь в самых глубоких местах русла остались лужи с грязной водой, окружённые кольцом вязкой непролазной грязи. Мелкие пруды и болотца вовсе высохли, а быстроногие травоядные просто переселились поближе к воде.
Некоторые животные, однако, не собираются никуда переселяться. Сумчатые иглохвосты – плохие ходоки и завзятые домоседы. Они предпочитают не бежать из привычных мест обитания в поисках чего-то лучшего, а стараются избегать неблагоприятных условий. Эти звери просто выкапывают норы, в которых отлёживаются в самые жаркие дневные часы, а по ночам ищут пищу и слизывают росу с растений и камней, пока она не испарилась под лучами восходящего солнца. Дополнительную влагу сумчатый иглохвост получает из клубней и луковиц растений, которые выкапывает из-под земли. Зоораптор также вынужден менять привычный образ жизни. Днём он отлёживается в сильно поредевших кустах эвкалипта, а вечером просыпается и в течение нескольких часов ищет пищу. Затем в самые глухие ночные часы следует краткий отдых, и дальше Зоораптор ищет корм до утра, пока не становится слишком жарко. В самые тёмные ночные часы Зоораптор плохо видит, и охотиться ему очень трудно, несмотря на острое обоняние.
Когда солнце опустилось к горизонту, Зоораптор пробудился и потянулся, растягивая и приводя в порядок онемевшие во время сна мускулы. Наступает время поиска пищи, и нужно найти хоть что-нибудь съедобное, чтобы не ослабеть от голода и дожить до начала сезона дождей. Длинные тени ложатся на землю, а воздух постепенно становится прохладнее. Зоораптор видит где-то вдали силуэты эвкалиптовых ложных моа – эти птицы могут переносить засуху, получая воду из поедаемых листьев эвкалипта. Но птицы слишком далеко, а по ночам ведут себя очень осторожно и подкрасться к ним просто невозможно. Поэтому Зоораптору приходится искать более лёгкую добычу.
Ночь – это время шорохов. Множество мелких зверьков покидает свои убежища и начинает искать скудную пищу. Мыши, потомки завезённого человеком вида, ищут ещё не съеденные семена и корешки, а плотоядные сумчатые мыши и сумчатые горностаи охотятся на них. Зоораптор также пробует охотиться на грызунов, но для него это сложная задача. Подобно мышкующей лисице, Зоораптор прислушивается к шороху в траве, а затем прыгает, выставляя вперёд передние лапы с растопыренными пальцами. Примерно в одном-двух случаях из десяти ему удаётся наколоть на когти что-то мелкое и судорожно пытающееся освободиться. Не особенно разбираясь в том, что же ему попалось, Зоораптор суёт жертву в рот и пережёвывает вместе с костями и шерстью. Это тоже еда, хотя её явно недостаточно для поддержания жизни в крупном теле Зоораптора.
Ближе к рассвету Зоораптор, уставший от охоты на мелкую дичь, услышал, как среди травы роется существо покрупнее мыши. В слабом свете утреннего неба он сумел разглядеть нечто, похожее на цветок на длинном стебле. Запах и сопение не оставляли сомнений – это может быть только сумчатый иглохвост. Зверь обнаружил под слоем пересохшей земли луковицу и пытался выкопать её, активно царапая землю когтями и разбрасывая её в стороны. Он был настолько увлечён своим занятием, что не заметил приближения Зоораптора.
Длинный и точный прыжок – и Зоораптор настиг сумчатого иглохвоста. Одна лапа прижала к земле его голову, а вторая – длинный хвост, вооружённый колючками. Сильный укус – и шейные позвонки зверя лишь хрустнули. Он умер, не успев даже пискнуть.
Сев на задние лапы, Зоораптор начал поедать сумчатого иглохвоста, держа тушку в передних лапах и откусывая по кусочку. После всякой мелочи вроде мышей такой зверь выглядит поистине королевским обедом для изголодавшегося хищника. Зоораптор с наслаждением пережёвывает нежное мясо вместе с костями и шерстью. Его желудок, кажется, готов переварить всё, что будет проглочено.
Но Зоораптору так и не удаётся сполна насладиться заслуженным завтраком. Его чуткий слух улавливает шуршание в кустах, и через минуту среди веток появляется голова его сородича. Это старый сумчатый острозуб – Зоораптор узнаёт его по запаху. А когда зверь выбирается из кустарника, Зоораптор отчётливо видит узнаваемый большой шрам на боку. Голод заставил старого самца выйти из укрытия. Мясо в лапах Зоораптора испускает притягательный запах, и старый самец решился появиться вновь, чтобы попробовать отвоевать у молодого соперника добычу, как это уже случалось в прошлые месяцы.
Старик начал свои притязания на добычу с демонстрации клыков. Но теперь его вид не такой внушительный – он успел сломать один из клыков во время неудачного нападения на ложного моа, поэтому его разинутая пасть уже не производит впечатления на противника. Воинственные прыжки и наскоки в исполнении ослабевшего от голода старого зверя также выглядят крайне неубедительно. Но всё же это вызов, и Зоораптор вынужден ответить на него. Разинув пасть, он надвигается прыжками на старого самца, заставляя его держаться боком и отступать на полшага при каждом прыжке в воздух. Клыки Зоораптора выглядят внушительно: они острые и блестящие, и производят впечатление даже в лучах восходящего солнца. Но старый самец, даже чувствуя, что обстоятельства против него, продолжает претендовать на добычу Зоораптора. Он ещё живёт прошлым, когда ему удавалось одерживать победу над соперниками с минимальными усилиями. И он не понимает, что его лучшие времена уже прошли.
С первым ударом противника приходит прозрение. Зоораптору надоели пустые угрозы старика, и он решил преподать ему урок. Он просто прыгнул вперёд и нанёс удар когтистой лапой по морде старого самца. Резкая боль заставила его вздрогнуть, а в воздухе появился запах крови старого зверя. Он не сразу понял, что драка уже началась, и его ответный удар запоздал и не попал в цель. Зоораптор увернулся от удара лапой и сумел рассечь когтями край уха соперника. Старый самец взвыл от боли и отскочил на метр назад. Зоораптор, почувствовав его слабость, начал триумфальное наступление. Рыча, оскаливая зубы и нанося удары передними лапами, он стал теснить старого самца обратно в кусты. Один раз, собрав последние силы, старый самец сумел нанести несколько точных ударов лапами по ушам и морде Зоораптора, но это было единственное, что он мог противопоставить ему. В ответ Зоораптор бросился вперёд, вцепился зубами в шкуру на холке противника и начал таскать его, тряся головой и сильно сжимая челюсти. Старый самец визжал от боли и дёргался в его зубах, пытаясь освободиться. Он уже не думал, как бы завладеть чужой добычей; единственным его желанием было выбраться из этой переделки живым.
Наконец Зоораптор разжал челюсти и старый самец бросился прочь. Жалкое побеждённое существо, которое теперь обречено жить, питаясь чужими объедками, не интересует Зоораптора. Проводив взглядом спасающегося бегством старого самца, Зоораптор оглядел местность как победитель. Теперь о нём можно забыть как о сопернике. Если он появится здесь вновь, Зоораптор может даже убить и съесть его, как любую другую добычу. Подобрав с земли остатки сумчатого иглохвоста, Зоораптор стал торопливо доедать мясо. Солнце уже восходит, и ему пора возвращаться в укрытие, чтобы спрятаться от дневной жары.
На протяжении нескольких следующих ночей Зоораптор исследует территорию, на которой теперь чувствует себя полным хозяином. Везде, где ещё чувствуется запах меток старого самца со шрамом, он оставляет свой собственный запах. Судьба изгнанного зверя его уже не интересует, но, если они встретятся вновь, Зоораптор готов напасть на него и убить, как любую другую добычу. Стада ушли, и теперь борьба за жизнь становится особенно яростной.
Но бороться приходится не только с живыми существами. В сухой сезон самый главный враг живых существ – солнце. Если днём остаться на солнцепёке, можно получить тепловой удар, от которого вряд ли удастся оправиться. Поэтому Зоораптор активно ищет укрытия, в которых можно пережидать жару. На своей территории каждый сумчатый острозуб обычно устраивает несколько таких укрытий и меняет их по своему желанию. У Зоораптора пока есть лишь укрытие в кустарнике, которое он устроил в самом начале освоения этой территории, ещё до встречи со старым самцом.
Ближе к утру Зоораптор нашёл небольшую низину, в которую спускаются несколько троп, протоптанных животными. В этой низине растёт группа акаций, под которыми разрастается кустарниковый эвкалипт. Зоораптор понюхал воздух и, не обнаружив ничего подозрительного, стал осторожно спускаться в низину, оглядываясь и слушая окружающие звуки.
Попугай с резким криком взлетел откуда-то из зарослей. За ним в воздух поднялись ещё несколько птиц. Они расселись на дереве и стали наблюдать за Зоораптором, крича и перелетая с ветки на ветку. Зоораптор лишь бросил на них взгляд и продолжил обследовать территорию. Ему понравилась тень, которую дают кроны акаций, и он решил провести день здесь. Продолжив спуск, Зоораптор добрался до участка, где растительность выглядит намного лучше и свежее, чем везде в саванне. Причина этого проста: на дне низины большую часть года существует неглубокое озеро, которое из-за засухи превратилось в болото с грязной водой, окружённой полосой вязкой грязи. Зоораптор понюхал воздух, и среди запахов растительности и стоячей воды ощутил запах мертвечины, которая едва начала разлагаться. Он отступил в заросли, обошёл болото и подошёл к берегу в другом месте. Он почти сразу увидел источник этого запаха: в грязи завяз страусовый кенгуру. Судя по запаху, он умер совсем недавно: возможно даже, что вчера днём. Зверь, мучимый жаждой, попытался добраться до лужи грязной воды, но завяз в грязи, провалившись едва ли не по самый живот. Для Зоораптора такая находка имеет особую ценность: в условиях бескормицы он не побрезгует падалью. Очевидно, кроны деревьев скрыли мёртвое животное от орлов и гаруспиков, и теперь у Зоораптора есть возможность хорошо поесть. Достать тушу довольно просто: Зоораптор спустился вниз по берегу, осторожно наклонился, схватил тушу зубами за кончик хвоста и потянул. Туша с трудом подалась, но Зоораптору удалось вытянуть её на несколько сантиметров. Этого было достаточно, чтобы схватиться за хвост мёртвого зверя попрочнее, и он потянул снова. Сантиметр за сантиметром туша начала вылезать из вязкой грязи, а вокруг неё хлюпали пузыри газов, скопившихся в толще грунта. Ещё несколько минут усилий – и Зоораптор с триумфом выдернул тушу страусового кенгуру из болота. Вытянув её на твёрдую землю, он сразу начал рвать мясо, которое уже начало разлагаться. Он сразу почувствовал, каким тощим оказалась его случайный трофей – под шкурой почти не было жира, а мускулы были жёсткими и даже его зубы с трудом рвали такое мясо. Но это была пища, и Зоораптор с наслаждением пировал, не замеченный никем. Набив желудок мясом, он уволок остатки туши в кусты, рассчитывая вернуться к еде немного позже.
Зоораптор не любит охотиться в лесу или среди кустарников – в таких местах очень ограниченная видимость, и из-за этого он не чувствует себя комфортно. Но жить в хорошем укрытии, спасающем от жары – совсем другое дело. Зоораптор явно не прочь поселиться именно в этом месте и решил исследовать его получше. Одно из деревьев от ветра повалилось на соседние, но часть его корней ещё держится за землю и сильно поредевшая крона по-прежнему зеленеет. У основания ствола образовался неплохой навес из корней, который спасает как от палящего солнца, так и от излишне любопытных глаз здешних обитателей. Зоораптор бросил взгляд на попугаев, которые с любопытством наблюдают за ним с дерева, и забрался под корни. Немного повозившись, он понял, что в новом жилище несколько тесновато. Поэтому он выбрался и начал раскапывать землю передними лапами, отбрасывая её по-собачьи между задних ног. Когда яма показалась ему достаточно глубокой, Зоораптор влез в неё и с удовольствием прижался животом к прохладной земле. Затем он немного повозился и перелёг на спину, свободно вытянув задние ноги. Усталость взяла верх, глаза его закрылись и он заснул.
В течение двух ночей Зоораптор исследовал местность, прилегающую к низине, где он поселился. Он сумел добыть лишь нескольких мелких ящериц и насекомых, и ему пришлось вернуться к остаткам туши страусового кенгуру, которые за это время испортились ещё больше и покрылись снаружи сухой жёсткой корочкой. Вкус стал просто отвратительным, и Зоораптор доедал остатки этой еды лишь из-за того, что всё остальное было ещё хуже.
Ночью второго дня подул ветер с юго-востока, где расположено устье залива Эйр. Зоораптор вдохнул воздух, который показался ему влажным. Он увидел, как по небу плывут облака. Какое-то время в просветах между ними были видны звёзды, но затем они исчезли и стало значительно темнее. Зоораптор огляделся и запрыгал к своему укрытию. Он доскакал до него как раз вовремя: едва он успел забраться в свою берлогу и свернуться клубочком, как по земле ударили первые капли долгожданного дождя. Стук отдельных капель превратился в глухой гул, под который Зоораптор заснул.
Утро встретило Зоораптора долгожданной свежестью. Всю пыль прибило к земле, воздух стал гораздо чище и прохладнее, а с ветвей и листьев деревьев капала дождевая вода. Зоораптор снова мог охотиться днём, как привык. Выбравшись на равнину, он увидел, как море желтовато-бурой травы постепенно приобретает лёгкий зеленоватый оттенок. Среди старой травы появляется молодая свежая зелень – жизнь возвращается к прежнему ритму. Дичь пока не вернулась, но это положение вещей скоро изменится – нужно лишь немного подождать.
С каждым днём перемены становятся всё более явными. Кустарниковые эвкалипты сверкают свежим серебристо-голубым оттенком листвы – кончики побегов этих растений покрыты опушением, а на молодых листьях развит сизоватый восковой налёт, защищающий их от солнца. Свежая зелень появляется на ветвях акаций, и даже полуповаленное дерево, под которым Зоораптор устроил себе берлогу, покрылось молодой листвой. Озерко, лежащее в низине, постепенно наполняется водой, и Зоораптор часто утоляет жажду из него. Над водой летают разноцветные стрекозы, а в воде скользят крупные водяные жуки. По ночам озерко оглашается криками нескольких видов лягушек, и вскоре в воде появляются студенистые комья их икры. Словно празднуя триумф жизни, на поверхности воды разворачиваются крупные листья кувшинки. Её корневища пережили засуху, скрывшись глубоко в толще ила, и теперь растение стремится наверстать упущенное за время покоя. Листья даже не успели полностью развернуться, а их покров уже пробил первый бутон. Красота и изобилие вернулись на равнины Меганезии.
Восемь лет прошло, и это примерно треть жизни Зоораптора. Он вступил в пору зрелости и теперь это самец в полном расцвете сил. Он теперь не только сильный, но и опытный: с каждой удачей или неудачей в охоте он усваивал очередной урок, и за годы жизни добился немалого мастерства. Теперь охота на верблюжьих антилоп для него – что-то вроде развлечения; Зоораптор легко расправляется с взрослым ложным моа. За это время он сумел превозмочь свой детский страх и научился нападать даже на кабаллокамелюсов. И молодой представитель этого вида, лежащий бездыханным у ног Зоораптора – ещё одно свидетельство его жизненного успеха. Где-то вдали стадо кабаллокамелюсов в испуге оглядывается на хищника, расправившегося с их сородичем. Нападение произошло быстро и неожиданно, поэтому никто из зверей не успел ничего предпринять для самозащиты, и это пугает их ещё больше.
Зоораптору нет дела до того, какой эффект оказывают его нападения на других животных. Он стоит на вершине пищевой пирамиды в экосистеме саванны и единственный, кто может посягнуть на его господство – крупный орёл-гладиатор. Однажды такой орёл поселился где-то на границе территории Зоораптора, но зверь сумел дать ему достойный отпор и прогнал прочь. И всё равно у Зоораптора сохранилась привычка бросать взгляд в небо в поисках силуэта огромного орла. Единственное, чего он боится – внезапное нападение этой птицы.
Вокруг туши кабаллокамелюса собираются падальщики – гололицые орлы и гаруспики. Зоораптор не обращает на них внимания и приступает к еде. Они ещё успеют получить свою порцию.
За годы, прожитые на этой территории, Зоораптору не раз приходилось защищать её от посягательств сородичей. В первые годы, пока он был слишком молод, победы давались ему с трудом. Но дальше, когда он подрос, некоторые сородичи убегали прочь, едва увидев его могучую фигуру. Были и такие, кто оставался и оказывал ему сопротивление: на краях ушей и на груди у Зоораптора есть шрамы от такого рода стычек. Но благодаря силе он быстро справлялся с незваными гостями и территория оставалась за ним.
