Укрощение чёрной обезьяны (часть 2)

Укрощение чёрной обезьяны

Часть 2

Следующую часть этих заметок я сознательно отделяю от всего сказанного Л. Вишняцким прежде. Дело в том, что в рассуждениях на тему возможного родства гоминид и человека мы опирались хоть на какие-то, хоть на плохонькие, да факты. У нас в руках были осязаемые предметы – ископаемые кости и черепа, которые можно было реально «пощупать», измерить, сравнить и уже на основании этого попытаться угадать особенности некоторых отрезков человеческой истории.
Но теперь мы дошли до некоей границы, где нет «осязаемых» предметов, но лишь туманные области, увлекающие своим фантазийным скрытым многообразием, своеобразный эволюционный Диснейленд, классическое, до боли знакомое шоу а ля сказки дядюшки Римуса…
Здесь мы, наверное, попрощаемся со здравым смыслом эволюционных участников нашего представления, ибо теперь нет фактов «наших» или «общих» - теперь мы в гостях у эволюционной стороны, на их законной территории, теперь «их неделя»…

Будьте вежливы к оппоненту, уважаемый Алексей Милюков, и уважайте принимающую сторону, если сами провозглашаете себя «в гостях». Если тот свет есть, там вам это зачтётся. Если же нет – хотя бы на этом свете люди будут относиться к вам более благожелательно.

…Страшно сказать, но начиная с главы под названием «Антропогенез и различные теории эволюции» создается ощущение, что уважаемого Л. Вишняцкого подменили. В этом убеждает первый же абзац новой, «беспредметной» главы.

«Как явствует из предыдущей главы, палеонтологический материал, будучи расположен в хронологической последовательности, позволяет достаточно хорошо проследить, какие изменения претерпели наши предки на протяжении кайнозойской эры, как маленький насекомоядный зверек, по уровню интеллекта уступавший кошке (да не примут кошки это сравнение себе в обиду), превращался постепенно в крупное всеядное существо со сложнейшим мозгом и совершенно специфическим образом существования».

О, Боже… Что случилось с автором? И что мне делать дальше – ведь есть реальный риск утонуть в этих оксюморонах и «несогласованных» терминах.
«Как явствует из предыдущей главы… материал… позволяет достаточно хорошо проследить, какие изменения претерпели наши предки» - из предыдущей главы это отнюдь не «явствует».
«…палеонтологический материал, будучи расположен в хронологической последовательности…» - отлично сказано, особенно если заранее выучить наизусть, каковой именно должна быть эта последовательность и беречь ее от посягательств, как карту сражения от шпионов. Это, извините, не довод, потому что тут крайне важно – кто именно раскладывает. Сергей Головин разложит, я уверен, совсем иначе. Вуд с Коллардом придут и разложат по-своему. Лики с Джохансоном, помнится, всегда боролись, чей расклад более «правильный». Имейте совесть, господа эволюционисты – после всех фокусов с изъятием из оборота «неправильных» черепов, всех этих подлогов, передатировок и травли «диссидентов» (В. Стин-Макинтайр и др.) еще можно, оказывается, всерьез рассуждать о какой-то последовательной хронологической цепочке палеонаходок… Абсурд. Включить бы в эту цепочку все находки, опровергающие эволюционную концепцию – и что бы от этой концепции осталось?

Эх, Алексей Милюков! Если бы всё было так просто, как вы сейчас хотите показать! Если бы в каждом отдельном случае на эволюционирующую совокупность действовал только один фактор при прочих неизменных! Тогда бы противоречий между эволюционистами не было бы. Но здесь надо отделить действие процесса эволюции от действия сторонних сил (например, процессов захоронения). И сами эволюционные процессы могут накладываться друг на друга: например, сложно отличить результат прямой преемственности (предок – потомок) от результата действия параллельной эволюции (независимое появление признака на одной основе). Плюс разные авторы понимают объём родов и видов по-разному: одни делят, другие объединяют. Кроме того, новые находки заставляют пересмотреть отношение к уже известным. Отсюда и разногласия.
А что касается креационизма (да, понимаю, это довод из серии «сам дурак!», но ведь креационизм претендует на научность, а потому терпите, господа), то в нём всё тоже не столь гладко. Разные креационные теории по-разному толкуют библейские события: одни буквально, другие аллегорически. У разных авторов, например, Земля до потопа выглядит совершенно по-разному. И механизмы потопа тоже, как ни парадоксально, «эволюционируют» - одни отметаются, другие приходят им на смену.
Сергею Головину, да простит он меня, если читает эти строки, я бы не доверил раскладывать находки ни в какой последовательности, зная, как легко он обращается с фактами, доказывая, например, реальность «Всемирного Потопа».
«Имейте совесть»… Хороший совет. Никогда не забывайте его сами.

«…позволяет достаточно хорошо проследить…». Напомню, что в первой части мы с Л. Вишняцким и читателями в качестве предковой формы не смогли подобрать ни одной кандидатуры даже для австралопитеков, сойдясь на том, что о рамидусе ничего не знаем, но обезьяны типа Люси (афарские) могут дать приблизительное представление о том, как такая предковая форма выглядела. Впрочем, тут же и оговорились, что эту гипотезу о возможности афарских обезьян (элегантно, исподволь, как бы между прочим, ввернём сюда своё мнение, пока читатель расслабился…) быть напоминанием о вероятном внешнем виде предка еще предстоит проверить временем… Или не проверить... Мы не нашли начала, а смеем говорить о концах. Если эта игра называется «достаточно хорошо проследили», то, пожалуйста, дело хозяйское, но какое это отношение имеет к истине? К науке, в конце концов?

Полноте, уважаемый Алексей Милюков, мы нашли промежуточные стадии, сделали «контрольные срезы» (неполные, естественно, по причине заведомой неполноты геологической летописи), изучили находки и сделали выводы ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО НА ИХ ОСНОВЕ. Мы не вводили в рассуждение возможности, мысли и склонности разных богов (как говорят индейцы некоторых племён Латинской Америки, людей-то создал сам Гоноэноходи (хотя, конечно, некоторые считают, что это был Олониталепипилеле, но мы-то знаем, что они, право же, заблуждаются)), не привлекали демонов и ангелов. Сами доходили до всего, своим умом.
Напомню также, что в истории нет точных данных о сотворении мира и всемирном потопе. Поэтому фраза «Мы не нашли начала, а смеем говорить о концах» вполне подходит и к концепции мироустройства, основанной на Библии.

«…какие изменения претерпели наши предки…». Интересно, найдется ли человек на земле, который смог бы привести хотя бы один реальный пример подобного изменения – не приспособительного, не микроэволюционного, программно записанного в нашем ДНК, а именно такого МАКРОэволюционного изменения, в результате которого у обезьяны появляется новая конечность – изменения, создающего новые, информационно более сложные формы. Не обольщайтесь, г-н Вишняцкий, таких изменений никогда ни одно из живых существ не «претерпевало». Этого никто никогда не наблюдал, этому нет ни одного доказательства, нет даже ни одной внятной модели такого превращения, ничего нет кроме голых эволюционистских деклараций: «Мы знаем (верим), что было так!».

К сожалению, автор этих комментариев ни разу не видел живых китов. Но это не даёт ему никакого права утверждать, что китов не бывает. Паки и паки говорено было господам креационистам, что макроэволюционные изменения не отличаются принципиально от микроэволюционных. И вот уже в который раз их представитель просит: «покажите мне пальцем то, чего не может быть!»
Макроэволюция – это эволюция на уровне таксонов выше видового. Просто изменения внутри видов становятся более глубокими, а промежуточные формы исчезают. Потому и наблюдается более резкое и глубокое различие, позволяющее причислить наблюдаемые в природе виды к разным родам. Милюков сильно вульгаризировал это явление, когда потребовал, чтобы у обезьяны появилась ажно сразу ещё одна конечность. Изменение плана строения (а именно это и имеется в виду) – это крайне редкое явление. Макроэволюция включает более широкий спектр изменений, и они могут быть более мелкими. Явление макроэволюции будет прослежено тогда, когда будет зафиксировано появление нового вида внутри рода, для чего достаточно и не отращивать новой конечности, а изменить морфологию уже имеющейся.
Когда в дискуссии я прошу показать мне реальный эволюционный механизм, НАЛИЧИЕ которого позволяет говорить о принципиально ином характере процессов макроэволюции, отличающих их от микроэволюции, никто этого явления не приводит. Мне приводят лишь утверждение, что микроэволюция «НЕ ОБЪЯСНЯЕТ» каких-либо явлений, удовлетворительно действуя на уровне вида и ниже. А если объяснение (именно ОБЪЯСНЕНИЕ, то есть, интерпретация) будет найдено? Тогда и вопрос будет просто снят, и не надо будет «измышлять излишних сущностей напрасно» (выражение философа Оккама).

«…наши предки на протяжении кайнозойской эры…» - из того же разряда. «Кайнозойская эра» - это условность, модель, умозрительный период, определенный в 70 млн. лет исключительно из убеждения, что для эволюции требуются огромные временные сроки. Ни один прибор, ни одно ископаемое, ни один разрез геоколонки не определяет количество лет; все цифры являются интерпретацией тех или иных показателей, в данном случае интерпретацией сугубо эволюционной.

Ладно, все рассуждения о строении атома и механизмах химических реакций также поставим в один ряд с этими «умозрительными» «интерпретациями» - никто лично, «очами соколиными» не видел строения атома, никто не видел, как, в какой момент, и откуда какие атомы перескакивают с молекулы на молекулу. Все эти измышления о форме электронных облаков в химии, всякие там элементарные частицы в физике – это лишь пустые сотрясения воздуха. Да, это всё сплошная интерпретация. Причём гнусно состряпанная по заказу неких сил, стоящих за спинами учёных, и дёргающих за ниточки эти лысые ничтожества в очках.
Впрочем, у нас есть и интерпретация другого рода: о добром дедушке по имени Яхве, что сидит на облачке. Захочет дедушка – спалит два-три грязных городишка огненным дождём. Захочет – зальёт всю землю водой, и буде смотреть, как эти маленькие смешные человечки (ну, точь-в-точь побритые обезьянки без хвостов!) станут корячиться, строить разные кораблики, грузить туда зверей, и наивно ждать, пока всё это кончится.

«…как маленький насекомоядный зверек…» - фантазия? Вымысел? Подлог? Как назвать бодрый рассказ о том, чего никто не видел, не слышал, не имеет на то ни малейшего намека, но только лишь страстно хочет, чтоб так было?

Напоминаю: я не видел живых китов! И даже дохлых китов не видел!

«…по уровню интеллекта уступавший кошке (да не примут кошки это сравнение себе в обиду…» - я, кажется, придираюсь к словам, но не могу не отметить самый «легкий» случай в рассматриваемом предложении - это всего лишь логическая ошибка. Кошке излишне обижаться на то, что у кого-то интеллект ниже (шутка). (Хамите, парниша…© Ильф и Петров)

Вот именно – «ловите блох», как вы как-то мне сказали во время одной из бесед на форуме. А не придираться к словам вы планировали ещё в самом начале своей работы.

«…превращался постепенно в крупное всеядное существо со сложнейшим мозгом и совершенно специфическим образом существования» - слов нет, одна музыка сфер… Спасибо, мы уже увидели, как он «превращался»…

Но то ведь была ваша собственная субъективная интерпретация… Ведь вся ваша книга, если вы не врёте, написана в жанре эссе, и не претендует на научность… А потому не обижайтесь, если вам не верят, и не соглашаются, да ещё и спорят с вами, кидаясь разного рода цитатами, вырванными из сомнительных источников, и помянутыми не к месту. А то вы, Алексей, очень обидчивы… По опыту знаю. И не один я.

Гм, гм. Однако, что дальше-то будет? Мы разобрали только первое предложение новой главы, занудно отыскав в нем семь явных непоследовательностей. Такое не снилось ни одному производителю и ни одному рекламщику – семь в одном! «Ты молод, смел, не боишься реальности? Собери семь веселых противоречий, и ты сможешь посетить страну, где истина никого не интересует, потому что никто и ни за что здесь не отвечает!».

Ах, если бы креационисты отвечали за свои слова, объясняли и обосновывали свои теории, учитывали все аспекты физики, химии, биологии при их выдвижении… А так ведь не отвечают! Приходится ругательные отповеди им писать. Так ведь не читают! Или вовсе обижаются, не говоря, впрочем, ни слова против выдвинутых контраргументов. Так что не здесь вы, Алексей, ищете обитателей той чудесной страны, о которой сказали столько тёплых слов.

Если так пойдет дальше, то мы рискуем никогда из этой «страны фантазий» не выбраться. Каким же будет второе предложение? О-о, нет! Только не это!

«Все это – результат эволюции».

Гром там не поразил Алексея Милюкова? Нет? И не мог бы: гром – это просто звук. А потому Милюков продолжает свой увлекательный комментарий:

Смею утверждать, что ни прежде, ни потом – в тексте Л. Вишняцкого не было боле удивившей меня фразы, даже его оригинальная, эксклюзивная конструкция «почти всё знаем, хотя не знаем почти ничего».

«Однако, зафиксировать и описать основные вехи эволюционного процесса - еще не значит понять его. Для этого необходимо объяснить, в чем причина имевших место изменений, почему и каким образом они происходили, каков был механизм их осуществления».

Я бы не стал так быстро двигаться вперед, ставя проблемы. Есть проблемы еще и «до этих». Интересно, как можно зафиксировать и описать то, чего не было в действительности? Можно зафиксировать и описать основные вехи процесса гадания по ладони, составления астрологических прогнозов и заговора на богатство – дальнейшие попытки понимания этих процессов их сути уже не изменят. Впрочем, если хотите ставить «второстепенные острые вопросы», дело Ваше.

А вы никогда не задумывались, как можно сотворение мира, всемирный потоп (а самое главное – их первопричину) зафиксировать, описать и документально подтвердить в случае сомнений? Задайтесь этим вопросом, и заодно укажите точные даты этих событий согласно традиционной хронологии, со ссылками на первоисточники.

«Возможно, кому-то покажется, что никакой проблемы здесь нет, поскольку искомое объяснение дает всем известная еще со школьных лет эволюционная теория. На деле, однако, эволюционная теория лишь утверждает сам факт эволюции, или изменчивости органического мира во времени, тогда как относительно механизма этого процесса существуют самые разные, часто несовместимые в рамках единой теории, точки зрения».

Как говорил Черномырдин, «Вы думаете, это далеко просто? Нет, это далеко не просто!». То есть, разумеется, мало просто верить в эволюцию, хотя есть еще такие некритично мыслящие люди, что верят в эволюцию слепо, без всякого анализа. А ведь надо еще знать механизмы этой эволюции! Несмотря на удивление по поводу несколько припозднившегося терминологического ликбеза, выражу все же свое согласие с тем, что эволюционная теория лишь утверждает сам факт эволюции. Действительно, в отличие, например, от теории Эйнштейна, теория эволюции ничего не объясняет (это ваше личное мнение), а уж тем более не позволяет делать каких-либо прогнозов. С практической точки зрения она также бесполезна – нельзя, например, теорию эволюции каким-нибудь этаким хитрым способом использовать в народном хозяйстве (этологию, эволюционные алгоритмы и т. д. не предлагать). (Хм, если всё мерить только с точки зрения утилитаризма… Тогда, извините, ядерная физика нам, простым людям, ни к чёрту не нужна. И вычислять «пи» до сотого знака после запятой тоже никуда не годится, и счёт свыше нескольких миллионов тоже бесполезен. Я уже не говорю про вычисление корня хотя бы пятой степени.) Примечательно, но Л. Вишняцкий впервые в тексте даёт то, с чего в принципе следовало бы начинать – с определения эволюции как «изменчивости органического мира во времени».
Если рассматривать формулировку автора в строгом смысле, то в принципе от нее через пять секунд не останется камня на камне, ибо во времени изменяется даже неорганический мир. (Механизмы этого изменения различны в корне – хотя бы в том, что эволюция идёт с затратами энергии.) Но не будем сейчас придираться. Думаю, не ошибусь, если предположу, что автор имеет в виду возможность образования, скажем упрощенно, лапы амфибии из плавника рыбы. А в применении к человеку - руки человека из руки древней обезьяны.

«Таким образом, хотя эволюционная теория одна, теорий эволюции несколько, и выбор между ними не прост. Тем более, повторюсь, он не прост, когда речь идет о таком явлении, как эволюция человека».

М-да… Вот так бы в точных, «настоящих» науках… «Хотя теория Эйнштейна одна, теорий относительности несколько, и выбор между ними не прост. Тем более он непрост, когда речь идет о таком явлении, как единство материи, времени и пространства. Вы уже выбрали себе теорию относительности?».

Биологические науки – это науки описательного плана, и в них большое значение имеет не только сам факт, но и его истолкование. И здесь как раз происходит разветвление единой дисциплины на несколько ветвей. Что хотел сказать Вишняцкий? Просто то, что учёные безоговорочно поддерживают теорию эволюции, но по-разному объясняют её механизмы. Собственно говоря, наличие разных теорий и смена одной теории другой – это вполне нормальное явление, свидетельствующее о развитии науки. Даже К. Поппер, помнится, говорил об этом…

Говоря «безотносительно» уважаемого Л. Вишняцкого, это называется раздвоение (растроение, расчетверение) сознания. Проще – шизофрения (греч. schizo – расщепляю и phren – ум, мысль). (Превосходно! А теперь квалифицируйте со своей «медицинской» точки зрения разного рода креационистские теории. По мне, так это типичный delirium tremens, отягощённый dementia praecox и какой-то нездоровой инфантильностью) Действительно, лично мне известно семь определений эволюции, но одна меня устраивает, а остальные нет. (Это называется «субъективный подход») Пропустим в тексте рассуждения автора о метафоричности энгельсовского определения. Перейдем к рассмотрению собственно «механизмов эволюции».

… «Сейчас во всех течениях биологической мысли, где признается сам факт эволюции или необратимого изменения органических форм во времени, признается и участие в этом процессе естественного отбора. Однако, в разных теориях ему отводится разная роль. Наибольшее значение придают ему сторонники синтетической теории эволюции (СТЭ). … Согласно СТЭ, естественный отбор, работая как сито, через которое процеживаются особи, а в конечном счете генетический материал, служит главной движущей силой эволюционного процесса».

Итак, естественный отбор, это движущая сила. Сила есть... А где же, так сказать, «ум» эволюции? (Иными словами, «произвольно ввожу некий дополнительный фактор, которого, может быть, на самом деле вовсе нет, и упорно начинаю его искать…»)

«Ситом отбора управляет среда, в нем удерживается лишь то, что она приемлет. Именно среда – фактор нестабильный, подверженный разного рода изменениям, иногда колебательным, а иногда идущим в одном направлении, диктует необходимость эволюционных преобразований и во многом влияет на их характер».

Итак, еще раз предупреждаю слабонервных, что мы вступаем в область бессмысленных тавтологий, противоречий, толчений воды в ступе и сомнамбулических хождений по кругу. (Полноте краски-то сгущать! Вы Дуэйна Гиша читали? Он иной раз такие «корки отмачивает», что хоть стой, хоть падай…) Просьба пристегнуться и поднять спинки кресел в вертикальное положение. Можно понять уважаемого автора. Он «нутром чувствует», что «эволюция была», и именно в силу того, что этому нет никаких доказательств, пытается донести до нас свою убежденность в виде художественных образов, метафор и семантических изысков.

Превосходно! Бурные аплодисменты, одиночные выстрелы в воздух. Этот абзац служит прекрасной иллюстрацией к расхожему наблюдению о том, кто громче всех кричит «Держи вора!» Кто, как не толкователи Библии, делает ровно то же самое, отыскивая метафоричность в библейской легенде о сотворении мира, рассматривая механизмы и причины возникновения всемирного потопа, по-разному переводя оригинальный текст с целью доказать, что Земля, оказывается, и раньше круглая была??? Можно отворачиваться, отбрыкиваться, говорить, что не поддерживаю, мол, я этих самых толкователей протестантского толка. Но факт остаётся фактом. Не нравятся заграничные толкователи – так ведь и наших много. И не только тех, кто, подобно Головину, списывает безграмотные суждения из западных брошюрок. И сами вы, Алексей, не отказывались толковать Библию, отыскивая параллели между теорией «бутылочного горлышка» и результатами потопа, а также между Евой библейской и «Евой» митохондриальной. Скажете, не было ничего такого? А если снова с начала перечитать?

Согласимся, что прослушанное нами заявление автора об управляющей, диктующей и оценивающей полученное «изделие» среде не выходит пока за рамки какого-нибудь теологического определения, то есть, уважаемый автор предлагает нам для объяснения механизма ЕО некую практически разумную управляющую силу, в узких кругах известную под эвфемизмом «среда».

Не-а, не согласимся! Вишняцкий имеет в виду всего лишь совокупность внешних условий биологического и небиологического происхождения, совершенно лишённых какого бы то ни было сознания. «Среда приемлет» означает, что признаки, образовавшиеся в популяции живых существ, адекватны внешним условиям и не являются гибельными для популяции. «Среда диктует необходимость…» - это всего лишь означает, что при изменении внешних условий прежний генофонд может стать неадекватным изменившимся условиям. «Среда влияет…» - это значит, что неадекватные внешним условиям признаки отсеиваются из популяции. Если сравнивать отбор с ситом, то среда – это мастер, который сверлил в сите дырки. Слово «разумная» в рассуждение внёс Алексей Милюков.

Плохо, правда, вяжется управляющий и диктующий характер среды с ее собственной зыбкостью и нестабильностью, ну да ладно.

Не понял я вот этой самой вашей мысли… Естественно, наш мир изменчив. Но это ещё не означает, что прямо завтра все материки съедутся вместе там, где сегодня Тихий океан, образовав подобие древней Пангеи. Такие катастрофы описаны только в мифах и легендах. Изменения, конечно, идут – те же материки движутся примерно с той же скоростью, что растут ногти (видел я в какой-то книге такое сравнение), или несколько быстрее. И Солнце со временем превратится из заурядной жёлтой звезды вначале в красного гиганта, а затем в белого карлика. Что до управляющего и диктующего характера среды – то в ЛЮБОМ случае, будь среда чудовищно изменчивой или абсолютно стабильной, признаки живых существ, населяющих её, должны быть адекватны внешним условиям. Иначе они не смогут выжить в любом случае. Вот о чём говорит Вишняцкий.

«Все виды живых существ – от простейших до самых сложных – должны были приспосабливаться к тем условиям, в которых им приходилось существовать, а в случае изменения этих условий – приспосабливаться к новым».

Чем хороша теория эволюции, так это тем, что ее не убивают даже смертельные противоречия. Концы не сходятся с концами. Если эволюцией (в целом) и отбором (в частности) управляет «рука среды», то какие, например, «хабилисообразующие» факторы могли возникнуть у одной из групп австралопитеков, если все они жили в одинаковых условиях? (Странно, правда? Так ведь виды потому и разделились, что изначально жили в разных условиях. Один вегетарианец, другой более склонен к мясной диете; один живёт в горах, другой на равнине, один теплолюбив, другой холодостоек – да мало ли может быть факторов, по которым различаются в природе два вида одного рода? Здесь я не имел в виду именно гоминид, а говорил о видах вообще. Выше я приводил пример из В. Гранта с разными видами птиц одного рода, обитающими на одном дереве. Они все хоть немного, но отличаются друг от друга повадками. В природе не бывает двух видов, занимающих совершенно одинаковую экологическую нишу. Другое дело – можно упорно игнорировать различия в биологических потребностях, а потом делать разные сомнительные выводы) Землетрясения, хищники, радиация? Тогда все эти давления среды – беда общая. (Если не считать того, что разные хищники живут в разных местах и добывают пищу по-разному) Какой бы агрессивной в течение гипотетического эволюционного периода ни была среда, но она не была настолько разной для всех, чтобы так радикально развести жизнь по разным углам. (Чтобы появились разные виды, достаточно и небольших, но устойчивых различий среды. Так, в одном из африканских озёр карповые рыбы одного вида постепенно дали широчайший спектр форм – от хищников типа жереха до поверхностного аналога уклеек и донной формы типа линя. И всё это – в одном озере!) И что самое главное – давлением среды можно объяснить приспособление, адаптацию животных к этой среде, но хоть убей – давлением среды не объяснить прогрессивный характер эволюции. (А постепенным УСЛОЖНЕНИЕМ среды хотя бы из-за роста видового разнообразия? Ведь совокупность окружающих видов со своими жизненными потребностями – это такой же фактор среды для любого отдельно взятого вида.)
То же противоречие и с естественным отбором. На этом проклятом отборе любой эволюционист буксует, так как само это понятие по определению содержит в себе неразрешимое противоречие. Если отбор носит стабилизирующую, охранительную функцию, то он не допустит никаких новых признаков, и в целом никакой эволюции, потому что знать о том, какое случайно возникшее мутационное уродство через миллион лет станет «полезным», отбор не может. Но второй вариант «еще хуже». Если мы припишем отбору творческую роль, функции некоего механизма, направляющего и заранее знающего свои конечные цели, то тем самым мы автоматически вводим в управление эволюцией Бога, просто под другим именем, видимо, из нашей врожденной скромности. (В любом учебнике по теории эволюции описаны РАЗНЫЕ ВИДЫ естественного отбора: движущий, стабилизирующий и дизруптивный (разрывающий). Каждый из них действует в своих условиях, все они имеют место в природе. Тут уж учебники надо лишний раз перечитать, прежде чем устраивать нехорошим эволюцакам «разбор полётов»)
Так отбор – это всего лишь сито, просто инструмент эволюции, которым управляет среда? Тогда кто или что не дает погибнуть животным, убирая из жизни особей с «неправильными» мутациями, но вместе с тем закрепляет «полезные в будущем признаки»? Похоже, что у «сита» с «управляющей силой» нет согласованности. Ведь если среда гнетёт и «ломает» животных, заставляя их приспосабливаться к новым условиям, то отбор просто обязан уничтожить на корню все новоприобретенные признаки как нефункциональные. (Или сохранять часть признаков, которые оказались адекватными изменениям среды.) В советской терминологии это называлось «отсутствие межведомственных связей». Изменить защитную окраску рыбе за три поколения – да. (Примерчик, пожалуйста: мне интересно стало. Не будем голословными, уважаемый Алексей Милюков! Ага, это я «блох ловлю»…) Превратить каплю слизи в глаз – нет, так как естественный отбор просто не имеет права терпеть в течение миллионов лет передаваемый по наследству, абсолютно «пока еще» нефункциональный «недоглаз». (А если носителю «недоглаза» для выживания достаточно лишь отличать свет от темноты в силу относительно пассивного образа жизни? Об этом вы не задумывались?) Прошу обратить внимание, что эту путаницу в выяснение механизмов эволюции через сито-отбор, которым управляет некая сила в виде окружающей среды, вношу не я. (Именно вы, когда вводите в рассуждение понятия, которыми не оперируют сторонники ТЭ)

«Единственное же существенное отличие эволюции гоминид от эволюции других групп организмов заключается, вероятно, в том, что нашим предкам приходилось приспосабливаться не только, а с известного момента и не столько к естественной среде, сколько к среде искусственной, которая сама возникла и развивалась как средство адаптации. Эта искусственная среда, к которой специализирован наш вид, называется культурой, и именно ей человек обязан своим существованием. Крупный и сложный мозг, способные к многообразным манипуляциям верхние конечности и ряд других, свойственных только людям анатомических признаков - все это результат действия отбора в направлении, диктовавшемся культурой (см. напр.: Hiernaux 1981), которая, таким образом, будучи созданием человека, была в то же время и его «творцом».

Ну, вот мы и пришли к «порочному кругу» в доказательстве. Выехали на ослике на цирковой манеж, и теперь можно кататься по кругу сколько душа захочет. Circulus in demonstrando, господа, круговое доказательство, принятие доказываемого за уже доказанное. Судя по приведенному выше отрывку, барону Мюнхгаузену все-таки удалось вытащить себя за волосы из болота. Ведь чем больше он погружался в болото, тем с большей силой болото его выталкивало вверх. Они с болотом взаимно «дополняли» друг друга, взаимно работали на спасение. На последнем этапе Мюнхгаузену осталось только чуть-чуть поддернуть себя вверх за волосы и - победа!

Впрочем, когда креационисты точно так же обосновывают свои измышления – это «катит».

Примечательное, парадоксальное рассуждение – наши предки стали людьми потому, что им, в силу общей традиции приспосабливаться к среде, пришлось приспосабливаться к культуре. Со временем эта культура заменила давление среды и сама вместо нее стала диктовать «ситу» отбора свои условия – каким должен быть мозг человека, какая морфология… А откуда взялась эта культура? Так я ж говорю, человек ее и создал! И ему пришлось к ней приспосабливаться!

Ладно, попробуем порвать этот самый ваш Circulus. Начнём с того, что в орудийной деятельности у животных (не-людей) нет ничего сверхъестественного. Это явление возникало много раз у разных видов животных, независимо друг от друга.
Далее. В природе известны явления, когда видовые признаки переносятся на неодушевлённые объекты. Непонятно? Шалашник строит причудливую постройку, обладающую видовой спецификой архитектуры, и в процессе эволюции (напоминаю, я не политкорректен!) вместо развития вторичных половых признаков, выраженных анатомически, у него развивалось «строительное искусство». Оно проявляется под действием половых гормонов (доказано опытным путём в зоопарке), и представляет собой, таким образом, «брачный наряд», перенесённый на объект окружающей среды.
Сложим два и два. Способность к орудийной деятельности стала у гоминид видовым признаком. И они стали приспосабливаться к ещё лучшему и многообразному использованию сторонних (не являющихся частью собственного тела) предметов в повседневной жизни. Сразу оговорюсь, что я использовал именно выражение «способность к орудийной деятельности», чтобы подчеркнуть не инстинктивный характер самой орудийной деятельности, который демонстрируют многие животные наших дней. Иными словами, если вид барсуков или иных зверей отращивает в процессе эволюции более прочные когти, чтобы стать лучшим землекопом, гоминид (а затем и человек) использует прочную ветку, каменный отщеп или лосиный рог, и постепенно придумывает новые приспособления вроде лопаты.
В каком направлении шло приспособление гоминид? В сторону лучшего использования способностей своего мозга. В процессе решения одной и той же задачи животного меняется тело, а у гоминида – лишь орудие в руке.

Человек создал культуру, и эта культура создала человека. Папа Карло создал Буратино, и Буратино сделал из него столяра – научил пользоваться пилой и рубанком. Художник нарисовал картину, и эта картина развила его эстетические чувства… Обидно, конечно, но иначе нельзя - без привлечения какого-либо «творца» со стороны схема вообще не работает... (Один рельс ведёт из Москвы в Питер, и другой рельс ведёт туда же… Почему нам приходится рассматривать их отдельно, ума не приложу. Кстати, а не кажется ли Алексею Милюкову, что каждое новое творение прибавляет мастеру навык? Рембрандт начинал с каракулей, как и всякий ребёнок, а маленький Растрелли, скорее всего, начинал с того, что лепил куличики из песка. И юный Алёша Милюков тоже не сразу овладел премудростью литературного слога…)
…Итак, естественный отбор по Л. Вишняцкому – не какая-либо сила ли механизм, а исключительно процесс, действо, которым управляет некая вышестоящая управляющая сила. Для природы в целом такой силой автор считает среду, для человека – культуру. То есть, автор попадает в традиционную ловушку всех эволюционистов – пытаясь «замять» стабилизирующую функцию отбора (не допускающего эволюции) и считая его всего лишь неким инструментом, ситом, автор в любом случае вынужден вводить в свою схему Начальника этого сита, силу, управляющую восходящим эволюционным процессом. Как ни крути, а «случайной», «слепой» эволюции ни у одного эволюциониста никогда не получается.

Зевота до вывиха челюсти. Уважаемый Алексей Милюков! Прочитайте ещё раз (или в первый раз – не знаю, лишь предполагаю на основе ваших выкладок) хорошие, «взрослые» учебники по теории эволюции. И можно даже не учебники, а прямо первоисточник. Откройте для себя многообразие видов естественного отбора!

Перечисление других теорий эволюции к сказанному почти ничего не прибавляет, кроме одного примечательного варианта:

«Не исключено, что одним из наиболее значительных и трудно усваиваемых «ингредиентов», которые синтетической теории предстоит «переварить» уже в ближайшем будущем, станет явление направленного мутирования. Эта тема все активней обсуждается сейчас в биологической литературе (Красилов 1986: 64-73; Sarkar 1991; Lenski, Mittler, 1993; Jablonka & Lamb 1995; Jablonka & Szathmary 1995), и, если существование направленных – в адаптивном смысле – мутаций будет доказано, то придется пересмотреть один из основных постулатов СТЭ – тезис об исключительно случайном характере наследственной изменчивости. Такой пересмотр, в свою очередь, повлечет ряд других изменений в господствующей теории (Jablonka & Lamb 1995: 287), но вряд ли приведет к ее падению. Скорее, это лишь увеличит ее объяснительную силу. Однако, если даже существование направленной изменчивости не подтвердится, это ни в коем случае не будет означать, что эволюция вообще лишена направленности».

