ГЛАВА 3

БОЧКА МЕДА

ХОРОШИЙ ПАСТУХ
СТРИЖЕТ ОВЕЦ

Как было бы здорово, если бы мы одолели вредных для нас насекомых. Была надежда на пестициды. Но оказалось, опираясь на ядохимикаты в борьбе за урожай и здоровье, мы вырубили сук, на котором сидели.
А нельзя ли пойти по новому пути — подавления лишь одних вредителей действующими только на них средствами без сопровождающего уничтожения остальных насекомых и других живых существ, без загрязнения окружающей среды? Не только можно, но и нужно. Хороший пастух стрижет овец, а не обдирает их.
Таким удачным, экологически безвредным приемом сдерживания численности вредителей на экономически неощутимом уровне стал биологический метод. Что это такое? Прежде чем ответить на этот вопрос, заглянем в кухню природы, например, на обочину песчаной дороги в летнем, пахнущем смолой, сосновом лесу. Здесь с резким жужжанием мелькают в воздухе желтые осы. Одна из них — носатый бембикс — в рыхлой почве роет норку. Жара невыносимая. Чтобы избежать перегрева, оса взлетает и вьется на высоте 30 сантиметров над песком, где наиболее прохладно и можно отдышаться. Освежившись, она снова приземляется, чтобы продолжить работу. Искусно используя передние ноги, оса вырыла гнездо, состоящее из наклонного хода длиной до 30 сантиметров с горизонтальным расширением — ячейкой на конце. Настала пора охоты. Вот она в полете заметила сидящего в траве слепня. Оса пикирует на него, хватает и парализует добычу уколом в шею, а затем пулей летит к гнезду, транспортируя между ногами слепня-кровососа. В одно гнездо самка доставляет от 25 до 60 штук слепней и других мух.
Не всем личинкам бембикса суждено стать взрослыми и покинуть родные стены. Ведь они сами являются лакомым блюдом для потомства ос-немок, бескрылые самки которых, напоминающие лесных рыжих муравьев, шмыгают по песку в их поисках. Найдет немка гнездо бембикса — беды не миновать: личинку осы-слепнелова съедят личинки осы-немки. Между тем черные дни наступают и для ос-немок — они в свою очередь становятся жертвой мух-жужжал, личинки которых паразитируют на личинках немок, питаясь ими. Однако и на паразита паразитов — муху-жужжалку свой «лев» нашелся. Им оказался бембикс. Круг замкнулся? Нет, начинается новый виток погони за жизнь.
Бембикс относится к роющим осам, которых в мире известно около 7000 видов, из них в нашей стране более 1000 видов. Все они строят гнезда для потомства и снабжают их кормом, занимаясь охотой на представителей 11 отрядов насекомых, чаще всего прямокрылых, равнокрылых, клопов и мух. В нашей стране вредных насекомых уничтожают около 200 видов роющих ос.
У сосны в куполообразном муравейнике жизнь бьет ключом. В таком крупном гнезде трудится до миллиона лесных рыжих муравьев — и это все члены одной семьи, где нет любимчиков и пасынков. Эта семья, как и любая другая, владеет обособленной охраняемой территорией. В ее пределы другие муравьи не допускаются. Владения разных семей отделены друг от друга нейтральной полосой. Чтобы избежать неразберихи, тунеядства и других пороков, члены миллионной семьи разбиты на «бригады» примерно по 20—30 рабочих муравьев. В каждой «бригаде» соблюдается строгая трудовая дисциплина, каждый рабочий знает свое место и дело, выполняет поручения членов, стоящих выше него по рангу. Так, если в «бригаде» 20 членов, то там и 20 рангов, 20-й по рангу рабочий муравей подчиняется всем остальным. Первый по рангу — лидер, если хотите, назовите его «начальником», «бригадиром», его поручения — закон для всей бригады. Третий по рангу муравей подчиняется непосредственно только второму и первому, но ему подчиняются все остальные члены, занимающие позиции ниже него. Такой бригадный метод позволяет миллионному коллективу четко организовать труд. В муравейнике не трудиться нельзя. На подопечной им территории муравьи прокладывают дороги, отмечая их запахом родного гнезда. По ним рабочие транспортируют пищевые продукты и строительный материал. Протяженность дорожной сети крупных муравейников составляет около 1000 метров, а суммарная протяженность дорог в комплексе гнезд, объединенных в колонию, может превышать 7000 метров.
Рабочие муравьи — хорошие охотники. С мелкой добычей они справляются в одиночку. При охоте на крупных насекомых используется коллективный прием: один или несколько муравьев удерживают жертву на месте за торчащие части тела, в то время как остальные кусают добычу и, подогнув брюшко, впрыскивают в рану яд. Затем, когда добыча стала покорной, рабочие транспортируют ее тоже коллективно. Летом в муравейник доставляется ежедневно несколько тысяч насекомых, иногда до 35 000, в том числе опасных вредителей леса. К одному муравейнику, например, было транспортировано за день 4500 личинок соснового пилильщика, 3500 гусениц сосновой совки, 7200 гусениц дубовой листовертки, 6500 куколок насекомых.
Лесные рыжие муравьи, ничего не скажешь, трудяги, работяги, каких на свете мало. А вот есть муравьи, не способные ни к какой другой деятельности, кроме войн. «И рыжий о черный ударился щит, ни вздоха, ни стона,— война шелестит. И черное войско, и рыжая рать, и рыжие черных спешат доконать». Здесь агрессоры — амазонки-полиергусы, а защищающиеся — лесные бурые муравьи.
Военную кампанию начинают активисты шестиногих амазонок с пропаганды войны. Это они возле входа в гнездо затевают всеобщую мобилизацию и лихорадочно обходят солдат, обмениваясь торопливыми, подбадривающими ударами усиков по их голове и груди. Солдаты приводят в боевую готовность свое оружие — длинные, острые челюсти, усеянные зазубринками. И вот вся эта бурлящая рыжая рать становится в колонну шириною в 15-20 сантиметров и длиною до 10 метров. Шагом марш! Направление движения колонны указывают те же активисты — военные агитаторы, которые в предстоящей битве не участвуют. Фактически они — поджигатели.
Мобилизованные амазонки совершают внезапное нападение на мирный муравейник. Застигнутые врасплох лесные бурые муравьи мужественно сопротивляются, отчаянно сражаясь, складывают головы на поле брани. Амазонки с молниеносной быстротой снимают с них головы или откусывают брюшко. Потом головорезы врываются в муравейник побежденных, выбегают оттуда с награбленными куколками и уносят с собой. Немало трофеев агрессоры съедают по пути, но большую часть доставляют в свои владения. Из оставленных куколок выходят рабочие. Так в гнезде полиергусов появляются военнопленные — «рабы».
Более ожесточенные схватки происходят между амазонками и краснощекими муравьями Формика руфибарбис. Как только полиергусы прорываются внутрь гнезда краснощеких, обороняющиеся отбиваются от нападающих и выбегают наружу, не забывая забрать с собой подрастающее поколение. На воле их будущим сестрам не грозит опасность. Дело в том, что у грабителей выработалась привычка захватывать черных куколок лишь внутри гнезда. А краснощекие — отчаянные муравьи, которые по доброй воле своих будущих родных сестер в плен не отдадут. Конечно, бывает, что амазонка краснощекого воина побеждает, но отобрать у побежденного куколку можно только через его труп. В действительности так и поступает захватчик. Он серповидными челюстями перекусывает краснощекого муравья пополам и завладевает трофеем вместе с головой погибшего в сражении защитника.
Если муравьи-амазонки способны только воевать, откуда же берутся их муравейники? Казармы ими приобретаются тоже бандитским способом. Самка амазонок — будущая «царица» — тайком проникает в чужой муравейник, пробирается к родоначальнице семейства не как гость, а как убийца. После убийства основательницы муравейника самка-проныра признается царицей в чужом царстве рабочих муравьев.
Муравьи-россомирмексы — тоже только вояки. Солдаты у них отборные, все большеголовые, на войну отправляются словно играючи: в челюстях лихо несут по солдату. А когда они сбиваются с дороги, несомые россомирмексы в срочном порядке спешиваются и в поисках надежной тропинки обыскивают все закоулки. Вот найдено и ограблено гнездо чужих муравьев. Трофеями-коконами нагружены как недавние пассажиры, так и их военный транспорт. В гнезде россомирмексов трофеи превращаются в рабочих муравьев и выполняют рабские внутригнездовые работы.
У крошечных крупноголовых муравьев-харпагоксенусов на войну за «рабами» уходят лишь считанные солдаты. Они захватывают в плен куколок дернового муравья-тетрамоприума.
Черный поток смерти, лавина шестиногих бульдогов, несметная свора крохотных волков — все это, только не у нас, обрушивается на все живое подобно глетчеру, сползающему с гор, сметая все на своем пути. Речь идет о муравьях-кочевниках, воспитывающих молодое поколение в походно-полевых условиях. В походе обычно участвуют 100—150 тысяч муравьев. Впереди идут разведчики, на флангах — часовые, в середине — няньки-носильщики, сзади шествует самка в окружении большой свиты обслуживающего персонала и солдат личной охраны. Носильщики в челюстях несут личинок среднего и старшего возраста. Строй муравьев может растягиваться на сотни метров, а иногда на целый километр.
