НА КРУГИ СВОЯ

Продолжим нашу беседу об отношениях между насекомыми и растениями. Сначала скажем несколько добрых слов о растениях вообще, потому что они — травы, кустарники и деревья,— изобретя хлорофилл, взяли на себя величайшую ответственность за судьбу всех животных Земли, сумев из одного процента солнечных лучей создать пищу для них. Зеленые растения, не побоимся это сказать,— основа существования всех животных на нашей планете и нас с вами. Мы знаем, как они прекрасны, как несут нам добро, как вошли в нашу жизнь, но здесь мы усилим акцент на главном их достоинстве. Это, по словам Люсьена Омана, «их поразительная деятельность, вызванная к жизни силой солнечного излучения, которая аккумулируется листвой; эта деятельность проявляется в постоянном созидании и разрушении, возделывании почвы, обновлении атмосферы; ей обязаны своим заселением воды и суша, украшенная лесами и лугами, она осуществляет фантастическое жонглирование атомами и молекулами, приводящее в движение известные круговороты углерода и азота, которые порождают десятки тысяч других циклов, ведущих к созданию всевозможных продуктов, обеспечивающих жизнь животным, существование промышленности и огромное многообразие форм, всегда прекрасных и в совокупности и в деталях. Эта деятельность не прекращается ни ночью, ни днем и протекает в абсолютной тишине». К сказанному ни прибавить, ни убавить. Честь и хвала растениям за их титанический труд на благо всем живым созданиям.
Забегая вперед, скажу, что в дальнейшем из извечных круговоротов мы вычленим биологический круговорот и выясним его всемирное значение. А пока что из растительноядных животных остановимся на насекомых, ибо мы от рождения до смертного одра окружены травами, кустарниками, деревьями, бабочками, мухами, жуками, пчелами...
Мы уже осведомлены, что и растения, и насекомые существуют не сами по себе, образуя хаотичную смесь; насекомые, возникнув не без помощи растений, сами включились в созидательную деятельность, играя первостепенную роль в расцвете цветковых растений; они сами активно поддерживают жизнь растений, способствуют улучшению плодородия почв и сдерживают катастрофическое размножение своих собратьев по классу, вредных для растений. Между тем, растения и насекомые составляют лишь часть живой системы, которая, вместе с остальными животными, грибами, бактериями и вирусами, состоит из сложных биологических совокупностей, называемых биомами. Бесчисленные живые существа, входящие в состав биомов, соединены между собой всевозможными связями, но главными связями являются те, через которые осуществляются непрестанная борьба за пищу и место под Солнцем. Если посмотреть на Землю из космоса, бросается в глаза прежде всего зеленый наряд нашей планеты, густой в одних местах, разреженный — в других. Суша остается постоянно зеленой на экваторе и в тропиках, которые покрыты густыми лесами из мягколистных вечнозеленых растений, светлыми и саванновыми зимнезелеными лесами из древесных листопадных растений и средиземноморскими лесами из вечнозеленых жесткомелколистных пород. Здесь лишь в некоторых местах — в саваннах Африки и Индии, а также в пампасах Америки — в сухое время года зеленая окраска заменяется желтовато-серой. По мере продвижения к северу и к югу от экватора и тропиков все менее продолжительно сохраняется зеленый наряд: только на короткое время зеленью покрываются леса средних широт, степи и пустыни. Круглогодично зелеными остаются лишь сосновые и можжевеловые леса в Восточной Азии, в горах Средиземноморья, Мексики и юга Северной Америки, а также тайга из елей, пихт, кедра и сосен в Европе, Западной Сибири, на Алтае, в Приморье и в Канаде. В этих местах на наиболее теплое время года приходятся рост и цветение растений, что в свою очередь сказывается на жизни насекомых, которые начинают питаться и размножаться.
Это мы так можем объять необъятные просторы Земли с космоса. А для насекомых каждый гектар Земли представляет собой своеобразный космос. Судите сами: даже единственное дерево высотою 30 метров для полусантиметрового насекомого будет выглядеть гигантским, таким, как если бы человек увидел ствол диаметром около 200—300 метров, высотою 10 000 метров, с кроною в среднем диаметром 6000 метров. Отсюда прикиньте, как выглядят травы для насекомых. Они для них настоящие джунгли, если не больше. Но ведь насекомых окружают, как и нас, обширные леса, просторные луга, бескрайние степи и пустыни. Они, насекомые,— этакие лилипутики — даже в стране дремучих трав сталкиваются с исключительным многообразием обстановки, создаваемой растениями, и чутко воспринимают огромное влияние растений на климатические условия. Здесь для них каждый уголок имеет свою температуру, влажность и освещение, свои запасы пищи и убежища. Выбирай на вкус! Насекомые так и поступает. Для этого у них есть все данные: большая мышечная сила, полет, быстрый бег, маскировочное или демонстративное ползание, малые размеры тела, обостренное чутье, своеобразное видение — все лучшим образом приспособлено к жизни как на суше, так и в воде, как в подземной, так и надземной среде.
Хотя насекомые употребляют в пищу почти все органические вещества растительного и животного происхождения, живые и неживые, но все-таки в их рационе преобладают живые растения и их остатки — это основная еда почти 80 процентов их видов.
Без преувеличения можно сказать, что насекомые питаются всеми растениями, за исключением разве что мхов и папоротников. Чем же можно объяснить это исключение? Ведь мхи и папоротники не так уж редки, к тому же они неядовиты. Думают, что игнорирование насекомыми этих групп растений объясняется древностью их происхождения. Эти растения господствовали на Земле примерно 430 миллионов лет назад, когда самые примитивные предки насекомых не были растительноядными. Аппетит же насекомых на растения пробудился гораздо позже, около 380 миллионов лет назад и не на мхи и папоротники, которые к тому времени были вытеснены на задний план, а на блюда, приготовленные процветающими голосемянными растениями, такими, как современные хвойные, саговники и гинкго. Потом, уже около 200 миллионов лет назад, насекомые связали свою эволюционную судьбу с покрытосемянными растениями — потомками голосемянных растений. Вот так мхи и папоротники оказались в стороне от столбовой дороги исторического развития насекомых.
Все части растений — листья, побеги, ветки, ветви, ствол, кора и корни — все то, что растительного происхождения,— поедаются насекомыми. Насекомые настигают все растения, где бы те ни произрастали, не беда, пусть даже в воде. Так, личинки пилильщика-радионоцералы грызут листья ириса и в поисках пищи вплавь достигают кормовых растений. Гусеницы кувшинниковой огневки поедают только листья водного растения — кувшинки и, в перерывах от еды, строят себе защитный чехлик из кусочков лакомой пищи.
Особенно многочисленны и разнообразны насекомые, предпочитающие в качестве пищи листья, побеги и ветви. Это и неудивительно. Ведь они доступнее всего: расположены открыто, почти не защищены и, самое главное, прельщают своей сочностью, вкусом и калорийностью. Вот почему они более привлекательны для насекомых, чем остальные части растений.
Примечательная черта насекомых — это то, что они — самые большие обжоры среди всех животных, в большом количестве пожирающие листья древесных растений. Ни одна другая группа — ни позвоночные (такие, как слоны, жирафы, обезьяны, ленивцы и сумчатые), ни беспозвоночные (например, многочисленные растительноядные круглые черви-нематоды и клещи) не утилизируют столько листвы деревьев и кустарников, сколько все насекомые.
Что касается открытых ландшафтов — тундры, луга, степи, саванны и пустыни, то здесь насекомые делят зеленые части растений с травоядными позвоночными животными, такими, как копытные и грызуны.
О примерном поголовье едоков листвы говорит хотя бы такой факт. На каждом гектаре широколиственного леса обитает в совокупности 200—300 килограммов одних гусениц, приносящих скорее пользу, чем вред. Здесь дело в том, что в продолжение длительного приспособления очень многие растения приобрели своеобразную способность противостоять вредному воздействию листогрызущих насекомых. Так вот, объедание листвы гусеницами в пределах, допустимых природой, не опасно для деревьев. Как ни парадоксально, это даже необходимо. Допустим: используя пестициды, мы избавились бы от гусениц. Что тогда будет? Ничего хорошего, хотя листва, никем не тронутая, тихо шелестит, но в этом шелесте слышится что-то тревожное. Осенью листья опадают, но их столько, что дождевые черви и другие почвенные организмы не успевают их перерабатывать. Проходят годы, лесная подстилка становится толще, что приводит к изменению газового и водного обмена между почвой и воздухом. Упавшим с деревьев семенам становится все труднее добраться до земли и многие семена пропадают. Возобновление леса почти прекращается, а корни взрослых деревьев «задыхаются» и постепенно отмирают. Деревья «болеют» и не плодоносят.
А когда работают гусеницы, тогда другая картина. Они весной и в начале лета съедают часть листвы, но взамен растения получают основательную порцию естественных удобрений — до 200 килограммов экскрементов на гектар. Новая, появившаяся в середине лета, не очень густая листва остается на деревьях, так как листогрызущие насекомые в большинстве своем уже завершили питание и замерли до следующего года. Летняя листва осенью дает умеренное количество спада, который к весне успевает основательно перегнить, увеличив в почве общую дозу органических веществ, необходимых деревьям.
Получается, что растения, поставляя дополнительное количество листвы с расчетом на ее поедание насекомыми, не только нейтрализуют их вред, но и способствуют нормальному ходу почвообразования.
Труднее всего приходится хвойным лесам в тайге, особенно после стихийных бедствий — пожаров и произвольной вырубки деревьев. Муравьи и другие животные, охотники на насекомых, не справляются со своими охотничьими задачами. Их явно недостаточно, чтобы сдерживать натиск хвоегрызущих насекомых, которые безнаказанно повреждают хвою. Хвоя деревьев не успевает восстанавливаться, поэтому питание их ухудшается, отчего они слабеют, и на древесину набрасывается целая орава древоядных насекомых. Это приводит к печальному результату: хвойные леса, особенно такие ценные, как сосновые и кедровые, гибнут на огромных территориях.
Другая картина складывается в вечнозеленых, дождевых, или влажнотропических лесах. Там листья растений, в том числе и деревьев, почти не повреждаются, потому что мириады муравьев и других хищных насекомых круглый год охотятся на насекомых, открыто живущих на листьях.
В целом, общая обстановка такова, что самые различные насекомые (почти 60 процентов видов) используют в пищу в первую очередь листья и в меньшей степени хвою.
А нельзя ли использовать листогрызущую деятельность насекомых против сорняков? Почему бы нет, ведь в этом есть свой резон. Вон сколько вредителей у культурных растений, значит, они должны быть у растений — наших врагов. А враги наших врагов — это ведь наши друзья.
Рассмотрение вопроса об использовании насекомых для подавления сорняков начнем со случая, который стал классическим и поучительным. В первой половине XIX века на пятый континент любознательный контингент цветоводов завез вазон с американским растением-опунцией из семейства кактусовых, который попал в чудесное место Скон, что находится в Новом Южном Уэльсе. Здесь, справив новоселье, опунцию высадили на грядку. Она оказалась неприхотливой, не капризной, в гостях принялась расти лучше, чем дома. Если она такая нетребовательная к местным условиям, то почему бы ее не использовать на практике как живую изгородь вокруг ферм. Сказано — сделано. Изгородь вышла что надо — любо-дорого смотреть! И пошла-поехала опунция гулять по Австралии вдоль и поперек так, что к концу XIX века стала злостным сорняком, колючей недотрогой, недоступной для крупных травоядных животных.
Недолго думая, фермеры и власти затеяли против зеленой напасти химическую войну, что обходилось чрезвычайно дорого, но не приносило ожидаемого результата. Тогда ее начали палить из огнеметов, а кактусам все трын-трава, после пожаров они быстро восстанавливали свою численность. Опунция показала австралийцам, что означает в самом деле зеленая оккупация: если в начале XX столетия она занимала около 4 миллионов гектаров чужой территории, то в 1920 году — уже 24 миллионов гектаров.
