В ОДНОЙ СВЯЗКЕ

Взаимоотношения между природой — живой и неживой,— с одной стороны, и насекомыми, с другой, очень сложны и переплетены. Конечно, мы знаем, что природа первична, а шестиногие существа — лишь составная ее часть. Но какая она, эта часть, важная и могучая! Рассказывает видный советский энтомолог, профессор, лауреат Государственной премии Г. А. Мазохин-Поршняков:
— Представим на минуту, что насекомые исчезли с лица Земли... и перед нашим мысленным взором пройдут мрачные картины разительных перемен в природе. Поблекли краски лугов и полей, ибо вымерли все цветковые растения, кроме опыляемых ветром, птицами и летучими мышами. Не стало семян и плодов, а значит, лишились пищи те, кто ими питался: погибло большинство насекомоядных и плотоядных, а также часть хищных птиц; исчезли насекомоядные и млекопитающие, рептилии, земноводные и существовавшие за их счет хищники: перевелись и многие пресноводные рыбы, кроме растительноядных и хищных, а последних заметно поубавилось. Резко упало плодородие почв — ведь бесчисленные насекомые разрыхляли, перемешивали и удобряли своими экскрементами почву. Леса, степи, поля оказались погребенными под ворохом отмерших растений и опавших листьев — микроорганизмы, грибы и оставшиеся беспозвоночные не справились без насекомых с переработкой опада. Особенно изменились тропические леса и саванны, где не стало такого мощного гигиенического фактора среды, как термиты. Без насекомых-санитаров, потребляющих и обычно закапывающих животные остатки, воздух наполнился смрадом разлагающихся трупов и экскрементов.
Профессор задумывается, а мы, воспользовавшись паузой, вернемся в реальный мир, выбираясь из нарисованной картины голода, запустения и тлена. Чтобы двинуться дальше, сосредоточим свое внимание сначала на роли насекомых в жизни цветковых растений, имея в виду их обоюдовыгодные союзы, взаимную пользу и даже партнерство в сотворении цветков, сияющих всеми цветами радуги, где сами насекомые в конце концов кажутся цветами, оторвавшимися от стеблей, а потом... Подождите, сами увидите.
На Земле произрастает около 330 000 видов современных цветковых растений, из них около 80 процентов опыляются насекомыми. Насекомых-опылителей еще больше — не менее 400 000 видов, что составляет 20 процентов их видового состава.
Почему же так произошло?
Во-первых, потому, что насекомые были первыми властелинами воздуха и примерно 100 000 000 лет господствовали в нем. Они и тогда не были безразличны к диковинным растениям — питались ими и продуктами их распада. Они не могли не воспользоваться пыльцой прародителей цветковых растений, опыляемых ветром. Эти растения имели однополые цветки. Когда пыльца развеивается по ветру, у растений, чтобы выжить, имеется единственный шанс повысить вероятность опыления, производя бесчисленное количество ее. Ведь пыльца может принять участие в размножении растения только в том случае, если угодит на женскую шишку. Вот почему ветроопыляемые растения до сих пор производят ее в огромных количествах. Так, у сосны в одной маленькой мужской шишечке образуется несколько миллионов пыльцевых зерен, а небольшой сосновый бор в пору цветения выбрасывает в воздух столько пыльцы, что близлежащие водоемы оказываются затянутыми сплошной желтой пленкой, а у кромки воды скапливается желтый пыльцевой слой. Насекомые приспособились питаться пыльцой еще примерно 280 000 000 лет назад, еще задолго до появления двуполого цветка, питаются ею до сих пор и не зря. Ведь пыльца очень питательна, по калорийности она приближается к мясной пище, в которой много белков, жиров, витаминов и разных микроэлементов.
Во-вторых, не «дремали» сами цветковые растения. Они научились использовать насекомых как курьеров для переноса пыльцы. Выполнять такую работу удобнее всего, когда на растениях имеется двуполый, а не однополый, цветок.
Прообразом двуполого цветка считается цветок магнолии, появившийся около 100 000 000 лет назад,— самый ранний и примитивный из всех известных букетов на цветочном рынке природы. Получился первый блин, но не комом: яйцеклетки, каждая в отдельности защищенная зеленым нарядом, имеющим наверху отросток-рыльце, собраны в центре, а вокруг расположены многочисленные тычинки — производители пыльцы. Все это окружено видоизмененными листьями — лепестками для того, чтобы зазывать насекомых. С тех пор до нашего времени преобразился лик всей Земли: все кругом расцвело всеми красками радуги.
Двуполые цветки — первое совместное изобретение растений и насекомых — таят в себе одну опасность: самоосеменение, что одновременно исключает перекрестное опыление — перенос пыльцы с одного цветка на рыльце цветка другого. Это чревато последствиями, приводящими (при систематическом, длительном самоопылении) к вырождению растений, что показал на опытах великий Ч. Дарвин. Свыше 30 лет проводил он исследования, давшие ему основание заявить:
— Перекрестное опыление обыкновенно оказывает на растение благоприятное действие, а самоопыление — часто вредное... С практической точки зрения полеводы и садоводы могут кое-чему научиться из тех выводов, к которым мы пришли.
Так сказал человек, очень осторожный в своих заключениях. К слову, в природе самоопыление обычно исключается, так как в цветке тычинки и пестики изолированы друг от друга, а также разобщены сроки созревания яйцеклетки и пыльцы. Между ними возникают и другие изолирующие преграды. Раз зашла речь о практике, то уместно сделать небольшое отступление. Да, действительно, сегодня и для практиков не секрет, что не будь растений, опыляемых насекомыми, меню человека было бы значительно беднее, чем оно есть на самом деле. Шутка ли сказать, что насекомые принимают непосредственное участие в сотворении фруктов и ягод из семейства розоцветных, включая яблоню, клубнику и вишню. Арбуз, дыня, тыква и другие бахчевые тоже опыляются насекомыми. Горох, бобы, фасоль и родственные им растения, богатые белками,— все они завязываются лишь после опыления вездесущими шестиногими существами. Урожай и качество семян гречихи и подсолнечника зависят от опыления их цветков пчелами. Для получения высоких урожаев клевера и люцерны важны пчелы и шмели. Кстати, шмели «пасутся» на довольно ограниченных участках размером от 7 до 700 квадратных метров; границы их могут перекрываться, но члены разных семей посещают разные виды растений, таким образом исключая конкуренцию друг с другом. Морковь и капуста, хотя и вырастают не из цветков, но все равно приходится получать семена этих растений опылением насекомыми, чтобы заложить новый урожай...
Словом, около 300 видов возделываемых сельскохозяйственных культур, как правило, опыляются насекомыми, из-за чего попадают на наш стол. А садовые и декоративные цветы — источник вдохновения, настроения, радости и любви — они тоже в большинстве случаев появляются в результате совместного творческого труда человека, исходного дикого растения и насекомых-опылителей. По выражению Мориса Метерлинка, «с человеческой же точки зрения мы должны сознаться, что, не ведая цветка, мы знали бы очень мало истинных проявлений и выражений счастья».
Но вернемся к прерванной теме. Так вот, первые цветки были открыты для всякого насекомого, кто бы ни захотел на них побывать. Они устраивали пир на весь мир. В свою очередь, первые насекомые, посещавшие растения ради пыльцы, приносили растениям весьма скромную пользу. Такие гости бывали на цветках разных видов без разбора и тем самым растрачивали приставшую к ним пыльцу впустую, так как пыльца растения одного вида, занесенная в цветок другого вида, просто-напросто пропадала напрасно.
Чтобы привлечь к себе определенных насекомых и завязать с ними обоюдовыгодный союз, растениям приходилось изобретать. Изобретения не заставили себя ждать. Такой природный дар как нектар, одно из крупных изобретений цветковых растений, обязан своим появлением насекомым. Единственное назначение нектара — это служить сладкой калорийной пищей для взрослых насекомых. Так надо. Взрослые насекомые — стадия размножения и расселения — остро нуждаются в энергетическом сырье — легко усваиваемых углеводах, как нектар. Ведь пыльца трудно перерабатывается в организме. Нектар имел переломное значение в эволюции режимов питания у взрослых насекомых и в изменении их ротового аппарата. С его появлением растения и насекомые видоизменяли друг друга: определенные растения начали развиваться вместе с определенными насекомыми, удовлетворяя потребности друг друга. Недаром нектар выделяют 90 процентов растений, опыляемых насекомыми.
