Эпоха неоцена – это время постепенного расширения Атлантики. Евразия и Африка постепенно отдаляются от Нового Света – эта тенденция началась ещё в мезозое. А на противоположной стороне Земли Евразия сомкнулась с Северной Америкой при помощи обширного Берингийского перешейка. Это повлияло на направление морских течений и ослабило приток холодных вод из Северного Ледовитого океана. Движение литосферных плит на дне Тихого океана вызвало появление нового острова Хекеуа в Гавайском архипелаге. Вулканическая деятельность привела к значительному увеличению площади Курильских островов, и цепь островов от восточной оконечности Камчатки до крайнего юга Японских островов представляет собой зону активной вулканической деятельности.
Японский архипелаг сохранил изоляцию от материковой Азии, однако в ледниковый период на рубеже голоцена и неоцена острова неоднократно соединялись с материком, и на них появилось много представителей континентальных групп животных и растений. Когда ледники растаяли, и уровень океана поднялся, оказавшиеся в изоляции виды стали эволюционировать в собственном направлении, порождая эндемичные формы. Острова во все эпохи были своеобразными «горнилами эволюции», и их обитатели с течением времени быстро приобретали своеобразие и накапливали отличия от континентальных азиатских видов.
Тихий океан всецело определяет климат Японского архипелага, а рельеф суши оказывает значительное влияние на природу островов. Близость океана способствует развитию растительности, а гористая местность порождает множество эндемичных видов благодаря явлению высотной поясности и наличию множества изолированных местообитаний. Значительная часть территории островов покрыта лиственными лесами, которые сменяются смешанными и хвойными на вершинах горных хребтов. Океан сильно смягчает климат, поэтому на островах умеренно тёплое влажное лето и мягкая зима. Идиллические условия портят приходящие с океана тайфуны – сильные ветры уничтожают лес на обширных территориях и вызывают схождение селей с горных склонов.
Благодаря влажному климату на горных склонах разрастаются густые лиственные леса, образованные преимущественно разными видами клёнов, дубов и ореха. Помимо них, в лесах произрастает много других видов деревьев, а также разные виды бамбука. Крупные растения создают разнообразную экосистему, способную обеспечить потребности разнообразных видов животных в пище и жилье. В лесном сумраке бродят крупные травоядные звери – местные олени шишигами. Они объедают листву кустарников, обгладывают ветки молодых деревьев и щиплют теневыносливые травы подлеска. Под их ногами суетливо бегают японские зайцелопы – мелкие четвероногие травоядные с бурой шерстью и подвижными удлинёнными ушами. Могучие шишигами не обращают внимания на этих существ – рост этих зверей вчетверо больше, чем у зайцелоп, которые снуют между ногами этих гигантов, как между стволами деревьев.
Лето уже уходит, и лес расцвечивается яркими красками осенней листвы – ярко-красными, оранжевыми и жёлтыми. Тёмная зелень хвойных деревьев выделяется на их фоне особенно отчётливо. Животные готовятся к зиме и отъедаются лесными дарами – семенами, орехами и последними ягодами, остатками летнего изобилия. Грызуны растаскивают из-под деревьев семена и жёлуди и прячут их в норах – возможно, часть этих семян сможет прорасти на следующий год и дать начало новым деревьям. Часть семян оказывается в кладовых у лесных птиц – в дуплах деревьев, в щелях за корой или между камнями. А некоторые растения дают семена, которые просто невозможно запасать – мелкие и твёрдые, с небольшим количеством питательных веществ. Но они заключены в ярко окрашенную съедобную мякоть плодов, а у некоторых видов растений семена делают привлекательными разросшиеся плодоножки. Такие плоды очень любят клевать птицы, распространяющие семена по всему лесу.
Яркая птица садится на ветку дерева и чистит об неё клюв. Летом она была бы прекрасно заметна на фоне окружающей зелени, но сейчас её с трудом можно разглядеть среди оранжевой и жёлтой осенней листвы. Оперение этой птицы тоже оранжевое, с небольшими участками жёлтого, красноватого и бурого цвета. Толстый прочный клюв выдаёт в ней любителя семян, а цепкие когти – обитателя древесных крон. Эта птица – сумаховый вьюрок, один из эндемичных видов птиц архипелага. Он редкий гость в этих местах – птица предпочитает растительность иного типа. Приподняв хвост, вьюрок уронил на землю каплю помёта, а вместе с ним – семечко, которому суждено изменить весь этот лес почти до неузнаваемости. Вспорхнув, птица скрылась среди ветвей.
Миновала короткая мягкая зима. Унылые осенние дожди и порывы ветра сорвали с деревьев листву и устелили ею землю. Лишь хвойные деревья выделялись на общем фоне своей тёмной и сизоватой зеленью. Зимой по ночам деревья покрывались инеем, который таял днём под скупыми лучами солнца. В середине зимы несколько раз по ночам выпадал снег, но он таял уже утром. Шишигами кормились скудными вечнозелёными травами, обгладывали мох и обгрызали с деревьев лишайники. Эти олени раскапывали опавшую листву в поисках лакомых желудей и орехов, которые с хрустом разгрызали. Зайцелопы кочевали вместе с их стадами и кормились объедками с их стола, а соседство лесных великанов спасало их от хищников. Но зимняя природа Японского архипелага всё равно гораздо более милостива к животным и растениям, чем свирепые зимы Сибири.
Следом за зимой приходит весна. С океана дует тёплый ветер, дни становятся всё более долгими и солнечными. Изменения в природе ощущают и животные, и растения. Шишигами и зайцелопы чешутся об стволы деревьев, оставляя на них клочья зимней шерсти. Птицы приступают к постройке гнёзд, и леса оглашаются их пением. Пока лиственные деревья не оделись свежей молодой листвой, на земле под ними разрастаются ранневесенние растения-эфемеры. Они успевают вырасти, отцвести и дать семена до того, как полностью раскроется листва деревьев. А рядом с ними прорастают семена разных деревьев, и среди них – маленькое семечко, которое упало на землю вместе с помётом сумахового вьюрка. Это семечко не погибло зимой, и рано весной дало маленький слабый росток, который практически не видно среди весенней травы и мха. В это время проростки деревьев очень уязвимы, и для них могут быть опасными даже самые маленькие из лесных жителей.
Небольшая улитка пробирается среди лесной подстилки, раздвигая раковиной остатки прошлогодней листвы. Она предпочитает держаться в тенистых местах – весеннее солнце может подсушить её нежные слизистые покровы. Улитка невелика размером – диаметр её раковины всего лишь около сантиметра. Наземные моллюски разных видов очень многочисленны в лесной подстилке, и они с аппетитом пожирают молодую весеннюю траву, пробивающуюся к солнцу. И ещё им нравятся проростки деревьев – многим из них не суждено превратиться в лесного великана и прожить долгую жизнь. Порой они не успевают даже вырастить первые настоящие листья. Улитка – страшный враг маленьких ростков, и в этот раз на её пути оказался тот самый проросток, который оказался здесь благодаря осенней трапезе сумахового вьюрка. Тонкие полупрозрачные листья активно тянутся к солнцу, а голова улитки, вооружённая тёркой-радулой, тянется к листочку юного растения. Улитка наползла на проросток, и её радула скользнула по нежному эпителию листа. Но в следующее мгновение улитка отползла от маленького растения, выделяя обильную слизь: вкус тканей листа оказался горьким и неприятным даже для такого примитивного существа. Убравшись на несколько сантиметров от этого растения, улитка переключилась на соседний проросток клёна. Её тёрка-радула быстро справилась с нежным стебельком, и улитка начала пожирать лист растения, навсегда лишая его возможности превратиться в могучее дерево. А проросток, оказавшийся таким невкусным, продолжил свой рост. Улитка не просто не помешала ему расти: она очень помогла этому растению, уничтожив несколько проростков, которые могли бы затенить его и помешать ему развиваться. Это растение пока не встречалось на данном участке леса, и его появление может в скором времени нарушить размеренную жизнь здешних обитателей. Ведь этот нежный проросток – молодое «дерево смерти». Оно неприхотливо, но единственное условие для его успешного развития – обилие солнечного света. Здесь оно нашло прекрасные условия для жизни, и единственная трудность – наличие множества соседей. Проростки клёнов быстро раскрывают широкие разрезные листья, перекрывая солнечный свет тем, кто отстаёт в росте, но у «дерева смерти» есть преимущество – высокая скорость роста. И оно не теряет времени, пока есть возможность роста. С каждым днём оно выигрывает у соседей сантиметр за сантиметром. Пока проростки других деревьев раскрывают листья, проросток «дерева смерти» тянется вверх, и его небольшие листья раскрываются уже поверх листвы его соседей – вначале простые, затем тройчатые, а далее перистые. Растение постепенно захватывает пространство не только в воздухе, но и под землёй. Его корни жадно всасывают питательные вещества, а некоторые из них, натыкаясь на корни других видов растений, начинают активно давать боковые отростки, оплетая корни соседей. «Дерево смерти» постепенно начало бороться за своё существование, и первые проявления начинающейся бесшумной войны испытали на себе самые уязвимые представители растительного мира – молодые проростки других видов деревьев. Вокруг проростка «дерева смерти» постепенно образуется кольцо из отстающих в росте растений. Вершины их побегов уже лишены красноватых молодых листочков, а трава не достигла той густоты и высоты, как в других местах. Жизнь зелёного отравителя успешно началась.

***

Прошло три года с тех пор, как сумаховый вьюрок занёс в эту часть леса семечко «дерева смерти». Растение уже давно обогнало в росте окружающие травы и молодые деревья. Постепенно стал проявляться характерный облик растения – это деревце с тонким стволом, покрытым гладкой корой. Листья уже приобрели типичную для этого вида форму – они перистые, длиной около метра. Пока молодое «дерево смерти» не ветвится, но у основания ствола уже появляются корнеотпрыски с ювенильными цельными листьями. Растение ещё молодо, но в этой части леса уже явно заметны последствия его процветания. Вокруг «дерева смерти» отчётливо заметна область, лишённая иной растительности. Корни растения, тянущиеся в почве, успешно ведут химическую войну с другими видами растений. Первыми её жертвами стали травянистые растения – они были отравлены уже в первое лето жизни «дерева смерти», а на второе лето лишь немногие луковичные растения смогли расцвести рядом с корнями смертоносного растения, но после этого погибли. Более крупные многолетние растения ещё пытаются сопротивляться отравлению, но они уже явно нездоровы. Ветки кустарников и молодых деревьев укорочены, а листья деформированы – им с трудом удаётся расти, а их корни под землёй, обращённые в сторону «дерева смерти», отмерли и постепенно сгнивают в почве. «Дерево смерти» методично и беспощадно избавляется от конкурентов за место под солнцем.
Растения других видов – это не единственное препятствие на пути процветания «дерева смерти». Помимо них, лес населён множеством животных – от крохотных насекомых и клещей до гигантов вроде шишигами. Однако химические вещества, вырабатываемые этим растением, весьма настойчиво убеждают их держаться подальше от «дерева смерти». Даже соседние деревья меньше поражаются растительноядными насекомыми из-за летучих выделений этого вида. Но для них это лишь временное преимущество – просто смертоносное растение слишком молодо, чтобы вести полномасштабную химическую войну.
Массивный олень шишигами бредёт по лесу. Это взрослый самец с крупным полосатым туловищем и рогами, покрытыми мягкой бархатной кожей. Изо рта животного торчат устрашающие клыки, а глаза обведены кольцами белой шерсти. Он немного напоминает своим обликом примитивного жирафа окапи и поедает листву невысоких кустарников и низкорослых деревьев. Его челюсти слишком слабы, чтобы пережёвывать жёсткую траву, а длинные клыки мешают боковым движениям челюстей. Поэтому зверь предпочитает держаться в лесу и питаться мягкой лесной растительностью. Мягкими подвижными губами он осторожно обрывает макушки с кустовидных клёнов, заставляя растения ветвиться сильнее. Шишигами – убеждённые одиночки. Взрослые звери встречаются друг с другом лишь в брачный сезон, и самка с детёнышем ходят вместе, пока он не станет достаточно взрослым для самостоятельной жизни. Однако шишигами не одинок: под его ногами целой группой снуют японские зайцелопы. Они предпочитают держаться рядом с лесным великаном, если есть такая возможность: так они чувствуют себя в безопасности от местных хищников. В отличие от шишигами, эти звери имеют однотонно окрашенную шерсть разных оттенков. Многие звери в группе окрашены в бурый цвет, но есть также одна почти чёрная особь и пара рыжеватых. В других стадах этого вида могут встречаться иные варианты окраски шерсти. Японские зайцелопы не конкурируют с гигантом шишигами: они поедают наземные растения, грибы и листву с нижних ветвей кустарников. Шишигами кормится, не задерживаясь надолго возле одного и того же растения: съев немного листвы, он просто шагает дальше, заставляя зайцелоп торопливо догонять его. Дойдя до «дерева смерти», шишигами обнюхал листву и прошёл мимо растения. Он живёт уже двенадцать лет, и хорошо помнит этот запах – в молодости этот самец съел по неопытности всего несколько листиков «дерева смерти» и долго болел. Хорошо, что к тому моменту он успел вырасти: проглоченная им доза яда могла убить молодого детёныша этого вида. Он отделался лишь жестокой болью в желудке и слабостью в течение нескольких дней, но получил хороший урок на всю жизнь. Поэтому он не стал лишний раз пробовать это растение. Зайцелопы живут меньше, и в стаде всегда находятся молодые и неопытные животные. Поэтому несколько зверей задержались под кроной «дерева смерти», и осторожно обнюхали растение. Одна из них отщипнула лист и начала жевать, но тут же выплюнула его и закашлялась. Видя это, её сородичи насторожились, задрав уши и оглядываясь. Видя, что их огромный покровитель уходит, стадо зайцелоп бросилось за ним, оставив в покое опасное растение.