И тогда за дело взялись энтомологи. Они знали, что существует на свете бабочка-огневка Коктобластис какторум, гусеницы которой эффективно съедают опунцию. В Австралии желанная огневка не обитала, она была жительницей Южной Африки. Представьте себе: 1925 год, авиапочта не работает, поэтому из Южной Африки в Австралию отправили уникальную посылку — опунцию с отложенными на нее 2750 яйцами бабочки-кактусоеда в пароходном трюме. Пароходом плыть, конечно, хорошо, меньше всяких там опасностей, но плывет уж он очень долго, так долго, что из яиц вылупились гусенички и за время в пути успели изрядно подрасти. В Австралии эти пассажирки окуклились и летом вылетели взрослыми бабочками, которые в течение зимы в лаборатории отложили около 100 000 яиц. К 1931 году общее количество разосланных по Австралии яиц огневки превысило 1,5 миллиарда. Чем дальше по времени, тем больше становилось кактусоедов, но уже без помощи человека они размножались в природе естественным путем, давая 2—3 поколения в год и разлетаясь в округе километров на 15 и более. И вот мириады огневок-кактусоедов осилили миллиарды кактусов-опунций, чего не могли добиться люди ни с помощью ядохимикатов-гербицидов, ни огнеметами. Гусеницы огневки привели к сокращению площадей, занятых опунцией, почти на 99 процентов, а освобожденные земельные угодья восстановили свое былое значение как пастбища для скота. Между прочим, на это мероприятие ушло в 400 раз меньше денег, чем при применении химических и механических способов борьбы. В честь победителя-коктобластиса фермеры воздвигли мемориальное здание с надписью на фронтоне, возвеличивающей победу огневки над оккупировавшей пастбища опунцией.
Между тем известны и другие успешно осуществленные операции под девизом «насекомые против сорняков». Так, европейский зверобой, завезенный в XVIII веке на опустыненные пастбища Австралии и Калифорнии, к 30-м годам XX столетия вытеснил и заменил собой пастбищные травы на территориях в тысячи квадратных километров. Снова на помощь пришли энтомологи. Они с родины зверобоя привезли сразу несколько видов насекомых, способных дать бой даже такому неискоренимому сорняку, как зверобой: жука-листоеда, жука-златку и небольшого комарика. Из них с помощью жука-листоеда — хризолины — удалось существенно снизить заросли зверобоя как в Северной Америке, так и в Австралии.
На Гавайских островах возникли сложные отношения между завезенными сюда растениями и животными. Особенно о себе давали знать мексиканское декоративное растение лантана и индийский скворец майна. Лантана хорошо прижилась, стала сорняком, а ее ягоды пришлись по вкусу майне. Обеспокоенные скотоводы забили тревогу и обратились за помощью к специалистам-биологам. В 1926 году на Гавайские острова из Мексики было доставлено 23 вида насекомых, питающихся лантаной, но ни одно из них не сумело справиться с сорняком. Энтомологи упорствовали, они все-таки надеялись подавить сорняк использованием насекомых-сорнякоедов. Через 30 лет число завезенных насекомых — предполагаемых врагов лантаны — достигло 50. И вот среди них отыскалась маленькая мушка-отромиза, личинки которой съедали листья лантаны. Лантана отнюдь не спонтанно стала сдавать завоеванные ранее позиции. Тогда худо пришлось майне. Она приспособилась питаться луговой совкой — опасным вредителем сахарного тростника, но все-таки никак не могла обходиться без вкусных ягод лантаны. Не стало лантаны — любимой пищи майны — и ряды этой птицы поредели, вот тогда сразу дал о себе знать луговой мотылек: он стал вредить сахарному тростнику. Энтомологам пока что невдомек, как разорвать пищевую цепь: сахарный тростник — луговой мотылек.
Как вы догадались, описанные события происходили на суше. Но сходные случаи известны и из истории борьбы с водными сорняками в реках, озерах и оросительных каналах, с таким, например, как гиацинт Пондерия кордата. Любовались бы мы его привлекательными милыми цветками, да вот он и иже с ним его родственники сплошь и рядом заселяют водоемы, препятствуя тем самым использовать воду для орошения возделываемых земель, мешая размножаться рыбам, нарушая работу гидростанций и превращая русла в несудоходные заросли, где находит приют подрастающее поколение кровососущих комаров. В таких местах человеку незачем искать уюта — ни за что ни про что живьем съедают кровопийцы-комары.
Что только ни делали люди, чтобы избавиться от гиацинта: выдергивали их судами, судили и наказывали противосорняковыми ядами. И что ж! Гербициды отравляют водную живность, а гиацинты процветают, обнажая нашу наивность. Наконец-то и на них управа нашлась: гиацинты сдались мелким крошкам — жукам-блошкам, съевшим их листья.
То ли потому, что запретный плод слаще, то ли потому, что были бы плоды, а едоки найдутся, но как бы то ни было, среди насекомых плодожорок хоть отбавляй. И потребителей семян тоже хватает. Зерновки, большой семейный клан жуков, живут в крупных семенах, особенно бобах. В зернохранилищах обосновались жуки — воры-притворяшки, амбарные долгоносики, а также зерновки в мелких зернах бобовых, бабочки — мучнистые огневки и другие членистоногие расхитители народного добра. Плодожорки — вот какого титула добились некоторые бабочки семейства листоверток. Если вам попадутся червивые яблоки, так будьте любезны знать, что это гастрономические проделки гусениц яблонной плодожорки-обжорки. А гусеницы гроздевой листовертки, может быть, как раз съели вашу долю винограда.
В степях и пустынях славно работают неутомимые муравьи-жнецы, мессоры — в Старом Свете, афеногастеры — в Новом Свете. Они заготовляют семена многих растений.
Вспомните: какие они, термиты, первоклассные специалисты по поеданию сухой древесины. Но, оказывается, и среди них есть семяеды из семейства ходотермитид. Кстати, эти зерноядные термиты, в отличие от остальных нежных, светлых и слепых собратьев — жителей подземелья, крепки, одеты в плотные темные наряды и зрячи.
Некоторые клопы, особенно щитники, тоже питаются семенами — высасывают их соки в период молочной спелости. Крошки-трипсы, проводящие большую часть своей жизни на цветках, не прочь полакомиться незрелыми, развивающимися плодами. Клоп — кофейный лигус губит зерна кофе еще в зародыше, высасывая соки нераскрывшихся бутонов кофейного дерева в Африке. Уже не жди ароматного кофе после такой трапезы. Тоже понимают толк в кофеине вонючие клопики — этакие бесы.
Казалось бы, до того уж несъедобна древесина, что дальше некуда. Ан нет! Эта опорная ткань растений — продукт грубый и неудобоваримый — является излюбленным блюдом многочисленных жуков — дровосеков, златок, точильщиков и короедов, а также сидячебрюхих перепончатокрылых — рогохвостов, бабочек — древоточцев, и, конечно же, термитов. Деревья, особенно стареющие и ослабленные, продырявлены древогрызами вдоль и поперек. Надо иметь луженый кишечный тракт, чтобы совершить акт питания древесиной. Факт, что такой пищей за короткое время нельзя удовлетворить аппетит. Чтобы извлечь из древесины питательные компоненты, приходится глотать большую массу древесных частиц, на что уходят годы, а то и десятилетия. 3—4 года трудятся на ниве питания личинки дровосеков и златок, чтобы стать взрослыми жуками. А один жук-усач затратил на свое развитие в сухой древесине построенного дома 20 лет и выбрался на божий свет, изумив хозяина дома.
Во избежание конфликтных ситуаций личинки различных видов дровосеков и короедов, обитающих совместно на одном и том же дереве, делят между собой кормовые участки. Одни под корой питаются лубом, другие — заболонью, третьи — древесиной. Кроме того, происходит распределение мест питания по вертикали от корней до вершины кроны.
Нам уже известно, что термиты, хотя и питаются древесиной, но для ее переработки используют своих сожителей — одноклеточных животных — жгутиконосцев, которые обитают внутри них в сильно расширенной задней кишке. Большинство видов этих жгутиконосцев нигде, кроме как у термитов, не обнаружено. Одноклеточные сожительствующие кулинары термитов обладают химическим веществом, разлагающим клетчатку до съедобного состояния. Если лишить термитов их постояльцев-жгутиконосцев и продолжить кормить их древесными опилками, то подопытные насекомые погибают через 2—3 недели.
При обстоятельном изучении сожителей у термитов обнаружили одноклеточное животное, полностью покрытое жгутиками. Вот так сюрприз! Со школьной скамьи мы знаем, что такое существо уже относится не к типу жгутиконосцев, а к другому — типу инфузорий.
Так кто же это обнаруженное животное — жгутиконосец или инфузория? Если жгутиконосец, то у него должен быть один-единственный жгутик, а у него их много: 4— длинных и масса — коротких. Тогда, может быть, инфузория? Но у инфузории все жгутики, хотя их и много, очень короткие, односортные, если можно так сказать. Тут гадать нечего. Надо прояснить вопрос. Рассмотрели многожгутиковый организм обитателя термитов в электронный микроскоп и ахнули. И было от чего! Оказалось, что только один жгутик — самый длинный — принадлежит одноклеточному существу, а остальные вовсе не жгутики, а бактерии — существа, принадлежащие уже не к животным, а к другому царству живых существ: 3 длинные, жгутикоподобные — это спирохеты, играющие, вместе с длинным жгутиком самого жгутиконосца, роль основных «двигателей», остальные короткие «жгутики» — это просто-напросто ните- и палочковидные бактерии. Таким образом, выяснилось, что загадочное парадоксальное животное — все-таки жгутиконосец, а не инфузория.
Между прочим, личинки термитов, только что вылупившиеся из яиц, не имеют своих помощников по пищеварению. Они их приобретают, но, с нашей точки зрения, странным образом... съедая экскременты своих взрослых воспитателей. Кстати, чтобы полнее утилизировать древесину, термиты пропускают экскременты через кишечник неоднократно: испражнения одних рабочих жадно поедаются другими рабочими. Это еще не все. У линяющего термита содержимое заднего кишечника тщательно высасывается свитой рабочих из отверстия, противоположного рту.
Говоря о сожителях термитов, уместно сделать следующее заявление. Оказывается, симбиоз — взаимовыгодное сожительство, когда другие организмы способствуют переваривать пищу насекомым, не такое уж редкое явление. У самых разных насекомых имеются сотни всевозможных сожителей. Как выяснилось, такой симбиоз особенно необходим насекомым, которые питаются однообразной пищей. Такими среди насекомых являются 4 большие группы: питающиеся древесиной, соками растений, кровью теплокровных животных и человека, а также потребляющие пищевые запасы человека.
В сожители к себе насекомые чаще всего выбирают грибки-актиномицеты, или дрожжи. Одни насекомые не имеют особого хранилища для симбионтов, и те обходятся жизнью в кишечнике хозяев, а другие предоставляют своим сожителям специальные «квартиры», как внутри себя, так и на наружных покровах.
«Заглянем» во внутренние «покои» насекомых для симбионтов. Нередко ими являются слепые выросты кишечного тракта. Их имеют многие жуки-древоеды, кровососущие комары, мошки, мухи и сверчки. Так у жука-точильщика дрожжевые грибки размещены в специальных помещениях, отходящих от среднего и заднего отделов кишечника. При откладке яиц самки точильщиков выдавливают грибки и покрывают ими оболочку яиц, чтобы личинка, вылупившись, съела ее и обзавелась своими кулинарами-помощниками. Обычный кровососущий комар имеет мешкообразные расширения кишечника, в которых обитают грибки, предназначенные вот для чего: когда он вонзает свой тонкий хоботок в кожу — вашу и мою тоже,— он мощным дыхательным движением повышает давление своей крови, что позволяет ему с силой внести в ранку порцию слюны и углекислого газа — продукта грибков и частично самих грибков. Словом, самое необходимое, чтобы вдоволь высосать необходимую дозу крови: углекислота не дает свернуться всасываемой крови, а грибки, из-за наличия у них особых веществ, увеличивают приток крови к хоботку кровососа. А что же получают взамен грибки? Да все, что им необходимо в своей грибковой жизни, в том числе возможность обильно размножаться в гостиничных номерах, расположенных в пищеводе хозяина.