По способу отдачи нектара насекомым среди цветков различают две группы. В первой из них нектар хранится открыто и доступен всем насекомым-сладкоежкам, имеющим простые и короткие хоботки и даже грызущий ротовой аппарат. На таких цветках, собранных особенно в зонтики и кисти, ничего не скажешь, всегда — пир горой: тут угощаются многие жуки, мухи, пилильщики, пчелы, осы и наездники — у человека-наблюдателя даже глаза разбегаются! Во второй группе нектар собирается в самых разнообразных, нередко труднодоступных приспособлениях-хранилищах. Искусно спрятанный нектар удается добыть лишь насекомым — узким специалистам по сосанию. Так, ночная двулистная фиалка опыляется только ночными бабочками-бражниками, имеющими длинный хоботок и умеющими высасывать нектар на ходу, вернее, на лету. И не удивительно, что у длинного цветка нет никакой посадочной площадки.
Между тем, некоторые насекомые-опылители нуждаются в посадочных местах на цветках. Не все рождены, чтобы выпивать нектар моментально за какую-нибудь секунду, как, например, бражник, в течение одной минуты успевающий посетить и высосать нектар у 27 цветков фиалки! Места посадки на цветках нередко возникают и притом оборудованы самым неожиданным образом. Их лопасти, пластинки, колонки, гребни, бугорки, придатки, бахромки — все это величайшее разнообразие площадок рассчитано на создание удобств для приземления крылатых посетителей. Бобовые дошли до того, что подают даже миниатюрный «трап». Для этого у них цветоножка поворачивается вокруг собственной оси так, что лодочка венчика — место для посадки ожидаемого посетителя,— ранее бывшая наверху, перемещается вниз. Примерно то же самое совершают лесные орхидеи, поворачивая губы цветков на 180 градусов.
Вообще-то говоря, орхидеи приобрели самые поразительные приспособления к опылению. Взять хотя бы нашу обычную орхидею, растущую на сырых лугах и лесных полянах,— пятнистый ятрышник. У него фиолетовые крапчатые цветки собраны колоском. Один из 6 лепестков цветка отогнут книзу, образуя губу — посадочную площадку,— сзади вытянутую в тонкий шпорец. 5 остальных лепестков образовали шлем. Тычиночная нить единственной тычинки срослась со столбиком пестика в колонку. Одна из трех лопастей рыльца преобразилась в клювик, или носик, выступающий над входом в шпорец и нависающий над рыльцем. В карманообразном клювике расположены два странных образования, напоминающих булаву. Каждое из них имеет липкий мешочек, заполненный пыльцой, или поллиний, ножку и маленькую клейкую подушечку — прилипальце. Все это сооружение называется поллинарием. Пыльцевой мешок направлен вверх, а прилипальце погружено в клювик. Я описал строение цветка пятнистого ятрышника подробнее потому, что при всем многообразии нынешних орхидей приведенная схема образования цветка у всех видов одинакова.
Вот и пчела совершила посадку на губу цветка ятрышника и пытается втиснуть свой хоботок в шпорец. Ищет нектар. Это ведет к разрыву внешней перепонки клювика — и освободившиеся поллинарии своими прилипальцами приклеиваются ко лбу визитера, словно у него молниеносно выросли рога. Высосав нектар, пчела, теперь уже рогатая, спешит к другому такому же цветку. Во время перелета с приставшими рогами — поллинариями происходят, казалось бы, странные преобразования: при высыхании клейкого вещества маленький диск прилипальца сокращается и сидящие на ножках пыльцевые мешки, наклоняясь вперед, описывают дугу в четверть круга, принимая тем самым горизонтальное положение. Но эти метаморфозы строго выверены. Не будь этих изменений, пыльцевые мешки расположились бы во втором цветке, посещаемом пчелой, против пыльцевых же мешков и никакого бы опыления не совершилось. А из-за принятого нового положения «рога» пчелы пыльники, одаренные первым цветком, упираются точь-в-точь в рыльце второго цветка. При соприкосновении липкого пыльцевого мешка с липким рыльцем чужой поллинарий, приобретенный в другом цветке, не отрывается от лба пчелы полностью. На рыльце второго цветка остается лишь часть пыльцы, притянутая липким слоем рыльца. Такая экономия приводит к тому, что один поллинарий может опылить несколько цветков.
Не правда ли, тонкий расчет, где нет ничего лишнего? Но это так себе, рядовое явление, будни жизни в мире растений.
При опылении бывают «вещи» и похлеще. Некоторые орхидеи выстреливают своими пыльценосными «снарядами» — поллинариями — иногда почти на метр. А вот ведерчатая орхидея вытворяет такое, что даже верится с трудом. Над ее чашей, или кубком, назовите, как хотите, имеются мясистые наросты, которые, смыкаясь, образуют помещение, куда ведут два боковых отверстия. Если бы в него вошло одно насекомое, ничего страшного бы не произошло. Гость после пиршества ушел бы восвояси. Но не тут-то было. Мясистые наросты источают одуряющий приятный аромат и выделяют опьяняющий нектар. Запах привлекает рой пчел. Все они хотят выпить, поэтому в помещении, как в кабаке, пчелы-завсегдатаи теснятся, толкаются, а некоторые, одурев, начинают тыкаться во все стороны. Одна пчела, не устояв на ногах, проваливается по скользкой поверхности цветка прямо в кубок, вернее, ведерочко, наполненное водою. По словам Мориса Метерлинка, «она находит в нем неожиданное купанье; добросовестно промачивает в нем свои прекрасные прозрачные крылья и, несмотря на страшные усилия, не может больше лететь. Вот этого и ждет коварный цветок». Из плена можно вырваться через единственный выход — сток, через который выливается избыток воды. Пчела, как очумелая, карабкается по нему, сначала касаясь спиной липкой поверхности рыльца, затем — не менее клейких пыльников. Наконец-то, пчела вырвалась на свободу, нагруженная липкой пыльцой. Она уже обсохла и полетела в сторону соседнего ароматного цветка, внутри которого «повторяется драма пиршества, толкотни: купания и спасания, заставляющего соприкасаться с жадной завязью унесенную пыльцу».
А впереди не то еще будет...
Но сначала обратимся к книге Ч. Дарвина «Опыление орхидей» и найдем место, где он пишет:
— Несколько экземпляров латифолии росли около моего дома, я имел возможность в продолжение многих лет наблюдать здесь и в других местах способ их опыления. Хотя пчелы и шмели разных видов постоянно летали над этими растениями, я никогда не видел, чтобы пчела или какое-либо двукрылое насекомое посещало эти цветки. С другой стороны, я неоднократно видел, как обыкновенная оса Веспа сильвестрис высасывала нектар из чашевидной губы. При этом я видел и акт опыления, совершавшийся при помощи ос, уносивших пыльцевые массы и затем переносивших их на своих головках на другие цветки... Весьма замечательно, что сладкий нектар этого эпипактиса не представляет привлекательности ни для какого вида пчел. Если бы вымерли в каком-либо округе, то, по всей вероятности, такая же судьба постигла бы Эпипактис латифолия.
Далее он приводит большое количество примеров поразительной взаимной приспособленности цветков и опыляющих их насекомых, но он все же считает, что наиболее удивительным из известных... является Эпипактис латифолия. Латифолия — это тоже орхидея.
Не зря удивлялся гениальный Дарвин. Но он не разгадал загадку взаимных симпатий цветков латифолии и опыляющих их ос.
Что же все-таки зовет ос к этим цветкам? Ответ был найден лишь в 50-ходах XX века в результате изучения... численного состава опылителей: все они оказались представителями мужского пола перепончатокрылых. Выяснилось: самцы ос совершают облет потому, что сердцевина изумительного цветка удивительно похожа на их долгожданную невесту. Потом была обнаружена целая группа таких орхидей.