Кочующих муравьев не останавливает даже водная преграда. Им ничего не стоит перекинуть через ручьи живой понтонный мост. Они сооружают его, цепляясь друг за друга. А если река широка и глубока, и тогда есть выход. Смельчаки свиваются в единый плавающий клубок с детворой и самкой посередине и бросаются в пучину. Чтобы не захлебнуться водой, муравьи-надводники временами меняются местами с муравьями-подводниками. Когда клубок причаливает к берегу, он распутывается, и поход продолжается.
На охоте кочующие муравьи-дорилины используют живые лестницы. Они забираются на деревья и, сцепляясь челюстями и ногами, составляют цепочки, свисающие с кроны до самой земли. По этим лестницам поднимаются новые полчища муравьев и вылавливают обитающих на деревьях насекомых. Случается, что ветер перебрасывает живые муравьиные лестницы с одного дерева на другое, и муравьи-легионеры штурмуют новые бастионы по подвесным мостам.
В походе муравьи-няньки заботятся только о детворе среднего и старшего возраста. А где же яйца? Куда делись молодые личинки и куколки? Их не было здесь и в помине. Они появляются лишь на привалах. Происходит это так. Личинки-пассажиры перестают выделять для носильщиков привлекательный корм. Прекращение подачи походного пайка со стороны личинок служит сигналом для устройства временного лагеря. На привале самка предается усиленному обжорству. Раскормили ее рабочие муравьи — и вот она разбухла как на дрожжах. Теперь она охвачена яйценосной оргией: откладывает по 3—4 яйца в минуту, по 200 яиц в час, по 4—5 тысяч яиц в сутки. Начинается столпотворение рабочих муравьев вокруг самки-царицы. Через каждые 15—20 секунд няньки забирают новое яйцо, размещают в пакете, обливают яйца питательной слюной. Вылупляется многочисленное потомство. Молодые личинки страдают ненасытным аппетитом. Муравьи-воины в основном занимаются добыванием насекомых для кормления растущего расплода, а царицу потчуют все реже и реже. Малыши в свою очередь начинают поставлять взрослым питательные выделения, действующие на муравьев-кочевников как зовущий к новым маршрутам сигнал.
Тем временем царица похудела и приобрела походную форму, а из коконов вышло новое пополнение шестиногих путешественников. Настала пора трогаться в путь. Теперь переходы и марши кочевников будут продолжаться до тех пор, пока личинки не перестанут поставлять своим носильщикам особый корм — своего рода эликсир, возбуждающий в муравьях потребность к путешествиям.
Нас отвлекли муравьи. Вернемся к песчаной местности в тихом лесу. А что за аккуратная воронка, словно по строгим формулам, выкопана на сыпучем песке? Вот лесной рыжий муравей пересек ее край, и, что за чертовщина, на него полетели песчинки. Это для нас они песчинки, а для муравья — мощные залпы снарядов. Они сбили его, бедолагу, он оказался на дне воронки — и был таков: исчез, будто сквозь землю провалился. Сдунем песок со дна — вот тебе и на! Муравья затащил в песок не кто-нибудь, а сам муравьиный лев. Это он обрушил на него град песчинок, лежа на дне воронки-ловушки и высунув из песка маленькую голову и массивные сабли-челюсти. Так что жертва свалилась прямо в раскрытую пасть хищника. А его саблевидные челюсти страшнее гильотины. Из них вытекает пищеварительный сок, который быстро парализует добычу и растворяет ее содержимое так, что ее остается только высосать досуха. Только что был деятельный муравей, а теперь от него остался один скелет, выброшенный вон из ловушки муравьиным львом, вернее, его личинкой. А к ловушке приближается новый муравей. Вот уж действительно, на ловца и зверь бежит. И ничего здесь не поделаешь: чему быть, того не миновать.
Взрослый муравьиный лев, отдаленно напоминающий стрекоз, в полете медлителен, выглядит слабым, кажется, летит он с трудом, из последних сил, а его длинное тонкое брюшко, висящее вертикально, вот-вот да отвалится, так кажется.
Попутно вкратце упомянем о муравьиных львах вообще и об их ближайших родственниках в частности. Муравьиные львы — это одно из семейств отряда сетчатокрылых насекомых, в котором около 2500 видов. Не все их личинки роют ловчие ямы для муравьев и других насекомых. Некоторые промышляют среди трав, веток или в почве, ловко ползая и передом, и задом вперед. А взрослые не так страшны, как вытекает из их названий, они охотятся всего-навсего на хилую мелкоту. Съест крылатый лев тлю и доволен. Словом, не так страшен черт, как его малюют. Я уже говорил, что муравьиные львы относятся к сетчатокрылым, у которых четыре тонких прозрачных крыла поделены на мелкие участки жилками, словно сеткой, по сходству с которой отряд, объединяющий более 7000 видов, получил свое название, притом все они — и взрослые, и дети — хищники, добывающие пищу охотой на других насекомых.
Близкие родственники муравьиных львов — насекомые с золотистыми глазами — так и называются — златоглазки, в семействе которых около 2000 видов. В их рационе преобладают всевозможные тли. У златоглазок имеются пикантные черты. Взрослые особи в моменты опасности воняют, как бы напоминая то, что не все то золото, что блестит. Самки их откладывают на листьях яйца — этакие небольшие шляпочки-шарики на тонких длинных ножках — ни дать ни взять миниатюрные грибы. Не зря сначала они были описаны как грибы, как представители совершенно другого царства живых существ.
В отряде сетчатокрылых имеется немало подражателей. Например, мантиспы почти как две капли воды похожи на богомолов. У них, как и у богомолов-мантисов, сильно увеличенные передние ноги приспособлены для захватывания насекомых и прикреплены к переднему краю сильно удлиненной груди. Взрослые мантиспы, как и те, кому они подражают, одного поля ягодки — хищники-засадники. Что касается их личинок, то они питаются яйцами пауков или содержимым осиных гнезд. Личинка забирается в кокон паука-волка, который всегда самка носит с собой, и прощай будущее паучье племя. Так паучиха, лелеющая ожидаемое потомство, ничего не подозревая, катает и охраняет пожирателя своих паучат. Вот уж действительно не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
А это что за насекомые такие? Будто мантиспы, но передние ноги не те, не хватательные, а обычные, ходильные. Выглядят словно помесь златоглазки и мантиспы. Это верблюдки. Они представляют собой один из небольших отрядов насекомых, ныне представленный двумя семействами, 5 родами и примерно сотней видов. Зато они — седая старина насекомых. Они появились на Земле не менее 250 миллионов лет назад. Верблюдки — не то что их четвероногие млекопитающие тезки. Они не вегетарианцы, а стопроцентные хищники. Их личинки охотятся под отстающей корой хвойных деревьев на жуков-короедов, а взрослые ведут промысел открыто живущих тлей.
Кроме хищников и хищниц, оказывается, бывают еще хищнецы. Так называются клопы, которых около 2500 видов во всем мире. Для них охота пуще неволи. Чего только не изобрели они для ловли насекомых! Одни преследуют добычу, догоняя, набрасываются на нее и приклеивают к липким ногам. Притом надежно, намертво. Это и не удивительно. Ведь у них на ногах на каждой подушечке размещено до 75 000 волосков, смазанных прилипающим к жертве клеем.
Медлительные хищнецы тоже есть хотят, как-никак голод не тетка. Поймать бы юрких насекомых, но видит око да зуб неймет. Где уж там гнаться им, черепашкам, за вертихвостками. Выше головы не прыгнешь. Вот и приходится им разными неожиданными способами хватать зевак. Одни хищнецы вымазывают ноги в смоле хвойных деревьев и выставляют эти липучки перед собой. Ловись, «рыбка», и большая, и маленькая. Другие привлекают будущих жертв, особенно пчел, разноцветными щетинками на ногах: прикидываются цветками. Имеются и такие, которые зазывают муравьев-сладкоежек ароматной и вкусной отравой — жидкостью, выделяющейся на нижней стороне тела. Гости жадно слизывают угощения и сваливаются с ног, впадая в оцепенение. Их теперь можно спокойно высосать. Вот вам и ленивцы: голь на выдумки хитра.
Видите, не так уж вольготно живется даже муравьям на свете. На 10 000 видов муравьев приходится столько же видов их шестиногих врагов, если не больше. Другим насекомым тоже не легче. Всем им ухо надо держать востро. Иначе проглотят и спасибо не скажут.
