| Главная | Библиотека | Форум | Гостевая книга |
ТРЕТЬЯ ОСТАНОВКА.
МЫ СНОВА УКЛОНЯЕМСЯ ОТ ПУТИ АЛФАВИТА,
НА ЭТОТ РАЗ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПРИСУТСТВОВАТЬ
НА БАЛУ В СТРАНЕ ЗЕЛЕНОГО ЛИСТА
Знаешь ли ты сказку финской писательницы Туве Янсон — «Шляпа Волшебника»?
В этой сказке живут презабавные существа, и все они один другого симпатичней.
С ними случается множество увлекательных приключений. Однажды трое из героев
этой сказки, а именно Муми-тролль, Снусмумрик и Снифф, нашли черный шелковый
цилиндр. Вскоре выяснилось, что это не просто старинная шляпа, а что это
шляпа Волшебника. Кто надевал ее или попадал в нее, превращался в нечто совершенно
на себя не похожее и при этом — или очень большое, или очень маленькое.
Вот и мы сейчас воспользуемся именно такой волшебной шляпой. Мы станем маленькими-премаленькими.
Такими маленькими, что и вообразить невозможно: мы станем настолько же меньше
самих себя, насколько булавочная головка меньше земного шара! И окажемся
мы внутри листочка того самого цветка, что стоит у окна в твоей комнате.
Ах, что тут делается, что творится в Стране Зеленого Листа! Все несется,
все крутится, все вертится колесом. Нас тут сразу же затолкали. Здесь гремит
ежедневный праздник — бал и карнавал. Смешные существа, взявшись по трое
за руки, несутся в пляске. У каждого на платьице написано имя, чтобы сразу
видно было, кто это так хорошо танцует.
Вот рядом с нами три плясуна. Читай, что написано на их платьицах: «Углерод»,
«Кислород» и еще «Кислород». И смотри: и Углерод, и братцы-близнецы Кислороды
завернуты в один карнавальный плащ — в шелковый черный плащ. А по нему,
гляди-ка, ярко-желтая надпись: «Углекислый газ». Это, чтобы всем ясно
было: они сейчас
не просто Углерод и два братца Кислорода, а вместе они уже сам УГЛЕКИСЛЫЙ
ГАЗ. Прилетел он сюда на праздник из Воздушного океана через ворота-устьица
в стенах Страны Зеленого Листа. Ворота эти специально для него распахиваются
каждый раз к началу бала. А начинается был, как только первый солнечный
луч зажжет розовый фонарик в капле утренней росы...
Раз-два, раз, пляшет Углекислый газ!
А вот к нам приближается другая танцующая группа. Смотри-ка, смотри, в
ней уже только один Кислород, зато два близнеца Водорода. И все они трое
тоже
крепко держат друг друга за руки и тоже все они завернуты в один карнавальный
плащ — в голубой шелковый плащ. И на нем надпись, чтобы всем было ясно:
когда Кислород и два Водорода вместе, тогда они уже не сами по себе, тогда
это
уже сама ВОДА! На праздник в Страну Зеленого Листа она попала совсем через
другой вход — через корни и длинные коридоры стебля.
Раз-два, раз, пляшет Углекислый газ! Раз-два, раз-два, плавно кружится
Вода!
И каждая танцующая группа еще напевает сама себе, сама про себя: «Мы старинные
друзья, закадычные друзья! Разлучить нас ох нельзя! Ох нельзя!..»
И мелькает, и кружится бесчисленное множество голубых плащей и бесчисленное
множество черных плащей. У нас даже в глазах зарябило. И вдруг все останавливаются,
все замирают... Раздаются торжественные звуки труб. Они играют гимн: «Хлорофилл
здесь правит бал...» Под эти звуки на площадь вступает Великий Магистр
Хлорофилл. Его длинный зеленый плащ расшит золотыми молниями. Его высокий
колпак расшит
золотыми стрелами. Великий Магистр говорит: «Светозарное Солнце избрало
меня среди всех, кто был и есть на Земле! Светозарное Солнце вселило в
меня свою
ослепительную силу. Во мне власть Золотого Луча!»
С этими словами Великий Магистр дотронулся до голубого плаща Воды. И плащ
исчез. А два Водорода-близнеца и Кислород, поклонившись, разошлись на
три шага друг от друга.