***

…С момента падения семечка «дерева смерти» в лесную подстилку прошло шесть лет. Растение уже не узнать – настолько сильно оно разрослось. Это уже не тот хрупкий проросток, который легко мог бы затоптать олень шишигами. Теперь растение достигло высоты шести метров, у него появилось ещё несколько стволов, а на расстоянии 2-3 метров от основания ствола образовалось большое количество корневой поросли. Некоторые отпрыски уже достигли метровой высоты, и они распространяют свои корни дальше в лес, расширяя фронт безмолвной химической войны. Несколько клёнов уже оказались за «линией фронта», и их положение выглядит весьма плачевным. Несколько молодых деревьев вообще не дали ни одного листочка и засохли. Взрослые клёны ещё живы, но сильно страдают от отравления. Деревья чахнут, их кроны наполовину засохли, а листья практически вдвое мельче, чем должны быть, и сильно деформированные. Побеги этого сезона короткие и кривые, на растениях почти не зреют семена – они плохо цвели минувшей весной. Видно, что незримая война с «деревом смерти» истощает их силы, и они вряд ли выйдут из неё победителями. Растущие по соседству дубы ещё держатся: их корни глубоко уходят в почву, и их не убить сразу. Но «дерево смерти» отравляет их год за годом, выпуская всё новые и новые корневые отпрыски и захватывая территорию вокруг себя. Поэтому рано или поздно дубы один за другим окажутся в окружении молодых экземпляров «дерева смерти». И тогда даже взрослые деревья будут обречены – им не выдержать массированной химической атаки со стороны корней «дерева смерти». Этот вид деревьев активно вытесняет другие растения, расчищая себе жизненное пространство в лесу – пройдёт несколько лет, и этот участок леса будет полностью занят зарослями «дерева смерти».
Ни один вид живых организмов никогда не существует в одиночку. Даже у такого свирепого захватчика лесных территорий, как «дерево смерти», есть соседи, приспособившиеся за миллионы лет эволюции к существованию в создаваемой им среде обитания, невыносимой для большинства видов. Ядовитые вещества, предназначенные для подавления роста конкурентов, выделяются корнями «дерева смерти» и распространяются главным образом в поверхностном слое почвы с воздухом и водой. Эти химические соединения уничтожают практически всех почвенных животных – микроскопических членистоногих и червей. Личинки жуков и дождевые черви стараются прорыть тоннели, чтобы уйти от вредоносных испарений, и грызуны не селятся в лесной подстилке в этих местах. Разложением падающей на землю листвы «дерева смерти» занимаются лишь немногочисленные виды микроскопических грибов, способных существовать в такой обстановке. Однако у дерева есть и более крупные соседи, которые привыкли пользоваться успехами в борьбе за существование своего могущественного зелёного покровителя. В почве рядом с корнями «дерева смерти» ползёт толстое бледное корневище причудливой формы, покрытое множеством бугорков. Оно растёт прямо среди сплетений корней «дерева смерти», тесно соприкасаясь с ними. В местах его контакта с корнями появляются бугры и наплывы, которые обрастают корни дерева, заставляя их уродливо искривляться и утолщаться. Это странное растение – паразитическая орхидея урушифила. Миллионы мелких пылеобразных семян этого растения кружатся в лесном воздухе, и хотя бы кому-нибудь из них точно повезёт – оно упадёт на почву, где развиваются грибки нужного вида. Они позволят зародышу растения прорасти и развиваться первые несколько лет, а затем ему нужно будет всего лишь копить питательные вещества, добываемые грибом, и дожидаться, пока рядом не прорастёт корень «дерева смерти». Ощутив присутствие корня, урушифила бросает все питательные вещества на образование тонкого гибкого корневища, похожего на побег картофеля, выросший в темноте, и в случае успеха это корневище добирается до корня «дерева смерти» и внедряется в него. Получив практически неограниченный источник питания, орхидея ещё около года развивается под землёй, а затем выходит на поверхность.
Множество клубней урушифилы, прячущихся в лесной подстилке, так и не находит своего хозяина, но некоторым растениям удаётся дождаться своего «звёздного часа», и тогда агрессия «дерева смерти» начинает играть новыми красками. Настаёт день, когда сквозь почву, усеянную листьями «дерева смерти», выползает тонкий бледный цветонос. Его покрывает несколько кожистых чешуй – бывшие листья, давно лишившиеся хлорофилла. Их кончики раздвигаются и выпускают наружу нежный бутон. Цветонос быстро удлиняется и приобретает буроватый цвет, а бутон в это время увеличивается в размерах. И уже через два дня в тени листвы «дерева смерти» покачивается изящный белый цветок урушифилы. Его остроконечные лепестки окружают бледно-розовую губу с углублением, переходящим в длинный шпорец, направленный вниз и изогнутый вперёд. Растение испускает очень сильный и приятный аромат, но к нему не спешат пчёлы – такие насекомые не водятся там, где произрастает хозяин урушифилы. Самому «дереву смерти» нужны опылители иного рода – мелкие ночные бабочки, не интересующиеся цветками орхидей.
Воздушные течения подлеска разносят запах цветков урушифилы далеко по лесу, и рано или поздно он достигает рецепторов существа, которому адресовано это пахучее послание. Среди листвы кустовидных клёнов словно вспыхивает пламя – в воздухе трепещут ярко-оранжевые крылья крупной бабочки-парусника. Этот вид – парусник уруши, специализированный член сообщества живых организмов, складывающегося в зарослях «дерева смерти». Запах орхидеи привлекает бабочку, как свет маяка, и насекомое быстро находит её цветок. Шпорец урушифилы не позволяет сосать нектар тем немногим насекомым, которые отваживаются проникать в заросли «дерева смерти», и лишь хоботок парусника уруши обладает достаточной длиной, чтобы добраться до сокровищ цветка. Но пока эти великолепные бабочки лишь ненадолго задерживаются в зарослях «дерева смерти»: орхидеи не слишком сильно разрослись, и образуемых ими цветков не хватит, чтобы постоянно кормить парусников. Но в скором времени ситуация изменится: заполучив практически неисчерпаемый источник питания, орхидея превращает свою жизнь в парад ярких красок.
В конце лета начинается гон у шишигами. Эти крупные олени бродят по лесу небольшим стадом, включающим нескольких самок и охраняющего их крупного взрослого самца. Рога самца уже полностью окостенели и очистились от лохмотьев бархатной кожи, покрывавшей их летом. Он занят исключительно присмотром за самками, и в такие бурные дни плохо ест и сильно худеет. Единственное его спасение – ограниченные сроки брачного сезона, после которого животное успевает отъесться на богатых дарах осени и накопить достаточно жира к зиме.
Самки шишигами поедают листву и обгладывают молодые деревца, прореживая лес естественным образом. Эти олени не слишком разборчивы в еде и охотно поедают листву деревьев, кустарников и широколистных трав – единственным ограничением становятся особенности зубов и челюстей, позволяющие употреблять в пищу лишь мягкую листву. Звери заметили, что зашли на территорию, занятую «деревом смерти». Они тревожно нюхают воздух и улавливают слабые запахи испарений из устьиц листьев этого растения. Окружение настораживает их, и шишигами стремятся покинуть заросли несъедобного растения. Опытные взрослые звери не едят листья – по своему опыту они знают, чем это может кончиться для них. Ускорив шаг, они минуют заросли «дерева смерти» и углубляются в привычный лес, полный вкусных и безопасных растений. Однако одна из самок внезапно вновь почувствовала этот же запах – горьковатый и очень характерный. Она быстро распознала его источник – невысокое растение с перистыми листьями. Шумно вдохнув воздух, самка шишигами фыркнула и ускорила шаг, стараясь не отстать от сородичей. Самец шишигами лишь понюхал растение и прошёл дальше, не задерживаясь.
Уловка сработала в очередной раз, подарив растению ещё один день спокойного роста без риска быть объеденным этими травоядными. Олени ищут корм главным образом при помощи обоняния, и это чувство успешно удалось обмануть. Обман был усилен зрительной иллюзией – листья растения обладают глубоко рассечёнными краями, поэтому очень напоминают сложные перистые листья «дерева смерти». А в тени под листьями прячутся цветки растения – крупные, бледные, двусторонне-симметричные, совершенно не похожие на скромные пятилепестковые цветки «дерева смерти», собранные в свисающие кисти высоко в кроне растения. Рядом с цветками уже созревают удлинённые плоды. Цветки и плоды выдают в растении обманщика, который так и называется – обманное дерево. Однако до размеров дерева ему очень далеко: оно скорее напоминает крупный кустарник. Благодаря способности подражать своему ядовитому двойнику растение избегает зубов растительноядных млекопитающих, и лишь насекомые способны распознать обман: на этом растении никогда не встретить те виды, которые селятся на «дереве смерти», а крупные шмели и одиночные пчёлы, напротив, охотно опыляют его цветки. Несмотря на примерно такой же горьковатый запах листвы, это растение лишено яда в тканях, и его спасает исключительно поверхностное сходство с «деревом смерти». Но если корни этого растения доберутся до корней обманного дерева, оно захиреет и погибнет так же, как любое другое растение по соседству с «деревом смерти».
У любого вида, даже такого ядовитого, как «дерево смерти», всегда находятся спутники. Среди листвы «дерева смерти» вспыхивают оранжевые огоньки – это оперение сумаховых вьюрков, которые стайками снуют в кронах растения. Их голоса слышны далеко, потому что птицы прекрасно защищены и не имеют конкурентов: в кронах «дерева смерти» другие птицы их размеров не найдут себе пищи. Ядовитое дерево защищает себя от насекомых настолько успешно, что практически не даёт шансов прокормиться насекомоядным птицам – лишь немногие виды насекомых могут поедать листву «дерева смерти». Сумаховые вьюрки питаются этими насекомыми, добавляя в рацион почки и молодые листья «дерева смерти». Из-за столь специфического рациона их мышцы и внутренности содержат некоторое количество яда растения. Несмотря на это, сами птицы чувствуют себя прекрасно и находятся в полной безопасности в зарослях, хотя очень хорошо заметны на фоне листвы растения. Яркая окраска сумаховых вьюрков предупреждает хищников о неприятном вкусе их мяса, тем самым спасая их от хищников. Тем не менее, некоторые другие птицы японских лесов тоже пробуют найти корм в зарослях «дерева смерти».
Пернатый хищник внимательно наблюдает за мелькающими среди листвы сумаховыми вьюрками. Это нетрудно сделать: у него острое зрение, а возможная добыча ярко выделяется среди зелени леса. Сам хищник ведёт себя скрытно: он притаился среди листвы, и изумрудно-зелёный живот сливается с окраской окружающих листьев. А сложенные крылья бурого цвета с пестринами маскируют птицу от случайных взглядов сверху и с боков. Чёрная голова вооружена прямым остроконечным клювом, а на затылке алеет пятно, словно на оперение просачивается кровь. Этот хищник – лесной ронин, крупная птица из семейства синиц, ещё одна попытка природы создать плотоядную певчую птицу. Одна из попыток увенчалась появлением в тропической Азии крупных сорокопутов, но в горных лесах Японского архипелага роль мелкого лесного хищника успешно примерил на себя один из видов синиц.
Лесной ронин внимательно следит за сумаховыми вьюрками, скачущими среди листвы «дерева смерти». Он замечает малейшие детали их поведения и ожидает, пока какая-нибудь из птиц не окажется на краю зарослей «дерева смерти». Рано или поздно именно так и происходит: в поисках корма один из вьюрков выпорхнул на край кроны и начал обклёвывать плоды растения, свисающие с тонкой веточки. Он был очень увлечён процессом, поэтому не заметил, как хищник бросился к нему. В воздухе мелькнула белая спина лесного ронина, и хищник сбил сумахового вьюрка с ветки, вцепившись в него острыми когтями. Обе птицы повалились на землю, образовав пёстрый клубок из перьев. Схваченный вьюрок отбивается от напавшего хищника массивным клювом, а лесной ронин наносит ему удары, и на оперении вьюрка уже показались пятна крови. От страха и боли вьюрок кричит, и его сигнал тревоги заставляет сородичей бросить свои дела и лететь на выручку схваченной птице. На ветвях над местом схватки появляются ещё несколько сумаховых вьюрков. Они громко кричат и скачут с ветки на ветку, сверкая оперением на фоне листвы. Они спускаются всё ниже, и окружают лесного ронина с добычей. Хищник спешит как можно быстрее разделаться со схваченным вьюрком: он наносит добыче удары остроконечным клювом, вцепившись в неё лапами и не давая взлететь. Не каждый его удар достигает цели: жертва отчаянно сопротивляется, и порой сам хищник получает удар прочным коническим клювом. А когда сумаховые вьюрки собрались вокруг лесного ронина и даже начали дёргать его за перья хвоста, хищник нанёс добыче глубокий проникающий удар клювом в основание шеи. На опавшую листву хлынула кровь, и отчаянный крик схваченного вьюрка оборвался. Но его сородичи по-прежнему пытаются отогнать хищника – они кричат и делают ложные выпады, а несколько птиц пролетают над его спиной, нанося удары крыльями. Это неспокойное место явно не годится для пиршества, поэтому лесной ронин взлетел, держа добычу в когтях и интенсивно работая крыльями. Со своей ношей он оказывается не слишком маневренным в воздухе, и сумаховые вьюрки преследуют его, крича и имитируя нападение – хоть он и занят добычей, но в любой момент может бросить её, чтобы напасть на кого-нибудь из агрессоров. Оперение сумаховых вьюрков ярко выделяется на фоне листвы, а их голоса слышны далеко за пределами зарослей «дерева смерти». Некоторые птицы других видов вторят их крикам, но не присоединяются к нападению – они стараются избегать зарослей ядовитого дерева.
Летать с грузом весом с тебя самого – небольшое удовольствие, поэтому единственное, что хочет лесной ронин – поскорее скрыться с добычей где-нибудь в укромном уголке леса, чтобы никто не мешал ему насладиться трофеем. С трудом маневрируя среди ветвей, хищник покинул заросли «дерева смерти», и тем самым спасся от преследования. Найдя подходящий густой кустарник, он втащил туда добычу и подвесил её, сунув шеей в узкую развилку ветвей. Затем он вспорхнул на ветку над добычей и начал острым клювом расклёвывать череп вьюрка – для лесного ронина самой лакомой частью добычи является мозг. Покончив с этим, он принялся выдирать и бросать перья добычи, после чего разорвал клювом кожу и начал выклёвывать мясо. Лесной ронин голоден, и выклеванный мозг добычи лишь отчасти утолил его голод. Но, клюнув мясо добычи всего лишь несколько раз, птица прекратила пиршество. Мясо сумахового вьюрка отличается неприятным вкусом, а его яркое оперение врезалось в память хищника навсегда, и теперь он вряд ли нападёт на таких ярких вьюрков, даже если будет голоден. Лесной ронин улетел, бросив почти нетронутый труп вьюрка висеть на ветке.
Мёртвый вьюрок висит в развилке ветвей несколько дней. Насекомые практически не вьются над его трупом, хотя он исправно пахнет кровью и мясом – к ним примешивается запах яда, которым дерево обильно сдобрило его внутренности. «Дерево смерти» отпугивает даже падальщиков, и разложением трупа будут заниматься лишь микроскопические грибки и бактерии.
Осенью деревья горных лесов расцвечиваются яркими красками, и немалый вклад в это великолепие вносит «дерево смерти». С наступлением прохладных пасмурных дней его перистые листья окрашиваются в красноватые и оранжевые оттенки и опадают, устилая землю под растением ярким ковром. Они богаты ядовитыми веществами, которые летом защищали их от травоядных млекопитающих и большинства видов местных насекомых. А после опадения листьев эти же вещества угнетают проростки любых других растений, чьи семена случайно попали в эти заросли. Яд из разлагающейся листвы постепенно проникает в почву с осенними дождями, и с грунтовыми водами разносится вниз по склону, медленно отравляя соседей «дерева смерти». Так растение с убийственной эффективностью расчищает себе жизненное пространство. Там, где гибнут другие растения, вскоре появляются корневые отпрыски «дерева смерти».

