ГЛАВА XI
ОПАСНЫЕ МОРСКИЕ ЖИВОТНЫЕ

Гостеприимны морские волны у берегов теплых краев. Пустынной, безжизненной, безопасной кажется часто поверхность открытого моря, особенно в тропиках. Приятно, наконец, побродить босиком по колено в неслишком холодной воде по песку, некрупной, гальке, среди лугов морской травы и даже среди обломков скал, с любопытством заглядывая во все расщелины и углы. Много разнообразной, здоровой и вкусной пищи предлагает нам море.
Надо помнить, однако, об ядовитых своими укусами и уколами, хищных или как-нибудь еще опасных морских животных, часто малозаметных. Не все морские животные, не всегда и не везде, кроме того, пригодны в пищу.
Те, кто мало знаком с морем или привык проноситься по нему на больших мощных кораблях, даже порой не прикасаясь к морской воде, не становясь на естественный берег, а сходя с палубы прямо на набережную, могут, конечно, посмеяться над «ужасами», о которых пойдет речь дальше.
В действительности же, особенно в суровые дни войны, не так-то невероятно попасть человеку в морские волны или на безлюдный глухой берег с подбитого самолета, с погибшего на мине или в бою корабля.
Сведения об опасностях со стороны живых существ моря нужны и рыбаку и водолазу, особенно легкому, и десантнику, и коку, и морскому и даже «приморскому», работающему вблизи моря, врачу. Эта книжка не рассчитана, конечно, на специалистов, но ее читателю также полезно знать кое-что об этой стороне морского дела.

ЖИВОТНЫЕ, КОТОРЫХ НЕЛЬЗЯ ИЛИ ОПАСНО ЕСТЬ

Следует различать пищевые отравления, причиняемые испорченными рыбой, ракушками, раками, от вызванных употреблением в пищу ядовитых рыб.
Испорченная рыба это не только дурно пахнущая, тухлая. В портящейся рыбе поселяется сначала особая, крайне опасная для человека бактерия «рыбного яда».
Разлагающаяся рыба и другие испорченные пищевые морепродукты также, конечно, вредны, но менее опасны чем те, которые содержат «рыбный яд», разрушающийся при гниении и поэтому отсутствующий в явно испорченных продуктах.
О рыбном яде, пожалуй, надо сказать еще несколько слов. Бактерия рыбного яда поселяется в кажущихся еще вполне свежими телах пойманных рыб, особенно часто осетров и белорыбиц. Пока такая зараженная рыба не начала разлагаться, яд остается в силе. Он сохраняется и в соленой, вяленой и копченой рыбе и разрушается только при варке или тщательном прожаривании. Через час, а иногда и через сутки и даже больше после того, как человек поел зараженной рыбным ядом рыбы, начинаются боли в области желудка, головокружение, все вокруг кажется желтым или красным, нарушается, дыхание и парализуются мышцы. Случаи отравления рыбным ядом редки, но очень опасны.
Наконец, рыбы, моллюски, ракообразные могут передавать человеку опаснейших болезнетворных микробов, если эти идущие в пищу организмы пойманы в сильно загрязненных отбросами водах портов или бухт, а затем плохо проварены или прожарены, не говоря уже о сырых устрицах. Микробы целого ряда заразных болезней по многу часов могут жить в морской воде, а найдя себе приют в теле морского животного, могут существовать еще дольше.
Таких рыб, тело которых было бы само по себе ядовито при употреблении в пищу, вообще очень немного, а в морских водах СССР встречается по существу только одна порода — тетродон или сфероидес (несколько видов). Рыбаки Приморья зовут эту рыбу «морской собакой»; в книгах можно ее встретить под именами «скалозуба», «четырехзуба», «шаровика». Маленький оскаленный рот четырехзуба действительно вооружен четырьмя долотообразными зубами, могущими сразу откусить палец; думается, что отсюда произошла и собачья его кличка. Другое название «шаровик» вызвано способностью этой рыбы в состоянии возбуждения или испуга раздуваться в виде шара, набирая воздух или воду, как и родственные ей иглобрюхи.

Ядовитые рыбы:
1 — скорпена; 2 — бородавчатка; 3 — тетродон; 4 — трахинус (морской
дракон); 5 — инимикус (ониокозе)
Все, кроме 3, опасного при употреблении в пищу, ядовиты только при
уколах о их шипы и лучи плавников

В Японии тетродона и любят и боятся есть, его там много видов, и японские ученые до сих пор спорят о том, какой из видов «фугу» ядовитее. Спор этот поддерживается тем обстоятельством, что от «фугу» в год гибнет больше японцев, чем от самоубийств, а ведь самоубийц в императорской Японии было и есть немало. За 22 года было зарегистрировано 3 106 отравлений «фугу», из которых 2 090 окончились смертью, но несомненно, что большинство случаев просто остается вне учета, врачи о них и не знают. У японцев в ходу поговорка: «хочешь есть «фугу», напиши сначала завещание». Несмотря на это, тетродон продается там по цене деликатесов, изысканных блюд. Из высушенных и очищенных до прозрачности шкурок крупных тетродонов и из иглобрюхов в Японии делают своеобразные фонари, сохраняющие очертания раздувшейся зубастой рыбы.
За последнее время выяснилось, что в действительности опасно есть лишь икру, печень, молоки и брюшину тетродонов, а также и мясо их в период икрометания, в остальное время мясо тетродонов безопасно.
Яд тетродонов изучен; подробно исследовано, как он парализует дыхание, сердце и окончания нервов в мышцах.
Иногда бывают вредны для здоровья сельди, треска и другие рыбы Северного и Баренцова морей, питавшиеся «морскими бабочками» — крылоногими моллюсками — или мелкими медузами.
Не следует есть вкусных двустворчатых ракушек мидий и устриц, если они добыты в загрязненных водах портов. Иногда эти моллюски, кроме того, бывают ядовитыми после массового развития крохотных планктонных простейших организмов перидиней, после так называемого «цветения воды» перидинеями. Безопасны мидии и устрицы, пойманные подальше от городов и селений, там, где сильны течения, вода не застаивается и чиста.
Кроме тетродонов, о которых уже говорилось, в тропических водах встречаются еще ядовитые породы сельдей, считаются ядовитыми все виды рыб-спинорогов. Наконец, там же бывает ядовитой в пору размножения икра морских ежей.
В лоциях тропических морей встречается много указаний на ядовитость всех пород рыб в такой-то лагуне или бухте, но это, вероятнее всего, недоразумение, основанное на употреблении кем-то когда-то пойманной там рыбы, быстро ставшей несвежей в тропической жаре.
Подавляющее большинство морских животных совершенно безопасно в качестве пищи. Совсем неядовиты морские водоросли и морские цветковые растения, которые можно есть в случае нужды; а во многих местах побережий их любит местное население.
Съедобны, если свежи, все морские млекопитающие, черепахи, ракообразные, моллюски, кроме двух тропических морских улиток — теребры и конуса.
Зато имеется множество разнообразных морских животных, с которыми рискованно соприкасаться, если не принимать предохранительных мер.

ЯДОВИТЫЕ ПРИ СОПРИКОСНОВЕНИИ
МОРСКИЕ ЖИВОТНЫЕ

Нам интересны в настоящем случае не легендарный морской змей, а небольшие ядовитые настоящие змеи, приспособившиеся к обитанию в море.
Один вид морских змей сохранил еще некоторую связь с сушей, — таков плоскохвост, регулярно посещающий по ночам сушу, иногда устраивающий на ней и дневку в каком-нибудь дупле или под корягой. Порой, вместо суши, плоскохвост может забраться по якорной цепи на бак корабля. Такого рода похождения свойственны еще, — только в прибрежных, конечно, водах, — сухопутным удавам — питонам и кобрам, по ночам являющимся вплавь на китайские джонки ловить крыс. Китайцы за эту работу даже прикармливают питонов, чтобы они остались на судне.
Другая морская змея совсем покинула море и поселилась в спокойном пресном озере на Филиппинских островах.
Остальные же морские змеи стали настоящими морскими животными. На суше, куда их иногда забрасывают волны или где их покидает быстрый отлив, они чувствуют себя плохо, слепнут, задыхаются, часто не находят сил доползти до спасительной воды. Детенышей они рождают живыми от двух до десятка, тоже в море.
Голова морских змей маленькая, остроконечная; шея толстая; хвост сплющен с боков, плоский, на манер руля; змея может обвиваться им вокруг плавающих предметов или ветвей коралла.
Их окраска, яркопестрая или состоящая из чередующихся черных и белых колец с добавочными яркими мазками других цветов, настолько бросается в глаза, что скорее предостерегает окружающие существа, нежели маскирует морскую змею. Недаром ряд тропических рыб со змеевидным телом и тропические морские ужи имеют подражающую морским змеям окраску.