И дотронулся Великий Магистр до черного плаща Углекислого газа. И плащ
исчез. А Углерод и два Кислорода-близнеца, поклонившись, разошлись на
три шага друг
от друга.
После этого Хлорофилл взмахнул рукой, и посыпались из нее густым дождем
золотые кружочки карнавального конфетти. Каждый кружочек сиял, как маленькое
Солнце.
По этому сигналу все, пританцовывая, потряхивая колпачками, двинулись
со своих мест. Смотри, смотри: близнецы Водороды из каждой группы Воды
перебежали
к Углероду и Кислороду Углекислого газа. И, смотри, Хлорофилл на каждую
такую новую четверку тотчас накинул новый плащ, наряднее прежних,— шелковый
светло-зеленый,
с надписью: «САХАР». И, став друг другу в затылок, крепко держась друг
за друга, новая четверка пустилась танцевать «Летку-енку»: там-там, трам-та-там,
та-там!
Но ведь из каждых трех партнеров, образующих воду, оставался свободный
один близнец Кислород. Перед ним Великий Магистр снимал свой колпак,
расшитый золотыми стрелами, и говорил: «Ваш танец закончен, досточтимый
Кислород!
Вы можете возвратиться в свой родной Воздушный океан. Без вас там нельзя.
Без вас ни люди, ни звери дышать не могут...»
Когда же последний луч Солнца зажигал лиловый фонарик в капле вечерней
росы, тогда закрывались ворота-устьица в стенах Страны Зеленого Листа.
Тогда до
следующего утра затихал в ней ежедневный бал...
Вернемся из сказки. В ней, как и полагается, многое было выдумано. Но, однако,
известно: сказка — ложь, да в ней намек...
В сказочном обличий маленьких существ с колпачками на головах выступали у
нас и вправду существующие химические элементы — углерод, кислород, водород.
Их мельчайшие частицы называются АТОМАМИ. По-разному сочетаясь, атомы разных
элементов образуют разные МОЛЕКУЛЫ. Это — тоже мельчайшие частицы, но уже
не элемента, а химического вещества. В нашей сказке они танцевали, накинув
плащи. Помнишь: то были молекулы воды и углекислого газа, а потом и молекулы
сахара.
При этом вот что интересно: атомы в молекулах многих веществ связаны между
собой чрезвычайно прочно. Например, чтобы разложить воду на водород и кислород,
человек вынужден применять очень высокие температуры или очень мощный электрический
ток. А вот хлорофилл проделывает все это незаметно и бесшумно именно сейчас
в прохладной мякоти зеленого листа того самого растеньица, что стоит у твоего
окна.
Но хлорофилл к тому же, как мы теперь уже знаем, обладает и удивительной
способностью соединять атомы. Он по-иному группирует их и строит новые молекулы
нового вещества. Такие процессы именуют синтезом. Слово это в переводе с
греческого и означает «соединение», «составление», «сочетание». А так как
хлорофилл составляет новые молекулы с помощью СВЕТА, то и работу зеленого
листа называют ФОТОСИНТЕЗОМ. Потому что «фото» в переводе с греческого значит
«свет».
Выдающийся американский астроном Харлоу Шепли почтительно назвал фотосинтез
процессом, «перед которым мы в вечном , долгу». Действительно, ведь зеленый
лист поглощает из воздуха углекислый газ. Тот самый, который и мы — люди,
и все животные выдыхают, тот самый, которым загрязняют атмосферу фабрики
и заводы, автомобили и самолеты, тепловозы и теплоходы. Он образуется после
сжигания в их топках, в их двигателях дров и угля, нефти и светильного газа.
Этот шлаковый продукт отработки ядовит и для нас — людей, и для всех животных.
А вот хлорофилл из него да еще из воды строит молекулы сахара. А это уже
часть всякого продукта питания, необходимая и для нас, людей, и для всех
животных.
Да к тому же, как мы помним, в процессе фотосинтеза воздух нашей планеты
получает свободный кислород. Не будь этого, всем животным просто нечем было
бы дышать, не загорелся бы ни один костер, не заработала бы ни одна печь,
ни один двигатель.