***

…С момента падения семечка дерева в почву прошло уже десять лет. Растение сумело в полной мере реализовать шанс, предоставленный удачным стечением обстоятельств, и проявило себя как беспощадный завоеватель жизненного пространства. Деревья окружающего леса постепенно сдают позиции в этой незримой, но жестокой и бескомпромиссной войне. Клёны, росшие рядом с «деревом смерти», уже повалились на землю, и их стволы источены насекомыми, которым удалось добраться до древесины, несмотря на запах листвы «дерева смерти». Дубы с трудом цепляются за жизнь – они ещё достаточно сильны, но видно, что деревья отравлены: прирост последних лет совсем небольшой, ветки узловатые и сильно искривлённые, а листья мелкие и деформированные. Само «дерево смерти» не выглядит красавцем среди своих жертв – его стволы искривлены, а ветви переплетены друг с другом, и даже срослись в некоторых местах, где долго тёрлись друг об друга порывами ветра. Молодые ветви и стволы покрыты гладкой пятнистой корой, напоминающей змеиную шкуру, а в основании ствола кора прорезана глубокими трещинами и отваливается небольшими пластинками. Высота старых стволов «дерева смерти» достигла уже почти двадцати метров – большой ежегодный прирост позволяет растению быстро занять место в пологе леса. Чтобы достичь примерно такой же высоты, дубам требовалось по несколько десятков лет. Однако за высокую скорость роста «дерево смерти» платит определённую цену: его древесина слишком мягкая, и может не выдержать испытаний, которые готовит природа.
С океана приходит очередной тайфун. На побережье островов обрушиваются волны, перекатывая камни и выбрасывая на берег кучи гигантских морских водорослей вместе с беспомощными обитателями подводных «лесов». Жителям наземных лесов приходится прятаться от непогоды в укрытиях, а таким крупным, как шишигами, остаётся мокнуть под дождём и прятаться от порывов ветра за деревьями или в кустарнике.
Животные обладают одним несомненным преимуществом по сравнению с растениями: они способны прятаться от буйства стихии в укрытиях. Деревья находятся в самом невыигрышном положении: они вынуждены принимать удар на себя. Обрушившись на горный лес, ветер раскачивает и валит деревья. Молодые деревья с небольшой кроной и более тонкими и гибкими стволами могут отделаться лишь незначительными повреждениями, а для крупных и старых деревьев тайфун – серьёзное испытание. В воздухе кружатся ветви и листья, а также птицы и мелкие зверьки, которые были не в силах сопротивляться стихии. Заросли «дерева смерти» тяжело переносят стихийное бедствие: с самых высоких стволов оказываются сломанными многие ветви, а у одного из стволов отломилась вершина, которую ветер тут же унёс куда-то вверх по склону горы и бросил в лесу. Рядом с зарослями «дерева смерти» раскачиваются дубы. Их ветви целы – твёрдая древесина отлично сопротивляется ветру, который в основном обрывает листья. Но затем к вою ветра и шуму леса примешивается ещё один звук – скрежет, который становится всё громче. И огромный старый дуб, соседствовавший с зарослями «дерева смерти», со скрипом повалился на землю, придавив ещё одно дерево. Он был полон сил до того, как здесь поселилось «дерево смерти», но соседство с зелёным отравителем сказалось на его благополучии: его корневая система медленно гибла, и растение постепенно слабело. Фактически, ветер лишь довершил дело, начатое «деревом смерти».
Когда прекратился разгул стихии, солнце осветило безрадостную картину: лес на горном склоне сильно повреждён, погибло много крупных старых деревьев. Особенно пострадали деревья, окружающие заросли «дерева смерти»: из-за отравления его ядом их корни оказались слишком слабыми и не смогли дать надёжную опору во время тайфуна. Хрупкие стволы «дерева смерти» тоже пострадали – было сломано несколько самых высоких стволов, в том числе старейший, появившийся из семени, попавшего сюда десять лет назад. На месте сломов хорошо видна древесина «дерева смерти» – странного мясо-красного цвета. Для полноты иллюзии не хватает лишь кровавых подтёков на коре. Однако, несмотря на видимый ущерб, это легко восполняемые потери. Благодаря скорости роста дерево быстро залечит раны, и уже скоро его заросли украсятся свежей зеленью. Всё равно во время тайфуна дерево получило гораздо больше, чем потеряло: ветер повалил соседние деревья, затеняющие это растение, и «дерево смерти» получило доступ к солнечному свету, а вместе с ним – возможность расти и развиваться. Растение не теряет времени: через считанные недели отросшие ветви скрыли сломанные стволы, а новая корневая поросль быстро поднялась над поверженными дубами, не выдержавшими борьбы с силами природы из-за болезни, вызванной ядом «дерева смерти».
Соседи «дерева смерти» процветают вместе со своим покровителем. Бурный рост этого вида сопровождается разрастанием корневищ паразитической орхидеи урушифилы. Она обладает низкой конкурентоспособностью, и её спасение от конкуренции – в союзе с растением, у которого очень мало «друзей», и которое способно уничтожать конкурентов орхидеи. В первые годы роста «дерева смерти» она встречалась в его зарослях лишь единичными экземплярами – больше растение просто не могло прокормить. Но сейчас, когда её покровитель захватил обширную территорию в лесу, цветки этой орхидеи десятками покачиваются на длинных цветоносах под ветвями «дерева смерти». А под землёй среди корней «дерева смерти» тянутся узловатые корневища урушифилы, высасывая из них питательные вещества. Сумев обмануть корни смертоносного дерева, это растение получило практически неисчерпаемый источник пищи.
Запах цветков урушифилы призван привлекать насекомых. Мало кто может жить среди ядовитой листвы «дерева смерти», отравляющей ядовитыми испарениями даже воздух вокруг, но всё равно находятся виды, для которых эти заросли – излюбленное место для жизни.
В тени «дерева смерти» порхают десятки крупных оранжевых бабочек с чёрными прожилками крыльев – парусники уруши. Когда локальная популяция орхидеи урушифилы разрослась, бабочки получили неисчерпаемый источник пищи. Они то и дело присаживаются на бледные цветки орхидеи и высасывают из шпорцев сладкий нектар. Парусник уруши – один из постоянных спутников этого растения, и его гусеницы могут развиваться только на этом виде растений. Пока «дерево смерти» растёт небольшими кустами или отдельными деревьями, он редко встречается в лесах – в основном эти насекомые мигрируют между зарослями «дерева смерти» и разыскивают отдельные экземпляры этого вида. Но сплошные заросли смертоносного растения обещают процветание многим поколениям бабочек, и постепенно местная популяция этого вида увеличивается. Сумаховые вьюрки растительноядны, поэтому не нападают на бабочек. Другие лесные птицы изредка охотятся на них – но лишь затем, чтобы лишний раз убедиться в несъедобности красивых и крупных бабочек. Будучи гусеницами, они накапливают в своих тканях большое количество яда, который обеспечивает защиту недолго живущим имаго.

