| Главная | Библиотека | Форум | Гостевая книга |
|
Глава
11
Поющие киты
и
«морские
попугаи»
В 1951 г. появились первые записи голоса афалины, сделанные во Флоридском
океанариуме американцем Ф. Вуудом. К настоящему времени уже записаны голоса
почти одной трети всех видов отряда китообразных.
Интенсивные исследования открывают у китообразных все новые и новые сигналы
нелокационного характера, т. е. коммуникационные сигналы, с помощью которых
особи общаются друг с другом. Даже сравнительно молчаливые усатые киты, как
оказалось, владеют различными сигналами, возможно, для связи между собой.
Еще недавно считали, что они издают лишь звучные стоны низкой частоты от
20 до 1000 гц; такие стоны слышали у горбачей, финвалов (рис. 41), сейвалов
(рис. 42), серых, бискайских, австралийских и гренландских китов.
У австралийского гладкого кита биоакустики центра подводных исследований
США в водах Аргентины с судна «Геро» в 1971 году записали более 200 низкочастотных
подводных звуков. Наиболее обычными среди них были сигналы, звучащие как
отрыжка, частотой от 30 до 2200 гц и средней продолжительностью 1,4 секунды.
Были и специфические, ревущие сигналы частотой до 1250 гц и продолжительностью
от 0,6 до 4,1 секунды.
Сенсацию произвела запись сотрудника Родайлендского университета Пауля Перкинса:
ему удалось записать сигналы пары финвалов (крупных полосатиков, которые
подошли к судну на 25 — 200 м). За 4 минуты микрофон зарегистрировал щебетанье
и свисты частотой от 1,5 до 5 кгц, продолжительностью от 50 до 600 миллисекунд.
Стало ясно, что голосовые возможности китов явно недооценивались.
Усатые киты издают звуки, используя для этого мощный горловой мешок, соединенный
с гортанью. Однако механизм подачи звуков у них остается совершенно неизученным.
Калифорнийский исследователь Поултер Томас в 1968 году записал голос серых
китов в лагуне Скаммона, где они выкармливают своих детенышей. Гидрофоны
устанавливали в 1,5 м выше дна, на середине входа в лагуну. Самки с детенышами,
проходя мимо аппаратуры, проявляли высокую звуковую активность. Они издавали
скрежет продолжительностью в несколько секунд, серии импульсных звуков, громкие
сигналы, а во время тревоги, когда к китам приближался вертолет, — звуки
китайского гонга. Частота скрежета и звуков «гонга» достигала 12 кгц.
У горбатого кита Ховард Винн и Пауль Перкинс записали сигналы частотой до
3 кгц, среди них рев, продолжительный рев, крик, щебет, стон и храп. Такие
усложненные призывы имеют значение для индивидуальной и групповой рекогносцировки,
организации индивидуального участка, для нахождения полов в брачный период,
поддержки контакта с мигрирующими группами. Поддержка контакта между сородичами,
как показывают наблюдения, возможна на расстоянии до 10 миль.
Рис. 41
Финвал на палубе «Советской Украины». Фото В. А. Шевченко.
Совершенно особые звуковые сигналы были открыты Рогером Пайном и Скоттом
Макуэем в 1971 году на основе анализа записи голоса горбачей в море. Оказалось,
что эти киты (рис. 43) производят серию прекрасных варьирующих звуков продолжительностью
от 7 до 30 минут, которые затем повторяют (рис. 44). По признаку мелодичности
эти продолжительные звуки названы, как у птиц, «пением». Все четыре поющих
горбача имели в «песне» резко выраженные индивидуальные черты. Даже динамитные
взрывы в океане не могли помешать горбатым китам «петь». В отличие от птиц,
поющих лишь несколько секунд, пение горбачей продолжается непрерывно до получаса
и притом без пауз между песнями. Французские гидробиологи Филипп Кусто и
Эжен Лагорио в районе Бермудских островов ночью записали настоящий концерт,
в котором, участвовало около сотни горбачей. Стадо издавало до тысячи разных
звучаний! Тут были и трели, и скрипы, и вой, и жужжание, и рев оленя, и что-то
вроде писка мышей. «Хоровой ансамбль» горбатых китов напоминал звуки группы
школьников, вслух твердящих урок. «Концерт» начался с того, что запел один
кит, к нему присоединился второй, потом третий, и, наконец, все пространство
заполнилось звуками. Какое значение имеет пение для горбачей — остается тайной.