Морская змея

На морских змеях, особенно на видах, покрытых шероховатыми и килеватыми чешуями, часто поселяются водоросли, гидроидные полипы, мшанки и особые «змеиные» виды усоногих раков — морских уточек. Получается целый «пловучий лес», несомненно стесняющий змею, замедляющий ее движения, от которого она может избавиться только при линьке. Перед линькой змея некоторое время бездеятельно отлеживается у поверхности воды.
Все морские змеи, кроме одной — желтобрюхой или двуцветной пеламиды, держатся в пределах прибрежных мелководий тропических частей Индийского и западной трети Тихого океанов. Желтобрюхая пеламида нынче уже перебралась через Тихий океан и водится в Панамском заливе. С теплыми течениями морские змеи проникают и к Новой Зеландии и к юго-восточной Африке, достигают южной Японии; в августе-сентябре в жаркое лето заплывают они и к берегам Приморья, попадаясь тогда в заливе Посьета, а порой и в других местах огромного залива Петр Великий. Обычны морские змеи среди коралловых рифов Полинезии и Меланезии, по северному — тропическому — берегу Австралии, в Персидском заливе.
Морские змеи, кроме желтобрюхой пеламиды, попадающейся и в океанских просторах, могут служить одним из признаков приближения корабля к суше, так как дальше чем в 150 милях от берега они обычно вовсе не встречаются, а милях в 30 — 40 от берега начинают появляться уже по нескольку на каждом десятке пройденных кораблем миль.
Большей частью они неподвижно нежатся на поверхности воды, плавают же с высоко поднятой головой. Если морская змея чем-нибудь испугана, то уходит от опасности ныряя, вместо того, чтобы прибавить хода. Впрочем, иногда они равнодушно предоставляют кораблям возможность проходить над ними и даже не пытаются нырять, а просто вдавливаются килем корабля в воду и выплывают на поверхность у другого борта или за кормой.
Ночью морские змеи собираются на свет рейдового огня корабля или к трапу, если там висит фонарь.
Питаются они рыбой и головоногими моллюсками. Яд их действует на добычу расслабляюще, рыба не в силах даже растопырить свой спинной плавник, и змея поэтому спокойно глотает ее с головы. Если рыба велика, то змея поедает ее постепенно, заглатывая тело по мере переваривания. Нередко можно видеть змей с торчащими из их рта хвостами поедаемых рыб. Колючих рыб морские змеи все же избегают. Поэтому один вид морского окуня безбоязненно держится среди морских змей, подбирая остатки их трапезы.
Ядовитые зубы морских змей неподвижны, коротки; у сухопутных змей ядовитые зубы могут отгибаться внутрь, не препятствуя закрытию рта, и достигать значительной длины.
Морские змеи не могут прокусить одежду или укусить человека иначе, как за пальцы или выступающие части лица. Они не нападают первыми, но в тех случаях, когда их неосторожно берут в руки или наступают на них, они очень опасны. Особенно осторожно следует обращаться со змеями, запутавшимися в рыболовных сетях.
Грозят морским змеям и вода и воздух, поедают их орланы и акулы, но, тем не менее, они многочисленны. Гораздо более распространены морские рыбы, шипы которых могут причинить очень болезненные, ядовитые, а порой смертельные, уколы. Существует много ядовито-колючих видов, и встречаются они не только в тропиках, но и умеренно-теплых водах.
У нас в Черном, Японском морях и в южной части Балтийского моря в прибрежном песке нередок морской скорпион, маленькая, очень привлекательная на вид рыбка, закапывающаяся в песок так глубоко, что только глаза и рот выставляются над песком да шипы торчат оттуда. У него ядовиты шипы, отходящие от жаберной крышки, и лучи спинного плавника. Нестерпимо острая вначале боль от укола продолжается, постепенно затихая, несколько дней, иногда до двух месяцев; в худшем случае укол морского скорпиона может привести к смерти.
Морской ерш, или скорпена, имеет всклокоченный, взъерошенный вид из-за неуклюжей формы тела и плавников, а также кожистых выростов на голове. Пятнистая темная окраска, чаще всего красноватых или коричневатых тонов, вместе с неправильными очертаниями самой рыбы отлично маскируют скорпену среди камней и водорослей, где она обычно держится. Вне этой обстановки скорпена выглядит прямо пугающе. Колючие лучи спинного плавника скорпены наносят болезненные ранки, вызывающие временную неработоспособность пораженных конечностей. Уколы тропических скорпен приводят к гибели.
Но наибольшую опасность представляет гладкий, широко-ромбовидной формы скат-хвостокол, известный под именем «морского кота» или «тригона». У нас тригон встречается в Черном и Азовском морях, в южной части Балтийского моря и в Японском море. Большею частью эта крупная — до метра и даже более — плоская серо-зеленая или черно-зеленая рыба лежит среди зарослей морской травы, питаясь креветками, моллюсками, не ленясь ухватить и подвернувшегося бычка и сельдь. Ночью она, невидимому, более деятельна.
Бродя в морской траве, рискуешь наступить на мало заметного на этом фоне «кота», он изгибается и наносит удары длинной зазубренной костяной иглой, находящейся с верхней стороны основания его длинного бичевидного хвоста. Получается рваная и отравленная рана, причиняющая нестерпимую боль. Затем пораженное место отекает и мертвеет, раненая рука или нога теряет подвижность; дальше нередка гангрена, а порой и смерть. На «кота» можно напороться и при поспешной, нетерпеливой разборке улова, принесенного неводом или тралом.
Мясо «котов» съедобно, но не очень вкусно, а печень дает ценный, богатый витаминами, рыбий жир.
На Японском море в наших водах, кроме тригона, попадаются и гигантские хвостоколы, метра по три длиной, имеющие иглу уже не в 10 — 20 сантиметров, а до полуметра — настоящий отравленный кинжал.
Много, очень много колюче-ядовитых рыб в тропиках. Некоторые из них, преимущественно в Японии, высоко ценятся. Например, небольшая рыбка, которая по-латыни так и зовется «враг» — инимикус, а по-японски — ониокозе; спинные ее плавники таят в основаниях своих лучей ядовитые железы, укол плавников ониокозе равен по опасности укусу ядовитой змеи, а на рыбных рынках Токио и Нагасаки это одна из самых ценных рыб, так как она очень вкусна.

Скат орел

Лоции то и дело упоминают о подобных рыбах, особенно при описаниях таких укромных мест, как лагуны коралловых островов или пространства между барьерным рифом и берегом.
Больше всего в лоциях упоминаний о наиболее опасном «жалящем скате», т. е. о скате с зазубренной иглой на хвосте. Есть виды, достигающие огромных размеров. Кроме серых с белыми пятнами красавцев «пантерных скатов» весом обычно в центнер-полтора, в водах, например, Вест-Индии или в Бенгальском заливе попадается «скат-орел»; название он получил благодаря очертаниям, напоминающим орла или, скорее, летучую мышь в полете, да и плавает он как бы летая. Величина его достигает 6 метров в «размахе крыльев», то-есть по ширине, а вес — более тонны. Зазубренный хвостовой кинжал «скатов-орлов» часто бывает двойным, достигая метровой длины; будучи пойманы, они с такой силой хлещут своим бичевидным длинным хвостом и так изворачиваются и изгибают свое тело, что не добив их, — а они необычайно живучи, — лучше к ним не прикасаться. Добивают их острогами, разрывными пулями, глушат каким-нибудь шестом или вальком весла, но случается, что, ненадолго и обманчиво затихнув, они снова начинают «воевать».
Испанцы избивали на плантациях индейцев и рабов-негров бичами, сделанными из высушенных хвостокольих хвостов, длина их у пантерных скатов достигает 3 метров.
На острове Понапе в Тихом океане туземцы применяли стрелы и копья с наконечниками из игол хвостоколов; раны, нанесенные таким оружием, очень опасны, вероятно, не столько потому, что в бороздках иглы мог сохраниться в сухом состоянии яд, сколько из-за неизбежно рваного характера раны. В греческих мифах нимфа Цирцея вооружает своего сына копьем с иглой хвостокола, которым он затем нечаянно поражает своего отца — хитроумного Улисса-Одиссея. Древний естествоиспытатель Плиний пишет, что дерево, пораженное под корень иглой тригона, вянет.
Хвостоколы живородящи, но игла на хвосте у молодых хвостоколов появляется уже после рождения. Если взрослый хвостокол почему-либо теряет иглу, то на смену ей вырастает новая, на манер того, как отрастают ядовитые зубы у змей.
Некоторые хвостоколы забираются далеко вверх по тропическим рекам. В верховьях Амазонки живет особый вид речных хвостоколов (потамотригон).
В свое время Ботани-Бэй, залив на юго-востоке Австралии, был недаром назван Sting-Ray Bay — Бухта хвостокола, — так много было там их.
Не боятся игол хвостокола большие тигровые акулы и акула-молот.
Хвостоколы — основная пища акулы-молот, и она глотает их с хвостами и иглами. При вскрытии акулы-молот и тигровых акул в их мышцах, рыле, глотке находят иглы хвостоколов, повидимому, очень мало их беспокоящие и, в конце концов, вероятно, выходящие наружу, как инородные тела.
Есть одна рыба, укус которой ядовит, — это морской угорь — мурена, о ней расскажем подробнее, говоря о хищниках. Укус южноафриканской рыбы тирзитес, как зовут ее ученые, или «щуки», как называют ее голландцы, неядовит, но укушенное место кровоточит сутками. Повидимому, слюна тирзитес, как у пьявок, обладает свойствами, противодействующими свертыванию крови.
Имеется, кроме того, множество рыб, уколы которых просто болезненны и плохо заживают. Исследования показывают, что если у таких рыб, как скорпены, морские скорпионы, хвостоколы и т. д., у основания их колючек и шипов, а иногда и по длине этих орудий обороны, имеются хорошо развитые ядовитые железы, то у большинства колючих рыб такие железы находятся в полуразвитом состоянии и их яд слаб. Полуядовиты, например, уколы обыкновенных судака, сома.
Маленькие сомики тропических вод и так называемая «морская саранча» Красного моря — своеобразные очень многочисленные летучие рыбки, вооружены такими острыми шипами, что наносимые ими раны глубоки и мучительны.
Название «орудия обороны» не случайно. Дело в том, что все эти колющие и рвущие острия предназначены не для поражения или умерщвления добычи, а для защиты их носителей от хищников.
Недаром многие из вооруженных подобным образом рыб имеют если не маскирующую, то предостерегающую окраску. Морской скорпион закапывается в песок, но когда ему покажется, что близка опасность, он грозно выставляет из песка хорошо заметный черный спинной плавник. Одна из обладающих самыми ядовитыми шипами пород тропических рыб так и называется в науке по-латыни «страшная». Да и скорпена, выйдя из-за укрывающих ее камней и водорослей, сразу бросается в глаза всякому, как бы предупреждая о своей ядовитости.
Идя по дну, особенно там, где много морской травы, полезно упираться в морское дно впереди себя длинной палкой или шестом, тогда хвостоколы успеют уплыть раньше, чем на них наступят. От морских скорпионов и прочей колючей мелочи хорошо защищают подошвы потолще (обычные купальные или «пляжные» резиновые туфли могут быть проколоты).
У некоторых многощетинковых морских червей щетинки, иногда с особыми крючечками, могут впиваться в кожу человека, обламываться в ней и вызывать воспаление.