Зоораптор рвёт мясо и глотает его большими кусками. Гололицые орлы и гаруспики предпочитают сохранять дистанцию и даже не пробуют посягать на его право есть первым. Зоораптор лишь изредка бросает взгляд в их стаю, глотая очередной кусок. Туша кабаллокамелюса большая, и к ней собирается довольно большая стая птиц-падальщиков.
Наклонившись за очередным куском мяса, Зоораптор неожиданно заметил сквозь толпу терпеливо ожидающих падальщиков другое существо. Он различил вдалеке двуногий силуэт длиннохвостого существа. Это не страусовый кенгуру – они не живут поодиночке, у них голова меньше, а шея длиннее. Так может выглядеть только одно существо: другой сумчатый острозуб. Видно, что чужак чувствует себя неуютно на территории Зоораптора, тем более в присутствии самого хозяина территории. Территориальные претензии, однако, важнее, чем добыча – имея хорошее место для жизни, хищник всегда будет обеспечен пищей. Поэтому Зоораптор без особого сожаления покинул тушу кабаллокамелюса, на которую тут же набросилась жадная стая гаруспиков и гололицых орлов.
Зоораптор длинными прыжками направился к чужаку. Ещё издалека он определил по запаху, кто это: перед ним молодой сумчатый острозуб небольшого размера – самка. Запах также говорит, что она пока не готова к спариванию. Возможно, эта самка лишь недавно покинула свою мать и ищет территорию, пригодную для жизни. Но, пока она не готова к размножению, она не представляет интереса для Зоораптора. Здесь всё занято, у этой территории уже есть хозяин, а ей придётся уйти в другое место.
Зоораптору всё равно, что она значительно уступает ему в весе – ему брошен вызов, и он отвечает на него. Если бы эта самка весила больше Зоораптора, он бы всё равно накинулся на неё с такой же яростью. Выставив вперёд когти передних лап и яростно рыча, Зоораптор набросился на пришлую самку. Он стал бить её когтями по груди, царапать и кусать её плечи. Самка отвечает ему тем же, но пока она слабее Зоораптора и он наносит ей больше ран. Ей удалось лишь царапнуть его по передней лапе, а её попытки укусить вообще оказываются напрасными: Зоораптор уклоняется от её челюстей и сам царапает её когтями. Наконец, Зоораптор наносит удар по её уху. Его коготь рвёт ухо молодой самки, словно лезвие ножа, и теперь оно у неё будет на всю жизнь рассечено надвое. Из раны капает кровь, а молодая самка скулит от боли и отступает, пригнувшись к земле и выражая покорность всем своим видом. Зоораптор не останавливается на достигнутом: с громким рычанием он преследует самку и прогоняет её со своей территории. Подкрепляя свои территориальные притязания, Зоораптор мочится на кустарник, после чего возвращается к остаткам своей добычи.
Как бы ни был велик аппетит гаруспиков и гололицых орлов, они всё равно не смогут съесть всего мяса за время драки Зоораптора с пришлой самкой. Птицы покорно покинули тушу, когда Зоораптор вернулся, чтобы продолжить обед, прерванный досадным мелким инцидентом.
Зоораптор надолго поселился на этой территории. За годы, проведённые здесь, он изучил особенности ландшафта, сменил несколько укрытий и выгнал не один десяток претендентов на его земли. Время от времени Зоораптор обходит границы своей территории, утверждая свои права на территорию. Он регулярно подновляет метки – мочится на землю, кусты и термитники. Для заявления своих территориальных претензий он специально выбирает наиболее заметные элементы ландшафта. Попутно он обнюхивает оставленные другими сумчатыми острозубами метки. Так он узнаёт, кто является его соседом и что с ним происходит в настоящий момент. Встречая запах другого самца, Зоораптор мочится поверх его метки, заглушая чужой запах. Запах самки вызывает у него несколько больший интерес, но к присутствию самки на граница своей территории Зоораптор отнёсся бы не столь однозначно. Он знает нескольких самок, живущих по соседству, и регулярно обнюхивает их метки. Ему важно не пропустить тот короткий период, всего два или три дня, когда самка готова к спариванию. А иногда Зоораптор сам отправляется в дальние вылазки, если почувствует, что самка, готовая к спариванию, находится за территорией кого-то из его соседей. Пока Зоораптор находится в хорошей форме, его шансы на успех в ухаживаниях достаточно велики.
Однажды ранним утром Зоораптор почувствовал, как изменился запах меток одной из самок, жившей за акациевой рощей, служащей границей между их владениями. Он знает, что означает такой запах, и знает, что теперь ему следует спешить. Он быстро проскакал через рощу акаций и оказался на территории самки. Он плохо знает эти земли, но знает, что именно ему нужно искать. Самка оставила довольно много пахучих «приглашений на свидание», и этот запах привлёк не только Зоораптора. В неясном утреннем свете он увидел силуэт другого самца, скачущего в нескольких сотнях метров от него явно к той же самой цели. Сейчас Зоораптор не расположен к соперничеству: он сам на чужой территории.
Зоораптору знакомо чувство привязанности к своей территории. Вне её он ощущает себя чужаком и нарушителем границ. Поэтому он старается не задерживаться и движется строго к цели своего визита – к самке. Зоораптор ищет следы в траве, и находит их достаточно быстро: самка оставляла много таких «приглашений». Пахучие следы самки есть на траве, на земле и на ветках кустарников. Теперь выследить её проще, чем добычу, и Зоораптор движется к ней большими прыжками.
Он быстро отыскал самку – она сидит в высокой траве. Услышав шум от его прыжков, самка вскочила на ноги и оскалила зубы. Зоораптор с некоторых пор ведёт себя осторожно с этими переменчивыми самками: один из шрамов на его боку оставлен самкой, к которой он приблизился слишком решительно. Поэтому он не спешит оказываться в зоне досягаемости её когтей и клыков. Кроме того, испуганный его появлением, из травы поднялся подросток сумчатого острозуба – детёныш этой самки, который один выжил из её предыдущего выводка. Он уже достаточно крупный, но не отходит далеко от матери.
Зоораптор некоторое время сидит в траве недалеко от самки. Он чистит шерсть когтями, зевает и почёсывает живот. Самка не сводит с него глаз, а её уши стоят торчком, выдавая настороженность. Зоораптор не торопится приближаться – у него в запасе достаточно времени, чтобы сделать то, для чего он здесь.
Запах этой самки почувствовал не только Зоораптор: он заметил в свете утренней зари ещё нескольких самцов. Он оглядел их, оценивая их шансы на успех. Один из самцов явно слишком молод. Возможно, инстинкт безошибочно привёл его сюда, но ему не стоит надеяться на удачу в этот раз. Может быть, только через год или два. Ещё один самец выглядит достойным соперником, но он явно боится самого Зоораптора. Третьего самца Зоораптор не заметил, зато самка заметила первой. Он скрывался в кустарнике неподалёку, надеясь сбить самку с толку напором и внезапностью появления. Он не стал выставлять себя напоказ, а сразу бросился к самке и попытался сразу же занять положение, необходимое для спаривания. Возможно, когда-то это ему удавалось, но не сейчас. Самка просто вцепилась зубами в его переднюю лапу и вскочила с земли, стряхнув его с себя и повалив. Одна лапа этого самца по-прежнему остаётся в зубах самки, и она выкрутила ему лапу, заставив его заверещать от боли. Услышав этот вопль, самка отпустила лапу, но вцепилась в шкуру на его спине и вдобавок вонзила когти в его бок. Самец-неудачник задёргался и вырвался из зубов самки, оставив в её зубах изрядный клок своей шерсти. Здесь ему явно не улыбнётся удача.
Зоораптор действует более аккуратно. Дождавшись, пока самка успокоится после встречи с предыдущим самцом, он просто помочился в траву прямо перед ней и расположился неподалёку. Почувствовав запах, самка приблизилась к оставленной Зоораптором метке и понюхала её. Таким образом состоялось её знакомство с Зоораптором, хотя он сам находится совсем рядом. Просто в жизни сумчатого острозуба большое значение имеют обонятельные ощущения, поэтому Зоораптор, оставив пахучую метку, фактически, представился самке, предъявив ей свою «визитную карточку». По запаху она может узнать многое о состоянии его здоровья и о его намерениях. Такое знакомство на расстоянии – необходимая предосторожность при общении двух хищников, которые обычно ведут одиночную жизнь и не терпят присутствия сородичей. Не понимая смысла действий матери, её детёныш копирует её действия и тоже нюхает метку Зоораптора.
Знакомство состоялось, и Зоораптор осторожно приближается к самке. Она принюхивается к нему, и теперь его запах не вызывает у неё столь явно выраженной агрессии. Детёныш впервые видит взрослого сородича так близко, поэтому в испуге отбегает. Но даже после знакомства самка продолжает относиться к Зоораптору с некоторой настороженностью. И дальнейшее развитие событий зависит уже от самца. Зоораптор преследует самку, пытаясь спариться с ней, но она скачет от него прочь и всякий раз разворачивается к нему головой, не давая спариться. Эта игра постепенно надоедает Зоораптору, и он пресекает её одним решительным действием: во время очередного преследования самки он просто схватил её зубами за холку, и с размаху бросил на землю, навалившись сверху. Он просто держит самку в таком положении несколько минут, хотя она вырывается, царапает его одной из передних лап и визжит. В ответ он ещё сильнее прижал её к земле и навалился сверху всем телом, не давая ей возможности сопротивляться. Видя, что происходит что-то необычное, не виданное ранее, детёныш самки подошёл ближе. Но Зоораптор воспринял это как попытку помешать ему. Не отпуская самку, он зарычал и оскалил зубы. Испуганный детёныш отскочил прочь и забился в густую траву.
Спаривание у сумчатых острозубов – простое и примитивное действие, которое не сопровождается сложными ритуалами и быстро завершается. Отпустив самку, Зоораптор не уходит с её территории. Он остаётся рядом с ней, чтобы пресечь попытки других самцов завязать знакомство с этой самкой, и на протяжении этого и следующего дня ещё несколько раз спаривается с ней. Когда самка перестала интересоваться самцами, Зоораптор вернулся на свою территорию и первым делом обновил все метки, обозначающие его права на эту землю. Пока он владеет собственной территорией, его будущее выглядит относительно безоблачным…
…Век хищника, живущего на пределе физиологических возможностей, недолог. Зоораптору двадцать пять лет, и это весьма почтенный возраст для представителей его вида. Большинство его ровесников погибло в первые три-пять лет самостоятельной жизни, а до такого возраста доживают лишь немногие. Возрастные изменения с каждым годом всё отчётливее проявляются в его облике. Седина тронула шерсть, а мышцы старого хищника уже не так сильны, как раньше. Шкуру на груди и боках покрывают многочисленные шрамы. Одни из них получены во время охоты, другие являются последствиями сражений за самок и территорию. Уши Зоораптора также изрядно порваны чужими когтями.
Охотничьи успехи Зоораптора с возрастом стали не такими впечатляющими, как прежде. Он уже давно предпочитает обходить стороной стада кабаллокамелюсов и семейные группы ложных моа. Этих птиц он стал опасаться после того, как одна неудачная охота завершилась нападением взрослого самца ложного моа и ударом ноги в рёбра, как когда-то в молодости. Но в этот раз после удара ноги птицы у Зоораптора были сломаны два ребра, и ему пришлось долго отлёживаться в укрытии, страдая от боли и голода. И после этого происшествия Зоораптор отказался от охоты на гигантских птиц, предпочитая нападать на менее опасную добычу. Он снова стал охотиться на ящериц и других мелких животных, хотя они стали слишком проворными для него. Или он сам стал слишком слабым и медлительным?
Зоораптор уже не предпринимает дальних охотничьих вылазок, предпочитая охотиться поближе к дому. Он по-прежнему живёт в берлоге под корнями дерева, возле небольшого озера, почти пересыхающего в сухой сезон. Сейчас, во время очередной ежегодной засухи, озерко снова почти пересохло. От него осталась лишь лужа глубиной не больше полуметра, окружённая кольцом чрезвычайно топкой грязи. Листья кувшинок побурели и разложились, и возле дна колышутся лишь лохмотья от них. На поверхности грязи видны следы разнообразных птиц, прилетающих сюда попить. Более крупные звери тоже появляются здесь, привлечённые водой, но добраться до неё очень сложно. По утрам в грязи остаются прилипшие к ней беспомощные жертвы засухи: обычные и сумчатые мыши, сумчатые иглохвосты и другие небольшие животные. Днём они становятся пищей для хищных птиц, прилетающих на водопой, а мелкие певчие птицы, голуби и даже попугаи расклёвывают трупы зверьков, погибших в грязи. Зоораптор часто спускается к высыхающему пруду – по опыту он знает, что в засуху здесь можно найти лёгкую добычу, попавшую в эту естественную ловушку.
Спускаясь к озерку, Зоораптор пробирается сквозь заросли кустарниковых эвкалиптов, и на землю падают сухие листья – засуха является сложным испытанием не только для животных, но и для растений. Он заметил, как возле воды шевелится крупное тело – похоже, ловушка сработала и на этот раз. Зоораптору нравится такая добыча – она обычно ослаблена, и старческих сил хищника вполне хватает, чтобы расправиться с ней и обеспечить себе сытный обед на ближайший день. Осторожно, стараясь не поднимать лишнего шума, Зоораптор обошёл котловину озера и вышел к берегу, за которым начинается область топкой грязи.
Здесь, как много лет назад, когда Зоораптор только поселился в этих местах, завяз страусовый кенгуру. Но тот кенгуру к моменту появления Зоораптора был уже мёртв, а этот зверь, хотя и ослабел, всё ещё жив и пытается освободиться из последних сил. Он дёргается, пытаясь вытянуть ноги из грязи, но быстро устаёт и вынужден отдыхать, тяжело дыша. И в это время он снова погружается в грязь, и все затраченные усилия в итоге оказываются напрасными.
Видя, что животное крепко застряло в грязи, Зоораптор уже не скрывается в кустах. Напротив, он скачет по берегу и своим присутствием пугает страусового кенгуру. Зверь пытается ускакать от хищника и начинает дёргаться в грязи ещё сильнее, но при этом лишь глубже вязнет. Страусовый кенгуру затратил слишком много усилий на попытки выбраться из ловушки, но всё напрасно. Он ослабел и едва может держаться на ногах. В изнеможении он опустился на все четыре лапы, и его передние лапы тут же глубоко увязли в грязи. Теперь он может лишь наблюдать за своим врагом и кричать, если Зоораптор подходит слишком близко.
В это время Зоораптор начал действовать по своему плану. Он встал на самой кромке сухого берега, вытянул шею и туловище вперёд, балансируя хвостом, и после нескольких неудачных попыток схватил увязшего в грязи страусового кенгуру за хвост. Несколькими сильными рывками Зоораптор выволок его на берег. Почувствовав свободу, страусовый кенгуру из последних сил взбрыкнул задними ногами, пытаясь освободиться, но Зоораптор сильно дёрнул его за хвост. Потеряв равновесие, длинноногий зверь повалился на землю, а Зоораптор отпустил его и отскочил в сторону, чтобы не попасть под удар задней ноги животного. Пытаясь подняться, кенгуру задрыгал в воздухе длинными ногами. Ему удалось раскачать тело и перевалиться на живот. Упираясь в землю передними лапами, он с трудом начал подниматься. Но в этот момент Зоораптор, собравшись с силами, нанёс ему сильный удар в бок. Кенгуру повалился на землю и остался лежать, тяжело дыша. Зоораптор обошёл его со спины, опасаясь удара ног, и вцепился обессиленному зверю в горло. Челюсти Зоораптора уже слабы, а некоторых зубов не хватает. В молодости он бы легко перегрыз горло страусовому кенгуру, но сейчас он вынужден душить обессилевшую добычу.
Через несколько минут борьба хищника и добычи завершилась. Зоораптор разжал челюсти и голова страусового кенгуру упала на землю. Он мёртв, но эта добыча досталась Зоораптору ценой очень больших усилий. Он сам устал настолько, словно вместе с добычей выбирался из грязевой ловушки, и едва держится на ногах. Зоораптор уже не бросился есть, как поступил бы много лет назад; он просто лёг на землю рядом с добычей. Лишь голоса нескольких гаруспиков, окруживших его добычу, вывели Зоораптора из забытья. Оскалив зубы, он с трудом поднялся на задние лапы и принялся за еду. Если Зоораптор промедлит, вся его добыча может достаться падальщикам. Он видит, что над деревьями кружатся ещё несколько гаруспиков. У пары птиц здесь даже есть гнездо – несколько лет назад они построили его прямо над берлогой Зоораптора.
Зоораптор пожирает мясо и пища придаёт ему силы. Теперь он чувствует себя намного лучше, но ему следует спешить: птицы-падальщики, кружащиеся над его добычей, видны издалека, и они могут привлечь самых нежелательных гостей.