Возможно, что еще ранее записанные у финвала продолжительные флейтовые звуки
от низкого до высокого тона тоже относятся к категории «загадочного пения».
Ясно одно: у усатых китов комплекс звуков довольно разнообразен, и изучение
их сулит еще много сюрпризов. Долгое время оставалось неясным — свойственна
ли усатым китам эхолокация. Лишь совсем недавно американские исследователи
Петер Бемиш и Эдвард Митчелл получили первые четкие результаты: у синего
кита 22 мая 1969 года с борта норвежского зверобойного корабля «Полярная
звезда» они записали в 100 — 800 м от судна ультразвуковые сигналы частотой
21 и 31 кгц. Очевидно, и усатые киты имеют эхолокацию, но менее совершенную
и богатую, чем дельфины.
Какие же коммуникационные и эмоциональные сигналы производят самые «говорливые»
из китообразных — дельфины? Среди их нелокационных сигналов, частотный диапазон
которых уже, чем у локационных (у афалины не выше 50 кгц), можно различать
свисты и сигналы сложной формы, слышимые, как лай, мяуканье, вой, визг, крики,
кряки, птичьи трели и щебет, взрывы, рев и др. Некоторые из этих звуков соответствуют
сигналам питания, беспокойства, страха, спаривания, бедствия и т. д. При
этом были замечены в сигналах видовые и индивидуальные отличия, по которым
особей удавалось узнавать персонально, но для этого ленту с записью голосов
требовалось пропускать с замедленной скоростью.
Исследователи США Д. Дреер и В. Эванс в 1964 году у взрослой атлантической
афалины установили 17 разнотипных свистовых сигналов, у тихоокеанской афалины
— 16, а у тихоокеанского дельфина-белобочки — 19. В совокупности у них отметили
32 разнотипных сигнала и из них лишь 8 были общими для всех трех видов.
Детеныш атлантической афалины оказался «болтливее» взрослых: он пользовался
своим голосом гораздо чаще, но подавал лишь шесть сигналов. Видимо, многообразие
сигналов у дельфинов с возрастом увеличивается.
В Нью-йоркском аквариуме с помощью акустической аппаратуры М. Фиш и В. Маубрэй
записали у молодого самца и двух взрослых самок белух из Бристольского залива
девять разных типов звуков. Гидрофон, помещенный на глубине 1,5 м, зарегистрировал
щелканье и скрипы, обычный и модулирующий свист, визг, рев (у самца, преследуемого
самками), стук и скрежет, пронзительный птичий крик, трели и громкие удары,
производимые после визга.
В 1970 году биоакустики США В. Шевилл, В. Уоткинс и К. Рэй записали и проанализировали
голос родича белухи — ныне редчайшего полярного дельфина — нарвала. Нарвал
издавал звуки очень регулярно и в отличие от других дельфинов не увеличивал
частоту щелканий по мере приближения к мишени.
Рис. 42.
Сейвалы на поверхности моря. Фото А. М. Николаева.
В том же году японские ученые Мизюэ, Нисиваки и Такемура воспроизвели на
пленке голос слепого гангского дельфина-платанисты: на 87% он состоял из
эхолокационных сигналов («скрипы весла») и на 5% — из коммуникационных, напоминавших
мяуканье кошки.
Среди зубатых китов менее всего акустически одаренным считался кашалот. Ученые
В. Шевилл и Л. Ворсингтон впервые записали звуки группы кашалотов в море.
Эти звуки были очень однообразны, как стук печатающей машинки. Однако сложное
устройство ноздрей кашалота указывало, что его «репертуар» должен быть гораздо
богаче. Это и подтвердили в 1965 году американские ученые Перкинс, Фиш и
Маубрэй с судна «Тридент» в теплых водах Атлантики: оказалось, что, вожак,
самки и детеныши общались между собой в стаде восемью разными типами сигналов.
Среди коммуникационных сигналов были варьирующие свисты частотой от 0,7 до
16,5 кгц, щебетанье или чириканье, сложное и простое гудение, звуки, напоминающие
пронзительные крики, отрывистый лай, скрежет напильника и хрипы.
Стадный вид — гринда — в неволе, кроме щелканий, скрипов и свистов, издает
на поверхности воды звук продолжительной отрыжки; в это время у нее заметно
шевелятся края дыхала. Во время отдыха она чмокает плотно сжатыми губами
дыхала, а когда пытается поднять морду из воды, щебечет и хнычет.