Направленность-то она направленность, да вот Кто же ее направил? (Условия среды – хорошая кандидатура? Нет? Тогда Один, Перун, Уицилопочтли, Гоноэноходи, Мумбо-Юмбо, наконец! Или при таком раскладе есть лишь одна «проходная пешка» - Яхве, он же Иегова?) Неужели эвология всерьез полагает, что у какого-либо направленного явления не может быть направляющей программы, а запрограммировать может только Программист? (Тпру-у-у! А кто это ввёл в рассуждение новое понятие «программа» и начал беседовать о «программисте»? Вишняцкий? Нет, не он.) Где начало этой направленности? Л. Вишняцкий пишет в примечании к этим рассуждениям:

… «Иногда в подобных воззрениях присутствует и даже преобладает тенденция рассматривать в качестве основной причины эволюции некую непознанную или непознаваемую, внутреннюю или внешнюю по отношению к организмам силу, ведущую их по пути все большего совершенствования, но доказать наличие, а тем более объяснить природу такой силы, практически, невозможно, и главным аргументом в пользу ее существования неизменно служат не столько позитивные доводы, сколько ссылки на те или иные слабые места в теории селектогенеза».

С этим абзацем, нарочито, кажется, убранным из «научного» текста в примечания, я полностью согласен. Но скажу, что и нелепые выдумки о неких факторах, задающих эволюции прогрессивное направление, ничуть не лучше и не научнее. Ни проверить, ни опровергнуть эти умозрительные гипотезы невозможно, и годятся они только для единоверцев.

Уважаемый Алексей Милюков! Я перевожу эти слова для вас специально: «Иногда на роль причины эволюции (ладно, «изменений, происходящих у живых организмов») выдвигается бог. Но доказать его наличие и сказать, что именно с материальной точки зрения он из себя представляет, нельзя. На бога ссылаются, когда говорят, что эволюционное учение не объясняет того-то и того-то». Согласны? Если я не прав, мигните правым глазом.

Итак, что же придает эволюции прогрессивный характер?

«…Эволюционирующая система всегда имеет в перспективе какой-то более или менее широкий спектр возможных направлений развития, и выбор одного из них зависит как от состояния самой системы (внутренние факторы), так и от характера требований среды (внешние факторы)».

Замечательно. Ну, коль по второму кругу, так по второму. Пытаясь объяснить механизм эволюции, мы объясняем его на примере того, как ведут себя... эволюционирующие системы.

«Внутренние факторы, или, как писал Дарвин, «природа той организации, которая подвергается влиянию», лишь канализируют, то есть вводят в определенное русло процесс эволюционных преобразований, а не предопределяют их абсолютно жестко и однозначно».

Но что же все-таки управляет этим процессом? Почему эти внутренние факторы упорядочивают процесс преобразований? Им что, кем-то предписано этот процесс «канализировать»? Или это происходит исключительно в силу дарвиновского определения о такой их уникальной возможности? Внутренние факторы канализируют процесс только потому, что могут его канализировать. А могут и не канализировать. Но раз уж можно, то, чего уж там, канализируют.

Я, конечно, понимаю, что слово «каналья» происходит не от слов «канал», «канализировать», или «канализация», но почему-то мне оно сейчас вспомнилось…
Как внутренние факторы «канализируют» эволюцию? Да хотя бы теми же самыми особенностями строения и физиологии! Организм не может существовать в условиях, которые выходят за рамки возможностей выживания хотя бы по одному из внутренних факторов. Пример? Пожалуйста. В Чёрном море нет осьминогов. Может, им там холодно? Полноте, в полярных морях их великое множество. Им просто мешает опреснённая вода – в силу устройства выделительной системы они не могут существовать в черноморской воде, солёность которой вполовину ниже, чем в Средиземном море. В силу этой особенности в пресной воде не живёт (к сожалению для любителей аквариума) ни один вид головоногих моллюсков. Зато морские рыбы часто и надолго заходят в пресную воду. Акулы, пилы-рыбы, скаты-хвостоколы, ворчуны (помадазиусы), горбыли, даже мурены, барракуды и камбалы – все они могут постоянно или более-менее долгое время жить в реках. У скатов-хвостоколов в Южной Америке даже особое семейство речных хвостоколов (Potamotrygonidae) появилось – так они вообще уже не могут в морской воде жить.
И ещё. Из определения Дарвина, приведённого Вишняцким, не следует, что внутренние факторы имеют ту или иную «уникальную возможность». Тут уж я отдаю должное фантазии Алексея Милюкова, хорошо замешанной на антидарвинизме.

«Вместе с тем, степень предопределенности может со временем возрастать. Сколь бы ни было широко «русло» возможных преобразований, оно все же имеет свои «берега», которые, по мере движения эволюционного процесса от «истока» к «устью», скорее всего, не расширяются, как берега реки, а, напротив, сужаются».

Или потому, что возможные варианты всё больше и больше отсекаются. Играли в детстве в «холодно – теплее – горячо»? Думаю, да. И когда вместо «холодно!» вам начинают говорить «теплее!», вы уже не возвращаетесь туда, где было «холодно»: ваши поиски обретают некий вектор. Так же и здесь: избавившись в процессе специализации от универсальных способностей, некий вид вступает на путь большей специализации. Научившись быстро бегать, антилопа, например, потеряла способность лазить по деревьям. А тюлень, превосходный пловец, утратил способность к бегу. И в то же время мелкий грызун, крыса, умеет и по деревьям лазить, и норы рыть, и плавает прекрасно. Корова, развив прекрасно приспособленный к грубой растительной пище желудок, потеряла способность есть иные корма. А хищники уже почти не могут переваривать растительную пищу. А если могут, то только те, что не относятся к числу специализированных: медведи, панды и еноты (самые специализированные из хищников – кошки и гиены).

Гм, гм. Я сам, так сказать, литератор, но мне никогда не пришло бы в голову из сравнения, призванного именно своей реальностью проиллюстрировать мою абстрактную мысль, делать такую отбивную котлету, «сказку на ночь». «Это река, которая от истока к устью сужается». Нет, каково, а? Говорите лучше прямо – эволюция, это река, но не обычная, а такая, что течет в гору! Эволюция, это камень, который не падает на землю, а летит вверх, к облакам. Эволюция, это стакан холодной воды, который при комнатной температуре нагревается до кипения. Что, не верите, что камень летит, а вода нагревается? Так ведь это всё не сразу, а постепенно и с вариантами… Все равно не верите? А вы попробуйте себе это представить… Как в кино, например. Представили? Вот так оно и было!

Да что вы к сравнению-то привязались? Речь идёт о возможностях «свернуть» с «магистрального пути». Чем ближе к началу пути, тем больше возможностей выбора. А чем дальше идёт развитие, тем более сужаются возможности. Это как на дерево лезть: пока ты сидишь на стволе, ты можешь выбрать любую ветку, какая нравится. Для большей точности модели и исключения сознательного выбора представим себе, что направление выбирается путём простого подбрасывания монетки: «орёл» или «решка». Когда ты дошёл до первой развилки, и выбрал одну из ветвей, вторая со всеми прочими возможностями долезть до разных веточек остаётся вне твоего выбора. И чем больше развилок ты встречаешь и делаешь свой выбор, тем меньше у тебя остаётся возможностей нового выбора, и тем более определённым становится направление движения.
Прочие сравнения привёл не Вишняцкий, а Милюков, «импровизируя на тему», поэтому останавливаться на них не стоит.

«Иначе говоря, можно думать, что направленность эволюции становится все более и более выраженной в том смысле, что с повышением сложности и уровня организации эволюционирующей системы…»

Видите, как оно всё хорошо складывается… Вот уже и уровень сложности системы повысился. А вы говорите, оно само не может. Может! Еще как может!

Конечно, может! На это затрачивается энергия, причём немалая, особенно у высокоразвитых существ типа птиц и млекопитающих.
Грубо утрированный пример. Почему коза или лошадь может бежать в гору, а не скатывается вниз кубарем, беспомощно болтая ногами в воздухе? Да потому, что она жива, сытая, а на горе травка гуще и земля суше. Мускулы работают, гликоген в печени расходуется, аденозинтрифосфорная кислота распадается, энергия высвобождается, мускулы сокращаются. Энергия, однако же, затрачивается на все эти безобразия!

«…происходит сужение спектра возможных и действительно осуществляемых направлений ее дальнейшего развития.
Представим себе условную группу организмов, находящихся еще на стадии, скажем, протобионтов (доклеточных), то есть на самой начальной ступени эволюции живого. Спектр потенциально доступных путей дальнейшего развития здесь огромен (хотя и не безграничен, вследствие наличия запретов, проистекающих, например, из ограничений в изменениях биохимических элементов и структур (Голдовский 1974)), как минимум он включает все известные царства живой природы с их представителями. Для групп организмов, находящихся на все более и более высоких ступеньках эволюционной лестницы, спектр возможных направлений дальнейшего развития будет все более и более сужаться, уже хотя бы в силу необратимости эволюции, а главное - в силу того, что при усложнении биологической системы, сопровождаемом ростом числа признаков, количество разрешенных их комбинаций растет медленнее, чем количество комбинаций запрещенных (Заварзин 1969: 35). Любое новое эволюционное приобретение, таким образом, в какой-то мере ограничивает дальнейшее развитие, одни его варианты делая более вероятными, а другие отсекая. Чем больше таких приобретений, тем больше и ограничений».

Конечно, это софистика чистейшей воды, тот же некорректный подход, когда мы рассуждаем, уже зная случившееся, «после футбола». А что будет, если убрать всех наблюдателей, способных оценивать процесс с нашей точки зрения? То есть представить себе систему если и не изначально «мертвой» (каковой она в действительности изначально и была), а «просто» ничем и никем не управляемой. Кто знает, кому и что там надо будет делать, ау? Грубо говоря, какая сила должна «дать пинка» протобионту, чтобы тот «не залеживался», а эволюционировал? (Нужна сторонняя сила? Сколько угодно: среда меняется, конкуренты (соседи то бишь) теснят из удобного для жизни места – вот оно. Неужели это несущественные факторы?) Откуда вектор? (Из первого состояния во второе, иное, чем было до этого) Кто разрешит, запретит и сосчитает комбинации, оценит процесс, который сам о себе ничего не знает?

Директивным образом запрещать, ясен перец, никто не будет – бог занят сотворением других миров (шутка). Но живые существа – это не конструктор «Лего», они не собираются тем же богом из отдельных готовеньких частей. Каждая часть образуется в процессе эволюции, грубо говоря, «по потребности», и соотносится с образом жизни живого существа. «Запрещённые комбинации» Вишняцкого, ИМХО, можно попросту назвать «бессмысленными», не несущими никакого приспособительного значения и такие, расходы энергии и вещества на которые превосходят выгоду от их наличия. Например, перья у рыбы: мало того, что не греют (рыба-то холоднокровная, и смысла нет, к тому же в воде они постоянно мокрые), так требуют расхода питательного вещества на синтез белка. А плавать («летать», как пингвин) в плотной воде с их помощью рыбе не то, что не удастся – с помощью простых плавников результат такой же вышел бы. Это, конечно, грубый и утрированный пример, но он показывает такую бессмысленную комбинацию.
Что же до счёта комбинаций, признаков и прочего, то в природе ведь существует много проявлений каждого признака, много аллелей гена. И в каждом отдельном случае выбора мы оперируем не чётко фиксированными по количеству (а кто фиксировал-то? Да никто!) состояниями «А» и «Б», а несколько иными: «А» (нужное, важное, адаптивное) и «не-А» (всё остальное). Как минимум, «не-А» будет равно «А», но, учитывая полиморфизм признаков, оно будет заведомо превосходить «А». Вот и вся арифметика. Конкретными числами, думаю, оперировать не обязательно – вероятность выбора в пользу именно состояния «А» даже в лучшем случае будет лишь равна альтернативному (1:2). В худшем, с выбором по многим показателям, отдельный желаемый нами вариант просто «утонет» в море альтернатив.

Иными словами, тот же вопрос – «за каким чертом вы потащили меня в обход?», то есть с какой стати протобионту нужно эволюционировать, и какими силами вся система будет именно усложняться, а не распадаться? Потому что коммунизм неизбежен, а эволюция необратима? Здорово, надо сказать, устроились.

Хорошо, осталось понять, почему эволюция необратима. Обратные мутации бывают – это даже в учебниках по теории эволюции написано. Представим себе самый простой случай. Некий условный организм с генотипом «абвгдеж» мутировал: стал «абВгдеж». Вопрос: может ли он мутировать в исходное состояние? Ответ: может, принципиального запрета на это нет. Но какова вероятность того, что его ген «В» мутирует именно в исходное состояние «в»? Невелика, хотя есть. Возможно, что именно этот ген мутирует в другой раз, но нет уверенности, что именно в исходное состояние. Может быть, он мутирует в состояние «Ю» или «ю», или «я», или вообще «Z». Это одно. А второе – где уверенность, что мутирует именно ген «В»? Может быть, мутация затронет ген «а» или «ж»? Тогда вернуться в исходное состояние будет ещё труднее. В итоге мы получаем простой вывод: мутировать просто в ИНОЕ состояние более вероятно, чем в некое определённое, если угодно, «желаемое» (даже если мы загадали «исходное» состояние и жаждем такого события всеми фибрами души).

Хочу обратить внимание, что все «художественные» примеры эволюционистов, призванные самым сердечным образом проиллюстрировать сказанное, обладают одним общим (характерным для них для всех) свойством, выражаемым строкой поэта-песенника Вознесенского: «Мы дети полдорог, нам имя полдорожье».
Дело в том, что ни один из эволюционных примеров не может быть приведен с «нулевой точки», но всегда ситуация берется с «полдороги», с середины пути, когда система находится уже в достаточно «готовом» виде. Кроме того, эволюционисты без всякого исключения вынуждены вводить в свои построения или некую начальную силу («мальчик пробежал, толкнул шар – так началась и Вселенная») или силу, управляющую процессом («живая природа», «среда, управляющая ситом отбора»), то есть, по сути того же Бога, но под другим именем. (Её никто не персонифицирует, ритуалов поклонения не вводит, баранов в честь неё не режет, и со всякими глупыми вопросами к ней не обращается) Эволюционисты, так сказать, прекрасно понимают, что любая неупорядоченная система сама по себе будет распадаться, но упорядочивающий фактор придумать не могут.

«Для обозначения рассматриваемого явления необходим специальный термин. В качестве такового можно использовать, например, встречающееся в литературе понятие «спектр эволюционных потенций» (Иорданский 1994: 102) и говорить о сужении этого спектра в ходе эволюции жизни.
… Описанный процесс имеет множество аналогий в областях далеких от биологической эволюции. Его можно сравнить, например, с шахматной партией. Как известно, число возможных вариантов игры, практически, безгранично. Однако каждый сделанный ход подталкивает развитие событий на доске в определенном направлении. Разыграв королевский гамбит, вы уже вряд ли получите в дебюте позицию, характерную, скажем, для сицилианской защиты. Чем дальше идет партия, тем больше сокращается число возможных в ней вариантов игры, а наиболее точных, подчас просто единственных, ходов требует от соперников, как правило, эндшпиль».

И опять мимо. В случае с шахматами очередную комбинацию применяют не сами фигуры, а личность, Разумный Шахматист, роль которого можно уподобить божественному управлению природой. В данном случае не имеет значения, что шахматистов двое – можно привести пример хоть с целой хоккейной командой и шайбой, которая «сама» повышает свои шансы попасть в ворота.

Верите, или нет, но даже от дня недели исход шахматной игры не зависит. В данном случае сила, управляющая игрой в шахматы, совершенно не важна, равно как и конкретные обозначения игровых моментов. Это лишь модель. Вишняцкий хотел лишь показать, что от начальных этапов какого-то процесса во многом зависят его конечные итоги, и определённость этих итогов повышается с ходом процесса. Просто он привёл образный пример, к которому почему-то прицепился Милюков, отыскивая иной, потаённый смысл, и пытаясь перевести рассуждения в другое русло.

«Если сужение спектра возможных направлений развития действительно происходит по мере усложнения эволюционирующей системы, то следует ожидать, что для тех филумов, эволюционная история которых достаточно хорошо изучена, будет наблюдаться наступающая после первичной адаптивной радиации тенденция к сокращению таксономического разнообразия. Палеонтологические данные, имеющиеся для ряда групп высокого ранга (отряды, семейства), занимающих разные экологические ниши (морские беспозвоночные, наземные млекопитающие), подтверждают эти ожидания. Кладограммы, построенные для таких групп, имеют, как правило, максимальное расширение в нижней, «придонной» части, то есть наибольшее разнообразие приходится на ранние этапы истории высокоранговых таксонов, а затем начинается его сокращение (Gould et al. 1987)».

И опять пример «предсказания задним числом», когда подходящий тебе результат уже тщательно выбран. Карл Поппер, кстати, именно для таких случаев и вводил критерий фальсифицируемости, советуя поменьше обращать внимания на притянутые за уши «доказательства». Меня интересует вот что. Если это – наука, то нельзя ли в память о принципе воспроизводимости научного эксперимента вместо поиска аналогий воспроизвести искомое «затухание спектра эволюционных потенций» хотя бы один раз? А что касается сужения спектра эволюционных потенций вообще, то меня терзает какое-то смутное подозрение – а не ведут ли такие «благоприятные» ограничения уже изначально к затуханию, свертыванью всего эволюционного процесса как такового? Было сто дорог, стало три. Было три, стала одна. Была одна, а стало... (…То, что эволюционисты называют «вымирание»)

Чёрт возьми! Долго ли мы будем требовать от эволюционистов «то, чего нет»? В смысле – то, что «прям щас» нельзя воспроизвести? Я понимаю, что библейская хронология, в отличие от теории эволюции, оперирует лишь тысячами лет. В то же время по традиционной геологической шкале времени на чёткое оформление вида требуется несколько сот тысяч лет.
Нужна воспроизводимость? Да природа делала это… Ой! Звиняйте, хлопцы, обратно гнилой пантеизм пошёл! Буду политкорректным из уважения к некоторым из читателей.
Итак, в процессе эволюции такое явление повторялось тысячи раз за историю жизни на Земле, в разное время, у разных групп живых организмов, разного таксономического ранга, в разных частях Земли. Те же сумчатые в Австралии и эндемичные отряды копытных в Южной Америке – они демонстрируют такое же явление адаптивной радиации, как птицы гавайские цветочницы на Гавайях. Рептилии в перми и раннем триасе, амфибии в карбоне, птицы в юре и мелу, млекопитающие в раннем кайнозое демонстрируют одинаковое явление «взрыва» многообразия с последующим выделением «главных стволов», что упомянул Вишняцкий. Понимаю, что в следующий раз это событие произойдёт тогда, когда наступит массовое вымирание человечества на обеднённой и изгаженной планете, или когда из космоса упадёт астероид, а Брюса Уиллиса под рукой не окажется. Что делать, не можем мы пока воспроизводить эксперименты такого масштаба по пространству и времени. Но это не означает, что результатами предыдущих экспериментов нельзя пользоваться.

Впрочем, у автора тоже нервы вскоре не выдерживают и он, как завзятый пантеист, срывается на «гипотезу Бога»:

«…Все известные типы организмов … сформировались уже к началу либо в начале фанерозоя … когда живая природа методом проб нащупала наиболее эффективные … пути развития…».

Живая природа! Зачем еще искать какую-то управляющую силу? Поставим лучше идола, разожжем костер, попрыгаем, с девушками хороводы поводим…

И опять-таки Алексей Милюков самолично «ловит блох», придираясь к словам, от чего сам же и предостерегал автора этих строк во время одной памятной беседы на форуме. Ну, я-то ладно, я неверующий и вообще эволюционист. Меня порицать можно. А сам-то Милюков почему так поступает? Нехорошо это.
А метод проб в природе был, что греха таить. По крайней мере, эволюционное древо выглядит не таким уж «продуманным», как если бы над ним трудился некий «разумный дизайнер». Очень много групп живых существ, процветавших несколько геологических эпох подряд, заканчивали свои дни как слепая ветвь развития. Те же аммониты – резвились в океанах с палеозоя до мела, а потом сгинули бесследно. И парнокопытные не сразу стали изображать из себя жирафов, бегемотов и антилоп. До них в палеогене ветки на высоких деревьях щипал длинноногий и длинношеий носорог индрикотерий, траву кушали лошади разных родов и похожие на безрогих антилоп тапиры лофиалетесы, а в болотах плескались массивные коротконогие носороги хилотерии и кадуркодоны, похожие на бегемотов. Под ногами всего этого зверинца скакали зверьки размером с кролика на тонких хрупких ножках – тогдашние парнокопытные. И лишь в неогене они стали тем, кого мы привычно наблюдаем в этом мире – жирафами, антилопами и бегемотами. Почему же не сразу, зачем были нужны эти непарнокопытные «неудачники»?

«…Наименьшая канализированность хода эволюции была характерна для ее самых ранних этапов, когда не был еще накоплен большой груз внутренних потенций, и инерция прошлого сравнительно мало влияла на выбор пути в будущем».

Интересно, что увлекшись «канализированием» на примере ранних этапов жизни, Л. Вишняцкий неосмотрительно опирается на то, что само по себе является проблемой для теории эволюции, тем самым порождая очередное, «дежурное» эволюционное противоречие. Дело в том, что существование богатых и разнообразных форм «кембрийского взрыва» подразумевает безусловное наличие в предшествующем отрезке времени бессчетного количества форм, сформировавших, собственно, всё это кембрийское буйство и разнообразие. Тот факт, что в нижележащих слоях отсутствуют какие-либо следы предшественников – головная боль эвологии, поэтому, приводя подобные примеры, не мешало бы для начала объяснить возникновение этого «спектра возможных дальнейших направлений эволюции», а не традиционно брать его с полдороги.

Алексей Милюков очень тщательно и осторожно подбирает здесь выражения, поэтому лично мне совершенно неясно, что именно он хотел сказать. Поэтому разберём два возможных толкования этого замечания.
1) В слоях, лежащих ниже кембрийских, вообще не найдено никаких живых существ.
Данный смысл утверждения уже изначально ложен. Он мог быть верным сто с лишним лет назад, но не сейчас, когда в разных уголках Земли до сих пор открывают богатые фауны докембрийских беспозвоночных.
2) Докембрийские беспозвоночные найдены, но они не являются прямыми предками кембрийских.
Это утверждение на данный момент являлось бы более осмысленным. Действительно, большинство докембрийских беспозвоночных принадлежит к группам животных, которые уже не встречаются в кембрии. Означает ли это полную непреемственность кембрийской фауны в отношении докембрийской? Думаю (о, спасительный субъективизм!), нет. Ведь даже Алексей Милюков не осмелится утверждать, что все виды докембрийской фауны нам известны. Мы знаем, в лучшем случае, доли процента от истинного видового разнообразия. Значительная часть видов могла просто жить там, где возможность захоронения была нулевой – например, в планктоне. «Взрыв» видового разнообразия в кембрии связан с тем, что многие существа просто обзавелись скелетами и в силу этого появились в палеонтологической летописи (а сколько они жили до этого появления – это совсем другой вопрос). Почему вдруг в кембрии сразу многие, а до того практически никто? Возможно, в силу изменения химизма океанской воды кальций и прочие составные части для построения скелетов стали доступнее.

Опять же, согласно эволюционизму, одна примитивная форма дает начало целой ветви своих «прогрессирующих» вариантов, имея на выходе гораздо большее разнообразие (других видов, не забываем, других видов!), что тоже вступает в очевидное противоречие с приводимыми Л. Вишняцким (со ссылками на Иорданского и Гулда) примерами. (Это про «уменьшение количества вариантов»? Имеется в виду, что форм появилось много, но каждая из них более узко специализирована, чем предок, вследствие чего у неё заведомо меньше вариантов адаптации) Да и, собственно, что касается ранних форм – уверены ли эволюционисты, что подобное изначальное их разнообразие, готовое к «уменьшению количества вариантов», было вызвано расписанными здесь эволюционными сценариями, а не какой-либо единой глобальной катастрофой (Уж не потопом ли всемирным?), уничтожившей все «потенции» без разбору и оставившей нам лишь музейную «витрину» ушедшего мира?
…Но теперь я, по крайней мере, знаю, что какой-нибудь авиарейс «Москва-Хабаровск» может проходить без участия пилотов. Да, для управления самолетом летчики не нужны. Не будем отвлекаться на частности типа невозможности взлёта, возьмем ситуацию с середины, как это принято в эвологии. Итак, самолет уже летит из Москвы в Хабаровск, кабина пилотов пуста, стюардессы разносят по салону напитки, пассажиры лениво дремлют. Долетит ли этот самолет именно до Хабаровска?
Хм, вы еще спрашиваете… А что ему будет? Если уж он смог взлететь сам (это было не обязательное условие, а только возможность, которую самолет и использовал), то почему он не сможет лететь дальше? Смотрите, сначала впереди (и вокруг) огромное количество самых разнообразных городов, каковое количество будет сокращаться по мере продвижения лайнера вперед. Самолет мог бы сначала полететь в Стокгольм, Харьков, Эль-Кувейт, но случайно полетев в направлении Дальнего Востока, канализировал свой маршрут. Теперь он мог бы лететь в Сургут, Талды-Курган и Новокузнецк, но по мере дальнейшего продвижения, учитывая необратимость маршрута, отпали и эти варианты. Дальше совсем просто. Спектр потенций сократился в конце концов настолько, что из двух оставшихся городов, Хабаровска и Иокагамы, наш лайнер приземлился именно в Хабаровске. Вы скажете, случайность? Да, может быть, и случайность… Но и эволюционная предрасположенность присутствует тоже!

Без комментариев.

…Впрочем, если говорить чуть серьезнее, то идея сужения потенций выбора для нашего гипотетического самолета будет, действительно, «работать», и она выразится вот в чём – самолет, имеющий изначальную возможность упасть на сто городов, упадет только на один, причем первый же, ближайший. Понимает ли автор, что сами по себе возможные варианты – пустой звук, но всё дело в механизме их реализации, «направляющей руке», которую мы в эволюционном варианте так до сих пор и не смогли лицезреть?

А что, разве изменения среды не есть искомый направляющий фактор?

И то. Далее мы узнаём, что проблему «векторизованности развития» автор считает менее важной, чем проблему эволюционной предопределенности как таковой:

… «Так обстоит дело с первым из двух выделенных выше аспектов проблемы направленности эволюции. Он, однако, гораздо менее важен для нашей главной темы, чем второй аспект. Ведь та направленность, о которой речь шла до сих пор, объясняет лишь векторизованность развития в конкретных филогенетических линиях, безотносительно к тому, каковы итоги этого развития».

Ну да ладно. Как говорится, нам не привыкать к тому, как главные проблемы эволюционизма легким движением руки превращаются в элегантные второстепенные аспекты. Сдается мне, однако, что если мы не выяснили, кто и как извлекает из флейты ноту до (не говоря уже откуда взялась сама флейта), то вряд ли мы объясним и происхождение мелодии. Однако ж перейдем к «более важному аспекту».

«По-прежнему неясно, можно ли говорить о предрасположенности эволюции к созданию каких-то определенных форм организации живой материи. Считать ли, в частности, возникновение человека результатом игры слепого случая, осуществлением одной из множества примерно равновероятных возможностей, или, напротив, проявлением некоей общей тенденции в эволюции живого, следствием ее объективной устремленностик созиданию сознания и разума?».

«Спрошено», надо сказать, несколько лукаво, поскольку любой эволюционист уже знает ответ на этот вопрос. Да, именно предрасположенность и объективная устремленность, но при одном непременном условии - «оно всё само», без Бога. Судя по дальнейшим упорным усилиям Л. Вишняцкого «сделать из шимпанзе человека», я наверняка не ошибусь, если предположу, что и он для себя уже на этот вопрос ответил.

Хм, вообще-то Вишняцкий НЕ давал определённого ответа на этот вопрос. Он сказал «неясно». И любой эволюционист скажет, что неясно. Ни в одном труде нет чёткого обоснования прогнозов эволюции хотя бы на ближайшие тысячи лет. Почему? А хотя бы потому, что мы не знаем, как изменится Земля.
Теорию предопределённости появления видов Вишняцкий назвал «филогенетическим преформизмом». Вот его слова по этому поводу:
«Выдающийся зоолог и географ Л. С. Берг, опубликовавший 80 лет назад самую обширную для своего времени сводку данных, противоречащих, как он считал, теории Дарвина, изложил в этой же книге свою теорию эволюции («номогенез»), согласно которой естественный отбор вообще не играл в развитии органического мира сколько-нибудь заметной «творческой» роли, а ход эволюции видов был запрограммирован в химическом строении белков первых организмов (Берг 1977 [1922]: 116). Все дальнейшее развитие было, по его мнению, постепенным развертыванием изначально заложенных задатков. Однако при такой трактовке, получившей название филогенетического преформизма, остается совершенно необъяснимым приспособительный характер эволюции, сопряженность изменений организмов с изменениями среды их обитания».
Вся загвоздка именно в среде обитания и состоит. Если же эволюция будет таким слепым процессом «разворачивания» заранее предопределённых форм в заранее известное время, то однажды, возможно, при «подготовке» фауны к очередному внеплановому ледниковому периоду вместо чего-то шерстистого и коротконогого с рогом (бивнями, лапами, копытами) для разгребания снега на арене жизни нежданно-негаданно появится нечто стройное, поджарое и короткошерстное, чему место в тропиках, а не у кромки ледника. Насколько я знаю, таких прецедентов в эволюции пока не было…
Очень симптоматично, что Милюков чётко ответил «да!» относительно предрасположенности эволюции к созданию определённых форм жизни, вложив, правда, это утверждение в уста своих «идеологических противников». Интересно бы узнать методику этого дела… Мне чисто по роду увлечений хочется знать, какие животные и растения населят Землю в будущем. А тут, видите, пророк, можно сказать, в безвестности пропадает, скрывая уникальные методики. Найтить и обезвредить! В смысле, выведать секрет!

… «С самого момента своего возникновения жизнь на Земле должна была приспосабливаться к внешним условиям существования. Эти условия в силу нестабильности абиотических (т.е. связанных с неживой природой) факторов и нарастающей экспансии самой жизни (размножение организмов, появление все новых и новых их разновидностей) постоянно менялись».

У меня такое ощущения, что я это уже где-то слышал... Жизнь должна была приспосабливаться к условиям, которые сама же и создавала. То есть, жизнь изменялась потому, что была вынуждена приспосабливаться к условиям, которые появлялись в результате изменения жизни. Мюнхгаузен никогда не утонул бы в таком болоте.

Если учесть, что в среду обитания любого вида входят хищники и паразиты, не приспосабливаться к их существованию было бы крайне сомнительным шагом в борьбе за существование. В саванне Африки крупные копытные (несомненно являющиеся частью экосистемы) поедают и прореживают кустарники и деревья, превращая потенциальное сплошное редколесье в травянистую равнину с участками кустарников, пригодную для жизни других животных. С появлением на Самоа крыс местный зубчатоклювый голубь Didunculus strigirostris перестал гнездиться на земле, и перебрался на деревья. Ну, ещё примеров надо? «Их есть у меня», и не только у меня.
Самый потрясающий пример воздействия жизни на среду своего же обитания, причём в планетарном масштабе – это полное изменение состава атмосферы. Судя по изучению состава древнейших минералов земной коры, они образовались в неокислительной атмосфере (ранее предполагалось, что атмосфера Земли состояла из метана, аммиака, водяного пара и пр. (была восстановительной), но сейчас всё больше доводов в пользу главенства в её составе углекислого газа). А кислород, даже если он и имелся в атмосфере первоначально, быстро расходовался на окисление минералов и газов. В современной же атмосфере этого самого кислорода – примерно 21%. И весь он – результат фотосинтеза, то есть типичной жизнедеятельности живых растительных организмов. Древнее царство анаэробов рухнуло, когда в атмосфере и воде появился кислород. Зато из этого кислорода в верхних слоях атмосферы образовался озон, защищающий от ультрафиолетовых лучей. Естественно, во время «кислородной революции» кто-то вымер, а кто-то приспособился использовать себе во благо этот, в сущности, ядовитый газ.
Так что жизнь «перекроила» Землю под себя, что называется, «будь здоров».

«Изменения среды влекли за собой изменения связанных с ней форм живого, а поскольку последние сами являются одной из составляющих среды, то это, по принципу обратной связи, делало неизбежными дальнейшие преобразования».

То есть, опять тот же порочный круг в действии. У попа была собака... Да простит меня автор за невнимательность, но мы - что? - говорим уже о более важном аспекте, или всё еще о векторах?