А вот многие насекомые, питающиеся соками растений, такие, как тли, цикадки, червецы и щитовки, внутри организма для своих сожителей-грибков выделили специальные клетки — мицетоциты, которые соединены вместе и образуют грибковые органы — мицетомы.
Разнообразны и внешние хранилища для симбионтов, расположенные на разных частях насекомых. Так, у жуков-короедов они находятся между подбородком и горловой пластинкой, на груди спереди, в тазиковых выемках, на утолщенных основаниях передних крыльев. У сидячебрюхих перепончатокрылых — рогохвостов на конце брюшка имеются два грушевидных органа, заполненных грибками. Во время яйцекладки особые мышцы выдавливают грибки, которые, скользя по каналу на яйцекладе, прилипают к каждому яйцу. Вылупившаяся личинка прежде чем расстаться со своей колыбелью — оболочкой яйца, обмазывает себя грибковой слизью.
Грибки — грибками, а в тихую предосеннюю пору кто не мечтает о настоящих съедобных грибах! Сбор грибов называют даже охотой, а охота как-никак пуще неволи. Сколько времени тратится на поиск желанного гриба, а возьмешь его в руки... какое разочарование! Он весь червивый.
Извините, любезный, в грибах-то живут-поживают насекомые, точнее их личинки, внешне, правда, смахивающие на крошечных червей.
Состав грибного населения насекомых разнообразный и многочисленный, но все-таки среди них преобладают личинки некровососущих комариков, которые так и называются грибными и представляют собой особое семейство в отряде двукрылых. Это их личинки усердствуют в грибах, издырявливая их своими ходами-выходами, и, наевшись по горло, покидают родные пенаты и спускаются на землю, чтобы там окуклиться и стать взрослыми грибными комариками.
Лакомятся грибами и всевозможные жуки. Как не наслаждаться такой изысканной едой, богатой белками и разными пищевыми добавками! Имеется даже большое семейство жуков — скафидиды, членов которого медом не корми, а подавай исключительно грибы.
Свой особый мир насекомых имеют несъедобные, с точки зрения человека, грибы-трутовики, растущие на деревьях. Тут и комарики, и жучки, и бабочки, которые живут и не тужат, питаясь трутовиками.
Кроме грибов бывают, сами знаете, еще грибки такие крошечные, что их простым глазом и не разглядишь. Вот заплесневели пищевые продукты — в этом «виноваты» плесневые грибки. Скисли молочножидкие продукты, фруктовые соки, сухие вина, квас, пиво...— все это тоже «дело» грибков. Их, как пищу, не обошли и насекомые.
Небольшие, 1,5—5-миллиметровые, своеобразные насекомые, внешне напоминающие вшей, по недоразумению прозванные сеноедами, питаются в основном плесенью. Их в мире насчитывается свыше 1000 видов, в том числе 60 видов проживают в нашей стране; все они, вместе взятые, составляют отдельный отряд — сеноеды. Своим неудачным названием они обязаны тому, что часто заводятся в старом залежалом сене, пронизанном плесневыми грибками. Сначала думали, что они — сеноеды, а оказалось, что они — плеснееды. Некоторые сеноеды нередко проникают в помещения, где хранятся продовольственные запасы. Хотя они потребляют немного пищи вместе с плесенью, но временами могут очень сильно размножаться и распространяются тогда по многим складам, заражая плесневыми грибками вполне пригодные пищевые запасы до такой степени, что их приходится ликвидировать в солидных количествах. В библиотеках сеноеды причиняют прямой вред. Так, всемирно распространенный в жилых помещениях крошечный бескрылый сеноед — книжная вошь в поисках плесени выедает крахмальный клейстер из переплетов книг, уродуя их внешний вид, что делает необходимым замену переплета. Личинки комариков-сциариев, развивающиеся в гниющей древесине, употребляют в пищу грибки. А грибные комарики-миастеры — мастера по поеданию грибков под корой погибших деревьев. Грибки поедают некоторые личинки жуков и клопов. Ими питаются многие низшие, первичнобескрылые насекомые — щетинохвостки.
Однако наибольшего совершенства в использовании грибков достигают муравьи-листорезы и термиты. Более 100 видов муравьев, обитающих в Новом Свете, занимаются грибководством. Муравьи-грибководы — заядлые грибкоеды, кроме грибков они ничем не питаются. Хотя муравьи-листорезы и малы, но зато их гнезда огромны. Представьте себе площадь более 100 квадратных метров, имеющую около 1000 входов, где каждый туннель, начиная от входного отверстия, тянется вглубь до 5 метров и заканчивается камерой длиной в метр, шириной и высотой около 30 сантиметров — это и есть муравейник мелких листорезов. Эти крошки могут за одну ночь лишить дерево листьев, но срезанные листья служат им не кормом, а основой для закладки грибковых плантаций. То, что они быстро оголяют деревья, в этом нет ничего удивительного, если иметь в виду, что численность населения крупного муравейника может достигать нескольких миллионов муравьев.
Рабочие муравьи листорезов выходят из гнезда и длинными вереницами направляются к соседнему кусту или дереву. Некоторые из них откусывают листья прямо на дереве, в то время как другие срезают лишь черешки, а упавшие листья разрезаются на мелкие кусочки ждущими внизу муравьями так, чтобы их можно было дотащить до родного гнезда. Как только каждый рабочий обеспечен своим кусочком, муравьи трогаются домой и возвращаются в гнездо, неся перед собой кусочки листьев. Впечатление такое, что муравьи вышли на демонстрацию и несут зеленые знамена.
В муравейнике принесенные кусочки пережевываются более мелкими, чем рабочие-носильщики, муравьями, а затем пережеванная зеленая масса складывается на грядках, расположенных на полу каждой камеры, которых в совокупности около 1000. Грядки заселены грибным мицелием.
Маленькие рабочие, никогда не выходящие из гнезда на поверхность земли, ухаживают за грибными плантациями. Они вовремя откусывают концы нитей грибницы, чтобы на них образовались маленькие шишечки, похожие на крошечные кочанчики капусты-кольраби. В гнезде имеются еще муравьи-няньки, ухаживающие за личинками. Они приносят муравьиных малышей, пускают их питаться на грибные грядки. Самые крупные, отборные особи рабочих становятся солдатами и охраняют входы в муравейник и тропы носильщиков.
Удивляет то, что на плантациях выращивается только тот вид грибка, который характерен для данного вида муравья. Чистота грибковой культуры поддерживается несмотря на то, что гнезда находятся в почве, где везде полным-полно разных грибков и носильщики на кусочках листьев постоянно заносят сорные грибки. Думают, что такая стерильность на плантациях объясняется действием смены рабочих, пережевывающих листья: в слюне содержится химическое вещество, стимулирующее рост нужного грибка, но одновременно тормозящее рост нежелательных грибков. Если удалить муравьев-рабочих, размельчающих листья, плантация начнет чахнуть и зарастает грибками-сорняками.
Так как культура грибков строго индивидуальна для каждого вида муравьев-листорезов, молодым самкам, отправляющимся в брачный полет, приходится захватывать с собой во рту небольшое количество грибковых спор. Основывая новое гнездо, самка-царица в первую очередь закладывает грибную плантацию и только после этого приступает к откладке яиц.
И еще небольшая, но любопытная деталь: муравьи-листорезы культивируют грибки — фузариумы и гипомицесы — миллионы лет, в то время как человек совсем недавно научился использовать близкие виды этих грибков для приготовления антибиотиков, широко применяемых в современной медицине.
Термиты тоже занимаются грибководством, но у них грибное хозяйство более совершенное и сложное, чем у муравьев-листорезов. Семья термитов выращивает обычно не одну культуру грибка, а сразу несколько видов, иногда до 30 видов грибков. Кроме того, грибки, выращиваемые термитами, способны перерабатывать в пищу не столько целлюлозу, сколько более прочный и стойкий продукт древесины — лигнин. Муравьи до этого еще не дошли.
А теперь выполним наказ, заключенный в изречении: «Смотри в корень!», но сначала и впрямь посмотрим на корни, находящиеся в почве и скрытые
от нас.
Пока почва не мертва, не отравлена вездесущим человеком, она кишмя кишит живыми организмами, в том числе насекомыми, не безразличными для нее. Так, средняя плотность только одних насекомых в одном квадратном метре достигает 3000 особей в лесах и 4500 — на лугах. Но это мизерная величина, если сравнить их с бактериями, которые преобладают над всеми другими почвенными организмами по численности и массе. Подумайте сами: плотность бактерий колеблется от одного до нескольких миллиардов особей на 1 грамм почвы; в пахотном слое хороших почв на площади в 1 гектар проживает от 300 до 500 килограммов микробов. А реальность именно такова. Тем не менее почвенные насекомые, как увидим дальше, помогают существовать многим микроорганизмам, а пока что внимание обратим на них. Начнем с того, что 95 процентов (не менее миллиона разных видов) насекомых хотя бы какую-то часть жизни проводят в земле. В почве развиваются многие тараканы, почти все термиты, саранчуки, немало кузнечиков, сверчков, уховерток, сеноедов, цикад, некоторые тли, тьма клопов, полчище личинок жуков. Здесь же находят стол и дом детки муравьиных львов, большинства муравьев, отпрыски несметных бабочек, некоторых наездников, многочисленных жалящих перепончатокрылых (осы, пчелы), блох и разнообразных двукрылых. Особенно плотно населена земля комарами и мухами — на одном квадратном метре их можно обнаружить от 250 до 1000 особей в состоянии личинки.
Что же делают насекомые в подземном мраке? Одни из них просто укрываются от разных превратностей судьбы, другие хищничают, как некоторые луки и муравьиные львы, но больше всех в почве обитает насекомых — потребителей опавших листьев, хвои, гниющих стеблей, веток, падали, древесной трухи... Впрочем, среди подземных жильцов — насекомых имеются и настоящие корнееды. Иначе и быть не может. Ведь корни растений значительно более съедобны, чем древесина — в них накапливаются разнообразные питательные вещества.
Корнями питаются, например, личинки некоторых жуков — щелкунов и хрущей. Корни бобовых растений облюбовало молодое поколение клубеньковых долгоносиков. Личинки свекловичного долгоносика объедаются корнеплодами свеклы. Некоторые комары-долгоножки в личиночном возрасте употребляют в пищу корни разных трав. Муравьи-тетрамориусы обгрызают корешки растений.
Виноградная тля ведет двоякий образ жизни. Она внедряется с надземной части виноградной лозы в ее корни, на которых развиваются только девственные самки. Так ведет себя тля в Америке, на своей родине. После проникновения в Европу она стала подземной жительницей и не выходит на надземные части винограда. Незваные гости пируют на корнях злаков, высасывая соки трав. Таково меню деградированных мини-насекомых — некоторых червецов. Личинки певчих цикад, словно миниатюрные кроты, прокладывают под землей ходы к корням листопадных деревьев и питаются их соками.
Кто же занимает первое место среди почвенных насекомых? Оказывается, в подземелье первенствуют и процветают ногохвостки — первичнобескрылые насекомые, представители которых, внешне почти не изменившись, обитают на Земле вот уже на протяжении 300—400 миллионов лет. Их количество колеблется от нескольких тысяч до 700000 на одном квадратном метре почвы, богатой питательными веществами. Эти примитивные насекомые, скорее напоминающие многоножек-симфил, чем крылатых родственников, изобрели немало фирменных блюд. В их рацион входят круглые черви, коловратки и другие микроскопические живые и мертвые беспозвоночные животные. Но среди ногохвосток преобладают не хищники и мертвоеды, а вегетарианцы в широком смысле, предпочитающие водоросли, грибы, бактерии и нежные ткани растений.