Рис. 43.
Горбатый кит, круто вынырнувший на поверхность. Фото В. И. Тройнина.
Французские ученые Р. Бюснель и А. Дзидзик наблюдали стайку из 11 гринд
в Средиземном море со специального судна «Калипсо» в августе 1962 года. Из
стайки они загарпунили одну гринду и в течение 41 минуты записали все акустические
сигналы, изданные ею и ее сородичами. Среди сигналов, проанализированных
с помощью электроспектрографа и катодно-лучевого осциллографа, было установлено
пять разных свистовых типов. Среди них преобладали свисты продолжительностью
0,4 — 0,9 секунды и частотой 4 — 8 кгц. Были также продолжительные (1,4 —
2,7 секунды) модулирующие свисты, начинавшиеся при частоте 8,8 кгц, а затем
понижавшиеся, или свисты длительностью 0,7 — 0,9 секунды с частотой в начале
и конце 3 кгц, а в середине 4 кгц.
Крупнейшие из дельфинов — косатки тоже обладают разнообразием «вокального
репертуара», в котором наиболее характерны: низкочастотные крики (0,5 — 2
кгц) — ряды быстрых импульсов с большим количеством гармоник, взрывные щелканья
(по 10 — 15 импульсов в каждом взрыве) и щелканья с замедленным повторением.
Это установили В. Шевилл и В. Уоткинс (рис. 45) на косатке Моби-Долл в загоне
Ванкуверской бухты. Акустические излучения, видимо, помогают косаткам обнаруживать
трещины во льдах Антарктики и согласованно двигаться, будучи отделенными
расстоянием в несколько километров (наблюдения Норриса и Прескотта).
Даже у весьма примитивных китообразных — речных амазонских иний исследователи
Мельба и Давид Колдуэллы и В. Эванс в аквариумах США записали 12 разных типов
коммуникационных звуков. Запись суммарно длилась 11 часов у восьми животных,
живущих попарно в четырех разных танках. Среди звуков были крики, писк, лай,
хныканье, треск, скрежет, а также и эхолокационные скрипы, но менее выраженные,
чем у других видов дельфинов.
Рис. 44
Звукозапись непрерывного «пения» двух горбатых китов, продолжительностью по 10 минут. По Р. Пэйну и С. Макуэю, 1971. |
Итак, коммуникационные сигналы китообразных звучат по-разному.
Но что скрывается за каждым сигналом, какому поведению животного соответствуют
эти звучания?
В какой ситуации они издаются и какие вызывают ответные действия у сородичей?
Эти вопросы еще только начинают проясняться. Ответы животных на сигналы в
неволе и в море не всегда совпадают. Тем не менее хотя бы в предположительной
форме рассмотрим значение некоторых сигналов, соответствующих тому или другому
поведению дельфинов.
Наиболее обычны из коммуникационных сигналов в ситуации
беспокойства, возбуждения и любопытства свисты. Такие сигналы обычно издают
вновь вводимые в океанариум
дельфины. Свист в океанариуме обычно возникал, когда там появлялись «странные»
новые предметы или животные (например, акулы), в отношении которых у дельфинов
проявлялся ориентировочный (исследовательский) рефлекс. Возбужденные и
чем-нибудь встревоженные дельфины сбивались в стайку и начинали быстро плавать
вдоль
стенок бассейна, громко и часто пересвистываясь между собой. С течением
времени ориентировочный рефлекс затормаживался, стайка распадалась и свист
прекращался.
Таким образом, свист (писк) с частотами от 7 до 18 кгц выдает возбужденное
состояние дельфинов и служит сигналом для образования стайки и поддержания
стайности. Детеныши начинают пользоваться таким сигналом как только рождаются
и реагируют на свистящий призыв самки.
Многочисленные свисты можно слышать на палубе дельфиноловного судна при
окружении стада дельфинов сетью (аломаном). Тот же свист, но более тихий
и редкий,
раздается в воздухе, после того как пойманных дельфинов складывают на палубе.
Если внимательно смотреть на закрытую ноздрю извлеченного из воды дельфина,
то можно видеть, как в момент свиста края закрытого дыхала совершают еле
заметное волнистое движение. Лай представляет собой короткие звуки длительностью
50 — 350 миллисекунд с частотой от сотен герц до 10 кгц. В момент лая замечается
движение краев клапана дыхала. Дельфины лают при эмоциональных ситуациях
во время сильного возбуждения, например, в период кормления, при появлении
в бассейне человека, а также в брачный период при половых играх и во время
спаривания. В сезон гона визгливым или хриплым лаем самец призывает самок,
нередко кусает их, о чем свидетельствуют следы зубов на коже сородичей.