***

…Прошло двадцать лет со времени падения семени «дерева смерти» в землю. Обстоятельства сложились на редкость удачно, и теперь дерево превратилось в настоящего властелина этого горного склона. Его заросли повсюду. Все деревья, которые могли быть убиты корневыми выделениями «дерева смерти», уже убиты. А немногие взрослые деревья устойчивых видов явно переживают не лучшие времена – об этом свидетельствуют их укороченные корявые ветви, покрытые деформированными листьями. Зрелый лес из «дерева смерти» создаёт жутковатое впечатление: это целый лес из одного вида деревьев, тянущийся на сотни метров. Постепенно среди богатой и разнообразной экосистемы возникло сообщество, примечательное крайней бедностью видового состава. В подлеске совершенно отсутствует трава, и лишь цветки орхидеи урушифилы покачиваются на упругих цветоносах в тени «дерева смерти», привлекая парусников уруши и немногих других опылителей, которые отваживаются проникать в эту отравленную испарениями дерева среду. В листве ядовитых деревьев порхают сумаховые вьюрки. Для них сейчас время благоденствия – летом они находят достаточно пищи в виде почек и молодых листьев «дерева смерти», а осенью переходят на плоды растения, рассеивая по лесу его семена. Травоядные животные не страшны этому растению: в зарослях всё напоминает о смерти, и звери обычно не задерживаются в таких местах.
Триумф отравителя достиг апогея – «дерево смерти» процветает и успешно отвоёвывает у леса новые территории. Но за такой успех в борьбе за жизнь неизбежно наступает расплата – удивительно однообразная для всех природных сообществ такого рода. Экосистема, зависящая от благополучия всего лишь одного вида деревьев, очень неустойчива. «Дерево смерти» также вынуждено расплачиваться за скорость роста недолговечностью; деревья в возрасте двадцати лет – это весьма зрелые растения, лучшие годы которых уже остались позади. Они ещё полны сил и обильно плодоносят, но в их зарослях уже заметны первые следы грядущего упадка. Заросли «дерева смерти» становятся настолько густыми, что растение начинает затенять само себя. Его собственная корневая поросль под кронами взрослых деревьев развивается плохо и тянется вверх бледными худосочными побегами. Есть ещё одно менее явно выраженное следствие успеха растения. Пока его заросли в лесу были редкостью, сумаховым вьюркам приходилось часто кочевать в поисках кормового растения. При этом съеденные семена обычно расселялись в разных участках леса, давая молодым проросткам шанс повторить успех материнского растения. Но теперь заросли стали такими обширными, что сумаховым вьюркам нет необходимости кочевать по лесу и распространять семена «дерева смерти» на новых территориях. Значительная часть семян, проходя через кишечник птиц, остаётся на территории, где произрастает клон исходного растения, сформировавший за два десятилетия целый лес. И материнское растение уже начинает подавлять рост собственного потомства, лишая нежные ростки необходимого им солнечного света.
Из-за ядовитых выделений корней и листвы растения биологические процессы в лесу «дерева смерти» происходят не так, как в обычном лесу, где растения не источают яд. «Дерево смерти» недолговечно, и среди его зарослей лежат стволы взрослых растений, которые по каким-то причинам уже не могут расти вертикально. Молодые ветви «дерева смерти», соприкоснувшиеся с землёй, легко укореняются и дают вертикальные побеги, но старые стволы от удара об землю при падении разламываются на куски. Они разлагаются очень медленно – мало кто из насекомых может развиваться в этой ядовитой древесине. Лишь грибы и бактерии постепенно убирают этот лесной мусор, но без насекомых их работа идёт очень медленно. Насекомые-древоточцы практически не задерживаются в таком лесу – одни из них лишь садятся на упавшие стволы дерева и ползают по ним, но даже не пытаются отложить яйца. Другие насекомые вовсе не садятся на эти деревья: сделав несколько кругов в воздухе, они улетают в другие части леса, где воздух не отравлен выделениями «дерева смерти». Из-за слоя гнилых листьев, опавших веток и мёртвых стволов этого растения начинает страдать его собственное воспроизводство: даже корневая поросль «дерева смерти» с трудом пробивается среди лежащего на земле растительного мусора.
Заросли «дерева смерти» выглядят чем-то инородным по сравнению с лесами, образованными обычными видами деревьев. Здесь крайне бедна фауна и флора, а жители «обычного» леса стараются не задерживаться надолго в таких зарослях. Тем не менее, в один из летних дней японские зайцелопы целым стадом зашли в заросли «дерева смерти». Они не ищут корм: здесь им нечем поживиться, потому что съедобные травы тут просто не растут. Единственная трава, которая процветает здесь – орхидея урушифила, многочисленные цветки которой покачиваются на тонких цветоносах среди стволов «дерева смерти». Но побеги урушифилы неприятны на вкус, потому что вместе с питательными веществами она забирает из корней «дерева смерти» изрядную порцию яда. Это её единственная защита от травоядных, но она работает хорошо: зайцелопы не обращают внимания на эту орхидею. У них сейчас совсем другая цель. Животные обнюхивают землю, покрытую слоем листвы «дерева смерти», и ощущают острый горьковатый запах, специфичный для зарослей этого вида. Они пришли сюда не кормиться. Летом их, как и многих других зверей, одолевают разнообразные паразиты: в шерсти ползают вши, к телам некоторых зайцелоп присосались клещи, а под кожей у нескольких особей устроились личинки оводов – крайне неприятные соседи, вызывающие появление язв. Их невозможно вычесать из кожи – потревоженная личинка сжимается, прячась в глубине свища. Но зайцелопы по опыту знают, каково действие испарений «дерева смерти». В зарослях этого растения даже в самый жаркий день нет слепней и других кровососущих насекомых.
Найдя по запаху подходящее место, зайцелопы ложатся на землю. Некоторое время они просто лежат неподвижно, свободно вытянув ноги – в такие моменты их можно принять за погибших от яда животных. Но они живы: бока вздымаются, а уши напряжённо подёргиваются. Одна за другой зайцелопы переворачиваются на другой бок, а некоторые валяются по опавшей листве, дёргая ногами в воздухе. Звери буквально извиваются всем телом на опавшей листве «дерева смерти», стараясь, чтобы испарения из неё как можно глубже проникли в шерсть. Остаточного яда в перегнивающей листве достаточно, чтобы изгнать их паразитов. Вши и другие насекомые, а также клещи валятся с тел зверей в листву и тщетно пытаются уйти от смертоносных испарений. Значительная их часть гибнет уже в первые несколько минут после начала процедуры очищения. Даже личинки оводов под кожей зайцелоп зашевелились, почувствовав смертоносную атмосферу. Их хозяева с удовольствием валяются в листьях ядовитого растения, словно зная, что это погубит личинок. Это им вполне удалось: прошло около десяти минут, и одна из личинок овода, извиваясь, вылезла из свища. Толстая бледная личинка, покрытая поясками прочных щетинок, пытается спастись, но фактически покинула своего хозяина, чтобы умереть. Когда она упала на землю, с ветки «дерева смерти» слетел сумаховый вьюрок. Птица схватила личинку, взлетела с ней на ветку и начала расклёвывать добычу. Несколько других вьюрков скачут среди зайцелоп и собирают напившихся крови клещей – птицы часто сопровождают лесных зверей, приходящих на санитарную обработку в места их обитания. Летом, спасаясь от кровососущих насекомых, в заросли «дерева смерти» заходят разные звери. Даже огромный шишигами с удовольствием проводит в зарослях смертоносного дерева до двух часов, наслаждаясь отсутствием крылатых мучителей.
Зайцелопы спешат: запах «дерева смерти» начинает действовать на них самих. Если они не покинут это место вовремя, промедление может стоить жизни кому-нибудь из них. Взрослые сильные звери встали на ноги и уверенной походкой направились обратно в родной лес. Несколько более слабых зверей с трудом поднялись на ноги – от запаха растения у них болит голова, и они едва дождались, пока запах растения изгонит их паразитов. Пошатываясь, они побрели следом за сородичами, чувствующими себя немного лучше. Постепенно по пути их следования заросли «дерева смерти» становятся всё реже, и начинают появляться растения других видов, отравленные соседством с ними. Горьковатый запах в воздухе становится всё менее заметным, и стадо зайцелоп выбирается из ядовитых зарослей. Звери с удовольствием принюхиваются к знакомым приятным запахам леса и вдыхают воздух с лесными ароматами – терпким запахом дубовой коры, затхлым запахом сырости мха и сладковатым ароматом лесных цветов. Одна из зайцелоп чихнула, словно изгоняя из лёгких неприятный остаточный запах зарослей «дерева смерти». Но их шкуры ещё будут некоторое время испускать чуть заметный запах «дерева смерти» – недостаточно сильный, чтоб навредить им самим, но вполне способный некоторое время защищать от нападения клещей и кровососущих насекомых. На свежем воздухе у самых слабых членов стада постепенно перестаёт болеть голова, возвращается аппетит, и вскоре все звери быстро скрываются в подлеске, ощипывая по пути траву и грибы.
Изменения в лесу «дерева смерти» накапливаются вполне закономерно: лес вступил в пору естественной спелости, и пора расцвета не будет длиться вечно. Постепенно меняется скорость роста старых деревьев, скорость наступления «дерева смерти» на окружающий лес. Несколько самых крупных деревьев были сломаны тайфунами, и теперь обломанные стволы украсились почти шаровидной кроной из множества молодых веток. Упавшие стволы «дерева смерти» смогли укорениться, и от них потянулись вверх многочисленные новые побеги. Рост большинства зрелых растений постепенно замедлился; этому немало способствует паразитирование орхидеи урушифилы. В подлеске она образует обширные заросли, разбавляя своим тонким ароматом горьковатый запах воздуха в лесу из «дерева смерти». Поддержание жизни этого цветочного великолепия требует ресурсов, и единственным их источником является само «дерево смерти».
Несмотря на ядовитые выделения «дерева смерти», рядом с ним селятся некоторые виды насекомых. Их видовое разнообразие меньше, чем в лесу, окружающем заросли ядовитого дерева, но это компенсируется их высокой численностью. Видно, что насекомые, способные ужиться с «деревом смерти», благоденствуют. Парусники уруши летают среди деревьев, словно купаясь в облаках ядовитых испарений дерева. Сейчас их вид процветает: на всех стадиях развития они находят себе пищу в зарослях «дерева смерти». Обширные заросли орхидеи урушифилы, цветущей с середины весны до ранней осени, снабжают их нектаром, а гусеницы этого насекомого развиваются на «дереве смерти», с аппетитом пожирая его листву. Но пока деревьям удаётся компенсировать наносимый ими ущерб за счёт активного роста.
Над одной из полян в лесу «дерева смерти» кружится большая стая парусников уруши – множество великолепных оранжевых бабочек с чёрными прожилками на крыльях. Все они – самки, полные сил и готовые к размножению. Собираясь большими стаями, они испускают феромон, говорящий об их состоянии – насекомые ищут брачного партнёра. Когда самок парусника уруши собирается сразу много, испарения «дерева смерти» не перебьют запах их феромонов, и у самцов есть шанс отыскать самок по запаху. Чувствительное обоняние самцов безошибочно распознаёт среди испарений «дерева смерти» запах самок, и со всего леса к рою самок слетаются самцы. По одним только им ведомым признакам пары насекомых находят друг друга и отправляются в брачный полёт.
Все участники этого танца жизни – представители одного вида, но они разные и порой очень заметно отличаются друг от друга. Часть признаков определяется генотипом, но многое также зависит от того, в каком месте зарослей «дерева смерти» кормились гусеницы этих бабочек. В стае парусников есть некрупные, но очень резво летающие существа с бледной расцветкой, тонкими чёрными прожилками и красно-рыжей каёмкой на крыльях – эти особи на стадии гусеницы жили на окраинах зарослей «дерева смерти», где пищи было маловато. Большинство особей парусника уруши мало отклоняется от общевидового «стандарта», но среди роя также мелькают несколько роскошных крупных экземпляров, у которых широкая красная кайма на крыльях оттенена тонкой чёрной каёмкой по наружному краю крыла. Они появились на свет в густых зарослях «дерева смерти» и не испытывали недостатка в пище. Это самые предпочтительные брачные партнёры среди всей стаи бабочек. Но эти существа слишком медлительны, поэтому крупные красивые самцы зачастую оказываются в проигрыше: пока эти красавцы найдут себе пару, их более скромные родичи успевают занять самку и быстро завершить брачный ритуал. А крупных самок некоторая медлительность в полёте делает лёгкой мишенью для самцов, желающих выполнить свой биологический долг. Как правило, такие «принцессы» становятся объектом преследования мелких самцов, летающих быстрее и маневреннее своих более крупных сородичей. Поэтому у таких «недоростков» есть неплохие шансы оставить многочисленное потомство.
Брачный ритуал длится несколько минут. Спаривание происходит в полёте, и самка старается унести повисшего на ней самца куда-нибудь на дерево. Подвесившись под листом «дерева смерти», пара бабочек быстро завершает брачный ритуал, хотя в это время их буквально осаждают самцы, которым не хватило пары. Они порхают вокруг спаривающихся бабочек, а иногда даже ползают по ним, пытаясь столкнуть с самки самца и занять его место. Однако обычно им это не удаётся, и пара бабочек успешно завершает брачный ритуал, несмотря на активно мешающих им самцов. После спаривания в организме самки начинают быстро развиваться яйца, и у насекомого появляется новая забота: ему нужно обеспечить потомство полноценной пищей в достаточном количестве.
Крупная бабочка парусника уруши смогла спариться, и её тело стало настоящей фабрикой для яиц. Теперь все силы она тратит на две вещи – на поиск кормовых растений и производство яиц. Бабочка не голодает – она подкрепляет силы нектаром орхидеи урушифилы, в изобилии цветущей в подлеске. Взлетев над зарослями «дерева смерти», насекомое начинает буквально «читать» запахи леса, стараясь отыскать самое подходящее для потомства растение. А сделать это сейчас очень сложно – популяция бабочек стала очень многочисленной. Тем не менее, самке парусника уруши удалось обнаружить подходящую ветку кормового растения, и она сразу же сделала на нижней стороне листа кладку из четырёх яиц, после чего взлетела и продолжила поиск кормовых растений. Перед ней стоит сложная задача – обеспечить подходящим кормом примерно 200-250 потомков. Для того чтобы определить, годится ли кормовое растение для её личинок, бабочка всего лишь садится на него, и рецепторы, расположенные в её лапках, сразу же определяют качество растения и его пригодность для прокорма потомства. Поиск не всегда оказывается удачным: бабочке часто попадаются листья старого растения, которое в силу естественных причин растёт медленно, и инстинкты подсказывают насекомому, что такое растение не годится для её потомства. Поэтому она мгновенно взлетает и продолжает поиск. Сев на очередной лист, бабочка сразу же определила, что он принадлежит хорошему, здоровому растению, но не стала откладывать на него яйца: она ощутила запах чужой кладки. Её потомству не нужны конкуренты, поэтому бабочка взлетела, не теряя времени, и направилась к другому растению. На своём пути на некоторых листьях она встречает уже вылупившихся гусениц, с жадностью обгладывающих жвалами нежные ткани растения. Здесь делать кладку особенно опасно – вместе с листьями чужие личинки легко съедят её яйца.
В предыдущие годы самкам парусника уруши не приходилось утруждать себя поисками: численность их популяции была низкой, поэтому кормовых растений хватало с избытком. Однако в последние два года ситуация значительно изменилась: доступность корма вызвала резкое увеличение численности этих бабочек в экосистеме, сформированной «деревом смерти». Поэтому поиск доступных кормовых растений для гусениц стал трудной задачей. Положение осложняется тем, что организм самки после оплодотворения перестраивается на производство яиц в ущерб остальным жизненным функциям – в том числе процессам нейтрализации яда «дерева смерти». Отложено примерно три четверти всего запаса яиц, созревшего в организме самки, и силы постепенно покидают её. В это время начинает особенно явно сказываться действие яда дерева, и насекомое быстро слабеет, будучи не в силах противостоять ему. Крылья уже с трудом слушаются самку парусника уруши, и она с трудом долетела до ближайшего дерева, прицепилась к листу и начала откладывать яйца. Но если в самом начале кладки порции яиц были совсем маленькими, то сейчас она, с трудом держась на листе растения, отложила последние яйца целой кучкой – организм словно спешил выполнить программу по размножению любой ценой. Даже качество растения уже не имело значения: в последние часы жизни насекомого его инстинкты словно дали сбой. А когда последнее яйцо было приклеено к листу, самка парусника уруши отцепилась от листа и полетела на землю, почти не взмахивая крыльями и кружась в воздухе, словно осенний лист. Она не единственная, кого ожидает такая судьба: под деревьями лежат, трепеща крыльями, её многочисленные сородичи. В некоторых местах земля буквально усыпана мёртвыми и умирающими парусниками уруши – словно с «дерева смерти» начали раньше времени опадать листья. Самки с пустыми брюшками потратили последние силы, чтобы отдать последний долг новым поколениям своего вида. Их задача по продолжению рода выполнена, и теперь они встречают свою скоротечную старость. Судьба самцов ещё драматичнее: после спаривания они больше ничего не едят, в течение нескольких дней растрачивают все ресурсы своего организма, и в итоге падают мёртвыми рядом с обессилевшими самками. Лёгкий ветерок гонит по земле высохшие трупы бабочек, а на листьях через несколько дней вылупится их потомство.
При переходе леса на новую стадию развития в нём появляются новые гости – как бы ни было ядовито «дерево смерти», всё равно найдутся виды насекомых, успешно приспособившиеся к жизни на этом растении. Один из предвестников новой эпохи в истории ядовитого леса – странное насекомое, напоминающее массивную осу с длинным яйцекладом на брюшке. У этого насекомого необычная окраска: тело чёрное с серебристой продольной полоской из тонких волосков вдоль средней линии тела. А его крылья красного цвета украшены несколькими крупными чёрными пятнами, из-за чего насекомое отдалённо напоминает неудачную копию божьей коровки. Но это вообще не жук, а представитель совершенно иной группы насекомых – рогохвост териак, представитель перепончатокрылых. Его появление в лесу – сигнал о том, что «дерево смерти» начинает стареть. Самка этого вида, подобно самкам парусника уруши, ищет подходящие для её потомства кормовые растения по запаху и вкусу. Но её выбор коренным образом отличается от выбора, который делают самки бабочек. Ей не нужны молодые, активно растущие деревья, которые слишком ядовиты и ещё способны постоять за себя. Она проявляет наибольший интерес к старым растениям, у которых уже не хватает сил для поддержания собственной химической защиты на прежнем уровне. Благополучие таких растений зачастую обеспечивают их более молодые соседи, выделяющие в воздух ядовитые испарения, защищающие старые экземпляры «дерева смерти». Но ядовитые выделения не страшны самке рогохвоста териака – она обладает способностью нейтрализовать их. Тем не менее, она должна спешить: подобно другим представителям семейства, во взрослом состоянии она не питается и черпает энергию исключительно из запасов, накопленных личинкой. Почувствовав нужный запах, самка рогохвоста териака села на один из стволов. Немного побегав по коре, насекомое нашло нужное место. Яйцеклад быстро пробурил мягкую древесину «дерева смерти», и самка рогохвоста териака отложила яйцо в глубине ствола. Её плодовитость меньше, чем у парусника уруши, и откладывание каждого яйца сопровождается значительной тратой сил на бурение коры и древесины. Но зато самка этого насекомого снабжает каждого из своих потомков надёжным укрытием, и вдобавок даёт ему пищу. На нижней стороне брюшка самки рогохвоста есть несколько пар мешочков – микангиев. В каждом из них хранится «посадочный материал», который самка рогохвоста распространяет по лесу вместе со своими яйцами – споры и фрагменты грибницы особого вида древоразрушающих грибов – трутовика противоядного. Из её микангиев в крохотную ранку на стволе попадает кусочек грибницы этого трутовика. Его поселение на «дереве смерти» означает, что химическая война вступила в новую фазу.
Отложив яйцо, самка рогохвоста териака улетела на поиски новых деревьев. Пока последствий её нападения не видно, но они непременно появятся – для этого нужно лишь время.