Моллюски конус и теребра

Две красивые морские улитки тропиков, встречающиеся на коралловых рифах Индийского и Тихого океанов, одна в виде спиральной веретеновидной башенки — теребра, а другая — «конус» в виде конуса, увенчивающего цилиндр, наносят любителям собирать красивые раковины отравленные ранки, нередко приводящие к смерти, своим вооруженным мелкими зубчиками хоботком. Поэтому живых конусов или теребр брать руками не следует.
На острове Цапли, находящемся в пределах Великого Барьерного Рифа Австралии, водятся и ядовитый, настоящий конус и в точности воспроизводящая его внешность безвредная улитка другой породы. Это, пожалуй, один из самых любопытных случаев подражательной окраски, о которой приходилось упоминать, говоря об окраске морских ядовитых змей и подражающих им рыб и ужей.
Ряд крупных и красивых морских ежей обладает чрезвычайно ядовитыми большими иглами или особыми мелкими органами, рассеянными по поверхности панцыря морского ежа между иглами и снабженными жалящим острием и пузырьком с ядовитой жидкостью. Некоторые ежи с ядовитыми иглами при помощи органов зрения — многочисленных глазков — направляют свои иглы в ту сторону, откуда грозит опасность, например, к ним протягиваются руки. Туземные ныряльщики подхватывают таких ежей в чашку из скорлупы кокосового ореха. Другие виды ежей не нацеливают свои иглы, а «на всякий случай» все время волнообразно колышат ими взад и вперед. Когда на ядовитого морского ежа с большими иглами наступают ногой или ухватывают его рукой, то иглы не только вонзаются в тело человека, но и обламываются, вызывая вместе с отравлением еще и нагноение.
Когда человеку приходится карабкаться во время отлива на скалы, покрытые морскими жолудями (усоногие раки), очищать днище корабля, покрытое их белыми, а в тропиках часто цветными, известковыми раковинками, или, наконец, работать у свай пристани, обычно также густо поросших «жолудями», он то и дело расцарапывает руки об острые края этих домиков усоногих. Немного погодя начинается воспаление, руки распухают. Повидимому, слизь, выделяемая усоногими, имеет раздражающие свойства.
Самая «жгучая» группа морских животных, объединяемых по своему довольно простому внутреннему устройству под общим названием «кишечнополостных», очень разнообразных по форме, внешнему виду, образу жизни, часто необычайно ярко и пестро окрашенных, состоит из кораллов, гидроидных полипов, медуз, сифонофор. Ядовитое «обжигающее» действие этих организмов наиболее известно и чаще всего испытывается имеющими с ними дело.
Одна общая черта свойственна всем «жгучим» кишечнополостным. Это разбросанные либо сосредоточенные по краям единственного отверстия их тела — рта и в окружающих рот щупальцах стрекательные клетки. Грубо говоря, они представляют собой крохотный пузырек с ядовитой жидкостью, на внешней, обращенной наружу поверхности которого торчит выступ, играющий роль спускового приспособления — «собачки». Когда что-нибудь задевает за этот выступ, то из пузырька с силой вырывается спирально свернутая в нем наподобие пружины стрекательная нить, а вместе с нею и яд. Тысячи и миллионы таких нитей, проникая в тело соприкоснувшегося с полипом или медузой животного, отравляют его, вызывая у более крупных животных, по крайней мере сначала, воспаление, а мелких сразу же ошеломляя или убивая. Это лиллипутское оружие — стрекательные клетки — служит не только для защиты, но и для того, чтобы парализовать добычу. С его помощью просто устроенный организм вроде одиночного кораллового полипа — актинии или медузы — в состоянии одолеть и затем захватить в полость своего тела для переваривания гораздо более совершенно устроенную добычу — рыбу или рачка. Стрекательные клетки полипа или сифонофоры — как бы отравленные стрелы лиллипутов, а роль огромного, но беспомощного в борьбе с ними Гулливера играет та или иная добыча, безжизненно, иногда даже без судорог, сразу, приникающая к поразившим, обвивающим ее затем щупальцам.
Сифонофоры относятся к красивейшим и сложнейшим по устройству кишечнополостным. Они представляют собой свободно плавающую колонию различно устроенных особей. Одни из них представляют как бы солдат — это стрекательные особи, усаженные стрекательными клетками. Другие служат щупальцами. Третьи — поплавками, воздушными мешками, удерживающими сифонофору на плаву и иногда, как у физалии и велеллы, даже выступающими над поверхностью воды. Четвертые «заведуют» только питанием. Пятые — размножением. Шестые дают сифонофоре возможность, хоть и ограниченную, самой двигаться, они имеют форму колокола.
Яркая окраска и часто крупные размеры сифонофор, держащихся у поверхности воды, делают их весьма заметными.
Пожалуй, наиболее известна сифонофора физалия, или «португальский линейный корабль». Она чрезвычайно ярко окрашена; поэтому и получила свою кличку (в средние века военные корабли португальцев были крикливо раскрашены).
Развивающиеся в воде длиннейшие, до 20 — 30 метров, прикрепленные к щупальцам стрекательно-хватательные нити физалии, с хорошо заметными бусинками — группами стрекательных клеток, представляют серьезную угрозу не только для рыб, но и для людей — пловцов. Эти нити способны как двигаться, так и сокращаться, подтягивая добычу к «питательным полипам» сифо-нофоры. В водах СССР физалия не встречается, но достигает берегов Японии, Англии, Соединенных Штатов.
Прикосновение к нитям физалии даже кончиком пальца вызывает жгучую, долго не утихающую боль. Последствия прикосновения к физалии большой поверхностью тела человека бывают чрезвычайно тяжелы и могут привести к смерти. Тем большее удивление вызывает маленькая, проворная рыбка номеус, которая беззаботно ныряет среди стрекательно-хватательных нитей сифонофоры и подплывает под щупальца вплотную к «питательным полипам». Так и зовется эта рыбка по-английски «рыбка португальского военного корабля». Нет сомнения, что стрекательные клетки стрекают номеуса так же исправно, как и всякое другое прикоснувшееся к ним животное или даже неживой предмет. Дело, повидимому, в невосприимчивости, иммунитете этой рыбки к яду сифонофоры.
Для номеуса сифонофора — защита от врагов, да и от ее стола ему, конечно, перепадают крохи. Сифонофоре же, вероятно, выгодно то, что номеус подманивает к ней рыб, которые охотятся за ним или просто следуют его роковому примеру и начинают доверять сифонофоре. Это еще один случай симбиоза — выгодного обоим организмам разных пород сожительства.
Медузы более просто устроены, чем сифонофоры, но часто не менее красивы и не менее жгучи и дальнодействующи.
Таковы компасная медуза, которая называется так потому, что ее зонтик или колокол («шляпка» того «гриба», которым кажется медуза сбоку) расцвечен расходящимися от его середины полосами, напоминая картушку компаса, и кудрявая, светящаяся ночью цианея, в водах Баренцова моря достигающая огромных размеров, до 2 метров в диаметре «зонтика» со щупальцами в 30 — 40 метров длиной. В более теплых водах цианея поменьше, что свидетельствует об ее происхождении из вод холодных. Один, оранжево-красный, лохматый вид цианеи попадается и в южной Балтике.
Есть и безобидные для человека медузы, например обычная у нас в Черном и Японском морях стекловидно-белая «ушастая» медуза аурелия. Интересно, что втирание аурелий в кожу человека дает невосприимчивость к «жгучим» медузам. Зато другая черноморская медуза — ризостома, или «корнерот», величиной с ведро, не так безобидна.
Бывает так, что штормом много медуз выбрасывает на берег; во избежание «ожогов» тогда лучше ходить по берегу обутым.
Бродя по мелководью, надо помнить, что медуза может, незаметно «приземлившись» где-нибудь неподалеку, распустить свои щупальцы по течению.
В заливе Петр Великий есть маленькая, в несколько сантиметров величиной, но очень ядовитая медузка «крестовичок», есть там и большие, с щупальцами в добрый десяток метров длиной, опасные медузы.
И у медуз, как и у сифонофор, могут прятаться среди щупалец «свои» рыбешки, иногда это мальки, например мальки трески под колоколом цианеи, иногда — у компасной медузы — это взрослые рыбы.
Исключительно красива ярко светящаяся ночью в волнах. Средиземного моря медуза пелагия — ночесветка. Несмотря на небольшие размеры, всего до 8 сантиметров в диаметре, она очень сильно обжигает пловца, имеющего, пожалуй, больше шансов вовремя заметить и миновать ее ночью, нежели днем.
Многие медузы обладают сидячей стадией развития, проходят в своем развитии форму сидячего полипа. Так, медуза японских вод навзитоя имеет промежуточную ступень развития в виде сидящего на скалах полипа. Японцы называют его «ирамо» — «жгучая водоросль». Ирамо крайне боятся туземные ныряльщики и легкие водолазы Внутреннего Японского моря, где встречаются целые заросли этих полипов.
Упомянем еще о жгучих морских анемонах, или актиниях, роскошных, подобных цветам, мягких одиночных шестилучевых кораллах, которые, распустив свои щупальцы, только и ждут неосторожной рыбки или креветки. Завладев добычей, актиния сжимается в комок, пока не переварит пищи. Точно так же съеживается она в комок и на пустой желудок, когда ее что-нибудь потревожит.
Крупный рак-отшельник живет, как мы знаем, в пустых раковинах больших морских улиток (брюхоногих моллюсков), на этих раковинах селится большая жгучая актиния — адамсия, которая охватывает и постепенно растворяет раковину — дом рака-отшельника — расширенной подошвой своего цилиндрического тела, становящейся затем «домом» отшельника. Раку-отшельнику адамсия становится безопасна после того, как он съест хоть кусочек ее тела. Эта невосприимчивость может быть передана в лаборатории другим ракам, которым будет сделано впрыскивание вытяжки из тела такого рака-отшельника. Адамсия дает раку-отшельнику добавочную защиту, а сама подхватывает крохи от его стола.

«Жгучие» медузы:
направо вверху — компасная медуза хризаора; налево внизу— пилема;
слева вверху— медуза-«противоядие» аврелиа

Другие раки-отшельники имеют компаньонами актиний, не растворяющих раковины — дома отшельника. Когда рак-отшельник переходит из одной раковины в другую, обычно большую (он ведь растет), он не забывает перенести в клешне на крышу новой квартиры и актинию.
Актинии вызывают известную в медицине «болезнь ловцов губок», отравляя конечности ныряющих на дно за губками, между которыми, как сорная трава среди капусты, сидят актинии.
Некоторые тропические актинии могут достигать 50 — 60 сантиметров в диаметре и метра высоты.
И у актиний есть, как у медуз и у сифонофор, рыбки-сожительницы, которые не боятся щупалец своей хозяйки. Самое удивительное, что на прикосновения этих рыбок к щупальцам последние никак не отвечают, не сокращаются, не загибаются ко рту, как это бывает в остальных случаях.
У нас на Черном море есть небольшая (3 — 5 сантиметров в диаметре и в высоту в расправленном виде) зеленая, красная или коричневая актиния, которая массами сидит на прибрежных скалах, днищах кораблей, сваях. Соприкосновение сразу с несколькими актиниями бывает болезненным.
Дарвин в своем известном «Дневнике изысканий на корабле Бигль» описывает «ожоги», причиненные ему миллепорой — крупным коралловидным гидроидным полипом, участвующим в постройке большинства коралловых рифов. При самом легком прикосновении на руку изливается содержимое миллиона микроскопических пузырьков, и она начинает гореть словно от прикосновения к раскаленному железу. Столь же сильно жжется один красивый маленький гидроидный полип в высшей степени невинного вида.
Существуют, наконец, гигантские, почти в человеческий рост, мягкие гидроидные полипы. На коралловых рифах острова Палао (Каролинские острова) они образуют густые заросли, представляющие не только угрозу купальщикам, но и своеобразное противодесантное препятствие.
Люди по-разному переносят яд различных кишечнополостных. Можно было бы думать, что у тех, кто часто имеет дело со «жгучими» кишечнополостными, — рыбаков, водолазов и т. д.. — вырабатывается невосприимчивость к их яду. На деле мы встречаемся здесь с обратным явлением, известным в медицине и физиологии под названием анафилаксии, когда последующие дозы яда все сильнее влияют на пострадавшего ранее от этого же яда. Можно, однако, надеяться, что удастся выработать верные и быстрые средства лечения даже тяжелых «ожогов» — отравлений кишечнополостными животными. Пока приходится рекомендовать, прежде всего, осмотрительность и осторожность, а уж если беда случилась, то до оказания помощи врачом можно применять смазывание пораженных мест маслом, покой, а в случае ослабления деятельности сердца — крепкий кофе или кофеин. Маслом натирать кожу полезно и заранее, перед погружением в воду, если в ней можно встретиться со жгучими животными.
Когда в море много ночесветок или ноктилюк, которых можно заметить глазом и даже раздавить между пальцами, и вода принимает розовый или кирпично-розовый (кое-где, например в Яванском море, где ноктилюки зеленые, то и зеленоватый) оттенок, а ночью сильно светится, то купанье раздражает кожу человека. Такое явление отмечается, например, в вершине Калифорнийского залива перед устьем реки Колорадо. Залив этот получил от старинных испанских мореплавателей имя «Киноварного моря» (сернистая ртуть — киноварь красного цвета) именно из-за кирпичного оттенка воды, вызванного массами ноктилюк.