Рис. 45.
Крик (а) и серия эхолокационных щелканий (б) косатки Моби-Долл в загоне Ванкуверской бухты. По В. Шевиллу и В. Уоткинсу. |
Если лай афалин несколько удлинить во времени, образуется что-то вроде мяуканья.
Неизвестно, какие звуки дельфины издают в море на местах концентрации пищи,
но в неволе во время кормежки они «мяукают» и скрежещут.
Удлиненное мяуканье (от долей секунды до нескольких секунд) дает так называемый
вой частотой (у афалин) от 1 — 2 до 80 кгц. Е. В. Шишкова записала вой продолжительностью
0,5 секунды и частотой 60 — 5000 гц во время питания черноморских дельфинов.
В опытах А. А. Титова дельфины выли во время игры в мяч, при локации рыбы
с близкого расстояния и во время поддразнивания. Он считает, что это сигналы
просьбы пищи и удовольствия.
Совсем другое значение имеет сигнал угрозы или доминирования, слышимый как
хлопок в ладоши и сопровождаемый быстрым открыванием и закрыванием рта (жест
укуса). Этот сигнал был описан как «хлопанье челюстями». Крупный самец, возглавляющий
стадо, такими хлопками запугивает более слабых сородичей. Самка таким же
звуком и жестом выражает недовольство, когда к ее детенышу или к ней самой
приближается агрессивно настроенный самец. Молодые особи пользуются таким
сигналом редко и робко, а со временем — смелее и чаще. Поскольку в ответ
на «хлопанье челюстями» сородичи бросаются в сторону, этот звук сочли сигналом
угрозы и предупреждения. Когда животное в танке одно, оно не пользуется таким
сигналом; не замечали его и у слабейших особей в группе.
До 1962 года думали, что «хлопанье» дельфины производят ударом нижней челюсти
о верхнюю. Однако Джон Лилли заметил, что жест укуса сопровождается тремя-четырьмя
громкими короткими щелканьями, создающими ложное впечатление челюстного хлопка,
поскольку в воде хлопнуть челюстями невозможно. Хлопок производится голосовым
аппаратом как сигнал доминирования и чаще — во время кормежки в стайках.
Доминирующая самка морской свиньи в неволе подобным сигналом вынуждала хилого
самца бросать добычу и подбирала ее сама. Она подчеркивала господство в группе
и своими действиями: быстро приближалась к более слабым сородичам и толкала
их рылом. Этот сигнал у нее отмечен как два-три последовательных крика частотой
2 кгц (рис. 46).
Интересен «пронзительный птичий крик», состоящий из серии щелканий, повторяющихся
от 220 до 400 раз в секунду. Он слышится в воздухе при открытом, а в воде
при закрытом дыхале.
У афалины на Карадагской биостанции записаны крики длительностью от долей
секунды до 2 секунд со спектром охватываемых частот 1 — 49 кгц. Крики издавались
при отлове животных в танке, брачном поведении, играх в мяч. Такие звуки
могут выражать боль, голод, призыв особи другого пола и т. д. На той же станции
А. А. Титов с сотрудниками у афалины зарегистрировал «взрывы»; они чаще всего
отмечались в «переговорах» изолированных животных, соединенных каналом электроакустической
связи. Длительность «взрывов» была 30 — 180 миллисекунд, а спектр охватываемых
частот 10 — 30 кгц. При замедленном воспроизведении звукозаписи в 16 раз
эти сигналы воспринимаются на слух как серия стуков.
Недавно американскими учеными открыт у афалины сигнал тревоги или страха.
Животные его издают при испуге, он слышится в воде через гидрофон как резкий
треск, легко перекрывающий по силе эхолокационные скрипы и «лай» дельфинов.
На ухо человека, слушающего через гидрофон, этот звук действует как удар.
Механизм, с помощью которого создается столь энергичный звук, не установлен.
Реакцию испуга супруги Колдуэллы вызывали у афалин вскоре после их поимки
несколькими приемами: ночью — ярким пучком света, который внезапно направляли
из фонарика в глаза выныривающего животного, а днем — моделью дельфина, которую
очень близко подводили к живым афалинам. Во всех этих случаях наблюдалось
вздрагивание дельфинов.
