Неоцен – это время господства сравнительно мягкого и влажного климата на Земле. Это стало возможным благодаря раскрытию Панамского пролива и смещению Антарктиды из своего полярного положения к северу, в сторону Азии. Тем не менее, в неоцене на Земле остаются обширные массивы суши, где господствует сухой климат. Самое крупное из таких мест – обширная местность, охватывающая Средиземноморскую котловину и прилегающие к ней районы Южной Европы, Северной Африки и Ближнего Востока. В других частях света также существуют аридные области – например, на западе Северной Америки, в «дождевой тени» Скалистых гор. Австралия объединилась с Новой Гвинеей в единый массив суши под названием Меганезия, и из северных районов этого континента, находящихся в области тропического климата, на юг потекли реки, несущие жизнь в пустыни, в сердце бывшей Австралии. Но некоторые районы Меганезии всё равно остаются таким местом, где на протяжении большей части года господствует суровый аридный климат, и лишь немногие месяцы доступна вода. Такова юго-западная оконечность материка – местности, лежащие к западу от мелководного залива Эйр.
Среди практически безжизненного пейзажа лежит обширная долина. Солнце успело спечь её ровное дно до твёрдости керамического черепка. Глина покрылась сетью глубоких трещин, образующих замысловатый однообразный узор. Пейзаж очень напоминал бы марсианский, если бы не торчащие на соседних холмах группы безлистных деревьев с пузатыми стволами и пучки высохшей и высветленной солнечными лучами травы. В долине, на ковре из покрытой трещинами глины, ничего не растёт – это дно озера. Но озеро не видело воды уже более восьми месяцев. Кажется, ни одно живое существо, связанное в своей жизни с водой, не может существовать здесь.
На засохшей грязи видны изящные следы птиц нескольких видов – они были оставлены больше полугода назад, но прекрасно сохранились. По дорожкам этих следов можно прочесть короткие истории из жизни животных. Тонкая цепочка изящных птичьих следов беспорядочно вьётся по сухой корке грязи. В некоторых местах она сопровождается глубокими ямками – птица явно что-то выклёвывала из грязи. А затем цепочка делает резкий разворот и обрывается: кто-то спугнул птицу, и она улетела. Застывшая бороздка очерчивает место, где вода задержалась подольше – пятно неправильной формы, в центре которого находится углубление. По границе этого пятна видны многочисленные следы птиц, слетавшихся в своё время на водопой. Они перекрывают друг друга – птицы явно прилетали сюда целыми стаями, чтобы воспользоваться последними дарами прошедшего сезона дождей. В одном месте грязь пересекает след крупного варана – в грязи глубоко отпечатались следы когтистых пятипалых лап, сопровождаемые в некоторых местах отпечатками длинного хвоста рептилии. Огромная ящерица явно что-то искала: следовая дорожка петляет по глине, а в нескольких местах видны кучки грязи и ямки, сопровождаемые узкими параллельными бороздами когтей. Следовая дорожка тянется к другому краю долины и там пропадает.
В нескольких местах на затвердевшей грязи отпечатались огромные трёхпалые следы, похожие на следы небольшого динозавра. Но это обманчивое впечатление – динозавры давно стали частью истории жизни на Земле, а эти следы принадлежат крупным наземным нелетающим птицам. Они явно приходили сюда не только за водой: в нескольких местах грязь застыла комьями – её разворошили их лапы и клювы.
Кое-где из отвердевшей грязи торчат перья, оброненные птицами; по ним можно догадаться, кто какие следы оставил. Здесь долго кормились кулики, ловившие мелких водяных животных – от них остались коричневатые перья с нежной поперечной рябью и характерные длиннопалые следы почти крестообразной формы. Сюда прилетали голуби и попугаи – им принадлежит несколько серых и голубоватых перьев, а также одно зеленоватое перо. А огромный трёхпалый птичий след впечатал в грязь крохотные пятнистые пёрышки, принадлежащие мелким ткачикам, и несколько похожих на шерсть узких перьев с рыхлыми опахалами. По этим перьям узнаётся обладатель огромных следов – ложный моа-пустынник, крупная нелетающая птица этих мест.
Полуденное солнце стоит высоко в небе и печёт так, словно старается выпарить последние крохи влаги из всего, что ещё подаёт признаки жизни. Деревья торчат на окаймляющих долину холмах, протягивая к небу голые скрюченные ветви. Кажется, им уже не суждено зазеленеть. Воздух дрожит над раскалённой землёй, и издалека нагретые слои воздуха над поверхностью земли выглядят, словно лужи воды, блестящие в лучах солнца. Но это видение обманчиво: в воздухе ощущается лишь сухость и витает специфический запах высохшей растительности. Лишь изредка мелькает какое-то насекомое, или среди камней скользит чешуйчатый бок змеи или ящерицы. Иногда поодиночке или стайками пролетают птицы – они предпочитают побыстрее миновать эти негостеприимные места. Или в пелене дрожащего воздуха появляются быстро движущиеся долговязые силуэты степенно вышагивающих ложных моа или мчащихся большими скачками страусовых кенгуру. Но эти животные не задерживаются в негостеприимной местности надолго: они быстро преодолевают большие расстояния между разбросанными по пустыне источниками пищи и воды. Так обстоят дела большую часть года.
Но однажды ночью начинается волшебство преобразования природы. За несколько дней до этого ветер сменил направление и подул с юга, с океана. Он принёс с собой прохладу, и по утрам на камнях оседала обильная роса, подкрепляя силы мелких беспозвоночных – насекомых и пауков. Ящерицы также охотно слизывали её – до этого им долгие месяцы приходилось довольствоваться исключительно влагой, имеющейся в пище.
В течение нескольких дней живые существа ощущали предстоящую перемену погоды и готовились к ней. Дни стали не столь жаркими – по небу всё чаще бежали облака, которые сбросили свой груз воды вблизи побережья. И в одну из ночей перемены достигли своей кульминации. С океана потянулись караваны плотных туч. Вначале они лишь ненадолго скрывали за собой звёзды, но затем затянули небо сплошной пеленой. Небо озарили вспышки молний, зарокотал гром, подул прохладный влажный ветер. По земле ударили первые тяжёлые капли. Но солнце настолько сильно высушило землю, что даже от ведра воды, вылитого на неё, ничего не осталось бы через считанные минуты. Первые капли дождя сразу же впитались в сухую землю, словно их и не было. Следом за ними упали другие, выбивая круглые отметины в пыли. Первый дождь в этом сезоне кончился за несколько минут, но земля, получив свою долю влаги, пусть и небольшую, постепенно стала размягчаться. И в это время налетела вторая волна дождя. Струи дождя ударили по земле, словно в барабан, и из туч хлынул ливень. Потоки дождя стояли буквально стеной, и под их напором каменно-твёрдая земля в течение нескольких минут превратилась в вязкую жижу. Струи дождя равнодушно стирали истории, написанные следами животных на застывающей грязи много месяцев назад. Вода хлынула в норы животных, выкопанные среди камней и под корнями деревьев, заставляя обитателей нор пробуждаться и спасаться бегством.
Под землёй в норе, уходящей на глубину больше метра, зашевелилось небольшое существо. Оно провело в бессонном оцепенении около восьми месяцев, плотно свернувшись, чтобы терять как можно меньше драгоценной влаги. Несмотря на оцепенение, его органы чувств отслеживали изменения окружающих условий, хотя на протяжении восьми с лишним месяцев эти изменения были совсем небольшими: менялась температура, и в течение нескольких недель становилось всё суше, пока условия не стабилизировались. На такой глубине условия меняются очень медленно, и любой день, как правило, настолько похож на предыдущий, что жизнь кажется поставленной на паузу. Но это ощущение оказывается обманчивым.
Влажность внезапно начала расти – стены норы постепенно напитались водой, текущей сверху. Обитатель норы зашевелился, слегка развернув туго свёрнутое тело, и начал переступать ногами, ворочаясь в тесной камере, выкопанной много месяцев назад. Затем перемены стали ещё более ощутимыми: с потолка камеры, слепленного из рыхлой земли, закапала вода. Отдельные капли быстро превратились в струи воды, и она стала наполнять камеру, не успевая впитываться в её дно. Обитатель норы постепенно возвращался к активной жизни. Он распрямил тело, приподнялся на восьми суставчатых ногах и позволил воде затекать под панцирь, омывая его жабры. Затем в потолок вонзились плоские бугристые клешни, и пленник норы пополз вверх, навстречу влаге, отогнув назад и прижав к панцирю длинные антенны. Поток воды хлынул сверху, сбивая его вниз, но это лишь на считанные минуты задержало его движение к свободе. Жажда жизни брала своё, и пленник норы упрямо полз навстречу свободе. Он был целиком под водой, но не ощущал удушья – он был существом, изначально приспособленным к жизни под водой. Ещё несколько шагов – и он выбрался из своей затопленной норы, оказавшись под слоем бурлящей от струй дождя воды глубиной уже в две ладони.
Другое существо, тоже похоронившее себя заживо несколько месяцев назад, всей кожей почувствовало происходящие перемены. Его кожа, мягкая и бархатистая, покрытая слоем слизи, вздрагивала, дотрагиваясь до стенок норы. Когда окружающая земля напиталась водой, обитатель норы прижался к одной из стенок норы боком, и вода начала впитываться между кожными ворсинками, пополняя изрядно истощившиеся внутренние кладовые организма. Это существо было уже готово к предстоящим переменам: его тело приобрело очень светлую, почти белую окраску, на которой контрастно выделялись продольные чёрные штрихи. Два штриха тянулись через выпуклые влажные глаза, маскируя их. Горло и живот этого существа шевелились, ритмично надуваясь и опадая.
Когда потолок норы раскис и начал оплывать, полосатое существо прикрыло глаза и стало буравить его плоской головой, отталкиваясь мускулистыми задними лапами с перепонками между пальцами. Передние лапы неистово работали, цепляясь пальцами за комья земли и отгребая их назад. Предстоял долгий путь на свободу: над головой существа была толща земли, в восемь раз превышающая его собственную длину. Но это была привычная работа: существо проделывало её уже двенадцатый раз в своей жизни.
Поверхность земли по берегам наполняющегося водой озера вздувалась в разных местах, и земляные бугорки разваливались, открывая путь на свободу пучеглазым лягушкам бурого и бледно-бежевого цвета с чёрными продольными штрихами на головах и туловищах. Посидев под струями проливного дождя, словно наслаждаясь барабанящими по коже каплями, эти лягушки поползли к воде.
Живительная влага напитывала скудную глинистую почву. Множество мелких живых существ пребывало в оцепенении в своих земляных колыбелях, ожидая этого момента. И теперь, почувствовав сочащуюся воду, они зашевелились, прокладывая себе дорогу наверх.
Проникновение воды сквозь микроскопическую щель было для обитателя раковины чем-то вроде удара электрического тока. Эпителиальные клетки, изрядно спавшиеся из-за недостатка влаги, внезапно получили то, чего им больше всего не хватало. Они жадно всасывали влагу, и она постепенно стала распределяться по ссохшемуся и сжавшемуся телу, активизируя жизненные процессы. Сердце стало качать кровь чуть быстрее, а почка начала активно фильтровать кровь, убирая из неё все отходы, скопившиеся за время вынужденного оцепенения. Приоткрылась известковая крышечка, и капли воды проникли внутрь раковины, смачивая единственную жабру. Тело постепенно восстановило внутренние запасы влаги, и существо отправилось в путь. Полметра отделяло его от поверхности земли – полметра, если считать по прямой. Но на самом деле путь на поверхность был намного длиннее: это животное лишено силы и гибкости, и умело просто медленно ползти. И этого вполне хватало: примитивные нервные ганглии скомандовали ему двигаться только вперёд, немного в сторону и вверх. Существо проползало немного вперёд, а затем рывком подтягивало тело, пробивая в толще земли узкий тоннель, который быстро оплывал следом за ним из-за обильно впитывающейся в землю влаги. Спешить было некуда: родная стихия была прямо наверху, а в яйцеводе было потомство, которое и так очень долго ждало своего часа. Прождав несколько месяцев, молодняк мог подождать ещё один или два часа.
Если бы тоннель не оплывал, он бы имел правильную спиральную форму. Каждый виток этой спирали поднимал маленького проходчика на 3-4 сантиметра ближе к поверхности. Проложить первые витки этой спирали было очень сложно: земля ещё не размокла, и приходилось с трудом протискиваться сквозь плотные глинистые отложения. Но ближе к поверхности грунт стал менее плотным, и двигаться стало легче. Наконец, среди облаков ила, взмученного струями дождя, показалось нечто, напоминающее маленький рог с остроконечной вершиной. Он шевельнулся, медленно двинулся, и следом из ила показалась узкая коническая раковина. «Рог» отрастал от края её устья, в сторону, противоположную вершине. Раковину тащила на себе улитка с небольшой мускулистой ногой – рогатая мелания, или улитка-единорог. И это был десятый дождь в её простой и однообразной жизни.
Ещё до утра на месте долины раскинулось озеро, а растрескавшаяся почва размокла и превратилась в мягкое илистое дно. Его воды были мутными и имели ржаво-красный цвет от глины, смытой с берегов, а поверхность воды буквально кипела от струй дождя. Но это озеро уже было полно жизни.
Восход солнца был не таким торжественным, как в течение многих недель до этого дня. Сегодня его лучи с трудом пробивали пелену облаков, а воздух был приятным и прохладным. Вся пыль прибита к земле, воздух прозрачен и чист, и его вдох не обжигает лёгкие обитателям пустыни. Мир разительно отличается от того, каким он был всего лишь пару дней назад. Но это было только начало перемен.
Дождь кончился, и взмученная ручьями вода в озере стала постепенно очищаться. Частицы глины и ила оседали на дне слоем тонкой взвеси, облачками поднимавшейся в толщу воды при любом движении. Но механизмы пробуждения жизни были запущены, и их уже нельзя было остановить.
Высохшие ил и грязь на дне озера лишь казались безжизненными. На самом деле они были полны жизни, которая терпеливо ждала возможности проявиться. И дождь предоставил ей эту возможность. Споры водорослей, цисты инфузорий, яйца мелких рачков – теперь все они лопались, заключённые в них существа освобождались, выходя в воду и сразу же начиная питаться, расти и размножаться. Времени мало: ещё несколько дней будут продолжаться дожди, а затем водоём будет медленно пересыхать. И за это время всем обитателям пустынных водоёмов нужно будет завершить свои жизненные циклы и подготовиться к пережиданию долгой засухи. Кто-то рассчитывает пережить её и появиться здесь и на следующий год, а кого-то ожидает неминуемая смерть, и вся его жизнь будет посвящена заботам о продолжении рода. Но в любом случае, пока есть возможность, жизнь будет цепляться за неё.
Ил опустился на дно, но уже буквально в следующие часы вода вновь помутнела – уже от вспышки численности простейших и бактерий. В воде снуют обладающие хлорофиллом жгутиконосцы, придавая ей зеленоватый оттенок. В других местах в воде появляются белёсые облачка из-за бурного развития бактерий. Пусть эта вода дождевая. Она была чистой лишь в первое время после попадания на землю. Но сейчас в ней началось растворение органических веществ, которыми питаются бактерии, и пока эти микроорганизмы могут чувствовать себя в относительной безопасности. Но сквозь их скопления уже начали проноситься пока ещё немногочисленные инфузории, а на дне среди частиц ила закопошились амёбы. Скоро местная экосистема сделает следующий шаг в развитии. Пока же бактерии быстро перерабатывают растворённую органику. Но их «золотой век» продлится лишь считанные дни.
На освещённых мелководьях начинается рост сине-зелёных водорослей. Эти существа покрывают ил слизистой плёнкой, которая сильно набухает в воде. Если они окажутся вне конкуренции, их деятельность может легко погубить всю экосистему. Но их потребители скоро появятся, и этим микроорганизмам также придётся отойти на второй план. А на более глубоких местах начинается рост нитчатых водорослей.
Дно озера находится в движении: целая популяция рогатых меланий ожидала своего звёздного часа, закопавшись в отложения на дне и всецело полагаясь на прочность и водонепроницаемость раковины. Улитки питаются остатками органики, которая составляет значительную часть ила. Их хоботообразные головы находятся в непрерывном движении, поглощая порции ила. Улитки не покидают его слой, проедая в нём тоннели. Роговидный вырост раковины при движении улитки направлен вперёд, помогая разгребать толщу ила, но прорытый тоннель оплывает сразу за раковиной моллюска. Поэтому, если над дном озера не проплывают рыбы или лягушки, следы деятельности этих улиток легко заметны в виде беспорядочных неглубоких бороздок. В начале каждой борозды заметно движение – это под тонким слоем ила ползёт сама улитка. Иногда на поверхность высовывается «рог», который вскоре погружается обратно в толщу ила, когда моллюск в очередной раз лениво подтягивает раковину.
Пара меланий встретила друг друга во время этих бесконечных странствий. Обе особи достаточно зрелые, и их встреча стимулирует отношения иного рода, чем обычно. Улитки начинают осторожно дотрагиваться друг до друга хоботками, изучая своего визави. Затем они осторожно соприкоснулись устьями раковин и запустили в мантийную полость друг другу растяжимый совокупительный орган.
В течение почти часа две улитки лежали в толще ила неподвижно, прижавшись друг к другу устьями раковин. А затем они просто отпустили друг друга и продолжили своё долгое и бесцельное странствие, занятые исключительно удовлетворением скромных потребностей своего тела. Ещё одна улитка этого же вида, прокладывая себе путь в толще ила, остановилась, приподняла раковину, а затем резко опустила её, словно «чихнула». Из её мантийной полости вместе с потоком воды вылетела миниатюрная улитка – этот вид производит живое потомство, подобно множеству родственных видов эпохи человека. Дав жизнь потомству, родительская особь просто поползла дальше, а маленькая улитка, длиной всего лишь около двух миллиметров, вытянула прозрачный хоботок и проглотила первую в своей жизни порцию ила. Если ей повезёт, она сумеет прожить больше десяти лет, и даже покинуть этот водоём. Но пока неизмеримо выше её шанс погибнуть в первые пару лет жизни.
Постепенно толща воды заселяется всё больше и больше. Рядом с бактериями и простейшими уже плавают науплиусы мелких жаброногих и ветвистоусых рачков. Их яйца успешно пережили засуху благодаря толстой оболочке, и теперь эти живые существа готовы прожить свой недолгий век. Прежде, чем этот водоём высохнет, у некоторых видов успеет смениться несколько поколений.
Помимо многочисленных микроскопических обитателей, в озере живут полной жизнью более крупные существа. В некоторых местах над дном поднимаются облачка тонкозернистого ила: это ползают пустынные коробчатые раки, вроде того, который пробудился от оцепенения, когда вода залила его нору. Эти существа песчано-жёлтой окраски с более тёмной спиной отличаются вздутым с боков карапаксом, который скрывает не только жабры, но и складки тонкостенного эпителия, функционирующие как примитивные лёгкие и позволяющие животному дышать, находясь в норе вне воды. Задняя пара ходильных ног у них крупнее остальных – это основной инструмент для рытья грунта наряду с мощными клешнями.
Раки держатся близ мелководья – пока на озеро не прилетели птицы, это достаточно безопасно. Они скребут ногочелюстями плёнки водорослей, а самые голодные и нетерпеливые просто заглатывают ил вместе с многочисленными микроскопическими обитателями, и хоть как-то заглушают чувство голода, остро проявляющееся после нескольких месяцев оцепенения в подземной норе. Но сейчас голод у раков несколько подавлен могучим инстинктом размножения. Пока рак не встретил сородича, он ведёт себя, как обычно. Но запах сородича противоположного пола приводит любого из раков в настоящее неистовство. Запах самки заставляет самцов бросать поиск пищи и преследовать её. Толкая друг друга, шевеля усами и яростно вздымая клешни, самцы движутся по пахучему следу. Они не обращают внимания друг на друга: на вражду пока просто нет времени, и задача поиска самки доминирует над остальными формами поведения. Когда среди мутной воды показывается желанный источник манящего запаха, раки-самцы устремляются к нему, словно забыв обо всём на свете. Первый же самец, которому удаётся добраться до самки, схватывает её клешнями и разворачивает в позу спаривания. Самка, также движимая инстинктом размножения, не сопротивляется его действиям и вытягивает клешни вперёд. Но паре не удаётся побыть в уединении: другие самцы облепляют их со всех сторон, стараясь оттолкнуть друг друга. В некоторых случаях удачливому самцу приходится ретироваться, а его место занимает чуть менее расторопный, но более сильный конкурент. В конце концов, по дну среди облаков ила буквально катается целый комок копошащихся раков, облепляющих спаривающуюся пару.
Запах группы самцов манит к себе самок, и они часто сами лезут в гущу клубка, где вокруг них тут же завязывается драка. Бывает, что удачливый самец просто уволакивает куда-нибудь в сторону самку, покорно вытянувшую ноги и клешни в позе спаривания, и завершает свой долг по продолжению рода при минимуме конкурентов вокруг.
Пока раки неистово обхаживают попавшую в их клубок самку, они мало обращают внимание на то, что происходит вокруг. И не замечают, что неподалёку от них начинает шевелиться ил. Под слоем грунта ворочается какое-то существо явно крупнее, чем взрослый рак. Ил поднимается со дна клубами, а затем словно взрывается, расплываясь большим облаком. Среди ила показывается удлинённое тело существа, которое примерно втрое длиннее взрослого рака. Оно лениво изгибается и грациозно покидает грязную воду, поднимаясь к поверхности, где плавают несколько мёртвых жуков и пауков, ставших жертвами дождя. Солнечный свет сверкает на медной чешуе, пересечённой несколькими вертикальными полосами чёрного цвета. Существо расправляет прозрачные плавники красноватой окраски, а затем с громким чмоканьем засасывает с поверхности воды утонувшего паука.
Это самый крупный из местных жителей – ильная рыба-соня, взрослый самец, которому уже больше пятнадцати лет. Он много раз успешно переживал засуху и участвовал в размножении. Некоторые из его сородичей в этом озере – его потомки.
На поверхности воды покачивается мёртвый зверёк с длинным туловищем и короткими лапами. Его пасть разинута в смертном оскале, обнажая острейшие зубы – он боролся за жизнь до последнего, но стихия оказалась сильнее. Это сумчатый горностай – один из видов местных плотоядных млекопитающих. Вода застигла его в норе, и он проиграл схватку со стихией. Теперь же к его телу сплываются большие тени – в этом озере живёт несколько десятков ильных рыб-сонь, и сейчас в озере просто нет другого корма. Они кружат под плавающей тушкой, иногда касаясь её спинами и плеская хвостами. Наконец, одна из рыб вцепилась в шкурку мёртвого животного и дёрнула. Шкура не поддалась. Ещё одна рыба попыталась откусить кусочек, но тоже безуспешно. В лучшем случае в пастях рыб оказывались лишь пучки шерсти. Но после нескольких попыток одной рыбе удалось разорвать шкурку на животе мёртвого зверя. В воду вывалились тонкие кишки, которые тут же были разодраны.
Ильная рыба-соня – чуждый по происхождению элемент в фауне Меганезии: она является потомком карпа, завезённого в Австралию человеком. Приспособившись к жизни в экстремальных условиях, эта рыба стала всеядным существом: она одинаково охотно пожирает растения и трупы животных разной степени свежести. В условиях жизни во временном водоёме узкая пищевая специализация невыгодна.
Когда шкура мёртвого сумчатого горностая была разорвана, рыбы начали гораздо быстрее пожирать его труп. Они выдирали кусочки мяса и тут же заглатывали их, а потом снова бросались в гущу сородичей, чтобы урвать ещё кусочек. Через полчаса останки зверька погрузились на дно, где рыбы продолжили жадно терзать их.
Ночью и ранним утром озеро стало местом паломничества лягушек. В этих местах самым массовым видом является лягушка, тело которой покрыто характерными продольными штрихами – бархатная лопатница. В окрестностях озера сотни лягушек этого вида провели несколько месяцев под землёй, ожидая начала благословенных дождей. Они настолько тонко ощущали изменения в погоде, что за несколько дней до прихода дождей успели принарядиться к празднику жизни: лягушки светлой окраски являются самцами, и они заблаговременно приобрели брачную окраску, чтобы не терять времени зря и приступить к брачному ритуалу. Самки – существа бурой окраски с чёрными штрихами – пока не готовы к брачному ритуалу, но их неторопливые движения показывают, насколько полны икрой их яичники. Нужен лишь стимул.
Едва вода наполнила это озеро, жизнь начала возвращаться на утраченные позиции. Водоросли – это быстро растущие и выносливые растения, но они не являются единственной зеленью в озере. Здесь обитают разнообразные цветковые растения, которые в процессе эволюции научились максимально полно использовать предоставленные природой возможности для роста и выработали приспособления, позволяющие переживать суровую засуху.
Ещё не успела осесть взмученная потоками дождя грязь, как в толще грунта уже началась подготовка к прорастанию. Многочисленные клубни и луковицы нескольких видов растений начали жадно впитывать воду, компенсируя потери влаги в сухой сезон, и отращивать корни, готовясь к беспощадной битве за место под солнцем.
