| Главная | Библиотека | Форум | Гостевая книга |
— Вот ты занимаешься поведением. Так? — сказал мне как-то Егор
вкрадчивым голосом, и я сразу поняла, что сейчас последует каверза.
— Так.
— Замечательно...— Он быстро потер руки.— А что такое поведение, ты можешь мне
сказать вразумительно? Одним словом. Хорошо — одной фразой.
Сказать вразумительно я не смогла. Ни словом, ни фразой, потому что, если говорить
честно, простого, ясного, точного ответа на этот вопрос нет. Наука о поведении
есть. А определения «поведения» нет. Парадокс, но факт.
— Эх, ты-ы... И зачем только женщин в науку пускают,— с пренебрежением заметил
Егор.— Вот смотри.
И он пошевелил своими большими ушами.
— Видела?
— Видела. Ну и что?
— Это по-ве-де-ни-е. Точнее,— он назидательно поднял указательный палец,— элемент
поведения. Смотри дальше.
Он прошелся колесом по террасе, потом встал на руки и, кряхтя, пошел на меня.
— Это тоже элемент поведения?
— Ум-гму,— пробубнил он в пол. — ...Элемент...
— Ну, а если все же одним словом или одной фразой? Егор вернул себя в исходное
положение и, пригладив
рыжеватые волосы, торжественно сказал:
— Поведение — это движения.
В первом приближении он был прав.
Поведение — это действительно, прежде всего, движения животных. Прыжки. Скачки.
Бег. Ползание. Плавание. Парение в воздухе и в воде. В общем, все действия,
с помощью которых животные перемещаются в пространстве.
Но этого мало. К поведению относятся и те движения, которые свойственны животному
во время добывания пищи. Прижимание ушей и вздрагивание кончика хвоста, например,
у кошек на охоте. Сюда же надо добавить движения, совершаемые животными во время
брачных игр, ухода за детенышем или в схватке с врагом. И опять-таки это не
все. Изменения окраски тела при встрече с опасностью или в пору ухаживания за
самкой — поведение. Даже неподвижность, замирание, всякое отсутствие движения
— у богомола, например, когда он маскируется,— тоже одна из форм поведения.
Одним словом, самые разнообразные движения или их изменения, в том числе и полная
неподвижность — все это поведение животных. А точнее, внешние проявления поведения.
Но ведь существуют и внутренние причины, вызывающие то или иное движение. Поэтому,
чтобы полнее определить такое сложное явление, как поведение, надо учитывать
и биохимические показатели организма во время поведенческой реакции, и физиологические
механизмы, и еще многое другое.
Поведение животных давно привлекает внимание людей. Но только потому, что это
само по себе интереснейшее явление. Если мы основательно изучим, какими путями
шло развитие и усложнение поведения в ходе эволюции животного мира, нам станут
яснее многие особенности нашего собственного поведения.
Зная, почему в определенных условиях животное ведет себя так, а не иначе, познав
и уяснив механизмы поведения, мы можем научиться управлять действиями животных.
Это важно для животноводов, например. И для рыбаков, охотников, звероводов.
Вообще для всех, чья профессия связана с животными. А поведение обезьян надо
изучать, чтобы ответить на некоторые вопросы, касающиеся происхождения человека.
Кроме того, знания о поведении обезьян важны для медиков, которые изучают на
этих животных человеческие болезни. Наконец, обезьян важно изучать потому, что
многие из них сейчас находятся под угрозой истребления. Зная особенности поведения
и образа жизни этих животных, человеку легче будет их защитить.
Вот почему в наши дни рядом с генетикой, молекулярной биологией, экологией успешно
развивается и привлекает к себе внимание исследователей наука о поведении животных
и, в частности, о поведении обезьян.
Иногда думают, что наука о поведении молода. Если говорить о существе дела,
это но так. Это — одна из древнейших наук. Зародилась она, пожалуй, в те времена,
когда первобытный человек занялся охотой, рыболовством, приручением животных.
Разве могли быть удачливыми самые первые рыбаки и охотники, если бы они заранее
не изучали повадки своей добычи. И что стоили бы усилия человека, решившего
приручить праотца наших собак, если бы он не учел особенностей поведения волков.
Безвестными нашими предками десятки тысяч лет назад были собраны первые факты
о поведении животных. Неисчислимая рать путешественников, натуралистов, зоологов
на протяжении веков пополняла эти знания. В наши дни поведение животных изучают
зоологи и генетики, физиологи и психологи, химики, математики, физики, экологи
и даже лингвисты.
Любая наука в своем развитии проходит через три этапа. Сначала человечество
собирает факты. Иногда факты собирают веками, не умея проникнуть в суть явлений,
о которых эти факты свидетельствуют. Потом фактов набирается столько, что, сопоставив
и осмыслив их, можно найти общие закономерности, объединяющие их. Создается
теория науки. И, наконец, создав теорию, человек ищет способы решать с ее помощью
практические вопросы.
У науки о поведении несколько иная судьба. Знания о поведении животных люди
используют на протяжении всей истории человечества, а теоретические основы науки
стали складываться лишь несколько десятков лет назад, когда появились самые
первые попытки объяснить механизмы врожденного поведения.
Поведение любого животного складывается из врожденного и приобретенного. Врожденное
— это набор движений, реакций, действий, с которыми детеныш появляется на свет.
Его в готовом виде молодое существо получает по наследству от родителей. Приобретенное
же поведение — все то, чему каждый детеныш в жизни научается сам, перенимая
кое-что у родителей, кое-что у собратьев по племени. По мере того как детеныш
растет, происходит сложное, постепенное переплетение врожденных, инстинктивных
повадок и привычек, приобретенных в жизненном опыте. В результате переплетения
и складывается в конечном счете поведение, свойственное взрослому животному.
Вот пример.
Звонкоголосые зяблики, песни которых мы с таким удовольствием слушаем по весне,
появляются на свет вовсе уж и не такими превосходными певцами. Правда, только
что вылупившиеся зяблики уже имеют в своем распоряжении наследственно запрограммированный
набор звуков, свойственных всему клану зябликов. Но это, так сказать, разрозненные
слова, отдельные ноты песни. А для того, чтобы высвистать их в определенном
порядке, исполнить в нужном ритме, темпе, с нужными оттенками и коленцами, так
чтобы получилась виртуозная типичная песенка зяблика с лихим росчерком в конце,
птенцу надо поучиться у сородичей и немало потренироваться.
Комплекс врожденных звуков — своеобразная визитная карточка, удостоверяющая
принадлежность начинающего певца к зябликам. А за счет обучения приобретаются
индивидуальные особенности песенки, которыми каждый зяблик отличается от прочих
своих соплеменников. Это стало известно науке сравнительно недавно благодаря
исследованиям английского ученого Торпа.
Развитие
науки о поведении связано с именами многих замечательных ученых.
Всему миру известно имя нашего соотечественника физиолога Ивана Петровича Павлова.
Иван Петрович считал, что деятельность животного складывается из двух типов
рефлекторных реакций: условных и безусловных. Безусловные рефлексы, считал Павлов,
это тоже самое, что инстинкты. Условные — лежат в основе такого сложного явления,
как обучение.
Павловская школа физиологов занималась главным образом изучением условных рефлексов.
Это многое дало для понимания поведения, физиологических механизмов, которые
лежат, например, в основе обучения.
Других исследователей интересовали инстинкты, врожденное поведение, во всем
его сложном взаимодействии с окружающей средой.
Русская наука хранит много имен, с которыми связано исследование поведения животных.
Карл Францевич Рулье. Иван Михайлович Сеченов. Николай Алексеевич Северцов...
Н. А. Северцов одним из первых высказал мысль о том, что особенности врожденного
поведения животных такой же четкий видовой признак, как и морфологические особенности,
а результаты сравнительного анализа врожденного поведения могут быть использованы
при уточнении родства близких видов животных. Северцов сформулировал вывод о
том, что поведение является мощным фактором эволюции. В условиях внезапных изменений
окружающей среды, писал он в одном из своих трудов, морфологические приспособления,
развивающиеся слишком медленно, не могут обеспечить выживание животного. В этом
случае животное может спастись только за счет быстрого изменения поведения,
появления новых черт его, более приспособленных к изменившимся условиям. При
этом, чем более высоким уровнем нервной организации обладает животное, тем скорее
меняется его поведение, тем больше шансов у него выжить, оставить потомство
и продолжить борьбу своего вида за существование.