Что дают нам почвенные насекомые? Они, как и другие живые организмы, участвуют в образовании почвы, особенно перегноя. Попробуем представить, как это происходит. Известно, что осенью наступает листопад и высыхают травы, образуя подстилку. А подстилка сухая, она не всем едокам «по зубам». Здесь на помощь почвенным живым организмам, утилизирующим подстилку, приходят осенние дожди. Они не столько увлажняют, сколько переувлажняют ее, окружая пленкой воды. Вот теперь такую подстилку заселяют бесчисленные бактерии, амебы, жгутиконосцы, сине-зеленые и зеленые водоросли. Оглянуться не успеешь, как эта смесь живой и неживой массы пронизывается нитями различных грибов и становится желанной пищей беспозвоночных животных, способных разлагать органические вещества.
Пионерами разложения подстилки являются, как правило, членистоногие (в том числе насекомые) и дождевые черви. Они, добывая здесь свой «хлеб насущный», дробят растительные части на все более мелкие обломки, что способствует колоссальному возрастанию их общей поверхности и убыстрению распада органических веществ. Это происходит не произвольно и не по нашему велению, а по одному из общих законов природы: дробление тела ускоряет воздействие на него какого-либо реактива тем больше, тем мельче его частицы.
Теперь на основе этого закона покажем, как успешно дробят подстилку почвенные насекомые, другие членистоногие и дождевые черви, в совокупности образующие живые ступки. Так вот, частицы растений, пройдя через кишечник дождевых червей, оказываются не более 2 миллиметров; они, эти кусочки, совершая «путешествие» по пищеварительному тракту ногохвосток, уменьшаются до 30—50 микрон, а покидая кишечник мелких клещей — до 10 микрон.
Иначе говоря, дождевые черви увеличивают площадь поверхности частиц растительных остатков почти вдвое, а мельчайшие — клещи — в 5000 раз.
Еще одну похвалу заслуживают почвенные животные (включая насекомых) за их активное и эффективное перемещение частей почвы как по вертикали, так и по горизонтали.
Отбросы переваренной пищи — навоз, экскременты и фекалии — кажутся, с нашей точки зрения, несъедобными продуктами. Если бы они не были пищей живых существ, то нас не было бы, как и многих организмов, на Земле. Само собой разумеется, эта еда чуть щекочет наши обонятельные органы, но не беда — ее быстро уничтожают, используя для продолжения жизни, многие насекомые.
Чем же привлекает насекомых такая пикантная пища? Питательностью — вот чем. С одной стороны, она содержит массу органических веществ, ферментов, щелочей, кислот, а с другой — в ней обитают мириады бактерий и грибков, а также своеобразный мир одноклеточных растений и животных.
Непосредственную приманку для ее поедателей представляют собой запахи, отвратительные для нас и приятные для насекомых. Деликатесом она стала в основном для многочисленных мух и жуков, но не для взрослых, а для их малюток-личинок.
Кучи навоза возле ферм, свинарников, конюшен, сельские выгребные ямы и открытые уборные — вот злачные места, собирающие падких личинок мух разных видов, в том числе и домашних. Здесь происходит не столько пир, сколько жестокая драма, поскольку любимой еды не хватает. В схватке за пищу слабые личинки не складывают голову (у личинок ее нет вообще), а съедаются своими сильными сестрами и братьями, так что перенаселения не наступает, сколько ни жди.
Между прочим, за этой едой, особенно навозом, нам нужен глаз да глаз, иначе мы можем оказаться в беде, как Австралия. Но об этом чуть позже, а пока... На свете живут-поживают жуки-навозники, оправдывая свое название. Наверняка их вы видели. Их так много, что с ними вольно или невольно к знакомишься, случайно встретив в сельских местностях на поле или по дороге свежую навозную «лепешку» коров. А тут творится вот что. За короткое время на ней собирается несколько сотен разнообразных жуков-навозников. Проходит какое-то время — от навоза ничего не остается.
Навозников знали еще многие тысячи лет назад древние египтяне. Один вид их, названный священным скарабеем, почитался в Древнем Египте как божество. Его малютки поглощают ежедневно навоз, превышающий в 10—12 раз массу их тела. Население этих жуков, искусно собирая пищу, содержит пастбища в чистом состоянии от навоза и не дает развиваться в нем мухам, не безразличным для человека.
И вот вернемся к беде Австралии. Что же там произошло? Чтобы ответить на этот вопрос, вспомним, что в местностях, где навозники работают вяло, переработка навоза замедляется и возникают его скопления.
В Австралии усиленно развивается животноводство. Там появились импортированные из Европы породы крупного скота без специализированных к их навозу жуков. Австралийские навозники оказались не способными к его быстрой переработке. Навоз каждый год стал губить почти десятую часть гектара полезной площади. Пастбища загрязнялись, превращались в пустоши, которые оккупировались мухами и другими насекомыми, обитающими в навозе.
Вся Австралия всколыхнулась. Ее правительство, начиная с 1967 года, указало скотоводческим ведомствам приступить к ввозу жуков-навозников. Прошло 6 лет и один из этих навозников — Онтофаг-газелла — житель Африки акклиматизировался в этой стране. Потом прижились здесь еще несколько навозников Африканского континента. Работа жуков-вселенцев стала ощутимой, она привела к увеличению полезных площадей пастбищ.
Таким образом, мухи и жуки перерабатывают отходы пищеварительного тракта животных, в том числе крупных зверей.
Вот как характеризует грандиозную деятельность мелких истребителей падали великий француз Ж. А. Фабр:
— Привет вам, жуки-могильщики, падальные мухи и все другие гробокопатели и мертвоеды! Вы не только санитары наших полей и лесов. Уничтожая мертвое, вы творите новую жизнь.
Итак, речь пойдет о маленьких блюстителях чистоты в природе — о насекомых, питающихся мертвыми животными, и, казалось бы, их такими несъедобными частями, как высохшая шкура, разбросанные рога и копыта, а также перья вылинявших птиц.
Особое место среди насекомых-трупоедов занимают жуки-мертвоеды, куда относятся и жуки-могильщики. Они составляют целое семейство. Многие его члены являются квалифицированными специалистами в деле поедания мелких мертвых ящериц, змей, лягушек, небольших птиц и зверей. Обладая чрезвычайно чувствительными к запаху усиками-антеннами, они улавливают раньше всех своих коллег запах разложения мяса и опережают их для совершения обряда «погребения» умершего животного. Собравшись вместе, жуки-мертвоеды работают, как по команде, успешно и поспешно — каждый из них старательно вытаскивает из-под трупа крупинки земли. Ушедшее на тот свет животное из-за шевелящихся под ним жуков словно оживает и шевелится.
Жуки-мертвоеды так торопятся потому, что опоздание с таким важным мероприятием подобно потере лакомой пищи. И работа идет интенсивно. Так, 4 жука-могильщика за 7 недель убирают трупы 4 лягушек, 3 маленьких птичек и 2 кротов, а также выброшенные внутренности одной рыбы и кусочки бычьей печени.
Если труп животного «не захвачен» мертвоедами, то он становится достоянием падальных мух. Их личинки жадно поедают гниющее мясо. Питаются они своеобразно: выделяют пищеварительный сок, вернее, секрет, растворяющий тухлое мясо и превращающий его в бульон — единственное излюбленное блюдо личинок. При питье бульона разгорается соревнование на скорость. В этом виде спорта рекордсменами являются личинки мясной мухи, за 24 часа увеличивающие массу своего тела в 200 раз.
Кстати, тут резонно вспомнить о некоторых парадоксах в мире насекомых. Представьте себе: в нефтяных лужах обитают личинки мух-псилоп, притом живут припеваючи.
Что они едят? Как не задыхаются в такой среде, гибельной для остальных насекомых? Как они туда попадают?
Думали: раз личинки облюбовали нефтяные лужи, в которых растительные и животные организмы не могут жить, то малютки псилоп приспособились питаться нефтью и ее составными частями — углеводородами. Эта весть облетела весь свет, попала на страницы научных журналов, книг и газет. Она просуществовала долго — до тех пор, пока энтомологи не доказали, что ни одного насекомого, питающегося нефтью, пока нет. А в рацион личинок мух-псилоп входят лишь насекомые-утопленники, падающие в нефть. Личинки псилоп не задыхаются здесь потому, что их дыхательные трубки всегда покрыты водой, препятствующей прилипанию к ним маслянистой нефти. Для остальных насекомых этот продукт смертелен, так как он закупоривает дыхальца, покрытые восковидным веществом.
Сами взрослые мушки-мамаши хорошо овладели способом бега по поверхности нефти. Вот почему им ничего не стоит устроить яйца для дальнейшего их развития в такую необычную среду.
Другой парадокс связан с сухопутными гусеницами бабочки-трикветреллы. Продолжительное время считали, что они питаются лишайниками на нижних частях стволов деревьев. Ведь их находили только в таких местах. На самом деле их пищей служат обессиленные насекомые, перед смертью нашедшие в лишайниках свой последний приют.
Прах — все тело, в том числе кожа, шкура, чешуя, шерсть, мех, перья и пух — беспризорные остатки погибших позвоночных животных, казалось бы, не имеют ни малейшего шанса стать пищей насекомых. Но не тут-то было: и у них есть свои потребители — личинки жуков-кожеедов и гусеницы бабочек-молей, которые истребляют их в пух и прах.
Кожееды — это целое семейство жуков, объединяющее в нашей стране более 100 видов. Их личинки развиваются в норах зверей, в гнездах птиц,
ос, пчел, пауков и прочих укромных местах, например, в жилых домах и музеях, питаясь сухой пищей животного происхождения. Среди них встречаются настоящие гурманы. Так, личинки мехового кожееда (Аттагенус пеллио) обожают меховые изделия и шерстяные ткани, в то время как для подрастающего поколения музейного кожееда (Антренус музеорум) чрезвычайно вкусными кажутся ценные коллекции животных, особенно чучела. Что ж поделаешь — о вкусах не спорят!
Весною во многих домах и квартирах раздаются то бурные, то жидкие аплодисменты. Не думайте, что жильцы смотрят индивидуальные домашние
концерты. Это они так радикально борются с молью! Только вы хлопнули в ладоши — и моль у вас на ладони. Серенькое такое существо, невзрачное. Отомстили моли и рады — спасли от порчи шерстяную одежду. Но убавьте оптимизм. Перед вами мельтешат только самцы, в то время как самки — настоящие затворницы — в недоступных нашему взору уголках откладывают яйца, тем самым вынося шерстяным изделиям суровый приговор. А тот самый индивидуальный террор, стихийно затеянный вами против отдельных особей мужского пола молей, малоэффективен, потому что самцы, раздражая вас, начинают летать перед естественной смертью после удачного свидания с подругами.
На самом деле взрослые моли разучились есть. Вот почему у них хоботок и кишечник недоразвиты, не действуют и не пригодны для приема и переваривания пищи. Несмотря на эти врожденные пороки, моль нисколько не страдает. Когда были гусеницами, крупица за крупицей откладывали резервный жир для поддержания жизни после наступления совершеннолетия. А если и эти запасы исчерпаны, взрослые моли переваривают и усваивают свои мышцы.
В поисках излюбленной пищи малыши молей отправляются в трудные путешествия, если надо, прогрызают себе путь в мешковине, холсте, марле, картоне, бумаге, капроне, вискозе — да мало ли еще где, но питаться всеми этими творениями человека они не могут. Их хлебом не корми, а подавай шерсть, перья, волоски, рога да копыта — все то, что называется роговой тканью, состоящей, между прочим, как и мясо, из белка.