Набив желудок пищей, Зоораптор стал сонным и медлительным. Он оставил свою добычу падальщикам и удалился в берлогу. Покрутившись на месте, он разгрёб верхний слой земли, лёг в образовавшейся ямке и заворочался, устраиваясь поудобнее. Через несколько минут его дыхание стало ровным и глубоким, и Зоораптор заснул. Он может спать очень долго, и его вряд ли разбудят звуки ссоры гаруспиков над остатками его добычи. Но в этот раз случилось нечто другое, что изменило ход событий.
Карканье гаруспиков и клёкот гололицых орлов внезапно прекратились, а затем нос Зоораптора почувствовал самый нежелательный в его положении запах. Зверь глубоко вдохнул носом воздух, и его губы непроизвольно вздёрнулись в оскале: он почувствовал запах чужака. Это сразу же согнало с него сон, и Зоораптор зашевелился и осторожно выбрался из берлоги. Он осторожно прокрался к высыхающему озеру и взглянул на берег, где оставил недоеденную тушу страусового кенгуру.
Гаруспики и гололицые орлы не дрались из-за мяса, а терпеливо дожидались своей очереди на безопасном расстоянии. А над тушей кенгуру стоял его сородич, судя по запаху, молодой самец. Очевидно, что он, как когда-то сам Зоораптор, ищет себе территорию для жизни, и был привлечён сюда запахом мяса и крови. Хотя вполне возможно, его привели сюда орлы и гаруспики, собравшиеся к добыче Зоораптора. Молодой самец чувствует себя уверенно: он выбирает мясо получше и скалит зубы, когда какой-то гаруспик пытается вне очереди урвать кусок пищи. Этот зверь явно не привык проигрывать, поэтому Зоораптору придётся применить силу, чтобы прогнать этого нежелательного гостя.
Оскалив зубы и рыча, Зоораптор выскочил из кустарника, проскакал к берегу озера, разогнал стаю гаруспиков и орлов, и кинулся на молодого самца. Чужак с визгом бросился прочь, а зубы Зоораптора клацнули буквально на волосок от его хвоста. Зоораптор собрал все свои силы, чтобы показать что чужаку тут нечего делать. Он гнал молодого самца на протяжении примерно двухсот метров, пытаясь укусить, но ни разу не сумел это сделать. Молодой самец либо слишком ловок, либо проворен.
Глядя ему вслед, Зоораптор скалит зубы и тяжело дышит. Сейчас ему удалось выгнать наглого чужака из своих владений, но где гарантия того, что он не вернётся?
Ночью худшие опасения Зоораптора подтвердились. Сквозь сон он услышал, как на берегу озера что-то похрустывает. Выбравшись из логова, Зоораптор увидел, как в лунном свете молодой сумчатый острозуб глодает кости, оставшиеся от страусового кенгуру. Ветер дует от Зоораптора к чужаку, поэтому он сразу почуял присутствие хозяина территории. Бросив своё занятие, молодой самец скрылся в темноте, словно призрак.
Жизнь Зоораптора постепенно начала меняться, и он явно не был рад этим переменам. Он начал всё чаще сталкиваться со следами пребывания соперника. Везде, где он оставлял свои территориальные метки, он чувствует запах меток с чужим запахом. К старости Зоораптор стал реже подновлять их, и последствия этого не замедлили сказаться: какой-то из его сородичей уже начинает считать территорию, на которой живёт Зоораптор, своей. Чужак ведёт себя достаточно вольготно: время от времени Зоораптор натыкается на следы удачных охот незваного гостя – в траве лежат растерзанные тушки мелких животных, а иногда даже полусъеденный труп небольшого кенгуру или молодой верблюжьей антилопы. Зоораптор относится к этому достаточно спокойно, поскольку на его территории живёт много хищников других видов, и остатки добычи вполне могут принадлежать им. Часто он сам разгоняет птиц-падальщиков и кормится объедками чужой добычи. Гораздо хуже другое: чужак оставляет пахучие метки значительно активнее, чем Зоораптор. Запах этих меток везде одинаков, и это означает, что чужак поселился на этой территории основательно и не собирается ни с кем делить эту территорию. Но он ведёт себя очень осторожно: сведя знакомство с Зоораптором, он предпочитает лишний раз не показываться ему на глаза.
Пока присутствие чужака не мешает Зоораптору, он продолжает вести привычный образ жизни. Из-за возраста ему трудно охотиться, но организм требует пищи, и он вынужден время от времени собираться с силами и выходить на охоту, как прежде делал много раз.
Зоораптор уже предпочитает не связываться со взрослыми ложными моа, кабаллокамелюсами и крючкопалыми кенгуру – это слишком опасные противники, и ошибка во время охоты на них может стоить жизни. Но мелкие кенгуру и верблюжьи антилопы по-прежнему представляют собой доступную добычу для старого Зоораптора. К ним нужно лишь подобраться на достаточно близкое расстояние, поскольку гнать жертву в течение часа и больше Зоораптор уже не сумеет. Но охотиться из засады он может, и такая тактика приносит свои плоды.
Под прикрытием травы Зоораптор осторожно подкрадывается к стаду верблюжьих антилоп. Колышущиеся стебли и листья трав скрывают движения хищника, пригнувшегося и буквально ползущего к цели на четырёх лапах. Зоораптор уже выбрал себе добычу – молодое животное, которое отошло от остальных. Эта верблюжья антилопа щиплет траву едва ли не в десяти метрах от притаившегося хищника. Лёгкая добыча, если подождать, когда она подойдёт ещё на несколько шагов. Зоораптор осторожно подобрал под тело задние лапы и напрягся. Он поступал так уже много раз. Просто нужно повторить привычные действия снова: броситься из укрытия, сделать два-три прыжка, схватить добычу лапами и навалиться на неё всем телом, вцепиться зубами в горло и задушить. Его рефлексы отточены до такой степени, что он совершает все эти действия одно за другим автоматически, даже не задумываясь.
Внезапно где-то на самом дальнем от Зоораптора краю стада раздался крик тревоги. Все животные мгновенно развернулись и со всех ног бросились бежать… прямо на Зоораптора. Первые звери стада проскакали мимо, даже не заметив его, а одна из верблюжьих антилоп внезапно наткнулась на Зоораптора и издала вопль ужаса. Зоораптор вскочил, но стадо, объятое страхом, не сразу отреагировало на его появление. Животные плотной толпой скачут прямо на Зоораптора, и ему самому приходится спасаться бегством, чтобы не быть затоптанным паникующими зверями насмерть.
Зоораптор сильно напуган. Стадо верблюжьих антилоп проскакало мимо него, а в клубах пыли, поднятой ими, Зоораптор увидел причину их паники – силуэт молодого самца. Тот скакал вслед за верблюжьими антилопами, и это именно он так не вовремя спугнул стадо и сорвал охоту старика. Увидев Зоораптора, он сразу же прекратил погоню, развернулся и поспешно ускакал. А Зоораптор сегодня больше не выйдет на настоящую охоту на крупную дичь. Он уже устал, а солнце взошло высоко и наступает время дневной жары. Возможно, вечером ему удастся поймать какое-нибудь мелкое животное, но грядущий полуденный отдых Зоораптора будет на голодный желудок. Одно хорошо – его не затоптали насмерть и не покалечили верблюжьи антилопы. Жизнь старого самца-калеки превратилась бы в жалкое существование, полное голода и боли.
Через несколько дней Зоораптор снова вышел на охоту. На этот раз объектом его внимания стала семейная группа эвкалиптовых ложных моа. Зоораптор уже давно не нападал на взрослых птиц этого вида, но при случае он охотно похищает их птенцов. Он не охотится из засады, а просто преследует семью птиц, держась на безопасном расстоянии от них. Его присутствие пугает эвкалиптовых ложных моа и они уже не могут спокойно кормиться, как обычно. И в то же время Зоораптор держится подальше от пары взрослых птиц, предпочитая не попадать под удар их ног. Когда птицы переходят на другое место, Зоораптор следует за ними и наблюдает за их движением в открытую. Эта тактика позволяет ему сохранять силы для финального нападения. Зоораптор начал преследование птиц рано утром и гоняет их около часа, не давая отдохнуть. Взрослые птицы почти не испытывают трудностей и легко переходят с места на место, а вот птенцам приходится намного хуже. Они не успевают за старшими и то один, то другой птенец отстаёт и начинает жалобно кричать. Ближайший из родителей сразу же откликается на призыв о помощи и уводит птенца, но Зоораптор не прекращает преследование. Он просто ожидает удобного случая для нападения. И такой случай представился: птенец провалился ногой в нору сумчатого иглохвоста. Секундная задержка, но этого вполне хватает для Зоораптора. Хищник набросился на несчастную жертву, схватил и убил одним укусом в шею. Птенец даже не успел пискнуть, поэтому никто из родителей не пришёл ему на помощь.
Зажав тушку в зубах, Зоораптор поскакал прочь от семьи птиц. Скрывшись в кустарнике, он сел на задние лапы и стал поедать добычу, держа её в передних лапах. Птенец ложного моа – это птица весом около 6 кг, и такого количества еды Зоораптору хватило бы на день. Он рвёт кожу добычи и выплёвывает перья, прилипающие к губам. Зоораптору очень нравится мясо птенцов, поскольку у него ещё нет характерного горьковатого привкуса, который бывает у мяса взрослых птиц этого вида.
Оторвав очередной кусок, Зоораптор почувствовал, что он не один. Он проглотил мясо и прислушался, поворачивая уши в разные стороны. Сквозь шелест листвы он различил звук дыхания у себя за спиной. Развернувшись одним прыжком, Зоораптор едва не нос к носу столкнулся с молодым зверем. Сомнений не может быть: это тот самый самец, который поселился на его территории. Зоораптор хорошо запомнил запах его меток, хотя никогда не видел его так близко – обычно он старался заблаговременно скрыться. Бросив недоеденную добычу под ноги, Зоораптор оскалил зубы и растопырил передние лапы, всем своим видом показывая решимость и желание защищать территорию.
Молодой самец лишь вздрогнул от неожиданности, но сразу же ответил Зоораптору, оскалив зубы и зарычав. Это прямой вызов – молодой зверь достаточно хорошо освоился во владениях Зоораптора и теперь желает, чтобы эта территория принадлежала только ему одному. И он нанёс удар первым.
Острый коготь передней лапы молодого самца пропорол кожу на морде Зоораптора, и шрам сразу стал заполняться кровью. Удар с другой стороны рассёк щёку Зоораптора. В ответ Зоораптор бросился вперёд и схватил молодого самца когтями за плечи. Когда тот рванулся назад, когти Зоораптора оставили несколько шрамов на его шкуре. В ответ молодой самец нанёс сверху вниз удар передними лапами по груди Зоораптору, и его шерсть покраснела от крови, засочившейся из ран. Зоораптор кинулся на соперника, вцепился в него передними лапами и сразу же почувствовал, как в его собственное плечо глубоко, до самых костей, вонзились клыки молодого самца. От сильной боли Зоораптор завыл и рванулся назад, и при этом клыки молодого соперника немилосердно разодрали шкуру на его плече. Из-за боли Зоораптору стало трудно драться передними лапами, и даже при каждом вдохе он теперь чувствует боль. Молодой самец нанёс ему несколько ударов когтями по морде и ушам, и эти удары остались без ответа. У Зоораптора остаётся только одно желание – всеми силами избежать града ударов, сыплющихся на него. И он отступил.
Развернувшись, Зоораптор поскакал, оставляя сопернику не только остатки добычи, но и нечто намного большее – всю территорию, которую он почти всю жизнь считал своим домом. Он выглядит очень плохо: уши разодраны в клочья, а шерсть на груди красна от крови, сочащейся из многочисленных шрамов. Он тяжело дышит, но скачет прочь, хотя его никто не преследует. Лишь почувствовав, что он валится с ног от усталости, он остановился, лёг под ближайший куст и заснул, тяжело дыша.
Прошлое вернулось к нему и сполна отплатило за успех в жизни, которого Зоораптор добился с помощью грубой силы. Пока он был силён и здоров, у него было всё, чего мог пожелать хищник с таким уровнем интеллекта, как у него: территория, добыча и неприкосновенность. Но сейчас, когда силы оставили его, он лишился всего и сразу. Пожалуй, единственное, что не смог отнять молодой самец, завоевавший его территорию – это огромный опыт Зоораптора как охотника. Но теперь этот опыт умрёт вместе с ним, а молодому самцу придётся учиться всему на собственных ошибках. Это не страшно: все сумчатые острозубы приобретают значительную часть опыта именно так, и это не вредит существованию вида.
Сон Зоораптора прервала острая боль в боку. Дёрнувшись от боли, Зоораптор задрыгал ногами, пытаясь встать, и поднял голову, с трудом открыв глаза. Он увидел того, кто прервал его сон: пошевелившись, он напугал гаруспика. Птица с недовольным ворчанием отбежала в сторону и присоединилась к группе из нескольких сородичей, наблюдающих со стороны. Очевидно, эти птицы увидели Зоораптора, лежащего под кустом с окровавленной шерстью, и решили, что он мёртв. Но это не так! У Зоораптора ещё есть силы, и он будет цепляться за жизнь до последнего.
Перевернувшись на живот, Зоораптор с некоторым усилием поднялся с земли. Некоторое время он стоял на всех четырёх лапах, глубоко дыша, а затем рывком поднялся на задние лапы и поскакал прочь, провожаемый разочарованными взглядами гаруспиков. Его будущее остаётся в тумане, но ясно одно: жить ему осталось недолго.
… С момента изгнания Зоораптора прошло два месяца. Сейчас он выглядит очень плохо – в его ситуации трудно ожидать иного положения дел. Шерсть с проседью сильно поредела и не лоснится, а сам Зоораптор заметно отощал и постоянно голоден. Потеряв территорию, он вынужден пробавляться падалью и случайной добычей, и такой пищи явно не хватает на то, чтобы поддерживать себя в приемлемом физическом состоянии. Из-за недостатка пищи он ещё больше теряет силы и уже вряд ли сможет охотиться самостоятельно. Теперь он не сможет догнать даже не самую быстроногую добычу, а догнав, не сможет повалить на землю и убить. Изменилось и поведение Зоораптора: теперь он ведёт себя осторожно и даже трусливо. Причина этого проста: на протяжении всего времени, прошедшего с момента его изгнания, он испытывает постоянный стресс, и это также подточило его силы.
Жизнь вокруг него продолжается. По саванне бродят семьи ложных моа, бегают изящные верблюжьи антилопы, прыгают страусовые кенгуру и кенгуру других видов. Но это уже не добыча для Зоораптора – он слишком ослабел, чтобы охотиться на них. Его чувства также притупились, и он не может вовремя распознать опасность.
Занятый чисткой шерсти, Зоораптор не сразу обратил внимание на вибрацию почвы под ногами. Когда же она стала более явственной, он, наконец, обернулся, но очень поздно. Оказалось, что он стоит на пути большого стада кабаллокамелюсов. Главный самец стада, увидев на своём пути хищника, уже бросился на него, разевая пасть и издавая громкий гортанный рёв. Собрав все силы, Зоораптор помчался вперёд, пытаясь оторваться от чудовища. Он подпустил самца кабаллокамелюса слишком близко, и теперь должен скакать изо всех сил, чтобы избежать смерти под его ногами. За спиной Зоораптора слышится топот ног огромного верблюда, но он всё тише и тише. Зоораптору удалось спастись от этого зверя, но отчаянное бегство подточило его силы. Прыжки Зоораптора стали всё медленнее, а затем он и вовсе остановился и лёг в траву, вытянув лапы и закрыв глаза.
Через какое-то время Зоораптору показалось, что облачко закрыло солнце. Он пошевелился, приоткрыл глаз и первым, что он увидел, была голова гаруспика. Позади этой птицы стоит ещё одна, а в отдалении бродят ещё несколько таких птиц. Где-то в вышине парит гололицый орёл – его также привлёк Зоораптор, лежащий неподвижно. Птицы собираются вокруг него, как и раньше, но теперь их обед – он сам. Они лишь ждут, когда можно будет начать пир.
Птицы будут ждать совсем недолго: с каждой минутой грудная клетка Зоораптора вздымается всё реже, а дыхание становится затруднённым и хриплым. Наконец, пальцы на лапах животного дёрнулись, на секунду вытянулись и напряглись, а затем бессильно согнулись. Через несколько минут один из гаруспиков подошёл к Зоораптору и клюнул его в лапу. Зверь не пошевелился. Гаруспик клюнул ещё несколько раз, выдирая шерсть из шкуры, а затем проклевал шкуру насквозь, и его клюв окрасился кровью. Увидев это, остальные птицы бросились к трупу и начали с жадностью клевать его, крича и отталкивая друг друга.
Жизнь Зоораптора завершила полный круг. Ему повезло избежать некоторых опасностей в детстве, он сумел выжить, став самостоятельным, захватил территорию, приобрёл большой жизненный опыт и оставил многочисленное потомство. И теперь он удостоился своеобразной привилегии – он смог умереть своей собственной смертью. А птицы-падальщики лишь вернули питательные вещества его тела в вечный и непрекращающийся круговорот жизни.