Можно было бы назвать еще немало имен русских и советских исследователей, работы
которых способствовали развитию науки о поведении — М. А. Мензбир, А. Н. Промптов.
В последнее время очень интересные исследования ведут Д. К. Беляев, Л. В. Крущинский,
Н. П. Наумов, В. Е. Соколов и многие другие ученые. Во всем мире известны исследования
поведения обезьян, которые проводили Н. Н. Ладыгина-Котс, Н. А. Тих.
Сложная и увлекательная проблема поведения животных переживает в наши дни настоящий
расцвет. Изучая поведение с разных точек зрения, ученые разных специальностей
шаг за шагом пытаются выяснить биологическое значение поведенческих реакций
у разных видов животных, понять биологическую сущность поведения, его механизмы.
Кое-что уже известно, и о некоторых материях, связанных с поведением животных,
можно говорить более или менее уверенно, хотя до создания стройной, целостной
теории поведения еще далеко.
Различают — об этом я уже говорила — две основные категории поведения: врожденное,
генетически запрограммированное, и приобретенное. Исследователей приобретенного
поведения особенно интересуют такие вопросы, как способность животных к обучению
и их элементарная мыслительная деятельность. Ну и, конечно, вопрос вопросов:
как связаны между собой все эти формы поведения.
Изучением наследственно запрограммированного, врожденного поведения и его эволюции
занимается этология. Как самостоятельное направление этология оформилась в 30-х
годах нашего века (хотя отдельные работы этологического характера появились
гораздо раньше). Основателями ее считают австрийского зоолога Конрада Лоренца
и нидерландского зоолога Нико Тинбергена.
Большую часть своих наблюдений Конрад Лоренц провел в Альтенберге,
живописной деревушке на берегу Дуная, в самом центре нижней Австрии. Трудно
представить, что подумывали о нем соседи, но факт оставался фактом — истинными
хозяевами в доме Лоренцов были животные.
Прирученным диким серым гусям иногда вздумывалось провести ночь в спальне хозяина,
и лишь под утро они покидали гостеприимный кров, вылетая через окна в сад. Ручная
крыса свободно бегала по всем комнатам и в пору гнездостроительной горячки никто
не мешал ей выгрызать из мебели кусочки обивки. Желтохохлый какаду регулярно
совершал пиратские налеты на свежевыстиранное белье, развешанное во дворе, и
обкусывал с него все пуговицы. Единственной, но вполне достойной компенсацией
за наносимый ущерб была искренняя привязанность всей этой крылатой и четвероногой
братии к хозяевам необыкновенного дома. Было и другое. Не скованные неволей
и доступные для наблюдения в естественных условиях животные давали Конраду Лоренцу
редкостный материал, касающийся поведения.
Наблюдение именно свободного животного, На воле, в естественных условиях обитания,
в естественном окружении — основной принцип этологии.
— Конечно,— любил повторять Лоренц в ответ на недоуменные вопросы о странном
положении людей в своем доме,— можно наблюдать животных и в клетках, расставленных
в гостинной. Однако единственный способ узнать что-нибудь об этих животных,
об их естественном поведении и умственных способностях — это предоставить им
полную свободу. Разумеется, вы должны быть готовы к убыткам — это неизбежная
плата за содержание подобных жильцов. Зато вы будете располагать психически
полноценными существами для своих наблюдений и экспериментов. Именно поэтому
я всегда содержу своих животных в условиях ничем не ограниченной свободы.
Самоотверженность, терпение, доброта, смелость — вот те качества, которыми должен
обладать человек, решивший изучать поведение животных. Ну и, конечно, нужны
наблюдательность, умение анализировать факты.
В работе этолога важную роль играет описание типичного поведения животного.
Здесь не обойтись без дневника наблюдений (а значит, нужна наблюдательность)
и без так называемых объективных методов наблюдения: фото- и киносъемки, магнитофонных
записей. На основании описаний составляют этограммы — своеобразный перечень
характерных поведенческих реакций. Потом этограммы изучаются, осмысливаются,
сопоставляются с этограммами других видов животных, если выясняют какие-то эволюционные
вопросы. Работа кропотливая, требующая долготерпения, но интересная и дающая
необыкновенное удовлетворение. Не говоря уже о том теплом чувстве, которое испытываешь
от общения с животными.
...В один из солнечных весенних дней гусиное племя Конрада Лоренца пополнилось
сразу десятком птенцов. Еще необсохшие и не очень-то привлекательные, птенцы
копошились в гнезде и единственное, что их отличало от обычных только что вылупившихся
гусят, было то, что в момент рождения рядом с ними не было матери. Вместо гусыни
над птенцами хлопотал Лоренц.
Он провел у гнезда ровно столько времени, сколько требуется новорожденному гусенку,
чтобы прийти в себя и приготовиться к познанию мира. После этого он отошел от
гнезда и отправился прочь. В тот же миг гусята выстроились, как и положено,—
гуськом, и заковыляли вслед за ним. С той поры Лоренц ходил по Альтенбергу только
в их сопровождении. Отправлялся ли он к ближайшей железнодорожной станции, на
почту или шел с друзьями на озеро — гусята неизменно шествовали за ним с чувством
собственного достоинства, столь свойственного их племени. И если постороннему
наблюдателю все это казалось не более чем забавным зрелищем, то Лоренцу поведение
гусят подтверждало существование особых механизмов поведения — ключевого раздражителя
и запечатления.
Термин «ключевой раздражитель» ввел в научный обиход Нико Тинберген.
Ему же принадлежат классические опыты с серебристыми чайками, доказавшие роль
ключевых раздражителей.
Началось все с того, что ученый задал себе вопрос: что заставляет птенцов разевать
клювы, выпрашивая корм у матери. Чувство голода, скажете вы. И будете правы.
Но только в одном. Причина раскрытых клювов действительно голод. Но вот откуда
птенец знает, что удовлетворить его можно, лишь постучав по материнскому клюву
и распахнув собственный? И как узнают, когда надо распахивать клюв?
Начались наблюдения. Оказалось, только что вылупившиеся птенцы серебристой чайки
уже умеют вытягивать шеи, делать поклевывающие движения и разевать рот. В принципе,
так сказать, умеют. Этому их никто не учил. С набором этих спасительных для
жизни движений они родились. Но оказалось также, что врожденное поведение приходит
в действие лишь тогда, когда птенцы получат из внешнего мира особый сигнал.
Сигналом этим для них является красное пятнышко на нижней стороне клюва матери.
Знание сигнала у птенцов тоже врожденное, передано ему по наследству от многих
предыдущих поколений чаек. Роль красного пятнышка установили так. К гнезду с
только что вылупившимися птенцами серебристой чайки поочередно подносили деревянные
плашки, напоминавшие по форме клювы взрослой чайки. Птенцы молчали и никак не
реагировали до тех пор, пока на модель не нанесли красное пятно. Едва завидев
модель с ярким пятном, птенцы распахнули глотки и стали во всю мочь пищать,
выклянчивая у болванки корм. Они настойчиво требовали корм от самой грубой модели,
подсунутой вместо живых родителей, если только на ней отчетливо виден был красный
опознавательный знак. А один из птенцов даже приловчился клевать красную болячку
на ноге сотрудника и при этом, конечно, тоже рассчитывал получить свою порцию
корма.
Сигналы из внешнего мира, вроде красного пятна на клюве чайки, сигналы, словно
ключ, открывающие врожденные действия животных и придающие им смысл, Тинборген
назвал ключевыми раздражителями.
Многочисленные наблюдения и эксперименты подтвердили, что ключевые раздражители
— основа основ врожденного поведения животных, их подчас удивительно согласованных
действий, общения. Ключевые раздражители бывают самого разнообразного рода и
свойства. Так для многих птиц ключевой раздражитель — красная глотка птенца.