И это еще не все. Любой такой цветок, строением своих частей напоминающий живые организмы, издает такой же запах, как оса-самка, готовая к спариванию. Обманутый сходством и запахом, самец осы пытается копулировать с цветком — «самкой» и улетает, унося на другой цветок пыльцевой мешок. Если о важной роли насекомых в опылении цветковых растений и о значении пыльцы и нектара в жизни насекомых известно с конца XVIII века по книге замученного бедностью и не понятого современниками замечательного натуралиста Христиана Конрада Шпренгеля «Раскрытая тайна природы в строении и опылении цветков», вышедшей в 1793 году, то о существовании «маслоносных» (не нектароносных) растений мы узнали совсем недавно — в середине XX века. О них поведал миру западногерманский ботаник, профессор Штефан Фогель. Изучая растительный мир Южной Америки, он обнаружил свыше сотни видов деревьев с цветками, выделяющими, вместо нектара, жировые капли, и десятки видов пчел, собирающих их.
Эти дикие пчелы, ведущие одиночный образ жизни, передними и средними ногами счесывают с гребешков на цветках микроскопические жировые капельки и складывают их в губчатые корзинки на задних ногах. Собранным жиром они пропитывают хлебцы из пыльцы — незаменимую пищу для личинок, развивающихся в индивидуальных норках. На каждую личинку приходится по одной булочке с маслом.
Получается, что не только пыльца и нектар, но и жировые капли привлекают насекомых к цветкам, нуждающимся в опылении.
Как говорится, на хороший цветок и летит мотылек; трава красиво расцветает, чтобы пчелка на нее поглядела; на хороший цветочек и пчела летит. Кто не видел веселое, буйное цветение летом: васильки, ромашки, колокольчики, лютики, иван-да-марья, кровохлебка, иван-чай... раскрывают самые изящные свои творения, радующие глаз, и выставляют себя напоказ. Летите, бабочки, пчелы, шмели, мухи, спешите на пир природы!
Разве цветковые растения рекламируют себя? Вот ответ Дэвида Эттенборо:
— Да, сладкий товар — нектар и пыльца — нуждается в рекламе. Яркая раскраска цветков делает их заметными с довольно большого расстояния. Насекомое приближается и по особым знакам на лепестках читает, где именно находится лакомое сокровище. У многих цветков к сердцевине оттенок становится ярче или — как у незабудок, алтея, вьюнков — появляется совсем другой цвет. У других лепестки размечены линиями и точками, словно летное поле аэродрома, и насекомое читает по этим знакам, где садиться и в какую сторону подруливать,— таковы наперстянка, фиалка, рододендрон. Подобных меток существует гораздо больше, чем можно подумать. Многие насекомые различают цвета в той части спектра, которая недоступна нашему глазу, и цветки удовлетворяют эти их способности. Если сфотографировать цветок, представляющийся нам ровно раскрашенным, на пленку, чувствительную к ультрафиолетовым лучам, на лепестках обнаружится много разных штрихов.
Добавим к сказанному. В яркие чистые тона, как красный, синий, желтый, окрашены прежде всего цветки, раскрывающиеся днем, для того, чтобы
быть заметными для дневных насекомых-опылителей. Летние цветки контрастны и резко бросаются в глаза среди зелени трав. К осени на фоне опавших на землю желтых и бурых листьев раскрываются синие и белые, но никак не желтые цветки. В лесной тиши в тени деревьев на фоне темного опада заметнее всего цветки белые и бледные. У цветков, раскрывающихся ночью, опыляемых ночными насекомыми, наряд белый или светлый.
Некоторые цветки меняют окраску в зависимости от стадии развития: они в цветочной почке — красные, при полном цветении — фиолетовые, а отмирающие — синие. Это своего рода «вывеска», адресованная опылителям. Так, у незабудки и у медуницы венчики неопыленных цветков — розовые, а у опыленных — синие. Для насекомых такой «язык« понятен: они избегают посещения опыленных цветков.
Иногда в соцветиях между цветками происходит разделение обязанностей: ярко окрашенные крупные цветки, расположенные по краям, теряя способность опыляться и становясь бесплодными, привлекают насекомых и указывают путь к центральным мелким невзрачным цветкам, выделяющим нектар и предназначенным для размножения. Таковы соцветия калины и тысячелистника.
Вот и выяснилось, что насекомые живут в мире красок. Что они воспринимают и как видят?
Прежде чем ответить на эти вопросы, скажем, как они чувствуют вообще. Не секрет, людям свойственно рассматривать окружающий мир со своей колокольни. По мнению многих, органы чувств насекомого сосредоточены в его голове. Подобное утверждение далеко от истины. Дело в том, что маленькая голова насекомого не может вместить все те центры, которые дают ему информацию о внешнем мире. Насекомые — совсем иные существа, нежели человек. Если человек непосредственно соприкасается с внешним миром и познает его при помощи органов чувств, расположенных главным образом на голове, то насекомое, заключенное в бесчувственный панцирь своего наружного скелета и тем самым отрезанное от окружающей среды, воспринимает мир бесчисленными чувствительными волосками или производными от них образованиями, расположенными на усиках-антеннах, ротовых частях, ногах, на поверхности всего тела и даже на крыльях. Каждый волосок проходит через наружный скелет и прикрепляется к нижнему слою кожного покрова наподобие шарового шарнира. Когда он изгибается, меняется и его положение, отчего возникает нервный импульс, моментально передаваемый в центральный пульт управления организмом — в мозг. Ответы насекомых на усиленно бомбардирующие раздражения, воспринятые чувствительными волосками, быстры и точны.
Каждый из вас миллион раз пытался прихлопнуть надоедливых комнатных мух чем угодно, чтобы только било. Сами знаете, в этом деле у вас неудач гораздо больше, чем удач. Вот ведь какие ловкие! А как они узнают, что их собираются отправить на тот свет? Волосками, притом определенными, а именно теми, что расположены на крыльях. Они так тонко чувствительны к воздушным потокам, что заблаговременно предупреждают их владельцев о приближении хлопушки или любых плотных предметов. Имея такие волоски, различные насекомые приобрели способность слышать — ногами, ощущать запах — усиками, определять вкус — передними лапками и множество других особенностей, невероятных с точки зрения человека.
Все эти реакции обслуживаются простой, но эффективной нервной системой, которая внешне похожа на бусинки, нанизанные на две нити. В каждом сегменте насекомого расположена пара нервных центров, или ганглиев, и все они соединены между собой нервными тяжами. Первые три пары головных, слитых вместе, нервных центров образуют мозг, который принимает информацию от органов чувств и подает команды к действиям. Следующие три, тоже слитые воедино, головные ганглии отвечают за работу сложного ротового аппарата. Нервные центры груди управляют работой крыльев и ног. Остальные пары ганглиев, находящиеся в брюшке, ответственны за сложное «хозяйство» этой части тела.
Как видите, каждый отдел тела насекомого полусамостоятелен и может выполнять действия, не «советуясь» с мозгом. Так, обезглавленное насекомое может прожить целый год, пока не умрет от голода. Отрезанное брюшко бабочки способно к оплодотворению и откладке яиц.
Для человека зрение — наиважнейшее чувство. Слепой человек во многом изолирован от окружающего мира. Если у него слух, обоняние и осязание доведены даже до предельного совершенства, развиты в высшей степени, они, все вместе взятые, не заменят ему видящих глаз. Ведь человек главным образом воспринимает мир своими глазами, получая 90 процентов информации благодаря зрению.
Другое дело — насекомые. В их жизни главное место занимают запахи, так как они привлекают их с таких расстояний, увидеть которые органы зрения бессильны и беспомощны. Для насекомых запахи — это первая ступень познания мира. При помощи запахов они не только ориентируются, но определяют даже величину и форму предметов, «заглядывают» внутрь и узнают, где и в каком положении находятся разыскиваемые ими скрытно живущие существа.