Нельзя утверждать, что для насекомых на Земле находится ад, а в воде — рай. Нет, боже упаси, в воде шестиногих хищников столько, хоть пруд пруди. Пруды кишмя кишат личинками плавунцев — грозою водных членистоногих, в том числе насекомых, от мала до велика. Их в мире насчитывается более 4400 видов, наши воды заселили свыше 400 видов. Было бы еще так себе, терпимо, если бы только плавунцы прочесывали водную среду, но ведь здесь ведут промысел насекомых личинки стрекоз (4700 видов), клопы-гладыши (200 видов), клопы — водяные скорпионы (150 видов), клопы-водомерки (300 видов), жуки-вертячки (850 видов), жуки-водолюбы (2500 видов), некоторые личинки веснянок, поденок, ручейников ... разве всех перечислишь. А на суше разве хищники исчерпываются только теми, о ком мы говорили? Кто скажет, сколько их только среди жуков? Точно никто. Их среди них тьма-тьмущая. На Земле одних только жужелиц не менее 2500 видов, в том числе в СССР около 2500 видов, и большинство из них — многоядные хищники, охотящиеся на своих соплеменников по классу и на представителей других беспозвоночных животных. Некоторые резвы, как скакуны. Между прочим, так их и называют. Их в мире около 800 видов, притом если взрослых кормят ноги, то неуклюжих обжор-личинок — ловушки. Личинка вырывает вертикальную норку глубиной 25—50 сантиметров и толщиной с карандаш — чуть больше диаметра самого землекопа. Затем ловец затаивается внутри шахты у ее входа, при этом его огромная голова, причлененная к телу под прямым углом, является живым люком норы. Кто из мелочи чаще всего бегает по земле, тот и натыкается на ловушку личинки скакуна. На этот раз им оказалась жужелица, собрат по семейству. Засадник выскакивает передней частью тела как отпущенная пружина, своими действиями напоминая игрушку «чертик в табакерке», и совершает заднее полусальто. Не успела жужелица даже сориентироваться, дать деру назад, как уже бьется в мощных тисках — сомкнутых челюстях горбатого монстра.
О делах насекомых-хищников можно рассказывать без конца. Но поставим точку. Далее речь пойдет о паразитических насекомых. Кто такие насекомые-наездники, вы уже знаете. Вспомним сказанное, дополним его. Так вот наездники — это паразитические перепончатокрылые. Их в мире известно около 150 тысяч видов, из них в нашей стране не менее 20 тысяч видов. Личинки наездников развиваются либо как внешние паразиты на поверхности тела хозяев, либо как внутренние паразиты внутри тела хозяев, питаясь их содержимым. Они, закончив развитие, убивают тех, кто недавно кормил их. Наездники паразитируют на членистоногих, как правило, на насекомых. Они в пище разборчивы, едят не то, что попадается, а тщательно выбирают ее. Некоторые питаются в коконах пауков (часть ихневмонид), в оотеках тараканов (эванииды) и в яйцекладках членистоногих (некоторые хальциды). Кроме того, среди них бывают паразиты: личиночные, питающиеся личинками; личиночно-куколочные, заражающие личинок и продолжающие развитие в куколках; яйце-личиночные, использующие в качестве хозяев сначала яйца, а затем переходящие для развития в личинок; имагинальные, заражающие взрослых насекомых, Некоторые виды наездников паразитируют в других наездниках или реже в паразитических двукрылых. Это паразиты паразитов или сверхпаразиты. В одном хозяине могут развиваться, высасывая его соки, несколько особей одного вида наездника (это групповые паразиты), несколько особей разных видов (это множественные паразиты) или одна-единственная особь (одиночные паразиты). Множественный паразитизм следует отличать от перезаражения — повторного заражения хозяев самкой того же вида наездника и перезараженности (суперпаразитизма), то есть избыточного заражения хозяина разными видами наездников. Дед Чарлза Дарвина, известный врач и натуралист, так описал в стихах явление паразитизма и хищничества среди насекомых:

Наездник окрыленный, чтоб запас
Питательный потомству предоставить,
Спешит, вонзая жало много раз,
Им гусениц побольше пробуравить;
Найдя в приемной матери приют,
Личинки плоть ее живую жрут.
Стрекоз стальные челюсти нещадно
Рой насекомых истребляют жадно.
А рати пчел воздушные стократ
В бою друг друга жалами разят.

Словом, паразит сидит на паразите, догоняющем очередного паразита.
Впрочем, паразиты встречаются не только среди перепончатокрылых, но и среди жуков (нарывники — свыше 4000 видов, пестряки — более 3500 видов, веерники — около 500 видов) и мух — некоторые тахины, фазии и саркофаги. Паразитами являются также веерокрылые, хотя и маленький, но целый отряд, близкий к жукам, численностью примерно 500 видов.
Таким образом, можно без преувеличения сказать, что ни в одном другом типе или классе животных не встречается такого массового и интенсивного поедания себе подобных, как среди шестиногих. Насекомыми питаются почти 20 процентов всех видов насекомых, то есть около 200000 видов этого класса.
Насекомые против насекомых — разве это массовое природное явление нельзя использовать на практике? Конечно, можно.
История не донесла до нас имен первопроходцев в этом деле. Разумеется, прошло не одно тысячелетие, прежде чем человек осознал возможность применения хищных и паразитических насекомых против вредных насекомых. И вот появляются первые ласточки: на рынках продают крупных желтых муравьев-экофиллов, которых применяют в садах для защиты апельсиновых деревьев от появления «червивых» плодов. Об этом можно узнать из древней китайской книги, появившейся около 900 года нашей эры. Другой пример раннего использования насекомых против насекомых приводит нас на древний Ближний Восток, где полезных муравьев переносили с гор в финиковые рощи для подавления вредителей. Такие факты оставались единичными вплоть до XVIII века. Ну, как говорят, мал золотник, да дорог.
И вот в Европе один человек так много узнал о насекомых, что позволило ему заявить в 1760 году: «Мы никогда не сможем обороняться от насекомых без помощи других насекомых». Это был естествоиспытатель Де Геер. В том же 1760 году знаменитый Карл Линней выдвинул идею о равновесии в природе. Он пришел к выводу о том, что растительноядные насекомые всегда связаны с другими, которые уничтожают их, если они становятся слишком многочисленными. Он впервые в мире предложил подавлять численность садовых вредителей с помощью хищного жука — жужелицы-красотела Каласома сикофанта, а для борьбы с вредными тлями он рекомендовал использовать хищных насекомых — божьих коровок и златоглазок, а также паразитических перепончатокрылых.
Казалось бы, прояснилась картина — в борьбе с нашими шестиногими неприятелями завтра же наступит перелом: будто все здесь проще пареной репы. Бери союзников и используй! Но скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Сегодня можно заявить, что лишь к концу XIX века была создана теоретическая основа биологического подавления вредителей. Проследим ее дорогу и отметим тех, которые успешно осилили ее. Пожалуй, начнем с Эразма Дарвина, деда Чарлза, о котором мы уже наслышаны. Это он в 1800 году предложил бороться с тлями, повреждающими урожай в теплицах, поселяя туда божьих коровок. Терпение и труд помогли ему выяснить и то, что гусеницы капустницы — пожиратели культурных крестоцветных растений — приносили бы гораздо больше вреда, если бы их прорва не уничтожалась ежегодно мелким, но неутомимым тружеником — наездником-апантелесом. Эстафету принимает немецкий исследователь Ратцебург. Он собрал уйму вещественных данных о том, что позволило ему в 1844 году сотворить целый трактат «Наездники лесных насекомых». В нем он раскрыл роль паразитических перепончатокрылых в подавлении численности лесных вредителей. Если бы не наездники, леса бы нам не видать — вот что он нашел в лесных дебрях и оставил для будущего потомства.
Немало трудились английские естествоиспытатели Кирби и Спенс в поисках ответа, что готовит и приносит природа. В 1867 году они пришли к выводу, что «основными факторами в ограничении вредных видов насекомых в приемлемых пределах являются другие насекомые. Им мы обязаны тем, что наши урожаи, наш хлеб, наш скот, наши плодовые и лесные деревья не уничтожаются полностью». Они оставили нам совет использовать для борьбы с тлями божьих коровок, ос-сфецид, личинок златоглазок и мух-журчалок. Они были первыми, кто внес неожиданное предложение пригласить в дома особей хищного клопа-щитника — двузубчатого пикромеруса для искоренения их собратьев по отряду — постельных клопов.
Италия стала первой страной, в которой в 1845 году была учреждена премия за новые, успешные дела по применению хищных и паразитических насекомых для подавления вредителей. В начале XX века здесь Антонио Вилла был удостоен первой золотой медали за подавление вредных растительноядных насекомых в садах с помощью хищных жуков — жужелиц и стафилинов. В это же время другой итальянец, энтомолог Т. Беллинги, заглянул в будущее сельскохозяйственного производства. Что же он там увидел? Вот что: «Паразитизм насекомых имеет будущее, и именно на него больше, чем на что-либо другое, сельское хозяйство должно возлагать свои надежды».
В этом направлении не дремала мысль и в России. В 60—80-х годах русские энтомологи И. А. Порчинский, К. Э. Линдеман и Ф. П. Кеппен, познавая, на что способны вредные насекомые, делали первые шаги по привлечению шестиногих хищников и паразитов на нивы страны.