Вид ее высвобождает наследственно заложенные в птице способности отыскивать
пищу и кормить птенца. Округлость и гладкость предметов — ключевой раздражитель
для чайки, он отпирает и выпускает, так сказать, на волю, инстинкт насиживания.
Для гусят Конрада Лоренца движение явилось ключевым раздражителем, который привел
в действие врожденное поведение следования за матерью. Там, правда, была еще
одна тонкость, и мы о ней поговорим в дальнейшем.
Итак, всякое животное рождается на свет с определенным набором врожденных поведенческих
реакций. Но до поры врожденное поведение словно заперто на замок. Для того,
чтобы освободить его, для того, чтобы животное воспользовалось своим врожденным
умением действовать в соответствии с обстановкой, оно должно получить из окружающей
среды сигнал к действию. Должен быть некий ключ, который высвободил бы заложенное
в животном от природы инстинктивное поведение.
Мир, в котором живут животные, буквально переполнен такими сигналами. У каждого
только что появившегося на свет малыша есть врожденная способность к опознанию
сигналов, характерных для вида. И как только животное обнаружит подобный сигнал
в окружающем мире, оно реагирует на него соответствующим поведением. Такой сигнал
— словно спусковой курок, словно ключ, открывает поведение. Оттого и названы
были эти сигналы ключевыми раздражителями. Их иногда называют также релизерами.
От английского слова realize — освобождать.
Биологическое значение системы «ключевой раздражитель — соответствующее ему
поведение» необыкновенно велико. Этот механизм устраняет необходимость долго
обучаться действиям, от которых порою зависит жизнь животного. Исследования
показали, что ключевыми раздражителями, сигналами, высвобождающими врожденное
поведение, могут быть позы животного, движения его тела или отдельных частей.
Открытие ключевых раздражителей помогло объяснить значение многих ранее непонятных
особенностей строения тела животных, их окраски (разных пятнышек, полосок, ярких
пучков шерсти), поз, телодвижений. Стало ясно, что ключевые раздражители, которые
подходят к ответной реакции организма, как ключ подходит к замку, помогают устанавливать
отношения между членами стада, между самцом и самкой, матерью и детьми.
В этом мы с вами убедимся, когда речь пойдет о стадных взаимоотношениях обезьян.
Способность к узнаванию многих ключевых раздражителей у животных врожденна.
Но среди раздражителей есть и такие, для опознавания которых требуется особый
вид обучения — запечатление.
Явление запечатления открыл в прошлом веке английский ученый Д. Сполдинг. В
1873 году он опубликовал свои наблюдения над молодыми животными. Из наблюдений
следовало, что в жизни детенышей обязательно есть особый, очень чувствительный
период запоминания. Предметы, действия, попавшие в поле зрения малыша в этот
период, запечатлеваются им на всю жизнь. Позже наблюдения Сполдипга были дополнены
и выяснена роль чувствительных к запоминанию периодов. Оказалось, что они тесно
связаны с ключевыми раздражителями.
Существует два типа ключевых раздражителей. Узнавание одних запрограммировано
наследственно. Детеныш рождается уже со способностью их узнавать. Другой тип
раздражителей он должен научиться распознавать, увидев единожды и накрепко,
на всю жизнь, запомнив. Так вот крепкое запоминание — запечатление — второго
типа ключевых раздражителей может произойти только во время тех чувствительных
периодов в раннем детстве, которые впервые обнаружил Сполдинг. Если в чувствительный
период ключевой раздражитель попадет в поле зрения детеныша и запечатлится им,
то в течение всей остальной жизни он будет служить сигналом, вызывающим соответственное
ему поведение. Если же детеныш его не увидит — сигнал не становится ключевым
разражителем, из поведения животного выпадает один из инстинктов, в принципе
свойственный этому виду. Таким ключевым раздражителем, который обязательно надо
запечатлеть, является, например, для птенцов диких гусей движущийся предмет.
Он выпускает на волю инстинкт следования за матерью, потому что первый движущийся
предмет, попадающий в естественных условиях на глаза птенцам,— мать. А мать
надо уметь распознавать с первой минуты и запомнить до тех пор, пока не обретешь
самостоятельность. От нее нельзя отстать во время переходов. В ней защита от
холода, голода, от гибели. Вот и выработалось в эволюции: с первых же минут
жизни у гусят начинается чувствительный к запечатлению движущихся предметов
период. Длится он несколько часов. Потом все кончается. И если в течение этого
времени в поле зрения птенцов попадет движущийся предмет — любой: мать-гусыня,
автомобиль, мяч, человек — птенцы запечатлевают его и отныне будут всюду следовать
за ним. Так же, как следовали повсюду за Конрадом Лоренцом, гусята, около которых
он хлопотал в первые часы их появления на свет.
Открытие роли ключевых раздражителей и явления запечатления очень многое дало
для понимания языка животных, удивительного взаимодействия между отдельными
особями стада, для понимания механизмов стадных взаимоотношений.
Шведский этолог Схельдрупп-Эббе сделал свое открытие на птичьем
дворе. Наблюдая стаю кур, он заметил, что далеко не каждая пеструшка занимает
в ней равное положение с другими. Есть побойчее — такая все время нападает на
подружек по стае, старается клюнуть, отогнать от кормушки да и перед петухом
не очень робеет. Есть такие, что самой задиристой уступят, но тем, кто послабее,
спуска не дадут. И всегда есть в стае «курица номер последний», которую все
бьют, все обижают, все третируют. Такая и ест в сторонке, и пьет позже всех.
И петух на нее — ноль внимания.
Работа Схельдруппа-Эббе была одной из первых, которыми было установлено существование
иерархии у животных, живущих стадами, стаями и другими сообществами. Сейчас
известно, что в сообществе животных существует «табель о рангах», и каждое животное
стада хорошо знает свое место в нем, свое положение среди сородичей. Всегда
есть животное номер один, его называют «альфа» (альфа — первая буква греческого
алфавита). Есть животное, занимающее на иерархической лестнице вторую ступеньку
— животное «бета». И всегда есть разнесчастная «омега» — «животное номер последний»,
которое все подвергают гонению. Это в том случае, если в стаде или стае существует
линейная иерархия. Исследования же показали, что у разных животных роли и места
в сообществе распределяются по-разному, иногда существуют очень сложные иерархические
системы. Но главное остается — каждый сверчок знает свой шесток. Это способствует
поддержанию в стаде или стае порядка.
Сообществами
живут очень многие животные. Сообщество — не просто скопление одинаковых животных,
это «добровольное» объединение животных одного вида, занимающее, как правило,
определенную территорию, живущее по своим законам, вместе добывающее пропитание,
вместе обороняющееся от врага и, в конечном счете, вместо заботящееся о потомстве.
Часто сообщество сравнивают с целостным организмом, настолько в ходе совместной
жизни четко отладились между всеми его членами взаимоотношения, настолько притерлось
к общим требованиям поведение отдельных членов стада. Согласованность действий
обязательно предполагает обмен информацией между отдельными животными, сигнализацию,
которая помогает корректировать поведение каждого в интересах всех. Разные формы
сигнализации между членами сообщества часто называют «языком» животных. Конечно,
условно. Потому что ничего общего с нашим человеческим языком, в котором за
звуками слов кроются сложные, зачастую отвлеченные понятия, который тесно связан
с мышлением, сознанием и другими высшими психическими функциями, он не имеет.
Зато у животных есть некоторые преимущества перед человеком в том смысле, что
они могут общаться друг с другом не только звуками, но и еще многими другими
способами, потому что, как выяснили исследователи, в мире животных для передачи
и приема сигналов могут быть использованы любые органы чувств.
Быть может, один из самых древних способов передачи информации
от одного животного другому — химические сигналы. Теперь уже хорошо известно,
что часто одно животное управляет поведением своего сородича или чужака с помощью
химических веществ, которые они выделяют в окружающую среду. Такие вещества
называются «телергоны», что в переводе означает «вещества, действующие на расстоянии».
Среди телергонов есть такие, с помощью которых животные, их испускающие, управляют
поведением представителей своего вида животных. Это — феромоны. Вещества, которые
несут информацию для чужаков, называют алломонами.