***

…С момента начала экспансии «дерева смерти» в этой части леса минуло четверть века. Лес снова изменился, и эти изменения явно не к лучшему для ядовитого захватчика. «Дерево смерти» уже не благоденствует на отвоёванной у леса территории. Оно успело построить на этом участке леса собственную экосистему, но её составляет очень малое количество видов. Поэтому такая экосистема оказывается весьма неустойчивой, и рано или поздно зелёного захватчика ожидает расплата за агрессию. Заметно, что взрослые деревья этого вида сбавили темп роста, а их листва редкая. Причина этого – заражение деревьев. С возрастом они стали вырабатывать меньше яда, и это сразу же почувствовали некоторые обитатели лесов Японского архипелага. Два врага напали на «дерево смерти» одновременно: это личинки рогохвоста териака и гриб трутовик противоядный, которым снабдила своё потомство заботливая самка рогохвоста, прежде чем погибнуть. На деревьях уже выросло не одно поколение рогохвостов, и все они находили кормовые растения прямо в местах, где появились на свет. Самкам даже не приходилось специально заражать деревья грибом – всё это было сделано ещё до них.
Трутовик противоядный хорошо прижился в зарослях «дерева смерти». На старых стволах «дерева смерти» торчат плодовые тела трутовика – крупные плоские образования полукруглой формы. Они нарастают целыми «стопками»: самые старые находятся внизу, а поверх них нарастают более молодые. Плодовые тела красновато-бурые с более светлыми краями, а губкообразный спороносный слой гриба окрашен в белоснежный цвет. Примечательная особенность этого вида – большое количество прозрачных капель жидкости, выделяющихся на нижней стороне плодового тела. Это следствие работы гриба: густая сеть его грибницы тянется под корой дерева и закупоривает сосуды растения. Трутовик активно поглощает соки дерева, и его ферменты разрушают яд, выделяемый «деревом смерти». Тем самым он буквально «обезоруживает» дерево, делая его беззащитным перед насекомыми. Поражённые трутовиком противоядным экземпляры «дерева смерти» хорошо заметны среди зарослей – их листва повреждена разными листогрызущими насекомыми, способными выдерживать остаточное количество яда этого растения.
У капель жидкости на нижней стороне плодовых тел гриба есть ещё одна важная функция. В этой жидкости присутствуют продукты распада ядов «дерева смерти», которые вызывают у насекомых некоторое подобие опьянения. Поэтому на нижней стороне плодовых тел трутовика собирается большое количество жуков, мух и других насекомых, желающих получить сомнительное удовольствие от дегустации грибного угощения. При этом мухи утрачивают обычную для них резвость и быстроту реакции, и даже при появлении птицы разлетаются с некоторой задержкой; их полёт при этом неровный, и они предпочитают быстро сесть где-то в укромном месте. А жуки просто валятся на растущее внизу плодовое тело и лишь беспомощно шевелят ногами. Изредка в заросли «дерева смерти» залетают даже жуки-рогачи, привлечённые даровым угощением гриба. Но бывает, что они не рассчитывают сил и получают такое опьянение, что не успевают вовремя покинуть заросли «дерева смерти» и гибнут от его ядовитых испарений. Гриб «угощает» насекомых не даром: в этой жидкости плавает огромное количество спор гриба. Часть жидкости насекомые выпивают, но часть налипает на поверхность их тел, и они могут перенести её на другое дерево, заразив его.
Деятельность трутовика противоядного привела к гибели значительного количества старых деревьев: в зарослях лежит много поваленных ветром стволов «дерева смерти», окаймлённых рядами плодовых тел трутовика. Деревья уже погибли, и гриб буквально досасывает из них питательные вещества, оставляя «обезвреженные» стволы другим видам древоразрушающих грибов.
Заражённые трутовиком деревья не так ядовиты, как свежий молодой подрост. Поэтому в них прекрасно развиваются личинки рогохвоста териака. Жирные червеобразные личинки прогрызают в стволах деревьев многочисленные ходы, по которым грибница трутовика противоядного проникает глубоко в ствол «дерева смерти». Поражённую грибом древесину личинки рогохвоста грызут особенно охотно: в ней меньше яда, и она уже частично разрушена грибом. Кроме того, основную часть питательных веществ они получают не из древесины, а именно из грибницы, пронизывающей дерево. Пройдя метаморфоз, молодые насекомые прогрызают выход из ствола и отправляются в брачный полёт, унося с собой в микангиях фрагменты грибницы трутовика и споры других древоразрушающих грибов, поселяющихся в их тоннелях. Их присутствие в зарослях «дерева смерти» обрекает растение на деградацию.
В таком состоянии заросли «дерева смерти» уже не могут без вреда для себя прокормить своего основного паразита – орхидею урушифилу прекрасную. Орхидея продолжает разрастаться, и под деревьями по-прежнему покачиваются её цветки, привлекая бабочек. Время от времени в зарослях уже появляются другие насекомые – это явный показатель начавшейся деградации популяции «дерева смерти». Растение уже выделяет меньшее количество ядовитых испарений, и в зарослях появляется всё больше видов животных. Кроме парусников уруши, нектар орхидеи сосут теперь и другие виды бабочек-парусников, отличающихся от них окраской крыльев. Особенно часто они прилетают, когда дует ветер, уносящий испарения «дерева смерти». Но в одном отношении парусник уруши всё равно остаётся вне конкуренции.
В лесу «дерева смерти» становится заметно светлее, чем было в первые годы экспансии этого растения. Кроны деревьев уже не такие густые, и причина этого очевидна. В безветренную погоду в кронах «дерева смерти» слышится непрерывный тихий шорох. Его создают тысячи маленьких, но прожорливых и вечно голодных ртов. Целые стаи парусников уруши оставили потомство – множество гусениц. В первые годы развития популяции «дерева смерти» парусник уруши был сравнительно редкой бабочкой – эти насекомые встречаются в японских лесах относительно редко из-за узкой пищевой специализации и больших расстояний, разделяющих заросли растений. Но там, где «дерево смерти» процветает, они неизменно дают вспышку численности и становятся одним из многочисленных видов местных насекомых. Так произошло и здесь: каждый год бабочки откладывали множество яиц, и на деревья набрасывалось всё больше и больше этих маленьких, но прожорливых врагов. В первые годы «дереву смерти» легко удавалось компенсировать ущерб, наносимый гусеницами, за счёт быстрого роста. Но постепенно количество гусениц становилось всё больше, и рост дерева уже не успевал за их аппетитами. В результате деревья начинают постепенно слабеть – гусеницы не дают им нормально расти. В обычном лесу такого просто не могло бы произойти: у любых гусениц находится множество врагов. Однако ядовитые испарения «дерева смерти» изгнали из леса многих птиц и насекомых, и дерево осталось один на один с врагом. Сумаховые вьюрки преимущественно растительноядны, и ждать от них помощи в борьбе с гусеницами парусника уруши не приходится. Насекомоядные птицы предпочитают облетать заросли «дерева смерти» стороной: им всё равно не найти в них достаточного количества съедобных насекомых. А гусеницы парусника уруши, набивающие кишечник ядовитой листвой дерева, аккумулируют в себе яд растения, и он служит им защитой на всех стадиях развития.
Маятник биологического равновесия постепенно качнулся в другую сторону, и теперь уже «дерево смерти» отступает, сдавая позиции, триумфально отвоёванные за несколько лет до этого. Молодые растения захватывают территорию уже не так активно, как раньше: их листву пожирают гусеницы, и растениям с трудом удаётся компенсировать эти потери своим приростом. Поэтому их корни уже не тянутся глубоко в лес, отравляя почву и корни соседних растений. В зарослях «дерева смерти» постепенно истончается слой ядовитой листовой подстилки – она уже пополняется медленнее, чем её разлагают грибки и бактерии, ведь значительную часть листьев на деревьях пожирают гусеницы. Поэтому лесные травы вновь начинают вторгаться на территорию, ранее опустошённую ядом «дерева смерти». Они пока редки, но семена самых выносливых уже проросли среди сплошных зарослей орхидеи урушифилы. Голоса сумаховых вьюрков слышны уже не так громко: их заглушают голоса других птиц в окружающем лесу. Популяция этих птиц стала значительно меньше, чем во времена расцвета «дерева смерти»: гибнущие заросли уже не в состоянии обеспечить пищей большое птичье население, и лишние вьюрки разлетелись по лесу в поисках новых мест для жизни. Кому-то из них, возможно, повезло найти заросли «дерева смерти» где-то ещё, а кому-то приходится довольствоваться поиском единичных растений и существовать на грани жизни.
Лес постепенно возвращается на территории, когда-то завоёванные «деревом смерти». Несколько дубов, переживших химическую войну, вновь оделись полноценной листвой – густой, блестящей и гладкой. Химическая война с «деревом смерти» не прошла для них бесследно: у деревьев сохранились уродливо искривлённые ветки, выросшие во времена господства «дерева смерти». Но сейчас их не видно за новой густой зеленью. Кроме того, выжившие деревья получили немалую пользу от соседства с зарослями «дерева смерти»: ядовитые испарения надолго изгнали из окрестностей разных растительноядных насекомых. На плодоношение дубов это не повлияло: эти растения опыляются ветром. Отсутствие вредителей позволит растениям быстрее восстановиться после соседства с «деревом смерти».
Крупные цветки урушифилы уже с трудом прорастают из-под слоя листового опада: у их «покровителя» просто не хватает сил на содержание многочисленной армии прихлебателей. Корневища этих растений пока ещё тянутся под землёй, но они уже не такие толстые и сочные, как прежде: благополучие растения-хозяина сказывается на его паразите. Взрослые парусники уруши ещё летают в подлеске в поисках цветков этой орхидеи, но их осталось значительно меньше, чем было когда-то: численность орхидеи сократилась, и насекомые вынуждены улетать в другие места леса в поисках корма и подходящих кормовых растений для гусениц. За кратковременный триумф «дерева смерти» приходится расплачиваться всем видам, которые благоденствовали в его зарослях. И теперь их популяции приходят в упадок вместе с популяцией их хозяина.
А по краям зарослей «дерева смерти» лес перешёл в активное наступление. Разрастающиеся клёны протягивают ветви с широкими рассечёнными листьями над хиреющими коревыми отпрысками «дерева смерти», затеняя их и лишая возможности нормально развиваться. Это приём, против которого у «дерева смерти» нет защиты: растение очень светолюбиво, и в тени других растений развивается плохо. Все деревья в окрестностях ощущают отсутствие выделений «дерева смерти» в почве и воздухе, поэтому вновь начинают расти в полную силу. Даже обманное дерево постепенно встаёт в полный рост, ещё пользуясь своим сходством с ядовитым соседом. Высота некоторых экземпляров этого зелёного подражателя может достигать пяти метров, и пока рядом ещё есть «дерево смерти», ему можно благоденствовать. Зайцелопы и шишигами обходят это дерево, ощущая исходящий от его листвы горьковатый запах, ассоциирующийся с присутствием по соседству ядовитого двойника этого вида. Однако парусники уруши не поддаются на грубую уловку обманного дерева, и их гусеницы не трогают листву зелёного обманщика. Лишь взрослые парусники время от времени слетаются к крупным цветкам обманного дерева, чтобы попить нектара, и своим присутствием подчёркивают уловку дерева, спасающую от врагов. Но отступление «дерева смерти» означает, что у обманного дерева больше не будет защиты. В отличие от «дерева смерти», оно вполне способно расти в затенённых местах, но без присутствия рядом с ним ядовитого «оригинала» полнота иллюзии нарушается, и это растение вскоре начинают поедать «необученные» млекопитающие. Однако другие животные распознают обман значительно быстрее: листья обманного дерева уже начинают покрываться дырами, которые проедают в них гусеницы разных мелких бабочек. Насекомые постепенно возвращаются в эту часть леса.

***

Прошло ещё два года. Миновала короткая прохладная зима, и в горные леса Японских островов вновь пришла весна. Вместе с весной в умирающий лес «дерева смерти» возвращается прежняя жизнь – буйная и разнообразная. «Дерево смерти» проиграло в схватке за жизненное пространство: его успех был кратковременным, и это быстрорастущее растение не смогло надолго закрепиться на завоёванной территории. Конечно, следы его былого успеха по-прежнему видны: это отдельные умирающие стволы, из которых торчат хилые ветви прошлогоднего прироста, а также отдельные заросли молодых корневых отпрысков. Однако они уже не так сильны, как были раньше, когда первое растение этого вида только начинало завоёвывать этот лес. К их корням прицепились массивные корневища орхидеи урушифилы – словно напоминание о тех годах, когда «дерево смерти» господствовало в этой части леса. Растение по-прежнему высасывает питательные вещества из своего хозяина, но его потребности оказываются несоизмеримо большими по сравнению с возможностями невысоких молодых экземпляров «дерева смерти». Паразит фактически губит своего хозяина, сдерживая его рост и не давая бороться за жизненное пространство при помощи яда. Есть ещё одно обстоятельство, препятствующее росту молодых деревьев: все они поражены трутовиком противоядным. Плодовые тела этого гриба появляются лишь на крупных взрослых экземплярах «дерева смерти», но под корой корней грибница этого трутовика проросла в корнеотпрыски и заразила их. Из-за паразитического гриба «дерево смерти» растёт значительно медленнее и выделяет меньше яда, чем пользуются его соседи, активно захватывающие освобождающуюся территорию. На месте зарослей «дерева смерти» разворачиваются резные вайи папоротников, а в их тени из земли поднимается поросль – новые клёны. Минувшей осенью какая-то белка успела закопать в листовую подстилку жёлудь. Трудно сказать, почему она не вернулась за ним: возможно, просто забыла о нём, или сама стала чьим-то обедом. Но благодаря такому удачному стечению обстоятельств жёлудь пророс, и теперь тянет вверх нежные зелёные листочки с волнисто вырезанными краями. Через много лет он окрепнет и раскинет крону над землёй, но пока он не спешит. Клёны с красивой рассечённой листвой опередят его в росте в первые годы жизни – они активно выпускают молодые красноватые листочки и тянутся вверх, спеша вырваться из тени папоротников. Но зато дуб своим долголетием гарантирует себе долгое безбедное будущее – нужно лишь пережить первые годы, самые трудные и опасные, когда зайцелопа или шишигами может мимоходом откусить верхушку молодого дерева, тем самым замедляя его рост и заставляя ветвиться. И ещё ему пока придётся опасаться химической войны с очередным зелёным захватчиком – когда «дерево смерти» благоденствовало, по соседству с ним погибло множество молодых деревьев разных видов, в том числе дубы. Лишь взрослым растениям удалось выдержать это опасное соседство, и их потомство заселяет освободившееся место. Появление «дерева смерти» стало своеобразным фактором естественного отбора в горных лесах Японского архипелага, заставляющим растения разных видов либо сопротивляться такому опасному соседству, либо каким-то образом вырабатывать устойчивость к яду этого растения.
Где-то на соседнем горном склоне зимой упало старое дерево, не выдержавшее тяжести лежавшего на нём снега. Падая, оно подмяло под себя ещё несколько деревьев помоложе, и в результате среди леса образовался обширный участок земли, прекрасно освещаемый солнечным светом. Среди множества проростков разных деревьев, тянущихся к солнцу, выбилось в лидеры несколько, обладающих характерными перистыми листочками. Уже в первые дни жизни они обогнали в росте своих соседей, причём не только потому, что росли быстрее, но и потому, что их соседи замедлили свой рост и начали болеть, когда до них дотянулись тонкие корни этих молодых растеньиц. Так начинается новая война деревьев – безмолвная, жестокая и беспощадная, которая в ближайшие десятки лет существенно повлияет на жизнь обитателей этих мест. И история триумфа и поражения зелёного отравителя повторится.

Сумаховый вьюрок (Unedulis rhucivorus)
Отряд: Воробьинообразные (Passeriformes)
Семейство: Вьюрковые (Fringillidae)
Место обитания: Япония, леса и кустарниковые заросли.