В слое вязкого ила лежат несколько частей растений, напоминающих шишки. Они невелики – всего лишь около 2 см длиной и 1 см в диаметре. Весь сухой сезон они пролежали, накрепко вмурованные в корку грязи, запёкшуюся и нагретую безжалостным солнцем. Плотные чешуи, которыми они покрыты, помогли сохранить влагу и не погибнуть, и теперь они вознаграждены за проявленную стойкость. Чешуи разбухают в воде и немного отгибаются в стороны, пропуская воду к легко проницаемым покровам под ними. Ткани растения жадно впитывают влагу, и под чешуями активизируется сразу несколько точек роста. В течение нескольких часов из вершины «шишки» появляется зелёный листочек, а с боков – несколько шнуровидных побегов, буравящих слой ила.
Вода, просочившаяся на глубину, смочила сморщенные корни, тянущиеся от донца крупной луковицы, больше напоминающей кочан пекинской капусты своей цилиндрической формой. Поверхность корней впитала драгоценную влагу, и их сморщенная поверхность начала разглаживаться. Вскоре показались свежие белые кончики корней – растение стало быстро выходить из состояния оцепенения. Поверхность луковицы разгладилась, напитавшись водой, и на ней сбоку появилось утолщение, заставляющее лопаться кожицу и лежащие под ней ткани.
Чуть подальше от берегов озера подсохшая корка земли вздулась бугром, и из-под неё показалась короткая голова с маленькими глазами, похожая на черепашью. Ей придавал очень странный облик роговой нарост на носу, превращающий голову существа в карикатурное подобие свиной морды без ушей. Полежав несколько минут в неподвижности, существо моргнуло, очищая глаза от прилипшего песка, и зашевелилось. Из земли показалось плоское туловище, напоминающее жабье, но без бородавок. Бока надувались и опадали – существо устало от проделанной работы. Ему, длиной всего лишь около 10 см, пришлось прокапываться сквозь метровый слой земли, и эта работа явно утомила его. Но сейчас тяжкий труд закончен. Мощные короткие лапы, похожие на кротовьи, снова пришли в движение, и существо направилось неторопливой рысью в сторону озера, совершенно по-жабьи приподнимаясь на лапах. А следом за ним земля снова зашевелилась, и из той же норы вылезло ещё одно такое же существо, но длиной едва ли не вдвое больше. Оно с трудом ворочалось, разгребая землю, и с некоторым усилием вытащило вздутое туловище из норы. Посидев несколько минут, прикрывая глаза от солнца, которого не видело больше восьми месяцев, оно направилось к озеру следом за первым.
Эти странные существа – тоже земноводные: свиноносые нежабы, специалисты по рытью земли. Они тоже спешат к озеру, но есть обстоятельства, которые позволяют им прибыть к воде чуть позже, чем их соседям.
Следующая ночь снова прошла под вспышки молний и раскаты грома. И снова дождь орошал землю, а потоки воды вливались в озеро, заставляя его расширяться. Природа полна крайностей: тех, кого ей не удалось убить за долгие месяцы засухи, она щедро оделяет всеми благами, которых они только могут пожелать себе.
Наутро на мелководье вблизи одного из берегов озера показалось несколько зелёных цветочных стрелок, едва высунувшихся из грунта. Каждая стрелка, однако, уже преодолела примерно метровую толщу озёрных отложений, отрастая сбоку от огромной луковицы, проснувшейся вчера. В течение дня они легко дорастут до поверхности воды и высунутся из неё. Растения, выпустившие их, отличаются огромной энергией роста, и их быстрое развитие возможно благодаря запасу питательных веществ в луковице. Пожалуй, это самые противоречивые из растений, обитающие в этом месте. Не зря они называются кринум неожиданный – этот вид сочетает приспособления для жизни в воде с особенностями строения засухоустойчивого растения. Пока его заросли выглядят очень странно: частокол голых цветоносов с пучком недоразвитых бутонов на конце. Но уже скоро растение явит себя во всём великолепии.
Твёрдые крахмалистые «шишки», проросшие на дне, принадлежат рдесту шишконосному – это сильно видоизменившиеся укороченные побеги, способные выдерживать засуху. Но сейчас они растут, не теряя времени. Всего за один день из шишкообразного побега вырос стебель длиной около 20 см с несколькими полупрозрачными листьями, волнистыми по краю. А в толще грунта ползут тонкие корневища, от которых на расстоянии 10-15 см от основного побега уже отросли маленькие листочки новых побегов. Движения рыб и раков в конце прошлого сезона дождей разнесли шишковидные побеги этого растения по всем мелководьям, и теперь на освещённых солнцем местах появляется нежная зелень этого вида.
Рдест шишконосный на редкость светолюбив и очень быстро растёт; вскоре побеги этого вида доберутся до поверхности воды. Но есть одно обстоятельство, которое может помешать процветанию этого вида. Ещё вчера из толщи ила протянулся ещё один листочек – маленький, остроконечный, почти нитевидный. Он развернулся своей поверхностью к солнцу, словно оценивая окружающую обстановку. Но уже сегодня его не было заметно: рано утром следом за ним из грунта стрелами вырвались сразу пять больших листьев, свёрнутых в тугие конусы остриями вверх. Примерно в метре под поверхностью ила в толще грунта лежит большой клубень, покрытый тонкой опробковевшей кожурой. Он принадлежит ещё одному растению, населяющему эти временные водоёмы – кувшинке скрытной. Она долго копила питательные вещества, готовясь к этому стремительному старту, и вот теперь настало её время проявить свои лучшие качества. Листья тянутся вверх буквально на глазах: ни один час существования этого эфемерного озера не должен пропасть зря. Когда солнце поднялось выше, эти листья уже развернулись и теперь колышутся в воде – крупные, нежные и полупрозрачные, со слегка волнистыми краями. Они ещё не отбрасывают слишком много тени, чтобы угнетать растущий вокруг кувшинки рдест шишконосный, но это только начало, и битва за выживание далеко не закончена.
Заселение озера идёт не только из земли, но и с воздуха. В небе высоко над землёй появилась чёрная точка. Она описывает широкие круги, постепенно снижаясь к поверхности воды. Через несколько кругов становится отчётливо слышным басовитое жужжание, а точка превращается в крупное насекомое. Оно опускается на берег, покрытый влажным илом, и аккуратно складывает крылья. Это крупный жук чёрного цвета с сине-зелёным отблеском на надкрыльях и переднеспинке. Почистив усы после долгого перелёта, жук шагнул к воде, нырнул и поплыл, попеременно работая ногами. Это шпорцевый водолюб, типичный жук этих мест. Он появился на свет в нескольких километрах отсюда, на берегу небольшой пересохшей речки, и прилетел на озеро, ориентируясь по присутствию в воздухе водяного пара. Он здесь не единственный представитель своего вида: на мелководьях по дну озера в разных местах ползают существа, напоминающие жирных гусениц с крупными плоскими головами и устрашающего вида жвалами. Это личинки этого же вида, которые пережили засуху в подземных норах и теперь пользуются временным изобилием, окружающим их. Пока в озере есть вода, они должны успеть вырасти, чтобы в следующий сезон дождей появиться на поверхности земли уже взрослыми жуками.
Прилетевший на озеро жук – самец. У этого вида самцы мельче самок и отличаются большей склонностью заселять новые места обитания. Даже если родной водоём полон воды, примерно половина самцов, покинув норы, где они переживали засуху на стадии личинки и куколки, отправляется в полёт, ориентируясь на запах воды, витающий в воздухе. Если на пути попадается мелкий временный водоём, лишённый самок, они быстро покидают его и продолжают свой поиск. Самки этого вида, как правило, расселяются только в случае, когда популяция становится слишком большой.
Под водой шпорцевый водолюб движется не так легко и изящно, как его соседи – мелкие виды жуков-плавунцов. Они тоже попали сюда по воздуху, или вывелись здесь же, но для завершения личиночной стадии развития им хватает времени, пока в озере есть вода. Ни один из этих видов не является конкурентом водолюба: жуки-плавунцы плотоядны. Они слишком мелкие, чтобы напасть на взрослого водолюба: его длина около 4 сантиметров. Единственное, чем они могут нанести вред этим жукам – это нападения на личинок первого года жизни. Но пока в озере нет таких личинок: самки водолюбов ещё не откладывали яиц.
В озере водолюба поджидает опасность другого рода: голодные лягушки, сотнями толпящиеся на мелководье. Одна из них уже заметила этого жука, отчётливо выделяющегося на фоне окружающей воды. Тёмное пятно, беспорядочно движущееся на неподвижном фоне, прекрасно различается лягушачьими глазами и вызывает вполне предсказуемую реакцию нападения. Резко оттолкнувшись задними лапами, самец бархатной лопатницы бросился в погоню за жуком. Ему удалось настичь жука в считанные секунды, и он схватил добычу. Но в эту же секунду в мягкую кожу горла лягушки глубоко вонзилась длинная шпора задней ноги шпорцевого водолюба. Пока лягушка держала жука во рту, он втыкал ей в кожу шпору, а вторая шпора резала мягкие ткани во рту земноводного. Когда хватка лягушачьих челюстей чуть ослабла от боли, жук рванулся, оставляя на коже хищника ещё один шрам, выпустил в рот лягушке струю неприятно пахнущей жидкости и выскользнул на свободу. Он быстро скрылся в глубине, а самец бархатной лопатницы остался на поверхности, моргая и яростно очищая рот передними лапами.
Бархатные лопатницы постепенно освоились в озере. В течение целого дня самки просто отсиживались в воде, не обращая внимания на снующих вокруг самцов. Они пополняли запасы воды в теле и готовились к самому важному событию года – продолжению рода. Первый день в воде прошёл тихо, но ночной дождь добавил ещё воды в озеро, и её химический состав изменился: она стала значительно чище. Это подходящая вода для будущего потомства, и самки стали расплываться по мелководьям, подыскивая лучшие места для кладки икры.
Солнце нагревает воду на мелководье, и это подогревает темперамент самцов. Один за другим они ощущают прилив желания петь. И вот над озером раздался одинокий голос самца бархатной лопатницы. Это была странная песня: она совершенно не напоминала знакомое человеческому уху кваканье. Первая проба голоса напоминала мяуканье кошки – это был протяжный сигнал, звонкий в середине и приглушённый в конце. «Мяукнув» несколько раз, самец затих. Через какое-то время подал голос второй самец. Но его песня была уже несколько энергичнее. Она не была похожа на протяжное мяуканье первого солиста: это были резкие отрывистые звуки. Его соло длилось около минуты. В разных местах озера слышались такие «пробы голоса»: самцы словно не решались начать выступление, боясь провалиться. Но постепенно природа взяла своё: один из самцов начал петь по-настоящему. Его голос напоминал писклявое тявканье мелкой собачки. Самец плавал у поверхности воды, самозабвенно раздувая горловой мешок, и пел, несмотря на то, что его никто не поддерживал. После нескольких минут пения он остановился, чтобы перевести дух, но его песню подхватил ещё один самец. Он сам не успел закончить петь, когда первый солист возобновил пение. Два самца состязались друг с другом, пытаясь перепеть соперника, и эта голосовая дуэль послужила стимулом для остальных лягушек. Рядом с ними начал «тявкать» третий самец, за ним четвёртый… Постепенно к концерту присоединялось всё больше певцов, пока все берега озера не зазвенели от их пения.
Когда самцы запели, самки начали постепенно рассредоточиваться по прибрежным мелководьям. Пока озёрная растительность не отросла слишком сильно, все певцы видны, как на ладони, и самка может легко сделать выбор. Животы самок бархатной лопатницы полны икры, и они ищут лучших самцов, чтобы позволить им оплодотворить свою икру.
Конкуренция между самцами бархатной лопатницы велика, но они не вступают в драку из-за самки, предпочитая ограничиваться более интенсивным пением, если рядом оказывается соперник. Когда самка проплывает сквозь скопление полосатых, словно зебры, самцов, они стараются продемонстрировать ей свои способности в лучшем виде – трели становятся всё громче и продолжительнее. Самцы, которых самка миновала, сбавляют свой пыл, но не прекращают петь, а те счастливчики, вблизи которых она задерживается, напротив, начинают петь как можно громче, позволяя самке точнее сделать свой выбор.
Самка свиноносой нежабы добралась до озера немного позже, чем бархатные лопатницы. Этот вид земноводных не такой многочисленный, как их полосатые соседи, и сильно отличается от них своими биологическими ритмами. Несмотря на то, что вода в озере ещё чистая и свежая, свиноносые нежабы пока не стремятся заниматься брачными играми: у их вида размножение происходит несколько по-иному.
Словно черепаха, самка свиноносой нежабы ползёт по дну, растопырив лапы, отталкиваясь от ила лишь кончиками пальцев и оставляя за собой небольшие облачка мути. Хотя она внешне напоминает жаб, это всего лишь очень специализированная лягушка, относящаяся к совершенно иному биологическому семейству. Её широкое коренастое тело и толстые мускулистые лапы выдают в ней плохого пловца, но хорошего землекопа. А широкая пасть говорит о том, что этот вид питается чем-то большим, чем термитами, которых пожирал предок этого вида, живший в эпоху человека. Маленькие глазки нежабы оглядывают воду вокруг в поисках добычи. Амфибия голодала последние восемь месяцев, одновременно расходуя ресурсы организма на нечто более важное, чем поддержание собственной жизни. Поэтому сейчас ей жизненно необходимо утолить свой голод.
Подходящая добыча нашлась достаточно быстро: по дну прямо перед нежабой ползёт странное существо – жирное, червеобразное, с мягкими покровами, крупной головой и шестью короткими ногами. Это личинка жука-водолюба – маленький хищник, способный расправиться со многими из мелких обитателей озера. Она тоже недавно покинула нору, в которой спасалась от засухи, впав в оцепенение, и теперь ищет среди ила улиток. Но личинка даже представления не имеет о том, что из хищника уже успела превратиться в добычу.
Реакция нежабы проста и предсказуема: быстро работая задними лапами, она набросилась на личинку. Хлопнули сильные челюсти, и от личинки водолюба осталась лишь откушенная голова с устрашающими жвалами. Схваченная личинка успела лишь извергнуть струю неприятно пахнущего вещества, но лягушка практически не почувствовала этого. Подвигав челюстями, она скатала длинное тело личинки в комок и проглотила.
На какое-то время голод отступил. Впрочем, в жизни самки нежабы намечаются большие перемены. Когда она добралась до воды, в её организме запустился процесс, важный для продолжения рода: всю засуху она вынашивала в своём теле потомство, и теперь готова отправить своих отпрысков в самостоятельную жизнь. Почувствовав, что у неё начинаются родовые схватки, самка направилась к зарослям рдеста, забралась в гущу зелени и замерла, стараясь не выдавать своего присутствия. Над ней на серебристом фоне освещённой солнцем поверхности воды чернеют силуэты лягушек: бархатные лопатницы самозабвенно продолжают свои брачные игры. А всё поведение самки свиноносой нежабы сейчас направлено на то, чтобы успешно родить молодняк. С началом схваток пищевое поведение самки нежабы угасло: в противном случае она могла бы съесть собственное потомство. Нежаба сидит среди растений неподвижно, лишь её глаза немного поворачиваются из стороны в сторону, дрожат кончики пальцев и заметно движение под кожей на боках и животе. Детёныши в её яйцеводах полностью сформировались и готовы к самостоятельной жизни. Во время очередной волны схваток из её клоаки показалась маленькая притупленная головка, похожая на её собственную. Она дёрнулась, и через секунду тело взрослой лягушки исторгло наружу детёныша, похожего на саму самку, но намного меньшего размера. У него остался лишь крохотный конический рудимент хвоста, но в остальном он отличается от матери исключительно размерами. Он замер, попав в совершенно новый мир, просторный и светлый, полный незнакомых ощущений, звуков и запахов. Пока его органы чувств настраиваются на восприятие этого мира, он неподвижно замер у дна. Но в следующие секунды в него врезался рождённый самкой второй детёныш, заставив его отодвинуться. Словно пребывая в шоке, он тоже застыл на дне, растопырив лапки. А самка продолжила рожать, произведя на свет в общей сложности семерых хорошо развитых детёнышей. На поверхности воды над нею лопатницы продолжают свои игры, но они уже сильно отстали от свиноносой нежабы в темпах воспроизводства. Лишь некоторые самки успели отметать икру, и до появления головастиков ещё далеко. Зато потомство свиноносой нежабы уже способно охотиться и защищаться, если нужно. Именно поэтому свиноносые нежабы позволяют себе не спешить покидать норы: едва выбравшись из своего укрытия, самка этого вида уже была на несколько шагов впереди своих соседей в плане воспроизводства.
Детёныши свиноносой нежабы постепенно стали привыкать к новым ощущениям. Они шевелили лапами, поворачивались в разные стороны, приоткрывали рты. Наконец, повинуясь инстинкту, один детёныш дёрнул лапками и всплыл на поверхность. Высунув кончик морды из воды, он сделал первый в жизни вдох. Наполнив лёгкие воздухом, он стал держаться в воде намного увереннее, получив дополнительную плавучесть. Занятые брачными играми бархатные лопатницы не обратили внимания на его появление: самцы продолжали «тявкать», приглашая к себе самок. Они не прерывались, когда один за другим на поверхность воды всплыли ещё шесть детёнышей свиноносой нежабы. Вдохнув воздух, они снова нырнули и расплылись в разные стороны – навстречу самостоятельной жизни.
Готовая метать икру самка бархатной лопатницы движется среди зарослей, высунув голову из воды. Не прерывая песен, к ней бросились сразу несколько самцов. Отталкивая друг друга, они начали преграждать дорогу самке, стараясь её остановить. Один из самцов оказался прямо перед головой самки и начал раздувать горловой мешок, издавая громкое «тявканье». Когда самка попыталась свернуть, он подвинулся и снова оказался у неё на пути. Каждый раз, когда самка пробовала продолжить свой путь, он заходил к её морде и демонстрировал ей свою готовность к размножению. И это возымело действие. Самка остановилась и слегка вздрогнула всем телом. Самец принял этот знак и полез ей на спину прямо через голову. Теперь ему нужно лишь некоторое время поплавать, держа самку за бёдра передними лапами. Когда обе лягушки достигнут одинаковой степени готовности к размножению, можно будет выметать икру, чтобы сразу же забыть о ней и начать готовиться к новому сезону засухи. Соскальзывая по коже самки, удачливый самец полез по её спине, время от времени съезжая в воду и не переставая кричать, чтобы отпугнуть соперников, которые также делали попытки ухаживать за самкой. Наконец, ему удалось забраться к ней на бёдра. Развернувшись, самец обхватил тело самки сразу перед задними лапами и соскользнул в воду. Всё идёт так, как положено у этого вида.
Мощная волна пришла откуда-то снизу, приподняв самку бархатной лопатницы и прицепившегося к ней самца. Раскрылась широкая пасть, втянув в себя бёдра и заднюю часть туловища самца, челюсти сомкнулись мёртвой хваткой, и сильнейший укус переломил ему позвоночник. Всё это произошло буквально в одну секунду. Последовал мощный рывок, содравший самца лопатницы с тела самки, и коренастое существо крепкого сложения уволокло его на глубину. Лишь пузырь воздуха вырвался из его лёгких, и это было единственным свидетельством разыгравшейся трагедии. Самка бархатной лопатницы вряд ли поняла, что произошло: она почувствовала лишь рывок, а затем передние лапки самца вновь обхватили её тело. Она вновь услышала голос самца у себя за спиной и успокоилась. Просто место погибшего самца сразу же занял его конкурент, которому уже не пришлось тратить время на ухаживание. Хищник получил то, что хотел, и теперь можно продолжать брачные игры – до следующего раза.
Свиноносая нежаба быстро оправилась после рождения детёнышей, и пищевой инстинкт возобладал. Когда её собственные детёныши зашевелились и расплылись, она некоторое время лежала в зарослях рдеста, и в её крохотном мозге происходила смена доминирующих форм поведения. Рождение потомства на какое-то время подавило пищевое поведение хищника, и это позволило её детёнышам уйти на безопасное расстояние от собственной матери. Тело самки свиноносой нежабы быстро отторгло участки стенок яйцеводов, к которым прикреплялись брюшками её детёныши, получая через кровь питание из материнского организма. А когда тело избавилось от последнего напоминания о прошедшей беременности, хищная амфибия начала охотиться. Личинка жука-водолюба была лишь случайной жертвой, а первой крупной добычей оказался самец бархатной лопатницы, оказавшийся, на свою беду, прямо у неё над головой.
Схваченный самец лопатницы сопротивлялся. Он пробовал выбраться, упираясь передними лапами в морду схватившей его свиноносой нежабы. Но его задние лапы уже не слушались приказов мозга, действуя исключительно на основе рефлексов спинного мозга, точнее, той его части, которая была оторвана укусом хищной амфибии. Челюсти нежабы начали методично перемалывать его тело, приоткрываясь и сжимаясь, а её лапы поворачивали тело добычи. Несколько укусов раздробили череп схваченного самца, и его движения стали намного слабее. Разорванный спинной мозг ещё руководил движениями лап самца лопатницы, словно животное надеялось освободиться из безжалостных челюстей. Но хищная амфибия крепко держала свою добычу, ослабляя хватку лишь для того, чтобы в следующую секунду сжать челюсти ещё сильнее. Из лёгких умирающего самца бархатной лопатницы вырвалось несколько пузырьков воздуха, и его движения стали слабее. Самка свиноносой нежабы развернула добычу головой к себе и начала медленно заглатывать её, помогая себе движениями передних лап. Это сложная задача: самец бархатной лопатницы весит лишь вдвое меньше её самой, и ей приходится сильно напрячься, глотая голову добычи. Но дальше всё пошло намного быстрее, и через 10-15 минут задние лапы добычи уже скрылись в пасти хищной амфибии.
Живот самки свиноносой нежабы сильно раздулся, но это не причиняло ей неудобств, пока она находилась в воде. Покончив с обедом, она поднялась к поверхности воды прямо среди занятых брачными играми бархатных лопатниц и стала дышать. Несколько лягушек, оказавшихся поблизости, бросились в стороны, но сейчас соседство этой хищной амфибии намного безопаснее, чем было всего лишь полчаса назад. Сытость сделала самку свиноносой нежабы вялой, и единственное, что ей хочется сейчас – это спрятаться там, где никто не будет её беспокоить. Отдышавшись, она поползла к краю зарослей рдеста, распугивая по пути лопатниц. Обнаружив особенно густые заросли, она забралась в них и замерла, высунув из воды лишь кончик морды. В тёплой воде начался процесс пищеварения, и тело нежабы начало восстанавливаться после засухи и рождения потомства. Подобно своим предкам, она более склонна к жизни на суше, чем в воде, и ночью обязательно покинет озеро и зароется в землю. Но, пока в озере есть вода, она ещё не раз наведается сюда за пищей: для полного восстановления после летней спячки и успешного вынашивания следующего выводка ей придётся поохотиться так же удачно ещё три или четыре раза. Возможно, она найдёт подходящую добычу на суше, но обычно для охоты лягушки этого вида возвращаются в озеро, где выбор подходящей добычи значительно богаче: кроме лягушек других видов, они поедают также раков, рыб и крупных личинок насекомых.
Несмотря на разыгравшуюся рядом с ними трагедию, лопатницы продолжают свои брачные игры. Времени у них мало: головастикам нужно успеть пройти метаморфоз прежде, чем водоём высохнет. Самцы постепенно находят себе самок, и их брачные песни становятся тише, прерываясь сигналами недовольства в моменты, когда на выбранную самку претендует менее удачливый соперник. Бывает, что пришлый самец, которому не досталось собственной самки, просто оттесняет от самки её «законного супруга», занимая его место. А иногда одну самку обхватывают сразу двое самцов, не желающих уступать друг другу. Постепенно накал страстей спадает, и самки одна за другой начинают метание икры. Они выпускают в воду икринки, покрытые тонким слоем быстро набухающей слизи, которые сразу же оплодотворяют самцы. В порыве страсти самцы сильно сжимают лапами бока своих самок, стимулируя кладку икры. Через считанные минуты слизь, окружающая икринки, сильно набухает, и, если икринка осталась неоплодотворённой, у неё уже нет шансов на оплодотворение.
К вечеру взрослые особи бархатных лопатниц умолкли, а вода в зарослях рдеста превратилась в кисель: на поверхности плавают комья икры, склеенные разбухшей слизью. На солнце вода хорошо нагрета, и в икринках быстро развиваются эмбрионы. Через несколько дней они выклюнутся, и мелководья будут кишеть стаями головастиков. Но далеко не все эмбрионы доживут до этого момента: часть икры будет съедена обитателями озера ещё до того, как из неё кто-нибудь выклюнется.
Шпорцевый водолюб всплыл на поверхность и высунул из-под воды усики, обновляя запас воздуха. Повисев у поверхности воды меньше минуты, он развернулся, нырнул в гущу лягушачьей кладки и начал рвать ближайшую икринку, поглощая питательный желток. В глубине, едва различимые в свете заходящего солнца, среди растений ползают ещё несколько водолюбов, усердно уничтожающих лягушачью икру.
Детёныши свиноносой нежабы появились на свет вполне развитыми, поэтому они избегли участи стать жертвами многочисленных любителей лёгкой поживы. Они вполне способны спастись от хищника или схватить какое-то мелкое животное. Но первая в их жизни трапеза необычна. Через один-два часа после появления на свет у детёнышей свиноносой нежабы начинается линька: верхний слой эпидермиса отслаивается на задних лапах и постепенно выворачивается вперёд. Они словно снимают рубаху через голову; последними от старого эпидермиса освобождаются передние лапы и голова. Так молодые лягушки сбрасывают эмбриональную кожу с ворсинками на брюшке, через которые они получали питание, находясь в яйцеводах матери. Скатав отслоившийся эпидермис в комок передними лапами, лягушата глотают его. Это выглядит как своеобразное «прощание с детством», и теперь молодые свиноносые нежабы готовы охотиться и вести самостоятельную жизнь.