Сумчатый острозуб (Carnomacropus raptor)
Отряд: Хищные сумчатые (Dasyuromorphia)
Семейство: Хищные сумчатые (Dasyuridae)
Место обитания: саванны и редколесья Меганезии.

Рисунок Александра Смыслова

Глядя на это плотоядное существо, особенно во время его охоты, можно невольно подумать, что динозавры вернулись на Землю. Но это на самом деле не так, хотя этот зверь повадками и телосложением очень похож на рептилий, давно исчезнувших с лица Земли. Сумчатый острозуб – очень своеобразное животное, которому не было аналогов в фауне Земли эпохи человека. Это зверь высотой в плечах около метра и весом до 50 килограммов, гигантский потомок мелких сумчатых тушканчиков (Antechinomys). Он унаследовал и развил характерную для своих предков плотоядность, а с увеличением размера это животное получило возможность не только нападать на мелких животных, но и одолевать зверей размером с овцу или антилопу. Сумчатые острозубы стали своеобразными «гепардами» саванн Меганезии, нападающими на бегающих травоядных. Они одиночки, но если бы они освоили слаженную групповую охоту, то не было бы в Меганезии зверя страшнее этого существа.
Телосложение сумчатого острозуба приспособлено для быстрого преследования добычи: задние ноги зверя развиты столь же хорошо, как у кенгуру, и вооружены умеренно длинными невтяжными когтями (по три когтя на каждой лапе). На коротких дистанциях зверь может развивать скорость до 80 км/ч, а на длинной дистанции удерживает скорость около 40 км/ч на протяжении десятков минут. Передние лапы животного относительно большие, на них развиты длинные пальцы с острыми когтями, позволяющие хватать и умерщвлять мелкую добычу. Хвост зверя длинный (общая длина тела – 2 метра, из которых половину составляет хвост), позволяет хорошо рулить и удерживать равновесие при резких разворотах.
Голова сумчатого острозуба вооружена мощными челюстями с хорошо развитыми клыками: кончики клыков видны из закрытого рта. Резцы очень острые, коренные зубы мощные и широкие: при недостатке живой добычи зверь поедает падаль, даже высохшую на солнце. Часто сумчатые острозубы доедают остатки добычи других крупных хищников. Жевательная мускулатура хорошо развита: зверь умерщвляет крупных животных укусом в шею, либо наносит добыче зубами обширные раны и гонит её до изнеможения. Уши зверя широкие, в них проходит сеть кровеносных сосудов: в жару они служат для теплоотдачи. Носовая полость высокая, ноздри образуют небольшой хоботок – это одновременно увеличивает обонятельную поверхность и очищает вдыхаемый воздух от пыли: на внутреннем крае ноздрей растёт несколько рядов волос, играющих роль пылевого фильтра.
Глаза животного направлены вперёд, зрение бинокулярное.
Окраска тела сумчатого острозуба в основном песочно-жёлтая с прерывистыми бледными серыми полосами на плечах и голове, живот светлее, на хвосте – кисточка длинных чёрных волос.
Сумчатые острозубы – одиночные животные, встречающиеся друг с другом лишь на время спаривания. Также подросшие детёныши некоторое время держатся вблизи матери, обучаясь приёмам охоты. Самцы у этого вида крупнее и агрессивнее самок. Брачные отношения зверей больше напоминают драку: самец всячески принуждает самку к спариванию, кусает её за кожу на спине и за передние лапы. У взрослых самок уши часто разодраны и кровоточат: это следы подобных «ухаживаний» самцов. Спаривание повторяется несколько раз в течение двух-трёх дней, после чего самец покидает самку и не принимает никакого участия в выращивании потомства. Беременность, как у всех сумчатых, длится недолго: около недели; новорождённые детёныши недоразвиты, больше похожи на эмбрионов. Обычно роды начинаются ночью, когда нет опасности высыхания детёныша на солнце. Самка ложится в выкопанную ямку так, чтобы отверстие родовых путей было немного выше входа в сумку (которая открывается назад), и рождает до 5 – 8 детёнышей. Но поскольку в сумке находится всего 4 соска, выживают те, кто первым залез в сумку. Отверстие сумки окружено эластичным кольцевым мускулом, который стягивает её во время движения зверя, поэтому детёныши не выпадают из сумки во время резких бросков при преследовании добычи. В сумке детёныши находятся до 5 месяцев, при этом из четверых может выжить лишь двое, а иногда всего один. Но зато его шансы на дальнейшее выживание весьма велики: самка свирепо защищает детёнышей, нападая даже на самых крупных травоядных, если ей покажется, что детёнышам грозит опасность. В возрасте полугода детёныш свободно следует за матерью и может ловить мелких позвоночных, хотя ещё не полностью расстаётся с сумкой, а почти годовалый детёныш участвует в охоте на равных с матерью. Как правило, вскоре после этого она может принести потомство. Половозрелыми молодые звери становятся рано: годовалые самки продолжают расти, но уже могут давать потомство. Самцы начинают участвовать в размножении с двух-трёхлетнего возраста.
Охотясь на мелких зверей, например, на кроликов, сумчатый острозуб старается подкрасться к ним как можно ближе под прикрытием травы и кустов, а затем коротким броском настигает добычу. Поравнявшись с ней, он наносит боковой удар когтями передних лап, стараясь сбить с ног и ранить добычу, а затем разворачивается и наносит жертве смертельный укус. При охоте на более крупных зверей, например, на верблюжьих антилоп лептокамелюсов, сумчатый острозуб отделяет от стада намеченную жертву, а затем гонит её несколько часов по равнине, не развивая предельной скорости. Обычно за время непрерывного преследования жертва ослабевает настолько, что хищнику удаётся настигнуть её одним решающим броском и вцепиться в горло.
Обычно сумчатый острозуб активен с раннего утра до полудня и на закате. Жаркое время дня зверь проводит в тени деревьев или в густых кустах. Если добычи много, зверь может задержаться на какое-то время на кормовом участке. Тогда в кустах или речном обрыве он роет себе широкую нору, где отдыхает днём и спит ночью. При недостатке добычи зверь становится кочевником и живёт во временных укрытиях.