Рисунок Семёна

В голоцене на острове Новая Гвинея обитало несколько видов птиц семейства Colluricinclidae, которые назывались питогуи (Pitohui). Эти птицы обладали стойким неприятным запахом, но их ещё более замечательной особенностью был уникальный для птиц признак – ядовитость. В коже и перьях этих небольших птиц с ярким красно-чёрным оперением накапливался сильный яд. Он спасал птиц как от эктопаразитов, так и от четвероногих хищников. Для человечества природа яда питогуи долгое время оставалась загадкой. Но также было известно, что некоторые другие птицы могли становиться несъедобными и даже ядовитыми после того, как питались ядовитыми растениями. Предполагалось, что некоторые виды рыб также становились ядовитыми после питания ядовитыми водорослями. Отравление такими рыбами было известно как «сигуатера». Но то, что представляется исключением для позвоночных животных, оказывалось обычной тактикой для беспозвоночных. В голоцене бабочки из семейства данаид (Danaidae) пользовались для защиты ядом растений семейства молочайных, на которых кормились их гусеницы. В неоцене такая тактика защиты не потеряла своей актуальности: таким же способом защищаются от врагов азиатский жук ментоловый листоед и жгучая улитка с Гавайских островов. Среди позвоночных также появились приверженцы такого способа защиты: на Земле Сунда, острове в Индонезии, обитает вьюрок жукоед, питающийся ядовитыми насекомыми и накапливающий в теле их яд для самозащиты.
У жукоеда есть родственник на Японских островах – сумаховый вьюрок. Эта птица размером со скворца названа так за то, что обитает в зарослях ядовитого кустарника сумаха разных видов (Rhus, Toxicodendron), и даже среди ветвей смертельно ядовитого для большинства животных «дерева смерти» (Necrodendron omnimortalis). Но это не просто каприз в выборе среды обитания, а жизненная необходимость для птицы. Сумаховый вьюрок питается исключительно семенами, цветочными почками и молодыми листьями ядовитых видов сумаха. Такой рацион обеспечивает сумаховому вьюрку прекрасную защиту: его мясо также становится ядовитым, в нём накапливается сильный растительный токсин.
Сумаховый вьюрок предпочитает не улетать далеко от зарослей растений, в которых живёт. Эта птица узко специализирована к такому необычному виду пищи, как семена и зелень ядовитых растений, поэтому в своём распространении она тесно связана с местами их произрастания. Эти вьюрки часто селятся в зарослях «дерева смерти» – очень ядовитого древесного растения Японских островов. В связи с относительной оседлостью крылья этих птиц округлые, а хвост относительно короткий и широкий. Такое телосложение позволяет хорошо передвигаться среди густых ветвей кустарников. Ноги птицы длинные, с цепкими пальцами. Сумаховые вьюрки часто лазают по стволам «дерева смерти», разыскивая немногих насекомых, способных питаться на этом растении.
Окраска оперения сумахового вьюрка очень яркая: основная окраска птицы оранжевая, на голове красноватая «шапочка», спина ярко-жёлтая. Маховые перья и хвост чёрные с белыми кончиками, а вокруг глаз есть «очки» из чёрных перьев. Эта окраска является типичной предупреждающей – хищник, рискнувший съесть такую птицу, может получить довольно сильное отравление. Сами вьюрки держатся нарочито смело: они не укрываются при виде пернатого или четвероногого хищника, и лишь встречают его появление тревожными криками. Если враг слишком приближается к птице, сумаховый вьюрок начинает демонстрировать свою окраску: птица распушает оперение на голове и груди, и раскрывает веером крылья и хвост, делая особенно заметной их чёрно-белую окраску. Обычно хищник, попробовавший один раз мясо этой птицы, избегает дальнейшей атаки.
Сумаховый вьюрок питается относительно твёрдой пищей. В связи с этим у него развился мощный конический клюв чёрного цвета с белой полоской в основании. У самцов клюв немного толще, чем у самок.
Эта птица – моногам, пары у неё образуются лишь на один цикл гнездования. Готовый к гнездованию самец начинает брачные демонстрации: он выбирает густые заросли молодых растений сумаха, и начинает подолгу петь, делая перерыв только в самое жаркое время дня. Песня сумахового вьюрка состоит из серии свистящих звуков. Встревоженная птица издаёт протяжную трель «сухих», отрывистых и резких звуков. Так же она поступает, когда замечает пернатого или наземного хищника.
Когда самка выбрала подходящий для гнездования участок, она начинает строить гнездо из тонких прутьев. Самец в это время активно поёт, охраняя гнездовой участок, и изредка навещает самку, принося ей несколько травинок или веточек для постройки гнезда. Гнездо сумахового вьюрка представляет собой глубокую чашу в развилке веток.
Эта птица обычно успевает сделать два выводка в год – поздней весной и в середине лета. Но, если зима достаточно тёплая, птицы гнездятся раньше, и в конце лета у них бывает возможность отложить яйца в третий раз. Третий выводок обычно небольшой, но выживает не менее успешно, чем потомство весеннего и летнего выводков. В кладке сумахового вьюрка бывает до 5 – 6 яиц. Птица настолько хорошо приспособилась к сосуществованию с этим растением, что даже её яйца накапливают в желтке небольшое количество алкалоидов. Поэтому сумаховый вьюрок не опасается, что его кладку разорят: он гнездится на небольшой высоте от земли, среди ветвей сумаха и в молодом подросте «дерева смерти». Яйца этой птицы имеют броскую белую скорлупу с чёрными крапинками. Попробовав несколько раз яиц этой птицы, разоритель гнёзд не умрёт, но хорошо запомнит связь между этими легко доступными яйцами и последующей острой болью в желудке.
Яйца насиживает почти исключительно самка, а самец ловит насекомых и собирает съедобные (только для этих птиц!) части сумаха. Также самец охраняет территорию от соперников, хотя практически вне конкуренции с другими видами птиц соперничество не столь острое, и внутривидовая агрессия у этого вида слабая.
Вначале родители кормят птенцов насекомыми, затем добавляют к пище полупереваренные семена и почки сумаха и других растений. Птенцы накапливают с таким кормом ядовитые вещества, и в процессе развития сразу приобретают броский предупреждающий наряд (в отличие от них птенцы жукоеда до первой линьки имеют неброскую маскировочную окраску).
Продолжительность жизни сумахового вьюрка не превышает 4 года, а птицы, обитающие в зарослях «дерева смерти», редко доживают до 3 лет. Очевидно, это является «платой» за обитание в столь опасных условиях – организм птицы должен затрачивать энергию, чтобы нейтрализовать определённое количество яда. Зато выживаемость потомства у этих птиц очень высокая: им практически не угрожают хищники, которые лишь случайно появляются в зарослях растений, где обитают эти вьюрки.

Лесной ронин (Roninornis mortifer)
Отряд: Воробьинообразные (Passeriformes)
Семейство: Синицевые (Paridae)
Место обитания: субтропические леса Японии и южной части Больших Курил.
В голоцене некоторые виды синиц получили преимущество, став синантропными птицами. Широко расселились, эти птицы стали осваивать новые источники пищи. Вымирание многих видов хищных птиц вызвало появление среди различных видов воробьиных птиц плотоядных видов. Так появились крупные плотоядные сорокопуты, характерные для тропических и субтропических областей Старого Света. Синицы, несмотря на миловидную внешность, также отличались хищническими наклонностями ещё в эпоху человека (эта черта поведения особенно ярко проявлялась при содержании этих птиц в неволе). В неоцене эта тенденция продолжилась и нашла своё воплощение.
В лесах Японских островов обитает один вид синиц, развивший хищнические наклонности. За агрессивный характер птица получила название лесной ронин (ронин – странствующий самурай). Это один из самых крупных видов в семействе синиц: размером немного больше скворца. Клюв лесного ронина «универсального» типа – прямой, с острым кончиком. У птицы сильно выражены хищнические наклонности – она нападает на различных мелких позвоночных животных – грызунов, ящериц и птиц, и убивает их сильным ударом клюва в голову. Лесной ронин также питается крупными насекомыми и улитками, а птицы, обитающие вблизи рек, ловят мелких крабов, выползающих на сушу. Эта птица расклёвывает добычу, придерживая её лапой. Лесной ронин поедает крупную добычу на земле, а мелкую уносит в клюве на дерево, и закрепляет в развилке ветвей, после чего расклёвывает.
Лесной ронин неплохо чувствует себя в лесах Японии, и успешно конкурирует с мелкими врановыми птицами благодаря особенностям поведения. Это умная, смелая и любопытная птица, способная добывать разнообразную пищу. Лесной ронин замечает, где могут гнездиться другие птицы, и охотно разоряет их гнёзда.
Внешность лесного ронина выдаёт в этой птице типичного лесного жителя. У него короткие крылья с округлыми концами, широкий длинный хвост, стремительный маневренный полёт. Лесной ронин умеет резко разворачиваться в воздухе и быстро летает даже среди густых ветвей. По ветвям и земле эта птица передвигается прыжками.
Окраска тела этой птицы маскировочная: верх тела серый с коричневыми пятнами. Спина птицы белая, а живот изумрудно-зелёный. Голова лесного ронина резко отличается по цвету от туловища: она чёрная, а на затылке есть участок перьев красного цвета. Эта особенность окраски имеет важное значение в жизни птицы: она является умиротворяющим сигнал, который жизненно необходим для сосуществования агрессивных птиц. Демонстрация такого пятна является знаком подчинения и быстро подавляет агрессивное поведение сородича. Подчиняющаяся победителю птица приподнимается на ногах, наклоняется вперёд, опускает голову и показывает это пятно. Обычно молодые птицы окрашены более тускло, чем взрослые. Но лесной ронин представляет собой одно из немногих исключений. У молодых птиц окраска значительно ярче, чем у взрослых – красное пятно больше, оно занимает около трети всей поверхности головы.
Плотоядные животные являются, как правило, территориальными видами, и лесной ронин здесь не исключение. Самец этого вида занимает достаточно большой участок леса – два самца не встречаются ближе, чем за сто метров друг от друга. В брачный сезон самец громко и звучно поёт, оповещая о претензиях на территорию. Его песня достаточно однообразна, и представляет собой серию свистов, заканчивающихся долгой раскатистой трелью.
Самец содержит на своём участке двух самок и одновременно ухаживает за двумя выводками, подкармливая птенцов. По отношению к другим самцам он ведёт себя очень агрессивно, активно изгоняя их со своего участка. Обычно в начале территориального конфликта самцы-конкуренты демонстративно громко поют, сидя на виду друг у друга. Так они оценивают силы друг друга, наблюдая за противником. Обычно «дуэли певцов» достаточно, чтобы самец-пришелец удалился с чужого участка. Если этого не происходит, начинается жестокая драка. Во время драки самцы вцепляются друг другу в перья клювом и лапами, а также бьют соперника крыльями. Если поединок особенно жестокий, самцы могут даже упасть с ветки на землю и продолжать драться среди травы. В этот момент они настолько увлечены поединком, что подпускают к себе очень близко. В брачный сезон один из них, или даже оба легко могут стать добычей разных наземных хищников.
Если на участок, охраняемый самцом, прилетает самка, самец старается задержать её на своей территории. Ухаживая за самкой, самец преследует её, залетает вперёд, пригибает голову, показывая отсутствие агрессии. В это время особенно заметно красное пятно на его затылке. Если самка не улетает, самец продолжает демонстрации. В брачном танце самец садится на дерево перед самкой, сильно наклоняется вперёд, и демонстрирует ей себя. При этом он раскрывает крылья и мелко трепещет ими. Белое оперение на его спине становится хорошо видимым, и самец распушает его, чтобы зрительно преувеличить себя. Получается эффектно выглядящее сочетание пятен трёх цветов – белой спины, красного пятна на затылке и чёрной передней части головы птицы.
Гнездо лесного ронина располагается в дупле. На подстилку из опилок и лесного мусора самка откладывает 3 – 5 яиц. Обычно она сама кормит птенцов, но самец помогает ей, доставляя птенцам примерно треть съедаемого ими корма. Птенцы покидают гнездо в возрасте шести недель. Самка докармливает их ещё около недели, после чего молодые птицы становятся самостоятельными. За год лесной ронин может сделать до двух выводков.
Молодые птицы становятся способными к размножению в возрасте 8 – 9 месяцев. Продолжительность жизни этой птицы составляет около 6 – 7 лет. Самцы чаще всего живут значительно меньше самок – так сказывается высокая внутривидовая агрессивность этой птицы. Это же обстоятельство сдерживает численность вида, регулируя плотность поселения этих птиц.

Шишигами (Gravicervus shishigami)
Отряд: Парнокопытные (Artiodactyla)
Семейство: Олени (Cervidae)
Место обитания: Японские острова, тропические и субтропические леса.

Рисунок Александра Смыслова

Эпоха антропогенного прессинга ознаменовалась значительным сокращением численности крупных млекопитающих – как хищников, так и травоядных. Вымирание быков и значительной части оленей спровоцировало взрыв численности мелких травоядных млекопитающих после исчезновения человечества. В северной части Евразии место крупных травоядных заняли потомки зайцеобразных, а в тропических районах мелкие олени дали широкую адаптивную радиацию. На территории Восточной Азии появилось значительное количество видов оленей, массивным телосложением напоминающих быков и крупных антилоп – потомков мелкого азиатского оленя мунтжака (Muntiacus muntjak). Они широко расселились по тропическим и субтропическим лесам и редколесьям. Некоторые их виды расселились даже в область умеренного климата.
Японские острова регулярно соединялись с материковой Азией цепочками временных островов, что позволило массивным оленям заселить этот изолированный мир. Миллионы лет эволюции привели к появлению эндемичных видов, не встречающихся на материке.
В южной части Японских островов, в области тропического и субтропического климата водится крупный родственник азиатского оленебыка, олень шишигами. Это существо – осторожный и скрытный лесной житель. Высота шишигами в плечах достигает 2 метров; телосложением этот вид напоминает примитивных доисторических жирафов. Передние ноги этого зверя длиннее задних, спина заметно покатая. Шея умеренной длины, голова крупная и удлинённая.
Окраска помогает шишигами маскироваться в лесу. Шерсть на теле животного желтовато-коричневая, с тонкими прерывистыми продольными полосами чёрного цвета. На спине фоновая окраска темнее, а на животе и ногах светлее. Голова животного целиком чёрная с белыми пятнами над глазами. У некоторых особей пятна крупнее и образуют «очки» вокруг глаз, а на щеках появляются дополнительные белые пятна. Детёныши шишигами окрашены значительно контрастнее взрослых. Они пятнистые, словно леопард: по песочно-жёлтому фону разбросаны многочисленные тёмные пятна. Позже пятна сливаются в продольные полосы, а фоновая окраска значительно темнеет.
Рога у шишигами широкие и короткие, ежегодно сбрасываются. Каждый рог образует крупную основную ветвь, направленную назад, немного в сторону и вверх, и небольшой отросток, направленный вверх. От врагов шишигами защищается с помощью сильно развитых клыков, торчащих изо рта. Челюсти животного могут широко раскрываться, и защищающийся зверь может наносить клыками глубокие колотые раны. С другой стороны, сильно развитые клыки мешают жевать с помощью боковых движений челюстей, а сами челюсти сравнительно длинные и узкие. Поэтому шишигами питается сравнительно мягкой кустарниковой растительностью, листьями крупных трав и молодыми побегами деревьев.
Этот вид – одиночное животное, вместе держатся только самка и детёныш. Шишигами водится во влажных лесах, пересечённых реками. По берегам рек он кормится в зарослях крупных травянистых растений, и иногда заходит в воду поесть сочные и мягкие водяные растения. Копыта этого животного широкие, способные раздвигаться. Благодаря этому шишигами может ходить по топкой почве и плавать.
Голос этого оленя – громкое рявканье. Оно слышно в лесу во время брачного сезона – в северной части ареала это позднее лето. На юге, где сезонность в размножении шишигами не выражена, самец этого вида издаёт призывный крик, почувствовав запах самки во время течки. Ещё один звук, который способен издавать шишигами – частый продолжительный лай, сигнал опасности. Он слышен далеко в лесу, и по голосу шишигами лесные обитатели узнают о присутствии хищника.
Единственный детёныш рождается весной и остаётся с матерью до полугода. Как правило, мать сама прогоняет его к моменту наступления новой беременности. Половая зрелость молодого животного наступает на третьем году жизни.

Японская зайцелопа (Lepolopella nipponica)
Отряд: Копытные зайцеобразные (Ungulagomorpha)
Семейство: Зайцелоповые (Lagolopidae)
Место обитания: Японские острова, лиственные и смешанные леса с густым подлеском.