В принципе, учитывая фактическую необратимость эволюции, мы ещё говорим о векторах. Всякое изменение в экосистеме генерирует другие изменения во многих направлениях. Известен пример, когда на островах близ побережья Северной Америки истребили пуму и ягуара. Из-за этого сильно размножились крупные местные грызуны типа агути, которые питаются плодами крупноплодных деревьев с твёрдой оболочкой. Естественно, прирост этих деревьев сильно сократился, и они постепенно исчезли из леса. Их вытеснили мелкосемянные деревья, и началась вспышка численности мелких грызунов, вслед за которыми возросло количество мелких хищников. В том примере (уж не вспомню, где читал) не затрагивается проблема выживания множества других видов, например, насекомых. А это не только кусачие мухи, но и насекомые-опылители, причём в тропиках они бывают довольно узкоспециализированными. Знаете, почему бразильский орех не сажают большими плантациями? Потому что его опылители живут и развиваются на других деревьях. Потому приходится чередовать плантации этого дерева с участками природного дождевого леса. В примере с островом, что я привёл выше, к гадалке ходить не надо, чтобы сказать, что какие-то виды насекомых точно исчезли оттуда. И каким растениям от этого хуже стало – неизвестно. Так что в природе всё «завязано» независимо от того, опишет ли данные изменения эволюционист или креационист. И изменения будут необратимыми.

«Вечный двигатель» эволюции, известный в биологической литературе под названием закона Красной королевы (той, которая должна была «бежать, чтобы оставаться на месте» в своей Стране Чудес), появился вместе с жизнью и работал без перебоев».

А вечному двигателю и законы термодинамики нипочем. Не надо нам вашего Бога, у нас есть Вечный Двигатель. (Обратим внимание, что Вишняцкий взял это выражение в кавычки, подчёркивая его условность. Это я обратно «блох ловлю». А вот вы, Алексей Милюков, в очередной раз начали к словам придираться…) Увы, увы. Как ни вводи новые термины, проблемы это не решает. Курица снесла яйцо потому, что из куриных яиц рождаются куры. В таких случаях логика эволюционизма проста и стара как мир - если невозможно что-либо объяснить, то надо дать этому явлению наукообразное или «отвлекающее» имя: «флуктуации» (а что, это разве не научный термин?), «хомо хабилис» (Врём-с! Это валидное название. Докажите сперва неправомерность наделения обладателя челюсти ОН 7 видовым статусом), «спектр потенций», «закон Красной королевы». Сразу создается ощущение, что явление можно едва ли не пощупать руками. Простое описание процесса у эволюциониста отчего-то равно объяснению его происхождения. Попробуйте теперь спросить, какая сила направляла эволюцию – любой ее адепт вправе удивиться вашему невежеству. (И сильно удивится, надо сказать: никакой специальной внешней силы эволюцию не направляло – были лишь возможности в разных областях (физиология, наличие мест обитания, и т. д.) и осуществлялся выбор между ними) Ведь вам уже представили «модель» этого процесса! Чего ж вам еще?

«Среда, однако, не просто менялась - она усложнялась. Экспансия жизни, нарастание плотности ее физической массы требовали освоения все новых экологических ниш, новые виды должны были приспосабливаться ко все более сложным и разнообразным условиям. Таким образом, обратная связь осуществлялась и здесь: усложнение среды вело к усложнению организмов и их сообществ и наоборот. Вследствие этого неизбежно росла экологическая пластичность жизни, естественный отбор благоприятствовал формам, которые, благодаря особенностям их морфологии, физиологии и поведения имели сравнительно больший запас прочности, были надежнее застрахованы от разного рода неприятных сюрпризов, связанных с изменениями условий существования. Такие формы не только получали больше шансов на выживание, они – и это, пожалуй, главное – платили за него меньшую цену, их существование (идет ли речь о популяции, подвиде или виде) обеспечивалось меньшим числом смертей отдельных особой. Все более выраженной становилась, таким образом, объективная устремленность живого к самосохранению и, как следствие этого, к автономизации, усилению независимости от среды – источника непредвиденного».

Нет, я точно это сегодня уже где-то слышал. Но опять перед нами лишь описание некоего процесса, выдаваемое за его объяснение. Невозможность события здесь просто изощренно маскируется: «А лягушка раздувалась всё больше и больше, и росла, росла - и вследствие этого неизбежно росла степень ее превращения в царевну!» (Ага, а до Всемирного Потопа ящерицы жили долго, и росли всю жизнь. Так они и стали динозаврами, что означает как раз «ужасная ящерица». Где-то я такую шелуху видел… У Головина, кажется). Повторяю еще раз – это не объяснение, это описание! Оно не несет в себе никакой новой информации, кроме «дерево упало потому, что однажды упало». Усложняющаяся среда - терминологическая бессмыслица. (Просто вы смотрите на проблему со стороны верующего человека, для которого весь мир создан богом один раз и таким, какой он есть. И вы не можете мыслить вне своей веры. Но вера – это субъективный подход: вы верите, буддист или язычник тоже верит, но во что-то своё, а я нет) Жизнь существует на всех средовых уровнях, от подземных и океанических глубин до Австралии с ее огромной вакантностью экологических ниш. (А вот здесь вы лишь констатируете современное состояние проблемы, рассматривая её на тонком-тонком срезе нашего времени. Ваша вера (точнее – непринятие теории о возрасте Земли, исчисляемом миллионами и миллиардами лет) – это, образно говоря, «шоры» на ваших глазах. Вы отрицаете то, что не соответствует Библии. Вам сложно мыслить большими масштабами времени) Описанный автором процесс самодостаточен и тавтологичен. Естественный отбор благоприятствовал наиболее приспособленным, то есть тем, кто не умер в результате отбора. Чтобы не примкнуть к числу тех, кто умер, они вынуждены были выживать. Так можно описать практически всё. Обнаружив, к примеру, слона с крыльями, можно таким же замечательным образом «объяснить», как эти крылья у слона появились (а если под словом «объяснить» имеется в виду «найти причину»?). Вроде того, что такой слон получил больше шансов на выживание и платил за это меньшую цену.

«Рассуждая таким образом, логично сделать вывод, что направленность эволюции присуща не только конкретным, отдельно взятым линиям развития органического мира, где она обуславливается прогрессирующим сужением филогенетической нормы реакции, но и живой природе в целом. Живое естественным образом предрасположено к самосохранению, а единственная гарантия такового – повышение устойчивости против разного рода негативных внешних воздействий. Поэтому развитие в сторону автономизации от среды может рассматриваться как стратегия жизни, как «магистральное» (хотя и не единственное) направление эволюции форм живого».

No comments. «Логично сделать вывод» - это сильный ход, особенно если учитывать, что выводы нам предлагается сделать из словесных высокохудожественных попыток замаскировать проблему. В итоге мы сталкиваемся лишь с «сердечным убеждением» автора, своеобразной религиозной верой, где вся логика сводится к декларации «так было угодно Эволюции». «Рассуждая таким образом», выводим, что не только у отдельных процессов, но и у природы в целом есть совершенно конкретный Управитель, которого мы из скромности именуем не Богом, а Управляющей Средой, Общей Тенденцией к эволюции и Живой Природой, направляющей эволюцию по восходящей линии вверх (в нарушение законов термодинамики заставляющей реку течь в гору, а систему усложняться). (Какое, к Вельзевулу, нарушение законов термодинамики???? Энергия исправно расходуется на эти процессы. Ведь и вода, прежде чем стечь с горы, каким-то образом появляется на её вершине – на это тоже затрачивается энергия!) Этот абстрактный и обезличенный Управитель запрограммировал генеральную стратегию развития - стремление любого существа к сохранению жизни (что логично, так как червяк или рыба себя не осознают (А инстинкт самосохранения в таком случае как объяснить?)) и постепенное развитие жизни в сторону освобождения от «случайностей» среды к созданию среды собственной, то есть разума и культуры. Всё. Можно идти за топором и начинать рубить идолов.
А. Москвитин, автор работы «Теория эволюции в теологическом аспекте», говорит по этому поводу:
«Теория, не могущая обойтись без Создателя, но всячески это скрывающая, отрицающая свое родство с религиозными воззрениями, может быть названа только ересью в изначальном смысле этого слова. Таким образом теория эволюции в той ее части, которая описывает возникновение новых видов, а не репродуктивно изолированных популяций, есть еретическое религиозное учение».

«Ереси (от греч. Hairesis – особое вероучение, религ. Секта), в христианстве религиозные течения, отклоняющиеся (или впоследствии осуждённые церковью как «отклонившиеся») от офиц. церк. доктрины в области догматики и культа. В период господства религ. идеологии Е. являлись специфич. формой социального протеста» (БСЭ (третье издание), том 9, стр. 92).
«ЕРЕСЬ … различие в мнениях веры; раскол или отщепенство, отступничество.» (В. Даль «Толковый словарь живого великорусского языка», том 1).
Вот изначальный смысл слова «ересь» - различие внутри веры, а не принадлежность или непринадлежность к вере вообще. Теория эволюции не привлекает богов для объяснения процессов, происходящих в природе. Иначе с чего бы на неё сразу же по появлении взъелись служители культа? А если мы пока не знаем каких-либо механизмов эволюции, или наши мнения о них расходятся, это ещё не означает того, что эволюционное учение – «ненастоящая» наука. У каждой науки есть свои «белые пятна», но наука существует, несмотря на них. Та же физика, например, была вполне оформленной наукой до открытия Эйнштейном теории относительности. И химия существовала веками без периодического закона Менделеева, теории химического строения Бутлерова и синтеза трансурановых элементов.

Но Л. Вишняцкий продолжает в том же ключе:

…«Поскольку же усложнение эволюционирующих систем влечет за собой нарастание направленности их дальнейшей эволюции, то устремленность живой природы к созиданию сознания и разума становится все более определенной. Ее можно рассматривать как главную тенденцию в истории органического мира, тенденцию, в рамках которой жизнь нашла наиболее радикальное средство автономизации от среды и наиболее эффективный способ самосохранения».

Итак, Бог есть, только называется он по-другому. (Наличие бога доказано? Конец религии: она превращается из веры в пустую сентенцию)
И все бы хорошо, но беда в том, что уважаемый Л. Вишняцкий попадает здесь в старую добрую ловушку всех эвословов – человекоцентризм (антропоцентризм), когда собственные желания и представления о природе приписываются и самой этой природе как ее собственные «желания» и «цели», то есть, образно говоря, опять вводится сторонний наблюдатель, по сути некий бог, который смотрит и знает, как надо «правильно играть в футбол». С сожалением вынужден предположить, что без участия уважаемого Л. Вишняцкого та «жизнь», которую нарисовал нам автор, и та «живая природа» - вряд ли сами догадываются о каких-либо своих «устремленностях».

В христианстве безраздельно господствует антропоцентризм. Даже в Библии чёрным по белому прописано:
«И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землёю, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» (Быт., 1:26)
И после этого обвинять эволюционистов в антропоцентризме?

Далее следуют примеры «человекополезности», которой добрые люди наделили мать-природу:

«…Для жизни хорошо (прогрессивно) то, что способствует борьбе со смертью и, соответственно, утверждению самой жизни».

С точки зрения, извините, кого? Для выживания лисы хорошо (прогрессивно) перерезать всех кур в деревне (плохо – куры высиживают цыплят, и если их всех перерезать, после того, как сгниют их трупики на свалке, лисе срочно придётся перебазироваться подальше от деревни), но что-то мне подсказывает, что для более эффективного «утверждения жизни» деревенским мужикам срочно нужно чью-то «прогрессивность» пресечь на корню, не так ли? (Ага, чтобы самим тех курей съесть) Кто прогрессивней - убегающий заяц или догоняющий волк? (На уровне индивидов всё вполне предсказуемо: если остался голоден волк, прогрессивнее заяц, а сыт волк – значит, прогрессивнее он. Но это лишь на уровне отдельно взятых индивидов. А ещё всё это шутка) По этой логике бактерии галофилы прогрессивней человека, так как приспособлены гораздо лучше нас - выживают в жерлах действующих вулканов и в арктических льдах (Неужели один и тот же вид способен на это?). Кого мы ставим в центр, что определяем как «жизнь»? Без каких-либо знаний о сути управляющей силы, без определения ее в этических категориях и без понимания нашего места в процессе жизни на земле мы никогда не выберемся из этого болота абстракций, а все наши эксклюзивные представления о жизни и полезности будут лишь источником разногласий и раздоров.

Неграмотность в элементарных вопросах биологии вкупе с хитрыми на первый взгляд логическими ловушками, присущая Алексею Милюкову, заставляет меня озадаченно «репу морщить» - чаще всего от удивления. Неужели Милюков, рассуждая о прогрессе в эволюции, ничего не слышал о понятиях биологического прогресса и регресса, введённых А. Н. Северцовым? Ладно, придётся объяснить.
«Биологический прогресс означает победу вида или другой систематической группы в борьбе за существование. Признаками биологического прогресса являются увеличение численности особей данной систематической группы, расширение её ареала и распадение на подчинённые систематические группы. Вс три признака биологического прогресса связаны друг с другом. Увеличение численности особей заставляет вид (или любую другую систематическую группу) расширять границы ареала, заселять новые места обитания, что приводит к образованию новых популяций, видов, подвидов.
Биологическому прогрессу противостоит биологический регресс. Он характеризуется обратными признаками: снижением численности особей, сужением ареала, постепенным или быстрым уменьшением видового многообразия группы. Биологический регресс может привести вид к вымиранию. Общая причина биологического регресса – отставание в темпах эволюции группы от скорости изменений внешней среды». (Н. Н. Воронцов, Л. Н. Сухорукова «Эволюция органического мира», М., «Просвещение», 1991, стр. 111 – 112).
Пытаясь сравнивать бактерию с человеком, Милюков просто подменяет два понятия – прогресс / регресс морфофизиологический (связанный с простотой или сложностью строения организма) и прогресс / регресс биологический (связанный с успехом в борьбе за существование). А непонимание этого явления вызывает странные суждения, которые мне приходится здесь комментировать.

«… Весьма четкую формулировку дает, например, Н.Н.Моисеев, по мнению которого возникновение разумных форм жизни «диктуется всей логикой развития живой материи» (Моисеев 1982:113)».

Чем же заменить Бога? Чем Бога заменить-то? Ищем, ищем. Голову сломали, но ничего не получается. Если - спрашиваю я, - у случайного процесса есть логика, диктующая материи необходимость развития, то чем, простите, эта «модель» отличается от управления Разумной личностью? Процесс, имеющий логическую последовательность, не может быть случайным, кроме того, у процесса не может быть логики развития без осознания предыдущего результата, а это опять же под силу только Разумной личности. Прокол за проколом. Тавтологии, порочные круги, цирковые манежи...

А искать логику в структуре? Строение органического вещества обусловлено тетраэдрическим расположением и взаимным отталкиванием четырёх гибридных электронных облаков в атоме углерода. Именно поэтому сложное соединение букминстерфуллерен (попросту «футбольный мяч» из атомов углерода, расположенных на стыках пяти- и шестиугольников) устойчивее с трудом синтезируемых молекул тетраэдрической и кубической формы. Он даже обнаруживается в саже как «побочный продукт». Правильная структура водяного льда обусловлена строением молекул воды и наличием водородных связей вследствие их полярности. Отсюда и правильные формы снежинок. Точно так же в эволюции – отбросим невозможные (антиадаптивные) сочетания признаков, и получим совсем немногие варианты развития для каждого плана строения.

«...А французский генетик Ф.Л’Эритье рискнул даже утверждать, что, «если бы существовал некий наблюдатель, который с самого начала знал бы о возможностях, открытых макромолекулярным механизмом для воспроизводства и передачи информации, осуществляемых игрой нуклеиновых кислот, он, без сомнения, мог бы предвидеть, что процесс усложнения материи, начавшийся на Земле около четырех миллиардов лет тому назад, приведет в конце концов к возникновению психики типа человеческой» (Л’Эритье 1970:32)».

Аминь. Я и смеялся, и «плакал». Цитата 70-го года, времени так называемой НТР, когда казалось, что еще чуть-чуть, еще одна кавалерийская атака... Хочу напомнить уважаемому Л. Вишняцкому, что сегодня генетики спрятали свои шашки подальше и вряд ли расскажут столь бодрым голосом нечто подобное. Сейчас эта цитата смотрится по крайней мере архаично и напыщенно, вроде того как «космонавты летали в космос, но никакого Бога там не видели» (А что? Всё-таки видели?). И опять, уже в который раз, в приведенном примере вылезает эволюционистское безграмотное круговое доказательство, принятие доказываемого за доказанное - если мы наблюдаем некий, уже реализованный, финальный результат, то, значит, к этому всё и шло!

Боже ж ты мой! Вот если бы креационисты по много раз перепроверяли свои доказательства, докапывались до первоисточника, смотрели, кто из их братии пустил очередную «утку», прежде чем на неё ссылаться, как на твёрдо установленный факт… Тогда половины их статей не было бы написано, а остаток сам по себе был бы вполовину меньше. Например, тот же Головин только доказывает, что «Всемирный Потоп» был (причём без особого успеха), а Милюков опирается на данные об этом явлении, как на уже доказанные.

…Только как же напоследок нам еще не пофантазировать, как «отпустить» такую благодатную тему?

… «Конечно, тот факт, что именно приматы, или, точнее сказать, гоминоиды оказались «на острие прогресса», имеет свои причины, но в принципе вполне допустимо, что при несколько ином развитии геологических или, скажем, астрономических процессов первыми в движении к мысли могли оказаться какие-то иные существа. … Сознание так или иначе должно было нарастать, но конкретные формы протекания этого процесса не были предопределены (см. об этом напр.: Пономаренко 1972; Моисеев, Поспелов 1990). В программу развития природой «закладывалась» тенденция, но не конечное состояние… В качестве одной из такого рода случайностей довольно часто рассматривают сейчас, например, вымирание динозавров, которые были, возможно, «первыми претендентами на продвижение в категорию мыслящих существ» (Будыко 1990:16). Некоторые исследователи, объясняющие исчезновение крупных ящеров в конце мелового периода катастрофой космического происхождения, допускают, что, не произойди этот катаклизм, нарушивший естественный, органичный ход развития земной природы, то нашей планетой сейчас владели бы ящеры, и разум появился бы не в своей нынешней материальной оболочке, а в мозгу каких-то из этих животных, например, целурозавров (Russell & Seguin 1982, по: Татаринов 1987:186-188; см. также Саган 1986:140; Моисеев, Поспелов 1990:6). Конечно, это не более чем гипотеза, к тому же гипотеза непроверяемая, но в принципе в ней нет ничего невероятного, и она прекрасно иллюстрирует идею потенциальной многовариантности эволюционной истории».



Понимаю, что это не доказательство, и в настоящий момент вообще не имею целью кому-то что-то доказывать этими рисунками. Просто тема альтернативной и футуристической эволюции стала сейчас очень популярной. Рисунки, представленные здесь, показывают, как могли бы выглядеть животные Земли в наше время, если бы не произошло массового вымирания в конце мелового периода. Они взяты с одного интересного зарубежного сайта, посвящённого "изыскам" в области альтернативной эволюции. Может быть, кто-нибудь сочтёт эту тему просто интересной и забавной, а кого-то она подвигнет на более глубокое изучение эволюции настоящей.

А вы говорите, что история не терпит сослагательного наклонения. «Конечно, это не более чем гипотеза, к тому же гипотеза непроверяемая…». А описанная выше гипотеза эволюции, конечно же, проверяема? И, наверное, воспроизводима в эксперименте? И, наверное, подтверждается свидетельствами наблюдателей? И, наверное - конечно, обязательно! - имеет принципиальную возможность быть или доказанной, или опровергнутой?

Раз мы заговорили о воспроизводимости эволюционных явлений, то я просто не могу не сделать замечания о том, что эволюция как раз в большей или меньшей степени воспроизводима. Разумеется, это не означает того, что сунули мы в пробирку, например, современных амёб, облучили их рентгеном или добавили химических мутагенов, и – здрассте! – вот он, соловей, или суслик, или гадючка маленькая извивается. Природа, к сожалению для экспериментаторов, оперирует миллионами лет, и ждать окончания эксперимента пришлось бы существам, возможно, даже не принадлежащим к нашему виду. Но эволюционные явления чётко и закономерно повторяются при стечении одинаковых условий. Единственное, что нужно – это абстрагироваться от частностей, и уметь видеть общее.
Пример очень «приблизительного» эксперимента природы – явление конвергенции. В данном случае разные существа, оказываясь в сходных условиях, вырабатывают внешне сходные черты анатомии. Примеры этого известны со школы – крот и медведка, бабочка бражник и птица колибри, ихтиозавр, акула и дельфин.
Пример иного рода, и также «приблизительный» – адаптивная радиация. В этом случае предковая форма в условиях разнообразия доступных мест обитания образует множество новых форм. Примеров много: здесь птицы гавайские цветочницы, рыбы цихлиды Великих Африканских озёр, байкальские рыбы широколобки.
Более точный пример воспроизводимости эволюции – явление параллелизма, когда от более-менее родственных, но всё же разных предков в одинаковых условиях происходят похожие виды. Явление редкое, но примеры также перед глазами: ленивцы двупалые и трёхпалые ведут своё начало от разных групп наземных ленивцев: трёхпалые от мегатериоидов, двупалые – от мегалонихид. Но «на выходе» – похожие друг на друга существа с когтями-крючьями, гибкой шеей и шерстью, растущей от живота к спине.
Чтобы «разбавить» примеры из мира животных, приведу пример параллелизма в растительном мире. Характерный признак деревьев тропического леса – досковидные корни. Высокие, похожие на треугольные пластины, они неглубоко уходят в землю (почвенный слой в тропическом лесу очень тонкий), но распространяются в стороны на многие метры. Они известны у древовидных растений из разных семейств: тутовые (разные виды фикусов), сапотовые (Palaquium xanthochymum), бомбаксовые, или баобабовые (Pachyra aquatica), акантовые (Bravaisia integerrima), хлорантовые (Hedyosmum mexicanum), молочайные (Bridelia micrantha), бурзеровые (Santiriopsis trimera), и так далее… (список видов растений взят из книги Э. Меннинджера «Причудливые деревья» и далеко не полон).
А вот ещё пример: в одинаковых условиях островов (на ограниченном пространстве и лимитированных ресурсах) в разных частях света образовывались карликовые формы хоботных разных родов: слоны (Европа, Средиземноморье), мамонты (остров Врангеля, острова близ С. Америки), стегодоны (остров Флорес).

Карликовый слон с острова Мальта по сравнению с лебедями. Рисунок из книги Й. Аугусты и Зд. Буриана "История жизни на Земле".

Если добавить к ним измельчавших бегемотов и носорогов Мальты и карликовых людей острова Флорес, а также карликовых островных динозавров, чьи остатки находят в Южной Европе, то можно смело призадуматься: воспроизводятся ходы эволюции! Пусть материал разный, но в одинаковых условиях итог один.
Поэтому в свете этих примеров я на месте Алексея Милюкова не стал бы столь прямолинейно и резко «рубить» все вышеназванные гипотезы.

А уж по поводу того, что байка с динозаврами «прекрасно иллюстрирует идею потенциальной многовариантности эволюционной истории»… Не кажется ли уважаемому автору, что существование человека прекрасно иллюстрирует идею именно безвариантности истории? Или, по крайней мере, потенциально другой вариантности, но исключительно в рамках человеческого выбора?

А если хорошенько подумать? Я не исключаю и иного взгляда: просто человек остался на Земле один в окружении видов из других родов и семейств. Представим (теоретически) себе ситуацию: наличие в современном мире нескольких видов людей. Например, в Австралии прямого потомка архаичного сапиенса, в Юго-Восточной Азии потомка эректуса, в центральной части и на севере Евразии неандертальцев, в Европе, на Ближнем Востоке, в Южной Азии и Северной Африке человека современного вида, и вдобавок ещё какого-нибудь карликового островного эректуса на Филиппинах или в Японии, и реликтового австралопитека в лесах Центральной или в горах Южной Африки. Если взглянуть на мир глазами человека из такого «параллельного мира», то окажется, что теорией «безвариантности истории» тут и не запахнет. Соответственно поменяется и мировоззрение.
Так что явление «безвариантности» появления человека здесь кажущееся. Вариантов было много, причём совсем недавно. Просто остался только один.
Кстати, а почему Алексей Милюков ограничил многовариантность эволюционной истории именно «человеческим выбором»? Не проявляется ли в этом свойственный христианству антропоцентризм?

«По-видимому, в «гонке» к разуму было несколько участников, имевших при определенном стечении обстоятельств некоторые шансы завоевать главный приз. Кроме отдельных видов динозавров и млекопитающих в их числе называют иногда еще головоногих моллюсков и некоторые другие формы. Однако, победитель гонки давно уже известен, а его соперники либо все еще в пути (sic! – А. М.), либо, что более правдоподобно, сошли с дистанции. Наверно, нам повезло, что финишную черту пересекли первыми именно наши предки. Но почему и, главное, благодаря чему им удалось это сделать?».

Ладно, коли уж «наука» тут совсем закончилась… Представьте, сидел бы сейчас некий Наутилус Помпильевич и нервно записывал бегущими «от головы к ногам» строчками: «Наверно, нам повезло, что финишную черту пересекли первыми именно наши предки. Но почему и, главное, благодаря чему им удалось это сделать? А ведь на нашем месте могли быть и люди, если б, чего доброго, эти тупые неразвитые существа, несмотря на давление среды и требования эволюции, не отказались в свое время слезать с деревьев».

Ну, хорошо. Представим себе ма-а-а-аленькое допущение в эпоху далёкого прошлого. У головоногих моллюсков изменился механизм выделения, который начал работать по «рыбьему» образцу. Мелочь. Одно изменение из многих возможных. Но что это означает в масштабе биосферы? Если заново «прокрутить» историю Земли от кембрия до наших дней, это означало бы, по крайней мере, что у рыб везде были бы умные (гораздо более умные, чем рыбы с их и поныне «рыбьими мозгами»), быстрые и хищные конкуренты. И тогда рыбы не смогли бы «отсидеться» в опреснённой воде морских мелководий и устьев рек. И в самих реках и озёрах с ними постоянно конкурировали бы головоногие. И как бы выглядел наш мир сегодня? А чёрт его знает. Возможно, у рыб вообще не было бы будущего – стали бы мелкими существами, дрожащими и влачащими жалкое существование в лужах, куда не проникнут головоногие (если дождя долго не будет). А головоногие моллюски, возможно, освоили бы сушу, и вынули их из лужи уже на правах сухопутного хищника. И тогда, миллионы лет спустя, какой-нибудь головоног строчил бы такие слова: «А представьте себе на секунду, как бы выглядел мир, где самые крупные существа – позвоночные?»…
Это как в рассказе Рэя Брэдбери «И грянул гром…»: охотясь на тираннозавра, который всё равно умер бы секундой позже, герой случайно убил бабочку, которая должна была выжить и дать потомство. Вернувшись в наш мир, он обнаружил, что в Америке (бедная страна! Чего они только не пережили!) избран другой президент…
Но всё же принципы и закономерности эволюции действуют. Если представить себе, что к плиоцену и плейстоцену экологическая ниша разумного существа окажется занятой каким-то разумным не-человеком, можно даже не думать о появлении человека – он появился бы тогда, когда эта ниша была бы свободна, или когда он имел бы некие приспособления, позволяющие вытеснить из данной ниши иной вид, занимавший её ранее. Но я не думаю, чтобы разумный не-человек сидел бы, сложа руки (или что там у него вместо них?), и наблюдал, как некий вид полуголых обезьян разрушает его цивилизацию, и пытается орудовать куском камня против технологий, развивавшихся до него тысячи лет. Наглецов бы «утихомирили» так же, как в своё время человек разделывался с теми, кто ест его кукурузу и апельсины (каролинский попугай), овец (сумчатый волк и попугай кеа) или кур (многие хищные птицы, черноногий хорёк). Как говорится, «в одной берлоге два медведя не живут», и два вида, претендующих на «мировое господство», неизбежно вступили бы в конфликт. Это наблюдается в природе на уровне птиц, зверей, растений. И человек тут – не исключение. Не такие уж мы, разумные человеки, «библейские агнцы», если себе подобных – и то истребляем и записываем в «нелюди» («язычники», «варвары», «неверные» - термины из той же оперы).

…Но о слезании с деревьев – в четвертой части наших комментариев, а в следующей мы поговорим о том, как нужно правильно доказывать эволюционные процессы с помощью имеющейся у нас живой обезьяны.

***

«Народного академика» Лысенко, было дело, спросили – почему его опыт по выведению птицы пеночки из яйца кукушки никто не может больше повторить. «Для того, чтобы получить какой-либо результат, - мудро сказал Лысенко, - нужно просто хотеть его получить».
Запомним эту гениальную фразу, ибо в третьей части наших записок мы вступаем именно в область, очерченную академиком, а именно – в область страстного хотения эволюционистами «нужного результата» и тяжелых творческих потуг получить его с помощью любых манипуляций, фокусов и софизмов. В предыдущих главах рассматриваемой книги нам не удалось увидеть ни нашего обезьяноподобного предка-прародителя, ни «недостающего эволюционного звена» меж ископаемыми обезьянами и «настоящими» людьми. Нам не удалось пощупать реальные кости реальных эволюционных «родственников», не убедила нас и «философия» эволюции – все рассуждения о ее механизме оказались не выше уровня неловких фантазий и описаний, придуманных постфактум, в качестве подгонки под уже произошедшие события.

Это можно объяснить также с иной позиции – с позиции субъективной интерпретации отдельно взятым человеком имеющих место быть материальных фактов. Странная вещь – куча народу ошибается и ходит в заблуждении, а один прав.
Впрочем, это моё предположение заведомо неверное: внимательно прочитав «ироническое эссе» Алексея Милюкова, автор этого комментария обнаружил немало ошибок в его биологических суждениях, что позволяет считать его тезисы практически не заслуживающими внимания с точки зрения науки.

На этот раз, при рассмотрении главы «Культура и карьера шимпанзе» объектом нашего внимания будет еще один изящный софистский трюк современного эволюционизма, широко бытующий ныне «научный» прием - коль уж палеонтология оказалась нам плохой помощницей, всю эволюционную энергию нужно сосредоточить на имеющемся сходстве меж нами, людьми, и так называемыми современными человекообразными обезьянами. Официально нужно заявить о нашем желании реконструировать прошлое человечества, на самом деле – любым способом показать, что человек и обезьяна находятся в несомненном эволюционном родстве. Показателем такого родства будет считаться наличие у обезьяны типично человеческих черт и качеств.

Откуда такая ирония, уважаемый Алексей Милюков? «Так называемые»… Так их называли, к сожалению, не из-за чьей-то блажи, а потому, что в строении этих существ имеется большое количество черт объективного, не зависящего от интерпретации, сходства с нами, людьми. Советую почитать книгу «Фауна мира. Звери».
Кроме того, если качества, присущие человеку, найдены и у обезьяны, то их, увы, уже нельзя будет назвать «типично человеческими».

Итак, переходных форм нет, родственные связи не установлены. Кроме того, мы знаем, что последние бодрые попытки ученых доказывать эволюцию через генетическое родство столь же бодро привели старую добрую дарвиновскую идею (именуемую нынче синтетической теорией эволюции) к «неожиданному» нокдауну в виде развала эволюционного дерева.

А что, видимо, Милюкова смутило недавно выявленное генетическое сходство китов и парнокопытных? Или ещё что-нибудь? В любом случае, генетические исследования подтверждаются палеонтологией и сравнительной анатомией. Во всяком случае, примеров «развала» эволюционного древа, о котором столь упорно говорит Милюков, не наблюдается. Уточняются лишь отдельные связи между таксонами разного ранга. Так, в книге «Иллюстрированная энциклопедия животных», предисловие к которой написал сам покойный Джеральд Даррелл, родословные связи между группами животных (как раз в виде опостылевшего Милюкову «эволюционного древа») установлены именно на основе генетических исследований. И никакого развала, лишь объём отряда Аистообразных оказался неожиданно большим по сравнению с тем, что излагается в отечественных справочниках по орнитологии, и удивительно совпал с отрядом «боевых птиц» по старой классификации, которую применял натуралист Вильгельм Гааке в книге «Происхождение животного мира» в 1898 году.

Чем же в этом случае способен помочь опыт подковерной борьбы, усвоенный эвословами и эводелами еще со старых добрых времен пилтдаунского сорокалетнего торжества?

Боже мой (фразеологизм, устойчивое выражение), до каких пор креационисты будут поминать не к добру «пилтдаунского человека»? Хочется спросить Алексея Милюкова: скажите, сейчас, в современных учебниках и научных работах, этот «образец» вообще используется? Нет. Никто на его основе не формулирует каких-либо важных гипотез, доказательств и прочего. С тех пор, как было доказано, что это подделка, никто его не принимает во внимание, насколько бы он ни был «человекообразным», «переходным», или явно демонстрирующим иные качества. Спуститесь на землю, Алексей Милюков! А ещё лучше – столь же внимательно, как эту книгу Вишняцкого, проанализируйте любимые легенды креационистов – калаверасский череп, разного рода невадских и прочих полумифических лошадей, всякие «потопные» отложения (заодно объясните, как эвапориты, породы, образовавшиеся при высыхании водоёмов, могли бы сформироваться под водой «Всемирного потопа»). Вот лучшее применение для вашей умственной энергии и едкости письменного слова.
Вообще, возвращаясь к нашим гоминидам, подведём итоги: родственные связи оказались установленными, круг предковых таксонов полностью и чётко очерчен. Нет конкретного вида? Не такая уж большая беда. Мы не будем его искать среди бабуинов, даже подходящих по возрасту, среди гигантских лемуров Мадагаскара, среди широконосых обезьян. Это будет совершенно точно представитель рода австралопитеков или близкая к ним форма.