Установлено, например, что обычные комнатные мухи оповещают своих соплеменниц
о богатом и вкусном корме, выделяя особое пахучее вещество. Его назвали «мушиный
фактор». Для остальных мух этого вида запах мушиного фактора — сигнал-приглашение
принять участие в пире.
Уже давно известно, что самки некоторых видов бабочек выделяют феромоны, адресованные
самцам того же вида. Такой феромон — приглашение к браку. Самцы некоторых бабочек
могут воспринимать запах обращенных к ним феромонов, находясь на расстоянии
нескольких километров, хотя самка испускает ничтожно малые их количества.
Многие животные пользуются феромонами, чтобы пометить границы занимаемой ими
территории или оставить пахучий сигнал, указывающий направление следования.
Есть такие усоногие рачки — морские желуди. Близкие родственники обычного речного
рака. Строение морского желудя изменяется на протяжении жизни. Из яиц на свет
появляются маленькие прозрачные беззащитные существа, которые положенный срок
живут в толще воды, по мере сил спасаясь от врагов. В частности, и тем, что
рассеиваются в воде подальше друг от друга. Проходит время, и более зрелая личинка
падает на дно, покрывается твердой раковинкой. С этой поры начинается поиск
колонии себе подобных. Но искать-то надо по каким-то следам. Следы есть. Оказывается,
взрослые морские желуди — старые колонисты — периодически выделяют в воду привлекающие
феромоны. Бывшие отшельники улавливают химические призывы сородичей и добираются
до колонии. Им это выгодно — колония выбирает место для поселения на самом благоприятном
для жизни участке морского дна.
Термиты и муравьи пахучими знаками метят путь от дома до источника пищи.
Химический «язык» достаточно богат для того, чтобы обладатель его мог сообщить
сородичам об опасности (тогда в окружающее пространство попавший в беду выделяет
вещества тревоги), и для того, чтобы не перепутать свою самку и своих детенышей
с чужими. Самцы кроликов, например, метят свое семейство веществом из подбородочных
желез. Оно годится также для того, чтобы заявить права на новую территорию и
отстоять свою, для того, чтобы безболезненно, без лишних ссор и драк установить
свое положение в сообществе.
Химическими сигналами обмениваются сомы и другие рыбы, чтобы узнать друг друга.
Американские ученые недавно установили, что самка речного рака вырабатывает
особое химическое вещество, которое помогает личинкам ориентироваться в пространстве.
Дело в том, что вылупившиеся личинки раков проводят несколько первых недель
на подбрюшье матери, время от времени покидая его, чтобы подкормиться. Но, подкормившись,
всегда возвращаются. Для того, чтобы найти мать в мутной воде, среди многочисленных
препятствий на дне реки, иногда в ночной темноте, нужны надежные ориентиры.
Таким ориентиром служит вещество, выделяемое рачихой. Американские исследователи
проводили такие опыты. Они собирали на фильтровальную бумагу выделяемые матерью
вещества и помещали их на большом расстоянии от личинок. Иногда строили подводный
лабиринт, в центре которого помещали фильтровальную бумагу с веществом. И во
всех случаях личинки точно находили путь к предполагаемой матери. Ученые считают,
что такой выработанный в эволюции способ общения матери и детей увеличивает
шансы потомства на выживание.
Обмен информацией с помощью запахов у млекопитающих — область мало изученная.
Но и здесь уже кое-что известно. С помощью веществ, выделяемых кожными железами,
животные могут заявить права на новую территорию, настойчиво оберегать свою
территорию от новых пришельцев или, по крайней мере, предостерегать их о том,
что территория занята. С помощью пахучих меток они могут упредить сородича о
том, что грозит опасность, оставить ориентиры на местности, подать знак «я главный
— подчиняйтесь мне».
Способы использования «языка» пахучих меток у разных животных разные. Большая
песчанка, например, метит свои владения, потирая особой кожной железой, расположенной
на брюшке, поверхность почвы. Антилопы метят кусты и деревья. Самец антилопы
ориби, например, откусив верхушку стебля на уровне головы, прикасается к концу
стебля особой предглазничной железой и оставляет на нем пахучую метку. А самец
сибирской косули обдирает рогами кору и ободранное место трет лбом, щекой и
шеей, на которых у него расположены пахучие железы. Потревоженные пятнистые
олени, убегая, оставляют за собой пахучую струю. Для сородича это знак «следуй
за мной». Мы, люди, лишь сейчас начинаем постигать, какими широкими возможностями
для установления друг с другом контакта наделила природа животных.
Пчелы выбрали «язык» танцев. Дельфины — «язык» ультразвуков. «Язык» песен —
певчие птицы. Многие из птиц в совершенстве изъясняются на языке танцев и телодвижений.
Мимика, позы, положение ушей и хвоста, звуки,
взгляды — вот средства, которые используют млекопитающие для того, чтобы «объясниться»
с сородичем или врагом на жизненно важные темы.
Несколько выражений физиономии, несущих различную информацию, может продемонстрировать
обыкновенная домашняя кошка, меняя положение ушей, выражение глаз и оскал.
Слон (если только научиться его понимать) с помощью движений головы, хобота
и ушей, может довести до вашего сведения более двадцати оттенков своего настроения
и предупредить о своих намерениях. Выдвинулись вперед уши — слон возбужден.
Поднята голова, уши растопырены — верный признак враждебности. То же самое да
плюс еще поднятый хобот — берегись, животное в бешенстве. Закрутил кончик хобота
вниз — чем-то смущен, «стесняется». Слегка изогнул кверху — побаивается. Ощупывает
хоботом висок — старается преодолеть страх. А если при этом подняты уши — великан
злится на что-то или на кого-то.
Известному этологу Хайдигеру принадлежат слова о том, что тело животного похоже
на открытую книгу, которую можно прочесть, если знаешь, как читать, и что каждая
точка тела имеет свое информационное значение. К обезьянам это очень подходит.
Честно говоря, мне стало не по себе, когда за спиной, звякнув,
захлопнулась дверь вольеры. Остаться один на один с шестью десятками обезьян
— сомнительное удовольствие. Особенно, когда не знаешь, как они на это посмотрят.
Но сухумские гамадрилы, похоже, и не такое видывали. И потому, не обратив никакого
внимания на меня, продолжали заниматься своими делами.
Слева, в тени скалы, две обезьяны старательно обыскивали вожака. Напротив, прямо
на солнцепеке, клевала носом старая гамадрилиха. Пронеслась стайка гамадрилят-подростков.
Верхом на мамаше проехал малыш. Лукавые глазенки. Вздернутый нос. Ни дать ни
взять — Буратино. «Буратино» скосил в мою сторону бусины глаз, сплюнул шелуху
от семечек и, задрав нос, спокойно уехал. Ну, что ж, если все спокойны, отчего
мне волноваться. Я принялась за работу.
Прошел
час, другой. Жарко пекло сухумское солнце. Журчала под краном, струйка воды.
Разомлевшие обезьяны ушли в тень. И вдруг чья-то серая волосатая рука легла
мне на плечо. Зеленовато-бурая гамадрилиха, подойдя сзади, изготовилась прыгнуть
мне на плечи.
— Главное, не делай резких движений. И не смотри на обезьян пристально. Этого
они не любят,— вспомнила я напутствие Егора.
Хорошенькое дело. Сейчас она вскочит мне на плечи. Потом еще что-нибудь придумает,
а я — «не делай резких движений...».
Серая обезьянья лапа потянулась к очкам. Я пошевелилась. Обезьяна отскочила
в сторону, ударила по земле лапой и вытаращила на меня глаза. Я замерла. Обезьяна
снова ударила лапой по земле и, вздернув брови, опять вытаращилась. По-моему,
она пугала меня. И тогда я не выдержала, сорвала очки и тоже вытаращила на нее
глаза. Обезьяна пронзительно взвизгнула, оглянулась на мигом вскочившего вожака
и кивнула головой в мою сторону. Вожак взъерошил гриву, ударил лапой оземь и
бросился на меня. За ним все стадо. К счастью, на пути вожака попались две дерущиеся
самки. И весь гнев обрушился на них. Так мне был преподан практический урок
гамадрильего языка.