В общем, теперь мы с уверенностью можем сказать: фотосинтез самый важный
процесс из всех, происходящих в природе Земли. Все, живущие на ней, — все
от мала до велика, кто ходит, ползает, летает, плавает, самим существованием
своим обязаны зеленой былинке, зернышку хлорофилла. А потому и в нашей сказке
он выступил в звании Великого Магистра.
| Л | ЛИСТВЕННЫЙ
ЛЕС
|
ЛИСТВЕННЫЙ ЛЕС, КОТОРОМУ НЕ ЖАЛКО СВОИХ ЛИСТЬЕВ
Кто не знает пушкинских строк: «Октябрь уж наступил — уж роща отряхает последние
листы с нагих своих ветвей...» И кто сам осенним днем не глядел зачарованно
на прощальное кружение листьев? Желтые, пурпурные, бурые, бесшумно летят
они с кленов и лип, с дубов и берез, с черемух, рябин и осин...
Ну, а все ли задумывались: почему деревья на осеннем изломе года добровольно
расстаются с листьями? Ведь каждое столько сил, столько соков отдало, чтобы
вырастить свою зеленую крону, чтобы сохранить ее — свою кормилицу — и в зной,
и в бурю!
Впрочем, нам уже известно: не везде деревья сбрасывают листья в преддверии
зимы. В тропиках, где не бывает зим, не бывает и листопада. Несколькими страницами
дальше буква «С» приведет нас в саванну. Там деревья освобождаются от листвы
не на зиму, а на лето, на время засухи. Еще страницей дальше, уже буква «Т»
познакомит нас с тайгой. В этом великом царстве хвойных господствуют вечнозеленые
деревья, одетые иглами вместо листьев.
А вот к югу от тайги, за неширокой полосой смешанных лесов, растут леса листопадные,
«летнезеленые». О них-то мы и ведем сейчас рассказ. О них и пушкинские строки.
Четыре, а то и шесть зимних месяцев недвижно чернеют они нагими ветвями среди
белых снегов. На окоченевших стволах под негреющим красным солнцем холодно
сверкают снежинки. И мертвым кажется лес...
Но только кажется — он жив, он спит, наш лес, спит до весны, как медведь
в берлоге.
Заранее, осенними днями и ночами, готовился он к долгой своей зимовке. Уже
с первыми холодами начали деревья перегонять самые ценные питательные вещества
из листьев в более надежные укрытия — в глубь стволов и в корни. Без этих
запасов как им прожить следующей весной, пока не выйдет на свет новая молодая
зелень?
Одновременно меняли листья свою расцветку. В них всегда много разных красителей
— желтых, красных, синих, фиолетовых. Но летом всех перекрывает зеленый хлорофилл.
Когда же солнце греет по-осеннему вполсилы и по ночам прихватывают морозцы,
хлорофилла вырабатывается все меньше, и на листе выступают иные краски. Они
убирают лес в «багрец и золото».
В предчувствии зимы вершилась и незримая работа у основания листовых черешков:
там, где они прикрепляются к ветвям, шло образование особых, разделительных
слоев. Но вот слои эти готовы, и тогда порыв ветра легко срывает уже опорожненный
лист, не причиняя дереву ни малейшего вреда...
Ну, а не расстанься лиственный лес вовремя со своим зеленым убором? Тогда
морозы да студеные ветры быстро бы высосали через листья всю влагу из деревьев.
А ведь в холодной почве корни ее уже добыть не могут. Значит, погибли бы
наши клены и березы, дубы и осины, погибли бы, иссушенные холодом. Их выручает
уменье сбрасывать листву. К тому же она и опавшая не пропадает без пользы
для леса: укрывая землю, она защищает корни от мороза, а превращаясь со временем
в перегной, удобряет почву...
Минует зима, и воспрянет от снежного сна лиственный лес. Зашумит он под солнцем
густой новой зеленью. А потом в свой черед придет следующая осень — «унылая
пора! очей очарованье...»
| М | МАСЛЯНИЧНАЯ
ПАЛЬМА
|
МАСЛЯНИЧНАЯ ПАЛЬМА
И МАСЛЯНАЯ ТЮБЕТЕЙКА
Мы опять в тропической Африке. На этот раз, чтобы познакомиться с масляничной
пальмой.