Гусеницы молей от рождения играют с нами в прятки. Кто из нас может похвастаться, что видел их собственными глазами? Единицы. О том, что в наших вещах, порою весьма ценных, паслась молиная молодь, мы обычно узнаем случайно, уже после того, когда след хулиганов простыл, а вот следы их жизнедеятельности — нежелательные дырочки — остались. Напитанные личинки уже спят в коконах, чтобы проснуться бабочками.
Ну вот, нам удалось выяснить, чем насекомые сыты бывают. А кормят ли сами насекомые других животных — позвоночных и беспозвоночных? Ответ утвердительный. Посмотрим, кто же вольготно живет, питаясь насекомыми.
Начнем с рыб, не потому, что в спортивном рыболовстве рыбаки часто используют насекомых в качестве приманок, а потому, что почти половина разных рыб — обитателей пресных водоемов — охотится только на насекомых, в первую очередь — на личинок комаров-звонцов, а в их отсутствие — на личинок кровососущих комаров, поденок, веснянок, ручейников, стрекоз и жуков. Да и падающие в воду всевозможные взрослые насекомые не окажутся утопленниками, а попадут в пасть рыбам. Впрочем, насекомые даже на лету могут стать добычей рыб — брызгунов, «стреляющих» в них струйкой воды. Такая трагедия разыгрывается многократно, только не в наших широтах, а в тропиках.
Земноводные — потомки древних рыб, не теряя связей с водой, освоили сушу и вокруг себя увидели уйму насекомых — ползающих, бегающих, прыгающих и летающих. Попробовали на вкус. О, какая это отменная еда, вкусная, калорийная и неиссякаемая! Будто щедрая природа создала ее специально для них — первопоселенцев суши из позвоночных животных. Но юрких шестиногих голыми лапками не возьмешь! Надо обязательно пройти школу охоты за ними. И многие земноводные, особенно бесхвостые (лягушки, квакши, жабы — их 2900 видов), преуспели в этом деле: у них образовались длинные прыгательные задние ноги, широкий рот с выбрасывающимся вперед липким языком и отлично видящие, большие выпученные глаза. Имея такие данные, неподвижно сидящая лягушка может бросаться вперед навстречу летящему насекомому и приклеивать его к широкому языку. А всем знакомые зеленые лягушки, питаясь личинками и куколками кровососущих комаров, оказывают нам добрую услугу.
Земноводные породили пресмыкающихся, включающих примерно 7000 видов. Процветающими из них стали ящерицы, сумевшие довести число видов почти до 4000, опираясь на надежный резерв пищи — бесчисленных насекомых. Жизненно важная необходимость охотиться за насекомыми «лепила» многочисленные и разнообразные черты и особенности ящериц. Когда мы говорим о них, подразумеваем юркое тело, малые размеры, прыткий и маневренный бег. Эти качества ярко проявляются у прыткой ящерицы (Лацерта агилис), обитающей в Евразии. Она, гибкая, как ивовый прутик, длиною до 28 сантиметров, резво бегает, мгновенно меняя направление, и молниеносно кидается на не менее прытких насекомых, как кузнечики, коньки и кобылки. А такую вездесущую мелочь, как мухи, она ловит даже на лету. Между прочим, и другие ящерицы являются признанными специалистами по ликвидации разного рода нечисти среди насекомых.
А вот еще ящерицы, уже не дневные, а ночные, не простые, а диковинные — это гекконы. Такое экзотическое имя им присвоено по звукоподражательному слову «геккон» — такой крик принадлежит их африканским представителям. Вообще-то гекконы, в отличие от безмолвных дневных сородичей, музыкально одарены и известны своими концертами. Они исполняют необычные писки, чарующие чириканья, щемящие душу щелканья, звуки, напоминающие кваканье... Но не современной шутливой музыкой удивляют нас гекконы, а своей неординарной «прилипательной» способностью, благодаря чему они являются ловкими насекомоловами, яростно гоняющимися за жертвой по любым горизонталям и всем вертикалям, а также вверх ногами по потолкам. Бывает, азартный охотник настигает насекомого, зависая на потолке с помощью одного только хвоста.
При чем тут потолок? Разве в домах живут гекконы?
Я попросил ответить на эти вопросы члена-корреспондента Академии наук СССР, крупного советского зоолога, специалиста по пресмыкающимся Илью Сергеевича Даревского. От неожиданности он улыбнулся и сказал:
— Вопросы решены: населяя местообитания, свойственные многим другим видам ящериц, гекконы стали, пожалуй, единственными среди пресмыкающихся постоянными спутниками человека. Это особенно бросается в глаза в тропиках, где они заселяют разнообразные постройки — будь то бамбуковая хижина на малонаселенном острове или современный небоскреб в центре большого города. Между прочим, крымский геккон, обитающий на Южном берегу Крыма в развалинах античного города Херсонес, в окрестностях Севастополя, облюбовал как древние, так и нынешние поселения человека, и его поколения в большом количестве встречаются на разрушающихся крепостных постройках, заборах из необработанного камня, а также на современных зданиях и сараях, по соседству с руинами.
А рассекречены ли секреты сногсшибательных трюков гекконов, таких, как лазанье по стене и по поверхности вертикально поставленного стекла, номера на потолке — бег вверх ногами и уменье висеть при помощи хвоста?
Да, рассекречены, но в этих расследованиях ларчик не просто открывался. Открывающим ключом оказался электронный микроскоп. Исследования пальцев одного из видов гекконов при увеличении в 35 000 раз показали: эти органы снизу покрыты поперечными рядами мелких пластинок, каждая из которых имеет ряды ничтожно мелких щетинок; каждая щетинка продольно разделена, и обе ее половинки на вершинах усеяны еще более мелкими бахромками, на которых расположены совершенно мельчайшие чашечки, состоящие из двух половинок. Вот эти чашечки-«невидимки», охватывающие сверхминиатюрные выпуклости, казалось бы, на идеально гладких поверхностях, например, стекле, позволяют геккону совершать чудеса, так необходимые для его жизни... Гекконы ловят домашних насекомых лучше, чем кошки мышей, при помощи стремительного бега. Но есть и медлительные пресмыкающиеся — хамелеоны, лениво передвигающиеся древолазы, у которых имеются невиданные приобретения для ловли насекомых из засады. Прежде всего хамелеона кормит язык. Он ошеломляет длиной, равной в вытянутом состоянии длине тела (без хвоста). В покое он умещается во рту в растяжимой кольцевидной складке в виде мышечной пружины, плотно сжатой и надетой на ось — подъязычную кость.
Вот хамелеон засек добычу и бесшумно, медленно направился в ее сторону. Стоп! Ведь расстояние до будущей жертвы достигло длины его языка. Надо действовать — ведь и муха не промах, в любой момент может улететь, оставив охотника у разбитого корыта. Хамелеон приоткрывает рот — и вот вылетает язык за 0,04—0,05 секунды и возвращается на место с пойманным насекомым за 0,2 секунды. Факт есть факт: весь этот акт происходит с такой бешеной быстротой, что для нашего глаза неуловимо.
Была муха и нет ее, будто сквозь землю провалилась, но она в действительности угодила в пасть чревоугодника.
Замедленная киносъемка показывает, что у хамелеона в захвате жертвы участвует только вершинная часть языка, которая похожа на вырезанный спереди резервуар, наполненный кровью залегающих в нем толстых кровеносных сосудов. Она приклеивает добычу к себе особым секретом, но на этом дело не кончается. Далее ловчий аппарат намертво схватывает обреченную жертву двумя краями выемки, как пинцетом, при этом между выемкой и добычей возникает вакуум — новая задерживающая сила.
Во время охоты хамелеон определяет расстояние от себя до жертвы при помощи своих необыкновенных глаз, породивших если не лирические песни, то поговорку; «Действуй, как хамелеон: смотри вперед, не забывай оглядываться назад и всегда будь начеку — все три завета выполняй одновременно». Он выделывает органами зрения что-то невообразимое: двигает одним глазом совершенно независимо от другого глаза и поворачивает их на 180 градусов по горизонтали и на 90 градусов по вертикали. Вот почему он — непревзойденный чемпион по зрительным состязаниям: сидя на месте, не двигая головой, смотрит одним глазом вверх или вниз, в то же время другим оком поглядывает назад или в сторону, выясняя, что происходит вокруг да около.
Теплокровные животные — птицы и звери — потомки пресмыкающихся — вот еще два мощных класса, отдельные представители которых живут тоже за счет насекомых.
Представьте себе, целые семейства птиц — ласточки, стрижи, крапивники, мухоловки, славки, дятлы и тирраны — не едят ничего, кроме насекомых. Кто не видел быстрокрылых ласточек, то резвящихся над самой землей, то взмывающих в голубые небеса до головокружительных высот? Так они чистят воздух от комаров, мокрецов, мошек, мух, тлей и другой летающей мелочи. Каждая летунья ловит за лето до миллиона беспокоящих нас тварей, да с такой удалью, что любо-дорого смотреть.
А серпокрылые стрижи — неутомимые стражи воздушных пространств от насекомьей напасти, вытворяя в полете стремительные виражи, собирают природный дар — всякого рода тварь. Каждый стриж за один вылет упаковывает в пасти в мешочек из слюны до 1500 насекомых. Ишь, как разбушевалась пташка: в сутки она ловит около 40000 насекомых, притом не для себя, а для своих прожорливых малюток! За весь летний сезон один стриж истребляет непомерное количество шестиногих существ — уложи их в одну линию и, как по мановению волшебника, образуется километровая цепь. В этом есть свой резон.
С огромным трудом поставив потомство на крылья (заметьте, не на ноги, потому что лапки маленькие, в виде крючочков, не годные к ходьбе), стрижи, воспарив в небо, по воле судьбы превращаются в живые летающие объекты, способные пролетать ежедневно по 900 километров в погоне за кормом, развивая в горизонтальном полете до 170 километров в час. Рекордная быстрота? Да. Они даже на лету... спят. Этот феерический феномен открыл рядовой французский летчик во время второй мировой войны — в воздухе его самолет попал в спальню стрижей. В небе, освещенном полной луной, плыли птицы, как сомнамбулы, в виде черных призраков в объятиях Морфея. И еще по секрету вам скажу, где стрижи предаются страстям, ведущим к продолжению рода. Тоже в полете. На большой высоте самка, распластав крылья, ждет самца, а он тут как тут — подлетает сзади и садится на ее спину — и понеслись не на крыльях любви, а на своих. Лишь миг длится брачное турне...
Кажется, мы отвлеклись. Далее не стану сулить вам стрижа в небе, лучше предложу взять в руки синицу. Поверьте, не прогадаете. Сначала привести пример? Пожалуйста. Всем вам хорошо известная большая синица за сутки съедает столько же корма, сколько весит сама. А когда появляются птенцы, родители носятся как угорелые от зари до зари в поисках пищи для своего потомства. Каждый день самка и самец совершают около 500 прилетов с кормом для птенцов, а перед вылетом птенцов число визитов родителей возрастает до 800 раз. Синицы кормят своих желторотых юнцов главным образом гусеницами. Хотите верьте, хотите проверьте, за год одна большая синица съедает примерно 7,5 килограмма.
Не менее прожорливы и другие птицы. Так, без насекомых не могут обойтись веретенники, горихвостки, дрозды, жаворонки, завирушки, зеленушки, зяблики, иволги, камышовки, козодои, коньки, корольки, коростели, крапивники, кукушки, мухоловки, овсянка, оляпки, пищухи, поползни, ржанка, свиристели, сизоворонки, скворцы, славки, соловьи, сорокопуты, трясогузки, удоды, щурки и многие другие птицы, в основном, певчие. Кстати, в группе певчих птиц около 4000 видов и треть из них питаются, как правило, насекомыми. А зерноядные птицы, разве они, оправдывая название, соблюдают диету? Нет. Они сами временами соблазняются и своих птенцов выкармливают, кем бы вы думали... теми же насекомыми. Даже завзятые птицы-хищники, дневные (луни, канюки, пустельги) и ночные (филины, сычи ), кормовую базу которых составляют мышевидные грызуны, и те не брезгуют крупными насекомыми.