Павианы гамадрилы могут общаться друг с другом с помощью звуков, жестов и взглядов.
Двух десятков звуков, нескольких выразительных взглядов и жестов гамадрилу вполне
достаточно, чтобы объясниться на любую тему с сородичем.
По организации стада и стадным взаимоотношениям гамадрилы превосходят других
низших обезьян. Не случайно многие исследователи считают, что по этим «показателям»
гамадрилы занимают переходное положение между прочими обезьянами и человекообразными.
Однако и у других обезьян немало интересного в поведении.
Установлено, что у всех приматов, живущих семьями или стадами, обязательно есть
своя территория. Ее границы и полуобезьяны, и обезьяны маркируют — метят выделениями
особых пахучих или потовых желез, капельками мочи. Чужаку переходить границы
владений стада не рекомендуется. Если такое случится, вожак сначала всеми доступными
ему сигналами предупредит пришельца: «Остановись, мол, здесь мои владения!»
Не поможет — тогда быть драке. Но это случается редко.
Поддерживает порядок и руководит действиями членов стада вожак или несколько
вожаков. Чаще всего роль эту берут на себя сильные, опытные самцы. Но у иных
видов власть держат самки. В стаде всегда есть больше или меньше выраженная
иерархия — соподчинение между всеми его членами. Младший подчиняется старшему,
слабый — сильному. Предмет всеобщего внимания и заботы в стаде — детеныши. У
обезьян многих видов ребенка нянчит не только мать. Почти каждая ее родственница
по племени пытается подержать, поухаживать, «потетешкать» соседского ребятенка.
Этот вид поведения получил у исследователей даже особое название — «теткино
поведение». Основная забота о детеныше лежит, однако, на матери. Хотя у многих
видов, у цебуэлл, например, вскорости после рождения заботу о ребятишках берет
на себя отец.
Порядок в стаде, взаимопонимание между его членами поддерживается, как уже говорилось,
с помощью системы химических сигналов, звуков, жестов, взглядов, выразительных
поз. У примитивно организованных обезьян важную роль играет язык химических
меток. Чем выше организация животного, тем сложнее его поведение, тем разнообразнее
и выразительнее его «язык». И в нем уже большую роль играют оттенки голосовых
сигналов, мимика. У каждого вида обезьян свой «язык», своя «система» общения.
Но есть сигналы, которые у любого вида обезьян имеют одинаковое значение. Напряженный
взгляд, взъерошенная шерсть, открытый рот, так чтобы видно было клыки,— всегда
признак агрессии. Резкий отрывистый крик — сигнал об опасности. Обыскивание
(в специальной литературе его называют «груминг») — жест, предлагающий мир,
дружбу, подчинение одной обезьяны другой — той, что выше рангом. Иногда ему
предшествует особое лопотание языком и даже «поцелуи» — прикосновение друг к
другу губами.
Весь же набор поведенческих реакций, как говорят ученые,—
строго специфичен для каждого вида обезьян, иначе говоря, всем обезьянам одного
вида свойственно одинаковое поведение. И этим поведением они отличаются от обезьян
других видов.
Так, например, у знакомых уже нам обыкновенных игрунок, как и у всех обезьян,
в стаде есть иерархия. Но у игрунок она особая, свойственная только им,— параллельная
иерархия самцов и самок. Это значит, что один взрослый, самый сильный самец
— «альфа»-животное господствует (или как иногда говорят, доминирует) над всеми
остальными самцами. Ниже его рангом — самец «бета». Он подчиняется «альфе»,
но господствует над всеми остальными. Ниже его — «гамма». Он подчиняется «бета»-
и «альфа»-самцам, но господствует над теми, кто рангом ниже. И так далее. Такая
же иерархия существует среди самок. Эти две линии не пересекаются, и никогда
господствующий самец не помыкает самкой низкого ранга и самка высокого ранга
не проявляет власть над самцом. Порядок в стаде игрунок поддерживается с помощью
звуков, жестов и поз. Для того чтобы напомнить о своем господстве и держать
в постоянном уважении подчиненных, главенствующее животное время от времени
медленно прохаживается среди сородичей, выгнув спину дугой. Эту же позу оно
принимает, защищаясь от врагов и собираясь напасть на них. Шерсть при этом встает
дыбом — так что игрунка кажется больше и страшнее. Для запугивания низших по
рангу применяется иное средство: игрунка-господин выравнивает уши горизонтально,
так что пучки волос на ушах начинают торчать по бокам головы. Сильная агрессия
проявляется непотребным образом — самец или самка поворачивается к врагу тылом,
поднимает хвост и представляет на обозрение все отличительные признаки своего
пола. Это сигнал угрозы, и он хорошо понятен сородичам.
Звуки,
которыми игрунки обмениваются в разных ситуациях, на наш грубый слух мало выразительны
и очень похожи друг на друга. При тесном дружеском общении игрунки издают короткие
крики. Животное, изолированное от сородичей, кричит пронзительно и долго. Потревоженная,
озлобленная игрунка визжит. При появлении врага издает несколько коротких, резких
предостерегающих криков.
В жизни игрунок очень важную роль играет язык химических меток. Игрунки метят
все и вся — территорию, себя, сородичей. Метят выделениями специальных желез,
слюной, капельками мочи. По одним меткам определяют границы места обитания стада,
по другим узнают положение сородича в стадной иерархии, третьими сигнализируют
о своем положении в ней. В стаде существуют «правила» нанесения меток. Чем выше
ранг животного, тем больше он наносит своих меток, заявляя права на территорию,
самку,
владычество.
А вот львиные игрунки живут семьями. В семье — самец, самочка и их детеныши.
Вожака нет. Власть отца и матери одинаковы. Иногда объединяются вместе несколько
семой. У обезьян этого вида тоже в ходу язык запахов, поз, взглядов, звуков.
Важное значение имеют прикосновения.
В стаде капуцинов (они живут сообществами по тридцать — сорок обезьян) своя
иерархия. Взрослые самцы господствуют над самками. А вместе самки и самцы господствуют
над детенышами.
У ревунов четкой иерархии нет. Но если надо отстоять территорию стада, заботу
об этом принимают на себя в первую очередь несколько взрослых сильных самцов.
Это они, как правило, запевалы в громкоголосом хоре ревунов. Потому что именно
ревом эти обезьяны заявляют права на территорию и определяют ее границы.
В пределах одной и той же местности может обитать естественная популяция ревунов,
насчитывающая до 800 — 1000 животных. Эта компания состоит из отдельных групп.
В такой группе несколько взрослых самцов, с десяток взрослых самок, три-четыре
маленьких детеныша и столько же подростков.
Четкой власти самцов или одного какого-нибудь из них в стаде, как правило, нет.
О детенышах одинаково заботятся и самцы и самки.
Самцы не отличаются агрессивностью и не только детей не обижают, но и весьма
спокойно относятся к своим соперникам в период спаривания.
Самцы определяют территорию, жизненное пространство для своей группы, прокладывают
путь среди веток и зарослей (прокладывая дорогу, самец обычно криками приказывает
самкам, подросткам и детям следовать за ним), ревом отстаивают свою территорию,
защищают самок и детенышей во время опасности.
Если случается, что в группе все-таки один самец посильнее, помощнее прочих,
он может занять главенствующее положение. Такой вожак может подчинить всю группу,
склонить ее к любым действиям. Карпентер, например, наблюдал, как один такой
главарь подбивал свою группу на грабеж участков, занятых соседней группой. И
подбивал довольно успешно. Стоило изолировать зачинщика грабежа от сородичей,
и они тотчас перестали вторгаться на территорию соседей.
Вообще же это редкость — вторжение одной группы во владения другой. Наблюдая
ревунов на одном из островов в зоне Панамского канала в дождливый сезон 1967
года, один из приматологов стал свидетелем столкновения двух групп ревунов.
Дело происходило утром. Обе группы, завидев друг друга, подняли рев. Он все
усиливался по мере того, как группы сближались. Потом достиг какого-то максимума,
и обезьяны начали расходиться. Видно, рев помог обеим группам уточнить границы
собственной и чужой территории и сохранить нужное расстояние без конфликта и
кровопролития.