Она, сравнительно с большинством своих родственников, невысока. Может быть,
поэтому ее огромные перистые листья кажутся еще огромнее. Впрочем, они действительно
не маленькие — при метровой ширине достигают трех, а случается, и семи метров
в длину. В классной комнате такой лист займет место от стены до стены!
Главная ценность этой пальмы — в ее плодах. Большими оранжевыми гроздьями
висят они в густой кроне. Размером и формой плоды эти похожи на сливу. Внутри
у них косточка. Под ее твердой скорлупой скрывается ядрышко. Это — семечко.
Когда косточка попадает в почву, ядро-семечко прорастает новой пальмой.
Снаружи косточку, как и у сливы, облегает сочная мякоть. И вот эта мякоть
на две трети своего веса, а ядро наполовину состоят из масла: желтоватого
пальмового масла. Оно высоко ценится, так как идет на приготовление мыла,
свечей, для смазки механизмов, но главным образом в пищу. Поэтому-то на больших
кораблях везут в тысячах бочек пальмовое масло в Европу на маргариновые заводы.
Масляничная пальма растет по окраинам вечнозеленых тропических лесов, по
берегам рек. В дельте великой африканской реки Нигер она настолько распространилась,
что эта местность даже получила название Масляничных Берегов.
Лет триста назад масляничную пальму завезли в Южную и Центральную Америку,
а с начала нашего столетия ее стали разводить уже по всему тропическому поясу
Земли на специальных плантациях. Еще бы, ведь каждое дерево, не требуя почти
никакого ухода, дает в течение года больше жиров, чем два хороших барана!
Но зачем пальме нужно иметь так много масла в своих плодах? Она же ими не
питается! На этот вопрос ученые еще не дали определенного ответа. Но они
высказывают интересные предположения. Так, некоторые считают, что масло пальмовому
плоду нужно для того же, для чего нам, людям, летом — тюбетейка.
Если бы его косточка с ядром-семечком не была укрыта слоем насыщенной маслом
мякоти, зародыш пальмы мог бы погибнуть от перегрева, от «солнечного удара»...
Однако нам уже пора! Уже машут нам другие буквы, ждут другие остановки. Задержимся
еще только на минуту, чтобы на прощание выпить освежающего пальмового сока.
Его собирают, делая надрезы на вершине дерева и привязывая под ними к стволу
специальные бутыли. После того как сок перебродит, получается хмельное пальмовое
вино.
Но мы с тобой выпьем просто соку — и в путь!
| О | ОРХИДЕЯ
|
ОРХИДЕИ —
ПРЕКРАСНЫЕ КВАРТИРАНТКИ
Давай-ка мысленно перенесемся лет на сто назад...
Зарываясь по самый бушприт в пенную волну, на всех парусах спешит через океан
старый торговый бриг. В который уж раз ходит он к далеким берегам Южной
Америки и в которой раз возвращается с необычным и драгоценным грузом.
Предприимчивый хозяин брига не сумел разбогатеть на перевозках цейлонского
чая и австралийской шерсти. Но вот доставка из Нового Света тропических орхидей
позволила ему обзавестись в банке солидным счетом. Садоводы, любители цветов,
и цветочные коллекционеры Англии, Голландии, Франции, России да почти всей
Европы платят нешуточные деньги за экзотических красавиц. В Петербурге орхидеи
идут по 10 и по 15 рублей за штуку, а букеты ценятся в 200 и даже в 300 рублей!
Это ж цена чистокровного скакуна! ...Так было в прошлом веке. Во второй его
половине увлечение орхидеями можно было сравнить только с «тюльпаноманией»
— увлечением тюльпанами в Голландии в XVIII столетии. Но и сейчас — в последней
четверти нашего, XX века — люди не перестают восхищаться этими удивительными
цветами.
Орхидеи — дочери влажных тропических лесов — наряжаются в ярчайшие платья
самой причудливой расцветки и формы. Их крупные нежные цветы похожи то на
фантастических бабочек, то на гигантских золотистых пчел, то на снежно-белых
голубей, то на сказочные лучистые звезды. К тому же некоторые орхидеи так
чудесно благоухают, что в сравнении с их нежным ароматом даже запах розы
может показаться грубым...