МОРСКИЕ ХИЩНИКИ

Клыки моржей служат им обычно для выкапывания ракушек из морского дна, но они часто пользуются ими как оружием в схватках между собой и не раз применяли их для пробивания каяков и корабельных шлюпок. Моржа приходится относить к хищникам только условно — вероятно, он пожрет убитого или утопленного им человека, но, как правило, первым на людей он не нападает. Длина до 5 метров, толстая шкура с мощным слоем сала под нею, крепкие черепные кости и, наконец, клыки делают разъяренных моржей серьезными противниками, тем более, что нападают они нередко целыми стаями. Опасность усугубляется еще раздражительностью и отчаянностью моржей. Удары клыками снизу или сбоку в лодку часто заодно причиняют и тяжелые ранения сидящим в ней, а затем моржи опрокидывают или топят ее. Бывает, что морж закидывает клыки через борт и повисает на шлюпке, чтобы ее опрокинуть.

Тюлень-хохлач

Весьма недружелюбно настроены к людям некоторые другие тюлени. Так, обыкновенные нерпы набросились на людей катера «Горбуша», опрокинувшегося на баре реки Камчатки, и закусали их. Тюлени — хищники по своему происхождению; их предками были хищники сухопутные, а также по характеру пищи: труп человека они съедят, как и всякий другой, могут они и выхватить кусок мяса у живого человека. Опасен тюлень-хохлач, встречающийся у нас в арктических водах и Охотском и Беринговом морях, на его голове, как хохол, раздувается особый пузырь, отсюда и название «хохлач». Он не только контратакует охотников, но склонен нападать и первым; особенно это относится к его крупным и свирепым самцам в брачную пору.
В южном полушарии от берегов Антарктического материка до крайних северных границ антарктических льдов обитает красивый крупный тюлень — морской леопард. Самки его крупнее самцов и достигают 4 метров длины. На длинном змеевидном, одетом в темносерый, отделанный чернью и серебром мех теле морского леопарда посажена большая голова с внушительным набором зубов: клыки и резцы крупные и изогнутые, а задние зубы представляют собой мощные трезубцы. Он охотится за пингвинами, не оставляет без внимания тюленей других пород и считается опасным для людей, очутившихся с ним лицом к лицу.
Все сказанное о моржах и тюленях представляется маловажным, когда мы перейдем к зубастому киту — косатке, которая своей хищностью, мощью, проворством заслужила у моряков всего мира название кита-убийцы. Не только эскимосы и чукчи в своих утлых каяках и байдарах остерегаются косатки, которая при своей силе, быстроте и страшных зубах может в одно мгновение погубить их вместе с лодчонкой (что, впрочем, не мешает чукчам и эскимосам отважно охотиться за косатками), но и для большого вельбота косатка опасна; эта опасность тем значительнее, что косатки нападают часто парами или стаями. Так, на стальной китобойный вельбот одной нашей океанографической экспедиции напала пара косаток, пытавшихся сначала раздавить, а затем перевернуть его общими усилиями, приподнимая вельбот из воды на своих боках.
Свое название косатка получила от высокого спинного плавника, в 1,5 — 2 метра высотой у самцов, у самок вдвое ниже, напоминающего косу.
Косатка относится к семейству дельфиновых подотряда зубастых китов. Она распространена буквально повсюду — от северного полюса до берегов Антарктического материка, не исключая и тропических вод; не заходит, как правило, косатка только в далеко вдающиеся в сушу моря, вроде Черного или Азовского. В длину самцы достигают 9 — 11 метров, а самки 7 метров. Вес до нескольких тонн. В каждой челюсти по две дюжины зубов длиной по 10 — 15 сантиметров. Грудные ласты широкие, длинные, закругленные на концах. Окраска представляет сочетание черных и светлых пятен, последние большей частью белые, иногда серые или желтые. Распределение темных и светлых пятен на теле косатки, когда на них смотришь сбоку, убеждает, что косатка окрашена маскировочно. Такая маскировка хорошо известна в военно-морском деле под названием «впечатление ложного курса». Когда смотришь на быстро идущий раскрашенный соответствующим образом корабль или на плавающую косатку, — в обоих случаях нелегко разобраться, куда движутся корабль или кит.

Косатка в воде

Косатки нападают не только на обыкновенных тюленей и дельфинов, но и на моржей, сивучей, морских львов, дюгоней и даже на усатых китов, не брезгуя, впрочем, и рыбой, если рыбы много и она косячная.
Вблизи Командорских и Прибыловых островов в Беринговом море, где находятся лежбища знаменитых и ценнейших морских пушных зверей — котиков, косатки как бы патрулируют, бродя там стаями около десятка голов каждая. Косатка длиной 6,4 метра, пойманная у Прибыловых островов, имела в желудке 13 дельфинов и 14 котиков!
Вот что пишет об охоте косаток за моржами Б. А. Зенкович — автор книги о китах и добыче их:
«Косатки действовали подобно волкам на суше: они окружили группу моржей со всех сторон, причем с боков ровной линией, в затылок одна другой двигалось по 6 — 7 косаток, навстречу моржам шло 5 и позади до 10. Затем одна из косаток, шедшая позади моржей, ворвалась в стадо и разделила его, а затем к этому же месту подоспели остальные, и вода закипела, как в котле.
В сентябре 1936 года такое же планомерное побоище наблюдал я (Б. А. Зенкович) с самолета-амфибии, на котором летал над Анадырским заливом в поисках китов. Моржи, голов 60 — 70, шли с моря по направлению к мысу Преображения, и их окружали группы косаток, общим числом до 15 голов. Мы сделали несколько кругов над этим местом на высоте 40 — 50 метров и могли проследить тактику хищниц. Точно так же, как и в первом случае, косатки плотно окружили моржей, а затем два высоких плавника появились среди группы моржей, которая разделилась на несколько мелких, голов по 10 — 12, групп, и с одной из этих групп косатки «переведались» по-своему, повидимому, всех разорвав, так как остальные моржи снова соединились в компактную группу и поплыли к берегу, а обреченная группа скрылась в сильном буруне».

Гигантская косатка, добытая в Белом море

Когда косаткам нехватает пищи, они способны нападать и на крупных усатых китов; тогда их «волчьи стаи» начинают терзать свою огромную, но беззащитную жертву; косатки выгрызают у нее язык, а уже затем рвут бока изувеченного ими гиганта.
Пингвинов и тюленей, вылезающих на льдины, косатки стараются сбросить в воду, подплывая под льдины и накреняя их. Сходным образом они атаковали ездовых собак антарктической экспедиции Скотта и даже едва не сбросили в воду со льдин фотографа экспедиции, упорно его преследуя.
Остальные дельфины питаются рыбой или головоногими моллюсками, за исключением одного травоядного дельфина — соталии, обитающего в реках Камеруна (Африка), Южного Китая, в реках и бухтах атлантического берега Южной Америки.
Крокодил в нашем представлении связан с тропическими реками, казалось бы, незачем упоминать его в морской книжке. Однако даже те животные, кожа которых проницаема для воды, в тропиках легче переходят из соленой воды в пресную, чем в широтах умеренных и приполярных. Крепкая кожа крокодила вовсе нечувствительна к тому, в какой он воде — морской или речной. Не только в морских устьях рек, но и далеко на океанических островах встречаются поэтому некоторые виды этих крупных и сильных пресмыкающихся. Они живут там в мангровых болотах, но могут и довольно далеко уходить от берега в море за своей добычей — рыбой, не упуская и любой другой подходящей цели. В отличие от гораздо более одаренных природой косаток, крокодилы не способны на организованные, стайные действия, но обладают умением часами подкарауливать добычу в непрозрачной воде, выставив наружу только щели глаз да ноздри. Так они могут дрейфовать милях в 30 — 40 от ближайшего берега.

* Глаза крокодилов отливают при свете фонаря красным цветом, что полезно знать, пробираясь ночью в мангровых зарослях.

Деревянное выражение мутножелтых или мутнозеленых глаз*, огромный, за счет зубастых челюстей, череп, толстокожее, длиной до 10 метров, одетое панцырем из отдельных щитков, мускулистое тело с короткими, но мощными и костистыми лапами, могучий хвост, столь же опасный, как и челюсти, но с большим радиусом действия, предназначенный для того, чтобы, как правило, глушить рыбу, а порой поражающий, сбивающий с ног буйвола, не то, что неосторожного человека, — таков общий устрашающий облик, дополняемый контрастом мертвенно-бледной зубастой пасти с темной окраской тела.
К отряду крокодилов относятся три группы видов с широкой пастью: аллигаторы, кайманы и крокодилы, и одна с очень узкой — гавиалы. Последние почти исключительно рыбоеды.
Один вид крокодилов, с особыми костными выступами или гребнями над глазами, — «гребнистый» — живет на юго-востоке Азии, Индо-Малайском архипелаге (Яве, Суматре, Борнео), на севере Австралии, Филиппинских и Соломоновых островах. Его можно считать чисто «морским», так как в пресные воды он заходит обычно очень недалеко вверх от моря. Там, где замечен один гребнистый крокодил, их оказывается, как правило, много. Яйца они откладывают в гуще мангровых зарослей и охраняют их, будучи в это время особенно опасными. Говорят, что на Малаккском полуострове, где крокодилы изобилуют, они губят больше туземцев, чем тигры.
Даже священный у древних египтян нильский крокодил выбирается на морские берега Африки, попадая с них затем на Мадагаскар, Коморские и Сейшельские острова; встречи с ним можно опасаться в приустьевых участках, где есть мангровые заросли, как по западному, так и по восточному берегам Африки; на западном берегу Африки опасен для людей, кроме того, узкорылый крокодил, также живущий в мангровых болотах.

Гребнистые крокодилы в мангровых зарослях

Кайманы Амазонки и Ориноко, аллигаторы Миссисипи, крокодилы Вест-Индии и аллигаторы Панамского залива хотя также обитатели рек, но то и дело проникают на морские берега и нет-нет выбираются в прибрежные морские воды.
На суше крокодилы могут быстро преодолевать только короткие расстояния, поэтому они и не отходят далеко от воды а в воде могут плавать или дрейфовать сколько угодно На суше крокодилы преимущественно защищаются, но могут и нападать, обязательно стремясь утащить свою жертву в воду. Известен, между прочим, случай «осады» крокодилами на берегу острова Ива группы матросов русского экспедиционного корабля «Надежда» под командованием Крузенштерна.
Говорят что аллигаторы менее опасны, нежели крокодилы, но и к ним следует приближаться осторожно — могут ударить хвостом.
Новейший учебник тропической медицины, вышедший в свет в конце второй мировой войны, замечает, что человек, схваченный крокодилом, может считаться погибшим; крокодилы ломают или вывихивают схваченную конечность, затем быстро топят жертву и уже потом, нередко утащив ее подальше, поедают, растерзав когтями своих мощных лап; раны, нанесенные челюстями крокодила, вызывают огромную потерю крови; удар хвоста крокодила ломает кости человека. Единственный шанс на спасение — это пытаться давить пальцами чувствительнейшее открытое место бронированного тела крокодила — его глаза.
В Индии и в ряде других мест охотники за крокодилами получают премию за убитого крокодила. Премия эта тем больше, чем больше найдется в желудке крокодила человеческих остатков, запястий, носовых колец.
Слова «рыбы-хищники» у всех вызывают мысль прежде всего об акулах. Сравнительно малоизвестны морские хищные костистые рыбы, нападающие на людей. К ним относятся морской волк или барракуда, и морские зубастые угри — мурены. В омывающих СССР водах они не встречаются. Для водолаза, особенно легкого, и купальщика или пловца, в прибрежных притропических и тропических водах барракуды и мурены бывают опасны, порой опаснее акул.