Мартышки живут стадами по тридцать — пятьдесят животных в каждом. Правда, размеры
стада и даже его состав не остаются постоянными в течение дня. Во время дневных
поисков пищи большое стадо распадается на группы по десять — пятнадцать обезьян.
На ночь мартышки и вовсе устраиваются группками по пять-шесть животных, но непременно
под защитой одного самца.
Стада зеленых мартышек шумные и крикливые. В них часты ссоры. Может быть, потому,
что в стаде нет четкой иерархии, самец-вожак ограничивает свои обязанности только
охраной сородичей от опасности. Когда стадо спускается на землю подкормиться,
вожак часто становится во весь рост и зорко оглядывает окрестности. Чуть что
— и он подает особый сигнал — резкий тревожный возглас. Заслышав его, все обезьяны
мгновенно спасаются бегством. Сторожа из вожаков неплохие. Хозяева — никудышные.
Самки не испытывают к ним никакого почтения. В стаде — полное равноправие. Все
делают что хотят и как хотят. Самки и детеныши могут брать пищу в присутствии
вожака — это редкость среди обезьян. А детеныши имеют право безнаказанно отбирать
лакомые куски чуть ли не изо рта любого самца. Он не обидит их за это. Правда,
и ответственности за малышню в стаде не несет. Совсем иные порядки в стаде павианов
гамадрилов.
«14 августа. 9 час. 15 мин. Наблюдения в стаде. На склоне горы
обитает большая семья (стадо) гамадрилов. Обезьян 50 или больше. Самки, подростки,
детеныши. Хозяин стада — крупный, сильный самец по кличке Муррей. У пего роскошная
серебристая грива, глубоко посаженные глаза, разодранная ноздря.
Время завтрака. Обезьянам принесли корм — нарезанный ломтями хлеб, яблоки.
Ближе всех ко мне — детеныш. Он ходит от одного куска к другому. Пробует каждый,
идет дальше. Ему никто не мешает. Лишь изредка бросит в его сторону взгляд Муррей.
Тогда малыш бросает кусок, тонко ахает и приседает.
Взял
половинку яблока — оно с его голову. Держит яблоко обеими руками да еще придерживает
ногой. Неловко. Ищет позу поудобнее. Перекладывает добычу на левую ладонь и,
держа на весу, пытается влезть вверх по сухому дереву. Яблоко падает. Надо видеть,
какое недоумение и досада на лице малыша. Кряхтя, спускается вниз и все повторяется
снова...
...Принесли семечки. Рассыпали по площадке. Среди обезьян оживление. Но пока
никто не притрагивается к ним. Что такое? Ага. Первое слово — вожаку. Спокойно,
даже слегка лениво подходит Муррей. Пробует семечки, смешно сплевывая шелуху.
Потом, войдя во вкус, быстро-быстро разгребает кучку и ловко посылает в рот
горсть за горстью. Набил защечные мешки так туго, что они плотными колбасками
повисли под щеками. Потом стал, не торопясь, лакомиться. Самки тоже осмелели.
Особенно две. Одна из них с детенышем. Остальные сидят поодаль. Ждут. Малыша
семечки не интересуют. Гораздо интереснее, что это тут делаю я. Я шевельнулась.
Малыш, только было разбежавшийся ко мне, отпрянул в сторону, поскользнулся,
застыл на мгновение с испуганными, широко открытыми глазами и опрометью бросился
к матери. Мать крепко прижимает его к себе, делает несколько обыскивающих движений,
потом берет за хвост, приподнимает ребенка, внимательно осматривает и что-то
при этом приговаривает на своем гамадрильем языке...
Ко мне поближе подошла молодая обезьяна. Смотрит на виноград в моей корзинке.
Садится сбоку. Смотрит. Потом медленно, с оттяжкой ударяет лапой по земле. Я
протягиваю ей гроздь. Обезьяна оглядывается на Муррея. Он пристально смотрит
на самку. Та было уж протянула руку — схватить подношение, но, перехватив пристальный
взгляд вожака, отдернула ее, словно ошпаренная...
...Две обезьяны поссорились. Визжат. Одна гонится за другой. Обе визжат что
есть мочи, все время оглядываются в сторону вожака. Только, по-моему, с разными
целями. Та, которую преследуют, вроде бы взглядом взывает о помощи. Та, что
преследует, смотрит, не попадет ли ей за это. Попадет. Ой, попадет. Муррей,
заслышав визг, медленно поднимается на пригорок и пристально смотрит на дерущихся
самок, скорее даже, не на обеих, а на ту, что сильнее, ту, что преследует слабую.
Преследовательница не реагирует. Муррей резко оттягивает кожу со лба на затылок.
Сразу заметными делаются белые веки. Преследовательница оглядывается, видит
это и уже менее решительно продолжает погоню. Муррей быстро несколько раз подряд
дергает «бровями». Этого приказа лучше не ослушиваться. Забияка медленно спускается
с горы вниз и боком-боком к повелителю. Словно ничего и не было. И она сама
паинька. Начинает разбирать усердно волосочки в гриве Муррея. Он успокаивается,
прикрывает глаза. Тут обиженная, спустившись сверху, подошла робко. Зачинщица
ссоры исподтишка пытается припугнуть подругу. С той чуть не истерика. Но Муррей,
приоткрыв глаза, кладет слабой на плечо руку. Слабая смелеет. И обе — одна справа,
другая слева — дружно начинают обыскивать роскошную гриву Муррея».
В природе стада гамадрилов насчитывают обезьян по пятьдесят
— шестьдесят, а то и по восемьдесят. У каждого стада — свои владения: тысяча
— полторы тысячи гектаров. Границы этих владений условны. Исследователи наблюдали,
как на водопое, находящемся на территории одного стада, хозяева встретились
с пришлыми компаниями. Стада при этом не смешивались. Особой враждебности члены
одного стада к другому тоже не проявляли.
Далеко не все участки своих владений гамадрилы посещают с одинаковым постоянством.
В иных они проводят большую часть своего времени, в других — не бывают месяцами.
Есть у гамадрилов излюбленные места кормежки и полуденного отдыха, определенные
места ночевок.
Об устройстве сообщества гамадрилов существуют разные версии. Согласно одной
из них, стадо — гарем одного-единственного матерого вожака, остальные обезьяны
— его жены и дети. Повзрослевшие сыновья, становясь соперниками отца, из стада
изгоняются. Вместе с ними уходит и часть самок. Согласно другой точке зрения,
все гамадрилье сообщество состоит из нескольких семей. Во главе каждой семьи
— свой вожак. Сильный, опытный самец.
Если в семье окажутся еще самцы, они занимают на иерархической лестнице места
«бета»-, «гамма»-, «дельта»-животного. В зависимости от агрессивности и силы.
У самок своя иерархия. Ранг самки определяется отнюдь не ее силой, а расположением
вожака.
Даже неискушенный наблюдатель сразу же сможет заметить в гамадрильем
сообществе несколько самок, которые притесняют прочих своих соплеменниц, пользуясь
особым к ним вниманием главы семьи — вожака. Среди них всегда есть «первая придворная
дама». Немногим уступает ей вторая. Третья, подчиняясь первой и второй, не дает
спуска всем остальным. И так далее. Особое расположение к ним вожака не страхует,
впрочем, их от жестоких трепок, которые время от времени задает хозяин своим
фавориткам. Это бывает в тех случаях, когда тиранство самок начинает нарушать
покой стада.
Другое условие, исходя из которого распределяются ранги среди гамадрилих,— наличие
детеныша. Самая захудалая самка с рождением детеныша сразу же занимает более
высокую ступеньку иерархической лестницы. На малышей в течение нескольких первых
месяцев жизни законы иерархии не распространяются.
Рождение гамадриленка — событие. Обезьяны тесной толпой окружают роженицу, волнуются,
галдят. Когда же все благополучно кончается и детеныш появляется на свет, каждый
старается взглянуть или прикоснуться к новорожденному, засвидетельствовать к
нему нежное отношение. Впрочем, это редко кому удается. Измученная мать сразу
же спешит укрыть свое сокровище от холода и от лишних взглядов у себя на груди.