Так Старый Свет оставил в прошлом веке заметный след, закладывая основы биологического подавления нежелательных нам насекомых. Но не отставал и Новый Свет. Первым здесь пролил свет на новое направление биологического подавления опасных вредных насекомых, завезенных из чужих стран, американский энтомолог Аза Фитч. Говоря о пагубной роли гессенской мушки — пришельца из Европы, он писал: «Ужасающие результаты жатвы 1854 года натолкнули меня на мысль, что они обусловлены отсутствием у нас в стране паразитов, по крайней мере, настоящих и эффективных паразитов комарика, и что наиболее действенным средством против этого насекомого был бы ввоз его естественных врагов из Европы». Из этого заявления выделим ключевые слова: «ввоз естественных врагов» — новое слово в науке, которое в будущем окажется лучом света в темном царстве противостояния человека и его членистоногих соседей. Прагматическая Америка пропустила мимо ушей дельное, престижное предложение Фитча. Потребовалось вмешательство авторитетного американца — энтомолога Бенджамина Уэлша, который в 1866 году во весь голос заявил: «Это общий принцип; как только европейское насекомое случайно приживется в наших местах, мы должны сразу же ввезти паразитов и хищников, питающихся им у него на родине».
И вот лед тронулся. В 1883 году был осуществлен первый в истории сознательный, заранее запланированный завоз в США европейских особей наездника-апантелеса для подавления населения бабочки-репницы — вредителя культуры крестоцветных растений — выходца из Европы. Но не этот случай межконтинентального переселения шестиногих помощников человека произвел настоящий фурор, а следующий, начатый в 1888 году в Калифорнии против нашествия крупного червеца-ицерии из Австралии. Здесь обжоры-чужестранцы, освободившиеся от контроля своих хищников и паразитов, высасывали соки цитрусовых насаждений так, что плодовые деревья умирали стоя прямо на глазах ошарашенных садоводов. Следовало действовать как можно быстрее во имя спасения цитрусовых культур. Понимая, что под лежачий камень вода не течет, жаждущий успехов агент Министерства сельского хозяйства США Альберт Кебеле в августе 1888 года направляется в Австралию за естественными врагами червеца-ицерии. Ими оказались вездесущие особи мелкой божьей коровки родолии, которые в январе 1889 года были доставлены в Америку в количестве 129 персон. Все они были использованы для разведения на своеобразных фермах. К июню 1889 года более 10 000 их потомков были выпущены на волю в южнокалифорнийские сады. И вот конец — делу венец: на следующий год армада червеца-наглеца была сметена противоборствующей стороной — жуками-малютками из рода Родолии. Цитрусовое садоводство США было спасено. На Лазурном берегу ликовала Америка, рукоплескала взошедшей звезде Кебеле, слышались возгласы: «Видали ведалию!» (другое название той же божьей коровки-родолии). Альберту Кебеле были подарены золотые часы, а его жене — бриллиантовые серьги. Вот уж где действительно риск — благородное дело: затраты около 1500 долларов на осуществление переброски родолии окупились сторицей — многомиллионными доходами. Так божья коровка-родолия стала первым чудом биологического подавления вредителей, а биологический метод получил право на существование.
Кстати, в современном понимании этот метод, согласно уставу Международной организации биологической борьбы с вредителями, принятому в 1971 году, не что иное, как использование живых существ или продуктов их жизнедеятельности для предотвращения ущерба, причиняемого вредными организмами.
А что же находится в багаже биологического метода? Прежде всего бросается в глаза переселение (завоз, или интродукция) полезных живых существ, преимущественно насекомых в районы, где они ранее не обитали, как одно из надежных средств борьбы с вредителями иноземного происхождения. В мировой практике защиты растений переселенных пожирателей насекомых, или, как говорят, энтомофагов, применяли против вредителей-пришельцев более 2500 раз, в то время как против вредителей-аборигенов — всего около 150 раз. К настоящему времени осуществлено примерно 2700 программ по завозу полезных нам живых организмов. Здесь пальма первенства принадлежит США, куда за последнее столетие завезено около 700 видов насекомых-энтомофагов, из которых не менее 140 видов прижились и контролируют численность более 30 видов вредителей. Канада «пригласила» к себе около 220 иноземных шестиногих истребителей и по этому показателю сравнялась с Австралией. Но и в нашей стране занимаются подбором шестиногих переселенцев, притом начиная с 1926 года. С тех пор в СССР завезено 116 нужных насекомых из 19 стран против более чем 40 видов растительноядных вредителей.
Конечная цель завоза полезных живых существ — это приспособление их к новым или изменившимся условиям существования, в которых они проходят все этапы развития и дают жизнестойкое потомство, то есть их акклиматизация. Само собой разумеется, такая сложная работа, как интродукция, проводится не с завязанными глазами и не без предварительного учета жизненных потребностей переселенца на чужбине. На новых предполагаемых местах выпуска иностранного гостя выясняют соответствие климата, рельефа и растительности его привычкам и образу жизни. Но этого мало. Важно и то, кто будет жить рядом с переселенцами — их союзники или сильные конкуренты, активные враги. Казалось бы, тщательно взвешиваются каждая деталь, любая мелочь. Однако все решают сами приглашенные враги наших врагов. Они обнаруживают минимальные отклонения в предварительных расчетах и дают знать человеку, где он допустил просчеты. Надо признаться, при завозах насекомых успех сопутствует в одном случае из 4—5 предпринимаемых. Конечно, это усредненные данные, допускающие отклонения как в сторону уменьшения, так и увеличения.
Думают, что вид-переселенец, в случае благоприятного стечения обстоятельств, приживается на новых местах обитания за 3—5 лет. Но практика показывает, что для выяснения вопроса о том, акклиматизировался вселенец или нет, уходит не менее 10 лет. Бывают и более разительные курьезы долготерпения. Так, один наездник, вызванный из Европы в Северную Америку для обуздания люцернового долгоносика, загнал жука в подполье спустя 10 лет, погубив до 80 процентов состава его населения. Другая двухмиллиметровая крошка — скутеллиста, тоже из рядов паразитических перепончатокрылых, доставленная в США из Италии, чтобы унять разбушевавшихся ложнощитовок в цитрусовых владениях, дала о себе знать через 25 лет. И это еще не предел. Наездник-тетрастихус, мобилизованный в Европе и высаженный в США для усмирения жука ивового листоеда в 1932 году, начал открыто действовать только в 1982 году, когда о нем уже и думать перестали.
А теперь поговорим о некоторых успехах полного подавления вредителей хищными и паразитическими насекомыми в нашей стране. Они, эти успехи, хотя и скромны (их можно сосчитать на пальцах одной руки), но свидетельствуют о том, что в биометоде наши энтомологи не стояли в стороне. События развивались так. Нежданно-негаданно ицерия нагрянула и к нам. Это тот самый австралийский желобчатый червец, натворивший много бед в Америке. Правда, ицерия — мерзлячка, для житья-бытья ей подавай тропические и полутропические условия. Это ограничивает ее пыл к дальним странствиям.
В нашей стране ицерия впервые была обнаружена в 1927 году в Сухуми на цитрусовых деревьях, ввезенных из Яффы — библейского места на нынешней территории Израиля. Удовлетворяя свой непомерный аппетит, лакомясь соками мандарина, инжира, чая, фейхоа и не брезгуя даже сорными травами, к 1948 году она без разрешения, несмотря на объявленный на нее карантин, обосновалась по всей Западной Грузии, на юге Краснодарского края, в Ленкоранской равнине и в 1980-х годах объявилась на Апшеронском полуострове. У нас, как и везде, новоявленного исчадия ада пытались выжить, используя действие целого набора ядов, но не тут-то было. Яды только закалили ее, и она усилила свою пагубную деятельность. Тогда и мы вспомнили о палочке-выручалочке, вернее, о ее спецхищнике — родолии.
И вот в 1931 году эта невзрачная божья коровка была доставлена в СССР из Египта, а с 1932 года начались выпуски ее особей в очаги размножения ицерии. С тех пор родолия сдерживает натиск вредителя, снижая его численность до экономически неощутимого уровня.
А пока, не забегая далеко, отметим такую деталь: где бы ни находилась родолия, она везде и всюду охотится только на ицерию, притом соблюдает строгую диету — питается яйцами червеца внутри его яйцевого мешка. Между прочим, мешок содержит пищевой продукт до 2000 штук. Ясно, куда я клоню? Божья коровка съедает потенциальных вредителей цитрусовых еще в зародышевом состоянии.
Тем временем выскочил еще один неприятель — червец Комстока. Хотя он родом из Юго-Восточной Азии, но все ж таки сумел оказаться рядом с ицерией. Он живет на листьях, ветвях, побегах, стволах, плодах, корнях и корнеплодах более чем 300 растений за счет их жизненных соков, доводя их до угнетенного состояния. Разве спасибо скажет ему человек, если он повреждает плодовые, овощные, технические и декоративные растения? Не спасают и пестициды. Где же выход? Будь предприимчивым! Догадался человек и снял вредоносность многоядного червеца с использованием его исконного паразита — наездника-псевдафикуса — выходца из Японии.