Барракуда

Тихоокеанская мурена

Барракуда внешне похожа на щуку, достигает 2 — 3 метров длины, веся 30 — 40 килограммов, молниеносно быстра на коротких расстояниях; она наиболее известна в теплых водах у атлантического и тихоокеанского берегов США, но и в других местах мира есть свои породы барракуд. За счет акул относят часто злодеяния этих рыб, способных выхватить куски человеческого тела, откусить кисть руки или стопу ноги, люди гибнут после этого, истекая кровью. Внимание барракуды привлекают по преимуществу светлые и быстро движущиеся предметы, поэтому водолазы в тех местах, где есть основание бояться этих хищников, надевают темные костюмы и перчатки и движутся под водой медленно. Отогнать барракуду, как делают это с акулами, всплесками воды, подводным шумом невозможно — она бесстрашна и навязчива. Отчаянно сопротивляясь при поимке, барракуда представляет одну из интереснейших рыб для спортсмена-удильщика.
Еще мрачнее репутация мурены. Древнеримские писатели — ученые Сенека и Плиний спокойно пишут, как на пиршестве в честь Августа раб, разбивший хрустальный бокал, был брошен в садок к муренам, съевшим несчастного заживо.
Мощных, остроконечных зубов у мурены так много, что пасть ее постоянно оскалена и не закрывается. Величина мурены до 2 — 3 метров. Встречается она в подводных расщелинах скал и рифов тропических областей Атлантического и Тихого океанов, в Средиземном море и доходит до южных берегов Англии. Известны достоверно случаи нападения мурен и на людей, даже находящихся в небольших шлюпках, а не только в воде. Больше всего рискуют, конечно, встречей с муреной водолазы. Зубы на сошниковой кости рта мурены связаны с ядовитыми железами, и ее укус поэтому небезопасен.
Близкий родич мурены — морской угорь — также небезопасен, но менее зубаст. Он, как и мурена, таится в расщелинах скал, попадаясь на танцующую, то-есть подергиваемую удильщиком, приманку.
Прожорливость и безрассудная жадность акул вошли в поговорку. Все акулы хищники и трупоеды, некоторые, впрочем, не брезгают и ракушками, а немногие, причем самые крупные, «китовые», питаются планктоном.
В черноморских водах опасных акул нет; может, конечно, как исключение, зайти из Средиземного моря какая-либо из его хищных и крупных акул, но это бывает очень редко. Постоянно встречаются там две мелкие акулы: «катран», он же «морская собака» или «колючая акула», длиной до 2 метров, обычно же метр-полтора, и пятнистая маленькая, до метра, акула сциллиум. Они имеют ограниченную пищевую ценность, но из их печени добывается витаминозный рыбий жир. Укусить они могут разве только случайно или если вплотную подставить им руку или ногу. Нет опасных для людей акул и в Балтийском, Баренцевом, Белом морях, во всей Арктике и в Беринговом и Охотском морях. Только в Японском море, в территориальных водах СССР летом, а в юго-восточной и южной частях его круглый год, существует опасность со стороны акул, которых там встречается несколько видов.
Надо различать случайные, судорожные укусы акул, при их вытаскивании из невода, снятии с крючка и т. д., от определенно выраженных нападений; таких окажется на поверку гораздо меньше, нежели укусов. Однако свешивать за борт кисть руки или ногу в районах, где есть опасные акулы (конечно, это относится и к водам, где есть крокодилы и барракуды), и не следить при этом за водой решительно опасно — светлый живой предмет не может не привлечь в конце концов акулы. Нападения же акул на людей с целью их съесть бывают много реже, чем это может показаться видавшему, как кишат крупные хищные акулы у тропических берегов. Вероятно, немногие пловцы окончили свое существование в брюхе акулы, но много утопленников нашло там себе могилу.
Акулообразные рыбы принадлежат к древнейшим позвоночным на земле. Соответственно этому устройство их тела сравнительно простое, сложен только способ размножения; одни акулы, как, например, наш черноморский катран, рождают по нескольку живых совершенно самостоятельных с момента появления на свет детенышей, другие откладывают яйца в особой прочной кожистой оболочке, каждое в отдельности. Так обстоит дело, например, с второй черноморской акулой — сциллиум.
Кожа акул лишена налегающих одна на другую чешуи или пластинок; она более или менее жесткая, с известковыми зернами и покрывает не только тело, но и все лопастевидные плавники акул, не имеющие каких бы то ни было лучей. По бокам головы акул есть несколько поперечных жаберных щелей. Рот находится на нижней стороне головы, но акула не обязательно должна поворачиваться набок или вверх брюхом, чтобы ухватить добычу, она может сделать это и несколько приподняв голову. Органы обоняния у акул высоко развиты и в соединении со зрением помогают акуле находить пищу. Жуткое, хищное впечатление производит непрерывно мигающее третье веко акулы. У многих акул бывают мощные, острые, иногда крючковатые, как у «тигровой акулы», зубы, но и такие зубастые акулы не отказываются от падали и отбросов с расположенных на берегах боен, консервных фабрик и с кораблей; поэтому много акул в таких больших портах, как Сидней. Акулы могут часами быть малоподвижными, даже наиболее хищные, наиболее быстроходные способны подолгу оставаться почти без движения, но зато в трудную минуту они развивают большую скорость, а при нападении могут бешено сопротивляться, отчаянно контратакуя, бросаясь на людей, вырывая куски тела и одежды. Акулы невероятно живучи. Выпотрошенная акула, будучи брошена с корабля опять в воду, глотает приманку из собственных внутренностей. Это выглядит сказкой, но это так.
Само за себя говорит старинное русское название акул — «морские прожоры».
Наставление для моряков и летчиков, потерпевших аварию и очутившихся среди океана на плоту или на надувной резиновой лодке, советует: «1) не свешивать за борт руку или ногу, многие становились таким образом калеками; 2) не связываться с акулами, когда есть другая пища; уж слишком акулы громоздки, опасны; 3) не удить рыбу, если возле вертятся акулы, удочки будут откушены и только! 4) хвоста акулы надо бояться так же, как и их головы, и не полагаться на временную неподвижность их тела. Это правило мы приводили для крокодилов, но оно не менее нужно здесь».
Есть одна акула (акула-лисица) с непомерно длинным хвостом, но слабыми зубами. Из ее 5-метрового тела на долю хвоста приходится без малого половина. Она глушит и сгоняет вместе мелкую рыбу, вроде сельдей, ударами своего хвоста по воде, поднимая большой шум.
Практически акулы наносят гораздо больше вреда рыбе и рыбакам, последним — тем, что уничтожают или повреждают и пойманную рыбу и орудия лова, чем нападая на людей.
Самих акул можно ловить на переметы, сетями и тралами (мелкие виды), а крупных — на огромные «удочки» с крючком до 30 сантиметров длиной из круглой стали диаметром 10 — 12 миллиметров и на манильском тросе диаметром около 20 миллиметров, да еще с промежуточной между крючком и тросом цепью; нередко можно акул и гарпунить. Приманкой для удочек может служить мясо акул, кусками до центнера весом.
Мясо акул вполне пригодно в пищу, оно плотное, белое, напоминает осетрину, но менее вкусно; потерпевшие кораблекрушение много раз спасались от голодной смерти, добывая акул.
Печень акул — источник прекрасного рыбьего жира, очень богатого витаминами.
Кожа акул обладает, как уже упоминалось, известковыми включениями и употребляется для полировки дерева и металла, как своего рода «наждачная бумага». Если ее освободить от этих зернышек, то она, будучи чрезвычайно прочна, пригодна для изготовления любых кожаных изделий.
Из акульих позвонков делают трости, а плавники определенной породы акул, досуха вяленые и обсыпанные древесно-угольным порошком, высоко ценятся в Китае для изготовления особого супа, без которого немыслим китайский парадный обед.
Несколько слов о постоянных спутниках акул: рыбе-прилипало и рыбе-лоцмане. Первая из них прикрепляется к акуле, реже к крупному скату, черепахе или кораблю или даже просто к бревну при помощи особого, находящегося на головном конце ее тела, присасывательного диска, представляющего собой видоизмененный спинной плавник. Отделить прилипало можно только, двигая рыбу вперед головой. С помощью прилипал, привязанных за хвост, туземцы кое-где даже ловят морских черепах и рыб. Иногда прилипало прикрепляется к пасти акулы. На одной акуле их бывает до полудесятка, однако, когда пойманную акулу поднимают на палубу, прилипало может успеть отвалиться.
Древние римляне приписывали этой рыбе чудотворные свойства. Рыба-прилипало якобы остановила корабль тирана Калигулы, на котором было 400 гребцов, предсказав этим его смерть. Иметь в кармане прилипалу, когда идешь на суд, значило задержать судебное разбирательство. Так рассказывает нам «Естественная история» Плиния.
Рыба-лоцман, как и прилипало, тоже сопровождает не только акул, но и корабли. Говорят, что нельзя увидеть большую хищную акулу без хотя бы одного лоцмана, маленькой, хлопотливой рыбки, которая то заплывает немного вперед, словно на разведку, то возвращается к хозяину «с донесением».
Расскажем теперь коротко о нескольких, наиболее опасных породах акул.
Начнем с тигровой акулы, получившей свое название не столько за свою хищность, сколько за окраску верхней части туловища, напоминающую тигра. Длина ее от 5 до 10 метров, вес до тонны с четвертью. Водится в тропических водах, но заходит и в умеренный пояс. Несмотря на сверхмощные челюсти, крупные, острые, искривленные зубы, эта акула питается часто морскими улитками, кальмарами, рыбой, причем не только крупной, но и мелкой.
Но вот опись найденного в желудке одной семиметровой акулы: передние и задние ноги, позвоночник и лопатки коровы, четыре пеликана, два фрегата, два баклана и множество разных костей. Части коровы, повидимому, были выброшены с какого-то судна.