Какое-то время несколько детёнышей свиноносой нежабы держатся рядом друг с другом: они родились вместе, и пока не начали осваивать окружающий мир. Но знакомство с миром может начаться неожиданно, и не всегда проходит без последствий.
Облако мути приближается к сидящим на дне детёнышам свиноносой нежабы. Они ощущают движение воды внутри него, но пока не понимают, что это предвестник опасности. Что-то длинное и тонкое, мелькнувшее в облаке ила, привлекло их внимание, но в следующую секунду из облака ила высунулась клешня и схватила одного из лягушат поперёк туловища. Почувствовав сильнейшую боль, он замолотил лапами, пытаясь освободиться, но из клешней рака вряд ли вырвалось бы даже более крупное существо. Пустынный коробчатый рак охотно поедает пищу животного происхождения, и детёныши свиноносой нежабы – добыча подходящего размера для него. От сильной хватки рачьей клешни хрупкий позвоночник лягушонка треснул и сломался, а облако ила, поднятого ногами рака, окрасилось его кровью. Рак поднёс свою добычу ко рту, и его ногочелюсти начали рвать ещё трепещущую плоть добычи. Остальные лягушата, испуганные запахом крови, бросились в разные стороны. Пусть они родились уже развитыми и самостоятельными, миновав легко уязвимую стадия головастика. Но от случайностей не застрахован никто, поэтому детёныши свиноносой нежабы, даже имея преимущества в выживании перед головастиками других амфибий, так же легко могут стать жертвами хищников. И иногда жизнь лягушонка заканчивается слишком быстро: этот даже не успел дожить до первой в своей жизни ночи. Тем не менее, у оставшихся в живых лягушат шансы на выживание по-прежнему больше, чем у головастиков. Испуганные нападением и запахом крови, они расплываются в стороны и прячутся. Вряд ли они хоть когда-нибудь встретятся друг с другом.
Прошла всего лишь неделя с начала сезона дождей. Первая волна дождей наполнила водой множество эфемерных водоёмов, и редко где не кишит жизнь. В мелких лужах плавают примитивные ракообразные – щитни и жаброноги. Их родословная насчитывает сотни миллионов лет, поэтому те 25 миллионов лет, которые отделяют их от эпохи человека, совершенно не изменили их облика, поскольку среда их обитания осталась совершенно такой же, как и раньше: временный водоём, корм из водорослей и других микроскопических организмов, а также полное отсутствие врагов, за исключением каких-то случайных хищников. Конечно же, найдутся животные, способные поймать взрослого рачка этих видов, но они лишь на несколько дней приблизят неизбежную смерть, которая наступит вместе с высыханием лужи. Но эти рачки, как правило, уже успевают к тому моменту оставить потомство, и их смерть практически не скажется на благополучии нового поколения.
В более крупных водоёмах, существующих месяц и больше, фауна богаче. Кроме мелких ракообразных, здесь встречаются насекомые – главным образом, мухи и комары, личинки которых успевают завершить своё развитие ещё до того, как вся вода высохнет. Кое-где на дне водоёмов копошатся улитки. Это настоящие чемпионы выживания, способные пребывать в состоянии оцепенения до десяти месяцев в году. Улитки некоторых видов при небольшом размере могут достигать почтенного возраста в десять лет и больше.
За несколько дней пейзаж пустыни преобразуется коренным образом. Дожди пробудили жизнь во всех её формах, и теперь настало кратковременное изобилие. Красноватая земля полностью скрывается под ковром однолетних трав, тянущих к солнцу побеги и жадно сосущих влагу из земли. Их цветки крикливо-яркие: им важно как можно быстрее привлечь насекомых-опылителей, чтобы завязать семена и погибнуть, вкладывая все имеющиеся ресурсы в выживание нового поколения. Клубни и луковицы многолетних пустынных растений проснулись с первыми дождями и выпустили на поверхность земли листья и цветоносы. Им тоже важно запасти больше питательных веществ, чтобы пережить суровое время засухи. Но, в отличие от однолетних растений, они не спешат оставить семена: если не удастся завязать семена в этом сезоне, то, возможно, это можно будет сделать на следующий год. Зато питательные вещества не будут расходоваться, и можно будет обеспечить себе выживание в грядущую засуху.
Даже корявые деревья постепенно вышли из оцепенения. Когда дожди промочили землю, их корни, успевшие немного подсохнуть за месяцы засухи, стали стремительно восстанавливаться и качать воду в ствол и ветви. На ветвях набухли почки, и вскоре кроны украсились свежей густой зеленью. И теперь уже грациозные страусовые кенгуру не торопятся покинуть эти места. Среди разноцветных ковров трав движутся целые стада этих длинноногих существ, отдалённо похожих на вымерших страусовых динозавров. Когда они скачут, по стаду пробегают волны, и оно напоминает поверхность моря. Эти животные наслаждаются изобилием пищи при почти полном отсутствии хищников.
Рост водяных растений в озере продолжается. Пожалуй, одним из самых впечатляющих растений в озере можно признать кринум неожиданный. Эта гигантская луковичная трава за считанные дни проявила свою мощь. Цветочные стрелки поднялись уже на полметра над водой и на их концах один за другим раскрываются крупные бутоны – кажется, будто в воду озера воткнуты букеты цветов. За ними из толщи грунта показались свёрнутые в тугую зелёную трубку листья огромного размера. Зелёные стрелы одна за другой вылезают из-под воды, и листья расправляются, демонстрируя впечатляющие размеры. Едва развернувшись, молодые листья длиной уже около полутора метров; в течение ближайших двух-трёх дней они продолжат расти, пока не достигнут двухметровой длины. Каждое взрослое растение образует воронкообразную розетку диаметром до трёх метров из десятка листьев, а если рядом ещё разрастаются его «детки», то заросли становятся поистине величественным зрелищем. Ветер качает плотные листья и разносит аромат цветов по окрестностям, зазывая на пиршество жуков и мелких одиночных ос. Насекомые быстро слетаются на цветы полакомиться обильным водянистым нектаром, попутно перенося пыльцу этого вида. Далеко не все цветы будут опылены, но завязывание хотя бы одного плода на растении – это уже неплохой результат.
Заросли рдеста шишконосного колышутся на дне. Это быстрорастущая водяная трава, быстро захватывающая новые местообитания при помощи ползучих корневищ. Там, где его вытесняют кувшинки и кринумы, он уступает, но корневища быстро переползают на новые места, и вскоре на мелководьях разрастаются густые труднопроходимые заросли этого вида. Они пока разрастаются вширь, захватывая как можно большую территорию. Позже, нарастив достаточную биомассу, растение направит всю энергию на захват поверхности воды.
Вся жизнь обитателей временных водоёмов проходит под девизом «Не упусти момент!». Поэтому, едва оправившись после оцепенения, озёрные жители приступают к размножению. Гром лягушачьих голосов сопровождается плеском воды: в глубине озера тоже начинаются игры.
Ильные рыбы-сони – это крупнейшие постоянные обитатели водоёма. Среди них выделяется несколько крупных рыб, каждая из которых уже по десятку раз закапывалась в дно озера, пережидая засуху. Когда-то их предки попали сюда из реки, протекающей теперь в нескольких километрах отсюда. Это озеро было частью её русла, пока капризные силы природы не заставили воду пробить себе новый путь. И теперь ильные рыбы-сони оказались в ловушке: им никуда не деться отсюда, они слишком тяжелы, чтобы воспользоваться услугами водяных птиц, как это делают улитки, а иногда даже молодые раки. Но этому озеру отпущено ещё не одно десятилетие существования, и поколения рыб будут исправно сменять друг друга. Но долговременные перспективы не интересуют рыб: их мозг слишком мал и примитивен, чтобы задумываться о таких вещах. Для них нет таких понятий, как «завтра» или «в будущем»: они живут «здесь» и «сейчас». И сейчас самое лучшее время, чтобы оставить потомство.
Взрослые ильные рыбы-сони готовы к размножению: животы нескольких самок округлились от икры, а самцы ярко окрашиваются и у них на голове и грудных плавниках появляется брачная сыпь из множества бугорков. Самцов в озере немного больше, чем самок, но такое соотношение полов оптимально для размножения: икра гарантированно будет оплодотворена.
Брачные игры ильной рыбы-сони начинаются на закате. Самки собрались в одну стаю, которая держится среди зарослей кринума. Они плавают среди трубковидных ложных стеблей растения, словно в лесу, держась в тени. Самцы, напротив, держатся в открытой воде, сверкая боками в последних лучах солнечного света. Их бока блестят медью, а полосы отливают чернотой. Плавники самцов окрашены в яркий оранжевато-красный цвет. Самцы ритмично щёлкают глоточными зубами, раскрывая плавники и вздрагивая напряжённым телом. Их голоса сливаются в сильный гул, который слышен даже над поверхностью воды. Стая самцов приближается к зарослям кринума, и их голоса становятся всё громче. Напряжение растёт, и один из самцов нарушает общую картину: он бросается в стаю самок. Брачная песня самцов обрывается, и они бросаются следом за нарушителем порядка, смешиваясь со стаей самок. Самцы просто выгоняют самок из укрытия, и начинают преследовать их у поверхности воды. Блестящие полосатые рыбы выпрыгивают из воды и с громким плеском падают в воду. После нескольких минут гонки пыл самцов утихает: они снова собираются в толще воды в одну стаю, и под водой снова разносятся их громкие щелчки – вначале нестройные, а затем слаженные, словно при хоровом пении. Пока самцы красуются в открытой воде, самки собираются в стаю на дне. Они ведут себя очень тихо, жмутся друг к другу и молчат. Через несколько минут снова последовал фальстарт со стороны самцов, и в воде уже заплясали, поблёскивая, чешуйки, сорванные с боков.
Постепенно напряжение в стае рыб нарастает. Самки начинают отвечать на пение самцов, но нестройно: к брачным призывам самцов присоединяется то одна, то другая рыба. Но они уже не сторонятся самцов, и две стаи постепенно смешиваются. А когда пение в очередной раз сменилось гонками, самки участвовали в них наравне с самцами, выпрыгивая из воды и шлёпаясь. Постепенно стая рыб объединилась, и их действия стали более согласованными. Когда самцы в очередной раз «запели», раскрывая плавники, самки дружно присоединились к ним, ритмично вздрагивая телами. Единение стаи достигнуто, и теперь продолжения игр можно ожидать в любой момент.
Где-то наверху самец бархатной лопатницы сполз в воду с листа кувшинки. Едва слышный плеск воды от его движений стал той случайностью, которая запустила брачное поведение рыб. Стая рванулась к ближайшим зарослям рдеста, поднимая тучи ила взмахами хвостов. Врезавшись в заросли, рыбы распугали оказавшихся там лягушек. Бархатные лопатницы с негодующими звуками бросились врассыпную, а неуклюжая свиноносая нежаба предпочла скрыться на дне и быстро покинуть это место, отчаянно работая лапами, словно небольшая черепаха.
Стая рыб кружится среди стеблей рдеста, беспорядочно сминая и ломая нежные листья и стебли. Самцы оттесняют самок в гущу растений и прижимаются к ним, заставляя извергать икру, которая тут же оплодотворяется. Часто одна самка оказывается зажатой между телами двух самцов. Некоторые рыбы, охваченные возбуждением, таранят друг друга головами или вцепляются в плавники и хвосты соседним рыбам. Иногда это приводит к травмам: один из старых самцов получил сильный удар хвостом, и у него оказывается содранным большой участок кожи на губах и на кончике морды. Но в пылу нереста он не обращает внимания на это ранение – сейчас у рыб иная цель, и всё их поведение подчинено только ей. Ранение не выглядит тяжёлым: у молодых рыб такие раны зарастают легко. Старой рыбе, однако, нужно будет затратить больше сил на восстановление. Но это пока не главное.
Нерест ильной рыбы-сони проходит очень бурно и заканчивается в течение нескольких минут. Когда стая покинула нерестилище и ушла на глубину, на стеблях и листьях рдеста остались россыпи оплодотворённой икры, которой предстоит несколько дней инкубации. Рыбы не заботятся о своём потомстве, и часть икры будет просто съедена ещё до утра. На пиршество сразу же набрасываются многочисленные едоки: раки сгребают икру клешнями, словно лопатами, а рогатые мелании методично скребут оболочки икринок радулами. Жуки-водолюбы, поблёскивая надкрыльями, ползают по зарослям, поедая даровое угощение. В итоге уцелеет совсем немного икры, но её хватит, чтобы дать жизнь новому поколению рыб. Ресурсы этого озера ограничены, и оно просто не прокормит всех мальков. Но гибель значительной части икры и молоди этих рыб – это часть работы экосистемы по поддержанию биологического равновесия, даже если кому-то приходится заплатить за это собственной жизнью.
Кувшинка скрытная накопила достаточно сил после периода покоя, и теперь выпускает на поверхность воды кожистые плавающие листья с волнистыми краями. Их диаметр достигает полуметра, поэтому они быстро закрывают значительную часть поверхности воды на мелководьях, перехватывая солнечный свет уже на поверхности воды. Кроме того, кувшинка может хорошо расти на глубине, отращивая листья на очень длинных черешках: в глубоких местах озера эти растения появились всего лишь на один-два дня позже, чем на мелководье, но выпустили плавающие листья почти одновременно. Теперь подводным светолюбивым растениям приходится плохо: в плотной тени зарослей кувшинки стебли рдеста шишконосного начинают хиреть и вытягиваться, а новые листья становятся узкими и деформированными. Это часть незримой и безмолвной борьбы, которую ведут между собой растения; так было в прошлые сезоны, и так же будет в следующем году.
С появлением плавающих листьев фотосинтез у кувшинки становится более интенсивным, и растение незамедлительно переходит к следующему этапу развития. Уже к вечеру следующего дня на поверхности грунта между черешками листьев появляется бутон, который в течение ночи быстро поднимается к поверхности воды.
На следующий день бутон кувшинки уже полностью развит, а вечером, на закате, он раскрывается и начинает испускать интенсивный пряный аромат. Это всего лишь один небольшой скромный цветок с белыми лепестками. Он лишён изысков, которыми обладают цветы многих тропических растений: здесь нет капризных узкоспециализированных опылителей, эволюционирующих на протяжении миллионов лет совместно с единственным видом растений, на котором ищут нектар. Многие местные насекомые будут рады даже такому источнику пищи. И по величине и красоте цветки этого вида растений тоже далеко не в первых рядах среди кувшинок эпохи неоцена. Но красота и внешняя привлекательность – это не цель цветения растения. Основная задача кувшинки незаметной – накопить в подземном клубне как можно больше питательных веществ и влаги, что поможет ей пережить засушливый сезон и выиграть в гонке за выживание через год, когда снова пойдут дожди. И единственное, на чём растение может сэкономить – это цветы. Поэтому цветение этого вида отличается скромностью и минимализмом: следующий цветок распустится только после того, как увянет этот. А когда завяжется плод, растение в этом сезоне вообще больше не будет давать новых цветов.
В ночные часы, при слабом свете звёзд, насекомые собираются на запах цветков кувшинок. Это растение принимает любых опылителей, не пряча нектар и пыльцу в глубине цветка. Времени у него немного, насекомых-опылителей вокруг мало, поэтому растение не препятствует в поиске пищи никому из насекомых, посещающих её цветы.
Ночная бабочка, трепеща опушёнными крыльями, бесшумно летит над водой. Она недавно появилась на свет из куколки, ожидавшей наступления сезона дождей в глубокой щели между камнями, защитившими её от зноя и от хищников. Теперь ей нужно найти себе пару и отложить яйца на подходящем кормовом растении, чтобы гусеницы успели вырасти и найти себе укрытие до окончания влажного сезона. Но самая главная задача сейчас – найти пищу. Ведь без этого невозможно будет продолжить поиск партнёра, а в организме не созреют яйца.
Запах цветка кувшинки разносится на десятки метров, а чувствительное обоняние насекомого может уловить его на ещё большем расстоянии. Она не упускает возможности полакомиться нектаром, и ради этого готова пролететь над опасной водой. В свете звёзд раскрытый цветок кувшинки отчётливо выделяется на тёмной поверхности воды и плавающих листьев. Но ещё более точным ориентиром для бабочки является его запах – сильный и приятный, обещающий угощение.
Сделав несколько кругов над цветком, бабочка села на его лепестки, трепеща крыльями и вытягивая хоботок. Она торопливо ползает по цветку, вытягивая и скручивая хоботок, но она не единственная, кто хочет полакомиться нектаром. Неожиданно из-под лепестка вылез небольшой, но крепко сложенный жук. Он поедал не только нектар, но и пыльцу, и не собирается делиться ими ни с кем, хотя еды хватит на многих насекомых. Неосторожным движением массивного тела он случайно столкнул бабочку с лепестков, и кончик её крыла окунулся в воду и прилип к плёнке поверхностного натяжения. Бабочка попала в ловушку. Она слишком массивна, чтобы освободиться из плена при помощи одного крыла, и отчаянные попытки взлететь приводят к ещё худшему результату: она просто падает спиной в воду, и теперь попалась окончательно. Вытягивая брюшко над водой, бабочка пробует освободиться, дёргаясь и шевеля ногами. Но ей неоткуда ждать спасения, зато волны, распространяющиеся от её движений, уже привлекли внимание хищников.
Клешня рака высунулась из-под листа кувшинки, одним точным движением схватила её и утащила под воду. Несколько секунд тело бабочки ещё извивалось, но вторая клешня вцепилась в него и разорвала, поднеся кусочки к шевелящимся ногочелюстям. Самка коробчатого рака выбралась на поверхность озера в поисках богатого кислородом слоя воды, и поимка ночной бабочки была приятным вознаграждением за её действия. Эта самка рака занята ответственным делом: время спаривания прошло, и сейчас она уже носит на брюшных ножках кладку крупных яиц. Сидя на черешке листа кувшинки, самка рака вентилирует кладку, совершая ритмичные и монотонные взмахи брюшными ножками. Поимка бабочки помогает ей восстановить силы, затрачиваемые на заботу о потомстве, и вносит приятное разнообразие в монотонную жизнь. Рачиха поедает пойманную бабочку, раздирая её на кусочки, и в воде кружатся оторванные ноги и крылья насекомого. Окружающая обстановка кажется спокойной, но рачьи усы описывают круги в толще воды, чтобы вовремя уловить движение воды или подозрительный запах – признаки приближения врагов.
У животных небольшого размера в этом озере лишь один враг – свиноносая нежаба, способная пожирать животных размером в половину собственной длины. Поэтому самке рака важно вовремя распознать её приближение и приготовиться к отражению нападения.
Ночь – время активности свиноносых нежаб. Самцы помогли самкам выбраться на поверхность после долгих месяцев заточения в подземной норе. Самки принесли потомство, выполнив свой долг перед будущими поколениями. И теперь они должны защищаться от крупных хищников, активных днём, и отъедаться перед следующей длительной диапаузой. Днём эти земноводные предпочитают скрываться в неглубоких временных норах на берегу, зато ночью активизируются и становятся главной угрозой для всех мелких обитателей озера. Самец свиноносой нежабы осторожно ползёт по дну, напоминая небольшую черепаху. Благодаря кожному дыханию он может оставаться под водой достаточно долго, не выдавая своё присутствие возможной добыче. Слабое течение воды сквозь ноздри указывает самцу хищного земноводного, что где-то рядом кто-то ест: он ощущает слабый, но узнаваемый запах плоти насекомого. Возможно, это добыча, но это нужно просто проверить.
Ведомый запахом, самец свиноносой нежабы добрался до зарослей кувшинки. Здесь запах стал значительно отчётливее, и он почувствовал волны, образующиеся при движении в воде какого-то небольшого существа. Он пробует отыскать его в темноте и напасть: замерев, он ощутил движение воды где-то над собой, под листьями кувшинки. Хватаясь одной лапой за гибкий черешок плавучего листа, самец свиноносой нежабы начал осторожно двигаться навстречу движению. В слабом ночном свете мелькнуло что-то чуть посветлее, чем окружающая вода, и самец земноводного ощутил плавное движение. Судя по характеру распространяющихся при его движении волн, это небольшое существо, и на него можно смело нападать. Запах стал сильнее, и самец нежабы ощутил, как вблизи него на дно опускаются кусочки растерзанного насекомого.
Самка пустынного коробчатого рака почти покончила со своей небольшой добычей, когда ощутила движение где-то внизу: почти над самым дном двигалось какое-то существо. Возможно, это была ильная рыба-соня, но самка рака сидела под самым листом растения, словно под зонтиком, и не ощущала угрозы от этого движения. Но затем волны от движения какого-то сравнительно крупного тела стали ощущаться всё отчётливее, и всё ближе. Это был уже явный признак опасности, и самка рака отреагировала на неё самым простым и бесхитростным способом: она развернулась головой в сторону набегающих волн, цепляясь ногами за черешок листа, и вытянула вперёд раскрытые клешни.
Самец свиноносой нежабы уже раскрыл рот и готов был схватить добычу, сокрушая её тело мощным укусом, когда в него вцепились две клешни. Одна схватила его за переднюю лапу, а вторая вонзила режущий край в мягкие ткани горла. Клешни сжались мёртвой хваткой, и острая боль сразу подавила желание земноводного нападать. Самка рака сражалась не только за себя, но и за своё будущее потомство, поэтому вела себя агрессивно. Самец нежабы дёрнулся и замолотил свободной передней лапой по клешне, сжимающей ткани горлового мешка. Когда он пробовал пошевелить схваченной лапой, клешня лишь сильнее сжимала её, и из ранок уже начала сочиться кровь. Самка рака отпустила черешок листа, и оба животных, кувыркаясь, упали в ил. Извернувшись, самец нежабы попробовал задней лапой отпихнуть от себя добычу, так внезапно превратившуюся во врага. Его пальцы ощутили нечто твёрдое на ощупь и шевелящееся. Он нажал ногой, и вдруг боль мгновенно пропала. Морду самца нежабы окатила волна воды, и он ощутил серию толчков воды, источник которых быстро удалялся от него.
Противник оказался слишком крупным, и самка рака продолжала удерживать его лишь для того, чтобы он сам не напал на неё – тогда под угрозой оказалось бы выживание её выводка. Но она не могла оказывать сопротивление слишком долго, поэтому при первой же возможности отпустила схваченного самца нежабы и бросилась прочь, плывя задом наперёд и загребая воду брюшком. Хищнику придётся поискать другую добычу, а она с честью вышла из неравного поединка.
На следующий день на мелководьях началось хаотичное движение множества живых существ. Инкубация икры закончилась, и количество живых существ в озере стало значительно больше. Стаи мелких головастиков бархатной лопатницы скребут листья водяных растений, поедая нарастающие микроводоросли. Рты этих крошечных существ видоизменены в присоску, и они оставляют за собой чистую полосу в водорослевом покрове, позволяя растению нормально осуществлять фотосинтез. Попутно головастики поедают множество сидячих инфузорий, бактерий и коловраток, дополняя свой рацион пищей животного происхождения. Их задача – быстро расти: к моменту, когда вода в озере превратится в мутную зеленовато-бурую жижу, они должны будут закончить метаморфоз и накопить достаточно жира и воды, чтобы суметь пережить первую в свой жизни засуху.
Дрожа хвостами, головастики медленно движутся над поверхностью подводных листьев, держа тело наклонно. В некоторых местах их скопления так велики, что поверхность листа едва видна под кишащей массой крохотных тел. Но далеко не всем им удастся дожить до окончания метаморфоза: значительная часть их станет жертвами других жителей озера.
Листья рдеста слегка шевельнулись, и из-под одного из них показалась мордочка с притупленным носом, немного похожая на свиную. Высунулась лапка с цепкими пальцами, а следом из массы листьев осторожно выбралось плоское тело, покрытое мягкой кожей. Это один из многих детёнышей свиноносой нежабы, родившихся несколько дней назад. Бархатные лопатницы остались приверженцами древней, но хорошо зарекомендовавшей себя стратегии размножения. Они тратят очень мало ресурсов на собственное потомство, но вынуждены компенсировать это большим количеством икры. И детёныш нежабы готов воспользоваться преимуществами того способа размножения, который характерен для его вида, но по-своему. Он осторожно выбрался из массы листьев и стеблей рдеста, и устроился в тени под одним из листьев. Копошащиеся на верхней стороне этого листа головастики вряд ли подозревают, в какой опасности находятся. Глаза лягушонка внимательно следят за их тенями, скользящими по листу. А когда один из головастиков отделился от массы сородичей и оказался на нижней стороне листа, последовал короткий резкий бросок, и в следующее мгновение лишь его хвост подёргивался в челюстях маленького хищника, а затем и вовсе скрылся в его пасти.
В открытой воде тоже кишит жизнь. Стаи ветвистоусых рачков заметно поредели, а жаброноги остались лишь в немногих уединённых заливах озера. Теперь толща воды принадлежит главным образом малькам ильной рыбы-сони. Они стаями плавают вдали от берегов и опасных мелководий, бросаясь в стороны, когда над озером проносится тень птицы, или когда вблизи дна проплывает кто-то из их взрослых сородичей, лениво шевеля хвостом. Мальки процеживают сквозь жабры воду и глотают микроскопические водоросли, а также с воодушевлением охотятся на мелких планктонных ракообразных. Им нужно спешить – время высыхания водоёмов неумолимо приближается, и, пока есть вода, они должны успеть набраться сил, чтобы успешно переждать в подземной норе много месяцев засухи.