Псевдафикус очень мал (около 1 миллиметра), да удал. Это он превращает в пищу личинок всех возрастов и неполовозрелых самок вредителя, развиваясь внутри них и в конце концов доканывая их. Вот почему в конце 30-х годов нашего столетия псевдафикус переселен из Японии в США, а в 1945 году — в СССР из США. Наездники-крохи были выпущены сначала в сады Узбекистана, откуда были распространены по всей Средней Азии и в Южном Казахстане, а затем в Закавказье, на Кавказе и в Краснодарском крае. Преследуя вредителя-хозяина, псевдафикус самостоятельно попал в Молдавию и на юг Украины.
Ничем не лучше своих предыдущих родственников цитрусовый мучнистый червец — уроженец Австралии, карантинный вид. Ныне он нашел места для обитания на всех материках и выбрал для питания более 250 видов растений. Такое его удовлетворение вкусов вызывает массовое опадение завязей и плодов. В СССР сначала его засекли в оранжереях в трудных 30-х годах. Думают, он попал к нам вместе с саженцами из США. А потом тесно стало его потомству в теплицах. Червецы появились под Сухуми и пошли гулять в цитрусовых садах Кавказа. Надеялись вытравить их ядохимикатами, но куда там, они, как и прежде, сосали цитрусовый сок.
Может быть, и на этот раз естественные силы природы выручат? Ведь еще в 20-х годах в Австралии был выявлен паразит мучнистого червеца — мелкий наездник-коккофагус. В 30-х годах, прижившись в США, он надежно охранял сады. Вот бы его к нам завезти! Пора. Была не была. 1935 год — первый завоз коккофагусов в СССР из США, но первый блин получился комом: паразиты оказались ослабленными во время дорожных перипетий и в лабораториях не удалось получить от них потомства. 1947 год — повторение того же эксперимента, закончившегося тоже неудачно. Но взялся за гуж, не говори, что не дюж. В 1960 году наездники третий раз прибывают в СССР из Калифорнии. И, надо же, о счастье, оно наконец улыбнулось! За 4 года было налажено массовое воспроизводство коккофагусов, что позволило расселить свыше 100 000 их особей в цитрусовых садах Абхазии на площади 44,5 гектара. В настоящее время с мучнистым червецом проблем нет.
Кровяная тля. Это из-за нее заварилась такая каша, расхлебывать которую пришлось в продолжение веков. А суть вот в чем. Рассматриваемая безмозглая мелюзга, получившая зловещее название за цвет своего хилого тела,— коренная жительница восточной части североамериканского континента,— несмотря на шаткое здоровье, сорвалась с насиженного места и стала обитателем всего света. На нее не обратили бы никакого внимания, если бы она гуляла сама по себе! А она взяла да начала вредить — в Европе с конца XVIII века, в России с 1872 года.
Для того чтобы кровяная тля немедля дала вспышки размножения, ей нужна прочная кормовая база, каковой являются яблони всех сортов. Именно на наших любимых фруктовых деревьях и ставила она свои рекорды по производству потомства за один сезон, выражающиеся числом в 31 цифру, общим весом в несколько раз больше веса населения всего земного шара. На корнях и побегах, где они питаются, рано или поздно появляются раны — питательная среда для дереворазрушающих микроорганизмов. Больные яблони чахли, усыхали, и их вырубали. В конце прошлого — начале нынешнего столетия потери от кровяной тли были немалые — ежегодные убытки составляли несколько миллионов рублей. Во что бы то ни стало надо было выйти из создавшегося трудного положения.
Мало ли бывает на свете чудес, на этот раз одним из них оказался миллиметровый наездник, именуемый Афелинус мали. Именно его привлекли во многих странах мира для решения доселе неразрешимой головоломки — для освобождения яблоневых садов от губительных тлей. У нас — тоже. Первый раз его завезли из Италии в сады Азербайджана в 1926 году, а потом еще несколько раз в 1930 году из США и стран Западной Европы. Начиная с 1931 года особи наездника были расселены на Черноморском побережье, в Молдавии и Средней Азии, где они прижились и начали активно действовать. К 1936 году плоды их деятельности обернулись плодами яблоневых садов. С тех пор кровяная тля так подавлена, что перестала быть вредителем. Несомненно, перед нами еще один пример, когда не было ни гроша, и вдруг — алтын. В биометоде, конечно.
Наряду с акклиматизацией, в биометоде популярна сезонная колонизация энтомофагов, то есть искусственное разведение и массовый выпуск естественных врагов против ранее неуправляемых вредителей. Представьте себе, возникают такие ситуации: первая — завезенные хищники и паразиты, активные летом после выпуска на волю, не приживаются на новых местах; вторая — местные перспективные энтомофаги малоподвижны и плохо перемещаются. Вот тогда в ход пускается испытанный на практике прием сезонной колонизации.
Вспомним колорадского жука, попавшего в Европу издалека. Выяснив, что его невозможно унять ядами, на него пытаются найти управу при помощи хищных клопов — подизуса и периллюса — отечественных его врагов. Начиная с 30-х годов XX века их неоднократно переселяли в Европу, в том числе в СССР: периллюса в I960—1961 годах из Венгрии и в 1979 году из США, а подизуса в 1973 и 1979 годах из США. Между тем, воз и ныне там. Их
акклиматизация просто не состоялась. Причин такого фиаско несколько. Одна беда является общей для приглашенных хищных клопов. Они сами становятся жертвами местных наездников-теленомин: будучи еще эмбрионами в яйцах съедаются ими. Но не всех постигает такая участь. У оставшихся в живых складываются разные судьбы. Подизусов губят зимние морозы, а периллюсов — личные вкусы. Дело в том, что периллюсы выходят из зимовки значительно раньше, чем появляется в природе их излюбленное блюдо — кладки яиц колорадского жука. Нет корма — вот и погибают хищники от голода. Теперь понятно, почему этих хищных клопов используют против колорадского жука лишь путем сезонной колонизации.
А теперь посмотрим, как снимают сливки с сезонной колонизации местных энтомофагов. Здесь гвоздем программы являются наездники-трихограммы. Прошли времена, когда в нашей стране не было разведенных трихограмм. Ныне мы их производим даже не миллиардами, а мириадами. Для этого у нас запущено 1400 биофабрик и биолабораторий, где налажено без малого 700 механизированных линий. Это целая индустрия, поставляющая экологически чистые живые заменители пестицидов, которыми ежегодно обрабатывается около 16 миллионов гектаров возделываемых площадей. Можно смело сказать, на наших глазах происходит «трихограмматизация» сельскохозяйственных угодий.
О размерах наездников можно судить исходя из любопытного факта: около 50 000 особей трихограмм весят всего 1 грамм! Между тем крохотные созданьица не дают увидеть свет потомству таких опасных вредителей, как озимая и капустная совки, яблонная, сливовая, гороховая плодожорки, совка-гамма (все из отряда бабочек) и многих других — не менее 70 видов, уничтожая их в эмбриональном состоянии внутри яиц. На воле они плохо расселяются. Ведь на миниатюрных крылышках далеко не улетишь, тем более на слабых ножках не одолеешь большие расстояния. Десятки квадратных метров — вот каким клином сошелся свет для крошки. А человека это вполне устраивает. Выпущенные наезднички не разлетаются; не разбегаются, а потихонечку ползают себе, сантиметр за сантиметром обследуя сельскохозяйственные культуры в поисках яиц вредителей. Ползают на пользу нам на ограниченном пространстве, снижая численность наносящих ущерб насекомых на 60—95 процентов.
Впрочем, некоторых наших шестиногих союзников, например, муравьев и разводить не надо. Каждый муравейник — это природная биофабрика, поставляющая неутомимых защитников леса. Так, одна семья малого лесного муравья ежедневно собирает в родное гнездо до 33 000 гусениц, из которых около 80 процентов относятся к губителям могучих дубов, а за лето она уничтожает примерно 1 000 000 вредителей леса. Когда беда приходит в сосновые боры, до поры до времени муравьи переключаются на питание сосновой совкой и за 3 недели члены одного муравейника съедают их около 100 000... Недаром говорят о том, что муравей хоть и мал, но силы его горы сворачивают.
Рыжие лесные муравьи в первую очередь охотятся на открытоживущих, подвижных, вредных для лесов насекомых, отдавая предпочтение голым, не покрытым волосками гусеницам сосновой и зимней пяденицы, сосновой и дубовой листовертки. Охотно, но менее азартно хватают они ложногусениц пилильщиков. А на волосатых гусениц, ядовитых личинок жуков-листоедов и взрослых жуков муравьи нападают нехотя, между делом, показывая к ним равнодушие. Насекомые, обитающие в древесине и под корой (стволовые вредители), для них недоступны, а малоподвижных шестиногих они словно не замечают и почти не трогают.
Выяснено, что четырех гнезд рыжих лесных муравьев достаточно, чтобы защитить 1 гектар хвойного леса от вспышки массового появления большинства хвоелистогрызущих вредителей. Дубравы средней полосы и южные леса не страдают от нашествия вредных насекомых, если их 1 гектар контролируют труженики 6 муравейников.