Совершенно очевидно, что сегодня на эволюционном подиуме нужно поставить человека по стойке смирно, а рядом с ним поместить нечто внешне человекоподобное, что более других на него похоже, в данном случае – и кто б сомневался – «человекообразную» обезьяну. Нужно на время забыть прежнюю идеологическую некорректность: «Человек - это звучит гордо!» и сосредоточить усилия на идее: «Обезьяна - это тоже круто!». Сказано - сделано, смотрим сходство. Оба существа - млекопитающие, у обоих по две руки, по две ноги. У обоих отсутствует хвост, у обоих большой палец руки противопоставлен остальным, то есть, оба существа могут брать в руку некие предметы.
Но одного этого сходства, разумеется, мало. Чтобы никто из скептиков не сомневался в родстве этих двух индивидов, нужно чисто механистически свести их вместе в одном списке, в одной классификации - придумать им новый «нужный» статус и новые имена. Карл Линней существенно помог эволюционистам в том смысле, что не развел по разным углам наших героев, а напротив, искусственно объединил их в одном отряде приматов. Однако же и этот «факт» родства можно усилить новыми партийно-эволюционными постановлениями. Имя хомо сапиенсу, так и быть, можно оставить, зато пан троглодита (шимпанзе) сегодня обязательно – так сказать, архиважно! - переименовать не иначе как в хомо троглодита. Любо-дорого посмотреть. Были какие-то чужаки, Homo sapiens и Pan troglodytes, а стали близкие братья - Homo sapiens и Homo troglodytes…

«Фундаментальный вклад в приматологию внёс Карл Линней (1707 – 1778). И в наши дни его классификация приматов остаётся в главном верной. Это он впервые, как упомянуто, дав само название «приматы», объединил в ещё весьма небезопасное время человека, обезьян и полуобезьян в один отряд, да к тому же присвоил ему термин, использующийся в церковной иерархии. Напомню, что род Homo у Линнея включал наряду с видом человека разумного – Homo sapiens, вид человекообразной обезьяны – Homo troglodytes, или с 10-го издания Homo sylvestris. Вот насколько он считал их сходными! А ведь Линней был верующим человеком и побаивался столкновений с клерикалами. Можно представить себе, каких душевных сил стоила ему верность науке». (Э. П. Фридман «Занимательная приматология», М., Знание, 1985, стр. 55)
Как говорится, шах и мат. Материться можете и в письменной форме. Я пойму и прощу.
Кстати, где есть источники, в которых говорится об искусственности отряда приматов? Названия, ссылки, авторы. Без этого считаю ваше мнение, уважаемый Алексей Милюков, голословным. Согласно всем источникам, и палеонтологическим, и генетическим, отряд приматов явно монофилетический, и иного пока не дано. И вы сами это признали раньше. Косвенно, правда, когда рассуждали о вестибулярном аппарате...

Смотрим далее, что получилось. Руки, ноги, хвосты, имена… Все вроде в порядке. Но какой-то внутренний голос подсказывает, что и этого мало. А самым сильным тактическим ходом для доказательства родства будет следующий – шансы обоих претендентов нужно обязательно по мере сил уравнять. То есть, пусть человек стоит себе на эволюционном подиуме и краснеет за свое несовершенство, зато вот обезьяну… Обезьяну нужно всеми силами, любым, что называется, «доступным науке способом», возвысить, «подтянуть» до человека. Человеку сразу за все его качества давайте поставим тройку с минусом (недоэволюционировал, подлец, плохо рожает, остеохондрозом болеет, любит воевать, природу уничтожает), зато в каждом пуке и чихе обезьяны будем видеть ее горячее желание немедленно начать писать «Евгения Онегина» и строить корабли для полета на Луну.

Бонобо: не чихает, не делает никаких неприличных действий, а изготавливает каменное орудие, однако!

Фото с сайта Stone Age Institute.

Предположим, стремление очеловечиваться в пуках и чихах обезьян видят лишь креационисты, тщательно скрывая методы интерпретации.
Относительно несовершенства организма человека можно сказать одно: это, увы, объективная реальность. Наши далёкие предки чаще всего просто не доживали до того возраста, когда значительная часть этих недугов успевала проявиться в силу естественного износа организма. Что же до трудностей при родах, то это плата за прямохождение: таз человека имеет более узкий просвет, чем таз обезьяны.
В поведении человека осталось слишком много обезьяньего. Это не попытка унижения нашего брата со стороны невесть что подумавшего фанатика теории эволюции, а просто взгляд стороннего исследователя. Очень рекомендую интересующемуся читателю книги Десмонда Морриса «Голая обезьяна» и Виктора Дольника «Непослушное дитя биосферы». Кроме того, даже популярные глянцевые журнальчики рекомендуют «посмотреть на шефа через «обезьяньи очки»». И, что ни говорите, в кои-то веки раз оказываются правы! Кстати, книгу Морриса целиком, и главы из книги Дольника можно найти на сайте http://www.ethology.ru в разделе «Библиотека».
Наследие племени Бандар-Логов глубоко засело в человеке, и откреститься от него невозможно. Позволю себе немного отвлечься от темы антропогенеза и привести один пример «обезьяноподобия» в поведении человека. Он взят из книги Десмонда Морриса «Людской зверинец», и представляет собой пособие для начинающего лидера. С ним интересно будет ознакомиться как самцу бабуина, так и политику, претендующему на место во властных структурах. Итак, десять Золотых заповедей превосходства по Д. Моррису:
«1. Недвусмысленно демонстрируй уловки, осанку и жесты, говорящие о твоём превосходстве»
Дорогие костюмы, дорогие автомобили, шикарные рестораны, помпезные приёмы и банкеты, «закрытые» партийные столовые, магазины и санатории – это из одной и той же оперы.
***
«2. В моменты активного соперничества прибегай к агрессии, угрожая подчинённым»
«Во всём виноват Чубайс!»
«Если бы не Чубайс, «Наш дом – Россия» взял бы двадцать процентов!»
А вспомним, как агрессивно подавляются разного рода путчи и просто инакомыслие в тоталитарных государствах. Тот же Пиночет сколько «дров наломал». И Иосиф Виссарионович отличился на этой ниве, и товарищ Мао.
***
«3. В моменты, когда брошен физический вызов, для победы над подчинёнными умей прибегнуть к насильственным мерам или поручи это своему представителю»
Саддама Хусейна сейчас судят, в частности, за выполнение этого пункта настоящих Заповедей.
***
«4. Если тебе брошен интеллектуальный, а не физический вызов, умей перехитрить подчинённых»
В одном бюллетене «вычеркните тот пункт, с которым вы не согласны», а в соседнем бюллетене «отметьте значком тот пункт, с которым вы согласны».
Сами знаете, главное – не то, как народ голосует, а то, как считают голоса.
***
«5. Подавляй мелкие ссоры между подчинёнными»
Сразу вспоминаются разнообразные мелкие коррупционные скандалы и скандальчики, перемещения начальников из одного кабинета в другой, и мудрые решения Туркменбаши о направлении того или иного начальника на подъём экономики в кишлак Шайтан-Кирдык.
***
«6. Поощряй ближайших подчинённых, позволяя им наслаждаться преимуществами высокого положения»
Так поступил, например, нынешний лидер «Единой России», расставив в структурах правительства своих людей. Естественно, никто не отменял их привилегии и прочее. А как министры, не справляющиеся со своими обязанностями, просто переводятся из одного министерства в другое? Иначе ведь нельзя – это «свои», и лишать их кормушки не стоит. А вы вообще, когда-нибудь видели, чтобы депутаты САМИ СЕБЕ отменяли привилегии? То-то же!
***
«7. Защищай более слабых членов группы от неуместной травли»
Позволю себе позлословить…
«Второе. Одно из ваших «фирменных блюд» - ваше традиционное хамство в отношении оппонентов, которых вы беретесь комментировать. Я уже говорил, что в ваших статьях нет интриги – заранее известно, что вы ни разу не похвалите оппонента, зато обязательно объявите его лжецом, недоучкой и хитрованом, пытающимся обмануть доверчивых людей. Понятно, что это у вас идет от собственной слабости (плюс безнаказанности, но – ой, чую, до поры до времени!), но по-человечески обидно за честнейшего и добрейшего человека Александра Хоменкова». (Тема 1331 «Теория эволюции – можно ли её вообще назвать теорией?» на А-сайте, сообщение 14736)
Картина маслом – кроме седьмого пункта немного выполняются даже третий, четвёртый и десятый.
А другие примеры этого же явления – Ленин и дети, Сталин и девочка, Ким Ир Сен в детском комбинате номер N…
***
«8. Принимай решения, касающиеся социальной жизни своей группы»
Коллективизация, индустриализация, «война с воробьями», нацизм как идеология (закономерный ответ на унижение нации со стороны иных держав), милитаризация, военное государство, переход к рыночной экономике – любой может продолжить или дополнить этот список «великих дел» разных эпох и народов.
***
«9. Время от времени успокаивай подчинённых»
«… Мною подписан указ (приказ, закон, постановление – нужное подчеркнуть, ненужное зачеркнуть) о поднятии с первого января (февраля, сентября…) заработных плат врачам (учителям, военным, инженерам…) на пятьдесят (семьдесят пять, сто) процентов. Я дал указание правительству (Минфину, Центробанку, Федеральному центру) изыскать средства на это».
***
«10. Бери на себя инициативу при отражении угроз или атак, идущих извне»
Издавна король был не только правителем, но и предводителем войска. А сейчас Президент – это ещё и Верховный Главнокомандующий.
***
Подводя итоги, можно сказать, что с одного взгляда грань между «ещё-не-культурой» и «уже-несомненно-культурой» найти не так-то просто…

Итак, условились. Чтобы очеловечить обезьяну и объявить ее «культурной», что нужно сделать, как вы думаете? Абсолютно правильно. Понятие «культура» в ее человеческом значении нужно упростить, это раз. И доказать, что признаками этой «культуры-мультуры» обладает также обезьяна, это два. Задачи наши определены, цели ясны. За дело, товарищи! Айда «опускать» культуру!

Помочившись в музее под картинами великих мастеров, человек не «опустит» культуру, а только лишь себя. Но здесь мы имеем дело не с «попыткой опускать» что-либо, а с попыткой отделить субъективные представления и докопаться до сути явления, установить причины и условия появления культуры, и её основные отличия от повадок.

«Несмотря на чрезвычайное многообразие предлагавшихся расшифровок интересующего нас понятия, существует, на мой взгляд, всего лишь два основных подхода к его определению. Один из них – традиционный - заключается в том, что культуру, прежде чем определить, что это такое, заранее уже рассматривают как нечто специфически человеческое, нечто, появляющееся и существующее только вместе с человеком (White 1959:8; 1959а; Маркарян 1969:61, 1983:86; Каган 1974:188)».

Почему-то Алексей Милюков не захотел процитировать второго определения культуры, хотя, на мой взгляд, дальше пытается обсуждать и его. Поэтому, дабы текст не казался столь обрубленным, я это сделаю за него и прямо здесь.
«При втором подходе упор делается на выявление сущности определяемого феномена, безотносительно к тому, кто может быть его носителем (напр.: Quiatt, Itani 1994: xiv). В этом случае культура рассматривается, прежде всего, как нечто в известном смысле противостоящее природе, или, точнее, не сводимое только к природе, как совокупность психических и материальных явлений, обладающих надприродным, надбиологическим бытием. Она есть результат особым образом организованного поведения, специфика которого состоит в том, что оно формируется, во-первых, внегенетически, через разные формы научения (это условие необходимое, но еще не достаточное, поскольку условный рефлекс или, скажем, импринтинг, тоже результат научения, но вряд ли кто станет выделение желудочного сока у подопытного животного в ответ на условный раздражитель считать культурным феноменом), а во-вторых, немеханически, т.е. активно, избирательно».
Теперь можно обсуждать дальше.

Разумеется, разумеется, что вопрос этот мировоззренческий. Если применять к делу библейский подход (А кто в дискуссиях на форуме говорил о собственной «непредвзятости»?), то ничего «нового», понятно, у нас и не получится. Но если для истолкования окружающей действительности (наблюдаемых фактов) принять допущение, что все живые существа находятся в биологическом родстве, то окружающее сразу обретает новый, искомый смысл и эволюционное дыхание становится спокойным и ровным.
Библия по определению, скажем так, рассматривает человека отдельно от всего прочего мира – животного и растительного. Если же принять фантазию «общего биологического колхоза», то культура человека оказывается помещенной в эту общую для всех живых существ биологическую «систему координат». Неважно, что у исследователя в этом случае теряется всякая опора под ногами. Неважно, что отныне становится принципиально невозможной какая либо культурная или этическая «аксиоматика» - зато уж фантазия здесь может быть безграничной!

Увы, в поведении человека слишком много общих черт с животными, особенно с человекообразными обезьянами. Алексей Милюков, к сожалению, не этолог, и потому ему может быть до некоторой степени простительно незнание этого. Но, как человек, опровергающий фундаментальную теорию, в том числе в данной области, он обязан это знать. И его некомпетентность в этом вопросе – минус, а возможная попытка сокрытия при условии знания – красная карточка.
Почему его так пугает рассмотрение культуры в общей «системе координат»? Думаю, потому что при более общем подходе к определению культуры, который не связывает её напрямую с конкретным биологическим видом, оказывается, что достаточно много видов живых существ проявляет черты поведения, попадающие в рамки этого определения. Во втором определнии культуры Вишняцкий делает упор на то, что культура:
а) передаётся как научение – от поколения к поколению, и не наследуется;
б) передаётся активно, в силу собственной познавательной активности воспринимающего индивида;
в) это явление, стоящее выше простого проявления природных задатков и форм поведения, выражаемое материально или через формирование каких-то идей.

Многие убежденные эволюционисты отчего-то уверены (если не лукавят), что если переопределить неудобное понятие, дать ему новое имя или упростить до предела, то проблема тем самым будет автоматически закрыта. «За миллион лет чего только не может случиться!». «Если желудь превращается в дуб, значит молекула водорода со временем превратилась в человека». «Любовь – это химическая реакция!».

Глупость, глупость, опять глупость. У эволюции есть ограничения. Нет? Покажите мне корову с зелёной шерстью, тогда поверю. Молекулу водорода никто в человека не превращал. Было? Ссылку на эксперимент, авторов и результаты, пожалуйста! А любовь к химической реакции сводят лишь бульварно-вульгарные журналы, но не серьёзные научные труды по психологии.

Зато теперь, как кубик ни бросай, а нужная тебе единица выпадет всякий раз, потому что она нарисована на всех шести гранях. Если культура определяется через сугубо человеческое поведение, говорит Л. Вишняцкий, то у нас есть реальный риск утонуть в неточностях и тавтологиях, а вот если определять культуру только через некие узкие понятия, скажем, символизм, то мы будем счастливы узнать, что:

«…Даже сама способность к символизму не является достоянием только человека, и может быть обнаружена еще у ряда видов».

Хорошо. Представим себе другую ситуацию. Мы сталкиваемся с инопланетным разумом. Невероятно? На мой субъективный взгляд, вполне возможно, хотя точные сроки такого события (и его последствия для нашей цивилизации), боюсь, никто не сможет привести. Как мы в данном случае будем определять культуру? Если опять руководствоваться подходом, гласящим, что «культура – это нечто, характерное только для человека», то может получиться так, что инопланетяне с их технологиями, опережающими земные на много сотен лет, окажутся «некультурными», поскольку заведомо не принадлежат к виду Homo sapiens. Поэтому подход, основанный на определении культуры через человека, не «хромает» пока лишь потому, что мы не знаем иных видов, создавших цивилизацию в любой форме. Именно поэтому Вишняцкий пытается отойти от антропоцентризма, и найти признаки, отличающие культуру от повадок.

Развивая свою «трудноугадываемую» (не знаю, как Милюков с его библейским антропоцентризмом, а я понял мысль Вишняцкого достаточно легко) мысль, автор добросовестно опирается на такие эволюционные определения культуры, которые своей широтой и всеохватностью напоминают знаменитую 58 статью сталинского УК, с ее «расширительными» литерами.

«Иными словами, культура (в самом широком смысле) - это все формы поведения, основанные на внегенетически и притом избирательно (немеханически) усваиваемой, хранимой и передаваемой информации, а также их результаты (вещественные и идеальные). Является ли такое поведение исключительно человеческим или нет - это должно быть установлено эмпирическим путем, но для определения культуры как таковой никакого значения не имеет».

Спорить с такими определениями даже не будем. Под такие определения попадает практически все что угодно – хуже, когда не попадает то, что нужно (шутка). (В каждой шутке, как известно, только доля шутки, а остальное – чистейшая правда) Здесь что ни слово, то слишком расплывчатое или двусмысленное понятие. В принципе тут можно придраться к любому слову - что такое информация в трактовке эволюциониста, в каком виде осуществляется ее накопление, анализ и хранение живым организмом? И можно ли считать «культурной» информацию, вопреки определению передаваемую именно генетическим путем, например, талант человека, склонность к религиозности и просто врожденную грамотность, наследуемую от родителей… (Тут же мы сразу вспоминаем мальчика Каспара Гаузера, выросшего в изоляции от других людей, и безвестных ныне, но знаменитых детей, которых выращивали по приказу разных фараонов и императоров, дабы узнать, на каком языке они заговорят. В некоторых случаях указывалось даже, что они общались на древнееврейском…) С помощью таких расплывчатых формулировок вместе с водой удачно выплескивается и ребенок – в принципе вся так называемая особая человеческая сущность, отличающая нас от животных (каковы признаки этой «сущности»?), оказывается «лишней сущностью», избыточной в свете поставленных эволюционных задач. Понятно, что автор хочет сказать следующее – признаки культуры в том, что кто-то пришел, кого-то научил, передал опыт, а научаемый почесал в затылке и сам изготовил каменный скребок или нарисовал картину.

Для начала следует именно доказать, что упомянутые Милюковым качества являются наследственными. Для этого я попросил бы комментарий психолога, читающего эти строки.
А если по наследству передаются не эти качества, а лишь темперамент человека и особенности развития его мозга? А эти качества – лишь «семена», попавшие на нужную «почву», и «проросшие» на ней?
Кстати, «кто-то» приходит и учит во множестве мифов. Вспомните Прометея, например. Эволюционисты так не считают, зато сторонники разного рода религий – сплошь и рядом.

Но не менее очевидно, что авторы подобных определений скорее всего лишь «лоббируют» интересы обезьян, собираясь показать нам, что и обезьяна, стоит лишь принять «правильные», упрощенные формулировки, от людей практически ничем не отличается. А если иметь в виду, что попытка найти в обезьяне любые человеческие черты и качества есть очередная страстная мечта нынешних биологов-эволюционистов, то в терминах 58-й статьи сталинского УК под сформулированную культуру обезьян попадёт даже «скрытое намерение» какой-либо мартышки произвести действие, определяемого «эволюционным УК» как явное проявление интеллекта.

Странный народ креационисты… То они видят во всех действиях животных сплошное проявление интеллекта (например, креационист Хоменков в работе «Почему человекообразные обезьяны человекообразны?» прямо-таки злоупотребляет этим), то напрочь отказывают животным в проявлениях рассудочной деятельности… Вы уж, господа, как-то определитесь промеж собой, какой взгляд на какие явления использовать.

…Однако, мы отвлеклись и не заслушали первых выводов. Заслушаем, наконец, и пойдем дальше.

«На мой взгляд, если следовать только что сформулированному широкому определению культуры, то трудно не признать, что ее проявления возможны и в животном мире. Как известно, в поведении многих его представителей важную роль играет не только программа, заложенная в генах, но и информация, накапливаемая, благодаря способности к запоминанию индивидуального опыта и его пополнению через наблюдение, подражание, намеренное научение».

Ну, пока вроде бы всё идет как надо. Если не уточнять формулировки типа «запоминание индивидуального опыта» и «его пополнение через наблюдение, подражание и пр.» - то полдела, считай, сделано. Однако трудно не задать себе вопрос – а можем ли мы быть вполне уверены, что и вышеперечисленные признаки «разумной» деятельности не обусловлены также генетически? Или – страшно сказать – являются какой-либо особой, недоступной нам формой «специальной», исключительно животной «разумности»?

Предположим, что это не вновь изобретённые Вишняцким термины, а достояние любого словаря или учебника по психологии, а потому тем, кто желает узнать более точное значение этих терминов, рекомендуется обратиться к указанным источникам, а не изображать из себя либо обезьяну, либо очень строгого прокурора сталинской закалки.
Ещё вопрос Милюкову: а что, разве строение нашего мозга, способность к научению, темпы развития мозга, наличие сензитивных периодов (времени особенно активного усвоения информации) – они разве не обусловлены генетически? Генетический компонент позволяет мозгу развиваться, но что именно будет усвоено, зависит от окружающей культурной среды (или её отсутствия как возможного варианта таковой). Так что генетический компонент ВСЕГДА присутствует в процессах обучения, но он не влияет на то, что будет выучено в течение жизни. Высшая математика и взлом сейфов изучаются благодаря одним и тем же механизмам психики.

Если мы уж взялись оперировать расплывчатыми понятиями и мыслить максимально широко, то позволю себе высказать одно столь же широкое наблюдение.
Суть его вот в чем. Практически все качества, обычно удивляющие нас в животных и позволяющие нам рассуждать об их гипотетическом интеллекте - всегда напрямую и безусловно связаны с той или иной формой нашего с ними контакта или нашего целенаправленного на них воздействия. Эволюционисты не горят желанием учитывать сей фактор в опытах с животными, хотя понятно, что поведение шимпанзе в дикой природе и шимпанзе, курящего с нами сигары, есть две абсолютно несравнимые вещи. Сейчас я скажу страшную для атеистов вещь. Вот она. Если человек возник не на общем скотном эволюционном дворе, а от «начала времён» обладает особой, сугубо человеческой, не-животной сущностью, то и отношения представителей животного мира к нему, как ни крути, должны быть особыми. (Я уже в ужасе. По крайней мере, тигры точно не испытывают благоговения перед человеком, и едят бедных индусов не хуже, чем их коз. Львы, слоны и африканские буйволы также не благоговеют перед людьми. А пираньи, акулы и крокодилы вообще, выражаясь уголовным жаргоном, «беспредельщики») По Библии Адам когда-то имел власть над животными, которую утратил в результате грехопадения. Утратить-то он утратил, но реликтовые формы «сообразительности» и подчинения у многих животных в этом случае могли сохраниться.

Хм-хм-хм… Поведение обезьян, между прочим, изучалось и в дикой природе. И мало того, ИМЕННО в природе, в естественных для животного условиях, оно и изучается большей частью. Причём Дайан Фосси, например, не приближала горилл к себе (неизбежно влияя на их поведение), а сама «влилась» в их среду, и своим поведением добилась того, что обезьяны перестали воспринимать её как чужеродный элемент, и вели себя так, как обычно. Вообще, этологи (специалисты по поведению животных) стараются до минимума сократить своё вмешательство в жизнь животных. А поведение тигров, например, вообще часто изучают не непосредственно, а по следам (то есть, прямого визуального контакта между исследователем и зверем нет).
Что говорят зоологи о наблюдении за приручёнными животными?
«Понятие «ручной» отождествляют с понятиями «неверный», «искажённый», «научно некорректный», противопоставляя его «дикому» поведению. Но реакции животного в свойственной ему среде, как я уже говорил, зависят прежде всего ситуации и генетически запрограммированных инстинктивных функций, идёт ли речь о дикой, или же о «ручной» особи. Конечно, если животное долго живёт в искусственных условиях, не получая надлежащих стимулов, особенности видового поведения могут сгладиться, даже вовсе вытесниться и исчезнуть. …
… Если вести себя спокойно и шаг за шагом, очень осторожно приближаться к дикому животному или группе животных, вас воспримут как безопасное существо. Я убеждался в этом много раз. На одном токовище тетерева ясно видели меня в нескольких метрах и не пугались; наблюдая краснозобую гагару, я позволял себе двигаться в трёх-четырёх метрах от гнезда, и птицы никак не реагировали. Самые примечательные, широко известные примеры такого приглушения традиционных реакций – работа Джорджа Шаллера с дикими тиграми и потрясающий контакт, который Джейн ван Лавик-Гудолл установила с не менее дикими шимпанзе. Примерно такую же программу этологических экспериментов выполнила Дайан Фосси, завоевав полное доверие горилл.
Так что же означает слово «ручной»? Да всего-навсего то, что животное не боится человека». (Ян Линдблад «Белый тапир и другие ручные животные»)
Что же до «реликтовых форм «сообразительности» и подчинения у многих животных», то я прошу привести конкретные примеры, и доказать, что это не случайное поведение, и не поведение обученных животных, а именно естественная типичная искомая форма поведения и есть.

Если кому-то эмоционально трудно воспринять сказанное, то даже без привлечения теологии давайте просто, в качестве фантазии представим («Наши фантазии да пребудут с нами!» – ваши собственные слова. Как к месту они оказались здесь!), что биологическая картина мира когда-то включала в себя такую особенность, как записанное в генетическом коде всех животных свойство обязательного подчинения высшему существу – человеку, истинному биологическому «царю зверей» (В этом утверждении сквозит, если так можно выразиться, «махровое» христианство. А вы, Алексей, помнится, говорили о своей «непредвзятости»…). Впоследствии эта программа по тем или иным причинам была «свёрнута» или утрачена. Что бы мы увидели сегодня? По моему глубокому убеждению «реликтовые остатки» именно такой картины мы вокруг себя ныне и наблюдаем. То, что многие животные (слоны, собаки, дельфины) реально имеют с человеком вполне определенную высокую степень эмоционального контакта, не может быть объяснено с точки зрения эволюции – ибо официальные 5000 лет цивилизации - срок слишком малый, чтобы у собаки в генокоде успела «записаться» возможность передачи щенкам по наследству привязанности к определенному хозяину, у слонов - умение найти «интеллектуальный» выход из проблемной ситуации в пользу хозяина, а у дельфинов – неизменное дружелюбие к людям и обязательная помощь в критических ситуациях (ибо 5000 лет назад мореплавание только началось). Нас не очень удивляют истории подобные той, что произошла недавно в Морвелле (Австралия). Домашняя кенгуру Лулу, найдя на отдаленных угодьях своего хозяина, придавленного деревом, в прямом смысле «сбегала за людьми» на ферму, подняла шум (барабанила лапами в стеклянную дверь), а затем привела людей к месту ранения хозяина.

И в то же самое время, когда дельфины выталкивают из воды заведомо мёртвых дельфинят, их части (например, откушенную акулой голову), акул, заведомо неодушевлённые предметы – это как назвать? Когда дельфин на поводке, привязанный к столбику, наматывает поводок на столбик, не догадывается раскрутить его, и задыхается – это явление как назвать: выдающийся ум? А окружённые кошельковым неводом, дельфины не догадываются перепрыгнуть через его край, ища спасение в глубине и натыкаясь на стенки невода. Подобные случаи описаны в книге знатока китообразных А. Г. Томилина «В мире китов и дельфинов». Одна из глав книги так и называется: «Мышление дельфинов конкретно, а действия трафаретны». К тому же проявления агрессии дельфинов к людям также описаны в специальной литературе. Но они, увы, не так многочисленны, как агрессия людей к дельфинам.
Привязанность собаки к хозяину – не надо её очеловечивать. Собака приветствует хозяина ровно так же, как собаку, стоящую рангом выше – старается лизнуть горло и подбородок. Мы для собаки – просто большие сородичи, а не кто-то там высший.
Ещё одно интересное наблюдение связано с тем, как приручённые птицы воспринимают человека. Это уже прямо-таки песня, если не сказать – баллада. Так вот, птицы совершенно разных видов, согласно наблюдениям, воспринимали разные части человека как разные объекты. Например, домашние волнистые попугайчики «кормят» руку человека, как если бы это было особое живое существо: они отрыгивают зёрна и втискивают их между пальцами. Приручённая самка воробья «заигрывала» с рукой хозяина, а затем пыталась строить гнездо у него же в кармане. А опытные сокольничие не рекомендуют в присутствии хищной птицы, даже ручной, подносить руки к лицу: воспринимая их как разные существа, птица может приревновать руку и вцепиться в лицо собственному хозяину. Хорош же облик «царя природы» глазами птиц, нечего сказать.
Хорошо вы сказали, Алексей: «по моему глубокому убеждению». Это не что иное, как субъективное толкование проблемы, интерпретация. И это очень нужная оговорка. Обратите внимание, как вы, Алексей, ловко переходите от одного понятия к другому. Вначале просите: «давайте просто, в качестве фантазии представим», а потом, когда сознание читателя «расслабилось», говорите о «реликтовых остатках» этой самой, представленной (то есть, существовавшей лишь в воображении) картины, как о неких реальных фактах, имеющих место быть. Не в том ли самом вы обвиняете эволюционистов? По-моему, именно в этом: сначала придумать теорию, а затем опираться на неё, как на доказанную. Соринки в чужом глазу? Помнится, вам ещё Василий Томсинский об этом говорил.
Кстати, отношения Адама и представителей фауны описаны только в Библии и основанных на ней источниках, и не могут быть проверены. А посему их нельзя считать точными свидетельствами. Во всяком случае, в преданиях некоторых индейцев говорится о том, что первые звери, наоборот, проявляли редкостную склонность к людоедству. В одном старом сборнике сказок и легенд индейцев Латинской Америки, к которому я иногда обращаюсь, есть сказка племени бороро о Бакороро и Итубори – братьях-близнецах. Они как раз и занимались тем, что отучали разных зверей людоедствовать. Не забудем, что сказки – это мифы, утратившие своё священное значение. То есть, в сказках есть доля родства с Библией.

Одним словом, все странности, все загадки «разумности» животных - возможно, не в самой разумности как таковой, не в эволюционном движении животных к некоей мыслящей форме Animal sapiens, а исключительно в их культурном контакте с человеком, в некоей обязательной (генетической ли, поведенческой - не важно) «зараженности» их действий непосредственным присутствием и волей человека. Доводя до абсурда, собака не может быть эмоционально привязана к лошади, но исключительно к человеку – чувствовать настроение хозяина, проявлять участие и даже умирать от тоски после его смерти. Иногда кажется, что собаки даже совершают действия, относимые по нашим меркам явно к разумным (например, сегодняшняя знаменитость собачка Роки) исключительно оттого, что подобных действий ждет от них хозяин.

Ну, не стоит так абсолютизировать… Животные тоже дружат между собой. Есть же фотографии, на которых бегемот аккуратно обкусывает мозоли на ногах слона, а кошки дружат с собаками. Ещё напомню историю, которая много лет назад, в мои школьные годы, произвела сенсацию: в Африке были сняты кадры охоты крокодила. Рептилия схватила за голову антилопу, и потащила в воду. Оказавшийся рядом бегемот отогнал крокодила, спас антилопу, а затем принёс ей в пасти воды напиться. Человек лишь смотрел на них издали через объектив видеокамеры и не принимал участия в этой сцене. Как же объяснить такое поведение бегемота?
Дайан Фосси, наблюдая за гориллами, выяснила, что они относятся к сородичам именно как люди – они дружат, испытывают привязанность, страдают, когда умирает друг. Разве это характерное для животных (в библейском, «скотском», «не-человеческом» смысле этого слова) поведение? В силу этого я никоим образом не отрицаю эмоциональной связи, которая может установиться между двумя животными со сложным поведением, или между человеком и животным.
Кстати, а как может быть животное «заражено» волей и присутствием человека? Есть какие-то опыты, выяснены механизмы, или это очередной непроверенный домысел, на который можно сослаться для пущей наукообразности? Поясните, пожалуйста, свою мысль.
Не знаю, как вы, Алексей, а я не верю в это измышление. Известно, например, что куры тысячи лет как приручены, и многие из них ежедневно получают «ударную дозу облучения» волей и присутствием человека. Но умнее они от этого не стали… У домашнего кролика, другой «жертвы доместикации», отмечается ажно снижение веса мозга на 20% - поумнел, нечего сказать. А ведь его контакт с человеком очень тесен – больше, чем у мартышек или шимпанзе. Домашняя овца – это вообще животное, лишённое своего «я». Вот они, итоги этого самого «благотворного» контакта с человеком…
Кстати, не знаю, как другим читателям, а мне эти измышления о возможности «заражения» волей человека напоминают нечто астрально-телепатически-мулдашевски-торсионное. Очень модное, кстати, хотя даже не христианское.