Тем не менее на близких расстояниях зрение для насекомых имеет большое значение. Зрительно они отличают свет от темноты, а также различают форму предметов, их взаиморасположение и перемещение, расстояние до них, отдельные цвета и интенсивность освещения.
Рассмотрим некоторые .особенности зрения насекомых. Начнем с их «близорукости». Как правило, зрение насекомых достаточно остро на расстоянии всего двух метров. Самая зоркая из наших насекомых стрекоза, увидев добычу с двух метров, бросается на охоту за ней, а медоносная пчела уже на расстоянии метра ничего не может разглядеть. Шмель начинает видеть с полметра. Немало и таких насекомых, которые замечают лишь то, что под носом, и не потому, что у них нос не дорос, а потому, что зрение значительно ослаблено.
Далее. Насекомые способны реагировать на быстро движущиеся предметы и различать их. Движение, кажущееся нам мгновенным, для насекомых
окажется настолько замедленным, что они в состоянии рассмотреть мельчайшие подробности и детали летающих объектов. Пчела, например, способна держать в поле зрения предмет, который мелькает 300 раз в секунду, в то время как наш глаз не заметит и в 6 раз более медленного его мелькания. Для нее, как и для мухи, чтобы разглядеть движущийся предмет, достаточно и 0,01 секунды. Это очень важно. Ведь движущийся объект может оказаться врагом, от которого надо спасаться, или добычей, которую надо поймать.
У насекомых четкость увиденного намного хуже, чем у нас. По этому показателю медоносная пчела уступает человеку в 80—100 раз, а плодовая мушка-дрозофила — примерно в 1000 раз.
Обратите внимание еще на одну «изюминку» зрения насекомых — на их способность видеть «невидимое» — ультрафиолетовые лучи. Для них цветки, кажущиеся человеку бледными и блеклыми, сияют великолепием красок ультрафиолетового спектра, в который наш глаз не в состоянии проникнуть. Используя этот дар, пчелы, осы, шмели и муравьи ловко ориентируются на местности даже в пасмурный день по положению солнца на небе, хотя оно для нас и не видно. Объясняется это тем, что часть ультрафиолетовых лучей проходит сквозь облака. Тот участок неба, где находится солнце, примерно на 5 процентов ярче остальной его части. Насекомым этой разницы хватает, чтобы выяснить положение дневного светила.
И наконец, глаза насекомых чувствительны к поляризованному свету, который отличается от обычного тем, что в нем колебания совершаются в одной плоскости. Некоторые солнечные лучи, проходя через атмосферу, встречают на своем пути частицы различных веществ и рассеиваются их молекулами. Это и называется поляризацией света. В облачный день, если насекомое увидит участок чистого неба, оно может ориентироваться по поляризации света голубого неба. Поляризованный свет наш глаз не воспринимает.
Насекомые — опылители цветков, конечно же, различают и видимые нами цвета, но какие и в какой степени — об этом известно мало. Во всяком случае, они воспринимают иной диапазон цветов, чем человек. Так, пчела видит мир, окрашенный в четыре основных цвета: красно-желто-зеленый (вместе, слитно, как единый, нам не доступный цвет), потом — сине-зеленый, сине-фиолетовый и ультрафиолетовый.
Если бы врача — специалиста по болезням глаз — попросили оценить состояние глаз насекомых, он попал бы в затруднительное положение. Это и неудивительно. Ведь наш глаз и глаз насекомого — принципиально разные по своему строению.
Глаза взрослых насекомых, расположенные по бокам головы, не простые, а сложные. Каждый, кто держал в руке крупное насекомое, не мог не заметить, что глаза у него занимают относительно большую поверхность головы. Но далеко не всем известно, что каждый глаз его составлен из множества отдельных маленьких глазков — омматидиев, образующих снаружи шестигранные фасетки. Омматидий представляет собой самостоятельный микроскопический зрительный аппарат, составными частями которого являются крошечная линза, светопроводящая система и светочувствительные клетки
сетчатки. Он изолирован от соседних глазков непроницаемым для света слоем из пигментных клеток и видит какой-то крошечный точеночный участок. Из множества этих отдельных точек-изображений, фиксированных омматидиями, в мозгу насекомого складывается мозаичное видение.
Число маленьких глазков, входящих в состав сложного глаза, в основном зависит от образа жизни насекомых. У проворных, быстрых насекомых-хищников, которые на охоте полагаются только на зрение, число омматидиев достигает 28 000, как у некоторых стрекоз, и 9000, как у жуков-плавунцов. С ними соперничают насекомые-опылители, отыскивающие визуально свои любимые цветки, например, дневные бабочки, имеющие до 17 000 омматидиев. У комнатных мух-непосед, на которых глаза бы не смотрели, глазков в глазу не менее 4000. У наших муравьев-рабочих, рожденных ползать, а не летать, скорость движения убывает — и омматидиев у них меньше — 1200. У некоторых муравьев — жителей подземелья, в гнездах которых ни зги не видно, глаза сильно редуцируются, в них всего-навсего 6 глазков. Для этих подземных жителей зрение не имеет почти никакого значения. Однако как бы слабо ни было зрение насекомых, все они очень тонко улавливают длину светового дня и в зависимости от нее регулируют свой жизненный цикл.
Итак, мы прозрели насчет зрения насекомых.
А теперь продолжим обсуждение изобретательской деятельности цветков, направленных на заманивание насекомых-опылителей. Вспомните, мы начали с окраски-приманки цветков. Мы также уже знаем, как чутко реагируют самцы насекомых на аромат девственных самок. Так вот, не слабее приманивают насекомых, как самок, так и самцов, и запахи перекрестно опыляемых растений. Думают, что ароматические сигналы цветков в сложной цепи приманок являются первым звеном, притягивающим опылителей издалека. Уже потом, с близкого расстояния, с 0,5—2 метров, для опознания включается окраска и форма цветков.
В природе разнообразие запахов почти беспредельно, о чем можно судить хотя бы из следующих данных: человек может уловить 6000—8000 запахов, а собака воспринимает и различает 2 000 000 оттенков 20—30 основных запахов. Насекомые тоже прекрасно разбираются в запахах и выбирают те из них, которые источают их излюбленные цветки. Пчела по запаху узнает несколько тысяч различных растений. А бабочки, летая против ветра и корректируя направление по относительному количеству пахучих молекул, устремляются за своими пахнущими цветками даже в скверики и парки городов, загрязненных посторонними запахами отходов фабрик и заводов.
Впрочем, свои запахи растения не растранжиривают как попало, а расходуют экономно. В непогоду, когда насекомые отсиживаются в укромных местах, цветки не пахнут. Цветки, например, у яблонь, груш и клевера, опыляемые пчелами, осами, шмелями и дневными бабочками, благоухают только днем, а ночью прекращают выделение ароматных веществ. Наоборот, цветки, опыляемые ночными насекомыми — бражниками, совками,— пахнут только ночью, а днем теряют эту свою способность.
Многие растения, такие, как лаванда, розы, сирени, гиацинты, ландыши, фиалки, акации, выделяют ароматные химические соединения с бензольным ядром, в которых атомы водорода заменены остатками алкоголей и кислот. Они привлекают насекомых и приятны нам. Но не всегда «вкусы» на запахи у насекомых и у человека совпадают, нередко они диаметрально противоположны. Так, мясные и падальные мухи всему на свете предпочитают запах гниющей падали, который для нас омерзителен. Цветки, опылителями которых являются эти двукрылые насекомые, учитывают их любовь к вони и выделяют притягательный для мух запах гнили, от которого раньше люди в обморок падали. Так что не все цветки должны обязательно ласкать наш взор и нюх. Взять хотя бы обыкновенный кирказон, произрастающий в черноземной полосе, чьи трубчатые цветки пахнут тухлым мясом и в отгибе венчиков окрашены в грязно-красный цвет для пущего сходства с тухлятиной. Такой пикантностью кирказон соблазняет мух, а соблазненную муху, попавшую в его цветок, не сразу выпускает на волю, а задерживает направленными вниз волосками внутренней поверхности цветка. Обеспокоенная муха-пленница бьется в цветке-ловушке, заодно опыляя его пыльцой, взятой из другого цветка, и осыпается с ног до головы новой порцией пыльцы. И вот задерживающие ее волоски завядают и освободившаяся пленница спешит к другому коварному цветку. В высшей степени поражает воображение растение — раффлезия, не имеющая ни корней, ни стебля, ни листьев, но распускающая цветок-великан, достигающий трех метров в окружности и весящий 3—5 килограммов. Чудо-цветок, родом из Суматры, паразитирует на корнях лианы циссуса, похожего на виноградную лозу. Любоваться бы им, восхищаться, да вот мертвечиной воняет — хоть стой, хоть падай, хоть нос зажми и не дыши. Это для нас его запах отталкивающе отвратителен, а для мух он притягателен. Мух медом не корми, а подавай раффлезию! На ее запах слетаются рои мух и видят подобие огромного куска гниющего мяса, окрашенного в темно-красный цвет, местами прерванный белыми бородавчатыми крапинками. Пирующие мухи опыляют цветок и откладывают на него свои яйца, развивающиеся в разлагающихся частях растения. Получается так, что лиана циссус находится под двойным гнетом, а именно: паразитической раффлезии и ее сожителей — многочисленных мух.