Рисунок Cossus

В Евразии в неоцене фауна копытных значительно обеднела. Это было свяано с антропогенным прессингом в голоцене и обширным оледенением на рубеже голоцена и неоцена. Относительно успешно пережили эпоху биологического кризиса только кабаны, потомки которых заняли экологические ниши крупных травоядных. Роль мелких бегающих травоядных заняли представители новой группы животных – зайцелопы, бегающие потомки зайцев. Эти животные стали анатомическими и экологическими аналогами оленей – стадные бегающие травоядные нижнего яруса леса. Эта группа широко распространена в Старом Свете и населяет Евразию и Северную Африку. Существует несколько мелких азиатских видов, и японская зайцелопа – один из них.
Это родственник черноголовой карликовой зайцелопы (Lepolopella nigriceps) – быстроногое травоядное животное мелкого размера. Высота в холке взрослой особи – не более 0,5 м. Животное напоминает телосложением кабаргу – задние ноги немного длиннее передних, из-за чего спина слегка наклонена вперёд. Морда удлинённая, уши похожи на заячьи, покрыты с наружной стороны плотным густым мехом. Окрас шерсти летом – однотонный коричневый, с оттенками от сероватого до охристо-бурого и даже чёрного. В северной части ареала зимой шерсть белеет, на юге остаётся бурой круглый год.
Японская зайцелопа живёт небольшими стадами, насчитывающими 10-20 животных обоих полов и разного возраста. В стаде отсутствует вожак, иерархия не устанавливается. Звери очень осторожны, во время кормления несколько особей постоянно слушают звуки леса и нюхают воздух, стараясь заблаговременно обнаружить появление врага. Этот вид зайцелоп держится в густых лесах, предпочитая кустарники и заросли высоких трав. От хищников эти животные обычно прячутся, замирая на месте, и убегают лишь, будучи обнаруженными. Крик тревоги этого вида – резкое отрывистое тявканье, очень хорошо различимое среди звуков леса.
Эти небольшие зайцелопы являются экологическим аналогом мелких оленей и не конкурируют с шишигами (Gravicervus shishigami) – крупным местным потомком мунтжака. Чаще их соседство оказывается выгодным: зайцелопы и шишигами часто пасутся вместе, и шишигами защищают зайцелоп от хищников, а на севере ареала зайцелопы кормятся зимой на их раскопах.
Весной у самки рождается два детёныша. Они активны с первых минут жизни и способны бегать наравне с взрослыми особями в возрасте 1 дня. Окраска молодняка отличается от взрослой: на задней стороне ушей есть крупные белые пятна, пропадающие с возрастом. Молодые животные достигают половой зрелости в возрасте 1 года. Продолжительность жизни японской зайцелопы – около 10 лет.
На Дальнем Востоке обитают родственные виды:

Рисунок Cossus

Амурская зайцелопа (Lepolopella amurica) – более крупный вид, высота в холке 0,7 м. Этот вид отличается серой шерстью с тёмными пятнами на затылке, вдоль спины и на крупе, живёт в низинных лесах и заболоченных местностях Дальнего Востока. На зиму окраска шерсти не меняется. Пальцы обладают способностью раздвигаться, благодаря чему животное умеет передвигаться по топкой болотистой почве и плавать.

Маньчжурская зайцелопа (Lepolopella mandschurica) меньше амурской – высота в холке 0,6 м. Окраска шерсти серая с тёмным седловидным пятном на спине и боках. Этот вид населяет северо-восток Китая, предпочитая горные районы. Когти с очень твёрдым наружным краем, позволяют лазать по каменным склонам. Не конкурирует с представителями близкого рода каменных скакунов (Lepotragus) благодаря обитанию в нижней части горных склонов и в горных лесах.

Этот вид млекопитающих открыл Медведь, участник форума.

Рогохвост териак (Heterotremex theriac)
Отряд: Перепончатокрылые (Hymenoptera)
Семейство: Рогохвосты (Siricidae)
Место обитания: Японские острова, горные лиственные леса.

Рисунок Биолога

Рогохвосты представляют собой специализированную группу насекомых древнего происхождения, приспособленную к паразитированию в личиночной стадии на живых деревьях. В неоцене они по-прежнему представляют собой важный компонент энтомофауны, хотя их численность и видовое разнообразие сократились на рубеже голоцена и неоцена из-за сокращения площадей лесов.
Рогохвост териак – относительно крупный представитель группы: длина тела взрослой особи составляет около 30 мм. Насекомое напоминает осу массивного сложения с удлинённым цилиндрическим брюшком. На нижней стороне брюшка имеются мешочки-микангии, содержащие споры и фрагменты грибницы древоразрушающих грибов. Окраска тела чёрная с медно-красными ногами и ярко-красными полупрозрачными крыльями, на которых имеются чёрные пятна. Имаго отдалённо напоминает ядовитых жуков, и в его жировой ткани содержится некоторое количество яда, накопленного личинкой в процессе питания.
По верхней стороне тела тянется тонкая блестяще-серебристая линия, расширяющаяся на брюшке. Она образована волосками, способными сильно отражать свет, и служит для распознания сородичей в полёте. На заднем тергите брюшка имеется острый конический шип. У самки имеется яйцеклад длиной с тело, при помощи которого она бурит отверстие в древесине для кладки яиц. Также самка крупнее и массивнее самца, и её брюшко более вздуто. Имаго этого вида не питается и живёт около недели.
Имя этого вида насекомых – название древнего противоядия. И в природе этот вид буквально играет роль противоядия, восстанавливая природное равновесие в лесах, нарушенное ростом «дерева смерти». Личинка является специализированным ксилофагом, питается древесиной «дерева смерти», поражённой и частично разрушенной грибами-трутовиками. Плодовитость самки достигает 200 яиц, развитие личинки занимает до 2 лет, в южной части ареала – 1 год. Ко времени метаморфоза личинка достигает длины около 50 мм. Сильное повреждение этим насекомым приводит к гибели зарослей «дерева смерти».

Парусник уруши (Necropapilio urushiphilus)
Отряд: Чешуекрылые, или Бабочки (Lepidoptera)
Семейство: Парусники (Papilionidae)
Место обитания: Японские острова, влажные горные леса.

Рисунок Биолога

Между растениями и животными всегда шла непрерывная «гонка вооружений». Против травоядных четвероногих растения выставляли острые колючки, а съедобные части были пронизаны жёсткими волокнами. Защищаясь от поедания, растения вырабатывали разнообразные яды, смолу и млечный сок. Но ответом на эти приспособления растений был очередной виток эволюции травоядных животных. Вездесущие насекомые особенно преуспели в противодействии растениям: любой вид растений, защищённый от большинства травоядных, оказывается кормом для каких-то видов насекомых. Как следствие таких эволюционных преобразований, эти насекомые являются очень узкоспециализированными видами. Это может неблагоприятно отразиться на перспективах их дальнейшей эволюции, но, пока виду кормовых растений ничего не угрожает, они процветают и оказываются вне конкуренции.
В тёплых и влажных горных лесах Японских островов процветает растение, достигшее больших успехов в химической войне с травоядными животными. Все его части буквально пропитаны ядом (отсюда его название – «дерево смерти»), а в воздухе ощущается горьковатый запах, предупреждающий возможных любителей зелени об опасности. Вокруг этого дерева летает очень мало насекомых, а на земле под корнями этого дерева лежат мёртвые и умирающие бабочки – все одного вида. Их слишком много, чтобы их нахождение в таком месте выглядело простой случайностью.
На самом деле крупные яркие бабочки, чья жизнь заканчивается у корней «дерева смерти», оказались здесь вполне закономерно – они завершили свой жизненный цикл. Мало того, вполне возможно, что они начинали жизнь на растении этого вида. И это одно из немногих насекомых, которое успешно сосуществует с «деревом смерти». Бабочка называется парусник уруши («уруши» - японское название сумаха ядовитого, предка «дерева смерти», а урушиол – один из ядов «дерева смерти»).
Парусник уруши – это довольно крупный вид бабочек-парусников: размах крыльев у этого вида достигает 15 см. Окраска крыльев яркая и контрастная – оранжевая с красными краями крыльев и чёрными прожилками, особенно хорошо выраженными у основания крыльев. На концах задних крыльев растёт по несколько коротких «хвостиков», среди которых средний самый крупный. У основания этого хвостика есть круглое чёрное пятно с белым «глазком». Самец парусника уруши окрашен более контрастно, чем самка – у него больше чёрного цвета в окраске, а у отдельных экземпляров появляется даже узкая чёрная кайма на крыльях. Туловище этой бабочки чёрное с красной продольной полоской на боках. Брюшко самки гораздо больше, чем у самца.
Гусеница парусника уруши кормится на листьях «дерева смерти»: обычно повреждения на листьях этого дерева оставлены ими. Прожорливые гусеницы старших возрастов оставляют от листьев «дерева смерти» только толстую среднюю жилку.
Гусеница этой бабочки очень большая – непосредственно перед метаморфозом она достигает длины 12 – 15 см. Окраска гусеницы чёрная с большими красными пятнами на каждом сегменте. На переднегруди есть два белых глазчатых пятна, которые помогают гусенице имитировать голову небольшой змеи или ящерицы. Для дополнительной защиты у них есть запаховая железа в виде двух отростков – при опасности она выворачивается наружу и распространяет неприятный запах. Ткани этой железы окрашены в оранжевый цвет и контрастно выделяются на фоне спинки гусеницы.
Такая окраска взрослой бабочки и её личинки имеет большой биологический смысл – она предупреждающая. В жировой ткани насекомого накапливается много яда: гусеница получает его из листьев «дерева смерти». Даже после метаморфоза яд остаётся в теле взрослого насекомого в достаточном количестве, чтобы сделать бабочку совершенно несъедобной. Развитие гусеницы парусника уруши длится примерно 5 недель, а за год у этого вида может быть до трёх поколений. Последнее поколение насекомых зимует в состоянии куколки. Куколка парусника уруши также имеет предупреждающую окраску: она поперечно-полосатая красно-чёрная.
Взрослая бабочка питается нектаром цветов различных растений, избегая, однако, цветов «дерева смерти». Ядовитые вещества в её теле аккумулированы в жировом теле и надёжно изолированы от органов и тканей. Её иммунитет к яду растений, которыми кормится её гусеница, гораздо ниже, чем у гусеницы. Взрослые парусники уруши часто кормятся на орхидее урушифиле, паразитирующей на корнях сумаха и «дерева смерти».
Готовые к спариванию самки собираются на хорошо освещённых местах среди крон деревьев. Они летают в лучах солнца плотной стаей, видимой издалека. Самки испускают феромоны, привлекающие самцов с большого расстояния.
Самка этой бабочки откладывает яйца один раз в жизни. Она отыскивает кормовое дерево и садится на листву, выбирая молодые побеги. В это время вещества, испаряющиеся с листьев растения, начинают воздействовать на насекомое. Развитие яиц в теле самки требует много энергии, и истощает организм насекомого. При этом способность сопротивляться ядовитым веществам «дерева смерти» снижена, и насекомое отравляется.
Самка оставляет яйца по несколько штук на листьях дерева. Общая плодовитость этого вида достигает полутысячи яиц и больше, поэтому откладывание всех яиц занимает много времени. К концу кладки самка оказывается смертельно отравленной испарениями растения и гибнет. Мёртвое или отравленное насекомое падает на землю под деревом. При массовом лёте парусников уруши земля под деревьями оказывается усыпанной мёртвыми бабочками. Самцы ненамного переживают самок – после спаривания они перестают питаться и гибнут через несколько дней.

«Дерево смерти» (Necrodendron omnimortalis)
Порядок: Рутовые (Rutales)
Семейство: Анакардиевые (Anacardiaceae)
Место обитания: Японские острова, влажные леса на восточных склонах островов.

Рисунок FanboyPhilosopher

В эпоху человека Японские острова были одним из мест, где животные и растения тропического происхождения продвигались на север, пользуясь тем, что тёплые морские течения смягчали климат этих мест. Ледниковая эпоха, ознаменовавшая смену голоцена неоценом, нанесла ущерб флоре и фауне островов, отбросив теплолюбивые виды на юг, и погубив тех, кто не смог это сделать. В неоцене началась новая волна экспансии южных видов на север. Однако, некоторым реликтам голоцена удалось пережить ледниковую эпоху, и в неоцене они достигли расцвета во вновь формирующихся экосистемах.
Среди таких видов оказался потомок одного дальневосточного растения – сумаха ядовитого, или лакового дерева (Toxicodendron verniciflua). В тёплом и влажном климате неоцена, когда буквально каждая травинка имеет шанс стать деревом, это растение полностью реализовало свои возможности, превратившись в крупное дерево. Оно сохранило и преумножило ядовитые свойства своего предка, и заслуженно носит устрашающее название «дерево смерти». Если бы оно росло в эпоху человека, оно породило бы множество легенд, внушая мистический ужас своими смертоносными свойствами. Но оно растёт в эпоху, когда Земля безлюдна.
Высота «дерева смерти» достигает 25 метров – это довольно высокое дерево японских лесов. В его внешности осталось множество черт того, что раньше его предок был кустарником. Ствол «дерева смерти» сильно извитой и неровный; часто это дерево растёт в два ствола и больше, которые причудливо переплетаются ветвями и срастаются. Ветви этого дерева растут, изгибаясь вверх, при этом часто перекручиваются и сплетаются. Все вместе они образуют высокую яйцевидную крону, а вершина дерева выглядит заостренной. Вопреки названию, «дерево смерти» отличается редкостной жизнестойкостью: если оно упало на землю, но не погибло, ствол и ветви легко укореняются, и растение продолжает рост. Кора «дерева смерти» плотная, серого цвета с более тёмными пятнами, в основании ствола покрытая глубокими трещинами.
«Дерево смерти» растёт в местах, где слой почвы может быть достаточно тонким. Поэтому в основании ствола у него развиваются огромные досковидные корни, придающие растению дополнительную устойчивость. На этих корнях часто развиваются придаточные почки, из которых при повреждении корня прорастают новые стволы.
Листья «дерева смерти» сложные, непарноперистые, длиной около метра. Каждый лист состоит из 7 – 11 пар небольших остроконечных листочков. Листочки светло-зелёные, с кожистой блестящей верхней стороной и нежной изнанкой, покрытой тонкими волосками. «Дерево смерти» относится к числу растений, способных шевелить листьями: на ночь его листочки повисают. Так же они ведут себя перед дождём.
Это растение сохранило ядовитые свойства предка, и благодаря им надёжно защищено от травоядных животных на любой стадии развития. Прозрачный тягучий сок дерева крайне ядовит – это приспособление против вредителей, точащих древесину. На этом растении живёт лишь несколько видов растительноядных насекомых, и оно надёжно защищено от большинства видов насекомых, повреждающих окружающие деревья. Благодаря алкалоидам растение обладает способностью подавлять рост грибов, поэтому на его стволе не селятся трутовики. Древесина «дерева смерти» словно подчёркивает впечатление от растения в целом: она мясо-красного цвета. Древесина настолько богата алкалоидами, что даже погибшее дерево очень долго разлагается – проходит около трёх лет, прежде чем на его стволе поселяются первые древоразрушающие грибы.
Прикосновение к молодым побегам «дерева смерти» может вызвать ожог: в молодой коре этого растения накапливается алкалоид урушиол, вызывающий воспаление кожи. Поэтому травоядные млекопитающие избегают поедать молодую поросль этого растения. Также для молодых побегов и проростков «дерева смерти» характерен горьковатый запах, предупреждающий о несъедобности.
«Дерево смерти» цветёт почти весь год с перерывом в зимние месяцы. Цветки этого дерева невзрачные, мелкие, с пятью белыми лепестками. Они собраны в кистевидные соцветия, свисающие из пазух листьев вниз на длинных цветоножках. Их опыляют мелкие ночные бабочки, привлечённые ароматом, который усиливается ночью. Плоды этого растения – мелкие сухие костянки, окружённые сильно разросшимися сочными цветоножками чашевидной формы и красно-оранжевого цвета. Их поедает один вид птиц – сумаховый вьюрок. В желудке этой птицы под действием пищеварительного сока оболочка семян становится более тонкой и проницаемой. Всхожесть семян, прошедших через кишечник птицы, возрастает. Но вьюрки всё-таки истребляют часть семян: когда цветоножки подсыхают, птицы начинают просто выклёвывать из них семена и дробить их клювом. Однако при высокой конкурентоспособности «дерева смерти» ущерб, причиняемый вьюрками, намного меньше пользы, которую они приносят дереву, распространяя семена.
Зимой «дерево смерти» переходит в состояние относительного покоя: растение приостанавливает рост и сбрасывает часть листвы. Также у него опадают отдельные мелкие ветки, загущавшие крону. Это приносит растению немалую пользу – выделения из разлагающейся листвы стерилизуют почву и убивают проростки прочих растений.
«Дерево смерти» - очень влаголюбивое растение; в сухие годы его рост затормаживается, и часть листьев опадает. При продолжительной засухе гибнет даже дерево, росшее десятки лет. Это в какой-то степени сдерживает экспансию «дерева смерти» в лесах островов. В то же время это растение чувствительно к затоплению почвы и погибает во время сильных наводнений от затопления корней. Поэтому «дерево смерти» растёт там, где почва хорошо дренирована и одновременно постоянно влажная – чаще всего на горных склонах, обращённых к океану. В этих местах «дерево смерти» образует сплошные заросли, тянущиеся на сотни метров.
В сплошных зарослях «дерева смерти» мало животных – птицы избегают этого растения, и лишь сумаховые вьюрки чувствуют себя как дома среди ветвей этого растения. Они могут без вреда для себя поедать семена и молодые побеги этого дерева.