***

Прошло немногим больше месяца с того момента, как дождевая вода заполнила сухую котловину и озеро вернулось к жизни. Время от времени ветер приносит с океана тучи, орошающие дождём окрестности озера. Это немного смягчает здешний суровый климат, но, если очередной дождь задерживается, в воздухе отчётливо ощущается жаркое дыхание пустыни. Это словно напоминание всему живому: дни изобилия не вечны, и рано или поздно иссушающая жара вернётся. Само озеро постепенно начинает сдавать позиции: его берега покрыты топкой грязью, которая всего лишь пару недель назад была залита водой. Но внутри следов зверей и птиц, отпечатывающихся на этой грязи, всё же накапливается вода: уровень грунтовых вод ещё высокий, и у обитателей озера есть достаточно времени, чтобы подготовиться к засухе.
На поверхности воды плавают большие круглые листья кувшинки скрытной, среди которых кое-где ещё виднеются цветки. Цветение большинства растений уже завершилось, и в разных местах на поверхности озера среди листвы кувшинок лежат большие округлые плоды. Эта кувшинка очень скупо расходует питательные вещества на образование семян: каждое растение в течение сезона роста образует всего лишь один плод, а все остальные питательные вещества запасаются в крупном подземном клубне. Если сезон роста окажется удачным, то клубень может запасти столько воды и крахмала, что без труда переживёт без дождей целых два года подряд. Такие капризы климата случаются в этих местах, и растение готово к такому испытанию. Благодаря приспособленности к жизни в суровых условиях этот вид кувшинки не имеет конкурентов во временных водоёмах пустынь.
Озеро привлекает к себе разнообразных птиц, и с рассвета до глубокой ночи его берега оглашают птичьи крики. Утки прилетают с севера материка и с берегов залива Эйр. К ним присоединяются разнообразные кулики, зачастую прилетающие вслед за тучами с южного и юго-западного побережья Меганезии. А на водопой к озеру слетаются кочующие стаи длиннохвостых попугаев, голубей и горлиц разнообразной расцветки и мелких яркоокрашенных амадин. Но этим птицам приходится взлетать, уступая место на водопое крупным наземным животным – страусовым кенгуру и ложным моа-пустынникам. Иногда на водопой приходят небольшие табуны странных бегающих верблюдов кабаллокамелюсов, напоминающих уродливую горбатую лошадь. И время от времени на озеро наведывается странное существо – сумчатый острозуб, беспощадный быстроногий хищник, напоминающий нечто среднее между тушканчиком и небольшим хищным динозавром.
Обитатели озера используют многочисленных гостей в своих целях. Один из плодов кувшинки полностью вызрел, и его тонкая оболочка лопнула. Плод разломился на несколько частей, и в воду выпали семена с клейкой оболочкой, которая сильно набухла, окружая каждое семечко тягучим липким коконом. Если мимо проплывёт утка, семена кувшинки накрепко приклеятся к её перьям, и есть вероятность того, что птица перенесёт их на себе в другой водоём, где они смогут прорасти и дать начало новым растениям. Рядом с семенами кувшинки по поверхности воды плавают миниатюрные улитки – потомство рогатой мелании. Пока они лишены длинного роговидного выроста на устье раковины: он лишь мешал бы им держаться на плёнке поверхностного натяжения воды. Они тоже ожидают счастливого случая: при первой же возможности молодые улитки прицепляются к перьям уток, обычно на животе или на боках. Благодаря способности расселяться при помощи водоплавающих птиц эти улитки обитают даже в таких водоёмах, где нет никого больше, кроме них и жаброногих рачков.
Кувшинки, перекрывая листьями поверхность воды, сильно усложняли жизнь светолюбивым подводным растениям. Из-за них заросли рдеста шишконосного сильно захирели, протягивая к поверхности воды сильно вытянутые стебли и измельчавшие деформированные листья. Но на поверхности воды война между растениями продолжилась с новой силой. Добравшись до поверхности, рдест начал выпускать плавающие листья, и его заросли продолжили существовать уже в новом обличье. Ветер и животные легко обрывают длинные ломкие стебли, и заросли начинают плавать по всему озеру, оказываясь, в том числе, в таких местах, где из-за глубины не могут расти кувшинки. И здесь рдест образует огромные сплетения стеблей – по несколько метров в поперечнике. Заросли рдестов бывают настолько плотными, что по ним может легко шагать какая-нибудь небольшая цапля, а мелкие лёгкие кулики дрейфуют на таких плавучих островках целыми группами по десятку птиц и больше. Среди кожистых плавающих листьев рдеста торчат тонкие колоски соцветий, опыляемые ветром. А под водой, в пазухах листьев, уже начали вызревать плотные клубневидные побеги, покрытые чешуевидными листьями – залог выживания растения в засуху. Они будут расти, пока живо растение, а после отмирания стеблей останутся в грязи и доживут до следующих дождей.
Заросли кринумов, раскинувшие розетки огромных листьев на поверхности воды, выглядят внушительно даже без цветков. Многие растения отцвели зря, но несколько коробочек всё же завязалось. Они высохли и раскрылись, давая семенам возможность высыпаться. Многие из проростков погибнут, не выдержав пересыхания почвы, но некоторым семенам удастся прорасти в хорошем для жизни месте и даже сформировать небольшую луковицу, которая позволит переждать сезон засухи.
Самки пустынного коробчатого рака уже давно освободились от родительских обязанностей. Потомство у этого вида достаточно быстро покидает мать и переходит к самостоятельной жизни.
Молодой рак, длиной всего лишь около 15 миллиметров, ковыряется в иле. С момента, когда он покинул брюшные ножки матери, он уже успел два раза полинять и вырасти почти вдвое по сравнению с исходным размером. Он раскапывает клешнями ил, где извиваются личинки комаров и мошек. Пока в озере есть вода, насекомые с коротким жизненным циклом успевают пройти личиночную стадию и покинуть озеро до того, как ил превратится в каменно-твёрдую трещиноватую корку. Личинки насекомых – это подходящая добыча для рака. Он ловко выуживает их из ила и поедает, придерживая клешнями. Если личинка пытается скрыться в толще ила, крохотный рак легко раскапывает его, отыскивая личинку по запаху. А его ногочелюсти раздирают хитиновые покровы добычи, почти не встречая сопротивления.
Раскапывая ил в поисках мелких животных, маленький рак наткнулся на раковину некрупной улитки-единорога, наполовину зарывшуюся в слой ила. Когда улитка в очередной раз рывком подтянула вперёд свою раковину, маленький рак испуганно отполз в сторону и остановился, раскрыв клешни и настороженно поводя усами. Убедившись, что это странное существо не представляет для него опасности, рачок решил изучить улитку поподробнее. Он начал разгребать слой ила около неё, опасливо отползая в сторону, когда улитка шевелилась. Но она совершенно не обращала внимания на беспокойного соседа, занятая непрерывным поглощением ила. Пока слабые клешни крохотного рака скребли по её раковине, она даже не пыталась спасаться от него.
Ободрённый отсутствием отпора со стороны улитки, маленький рак попытался напасть на неё, хотя она превосходила его размерами в несколько раз. Он подобрался к улитке сбоку, сунул клешни в ил, нащупал мягкую ногу моллюска и сильно ущипнул её. Реакция улитки была быстрой и предсказуемой. Её нога ушла глубоко в ил и закрепилась в нём, а затем мускулы резко сократились, и раковина улитки воткнулась «рогом» в ил. Рывком улитка подтянула тело, и раковина наполовину ушла в толщу грунта – на поверхности остался лишь острый кончик раковины. Такой приём много раз спасал улитку от врагов, и на этот раз уловка вполне удалась. Маленький рак обошёл раковину, осторожно дотрагиваясь до её поверхности усами, а затем попробовал выкопать улитку, сунув клешни в толщу ила. Ему удалось прокопать небольшую ямку, но улитка, почувствовав подозрительное шевеление снаружи, ещё раз вытянула ногу и рывком зарылась глубже. Рачонок ещё немного повозился около зарывшейся в ил улитки, а затем уполз искать более доступную добычу.
В воде снуют стаи мальков ильной рыбы-сони. Они уже достаточно сильно подросли, и на их серебристых боках начала проявляться полосатая окраска, характерная для взрослых рыб – пока всего лишь скопления мелких чёрных точек. Молодые рыбы предпочитают держаться на границе зарослей и открытой воды – в воде они ловят планктонных рачков, но в случае опасности скрываются среди растений. Кроме того, в зарослях они находят личинок насекомых и скребут водоросли с листьев растений.
Взрослая ильная рыба-соня плывёт вдоль края зарослей рдеста. Возможно, среди стай мальков, плавающих здесь, есть и её собственное потомство. Но родительские чувства взрослых рыб закончились, когда растения были усыпаны их икрой. Теперь взрослая рыба не упустит возможности проглотить даже собственное потомство. Завидев стаю мальков, рыба спряталась в тени колышущихся на воде зарослей рдеста – лишь несколько длинных стеблей удерживают на месте этот плавучий островок растений. Благодаря полосатой окраске она с трудом различима среди растений, и это позволяет ей подобраться к малькам почти незаметно. Ветер несёт плавучие растения как раз по направлению к малькам, и взрослой рыбе нужно лишь немного подождать. А дальше события развиваются стремительно. Выскочив из засады, рыба широко раскрыла пасть, и течение воды буквально всосало в её рот нескольких мальков. Остальная стая бросилась к спасительным зарослям, маленькие рыбки забились в укрытия и замерли, не выдавая себя лишними движениями.
Другим обитателям озера охота ильной рыбы-сони тоже может сулить неприятности. Эта рыба всеядна и прожорлива: пока в озере есть вода, а рыбы сохраняют активность, они стремятся накопить как можно больше жира, который будет поддерживать их существование на протяжении более чем восьми месяцев в году. Поэтому молодой пустынный коробчатый рак возрастом около двух лет, почувствовав, как по краю зарослей плавает крупная особь ильной рыбы-сони, затаился в зарослях, не делая лишних движений. Испуганные присутствием крупной рыбы своего вида, мальки ильной рыбы-сони забрались в укрытия, и несколько особей оказались почти перед самыми клешнями рака, явно не подозревая, какой опасности они подвергают свою жизнь. На какую-то секунду голод победил осторожность: рак быстрым движением выбросил клешню вперёд и схватил одного из мальков. Запах крови схваченного сородича заставил остальных мальков броситься прочь из укрытия, ещё несколько секунд назад казавшегося надёжным и безопасным, а рак, пятясь, пополз в заросли, волоча бьющуюся в клешнях рыбку. Несколькими укусами ногочелюстей он раздробил непрочный череп рыбы, и начал поедать её, даже не дождавшись, пока прекратятся последние судороги. Этим существам неведомо понятие жестокости: другое живое существо для них – это всего лишь пища. Рак торопливо объел мясо с позвоночника и выгрыз мягкие внутренности. Бросив обглоданный скелет рыбы с разжёванной головой и обрывками плавников, он уполз в заросли.
Остатки добычи рака привлекают внимание других водных животных. Тонкие прозрачные личинки мошек и несколько головастиков бархатной лопатницы, ориентируясь на заманчивый запах крови, собрались на останках малька и начали торопливо общипывать с костей оставшиеся крохи мяса. Но они быстро покинули место пира, когда над рыбьим скелетом показалась тёмная округлая тень. Шпорцевый водолюб – это всеядный жук. Он вполне может удовольствоваться водорослями, нарастающими на илистом дне, но, если есть возможность полакомиться мясом, он охотно делает это. Он быстро нашёл по запаху остатки пиршества рака, и опустился на них, почти полностью скрыв рыбий скелет под своим телом. Для него здесь ещё найдётся немало съедобного: прочные жвалы насекомого режут плавники рыбы на кусочки и скоблят остатки мяса на костях. Поворачивая останки рыбы, жук сумел выгрызть жабры на уцелевшей части головы рыбы. Но ему не удастся завершить пиршество: среди зарослей в его сторону движется более крупное существо. Этот противник опасен и для самого жука: это взрослый пустынный коробчатый рак, возраст которого уже больше восьми лет. Клешни такого рака легко могут раздавить хитиновый панцирь жука, а шпоры на задней паре его ног вряд ли причинят хоть какой-то ущерб закованному в броню ракообразному. Бросив обглоданный рыбий скелет, жук всплыл, отчаянно работая ногами. Пошевелив усами, рак схватил останки рыбы и начал поедать их прямо на месте. Его ногочелюсти легко расправляются с мягкими костями молодой рыбы. Пусть на скелете не осталось мяса, кости тоже нужны раку: он накапливает в организме соединения кальция, необходимые для укрепления панциря после линьки.
На мелководье собралась стая головастиков бархатной лопатницы. Они уже заметно подросли по сравнению с тем временем, когда они только появились на свет. Их тела стали непрозрачными – лишь плавниковая складка сохраняет некоторую прозрачность, и ещё сквозь тонкую кожу живота просматриваются внутренности. У них уже появились задние ноги, а за жаберными отверстиями развиваются почки передних конечностей. Кроме того, самих головастиков теперь значительно меньше, чем было сразу после их выклева из икры. Многие из них стали жертвами различных обитателей озера – раков, рыб и молодняка свиноносой нежабы. Но тем лучше для оставшихся: хищничество выбраковывает слабых и неосторожных, снижая конкуренцию среди тех, кто выжил.
Головастики щиплют поверхность ила на мелководье, поедая микроводоросли, нарастающие на его поверхности. Они должны быть настороже: головастики держатся на мелководье, чтобы избежать нападения крупных особей ильной рыбы-сони, но здесь они легко могут стать жертвами других охотников – куликов и других птиц, бродящих по берегам озера. Птичья тень, мелькнувшая над водой, заставляет их мгновенно лечь на дно, поднимая тучи ила, а лёгкие шаги птиц по берегу пугают их, вынуждая уходить на глубину. Единственная их защита – в количестве. Хищники могут съесть многих из них, но обязательно останется некоторое количество головастиков, достаточное для поддержания существования жизнеспособной популяции лопатниц.
Чёрный панцирь неуклюже плывущего шпорцевого водолюба поблёскивает зеленовато-синим огоньком. Жук пересекает мелководье, на котором «пасутся» головастики, переселяясь в соседние заросли рдеста. Головастики расплываются в стороны, давая ему дорогу: медленные движения насекомого говорят о том, что этот жук не охотится; за жуком живой ковёр из головастиков снова смыкается, и они продолжают «пастись». Пожалуй, взрослый шпорцевый водолюб – это один из самых безобидных обитателей озера. Опасны лишь его личинки, но их добычей становятся главным образом улитки.
Личинка водолюба, напоминающая жирную гусеницу с плоской головой, ползёт по дну озера на мелководье. Она не может осваивать глубины озера, потому что нуждается в дыхании воздухом. Кроме того, расселение этих личинок ограничивают особенности процесса питания: они могут поедать добычу только на воздухе. Поэтому личинки шпорцевого водолюба вынуждены обитать на узкой полосе прибрежных мелководий и среди зарослей водных растений, по стеблям которых легко можно подняться на поверхность воды.
Набрав запас воздуха, личинка водолюба рыскает по дну, разыскивая бороздки, оставленные в иле закопавшимися в него улитками. Настичь улитку несложно: они не особенно тщательно прячутся, уповая исключительно на прочность раковины. Но личинка шпорцевого водолюба – это специалист по охоте именно на таких улиток: во временных водоёмах пустынь Меганезии распространены главным образом меланииды с прочной раковиной, которая плотно закрывается крышечкой. Именно поэтому жвалы личинки водолюба стали прочными: с их помощью можно раскалывать прочные раковины улиток-единорогов. Когда жвалы, погрузившись в ил, царапнули по шершавой поверхности раковины одной из этих улиток, это ещё далеко не предвещало удачи в охоте. Это была крупная взрослая особь, жившая в этом озере уже около десяти лет. Почувствовав присутствие врага, улитка применила излюбленный защитный приём: вытянув ногу, она резким сокращением мускулов втянула раковину ещё глубже в ил, поставив её торчком и погрузив устье раковины в толщу ила. Когда личинка водолюба попыталась вытянуть улитку из ила, она лишь закопалась ещё глубже. Похоже, момент внезапности упущен, и продолжать нападение нецелесообразно. Обследовав раковину улитки-единорога, личинка неуклюже всплыла к поверхности воды, обновила запас воздуха и продолжила поиск.
Но взрослые улитки с прочной раковиной составляют лишь небольшую часть популяции; в иле роется намного больше мелких особей этого вида, которые чаще всего становятся жертвами личинок жуков. Охотящаяся личинка шевелит антеннами, улавливая в воде запах добычи, и быстро находит скрывающуюся в толще ила улитку. На сей раз это небольшая особь. В ответ на прикосновение она также попыталась зарыться, но личинка вцепилась жвалами в её раковину и выдернула её из ила, словно морковь. Её жвалы плотно сдавили раковину улитки, и она слабо хрустнула. Улитка спряталась и плотно закрыла вход в раковину крышечкой, но это уже не спасёт её.
Зажав добычу в жвалах, личинка водолюба поспешила к ближайшим зарослям рдеста. Извиваясь и цепляясь ногами, она начала карабкаться по ним вверх, до самой поверхности воды. Здесь, устроившись под погрызенным насекомыми плавающим листом и высунув голову и кончик брюшка из воды, она стала расправляться с добычей. Её жвалы крушат улитку, превращая её тело в кашицу из плоти и осколков ракушки, смоченную пищеварительными ферментами. Покончив с этим, личинка начала поглощать пищу, и лишь осколки ракушки падали вниз. Она уверена в собственной безопасности: плавающие листья рдеста, поблёскивающие на солнце кожистой поверхностью, отвлекут внимание возможного хищника от скрывающегося в воде животного. Но, когда небольшой кулик опустился в заросли и побрёл по ним, опираясь тонкими длинными пальцами на ковёр из плавающих стеблей, личинка испуганно выронила наполовину съеденную улитку и бросилась в глубину. В этом мире маленький охотник всегда может превратиться в добычу для охотника ещё большего размера.
По сравнению с началом сезона дождей погода стала значительно суше. Иногда с океана приходят дожди, но они выпадают, как правило, на побережье, а в глубине материка проливается лишь скудный дождь, едва смачивающий верхний слой скудной пустынной почвы. Небольшие мелководные озёра, больше похожие на лужи, давно пересохли, а населяющие их животные погибли, успев отложить яйца, или закопались в землю в ожидании нового сезона дождей. А животные, обитающие в пустыне, теперь собираются на водопой к немногим крупным озёрам, в которых ещё остаётся вода.
На побережье озера постоянно царит оживление. Ночью здесь появлялись осторожные пустынные млекопитающие, а с рассвета до заката над берегами озера хлопают крылья множества птиц. Они слетаются на водопой большими стаями, нетерпеливо ожидая своей очереди сделать несколько глотков воды. Многие из этих птиц – лишь временные гости в пустыне: когда вернётся иссушающий зной, они откочуют в более гостеприимные места: на побережье океана, в саванны к северу от этих мест, или на восток – к берегам залива Эйр.
Стаи голубей ищут в пустыне быстро созревающие семена местных трав, собираясь стаями, насчитывающими до сотни особей. На водопое стаи этих птиц с невзрачным буроватым оперением топчутся возле воды и жадно пьют воду, погрузив в неё клювы. Иногда среди них яркими цветными пятнами мелькает зелёное и красное оперение попугаев, а их резкие крики тонут в хлопанье крыльев голубиных стай. Над головами этих птиц крошечными стрелами пролетают мелкие амадины с разноцветным оперением. Они десятками садятся на листья кринумов, которые пригибаются под их тяжестью, и пьют, находясь в безопасности от хищников, которые могут рыскать по берегу. Но здесь они подвергают себя иной опасности.
Полосатая спина рыбы почти не видна среди полос тени, которые отбрасывает листва кринумов. Взрослая ильная рыба-соня неподвижно застыла в тени растения, привлечённая движением у поверхности воды. Рыба лишь ощущает движение листа, по которому скачет мелкая птица, и видит клюв, погружающийся в воду у края листа. Этого достаточно, чтобы в крохотном мозге рыбы возникло желание поохотиться.
Плавники рыбы шевелятся очень плавно, и большое тело медленно движется вперёд, поближе к краю листа, на который садятся птицы. Осторожные амадины даже не замечают, что опасность всё ближе и ближе. Они продолжают пить, садясь на край листа, а из-под воды за их суетой наблюдает пара круглых глаз, лишённых эмоций.
Вода у края листа словно взорвалась: в фонтане брызг из глубины выскочила крупная полосатая рыба с разинутой пастью. Но внезапность нападения не помогла рыбе: амадины взлетели моментально, и лишь нескольких ближайших к рыбе птиц забрызгала вода, но им удалось спастись. Испуганно чирикая, амадины расселись на верхних листьях кринумов, наблюдая, как у поверхности воды плавает теперь уже видимая всем полосатая рыба. Но они ещё долго не решатся спуститься на нижние листья, пока помнят о присутствии в воде этого чудовища.