Таким образом, определять культуру животных через усвоенные непосредственно от человека формы и нормы поведения некорректно в любом случае, даже без генетической памяти подчинения человеку - ибо весь животный мир тогда претендует на звание высоко интеллектуального.

Потому такие формы поведения реже используются в этологии как объект изучения. Но полностью от них отказываться тоже никто не собирается – они позволяют больше раскрыть способности животных. Но в любом случае, животное не умнеет от контакта с человеком. А акула, даже в аквариуме, всё равно остаётся акулой с характерным для неё поведением. И человек для неё – не гуру, а в лучшем случае – сторонний объект (в худшем – лакомый кусочек).
Не кажется ли вам, что вы намеренно сузили круг рассматриваемых форм поведения? Да, в данном случае вы включили в него лишь приобретённое поведение, заимствованное у человека. А разве животные не учатся у своих сородичей? Понятие «приобретённого поведения» в силу наличия обучения у представителей своего вида оказывается шире, чем определили его вы.
Ещё вопрос: «генетическая память подчинения человеку» - это не из мифа про Адама и Еву?

С другой стороны, мы не можем быть уверены даже в том, что определяемая нами «культура» животных - как в дикой природе, так и на цирковом манеже - присутствует не в генетически запрограммированном, а именно в декларируемом «благоприобретенном» виде. Уверены ли мы, что кошка запоминает обидчика? Именно так, антропообразно, «запоминает»? Не записана ли в ее ДНК программа накопления опасных ситуаций, по которой она просто идентифицирует в следующий раз одну из них, как уже бывшую? Способность хищника к охоте обусловлена генетически, но обучение своих детенышей охоте, скажем, теми же львами - не может рассматриваться в терминах интеллекта, ибо и усвоение родительского научения у львенка, и процесс обучения детеныша родителями так же генетически прописаны в виде общей для всего львиного таксона программы – родители-хищники не «передают детенышу опыт» в нашей терминологии, а, повинуясь той же генетической программе, совершают некие «инстинктивные» действия, вряд ли осознавая, что помогают на опыте раскрыться генетической программе малыша по превращению его в охотника и хищника.

Тем не менее, описанные современным знатоком львов Гаретом Паттерсоном (его книга «Там, где бродили львы», выходила на русском языке) «береговые львы» Намибии явно демонстрируют то, что и львам не чуждо обучение. Эти львы буквально на глазах людей перешли от жизни охотников саванны к жизни сборщиков даров моря и охотников на морских животных – пингвинов и тюленей.
Что касается запоминания обидчика, то уже доказано, что, например, слоны, верблюды и попугаи на редкость злопамятны. Верблюду, когда его кастрируют, завязывают глаза: в противном случае он обязательно запомнит и убьёт того, кто с ним так поступил. Это не поверье, а реальный опыт скотоводов. И обиженный попугай укусит не первого встречного, что ходит на двух ногах, а именно того человека, кто его обидел, даже много дней спустя. Ну, а память слона вошла даже в пословицу.

Например, шимпанзе в дикой природе не способны к изготовлению орудий с помощью других орудий, но мы на полном серьезе отчего-то готовы рассматривать в терминах «культуры шимпанзе» их способность колоть орехи подвернувшейся палкой и бороться за лидерство в стае. Если бы целью было реальное желание отделить мух от котлет (изучить поведение животных без эволюционистской привязки его к человеку), то нам было бы гораздо легче рассуждать о гипотетической культуре животных и даже их традициях, но именно в терминах животного мира.

Как назвать характерное для шимпанзе сознательное обучение детёнышей приёмам добывания пищи? А сохранение в их клане определённого набора навыков именно в «коллективной памяти»? В отличие от многих видов животных, высокоразвитые приматы именно учатся быть представителями своего вида. Генетика генетикой, а поведенческие навыки, навыки общения и ухода за детёнышами они познают именно извне, общаясь с сородичами. Наследственных навыков в их поведении минимум. Без соответствующего «воспитания» они становятся неполноценными представителями своего вида. И в то же время курица, выращенная людьми в изоляции от сородичей, нормально садится на яйца и выводит цыплят.

Однако в рассматриваемом эволюционно-догматическом случае, что называется, концов никогда не найдешь. Даже если искать признаки осознанных действий у животных, проживающих в естественных условиях, так сказать, без «культурного инфицирования» их человеком. Какие признаки нужно считать культурным проявлением? Где кончается инстинкт, и начинается сознательно приобретаемый индивидуальный опыт? Обезьяны обучают своих детенышей колоть орехи, но не «понимают» смерти этих детенышей, продолжая обращаться с ними как с живыми. А слоны, например, своих сородичей хоронят, забрасывая землей и камнями. Сможем ли мы наверняка утверждать, что те или иные действия животных являются осознанными (в нашем понимании)?

«Не понимают смерти» - это у Хоменкова прочитано? А что по этому поводу говорят Джейн Гудолл и Дайан Фосси? Они-то больше общались с обезьянами, чем Хоменков. Конечно, описанная Хоменковым сцена с шимпанзе и их мёртвым детёнышем взята из книги Гудолл, но была ли она типичной?
Ладно там шимпанзе – они всё же глупее хомо сапиенсов, несмотря на свой незаурядный в животном царстве интеллект. А как люди-то поступают в подобных ситуациях? Зачем-то плачут над умершим (хотя он уже не слышит ничего), даже плакальщиц специально приглашают. Для путешествия «на тот свет» покойным зачем-то еду собирали, пиво кувшинами ставили, любимых собак, лошадей и жён убивали и рядышком укладывали. Причём это делали как хмурые викинги, так и живущие на другой стороне Земли инки. И золото в могилу сыплют (те же цыгане, например, так своих баронов провожают), и могилу роют вбок, сводом, «чтобы земля не давила» (у татар, например, такой обычай). А на Мадагаскаре покойного провожают не стоном и рыданиями, а песнями и плясками – чтобы на том свете ему веселее жилось. И есть у тех же мальгашей обычай, что по-русски назвали бы «перемыванием косточек»: покойника регулярно выкапывают из могилы, то, что от него осталось, наряжают, носят по улицам родной деревни, и рассказывают, что за последнее время нового случилось.
Теперь в свете вышесказанного я жду от психолога Алексея Милюкова комментарий относительно того, понимают ли сами люди, где проходит грань между живыми и мёртвыми.

Когда же исследователем движет догма, а не желание знать правду, мы строго по Лысенко получаем то, что хотим получить:

«В этой связи уместно еще раз упомянуть и без того часто цитируемое высказывание Ч.Дарвина о том, что «как бы ни было велико умственное различие между человеком и высшими животными, оно только количественное, а не качественное» (Дарвин 1953 [1871] :239). Написанные более века назад, эти слова вполне отвечают выводам и общему духу современных этологических и зоопсихологических исследований (см. напр. Мазохин-Поршняков 1989) и в первую очередь, разумеется, они должны быть отнесены к обезьянам».

Разумеется, к ним, золотым нашим. И все же чисто по-человечески, эмоционально, у меня подобное состояние умов, подобный «порше-мазохизм» вызывает какое-то странное чувство, нечто среднее между грустью, сожалением и глухим раздражением. Все мы догадываемся и понимаем – ни дельфины, ни слоны, ни собаки не будут сегодня такими пристальными объектами внимания и изучения, каковыми являются обезьяны. Все эти умные и симпатичные животные «невыгодны» эволюционизму, являются для него пустым звуком с точки зрения требований догмы. Зато в новостях научных сайтов статей об обезьянах – как Киркорова в новогоднюю ночь – одновременно «на всех каналах». Ну, посмеялись в свое время уважаемые ученые над фразой Дарвина. И ведь забыли бы как очевидную глупость, так нет, всё зашло настолько далеко, что для нас эта фраза уже не может быть столь же смешной и глупой, каковой являлась изначально – мы, люди ХХI века, обладаем совершенно иными технологиями и более изощренной фразеологией для доказательства правоты Дарвина. И все мы - и уважаемый Л. Вишняцкий, и креационисты, и ваш покорный слуга – все мы, кто с надеждой, а кто с тревогой, понимаем, что при таком пристальном внимании к личности обезьяны Дарвин наверняка рано или поздно «окажется прав». Потому, что пока хоть одна обезьяна у этих нынешних умников-биологов в лаборатории не заговорит человеческим голосом, они от нее не отстанут!

Послушайте, уМИЛЬно-слащавый вы наш! Фамилию не выбирают, а наследуют, и просьба проявлять вежливость, а не ёрничать по поводу ассоциаций и фамилий. Ассоциации у вас, прямо скажу, плоские.
Относительно «человеческого голоса» у обезьян: давно доказано разными авторами, что горло обезьяны анатомически не приспособлено для того, чтобы произнести человеческие слова. Несколько коротких слов на английском – вот предел способностей обезьян в голосовом общении с людьми. Попугаи и певчие птицы на много порядков превзошли обезьян. Тем более доказано, что крупные попугаи умеют говорить вполне осмысленно. Об этом сказал ещё Конрад Лоренц в книге «Кольцо царя Соломона»: он заметил, что умный попугай ругается столь же умело, «как берлинская торговка зеленью». Даже слон (Батыр из Карагандинского зоопарка), тюлень (Гувер из Бостонского океанариума) и дельфин (Эльвар, обучался Джоном Лилли) превзошли обезьяну в способности к имитации речи человека.

Ведь кто бы сомневался, что:

«Данных, подтверждающих большие интеллектуальные возможности высших приматов, становится с каждым годом все больше (Фирсов 1987; Фридман 1989:50-53; King 1991; Гудолл 1992 [1986]; McGrew 1992; Бутовская, Файнберг 1993; Бутовская 1998; Boesch & Tomasello 1998)».

Но мы, надо сказать, тоже калачи тертые. И мы уже этих победных реляций - слово в слово - слышали предостаточно. Например, упомянутая М. Бутовская в одной из своих работ использует ту же словесную конструкцию:

«…Но с каждым годом антропология, и главным образом палеоантропология, предоставляет все больше научных доказательств последовательной, длящейся миллионы лет, эволюции человеческого рода. Вот уже более столетия исследователи заняты поисками «утраченного звена»…».

Однако, странное дело – с каждым годом и приматология, и палеоантропология вроде бы предоставляют нам все больше научных доказательств эволюции, но при этом с каждой новой находкой и новым экспериментом теория эволюции все более и более разваливается. Видимо, когда ученые сделают какое-то закритическое количество новых открытий в пользу этой теории, она совсем умрет. Может, у подобных эволюционных авторов наличествует некая легкая психическая неадекватность, таинственным образом допускающая невероятное положение дел, когда новые факты, буквально убивающие эволюцию, считаются доказательствами ее правоты? (Интерпретация и переосмысление старых фактов в свете новых открытий – это разве антинаучно?) А, может, чтоб спасти эволюционную идею, нужно просто прекратить поиски новых ее доказательств? Обрубить все хвосты, чтобы сохранить эту милую всякому рациональному сердцу теорию хотя бы в нынешнем полуразвалившемся виде? И эволюционистам будет прок, и казне послабление, а?

Увы, теория эволюции живёт и здравствует и поныне, несмотря на все старания злопыхателей. Просто одна гипотеза сменяет другую, что является нормальным явлением в науке. Так же бывало и в физике, и химии, и в географии. Поппера хотя бы вспомните… И развал в теории эволюции видят, что симптоматично, лишь те, кому это выгодно: сторонники противоборствующей теории креационизма. И голоса о «развале» теории ЧАЩЕ ВСЕГО (не всегда, конечно) исходят из их лагеря. Да, у синтетической теории эволюции в её современном виде есть несколько «конкурирующих» теорий, но они также не отрицают изменение животного мира (лишь расходясь во мнениях относительно механизмов и движущих сил этот развития), и не отрицают антропогенеза.
Но в словах Алексея Милюкова сквозит желание убить всякую мысль о том, что природа развивается. А это проповедуют именно креационисты. И «неадекватность», которую он приписывает эволюционистам, сквозит именно в креационной аргументации. То они динозавров по Библии ищут, то высчитывают механизм Всемирного потопа (жаль, ещё никто точной даты не рассчитал, что было бы полезнее для истории), то ещё что-то изобретают. Жаль, Земля круглая оказалась. Ан, и про это всякие иеговисты в Библии «нарыли».

Но двинемся дальше. Мы в данном случае говорим о новых гипотетических подтверждениях высокого интеллекта приматов.

«Особенно отличаются в этом отношении человекообразные обезьяны, а среди них шимпанзе, которые, не прикладывая к тому никаких усилий, сделали, тем не менее, за последнее десятилетие просто головокружительную «карьеру».

Чтобы вполне понять причину такой карьеры, нужно вернуться к словам Л. Бутовской: «Вот уже более столетия исследователи заняты поисками «утраченного звена»… Нетрудно догадаться, что неожиданная звездная карьера шимпанзе находится в непосредственной связи именно с результатами напряженных поисков «утраченного звена». А именно - с его трагическим отсутствием, несмотря на 150-летние маниакальные поиски. То есть, если, скажем, в драматическом театре из гримерки народного артиста вдруг слышны шум, битье посуды, пьяные крики, а потом дублеру говорят: «Ты знаешь, старик, кажется, играть теперь придется тебе…» - то это явно означает, что некоторый проект нуждается в срочном спасении каким-либо альтернативным способом.

Ответ из серии «сам дурак»: со времён выхода книги Дарвина, а возможно, даже раньше, креационисты ищут доказательства сотворения Земли и всего на ней живущего божеством. Поиски не менее маниакальные, борьба с инакомыслящими ещё более жестокая, но актуальность доказательства творения столь же велика, как столетия назад: постоянно находятся факты, которые наносят удары по «научному креационизму», показывая его несостоятельность. Самый сокрушительный факт – отсутствие единой религии на всей Земле, что говорит о различных результатах в попытках иррационального постижения сущности бога. Неясно даже, сколько их, и как они классифицируются.
Ответ с точки зрения здравого смысла: среди современных обезьян никто из учёных не ищет древних предков человека. Ранее изучение обезьян было сковано религиозными запретами и предубеждениями (подробнее об этом см. книгу Э. П. Фридмана «Занимательная приматология» (в другом издании – «Этюды о природе обезьян»), где проблеме отношения религии к обезьянам и людям, изучавшим их, посвящена целая глава. Исследования современных обезьян позволяют узнать аспект, который никаким образом на древних обезьянах не проследишь: особенности поведения. Естественно, что никто не считает современных обезьян 100%-ным подобием древних предков человека: они прошли несколько миллионов лет самостоятельной и независимой эволюции, заведомо утеряв часть предковых черт поведения и приобретя новые, несвойственные прямым предкам человека. А интерес к человекообразным обезьянам в области этологии появился относительно недавно, когда закончилась волна истребления обезьян «с научными целями» - для анатомических исследований.

«Можно сказать, что шимпанзе, сами о том не ведая, почти вплотную приблизились к людям, так что, кажется, еще чуть-чуть, и они станут полноправными членами если не человеческого общества, то, во всяком случае, человеческого рода».

Абсолютная правда. Что касается шимпанзе, то люди уже давно занимаются ими вплотную, и шимпанзе, сами о том не ведая, летают в космос и спасают людей, нуждающихся в переливании крови. Но шимпанзе абсолютно не ведают того, чего ждут от них те исследователи, которые заставляют их запоминать таблички и радуются каждой их ошибке: «Ура-а, новое словосочетание!».

Шимпанзе Уошо обзывает мартышку "грязной обезьяной" (Рисунок из книги Ю. Линдена "Обезьяны, человек, язык").

А если действия шимпанзе, обученных языку жестов, не являются ошибочными? Они ведь не просто «обезьянничают» жесты, кажущиеся им самим смешными или интересными, они способны вести простую беседу с экспериментатором, и адекватно отвечать на задаваемые вопросы. И не только на языке жестов, но и на коренным образом отличающемся от него языке фигурок-символов шимпанзе продемонстрировали способность к настоящему общению с человеком. Так, шимпанзе Уошо научилась ругаться на языке жестов. Её не обучали бранным словам специально, но обезьяна сама подобрала для этой цели слово «грязный», и пользовалась им вполне осмысленно и целенаправленно, обзывая как мартышку из соседней клетки, так и не угодившего ей экспериментатора. Кстати, ругаться – это очень человечно. В смысле, характерно для человека. То, что другие приматы изобразят натурально (продемонстрируют гентиалии или зад, бросят фекалиями), люди выражают в словесной форме. Не случайно, кстати, многие бранные слова черпаются из анально-генитальной области или действий, прямо или косвенно связанных с ней.

«…Так что, кажется, еще чуть-чуть…». Вот уж воистину - для того, чтобы получить результат, нужно просто хотеть его получить!

Боюсь, Алексей Милюков забыл, что слово «кажется» отражает некоторую степень условности, придавая предложению не совсем тот смысл, который он критикует. Никто не говорит, что обезьяны «точно, уверенно, наверняка будут» членами рода человеческого. Что же до желания получить определённый результат – так разве креационисты в этом отношении безупречно чисты?

Но уважаемый Л. Вишняцкий забыл одну простую вещь. Дрессировка, тренировка, напряженная педагогическая работа с шимпанзе к эволюции никакого отношения не имеет. Работа человека над обезьяной есть деятельность мыслящего существа, что можно уподобить скорее целенаправленной работе Творца, нежели метанию случайных сил эволюции. Тут имеет место явное проявление «интеллектуального дизайна», когда по сути часть дикой природы (шимпанзе) принудительно «изменяется» человеком в сторону искусственной среды (культуры). Даже с эволюционной точки зрения благородная научная цель – вытрясти из обезьяны всю душу, чтобы она хоть немного «поумнела» - есть эксперимент не чистый (Вы утверждаете это как специалист по этологии, или как сторонний зевака-наблюдатель?). Повторяю еще раз – то, на что реально «способна» обезьяна, можно и должно подсматривать только в дикой природе, но никак не добиваться от нее дрессировкой. (Повторяю предыдущий вопрос. Не вздумайте отбрыкиваться, что, мол, «я не специалист» - вы анализируете научные данные, и извольте подходить к ним со всей серьёзностью и весомой аргументацией) Хотим просто узнать предел обезьяньего интеллекта? Ерунда, потому что по сути наблюдаем лишь отражение своего. Кроме того, если бы исследователи действительно хотели на примере изучения шимпанзе проследить и реконструировать собственно прошлое самого человека… Это была бы идея ошибочная, но зато не такая до неприличия «ангажированная», как все эти упорные попытки доказать через гипотетический «интеллект» шимпанзе его родство с человеком.

Тем не менее, если воспользоваться библейским принципом отделения «зёрен от плевел», можно из всего множества проявлений приобретённого поведения выделить проявления интеллекта шимпанзе в чистом виде. В популярных передачах можно увидеть всякого рода шуточки и измышления, что, мол, из обезьян методами воспитания делают людей. Но эти умствования сами по себе не имеют отношения к науке. И у учёных нет цели воспитать из обезьяны человека – только узнать способности этих приматов.
Сильно ли «испортит» шимпанзе как объект изучения вольное или невольное «привитие» им «культурных навыков» при наблюдении за ними в искусственных условиях? Думаю, нет. Аквариумные рыбы десятки (а золотые рыбки – сотни) поколений живут под влиянием человека. Но покажите мне культурную породистую золотую рыбку, которая стала умнее карася? Куры дали в неволе тысячи поколений, но всё равно выражение «куриные мозги» справедливо для характеристики проявлений глупости. Точно так же обезьяна: она от природы имеет особенность поведения – способность усваивать нормы поведения окружающих субъектов. Она не изменилась, живя в человеческом обществе, она осталась ровно такой же обезьяной. Темпы размножения приматов и количество детёнышей, рождающихся в неволе, не дают возможности вести целенаправленную селекцию обезьян по признаку повышенного интеллекта. Поэтому мы имеем дело лишь с изменением поведения, с формами поведения, несвойственными обезьянам в дикой природе. Но способности обезьян усваивать и использовать информацию остались без изменения на том же самом уровне – они просто выражены в другой форме, более понятной нам.
«Овладение шимпанзе амсленом делает возможным непосредственное изучение их познавательных способностей, которое раньше осуществлялось лишь косвенными методами». (Ю. Линден «Обезьяны, человек, язык», ч. 1, гл. 12)
В старину среди простонародья в России считалось, что немцы разговаривают «по-вороньи», а на другом конце света китайцы автоматически считали варварами всех не-китайцев, и считали вполне приемлемым обманывать их. Почему? Потому, что просто не понимали или видели, что собеседники не владеют в полной мере их собственным языком и системой ценностей. Точно так же мы не можем адекватно оценить способности обезьян, не понимая их системы общения. Зато, когда обезьяны освоили язык жестов и стали активно общаться на нём не только с экспериментаторами, но и друг с другом, стало «по-человечески» ясно, насколько развит их интеллект. Мы просто стали лучше понимать их.
Пределы обезьяньего интеллекта есть, и о них со всей откровенностью пишут книги по поведению животных. Почитайте, если не затруднит. Впрочем, в ваших комментариях есть подобные цитаты. Неясно, почему вы даже их не принимаете во внимание. Ваше утверждение, что «по сути наблюдаем лишь отражение своего» глупо хотя бы потому, что люди гораздо умнее обезьян. В проявлениях интеллектуальной деятельности у обезьян отразится лишь малая часть человеческого интеллекта, а не весь он – обезьяна просто физически не сможет усвоить всего объёма информации, который воспринимает за свою жизнь человек.

Той же М. Бутовской принадлежит цитируемая Л. Вишняцким фраза, которой я без всякого раздумья отдал бы почетное звание Перла № 3. Она вплетена в текст автора:

«По мнению некоторых приматологов, накопленные к настоящему времени данные «существенно подрывают традиционные представления о качественной уникальности человека и делают поиски пресловутой грани между ним и человекообразными обезьянами малоперспективными» (Бутовская 1998: 94). Существование различий, конечно, не отрицается, но они рассматриваются как преимущественно количественные».

Всё правильно в язвительном комментарии Алексея Милюкова, и до боли предсказуемо: любой истинно верующий должен бороться за сохранение человеком титула «царь природы» до последней капли крови.

Ну ладно там еще старик Дарвин рассуждал «вообще». Но чтобы - современные ученые? Однако цитата из Л. Бутовской хороша тем, что в одной незатейливой фразе содержится целая россыпь эволюционного подтекста. Мне отчего-то слышится, что Л. Бутовскую вовсе не удручает потеря человеком его исключительного статуса, а, напротив, едва ли не радует (Это ваша субъективная интерпретация, окрашенная вашими предсказуемыми эмоциями как человека верующего. Я не увидел в этой фразе ничего эмоционального, но лишь констатацию факта). В словах о преодолении традиционных представлений всегда есть некий оттенок иронии над «старым». Но и традиция тут не просто потревожена или покачнулась, а именно подорвана, именно так, энергично, победно – «новые данные существенно подрывают традиционные представления». При том, что у современной дисциплины приматологии нет каких-либо особых оснований победно размахивать флагом и говорить банкетные речи (в представлении креационистов такая легенда существует), Л. Бутовская как бы призывает «расслабиться» и впредь не заниматься глупостями – по сути прекратить искать «пресловутую грань» меж человеком и обезьянами, ибо такой грани скорее всего просто не существует. В сущности Перл № 3 от Л. Бутовской мало чем отличается от Перла № 1 уважаемого Л. Вишняцкого – здесь та же эволюционная самоуверенность и убежденность в наличии «финальной» научной истины – мол, чего там гадать и сомневаться, всё уже окончательно доказано, осталась лишь малоинтересная работа по уточнению деталей.
«Существование различий, конечно, не отрицается, - обнадеживающе замечает Л. Вишняцкий, - но они рассматриваются как преимущественно количественные».
И снова мне, так сказать, и грустно, и тревожно. Талант, творчество, аналитическое или образное художественное мышление, религиозность, интуиция, «иррациональное» этическое чувство – все это, оказывается, присуще и обезьянам… ну, разве что в несколько меньших количествах. Видимо, именно такие рассуждения «некоторых приматологов» имела в виду кэрролловская Королева, когда говорила, что слышала чушь такую, по сравнению с которой обычная чушь может показаться толковым словарем.

У вас есть иное толкование способностей обезьян общаться на языке жестов и символов, рисовать, эмоционально относиться к окружающему миру и сородичам? Поделитесь им со всем научным миром, не зарывайте свой талант в землю.
А вот относительно религиозности у обезьян я читал. Но только в одном источнике – в фантастическом рассказе Роберта Силверберга «Пастырь». Очень рекомендую именно вам, Алексей, причём сейчас, когда разговор идёт именно об обезьянах – в данный момент совсем без иронии и издёвки. Хотя… Точно не уверен в вашем впечатлении от этого рассказа. Просто искренне надеюсь, что вам тоже будет интересно. Тем не менее, я бы не отказался узнать, где в научных источниках говорится о проявлениях религиозности у обезьян.
А теперь поговорим о художественных способностях обезьян… Алексей Милюков как-то совсем не остановился на этом вопросе, и, думаю, зря. Надо наверстать это упущение. Вот выдержки из книги Б. Сергеева «От амёбы до гориллы, или Как мозг учился думать»:
«Первые этапы развития способности рисовать у детей и человекообразных обезьян имеют удивительное сходство. Самые ранние рисунки с житейской точки зрения не чем иным, как каракулями, не назовёшь, но учёные, тщательно их анализируя, прослеживают, как постепенно каракули становятся сложнее и, если можно так сказать, совершеннее. У детей переломный момент развития происходит в три-четыре года, когда малыш впервые делает попытку изобразить человеческое лицо.
Первые рисунки Иони [детёныш шимпанзе, которого воспитывала Н. Н. Ладыгина-Котс – В. П.] представляли собою длинные плавные линии. Постепенно линии становились более чёткими, затем обезьянка стала дополнять рисунок короткими линиями, пересекающими длинные под прямым углом. Дети тоже достигают этого этапа после длительного периода небрежных каракулей.
До этого момента развитие обезьян и детей идёт параллельно, потом рисунки шимпанзе по своему композиционному совершенству начинают обгонять детские. Обезьяны располагают рисунок в центре листа. Если они вначале промахнулись, что, надо сказать, бывает редко, то стараются это исправить в ходе выполнения рисунка. Многие обезьяны заполняют углы листа мелкими значками, соблюдая известную соразмерность, или окружают центральную часть рисунка симметрично расположенными каракулями, которые учёные вежливо называют орнаментом. Насколько обезьяны придирчиво относятся к композиции, можно судить по тому, что, получив лист с простым рисунком в центре, с окружностью, квадратом, треугольником, они охотно их дорисовывают, покрывая мелкими элементами, а от рисунков, где изображение сильно сдвинуто к краю, обычно отказываются.
Высшее достижение обезьян – способность нарисовать достаточно правильную окружность, а у детей только с этого момента каракули начинают приобретать вид настоящего рисунка. Разница в способностях невероятно велика, но что-то общее всё-таки есть».
«Творчество животных продолжает изучаться. Какую бы оценку ни получали произведения обезьян, несомненно, что для них создание «картин» - настоящий творческий процесс. В этом легко убедиться, пронаблюдав, как сосредоточенно трудится шимпанзе над созданием своего произведения. Обычно ни лакомство, ни интересная игрушка не способны отвлечь четверорукого художника от его картины. Если процесс рисования прерывают, отбирая от обезьяны недоконченную работу, она злится, а когда через час или два разрешают продолжить работу, начинает с того же самого места, над которым трудилась, когда её прервали».

Однако наступает время узнать критерии «разумности» обезьян. Вот они.

«Выделяется как минимум три важнейших сферы мышления и поведения, в которых шимпанзе демонстрируют невиданные в животном мире достижения, действительно ставя тем самым под сомнение реальность пропасти, якобы отделяющей их от человека. Это способность к самоидентификации и самосознанию, использование символических средств коммуникации (попросту говоря - язык) и орудийная деятельность».

Ну, как говорится, спасибо, отцы родные. Наградили человечество новым родственником. Да еще не каким-нибудь ископаемым, а самым что ни на есть живым. И уже смотрю я последние фильмы «National Geographic» и не удивляюсь ни атмосфере фильма («милые обезьяны, мы с вами дети одной природы»), ни сюжету – политкорректная «человеческая» мамаша отдает потискать свое годовалое дитя в объятия огромной обезьяньей самки…
Ах, какие замечательные фразы - «демонстрируют невиданные в животном мире достижения», «ставят под сомнение реальность пропасти…». Вот нам хотя бы маленькое утешение – у Л. Вишняцкого мало реальна хотя бы «пропасть» меж двумя эволюционными родственниками, а вот Л. Бутовская даже «пресловутой грани» бедному человечеству не оставила…
Однако зафиксируем эти три демаркационных критерия «истинной человечности», точнее, гоминидной разумности, три вершины, которые в эволюционном смысле якобы удалось покорить обезьянам вслед за человеком. Рассмотрим первый критерий – способность к самоидентификации.

«Во-первых, можно считать твердо установленным, что и обыкновенные шимпанзе (Pan troglodytus), и карликовые (Pan paniscus) узнают себя в зеркале».

От таких слов у любого исследователя-приматолога должно появиться ощущение твердой почвы под ногами и чувство неизбывной радости от правильности выбранной профессии. На чем же основана такая уверенность?

«…Это видно, в частности, из того, что очень часто, получив зеркало, они пользуются им для осмотра тех частей тела, которые иначе не увидеть). Большинство исследователей истолковывают это как показатель наличия самосознания, способности к самоидентификации (Gallup 1970; Povinelli 1987; Westergaard & Hyatt 1994)».

Оранг в зеркале Помилосердствуйте, господа! Это – самоидентификация? Это самое обыкновенное, на уровне рефлексов, обезьянье «открытие» и «наблюдение» некоей любопытной для нее «линейной зависимости» меж собственным поведением и поведением какого-то незнакомого типа в зеркале, который шевелится только тогда, когда начинаешь шевелиться ты сам. Показав ему свою часть тела, ты увидишь, как он показывает тебе свою. И в случае с маленьким зеркальцем в руке обезьяна, заметьте, не «прихорашивается», не разглядывает себя как именно себя, а просто любопытствует, играет, «балуется» со своим отражением. И даже если чисто теоретически допустить, что обезьяна понимает, что в зеркале находиться не другая обезьяна, а она сама, то это, извиняюсь, еще не самоидентификация. Самоидентификация как минимум начинается с простейшего осознания себя как личности, включенной в какую-то пространственно-временную систему координат, так сказать, «первые человеческие вопросы с похмелья» – а кто я, собственно, такой, где я сейчас нахожусь, что я сейчас делаю и что собираюсь делать через минуту и т. д.

Ладно. Я не пью ничего крепче кваса и кефира, а потому оставляю на совести Милюкова вопросы, связанные с самоидентификацией после употребления крепких напитков в больших количествах. Думаю, у него опыта в этом вопросе больше. Впрочем, я сейчас о другом.
«Молодые шимпанзе, рожденные на воле, пользовались зеркалом, чтобы чистить те части своего тела, которые другим путем увидеть невозможно. Гэллап (Galiup, 1977; 1979) наносил небольшие пятнышки красной краски на бровь и противоположное ухо нескольким шимпанзе, когда они находились под легкой анестезией. По утверждению экспериментатора, шимпанзе, выйдя из наркотического состояния, прикасались к этим частям своего тела не чаще, чем обычно. Тогда он дал обезьянам зеркало. Шимпанзе начали разглядывать свои отражения в зеркале и постоянно трогать окрашенные брови и уши».
(Дэвид МакФарленд «Поведение животных. Психобиология, этология и эволюция», гл. 28.1)
«Кривляние»-то оказалось со смыслом…

Есть в этом «убедительном» примере с «самоидентификацией» обезьяны еще и определенные противоречия самим принципам эволюционизма. Например, с какой стати какие-то огузки-недомерки бонобо за компанию с шимпанзе стали свидетельством продвинутого эволюционного развития приматов? Согласно эволюционным догмам, главным показателем развития интеллекта принято считать увеличивающийся объем мозга, каковому показателю карликовый шимпанзе отнюдь не соответствует.

И снова Милюков вырывает «с мясом» отдельный признак, и начинает доказывать, что все неправы, а он прав. Боже мой! Учёные давно говорили, что по многим морфологическим признакам приматы – один из примитивных отрядов. Полистайте хотя бы «Фауну мира» на досуге, или «Жизнь животных». Место приматов в систематике млекопитающих – далеко не самое верхнее. Кстати, как с помощью «эволюционных догм» истолковать тот факт, что у неандертальцев объём мозга был больше (1500 куб. см против примерно 1400 куб. см у современного человека (по Ламберту)), а цивилизация всё же построена Homo sapiens sapiens?
И вот ещё цитата из работы Дэвида МакФарленда «Поведение животных. Психобиология, этология и эволюция»:
«Пытаясь осмыслить наше представление об интеллекте животных в свете современных данных нейроанатомии, Ходос (Hodos, 1982) приходит к следующему заключению: «Если мы сталкиваемся с признаками интеллекта у представителей животного мира и соотносим их со степенью развития нервных структур, мы должны отказаться от линейных, иерархически организованных, моделей, которые преобладают в обоих типах исследования. Нам следует принять более общее определение интеллекта, чем то, которое «привязано» к нуждам и оценкам человека. Мы должны признать тот факт, что история эволюции характеризуется дивергенцией и нелинейностью, и мы не можем ожидать плавных переходов от одного большого таксона к другому. Наконец, мы не можем себе позволить, чтобы наши знания о центральной нервной системе млекопитающих создавали у нас какие-либо предубеждения при поиске нервных коррелятов интеллекта у других классов позвоночных. Если мы не изменим таким образом наше мышление, у нас, по-видимому, останется мало надежды продвинуться хоть немного дальше в наших попытках понять взаимосвязи между психикой человека и психикой животного и соответствующими им нервными субстратами»».