Акула тигровая

Ест тигровая акула и хвостоколов вместе с иглами, которые, как и у акулы-молот, потом гуляют по телу хищницы. Очень прочна шкура тигровой акулы, в выделанном виде ее прочность на разрыв в 6 — 10 раз выше, чем кожи быка.
Синяя акула распространена также в тропиках, но обычнее, чем-тигровая, встречается в водах умеренного пояса. Ее особенность в том, что она чаще других сопровождает корабли, больше встречается в открытом океане, охотница рвать убитых китобоями китов еще до разделки. Иссиня-серые акулы кишат в оранжево-красном облаке крови кита и терзают его белый жир и тёмнокрасное мясо. Укусы и повреждения синей акулой конечностей людей вещь нередкая, но относительно малые размеры, около 3 метров, исключают «людоедство» этой акулы в прямом смысле слова.
Синяя акула, как правило, сопровождается рыбками-лоцманами и везет на себе рыб-прилипал. Будучи океанской акулой, она в то же время подходит к берегам, где глотает и улиток, и морских птиц, и сельдей.
Молот-рыба, или акула-молот, одно из самых причудливых живых существ в море. Ее глаза расположены по краям молотообразного выроста, отходящего от передней части головы, а ноздри находятся впереди. Огромен зубастый полулунный рот молот-рыбы. У нее имеется два плавника на спине. Она встречается всюду в теплых водах, причем небольшие экземпляры довольно часто попадаются у нас летом в районе Владивостока. Ее размеры достигают 6—7 метров при весе до трех четвертей тонны, а ширина «молота» может быть метра полтора. Эта акула, как уже указывалось, питается иногда скатами-хвостоколами, но ест и обычных рыб, крабов, кальмаров, известна и нападениями на людей, порой совершаемыми, как и у тигровой акулы, стаей.
Особенно опасна большая белая акула или акула-людоед, достигающая часто десяти- и даже двенадцатиметровой длины при весе до 3,5 тонны. Зубы у нее треугольные, с зазубренными краями, их несколько сот, длина их около 4 сантиметров. Эта акула живородяща. Цвет ее, вопреки названию, свинцово-серый, а грудные плавники окаймлены черным. В тропиках она встречается часто, нередка и в водах умеренного пояса.

Акула-молот

Гавань лежащего в умеренном поясе Сиднея, самого большого города Австралии, стала лет 30 назад весьма неблагополучной в отношении акул, которых первоначально привлекли скотобойни, выпускавшие кровь и отбросы прямо в море. Несчастные случаи с детьми и взрослыми, особенно при купанье, стали нередки; во многих случаях тело жертвы не удавалось найти, она бесследно исчезала. Пляжи обнесли изгородью из проволочной сетки и установили патрулирование их со стороны моря на шлюпках и катерах, наблюдали поверхность воды с особых вышек, чтобы не только заметить спинной плавник, который акула может и не показать над водой, но и ее очертания под поверхностью воды.
Про тропики и говорить нечего. В лоции острова Маврикия в Индийском океане сказано: «Купанье в любое время и при всяких обстоятельствах чрезвычайно опасно, так как большие акулы наблюдаются внутри самой гавани».
Кстати сказать, акул, по крайней мере, в Австралии, считают еще более деятельными ночью, чем днем.
Следует добавить, что мелководье не останавливает акулу, она, как это наблюдалось не раз, готова буквально ползти на глубине 25 — 50 сантиметров, использовать прибойную волну или волны на мелководьи бара, чтобы только добраться до беззаботно бродящего по отмели человека.
Многие акулы заходят в реки, нападения акул в устьях рек нередки. Особенно известно в этом отношении устье Ганга, куда акулы особого свойственного нижнему течению этой реки вида привлекались древним индусским обычаем предавать тела умерших Гангу, но где они не щадили и не щадят живых.
В гаванях Индо-Малайского архипелага обычно одновременно встречаем морских змей, крокодилов, нападающих на людей акул трех-четырех видов.
В водах тропических островов центральных частей Тихого океана этот список дополняется барракудой и муреной, но теряет пресмыкающихся.
Гренландская, или полярная, акула, называемая также малоголовой акулой, — крупная, хищная рыба с хорошо развитыми слухом и обонянием. Держится она большею частью у дна, хватает и тюленей и рыб, не брезгает и падалью. Она часто встречается у рыбоконсервных заводов Аляски. Нередко попадает и в тралы. Из-за жира и отчасти мяса она желанная добыча для людей, которым бывает опасна лишь случайно. В Гренландии зимой ее добывают чуть ли не с порога эскимосских хижин через проруби: приманивают ее сначала внутренностями тюленей, а затем багрят или гарпунят ее; добывают гренландскую акулу также на придонные наживные крючья; последнее практикуется и у нас на Мурмане. Величина ее нередко 7 — 8 метров.
Еще русские кругосветные мореплаватели начала прошлого века советовали при купанье в открытом море с корабля: «Непременно люди должны смотреть с марсов во все стороны, нет ли сих животных, которые, плавая всегда близ поверхности воды, издали означают себя струею».
Столь же необходимо, добавим, иметь на воде шлюпки, которые могли бы отгонять акул и, в крайнем случае, дать убежище людям. За борт корабля должно свешиваться побольше трапов и концов. Иногда применяют купанье в спущенном за борт и образующем своего рода бассейн парусе или брезенте.
Нападения наиболее крупных акул-хищников на шлюпки не так редки. Не говоря уже о низкобортных каноэ полинезийцев, из которых акулы буквально выхватывали людей, даже не опрокидывая каноэ, можно уверенно привести ряд случаев нападений на устойчивые, высокобортные шлюпки современных кораблей, когда акула разгонялась по нескольку раз, чтобы опрокинуть, наконец, облюбованную ею шлюпку. Это обычно делает акула-людоед. Описывается случай, когда она таким образом несколько раз ударяла в шлюпку с возрастающей силой, пока не была отвлечена большой морской черепахой, которую разгрызла и съела по частям.
Скаты — близкие родственники акул, только форма тела у них другая, жаберные щели у них на нижней стороне, а не по бокам. Но есть ряд переходных форм от акул к скатам. Такова, например; пресловутая пила-рыба, стоящая по форме тела и повадкам между акулами и скатами.
Пила-рыба широко распространена в тропических водах на небольших глубинах и ведет придонный образ жизни. Она способна подниматься вверх по рекам вместе с водами прилива, вызывая ужас купальщиков и рыбаков. Особенно крупны самки. Один пойманный в Панамском заливе экземпляр имел 10 метров в длину, 6,5 метра в окружности и весил 2 1/3 тонны. В этой пиле-рыбе находились 36 вполне сформировавшихся «пиленышей», но, в отличие от зародышей хвостоколов, у которых иглы на хвосте отрастают только после появления молодых хвостоколов на свет, они уже были вооружены пилами, хотя и маленькими, но уже снабженными зубами. Мать спасает то обстоятельство, что пилы ее детенышей заключены в особые кожистые прозрачные футляры, сбрасываемые только после рождения. Длина пилы у взрослых рыб достигает 2 метров, причем по обе стороны из нее торчат прочные плоские зубья, числом около 20 с каждой стороны, длиной около 15 сантиметров. Этим оружием пила-рыба, вероятно, главным образом пользуется для выкапывания из морского дна разных глубоко зарывающихся туда ракушек, крупных червей, голотурий и для охоты за кальмарами и спрутами. С помощью пилы она терзает и более крупную добычу, «отпиливая», точнее — отрывая от нее большие куски и заглатывая их целиком. Пасть пилы-рыбы, расположенная на нижней стороне головы, лишена зубов, которыми рыба могла бы удержать или рвать добычу.
Наблюдались бои между пилой-рыбой и большими акулами, когда первая буквально перерубала пополам своих противников мощными взмахами пилы.
Пила-рыба может нанести повреждения днищу судна, хотя и не такие серьезные, как меч-рыба. Все же пробитая зубцами медная обшивка и глубокие отпечатки их в дереве замечались не раз на судах, плавающих в морских водах Центральной Америки. Конечно, пила не меч, да и скорость пилы-рыбы, а следовательно, и мощь ее ударов гораздо слабее, чем у меч-рыбы.
Добыть пилу-рыбу можно с помощью гарпуна и затем разрывных пуль, когда она выбирается на такое мелководье, что ее можно заметить из потихоньку пробирающейся шлюпки. Другой способ — огромная удочка, описанная нами, когда говорилось об акулах, наживленная чем-нибудь вроде целой акулы весом в центнер-полтора или соответствующим куском более крупной акулы.

Крупный осьминог Японского моря

Крупные осьминоги, могущие быть действительно опасными для людей, редки, хотя без осьминогов и борьбы с ними водолазов как-то даже трудно себе представить морской приключенческий роман. Зверь этот умен, одарен прекрасным, защищенным хрящевым черепом мозгом, великолепными большими и зоркими глазами. Он хорошо умеет маскироваться, обладая для этого не только способностью быстро перекрашиваться под цвет окружающей его обстановки, но и применяя своего рода подводные дымовые завесы, выпуская в воду в случае крайней опасности облака чернильной жидкости.
Как-то мы поймали тралом метрового осьминога; пока не вынули его из трала, он был таким же пятнистым, как весь окружавший его разнообразный улов. Осторожно, при помощи весел, взятых со шлюпки, мы быстро перебросили его в цинковую ванну с водой. Осторожность понятная — осьминог ведь не только крепко присасывается к коже, оставляя на ней отпечатки, как от медицинских банок, но и пребольно кусается своим роговым, и вправду похожим на попугайный, клювом. Он сначала, это было как-то мало заметно, будто немного порозовел, а затем очень быстро стал «цинкового» цвета, довольно точно подобрав тон и расцветку. Кто-то стал шевелить его шомполом, норовя, очевидно, чтобы осьминог укусил шомпол клювом. Осьминог ежился, надувался, собирался в комок, быстро и густо багровея. Поднялся шум, собрались к ванне люди смотреть осьминожий гнев. Словно не выдержал осьминог десятков человеческих взглядов, направленных в его выпуклые глаза, да и шомпол продолжал его донимать, хоть и умеренно. Мгновение, и вся ванна заполнилась быстро разошедшимся по ней непроницаемым облаком чернил — последним шансом укрыться от врагов, уйти, пока не видят они. Несколько минут спустя чернила осели на дно нежными хлопьями, а осьминог явился нашим глазам бледным, мертвенно-бледным, бессильно поникшим, вытянув свои 70-сантиметровые щупальцы так, что между их основаниями был отчасти виден и клюв. Люди его одолели, и он сдался, истратив свой последний резерв.
Все осьминоги — большие и маленькие, — а их много видов, разных размеров и повадок, — всегда деятельные, предприимчивые хищники. Этот головоногий моллюск — наиболее одаренное в отношении нервной системы и органов чувств существо не только среди моллюсков, но, пожалуй, и среди всех беспозвоночных.
Пища осьминога разнообразна, но главным образом ест он своих дальних родичей — двустворчатых моллюсков и более близких — брюхоногих. Около норы осьминога всегда наберешь целую коллекцию пустых раковин — остатки обеда хозяина. По такой куче раковин легко разыскать квартиру осьминога.
Молодые осьминоги Японского моря в заливе Петр Великий прячутся внутри пустых крупных двустворчатых раковин, стягивая их створки вместе своими щупальцами так, что нельзя сразу, держа такой осьминожий домик в руках, догадаться, что раковина заселена вторично и совсем другим, чем ее прежний хозяин, животным.