Муравьям, как и нам, в гостях хорошо, а дома лучше. Вот почему они с трудом расстаются с родными местами и расселяются самостоятельно с черепашьей скоростью. Поэтому, если потребуется их помощь, муравьев расселяют в те леса, где они отсутствуют. Особенно они желанны вблизи населенных пунктов.
Расселение рыжих лесных муравьев — дело хлопотное и кропотливое. Оно требует особых знаний и навыков, его нельзя проводить кое-как и как попало. Здесь, не зная броду, не суйся в воду. Поэтому его проводят специально обученные люди — лесоводы, приглашая помощников. Сначала они учитывают естественные муравейники, выявляя наиболее крупные и сильные из них, которые потом послужат материнскими для взятия отводков. Чтобы сохранить материнский муравейник жизнеспособным, не рекомендуют брать больше половины его купола; притом земляную часть гнезда не трогают. На близкие расстояния муравьев перевозят в мешках, в которых имеются согнутые еловые ветки, пружинящие и образующие каркас. После того, как отводок взят, разрушенную часть муравейника присыпают тонким слоем подстилки, притом гнезду не придают бывшую его форму. Отводки селят небольшими группами со средней плотностью около 4 гнезд на 1 гектар леса так, чтобы они в течение нескольких часов находились на солнце.
Сейчас, когда мода пошла на индивидуальные земельные участки, садов развелось, как грибов после дождя, а вредителей стало в них еще больше. Вот и пожинаем червивые плоды. Так как ядохимикатами мы сыты по горло и они накапливаются в печени, разрушая ее клетки, то садоводы спрашивают, нельзя ли использовать рыжих лесных муравьев против садовых вредителей. Ответ: овчинка выделки не стоит. Секрет в том, что, оценивая значение муравьев в разных ситуациях, нельзя забывать по меньшей мере их двоякую роль: пользу — уничтожение насекомых-вредителей и вред — разведение и охрану тлей. Именно в садах муравьи, занимаясь скотоводством, способствуют массовому размножению вредных видов тлей. Муравьи-пастухи переносят своих дойных коров-тлей на молодые побеги и листья плодовых деревьев и сторожат их, защищая от божьих коровок, златоглазок и мух-журчалок. Под непрестанным присмотром сторожей тли питаются с удвоенной энергией, производя в день по 25 миллиграммов сладкого сиропа каждая — намного больше, чем весят сами. Они по сути превращаются в живые насосы, перекачивающие плодово-ягодные соки в рот муравьям. От такого сосания плодовые деревья теряют ежегодно сока, содержащего 50—100 килограммов сахара. Где уж тут им плодоносить! Им не до жиру, быть бы живу. Разумеется, и в садах муравьи добывают и добивают вредных насекомых. Но вряд ли эта польза окупит тот серьезный вред, причиняемый муравьями разведением тлей. Поэтому оставим муравьев в покое. Пусть они защищают наши леса. А встретив их на лесных тропинках, вспомним пословицу: «Не вставляй палку в муравейник».
Получается, что насекомые — хищники и паразиты — вносят посильный вклад в сдерживание натиска членистоногих, в том числе и из лагеря наших врагов. Между тем, на них свет клином не сошелся. В биологическом подавлении вредных насекомых нашлись способы, не менее эффективные, чем использование энтомофагов. Окинем их взором.
Бывают бесплодные свадьбы: как ни вертись, как ни крутись, потомства нет и нет. А нельзя ли организовать встречи брачных партнеров, не способных к воспроизведению себе подобных среди насекомых, нежелательных нам? Не только можно, но и нужно. Идея не нова, она уже проверена на опытах и испытана на практике. Ее высказал Э. Ниплинг в конце 30-х годов, точнее в 1937 году. Суть ее такова. В нормальных жизненных условиях животным, просеиваясь через сито естественного отбора, удается поддерживать численность своего населения, но такого разящего удара судьбы, как резкое сокращение потенциала размножения, им не перенести. Допустим, удается стерилизовать самцов животных, не нарушив их способности конкурировать за полового партнера. Такие особи, оказавшись на свободе, будут спариваться с нормальными самками. А каков результат? Прямо скажем, губительный: отсутствие потомства и искоренение вида.
Забегая вперед, скажу, что эта самая неординарная идея XX века реализовалась на мясной мухе Кохлиомия хоминиворакс почти через 20 лет, притом ее претворение в жизнь было названо одним из самых замечательных достижений биологии нашего времени и признано такой же важной вехой на пути развития биологического подавления вредных насекомых, как завоз родолии в калифорнийские цитрусовые сады.
Теперь о злополучной мухе — биче скотоводства на Американском континенте. Это ее личинки, отложенные на животных, скапливались в огромных количествах в открытых ранах диких млекопитающих и домашнего скота и поедом ели мясо до тех пор, пока их хозяева не погибали. Только на юге США до 1950-х годов их смертоносная деятельность в скотоводстве оценивалась убытками в сотни миллионов долларов. И вот практичные американцы решили искоренить мясных мух Кохлиомия хоминиворакс, выпуская неполноценных, стерилизованных женихов для двукрылых невест, готовых иметь сотни отпрысков. Испытания начались в 1954 году на острове Санибел у побережья Флориды и на острове Кюрасао в Карибском море. На них от мух особенно страдали и гибли козы и коровы. На острова еженедельно высаживали мощный десант — по 150 000 стерильных самцов, количество которых в сотни раз превосходило число самцов-аборигенов, способных к продолжению рода. В таких условиях встреча самки с нормальным островным самцом сводилась почти на нет. Прошло 3 месяца — на островах мясные мухи исчезли. В 1957—1958 годах за 18 месяцев таким же путем были ликвидированы мясные мухи на всем юго-востоке США. За это время с самолетов было сброшено 2 750 000 000 бесплодных самцов. Необходимое количество таких двукрылых поставляла фабрика, дававшая за неделю 54 000 000 мух, стерилизованных облучением рассчитанной дозой радиации.
Страсти специалистов накалялись. Куй железо, пока горячо. В 1962 году планируется искоренить мясных мух на всей территории США. В Техасе, в городе Мишен, была сооружена новая фабрика по разведению мух, где работало 300 человек. Она производила 150 000 000 мух в неделю. К 1970 году в США было отмечено лишь 153 случая поражения рогатого скота личинками мясной мухи. Между прочим, все они были вызваны залетными мухами, вторгшимися из Мексики. Значит, не говори гоп, пока не перепрыгнешь.
Что же делать, чтобы мясные мухи не залетали из соседней Мексики? Следовало установить барьерную зону на ее севере длиной 2900 километров и шириной 560 километров. Сказано — сделано. С 1975 года начинается сотрудничество между двумя странами в уничтожении мясных мух на севере Мексики. Близ Тустла-Гутьеррес в Мексике была построена новая фабрика производительностью 300 000 000 стерильных мух в неделю, что позволило, в содружестве с фабрикой в городе Мишен, отодвинуть барьерную зону от мясных мух на юг Мексики до узкого перешейка Теуантепек.
Расходы на всю программу искоренения мясных мух Кохлиомия хоминиворакс составили сотни миллионов долларов, но они примерно вдвое меньше убытков от этих двукрылых в предыдущие годы. По сути дела, истребление мясных мух при помощи этого же вида насекомого расценивается как второе чудо биологического подавления вредных насекомых.
Этот хороший пример для подражания не остался незамеченным. В 1960-х годах в Швейцарии на основе стериализации самцов был решен вопрос борьбы с майским хрущом. Подобный метод был применен для создания карантинного барьера против мексиканской плодовой мухи вдоль границы США с Мексикой. Таким же способом была полностью уничтожена дынная муха на острове Рота в Тихом океане. Положительные результаты получены выпусками стерильных насекомых для подавления яблонной плодожорки в Северной Америке... Думают, что у этого экологически чистого метода определено блестящее будущее, дай бог, пусть и в нашей стране. Поживем — увидим. Ведь специалисты не сидят сложа руки.
В 1940 году советский генетик, академик А. С. Серебровский предложил способ подавления вредителей путем нарушения строения их хромосом. Он полагал, что возможно выведение рас насекомых с дефектами генов. Такие расы, выпущенные в природу, свободно скрещиваются с особями того же вида. Подобные скрещивания постепенно приводят к гибели населения вредителей из-за нарушения структуры хромосом. А. С. Серебровский впервые высказывает мысль об использовании генетических методов борьбы с вредными насекомыми. К сожалению, в связи с установлением монополии лженаучных взглядов Т. Д. Лысенко в биологии в 40—50-е годы в нашей стране генетика была «отменена» и стала «буржуазной» наукой, а хромосомы и гены «перестали существовать». Подпевалы Лысенко усердно проповедовали несусветную чушь под маской мичуринской биологии. В настоящее время упущенное приходится наверстывать.
Сегодня генетические методы борьбы с вредными насекомыми обогащаются все новыми и новыми идеями. К ним относятся разные способы уменьшения генетической приспособленности вредителей, увеличение их чувствительности к пестицидам, конкурентное вытеснение генетических линий вредных насекомых другими, генетическое усовершенствование используемых энтомофагов... Дел невпроворот. Надо спешить. Но под лежачий камень вода не течет. Без труда не вынешь и рыбку из пруда.