Вдали в дрожащем мареве появляются силуэты высоких долговязых существ с длинными шеями. Они движутся пружинистыми прыжками, покачивая длинными остроконечными хвостами. Когда они оказываются на берегу озера, становятся отчётливо видны стройные передние лапы с пальцами и подвижные уши, венчающие короткомордую голову. Это стадо страусовых кенгуру – своеобразных быстроногих обитателей саванн и полупустынь юга Меганезии. Близ берега они осторожно вытягивают передние лапы и опускаются на них, двигаясь к воде своеобразным замедленным галопом, характерным для кенгуру. Когда они приближаются к берегу, птицы взлетают, пропуская их. Толкаясь боками, звери выстраиваются вдоль берега, опускают головы на длинных подвижных шеях к воде и жадно пьют. Пока одни звери утоляют жажду, другие сохраняют вертикальную позу, оглядываются, поворачивают уши в разные стороны и нюхают воздух. Осторожные звери справедливо опасаются хищников: водопой – их излюбленное место охоты. Кроме того, двигаясь на четырёх конечностях, страусовый кенгуру на некоторое время утрачивает обычную скорость передвижения. А если он резко подпрыгнет в воздух из четвероногого положения, то кровь на короткое время отливает от головы, и животное на доли секунды оказывается дезориентированным. И хищнику бывает достаточно этих мгновений, чтобы сделать роковой прыжок.
Тревожно закричали амадины, взлетая в воздух целой стаей. Их тревога передалась другим животным, пришедшим на водопой. Голуби прервали питьё и с шумом взлетели в воздух. А попугаи создали ещё большую панику своими скрипучими криками. Страусовые кенгуру подняли головы и осмотрелись. Они поднялись на задние лапы, развернулись и поскакали подальше от воды – на ближайшиё холм, где растёт дерево с толстым бутылковидным стволом. Оказавшись на безопасном расстоянии от берега озера, они повернули головы к озеру и начали следить за берегом, глубоко дыша.
Тревога на водопое была не напрасной. Среди сухой травы появилась спина огромной рептилии серо-зелёного цвета, украшенная узором из вертикальных полос. Это варан огромных размеров – около пяти метров. На его хвосте возвышается кожистый «парус», поддерживаемый отростками позвонков и украшенный вдоль верхнего края крупными глазчатыми пятнами. Эта рептилия – драковаран ужасный, один из главных хищников в местной экосистеме. Это одно из немногих местных животных, которому можно не бояться почти никого, кроме собственных сородичей. Но, похоже, в окрестностях озера это единственный представитель своего вида. Если нужно охотиться, драковаран ведёт себя намного осторожнее. Сейчас, однако, он не скрывается от остальных животных и бредёт к воде совершенно открыто, переставляя когтистые лапы и помахивая длинным хвостом, кончик которого оставляет на земле бороздки. Единственное существо, которое не боится драковарана – крохотный геккон-попутчик, который лазает по его шкуре и собирает с тела огромной рептилии паразитов. Огромная рептилия не обращает внимания на крохотного геккона – он для него всего лишь привычная часть окружающего мира, такая же, как животные, на которых он охотится, или растения, которые совершенно безразличны этому хищнику.
Несколько попугаев сели на дерево, под которым собралось стадо страусовых кенгуру. Они следят за движениями огромной рептилии и окрикивают драковарана хриплыми голосами. Это поведение напоминает окрикивание птицами совы или ястреба в эпоху человека. Варан слышит голоса птиц, но не обращает на них внимания. Он величественно погружает пасть в воду и пьёт большими жадными глотками. Челюсти хищника покрыты пятнами засохшей крови: утром, всего лишь несколько часов назад, ему удалось свалить молодого ложного моа и вдоволь наесться нежного мягкого мяса. Пока рептилия утоляет жажду, в воде расплывается кровавое пятно.
Ильные рыбы-сони усиленно откармливаются, готовясь к предстоящей засухе. Они щиплют нарастающие на мелководье водоросли и прореживают заросли рдеста, пожирая верхушки побегов и заставляя растения куститься. Несколько плавающих по поверхности воды островков, образованных сплетениями стеблей рдеста – это тоже неплохая столовая для рыб. Вокруг плавучих зарослей рдеста мелькают полосатые спины крупных рыб и поблёскивает на солнце чешуя медного цвета. Когда рыбы кормятся, дёргая стебли и черешки листьев снизу, плавающие заросли рдестов колышутся, несмотря на безветренную жаркую погоду, и маленький кулик, присевший отдохнуть на этот плавучий островок, испуганно взлетел в воздух, пронзительно крича. Ильные рыбы-сони всеядны, и личинки насекомых и головастики, прячущиеся в зарослях, становятся их жертвами. Возможно, если бы какая-нибудь утка вывела на этом озере потомство, эти рыбы уничтожили бы всех утят в течение нескольких дней.
Несколько рыб опрометчиво подплыли поближе к пьющему воду драковарану, привлечённые на запах крови. Хоть ильная рыба-соня происходит от карпа, она охотно поедает мясо: в условиях ограниченного времени активности не приходится быть слишком разборчивым в еде, а запах крови может означать возможную добычу. Но в данный момент обстоятельства складываются прямо противоположным образом.
Полосатые спины рыб помогают им маскироваться в зарослях водных растений, но слишком хорошо заметны в открытой воде, где некуда спрятаться. Движение и блеск рыбьей чешуи под водой привлекли внимание гигантской рептилии. Механическим движением драковаран повернул голову чуть набок и одним глазом посмотрел на стаю рыб. Такие чудовища нечасто приходят к озеру, а у крупных особей ильной рыбы-сони практически нет врагов. Поэтому большие рыбы не боятся драковарана и подплывают к лапам рептилии на расстояние метра, и даже ближе. Драковаран – житель пустыни, и особенности строения и физиологии этой рептилии демонстрируют приспособленность к местным суровым условиям. Но он не утратил навыки своих далёких предков: несколько раз попробовав воздух языком, драковаран зашагал вперёд и сильным толчком задних лап двинул своё массивное тело вперёд, на глубину. Он погрузился в воду, как крокодил, и поплыл, элегантно взмахивая хвостом. Напуганные его появлением в своих владениях, ильные рыбы-сони бросились прочь. Взмахнув хвостом посильнее, огромный драковаран ускорился и попытался схватить одну из рыб, оказавшуюся менее расторопной, чем остальные. Но он слишком неуклюж в воде, и рыба благополучно спаслась от него. Его африканский родственник, возможно, сделал бы это намного успешнее и изящнее, но драковаран – это обитатель пустыни, и для него вода – это скорее место, где можно охладиться в сильную жару, чем привычная стихия.
И уж совсем непривычной стихией вода оказывается для другого существа. Крохотный геккон-попутчик в ужасе спасается от воды, побледнев и судорожно вцепившись в чешую своего огромного господина. Когда драковаран вошёл в озеро, маленькая ящерица внезапно оказалась под водой. Через несколько секунд, задыхаясь, геккон отпустил чешую и всплыл на поверхность. Если бы рядом не было огромной рептилии, геккон легко мог бы стать добычей ильной рыбы-сони. Но сейчас ему больше угрожает опасность потерять своего господина, свою защиту, свой привычный живой дом. И единственным шансом на спасение для ящерицы оказывается хвостовой парус рептилии, возвышающийся над водой и движущийся из стороны в сторону, когда драковаран взмахивает хвостом. Ему крупно повезло, когда очередной взмах хвоста увлёк его за собой вместе с течением воды, и при обратном движении хвоста драковарана геккону удалось уцепиться за край его хвостового паруса. Он быстро переполз повыше и крепко вцепился в шкуру своего могучего господина. Такие приключения слишком опасны для него – геккон-попутчик привык к спокойной, безопасной и однообразной жизни на теле гигантской рептилии, и с его точки зрения купание драковарана подобно катастрофе.
Драковаран – плохой рыболов: для успешной ловли рыбы требуются ловкость и быстрота реакции, а эта рептилия убивает добычу с помощью грубой силы. Поэтому челюсти рептилии несколько раз щёлкнули впустую: рыбам всякий раз удавалось уйти целыми и невредимыми. Проплыв почти целый круг по озеру, драковаран сумел лишь подхватить со дна крупного коробчатого рака, не успевшего спастись бегством. Подняв голову над водой, он с хрустом раскусил панцирь добычи и проглотил рака одним глотком. Пока самое лучшее, что удалось найти здесь рептилии – это прохлада, возможность спастись от перегрева.
Взмахнув хвостом, драковаран направился к берегу. Когда он поднялся на ноги и выбрался на берег, его изящество и лёгкость движений исчезли. Постояв несколько минут на берегу, драковаран заковылял прочь, в пустыню. Он ещё не раз будет возвращаться сюда на водопой и в поисках прохлады.
Когда огромная рептилия удалилась, тревога среди животных, пришедших на водопой, постепенно утихла. Первыми к воде прилетели амадины. Они расселись вдоль края воды, словно нитка пёстрых бус, и начали жадно пить воду. Ильная рыба-соня не сможет подобраться к ним так же, как было в зарослях кринума, и некоторые птицы позволяют себе даже немного искупаться, трепеща крыльями и поднимая тучу брызг. Следом за ними к берегу озера вернулись голуби, и ещё прилетела стайка мелких горлиц с длинными остроконечными хвостами. Пара попугаев, сверкая зелёным оперением, важно опустилась среди тускло окрашенных горлиц и направилась к воде.
Видя, что птицы пьют без страха, страусовые кенгуру начали с опаской возвращаться на водопой. Некоторые из них продолжают оглядываться и нюхать воздух, пытаясь обнаружить присутствие хищника. Но пока всё спокойно. И под недовольные крики птиц и хлопанье их крыльев долговязые звери опустили головы к воде и начали пить.

***

Прошло больше двух месяцев со времени первого в этом сезоне дождя. Вода постепенно отступает и становится всё грязнее: от неё поднимается слабый, но ощутимый тинистый запах. Последний дождь выпал две недели назад, и это был исключительно символический жест природы: он длился всего лишь несколько минут и едва смочил землю на сантиметровую глубину.
Природа постепенно готовится к предстоящей засухе. Листва на деревьях вокруг озера редеет, а трава желтеет и усыхает. Птицы и звери по-прежнему возвращаются к озеру на водопой, и изредка им приходится уступать место на берегу крупному драковарану, который наведывается сюда для отдыха и регулярно пробует охотиться на рыбу. Многие животные уже давно завершили хлопоты, связанные с продолжением рода, и теперь усиленно питаются, накапливая запасы жира для пережидания засухи. Наибольшее оживление на берегах озера царит утром и вечером, когда не так жарко. Днём солнце печёт просто немилосердно, и всё живое старается спрятаться от его лучей.
По ночам на берегах озера начинается оживление иного рода. Птицы отправились на ночлег, сонные рыбы медленно плавают в толще воды, и лишь раки особенно оживлённо снуют по дну, откапывая всякую съедобную мелюзгу и подбирая трупы и остатки пищи других животных. Но в одну из ночей происходит особое событие: в некоторых местах на берегах озера земля начинает шевелиться, и на поверхности снова показываются неуклюжие коротколапые существа с притупленной головой и широкой пастью – свиноносые нежабы. Во влажный сезон они проявляют определённую активность: днём прячутся в земле, а по ночам выходят на поверхность и поедают мелких, а иногда и не очень мелких животных. Существа размером с мышь или крысу должны опасаться этих земноводных, которые способны проглотить такое животное целиком. В течение влажного сезона свиноносая нежаба должна хорошо откормиться, чтобы подготовиться к пережиданию длительной засухи. Кроме того, в это время самки должны будут выносить потомство. И забота о потомстве начинается как раз в эти ночи во второй половине влажного сезона, когда дожди уже редки, но в озёрах ещё есть вода.
Свиноносые нежабы, ловко семеня лапами, добираются до озера и погружаются в тёплую воду. В первые несколько минут пребывания в озере каждая лягушка ненадолго замирает, словно наслаждаясь водой, которую их предки когда-то почти полностью променяли на безопасный мрак подземных тоннелей. Отдохнув после трудного пути к озеру, свиноносые нежабы начинают готовиться к брачному ритуалу. Самцы потихоньку делят прибрежные мелководья, оттесняя соперников головой и лапами. Атакуя нежеланного гостя, самец издаёт отрывистые булькающие звуки, а если он не уходит сам, толкает его головой, выпроваживая со своей территории. Иногда пара самцов начинает настолько активно и самозабвенно «бодаться», что в этот момент какой-то третий самец просто выпихивает дерущихся с облюбованной территории и занимает её. Постепенно мелкие стычки приводят к тому, что все самцы местной популяции оказываются более или менее равномерно распределены по мелководьям. И после полуночи окрестности озера оглашаются громким дружным храпом.
Несмотря на ассоциации, которые эти звуки могли бы вызвать у человека, озеро вовсе не представляет собой сонное царство. Просто храп, раздающийся над озером в ночной тишине – это брачные песни свиноносых нежаб. Самцы стараются изо всех сил, раздувая горло и без того широкие бока. Громкость их голосов такова, что каждый отдельно взятый самец с трудом слышит собственный голос в общей какофонии.
Между самцами молча ползают самки. Они оценивают громкость и продолжительность пения самцов, выбирая самых выносливых среди них. А самцы оказывают особое внимание самым крупным и жирным самкам, и эта тенденция в предпочтениях за миллионы лет привела к появлению резко выраженного полового диморфизма: самка этого вида почти вдвое длиннее самца. Самки хорошо отъелись перед началом брачных игр – это важно для продолжения рода. У самых жирных из них на пояснице развивается явственно выраженный жировой горб, а бёдра стали почти вдвое толще, чем были в момент выхода из оцепенения.
Соперничество между самцами идёт очень активно. Некрупные самки, едва достигшие половой зрелости, пользуются заметно меньшим спросом, чем зрелые жирные особи. Соперничающие самцы забираются на спину самке, словно на гору, отпихивая друг друга лапами и боками. Молодые самки привлекают одного-двух самцов, обычно из числа выбывших в борьбе за крупных самок. Зато крупную самку буквально осаждает до полудюжины самцов, непрерывно «храпящих» любовные серенады. Впрочем, самка оставляет за собой право избавиться от надоедливых ухажёров, спихивая их со спины лапами. Каждая самка выбирает себе достойнейшего самца, ведь им предстоит пережить грядущую засуху вдвоём в одной норе, и самец должен будет помочь самке прокопать путь на свободу в начале нового сезона дождей.
Рано или поздно среди группы самцов, осаждающих самку, выделяется один явный лидер, которому удаётся удерживаться на её теле и успешно отбивать атаки соперников. Самка, как правило, относится к такому самцу благосклонно, и просто не позволяет другим самцам спихнуть его со своей спины. Самец, которому удалось завоевать расположение самки, обхватывает её тело лапками, удерживаясь на пояснице самки и прикрывая своим телом отверстие её клоаки, чтобы не дать другим самцам возможности оплодотворить её.
В таком положении сформировавшиеся пары свиноносых нежаб к утру покидают прибрежные мелководья и закапываются в землю – уже до нового сезона дождей. Одиночные нежабы, которым не удалось найти брачного партнёра, тоже закапываются в землю, но неглубоко: следующей ночью они обязательно вернутся на берега озера, чтобы вновь попытать счастья. Большинство брачных союзов у этих земноводных заключается в первые две-три ночи после начала брачных демонстраций. Но отдельные особи могут возвращаться на берега мелеющего озера даже спустя неделю. Как правило, такие аутсайдеры брачных игр – это молодые или слишком худосочные особи, не вызывающие интереса у потенциальных брачных партнёров. Но, если молодые животные имеют хорошие шансы пережить засуху, то для особей, не набравших достаточный вес, существует реальная опасность погибнуть от истощения или просто не суметь выбраться из своего заключения в земле на следующий год.
Незадолго до рассвета пара свиноносых нежаб выбралась из озера и поползла по берегу. Самка легко тащит на себе самца, который немного помогает ей, подталкивая её задними лапами и продолжая обхватывать её тело передними. Его хватка очень цепкая: он скорее погибнет вместе с самкой, нежели отпустит её. Но ночные хищники уже ушли, а дневные ещё не появились, поэтому пара лягушек может спокойно зарыться в землю. Место для норы выбирает самка; ей понравилась небольшая ложбинка на берегу озера, и она решительно вонзила короткие передние лапы и кончик носа в сухую землю. Пока она работает, самец не отпускает её. Ему приходится плотно прижимать голову к спине самки, чтобы не мешать ей прокладывать тоннель, ведущий вниз. Но, когда она отгребает разрыхлённую землю задними лапами, самец помогает ей; в течение нескольких минут пара лягушек скрылась под землёй, и их присутствие выдаёт лишь лёгкое шевеление раскопанной ими земли, быстро подсыхающей под лучами утреннего солнца.
В течение нескольких часов пара свиноносых нежаб зарылась на глубину около метра. Почувствовав, что работа подошла к концу, самка начала формировать жилую камеру на дне норы, трамбуя стенки и потолок боками и спиной, причём самец при этом не покидает её спины. Как раз в это время самец подлезает под тело самки таким образом, что их клоаки соприкасаются. Края клоаки самца набухают, и пара оказывается плотно сцепленной. В это время происходит внутреннее оплодотворение, для которого не нужно нахождения животных в воде: оплодотворённые икринки будут развиваться в яйцеводах самки, получая питание из её организма, и к следующему сезону дождей медленно развивающиеся головастики превратятся в лягушат, готовых к самостоятельной жизни. Когда процесс оплодотворения завершён, самец просто выползает из-под самки. Постепенно движения пары лягушек становятся всё медленнее, и они погружаются в оцепенение, не разжимая брачных объятий. Самец получит «развод» лишь после выхода на поверхность – когда снова пойдёт дождь.
Взрослые бархатные лопатницы тоже закапываются в землю, накопив достаточные запасы жира и воды. Но их головастики словно пытаются как можно дольше пользоваться преимуществами, которые даёт жизнь в воде. С каждым днём площадь озера становится немного меньше, а вода постепенно приобретает желтоватый цвет и гнилостный запах. Поэтому головастики лопатниц постепенно завершают метаморфоз. Они уже очень крупные: пока есть возможность жить в воде, они усиленно откармливались, накапливая в теле и хвосте жир, необходимый для метаморфоза. Это важно для их дальнейшего выживания: с хорошими запасами жира они легче переживут засуху. У самых крупных головастиков уже началась окончательная перестройка организма из всеядного существа в охотника. Такие особи лениво висят в толще воды среди растений, а их хвост постепенно рассасывается. Конечности таких головастиков начинают активно расти, голова расширяется, а глаза становятся выпуклыми. В это время они малоподвижны и уязвимы, и хищники спешат воспользоваться лёгкой добычей. Молодняк свиноносой нежабы по-прежнему охотится на молодняк бархатных лопатниц. Когда несколько головастиков, претерпевающих метаморфоз, дрейфуют под прикрытием плавучих зарослей рдеста шишконосного, из глубины быстро всплывает детёныш нежабы. Его челюсти сомкнулись на лапе одного из полусформировавшихся лягушат, и он рывком потащил свою добычу в глубину. Лишь пузырёк воздуха поднялся к поверхности воды, когда в мутной воде хищник расправился со своей жертвой.
Едва закончившие метаморфоз лягушата лопатницы начинают охотиться, чтобы набрать ещё хоть немного запасов для выживания в засуху. Они начинают выслеживать любых существ подходящего размера, в том числе собственных сородичей, отставших в росте. В разных местах водоёма разыгрываются маленькие драмы, жизнь и смерть идут рука об руку. Личинки комаров и других двукрылых, не успевшие закончить своё развитие, тоже становятся жертвами лягушат.
Недавно завершивший метаморфоз лягушонок лопатницы выбрал себе несколько иную добычу: молодую личинку водолюба, которая вылупилась из яйца в этот сезон. Она ещё сравнительно небольшая, и размер делает её подходящей добычей для маленького охотника. Личинка быстро ползёт по дну, время от времени поднимаясь к поверхности воды за очередным вдохом. Вода мутная, но лягушонок ощущает движение воды и по нему определяет её местонахождение. С каждым движением лап он всё ближе к своей добыче. Он уже видит, как мелькают тонкие ноги личинки, и делает решающий бросок… Но в этот самый момент испуганная личинка выпускает ему в морду струю зловонного вещества, дезориентируя его. Лягушонок мгновенно прекратил нападение и начал торопливо тереть морду, стараясь избавиться от душащего его запаха. А личинка продолжила свой путь и скрылась в мутной воде.
Всем обитателям озера предстоит готовиться к скорому наступлению худших времён: дожди стали большой редкостью, а солнце с каждым днём испаряет всё больше воды. Озеро постепенно мелеет, и вода отступает, оставляя на берегу полосу вязкой грязи, которая быстро покрывается корочкой и трескается. Пока воды ещё достаточно, чтобы обитатели озера могли свободно плавать, а водные растения продолжали рост. Но благоденствие обитателей воды неуклонно приближается к концу.