Но добывать эти поистине роскошные растения не легко, а часто и опасно. Их
разыскивают и собирают профессиональные «охотники за орхидеями» — люди отважные
и сильные. Самые красивые цветы можно найти лишь в труднодоступных дебрях
сельвы. И поселяются они не на земле, как их менее привлекательные сородичи,
а высоко-высоко на стволах больших деревьев. Своими корнями орхидеи укрепляются
в трещинах коры. Там скапливаются пыль, обломки веток, опавшие листья. В
такой почве орхидеи находят для себя достаточно питательных веществ. Воду
же они умеют всасывать прямо из всегда влажного воздуха сельвы.
Лесные красавицы орхидеи не причиняют дереву-хозяину никакого вреда. Они
не живут его соками, как растения-паразиты, они — лишь квартирантки и заселяют
лесные «мансарды» — верхние, лучше освещенные этажи тропического леса. Так
орхидеи, светолюбы, приспособились к жизни в постоянно сумрачном тропическом
лесу — сельве.
|
|
ЧЕТВЕРТАЯ ОСТАНОВКА,
НЕ ПРЕДУСМОТРЕННАЯ АЛФАВИТОМ, НА
КОТОРОЙ РАСТЕНИЯ ПЛАЧУТ
Случалось ли вам видеть, как по зеленым щекам листьев текут тяжелые прозрачные
слезы? Это возвращается отработанная, уже не нужная растительному организму
вода. Невидимо же для нашего глаза все растения непрестанно испаряют влагу
тысячами своих устьиц-пор на листьях. Но когда избыточная вода выделяется
особенно сильно, она может вытекать целыми каплями. Вот тогда и говорят:
«растение плачет».
Впрочем, с нашей, человеческой, точки зрения им есть из-за чего и впрямь
проливать горькие слезы. Ну хотя бы из-за того, что они всю жизнь прикованы
к одному месту. А если там стало голодно? Или, что еще страшнее, если там
не хватает воды?
Разумеется, вода — всего лишь одно из многих веществ, от которых зависит
жизнь растения. Однако вещество это — самое основное, самое главное! Растение
само наполовину, а то и на девять десятых состоит из воды. К тому же природа
не дала ему желудка, чтобы переваривать пищу, — значит, питаться оно может
только водными растворами. Они всасываются корнями и потом разносятся по
всем частям и органам. К тому же на третьей внеочередной остановке мы уже
узнали, что и для превращения углекислоты в сахар, и для Великого Фотосинтеза
тоже требуется вода. Наконец, есть еще одна потребность: испаряя влагу, растение
охлаждает свое тело, защищаясь от «теплового удара», от перегрева.
Но вода, как известно, распределена на планете нашей совсем неравномерно.
Где-то она в избытке, а где-то ее отмеряют каплями. На Гавайских островах
в центре Тихого океана и в южных предгорьях Гималаев выпадает столько дождей,
что за год они могли бы там покрыть землю слоем воды в 12 метров толщиной!
И наоборот — в южноамериканской пустыне Атакама случаются годы без единого
дождя. А сколько на Земле мест, которым природа отпускает воду так неравномерно
и так мало, что где уж, казалось бы, там жить растениям. И тем не менее они
живут там! Лишенные возможности спастись бегством, укрыться от неблагоприятных
условий, они защищаются. И как! Если бы речь шла о разумных существах, такую
защиту назвали бы искусной, изобретательной, виртуозной!
В Африке, в районах, где дожди редки и необильны, растут тамариски — засухоустойчивые
кустарники. Они умудряются доставать подземную воду с глубины в 30 метров.
Это же высота девятиэтажного дома! Такова рекордная длина корня. Но даже
у самых обычных растений, если сложить вместе длину главного и боковых корней
и корневых волосков, общая протяженность всей корневой системы достигает
поразительной величины. Так, у каждого растеньица ржи, пшеницы или овса она
равна примерно 600—700 километрам — расстоянию от Москвы до Ленинграда!
В длительной и непрестанной борьбе за влагу растения, кроме мощных корней-насосов,
выработали и другие защитные средства. В одном случае это приспособления
для уменьшения испарения — толстый восковой налет на листьях или густая их
волосяная опушка или, наконец, просто... отсутствие листьев. В других — это
к тому же и способность запасать влагу в собственном теле. Таковы, например,
агавы с толстыми мясистыми листьями или кактусы с вздутыми бочковидными стволом
и ветвями...