Здесь на материнской груди, крепко вцепившись в шерсть руками, малыши проводят
первые дни жизни. Лишь на третьей неделе гамадриленок вылезает поглядеть на
белый свет, начинает ходить. В это время мать не отпускает его от себя. Давая
малышу погулять, она крепко держит его за хвост, позволяя познавать мир в радиусе
этого своеобразного поводка.
Теперь доступ к ребенку открыт для всех желающих. Маленькие гамадрилята являются
центром притяжения для всех соплеменников. С ними возятся и не на много опередившие
их подростки, и самые хмурые самки. Они обыскивают малыша, часто предлагают
прокатиться верхом.
Счастливая и беззаботная пора пролетает быстро. Годовалые гамадрилята уже подчиняются
правилам поведения, принятым в гамадрильем сообществе, хорошо понимают и пользуются
«языком» стада.
«Язык» гамадрилов, как я уже говорила, включает в себя систему звуков, взглядов
и жестов. В звуковом языке по меньшей мере десятка два сигналов, каждый из которых
имеет определенное значение.
Вожак, заметивший опасность, издает короткий тревожный возглас. Повторять второй
раз не приходится — все стадо сразу же мчится прочь от беды или занимает оборонительную
позицию. Обезьяна, отставшая от стада, кричит по-другому. И уж совсем иные звуки
сопровождают различные ритуалы, помогающие гамадрилам выразить свое отношение
к соплеменнику.
Любой член гамадрильего стада, встретясь с вожаком или обезьяной высшего ранга,
присядет и несколько раз отрывисто «ахнет». Это сообщение о повиновении, признании
власти и преклонении перед ней.
Предлагая свои услуги для обыскивания, обезьяна сначала особым образом пошелестит
языком — сигнал партнеру о дружеском расположении и просьба ответить тем же.
Вариант этого звука — нежное лопотанье, с которым обезьяна «обращается», например,
к малышу, собираясь его прокатить или просто понянчить. Недовольная обезьяна
часто стучит зубами. Рот при этом у нее закрыт, а физиономия каменная.
Кроме этих точного назначения сигналов, гамадрилы издают еще немало звуков,
не несущих определенной информации. Например, блаженное похрюкивание при обыскивании.
Хотя, как сказать, может быть, и это похрюкивание — сигнал для партнера и поощрение
его действий. Тем более, что в последнее время все более распространяется мнение,
что даже, казалось бы, совсем уж нейтральные звуки, как, например, урчание в
животе и удары сердца и те имеют сигнальное значение. Урчание помогает обезьянам
в зарослях определять место нахождения сородичей. А биение сердца матери помогает
детенышу занять правильное положение на ее теле и не потерять сосок.
Беззвучные средства общения — позы, жесты, мимика — составляют вторую и едва
ли не самую выразительную часть «языка» гамадрилов.
Полутора десятков выразительных взглядов, мимических движений и сигнальных жестов
вдобавок к звуковым сигналам — вполне достаточно для того, чтобы выяснить всевозможные
отношения с сородичами и врагами.
Стандартная ситуация. Поссорились две самки. Визг. Шерсть клочьями. И вдруг
та, что затеяла драку, ловит на себе пристальнй взгляд вожака. Взвизгнув так,
словно ее наградили не взглядом, а хорошей затрещиной, обезьяна мчится к повелителю
и начинает нервно его обыскивать. Собственно, это несколько обыскивающих движений.
Чисто символических. Для того, чтобы засвидетельствовать свое послушание и получить
прощение.
С помощью взглядов вожак способен на большом расстоянии беззвучно управлять
всеми действиями стада. При этом он может находиться достаточно далеко от сородичей.
Все равно взгляд возымеет действие. Секрет — в белых участках кожи над веками.
Стоит вожаку оттянуть назад кожу со лба — и белые веки четко выделяются на его
серой физиономии. Поэтому запретный или угрожающий взгляд виден издалека.
Враждующие самки часто пользуются угрожающими взглядами во
время беззвучных перебранок. Поморгают друг на друга, удовлетворят свою злость
и разойдутся, не привлекая внимания вожака.
Особым образом приподнимая хвост и размахивая им из стороны в сторону, гамадрилиха
может продемонстрировать свою благосклонность к самцу или высказать полное пренебрежение
к его ухаживаниям. Испытывая на себе запрещающий взгляд более сильной обезьяны,
слабая непременно сложит особым образом руки — прижмет их к телу, а кисти рук
опустит. Жест, демонстрирующий покорность, повиновение. Угрожая сопернику, самец
обязательно взъерошится, пошлет врагу устрашающий взгляд и ударит передней лапой
по земле. (Кстати, этот жест, во время которого из-под лапы может выскользнуть
камень, породил легенду, согласно которой гамадрилы, забравшись на скалы, забрасывают
своих недругов камнями.)
Но более всего, конечно, поражает мимика. Богатство ее — результат того, что
у гамадрилов хорошо развита мимическая мускулатура, мышцы головы. Двигая ушами,
глазами, ртом, кожей головы, гамадрилы могут продемонстрировать страх, ярость,
любопытство, нерешительность, веселое настроение, злобу, печаль. И множество
оттенков эмоций. Особенно, если в гамадрильем существе идет «борьба мотивов».
Предложите любой обезьяне лакомство на виду у вожака. Взять кусок она не имеет
права — все самое вкусное в первую очередь принадлежит вожаку. Этот закон гамадрильего
стада знают даже малыши. Но лакомство остается лакомством, и на обезьяньей физиономии
отразится целая гамма чувств — желание заполучить его, страх перед вожаком,
попытка тут же засвидетельствовать ему почтение, нерешительное нахальство...
У самца самые выразительные эмоции возникают в случае, когда он видит врага,
но не может с ним сразиться. Заканчивается такая ситуация весьма неожиданным
образом. Обезьяна начинает... зевать. Зевки эти страшны и страстны. Напоказ
все зубы, десны, ярко-красная глотка. Зажмуренные глаза, напряженное тело, взъерошенная
грива лишь подчеркивают степень возбуждения гамадрила. Именно такое зевание
вызвал у самца-гамадрила Егор в день моего первого знакомства с обитателями
Сухумского заповедника.
Малыши легко и быстро начинают распознавать сигнальное значение
эмоций, «язык» стада, и если не блюсти табель о рангах, то во всяком случае
демонстрировать уважение перед вожаком. Все это складывается тоже на основе
сложного переплетения врожденных и приобретенных черт поведения. Большую роль
здесь играет способность обезьян к подражанию и обучению, их сообразительность.
Эти качества, как мы потом увидим, особенно развиты у человекообразных обезьян.
Но и у низших имеются.
Хорошо известны опыты, в которых экспериментатор показывал гамадрилам предметы
разной формы и цвета, а обезьяна выбирала из груды игрушек точно такие же, что
предъявлял ему человек. В других опытах гамадрилы неплохо демонстрировали свою
способность бросать предметы. Советский приматолог Э. П. Фридман приводит такой
случай. Самец-павиан, после того как у него взяли кровь из вены, опередив лаборанта,
схватил ватный тампон и вытер кровь на месте укола.
Из литературы известны случаи еще более поразительные. В Южной Америке одна
предприимчивая хозяйка приучила бабуина пасти коз. Бабуин с большой охотой выполнял
обязанности пастуха. Выгонял коз по утрам на пастбище, рьяно подгонял к стаду
отбившихся, а по вечерам приводил их к хозяйке. Однажды вечером хозяйка, как
обычно, заперла коз в загоне и вдруг обратила внимание на то, что бабуин необыкновенно
взволнован. Он суетился около загородки, а потом ринулся в сторону пастбища.
Через некоторое время бабуин вернулся, гоня перед собой отставшего от стада
козленка. Впрочем, возможно, это рассказ из серии «Хотите верьте — хотите проверьте».
Но вот то, о чем я сейчас расскажу, факты, подтвержденные, документированные,
принятые к сведению наукой об обезьянах.
Имо принадлежала к виду японских макаков. Она была одной из
обезьян в стаде, обитавшем на острове Кошима. В начале пятидесятых годов группа
японских приматологов взяла стадо под наблюдение. В нем было тридцать макаков,
и ученые задались целью досконально, во всех подробностях изучить поведение
каждой. Привычки, характер, особенности поведения, контакты с каждым из сородичей.