***

Последний в этом сезоне дождь шёл около пяти недель назад, и нового дождя в ближайшее время можно не ждать. С тех пор лишь солнце каждый день испаряло свою долю воды, и поверхность озера с каждым днём становится всё меньше. Уровень воды падает стремительно. Озеро уже разделилось на несколько отдельных луж, в самой большой из которых глубина едва ли больше метра, а самые мелководные обречены на высыхание в течение нескольких ближайших дней. Озеро уже не производит впечатления оазиса жизни: теперь это скорее остатки былой роскоши, быстро исчезающее воспоминание о днях расцвета. Сама вода уже превратилась в вонючую мутную жижу, в которой плавает илистая взвесь, смешанная с остатками разлагающихся растений. Огромные листья кувшинки скрытной уже отмерли почти все. Вместо больших розеток гладких кожистых листьев растения представляют собой пучки бурых разрушающихся лохмотьев, которые при прикосновении расползаются в слизистую массу. Теперь они уже не перехватывают весь свет, поступающий в воду, но соседям кувшинки от этого живётся не лучше. Среди мутной воды едва проглядывают стебли рдеста шишконосного. Они уже давно расстались с великолепной нежной зеленью подводных листьев, а плавающие листья выглядят не лучшим образом: они изъедены личинками насекомых и побурели по краям. Впрочем, их работа завершена: сезон активного роста закончился, и теперь важнейшей задачей растений становится подготовка к ежегодному многомесячному испытанию на жизнестойкость. В нижней части стеблей и на ползучих корневищах рдеста сформировались тяжёлые крахмалистые почки, покрытые плотными чешуевидными листьями. Тело растения быстро деградирует: происходит интенсивный отток питательных веществ в растущие «шишки», которые постепенно утолщаются. Корневища и стебли растения разрушаются настолько сильно, что от лёгких движений воды эти «шишки» отваливаются и погружаются в ил. Если их не склюют птицы и не источат личинки насекомых, у них есть неплохие шансы дожить до следующего сезона дождей.
Среди растений лишь кринумы пока сохраняют величественный облик, хотя это всего лишь жалкое подобие былой красоты этих растений. Вода практически вся ушла, и их листья торчат на вершине ложных стеблей, поднимающихся из грязных луж глубиной всего лишь несколько сантиметров. Сейчас особенно хорошо заметно, насколько высоким был уровень воды в озере в начале сезона дождей. Самые молодые листья кринумов ещё сохраняют свежесть, но нижние листья уже побурели и повисли, а у некоторых экземпляров даже успели высохнуть, превратившись в бурые шуршащие ленты, похожие на папиросную бумагу. Время роста закончилось, началась подготовка к испытанию на прочность. Корни кринумов постепенно съёживаются, втягивая продолговатую луковицу глубже в почву, а основания верхних листьев высыхают и превращаются в плотные покровы луковицы.
Днём всё живое в озере пребывает в состоянии оцепенения, стараясь как можно меньше подставлять тело лучам солнца. Но наступает ночь, и некоторые жители озера переходят к новому этапу жизненного цикла. В лунном свете на поверхности воды возле самого берега появляется рябь, а затем на сушу вылезают одно за другим несколько существ, похожих на гусениц с большими головами и толстыми жвалами. Это личинки шпорцевого водолюба, занятые подготовкой к первой в своей жизни засухе. Они беспорядочно ползают по берегу, постепенно отдаляясь от воды, и выбирают себе место, которое точно не будет залито в следующий сезон дождей. Ориентируясь по запаху, они точно определяют, до какого места разливалось это озеро в начале сезона дождей, и начинают копать землю плоскими головами. Их работа нелегка, но этим личинкам нужно немногое: достаточно любой ямки естественного происхождения, чтобы она стала основой для норы.
Жирная крупная личинка водолюба не спешит покидать воду, хотя чувствует себя в ней не очень хорошо из-за мути и грязи. Ей просто нужно ещё немного подкормиться, чтобы успешно пережить засуху и претерпеть метаморфоз. Шевеля усиками, она анализирует запахи в окружающей воде, хотя искать добычу в таких условиях очень трудно: запах гниения органики перебивает все остальные. Улитки к этому времени уже успели стать редкостью: они ощущают перемены в температуре и качестве воды, и закапываются в толщу ила, готовясь к предстоящей засухе. Некоторые из них уже находятся на глубине около четверти метра и продолжают рыть спиральный тоннель, ведущий вниз. Другие лишь недавно начали закапываться, но всё равно стали недоступными для личинки, которая совершенно не умеет рыть плотный грунт. Но в лужах на месте озера пока есть и другая добыча, более доступная и столь же желанная. Поводя головой из стороны в сторону, личинка обнаружила желанный запах. Озеро распалось на небольшие лужи, и теперь добыче труднее спастись от хищника. Ненадолго поднявшись к поверхности воды за воздухом, личинка продолжила преследование, и вскоре обнаружила то, что искала: на самом берегу лужи, у поверхности воды, приподнявшись на всех ногах, сидит молодой коробчатый рак, который появился на свет лишь в начале этого сезона дождей. Он выставил из воды верхнюю часть панциря, и воздух свободно проникает в жаберную полость, где складки эпителия работают как лёгкие. Но, выставив из воды глаза и усы, рак не замечает приближения опасности.
Прочные челюсти сжали панцирь рака, и он хрустнул. Клешни и усы судорожно зашевелились, брюшко напрасно молотило по воздуху: пойманный рак был поднят в воздух, и теперь челюсти крушили и пережёвывали его тело, а под ним в воде шевелилось длинное тело личинки шпорцевого водолюба. Высунув голову из воды, она поедала свою добычу, получая необходимую для начала метаморфоза порцию питательных веществ. Она уже пережила одну засуху, и теперь ей предстоит ещё одно такое испытание, из которого она выйдет уже взрослым насекомым. После её пиршества от маленького рака остался лишь полуизжёванный панцирь с жалкими крохами мяса в ногах и клешнях, а сама личинка скрылась среди гниющей растительности, время от времени высовывая кончик брюшка для дыхания.
Следующей ночью эта личинка выползла на берег. Осторожно пошевелив усиками, она поползла прочь от воды, отыскивая себе подходящее место для окукливания. Блуждая среди рытвин и отпечатков следов крупных животных, она добралась до куртины засыхающей травы. Но здесь запах и слабые толчки, ощущаемые личинкой через землю, заставили её припасть к земле и замереть. Мимо неё, поблёскивая гладкой кожей в свете луны, ползёт свиноносая нежаба. Пасть этого земноводного достаточно велика, чтобы проглотить животное, значительно превосходящее размерами личинку водолюба, и даже полностью выросшая личинка покажется ей просто лёгкой закуской. Эта особь – молодой самец, один из тех, кому не досталось партнёрши в брачный сезон. Теперь он делает ровно то же самое, чем была занята личинка водолюба: охотится, чтобы накопить больше жира, нужного для пережидания засухи.
Лягушка не заметила в темноте затаившуюся личинку и проследовала мимо. Когда её шаги перестали ощущаться личинкой, она зашевелилась и начала рыть головой землю, перекусывая мощными жвалами подсыхающие корешки. Взрыхлённая корнями травы земля легко поддаётся её усилиям. Извиваясь, личинка проползла между комьями, расталкивая их своим телом, и до восхода солнца углубилась в землю примерно на четыре собственных длины. Глубина достаточна, и личинка начала извиваться среди комочков земли, разминая их и делая камеру, в которой ей предстоит окуклиться. Когда эта работа подошла к концу, она легла на дно камеры и замерла. А под личиночной шкуркой началось медленное превращение во взрослое насекомое. Когда оно почти закончится, в развитии насекомого наступит пауза: если жук выйдет на поверхность земли сразу после метаморфоза, он может оказаться среди безжизненной выжженной пустыни и вряд ли сумеет добраться до ближайшего водоёма. Поэтому жук выберется на поверхность лишь на следующий год, когда дожди снова принесут жизнь в пустыню.
Прошло ещё несколько сухих и жарких дней. Солнце успешно продолжало свою работу по выжиганию земли: от однолетних эфемерных растений остались лишь сухие стебли с семенными коробочками, многолетние эфемероиды скрылись под землёй в виде покоящихся клубней и луковиц, а трава высохла, и от неё остались лишь выбеленные солнцем соломинки. С деревьев облетела последняя листва, и их ветви протянулись к небу, словно исхудавшие руки, поднятые в молитвенном жесте. Но небо равнодушно к этой бессловесной мольбе: время следующего дождя наступит только через девять месяцев. Всё это время деревьям придётся держаться корнями за высохшую землю, теряя ветки и куски коры под порывами жаркого ветра. Уровень воды в озере упал очень сильно: в самых глубоких местах осталось не больше полуметра протухшей грязной воды, а во многих местах глубина была не больше ладони. Вода превратилась в зловонное месиво из ила и гнилых частей растений, но скоро не останется и её. Поэтому приготовления озёрных жителей к новому испытанию идут полным ходом.
Лягушата бархатной лопатницы – это одни из самых уязвимых обитателей озера. Они маленькие, и сейчас, когда все жители озера теснятся в немногих лужах, они подвергаются реальной опасности быть съеденными. Но маленький размер – это ещё и их спасение: они могут оставаться на самых мелководных участках озера, куда не сможет проникнуть взрослая ильная рыба-соня. Здесь, однако, их поджидает иная опасность: вода быстро нагревается на солнце и практически не содержит кислорода. Кроме того, мелководные лужи, отделившиеся от озера, быстро высыхают, и молодым лягушкам не удастся прятаться в них вечно – им приходится постепенно отступать в более глубокие участки луж. Впрочем, это лишь временное отступление перед решающим броском вглубь земли: одна за другой маленькие бархатные лопатницы закапываются в землю на дне озера, пока она ещё мягкая и влажная. Взрослые особи этого вида нашли укрытие где-то на берегах, которые даже в сезон дождей не были залиты водой. А молодые особи всеми силами стараются держаться поближе к воде, чтобы отдалить для себя тот момент, когда нужно будет спасаться под землёй.
Несколько лягушат начали рыть норы, постепенно углубляясь во влажный грунт. Они работают с большим трудом, но им предстоит прокопать больше полуметра вязких слежавшихся донных отложений, чтобы выжить. А некоторым на пути попадаются клубни водяных растений, которые уже покрылись тонкой деревянистой корой и впали в состояние покоя – такие клубни приходится обкапывать сбоку, затрачивая лишние усилия. Но зато под этими клубнями земля взрыхлена корнями, которые уже успели отмереть, и там можно неплохо устроиться: клубень послужит надёжной крышей для камеры, в которой молодая лягушка будет переживать засуху. А благодаря бархатистой коже с ворсинками молодая лягушка сможет впитать некоторое количество воды прямо из стенок своего укрытия. Не исключено, что именно эти крохи драгоценной влаги спасут её от высыхания, если сезон дождей запоздает.
Пустынные коробчатые раки в последнее время сильно страдали от недостатка кислорода в воде. Им приходилось держаться на прибрежных мелководьях, приподнимаясь над водой на ходильных ногах, чтобы в жаберную полость мог проникать воздух. Но это – лишь временная мера, позволяющая несколько облегчить жизнь. Но уровень воды постепенно становится всё ниже, и некоторые раки уже не могут отступать дальше в воду.
Один взрослый пустынный коробчатый рак оказался в ловушке – он попал в мелководную лужу, отрезанную от остального озера. Первые два дня после этого он прожил относительно успешно: уровень воды был достаточно высоким, и в самом глубоком месте лужи рак ещё мог скрываться под водой целиком. Рядом ползало несколько молодых раков, и жизнь казалась относительно неплохой. Но на третий день жизни в луже уровень воды упал настолько, что большая часть её превратилась в жидкую грязь, покрытую тонким слоем воды, не покрывающим панцирь рака даже в самом глубоком месте. Это стало сигналом для подготовки к пережиданию засухи, и рак приступил к работе. Задняя пара ходильных ног у него превратилась в рабочий инструмент наподобие лопаток: они легко врезаются в вязкий грунт и отгребают его вверх и в стороны. При этом брюшко рака подвёрнуто под головогрудь и не мешает животному рыть землю. Рак копает широкую ямку с пологими стенками, которые сразу же начинают оплывать. Стараясь противостоять этому, рак выбрасывает горсти донных отложений клешнями, работая ими, словно лопатами. Постепенно результат его трудов становится заметным: нора уже хорошо различима на дне лужи. Это шахта, уходящая вертикально вниз. Рак трудится очень упорно, не прерываясь на еду. Он сгребает вязкий грунт клешнями и вытаскивает его наружу; вход в нору постепенно оказывается окружённым валом илистой земли. За день раку удалось прокопать свыше полуметра норы, и к вечеру строитель норы уже не показывается снаружи – в глубине норы виднеется земляная пробка, одна из нескольких, устроенных на пути к подземной камере, где рак проведёт несколько месяцев, ожидая дождя.
Деятельность рака оказала влияние на жизнь его соседей: когда взрослый рак прокопал нору достаточно глубоко, значительная часть воды из лужи просто собралась в ней, и маленьким ракам, оказавшимся его соседями, пришлось также начать строительство собственных нор. Выбор у них невелик: кто не успеет этого сделать сегодня, тот завтра окажется замурованным в засохший ил на месте лужи, и не дождётся не только следующего дождя, но даже просто следующего вечера.
Один из молодых раков, подыскивая себе место для норы, забрался на вал, окружающий вход в нору взрослого сородича, съехал по склону прямо в шахту норы и упал на земляную пробку, устроенную зарывшимся сородичем. Здесь он ощутил более влажный воздух, и нервные ганглии дали ему команду рыть нору именно здесь, чтобы избежать опасности высыхания. Маленький рак повернулся задней парой ног к стенке норы своего сородича, и начал копать собственный тоннель. Он должен вести его немного в сторону, чтобы не докопаться случайно до камеры, в которой устроился пережидать засуху его старший сородич. Если молодой рак попадёт в нору к старому, ему грозит опасность быть съеденным – сразу же, или в момент выхода из оцепенения, в начале следующего сезона дождей. Нора взрослого рака углубилась в дно озера на полтора метра, но для маленького рака это пока немыслимый объём работ: он может выкопать лишь узкую нору глубиной около 70 сантиметров. Возможно, этого хватит для выживания, но многие молодые раки гибнут именно из-за того, что не могут закопаться в землю достаточно глубоко. Но, если им удастся выжить, в последующие годы их норы станут намного глубже: некоторым ракам удаётся докопать нору до уровня грунтовых вод, и им уже не грозит опасность высохнуть, хотя выйти из такой норы на поверхность – это тоже достаточно серьёзное испытание на выносливость.
Ещё через несколько дней воды в озере осталось совсем мало: лишь в центре озера разлилась мутная лужа длиной около трёх метров. Значительная часть дна озера покрыта слоем вязкой застывающей грязи, на которой отпечаталось множество птичьих следов – от маленьких двойных строчек до цепочек больших крестовидных отпечатков. Пока здесь есть вода, кое-какие птицы остаются поблизости от озера, но значительная часть гостей уже покинула эти места. Тем не менее, некоторые всё же задерживаются здесь. Несколько длиннопалых куликов ещё бродят вокруг лужи, выискивая обитателей озера, не успевших выкопать себе нору и спрятаться. Крестовидные следы принадлежат именно им – благодаря длинным и широко расставленным пальцам они легко ходят по грязи, не рискуя провалиться и увязнуть. Они зондируют длинными клювами воду, пытаясь поймать личинок, молодых раков или лягушек. Но им пришлось прервать поиск пищи и отлететь в сторону, когда в котловине высыхающего озера появились другие птицы.
На пересохшее дно водоёма вышла небольшая стая ложных моа-пустынников: две семейных пары и их потомство, которое вывелось в начале сезона дождей. Молодые птицы уже достигли примерно четверти веса взрослых особей. Взрослые птицы этого вида способны долго существовать без воды благодаря значительным внутренним запасам организма, но молодые птицы должны несколько чаще ходить на водопой. Массивные птицы бредут по грязи, проламывая высохшую корку грязи своими копытообразными когтями и оставляя за собой цепочки трёхпалых «динозавровых» следов. Птицы словно спешат воспользоваться последними дарами ушедшего сезона дождей; всё стадо направилось прямиком к луже, оставшейся от озера. Вода уже едва пригодна для питья: это почти непрозрачная жижа, в которой плавают остатки отмерших растений. Пить такую воду можно лишь на здоровый желудок, но это всё же лучше, чем смерть от обезвоживания. Поняв, что никакой опасности нет, кулики подлетели к самым ногам огромных птиц и начали зондировать клювами грязь внутри следов ложных моа-пустынников, пробуя отыскать каких-то мелких беспозвоночных, которые ещё не успели закопаться достаточно глубоко.
Когда под ногами птиц захрустела корка грязи, по поверхности воды в луже пошла рябь, а в некоторых местах всплыли пузыри и послышался плеск. В илистой воде шевелятся полосатые рыбьи спины разного размера – здесь скопились ильные рыбы-сони разного возраста, и шаги птиц напугали их и оторвали от текущих дел. Взрослые рыбы усиленно готовятся переживать засуху: они щиплют губами грунт, измельчают его куски во рту и выбрасывают их сквозь жабры облаками мути. Некоторым из них уже удалось прорыть норы глубиной в длину своего тела, и со дна торчат только их хвосты, невидимые в облаках мути.
Взрослые птицы окружили лужу и начали пить, черпая воду клювом и делая долгие глотки. Взрослые птицы быстро напились и отошли назад, а молодые, толкаясь, встали на их место и начали пить. Но нескольких птиц привлекло движение в воде, и они начали азартную охоту на рыб. Одна молодая птица попробовала склевать мелкую полосатую рыбу, которую заметила близ берега, но эта попытка оказалась слишком неуклюжей. Рыба благополучно уплыла, а птенец зачерпнул ноздрями мутную воду и начал пискляво чихать. Ещё один птенец ложного моа попытался склевать рыбу, но сделал неловкий шаг и едва не завяз в грязи; ему с большим трудом удалось высвободить ногу. Взрослые птицы заинтересовались вознёй, которую устроили молодые, и вернулись к луже. Растолкав птенцов, один самец ловким клевком настиг небольшую рыбу, вытащил её из воды и торопливо проглотил. Напуганные ильные рыбы-сони сбились в полосатый шевелящийся шар на глубине. Лишь изредка спина то одной, то другой рыбы показывалась на поверхности, но сразу же уходила в глубину.
Несколько попыток взрослых птиц склевать рыбу оказалось безуспешными: даже взрослые птицы вынуждены были чихать, когда им в ноздри попадала грязная вода, щедро сдобренная гнилью и илом. Но один из ложных моа случайно или намеренно шагнул в воду, и стая рыб заметалась по луже. Движения рыб и птичьих ног подняли со дна ещё больше ила, и теперь рыб совершенно не видно в грязной воде. Движения ног птицы, однако, могут выгнать кого-то из них на поверхность, где неудачливую рыбу уже поджидает больше дюжины клювов, готовых её схватить.
Но случайная рыбалка ложных моа-пустынников закончилась так же внезапно, как и началась. Кулики, снующие под ногами огромных птиц, закричали писклявыми голосами и взлетели. Их тревога заставила крупных птиц прервать охоту и оглянуться. Тревога куликов была не напрасной: в котловине озера появился взрослый драковаран. Он стоит на корке растрескавшейся грязи, совершенно не пытаясь скрыться, и лишь оглядывает больших птиц одним глазом, слегка повернув голову набок, и пробует воздух языком.
Ложные моа-пустынники прекрасно знакомы с этим существом: несколько птенцов, появившихся на свет в этом году, уже стали жертвами прожорливых рептилий этого вида, причём один из птенцов погиб всего неделю назад. Родители и другие птенцы уже забыли его, но по-прежнему помнят тот ужас, который внушает эта крупная рептилия с «парусом» на хвосте. Когда драковаран зашевелился и сделал несколько шагов, молодые птицы сбились в тесную группу за спинами взрослых особей, которые начали громко топать по корке грязи, стараясь отпугнуть рептилию. Но опыт подсказывает варану, что их угрозы довольно иллюзорны, поэтому он продолжил движение в сторону птичьего стада. По мере его движения взрослые птицы отступали, тесня сбившихся в кучу молодых и не сводя взглядов с рептилии. Обстановка накалилась до предела: хищник может атаковать в любое мгновение, но он сам колеблется, видя четырёх взрослых птиц, преграждающих дорогу к молодняку. Но, пока варан полз к стаду, он взял немного в сторону, и взрослые птицы собрались на одном их флангов стада молодняка, а другой край стада остался без их защиты. Это и было нужно хищнику. Драковаран резко развернулся почти «на пятачке», ударил хвостом по ногам одной из взрослых птиц, и кинулся к молодому ложному моа, оставшемуся без родительской защиты. Молодая птица бросилась бежать, огибая край лужи, а драковаран побежал наперерез. Копытообразные когти птицы отбивают глухие удары по твёрдому грунту, а когтистые лапы рептилии царапнули вязкий ил, скользнули на нём, и хищник потерял равновесие, бесславно завалившись в грязь, словно военный кораблю, потерпевший крушение.
Этого промаха хищной рептилии было достаточно, чтобы сорвать охоту. Пока драковаран пытался подняться на ноги, птицы уже разбежались и теперь собирались на дальнем краю котловины, подальше от хищника. Следы птиц и огромной рептилии на мокрой мягкой грязи записали этот эпизод из их жизни до следующего сезона дождей. Собрав свои выводки, взрослые ложные моа-пустынники повели их прочь из этой котловины. Возможно, они вернутся сюда завтра, чтобы попить ещё раз, но дальше им придётся искать воду уже в другом месте.
Драковаран, однако, не спешит покидать это место. Рептилия пробует воздух языком и ощущает запах вполне съедобных существ – ильных рыб-сонь, которые по-прежнему прячутся в луже, выкапывая себе норы для пережидания засухи. Драковаран обратил внимание на движение в луже, и направился к ней. Он осторожно подкрался к воде и замер, словно статуя, время от времени быстро высовывая язык. Подобно всем рептилиям, драковаран – терпеливый охотник, и он умеет ждать нужного момента для нападения. Поэтому через некоторое время, когда ил осел, его глазам открылась заманчивая картина: несколько крупных рыб, плавающих в луже. Рептилия охраняет неподвижность, поэтому рыбы вскоре просто забывают о присутствии драковарана. Они успокаиваются и начинают плавать под самой поверхностью, а несколько самых крупных особей продолжают рыть себе норы. Над отверстиями нор поднимается, словно дым, облако ила, и в нём время от времени мелькает рыбий хвост. Неподвижный, как изваяние, хищник словно перестал существовать для этих рыб, и вскоре они поплатились за свою слишком короткую память. Внезапно драковаран ожил; он плавным движением погрузил морду в воду, выхватил одну крупную жирную рыбу, и одним движением выбросил её на берег. При этом зубы рептилии сильно разодрали мускулы и внутренности рыбы, и она лишь судорожно поводила в воздухе плавником, упав на раскалённый солнцем потрескавшийся ил, который жадно впитывал её кровь. Драковаран подошёл к своей добыче, подцепил её зубами и заглотнул одним движением. Так он взял своеобразный реванш за прошлые неудачи в рыбной ловле. Покончив с обедом, рептилия неспешным шагом покинула котловину.
Ильные рыбы-сони оставались в воде до последнего. Пока в озере оставалось хоть немного воды, они не спешили закапываться в ил. Они словно использовали последнюю возможность поплавать на свободе и поесть. Оказавшись в одной луже с взрослыми рыбами, многие молодые ильные рыбы-сони стали их добычей. Уцелели лишь те особи, которым повезло попасть в лужи, где не было взрослых. Из-за этого они были вынуждены зарываться в землю ещё раньше, чем это сделали крупные рыбы, оказавшиеся в последней луже, оставшейся от озера. Их сверстники стали жертвами своих взрослых сородичей, которые теперь торопятся соорудить себе укрытие для спячки.
Пока земля не высохла, крупные рыбы отщипывают её ртом и прорываются сквозь слой донных отложений, выбрасывая ил и землю сквозь жабры. У крупной взрослой рыбы вполне хватает сил, чтобы выкопать нору глубиной до метра, на дне которой она устраивает камеру по размерам своего тела. Крупные рыбы буквально прорываются вглубь земли сквозь слой грунта, расталкивая его боками и тараня головой. Достигнув нужной глубины, взрослые рыбы начинают рыть вбок, устраивая пол для камеры, в которой им предстоит провести засуху. Ворочаясь в толще земли, ильная рыба-соня формирует камеру такого размера, что она может легко поместиться внутри неё, свернувшись кольцом и прикрыв хвостовым плавником голову. Часть выкопанной земли при этом выбрасывается обратно в тоннель, формируя в нём земляную пробку, спасающую рыбу от опасностей внешнего мира.
Обустроив себе нору, взрослая рыба сворачивается в ней и выделяет защитный кокон из густой слизи, смешанной с землёй. Единственным отверстием в таком коконе остаётся рот рыбы, через который проходит медленный газообмен. Сквозь земляную пробку просачивается совсем небольшое количество кислорода, но и этого рыбе вполне хватает: её жизненные процессы во время летней спячки сильно заторможены.
Молодые рыбы должны затратить много сил, чтобы построить себе такое укрытие, поэтому некоторые из них, готовясь к спячке, идут на своеобразную «хитрость». Экономя силы, они просто следуют за крупными сильными особями, погружаясь на такую же глубину по выкопанной ими норе, и устраивают собственные камеры для спячки по соседству с камерой, которую выкопала крупная сильная рыба. Иногда молодая рыба по ошибке попадает в нору к более взрослой особи. У пустынного коробчатого рака это привело бы к драке и гибели более слабой особи, но у ильной рыбы-сони при подготовке к спячке пищевое поведение подавлено, поэтому молодые рыбы имеют шанс пережить спячку в комфортных условиях: бывает, что взрослая рыба заключает в свои «объятия» молодую особь, попавшую к ней в нору, обе рыбы мирно переживают засуху, свернувшись в один клубок.
Постепенно количество рыбьих спин в луже уменьшается. Вода отступает, и в местах, которые буквально несколько дней назад были дном лужи, теперь виднеются заплывшие грязью вертикальные тоннели. Но не всем рыбам удастся ощутить прикосновение влаги нового дождя. В луже, едва прикрытый водой, остался один неудачник – старая рыба, которая уже не может построить себе укрытие. Эта особь тяжело болеет: на её голове обширные раны, покрытые ватообразным налётом грибка, а часть мягких тканей сильно разрушена и висит лохмотьями, обнажая в некоторых местах челюстные кости. Это последствия брачного сезона: старый самец, получивший рану во время брачных игр, так и не смог залечить её силами собственного организма, и теперь ожидает неминуемой смерти. Из-за этой раны он просто не в состоянии выкопать себе нору для спячки, и теперь обречён на ожидание медленной и неминуемой смерти. Солнце испаряет всё больше и больше воды, её уровень постепенно снижается, и старая рыба вынуждена лежать на боку, чтобы вода хоть как-то прикрывала её. Когда на края лужи опускаются кулики, старая рыба пытается отплыть от них подальше, лёжа на боку и распугивая птиц своими движениями. Но уже к вечеру одинокая рыба оказывается на воздухе. Солнце постепенно убивает её, и единственное, что может сделать рыба – выделить густую слизь, которая обычно идёт на постройку кокона под землёй. Но на поверхности земли это оказывается бесполезным, и солнце вскоре высушивает эту слизь, превращая её в тонкую полупрозрачную плёнку на неподвижном теле рыбы. А на следующий день тело рыбы высыхает, намертво пристав к твёрдой корке грязи.
Прошёл ещё один день. Остатки озера полностью высохли, и слой ила на дне покрылся сухой трещиноватой коркой. Среди растений, украшавших это место в дни расцвета жизни, дольше всех держались кринумы. Но теперь и они полностью завяли, оставив после себя лишь сухие трубки ложных стеблей, на вершинах которых сухие листья шуршат на ветру бумажными лентами. Но вскоре жаркие ветры истреплют остатки этих растений до самой земли, и почти ничего не будет напоминать о том, что когда-то в этом месте кипела жизнь. Но она никуда не делась – она просто ждёт своего часа.
Драковаран возвращается на место, где когда-то было озеро. Огромная рептилия ползёт по грязи, пробуя воздух языком, но не чувствует признаков присутствия добычи – лишь запах подсыхающего ила и тины. Огромные следы варана глубоко отпечатываются в мягкой грязи, когтистые лапы ломают подсохшую корку грязи. Когда озеро высохло, искать добычу стало значительно сложнее: раньше крупные животные сами приходили на водопой, и их можно было ловить на тропах, ведущих к озеру. Но сейчас многие обитатели этих мест покинули окрестности озера и кочуют по пустыне в поисках редких источников пищи и воды. Драковарану остаётся лишь ждать удачного стечения обстоятельств, или попробовать поискать что-нибудь съедобное на дне высохшего озера.
Чудовищная ящерица бродит по котловине высохшего озера, и её когти царапают и ломают корочку засохшей грязи. Чувствительное обоняние рептилии уловило слабый запах рыбьей слизи, доносящийся откуда-то из-под земли. Драковаран опустил голову и обнюхал засохшую грязь. Запах совершенно отчётливый: на поверхности засохшего ила заметны ямки, оставшиеся от нор животных, спрятавшихся под землёй. Здесь есть узкие норы раков, окружённые явственно различимым валом грунта, и есть норы рыб, сильнее оплывшие и похожие на простые ямки в земле. Источником запаха является как раз такая ямка, диаметром около полуметра, принадлежащая крупной особи ильной рыбы-сони. Рыба закопалась в грунт, но запах пока выдаёт её местонахождение – земля ещё недостаточно сильно высохла, и водяные пары, просачиваясь из нижних слоёв грунта, несут с собой запах её слизи.
Драковарану знаком этот запах: несколько дней назад примерно в этом же месте ему удалось изловить и съесть существо, пахнущее таким же образом. Но тогда на этом месте была вода, а сейчас – грязевая корка. Тем не менее, если есть запах, есть и его источник. Поэтому когти варана вонзились в землю, и рептилия оторвала от земли плоский кусок засохшего ила. Ещё несколько взмахов мощных лап лишь немного приблизили драковарана к желанной цели: рыба зарылась слишком глубоко, чтобы рептилия могла быстро откопать её. В принципе, задавшись целью, это можно сделать, но съеденная рыба вряд ли покроет затраты энергии на раскапывание земли. Пока рыба находится в спячке, её единственная защита – толстые стены земляной крепости, способные уберечь и от хищников, и от иссушающего солнца.
Варан копнул землю ещё несколько раз. Безрезультатно. Чтобы откопать рыбу, ему пришлось бы разбросать в стороны около одного кубического метра земли, а это очень тяжёлая работа, особенно на жарком солнце. Поэтому огромная рептилия очень скоро бросает бесполезное занятие и уходит. По пути драковаран подцепил зубами мумифицированный труп рыбы, одним движением головы выдрал его из засохшей грязи и проглотил. Затем рептилия размашистым шагом направилась в пустыню.
Над неспешно бредущим вараном пролетела стая мелких амадин с пёстрым оперением. Они предостерегающе защебетали, заметив огромную рептилию, и полетели дальше – к высохшему озеру. Драковаран всё же сумел сделать этим маленьким путешественникам небольшой, но очень важный подарок. На дне выкопанной им ямки из влажной грязи сочится вода, которая собирается в маленькую лужицу. Прежде, чем её высушит солнце, маленькие птицы заметили блеск воды и опустились на землю возле этой ямки. Толкая друг друга и возмущённо щебеча, они начали жадно пить, опуская в воду толстые конические клювы. Возможно, это последняя вода, которую озеро может предложить своим гостям. Следующая вода придёт только с началом сезона дождей. Тогда же примерно на сто дней вернётся время изобилия и буйства жизни, а пока всё живое вынуждено прятаться от иссушающего солнца, сберегая драгоценную влагу.