И все же много ли, мало ли, так или иначе, но всем деревьям, кустарникам,
травам, мхам, лишайникам — всему зеленому миру вода необходима буквально
как воздух.
 |
 |
 |
| П | ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ |
ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ — ШАРОВАЯ СЕЯЛКА
Так случилось — человек этот впервые попал в степь. Он шел плоской дорогой.
Недвижен был горячий воздух, душен запах сухих трав... Внезапно в лицо толкнул
ветер. Взметнулась из-под ноги пыль и завилась в убегающих спиралях вместе
с шуршащими обломками стеблей, обрывками листьев. И тут человек замер, остановился:
у самых его ног через дорогу покатило что-то круглое, шар не шар... за ним
другой, подальше и в стороне мчался третий, а там четвертый, пятый... Странные
предметы подпрыгивали, крутились, настигали друг друга. Иногда, сцепляясь
по нескольку, они продолжали, кувыркаясь, стремительное движение одним большим
шаром.
— Ну и ну!
Но путник уже перевел дух, он уже улыбался, вспоминая свой минутный испуг.
Он все понял: наконец-то ему довелось увидеть перекати-поле, без которых
степь — не степь! Человек ухватил одного бегуна, поднял его с земли, чтобы
рассмотреть поближе. Вот — стебель. От него отходит несколько боковых ветвей.
Они кругло изогнулись книзу. Каждая из них в свою очередь ветвится. И тонкие
веточки тоже изогнулись. Получился правильный, словно плетеный, шар, жесткий
и упругий.
«Зачем, — думал путник, — растение принимает такую необычную форму, точно
мяч? Зачем ему делаться игрушкой шальных ветров?!»
Нам не известно, знал ли этот человек, что многие и самые разные зеленые
обитатели степи — качим, зопник, верблюдка, гулявник, гониолимон — образуют
перекати-поле. Потому что именно такая форма — форма шара — помогает им выжить
в степи. Жаркой июньской порой большинство из них весело пестрит желтыми,
голубыми, беловатыми цветами. Но через месяц растения высыхают на корню.
Стебель их у основания становится особенно хрупким. Под ударом ветра он с
треском обламывается. И растение-шар, будто ждавшее свободы, нетерпеливо
срывается с места...
Путник с интересом разглядывал степное диво. На концах веточек он заметил
сухие плодовые коробочки. Они уже потрескались, раскрылись, но... оставались
почти полными! Это было удивительно: ведь куст уже немало покатался по степи,
много раз прыгал, ударялся, а высыпалось всего лишь несколько семечек! Ах,
вот оно в чем дело: внутри на стенках плодовых коробочек торчат волоски.
Они-то и задерживают семечки, и те при толчках выпадают аккуратно, по одному,
широко рассеиваясь по степи.
— Да-а-а!..
Ну, а не было бы таких волосков, не свернулся бы куст шаром, стоял бы, где
вырос, — что тогда? Тогда рядом и осыпались бы все его семена и новые всходы
теснились бы, мешая друг другу.
«Ишь, какая простая и какая хитрая это штука — перекати-поле! — думал путник.
— Прямо-таки шаровая сеялка!» Да, простая и хитрая. И только на открытых
степных просторах, где нет препятствий для вольного бега, могло выработаться
такое приспособление. Оно позволило выжить здесь растениям, семена которых
не способны к самостоятельному полету. Мы знаем, что у ковыля, например,
каждое семечко оснащено специальной остью-пером, благодаря которому ветер
может уносить его далеко-далеко от материнского куста. Растения перекати-поле
приспособились рассеивать семена по-своему.
| П | ПУСТЫНЯ
|
ПУСТЫНЯ, ГДЕ ПЛАНЕТА ПОДСТАВЛЯЕТ СОЛНЦУ ОБНАЖЕННУЮ СПИНУ
— Что может быть ужасней пустыни!
— Что может быть прекрасней пустыни!
Так спорят люди издавна. И нет в этом споре неправого.