Водолаз и осьминог

Непрочь осьминоги, повидимому, и полакомиться падалью: их иногда ловят на приманку из тухлой рыбы или мяса.
Осьминог способен и плавать и переползать по дну, как бы переливая свое тело с места на место и перетягиваясь при помощи щупалец; делают это они в действительности очень быстро, хотя со стороны их движение может сначала показаться неуклюжим и медленным. Плавают осьминоги похуже и помедленнее, чем их десятиногие (десятищупальцевые) родичи — кальмары. Однако неуклюжее мешковидное тело осьминога с длинными лохмами щупалец преображается, всплыв. Из особой воронки сильными мышечными сокращениями выбрасывается вода, и осьминог «летит» в водном пространстве по принципу обратного толчка или ракетному, «задним ходом», как и кальмар: глаза обращены назад, назад вытянуты и собранные в плотный пучок щупальцы. Мешок же, в котором находятся внутренности осьминога, принимает каплевидную обтекаемую форму и без лишней затраты энергии неплохо раздвигает воду.
Осьминоги способны часами охотиться за омарами, старательно избегая их грозных клешней. Акулы, имея дело с соответственно опасным для них противником, идут напролом и часто оказываются пострадавшими. Надо добавить к этому, что живут осьминоги, повидимому, подолгу и вместе с размерами и весом накапливают некоторый «жизненный опыт». Маскировочные способности осьминога, а также понятная в связи с незащищенностью его мягкого тела привычка прятаться во всяких расщелинах, где его и не усмотришь, делают маловероятными встречу водолаза с крупным осьминогом и особенно нападение осьминога на водолаза. Все же такие нападения бесспорно происходят. Бывает и так, что водолаз припрет, что называется, осьминога к стенке, где-нибудь в трюме или в каюте затонувшего корабля, где осьминог уютно угнездился, и ему некуда уйти, тогда осьминог волей-неволей атакует. Возможно, что потребность в пище толкает большого осьминога нападать на крупные живые существа, к тому же небыстрые. Как раз таковы водолаз и особенно голый ныряльщик.
Так или иначе, но бывают случаи, когда «прикосновения толстых студенистых змей» силой их мышц и многочисленных присосок сковывают водолаза, а клюв угрожает порвать прорезиненную одежду. Присоски, заметим, служат только для прикрепления, присасывания к грунту или к добыче, а не для высасывания добычи, как иногда представляют себе это некоторые читатели и, что много хуже, писатели. У крупного осьминога насчитывается до 2 400 присосок (по 300 на каждом щупальце), размещенных в два ряда. Одна присоска крупного осьминога в состоянии удержать несколько килограммов. Ест осьминог с помощью челюстей, подавая к ним пищу щупальцами. Слюна осьминога, повидимому, ядовита: во всяком случае, она действует на крабов, как яд.
По некоторым данным, осьминоги во время сна свертывают шесть или семь из восьми своих щупалец, а седьмым и восьмым совершают медленные вращательные движения над телом. Если прикоснуться чем-нибудь к телу или к свернутым ногам осьминога, то он не проснется; если же дотронуться до дежурной, «сторожевой» ноги, осьминог сразу пробуждается и с перепугу сразу же ставит свою «дымовую завесу».
Удар ножом между глаз осьминога, нанесенный вовремя, как правило, решает схватку в пользу водолаза. В крайнем случае сигнал водолаза о подъеме иногда приводил к тому, что вместе с ним на поверхность поднимали и живого, «увлекшегося» охотой осьминога; тогда такого охотника приканчивали уже на палубе. Хуже, конечно, положение голого ныряльщика.
У нас в СССР крупных осьминогов можно встретить только в Японском, Охотском и Беринговом морях. Экземпляры по 2 — 3 метра длиной не такая уж там редкость, в австралийских водах бывают осьминоги метров до 7 длиной.
Китайцы, корейцы, японцы, итальянцы охотно едят осьминогов; их плотное, сладковатое мясо не представляет ничего неприятного и на наш вкус, как и мясо других головоногих моллюсков. Мелкие сушеные осьминоги обычный товар на манчжурских и северокитайских рыбных рынках. Промысловая добыча осьминогов существует в Средиземном море и в Калифорнии.
Сцена в романе Гюго «Труженики моря», где человек борется с осьминогом, правдоподобна.
Во многих местах мирового океана наставления для мореплавателей предупреждают их, в числе прочих опасностей, и об опасности от осьминогов. Так, лоция Калифорнийского залива, предупреждая о меч-рыбах, гигантских хвостоколах, нескольких породах акул, говорит, наконец: «Чрезвычайно большие осьминоги находятся в расщелинах скал у берегов, особенно же в местах, укрытых от прибоя».
Во всяком случае, при нырянии в пустынных, мало посещаемых людьми бухтах со скалистыми берегами и при водолазных работах на затонувших судах или среди скал следует помнить об осьминогах.

РАЗЛИЧНЫЕ ДРУГИЕ ОПАСНЫЕ ДЛЯ ЛЮДЕЙ
ЖИВОТНЫЕ

Не только хищники или ядовитые морские животные бывают причиной несчастий с людьми. Иногда соприкосновение или неосторожное обращение с безобидным по существу животным приводит к бедам. Часто виновник беды не стремился ее причинить и не получил от нее никакой выгоды для себя.
Есть, впрочем, много случаев, когда животное так или иначе обороняется своими клыками (моржи), бивнями (нарвалы), живой силой своего тела в сочетании с челюстями (кашалоты), мечом (меч-рыба и близкие к ней), клешнями (омары, крабы).
Но как назвать случаи, когда крупный тропический вид длинноклювой рыбы — так называемого морского бекаса — выпрыгивает из воды, резвясь либо спасаясь от преследования и пронзает своим прочным длинным рылом-клювом шею или грудь рыбака. Чаще всего она прыгает так ночью на свет в лодке.
Мне пришлось наблюдать, как окруженная стая кефали-лобана пыталась спастись прыжками и пятикилограммовый лобан ударил в грудь могучего рыбака с такой силой, что тот свалился без чувств.
Зубатка, красивая пятнистая рыба величиной в метр-полтора, часто попадается у нас на Мурмане. Ее мощные острые зубы, как правило, предназначены только для дробления раковин моллюсков, которыми она питается. Встречается она на глубинах в несколько десятков и до сотен метров, поэтому ее зубы в обыкновенное время могут быть опасными только при случайных судорожных захватах брошенной на палубу зубаткой руки или ноги неосторожного рыбака. Однако во время икрометания зубатка выходит на мелководье и там яростно охраняет выметанную икру, оправдывая свои английское и латинское названия «волк», нападая на бродящих по мелководью в отлив людей.
Кашалоты хотя и зубасты, но зубы у них есть только в нижней челюсти, непропорционально маленькой по отношению к верхней, которая так сливается своими очертаниями с огромной головой кашалота, что вся голова кажется «верхней челюстью». Зубы эти служат для удерживания излюбленной добычи кашалотов — крупных и гигантских кальмаров, за которыми кашалоты ныряют на сотни метров в глубь океана. Кашалоты используют зубы и в драках между собой. Небезопасно, конечно, очутиться на шлюпке между самкой кашалота и. ее детенышем, когда она может ринуться к своему детенышу, даже и не обратив внимания на опрокинутую ею или разбитую ударом ее хвоста шлюпку.
Еще опаснее разъярить кашалота ранением. Тогда он способен обратиться против преследователей, пытаясь либо ухватить челюстями шлюпку, либо разнести ее головой. Удары головой наносились кашалотами и кораблям. Случаи нападения на корабль усатых китов, как справедливо замечает это Б. А. Зенкович, больше заслуживают название «падения кита на корабль», что, впрочем, дела не меняет. Раненый, мечущийся от боли и испуга, беспомощный гигант падает боком на корабль после того, как он «вывернулся» или «выстал», по выражению промышленников, из воды подле самого корабля, к которому он приблизился случайно в своих метаниях.
В 1933 г. в северной части Тихого океана загарпуненный кит ударился о борт одного из советских китобойных судов с такой силой, что машинная команда выскочила наверх, предполагая аварию.
Перейдем к нападениям меч-рыбы и близких к ней рыб-парусников, называемых так из-за огромного спинного плавника, иногда выставляемого над водой наподобие паруса, но также вооруженных мечом. Меч этих рыб представляет собой продолжение верхней челюсти, мечевидное, копьевидное или округлого сечения, но всегда острое на конце. Меч-рыба имеет величину до 5 — 6 метров с мечом в метр длиной и толщиной при основании сантиметров в 8. Это могучее оружие применяется, вероятно, для добывания относительно мелкой рыбы, вроде кефали, скумбрии, сельдей или некрупных кальмаров, но иногда меч-рыба впадает в своеобразное бешенство, видимо, не всегда вызванное внешними причинами. Она тогда способна, несясь со скоростью 50 — 60 миль в час (90 — 110 километров), налетать на китов, корабли, шлюпки. Помещенный здесь рисунок пробитой меч-рыбой шлюпки сделан по недавней фотографии; интересно, что сидевшие в шлюпке люди были выброшены из нее сразу же толчком меч-рыбы, а она сама так и застряла в шлюпке в том положении, в каком запечатлел ее фотоаппарат. При охоте за меч-рыбой с гарпуном бывали случаи ранения рыбаков ее мечом сквозь борта или днище шлюпки. Описывались и случаи «сотрудничества» меч-рыбы с акулами при нападении на китов, но скорее всего акулы сами нападали на ослабевшего, раненого кита. Взрослая меч-рыба к тому же лишена зубов, и ей, казалось бы, незачем, кроме как из злости, терзать кита мечом, которым она вряд ли может урвать себе от него кусочек в качестве пищи.
Во многих случаях пробоины в днищах кораблей, относимые за счет меч-рыбы, надо приписывать ее родственнице — «рыбе-копью», или «паруснику».
Многие склонны думать, что меч-рыба и копье-рыба не столько нападают, сколько натыкаются на суда, китов, шлюпки, несясь с большой скоростью по морю. Повторные же атаки на кита легко объяснимы тем, что, наткнувшись на него и освободив из его тела свой меч, меч-рыба, разъярившись от препятствия, начинает снова и снова наносить удары.
В музее хирургической коллегии в Лондоне хранится кусок носа тихоокеанского китобойного корабля, пробитый на протяжении 34 сантиметров сплошного дерева «копьем» в 4 сантиметра в диаметре. Британский музей располагает куском дубового шпангоута, обшитого дубовой же доской, сверху покрытой еще слоем картона и медным листом. Все это насквозь пробито двумя мечами меч-рыбы. Сначала, видимо, вошел в борт корабля один меч, прошел насквозь и обломился. Следом за ним вошел и второй «меч», то-есть также заостренная, но более короткая нижняя челюсть рыбы. Покойный академик А. Н. Крылов, знаменитый наш математик и кораблестроитель, подсчитал, что для того, чтобы развить такую пробивную силу, меч-рыба должна была нестись со скоростью никак не менее 50 миль в час. Известны и другие подобные случаи.

Меч-рыба, пробившая шлюпку

Распространены меч-рыбы и парусники в тропиках и в субтропических водах. Летом заходят и в моря умеренного пояса. Их мощные мышцы, обеспечивающие такую быстроту движений, в то же время очень вкусны, поэтому этих крупных рыб так усиленно ловят.
Крабы, омары, как уже упоминалось, могут при случае очень опасно действовать своими клешнями. Тасманский псевдокарцинус имеет клешню длиной в три четверти метра, способную раздавить кости щиколотки человека. Наш промысловый, идущий на консервы «камчатский краб», несмотря на сравнительно большие размеры, наделен только слабыми клешнями, зато попадающийся в крабовые сети порой вместе с ним «краб-стригун» с клешнями, напоминающими ножницы, — бедствие, а не добыча, — пока запутается, немало сети порежет, да и для рук потом опасен. Ничего хорошего не обещают и клешни черноморского каменного краба или эрифии. Краб-то весь не больше кулака, но более мощная (обычно правая) его клешня обладает очень сильной хваткой, Эрифия склонна укрываться во всяких щелях между камнями и в расщелинах скал, а вот гораздо более подвижный краб — пилюмнус при случае быстро принимает угрожающую позу и не боится остаться при этом на открытом месте.
Многие видели гигантские волнисто-ребристые створки двустворчатых тридакн, употребляемые как чаши, ванночки, купели, архитектурные украшения. Есть много видов этих тропических моллюсков, но два-три, более крупные, получили печальную известность «ловушек для людей» или «ловушек смерти».