Эмбриотерий-детоубийца (Embryotherium infanticidum)
Отряд: Хищные сумчатые (Dasyuromorphia)
Семейство: Хищные сумчатые (Dasyuridae)
Место обитания: Меганезия, редколесья и леса различных типов.

Рисунок Алексея Татаринова

Завоз человеком в Австралию плацентарных млекопитающих сильно отразился на эволюции местных сумчатых. Многие плотоядные виды сумчатых были уничтожены человеком, или вымерли, когда люди истребили крупных травоядных сумчатых. А мелкие сумчатые зачастую не выдерживали конкуренции с плацентарными хищниками. Но одна группа австралийских хищных сумчатых получила колоссальное преимущество от появления в Австралии плацентарных – это мелкие хищники, сумчатые мыши. Когда эпизоотии сократили численность размножившихся в Австралии плацентарных хищников, сумчатые хищники не упустили свой шанс, и вернулись в новом качестве – как умные, свирепые и легко приспосабливающиеся виды. Постепенно они заняли место в новых экосистемах Австралии и далее в Меганезии.
Потомок одного из голоценовых видов сумчатых мышей, мелкий (длина тела не больше 10 см, не включая короткий хвост) вид хищных сумчатых млекопитающих, выработал уникальный образ жизни, сочетающий хищничество со своеобразным паразитизмом. Он обитает в местах, где водится достаточное количество видов крупных сумчатых, и проводит часть жизни, паразитируя в их выводковой сумке. Это животное проникает в сумки крупных сумчатых млекопитающих и поедает ещё мелкого новорожденного детёныша, которого они вынашивают. Затем взрослое животное прикрепляется вместо него к соску и питается молоком, которое выделяет самка, невольно ставшая хозяином паразита. Это животное называется эмбриотерий-детоубийца.
У эмбриотерия во внешности сохраняется ряд инфантильных черт. Кожа этого млекопитающего покрыта редкими мягкими волосами, а местами совершенно голая. Во внешности зверя резко проявляется половой диморфизм. Шерсть самок более редкая и тонкая, желтовато-белого цвета. Самцы имеют более густую серовато-жёлтую шерсть с поперечными коричневатыми полосками.
Значительную часть жизни эмбриотерий, однако, проводит вне сумки животного-хозяина. Это связано преимущественно с поиском партнёра для спаривания, расселением молодых животных и поиском ими животного-хозяина. У эмбриотерия хорошо развитые чувствительные глаза и крупные уши – не обитающее в сумке хозяина животное ведёт ночной образ жизни и предпочитает прятаться днём в различных укрытиях. Его обоняние очень острое – животное легко отличает по запаху самку, вынашивающую новорожденного детёныша, на фоне запахов остального стада. Лапы эмбриотерия сильные, с хорошо развитыми когтями. Это животное довольно подвижно: эмбриотерий может лазать по деревьям, быстро бегать и прыгать. Его подвижность связана с необходимостью поиска кормового животного.
Внешностью эмбриотерий напоминает мышь. У него относительно крупная голова с укороченной мордой; морда, боковые части головы и горло почти лишены волос. Зубы животного короткие и острые; развиваются только резцы и клыки. Это связано с тем, что значительную часть жизни животное питается мягкой пищей, которую нет необходимости пережёвывать. Молочные зубы эмбриотерия развиты лучше, чем постоянные – это связано с необходимостью вести активный образ жизни в течение первых недель самостоятельной жизни, пока не будет найдено животное-хозяин. Ещё одно интересное приспособление к существованию в сумке животного-хозяина – особенности выделительной системы. Эмбриотерий выделяет очень сухой помёт и концентрированную мочу. Отцепляясь от соска животного-хозяина, эмбриотерий высовывает из его сумки зад, резко выбрасывает наружу помёт и мочу, после чего снова прячется.
Эмбриотерий способен охотиться и питаться мелкими животными – червями, слизнями и мягкотелыми насекомыми типа тараканов и молодых сверчков. Обычно такой рацион характерен для молодых особей. Самцы проводят в сумках животных-хозяев сравнительно небольшую часть жизни – они подрастают, питаясь молоком животного-хозяина, и с наступлением половозрелости покидают своё убежище. Взрослые самцы ищут самок по запаху и активно спариваются с ними. Сперма долгое время сохраняет жизнеспособность в родовых путях самки, и она может принести до трёх выводков после одного спаривания – это приспособление к скрытному паразитическому образу жизни. После спаривания самка, у которой созревают детёныши, ищет животное-хозяина. Она поселяется в его сумке, убивает и съедает его детёныша, присасывается к соску животного-хозяина, и в безопасности и сытости выращивает собственное потомство. В помёте эмбриотерия бывает до 6 – 7 детёнышей. Сумка эмбриотерия представлена двумя тонкими и эластичными продольными складками, окружающими соски с двух сторон. Детёныши очень долго питаются материнским молоком – до 4 месяцев это их единственная пища, и на протяжении всей жизни они сохраняют способность переваривать молочные белки. Молодые эмбриотерии, достигшие достаточно крупного размера, покидают сумку животного-хозяина и в течение нескольких месяцев ведут самостоятельную жизнь. Самки рано достигают половой зрелости – на втором месяце самостоятельной жизни. После спаривания зародыши в их теле впадают в диапаузу и не развиваются, пока самка не достигнет нормальной физической кондиции. Свободноживущие самцы редко выживают дольше двух лет, но отдельные особи, которым удаётся после бурного брачного сезона найти животное-хозяина, быстро восстанавливают силы и могут дожить до четырёхлетнего возраста.

Идею о существовании этого вида высказали Семён и Mutant, участники форума.

Сумчатый иглохвост (Spinurotherium leucospinus)
Отряд: Хищные сумчатые (Dasyuromorphia)
Семейство: Иглохвостые сумчатые крысы (Spinurotheriidae)
Места обитания: кустарниковые саванны Меганезии.

Рисунок Александра Смыслова

В неоцене климатические условия в Австралии/Меганезии стали более благоприятными для жизни. Вода пришла в центральные районы этого материка-острова, превратив пустыни в саванну с сетью мелких рек и озёр. В таких благоприятных условиях на континенте появилось много новых видов животных.
Фауна Меганезии эпохи неоцена представляет собой причудливое сочетание потомков аборигенных сумчатых млекопитающих и завезённых человеком плацентарных. Эпизоотии бешенства и чумы плотоядных свели шансы на выживание завезённых плацентарных хищников к нулю, но конкуренция с ними отточила черты адаптации у местных сумчатых плотоядных, и позволила немногим выжившим занять место на вершине пищевой пирамиды. Среди травоядных зверей крупного размера можно встретить как изящных и стройных потомков верблюдов, нашедших благодаря человеку новую родину в Меганезии, так и массивных сумчатых зверей. А среди зверей мелкого и среднего размера сумчатые успешно конкурируют с завезёнными на этот материк кроликами и грызунами.
Среди густой травы саванн Меганезии можно увидеть странный предмет: нечто, похожее на белый цветок, торчащий на мохнатом стебле. Но, когда этот предмет начинает шевелиться и двигаться среди травы, становится ясно, что это не растение, а какое-то животное. Время от времени обладатель этого «цветка» поднимается на задние лапы, и его можно разглядеть более подробно. Это зверь размером с кошку, покрытый короткой шерстью. У него длинный подвижный нос, окружённый тонкими усами, круглые глаза и уши, похожие на кроличьи. На сильных лапах этого зверя заметны хорошо развитые когти. А то, что можно принять за некий фантастический «цветок», на самом деле очень длинный хвост. На конце хвоста волосы видоизменены в иголки белого цвета с чёрными основаниями, образующие кисточку. За такую черту строения зверь получил название иглохвост. У него есть привычка время от времени поднимать хвост вертикально вверх – так иглохвост общается с сородичами на расстоянии. Предок иглохвоста – один из видов австралийских сумчатых мышей.
Окраска зверя довольно пёстрая: тело покрыто бурой шерстью с размытыми чёрными крапинками, рот обведён тонкой полоской белой шерсти. На спине сумчатого иглохвоста имеется несколько чередующихся чёрных и белых поперечных полос. Весь хвост чёрный, и белые иглы ярко выделяются на его фоне. Если на иглохвоста нападает хищник, зверь предупреждает о том, что вооружён, по-кошачьи выгибая спину, задирая хвост вверх, и пронзительно визжа. Если это не останавливает хищника, иглохвост защищается от него ударами хвоста. В основании каждой колючки есть мускул, прикреплённый одним концом к позвоночнику. С помощью таких мускулов иглохвост может прижимать колючки друг к другу, образуя «колотушку», или растопыривать их в стороны, образуя «булаву», удар которой может быть довольно болезненным. Обороняясь от хищника, сумчатый иглохвост вертится на задних лапах, держась к агрессору боком и размахивая хвостом из стороны в сторону.
В пасти иглохвоста можно увидеть как острые резцы и клыки, так и широкие бугорчатые коренные зубы. Сумчатый иглохвост несколько отклонился от диеты предков: он всеяден (сумчатые мыши – хищники), и большую часть его рациона составляют растения. Зверь умеет выкапывать из почвы корни, ловко лазает по кустам и невысоким деревьям в поисках плодов, разжёвывает недозрелые семена злаков. Но он также любит разнообразить свой рацион пищей животного происхождения. На деревьях и в кустарнике сумчатый иглохвост находит мелких рептилий, крупных насекомых и гнёзда птиц. В земле кроме корешков иглохвост охотно отыщет и проглотит червя или личинку насекомого. По запаху он отыскивает остатки трапез хищников, и с наслаждением обгладывает кости и грызёт хрящи.
Эти звери – одиночки, но поддерживают зрительный контакт с сородичами, время от времени поднимаясь на задние лапы и осматривая окрестности. Близких встреч они обычно избегают, предпочитая оставлять метки мочой на предметах, выделяющихся среди саванны – стволах деревьев, термитниках и камнях. Единственное исключение – брачный сезон. В это время сумчатые иглохвосты собираются небольшими группами – примерно поровну самок и самцов. Самцы конкурируют друг с другом за самок, устанавливая иерархию в коротких поединках. Во время таких турниров они бьют друг друга хвостом, но в этом случае иглы плотно сжаты и не причиняют противнику ранений. После спаривания самец теряет интерес к самке и начинает ухаживать за следующей. При этом он прыгает за избранницей на задних лапах, издавая тонкий писк и фырканье. Каждая самка спаривается с несколькими самцами, поэтому отцовство у этих зверей установить трудно. Иногда в одном выводке могут появиться детёныши сразу от двух самцов.
После недолгой беременности самка рождает около десяти мелких недоразвитых детёнышей. Но шанс выжить есть далеко не у всех: у самки лишь шесть сосков. Сумка у этого зверя представлена двумя продольными складками кожи, окружающими с двух сторон соски. Эта кожа эластична, поэтому детёнышам не угрожает опасность выпасть из неё. Они развиваются в сумке около трёх месяцев, и за это время из шести детёнышей выживает всего трое или четверо. Подросшие детёныши переселяются на спину матери, и она таскает их на себе ещё месяц. В это время на хвостах молодых зверей начинают отрастать иглы. Постепенно детёныши переходят с молока на взрослый рацион, и начинают самостоятельно кормиться рядом с матерью, заодно обучаясь у неё способам добывания пищи. Полугодовалый детёныш уже становится полностью самостоятельным. Молодая самка может первый раз принести потомство уже в годовалом возрасте.

Крючкопалый кенгуру (Gravimacropus macrocheirus)
Отряд: Двурезцовые сумчатые (Diprotodontia)
Семейство: Кенгуровые (Macropodidae)
Место обитания: редколесья и кустарниковые заросли Южной, Центральной и Восточной Меганезии, предгорья Большого Водораздельного хребта.