Попади мы с тобой, читатель, впервые в пустыню, и нам бы, возможно, она показалась
ужасной. И мы бы почувствовали себя одинокими, беззащитными под ее высоким
небом. Оно — белесое, мерцающее в неистовом зное и совсем-совсем пустое:
от края и до края на нем ни тучки, ни малого облачка, чтобы хоть ненадолго
пригасить полыхающее солнце. И солнце, самовластное на этой обнаженной земле,
наливает доменным жаром песок, глину, щебенку. От него кричат даже камни:
раскаленные скалы трескаются с громким звуком ружейного выстрела...
Но испугало бы нас в пустыне не само безжалостное солнце. Нет, не оно, а
то, что мы сразу не увидели бы рядом привычного нашего друга, нашего верного
защитника и кормильца — растение. Ни травы, ни куста, ни дерева... И мы бы
подумали: «Вот почему эти места называют пустыней, вот почему и нам показалось
здесь одиноко и пусто...»
Почти четверть суши нашей планеты занимают пустыни. Есть они на всех континентах,
кроме ледяной Антарктиды. Было бы очень печально, если бы и вправду в них
совсем не встречались никакие растения. Однако в действительности это не
так. Живут на Земле растения, для которых пустыня — родной дом.
Конечно, в пустыне не прилечь нам среди густой травы, как в саванне, и, уж
конечно, не укрыться в тенистом лесу. В пустыне нет настоящих деревьев, а
каждый снопик травы, каждый кустик тянется к знойному небу в одиночестве.
Вокруг них — пустые прогалины. До соседа, до ближайшего снопика или кустика,
могут быть метры голого камня, глины или сыпучего песка.
Но не солнце повинно в том, что так бедна жизнью пустыня. Не изобилие солнечных
лучей, а скудность дождей, не жара, а маловодье, засуха — горькая беда растения!
В самой большой пустыне мира Сахаре все дожди и дождики, которые случаются
на протяжении года, дают сообща раз в 50—60 меньше воды, чем может ее испарить,
выпить сахарское солнце. Поэтому-то в пустыне и нет постоянных речек. Поэтому-то
мы встретим здесь только тех зеленых обитателей, которые могут довольствоваться
и самой малостью влаги и которые, как мы увидим, ухитряются разыскивать ее
в самых, казалось бы, неожиданных местах. Только такие...
Впрочем, нет, не только! Здесь мы допустили в рассказе неточность, и ее наверняка
заметил бы любой обитатель пустыни — даже самая маленькая ящерица. Она, возможно,
возразила бы так:
— Но, простите, у нас рас-пре-красно живут и такие травы и травки (ах, какие
у них цветы!), которым хороший дождик нужен не меньше чем их далеким степным
или даже лесным родственникам. Они ну совершенно не умеют переносить долгую
(ах, какую до-о-о-лгую!) засуху нашего лета. Но зато они умеют так ловко
избегать ее! Они, если хотите, по-своему (конечно, по-своему!) убегают от
засухи...
И в общем, ящерица была бы права. Живут такие «убегающие-не-сходя-с-места»
и в самой большой песчаной пустыне нашей страны, в знаменитых Каракумах.
Летнее каракумское солнце, как известно, не скупится на тепло, а дождевые
тучи здесь очень редкие гости. За весь год они дают влаги в 8—9 раз меньше,
чем, например, в районе Москвы: если, допустим, на подмосковные леса проливается
стакан воды, то на Каракумы — только одна столовая ложка.
Но вот что особенно важно: более половины всех дождей здесь приходится
на весну, короткую, как клювик пустынного воробья. Эту-то быстролетную
благодать
умеют использовать «убегающие-не-сходя-с-места». Их выручает скорость.
За считанные недели весны они успевают завершить жизненный круг: вырасти,
отцвести,
дать плоды и рассеять семена — начало нового поколения. Жара и сушь семенам
уж не страшны — у них надежные панцири.
А есть среди этих чемпионов скороспелости и такие, что живут не один год.
На лето они как бы засыпают. Побуреют и совсем засохнут их стебли, но прошумят
дожди — и они как ни в чем не бывало снова свежи и зелены.
В общем, попади мы в Каракумы весной, уж тут-то мы бы воскликнули: «Как
прекрасна пустыня!» Да нам просто было бы трудно поверить, что мы в пустыне...