Обманное дерево (Pseudonecrodendron mimicus)
Порядок: Бобовые (Fabales)
Семейство: Бобовые (Fabaceae)
Место обитания: Японские острова, влажные горные леса.

Рисунок Лягушки

В природе широко распространено явление мимикрии, при котором незащищённый вид выживает благодаря сходству с защищённым соседом. Обычно таким способом защищают себя животные, в особенности насекомые, пауки и змеи. В неоцене есть даже птицы, которые научились подражать своим защищённым соседям. Среди растений примеры мимикрии более редкие, но они также имеют место. На Японских островах произрастает один из самых крупных видов ядовитых растений Земли – «дерево смерти» (Necrodendron omnimortalis). Яд буквально пропитывает его, надёжно защищая от большинства травоядных животных. Лишь немногие насекомые могут без вреда для себя поедать его листья, и даже используют яд этого дерева для самозащиты.
Один из соседей «дерева смерти», обманное дерево, в процессе эволюции приобрело значительное сходство со своим смертоносным соседом. Это растение очень точно имитирует молодую поросль «дерева смерти» – листья этих видов на первый взгляд очень похожи, а также издают сходный горьковатый запах, который значительно усиливается при случайном повреждении листа. Но, если «дерево смерти» принадлежит к числу великанов японских лесов, то его имитатор даже в полном расцвете не вырастает выше пяти метров. Кроме того, с возрастом это растение развивает многочисленные боковые побеги и образует многоствольный куст.
Листья обманного дерева сходны с листом «дерева смерти», но они не сложные, а простые, сильно вырезанные. Однако, эта особенность не сказывается на внешнем сходстве двух растений, и травоядные животные одинаково старательно избегают поедать их листву. Но обманное дерево со всей очевидностью «обнаруживает себя» во время цветения – поросль «дерева смерти» просто не зацветает при таком размере. Цветки обманного дерева также очень сильно отличаются от невзрачных цветков «дерева смерти», поскольку несут характерные признаки цветков растений семейства бобовых. Они развиваются в пазухах листьев, белые, одиночные, крупные (длиной до 3-4 см) и хорошо заметные издалека. Цветки обманного дерева двугубые, с плотными лепестками; парус плотно прижат к губе и животному-опылителю необходимо приложить некоторые усилия, чтобы добраться до нектара. Цветки обманного дерева особенно интенсивно выделяют нектар ночью, поскольку опыляются преимущественно ночными бабочками и мелкими видами летучих мышей. Вечером и ранним утром цветки этого растения посещают одиночные пчёлы. Изредка жуки могут добираться до нектара этих цветков, просто прокусывая их лепестки у основания.
Плоды обманного дерева – длинные спирально закрученные бобы, содержащие многочисленные крупные семена с плотной оболочкой. При высыхании зрелый плод становится очень чувствительным к прикосновениям. Случайное прикосновение вызывает резкое скручивание створок; при этом семена разбрасываются на большое расстояние. Семена обманного дерева могут сохранять всхожесть в течение очень долгого времени. Их часто находят грызуны, которые охотно питаются семенами деревьев. Обычно они поедают семена сразу, но иногда делают запасы, зарывая несколько найденных семян в укромном месте. Зачастую такие запасы остаются невостребованными, и из них вырастают молодые деревья.
Обманное дерево – светолюбивое растение. Оно произрастает в изобилии там, где упало крупное дерево и в пологе леса образовался просвет. При достаточном освещении обманное дерево бурно развивается и образует густые заросли, которые на много лет сдерживают развитие проростков остальных видов деревьев. Когда окружающие деревья постепенно закрывают ветвями просвет в пологе леса, обманное дерево постепенно деградирует. Его прирост становится меньше, значительная часть ветвей усыхает и крона становится разреженной. В тени это растение растёт и цветёт, но чувствует себя угнетённо и не достигает максимального размера.

Урушифила прекрасная (Urushiphila spectabilis)
Порядок: Орхидные (Orchidales)
Семейство: Орхидные (Orchidaceae)
Место обитания: Япония, леса.

Рисунок Лягушки

Орхидеи – это самое многообразное семейство цветковых растений в эпоху голоцена. Они добились успеха в борьбе за существование с помощью двух важных приспособлений. Первое из них – это высокая специализация к опылению насекомыми. Каждый вид орхидей опыляется сравнительно немногими видами насекомых, а иногда всего лишь одним. Растение вырабатывает особые приспособления в строении цветка, исключающие попадание на цветки «чужаков», случайных видов насекомых. Вторым составляющим их успеха явился тесный симбиоз с грибами. Благодаря ему орхидеи решили две проблемы. Они смогли выживать на бедных субстратах благодаря тому, что гриб переводил минеральные вещества в легко усвояемую растением форму. Это позволило орхидеям преуспеть в экологической нише эпифита. А вторая проблема – мелкие семена, помогающие эпифиту расселяться – также решилась с помощью грибов. Проникая в семечко орхидеи, гриб поставляет микроскопическому зародышу питательные вещества, обеспечивая его развитие на ранних этапах.
Симбиоз позволил некоторым видам орхидей эпохи голоцена перейти к иному образу жизни, нежели большинство растений – стать сапрофитами, утратив хлорофилл и листья. Такие орхидеи живут, питаясь веществами, которые поставляет им гриб. А некоторые орхидеи эпохи неоцена сменили характер отношений с окружающими видами растений и грибов, превратившись в специализированных паразитов. Один вид орхидей-паразитов произрастает в неоцене на Японских островах. Он растёт, прикрепляясь к корням удивительного местного растения – «дерева смерти», одного из самых ядовитых растений мира. Орхидея называется урушифила: «уруши» - это японское название сумаха ядовитого.
Союз растения-паразита с ядовитым растением-хозяином уже имел место в голоцене. Один из видов сандалового дерева (Santalum) паразитировал на ядовитом анчаре (Antiaris), и яд растения-хозяина проникал в него до листьев. Урушифила также буквально пропитывается ядом «дерева смерти», используя его для защиты от насекомых-вредителей. Лишь её цветки лишены яда.
Урушифила представляет собой растение, лишённое хлорофилла и глубоко специализированное к паразитическому образу жизни. Листья этой орхидеи редуцированы до небольших чешуй, окружающих основание цветоноса. Стебель урушифилы – длинное разветвлённое корневище, растущее в земле на глубине около 20 см. Оно достигает длины нескольких метров, и образует многочисленные узловатые наплывы. На них развиваются цветочные почки, из которых поочерёдно формируются цветки.
Кроме «дерева смерти», урушифила прирастает к корням некоторых видов сумаха.
Цветки урушифилы крупные, одиночные, диаметром около 5 см. Изредка на цветоносе бывает два цветка – у предков урушифилы соцветие представляло собой густую кисть. Цветки поднимаются из почвы на высоту около 30 – 40 см, и обладают сильным приятным ароматом. Их лепестки белые, заостренные; губа чашевидная, розоватая. Благодаря белой окраске цветы урушифилы хорошо заметны в полумраке подлеска. На губе растения образуется длинный шпорец, направленный вниз; нектарники расположены на его дне. Это делает опыление урушифилы привилегией насекомых с длинными хоботками. Это растение опыляется бабочками, и на его цветках часто кормится парусник уруши – крупный вид местных бабочек. Он является основным опылителем урушифилы.
Урушифила существует буквально «на грани небытия», балансируя на грани между жизнью и смертью. С одной стороны, для прорастания её семенам нужны микроскопические почвенные грибы, но с другой стороны, выделения листьев растения-хозяина убивают грибницу. Растение решило эту проблему достаточно просто: оно терпеливо ожидает, пока растение-хозяин само отыщет её.
Семена урушифилы имеют микроскопические размеры – это общая особенность всех орхидей. Они прорастают с помощью грибницы, которая проникает в семена. Первые годы жизни орхидея существует как сапрофит, накапливая силы для «атаки» на дерево-хозяина. Она растёт сравнительно медленно и не цветёт, представляя собой бесформенный подземный клубень с тонкой кожицей. Ситуация меняется, когда рядом появляется проросток растения-хозяина. Когда молодое «дерево смерти» начинает развиваться, под воздействием веществ, выделяемых им, грибница начинает деградировать. Это один из сигналов для клубня урушифилы, перестраивающий физиологию растения: у орхидеи отрастает питающий корень, который активно ищет под землёй корни дерева-хозяина. Орхидея ощущает корневые выделения растения-хозяина, и направляет питающий корень в его сторону. На формирование этого корня идут запасы питательных веществ, накопленные за годы подземного существования. Орхидея даже начинает активно «переваривать» гифы гриба, который позволил ей прорасти. Урушифила «вкладывает» в развитие корня все питательные вещества. Если она не смогла достичь растения-хозяина, клубень начинает деградировать и растение погибает. Много клубней этого растения бывает съедено разными подземными животными, или гибнет, если рядом не появилось нужного растения.
Зато при успешном стечении обстоятельств растение ожидает «главный приз» в борьбе за существование – после прикрепления к дереву орхидея начинает развиваться гораздо активнее. Она быстро набирает вес корневища, и активно закладывает цветочные почки. От прорастания семени до первого цветения проходит иногда около 15 лет. Разрастаясь, корневище урушифилы может прирасти к соседним экземплярам растения-хозяина.
Урушифила встречается в лесах Японских островов достаточно редко. Зато в благоприятных для жизни местах она образует массовые скопления – среди деревьев поднимаются десятки цветоносов этого растения.

Трутовик противоядный (Fomitopsis detoxicator)
Порядок: Полипоровые (Polyporales)
Семейство: Фомитопсисовые (Fomitopsidaceae)
Место обитания: Японские острова, паразит «дерева смерти».

Рисунок Биолога

На Японских островах обитает одно из самых крупных ядовитых растений эпохи неоцена – «дерево смерти», древесное растение семейства сумаховых. Его токсины настолько ядовиты, что небезопасно даже просто находиться в зарослях этого дерева. Немногие животные и растения способны выдерживать соседство этого вида. Тем не менее, у ядовитого дерева есть симбионты, а некоторые виды животных питаются его листвой или семенами, накапливая яды дерева в собственном теле для защиты от врагов. Но защита «дерева смерти» далеко не абсолютна, и у него есть собственные враги.
На стволах «дерева смерти» поселяется крупный вид грибов-трутовиков – трутовик противоядный. Это один из немногих паразитов на ядовитом дереве. Секрет его выживания состоит в наличии специальных ферментов – мощного оружия в химической войне, которую ведут растения. Этот гриб способен разлагать ядовитые компоненты сока растения до безвредных веществ, и начинает разрастаться на «обезвреженных» участках.
Значительная часть тела гриба скрыта под корой и в верхнем слое древесины «дерева смерти» в виде мицелия, густо разрастающегося и закупоривающего сосуды дерева. Снаружи на коре дерева видны плодовые тела этого гриба – многолетние (существуют до 4 – 5 лет), слегка одревесневающие в центре, но мягкие и губчатые по краям. Диаметр взрослого плодового тела достигает 40 см. Верхняя сторона окрашена в рыжевато-коричневый цвет, переходящий к краям в тёмно-жёлтый. Губчатый спороносный слой на нижней стороне плодового тела белый. Верхняя сторона плодового тела плоская или слегка выпуклая посередине, края слабоволнистые.
Плодовые тела развиваются на стволе дерева-хозяина небольшими группами, молодые плодовые тела нарастают выше зрелых. Обычно плодовые тела трутовика противоядного развиваются на высоте 3 – 4 метров над землёй.
Этот гриб выделяет часть яда с каплями жидкости, образующимися по краю плодового тела. В жидкости содержится совсем небольшое количество яда «дерева смерти», и гриб примешивает к ней вещества, привлекающие насекомых. Благодаря такому приспособлению на плодовых телах гриба собираются жуки и мухи, которые пьянеют, попробовав «коктейль», выделяемый грибом. Они на некоторое время теряют способность летать и просто ползают по нижней стороне гриба, собирая на ногах и нижней стороне тела споры, которые затем разносят по лесу. Споры прорастают на повреждённой коре «дерева смерти» и мицелий вначале развивается на каплях сока дерева, пронизывая их нитями. По мере развития мицелий внедряется глубже в древесину.
Места на стволе, в которых развивается мицелий трутовика противоядного, отличаются меньшим содержанием яда – это следствие активности мицелия этого гриба. Это позволяет другим грибам и животным селиться на «дереве смерти» и использовать его как источник пищи. Трутовик противоядный мало разрушает древесину, поскольку является паразитом и в своём развитии зависит от благополучия дерева-хозяина. Сильно поражённое этим грибом дерево понемногу отстаёт в росте и подвергается нападению насекомых, точащих древесину, а также древоразрушающих грибов, которые вызывают появление отмирающих участков древесины, а в дальнейшем гибель дерева.

Идею о существовании данного вида растений высказал Антон, участник форума.