Рисунок Тима Морриса

На протяжении своей эволюционной истории кенгуру были одними из самых успешных сумчатых животных Австралии. Они достаточно быстро эволюционировали, приспосабливаясь к изменениям окружающего мира, а в историческую эпоху конкурировали на равных с завезёнными человеком овцами и верблюдами. В неоцене значительная часть домашних животных, завезённых человеком в Австралию, вымерла, и реальными конкурентами кенгуру остались лишь верблюды, эволюционировавшие в несколько видов, приспособленных к разной среде обитания.
Кенгуру также менялись, и среди них появлялись разнообразные формы: одни питались листвой, другие – травой, а некоторые даже насекомыми и падалью. Климатические условия неоценовой Меганезии благоприятствуют развитию крупных форм жизни, и среди кенгуру появился один такой вид.
Самым крупным кенгуру Меганезии является крючкопалый кенгуру. Это гигантский вид высотой до 3 метров в двуногой позе. Крючкопалый кенгуру имеет облик, характерный для представителей этого семейства, но с поправкой на более крупный размер и массивное сложение. Этот зверь весит около 250 – 300 кг, поэтому прыгает медленно и тяжело, более предпочитая двигаться своеобразным замедленным «галопом», переставляя попарно передние и задние лапы. Передние лапы крючкопалого кенгуру приспособлены для такого типа передвижения: животное опирается, подобно горилле, на внешнюю сторону длинной кисти, покрытую толстой кожей. На пальцах этого животного растут толстые крючковатые когти. При передвижении животное отталкивается от земли хвостом, который значительно укорочен по сравнению с хвостами обычных видов кенгуру. На нижней стороне хвоста развито роговое покрытие, похожее на мозоли, развивающиеся на ногах верблюдов. Но эта «мозоль» не служит для защиты от ожогов, как у верблюда, а обеспечивает лучшее сцепление с почвой при движении.
Задние лапы крючкопалого кенгуру удлинены – это характерный признак всех кенгуру. Но они не намного длиннее передних, если не считать ступней. Ступни у этого вида кенгуру длинные и пружинистые, но когти не острые, а скорее копытообразные, тупые. Крючкопалый кенгуру не относится к числу быстрых бегунов: он предпочитает не спасаться от хищников бегством, подобно большинству его сородичей, а защищается в ближнем бою. Этот зверь обороняется от врагов ударами передних лап, нанося серьёзные раны страшным боковым ударом, усиленным разворотом всего корпуса. На крупных врагов наскакивает и старается порвать когтями задних лап.
Шерсть крючкопалого кенгуру окрашена в ярко-рыжий цвет. Голова и передние лапы у него тёмные, почти чёрные, а задние лапы и нижняя часть хвоста светлее основной окраски тела. На голове есть обширная белая «маска», охватывающая морду, глаза и часть нижней челюсти.
Это животное является своеобразным аналогом вымерших когтистых непарнокопытных халикотериев (Chalicotheriidae). Крючкопалый кенгуру питается листьями кустарников и деревьев. Обычно он кормится, стоя на задних лапах и подтягивая длинными передними лапами ветви ко рту. Также он поедает мягкие виды трав, не конкурируя с прочими видами кенгуровых, питающимися жёсткими кремнистыми злаками.
Жевательные мышцы развиты у него относительно слабо: зверь жуёт мало, а пища обрабатывается преимущественно в сложном желудке, состоящем из трёх отделений. В желудке этого вида обитают симбиотические простейшие, улучшающие качество усвоения пищи. Особенностью физиологии крючкопалого кенгуру является способность производить некоторое количество метаболической воды, которая образуется при окислении жира. Эта адаптация помогает животному долгое время обходиться без воды: крючкопалые кенгуру приходят на водопой лишь раз в неделю, и даже реже.
Челюсти крючкопалого кенгуру короткие, а лицевая часть черепа укорочена и расширена. Глаза сдвинуты в стороны и обеспечивают хороший круговой обзор. Также у зверя широкие подвижные уши: слух у крючкопалого кенгуру острый. Обонятельная полость также расширена, поэтому голова зверя в профиль не имеет «оленьей» формы, обычно характерной для кенгуру. Широкие уши и носовые полости помогают крупному зверю охлаждаться в сильную жару.
Этот вид кенгуру – одиночное животное, хотя не избегает общества сородичей. На богатых кормом местах этот вид встречается небольшими группами по 4 – 5 взрослых зверей. Обычно животные держатся вместе во время спаривания. Брачный сезон у этого вида сильно растянут, и готовые к спариванию самки встречаются большую часть года, за исключением самых засушливых месяцев. Самка, готовая обзавестись потомством, испускает особый запах, по которому её находят самцы. Обычно за одной самкой ухаживает целая «свита» самцов. Но один из них проявляет наибольшую активность, отгоняя прочих. Драки между самцами ограничиваются борьбой с помощью передних лап. Характерные для других кенгуру пинки ногами в живот соперника у этого вида исключены: животные слишком массивны.
После недолгой беременности самка рождает одного маленького детёныша, который, подобно потомству всех сумчатых, должен сам забраться в материнскую сумку. Период вынашивания потомства в сумке у крючкопалых кенгуру очень долгий: до полугода детёныш безвылазно сидит в сумке, питаясь молоком, и ещё почти полгода прячется в ней от возможных опасностей. Но до возраста в пятнадцать месяцев детёныш продолжает сосать молоко матери, хотя к другому соску уже прикрепился его младший брат. Молодые животные отличаются от взрослых одноцветной окраской тела. Она меняется примерно к трёхлетнему возрасту, а четырёхгодовалые животные уже могут размножаться. Продолжительность жизни у этого вида составляет свыше сорока лет.

Идею о возможности появления этого животного высказал Семён, участник форума.

Страусовый кенгуру (Theriostruthio unidactylus)
Отряд: Двурезцовые сумчатые (Diprotodontia)
Семейство: Кенгуровые (Macropodidae)
Место обитания: травянистые равнины и полупустыни Меганезии.

Рисунок Тима Морриса

Австралия сразу после исчезновения человечества представляла собой материк, большую часть которого занимали пустыни и скудная саванна. В неоцене, когда Австралия соединилась с Новой Гвинеей в единый континент Меганезию, климат способствовал появлению продуктивной саванны. Её населяют крупные нелетающие птицы и потомки некогда завезённых в Австралию верблюдов, похожие на жирафов и антилоп. Но с ними успешно конкурируют представители коренной австралийской фауны – сумчатые млекопитающие. Среди них появились своеобразные виды, ставшие экологическими аналогами антилоп и других быстро бегающих травоядных.
Крайнюю степень специализации к подобному образу жизни представляют огромные потомки некрупных валлаби эпохи голоцена, представители рода Theriostruthio (буквально: «зверостраус»), для которых характерны ярко выраженное грацильное сложение и способность передвигаться с большой скоростью на дальние расстояния. Эти животные – яркий пример конвергенции с бегающими птицами и ископаемыми страусовыми динозаврами (Ornithomimidae).
Страусовый кенгуру распространён на значительной части Меганезии, где раскинулись саванны. Это животное обитает большими стадами, насчитывающими до 100 особей. Эти животные постоянно находятся в движении, и непрерывно мигрируют, не задерживаясь на одном месте надолго. Только в сезон дождей, когда трава обильно разрастается, животные не торопятся покидать обжитые места. Это очень крупный вид сумчатых – рост взрослой особи, стоящей на задних лапах, достигает 3 метров, а длина вместе с хвостом бывает до 4,5 метров.
Страусовые кенгуру сильно отличаются от видов, известных в эпоху человека. У них очень длинные и относительно тонкие конечности. На задних лапах этих животных остался только один средний палец с широким тупым когтем, похожим на лошадиное копыто. Это признак быстро передвигающегося животного: обычная скорость страусового кенгуру составляет 45 – 50 км/ч, а преследуемые хищником животные развивают скорость до 80 – 90 км/ч. Эти животные прекрасно движутся по твёрдому грунту, но вынуждены избегать территорий с мягкой и песчаной почвой.
Передние лапы этого животного примерно на треть короче задних, и на них осталось только три пальца с толстыми притупленными когтями. Они достаточно подвижны, чтобы животное могло совершать с их помощью некоторые действия. С помощью этих пальцев самка страусового кенгуру очищает сумку перед рождением детёныша. Также страусовые кенгуру умеют обрывать передними лапами верхушки трав, и кормиться, держа тело в вертикальном положении. Такая поза очень характерна для этих зверей: с высоты своего роста страусовые кенгуру легко замечают хищников.
Шея этого животного более длинная и подвижная, чем у обычных кенгуру. Если трава короткая и редкая, страусовые кенгуру могут пастись, передвигаясь на четырёх конечностях характерным для кенгуру медленным «галопом» (страусовые кенгуру не умеют шагать). При этом они обрывают траву ртом.
Рацион страусовых кенгуру включает жёсткие и сухие травы, а также растения, которые могут быть несъедобными для верблюжьих антилоп. В связи с такой пищей челюсти страусовых кенгуру укорочены (их морда похожа на морду крупного ископаемого кенгуру Procoptodon), а зубы имеют складчатую эмаль и приспособлены для перетирания высокоабразивного корма. Кроме того, они довольно долго нарастают, прежде чем их корни сформируются окончательно. Это помогает компенсировать износ в результате питания жёсткой растительной пищей. Морда страусовых кенгуру широкая и короткая, с сильными жевательными мышцами. Её очертания особенно подчёркиваются крупными ушными раковинами. Такие ушные раковины нужны для более эффективной теплоотдачи – страусовые кенгуру населяют жаркие и сухие районы Меганезии. Они могут долгое время не пить, довольствуясь метаболической водой, которая получается при окислении пищи и жира.
Шерсть страусовых кенгуру короткая и бархатистая, светлых оттенков – у разных особей она варьирует от чалой до почти белоснежной и светло-серой. Светлый цвет шерсти спасает животных от перегрева – в местах их обитания почти невозможно найти деревья, дающие достаточно тени.
Каждый год у самки страусового кенгуру рождается только один детёныш. Он появляется на свет маленьким и недоразвитым, и самостоятельно заползает в сумку матери. В сумке он прикрепляется ртом к соску, и в течение нескольких месяцев почти непрерывно сосёт молоко. Восьмимесячный детёныш впервые отваживается покинуть сумку, но при первом признаке опасности он вновь скрывается в ней, хотя ему весьма сложно сделать это с его длинными ногами. Постепенно молодое животное начинает изучать окружающий мир, и переходит на взрослый рацион. В возрасте четырнадцати месяцев молодое животное окончательно расстаётся с материнской сумкой и уже не сосёт молоко. Трёхлетнее животное уже почти дорастает до размера взрослых особей, а в возрасте пяти лет страусовые кенгуру становятся способными к размножению. Продолжительность жизни этого животного достигает 40 лет и более.
На территории Меганезии обитает ещё несколько видов страусовых кенгуру:
Карликовый страусовый кенгуру (Theriostruthio nanus) живёт в полосе сухих саванн и полупустыни западнее залива Эйр. Его длина не превышает 150 см вместе с хвостом, а рост сидящего зверя – не больше метра. На теле этого животного есть бледный узор из частых вертикальных полос, которые переходят в более контрастный поперечно-полосатый рисунок на хвосте и задних конечностях. Такая окраска шерсти оказывается прекрасной маскировкой при жизни в высокой траве. Этот вид отличается высокой скоростью – на коротких дистанциях карликовый страусовый кенгуру может прыгать со скоростью более 80 км/ч. Самка этого вида может приносить потомство два раза в год – весной и осенью. Это животное пасётся на четырёх ногах лишь в редкой и короткой траве. Обычно карликовые страусовые кенгуру питаются, обкусывая верхушки высоких трав во время движения.
Полосатый страусовый кенгуру (Theriostruthio zebratus) обитает в относительно влажной местности – в кустарниковой саванне на западном берегу залива Эйр. Он отличается от собственно страусового кенгуру значительно меньшим размером (длина тела до 3 метров) и более тёмной окраской. На желтовато-коричневой шкуре этого животного тянутся бурые вертикальные полосы. Благодаря такой окраске пасущиеся животные плохо заметны среди травы и редколесья. У этих животных есть также особая черта поведения – во время движения каждое животное время от времени делает почти вертикальные прыжки на высоту до 4 метров.
Лесной страусовый кенгуру (Theriostruthio sylvestris) имеет такой же размер, как предыдущий вид. Он обитает в редколесьях, произрастающих в речных долинах на востоке Меганезии. Челюсти этого животного более слабые и удлинённые, чем у собственно страусового кенгуру. Это связано с рационом этого животного – он питается листьями низкорослых деревьев и кустарников, а также крупных трав. Тело этого кенгуру имеет пятнистую окраску – красновато-коричневую с вертикальными белыми полосами на спине и плечах. Также белую окраску имеют нижняя часть головы и горло. Уши этого животного округлые и меньшего размера, чем у видов, живущих в открытой местности.

Кабаллокамелюс (Caballocamelus velox)
Отряд: Парнокопытные (Artiodactyla)
Семейство: Верблюдовые (Camelidae)
Место обитания: саванны и полупустыни Меганезии.