Рис. 46
Сонограммы обыкновенной морской свиньи, записанные С. Вюснелем и А. Дзидзиком в танке, где жили три самки и два самца: а — сигнал доминирования (издавался самкой во время кормежки, как только самец приближался к пище); б — сигнал боязни; в — сигнал в момент начала спаривания. |
Французские ученые Р. Бюснель и А. Дзидзик записали слышимый в гидрофон резкий
сигнал «страха» у обыкновенного дельфина в Средиземном море во время попыток
поймать его за хвост хапуном или загарпунить близ носа корабля (рис. 47).
Сигнал включал четыре-пять очень коротких свистов (0,12 секунды), следуемых
друг за другом через 0,2 секунды. Частоты в начале и в конце свиста были
14 кгц, а в середине — около 10 кгц. После подачи сигнала страха стайка обыкновенных
дельфинов бросалась врассыпную. Ученые предполагают, что сигналом «страха»
можно отпугивать стада обыкновенных дельфинов от рыболовных сетей.
Похоже, что этот же сигнал действует у обыкновенных дельфинов в Черном море
во время их загона в сети с помощью телефона или во время промысла малайских
продельфинов на Соломоновых островах (см. главу 4).
Мельба и Давид Колдуэллы заметили, что резкие ударные звуки, возможно, напоминающие
сигнал страха, действуют на дельфинов в неволе столь сильно, что вызывают
у них язву желудка. Когда в дельфинариуме проводили водопроводные трубы и
там раздавался металлический звук в течение нескольких недель, шесть дельфинов
заболели язвой двенадцатиперстной кишки и вскоре один за другим погибли.
Существует
у дельфинов и сигнал боли, слышимый как громкий, отрывистый визг поросенка.
Мы слышали такой сигнал у дельфина-белобочки на Черном море при
следующих обстоятельствах. Крупный самец был случайно положен хвостом на
кучу соли на палубе сейнера близ других дельфинов. Когда кристаллики соли
вонзились в кожу, самец начал издавать короткие визги через каждую секунду.
Визг четко слышался с расстояния 200 м, несмотря на шум мотора при ходе судна.
Иногда визг прекращался минут на 5 и возобновлялся с новой силой. Звук усиливался,
если дотрагивались ладонью до тела дельфина, и прекратился лишь после того,
как соль с животного смыли.
Рис. 47.
Сонограммы обыкновенного дельфина, записанные в Средиземном море: а — свист и эхолокационные щелканья, изданные одновременно одним и тем же дельфином; б — сигнал испуга, произведенный в момент, когда дельфина пытались поймать за хвост хапуном. По Р. Бюснелю и А. Дзидзику. |
К сигналам боли, видимо, относится также «свинячий визг» у обсохших ремнезубов
и клюворылых китов, оказавшихся на берегу в особо неблагоприятных условиях
— под палящими лучами солнца, на каменистом грунте и т. д. Сигнал боли —
это редкий сигнал, так как его издают далеко не все загарпуненные китообразные.
Среди всех акустических сигналов китообразных выделяется сигнал бедствия
— «чудодейственный» сигнал, при котором забывается собственная безопасность,
и животные, бросая все, мчатся к месту, откуда подается призыв о помощи.
У разных видов китообразных этот сигнал звучит по-разному и особенно действует
в тех случаях, когда сородичу грозит опасность задохнуться под водой. У афалины
он слышится в гидрофон как двуколенный продолжительный свист, повторяющийся
через разные интервалы до тех пор, пока не подоспеет помощь. В первой части
сигнала свист постепенно нарастает в силе и частоте от 3 до 8 — 16 кгц, а
во второй постепенно ослабевает от максимума до минимума (рис. 48).
Сигнал бедствия у афалины Джон Лилли и Элис Миллер вызывали двумя способами.
В одном случае они ввели афалине 27 мл раствора нембутала и отчетливо слышали
в гидрофон, как она издала сигнал бедствия в тот момент, когда ее выпустили
в бассейн с водой. На сигнал сразу ответили два дельфина: они поднырнули
под нее и стали выталкивать ее к поверхности для дыхания.
В другом случае тот же сигнал Джон Лилли вызывал у афалины с помощью электростимуляции
мозга, раздражая слабым током определенный участок коры больших полушарий.