Каждой из тридцати обезьян было дано имя. Наблюдения длились несколько лет.
Для начала ученые позаботились о том, чтобы обезьяны всегда были в их поле зрения
и не боялись людей. Поэтому на побережье они выбрали площадку, которую часто
посещало стадо, и стали регулярно раскладывать на ней бататы — сладкий картофель.
Обезьяны быстро поняли, что к чему, стали приходить сюда чаще, а после и вовсе
обосновались здесь жить.
В один из осенних дней 1953 года полуторагодовалая самка, та, которую исследователи
назвали Имо, подняла с земли грязный батат и случайно погрузила его в воду ручья.
Потом руками обтерла с него грязь. Чистый батат, без грязи и песка, конечно,
вкуснее. После этого случая Имо теперь каждый раз «мыла» бататы перед едой.
Так, словно следовала советам листка санпросвета. Между тем ей никто не внушал,
что перед едой фрукты и овощи следует мыть. Это было ее собственное открытие.
Однажды, когда чистюля Имо окунала в воду очередной батат, это увидел один из
детенышей — ее приятель по играм. Месяц он наблюдал священнодействия Имо, а
потом последовал ее примеру и тоже стал «мыть» грязные овощи. Через четыре месяца,
понаблюдав за дочерью, то же самое стала делать мать Имо. В конце концов эту
привычку переняли все детеныши, с которыми общалась Имо, и их матери. Четыре
года спустя после «изобретения» Имо, мытье бататов вошло в привычку у пятнадцати
обезьян из тридцати. Любопытно, что этому научились в первую очередь детеныши
в возрасте от одного года до трех, их матери и некоторые пяти-семилетние самки.
Не научились взрослые самцы, которые почти не вступали в контакт с детенышами.
Наблюдения, приведенные в последующие пять лет, позволили
установить, что привычка мыть бататы распространилась в стаде очень широко и
даже стала передаваться следующему поколению. Подросшие подруги Имо, обзаведясь
собственными детенышами, теперь обязательно учили их этому. В 1962 году из 59
животных стада 42 мыло бататы. По-прежнему этого не делали старые самцы и самцы,
занимающие высокое положение в стаде (к слову сказать, другие обезьяны для них
бататы не мыли). Не делали этого также необученные малыши и шесть из семи детенышей
одной самки, которые, по утверждению наблюдателей, были слабо развиты в умственном
отношении. Исследователи отмечали также, что у разных животных были разные способности
в освоении этого нехитрого дела.
В результате наблюдений было установлено, что «изобретенное» одним животным
мытье бататов за десять лет стало обычной во время кормежки чертой Поведения
исследуемой группы обезьян. Она стала устойчиво передаваться от поколения к
поколению. Другие стада японских мака-ков, жившие на острове, но не общавшиеся
с экспериментальной группой животных, получив от людей бататы, не мыли их. На
основании своих наблюдений японские ученые высказали мысль о том, что у обезьян
могут возникать традиции. Правда, они честно признавали, Что «традиция» передавалась
из поколения в поколение лишь в том случае, если у обезьян под рукой были бататы
— и у того поколения, в котором «возникла традиция», и у того — кому она передавалась.
В этом, по мнению исследователей, коренное ее отличие от традиций у человека.
Ибо человечество свой опыт, свои традиции способно передавать не только в буквальном
смысле слова из рук в руки, но с помощью речи, письменности, любых доступных
ему средств хранения и передачи информации.
Вернемся, однако, к бататам.
Сначала их мыли в ручье. Потом несколько обезьян стало использовать морскую
воду залива. И уже в 1962 году все обезьяны мыли бататы в морской воде. Видно,
они от этого становились вкуснее.
Самка Имо в 1956 году сделала еще одно «открытие». Однажды у исследователей
подошли к концу запасы бататов, и они решили подкормить обезьян пшеницей. Макаки
любят ее. Не случайно так страдают крестьянские посевы от налетов обезьян. Но
одно дело на поле. Там легко нарвать колосьев, вылущить семена и набить ими
защечные мешки. А здесь семена оказались рассыпанными на песке. Иди-ка выбери
каждое зернышко. Не есть же с песком. Выручила всех изобретательная Имо.
В один прекрасный день, когда прочие соплеменники ее сосредоточенно выуживали
семена, она взяла в руки горсть песка, поднесла ее к заливу и бросила в воду.
Песок ушел на дно, а зерна остались в воде. Имо выловила их и съела. К 1962
году этот способ «золотой промывки» у нее переняли 19 сородичей. А одна самка
и ее дочь даже «усовершенствовали» способ добычи зерна. Правда, на особый манер.
Сами они никогда промывкой не занимались, но заставили это делать для себя других
обезьян. Сразу оговорюсь, что «заставили» — термин, предложенный исследователями.
На самом деле все было, видимо, намного проще. Скорее всего, обезьяны отнимали
отмытую пшеницу у своих сородичей.
Любопытно, что «мойщики пшеницы» стали особенно ловко держаться на ногах, полувыпрямившись
и освободив руки для того, чтобы переносить в них горсти песка с пшеницей.
Имея постоянно дело с водой, обезьяны научились находить в ней другую пищу,
плавать и даже нырять. Так одна привычка повлекла за собой другую. Купание в
холодном заливе было, наверное, мало приятно. Зато купание в горячих источниках
острова полюбилось. Пионерами в их освоении стали опять-таки молодые животные.
Однажды несколько подростков, покрутившись возле источника, медленно вошли в
воду и стали барахтаться в ней. Купание понравилось им. С тех пор они стали
принимать целебные ванны каждый день. Глядя на них, пристрастились к купанию
в теплых водах другие. Вскоре поветрие охватило все стадо. Эта привычка передалась
следующему поколению и стала нормой поведения животных из подопытной группы.
Исключение составляли малыши до одного года. Они только плескали друг на друга
водой под зорким наблюдением мамаш.
Наблюдатели пишут, что купание в источнике у обезьян ежедневно занимало до получаса
времени. Обезьяны купались даже в снежные дни и ранним морозным утром. Держались
они, как правило, близко у берега, но иногда барахтались по-собачьи, переплывали
водоем туда и обратно. Пытались нырять — возможно, в поисках пищи. Исследователи
специально отыскали в окрестностях острова стадо японских макаков, у которых
не было привычки плавать в горячих источниках. Они обучили этому искусству одну
из обезьян. И вскорости привычку плавать переняли у нее все сородичи.
Вот какой вывод делают некоторые ученые, познакомившись с результатами исследований
японских приматологов: низшие обезьяны обладают достаточно высоким уровнем развития.
Они умеют устанавливать связи между предметами и явлениями и на основании этого
строить свое поведение. Вероятно, можно говорить об элементарной рассудочной
деятельности обезьян. На фоне привычного, свойственного виду поведения в новых
ситуациях у отдельных животных могут возникать новые поведенческие реакции,
помогающие животному приспосабливаться к условиям жизни. Полезные формы поведения,
более или менее случайно «открытые» одним животным, могут перениматься его сородичами
и передаваться от поколения к поколению. В определенных пределах, разумеется.
Усвоение чужого опыта (кстати сказать, довольно широко распространенное в животном
мире) — необходимое условие гибкого поведения, направленного на выживание отдельных
особей и в конечном счете на процветание вида в целом.
Наблюдения над низшими обезьянами многое дают для понимания проблемы происхождения
человека. Еще больше дают исследования высших, человекообразных обезьян. О них
речь впереди.
ПРЕДИСЛОВИЕ. Я. Я. Рогинский .................................. 3
Часть I. МНОГОЛИКИЙ МИР ОБЕЗЬЯН
Глава первая .............................................................. 6
Глава вторая .............................................................. 18
Глава третья ............................................................... 34
Глава четвертая ...................................................... 66Часть II. СОСЕДИ ПО ЭВОЛЮЦИИ
Глава первая .............................................................. 100
Глава вторая .............................................................. 113
Глава третья ............................................................... 136ЗАКЛЮЧЕНИЕ ................................................................. 187