Порт-артурский краб пилюмнус

Шишковатые, часто чешуйчатые выпуклые ребра наружных поверхностей раковин тридакн выдаются своими концами за края створок, а при смыкании выступы обеих створок плотно смыкаются. У некоторых видов тридакн есть биссус, выходящий через луночку на вершине раковины, но у старых экземпляров крупных видов тридакн он не нужен. Они настолько тяжелы и массивны, что спокойно, без всяких креплений, лежат прямо на поверхности рифа, будучи защищены раздвигаемыми по мере роста моллюска ветвями коралла или краями впадин в самом рифе. Другие породы тридакн относятся к сверлящим, и они запрятаны о созданных ими самими углублениях в рифе, откуда их даже вытащить нельзя, так как наружное отверстие такого углубления меньше, чем разросшаяся внутри своей камеры тридакна.
Когда мощные створки живой тридакны раскрыты, то видны бахромчатые зеленые края тела моллюска. Зелены они от поселившихся в теле тридакны особых одноклеточных водорослей — зооксантелл. Достаточно какому-нибудь постороннему телу побеспокоить хотя бы один из изгибов этой бахромы, как створки раковины быстро смыкаются и сдавливают вторгшийся между ними предмет и уже не разомкнутся много часов подряд.
Большие тридакны достигают веса в несколько центнеров, почти до полутонны, имея поперечник до полутора метров. Неудивительно, что створки такой громадины, да еще стягиваемые могучими запирательными мышцами, в состоянии передавить, даже перерезать (внутренняя сторона их внешнего края остра, как бритва) якорный канат из волокна.

Каменный краб Черного моря

Гигантская тридакна и ее жемчужина

Лет семь назад в витрине известного ньюйоркского ювелирного торгового дома была выставлена гигантская, но неправильной формы, жемчужина, отливавшая ярким шелковистым блеском. Ее размеры были с детскую голову, вес 6 килограммов 350 граммов, длина 23 сантиметра и поперечник 14 сантиметров.
История этой жемчужины такова. Сын одного туземного вождя на океанском берегу Филиппинских островов за год до того, как жемчужина появилась в витрине ювелира, нырял в обществе нескольких своих товарищей. Неожиданно юноши заметили, что сына вождя нет между ними, он давно не поднимался на поверхность. Стали искать и кашли его мертвым на глубине нескольких метров с рукой, зажатой створками большой тридакны. Общими усилиями труп и держащая его тридакна были извлечены на поверхность и вытащены на берег. Тридакну раскрыли ломами и перерезали кинжалом запирательный мускул. В тридакне нашли гигантскую, морщинистую, дольчатую, напоминавшую голову мусульманина в чалме, тускло блестевшую жемчужину. Жемчужине этой суеверные одноплеменники погибшего приписали волшебное значение. Только опасная болезнь другого сына вождя, которого вылечил приезжий врач, получивший в награду чудовищную и чудесную жемчужину, позволила нам узнать эту историю.
Понятно, что страшнее всего тридакна именно ныряльщикам за жемчужными раковинами. Вероятность возникновения жемчужины в самой тридакне слишком мала, а тридакны слишком тяжелы, чтобы стоило их извлекать на поверхность и искать в них жемчуг. Но ныряльщик всегда рискует попасть в тиски тридакны по неосторожности, не заметив ее.
Водятся тридакны только в тропических водах Индийского и западной части Тихого океанов.
Тридакны ни в коей степени не хищники; то, что они невольно служат смертельной ловушкой, нисколько не связано с их питанием; вернее даже, что питание тридакн нарушается, когда захлопнуты створки: обитающие в их теле водоросли зооксантеллы остаются тогда без света и не могут расти. Между тем, тридакны в очень большой степени, если не целиком, питаются, переваривая своих «постояльцев», размножающихся при благоприятных условиях так быстро, что убыль зооксантелл восполняется с лихвой за счет их размножения.
Живет тридакна до 100 лет, возможно, что и долее.

ЭЛЕКТРИЧЕСКИЕ РЫБЫ

Испускать электрический ток могут многие рыбы; всякое вообще живое существо электрически деятельно в той или иной мере. Однако только небольшое число «электрических» видов рыб в состоянии производить при помощи специальных органов сильные разряды, способные вызвать у человека болезненные ощущения, судороги, а в исключительных случаях и гибель. Тех разрядов, которые воспринимаются нами только как болезненное ощущение, оказывается достаточно для того, чтобы оглушить и даже убить рыб и небольших животных. К таким «электрическим» рыбам относятся электрический угорь, электрические скаты и электрические сомы и, наконец, в малой степени — американские морские рыбки «звездочеты». Здесь мы коснемся только существенных для людей и имеющих отношение к морю рыб.
Наиболее мощная из современных электрических рыб (а в древние времена истории земли их было в пресных водах немало) — это электрический угорь, обитающий в Амазонке и Ориноко, включая их устья. Длина электрического угря до 3 метров. По четырем пятым длины его серо-синего тела (вернее, все это хвост), за исключением одной пятой — головной и грудо-брюшной части, протягиваются с обеих сторон два сложных электрических органа. Они состоят из нескольких тысяч отдельных пластинок, образующих собой батарею, дающую разряд по направлению от хвоста к голове. Это представляет исключение, так как у остальных электрических рыб ток идет от головы к хвосту. Пластинка от пластинки отделена студенистым веществом, к каждой из них подходит стволик нерва. Более трети всего объема тела угря приходится на электрические органы. Сила тока одного угря достаточна, чтобы убить в воде рыбу или лягушку, достигая, впрочем, у крупных, не «разряженных» экземпляров до 300 и даже 800 вольт*. Наибольший эффект получается тогда, когда угорь, изогнувшись дугой, в разрыве которой находится жертва, образует замкнутое электрическое кольцо.

* Подсчитано, что десять тысяч угрей могли бы дать энергию для движения электропоезда, но только в течение нескольких минут, после чего поезду пришлось бы стоять сутки в ожидании, пока угри восстановят свои силы.

Разряды одного угря привлекают к нему остальных, находящихся неподалеку. Удавалось «сзывать» угрей по желанию производившего опыт, применяя любой источник тока и только подбирая вольтаж и частоту разрядов. Известен способ охоты на электрических угрей, рассчитанный на истощение их с помощью стада крупного рогатого скота, загнанного в реку. Когда угри, истощив свое электричество на разряды по скоту, залягут, измотанные, на дно, по нему начинают бродить вооруженные острогами люди и безнаказанно добывать этих вкусных, хотя и небезопасных при неумелом обращении, рыб. Надо заметить еще, что электрический угорь «разряжается» значительно медленнее, чем электрический скат «торпедо». Бедным коровам, невольным участникам охоты, поэтому крепко достается. Однако угри обычно собираются целыми стаями и нападают сообща, тогда они опасны и крупному рогатому скоту, и лошадям, и, конечно, людям.
Если мы вспомним, что в этих же реках, включая устьевые воды, встречаются неимоверно хищная рыба — перайя и ядовитый хвостокол, не говоря уже о водяном удаве и о кайманах, то надо признать, что в них купаться надо с большой оглядкой.
Несколько иначе устроены электрические органы у ската-торпедо, разные породы которого обитают в Средиземном и Красном морях, в водах Японии, Англии, Индийского океана, Калифорнии. Местами, как, например, в некоторых песчаных бухтах Португалии и Италии, торпедо прямо кишат.

Электрический скат — торпедо

Размеры взрослых торпедо, в зависимости от породы, колеблются от 30 — 40 сантиметров до 1,5 — 2 метров. Их тело напоминает по очертаниям контрабас. Окраска «подгоняется» под окружающий фон, как и у камбал или у осьминогов.
Если бы у торпедо не было его батарей, он был бы совсем беззащитен, но электрические органы обеспечивают его и добычей и защитой от хищников.
В древности римские врачи держали торпедо у себя в больших аквариумах, а пациенты, трогая их, якобы исцелялись от болезней. Даже в наши дни в странах Средиземного моря иногда пожилые люди бродят по мелководью в расчете на целительные удары электрического тока торпедо, долженствующие излечить их от ревматизма и тому подобных болезней. Разряд торпедо, попавшего в рыбачью сеть, передается через сеть рыбаку, сидящему в лодке и начавшему перебирать сети.
Электрические органы торпедо, находящиеся между головой и грудными плавниками, состоят из отдельных шестиугольных призм числом до полутысячи, но расположенных столбиками не по длине плоского тела ската, а по его толщине, то-есть вертикально. Каждая призма делится тонкими поперечными перегородками на клетки, заполненные студенистым веществом. Верхушки и основания призм соприкасаются с кожей спины и брюха. В каждой клеточке есть окончания нервных ветвей. Нервы, подходящие к электрическим органам, увеличены, имея такую же толщину, как спинной мозг. Эти органы у всех электрических рыб произошли из мышц, очевидно, электрическая энергия могла, по крайней мере в немногих случаях, в борьбе за существование заменить обычную мышечную энергию.
Торпедо по своему произволу дает до 150 разрядов в секунду при напряжении до 80 вольт на протяжении до 10 — 15 секунд, затем напряжение падает, рыба истощается и должна отдыхать. Наиболее крупная порода торпедо с западного побережья Северной Атлантики дает напряжение до 220 вольт. В момент (короткий) наибольшего напряжения торпедо дает работу немного более 2 лошадиных сил на килограмм веса электрического органа.
Другие, гораздо менее мощные электрические скаты, вроде обыкновенного колючего ската или морской лисицы, встречающегося и у нас в Черном море и в Керченском проливе, а также в Японском и Баренцевом морях, уже не в состоянии поразить добычу или основательно отпугнуть врага. Поскольку и у этих «слабоэлектрических» скатов органы, вырабатывающие электричество, на протяжении всей жизни каждого экземпляра, растут и действуют, их никак нельзя признать «остаточными» — угасающим наследием прошлого. Можно только предполагать, что слабые электрические органы служат для того, чтобы их обладатели могли сноситься друг с другом, так сказать, «телеграфировать». Такое предположение хорошо подтверждается описанной электрической сигнализацией, собирающей электрических угрей вместе.
Один скат — дископиге глазчатый — из восточной части тихоокеанских тропических вод занимает как бы промежуточное положение между торпедо и «слабоэлектрическими» скатами. Дископиге имеет бросающуюся в глаза глазчатую окраску, явно рассчитанную на то, чтобы его заметил враг, и дает электрические разряды, достаточные для того, чтобы причинить неприятные резкие ощущения, а не убить сколько-нибудь крупное животное. Сам дископиге питается мелкими креветками и другими рачками.
Мы рассмотрели, следуя каждый раз сверху вниз, от более сложно устроенных к более простым животным, основные и, как мы видели, довольно разнообразные и многочисленные случаи, когда морские животные могут нанести тот или иной физический вред людям.

---

Стр.