Реакцию на сигнал бедствия проследили сотрудники Флоридского океанариума
на беременной афалине Пэджи во время трудных и затянувшихся родов, вызванных
тем, что плод ее выходил не хвостом, а головой вперед. Самка эта была сильно
измучена, она бессильно опускалась на дно и, оставаясь там неподвижной 2
— 3 минуты, издавала тонкий продолжительный свист. В ответ на это к ней бросались
две самки и клювами поднимали ее на поверхность.
О существовании у китообразных сигнала бедствия догадывались гораздо раньше,
чем его услышали и записали. На чем основывается помощь сородичей тем китообразным,
которые терпят бедствие и подают своеобразные сигналы «SOS»? Этот вопрос
мы рассмотрим несколько позже в связи с инстинктом сохранения вида (глава
14).
Рис. 48.
Сигнал бедствия у афалин: а, б, г — взрослых, в — молодой. По Дж. Лилли. |
Установив обилие коммуникационно-эмоциональных сигналов»
ученые начали изучать у дельфинов обмен сигналами. В заливе Назарет на острове
Сент-Томас (Вирджинские
острова) нейрофизиологи Джон Лилли и Элис Миллер разными приемами стимулировали
излучение сигналов у афалины. Они записывали звуки этих животных при разных
условиях: у изолированной особи; у общающихся между собой дельфинов, расположенных
то близко, то далеко один от другого; у свободно плавающих одиночек или стаек,
при вмешательстве или без вмешательства человека.
У изолированной афалины, лежавшей
в узкой ванне, наиболее часто слышались свисты и неультразвуковые щелканья;
у свободно плавающей одиночки — те же
звуки плюс эхолокационные щелканья. Когда в опыте участвовали два животных,
не видевших, но слышавших один другого, они интенсивно свистели и щелкали.
Если, же оба дельфина плавали, находясь вместе, они поддерживали между собой
связь — свистели, щелкали, кричали, крякали и эхолоцировали.
Попав в океанариум, дельфины производят свои естественные сигналы в воде
или в воздухе. Новички начинают со слабых свистов и
щелканий, но со временем увеличивают громкость до такой степени, что у стоящего
вблизи человека появляется неприятное ощущение. Щелканья слышатся как громкие
удары в ладоши, а свисты — как самый сильный человеческий свист, но с большей
частотой.
Афалины в условиях опыта обменивались звуками, поочередно исполняя продолжительные
«монологи», «соло» и «дуэты». В «обменный репертуар» входили свисты, свисты
и щелканья, разреженные щелканья, пронзительный крик, кряканье, свисты и
кряканье и т. д.
Рис. 49.
Схема опыта Смиса и Ланга: изолированные афалины в разных танках общались друг с другом с помощью двухканальной электроакустической связи. По Ван Хил Дудоку.
Обученные афалины обменивались звуками более свободно. Когда
два дельфина плывут вместе, они обмениваются довольно сложным комплексом
звуков. Удачную
запись «дуэта» сделали у двух наиболее способных афалин — самца Эльвара и
самки Тольвы. Было замечено, что при обмене дельфины соблюдали определенный
порядок: когда один свистел или щелкал, другой молчал и наоборот. Т. Лэнг
и X. Смит продолжили «телефонные» опыты над изолированными дельфинами: через
двухканальную электроакустическую связь животные могли слышать друг друга
и «переговариваться» (рис. 49). Сигналы обоих «собеседников» (самца и самки)
вначале записывались, а потом звуки одного воспроизводились другому, вызывая
у него определенную реакцию.
Большую помощь в изучении проблемы звуковой сигнализации ученым оказал метод
электрической стимуляции мозга, впервые примененный к дельфинам Джоном Лилли.
В разные участки больших полушарий мозга живой афалины под местным наркозом
вживляли, пробивая кожу и череп, короткие и тонкие трубочки из нержавеющей
стали и через них вставляли электроды на разную глубину в ткань мозга. Такой
операцией преследовали цель — найти с помощью слабых токов, где, в каких
участках мозга располагаются слуховой, зрительный, моторный и другие центры,
чтобы составить карту коры. Для этого электроды миллиметр за миллиметром
перемещали из одного участка коры мозга в другой. Обезьяны при таких операциях
кричат, бьются, рыдают от боли, злобно рычат, а дельфин спокойно молчит.
Его молчание нарушалось внезапно, когда погружающийся электрод вызывал изменение
электрического тока, за чем следовали сильные удары хвоста и целый каскад
звуков.