Червивая стапелия в Южной Африке по запаху соперничает с раффлезией и опережает ее в этом отношении. Но соревнование между ними продолжается, еще и по сходству с цветом падали. Стапелия и здесь побеждает: ее коричневые морщинистые волосистые лепестки очень напоминают разлагающуюся шкуру дохлого животного и вдобавок выделяют тепло, как при настоящем гниении. Обманутые запахом, цветом и теплом, мухи не только опыляют цветки стапелии, но и откладывают на них яйца. Появившиеся личинки мух обречены на голодную смерть, потому что вместо желанного блюда — гнилого мяса — под носом обнаруживают несъедобный цветок.
Между прочим, не только цветки приобретают запах пищи насекомых, но и сами шестиногие,— например, самцы некоторых шмелей — подражают запаху цветков. У таких перепончатокрылых женихов на конце брюшка имеется «флакончик с духами» — кожная сумка с пахучими железами, способная выворачиваться наружу. Эти железы продуцируют вещества с ароматом, сходным с запахом тех цветков, которые привлекают неоплодотворенных самок.
Говоря о взаимной приспособленности растений и насекомых, нельзя не привести и те случаи, когда насекомые очень ловко подделываются под цветки. Этим сложным секретом овладели лишь немногие шестиногие и среди них совершенного искусства достигли богомолы. Богомол Гонгилус гонгилоидес, например, если на него посмотреть со спины, на фоне зеленых листьев совершенно незаметен, так как весь он зеленый, а расширения на груди и пластинки на ногах похожи на листья. Но вот он приподнимается и превращается в «цветок», искусно выставляя нижнюю сторону своего тела. Теперь листообразное грудное расширение оказывается копией венчика. Оно бледно-розового цвета, с легким розовым налетом по краям, а в центре выделяется черновато-бурое пятно, изображающее отверстие венчика,— вход в его трубочку. Этим он привлекает насекомых, которыми он питается.
О другом богомоле, обитающем на Малайском полуострове и похожем на цветок, рассказывает X. Б. Котт:
— Его окраска очень похожа на цветы кустарника Меластома полиантум. Богомол тесно связан с этим кустарником и, найдя его, забирается на цветы. Черное пятно на его брюшке очень походит на мелкую мушку. Богомол затаивается на цветке. На его тело, так же, как и на цветки растения, садится множество насекомых. Хищник терпеливо сносит мелких ползающих по нему насекомых, пока не появляется крупная добыча, которую он немедленно захватывает. Этот богомол являет собой один из наиболее убедительных и замечательных известных ныне примеров инстинкта приманивания.
Здесь, как говорят, комментарии излишни, но все-таки добавлю, что богомолы — подражатели цветков извлекают для себя двойную выгоду: во-первых, на них не обращают внимания насекомоядные птицы; во-вторых, на хищный «цветок», как на приманку, собирается разного рода «дичь», от мала до велика — только не зевай, ешь, сколько хочешь, хоть до отвала.
Но все-таки одним из чудес в мире животных считаются случаи, когда насекомые не в одиночку, а в ансамбле составляют изумительные цветки. В Восточной Африке обитают две вариации цикадок-флаттид — зеленая и красная, которые, собравшись вместе,— зеленые внизу, а красные вверху,— имитируют соцветие наперстянки. У них зеленые особи могут образовать нераскрывшиеся бутоны, а красные — раскрывшиеся цветки.
Для пущей убедительности приведу небольшой рассказ Роберта Ордри о цикадах-флаттидах:
— То, с чем меня познакомил доктор Лики, было соцветием кораллового цвета в виде кисти, состоящей из множества мелких цветков, как у алоэ или гиацинта. Однако мне еще предстояло изумиться... Кораллового цветка в природе не существует... Эту форму создало общество цикад-флаттид. Каждый цветок, имеющий продолговатую форму и примерно один сантиметр в длину, при более пристальном рассмотрении, оказывался крылышком насекомого. Колония насекомых цеплялась за мертвую высохшую ветку так естественно, что создавала впечатление живого цветка, и казалось, что вот-вот вы почувствуете его весенний аромат...
Я пригляделся повнимательней. На кончике цветка-насекомого был единственный бутон. Позади него находилось полдюжины частично распустившихся «цветков», только с коралловыми прожилками. Еще ниже на ветке сгрудилась основная масса цикад — все с крыльями чистейшего кораллового цвета. Таким образом, в целом скопление насекомых производило впечатление соцветия, и это скрывало их от глаз даже самых голодных птиц.
Лики потряс растение. Потревоженные цикады поднялись и замелькали в воздухе. Они, казалось, нисколько не отличались от роя мотыльков, которых часто можно встретить в зарослях Африки. Затем насекомые вернулись на свой стебель. Беспорядочно опустились, и на какое-то мгновение стебель ожил, пока маленькие создания взбирались, переползая друг через друга. Но это движение не было беспорядочным. Вскоре стебель замер, и снова можно было созерцать цветок. Зеленый «вождь» вновь занял место бутона, а его разноцветные компаньоны расположились позади, заняв свои обычные места. Перед моим взором появился прелестный коралловый цветок, которого не существует в природе.
Выделим из этого рассказа ключевую фразу: «и это скрывало их от глаз даже самых голодных птиц», в которой отражается суть рассматриваемого явления.
Давайте теперь разберемся, как осуществляется обонятельная связь насекомых со своими сородичами по классу и с миром растений.
Несомненно, для осуществления этой связи нужен и важен орган восприятия запахов-сигналов — обонятельный аппарат, или, как говорят биологи, аппарат дистанционного чувства запаха. Он складывается из чувствительных к запахам волосков, щетинок, пластинок и ямок. Они в больших количествах рассеяны на разных частях тела и в первую очередь и больше всего на усиках, или антеннах. Усики считаются центром обоняния несмотря на то, что, кроме восприятия запахов, они позволяют насекомым ощупывать, слышать, пробовать на вкус окружающий мир, а также измерять температуру и влажность среды. Как видите, без них насекомым не обойтись.
Усики особенно хорошо развиты, длинны и велики у насекомых с плохим зрением, как у муравьев, и почти не выражены у хорошо видящих насекомых, например, у стрекоз. Их размеры и формы в высшей степени разнообразны. Щетинковидные, нитевидные, булавовидные, зубчатые, гребенчатые, пиловидные, перистые, коленчатые, пластинчатые...— каких только усиков нет! А их длина? От нескольких миллиметров до десятка сантиметров. Все причудливые образования возникают для увеличения поверхности антенн, что в свою очередь способствует усилению чутья ко всякого рода раздражителям.