Рисунок Carlos Pizcueta (Electreel), колоризация Lambert

До человека в Австралии не было крупных бегающих млекопитающих. Их экологическими аналогами были птицы и кенгуру. Появление верблюдов (Camelus dromedarius), завезённых человеком, изменило ход эволюции обитателей континента. Сумчатые не смогли эволюционировать в четвероногое быстро бегающее животное, заменяя копытных млекопитающих с точки зрения экологии. Несмотря на конкуренцию с верблюдами, они выжили и успешно эволюционировали в неоценовой Меганезии. Они избегают конкуренции с потомками верблюдов за счёт питания разными кормами, а также за счёт эффективного переваривания доступной, но малопитательной пищи. В итоге потомки верблюдов заняли лишь часть экологических ниш на равнинах австралийской части Меганезии. Среди них есть верблюжьи антилопы лёгкого сложения, и высокие верблюды-жирафы, не имеющие конкурентов в нижнем и среднем ярусе вершин деревьев. Но эти животные обитают в местности, где есть хоть какая-то древесная растительность. На равнинах Центральной и Западной Меганезии, южнее пояса лесов и редколесий, водится другой потомок верблюдов – кабаллокамелюс, стадное млекопитающее, похожее на лошадь.
Кабаллокамелюс – это крупное животное массивного сложения: его рост в холке до 160 см, а длина тела около 3 м. У животного крупная голова на относительно короткой сильной шее. Челюсти короткие, с постоянно растущими зубами, приспособлены для перетирания жёстких злаков и ветвей кустарников. Морда вытянута в короткий малоподвижный хоботок, служащий для защиты от пыли и увлажнения вдыхаемого воздуха.
Горб небольшой, протягивается по всей спине до крестца в виде низкого широкого валика. Хвост превратился в «мухобойку» с кисточкой на конце.
Шерсть кабаллокамелюса очень короткая, бархатистая. На нижней части шеи у взрослых животных растёт немного удлинённых волос, похожих на бороду. Окраска тела желтовато-коричневая, на плечах и бёдрах есть небольшое количество прерывистых тёмных полос. На ногах животного белые «чулки». У взрослых животных голова темнее, чем тело; у самцов лоб и переносица кофейно-коричневого цвета. У молодняка голова имеет такой же цвет, как тело, а на ногах нет «чулок».
Ступня типичного верблюда приспособлена для относительно медленного передвижения по мягкому грунту: пальцы широко расставлены, связки между ними утрачены, а опора приходится на несколько концевых фаланг. У кабаллокамелюса строение ноги изменилось в связи с приспособлением к быстрому бегу. Пальцы этого животного почти по всей длине попарно соединены сухожилиями. У молодых животных сухожилия эластичны, но к наступлению половозрелости они окостеневают. Концевые фаланги пальцев утолщённые, покрыты «чулками» толстой кожи. Характерная для верблюдов подушечка, на которую опирается нога, очень маленькая.
Это животное обитает в сухих местностях, лишённых древесной растительности, с твёрдым грунтом. Кабаллокамелюс быстро бегает, развивая скорость около 50 км/ч. Его аллюр на коротких дистанциях – галоп, на длинных – иноходь (характерный аллюр типичных верблюдов). Этот вид обитает стадами по 20 – 40 животных.
Кабаллокамелюс питается жёсткими злаками и может даже обгладывать колючие ветви кустарников. Его трёхкамерный желудок (унаследованный от одногорбого верблюда) позволяет переваривать такую пищу. Губы, покрытые плотной кожей, помогают кормиться колючими растениями. Во влажный сезон животные могут не пить по много дней, довольствуясь влагой, получаемой из растений. Но в сухой сезон эти животные посещают водоёмы примерно раз в три дня. Вожаку стада хорошо известны водоёмы в местах обитания стада, и животные каждый раз посещают для водопоя новый водоём.
Стадо включает от 1 до 3 гаремов с доминирующим самцом во главе. У каждого самца 5 – 10 самок, их потомство остаётся в стаде до наступления зрелости (молодые самцы изгоняются несколько раньше, чем самки). Молодые самки чаще всего спокойно вливаются в другие стада, а холостые самцы создают свои табуны. Становясь сильнее, они пытаются отобрать власть у какого-либо взрослого самца. Самцы этого вида очень агрессивны в брачный сезон: они кусают друг друга и бьют передними ногами. Шкура самца толстая, особенно на плечах и в основании шеи – это приспособление для внутривидовых брачных турниров. Вне сезона размножения самцы относятся друг к другу более терпимо, но на водопое гаремы подходят к воде в очерёдности, соответствующей рангу самца в стаде.
Беременность длится около 10 месяцев, рождается всегда один детёныш. Самка ещё долгое время заботится о нём, поэтому потомство у самки рождается только один раз в 2 года. Самка не подпускает к новорождённому детёнышу сородичей, пока он не встанет на ноги, и ещё несколько часов после этого. В это время детёныш запоминает запах и голос матери. Он очень привязан к своей матери, и долгое время не отходит от неё далеко. Родительский инстинкт у этого вида очень сильный: в случае необходимости детёныша защищают все взрослые животные клана, поэтому выживаемость молодняка у этого вида относительно высокая.

Степной ложный моа (Pseudodinornis savannum)
Отряд: Казуарообразные (Casuariformes)
Семейство: Ложные моа (Pseudodinornitidae)
Место обитания: степи центральной и южной части Меганезии (Австрало-Новогвинейского континента).
Эпоха неоцена отличается от засушливого и прохладного голоцена значительной биологической продуктивностью. Площади саванн и пустынь сократились, а лесов и кустарников – расширились. На территории Австралии появились новые места обитания, способные прокормить большие популяции крупных животных – заросли эвкалиптов и многолетних злаков. Соответственно, в фауне этого материка произошли заметные изменения: появилось много крупных животных. Часть их была потомками завезённых видов, а часть произошла от аборигенных видов материка. Среди птиц появилась группа ложных моа – больших нелетающих потомков страуса эму. Они заняли весь Австрало-Новогвинейский материк, и образуют несколько видов, приспособленных к разным условиям обитания.
На равнинах, поросших травой, обитает степной ложный моа – крупнейший вид этого семейства. Рост взрослой птицы может достигать 350 см при весе до 350 кг. Эта птица отличается довольно массивным сложением и толстыми ногами, потому не умеет быстро бегать. Но благодаря большому росту эта птица заблаговременно замечает опасность, а жизнь в стаде даёт преимущество коллективной обороны.
Оперение степного ложного моа окрашено в песочные тона. Перья узкие, больше похожие на шерсть. Они равномерно покрывают всё тело, но бока головы, горло и передняя часть шеи этой птицы покрыты голой кожей фиолетово-красного цвета. С ней резко контрастирует белая окраска перьев на затылке. Эти перья длинные, и образуют редкий хохолок, который используется для подачи сигналов и распознавания сородичей. У самцов он крупнее, чем у самок.
У степного ложного моа клюв не специализирован к какому-то определённому виду пищи. Это закономерно: птица питается практически всем, что можно найти в степи. Большую часть рациона этого вида составляют надземные части травянистых растений, но эта птица часто выкапывает острыми когтями клубни и луковицы. Также степной ложный моа охотно склёвывает насекомых и мелких позвоночных, вплоть до молодых кроликов, которых эта птица может проглотить целиком. Чтобы лучше перетирать пищу в желудке, степные ложные моа глотают камни размером с куриное яйцо.
Обычно стада этих птиц, насчитывающие до 30 – 40 птиц, бродят по саваннам, не придерживаясь определённой территории. Поскольку потребность в воде у птиц меньше, чем у млекопитающих, они появляются на водопое примерно один раз в два – три дня, остальное время пользуясь влагой, содержащейся в съеденных растениях. Благодаря этой особенности птицы могут кормиться в местностях, непригодных для жизни местных травоядных зверей – верблюжьих антилоп. В стаде птиц нет строгой иерархии, а конкуренция между самцами начинается преимущественно в период размножения – незадолго до сезона дождей. В период размножения самцы начинают проявлять агрессию друг к другу. Они начинают отгонять друг друга от самок, издавая громкие трубные звуки и сильно раздувая горло.
Степные ложные моа являются нестрогими полигамами: в разных случаях один самец может формировать парную семью, либо группу размножения с несколькими самками – всё зависит от числа самок в стаде. Соответственно, размер кладки этого вида варьирует от десяти до двадцати яиц и больше в одном гнезде. Кладку насиживают оба родителя (или самец и все самки из группы размножения) посменно. Птенцы выводятся через 45 суток. Они хорошо развитые, покрытые пухом желтоватого цвета с узкими тёмными продольными полосами, могут самостоятельно кормиться с первого дня жизни. Птенцы держатся преимущественно с самкой, а самец охраняет территорию, где кормится выводок.
В возрасте десяти дней у птенцов начинают расти перья. Молодые птицы к первому году жизни достигают примерно половины веса взрослой птицы. В трёхлетнем возрасте они начинают принимать участие в размножении.
Ложные моа добились большого успеха в борьбе за существование, что выражается в разнообразии и распространённости этих птиц в Меганезии. Близкие виды этого рода населяют иные биотопы:
Ложный моа-пустынник (Pseudodinornis desertophilus) живёт в засушливых районах на юго-западе материка. Он отличается лёгким сложением и способностью жить в жарком сухом климате.
Горный ложный моа (Pseudodinornis orophilum) обитает в совершенно иных условиях, чем предыдущий вид: в горных лесах и кустарниковых зарослях Большого Водораздельного Хребта. Это самый мелкий вид в семействе: взрослые особи вырастают до 150 см в высоту, и весят около 100 кг. Птицы этого вида отличаются коренастым сложением: у них сравнительно короткие шея и ноги. Горные ложные моа не отличаются способностями в беге, но зато могут скакать по камням и с лёгкостью движутся по крутым склонам.
Оголённых участков кожи на горле нет, зато у самцов развивается пушистая «борода», которую он демонстрирует во время брачных ухаживаний. Оперение этой птицы сравнительно однородное; перья узкие, немного похожи на шерсть. К зиме перья становятся шире, улучшая теплоизоляцию птицы. Окраска тела неяркая, коричневато-оливковых тонов, голова светлее туловища. Ноги оперены до середины цевки, покрыты тёмной. К зиме перья на ногах удлиняются, образуя тёплые «штаны».
Эти птицы более устойчивы к холоду, чем местные млекопитающие, горные верблюжьи антилопы. Они живут на большей высоте, чем эти звери, благодаря чему избегают конкуренции с ними. Впрочем, к зиме горные ложные моа спускаются в долины. Они поедают траву и ветви вечнозелёных кустарников.
Горные ложные моа – моногамы, гнездятся в густом кустарнике, скрывая местоположение гнезда. В кладке до 5 – 8 крупных яиц.
Лесной ложный моа (Pseudodinornis sylvaticus) обитает в густых тропических лесах на севере Австрало-Новогвинейского континента. Этот вид средний по размеру в своём роде: он достигает лишь 2 метров в высоту, и весит 150 – 200 кг. Его оперение окрашено в серо-зелёные тона с белыми пятнами на туловище, имитирующими игру света на лесной подстилке. Благодаря такой окраске птица может оставаться незаметной, замирая в кустарниках или около упавшего дерева. Кроме того, эта птица умеет быстро бегать, поскольку сложена относительно легко, напоминая пропорциями страуса.
Для распознавания сородичей на горле этой птицы есть яркая метка – голубой участок голой кожи, окаймлённый серебристо-серыми перьями. Кроме этой метки, птицы отличаются «бровями» из удлинённых чёрных перьев, которые выделяются на сером оперении головы.
Лесной ложный моа – моногам, и пары у этого вида сохраняются на всю жизнь. Самец и самка совместно строят гнездо где-то в укрытии (обычно в кустарнике на нарушенном участке леса). Гнездо представляет собой ямку в земле без подстилки. В кладке бывает до 10 яиц с зелёной скорлупой. Инкубация длится около 35 суток. Птенцы имеют полосатую окраску: вдоль спины и на боках по желтоватому фону проходят широкие продольные коричневые полоски.
Эвкалиптовый ложный моа (Pseudodinornis jarrae) обитает в разреженных эвкалиптовых лесах (это растительное сообщество называется «джарра») на побережье залива Эйр и на южном побережье материка. В отличие от прочих видов, у эвкалиптового ложного моа полосатая окраска тела из чередующихся коричневых и жёлтых полос, представляющая собой ювенильный признак. Голова птицы чёрная, шея белая с бледными продольными полосами, которые становятся ярче на туловище.
Это один из крупных видов рода: взрослый самец достигает 2,5 - 2,8 м в высоту, весит около 300 кг. Эвкалиптовый ложный моа – довольно медлительная птица, которая держится небольшими группами – по 10 – 15 взрослых птиц. Он обитает в местностях, поросших кустарниковыми и низкорослыми древесными видами эвкалипта (характерное австралийское растительное сообщество, называемое «джарра»).
Эвкалиптовый ложный моа питается эвкалиптовыми листьями – кормом, который не доступен многим травоядным. Листья эвкалипта достаточно ядовиты, и содержат большое количество масел, поэтому ими могут питаться только наиболее специализированные травоядные. Благодаря особым ферментам эта птица нейтрализует и расщепляет ядовитые вещества, и может ощипывать даже молодые побеги эвкалиптов. В местностях, где кормятся такие птицы, эвкалипты растут в виде невысоких деревьев с «подстриженной» кроной.
Эвкалиптовые ложные моа склонны к общественной жизни – птицы гнездятся вместе, и гнёзда в колонии располагаются на расстоянии нескольких метров друг от друга. В кладке не более восьми крупных яиц со скорлупой коричневого цвета. Насиживают оба родителя, но за потомством ухаживает только самка. Обычно птенцы держатся вместе с матерью лишь первую неделю жизни, после чего объединяются в «детский сад», и самки совместно ухаживают за ними. Молодые птицы питаются наземной растительностью, и начинают употреблять в пищу эвкалиптовые листья только с двухмесячного возраста.