Мы идем по сказочному ковру, сотканному по-весеннему еще ласковым солнечным
лучом и по-весеннему щедрой каплей воды. Среди сочной зелени разноцветно
горят лимонно-желтые и рубиновые тюльпаны, красные, как вечерняя заря,
маки, фиолетовые малькольмии, бледно-желтые астрагалы и малютки лютики,
а ясный-ясный
воздух напоен их свежими и тонкими запахами.
Но не пройдет и месяца, как тучи надолго покинут каракумское небо и обжигающий
ветер со злым посвистом сотрет зеленую жизнь с оголенного песка...
Тсс! Откуда этот звук? Что это?! Медный колокольчик!
Из-за бархана выходит верблюд. За ним еще один и еще... Вытягивается медленный
караван. И остановился. Всадники сошли поправить тяжелые вьюки. В них запасы
и пищи, и воды, и дров: на долгих переходах может не встретиться ни колодца,
ни топлива. А между тем верблюды уже склонились длинной шеей к редким кустам,
торчащим из горячего песка. И едят, и хрупают зеленые побеги, и глаза закрывают
от удовольствия. Эти кусты — одно из тех растений, которые составляют главное,
основное зеленое население пустыни. Они имеют множество удивительных приспособлений,
чтобы встретить лицом к лицу и самый сильный зной и самую долгую, даже
многолетнюю (!) засуху! А на Земле есть такие пустыни, где по несколько
лет кряду совсем
не бывает дождей.
Каким же чудом в таких местах растение добывает себе воду? Каким волшебством
оно укрывает себя от жары огнедышащего неба?
Обо всем этом рассказывается в нашей книжке на остановках у букв «В», «К»
и «С».
А сейчас мы уж слишком задержались в жаркой пустыне. Давайте-ка побыстрее
перевернем страницу!
 |
|
 |
 |
 |
|
2
|
|
| Акация — дерево, спящее знойной зимой | 3
|
| Баобаб, любящий одиночество | 6
|
| Береза — наше самое обыкновенное необыкновенное дерево | 8
|
| Первая остановка, не предусмотренная алфавитом, где мы еще раз убеждаемся, что о вкусах не спорят | 9
|
| Вельвичия — два листа на тысячу лет | 12
|
| Гилея — тропический лес, где природа расточительна и где всякое растение норовит стать деревом | 14
|
| Вторая остановка, не предусмотренная алфавитом, где мы выясняем, почему у самых разных растений листья одного цвета — зеленого! |
16
|
| Дуб — три сказки лиственного леса |
17
|
| Ель — да кто с ней уживется! | 20
|
| Кактус — цистерна емкостью в шесть тонн | 22
|
| Ковыль — король степи | 25
|
| Лианы — лазящие деревья | 27
|
| Третья остановка. Мы снова уклоняемся от пути алфавита, на этот раз для того, чтобы присутствовать на балу в Стране Зеленого Листа |
29
|
| Лиственный лес, которому не жалко своих листьев | 32
|
| Масличная пальма и масляная тюбетейка | 33
|
| Орхидеи – прекрасные квартирантки | 34
|
| Четвертая остановка, не предусмотренная алфавитом, на которой растения плачут | 36
|
| Перекати-поле – шаровая сеялка |
37
|
| Пустыня, где планета подставляет солнцу обнаженную спину |
38
|
| Саванна – страна дремучих трав |
42
|
| Саксаул – дерево без тени |
43
|
| Степь – на все стороны путь: ни лесочка, ни гор | 45
|
| Пятая остановка. Холод-то, оказывается, не всегда плох | 48
|
| Тундра, где тепла и влаги в обрез и
где всякое дерево норовит обернуться кустарником |
49
|
| Тюльпан и его подземная кладовая | 52
|
| Упас, несущий смерть | 53
|
| Шестая остановка, не предусмотренная алфавитом, где мы узнаем лицо врага и лицо друга | 55
|
| Хвойный лес, умеющий и в суровую зиму сохранять зеленый наряд | 57
|
| Шоколадник — источник божественного напитка |
59
|
| Эвкалипт — листочки ребром | 61
|
| Седьмая внеочередная остановка, где мы узнаем, что соседство порой благо, а порой и беда | 62
|
| Ягель — ну это настоящий Слонопотам! |
63
|
| Последняя остановка, на которой мы выясняем, знаем ли мы, что мы знаем, и прощаемся |