Усики сплошь и рядом усеяны многочисленными приемниками, или рецепторами запахов. Количество этих рецепторов зависит от образа жизни насекомых, способов и характера добывания ими пищи. Если насекомые в жизни больше всего полагаются на запахи, то усики и их разнообразие велики. Таковы, например, самцы бабочек, жуков и некоторых перепончатокрылых. У насекомых с хорошим зрением, у таких, как стрекозы и высшие мухи, усики маленькие, тонкие. Чем сильнее развит аппарат дистанционного чувства запахов, тем больше рецепторов для улавливания пахучих веществ имеют на усиках насекомые. Например, если у стрекоз на усиках совсем нет запахоуловителей, то на каждой антенне медоносной пчелы их около 30 000.
Порою между растениями и насекомыми устанавливается такое тесное партнерство, когда ни растение, ни насекомое, отдельно взятое, уже существовать не могут; они, представители разных царств живых организмов, оказываются в нерасторжимой взаимозависимости.
Приведу два поразительных примера тесного союза растений и их насекомых-опылителей, проводящих друг с другом большую пору жизни.
Первый. Жизнь маленькой, светлой с металлическим отблеском юкковой моли пронубы так тесно связана с жизнью алоэлистной юкки, произрастающей в Центральной Америке, что моль без своего растения-партнера не может оставить потомство и продолжить род, в то же время и юкка без моли-партнера не способна плодоносить. У юкки острые листья собраны в плотную розетку, из сердцевины которой в одну из южных ночей выбрасывается стержень с посаженными на нем беловато-желтыми цветками. Благоухающие цветки и привлекают своим запахом мелких молей.
Весной оплодотворенная самка пронубы-проныры проникает в один из цветков-колокольчиков не ради пищи для себя (она, будучи взрослой, ничего не ест, хотя для нее и пища есть), а ради сбора пыльцы для опыления другого цветка. Здесь она изогнутым хоботком собирает пыльцу юкки, скатывает в шарик, превосходящий по размерам ее голову почти втрое, и, придерживая его хоботком и нижней частью головы, перелетает на другой цветок. Надо сказать, что в первом цветке пронуба, кроме сбора пыльцы, ничем другим не занимается. А вот во втором цветке она прокалывает яйцекладом завязь и откладывает яйца в семяпочки. Затем пронуба ползет наружу по пестику и, используя свои острые коготки, закрепляется на цветке, после чего вталкивает пыльцу из первого цветка в рыльце пестика. Иными словами, пронуба совершает опыление специально, а не случайно автоматически, как это делают многие насекомые. Семяпочки юкки дают плоды, но те из них, в которых развиваются гусеницы, пропадают. Но это нисколько не опасно, потому что оставшегося излишка семян вполне достаточно, чтобы обеспечить нормальное плодоношение.
Тем временем выросшие гусеницы моли покидают плод и на шелковых нитях, выделяемых особыми железами, опускаются на землю и окукливаются. Весной во время цветения юкки из куколок вылетают взрослые пронубы. Начинается новый цикл развития моли и юкки. А юкку никакое другое насекомое опылить не может.
Второй пример. Инжир, плод которого винная ягода, или фига,— один из представителей пальм рода фикус и мелкий наездник бластофага — вот другая пара, в которой ритм цветения и плодоношения строго согласован
с циклом развития наездника. Когда зацветает инжир, ось мясисто-сочного соцветия разрастается и становится похожей на небольшую грушу. Соцветие полое, в его верхней части имеется отверстие. Внутренняя поверхность Одних соцветий усеяна женскими цветками с длинным столбиком, внутри других располагаются мужские цветки. Встречаются также соцветия, в которых находятся короткостолбчатые цветки. Это сочные, вздутые, недоразвитые, стерильные женские цветки, в которых как раз развиваются крошечные наездники. Все цветки тщательно скрыты внутри соцветия — внутрь ведет мизерный вход, пропускающий лишь крошечных сожителей. Вот через этот вход и заползают в соцветия миллиметровые самки бластофаги. Если они попали в соцветия с короткостолбчатыми цветками, то им повезет. Самки откладывают яйца в завязи, из которых вылупляются личинки. Вышедшие личинки питаются семяпочками и, вырастая, превращаются в новых наездников. Они, покидая соцветие, уносят на себе пыльцу тычинок, расположенных у отверстия соцветия. Проникая в соцветия с длинностолбчатыми цветками, самки наездника тоже откладывают яйца, но безрезультатно. Из-за того, что яйцеклад у них короткий, яйца попадают только на столбик и высыхают. Тем не менее во время неудачной откладки яиц бластофаги производят перекрестное опыление и в плодах образуются семена.
Постойте, что же получается? Выходит, наездники развиваются только в соцветиях, имеющих недоразвитые женские цветки, которые, после того как в них отложены яйца бластофагов, разрастаются и превращаются в знакомые нам сочные лакомые плоды, вернее, соплодия, полные семян с ореховым вкусом. Это означает, что фига имеет специальные женские цветки, предназначенные только для процветания своего сожителя, оказывающего помощь в оплодотворении ее цветков.
Вся жизнь фиговых наездников, за исключением перелета самок из одного соцветия в другое, проходит внутри соцветия инжира, включая и такой момент, когда бескрылые, почти или совсем слепые самцы оплодотворяют самок и сразу погибают, прожив лишь несколько часов и так и не увидев
белый свет.
В странах, где издавна разводят инжир, редко получают саженцы из семян. Для возобновления обычно используются черенки, дающие только женские цветки. Поэтому у инжира мужских деревьев всегда меньше, чем женских. Вот почему во время их цветения для ускорения и лучшего опыления на женских деревьях специально развешивают нанизанные на нити соцветия, в которых, кроме мужских цветков, имеются также цветки с наездниками.
Кстати, родственные фигам фикусы в тропических и субтропических странах Старого и Нового Света представлены более 600 видами, которые имеют своих, сугубо индивидуальных наездников-опылителей. Нередко их взаимоотношения бывают более запутанными, сложными и сильно изменчивыми. Поэтому примеры тесного содружества растений и насекомых можно было бы умножить. Но я ограничусь кратким замечанием, относящимся к... шоколаду.
Наверное, на свете не найдется человека, который бы не знал, что такое шоколад. Само собой разумеется, каждый человек любит какао. А между тем все ли знают, что эти питательные продукты, желанные всем, детям и взрослым, растут на деревьях, конечно, не в виде конфет и батончиков, не в виде чашек какао, а в виде плодов? Плоды по месту расположения тоже удивляют: они созревают не на концах веток, как у большинства растений, а прямо на стволе. Дерево известно под названием Теоброма какао. Его невзрачные розоватые цветки превращаются в деревянистые, величиной с дыню, длинные плоды, содержащие «зерна» — бобы, дающие шоколад и какао.
Когда испанец Кортес триумфально вернулся в Испанию в 1528 году после завоевания Мексики, он привез с собой большое количество бобов какао и, рассказывая, как их используют мексиканцы-индейцы, не постеснялся заметить, что такая удивительная штука, сытная и возбуждающая, создана не кем-нибудь, а по воле божественного провидения и дерево это произрастает на радость богам и людям в райском саду. Имеется предположение, что по следам этой легенды К. Линней описал это растение под названием «теоброма», что в переводе означает «пища богов», уточняющим видовым эпитетом «какао» — упрощенное трудновыговариваемое ацтекское слово «какахотль».
С тех пор какао, как популярный напиток и как шоколад, завоевал весь мир. Значительная часть его мирового урожая поступает в настоящее время из тропической Африки, а в Западном полушарии, на родине этого дерева, основными его производителями и поставщиками считаются Коста-Рика и Эквадор.
Не будь крошечной мухи форципомии, не видать бы нам плодов какао. Это она проникает в своеобразный пятилепестковый миниатюрный цветок, двигаясь по красно-коричневой микроскопической тропиночке вдоль лепестка. Для оплодотворения одной завязи на нее должно быть нанесено мухой-крохой около 40 зерен пыльцы. Именно столько пыльцы требуется, чтобы завязь превратилась в вожделенный плод.
Между прочим, у насекомых взаимовыгодные связи устанавливаются не только с цветками, но и с остальными частями растений. В этом отношении бросаются в глаза союзы муравьев и деревьев.
Какую же выгоду приносят союзники двух разных миров друг другу?