Оказывается, вредителей можно подавлять и уничтожать, управляя их поведением. Для того, чтобы понять, как это делается, совершим краткий экскурс в историю вопроса.
В «языке» насекомых, как и многих других животных, изобилуют «выражения», важные для серьезных переговоров. Это химические сигналы, то есть вещества-посредники, переносящие информацию среди животных. Здесь я затрону только вопрос о чувствительности насекомых к запахам. Обоняние насекомых иногда доходит до такого совершенства, что дальше, кажется, некуда — дальше лишь мир за гранью реальности. Одна молекула на кубометр воздуха — таков возможный нижний предел концентрации пахучего вещества, засекаемого самцами бабочки-сатурнии, или, как ее еще называют, большого ночного павлиньего глаза. Самец сатурнии способен улавливать запах самки с расстояния 12 километров. Это, конечно, рекорд. Обонятельные возможности других насекомых скромнее. Так, бабочка монашенка чует запах с расстояния 200—300 метров, капустная совка — с 3 километров, непарный шелкопряд — с 3,8 километра.
А легко ли получить пахучие вещества насекомых? Подумайте сами. Немецкий химик А. Бутенандт, удостоенный Нобелевской премии за свои труды по выявлению биологического значения запахов в жизни насекомых, начал свою работу по выделению такого вещества в 1938 году, а окончил в 1959 году. После 20 лет изнурительного труда он из 500 000 самок тутового шелкопряда извлек 12 граммов вещества, названного в честь его поставщика бомбиколом (по латыни тутовый шелкопряд именуется Бомбикс мори). В химическом отношении вещество оказалось цепочкой из 16 углеродных атомов с присоединенной к ним спиртовой группой. Другой пример. Американский ученый М. Джекобсон, использовав полмиллиона самок непарного шелкопряда, за 30 лет получил 20 миллиграммов пахучего вещества.
Вещества животных, служащие химическими сигналами, в 1959 году были названы феромонами. Слово «феромон» происходит от греческих слов «ферейн» — переносить и «орман» — возбуждать. Феромоны выделяются организмом во внешнюю среду с целью повлиять на поведение, образ жизни или физиологию других особей того же вида. Общественные насекомые применяют их для связи, узнавания каст и других социальных взаимодействий. И одиночные, и общественные насекомые обладают пахучими веществами для обозначения территории, для образования пахучего следа и для сбора особей в группы. В их арсенале имеются также феромоны, вызывающие тревогу и используемые как химическое оружие.
Особую роль в жизни насекомых играют половые феромоны. Они возникли в процессе длительной эволюции как надежное средство пространственного объединения половых партнеров вида для сотворения потомства. К настоящему времени число их превысило 200. Как правило, только самки-девственницы насекомых выделяют феромоны любви, особенно усиленно — особи, спаривающиеся лишь один раз в жизни. Самцы, что с них взять, способны отвечать на зов девственниц много раз, отдыхая от любовного опьянения только во время низкой концентрации возбуждающих средств.
Однажды проделали опыт: собрали 400 девственных монашенок (так называется один из видов бабочек) и выпустили в лесу. Знали бы вы, что творилось вокруг! Монашенки заманили около 400 000 порхающих кавалеров! Выходит, половые феромоны можно использовать как ловушки? Так и делают. Никто не утверждает, что добывать их из насекомых легко и быстро. Это дело, как мы узнали, трудное и долгое. Вот почему на помощь практикам пришли химики. Они синтезировали искусственные химические соединения, ничем не отличающиеся от естественных половых феромонов. В настоящее время их используют для контроля и даже для подавления вредителей, например, непарного шелкопряда, яблонной, сливовой и восточной плодожорок, некоторых листоверток, совок, хлопкового долгоносика.
Если имеются привлекающие насекомых вещества, то должны существовать и отпугивающие. Прогноз оправдывается: известны сигнальные химические соединения, обладающие отталкивающим действием на насекомых. Они называются подавителями питания. Их международные наименования — репелленты, или антифиданты. Их вырабатывают главным образом растения, чтобы подавить аппетит насекомых как раз в тот момент, когда у них слюнки текут. Подавители питания не уничтожают самих вредителей, они просто-напросто не дают им возможности вредить, отбивая аппетит. Сильный антифидант, конечно, может и убить вредных насекомых, но не прямо, а косвенно, обрекая разевающих рты на чужой каравай на голодную смерть.
Подавители питания, в отличие от пестицидов, не оказывают пагубного воздействия на человека и полезных насекомых. Они влияют на поведение лишь вредных насекомых. Это экологически чистые средства защиты избирательного действия. Они отпугивают только открытоживущих грызущих насекомых, а скрытоживущие или сосущие шестиногие к ним равнодушны, безразличны.
Антифиданты находят применение на практике. Это прежде всего природные пиретрины — эфиры, добываемые из сушеных цветков растения, близкого к ромашке, особого вида хризантемы. Запах их для человека нейтральный, но насекомые, почуяв его, убегают как черт от ладана. Плантации такой хризантемы выращиваются преимущественно в Африке. Пиретрины применяются для защиты зерна и продуктов их переработки при их длительном хранении и во время дальних перевозок. Ими с успехом можно заменить токсичные бытовые пестициды при защите шерстяных изделий в домашних условиях.
Упомяну еще одно растение как факт для размышления. Это невысокое дерево, произрастающее в Северной Африке, по латыни называемое Мелия азедаракс: Для него не страшны самые ужасные нашествия саранчи. Саранча облепляет его десятками тысяч так, что гнутся даже ветки, но не трогает ни единого листочка. Если обработать вытяжкой из него культурные растения, саранча их обходит стороной. Побольше бы таких подавителей аппетита вредных насекомых — наших нахлебников! А может быть, их много, мы просто о них ничего не знаем.
Если бы злючки-комары не выплаживались, а оставались безобидными личинками, очищающими воду, как было бы вольготно жить на свете! Мечта? Нет, на этом фронте близок миг победы. Но совершается это не по щучьему велению, а применением регулятора роста насекомых.
Попробуем разобраться. Начнем с того, что у насекомых имеются железы внутренней секреции, выделяющие вещества, называемые гормонами. Их продукция попадает прямо в кровь и транспортируется ею во все внутренние органы тела. Обмен веществ и развитие насекомых и связанные с ними этапы жизни — личиночный рост, линьки, превращение во взрослое состояние, торможение (диапауза), половое созревание... словом, весь жизненный путь насекомого от яйца до имаго регулируется всего-навсего тремя гормонами.
Первый — гормон мозга — стимулирует активность других желез внутренней секреции. Второй гормон, получивший название экдизон, поставляется грудными железами. Он отвечает за линьки у личинок и рост их тела. Что касается третьего гормона, то он самый важный для нормального роста и развития всех насекомых. Это ювенильный гормон, выделяемый прилежащими телами над передней кишкой. Его действие состоит в том, что он способствует развитию личиночных органов и препятствует превращению личинки во взрослое насекомое. Ювенильный гормон с трудом извлекается в малых дозах из насекомых. Но зато он легко добывается из других источников, таких, как большинство групп беспозвоночных и позвоночных животных, микроорганизмов, растений, различных тканей человека...
Любое соединение, имеющее биологическую активность, сходную с активностью ювенильного гормона, называется ювеноидом, или регулятором роста насекомых. К настоящему времени известно около 600 ювеноидов. Наиболее перспективные из них обладают более избирательным действием, чем пестициды. Это помогает правильно подобрать ювеноид, или регулятор роста для подавления определенного вида вредителей. Но больше всего они подходят для уничтожения насекомых, приносящих вред только во взрослом состоянии, так как их действие препятствует личинкам перелинять в имаго. А вот комары созданы природой словно для того, чтобы их травили регуляторами роста.
Их личинки безвредны, даже полезны, так как фильтруя взвешенные в воде микроскопические частицы, очищают воду и служат вдобавок кормом для рыб.
Один из ювеноидов — метопрен в виде микрокапсулы или медленно растворяющегося полимера используется против паводковых комаров в США. Он устойчив, остается в воде сравнительно долго, не влияет на другие водные организмы и позвоночных и обеспечивает устойчивое подавление паводкового комара из рода малярийных при расходе препарата 27 граммов на гектар водной поверхности.
Ювеноиды оказались эффективными также против кровососущих мух-жигалок — родственников комнатной мухи, личинки которых развиваются в навозе скота и помете домашных птиц, в остатках кормов и отбросах на пляжах. Их применяют и против мошек. В общем и в целом работы в этом направлении разворачиваются и идут полным ходом, но впереди здесь дел — непочатый край.
Завершая эту часть, хочу сказать, что у меня и в мыслях нет, пусть и у вас, читатель, не складывается мнение, что борьба с вредными насекомыми — это триумфальное шествие победителей — людей — после ожесточенных битв с врагами. Нет, эта борьба, скорее война, продолжается и в наши дни, будет вестись и в будущем. А на войне не обойтись без поражений и побед. Биологическое подавление вредных насекомых, равно и пестицидное, не панацея от всех бед. Однако следует исходить из того, что биологическое подавление вредных насекомых должно стать краеугольным камнем всякой современной борьбы с вредителями. И сегодня остаются злободневными слова, сказанные Меткалфом и Флинтом в 1932 году: «Человек, видимо, никогда не сможет так сдерживать вредных насекомых, как это осуществляют дружественные ему насекомые».