В этом примере умиляет и то, что по первому критерию «разумности» даже с карликовым шимпанзе бонобо человек, оказывается, имеет всего лишь количественные умственные различия. Можно вполне допустить, что карликовый шимпанзе, кривляясь перед зеркалом, не только себя «идентифицирует», но и всякий раз, скажем, мысленно рассчитывает траекторию полета ракеты к Юпитеру – правда, почти как в анекдоте, очень короткую. С количественным накоплением интеллекта эта траектория, видимо, будет становиться все длиннее.

«Скажи-ка, милый ребёнок…» В смысле, скажите-ка мне, Алексей, если индеец из Амазонии или русский старовер из сибирской тайги НЕ рассчитывает в данный момент этой самой траектории, можно ли его считать разумным? Кстати, как там ваши собственные расчёты? Совпадают ли они с результатами NASA, или показывают более рациональный путь к Юпитеру?
Иными словами, не «зарубились» ли вы на конкретике, и не «потеряли» ли вы лес, разглядывая деревья?

«Судя по результатам экспериментов с другими приматами, кроме шимпанзе этими качествами обладают еще только орангутан и горилла, в то время как у церкопитековых и широконосых обезьян они отсутствуют (Westergaard & Suomi 1995; Hart & Karmel 1996)».

И добро бы исследователи истолковали это кривляние по-своему и на этом успокоились. Но нет, бери выше! Не хочу быть столбовой дворянкой… Вот бы еще устроить так, чтобы человекообразные обезьяны – чего уж там мелочиться – по своим умственным способностям гораздо более отличались от всех прочих обезьян, нежели от человека! Один раз живем, почему не рискнуть!
Поэтому на основании сомнительных истолкований понятий «разум» и «мышление», а также в духе главной цитаты «Маркса эволюционизма» Дарвина некоторые приматологи делают вывод, который, впрочем, разделяет и Л. Вишняцкий:

«Таким образом, в том, что касается самосознания, «между человекообразными обезьянами и всеми остальными существует качественное различие, тогда как разница между первыми и человеком главным образом количественная» (Hart & Karmel 1996: 343)».

Это несколько странно, так как многим низшим обезьянам свойственны элементы поведения, которые по рассматриваемым нами критериям безусловно относятся к проявлениям разумности – это, в первую очередь, применение «орудий труда» (камней и палок), «обучение» детенышей и даже «использование символов», как у упомянутых Л. Вишняцким верветок. Таким образом идея Хэрта, Кэрмела и примкнувшего к ним Л. Вишняцкого оказывается внутренне противоречивой – общие для обезьяньего таксона поведенческие признаки ставят одних его представителей в близкие отношения с человеком, а в случае с другими просто игнорируются.

удивлённый шимпанзе Боюсь, что за деревьями Алексей Милюков не видит лес. Упомянутые им черты поведения наблюдаются у многих видов животных, не только у обезьян. Но, к сожалению, наблюдаются лишь по отдельности. Отдельные элементы обучающего поведения (активного!) регистрировались у крыс; применение посторонних предметов, основанное на знании их свойств, показывают дельфины (дельфин поймал морского ерша и уколом его колючек выгнал осьминога из норы). Но покажите мне существ, у которых эти особенности проявляются в едином комплексе и выведены из инстинктов в особенности приобретённого поведения, передаваемого от поколения к поколению?

Далее.

«Во-вторых, экспериментами в лабораторных условиях было подтверждено высказанное Ламетри еще в XVIII веке предположение, что при необходимости обезьяну можно научить языку при помощи знаков, используемых для обучения глухонемых (по: Hewes, 1993:23). Не вызывает сомнения, что шимпанзе способны общаться с людьми и друг с другом с помощью усвоенных в результате научения визуальных символов и могут даже обучать им своих детенышей, причем без всякого вмешательства человека (Gardner & Gardner 1992)».

С самостоятельной передачей обезьянами своего «лингвистического опыта» детенышам Л. Вишняцкий, конечно, немного погорячился,

Не совсем… Вот очередной отрывок из книги Б. Сергеева «От амёбы до гориллы, или Как мозг учился думать» (глава «Потребность общения»). Здесь упоминается шимпанзе по кличке Уошо – первая обезьяна, обученная языку жестов.
«Закончив пятилетний курс обучения, Уошо была переведена в колонию ещё необученных обезьян и там постоянно пыталась с ними общаться, требуя: «Банан дать», «Ты обнять я», «Ты я щекотать». В конце концов через полгода некоторые обезьяны не только научились понимать отдельные жесты, но и сами начали пользоваться ими. А чуть позже она уже всерьёз взялась за воспитание приёмного сына и добилась в этом деле серьёзных успехов».
В статье К. Ефремова и Н. Ефремовой «Эти бонобо знают английский получше нас!» (её можно найти на сайте www.ethology.ru) есть ещё одна важная деталь:
«Уошо училась и учила: ее детеныш за пять лет освоил 50 знаков, наблюдая уже не за людьми, а только за другими обезьянами. И несколько раз замечали, как Уошо правильно "ставит ему руку" - поправляет жест-символ».
Так что не погорячился Вишняцкий: как говорится, с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками.

но вот освоение обезьяной языка жестов и символов – отдельная большая тема, хорошо освещенная в работах западных и отечественных ученых. Разумеется, что освоение это принудительное, с использованием всех известных методов дрессировки.

Из той же книги, той же главы, но чуть-чуть раньше:
«Начиная свой эксперимент, Гарднеры понимали, что, если они сумеют научить Уошо при виде собаки делать знак «собака», а при виде ореха – знак «орех», это ещё не будет означать, что малышка овладела речью. А как научить обезьянку активно пользоваться словами-жестами, они не знали. Помогла творческая активность ученицы. Уошо участвовала в эксперименте на паритетных началах. Она сама догадалась, как пользоваться заученными жестами для активного общения».
Сказанное Милюковым заставляет меня вспомнить отрывок из прочитанной когда-то интересной книги писателя-фантаста Гарри Гаррисона «Запад Эдема». В ней описывается, как люди каменного века сосуществовали на Земле с разумными и цивилизованными рептилиями ийланами (не инопланетянами, а «местного производства» - землянами, но более древней цивилизации). И вот, как он описал процесс обучения речи захваченных в плен людей – детей-подростков:
«- Поговори со мной, - приказала Вайнти, остановившись перед устозоу [термин, употребляемый ийланами для обозначения млекопитающих вообще, и в данном случае людей – В. П.]. Затем с ударением, медленно и отчётливо, как будто говоря с молодой фарги [молодая особь, не достигшая уровня интеллекта ийланов – В. П.], повторила: - Поговори… со мной!
- Умоляю тебя, позволь мне попробовать первой, - сказала Энги. – Я смогу добиться от неё ответа.
- Ничего ты не сможешь. Если это существо не умеет говорить, с ним всё будет кончено. Слишком много времени потрачено впустую. – Повернувшись к самке устозоу, Вайнти чётко и ясно просигналила:
- Вот моё последнее требование: ты будешь говорить сейчас и не хуже, чем другие ийланы. Если ты сделаешь это, тебе будет сохранена жизнь. Разговор означает жизнь, поняла?
[…]
- …хес лейбе эна уу…
Вайнти была поставлена в тупик.
- И это разговор? Что она сказала? Что значит «Старая самка растёт ловко»?
Энги тоже ничего не поняла.
- Возможно, это означает, что гибкость увеличивается у самок с годами.
[…]
Вайнти не успела ни о чём подумать, как её захлестнула слепая ненависть. Наклонившись вперёд, она вонзила ряды своих острых конических зубов в глотку устозоу. …
… Однако она ещё не закончила. Второй устозоу был ещё жив, а с его смертью всё его племя будет уничтожено. Быстро повернувшись, она двинулась прямо на Керрика, свирепо глядя на него.
- Теперь ты, последний, - сказала она и потянулась к нему. Отступать было некуда. Он задвигался и заговорил.
- …эсекакуруд – эсекилшаи – элел лейбе – лейбе…
В первый момент это показалось бессмыслицей, и вайнти шагнула вперёд. Затем остановилась и посмотрела на существо в упор. Оно раз за разом приседало, по крайней мере, пыталось это сделать. Но что означали эти движения из стороны в сторону? И вдруг пришло понимание – ну конечно, у него же нет хвоста, и он не может сделать всё, как надо! Но если бы хвост у него был, это могло быть попыткой общения. Отдельные фрагменты соединились в мозгу вместе, и Вайнти громко воскликнула:
- Ты поняла, Энги? Смотри, он делает это снова.
Неуклюже, но достаточно ясно для понимания, устозоу говорил:
- Я очень не хочу умирать. Я очень хочу говорить. Очень долго, очень сильно».
Вот это – как раз результат принудительного обучения речи в чистом, как слеза, виде. Хорошо, что это только фантастика.

Из-за того, что мозг шимпанзе по своей морфологии похож на человеческий, троглодиты считаются очень успешными учениками. Чтобы не углубляться сейчас в дебри «лингвистической» приматологии, приведу в качестве справки некоторые высказывания исследователей поведения шимпанзе:

«Шимпанзе могут связывать названия с предметами, строить фразу из двух слов (то есть комбинацию из двух карточек или двух жестов. - А.М.) и использовать известные им слова в новом контексте. … Голосовой аппарат шимпанзе значительно отличается от такового у человека, что делает членораздельную речь недоступной для них. Поэтому ученым удалось продвинуться в обучении обезьян языку, только перейдя от устной речи к другим формам коммуникации, в частности, к языку жестов – пальцевой азбуке глухонемых.
… Можно сделать вывод, что шимпанзе способны использовать символы для обозначения объектов, событий и своих мыслей. Но пока остается загадкой, в какой степени эти достижения обезьян свидетельствуют о наличии у них познавательных процессов и как процесс усвоения ими языка сходен с процессов усвоения языка ребенком. … Шимпанзе не способны усвоить такие тонкости, как порядок слов, равно как и не могут пользоваться языком свободно» (Г. Крайг).

Если учесть, что порой ученики в школе после нескольких лет обучения иностранному языку могут допускать ошибки, то чего требовать от шимпанзе? Чтения «Бхагавад-Гиты» в подлиннике?
Странно видеть у Крайга такое суждение, когда та же самая Уошо в опытах проявляла гораздо большие способности, когда строила фразы из нескольких (не двух) слов. Шимпанзе Сара, с которой проводили опыты по освоению языка символов (пластиковых фигурок), также строила более длинные предложения, чем утверждает Крайг.


Вверху и справа вверху: "фразы" из пластиковых карточек-символов, составленные шимпанзе Сарой.
Справа: разнообразные карточки-символы, которые использовались для общения с шимпанзе Сарой.

А вот что сказано в статье «Эти бонобо знают английский получше нас!» про способности гориллы по имени Коко, обученной «говорить» на языке жестов:
«Горилла Коко стала настоящей знаменитостью. Она попала к психологу Фрэнсис Паттерсон годовалой малышкой еще в 1972 году. С тех пор они живут не как исследователь и объект, а как одна семья. Коко училась за клавиатурой, с помощью которой можно выводить символы на экран. Сейчас это гигантская и мудрая "профессорша", знающая 500 символов (спорадически использует до тысячи) и составляющая предложения из пяти-семи слов. Коко воспринимает две тысячи английских слов (активный вокабулярий современного человека), причем многие не только на слух, но и в напечатанном виде (!). Она встречается с другой "образованной" гориллой - самцом Михаэлем (который присоединился к Коко через несколько лет после начала работ и использует до четырехсот знаков). Коко умеет шутить и адекватно описывать собственные чувства (например, грусти или недовольства). Самая известная ее шутка - как она кокетливо называла себя "хорошей птичкой", заявляя, что умеет летать, но потом призналась, что это понарошку. Были у Коко и крепкие выражения: "туалет" и "дьявол" (последнее для нее, как, впрочем, и для нас, совершеннейшая абстракция). В 1986 году Паттерсон сообщила, что ее любимица, решая тесты на IQ, показала уровень, входящий в норму взрослого человека. Сегодня Коко посвящен отдельный сайт в Интернете, где можно познакомиться с ее живописью и черкнуть ей письмо».
Пусть горилла и не шимпанзе, но она столь же близка к нам эволюционно. И этот пример со способностями к общению на человеческой знаковой системе очень показателен. Кстати, тесты на интеллект достаточно просты и универсальны: во многих случаях они сводятся даже не к чтению, а к поиску закономерностей на рисунках.
А как же бонобо? А вот как:
«Но, как и шимпанзе, бонобо неспособны к вербальной речи. Эту проблему супруги Румбо решили так: сделали клавиатуру примерно из пятисот кнопок, на которые нанесли всевозможные символы. Если нажать клавишу, механический голос воспроизводит английское слово - значение символа. Получился целый язык, названный йеркишем (по имени исследовательского центра). Сложность йеркиша впечатляет - этакая большая шахматная доска, испещренная хитрыми знаками, которая напомнила... пульт управления "летающей тарелкой" в фильме "Ангар-18". Причем символы совершенно не похожи на обозначаемые объекты.
Вначале эксперименты вели с взрослой самкой Мататой. Но у нее с йеркишем были нелады. И здесь случилось неожиданное. Во время уроков рядом постоянно вертелся ее приемный сын, малыш Кензи. И вот однажды, когда Матата не могла ответить на вопрос, Кензи, балуясь, сам стал подскакивать к стенду и отвечать за нее. Хотя его никто не учил и не понуждал к этому. Одновременно он кувыркался, ел компот, лез целоваться и в клавиши тыкал самым небрежным образом, но ответ был правильный! Затем обнаружили, что он еще и спонтанно научился понимать английский.
С помощью йеркиша бонобо общаются с людьми и друг с другом. Это выглядит так: один нажимает пальцами комбинацию клавиш, машина произносит слова, другой наблюдает и слушает, а затем дает свой ответ. Фактически сложность тройная: надо разбираться во всех этих символах, помнить, какой знак находится под пальцем, и понимать "пиджин-инглиш", выдаваемый машиной, - ведь эти фразы далеки от слитной живой речи, которую бонобо хорошо понимают. Помимо "курсов йеркиша", бонобо имели возможность пассивно осваивать амслен, наблюдая за людьми, которые озвучивали свои жесты во время диалога.
Сегодня Кензи владеет четырехстами знаками амслена и понимает две тысячи английских слов. Еще способнее, чем Кензи, оказалась дочка Мататы, которую назвали Бонбониша. Она знает три тысячи английских слов, амслен и все лексикограммы йеркиша. Более того, она обучает своего годовалого сына и переводит для своей пожилой мамаши, которая к йеркишу так и не привыкла и кнопки нажимать не желает (как все это напоминает натурализацию семьи, переехавшую в Штаты!)».

«Если сравнить научение языку с подниманием по лестнице, то можно сказать, что шимпанзе довольно ловко поднимаются на первые несколько ступенек. После этого, однако, они, судя по всему, останавливаются и дальше не идут. Они могут выучить еще несколько слов, но их способность комбинировать эти слова в более длинные и осмысленные высказывания никак не меняется в лучшую сторону. Есть соблазн рассматривать отсутствие у шимпанзе языковой компетенции или чего-либо подобного как непреодолимый барьер на пути вверх по языковой лестнице» (Г. и М. Айзенк).

Ну, и лошади не дано бегать со скоростью гепарда. Тут всё упирается в видовые признаки. А через них перепрыгнуть с помощью воспитания в одном или двух поколениях – совершенно бессмысленное занятие.
Кстати, не вызывает ли у вас чувство некоторой незаконченности цитата Г. и М. Айзенк? У меня вызывает: есть ощущение, что они хотели сказать что-то ещё…

(См. также мнение Дж. У. Клотца).

И все-таки главной интригой здесь являются не лингвистические успехи шимпанзе как таковые, а опять же – противостояние двух мировоззрений, ответ на вопрос: отпочковались ли в древности линии сегодняшних Homo sapiens и Pan troglodytes от общего предка или, скажем так, при «конструировании» шимпанзе неким Разумным Дизайнером был использован шаблон, близкий к человеческому?

Если уж мы обратились к теме мифологической, то нельзя не отметить, насколько различны мифы о происхождении человека у разных народов. Так, по африканской легенде самые первые люди попросту одичали и стали обезьянами, а тогдашние обезьяны наоборот, стали трудиться и превратились в людей.

По легендам амазонских индейцев, бог устроил людям испытание - начал их щекотать. Кто выдержал и не засмеялся, тот остался человеком или превратился в ягуара. А кто засмеялся - стал обезьяной. Своеобразный "антропогенез наоборот".

Согласно тибетской легенде, люди происходят от брака обезьяны с горной ведьмой.

Иными словами, сколько культур - столько и мнений. Ближневосточная иудейская версия - лишь одна из многих.

В Библии чётко оговаривается, что бог создал человека по своему образу и подобию (Быт. 1.26 – 27). Особо про обезьяну и её сотворение не сказано ни слова. Стало быть, согласно Библии, обезьяна была сотворена до человека – вместе с остальными животными. А как иначе? Это не растение, не птица, не пресмыкающееся, не морской житель, и естественно, не человек. Когда ей быть сотворённой, как не на пятый день по библейской трактовке? Скромно опустим тот факт, что в мифах (священной истории мироздания!) народов, живущих в южных странах, есть упоминание о том, что обезьяны появились на земле позже людей – они произошли от обленившихся и одичавших людей, или от людей, выживших во время очередного потопа. Такие мифы есть как в Африке, так и в Америке.
Из слов Милюкова можно сделать дивный вывод: если «шаблоном» для человека был сам Яхве, а обезьяна была создана по близкому шаблону, то в чём-то она даже богоподобна… Аминь. Так что и впрямь «Обезьяна - это тоже круто!».

Несмотря на выводы, сделанные учеными из многолетних попыток обучения шимпанзе языку жестов и символов, Л. Вишняцкий все же предпочитает согласиться с оптимистическим выводом эволюционных фантазеров:

«Все это заставляет согласиться с выводом, что шимпанзе, как кажется, «находятся на грани создания языка» (Kendon, 1991:212). Почему же они не переходят эту грань? «Чего не хватает? Что удерживает их?» (ibid.:212)».

Действительно, что их удерживает? Вообще-то мы уже знаем, что шимпанзе молчат потому, что у них отсутствует голосовой аппарат человеческого типа, но вопрос Кендона можно переформулировать иначе – почему эволюция не подвигнула шимпанзе к созданию хоть какой-нибудь осмысленной системы коммуникации?
Однако, никогда нельзя расслабляться и забывать, что, если спрашиваешь о чем-нибудь эволюциониста, то лучше на всякий случай держаться за что-либо устойчивое - стул или стену. Ибо подобного сногсшибательного ответа я никак не ожидал.

«Э.Кендон, задав себе и читателю эти вопросы, отвечает на них так: «Шимпанзе не создали подобную языку систему коммуникации потому, что они не нуждаются в ней. Их социальная жизнь ее не требует» (ibid.:212)».

Э-э-эх... Какую песню загубили... «Их социальная жизнь ее не требует»!
То есть, проще говоря, «почему обезьяны не разговаривают?». – «А оно им надо?».

Жаль, жаль мне Алексея Милюкова. Такая, можно сказать, впечатлительная, тонкая, художественно и литературно одарённая натура – и постоянно лезет туда, где получает сплошные моральные травмы! И ведь заранее знает, что получит их, а всё равно «пищит, но лезет»! Почему? Не знаю. Чужая душа – потёмки…
В выдержке из книги Вишняцкого под словом «грань» подразумевается не состояние коммуникационной системы, близкое к созданию языка, а просто уровень интеллекта, близкий к возможному для примитивного языкового общения. А если шимпанзе используют свой интеллект иным образом, нежели люди? Неужели им «предписано» заговорить?
Обучение шимпанзе языку жестов или иным системам общения с помощью символов, предоставление им возможности рисовать, решать логические задачи, и прочие опыты – все они не предполагают никакого «очеловечивания» обезьян. Они просто переводят их интеллектуальные возможности в форму, доступную для оценки. А то, что у обезьян эти возможности в естественных условиях реализуются иначе – так это следствие того, что мы и они – разные виды. Требовать от них непременного развития речи в естественных условиях – это всё равно, что требовать от утки гоготать по-гусиному, ссылаясь на систематическую близость этих птиц.

И в то же время попробуй оспорить такую «гипотезу». Искомого эволюционного признака у обезьян не существует потому, что он обезьянам не нужен. А у тех, кому был нужен, он благополучно появился. У слона хобот появился потому, что именно такой хобот был слону нужен, слон просто остро нуждался именно в таком хоботе. А у кита такой хобот не появился потому, что был он киту – как бельмо на глазу, то есть, совсем не нужен. Отличная логика, беспроигрышная.

За одним исключением – Милюков явно делает упор на осознанное желание, в то время, как появление некоего признака диктуется не внутренним желанием существа, а сочетанием внешних условий и анатомических особенностей эволюционирующего вида. Например, жираф и слон приспособились объедать ветки с высоких деревьев. Но к данной проблеме они «подошли» совершенно разными способами с точки зрения анатомии.

Однако, следуя этой логике, сама жизнь как «глобальный» признак появилась только потому, что в ней кто-то нуждался. Причем нуждался именно здесь, на Земле, поскольку никакие другие известные нам части вселенной в существовании жизни, понятное дело, не нуждаются. А в случае многих сугубо человеческих признаков подобный подход просто интригует, например - почему человек нуждается в таком мозге, который на 95% не используется? Неисповедимы пути твои, эволюция!
Возвращаясь к отсутствию языка у обезьян, мы узнаём, что объяснения сему диву, оказывается, такие:

«По мнению Кендона, необходимость в языке возникает лишь с появлением дифференциации и взаимодополняемости между действиями разных индивидов внутри группы, иными словами, с разделением труда».

Таким образом, идею обучения обезьян языку можно считать закрытой. Пока они не дорастут хотя бы до разделения труда, тратить народные деньги на лингвистическое образование этих волосатых дармоедов, как мы поняли, бессмысленно.

Никто не собирается делать из обезьян людей. Мы не на острове доктора Моро.

С другой стороны, подобная эволюционная ЗООлогика опять демонстрирует уже знакомую нам ходьбу по кругу. Язык есть явный признак осознанной, разумной деятельности. Для его создания должна появиться необходимость в нем. А такая необходимость не может появиться без появления явных признаков осознанной, разумной деятельности внутри обезьяньего сообщества. Короче говоря - для того, чтобы у обезьян появился язык, они должны быть разумными, но поскольку они неразумные, то и язык им не требуется. А вот если бы они были разумными... И так далее, со всеми остановками.

На этот счёт приведу ещё одну цитату из книги Дэвида МакФарленда «Поведение животных. Психобиология, этология и эволюция»:
«Нам кажется, что наличие языка – это уникальное свойство человека. Возможно, что это и не единственная черта, выделяющая нас из мира животных. Так это или не так, но мы не должны позволить нашим антропоморфическим чувствам затуманивать наше представление о возможности существования языка у животных. К сожалению, в течение долгого времени существовала тенденция определять язык таким образом, что создавалась уверенность, будто это исключительная привилегия людей. Самые яркие сторонники этих представлений утверждали, что для языка необходимо сознание, которым обладает только человек, или что язык зависит от речи, к которой опять-таки способен только человек. С научной точки зрения такой подход недопустим, поскольку он вносит в исследование непреодолимые предубеждения.
К сожалению, определить понятие языка с объективной точки зрения очень нелегко, поскольку он характеризуется многими необходимыми признаками. Например, мы можем согласиться с тем, что язык - это средство коммуникации, но что не все средства коммуникации являются языком. Человеческий язык обычно существует в форме речи, но это не всегда так, например в случае с азбукой Морзе. Язык использует символы, но символичны и некоторые аспекты коммуникации у пчел. Язык осваивают в течение специфического чувствительного периода развития, но то же самое наблюдается у некоторых птиц, научающихся песне своего вида. С помощью языка можно передавать информацию не только о сиюминутных ситуациях, но и о таких, которые оказываются удаленными и во времени, и в пространстве. Но некоторые сигналы тревоги у животных обладают теми же свойствами. По-видимому, некоторые аспекты языка, например правила грамматики, выделяют его из других видов поведения животных, но даже и этот тезис достаточно спорный. Когда мы изучаем вопрос о существовании языка в царстве животных, мы должны продвигаться очень осторожно».
Хороший совет: не рубить сплеча.

...Но перейдем к третьему критерию эволюционной «культуры шимпанзе»:

«В-третьих, как выясняется, и в области орудийной деятельности различия между шимпанзе и людьми тоже не столь велики, как считалось еще совсем недавно. То, что обезьяны, причем не только человекообразные, способны использовать, а в экспериментальных условиях даже изготавливать простейшие орудия, в том числе каменные (Wright 1972; Toth et al. 1993; Westergaard 1995), давно уже никого не удивляет».

Ключевая фраза здесь, по-видимому, «никого не удивляет», а вовсе не «обезьяны способны использовать простейшие орудия». Удивительны откровения современной приматологии. Удивительна современная эволюционная мысль. Проделайте такой эксперимент где-нибудь на стороне – придите, скажем, в НПО «Энергия», встаньте посреди сборочного ракетного или компьютерного цеха и крикните что-нибудь вроде: «Господа! Минуточку внимания! Да будет вам известно, что в области орудийной деятельности различия между шимпанзе и людьми не столь велики, как считалось еще совсем недавно!». Побьют наверняка. А тут, на страницах эволюционных изданий – ничего, вполне проходит.

Эмоции, эмоции… Примитивный способ воздействия, характерный для сектантов: воздействие на личные чувства и эмоции индивида. Речь идёт о сходстве стимулов, побудительных механизмов. В опытах установлено, что кастрированный самец птицы-шалашника не горит никаким желанием строить и украшать свои удивительно своеобразные конструкции. А ведь иные креационисты ставят его в пример «человекообразия»… Зато шимпанзе, как и человек, трудится в силу других, не инстинктивных мотивов – об этом идёт речь.
Кстати, странная у Милюкова осведомлённость… Наверняка попробовал провести описанный выше опыт, и жестоко разочаровался в идеях эволюционизма.

Способность же обезьян к обучению (дрессировке), а также к уморительному для нас подражанию человеческим манерам хорошо известны. В экспериментальных условиях обезьяна может не только изготавливать орудия – она способна копировать практически весь спектр человеческого поведения. Если шимпанзе способен в дикой природе использовать палку или камень – то что из этого следует? Честно говоря, я никогда не мог понять до конца одной эволюционной «фишки» - почему это орудийная деятельность у животных считается признаком человекоподобия и разумности.
Как говорилось выше, орудийными навыками владеют и некоторые низшие обезьяны, однако даже завзятый эволюционист не станет выводить из этого факта ни их родства с человеком, ни эволюционного торжества разума. Процитирую отрывок из работы А. Хоменкова:
«Что касается использования обезьянами орудий труда, то кроме обезьян ими пользуются еще многие другие животные. Здесь мы также не встречаем чего-либо уникального для животного мира, приближающего обезьян к человеку. Так, «галапагосский дятловый вьюрок (Cactospiza pallida) отыскивает насекомых в трещинах древесной коры, используя для этого колючку кактуса, которую он держит в клюве». Один из грифов – стервятник обыкновенный (Neophron percnopterus) может «поднимать камень в воздух и бросать его на гнездо страуса или брать камень в клюв и бросать его на яйцо. Такое использование камня уже считается применением орудия, поскольку камень можно рассматривать как продолжение тела грифа».

Но Хоменков деликатно не упомянул такой особенности дятлового вьюрка, как генетически запрограммированная склонность хватать всякие тонкие удлинённые предметы, и пытаться орудовать ими. Выращенные в клетках птицы учились орудовать иглой кактуса долгое время, но вначале хватали первый попавшийся предмет такого вида – даже мягкую травинку. Что это? Инстинкт, наследуемая бессознательная форма поведения. И лишь позже, с опытом, вьюрок стал предпочитать пользоваться кактусовой иглой. Но передать это научение потомству он не может – передаётся лишь стремление хватать и использовать тонкие длинные предметы.
Так что проблема здесь не в том, что живое существо схватило камень или палку. Самая главная проблема – в стимулах, которые подвигли животное на это действие. Были ли стимулы проявлением слепого бессознательного поведения, или осознанными и обдуманными – вот где главное различие.

Честно говоря, можно позавидовать упрямству исследователей, когда уже понятно, что обезьяны в течение многолетних экспериментов и наблюдений давно показали весь свой класс, продемонстрировали биологический предел своих интеллектуальных возможностей. Мало того. Новые данные о строении обезьяньего мозга (Медицинский колледж в Джорджии, США, 2001) показывают, что мозг шимпанзе, даже несмотря на его большое сходство с человеческим, устроен принципиально иначе. У человеческого мозга разные области отвечают за разные функции, например, речевой центр расположен в левом полушарии. У обезьяньего же мозга «не предусмотрена» даже «функциональная» ассиметрия, подобная человеческой.

Асимметрия мозга известна в природе, и человек здесь не выглядит каким-то особым существом.
«Среди млекопитающих асимметрия – особенность человека. За это ухватились и философы, утверждая, что асимметрия может указывать границу между разумом и неразумом. Но зоологи и тут им подгадили. Они нашли асимметрию полушарий у некоторых птиц – от попугая до канарейки. Оказалось, что связана она со звукоподражанием и сложной системой звуковых сигналов, запоминаемых и воспроизводимых птицами. … Современный человек – прекрасный имитатор (на этом основана наша речь), а вот человекообразные имеют в этой области ограниченные способности». (В. Дольник «Непослушное дитя биосферы», М, «Педагогика-пресс», 1994, стр. 30)
Ладно, это птицы – существа, далёкие от человека. А как там дела у обезьян?
«Обезьяны собственные голосовые реакции также анализируют в левом полушарии. Японским макакам давали прослушать два собственных сигнала, записанных на магнитную пленку. Выявилось, что они лучше их узнавали и лучше отличали друг от друга, если слушали правым ухом, то есть с помощью левого полушария. Мартышки-верветки и свинохвостые макаки, для которых голоса их японских сородичей не представляли специфического интереса, так как были звуками сугубо посторонними, воспринимали их левым ухом ничуть не хуже, чем правым. Но когда обезьяны имели дело со сложными звуками, отличающимися друг от друга как самими компонентами, так и их последовательностью, тут животным приходилось прибегать к помощи левого полушария, хотя подопытным макакам-резусам предъявлялись искусственно синтезированные звуки, весьма далекие от их собственных звуковых сигналов». (Б. Ф. Сергеев «Ум хорошо…» (глава «Нужны специалисты»))
«Распределение обязанностей между полушариями мозга животных имеет ту же тенденцию, что и у человека. Коммуникацией, общением между представителями одной семьи или стада руководит преимущественно левое полушарие. Оно легче справляется с обобщениями и обнаруживает зачатки абстрактного мышления, обслуживая эту сторону мыслительной деятельности животных.
Правое полушарие тоже не осталось безработным. У большинства животных здесь анализируется сложная зрительная информация. У высших обезьян в правом полушарии даже есть зона для распознавания «лиц». Весьма вероятно, что такие зоны существуют у большинства млекопитающих и птиц».
«Правое полушарие животных лучше разбирается в зрительных задачах, где необходимо оперировать конкретными признаками раздражителей, их величиной, формой, местоположением в пространстве, степенью удаленности от животного».
«Пристрастие левого полушария к обобщению проявляется и в том, что оно способно признать треугольником не только ту черную фигуру на желтом фоне, которую привыкло видеть во время тренировки, но любой другой треугольник, в какой бы цвет его ни окрасили и на каком бы фоне ни изобразили. Если животное узнает треугольник независимо от его величины, изображенный контурно, сплошной и даже пунктирной линией, перевернутый на 45, 90 или 180 градусов, – это заслуга левого полушария. Бывают случаи, когда узнать изображение мешают какие-то помехи, нечетко прорисованные линии, кляксы или другая грязь, скрывающая от глаз часть рисунка. Борьба со зрительным «шумом» входит в функцию правого полушария. Зато помехоустойчивость двигательной сферы находится в ведении левого полушария, во всяком случае у крыс. У кошек сравнивали помехоустойчивость зрительных функций больших полушарий к световым помехам. Оказалось, что помехоустойчивость левого полушария выше, чем правого».
«Специализацию мозга животных долго не замечали, видимо, потому, что не обращали внимания на половые различия. Между тем у некеторых видов они значительны. Мозг крыс-самок менее асимметричен, чем самцов. Анализ сложных зрительных раздражителей у самцов осуществляется преимущественно правым полушарием, а у самок в обеих половинах мозга. Примерно такие же различия и в организации зрительной функции между мужчинами и женщинами».
«…от нашего горделивого утверждения о том, что асимметрия и специализация есть чисто человеческие свойства мозга, необходимо категорически отказаться. Не трудовая деятельность первобытного человека и не возникновение речи дали толчок к развитию асимметрии нашего мозга. Она существовала уже у нашего весьма далекого обезьяноподобного предка, наоборот, глубокая асимметрия мозга наших человекообразных предков явилась той необходимой предпосылкой, без которой развитие трудовых навыков и речи было бы крайне затруднено.
Совершенствование мозга в процессе эволюции живых организмов шло от диффузного распределения функций внутри центральной нервной системы и постепенной локализации их в различных отделах мозга. В ходе специализации функций мозга и возникла его асимметрия. Пока еще не удалось установить, когда, на каком уровне филогенетического развития она появилась. Вероятно, достаточно рано. Скорее всего функциональной асимметрией обладал уже мозг рептилий. Но не исключено, что она существовала даже у рыб и амфибий. Во всяком случае, на всех уровнях развития организмов встречаются виды животных с несимметричным распределением функций в их нервной системе». (там же, глава «Мыслитель и художник»)
Думаю, ответ более чем исчерпывающий…

Все фантазии о том, что шимпанзе «вот-вот заговорят», являются обыкновенной проэволюционной спекуляцией. (Свершилось! Анатомы, правда, доказали это задолго до глобального вывода Милюкова.) Чужих денег считать не будем, но есть у меня еще и подозрение, что участники многочисленных исследований и международных проектов вроде «Культура шимпанзе» не очень-то стремятся остаться без работы, да и не похожи на людей, которым грозит безработица. Прошу обратить внимание, что я здесь не веду речи об исследованиях обезьян, связанных с реальной медицинской помощью человеку. Но в деле «постижения своей истории» через обезьян, я уверен – мы до скончания времен (если исключить явную фальсификацию) будем обречены слышать одни и те же победные рапорты:

«Было описано (Sugiyama 1997) и множество случаев, когда живущие на воле шимпанзе использовали для решения той или иной задачи попеременно два взаимодополняющих орудия (для других обезьян таких примеров нет), а один раз зафиксировано даже применение орудия для усовершенствования другого орудия: небольшого размера камень послужил находчивому шимпанзе в качестве клина, чтобы выровнять наклонную поверхность наковальни, с которой скатывались орехи (Matsuzava 1994; Matsuzawa, Yamakoshi 1996: 215)».