Скажите, пожалуйста, не спятил ли с ума (с нашей точки зрения) один вид птиц, распространенный в лесах Европы и Западной Сибири? Он сыт бывает только жалящими насекомыми. Это особый ястреб-осоед. За день пара осоедов добывает для каждого птенца около 1000 личинок общественных ос, в том числе грозных шершней. Двум юнцам, чтобы они стали взрослыми, родители скармливают примерно 50 000 личинок ос общим весом 5 килограммов. Ястреба-осоеды как бы надели доспехи, которые обезопасили их нежное тело от опасных жал. Плотное оперение тела, прочные перышки на лбу, возле глаз и в углах рта, а также роговые чешуйки на ногах — все это, непробиваемое даже жалом-кинжалом страшного шершня, словно латы, ладно защищает ястреба от яростно атакующих ос. Но нападающий не из робкого десятка. Он не только славно бронирован, но и отважен. Как известно, кто смел, тот и съел.
Совы-сплюшки, по сравнению с осоедами, мелкие сошки, и те норовят охотиться на шестиногих существ, хотя и не на ос, а все-таки на крупных жуков и бабочек.
Землепашца всегда сопровождают шумливые грачи, подбирающие за ним вредных насекомых и их личинок и заодно полезных дождевых червей — одних из создателей плодородной почвы. На пастбищах спутниками коров становятся всеядные вороны, охотно копающиеся в навозе в поисках насекомых-навозников.
Взрослые куриные птицы (рябчик, тетерев), удовлетворяющие аппетит, в основном, за счет лесных душистых ягод, зеленых частей трав, почек да сережек берез, ольхи, и глухарь, довольствующийся хвоей сосен,— балуют своих юнцов-птенцов вкусным лакомством — лесными насекомыми.
Журавли, аисты, цапли, удовлетворяя свои гастрономические потребности, не обходят стороной и насекомых, ловят их, хотя и не в астрономических количествах.
В прямом смысле всяк кулик свое болото хвалит, чем он сыт бывает, тоже не скрывает. Все они (авдотки, бегунки, бекасы, вальдшнепы, веретенники, дупели, зуйки, кроншнепы, перевозчики, плавунчики, тиркушки, турухтаны, ходулочники, черныши, чибисы и другие) — вся куликовая рать — в жизни тем и рады, что голод утоляют за счет мира шестиногих.
Крикливые чайки, казалось бы, отменные рыболовы, добывающие рыбу пикированием, но и они не прочь набивать свои желудки всевозможными
насекомыми. Но не всех чаек удовлетворяет такой самостоятельный образ жизни. Многие чайки буквально на наших глазах стали попрошайками, да еще такими, каких на свете мало. Они, собираясь в большие стаи, выпрашивают подачки у праздных людей, загорающих на пляжах, у рек и озер. В тех же целях они сопровождают туристические корабли. В настоящее время чайки, переставшие бояться людей, покинув насиженные места, обосновались в городах всех континентов, благо человек создал для них прочную кормовую базу — открытые помойки, в которых для новоявленных пернатых горожан пищи хоть отбавляй.
А крачки не столь привязались к человеку. Они большую часть жизни проводят в полете, питаясь летающими насекомыми. Заметьте, среди птиц, всех и вся — 8900 видов и около 100 миллиардов особей — черные крачки, принадлежащие к одному виду, установили потрясающее достижение — рекорд пребывания в воздухе: покинув родительское гнездо, они 3—4 года находятся в полете. Сколько же насекомых съедают эти суперлетуньи? Миллионы? Миллиарды?.. Одному богу известно.
А теперь остановимся на двух противоположных в весовом отношении птицах — на великанах и карликах. Сами знаете, речь пойдет о страусах и колибри. Страусы (имеются в виду африканские, остальные страусоподобные птицы не относятся к отряду страусов) до того крупны и тяжелы, что к полету не приспособлены (самцы до 3 метров высотой — ростом почти со слона, а вес до 150 килограммов). Для сравнения: самый миниатюрный колибри не больше шмеля и весит 2 грамма — чуть меньше или чуть больше. 150 000:2 — вот соотношение к массе птиц — гиганта и лилипута!
Страус непомерно силен — приручив его, можно ездить на нем верхом без всякого седла. Двуногий конь быстр — бежит со скоростью 50 километров в час, каждым шагом отмеривая по 4—5 метров (его рекорд в беге — 70 километров в час). Имея глаза, весящие вдвое больше мозга, страусы отлично видят и во время бега не забывают поклевать вкусных саранчовых — весомое дополнение мясной пищи к траве и ветвям.
А за что же борются на пищевом фронте птицы-лилипуты — колибри, сияющие, как драгоценные камни? Предполагали: им от роду показана только пища богов — нектар цветков. Если бы это было именно так! На самом же деле, когда они содержатся на одном только нектаре, то крошки быстро протягивают ножки... от истощения. Что же происходит? Колибри принимают нектар, который, в основном, используется как горючее во время полета. А их летательные способности невероятные: колибри стоят в воздухе на одном месте, принимая вертикальное положение, и взмахивают крылышками до 80 раз в секунду; отсюда они могут стартовать, как головой, так и хвостом вперед со скоростью до 100 километров в час, в частности, за полноценной пищей — за насекомыми. И вот птичка-невеличка наяву показывает, как корм добывает: она подлетает к нижней стороне листьев растений и из положения «подвисания» на лету склеивает листоедов и листогрызов. К слову сказать, птичка колибри съедает насекомых вдвое больше, чем весит сама. Иначе нельзя, ведь она ведет сверхактивную жизнь, при которой
сердце, занимающее половину полости тела, бьется в бешеном ритме — до 1000 раз в минуту. Если бы эти пташки ночи не коротали в оцепенении, понизив температуру тела от 40 градусов до 20—17, то погибли бы от голода.
Итак, в какой мере зависят птицы от насекомых? Я попросил ответить на этот вопрос биолога-энциклопедиста, в то же время профессионала-энтомолога, известного нам по предыдущим страницам, Д. В. Панфилова. Его ответ звучит так:
— В общем можно сказать, что питание насекомыми наложило неизгладимый отпечаток почти на весь птичий мир. Да и само происхождение птиц, возможно, было связано именно с необходимостью полета их предков при охоте за древними летающими насекомыми на побережьях морей, озер и на скалистых обрывах.
Добавлю от себя: насекомые тоже не «дремали» — птицы тем временем сами стали их средой обитания и объектом питания. Пернатое племя Земли взрастило на себе целый спецотряд. Это пухоеды численностью примерно 3000 видов, породившие, в свою очередь, вшей (поэтому они внешне очень похожи на своих потомков). Пух под перьями живых птиц — вот их земля обетованная, где они находят бездефицитные деликатесы, такие, как слущившиеся частицы кожи, мизерные кусочки пуха и струпья. Кстати, некоторые пухоеды, отведав свежей крови, становятся кровоедами и вот как — пускают в ход грызущие челюсти и глотают капельки крови, появляющиеся на ранках. Выходит; они еще не «доросли» до кровопийц-вшей — у них нет настоящего кровососущего ротового аппарата. А птицам от этого не легче. Они, в том числе и домашние, страдают от приставших к ним паразитов, теряют вес и снижают яйценоскость. Птицы пытаются избавиться от тунеядцев, принимая пыльные процедуры и водные ванны. Но и паразиты не лыком шиты, избранные из них уходят в подполье — поселяются в горловом мешке у пеликанов и в пищеводе у бакланов, где жизнь не сладка и опасна. Тем не менее подпольщики по старой, привычке находят и пух и перо и используют их для откладки яиц. Еще не то бывает! Нежданно-негаданно среди бела дня, когда в лесу гуляла весна, мне довелось увидеть, как сучки и палочки... встали на ноги, о боги, и зашагали кто куда; листочки полетели, но не как лепесточки, оторванные ветром, а размахивая своими крыльями; взлетели кусочки коры; даже птичий помет отправился в полет... Что это? Фантасмагория, фантастика? Нет. Это настоящие ряженые насекомые. Они надели маскировочный наряд, чтобы стать незаметными для преследователей, преимущественно из птичьего племени. Скрыться — и с глаз долой!
Таких насекомых столько, что не счесть. И птицам не съесть: только что были насекомыми, заметив врагов, стали невидимками. Ищи ветра в поле. Вот пример из жизни. В большой вольер собрали множество гусениц бабочек-пядениц и сучки, напоминающие этих гусениц, и туда пустили голодных-преголодных соек, насекомоядных птиц. Нарядные птицы ошалело искали корм и не замечали гусениц минут 40. Клевали что угодно, но на сучки животного и растительного происхождения не обращали никакого внимания. Что такое? Некоторые сучки мягкие, не такие, как деревянные. Может быть, они съедобные? Да, конечно, вполне перевариваемые. Начался массовый клев, но скоро прекратился. Сойки наткнулись на деревянные сучки и, озадаченные, перестали клевать. Птица, случайно обнаружив гусеницу, похожую на сучок, прежде чем искать вторую, столько раз набрасывается на настоящие сучки, что этого достаточно, чтобы прекратить поиски. И вот сидит она скучная, обессиленная, голодная, в то время как прямо под ее клювом лежит лакомая еда, которую она не замечает.
Дальше — уже иначе. Птицы, точнее, насекомоядные, паче чаяния, способствовали появлению еще одной, многочисленной и многоликой плеяды насекомых, на этот раз уже парадных, яркоокрашенных, открыто живущих у всех на виду, манящих к себе кричащими нарядами. Подойди и попробуй! У птиц и зверей глаза разбегаются. Можно, наконец, наесться — соблазн велик. Но реализуется ли он? Проверим, чем и как кормят скворцы своих птенцов. Ведь в рот кормящих и в желудок едоков не залезешь. А может, попробовать птенцам надеть особые воротнички, препятствующие проглатыванию пищи. Так и сделали. И вот результат: за три года пара скворцов добыла для своих птенцов 16 484 насекомых. Они были вынуты изо рта скворчат. Ожидалось: уж тут будут преобладать контрастно окрашенные, издали заметные шестиногие. Но не тут-то было. В итоге получилось все шиворот-навыворот: в продуктах детского питания скворцов были обнаружены всего две яркоокрашенные божьи коровки, одна оса, а других шестиногих не было совсем. В чем же дело? Выяснилось: парадные насекомые остаются живыми благодаря кричащей окраске. Они издали извещают: «Мы не съедобны, ядовиты, вонючи или с жалом».
Начнем с того, о чем вы и сами знаете: с осами, шмелями, пчелами шутки плохи — ужалят так, что на всю жизнь запомнится. Птицы тоже наделены памятью. Схватив хоть раз жалящих насекомых, они не скоро забудут злополучный сюрприз. Кстати, врожденного инстинкта — памяти, который бы подсказывал не трогать таких насекомых, у птиц нет. Вот почему каждому новому поколению приходится самим осваивать уроки жизни, какими бы горькими они ни были, на своем опыте. Вдобавок, насекомые, внешним видом предупреждающие своих врагов, чтобы те оставили их в покое, собираются вместе и держатся группами. Так они усиливают сигналы опасности и увеличивают шансы выживаемости в мире, полном врагов.