Бархатная лопатница (Cyclorana holoserica)
Отряд: Бесхвостые (Anura)
Семейство: Квакши (Hylidae)
Место обитания: юг и юго-запад Меганезии, засушливые саванны и пустыни.
В условиях засушливого климата, господствовавшего в эпоху человека на значительной части территории Австралии, многие виды земноводных из различных систематических групп выработали способность переживать сухой сезон, закапываясь в землю. Среди них был род лягушек, называемых лопатницами, родственных древолазающим квакшам. Некоторые наиболее распространённые виды этого рода пережили экологический кризис на рубеже голоцена и неоцена, и их потомки населяют пустынные местности на юго-западе Меганезии.
Типичный представитель неоценовых видов лопатниц – бархатная лопатница, широко распространённая вдоль южной оконечности континента на восток до залива Эйр. Это лягушка длиной около 10 см, с крупной головой и мощными задними лапами, позволяющими зарываться в землю на глубину до 1 метра. Она окрашена в бурый цвет с несколькими продольными чёрными штрихами, тянущимися вдоль спины и боков. Штрихи тянутся через глаз; радужная оболочка глаза зеленовато-жёлтая с горизонтальным штрихом, сливающимся со штрихами на коже и маскирующим глаз. На бёдрах и голенях есть крупные поперечные мазки чёрного цвета. Брюшко серовато-белое. В брачный сезон самцы меняют окраску: фоновая окраска сильно бледнеет, штрихи явственно выделяются на этом фоне.
Кожа на боках у этого вида имеет специфическую структуру, отражённую в названии вида: она покрыта множеством эпителиальных ворсинок, позволяющих эффективно впитывать влагу из мокрой земли. Этот вид запасает воду для переживания засухи, пополняя её запасы, в том числе, через кожу. Вода запасается в подкожных полостях, и при этом лягушка превращается в нечто вроде шара: бока сильно раздуваются от запасов воды. К концу засушливого сезона амфибия заметно «худеет».
Бархатная лопатница размножается традиционным для земноводных способом – с личинкой, обитающей в воде. Этот вид выходит из нор после дождей, сигналом является увлажнение почвы, ощущаемое кожей. К этому времени самцы уже приобретают брачную окраску; ночью и ранним утром эти земноводные десятками устремляются к воде. Брачный сезон – это единственное время, которое эти земноводные проводят в воде.
Ранним утром самцы начинают издавать брачные крики, равномерно распределившись по мелководьям. Голос самца – серии отрывистых звуков, напоминающих собачий лай. При приближении чужого самца крики становятся интенсивнее, а их серии – дольше. По частоте и продолжительности криков самцы определяют силу друг друга, и избегают вступать в конфликты. Самец преследует самку, оказавшуюся на его территории, и заставляет её остановиться, преграждая ей дорогу, подлезая под неё и выталкивая на поверхность. Остановив самку, самец схватывает её, и пара готовится к метанию икры. При этом самец не перестаёт издавать брачные крики, которые служат для отпугивания претендентов на самку.
После полудня начинается метание икры. Плодовитость этого вида достаточно велика – до 500 икринок. Но это уравновешивается высокой смертностью потомства в условиях ограниченного водоёма. Икра, склеенная в комья сильно разбухающей слизи, плавает у поверхности воды. После размножения взрослые лягушки выходят на сушу, где отъедаются насекомыми и паукообразными.
Головастики этого вида вначале полупрозрачные с тёмными крапинками на спине, далее становятся бурыми с чёрными пятнами. У них скребущий рот, они питаются микроскопическими водорослями, нарастающими на дне и на листьях растений. В возрасте 1 месяца у них прорезываются задние ноги, а в 2 месяца при длине около 4 см вместе с хвостом они начинают метаморфоз. Молодые лягушки, в отличие от взрослых, закапываются в дно водоёма, где дольше сохраняется влажная почва. Подросшие лягушки иногда следуют за взрослыми особями и закапываются в их норы, устраивая собственную камеру где-то рядом или выше. Половая зрелость наступает в возрасте 5 лет, а продолжительность жизни может достигать 25 лет и больше.

Свиноносая нежаба (Xenobufo suirhina)
Отряд: Бесхвостые (Anura)
Семейство: Австралийские жабы (Myobatrachidae)
Место обитания: юго-западная Меганезия, пустынные районы к западу от залива Эйр.
Приспособление к существованию в условиях пустыни – трудная задача для земноводных, которые нуждаются в наличии воды для размножения и обладают легко высыхающей кожей. Тем не менее, в разных местах Земли лягушки и жабы разных видов неоднократно приспосабливались к жизни в суровых условиях пустыни. В неоцене основной массив пустынь располагается в Старом Свете – в районе Северной Африки, Ближнего Востока и Средиземноморской котловины. Но аридные территории имеются на других материках, и там обитают свои виды земноводных. В юго-западной части Меганезии живёт один из таких видов – свиноносая нежаба. Это земноводное похоже телосложением на жаб Старого Света, но это лишь поверхностное сходство: их родство весьма отдалённое, этот вид происходит от лягушки-черепахи Myobatrachus gouldii, жившей в Австралии в эпоху человека.
Вид ведёт преимущественно роющий образ жизни и обладает коренастым телосложением – широкое приплюснутое тело, небольшая притупленная голова с маленькими глазами и короткие мускулистые лапы. Роговые мозоли, развивающиеся на морде и на внешней стороне лап, помогают ей закапываться в землю. Нарост на морде крупный и плоский, несколько напоминает свиной пятачок (отсюда название), хотя ноздри расположены не на нём самом, а по краям, и могут замыкаться, защищая от попадания песка. Окраска тела красновато-бурая с тёмным крапом по спине, брюшко бежевое с розоватым оттенком. Роговые мозоли имеют светло-бежевую окраску. На задних лапах развиты плавательные перепонки.
Свиноносая нежаба достаточно сильно отличается от своего предка некоторыми особенностями образа жизни. У этого вида лягушек очень широкий рот: свиноносая нежаба отказалась от узкой пищевой специализации своего предка, и вместо термитов питается мелкими позвоночными и крупными беспозвоночными. Она является ярко выраженным хищником на любой стадии своего развития.
Ещё одной существенной особенностью этого вида является живорождение: в конце сезона активности, а иногда даже в норе, при наступлении засушливого сезона, происходит спаривание. После внутреннего оплодотворения в организме самки развиваются до 10 головастиков. Они прикрепляются животами к стенке яйцевода матери, получая питание из её крови, и проходят метаморфоз прямо в её организме, рождаясь уже полностью сформированными. Эта особенность размножения вызвала переход к хищничеству, поскольку организм самки должен за короткое время накопить достаточное количество питательных веществ для развития потомства.
С переменами в рационе связан частичный возврат свиноносой нежабы к жизни в воде, потому что водоёмы в короткий период дождей представляют собой богатый источник пищи. Самка рождает потомство сразу в воду, после чего начинает откармливаться, готовясь к новому циклу размножения.
У этого вида резко выражен половой диморфизм, напрямую связанный с предпочтением самцами крупных самок как самых перспективных для выведения потомства. Самка этого вида длиной до 18 см, формой тела немного напоминает черепаху. Самец длиной около 10 см, с более насыщенной окраской.
Брачный сезон у свиноносой нежабы, в противоположность обитающим по соседству видам земноводных, начинается в преддверии новой засухи, когда водоёмы уже частично высыхают. Самцы начинают брачные песни, которые у этого вида напоминают громкий храп. Они ведут себя агрессивно по отношению друг к другу, активно конкурируют за самку и устраивают драки, если оказываются слишком близко друг к другу, не прерывая при этом брачной песни. Когда появляется самка, они начинают забираться к ней на спину, спихивая друг друга. В конце концов, верхом на самке остаётся всего лишь один самец, который остаётся вместе с ней до следующего сезона дождей. Самец спаривается с самкой при помощи выворачивающейся клоаки. Пара животных вместе закапывается в землю на глубину до 80 см, и совместно переживает засуху.
Детёныши этого вида – ярко выраженные хищники. Их длина при рождении – около 2 см, у них имеется лишь небольшой остаток хвоста, который быстро исчезает. Они живут в воде и поедают мальков рыб, личинок насекомых, головастиков других видов лягушек и собственных мелких сородичей. Длина молодой особи к моменту пересыхания водоёма составляет около 4 см, и молодая свиноносая нежаба закапывается в землю, впадая в оцепенение.

Ильная рыба-соня (Dormicyprinus robustus)
Отряд: Карпообразные (Cypriniformes)
Семейство: Карповые (Cyprinidae)
Место обитания: Меганезия, степные районы к западу от залива Эйр; временные водоёмы.