Деревья предоставляют муравьям и стол, и дом, а взамен квартиросъемщики стерегут их от нашествия всевозможных дармоедов, как листогрызущих, так и разрушающих древесину. Так, родственница шелковицы — цекропия, похожая на каштан своими пальчатыми листьями и на бамбук — полным стволом, в тропической Америке вырастает словно для того, чтобы взять на полный пансион свирепых муравьев — ацтеков. Для этого у нее ствол поделен междоузлиями на отдельные «комнаты», закрытые для случайных путников. А для муравьев входы в эти аппартаменты обозначены особым знаком — вблизи верхушки каждого междоузлия имеется желобок, стенка которого очень тонка — ткни и разорвется. И вот самка муравьев-ацтеков — будущая царица — подходит к входу, открывает его и оказывается в пустой квартире со всеми удобствами. Она еще оглянуться не успела, как оказалась замурованной. Но нет худа без добра: вход зарос сочной питательной пищей для нее. Раскормленная муравьиха начинает откладывать яйца. Из яиц выходят рабочие муравьи, которые проделывают отверстия наружу и в перегородках междоузлий. Получается своеобразный многоэтажный муравьиный дом, вернее, пансионат, так как цекропия готовит для своих жильцов вкусную высококалорийную пищу, выделяя многочисленные беловатые зернышки в основании черенков своих листьев. Не зернышки — а просто объеденье, богатое белками, жирами и витаминами. Муравьи с большим аппетитом съедают их, но, как в сказке, на месте съеденных деликатесов появляются новые. Не жизнь, а малина!
В свою очередь бойкие муравьи не дают в обиду своего хлебосольного квартирохозяина. Они надежно охраняют цекропию прежде всего от набегов муравьев-листорезов, способных за считанные минуты оголять дерево, а также от других враждебных элементов — разного рода листоедов, короедов, точильщиков, дровосеков, слизней, травоядных млекопитающих и даже от людей. Стоит только дотронуться до цекропии, как бойкие муравьи, словно по команде, выбегают наружу и накидываются на всякого, кто посмел потревожить их деревце.
Деревья обеспечивают квартирами многих муравьев. Кордии — соседи цекропии в развилках ветвей образуют сумки — гнезда для муравьев, именуемых тахи. Распространенные в тропической Америке трипларусы сдают жилплощадь муравьям в своих тонких длинных трубковидных ветвях, продырявленных крохотными отверстиями в прилистнике почти каждого листа. Во время настигшей опасности по сигналу дозорных из этих отверстий-ворот вырываются бесстрашные, больно жалящие солдаты-тахи, готовые дать отпор любому врагу. В Центральной Америке прилистники акаций замещаются длинными, восьмисантиметровыми колючками, шарообразно вздутыми у основания. Муравьи очищают их от внутренних тканей и обосновываются там. Этим дело не ограничивается. Акация становится кормилицей своих жильцов: между ее попарно сидящими комочками вырастают изящно двоякоперистые листья, а на кончиках листочков — привлекающие муравьев пищевые шарики, сытные, вкусные. Тут же рядом нектар, выделяемый дополнитель ными нектарниками, расположенными на черешках. Ешь досыта, пей до отвала! Лавролистная гумбольдтия дает приют муравьям в полых цветущих побегах. Бывает и такое: поселения муравьев возникают внутри листьев деревьев, например, различных видов макаранги из Малайи. Для этого муравьи прогрызают вход у основания листовой пластинки и забираются внутрь, раздвигая верхний и нижний покровы листа, как две склеившиеся страницы бумаги,— гнездо готово. Впрочем, в таких помещениях живут не одни муравьи, В них же муравьи содержат своих «дойных коров» — тлей. Но они не ограничиваются в питании одним «молоком» тлей. Для них макаранга вырабатывает съедобные маслянистые белые шарики.
Случается и так, что лист растений, разъединяясь в нижней части, образует что-то вроде кувшинчика глубиной около 10 сантиметров — неплохое жилое помещение для муравьев. Такой способностью обладает раффлезиевидная дисхидия, произрастающая в Юго-Восточной Азии. В гнезде-кувшинчике постепенно скапливается различный «бытовой» мусор, который увлажняется дождями и служит питательной средой для воздушных корней лианы.
Из того, что написано выше, можно подумать, что между насекомыми и растениями царит одна идиллия. Нет, боже упаси, это не так, это только часть правды. Каждое растение подвергается беспощадному нападению множества насекомых и ни одна его часть не остается не тронутой ими. Судите сами: около половины известных видов насекомых (не менее 1 000 000 видов) растительноядны. Большинство растений, осажденных мириадами насекомых от кончика корня и до самой вершины, выживает лишь благодаря своей плодовитости.
Нам кажется вполне нормальным, когда насекомые питаются растениями. Это мы видим на каждом шагу. Но вот парадокс: бывают обратные случаи — растения питаются насекомыми. Речь идет о плотоядных растениях, или о растениях-хищниках. Кстати, их в мире немного, около 450 видов. Среди них нет ни одного вида, который угрожал бы человеку и крупным млекопитающим.
А как относиться к сообщениям в печати о существовании деревьев-людоедов? Ведь находили же в Южной Америке под деревом-филодендроном человеческие скелеты, покрытые его огромными живыми листьями. Факты — упрямая вещь. По сообщениям, людей привлекает к дереву сильный аромат его цветков. Этот запах оглушает их, как наркотик. Люди теряют сознание — вот тогда листья обволакивают жертву и высасывают ее кровь. Легенда очень увлекательна, поэтому она живуча до сих пор. Свежо предание, но не соответствует действительности. Да, цветки филодендрона, якобы дерева-людоеда, на самом деле пахнут приятно, но не они манят людей под его крону, а его тень и сладкие съедобные плоды. Держите в уме: ни в цветках, ни в плодах филодендрона нет ни яда, ни одурманивающих веществ. Трупы людей под ним действительно находили, но они принадлежали раненым или умирившим от жажды в пустыне, которые пытались спастись под сенью дерева. Его листья, бывало, покрывали людей, но не для того, чтобы сосать кровь, а потому, что они всегда падают на землю и случайно укрывают обессиленных людей.
Что касается деревьев-людоедов с Мадагаскара, из Юго-Восточной Азии и других экзотических мест, то это тоже мифы, в которых желаемое выдается за действительность. А действительность заключается в том, что крупнейшими растениями-хищниками являются кувшинолисты-непентесы родом с острова Борнео, чьи листья-кувшинчики содержат жидкость, привлекающую жертвы, которые тонут в ней, а затем перевариваются. Вот эти ловчие аппараты имеют в длину не более 60 сантиметров и растут не на деревьях, а на лианах. Ловят они преимущественно мух и называются мухоловками.
У насекомоядных растений образовались самые разнообразные приспособления для лова насекомых. Одни из них похожи на кувшинчики, наполненные притягательной жидкостью, в которой утопают обманутые насекомые; другие напоминают капканы, третьи превратились в липучки. В свою очередь все они снабжены различными приманками: запахом, нектаром, привлекающими цветами и светящимися точками.
Одно из самых совершенных приобретений насекомоядных растений — это подводная ловушка пузырчатки, состоящая из небольшого пузырька, закрытого клапаном и окруженного длинными чувствительными волосками, своего рода спусковыми крючками. Только что водный клоп-гребляк случайно задел один из крючков — и был таков: клапан моментально открылся, пузырек резко расширился, образуя вакуум-насос, и засосал воду вместе с добычей. Вырваться бы клопу на волю, на водные просторы, да захлопнутый клапан не пускает. Вскоре гребляк весь обмяк и быстро переварился, поставляя растению-охотнику азот и другие питательные вещества. Остались от него рожки да ножки — хитиновые остатки наружного скелета. Пузырчатка выбрасывает их как утильсырье. Авось личинка ручейников использует его при постройке своего домика.