Теперь является аксиомой тот факт, что число действительно экономически опасных насекомых-вредителей и число потенциальных, сдерживаемых естественными врагами, можно сравнить с частями айсберга. Видимая часть айсберга, составляющая около 1 процента опасных для человека и его хозяйства насекомых, может казаться впечатляющей горой, но она мизерна по сравнению с гигантской глыбой «льда», скрытой от нас и представляющей 99 процентов потенциальных вредителей, подавленных благодаря естественным врагам.
Сегодня в наш обиход входит такое интригующе звучащее выражение, как интегрированное (от слова «интегрировать» — объединять части в единое целое) подавление вредителей. Под ним понимается особый подход к совместному использованию всех доступных приемов подавления вредителя, включая механические, агротехнические, биологические, химические методы борьбы и естественное регулирование, систематически используемые с основной целью — безопасно, эффективно, и с минимальными затратами средств уменьшить или уничтожить численность населения вредителя. Интегрированная борьба может быть применена или против отдельного опасного вида, или против многих видов вредителей одновременно, и тогда она включает особые защитные меры против каждого вида, которые не должны мешать одна другой.
Думаю, что и в будущем в защите урожая и здоровья людей от вредителей не удастся обойтись без пестицидов. Но в интегрированной борьбе следует постараться применять только селективные пестициды, быстро разлагающиеся до неядовитых веществ и не способные накапливаться в цепях питания организмов.
И наконец, залог успеха в борьбе с вредителями зависит прежде всего от точного знания в «лицо» тех насекомых и их образа жизни, с которыми планируется вести борьбу. «Знай свое насекомое» — вот лозунг, призывающий собрать как можно больше основной информации о данном вредителе и о его естественных врагах до того, как приступать к какой-либо программе подавления вредителя для достижения максимального успеха. В пылу борьбы с вредителями никогда не следует забывать о природе, надо заботиться о ней и избегать разрушительных действий.

СОДЕРЖАНИЕ

	ПОЗНАКОМЬТЕСЬ... 10
	ПРЕДИСЛОВИЕ 34
	ОТ АВТОРА 36
ГЛАВА 1 ИМЯ ИМ – ЛЕГИОНЫ
	«Если ты зайдешь поглубже вон в тот лес, то увидишь, что там нет никаких имен и названий. Впрочем, мы зря теряем время... Значит, какие у вас насекомые?» 38
	КЛАСС-КОЛОСС ...тогда приходилось бы искать друг друга среди мириад насекомых, как иголку в стоге сена. Их минимальное население составляет миллиард миллиардов. Это, представьте, ужас как много. 39
	ОТРЯДЫ-ГИГАНТЫ Их примерно миллионы видов. От них всего можно ожидать, с ними ухо надо держать востро. Некоторые из них ведут даже общественный образ жизни и, по правде сказать, создали цивилизацию. 47
	ПОДЕНКИ Смотришь на них и невольно думаешь: такие долго не проживут. Предсказание сбывается — многие из них живут не более суток, чаще всего несколько часов. Столько времени им отведено, чтобы успеть оставить потомство. 57
	БАБКИ, ДЕДКИ, КРАСОТКИ Это они носятся в маневренном полете, совершая головокружительные виражи. Но не все они так стремительны. Среди них есть и такие, которые летают вяло, медленно, как бы нехотя. 59
	ВОТ КОМПАНИЯ КАКАЯ Если посмотреть на тараканов без предвзятости, обнаруживаешь, что эти насекомые довольно грациозны. Голова таракана выглядит не так, как у большинства других насекомых. Впору подумать, что она вмещает мощный мозг мыслителя. 61
	БОГОМОЛЫ В жизни всякое бывает, но такое... А вот какое: в интимных отношениях ни с того ни с сего невеста начинает пожирать жениха, а он, буквально потеряв голову и часть груди, продолжает выполнять свою функцию продолжателя рода. 69
	ВЕСНЯНКИ Появляются они нежданно-негаданно во время весенней распутицы, когда еще не закончился ледоход. Они сопровождают весну-красну регулярно, каждый год. Встретятся они нам и потом: и знойным летом, и дождливой плодоносящей осенью... 72
	ТЕРМИТЫ Знакомясь с социальными насекомыми, мы сталкиваемся с цивилизацией, сложившейся намного раньше, чем цивилизация, созданная людьми. Здесь каждая «личность» целиком и полностью подчиняется общественным интересам. 74
	КОНЬКИ, КОБЫЛКИ И ПРОЧИЕ Они скачут из-под наших ног, будто кони травянистых джунглей. Если кое-кого из них потревожить, то они взлетают, а их крылья словно горят ярким огнем. Кони-огни, да и только! 81
	УХОВЕРТКИ Про них рассказывают, что они будто бы залезают тайком в ухо и выводят из строя наш слух. Их боятся и встречают со страхом и отвращением. А на самом деле... 85
	ТВАРИ ОКАЯННЫЕ Поколение, рожденное в тридцатых годах, еще помнит их злодеяния, но и нынешняя молодежь, особенно та ее часть, которая не брезгует свободной любовью, воочию сталкивается с ними. Вот почему о них молчать не надо. 87
	НАДО ЖЕ ИМЕТЬ ТАКУЮ РОДНЮ Смотришь на них и думаешь: о боже ты мой, какая это мелочь и бестолочь! А вот размножаться-то умеют, да еще как — проходят сложный путь развития. 90
	В СЕМЬЕ НЕ БЕЗ УРОДА Познакомьтесь: это тот самый всемирно известный «герой», появление которого в жилых домах — почти что катастрофа для его обитателей. По образу жизни он вампир. А что делает он с нами!.. 96
	ЧЕРНЫЙ СКАЧЕТ, ЧЕРНЫЙ ПЛЯШЕТ Были поэты, барды и менестрели, которые, видите ли, завидовали им потому, что те были ближе к дамам, чем эти несчастные влюбленные. Модники и модницы щеголяли всем тем, что связано с ними. 102
	КОРНИ И КРОНА Они обитали на Земле 350 миллионов лет назад, а их предки, значит, еще намного раньше. За это время они образовали мощное древо с невиданной кроной — этакий баобаб баобабов царства животных. 109
ГЛАВА 2 ЛОЖКА ДЕГТЯ
	«Да, это тебе не такая вещь, про которую каждый знает, чем это пахнет!.. Душераздирающее зрелище. Вот как это называется — душераздирающее зрелище». 114
	ЭХО ЭКОВЗРЫВОВ Здесь чаще всего чего не чаешь, то получаешь. Они, прежде чем взорваться, вначале медленно зреют, а в конце спокойно тлеют. Земля до них, как сад, а после них, как ад. Как с ними быть? 115
	ПЕСЧИНКА В ПУСТЫНЕ, НО... Сегодня на чужой каравай рот разевают не менее десяти тысяч их видов. По сравнению с их общим числом, это, конечно, мизер — около одного процента, можно сказать, капля в океане, но какая! 122
	ДРУЖБА ДРУЖБОЙ, СЛУЖБА СЛУЖБОЙ Их не пускают, но они, проныры, все равно проникают. Появление шестиногих пришельцев оборачивается бедой, потому что они питаются нашей едой. 130
	СЕЯТЕЛИ НЕДУГОВ Здесь весь сказ на показ того, как в наш дом они приносят страдания и боль вопреки нашей воле. Кто они, эти спутники болезней, и как их одолеть? 134
	ЩИТ, МЕЧ и ЕЩЕ КОЕ-ЧТО Может быть, в безмолвной войне с ними химическая атака поможет? АН нет! Используя яд против них, мы одерживаем пиррову победу и устраиваем пир на пепелище. Как остановить эту прорву? 140
ГЛАВА 3 БОЧКА МЕДА
	«Ой, кто это там? Вьются, словно пчелиный рой... А каким насекомым у вас радуются?» «Надо иногда подумать и о других, я хочу сказать! Начиная с тех, на которых вы иногда нечаянно наступаете, и кончая теми, которые иногда нечаянно залетают вам в глаз». 150
	ХОРОШИЙ ПАСТУХ СТРИЖЕТ ОВЕЦ Казалось бы, прояснилась картина — в борьбе с нашими шестиногими неприятелями завтра же наступит перелом, будто все это проще пареной репы. Бери союзников и используй! Но скоро сказка сказывается... 151
	В ОДНОЙ СВЯЗКЕ Перед нами пройдут представители двух миров, оказавшиеся в природной среде в одной связке. Они взаимно приспосабливаются друг к другу, становятся неразлучными и взаимозависимыми... Подождите, сами увидите. 174
	НА КРУГИ СВОЯ Не хаос царит в природе, а совершаются закономерные круговороты, в которых все связано со всем, все должно куда-то деваться. В таких сложных делах природа знает лучше и ничто не дается даром. 194
	ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Семь раз отмерь 223