Вспомните, как в песне большие глаза преследуют кого-то. Но вот ведь парадокс: у насекомых рисунки, похожие на глаза птиц и расположенные обычно на крыльях, уже беспокоят не песенного героя, а певчих насекомоядных птиц. Да еще как! При приближении птицы скромная серая бабочка раскрывает крылья и демонстрирует «глазчатые» пятна. Смелая охотница — птица, увидев собственными глазами чужие глаза, точнее их подобие на крыльях, отбрасывается будто нечистой силой. Взяли и очистили с крыльев бабочки чешуйки, составляющие цветные очи. Исчезли они, пропали. На этот раз бабочка оказалась в птичьем желудке. Вот так сюрприз! Выяснилось: птицы-насекомоеды узнают своих врагов по глазам и избегают их, потому что любая встреча с ними смерти подобна. Насекомые разгадали эту тайну — страх птиц перед хищниками — и для устрашения своих пернатых врагов приобрели изображения «глаз» на крыльях.
Между прочим, не беда, если птица осмелится даже клюнуть мнимый глаз, ей достанется несколько несъедобных цветных чешуек или кусочек неперевариваемого хитина. Ведь их утеря, по сравнению с жизнью, просто ерунда.
И, наконец, о насекомых-перевертышах. Они, вполне съедобные для птиц, не вонючие, не жгучие и не жалящие, но чтобы их не трогали, искусно подражают своим собратьям по классу, имеющим крикливый наряд, дурной запах, неприятный вкус и опасный яд. Так, многие мухи-журчалки, безопасные и вкусные, невероятно похожи на пчел, шмелей и ос. Более того, те и другие вершат дела на цветках, особенно зонтичных, единой перемешанной толпой, выставляя себя напоказ. Здесь сам черт не разберет, кто есть кто. И вот результат — продолжается маскарад ряженых насекомых. У птиц видит око, да зуб неймет. Лишь птахи, не наделенные горьким опытом, клюют насекомых-подражателей, пока не наскочат на их модели — настоящих жалящих перепончатокрылых. Приняв яд, они перестают клевать всех насекомых, окрашенных, как жалящие насекомые.
Как насекомые становятся то невидимками, то пугалами? В чем тут суть? Все это, казалось бы, бесовское творение есть не что иное, как изобретения насекомых под влиянием естественного отбора. Далее объяснения дает Питер Фарб:
— Агентами естественного отбора в таких случаях служат хищные животные: они нападают на тех животных, чью маскировку им удается распознать быстрее. Крупное упущение в маскарадном одеянии означает незамедлительную гибель; выживают лишь те насекомые, которые случайно развили самый искусный камуфляж. Вероятно, покровительная окраска впервые появилась как мутация у насекомого, не имевшего специальных средств защиты. Если у мутанта на крыльях имеются пятна, которые отпугивают, например, птицу, намеревающуюся его проглотить, то он выживет и сможет произвести потомство. Из многих сотен или тысяч его потомков выживут и размножатся в основном те, у кого есть этот полезный признак, хотя бы и слабо выраженный. Естественный отбор и в дальнейшем будет благоприятствовать тем насекомым, у которых на крыльях есть этот новый, отпугивающий птиц рисунок. Остальные будут больше подвержены нападениям, их число уменьшится, и они могут даже совсем исчезнуть.
Восхищаясь увлекательным рассказом моего коллеги, я бы добавил лишь вот что: такое тонкое искусство выживания насекомых возникает преимущественно с участием птиц и используется для усмирения их неудержимого натиска против насекомых.
А теперь на моей ладони землеройка — белозубка-малютка — пигмей из пигмеев среди ныне живущих млекопитающих на Земле: ее рост с мизинец, вес 1,5—2 грамма (она может протискиваться в проход толщиной с карандаш), а сердце бьется, делая 1300 ударов в минуту. Этот зверек — представитель отряда насекомоядных, в котором числятся 8 семейств и около 400 видов. Вот как отзывается о них И. И. Акимушкин:
— Насекомоядные — зверьки маленькие, но зоологическая история у них большая. Сто миллионов лет назад, в меловом периоде, когда еще динозавры сокрушали хвощи невиданной с тех пор мощью своих подошв, насекомоядные уже жили в истоптанной зелени под ногами у ящеров-исполинов. От тех древних юрких зверьков произошли все звери: кошки и собаки, олени и зайцы, полуобезьяны и обезьяны, а от обезьян — и человек.
Вот так, ни больше ни меньше. Спасибо, Игорь Иванович. Пользуясь случаем, вас и нас с вами поздравляю с новыми родственниками. Это во-первых. Во-вторых, насекомоядных млекопитающих — наших предалеких предков — вытащили за ушки на свет божий насекомые. Чтобы смягчить конкуренцию в борьбе за пищу с пернатым миром и летучими мышами, насекомоядные зверьки заняли новую нишу в иерархии животного мира: они охотятся на ползающих шестиногих членистоногих в почве, в лесной подстилке, среди хвороста, под камнями, т. е. в основном землерои.
Кстати, о летучих мышах. Они тоже млекопитающие и входят в состав рукокрылых — отряда, объединяющего около 1000 видов. Считается, что летучие мыши — это одна из самых везучих насекомоядных групп животных. Они — властелины ночной стихии, летают в бешеном темпе, носятся, словно призраки, в погоне за насекомыми. Для полета в темноте, сами знаете, зрение непригодно — нужен иной навигационный прибор. У летучих мышей это сонар, похожий на радар, с той разницей, что первый использует звуковые волны, а второй — радиоволны. Он расположен на ушах мышей и способен воспринимать эхо ультразвуков. Ориентируясь в кромешной тьме, рукокрылые зверушки издают эти высокочастотные звуки от 50 000 до 200 000 колебаний в секунду и при помощи сонара улавливают их отражение. Иначе говоря, «видят» ушами.
Но насекомые тоже не пасынки природы. Некоторые ночные бабочки приобретают приспособления для подслушивания своих преследователей и при их приближении камнем падают на землю или же демонстрируют фигуры высшего пилотажа, например, штопор, ускользая от сверхчутких ушей летучих мышей. Другие чешуекрылые просто-напросто глушат ультрасигналы своих врагов. Третьи сами отправляют им ультразвуки, извещающие о том, что они, как ни дороги, все-таки недотроги — ядовиты, несъедобны. Вот ведь как расходятся пути-дороги хищников и их жертв.
А теперь вскользь — о выдумках, стоящих на грани чудес. Речь о языках, приспособленных к своеобразной диете, состоящей из скрытноживущих насекомых. Какой язык надо иметь дятлу, чтобы достать личинок жуков-короедов, обитающих в древесине? Ответ простой: длинный-предлинный. Но постойте, куда его деть в нерабочее время? Вопрос сложный. Оказывается, этот тонкий змеистый рабочий инструмент укладывается в особом футляре в черепе и проходит в глазнице, не задевая зеницу.
Но самый дьявольский язык имеют звери-панголины — жители Африки и Азии. Можно подумать: не язык, а змея. Сам зверек — не более метра в длину, при этом его язык — длиною 40 сантиметров! Хотя он до Киева не доведет, но отменно ловит муравьев и термитов. Жертвы, бедняги, налипают на клейкий язык и отправляются сначала в желудок, не задерживаясь во рту, а там имеется жернов, состоящий из роговых пластинок и порою камешков, перемалывающий пассажиров почти до молекулярного состояния. У обладателей такого инструмента внутри организма есть чудесное ложе, куда аккуратно складывается язык; тянется он аж до таза.
Чуть не забыл. Еще две группы млекопитающих — броненосцы и муравьеды, обосновавшиеся в Южной Америке, питаются термитами и муравьями, притом первые их жуют, а вторые — проглатывают. Ради справедливости надо сказать, броненосцы, покрытые роговым панцирем (отсюда их название), кроме муравьев, подбирают других беспозвоночных и мелких позвоночных животных — всех тех, кого бог послал. Муравьеды тоже не всегда оправдывают имя свое. Карликовый муравьед, величиной с белку, обитая в лесах, не сползая с дерева, свои гастрономические потребности удовлетворяет исключительно за счет термитов. Да и гигантский муравьед, достигающий двух метров в длину, не прочь подкрепиться термитами. Он для этого крушит крепкие, как броня, стены термитника так, словно они сложены из бумажных листов, мощными, как бульдозер, когтями и молниеносно засовывает змееподобный липкий язык в глубину лабиринтов термитов.
О заморских чудесах можно, конечно, рассказывать бесконечно много, но нельзя забывать и о наших зверях-гастрономах, пусть даже банальных, таких, например, как мелкие грызуны, особенно мыши, полевки, крысы, суслики. Хотя они подбирают почти все съедобное, что им доступно, где что подвернется, но не без удовольствия лакомятся ползающими насекомыми. Даже в рационе таких хищников, как дикие кошки, барсуки, лисы, медведи, насекомые прочно занимают достойное место. А волчата, еще не покинувшие родимого логова и сосущие молоко матери, разве они не начинают свой жизненный путь с охоты за насекомыми? Несомненно. Правда, так же поступают малыши зверушек, таких, как горностай и ласка, хорек и норка.
Словом, становление млекопитающих — от их предка до человека — во многом зависело от насекомых. Да и теперь судьба большинства их прочно связана с питанием насекомыми. Впрочем, сам человек не стал бы человеком и не выжил бы без насекомых на переломных этапах своего исторического развития, когда он был собирателем и охотником, когда был частью природы, а не властелином и разрушителем ее.
Таким образом, без преувеличения можно сказать, что насекомые в качестве основного источника жизни — пищи — вошли в плоть и кровь абсолютного большинства позвоночных животных — рыб, земноводных, пресмыкающихся и млекопитающих.
А беспозвоночные животные, разве они не питаются насекомыми? Посмотрим, на что они способны на этом поприще.
В тихой заводи, кого там ни заводи — от карпа до стерляди,— иногда без всяких заводил появляются отнюдь не чертики, а волосатики, относящиеся к круглым червям. Имя свое они получили не потому, что слишком волосатые, а потому, что их взрослые особи по внешности похожи на волос длиною 20—80 сантиметров. Что только не говорят про них! Они впиваются в организм человека, проникают в кровь и сердце...— одни слухи страшнее других. Заявляю: в человеке и домашних животных волосатики не паразитируют, даже не находят временного приюта, тем более уюта. А вот их личинки не безобидны для насекомых. Они ведут паразитический образ жизни внутри них, высасывая питательные продукты. Достигнув внутри насекомых предельной длины и юношеского возраста, волосатики покидают тело хозяев, пробуравливая их покровы, и попадают в воду. Здесь они становятся взрослыми, что доказывается самкой и самцом актами. Фактами этих событий являются: откладывание самками оплодотворенных яиц, скрепленных в длинные шнуры, и смерть половых партнеров. Вот таков финиш, а на старт выходит вылупившееся из яиц молодое поколение, принявшее эстафету продолжения рода волосатиков. Каждый малыш внедряется внутрь своего кормильца — личинки насекомых — и тунеядствует, высасывая его соки. Зараженных волосатиками водных личинок съедают взрослые насекомые, принимая вместе с пищей новых внутренних паразитов-глистов. Кого из насекомых больше изматывают волосатики — врагов наших врагов или своих недругов? Вопрос не пустой и не простой. Ответа на него нет, потому что волосатики — беспризорные существа, до которых не доходят руки человека, увы, и умы.
В жизни мы не раз дурным словом поминаем пауков... На их головы сыплется всякого рода грязь, будто они составляют всемирную мразь. Тем не менее пауки с точки зрения науки — это нормальный многочисленный отряд, объединяющий более 30 000 видов восьминогих членистоногих. Пищей им служат главным образом насекомые. А сколько членов в отряде пауков? Никто не знает. Однажды на обычном европейском пышном лугу подсчитали и выяснили: здесь на гектаре ведут хозяйство 5 600 000 пауков. Получается, что на каждый квадратный метр приходится 560 пауков!
Между прочим, пауки — заядлые охотники. Чтобы охота прошла удачно, они бегают, прыгают, ткут тенета и еще...
Впрочем, предоставим слово И. И. Акимушкину:
— Есть пауки с такими же дурными манерами, как у верблюдов, которым с малолетства мамаши разрешают плеваться и сами плюются. Это сцитодесы.