Для ловли насекомых на воздухе растениям-хищникам требуется другая охотничья оснастка, например, ловчий кувшинчик, как у саррацении. У нее вблизи устья листа-кувшинчика выделяется нектар — коварная приманка для насекомых-ротозеев. На нее «клюют» особенно мухи. Сев на край кувшинчика, ты, муха-цокотуха, отправишься не в рай, а покатишься по скользким волоскам прямо в ад. Конечно, ты попытаешься увильнуть, улететь от греха подальше, но ударяешься о глухие стенки или о крышку ловчего аппарата. Чем черт не шутит, может быть, тебе удастся выкарабкаться по стенкам, да вот беда, не пускает сплетение направленных вниз волосков. Ты, муха, совсем недавно бойкая, быстрая, смелая, теперь обессиленная, падаешь в пищеварительную жидкость — и прощай жизнь. Тебя переваривают ферменты и твои питательные вещества всасывает растение-хищник через стенки ловчей снасти.
Итак, мы рассмотрели опыление, в котором проявляется взаимная, обоюдная польза, приносимая насекомыми и растениями; познакомились с примерами взаимной приспособленности растений и насекомых; уяснили, что такое муравьиные деревья и, наконец, узнали, что, оказывается, не только насекомые питаются растениями, но и растения охотятся на насекомых. Словом, перед нами прошли насекомые и растения, оказавшиеся в природной среде в одной связке.

СОДЕРЖАНИЕ

	ПОЗНАКОМЬТЕСЬ... 10
	ПРЕДИСЛОВИЕ 34
	ОТ АВТОРА 36
ГЛАВА 1 ИМЯ ИМ – ЛЕГИОНЫ
	«Если ты зайдешь поглубже вон в тот лес, то увидишь, что там нет никаких имен и названий. Впрочем, мы зря теряем время... Значит, какие у вас насекомые?» 38
	КЛАСС-КОЛОСС ...тогда приходилось бы искать друг друга среди мириад насекомых, как иголку в стоге сена. Их минимальное население составляет миллиард миллиардов. Это, представьте, ужас как много. 39
	ОТРЯДЫ-ГИГАНТЫ Их примерно миллионы видов. От них всего можно ожидать, с ними ухо надо держать востро. Некоторые из них ведут даже общественный образ жизни и, по правде сказать, создали цивилизацию. 47
	ПОДЕНКИ Смотришь на них и невольно думаешь: такие долго не проживут. Предсказание сбывается — многие из них живут не более суток, чаще всего несколько часов. Столько времени им отведено, чтобы успеть оставить потомство. 57
	БАБКИ, ДЕДКИ, КРАСОТКИ Это они носятся в маневренном полете, совершая головокружительные виражи. Но не все они так стремительны. Среди них есть и такие, которые летают вяло, медленно, как бы нехотя. 59
	ВОТ КОМПАНИЯ КАКАЯ Если посмотреть на тараканов без предвзятости, обнаруживаешь, что эти насекомые довольно грациозны. Голова таракана выглядит не так, как у большинства других насекомых. Впору подумать, что она вмещает мощный мозг мыслителя. 61
	БОГОМОЛЫ В жизни всякое бывает, но такое... А вот какое: в интимных отношениях ни с того ни с сего невеста начинает пожирать жениха, а он, буквально потеряв голову и часть груди, продолжает выполнять свою функцию продолжателя рода. 69
	ВЕСНЯНКИ Появляются они нежданно-негаданно во время весенней распутицы, когда еще не закончился ледоход. Они сопровождают весну-красну регулярно, каждый год. Встретятся они нам и потом: и знойным летом, и дождливой плодоносящей осенью... 72
	ТЕРМИТЫ Знакомясь с социальными насекомыми, мы сталкиваемся с цивилизацией, сложившейся намного раньше, чем цивилизация, созданная людьми. Здесь каждая «личность» целиком и полностью подчиняется общественным интересам. 74
	КОНЬКИ, КОБЫЛКИ И ПРОЧИЕ Они скачут из-под наших ног, будто кони травянистых джунглей. Если кое-кого из них потревожить, то они взлетают, а их крылья словно горят ярким огнем. Кони-огни, да и только! 81
	УХОВЕРТКИ Про них рассказывают, что они будто бы залезают тайком в ухо и выводят из строя наш слух. Их боятся и встречают со страхом и отвращением. А на самом деле... 85
	ТВАРИ ОКАЯННЫЕ Поколение, рожденное в тридцатых годах, еще помнит их злодеяния, но и нынешняя молодежь, особенно та ее часть, которая не брезгует свободной любовью, воочию сталкивается с ними. Вот почему о них молчать не надо. 87
	НАДО ЖЕ ИМЕТЬ ТАКУЮ РОДНЮ Смотришь на них и думаешь: о боже ты мой, какая это мелочь и бестолочь! А вот размножаться-то умеют, да еще как — проходят сложный путь развития. 90
	В СЕМЬЕ НЕ БЕЗ УРОДА Познакомьтесь: это тот самый всемирно известный «герой», появление которого в жилых домах — почти что катастрофа для его обитателей. По образу жизни он вампир. А что делает он с нами!.. 96
	ЧЕРНЫЙ СКАЧЕТ, ЧЕРНЫЙ ПЛЯШЕТ Были поэты, барды и менестрели, которые, видите ли, завидовали им потому, что те были ближе к дамам, чем эти несчастные влюбленные. Модники и модницы щеголяли всем тем, что связано с ними. 102
	КОРНИ И КРОНА Они обитали на Земле 350 миллионов лет назад, а их предки, значит, еще намного раньше. За это время они образовали мощное древо с невиданной кроной — этакий баобаб баобабов царства животных. 109
ГЛАВА 2 ЛОЖКА ДЕГТЯ
	«Да, это тебе не такая вещь, про которую каждый знает, чем это пахнет!.. Душераздирающее зрелище. Вот как это называется — душераздирающее зрелище». 114
	ЭХО ЭКОВЗРЫВОВ Здесь чаще всего чего не чаешь, то получаешь. Они, прежде чем взорваться, вначале медленно зреют, а в конце спокойно тлеют. Земля до них, как сад, а после них, как ад. Как с ними быть? 115
	ПЕСЧИНКА В ПУСТЫНЕ, НО... Сегодня на чужой каравай рот разевают не менее десяти тысяч их видов. По сравнению с их общим числом, это, конечно, мизер — около одного процента, можно сказать, капля в океане, но какая! 122
	ДРУЖБА ДРУЖБОЙ, СЛУЖБА СЛУЖБОЙ Их не пускают, но они, проныры, все равно проникают. Появление шестиногих пришельцев оборачивается бедой, потому что они питаются нашей едой. 130
	СЕЯТЕЛИ НЕДУГОВ Здесь весь сказ на показ того, как в наш дом они приносят страдания и боль вопреки нашей воле. Кто они, эти спутники болезней, и как их одолеть? 134
	ЩИТ, МЕЧ и ЕЩЕ КОЕ-ЧТО Может быть, в безмолвной войне с ними химическая атака поможет? АН нет! Используя яд против них, мы одерживаем пиррову победу и устраиваем пир на пепелище. Как остановить эту прорву? 140
ГЛАВА 3 БОЧКА МЕДА
	«Ой, кто это там? Вьются, словно пчелиный рой... А каким насекомым у вас радуются?» «Надо иногда подумать и о других, я хочу сказать! Начиная с тех, на которых вы иногда нечаянно наступаете, и кончая теми, которые иногда нечаянно залетают вам в глаз». 150
	ХОРОШИЙ ПАСТУХ СТРИЖЕТ ОВЕЦ Казалось бы, прояснилась картина — в борьбе с нашими шестиногими неприятелями завтра же наступит перелом, будто все это проще пареной репы. Бери союзников и используй! Но скоро сказка сказывается... 151
	В ОДНОЙ СВЯЗКЕ Перед нами пройдут представители двух миров, оказавшиеся в природной среде в одной связке. Они взаимно приспосабливаются друг к другу, становятся неразлучными и взаимозависимыми... Подождите, сами увидите. 174
	НА КРУГИ СВОЯ Не хаос царит в природе, а совершаются закономерные круговороты, в которых все связано со всем, все должно куда-то деваться. В таких сложных делах природа знает лучше и ничто не дается даром. 194
	ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Семь раз отмерь 223