Электрическое раздражение мозга для дельфина оказалось приятным, особенно
в моменты включения и выключения тока. Был открыт новый центр — «центр удовольствия».
Это проверили так: научили подопытного животного самого замыкать и размыкать
ток в собственном мозгу. Для этого над рылом его установили коммутатор в
виде прутика: теперь было достаточно легкого движения головы вверх или вниз,
как прутик размыкал или замыкал цепь. Дельфин стал очень часто включать и
размыкать ток. Так он научился раздражать свой мозг, притом гораздо быстрее
обезьяны. Необученной афалине для этого понадобилось 20 испытаний, а обезьяне
— сотни. При самораздражении мозга дельфин издавал разнообразные звуки. Чтобы
их слышать и записывать, над ноздрей животного укрепили микрофон с усилителем.
Стереофонический аппарат с двумя лентами позволял экспериментатору записывать
на одной ленте звуки афалины, а на другой под диктовку собственные наблюдения.
Методом поощрений (приятным раздражением мозга) от афалин добивались излучения
тех звуков из нескольких возможных, которые были желательны экспериментатору.
Таким способом одного дельфина Лилли заставил отказаться от ультразвуков
и «петь» только на слышимых частотах. При этом «певец» был настолько способным,
что ему достаточно было двух-трех поощрений, как он выполнял требуемое от
него действие.
Некоторые звуки афалины издают лишь во время контакта с человеком. Через
несколько недель обучения в воздухе слышатся уже более сложные и продолжительные
звуки. Если дрессировщик громко разговаривает вблизи подопытного дельфина
изо дня в день, то у последнего издаваемые звуки постепенно приобретают сходство
с голосом человека.
Однажды, прослушивая ленты с голосом животного, Джон Лилли, вперемежку с
щелкающими и лающими звуками, услышал... взрывы смеха: оказалось, что дельфин
скопировал незадолго перед этим раздавшийся смех ученого, что и записал прибор.
Последующие опыты ученого подтвердили, что афалина может в какой-то степени
подражать голосу человека, а после известной тренировки способна воспроизводить
даже простенькие фразы человеческой речи. Электрическая стимуляция мозга
сильно ускоряет обучение дельфинов, так как раздражение «центра удовольствия»
— лучшее поощрение для животного, чем даже пища. Но афалина подражала голосу
человека и без электрической стимуляции.
Рис. 50.
Осциллографическая запись звукообмена между человеком и афалиной. Десять взрывных звуков, изданных человеком в пределах частоты 0,2 кгц, воспроизведены афалиной в пределах частоты 7,3 кгц. По Дж. Лилли. |
Сравнение виброграмм с записью голосов дельфина и человека подтвердило звукоподражание
афалин (рис. 50). Человек произносил слова в пределах колебаний от 200 до
3000 гц, а дельфин воспроизводил их в частотах от 1000 до 8000 гц. Если магнитофонную
ленту с голосом дельфина, имитировавшим слова человека, пропускали со скоростью,
замедленной в 2 — 4 раза, то достигали известного сходства с голосом человека.
Самые удачные наблюдения Лилли и Миллер провели над дельфином по кличке Эльвар.
Вначале, с июля 1960 года, Эльвар жил один и общался лишь с тренером. Наблюдатель
говорил громко, чтобы звуки проникали под поверхность воды. В течение 15
месяцев Эльвар научился воспроизводить звуки, подобные человеческой речи
и в воде и на воздухе, включая гласные, взрывные и свистящие элементы звучания.
Частоты этих звуков у афалины были выше, чем у взрослого мужчины или женщины,
и скорее напоминали голос ребенка, вначале — его болтовню, а потом и отдельные
слова. Лежа в ванне, этот дельфин имел привычку набирать в ноздрю воду и
выбрызгивать ее вверх, а иногда и в экспериментатора. Однажды Элис Миллер,
обрызганная водой, крикнула ему: «стоп ит!» («прекрати это!»), а через несколько
секунд в воздухе раздалось: «стоп ит». В другой раз человек сказал Эльвару:
«бай-бай», а в ответ услышал (и записал на ленте) тонкий звук «ба-баий».
Одна из спектрограмм звукоподражания показана на рис. 51.
Рис. 51.
Спектрограмма звукообмена между человеком и афалиной: Маргарет Хау произнесла слово «бэлл» (мяч), дельфин Петер воспроизвел этот звук с частотой в несколько раз большей. По Дж. Лилли.