Ладно, а теперь пусть Алексей Милюков истолкует такое наблюдение над шимпанзе, проведённое в лаборатории Л. А. Фирсова: молодые шимпанзе Лада и Нева сумели выбраться на свободу, завладев ключом, который лаборантка забыла на столе. Руками они не могли дотянуться до ключей, но, тем не менее, достали ключи. Дальнейшие наблюдения, уже в специально смоделированной аналогичной ситуации, показали, что они действовали вполне разумно, хорошо используя знакомые свойства предметов.
«… обезьяны придумали и проделали сложную цепь действий. Прежде всего они оторвали край столешницы от стола, который стоял в вольере уже три года и до сих пор его никто не трогал. Затем с помощью образовавшейся палки они подтянули оконную штору и захватили её. Завладев шторой, они стали набрасывать её на стол с ключами, который находился от клетки на достаточном расстоянии, и шторой подтягивали ключи ближе к решётке.
Когда ключи оказались в руках у одной из обезьян, она открыла висячий замок, закрывавший вольеру снаружи». (Зорина З. И., Полетаева И. И. «Поведение животных» (серия «Я познаю мир»), М., «АСТ», 2000, стр. 410)

Некоторые заявления приматологов можно отнести к курьезным:

«Единственный, пожалуй, вид орудийной деятельности, который у шимпанзе в естественных условиях пока не наблюдался – это изготовление орудий с помощью орудий же, но приматологи полны оптимизма на этот счет (Sugiyama, 1997:26) и у них, я думаю, есть для этого все основания».

Тут не совсем понятно – какого именно оптимизма полны приматологи? Что шимпанзе в естественных условиях начнет ваять каменные орудия в течение ближайшего миллиона лет? Или оптимизм вызван тем, что нынешнему поколению ученых по всем признакам посчастливилось жить в дни исторического события, венчающего миллионолетние усилия эволюции, а именно – перехода человекообразных обезьян к настоящей, творческой орудийной деятельности? «Партия торжественно заявляет, что уже нынешнее поколение советских людей будет жить при коммуниз…», то бишь, увидит новоиспеченную вершину эволюции. И как можно быть исполненным оптимизма на предмет события, имеющего зазор плюс минус миллион лет и которое при этом от тебя абсолютно не зависит? Или тут имеется в виду, что в африканскую саванну будет выпущена группа специально обученных обезьян, некий особый обезьяний спецназ? Но и это еще не самое удивительное. А вот то, что у приматологов для подобного оптимизма «есть все основания», лично меня почему-то настораживает.

Неудивительно, что «настораживает», поскольку оправдание обезьянами оптимизма приматологов низведёт часть креационистской аргументации до нуля.
И ещё. Полноте зубоскалить-то, Алексей Милюков! Фактически, изучение естественного поведения шимпанзе в природе началось совсем недавно. В недалёком прошлом все крупные человекообразные служили преимущественно объектами анатомических исследований, т. н. «спортивной охоты» и содержания в ужасающих условиях зверинцев. И наблюдали за ними преимущественно через оптический прицел. Поэтому фактически изучение естественного поведения человекообразных обезьян только начинается.

Иногда ученых-исследователей в своих выводах просто откровенно заносит. Разумеется, что отсутствие реального результата раздражает:

«…Английские исследователи Т.Уинн (археолог) и У.Макгру (приматолог), обобщив и проанализировав все имевшиеся сведения об орудийной деятельности шимпанзе, сравнили итоговую картину с тем, что было известно по археологическим находкам о поведении ранних гоминид. … Оказалось, что памятники самой древней - олдувайской - эпохи, оставленные существами, передвигавшимися уже на двух ногах и обладавшими мозгом, несколько превышавшим по объему мозг шимпанзе, не дают практически никаких свидетельств такой деятельности, к какой бы последние не были способны (Wynn & McGrew 1989; см. также Joulian 1996)».

Первая естественная реакция на эту фразу – да, это правда. Артефакты, оставленные древними хабилисами, не дают ни малейшего повода усомниться, что современные шимпанзе в чем-либо им уступают. Не уступают - абсолютно ничем. Ибо и хабилисы, и шимпанзе ни к какой подобной деятельности просто не способны. Порядок сложности тут одинаковый, ибо легко сравнивать две пустоты - шимпанзе не способны изготовить каменное орудие с помощью другого орудия, а за настойчивое утверждение, что именно хабилисы - творцы олдувайской культуры, серьезные антропологи сегодня могут и побить (напомню, что это утверждение было сделано Лики еще до обнаружения хабилиса ОН62, показавшего степень обезьяноподобия даже большую, чем у шимпанзе).
Однако общая реакция на вышеприведенную цитату – так сказать, простое человеческое недоумение. И эти люди обвиняют креационистов в «искажении цитат»? Ну-ну. Гляньте-ка - «оказалось, что...»! Это как надо зажмуриться, чтоб оно так «оказалось»? Неужели это не шутка? С какого это момента шимпанзе вдруг приобрели способность к деятельности, сравнимой с изготовлением олдувайских каменных инструментов и геометрических архитектурных построек, так называемых олдувайских кругов? Может быть, пока я задремал, идейно выдержанный союз в лице одного археолога и одного приматолога привел к созданию волшебной палочки или какого-нибудь элИксира для ускорения эволюции? Тогда к ним в компанию ни в коем случае нельзя допускать ракетостроителей, ибо очень скоро выяснится, что не было таких экспедиций на Луну, организовать которые обезьяний интеллект не был бы способен.
Догматическое, дарвиновское эвословие уже давно скатилось в область иллюзионизма и травли баек, но удивлять не перестает. Если даже допустить, что именно хабилисы 2 миллиона лет назад буквально усыпали Олдувай каменными орудиями (изготовленными, кстати, с осознанной целью получить острый режущий край), то почему шимпанзе с тех пор (за 2 миллиона лет эволюции!) не приблизились ни к хабилисовскому объему мозга, ни к способности самостоятельно изготовить хотя бы один инструмент, подобный олдувайскому? Но и закрыв глаза даже на такое явное противоречие эволюционной «орудийно-мозговой» схеме - зачем прилюдно говорить вещи, столь явно несоответствующие реальному положению дел? Или это – такое неловкое подыгрывание своей идее? Святая простота? Или расчет на то, что читать будут невнимательно? Такие «научные» заявления сильно отдают банальным неуважением к настоящей науке и здравому смыслу.

Уважаемый Алексей Милюков! Мне понятен ваш скепсис, но я позволю себе в очередной раз заметить, что человек умелый и шимпанзе – это просто разные виды. Они живут (жили) в разных условиях, эволюционировали в разных направления, и роль орудийной деятельности в их жизни заведомо различна. Поэтому не стоит удивляться разной степени проявления их орудийной деятельности и искать здесь какие-то противоречия. Мы ведь не удивляемся тому, что все млекопитающие имеют, допустим, разный уровень развития головного мозга. Главное – что объём и структура их мозга адекватны требованиям среды их обитания. Какое дело шимпанзе (древним или современным) до успехов или неуспехов в эволюции другого вида живых существ, если они даже напрямую не контактировали? Понимаю, когда появился бы новый хищник типа леопарда, который ест этих самых шимпанзе – тогда интерес был бы, и немалый. А так что лесному жителю до обитателя саванны?

«Конечно, в природных условиях сейчас ни один из видов обезьян столь сложных орудийных операций (и поведения в целом) не демонстрирует, но эксперименты и наблюдения, проводимые в неволе, заставляют думать, что это объясняется не столько недостатком интеллекта, сколько отсутствием должной мотивации (Harris 1989:29-30; McGrew 1992)».

Сказанное, на мой взгляд, прекрасно иллюстрирует фразу «чего хочу, то и ворочу». Если мы пытаемся сквозь тьму веков разглядеть жизнь неизвестных нам (известных по ископаемым останкам) ископаемых обезьян, то бодро умозаключаем, что им там плохо, что эти невидимые обезьяны (чьи останки описаны и вполне осязаемы) всеми силами борются за существование и в ускоренном режиме осваивают процесс изготовления каменных орудий, а также изобретают речь и развивают нормы коллективного поведения. Однако же если мы наблюдаем «наших», нынешних обезьян, то не можем не отметить, насколько этим обленившимся мерзавцам сегодня «жить стало лучше, жить стало веселей». Язык им теперь и даром не нужен, разделение труда - только по приговору суда, а уж с изготовлением инструментов совсем просто – нет должной мотивации, и отвяжись, дядя, не загораживай зеркало, тут серьезные эксперименты проводятся, а не шутки шутят.

В процитированном выводе имеется в виду то, что интеллект обезьян находится на достаточно высоком уровне развития. Использование этого интеллекта – это уже совсем другой вопрос. Объясните, почему два явления – развитый мозг и речь – обязательно должны следовать нерушимым «тандемом»?

Не думаю, что до сих пор какой-нибудь наивный практикант не предложил, хотя бы в шутку: «Ребята, а может нам, того, создать эту, как ее… мотивацию, а?». Но кому нужен эксперимент, результат которого заранее известен? Шимпанзе, будучи поставленными в «сложные» условия, наверняка, как и всякая животина, «отреагируют» чисто биологически – или вымрут, или будут убивать сородичей, но к созданию языка, к сознательному изготовлению орудий, к рациональному распределению обязанностей внутри группы – именно для качественного улучшения шансов на выживание, вряд ли в принципе приблизятся больше нынешнего. Обезьяна хоть до определенной степени и «умное», но все-таки животное.

Предположим, что обезьяна ровно настолько же животное, насколько животным является человек. А именно: это не бактерия и не вирус, а с грибами и растениями её тоже не спутаешь. Честно говоря, мне уже надоела эта библейская «классификация», когда человек противопоставляется остальной природе.
Что же касается далеко идущих выводов, то они делаются, как минимум, после серии опытов в контролируемых условиях, доведённых до конца. А тут – здрассте! – опыт ещё даже не начали проводить, а некто Милюков уже в полный голос вещает о его результатах. Это некорректно с точки зрения науки, уважаемый.
Ещё замечание. Животные, поставленные в сложные условия, могут отреагировать и третьим способом – повышением уровня взаимопомощи. Вспомните пингвинов, греющих друг друга в колонии под ледяными ветрами Антарктиды. А киты, у которых способность выталкивать сородича на поверхность воды закрепилась даже на уровне инстинкта (бессознательного действия!)? Все эти животные обитают в достаточно враждебной среде. Креационисты любят говорить о «необъяснимости альтруизма с точки зрения теории эволюции». На самом деле всё просто: единицей эволюции является не особь, а популяция. Если индивиды проявляют взаимопомощь хотя бы на уровне инстинкта, и популяция выживает за счёт этого, такое поведение подхватывается отбором как выгодное.

Одна из интриг, связанных с шимпанзе - якобы отсутствие его ископаемых предков в летописи окаменелостей. Но если сравнить черепа ископаемой южной обезьяны Australopithecus aethiopicus (слева) и современного шимпанзе (справа), то всё, возможно, становится на свои места - различные вариации обезьян образуют собственный, отдельный от человека биологический таксон, а его ископаемые представители отсутствуют в линии шимпанзе только потому, что их бросили затыкать эволюционную дыру в качестве мифических предков человека.

Хочется или зевать от скуки, или ругаться нехорошими словами. Но я сдержусь, и лишь укажу Алексею Милюкову на наличие в черепе австралопитеков такого характерного признака, как большое затылочное отверстие, направленное строго вниз. А это прямо указывает на то, что позвоночник австралопитека причленялся к черепу в вертикальном положении, в отличие от наклонного у шимпанзе. Налицо явно специализированный признак, который не мог перейти в более примитивный, как мы видим у шимпанзе.

«Таким образом, с одной стороны, очевидно, что интеллектуальные возможности шимпанзе и ряда других обезьян вполне достаточны для осуществления ими весьма сложных форм культурного поведения. С другой стороны, не менее очевидно, что реализуются эти возможности редко, и что на деле в естественных условиях поведенческий репертуар даже самых развитых приматов включает лишь отдельные элементы культуры, не связанные в сколько-нибудь целостную, имеющую жизненно важное значение систему».

Стоит сравнить это финальное высказывание Л. Вишняцкого с Перлом № 3 от Л. Бутовской, содержащем решительное утверждение о том, что меж человеком и высшими обезьянами качественного различия можно даже не искать. Однако вывод Л. Вишняцкого несколько иной - да, возможности некоторых обезьян достаточно высоки, но то, что мы условились именовать культурой, наблюдается у них фрагментарно и ни жизненного, ни, следовательно, эволюционного значения не имеет.
...Так из-за чего тогда весь сыр-бор?
Мы-то, прямо говоря, ждали именно специализации шимпанзе к культуре, ждали от обезьяны чего-то такого...
Чего вообще, по совести, мы хотели от шимпанзе? Насколько я понял, термином культура шимпанзе мы изначально хотели бы именовать некое нестандартное поведение этого примата, которое в той или иной степени обособило бы нашего героя от прочего животного мира. Мы ждали примеров того, что шимпанзе способны создать свою искусственную среду, так сказать, в пику среде естественной. То есть хоть в какой-то, хоть в самой затрапезной форме - проявили способность «покорить природу», противостоять ей не «биологически», а интеллектуально, не бегством, а осознанным наступлением - созданием орудий, построек, планированием ли задач, оптимизацией ли действий. Мы ждали от шимпанзе, что когда ему будет туго, он озаботится и в ответ на трудности расшевелит свой интеллект до осознания того простого факта, что к окружающему миру нужно даже не приспосабливаться, а самому его активно изменять в нужную тебе сторону.

А если ваши ожидания, Алексей, оказались не такими, как у остальных читателей?
Собственно, я уже раньше сказал, что шимпанзе – это не наш прямой предок, а просто самый близкий родственник, самый похожий на человека представитель животного царства. Шимпанзе современного вида не стоят в ряду наших предков, они эволюционировали независимо от предков человека в течение последних, по меньшей мере, пяти миллионов лет (согласно данным молекулярной биологии). Поэтому ждать от шимпанзе проявления в точности тех качеств, что имелись у наших предков, бессмысленно. Изучение поведения шимпанзе может лишь приоткрыть нам завесу времени над поведением наших предков, но не продемонстрировать его с точностью.

Ведь, наверное, этого мы ждали от шимпанзе? Но он, поганец, ничего такого нам не продемонстрировал и никакой активной гражданской и социальной позиции не занял, нагло помахав перед нашим носом лишь фиктивной справкой от Л. Бутовской, что, мол, в плане интеллекта и возможностей (орудийной деятельности) он и так от нас практически ничем не отличается.

Одно дело – сравнивать общий уровень развития и качественные основы поведения шимпанзе и человека, и другое дело – ждать от шимпанзе точного повторения деятельности древних гоминид. Это, извините, разные вещи.

Л. Вишняцкий говорит, что «поведенческий репертуар даже самых развитых приматов включает лишь отдельные элементы культуры, не связанные в сколько-нибудь целостную, имеющую жизненно важное значение систему». Так что же, ради этих отдельных элементов всё и затевалось? Из-за этих отдельных элементов шимпанзе получил статус существа, качественно равного человеку? Полноте. Эволюционисты подразумевают - если животина поправила камень, чтоб орех не скатывался, то сие значит, что она приняла осознанное решение (неужто инстинктивное, как дарвинов вьюрок, который травинку вместо иголки кактуса схватил?), которое в очередной раз «потренировало» ее мозг в деле развития абстрактного мышления и накопления личного опыта. Но весь гипотетический миллионолетний опыт тысяч и тысяч особей шимпанзе по выравниванию «наковальни» (слово-то какое!) для устойчивости ореха - обернулся ли он хоть каким-либо признаком, важным для выживания вида, не говоря уже о развитии интеллекта? «Где деньги, Зин?».

«Деньги», Лёша, - это как раз общий уровень развития интеллекта у данного вида. Не стоит зацикливаться на решении конкретной задачи, в данном случае на выравнивании камней. За деревьями, боюсь, вы леса не видите: здесь главное не то, что обезьяна именно поправила, и именно камень, а не ветку дерева. Главное здесь то, что обезьяна использует посторонние предметы там, где нельзя решить задачу (в данном случае добычи пропитания) анатомическими возможностями собственного тела. Главное здесь – умение обращаться со сторонними предметами, которое каждая особь не наследует и трафаретно использует, а изучает, наблюдая за сородичами, и даже сознательно обучаясь у них (у родителей, например). И получают преимущество в борьбе за существование особи с наиболее гибким и изобретательным умом. Такая стратегия выживания более пластична, чем изменение видовых признаков (отращивание челюстей-дробилок или выработка инстинкта поиска камней), поскольку при изменении условий позволяет переучиться тем, кто ранее не владел таким навыком, в течение буквально одного поколения.

Для меня очевидно (спасительный субъективизм!), что эволюционно настроенные исследователи за «культуру» обезьян охотно принимают всё подряд и порой нечто совершенно «левое». Видимо, эволюционная идея и впрямь находится в глубоком кризисе, если даже эволюционисты под культурой шимпанзе подразумевают то поведение и те действия, которые для самой обезьяны в биологическом и эволюционном плане не играют практически никакой роли (Вы говорите это как эксперт в области поведения человекообразных обезьян, или как обыватель?). Под культурой же шимпанзе в самом широком смысле они эмоционально подразумевают лишь уникальную способность этих приматов в силу особенностей их строения быть похожими на нас - причем, действительно, быть похожими до такой степени, что это часто сбивает с толку и кажется проявлением обезьяньего интеллекта. А уж в быту человек и вовсе склонен всячески подыгрывать шимпанзе в этом человекообразии, одевая этих существ в свою одежду, сажая на весла в лодке и обмениваясь улыбками и рукопожатиями. Очень эффектно смотрится шимпанзе в скафандре космонавта – создается комическое ощущение, что обезьяна едва ли не по собственной воле, без участия человека, собралась осваивать космос.

О, боги! Видимо, на Алексея Милюкова оказала большое впечатление новая киноверсия «Планеты обезьян»… Нет, уважаемый, исследователи не стремятся «подыгрывать» обезьянам в человекообразии указанными вами способами. Не путайте цирк и шоу-бизнес с наукой. При исследовании обезьян учёные стремятся выделить из множества особенностей поведения наблюдаемых обезьян именно основные мотивы и характерные черты их деятельности. Интеллект обезьяны, обученной языку жестов, остаётся на обезьяньем уровне, просто мы начинаем лучше понимать её.

Авторитетная исследовательница, прожившая среди шимпанзе много лет, Джейн Гуделл, говорит:

«…Проводить прямые параллели между поведением обезьян и поведением человека неправильно, так как в поступках человека всегда присутствует элемент нравственной оценки и моральных обязательств, неведомых шимпанзе».

И это качество является принципиальным в понимании проблемы.

Ну, а то! Я же говорил ранее в примечаниях к высказываниям Алексея Милюкова, что не стоит искать в поведении обезьян полного сходства с поведением человека. Шимпанзе – это близкие современные родичи, но не прямые предки человека.

Иначе мы навек обречены задавать вопросы без ответов и в своем стремлении подыграть этой ангажированной идее вынуждены будем смешить почтенную публику подобными исследовательскими «успехами» в тяжких поисках эволюционного становления обезьяньей личности:

«Учитывая значимость кооперативного поведения для выживания, ученый (Франс де Вааль. – А.М.) высказывает уверенность в том, что исследования (капуцинов. – А.М.) проливают свет на эволюционную основу важного элемента существования человеческого общества - принципа «ты мне - я тебе», который применим не только в экономике, но и в человеческой морали, где одно доброе деяние может обернуться другим» (Н. Максимов).

Вот тебе, бабушка, так сказать, и юрьев день. Вот тебе и две тысячи лет христианства. Если принципом человеческой морали является «ты мне – я тебе», то тогда - да, действительно, незачем копья ломать, разница меж обезьянами и представителями столь «морального» человечества – исключительно количественная.

Это уж точно, особенно с точки зрения этологии – науки о поведении. Здесь я просто не могу удержаться, чтобы не процитировать лишний раз В. Р. Дольника. Вот отрывки из его интервью, опубликованного на сайте www.ethology.ru под названием «Чему нас учат обезьяны?»:
«Макаки и собаки демонстрируют нам пример того, как надо расправляться с инакомыслящими. На них натравливают всю стаю.
- Зоологи давно заметили, что стоит вожаку начать наказывать одного из подчиненных, как другие спешат ему помочь, - продолжает Виктор Рафаэльевич. - Собаки лают, кусают наказываемого, а макаки кричат и кидаются в него калом, норовят ткнуть чем-нибудь. Этологи разобрались, почему они себя так ведут. Это переадресованная агрессия, накопившаяся в страхе перед вожаком. Она по иерархическому принципу переносится на того, кто слабее. На такое особенно горазды «подонки» - те, кто занимает дно пирамиды: ведь они боятся всех. И когда вдруг наказуемый оказывается как бы ниже дна, слабее их, его можно безнаказанно ударить. Интересно, что и самки, обычно в самцовые иерархические игры не играющие (их ранг ниже ранга любого самца), в это дело не только втягиваются, но и действуют усерднее самцов. Этот простой механизм позволяет вождю без особого риска для себя подавлять нижестоящих.
Стоит только начать, а дальше стая докончит.
Подобных примеров полно и у нас на повседневном житейском уровне. Заметьте, стоит начальнику прилюдно отчитать подчиненного, как тут же находятся последователи более низкого ранга, охотно принимающие эстафету травли.
…
Человек, как и все животные, имеет множество врожденных программ поведения, которые в нужный момент срабатывают. По большому счету, они одинаковые, отличаются только способами проявления. Природой в нас заложена даже программа воровства. Наши далекие предки, считают ученые, не выжили бы, если бы не умели отбирать и грабить. Поэтому все мы изначально «знаем», как воровать, и знаем, что это плохо. Но будем ли мы ворами или честными, зависит от нас. Также зависит от нас и доля допускаемого «зверства» в человеческом стаде. И перспектива: совсем озвереть или частично».
Это лишь один пример из многих. Тем, кто хочет подробнее узнать про то, насколько много общего с животными скрыто и завуалировано в нашем поведении, я очень рекомендую почитать книгу Виктора Дольника «Непослушное дитя биосферы» (отдельные главы можно найти на вышеуказанном сайте) и «Голую обезьяну» Десмонда Морриса. Эта книга несколько старовата (написана в 1967 году), но люди с тех пор практически не изменились. Текст «Голой обезьяны» можно найти на том же сайте.
Две тысячи лет христианства – это, увы, слишком малый срок, чтобы «перекроить» то, что природа «культивировала» миллионы лет. И двух с половиной тысяч лет буддизма, и трёх тысяч лет индуизма, и чёрт-его-знает-сколько лет разнообразных языческих культов тоже мало, ибо всё это – капля в море по сравнению с миллионами лет развития живой природы, которые привели к формированию человека – одного из видов живых существ, не лучше и не хуже всех остальных на Земле. Другое дело – как мы относимся к животному началу внутри нас: ведём себя по-человечески, или уподобляемся зверям.

Завершая обзор главы «Культура и карьера шимпанзе», естественным будет спросить – а правомерно ли вообще с нашей стороны ставить вопрос о возможности изучения поведения шимпанзе на предмет поисков эволюционной связи с человеком? Самые простые вопросы способны обернуться тут головной болью для эволюционно ориентированного исследователя. Например, если навыками культуры обладают все три ветви, разошедшиеся от общего предка (человек, шимпанзе и орангутан), то спрашивается, когда эти навыки возникли – до разделения или после? Что тут и кого тут изучать, если мы даже не знаем – был ли унаследован тот или иной «признак» у трех представителей от общего предка или в трех ветвях появился независимо? И почему обезьяны более низкого ранга в деле проявления элементов «культуры» частенько «отбирают хлеб» у высших, например, те же «умные» капуцины (которые пытаются сбивать камнями замки с клеток или, скажем, обтирают слизь с пойманной квакши о древесную кору)?

Так в этом случае тем же креационистам и «обезьянофобам» хуже будет – если качества, приписываемые ими исключительно человеку, найдены у других обезьян (даже не человекообразных), то они (качества, а не обезьяны, естественно) теряют право называться «истинно человеческими». И тогда человека от обезьян будет отличать ещё меньшее количество признаков, а «непреодолимая пропасть» сократится до ширины трещины в асфальте.

Эволюбы не понимают, что те же лелеемые ими шимпанзе способны доставить эволюционизму гораздо больше неприятностей, нежели помочь – например, трудно понять, почему ранние представители двух ветвей, человека и шимпанзе, эволюционировавшие примерно в одинаковых условиях (Стоп-стоп-стоп! Разные виды эволюционируют в заведомо разных местах обитания: это главное условие для разделения предкового вида. Разделение может быть не только географическим, но даже и поведенческим), пришли к столь поразительно разным результатам? Или взять миф о генетической и биохимической близости человека и шимпанзе как о лучшем доказательстве нашего эволюционного родства. На самом деле такая близость «внутреннего устройства» просто режет всю светлую эволюционную картину - при столь малой генетической разнице (2-5%) в строении наших с шимпанзе геномов зримая всем огромная морфологическая и психофизическая дистанция меж этими двумя видами не может быть объяснена с точки зрения синтетической эволюции.

И в то же время зелёная лягушка Rana ridibunda имеет кучу «дублёров» (с запада на восток: сахарская, пиренейская, албанская, элладская, балканская, критская, южноспорадская, Бедряги, персидская, Терентьева), которые абсолютно неотличимы от неё внешне, но чётко разделяются только биохимически. Так что чёткой взаимосвязи между различиями в генотипе и фенотипе, очевидно, нет. Кроме того, в различия между человеком и шимпанзе в значительной степени вмешивается наша психика. На этот счёт прекрасно высказался специалист-этолог В. Р. Дольник. Вот отрывки из его статьи «Homo militaris» (аналогичный фрагмент есть в его книге «Непослушное дитя биосферы»):
«У клетки обезьян хохочет толпа людей. Чем примитивнее люди, тем громче хохот. Что же делают обезьяны? Нет, они не смешат нас, - они живут обычной жизнью, почти не обращая внимания на людей, к которым давно утратили интерес за годы жизни в зоопарке. Что заставляет людей смеяться? Они видят знакомые, «наши» движения и мимику в карикатурном, «ненашем» исполнении. И это не случайно. Многие животные близких видов карикатурны, противны друг другу.
Вот два вида чаек. Внешне они похожи, и их легко спутать друг с другом не только нам, но и самим чайкам. Мешает этому программа этологической изоляции видов: они карикатурны, противны друг другу по поведению. С чайкой другого вида, очень похожей внешне, «не вытанцовывается», она все делает не так, как ждешь, как будто нарочно путает все «па» ритуальных движений, рассчитанных на опознание своей особи. Это вызывает у особи близкого вида все более нарастающее раздражение, и поначалу казавшийся возможным брак расстраивается.
Этологи называют это этологической изоляцией близких видов. Многие животные, чем они генетически ближе, тем более карикатурны, противны друг другу. Зачастую естественный отбор «специально» усиливает различия в поведении у похожих видов, меняя местами отдельные позы ритуальных движений. И не допускает этим их смешения, особенно создания смешанных пар. Тот же механизм этологической изоляции срабатывает и в людях.»
«Ну почему от обезьян? За что такое наказание?! Не обидно было бы произойти от леопардов, львов, барсов, волков, медведей, орлов… От муравьев — и то не так уж худо: славные воины Ахиллеса назывались мирмидоняне, потомки муравьев, и носили это самоназвание с гордостью. Многие другие народы выводили себя в своих преданиях от перечисленных выше животных и были этим довольны. Один мой читатель написал мне, что у него есть доказательства о происхождении человека от дельфинов. О происхождении от инопланетян мечтает немало людей. И мне, сказать по правде, происхождение от обезьян не по нутру: как зоолог я знаю много неприятных мне черт в их поведении. И все же и в этом наука меня утешает: ведь мы с вами, узнав, что такое этологическая изоляция близких видов и подвидов, поняли, что от кого бы мы ни произошли, мы бы были на него похожи, и он оказался бы карикатурой на нас.
Этот эффект генетических программ — одна из причин того, почему этологи не любят писать о человеке в популярной литературе: потом только отбивайся от защитников человека. И передо мной сейчас стоит эта проблема: два у меня читателя, Благосклонный, которому чем больше правды поведаешь, тем ему интереснее, и Неблагосклонный. Со вторым беда: он и умный, и начитанный, и заинтересованный, словом, прекрасный, но он не приемлет ни темы, ни подхода, потому что сам факт биологической природы человека для него обиден. В этом вопросе для него «тьмы пошлых истин нам дороже нас возвышающий обман».»
Вот так: достаточно простая, к тому же бессознательная программа распознавания «своих» и «чужих» срабатывает точно, делая обезьяну карикатурой на нас. Но слон или попугай, совершенно не похожие на человека внешне, не вызывают у нас никаких отрицательных эмоций. А вспомните героев фильмов ужасов – какие они внешне? Как правило, они не похожи на нас, но в целом более или менее антропоморфны. «Муха», «Чужой», «Хищник», множество других фильмов ужасов – все их герои чем-то похожи на нас, и в то же время не похожи. Наш инстинкт преувеличивает различия, выпячивая самое отвратительное в этих существах – сходство с нами.

А ларчик, как мы уже говорили, открывается просто. Для эволюционистов слишком силен соблазн видеть в человекообразии шимпанзе наше с ним эволюционное родство - при этом они возводят «отдельные элементы культуры» шимпанзе в некий качественный признак, что, разумеется, есть фикция (Вы говорите это как специалист по поведению, или как обыватель?). Как ни крути, а шимпанзе не обладают понятийным мышлением, то есть способностью самостоятельно формировать отвлеченное представление о предмете.