Этот вид птиц открыл Семён, участник форума

Орёл-гладиатор (Gladiatornis maximus)
Отряд: Ястребообразные (Accipitriformes)
Семейство: Ястребиные (Accipitridae)
Место обитания: Меганезия – равнины, редколесья.
В эпоху человека многие хищные птицы отряда Соколообразных оказались под угрозой исчезновения. Это связано с уничтожением естественных мест обитания, преследованием самих птиц, возросшим фактором беспокойства и последствиями использования ядохимикатов в сельском хозяйстве. В итоге виды пернатых хищников, которые не смогли приспособиться к жизни рядом с людьми, вымерли. Но деятельность человека способствовала процветанию отдельных видов этих птиц. В Австралии сильно размножившиеся кролики стали добычей местного клинохвостого орла (Aquila audax). Благодаря наличию обширных территорий, не заселённых людьми, этот вид смог пережить эпоху человека, и дал начало нескольким неоценовым видам, заселившим разные природные зоны Меганезии, материка, объединившего Австралию и Новую Гвинею. В саваннах Меганезии потомком этого орла является чудовищный орёл-гладиатор, гигантская хищная птица: размах крыльев этого вида свыше 4 метров, а вес достигает 14 кг. Это одна из самых крупных летающих птиц неоценового мира. Его превосходят только альбатрос-кочевник (Thalassocrator magnificus), морская птица Южного полушария, сова-валькирия (Valkiriostrix robusta) из умеренных областей Евразии и Северной Америки, и гигантская птица акату (Sciopterornis acatou) из Южной Америки.
Меганезийский орёл-гладиатор является аналогом вымершего в раннеисторическое время новозеландского орла Хааста (Harpagornis moorei). Этот вид является одним из верховных хищников равнин Меганезии: он питается крупными представителями мегафауны – крупными нелетающими птицами лже-михирангами и ложными моа, а также потомками верблюдов верблюжьими антилопами и молодняком кабаллокамелюсов. Это накладывает существенные ограничения на распространение орла-гладиатора: он живёт только там, где в изобилии обитают представители мегафауны. Но вне периода размножения орёл-гладиатор встречается далеко от обычных мест обитания – в пустынях юго-запада Меганезии, на берегах залива Эйр, и даже в предгорьях Большого Водораздельного хребта.
Орёл-гладиатор является крупной птицей. Отчасти впечатление от его размеров усиливается из-за того, что птица имеет очень большие ноги с длинными цевками. Рост орла-гладиатора, стоящего на земле, достигает 80 см. Оперение этой птицы желтовато-коричневое, маховые перья белые. На голове, плечах и верхней части спины перья тёмно-коричневые. Область головы вокруг глаз и клюва лишена перьев и покрыта голой серой кожей – это приспособление помогает сохранить чистоту оперения во время питания.
Орёл-гладиатор высматривает добычу, паря высоко в воздухе. Эта птица лишена маневренности и скорости соколов эпохи голоцена – её добычу составляют сравнительно медлительные существа. Но вес добычи во много раз превосходит вес пернатого охотника, что создаёт большую опасность для атакующей птицы. Нападая на добычу, орёл-гладиатор старается как можно быстрее обездвижить её. Он вцепляется когтями в шею и спину жертвы, и клювом наносит сильный укус в основание черепа. Клюв орла-гладиатора очень прочный, и немного похож на клюв попугая – птица легко раскусывает им кости небольших животных. В связи со способом умерщвления добычи череп этого орла сильно изменился: у птицы мощные челюстные мышцы, и для их прикрепления череп птицы расширился. Голова орла-гладиатора кажется приплюснутой и широкой по сравнению с головами орлов эпохи голоцена. Кончик клюва этого орла прочный и острый. Во время смертельного укуса он разрушает продолговатый мозг добычи, где сконцентрированы жизненно важные нервные узлы, и после этого даже самая крупная добыча моментально погибает. Обычно эти орлы нападают на молодых животных, но мелкие верблюжьи антилопы становятся их добычей в любом возрасте. Орлы-гладиаторы умеют вскрывать череп добычи, и часто поедают мозг убитых животных. Также эти птицы разыскивают остатки добычи других хищников (в том числе сородичей), а при недостатке крупной добычи ловят мелких животных. Если эти орлы не заняты гнездованием, они проводят недалеко от добычи целый день, и кормятся на туше несколько раз; в это время они отгоняют от своей добычи падальщиков. Гнездящаяся пара не возвращается к своей добыче дважды.
Орёл-гладиатор гнездится на высоких деревьях. Пара у этого вида формируется на всю жизнь. Партнёры выражают привязанность друг к другу позами и движениями. Самец мельче самки, и ведёт себя очень осмотрительно по отношению к ней. Незадолго до гнездования самец начинает подкармливать самку, принося ей куски мяса и осторожно передавая из клюва в клюв. Если птицы охотятся совместно, самец орла-гладиатора уступает самке место возле добычи и время от времени подкармливает её.
Темп размножения у этих птиц очень низкий: гнездование происходит один раз в два года, и только один птенец доживает до вылета из гнезда. Гнездование этих птиц не имеет строгой приуроченности к временам года, а в засушливые годы птицы могут вообще не гнездиться несколько лет подряд. Пара орлов-гладиаторов строит гнездо на вершине дерева – эвкалипта или крупной акации. Это гнездо ежегодно подновляется и служит птицам много лет. В кладке два яйца, которые насиживает только самка. Самец кормит её на гнезде, и самка лишь ненадолго покидает кладку, чтобы принять пыльную ванну и размять крылья. Насиживание длится около 40 дней, а птенец покидает гнездо в возрасте 4 месяцев. Если выводятся два птенца, более слабый из них, как правило, гибнет от недостатка пищи или агрессии со стороны более сильного птенца. Связь родителей и потомства очень длительная и прочная. Молодая птица в течение 4 – 5 месяцев после вылета из гнезда кормится вместе с родительской парой, одновременно обучаясь приёмам охоты. Молодая птица часто играет, «атакуя» убитую родителями добычу, или вспугивая ложными атаками стада травоядных животных. Молодняк гнездится на пятом году жизни; продолжительность жизни может достигать 40 лет.

Идею о существовании этого вида высказал Семён, участник форума.

Гололицый орёл (Griffonaquila nudifrons)
Отряд: Ястребообразные (Accipitriformes)
Семейство: Ястребиные (Accipitridae)
Место обитания: Меганезия, равнины и редколесья.
В эпоху человека многие виды хищных птиц переживали трудные времена. Численность их сократилась из-за преследования, разрушения мест обитания, беспокойства и применения ядохимикатов. Когда эпоха человека завершилась, большинство видов пернатых хищников исчезло или было представлено остаточными популяциями, слишком разреженными и однообразными генетически, чтобы вид мог восстановиться. В Евразии крупных хищных птиц – орлов и орланов – заменили орлиные вороны (Aquillorax spp.), которые занимают различные экологические ниши и встречаются от степей до побережья Северного Ледовитого океана. Но на других материках сохранились представители настоящих хищных птиц, в том числе потомки орлов голоцена. В Меганезии обитает несколько видов потомков клинохвостого орла (Aquila audax), обитающих в различных природных зонах. В тропических лесах на севере Меганезии обитает крупный орёл аэлла (Aella atropos), а на равнинах Меганезии водится огромный орёл-гладиатор (Gladiatornis maximus), добычей которого становятся представители местной мегафауны.
Когда орлу-гладиатору сопутствует удача в охоте, вокруг него очень быстро собираются разнообразные любители мяса. Обычно орёл съедает сравнительно небольшую часть туши, а остальное достаётся падальщикам. Среди животных, ожидающих своей доли возле добычи орла-гладиатора, выделяются крупные плотоядные птицы, ведущие себя смело и независимо. Они прекрасно приспособлены к питанию трупами крупных животных – передняя часть головы у них лишена перьев и покрыта тёмно-красной кожей. Это не грифы, а близкие родственники орла-гладиатора, происходящие от одного с ним предка – гололицые орлы.
Гололицый орёл – это птица довольно большого размера. Высота птицы, стоящей на земле, достигает 70 см, а размах крыльев – около 3 метров. В пропорциях этих птиц обращают на себя внимание длинные ноги и шея. Эти особенности указывают на способность птицы хорошо ходить по земле и ориентироваться среди высокой травы равнин. Когти гололицего орла относительно короткие, толстые и тупые: птица не носит добычу в когтях, а приносит корм птенцам в желудке или в клюве. Но зато такие когти не мешают ходить и бегать по земле.
Крылья гололицего орла широкие, с длинными маховыми перьями и закруглёнными концами. Используя восходящие потоки воздуха, гололицый орёл может часами парить над равнинами, высматривая погибших животных или охотящихся хищников. Эти птицы внимательно следят друг за другом и за охотящимися орлами-гладиаторами. Если орёл-гладиатор удачно атаковал добычу, к нему быстро собираются гололицые орлы, которые ищут корм в радиусе пяти километров от места его охоты. Хвост этого вида короткий, с удлинёнными перьями в средней части.
Оперение гололицего орла имеет неяркую окраску: бурое с белыми маховыми перьями, спина и шея темнее туловища и крыльев. Живот и подхвостье птицы песочно-жёлтого цвета. Передняя часть головы – лоб, клюв, область вокруг глаз, щёки и горло – лишена перьев и покрыта кожей мясо-красного цвета. Крупные жёлтые глаза окружены сверху небольшими кожными гребешками, поверхность которых усеяна небольшими бородавками. Клюв птицы очень длинный, немного напоминает клюв стервятника эпохи человека. Эти птицы не умеют разрывать толстую кожу на трупах крупных четвероногих животных, и не приступают к еде сразу, обнаружив труп. Обычно они ожидают появления птиц с мощными клювами или хищных млекопитающих, способных разорвать кожу. Длинный клюв позволяет глубоко проникать внутрь трупа и выедать внутренности добычи. Гололицые орлы могут охотиться самостоятельно на некрупную добычу – кенгуру, детёнышей местных верблюдов и птенцов крупных нелетающих птиц. Но чаще всего они предпочитают искать остатки добычи крупных хищников, даже на ранних стадиях разложения. Очень кислый пищеварительный сок препятствует заражению этих птиц бактериями.
Гололицые орлы населяют равнины Меганезии в местах, где есть скалы или крупные одиночные деревья, на которых они устраивают гнездо. Пары этих птиц сохраняются много лет, и каждый год гнездятся в одном и том же месте, подновляя и ремонтируя гнездо. В кладке у этого вида два яйца, но до взрослого состояния дорастает только один птенец. Второй птенец, если он выводится, гибнет в первые два месяца жизни от агрессии своего более сильного собрата. Птенец развивается очень долго: он сидит в гнезде около полугода, и ещё примерно столько же держится вместе с родителями, обучаясь охотиться и искать падаль. Молодая птица достигает половозрелости на пятом году жизни, а продолжительность жизни гололицего орла достигает пятидесяти лет и более.

Гаруспик (Haruspex sarcophilus)
Отряд: Пеликанообразные (Pelecaniformes)
Семейство: Ибисы (Threskiornithidae)
Место обитания: саванны и редколесья Меганезии.

Рисунок Amplion, колоризация Биолога

Неоценовых ибисов нельзя назвать очень успешной группой. Эпоху господства человека эти птицы перенесли с потерями, поскольку сильно пострадали от уничтожения мест обитания (в частности, из-за мелиорации), охоты и применения пестицидов. Численность многих видов катастрофически снизилась – в некоторых случаях популяции в течение нескольких веков сокращались до сотен, а то и нескольких десятков особей. Однако некоторым ибисам удалось выжить благодаря тому, что они либо жили в неосвоенных человеком местах, либо начали приспосабливаться к его соседству. В неоцене они продолжили развитие, хотя в некоторых местностях нишу ибисов заняли другие птицы (например, кулики).
Гаруспик, обитатель саванн и редколесий Меганезии — один из наиболее необычных ибисов. В отличие от родственных видов, он порвал связь с водой и перешёл на нетипичный для этих птиц рацион — этот вид питается в основном падалью. Особенности питания отражены в названии птицы: в Древнем Риме гаруспик — гадальщик, предсказывавший будущее по внутренностям жертвенных животных. Кроме трупов павших животных, эти птицы нередко питаются живой добычей: собирают мелких позвоночных и крупных насекомых в траве, разоряют гнёзда местных колониальных ткачиковых и ловят рыбу на пересыхающих водоёмах.
Гаруспик — довольно крупная птица, длина его тела достигает метра, а вес — до 4 кг. Телосложение это птицы типично для ибисов: у неё длинные лапы и шея. Широкие крылья позволяют ему подолгу парить в небе, высматривая падаль. Оперение гаруспика чёрное с металлическим синим отливом. После питания птицы подолгу дезинфицируют его, раскрывая крылья на солнечном свету, избавляясь от бактерий с помощью ультрафиолетового излучения (так же поступали грифы в эпоху человека). Голова и шея этой птицы покрыты голой кожей красного цвета — это также приспособление к питанию падалью. Половой диморфизм у гаруспиков не выражен.
Главное орудие добывания пищи у этой птицы — её клюв, окрашенный в чёрный цвет. Он, как и у большинства ибисов, длинный и изогнутый, но, в отличие от них, намного более мощный и напоминающий скорее клюв птицы-носорога рода Bucorvus (рогатый ворон). Такой клюв позволяет не только разделывать трупы животных, но и защищать свою долю пищи от других падальщиков, когда птицы разных видов собираются возле трупа.
Голос птицы — очень громкое хриплое «карканье».
Гаруспики гнездятся колониями, устраивая гнёзда из веток в кронах деревьев. Колонии обычно включают в себя 10 – 20 гнездящихся пар птиц; также в колонии присутствует некоторое количество взрослых одиночных птиц, потерявших гнездового партнёра или ещё не образовавших пару. Эти ибисы — моногамы, причём пары порой сохраняются на многие годы и используют одни те же гнёзда; в этом случае гнёзда ежегодно чинятся и обновляются. Гнездо гаруспика чашеобразное, диаметром около двух метров. В «фундаменте» гнезда находятся толстые сучья, поверх которых птицы укладывают толстый слой прутьев; лоток гнезда очень неглубокий. В кладке этих птиц 2 – 3 яйца. И самец, и самка насиживают яйца и кормят птенцов. Птенцы развиваются достаточно быстро и впервые вылетают из гнезда в возрасте двух месяцев. Гаруспики очень активно отражают атаки хищников на гнездо: бьют нападающего крыльями и клюют. Оборона сопровождается громкими криками, которые привлекают птиц, временно покинувших колонию. Летающим хищникам эти птицы дают «воздушный бой», нанося удары клювом и ногами по спине и крыльям и хватая клювом за перья. «Коллективная оборона» нескольких десятков птиц настолько эффективна, что находится мало желающих напасть на колонию этих ибисов, и они успешно выращивают до самостоятельности около 70% птенцов.
Во внегнездовое время гаруспики не стремятся к поддержанию контактов друг с другом – колонии распадаются, а гнездовья пустеют. В это время их гнёзда используют другие птицы. Вне сезона гнездования каждая пара держится обособленно от соседей и сами партнёры ограничиваются формальными знаками внимания друг к другу. Однако гаруспики часто собираются стаями у источника корма; при этом нередки конфликты, сопровождающиеся демонстрациями клюва и раскрытых крыльев.
У этих птиц немного врагов, поэтому многие из них могут дожить до значительного возраста: 35 – 40 лет.

Этот вид птиц открыл Семён, участник форума.