Рисунок Carlos Pizcueta (Electreel)

Виды животных и растений, завезённые человеком в разные места Земли, не все вымерли во время глобального экологического кризиса на рубеже голоцена и неоцена. На разных материках в неоценовой флоре и фауне можно встретить виды, которые произошли от видов, завезённых в эти местности человеком миллионы лет назад. Особенно сильно пострадали от завоза чужеземных видов экосистемы островов и Австралии – континента, долгое время пребывавшего в изоляции. В неоцене на территории Меганезии (материка, объединяющего Австралию и Новую Гвинею) обитает много видов, являющихся потомками пришлых видов. В ихтиофауне Меганезии одним из их представителей является крупная карповая рыба, которая называется ильная рыба-соня. Это потомок завезённого людьми карпа (Cyprinus carpio), который очень хорошо приспособился к экстремальным условиям своей новой родины.
Пресноводные водоёмы в Меганезии сосредоточены на севере и востоке, вдоль Большого Водораздельного хребта. Дальше на западе лежит огромный солоноватоводный залив Эйр, в который с запада впадают лишь временные реки, которые могут полностью пересыхать на несколько месяцев. В таких водоёмах эта рыба составляет доминирующий вид ихтиофауны.
Длина тела ильной рыбы-сони около 40 см. Туловище этой рыбы невысокое, голова уплощенная и относительно небольшая. Форма плавников этого вида характерна для медленно плавающих всеядных карповых – все плавники у неё закруглённые, с мягкими лучами. Только в спинном плавнике несколько передних лучей срослись в одну прочную колючку, на переднем крае которой развиваются мелкие зубчики. Окраска туловища ильной рыбы-сони довольно красива: золотисто-коричневый фон с вертикальными зеленовато-чёрными полосками, одна из которых проходит через глаз. Плавники полупрозрачные с красновато-оранжевым оттенком.
Этот вид рыб всеяден, и одинаково охотно поедает насекомых, водную растительность, и даже трупы животных, утонувших во время дождей.
У этого вида получила дальнейшее развитие замечательная способность их предка – умение переживать временное пересыхание водоёма. Ильная рыба-соня может до 15 месяцев выживать, закопавшись в грунт пересохшего водоёма, на глубину около метра. В это время в организме рыбы происходят значительные физиологические изменения. Незадолго до полного пересыхания водоёма мускулы рыбы словно напитываются водой и становятся слегка водянистыми. Это резерв воды, необходимый для успешного пережидания засухи. Когда уровень воды падает настолько, что не обеспечивает выживания рыбы, она начинает закапываться в грунт, прокладывая вертикальную шахту на глубину до метра. Обычно особи, обитающие в более засушливых условиях, прячутся глубже, чем особи из популяций по берегам залива Эйр. Достигнув нужной глубины, рыба движениями тела формирует небольшую камеру, в которой впадает в анабиоз. В камере рыба сворачивается в кольцо, прикрыв жаберные крышки хвостовым плавником снизу. Тело рыбы начинает обильно отделять слизь. При этом из мускулатуры постепенно «выжимается» вода. Слизь выделяется в небольшом количестве до самого конца срока анабиоза, поэтому к концу сухого сезона рыба кажется вяленой заживо. В это время рыба сильно худеет, у неё даже вваливаются глаза, но кровь в любом случае остаётся жидкой. Во время анабиоза тело покрыто «коконом», в котором есть единственное небольшое отверстие, которое открывается в ротовую полость. Снаружи кокон представляет собой затвердевшую корку из песка и глины, склеенную в прочный покров белковыми фракциями слизи. Во время дождя, когда грунт достаточно пропитывается водой, кокон быстро размокает и рыба впитывает влагу через кожу живота и жабры. Когда мышцы восстанавливают примерно 50% утерянной влаги, рыба начинает выбираться из земляного плена.
Сразу после наполнения водоёмов водой ильные рыбы-сони устраивают шумные брачные игры. Днём они малоактивны и прячутся среди быстро отрастающих растений, но по вечерам самцы поодиночке или небольшими группами выпрыгивают из воды и громко шлёпаются обратно, привлекая самок. Ночью самцы начинают преследовать самок и загонять их в заросли подводных растений. Прижимаясь к ним, самцы заставляют самок выметать икру. Плодовитость этих рыб составляет свыше 50 тысяч икринок.
У большинства карповых рыб забота о потомстве ограничивается только вымётыванием большого количества икры в благоприятном для её инкубации месте. Ильная рыба-соня не отошла от этой «традиции». Молодь выклёвывается через 3 – 4 дня и начинает очень быстро развиваться. Молодые рыбы преимущественно животноядные – они должны успеть вырасти как можно больше, пока водоём не пересохнет. Они поедают личинок насекомых, мелких рачков (их яйца переживают засуху в высохшем иле), а более крупные пожирают собственных сородичей. На таком рационе ко времени пересыхания водоёма некоторые особи вырастают до длины 13 – 15 см. При таком размере они могут с большой степенью вероятности переждать засуху в анабиозе. У мелких особей также есть шанс выжить: многие из них успешно переживают первые годы жизни в непересыхающих прудах в низовьях рек. Эти рыбы не переносят солёной воды, и не встречаются в заливе Эйр.
На третьем году жизни ильная рыба-соня достигает половозрелости. Продолжительность жизни у этого вида может достигать 40 лет и более – старение рыбы резко замедляется, пока она пребывает в анабиозе.

Шпорцевый водолюб (Hydrophilus macroplectron)
Отряд: Жуки, или Жесткокрылые (Coleoptera)
Семейство: Водолюбы (Hydrophilidae)
Место обитания: южная часть Меганезии к западу от залива Эйр, временные водоёмы различных типов.

Рисунок Биолога

Насекомые являются характерным компонентом фауны пресных вод. Во временных водоёмах пустынь Меганезии они представлены видами, обладающими способностью пережидать засуху или способными быстро переселяться в новые места обитания. Лимитирующим фактором для освоения насекомыми временных водоёмов являются особенности личинки: она должна успевать превратиться в крылатое имаго до высыхания водоёма, или обладать приспособлениями, позволяющими пережить засуху, чтобы продолжить развитие в следующем сезоне. Поэтому большинство насекомых во временных водоёмах – это быстро развивающиеся мелкие формы. Исключением здесь является крупный водяной жук – шпорцевый водолюб.
Облик этого насекомого мало отличается от родственных видов эпохи человека. Длина имаго – около 45 мм, личинка достигает длины 60 мм. Нижняя часть тела имаго покрыта несмачивающимися волосками, поэтому во время передвижения под водой она выглядит серебристой от прилегающего к ней слоя воздуха. Покровы тела и надкрылья окрашены в чёрный цвет с зеленовато-синим отливом. На задней паре ног у насекомых обоих полов имеются крупные шпоры, служащие для защиты; самцу они помогают удерживаться на самке во время спаривания. Самец немного мельче самки, с более крупными усиками.
Взрослый жук всеяден: он охотно поедает нитчатые водоросли, питается подгнивающими листьями водяных растений и поедает мёртвых животных и остатки добычи других обитателей водоёмов. Взрослые жуки легко летают и быстро покидают высыхающие водоёмы, переселяясь в русла рек и в невысохшие озёра.
После спаривания самка строит паутинное гнездо для яиц под плавающим листом растения. Личинка поедает улиток, но может нападать на других водных животных, особенно личинка старшего возраста. У неё червеобразное уплощённое тело и короткие ноги, поэтому она плавает с трудом, предпочитая ползать по дну. У неё твёрдая головная капсула и дробящие челюсти, и она способна раскусывать раковины даже у улиток меланий. Личинка питается главным образом молодыми меланиями.
Развитие у этого насекомого затягивается на три года из-за задержек в развитии, связанных с состоянием оцепенения во время спячки. В первый год развития личинка выводится из яйца и вырастает примерно на половину максимального размера. Когда водоём высыхает, в одну из ночей она покидает воду, закапывается в землю и пережидает засуху в спячке. В течение следующего сезона дождей личинка отъедается до необходимого размера и накапливает запас питательных веществ, нужный для окукливания. В конце второго сезона личинка закапывается в землю вдали от берегов водоёма и окукливается. В следующий сезон дождей из земли появляется уже взрослый жук, который быстро переселяется в воду. Если водоём, в котором обитает этот жук, пересыхает, имаго легко переселяется в другие водоёмы.

Пустынный коробчатый рак (Pachycherax cryptus)
Отряд: Десятиногие (Decapoda)
Семейство: Парастациды (Parastacidae)
Место обитания: Меганезия, временные водоёмы юго-западной части материка.
Несмотря на появление в Меганезии значительного количества рек, текущих с влажного севера в сердце континента, на территории материка по-прежнему остаются засушливые районы, где имеются лишь временные водоёмы, пересыхающие на много месяцев. Тем не менее, водные животные смогли освоить даже такие трудные для жизни местообитания. Среди обитателей временных водоёмов есть разные виды рыб, лягушек, улиток, и даже ракообразных. Всех их объединяет способность выживать без воды на протяжении значительной части года.
На территории Меганезии обитает несколько видов речных раков, способных переживать более или менее длительную засуху вне воды. Один из их видов – пустынный коробчатый рак, способный выживать без воды до 10 месяцев в году. Это стало возможным благодаря появлению ряда приспособлений.
Длина животного не превышает 15 см. Головогрудной щит коробчатого рака вздут с боков, а жаберные полости расширены – отсюда родовое название: “pachys” (греч.) – «вздутый». Эта особенность внешности связана с устройством дыхательного аппарата. В связи с пребыванием вне воды в течение многих месяцев у этих раков появилось приспособление для воздушного дыхания: в жаберной полости под карапаксом тонкий эпителий образует лёгочные складки.
Также у этого рака короткие антенны (не превышают длину карапакса) и крупные плоские клешни с бугорчатым наружным краем. У самцов клешни с когтеобразными кончиками и более крупными бугорками. Задняя пара ходильных ног крупнее остальных, последние сегменты на них утолщённые и расширенные – эти ноги служат для рытья. Сегменты брюшка плоские и широкие; пережидая засуху, рак прижимает брюшко к головогруди, сохраняя влагу (отсюда название). При этом уроподы смыкаются над глазами животного. Брюшко у самцов и самок имеет одинаковую ширину.
Окраска тела этого вида песочно-жёлтая с полосой тёмного крапа вдоль средней линии тела; нижняя сторона клешней белая.
В сезон дождей, сразу же после выхода на поверхность, коробчатые раки приступают к размножению. Поскольку время активности очень ограничено, самцы проявляют большую активность и стремятся спариваться с любым сородичем, хотя бы отдалённо похожим на самку. В это время на дне водоёмов возникают шевелящиеся клубки из десятка раков обоих полов, беспорядочно удерживающих друг друга ногами и клешнями. В кладке до 50-70 относительно крупных яиц, которые самка вынашивает на брюшных ножках. Потомство выводится через 2 недели. Оно хорошо развитое и самостоятельное, покидает мать к концу первых суток после выклева.
После размножения следует стадия активного питания, завершающаяся линькой. Этот рак поедает всё, что можно найти в водоёме: лягушек, их икру и головастиков, водяные растения и их клубни. Иногда этот рак нападает даже на небольших водяных птиц, пытаясь утащить их в воду, и ловит мелких птиц и млекопитающих на водопое.
При пересыхании водоёма физиология животного постепенно перестраивается на воздушное дыхание. При отмирании водорослей и листьев водяных растений в воде снижается содержание кислорода, поэтому коробчатый рак выползает на мелководья, приподнимается на ногах и дышит воздухом. Пока уровень воды ещё покрывает его, он роет на дне вертикальную нору-шахту. В норе имеются 2-3 земляных пробки, и она уходит на глубину до 2 метров. В ней часто сохраняется высокая влажность и даже небольшое количество воды на дне. Копая нору, рак разрыхляет грунт задней парой ходильных ног и выносит наверх клешнями. При полном пересыхании водоёма животное делает земляную пробку на входе в нору. По мере снижения уровня воды в норе рак достраивает новые земляные пробки. Иногда взрослые раки, готовясь к засухе, забираются в чужую нору и пристраивают к ней в виде ответвления свою шахту, закрывая выход собственной земляной пробкой. К концу сухого сезона рак всё же немного «усыхает», теряя часть влаги, но сохраняет жизнеспособность. Молодые раки, которым труднее строить надёжное укрытие, подкапываются под клубни растений, часто устраивая коллективные укрытия в относительно благоприятных условиях. Во время диапаузы их активность снижена, и они не наносят друг другу вреда. При необходимости взрослые раки способны проводить в оцепенении до трёх лет.
Половая зрелость наступает на пятом-шестом году жизни, а продолжительность жизни может достигать 50 лет.

Рогатая мелания, улитка-единорог (Melanoides unicornis)
Отряд: Sorbeoconcha (Sorbeoconcha)
Семейство: Меланииды (Melaniidae)
Место обитания: Меганезия, сезонные водоёмы.
Улитки семейства меланиид широко распространены в пресных водах тропиков и субтропиков Земли. Климатические изменения на рубеже голоцена и неоцена нанесли определённый ущерб разнообразию этой группы, уничтожив главным образом узкоареальных эндемиков, но это практически не сказалось на распространении семейства в целом. В неоцене эволюция привела к появлению новых видов этих улиток, и их разнообразие восстановилось примерно на том же уровне, что и в эпоху человека.
В пересыхающих водоёмах Меганезии улитки мелании получили большое распространение. Способность рыться в грунте и наличие закрывающей раковину крышечки позволили им без проблем переживать засуху, и одним из направлений их эволюции было приспособление к всё более длительным периодам засухи. Некоторые из меланиид Меганезии выдерживают лишь случайное пребывание на суше в течение нескольких часов, другие способны переживать регулярные, но недолгие засухи. А в пустынных районах юга и юго-запада материка обитают самые устойчивые виды, большая часть жизни которых проходит в оцепенении, перемежаясь лишь краткими периодами активности. Один из таких видов – своеобразная рогатая мелания, получившая за особую форму своей раковины название «улитка-единорог».
У взрослой улитки этого вида на нижнем краю устья раковины образуется длинный отросток, направленный в сторону, противоположную вершине. Его длина у нормально развитой особи составляет примерно половину длины самой раковины. Поверхность раковины гладкая, на ней выделяются лишь границы между зонами прироста. Окраска раковины невзрачная, серая с мелким белым крапом. Крышечка толстая, известковая, коричневого цвета.
Тело моллюска окрашено в чёрный цвет, подошва ноги белая с голубоватым оттенком. Голова вытянута в подвижный хоботок, головные щупальца короткие.
Этот вид проводит почти всю жизнь, закопавшись в ил. В благоприятных условиях животные держатся в верхнем слое ила, лишь слегка закопавшись. Следы деятельности этих моллюсков заметны на дне водоёма в виде неглубоких борозд, в начале которых грунт слегка шевелится, когда его копает улитка. Если в воде падает содержание кислорода, выползает из грунта и взбирается по растениям к поверхности воды. Улитка-единорог переживает засуху, зарываясь в грунт. При этом она просто ползёт в толще грунта по спирали, и в итоге оказывается на глубине до полуметра. Пережидая засуху, улитка закрывает устье раковины крышечкой и впадает в оцепенение. Когда грунт становится влажным, улитка выбирается на поверхность грунта, также двигаясь по спирали.
«Рог» на раковине играет важную роль в её жизни. Он позволяет пробивать дорогу в толще грунта, а также затрудняет птицам заглатывание этих улиток.
Рогатая мелания является яйцеживородящим видом и даёт до 50 молодых особей за сезон. Она производит потомство во время периодов активности в сезон дождей; в засуху развитие зародышей замедляется. Длина тела новорождённых улиток – около 2 мм. Они не имеют «рога» и склонны держаться на поверхности воды, прицепляясь к перьям водяных птиц и переселяясь таким способом в другие водоёмы. Этот вид является гермафродитным, и для него характерен партеногенез: популяция может возникнуть даже от единственной особи. Для этого вида характерно значительное долголетие, связанное с пребыванием в длительных диапаузах. Улитка длиной около 50 мм может иметь возраст до 8 лет; общая продолжительность жизни достигает 15 лет.

Рдест шишконосный (Potamogeton conifer)
Порядок: Частухоцветные (Alismatales)
Семейство: Рдестовые (Potamogetonaceae)
Место обитания: Меганезия, сезонные водоёмы в пустынных местностях к западу от залива Эйр.
Пустынная местность – это не лучшее место для жизни водных растений. Но экстремальные условия обитания имеют одну обратную сторону: здесь очень низкая конкуренция. В постоянном водоёме любой вид водных растений оказывается перед необходимостью успешно конкурировать с другими видами за подходящее для жизни место в водоёме. А специализация к жизни в суровых условиях позволяет избавиться от многих конкурентов, хотя ставит вид перед необходимостью приобретать приспособления для выживания.
Рдест шишконосный обитает в сезонных водоёмах, которые существуют около трёх месяцев в году, а всё остальное время пересыхают полностью; в таких условиях могут существовать лишь немногие виды водных растений.
Этот вид – длинностебельная водяная трава с длиной стеблей до 1 метра, обычно обитающая на глубине от 30 до 80-90 см. По дну водоёма стелется тонкое ползучее корневище, от которого отрастают побеги с сидячими полупрозрачными овальными листьями длиной до 5 см, с хорошо выраженной сеточкой жилок. Края подводных листьев слегка волнистые. Достигнув поверхности воды, растение начинает образовывать плавучие листья – округлые, кожистые, с гладкой поверхностью, диаметром до 4 см. Достигнув поверхности воды, это растение зацветает, образуя короткие колосовидные соцветия из мелких зеленоватых обоеполых цветков. Семена засухоустойчивые, с плотной оболочкой, способны сохранять всхожесть до 3-4 лет. Семена часто переносятся водой.
Этот вид в процессе эволюции приобрёл интересную особенность, позволяющую переживать длительную засуху. Само растение не выносит пересыхания водоёма и гибнет, хотя в непересыхающих участках русла рек может расти круглый год. Но этот вид способен образовывать засухоустойчивые побеги, покрытые плотной оболочкой из чешуевидных листьев и похожих на миниатюрные шишки (отсюда название). Стебель таких побегов сильно утолщён и богат крахмалом, а среди защитных чешуй есть несколько крючочков, помогающих прицепляться к оперению водяных птиц. Эти побеги отличаются значительной жизнестойкостью: они способны лежать в сухой земле до двух лет, пережидая засуху.

Кринум неожиданный (Crinum inexpectatum)
Порядок: Спаржецветные (Asparagales)
Семейство: Амариллисовые (Amaryllidaceae)
Место обитания: южная и юго-западная Меганезия, эфемерные водоёмы.
Среди пустынных растений очень много многолетних луковичных видов. Луковица – это прекрасное приспособление для выживания в условиях сезонно-засушливого климата с коротким вегетационным сезоном. Накапливая большой запас питательных веществ, луковица обеспечивает интенсивный рост надземной части растения. В пустынях Меганезии встречается большое количество таких растений, и среди них различные виды рода Crinum. Некоторые из кринумов занимают необычную экологическую нишу, превратившись в водные и болотные луковичные растения. Такие виды существовали в эпоху человека, и такие виды появились в неоцене, успешно заселяя реки и озёра, которые могут пересыхать на более или менее длительное время. А некоторые виды сочетают в своём строении и характере вегетации черты пустынных и водных растений. Таков кринум неожиданный – характерный обитатель временных водоёмов на юго-западе Меганезии.
Это растение происходит от вида Crinum luteolum или близких к нему видов, росших в этих местах в эпоху человека и тяготевших к росту вблизи временных водоёмов. Кринум неожиданный представляет собой гигантское болотное растение, которое большую часть года проводит в покое. У этого растения толстая подземная луковица конически-цилиндрической формы весом до 5-7 кг. Она находится на глубине около метра под землёй и покрыта плотными сухими чешуями, защищающими от высыхания. Она содержит много влаги, но сок растения ядовит для животных, за исключением немногих видов насекомых, повреждающих этот вид. Когда сезон дождей заканчивается, толстые корни несколько сокращаются, втягивая луковицу поглубже в почву.
Растение селится в местах, которые во влажный сезон оказываются залитыми слоем воды глубиной 0,5-1 м. Надземная часть растения представляет собой крупный ложный стебель высотой до 1 метра (не считая скрытой в грунте части), и он выносит листья растения на самую поверхность воды. У этого вида огромные широколанцетные листья шириной до 25-30 см и длиной до 2 м с притупленной вершиной. Листья плотные, кожистые, с гладкой поверхностью и вдавленными жилками.
Это растение зацветает в начале вегетации. Первым из грунта показывается толстый полый цветонос, выносящий на высоту до 0,5 метра над поверхностью воды зонтик из 15-20 крупных (диаметром до 20 см) цветков с узкими повисающими лепестками желтовато-белого цвета с очень сильным горьковато-ванильным ароматом. Рост цветоноса очень быстрый: за 2 дня он вырастает на всю длину и поднимается над поверхностью воды. Примерно через 3-4 дня появляются листья, полностью развивающиеся за 5-6 дней. Цветки раскрываются по 2-3 штуки, каждый из них держится по 2 дня. Этот вид не приспособлен к конкретному опылителю и опыляется различными насекомыми: обычно осами и мелкими жуками, реже бабочками. Семена быстро прорастают и успевают образовать небольшую луковичку, покрытую плотными сухими чешуями для защиты от пересыхания.

Кувшинка скрытная (Nymphaea cryptica)
Порядок: Кувшинкоцветные (Nymphaeales)
Семейство: Кувшинковые (Nymphaeaceae)
Место обитания: Меганезия, юго-западные районы материка, к западу от залива Эйр.
В некоторых районах Меганезии по-прежнему сохраняется климат, больше характерный для пустынь Австралии эпохи человека: дожди идут сравнительно редко, и значительную часть года стоит сильная жара, что делает невозможным существование постоянных водоёмов. В таких условиях водным растениям очень трудно существовать: выживают лишь виды, способные существовать какое-то время без воды, сохраняясь в виде клубней. Значительную часть флоры сезонных водоёмов Меганезии составляют апоногетоны (Aponogeton), но есть также представители кувшинок. Один из этих видов – кувшинка скрытная. Благодаря наличию клубней она способна расти в условиях сезонного климата, когда водоём может пересыхать на год, и даже больше.
Секрет выживания этого вида заключается в клубне, который в благоприятных условиях быстро растёт и набирает массу. Вес клубня взрослого растения может достигать 1-2 кг. Он покрыт прочной опробковевшей оболочкой, защищающей от иссушения и насекомых. В период активного роста этот вид размножается вегетативно, образуя грунтовые усы, тянущиеся в толще грунта на метр и больше от материнского растения. Благодаря этому приспособлению растение захватывает все возможные места для жизни, в том числе неблагоприятные для прорастания семян. Если травоядные животные не выкапывают клубни в засушливый сезон, заросли быстро разрастаются. В засуху клубень может терять до трети первоначального веса, но остаётся жизнеспособным: в это время лишь утолщается его оболочка.
Цветение кувшинки скрытной начинается вскоре после наполнения водоёмов водой. Интенсивность роста очень велика: в первый день после наполнения водоёма на поверхности грунта показывается первый нитевидный лист с сильно редуцированной листовой пластинкой. На следующий день показывается до пяти новых листьев, а на третий день после прорастания клубня на поверхности воды появляется первый бутон. Листья этого вида округлые, с волнистыми краями, диаметром до полуметра. Благодаря таким крупным листьям растение легко перекрывает свет конкурентам других видов, постепенно образуя своего рода «монокультуру», если его клубни не поедают животные. Цветки мелкие, диаметром до 5 см, с многочисленными белыми лепестками. Они раскрываются к вечеру, а закрываются утром и прячутся под водой в жаркие полуденные часы. У них очень сильный пряно-ванильный запах, и их опыляют жуки и ночные бабочки. Изредка на листья кувшинки садятся мелкие летучие мыши, которые вылизывают нектар из цветков, также производя опыление. Растение образует цветки по одному: каждый новый цветок образуется только при отцветании предыдущего. После опыления быстро созревает плод, который легко лопается, высвобождая плавучие семена с клейкими оболочками. После начала созревания плода цветение прекращается. Семена мелкие, легко прилипают к оперению уток и других водных птиц, разносятся ими. Молодое растение к моменту пересыхания водоёма образует клубенёк размером с орех, который может пережить не слишком сильную засуху. Успешнее всего молодые растения приживаются в местах, где ил дольше сохраняется влажным. Взрослые растения гораздо устойчивее к засухе.
При наступлении засухи корни сокращаются, постепенно втягивая клубень под землю на глубину свыше полуметра.