Стоп! Здесь стоит объясниться. Сцитодесы не плюются, а обстреливают свою добычу... клейкой слюной.
На охоте торчащие передние ноги сцитодеса всегда начеку. На них расположено великое множество чувствительных волосков, способных воспринимать малейшие колебания воздуха. Они, подобно радарным установкам, моментально засекают любую добычу и внимательно следят за ней. На этот раз они тоже засекли неопознанный летающий объект. Вот расстояние между пауком и НЛО сократилось до двух сантиметров. Что с ним, с этим объектом — молью? Юркая и вертлявая, она стала смирной и неподвижной, будто ее пришпилили к стене. Ее обстрелял сцитодес. Давайте проследим, как это произошло. Сразу предупредим: наши глаза не в состоянии уловить моменты охоты паука. Только скоростная киносъемка, способная зафиксировать 600 событий в секунду, помогла распутать тайну выстрела паука-снайпера. Пуля — клейкая жидкость, вылетающая из челюстей вследствие резкого сокращения мышц,— за одну шестисотую долю секунды в воздухе успевает принять зигзагообразную форму, застыть в клейкую нить и накрыть жертву так, что она вся, с ног до головы, оказывается приклеенной к субстрату.
И еще одно, последнее, сказанье о чудо-пауках, применяющих при ловле насекомых приспособление, похожее на сачок. Речь пойдет о пауках-минеусах. Это они с раннего вечера приступают к кропотливой кружевной работе, не отвлекаясь, плетут себе из ниток-паутинок сетку. Вот он, минеус, затаился среди веток с готовой сеткой размером с пятачок, ждет не дождется, когда в теплых безмятежных сумерках начнется лет мотыльков. Наконец-то одна бабочка-красавица приблизилась к пауку, словно флиртуя с ним. Чуя это, паук, застывший как статуя, вышел из оцепенения, молниеносно растянул между лапками свой сачок и бросил его в сторону летающей щеголихи. Где теперь она, ненаглядная? Угодила в ловушку.
Вот такая круговерть происходит вокруг нас, но она гораздо сложнее, чем нам представляется. Ведь пищевые связи насекомых, как и остальных животных, составляют лишь отдельные звенья единой цепи — биологического круговорота, определяющего здоровье и существование нашей планеты. Разъединятся звенья — жди беды: изменится нынешнее лицо Земли, заболеет организм окружающей природы, что пагубно скажется на облике тундры, лесов, степей, лугов и пустынь, а также на составе воздуха, воды и почвы.
В биологическом круговороте превращение веществ осуществляется тремя группами живых существ, на которых держится жизнь и зиждется ее бессмертие. Вот они, эти организмы. Первая группа — это производители, строящие сложные органические соединения из неорганических веществ. На такое способны только зеленые растения. Это они, используя малую толику солнечной энергии, создают самих себя из находящихся в почве или воде минеральных веществ и углекислоты воздуха. Вторая группа — это потребители, разевающие рот на поспевший плод: растениями питаются растительноядные беспозвоночные животные, которые сами становятся жертвой плотоядных животных — хищников и паразитов. Так в природе возникают цепи питания, в которых масса каждого последующего звена меньше предыдущего примерно в 10 раз.
Наконец, третья группа — это различные живые организмы, утилизирующие отходы жизни: отмершие растения, трупы животных и экскременты живущих.
Но все-таки основную нагрузку в разложении органических веществ несут плесневые грибы и бактерии, превращая их в минеральные частицы, которые снова используются растениями.
Круг замкнулся, но маховик биологического круговорота не остановился. Он вращается, пока жива Земля.

Заключение.

СЕМЬ РАЗ ОТМЕРЬ

Остановимся и задумаемся над тем, к чему привело нас общение с букашками. Итак, подведем итоги.
Первый. Все связано со всем.
Второй. Все должно куда-то деваться.
Третий. Природа знает лучше.
Четвертый. Ничто не дается даром.
Они составляют законы экологии — науки, изучающей взаимоотношения и процессы, связывающие каждый живой организм с его окружающей средой.
Спасибо вам, насекомые, за уроки.

СОДЕРЖАНИЕ

	ПОЗНАКОМЬТЕСЬ... 10
	ПРЕДИСЛОВИЕ 34
	ОТ АВТОРА 36
ГЛАВА 1 ИМЯ ИМ – ЛЕГИОНЫ
	«Если ты зайдешь поглубже вон в тот лес, то увидишь, что там нет никаких имен и названий. Впрочем, мы зря теряем время... Значит, какие у вас насекомые?» 38
	КЛАСС-КОЛОСС ...тогда приходилось бы искать друг друга среди мириад насекомых, как иголку в стоге сена. Их минимальное население составляет миллиард миллиардов. Это, представьте, ужас как много. 39
	ОТРЯДЫ-ГИГАНТЫ Их примерно миллионы видов. От них всего можно ожидать, с ними ухо надо держать востро. Некоторые из них ведут даже общественный образ жизни и, по правде сказать, создали цивилизацию. 47
	ПОДЕНКИ Смотришь на них и невольно думаешь: такие долго не проживут. Предсказание сбывается — многие из них живут не более суток, чаще всего несколько часов. Столько времени им отведено, чтобы успеть оставить потомство. 57
	БАБКИ, ДЕДКИ, КРАСОТКИ Это они носятся в маневренном полете, совершая головокружительные виражи. Но не все они так стремительны. Среди них есть и такие, которые летают вяло, медленно, как бы нехотя. 59
	ВОТ КОМПАНИЯ КАКАЯ Если посмотреть на тараканов без предвзятости, обнаруживаешь, что эти насекомые довольно грациозны. Голова таракана выглядит не так, как у большинства других насекомых. Впору подумать, что она вмещает мощный мозг мыслителя. 61
	БОГОМОЛЫ В жизни всякое бывает, но такое... А вот какое: в интимных отношениях ни с того ни с сего невеста начинает пожирать жениха, а он, буквально потеряв голову и часть груди, продолжает выполнять свою функцию продолжателя рода. 69
	ВЕСНЯНКИ Появляются они нежданно-негаданно во время весенней распутицы, когда еще не закончился ледоход. Они сопровождают весну-красну регулярно, каждый год. Встретятся они нам и потом: и знойным летом, и дождливой плодоносящей осенью... 72
	ТЕРМИТЫ Знакомясь с социальными насекомыми, мы сталкиваемся с цивилизацией, сложившейся намного раньше, чем цивилизация, созданная людьми. Здесь каждая «личность» целиком и полностью подчиняется общественным интересам. 74
	КОНЬКИ, КОБЫЛКИ И ПРОЧИЕ Они скачут из-под наших ног, будто кони травянистых джунглей. Если кое-кого из них потревожить, то они взлетают, а их крылья словно горят ярким огнем. Кони-огни, да и только! 81
	УХОВЕРТКИ Про них рассказывают, что они будто бы залезают тайком в ухо и выводят из строя наш слух. Их боятся и встречают со страхом и отвращением. А на самом деле... 85
	ТВАРИ ОКАЯННЫЕ Поколение, рожденное в тридцатых годах, еще помнит их злодеяния, но и нынешняя молодежь, особенно та ее часть, которая не брезгует свободной любовью, воочию сталкивается с ними. Вот почему о них молчать не надо. 87
	НАДО ЖЕ ИМЕТЬ ТАКУЮ РОДНЮ Смотришь на них и думаешь: о боже ты мой, какая это мелочь и бестолочь! А вот размножаться-то умеют, да еще как — проходят сложный путь развития. 90
	В СЕМЬЕ НЕ БЕЗ УРОДА Познакомьтесь: это тот самый всемирно известный «герой», появление которого в жилых домах — почти что катастрофа для его обитателей. По образу жизни он вампир. А что делает он с нами!.. 96
	ЧЕРНЫЙ СКАЧЕТ, ЧЕРНЫЙ ПЛЯШЕТ Были поэты, барды и менестрели, которые, видите ли, завидовали им потому, что те были ближе к дамам, чем эти несчастные влюбленные. Модники и модницы щеголяли всем тем, что связано с ними. 102
	КОРНИ И КРОНА Они обитали на Земле 350 миллионов лет назад, а их предки, значит, еще намного раньше. За это время они образовали мощное древо с невиданной кроной — этакий баобаб баобабов царства животных. 109
ГЛАВА 2 ЛОЖКА ДЕГТЯ
	«Да, это тебе не такая вещь, про которую каждый знает, чем это пахнет!.. Душераздирающее зрелище. Вот как это называется — душераздирающее зрелище». 114
	ЭХО ЭКОВЗРЫВОВ Здесь чаще всего чего не чаешь, то получаешь. Они, прежде чем взорваться, вначале медленно зреют, а в конце спокойно тлеют. Земля до них, как сад, а после них, как ад. Как с ними быть? 115
	ПЕСЧИНКА В ПУСТЫНЕ, НО... Сегодня на чужой каравай рот разевают не менее десяти тысяч их видов. По сравнению с их общим числом, это, конечно, мизер — около одного процента, можно сказать, капля в океане, но какая! 122
	ДРУЖБА ДРУЖБОЙ, СЛУЖБА СЛУЖБОЙ Их не пускают, но они, проныры, все равно проникают. Появление шестиногих пришельцев оборачивается бедой, потому что они питаются нашей едой. 130
	СЕЯТЕЛИ НЕДУГОВ Здесь весь сказ на показ того, как в наш дом они приносят страдания и боль вопреки нашей воле. Кто они, эти спутники болезней, и как их одолеть? 134
	ЩИТ, МЕЧ и ЕЩЕ КОЕ-ЧТО Может быть, в безмолвной войне с ними химическая атака поможет? АН нет! Используя яд против них, мы одерживаем пиррову победу и устраиваем пир на пепелище. Как остановить эту прорву? 140
ГЛАВА 3 БОЧКА МЕДА
	«Ой, кто это там? Вьются, словно пчелиный рой... А каким насекомым у вас радуются?» «Надо иногда подумать и о других, я хочу сказать! Начиная с тех, на которых вы иногда нечаянно наступаете, и кончая теми, которые иногда нечаянно залетают вам в глаз». 150
	ХОРОШИЙ ПАСТУХ СТРИЖЕТ ОВЕЦ Казалось бы, прояснилась картина — в борьбе с нашими шестиногими неприятелями завтра же наступит перелом, будто все это проще пареной репы. Бери союзников и используй! Но скоро сказка сказывается... 151
	В ОДНОЙ СВЯЗКЕ Перед нами пройдут представители двух миров, оказавшиеся в природной среде в одной связке. Они взаимно приспосабливаются друг к другу, становятся неразлучными и взаимозависимыми... Подождите, сами увидите. 174
	НА КРУГИ СВОЯ Не хаос царит в природе, а совершаются закономерные круговороты, в которых все связано со всем, все должно куда-то деваться. В таких сложных делах природа знает лучше и ничто не дается даром. 194
	ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Семь раз отмерь 223

Козлов Михаил Алексеевич

НЕ ПРОСТО БУКАШКИ

Научно-художественное издание

Фото М. В. Сидоренко, В. Н. Танасийчук
Художник Т. Г. Кашицкая
Художественный редактор М. Д. Давлятшин
Технический редактор Л. К. Егорова
Корректор А. И. Елисина

ЛР № 020228 от 8.10.91 г. Подписано в печать 06.12.93. Бумага
офс. № 1 и № 2. Гарнитура Тип Таймс. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 16,38. Усл. кр.-отт. 24,23. Учетно-изд. л. 16,16.
Тираж 50000 экз. Заказ №277. . ПЛ-45.

Гидрометеоиздат. 199397, Санкт-Петербург, ул. Беринга, 38.

Отпечатано с готовых диапозитивов на фабрике „Детская книга”
№ 2 Министерства печати и информации.
193036, Санкт-Петербург, 2-я Советская, 7.