После Элис Миллер дельфина стал обучать Джон Лилли. Эльвар «учел» более
грубый голос нового дрессировщика и понизил нижние частоты в своих «словах»
с 1000 до 450, а затем и до 200 гц. Он был обучен произносить свое имя и
слова «more» (больше), «speak» (говори), «louder» (громче), «up» (вверх)
и фразы «squirt water» (брызни воду), «more Elvar» (больше, Эльвар) и др.
Подражательные, или «гоминидные», звуки у дельфинов слышатся лишь после упорной
тренировки.
Рис. 52.
Квартет афалин в океанариуме. Фото Л. Джекобса.
Способность дельфинов к звукоподражанию оставалась незамеченной в шумных
океанариумах. Для этого открытия понадобилась хорошо оснащенная лаборатория,
где экспериментировали с изолированными животными в стеклянных ваннах, обкладываемых
пенопластом. Здесь животные могли издавать звуки не только в воде, но и на
воздухе, выставив дыхало.
Теперь голос дельфинов демонстрируют перед публикой. В океанариумах на Гавайских
островах зрители слышат, как афалина, выставляясь из воды, произносит: yes,
okey!» (да, все хорошо!). В Калифорнийском океанариуме сразу четыре дельфина,
высунув головы из воды, производят серию звуков, в шутку названных «гимном
Мэриленда» (рис. 52). Очень шумно ведут себя дельфины и в нашем черноморском
океанариуме. Человек, попавший между смежными отсеками и загонами для афалин,
бывает поражен множеством дельфиновых голосов (он испытывает ощущение, какое
бывает возле клетки со множеством голосистых птиц, например, волнистых попугайчиков).
Его оглушают самые различные визги, писки, свисты, крики, хрипы и многие
другие звучания. Звуковая активность усиливается, когда с животными проводятся
разного рода эксперименты. Подопытные афалины выставляются «по пояс» вертикально
из воды и «выдают» такие «рулады», которые отчетливо слышатся за 200 метров.
В окружении подобной многоголосицы, конечно, невозможно различить подражательные
звуки. Однако, существование этого явления было убедительно показано Джоном
Лилли. Способность к звукоподражанию и «гоминидные» звуки натолкнули некоторых
ученых, и прежде всего Джона Лилли, на мысль о существовании у дельфинов
настоящего языка, как системы обмена абстрактной информацией, аналогичной
человеческой речи. Лилли приравнивает мозг дельфинов к человеческому и утверждает,
что некоторые звуки афалины произносят, как слова благодарности экспериментатору,
что в будущем их можно научить сознательно разговаривать с человеком и что
они будут словами передавать сведения, например, о своих врагах, об условиях
своей жизни, об упавших в океан ракетах. Национальное управление США по аэронавтике
и изучению космоса выделило Лилли 80 тыс. долларов на обучение афалины человеческому
языку в надежде на то, что подобные работы помогут установить контакты с
разумными существами других миров. Однако результаты оказались резочаровывающими.
Дельфин смог повторить за человеком 12 бессмысленных слогов или в лучшем
случае имитировал лишь отдельные слова, как это делают попугаи.
Глава 1. Нашествие сенсаций 8
Глава 2. «Помощники» и друзья человека в море 12
Глава 3. С суши в воду 18
Глава 4. Человек и дельфины 34
Глава 5. Поведение узников 46
Глава 6. «Тираны» китов — любимцы зрителей 62
Глава 7. Скороходы морей 70
Глава 8. Покорители морских глубин 84
Глава 9. Судьба анализаторов 94
Глава 10. «Акустические глаза» дельфинов 110
Глава 11. Поющие киты и «морские попугаи» 122
Глава 12. Обладают ли дельфины речью? 140
Глава 13. Мышление дельфинов конкретно, а действия
трафаретны 148
Глава 14. Рефлексы выныривания и инстинкт сохранения
вида 152
Глава 15. Сознательно ли дельфины спасают людей
160
Глава 16. «Самоубийства» среди китообразных или
жертвы инстинкта 164
Глава 17. Странные попутчики или бездумные лоцманы
172
Глава 18. Дельфины и наука 176
Глава 19. Сигналы дальнего действия и звуковые
маяки в океане 184
Глава 20. «Звезды моря» служат человеку 188
Глава 21. Будущее дельфинов 198
Систематический список видов отряда китообразных 202
Алфавитный список видов китообразных 205