Не стоит быть столь однозначным в суждениях. Хочет этого Милюков, или нет, но обезьяны в экспериментах показывают определённую способность к формированию понятий:
«Чрезвычайно интересен вопрос, имеющий множество различных аспектов и заключающийся в следующем: обнаруживаются ли в экспериментах с различными вариантами языка обезьян какие-либо когнитивные способности этих животных. Один из аспектов этого вопроса - различие между знанием «как» и знанием «что». Обезьяна может знать, как выпросить подкрепление в том смысле, что она может научиться делать соответствующий жест. Однако это умение нельзя приравнять к знанию того, что, произведя какой-то определенный жест, можно получить за него награду. «Знать что» ("know that") подразумевает понимание взаимоотношений между явлениями, выходящими за рамки простой связи-стимула и ответа. Человеческое «знание как» ("knowing how") распространяется на очень многие примеры сложного мастерства, такие, как быстрое печатание на машинке или игра в гольф, где исполнитель может добиваться хорошего результата, не понимая или будучи не в состоянии описать связь между целью поведения и выполняемыми действиями. В других случаях, напротив, люди отчетливо понимают весь процесс, который приводит их к определенной цели, и могут его описать. В своих обзорах Ристау и Роббинс (Ristau, Robbins, 1981; 1982) обсуждают вопрос о том, можем ли мы на основе экспериментов с языком понять, каким путем из этих двух действуют человекообразные обезьяны».
«В экспериментах с Сарой Примак (Premack, 1976) следующим образом обучал ее понятию «называется». Перед настоящим яблоком на некотором расстоянии клали его пластмассовый символ. От Сары требовалось, чтобы она заполнила промежуток между ними еще одним пластмассовым жетоном, который должен был обозначать «называется». Таким образом, она явно создавала предложение: «Яблоко (объект) называется яблоко». Понятие «не называется» формировалось за счет присоединения обычного символа отрицания к пластмассовому символу «называется». Когда символ яблока клали на некотором расстоянии перед бананом, от Сары требовалось, чтобы она выбрала правильный символ и заполнила им промежуток между предметами (рис. 26.8). В этом случае Сара получала награду, если выбирала символ «не называется». Она оказалась способной правильно использовать эти символы и в тестах с названиями реальных предметов, и в последовательностях с другими пластмассовыми символами.

Рис. 26.8. Методика обучения Сары понятию «называется». А. Символ «называется» помещают между символом яблока и настоящим яблоком. Б. Символ «называется» помещают между символом банана и настоящим бананом. В. Между символом банана и яблоком помещают символ «называется», а перед ним - символ «нет». (По Premack, Premack, 1972.)

Способность научаться тому, что абстрактные фигуры являются символами объектов реального мира, предполагает, что у шимпанзе есть какое-то понятие типа «знания что», подобное декларативной репрезентации (declarative representation). Однако трудно придумать какое-то доказательство этого, которое никак нельзя было бы связать с особенностями применяемой методики. Ведь вполне может быть, что Сара обучилась просто тому, что жетоны «называется» и «не называется» означают ответные действия, которые нужно выполнить в тех случаях, когда две вещи (например, яблоко и символизирующий его жетон) будут эквивалентны или неэквивалентны. А это разновидность «методики соответствия» (см. гл. 27.1)». (Дэвид МакФарленд «Поведение животных. Психобиология, этология и эволюция», гл. 26.5)
Результат описанного МакФарлендом опыта, конечно, не даёт однозначного ответа на вопрос, умеет ли шимпанзе формировать понятия. Но он также не позволяет делать однозначные суждения о том, что эти приматы совершенно не способны вырабатывать понятия. Что называется, «палка о двух концах».

Я ни в коей мере не отрицаю наличия у шимпанзе своеобразного интеллекта и своеобразного «мышления», но, судя по всему, действительно, у обезьяньих способностей есть свой четкий, физиологически обусловленный предел. Так и выходит, что рассматриваемая нами глава должна называться не «Культура и карьера шимпанзе», а «Как добрые люди из «отдельных элементов культуры» сделали шимпанзе карьеру». Другая точка зрения, которая заслуживает, как мне кажется, гораздо большего внимания – это не-эволюционные причины человекообразия высших обезьян.

И у нас есть свой чёткий предел в развитии способностей, обусловленный особенностями строения нашего мозга и органов чувств. Так что различия в этом смысле – не больше, чем у двух любых других видов, один из которых крупнее, а другой мельче со всеми побочными эффектами этой разницы.
О т. н. «не-эволюционных причинах человекообразия высших обезьян» у меня есть отдельный комментарий. Я считаю, что эта проблема в рекомендованном Милюковым источнике изложена крайне неграмотно и однобоко.

Ученые-практики совершенно справедливо используют биологическое сходство шимпанзе с Homo sapiens в тех областях, где шимпанзе может реально помочь человеку. А «идейные» попытки вывести из поведения шимпанзе некие знания о нашем эволюционном прошлом мне представляются пустой тратой времени. С тем же успехом можно заставлять корову нырять в сельском пруду, чтобы пытаться понять поведение кита и найти ответ на вопрос – почему сухопутные млекопитающие перешли к жизни в водной среде?

А если не заставлять, а просто наблюдать за естественным поведением живого существа, анализировать полученные факты и экстраполировать их на доисторических живых существ? Результаты экспериментов, «очищенные» от субъективизма с помощью контролируемых и воспроизводимых условий, дающие воспроизводимый результат, стоят гораздо большего, чем пытается представить Милюков.

***

Итак, в предыдущих частях наших комментариев мы пытались проследить некоторые моменты, связанные с происхождением человека. Для выяснения обстоятельств мы привлекли палеоантропологию, сравнительную анатомию и даже «чуть-чуть» генетики, но пришли к заключению, что о своих эволюционных предках корректно рассуждать можем только в логике дефицита: «Если необходим родственник, а в чистом поле стоит лишь одинокий телеграфный столб, то в родственники нужно взять его».

Вместе с Алексеем Милюковым мы рассматривали не только эти науки, но и их толкование человеком, который заведомо НЕ желал стремления к истине, автоматически привлекал к всему и вся библейское толкование, и умалчивал факты, которые противоречили выстраиваемому им «дому на песке».

Далее мы попытались разглядеть своих эволюционных предшественников в рядах самых близких членов нашего человеческого семейства, но и тут пришли к выводу о полной бесперспективности подобного занятия – как ни крути, а семья Ивановых происходит все-таки от дедушек и прадедушек Ивановых, а их кошка Мурка имеет своими предками никого иного как кошек. Далее - развивая кошачью метафору - мы попытались выяснить – а не могли ли дедушки и прадедушки Ивановых происходить от неизвестных предков кошки Мурки, и, если могли, то каков был бы механизм этого процесса?

А если мы будем «копать» глубже? Если мы будем идти от частных признаков (которые отличают человека от обезьян, а кошку ото льва) к всё более общим? В порядке, обратном их появлению? Тогда рано или поздно мы придём к существу, которое будет лишено специфических признаков приматов, и одновременно – специфических признаков хищников. Оно будет в равной степени предком хищников (в частности – кошки Мурки) и приматов (в частности – семьи Ивановых/Петровых/Сидоровых/Симпсонов). Сойдёт как ответ на вопрос?

На этом пути нам также наград и благодарностей не досталось, зато шипов и терний перепало в избытке – оказалось, что для подтверждения правоты эволюции главную роль играют не факты, а фантазия и ораторское искусство, а уж о гипнозе публики можно только мечтать.

«Дурить головы» в течение многих десятилетий большому количеству образованных людей во всём мире – это мечта любого диктатора нашей эпохи. Но обман рано или поздно раскрывается, и иллюзия распадается. А эволюционное учение разваливается пока лишь во снах креационистов и сочувствующих им элементов. Да, гипотезы и объяснения сменяют друг друга по мере новых открытий. А никто и не говорил, что наука должна быть идолом. Однако в любом случае в основе пересмотра явлений и толкований лежат факты и только факты – доказанные, наблюдаемые и запротоколированные, по возможности воспроизводимые.

Как убедить этих антиэволюционных маловеров, что если камень катится с горы, то с тем же успехом может катиться и в гору?

Элементарно: заставить «антиэволюционного маловера» вкатить камень в гору, совершив работу и затратив энергию. Когда «маловер» устанет и семь потов с него сойдёт, он убедится в этом сам.
Что? Кто сказал: «доказали наличие разумной направляющей силы»? Извините, что делать, если предложенная Милюковым модель крайне приблизительно соответствует функционированию живых существ. Насколько соответствует, настолько и адекватен ответ.

Последней идеей была демонстрация живого экспоната. Перед изумленной публикой был явлен очередной эволюционный козырь - живой пан троглодит с палкой в руке и карточками для счета и комбинации двух слов. Публике был задан интригующий вопрос: «Вам это никого не напоминает?». В итоге выяснилось, что хотя сходства с Эйнштейном практически никакого, но оно б имелось непременно, если бы нынешние обезьяны не были такими обленившимися и медлительными дармоедами.

Странно… Как-то я спросил у одного своего товарища, какая операционная система лучше для компьютера – Windows или Linux? Он ответил просто: это РАЗНЫЕ системы, и сравнивать их нельзя. Точно так же здесь: современные обезьяны и современные люди – это РАЗНЫЕ существа, потомки РАЗНЫХ ветвей эволюции, пусть и имевших общее начало. Поэтому сравнивать у них в поведении можно заведомо немногое – поведение меняется достаточно быстро при незначительном изменении анатомии. Та же оляпка (помните?) при водном образе жизни, напомню, не имеет специфической анатомии водяных птиц.

Но нет худа без добра, нет отрицательного результата без накопленного опыта. Зато сразу после этих слов стало ясно, из кого мы будем «вытрясать» эволюцию в следующих главах книги. А именно – из вымерших, ископаемых обезьян, к этому времени (к концу книги) уже плохо различимых сквозь дымку наших абстракций, растерявших всякую индивидуальность и принявших форму облака над Олдувайским ущельем (потому что, сказать по правде, в последних частях книги речь идет, хм, вообще непонятно о ком. Это не конкретные виды каких-нибудь австралопитеков, не «гоминиды», а просто «наши предки», «ископаемые обезьяноподобные существа», проложившие нам магистральную дорогу к разуму и гордому званию высших приматов).
А ведь это замечательная идея! Если изучение поведения живых обезьян нам не помогло, то изучение каких обезьян нам нужно предпринять далее? Правильно! Изучать поведение обезьян вымерших. А что, скажите на милость, еще остается делать? К тому же здесь у нас ни границ, ни горизонтов - наши оппоненты будут бессильны нас проверить и что-либо нам возразить. Наши фантазии да пребудут с нами! Так сказать, «а ну-ка, отними!».

Если учесть, что поведение в ископаемом виде не сохраняется, оно не может быть объектом научного исследования. Естественно, что учёные могут лишь делать догадки, интерпретировать особенности скелетов ископаемых приматов вообще, и гоминид в частности. Можно делать логические выводы о развитии их мозга, о рационе, о биомеханике. Все эти догадки обоснованы, и имеют подтверждение в виде реально наблюдаемых особенностей. Но тонкости поведения, типа преобладания инстинкта над разумом, или разума над инстинктом, развития тех или иных особенностей психики и прочее – это никак не может быть подтверждено материально. И здесь остаются только гипотезы, догадки на основании изучения черт сходства и различия в поведении человека и обезьян. А экстраполирование современных данных на ископаемые виды можно проводить с большой оговоркой. Однако Милюков пытается показать, что этот процесс куда более прямолинеен. Впрочем, если он скрывает некие уникальные методики, я прошу (на коленях) поделиться этим знанием со всем учёным миром, дабы они не пропали навеки.

…Хочу заметить, что рассматриваемая здесь последняя часть книги Л. Вишняцкого имеет свою «очередную» характерную особенность. Суть ее заключается в том, что в этой части мы вынуждены будем за компанию с эволюционистами играть в предложенную ими игру, рассматривая заведомо бесполезную для познания ситуацию – искать и пытаться понять причины событий, которых в реальности не происходило (В вашей интерпретации, основанной на религиозных убеждениях ближневосточного происхождения. У разных народов Африки, Америки и Индии в мифологии есть прямые указания на происхождение человека от обезьян. Впрочем, и на обратный процесс тоже). Если в предыдущих частях книги любое из утверждений Л. Вишняцкого могло быть хоть в какой-то степени проверено (и самое главное – доказано опытами, находками и наблюдениями), то в последних главах ситуация предстаёт нам в полном отрыве от всякой реальной почвы. Даже в той части наших комментариев, что была посвящена поискам механизмов эволюции, можно было указать автору на некоторые противоречия в его собственных суждениях – теперь же мы вступаем в игровой зал, где некие дяди для подтверждения своих заблуждений будут намеренно создавать всяческие экзотические ситуации.
Если говорить прямым текстом, то ученые о «ключевом моменте антропогенеза» – мифическом переходе обезьян к «культурной революции» - сегодня не могут сказать, то есть, придумать ничего даже более менее последовательного. Весь нынешний «научный» антропогенез – это, обобщенно говоря, одна большая умозрительная модель, попытка реконструкция имеющихся палеоантропологических материалов в ключе определенной материалистической парадигмы. Причем, модель, которая, как уже говорилось, трещит по всем швам от каждой новой находки.
А цена моделированию непроверяемой ситуации известна. Загорись мы желанием получить происхождение человека от дерева или даже от телеграфного столба, мы бы достигли не менее замечательных результатов. Например, известные геологам полистраты - вертикальные окаменелости древесных стволов, пронизывающих отложения карбона, можно было бы истолковать как нашего общего с телеграфным столбом ископаемого предка, точку разделения двух линий. Эта модель при желании подтверждается любыми независимыми методами датирования – по карбону мы получаем время расхождения наших ветвей в N лет, и те же N лет получаем по генетической датировке, то бишь процентную разницу в геномах человека и современного дерева умножаем на скорость мутаций, которую подбираем с учетом того, что человек и телеграфный столб… разошлись от общего предка в карбоне! (Раньше, много раньше, ажно в докембрии! Если, конечно, считать «телеграфный столб» особым видом растений. Но некоторые креационные работы заставляют относить время дивергенции их авторов и пучков стеблей ряда злаков (сиречь соломы) буквально ко вчерашнему дню.) Еще одно подтверждение этой модели мы получаем в нашем фольклоре, где память о предке-столбе просто неизбывна. Главная дорога у человека именуется «столбовой», занять выгодную позицию – «застолбить», а какой-нибудь академик Фоменко легко найдет «столб» даже в слове «остолоп». Даже в Библии находим примеры, трактуемые нами как случаи внезапного сбоя генетической программы, когда некоторые люди в буквальном смысле опять превращались в столб, хоть и соляной (жена Лота) (Не понимаю я, всерьёз вы это утверждаете, или шутковать изволите?). Но очевиднее всего родство человека с телеграфным столбом подтверждается на поведенческом уровне. В расторможенном состоянии (в нетрезвом виде) у человека просыпаются его древние столбовые инстинкты – он склонен проявлять повышенное внимание к каждому столбу, обнимать каждого из этих родственников поочередно и испытывать к ним чувства даже более сентиментальные, чем к собственной жене (Поверю на слово более опытному человеку). В состоянии оцепенения человек также «вспоминает» свое столбовое прошлое – про него говорят: «остолбенел» или спрашивают: «Ну, что ты встал как столб?» и т.д. Случайно ли первоклассники начинают свой путь познания и обучения со счета «в столбик»? Более того. Наблюдение за поведением телеграфных столбов в рамках международной программы «Культура столба» подтверждает поразительное сходство с нами этих наших древних родственников. В частности столбы падают на землю точь-в точь как люди. Столбам, как и людям, свойственно прямостояние. А некоторые столботологи даже считают, что в качественном плане разницы меж столбом и человеком не существует – каждый год приносит все новые и новые тому подтверждения…

Одно из подтверждений вышеописанного явления я анализирую наряду со знакомством с книгой Вишняцкого прямо в этих строках.

Но я отвлекся.
Итак, прежде чем мы приступим к рассмотрению последней части книги Л. Вишняцкого, я хочу еще раз напомнить, что не только не верю в эволюционный сценарий антропогенеза, но и не принимаю его рационально, с точки зрения научной методологии (сомневаюсь, сомневаюсь… В ваших словах, Алексей, звучало столько противоречащего науке, что я отказываюсь верить, что вы способны на научный подход. По крайней мере, во множестве случаев откровенно «вылезала» религиозная идеология), как не подтвержденный ни единым бесспорным фактом, да и в принципе в нынешнем виде не подлежащий проверке, то есть находящийся за рамками научного рассмотрения. Это чистейшая фантазия. Но дело тут даже не в том, что «оно не научно», а в том, что «оно» – неправда (и это вы утверждаете при том, что реальные факты опровергли много ваших утверждений?). С этой точки зрения можно было бы задать себе вопрос – стоит ли вообще комментировать чьи-то явные измышления, призванные не прояснить ситуацию, а подыграть своей догме? Стоит ли рассматривать чьи-то фантазии, скажем, на тему причин перехода обезьяны к прямохождению, если сам тезис представляется мне ложным? Что за смысл, например, обсуждать чью-то храбрость, основанную на том, что собеседник во сне или в компьютерной игре пачками укладывал монстров?

Ну, почему? Тот же Харун Яхья в своей книге «Обман дарвинизма» всерьёз утверждал, что сон и явь – это одно и то же, посвятив этому целую главу. Вы, на всякий пожарный, ему тоже отпишите, что он неправ.

Так стоит ли все это рассматривать?
Мой ответ – будем рассматривать однозначно. Потому что эволюционную беллетристику только и должно рассматривать в терминах беллетристики, вышибать клин клином. Когда кто-то выдает свои сны за правду, моя роль более чем скромна - в кругу собравшихся просто уточнить, что это - сны. Целью моих комментариев является собственно не критика книги Л. Вишняцкого, а по возможности объективный (возможность бездарно упущена), хотя и самый поверхностный (чистейшая правда!) обзор положения дел, существующих сегодня – не в науке, нет! Боже упаси! – а в той ее области (мысленно отмечаем, что речь по-прежнему идёт о науке, но не обо всей, а лишь о какой-то её узкой части), о которой можно рассуждать, не будучи специалистом (чистосердечное признание…Но чем может обогатить науку тот, кто не является в ней специалистом, в чём сам открыто признаётся синим по белому (в оригинале – по коричневому)? Не лучше ли сначала выучиться, а потом рассуждать?) – ибо область эта – идеологическая, догматическая бодяга, это не наука, но всего лишь партком при настоящей практической науке, отдел пропаганды, эволюционное ОТК на научную «благонадежность». И если кто-то скажет о моих записках: «это ненаучно», я буду долго удивляться предположению, что могло быть еще как-то иначе. Нет, если сюжеты о прямохождении и культурной революции у древних обезьян - это чистая фантастика, то по трудам и праздник, по фантазиям и «научность».

Ох, не скажите… В эволюционной теории вообще, и в её антропологическом разделе в частности, нет места фантазиям. Каждое предположение имеет реальную материальную основу. Прежде, чем появиться в научном труде, оно прошло проверку исследованиями и экспериментами, выдержало полемику и проверку фактическим материалом. Прежде, чем объявить хотя бы о родстве или неродстве разных разновидностей современных или ископаемых животных или растений, специалист в своей области (не один год изучавший данные объекты) «лопатит» заведомо больше литературы, чем это сделал Алексей Милюков перед анализом книги Вишняцкого.

В принципе я ничего не имею против теории эволюции как таковой. Теория эволюции в ее дарвиновском варианте есть последовательная, научно сформулированная концепция, на сегодняшний день опровергнутая фактами. Но та сладкая материалистическая сказка, что сегодня именуется «синтетической» теорией эволюции, говоря словами А. Любищева, «связана с рядом методологических, логических и философских предрассудков». Вот это уже точно непроверяемая беллетристика. «Лягушка превратилась в царевну, но только не как в сказке, а по-нашему, по-научному – путем постепенного накопления мутаций!». Повторяю, я лишь против религиозного фанатизма, окружающего эту шоколадную сказку, которая, к сожалению, еще имеет огромную инерционную силу – если рассказчикам этой сказки не хватило даже 150-ти лет, чтобы убрать из школьных учебников грубую научную ошибку, «закон рекапитуляции» Геккеля...

Экую струну задели… Неужели все эти 150 лет эмбриология изучалась только по рисункам Геккеля?

…Однако, что мы всё о грустном? Надо закончить эти комментарии, придать им целостность. Поехали дальше.
Итак. Уважаемый Л. Вишняцкий, как-то уже и не вспоминая о варианте искусственного происхождения человека (естественно, по причине его недоказанности), пишет:

«При всем разнообразии гипотез, объясняющих появление людей, во главу угла почти неизменно ставятся два события, которые, как считается, имели ключевое значение для начала процесса гоминизации. Эти события - переход части высших обезьян (гоминоидов) от преимущественно древесного образа жизни в лесах к преимущественно наземному существованию в открытых или мозаичных ландшафтах, и освоение ими прямохождения».

По прочтении этой фразы сразу вспоминаются все постановочные трюки с шимпанзе из предыдущей части комментариев. Там было хоть и со скрипом, но признано, что экспериментальным путем эта гипотеза нынче не подтверждается. Ну, предположим. То, что «получилось» у одних, никак не получается сегодня у других, хотя те «одни» вымерли в неизвестности, а эти другие (современные шимпанзе) благополучно пережили все катаклизмы и счастливо живут рядом с нами. Причем, «счастливо живут», это оговорка. За последние 50 лет вмешательство человека в жизнь африканской природы привело к массовому вымиранию шимпанзе, вплоть до того, что вид этот стоит на грани исчезновения. То есть, шимпанзе и тут выступили свидетелями против эволюции - вопреки эволюционному сценарию не бегут из вырубленных лесов, не чешут в затылке – «как нам обустроить саванну», а стремительно вымирают, каковая реакция, при всем сожалении, является более правдоподобной, чем эволюционная.

То, что Милюков совершенно не знает теории эволюции – это есть факт. Доказанный. Причём, как ни странно, им же самим. А как иначе можно истолковать его слова из абзаца, приведённого выше?
Напомню, что шимпанзе и первые гоминиды – это разные виды. Они, естественно, жили в разных условиях и имели разные жизненные потребности. Будь иначе, кого-то сейчас точно не было бы: или шимпанзе, или людей. Предки одних просто вытеснили бы других, и те вымерли бы. Это неизбежно.
Далее, Милюков, очевидно, не понимает, что в древние времена на Земле существовали не шимпанзе современного вида, а их предок – существо заведомо иного вида. И современные шимпанзе сменили его столь же исправно, как в своё время люди разных видов вытесняли и сменяли друг друга в пространстве и времени.
Наконец, о том, почему шимпанзе, «поганцы» (© А. Милюков), не эволюционируют, когда лес рубят, и на его месте возникает саванна. Просто указанные 50 лет – это время, за которое сменится лишь примерно 4 поколения шимпанзе в лучшем случае (считая, что половозрелость у шимпанзе наступает примерно в 12 лет). У куда быстрее растущей и активнее плодящейся мухи-дрозофилы за указанные 4 поколения не получится никакой эволюции даже при интенсивном отборе – времени маловато будет. А у шимпанзе ещё и плодовитость низкая: один - два детёныша за одни роды. Докумекали, нет? Лес слишком быстро рубят!
И ещё одна тонкость: вид осваивает новые места обитания, когда они свободны, или конкурентов можно попросту вытеснить. Напомню Милюкову, что в саванне африканские негры (люди такие с чёрной кожей) и белые люди скот пасут, охотятся, деревни строят и огороды возделывают. Иными словами, «местов нет». Поэтому шимпанзе, напротив, самым печальным образом подтверждают теорию эволюции – при слишком быстром изменении среды и отсутствии свободных экологических ниш вид вымирает.

В настоящей науке есть правило - если предполагаемое событие не наблюдается, не подтверждается экспериментом и вообще не поддается проверке, то оно должно быть отвергнуто (что же, привет «научному креационизму»! Дуэйн Гиш и Джонатан Сарфати пьют валерьянку вёдрами). Однако для эвословия совсем не обязательно, чтобы рассуждения были подкреплены фактами, да и вообще соответствовали реальности. Что же, давайте и мы допустим - то, чего не продемонстрировали нам нынешние обезьяны, продемонстрировали обезьяны древние. Так сказать, за себя и за того парня.

А вы никогда не задумывались, уважаемый Алексей Милюков, что даже современные обезьяны – это существа разные? Терпимость и даже некоторую наглость по отношению к людям демонстрирует павиан в саванне, но его ближайшие родичи дрил и мандрил относятся к исчезающим видам. Японский снежный макак и китайская золотистая обезьяна умеют жить в условиях снежной зимы, что недоступно паукообразной обезьяне из Бразилии. А эта самая паукообразная обезьяна движется в пологе леса с ловкостью, что и не снилась гориллам. И так далее, и тому подобное.
К тому же, на каких основаниях вы также расписываетесь «за того парня»? У вас есть неопровержимые доказательства того, что поведение древних обезьян абсолютно точно не могло быть таким, какое реконструируют учёные? У вас есть уникальная методика изучения поведения давно вымерших животных? Не скрывайте её от научной общественности, и на Нобелевскую премию не одну тонну шашлыков на даче нажарите… Нету такой методики? Тогда почему так однозначно и безапелляционно заявляете?

Кстати, хочу заметить, что наименование наших гипотетических предков гоминид «гоминоидами» представляется мне не вполне обоснованным, «преждевременным» для этих существ - с тем же основанием любое неотесанное полено мы вправе именовать «буратиноидом» (шутка).

Смеяться после слова «лопата» (серьёзно).

«Считается, что первое (переход к наземному существованию. – А.М.), поставив предков гоминид перед необходимостью приспособления к новой, непривычной среде, подталкивало их к поиску новых экологических ниш и стимулировало развитие орудийной деятельности, социальности и т.п., а второе (освоение прямохождения. – А.М.), имевшее результатом освобождение передних конечностей от опорно-двигательной функции, являлось необходимой предпосылкой такого развития».

«Подталкивало их к поиску новых экологических ниш…». Меня всегда удивляли такие «бюрократические» формулировки. Как будто экологическая ниша есть какое-то физическое понятие, ее поиск есть реальный ежедневный поиск, «подталкивание к поиску» есть некая реальная физическая сила, а в «необходимости приспособления» есть какая-то поставленная и осознанная цель. Подобные слова всегда более похожи на попытку украсить наукообразием какую-нибудь пустую фантазию. Но - «коллега, мы-то с вами понимаем, что никакого пульса нет!» (анекдот). Мы-то понимаем, как оно бывает в реальности. В катастрофических условиях изменения экологии популяция просто гибнет. Если она гибнет не вся, и часть ее оказывается в стрессовых условиях обитания, то приспосабливается она по биологическим меркам к изменившимся условиям моментально. Группа животных или вымрет, или выживет «здесь и сейчас», ещё в этом поколении, а то в следующем, так сказать, будет поздно!

Вся беда в чём? С точки зрения геологии «моментально» - это несколько десятков тысяч лет, и катастрофа, кажущаяся «мгновенной» в геологической летописи, фактически растягивается на десятки, сотни и тысячи поколений живых существ. Очевидно, Алексей Милюков, находясь под сильным влиянием религиозных догматов (это явственно видно в его суждениях во многих местах этого анализа) о малом возрасте Земли, просто не может оперировать такими большими отрезками времени в силу ограничений религиозного плана.
А придираться к образным выражениям, рассчитанным на читателя с относительно невысоким уровнем подготовки – это, на мой взгляд, просто глупость.

Из сказанного следует, что выход из проблемной ситуации животное или группа животных находит не культурный, а именно естественный биологический. И другого выхода конкретной, попавшей в стресс популяции «искать» не нужно, другой выход ей просто «не подходит», да и просто не реален ввиду краткости отпущенного времени.

Как видим, при иллюзорности подобной «краткости отпущенного времени» у животных оказывается куда больше времени для эволюции. Обратим внимание, что главным аргументом против культурного пути эволюции была именно краткость периода катаклизмов. Но так ли это? Попробуем проанализировать простой пример. Что выгоднее при переходе от питания листвой к поеданию корней – отрастить когти-лопаты, или научиться пользоваться твёрдой палкой? Первый путь – «стандартный», характерный для разных видов животных в разное время и на разных материках. Но итог у такого пути эволюции всегда один – сужение специализации и гораздо меньшая универсальность по сравнению с предком. Второй путь не всякой твари под силу: орудийная деятельность доступна далеко не всем животным в современном мире, а с элементами осознанности – вообще единичным видам. Зато специализация здесь наблюдается лишь в умственной деятельности, с сохранением универсального плана строения конечностей.

Если же новые условия обитания ненамного хуже прежних, то стимула «изобретать колесо» у животного тем более не будет. Лично я не думаю (спасительный субъективизм!), что если обезьяна перейдет на другую пищу, то в результате этого у нее появится образное мышление.

А если образное мышление – это лишь «побочный продукт» общего роста сообразительности? Если новая среда способствует выживанию сообразительных? Над таким вопросом не задумывались?

«Если бы удалось объяснить, что именно привело к смене среды обитания, что обусловило изменение способа передвижения, и, главное, почему эти два события сделали невозможной (или недостаточной) адаптацию обычным биологическим путем, подтолкнув к реализации культурного (то есть, прежде всего, интеллектуального) потенциала, то главную проблему антропогенеза можно было бы считать в общих чертах решенной».

Э-эх, если б удалось… Это звучит как - если б удалось доказать, что 2х2=5, то мы бы показали, что все наши профессора невежды в математике. Или - вот если б удалось получить кита из коровы, мы бы доказали, что для эволюции нет ничего невозможного.

В эволюции есть невозможные сочетания признаков, и соответственно, есть ведущие к ним невозможные пути развития. Поэтому не стоит карикатурно абсолютизировать «всемогущество» эволюции. Кстати, биохимически и анатомически киты всё же близки к парнокопытным. Это даже палеонтологические находки подтвердили. «Раз в год и палка стреляет»…

Причем, я здесь нисколько не иронизирую над «завышенными требованиями» Л. Вишняцкого, а лишь делаю акцент на их изначально голословной посылке. Телега здесь пытается подталкивать лошадь, которая, увы, уже дохлая. Если даже допустить реальность существования заявленных эволюционных процессов, то с чего мы взяли, что именно два декларируемых признака явились ключевыми в предположительном процессе гоминизации обезьян?

Это гипотеза, которая может быть доказана или опровергнута. Вы не смогли её опровергнуть, поскольку в своих суждениях опираетесь сугубо на эмоции.

То, что представляется убедительным в кругу некоторых эволюционных «Уэллсов» и «Ефремовых», неубедительно, повторюсь, даже с точки зрения рассмотренных нами примеров из современной приматологии (точнее сказать – с точки зрения вашей субъективной интерпретации таковых). И тут эволюционизм не спасают ни большие сроки, ни счастливые случаи, а, напротив, сеет сомнения в душу простой и убедительный пример, так сказать, наличия вокруг нас множества высших приматов, доживших до наших дней без всяких «культурных» заморочек.

Ещё раз поиграем в попугаев. Кто вам сказал, что они все абсолютно и без исключений должны перейти к «культурной» жизни? Это совершенно разные виды приматов, отличающиеся от предков человека, ведущие иной образ жизни, чем ранние гоминиды. К тому же экологическая ниша («профессия» в природном сообществе) разумного существа уже занята. Нами занята, людьми. А «два медведя» в берлоге одной и той же экологической ниши не живут.

Если описываемая гоминизация происходила бы в действительности, то переход обезьян к наземному существованию и прямохождение лично мне, завзятому волюнтаристу, представляются совершенно недостаточными и просто убогими событиями для того, чтоб быть причиной культурной революции и запустить на полные обороты процесс превращения обезьяны в человека.

Если вспомнить, что на некотором этапе истории на Земле обитало одновременно несколько видов наземных прямоходящих гоминид, то можно сказать, что Милюков отчасти даже прав. Из множества двуногих приматов прошлого только одна линия, ведущая к человеку, смогла добиться успеха в борьбе за существование.

На возможную просьбу обосновать сказанное я не буду рассуждать о всяческих энергетических невыгодах, а отвечу прямо, как беллетрист беллетристам – само такое предположение убого. Убога эта энгельсовская отрыжка и наивное материалистическое убеждение, что какие-то физиологические процессы могут привести к «духовному», к «призрачным вещам», к неслыханным положениям, которые сама же «материя» вкупе с ее сестрой физиологией пытаются вытоптать на протяжении всей человеческой истории. Рублев, Пушкин - слишком серьезные последствия для того, чтоб иметь своим началом причуды обезьяньей физиологии. Причем, такие вещи обычно не принято доказывать – те, кто чувствует и понимает это, те «свои» и узнаются, так сказать, с первого взгляда, а те, кто считает, что «для эволюции нет ничего невозможного», так тем и… хм, ветер им, как говорится, в парус.

Эмоции, эмоции… Вся тирада Милюкова несколько похожа на выступление преподобного Сэмюэля Уилберфорса во время доклада Томаса Гексли об эволюционной теории Дарвина. Отказавшись обосновать своё утверждение, вы, Алексей, поступили нехорошо... Я могу субъективно истолковать это тем, что вы попросту струсили, либо некомпетентны.

«Между тем, более или менее ясен ответ лишь на первый из перечисленных вопросов (подробней об этом говорится дальше), тогда как относительно причин и следствий перехода к прямохождению разброс во мнениях очень велик, и степень ясности здесь обратно пропорциональна все растущему числу гипотез».

Интересно, что автор за компанию со всем эволюционным лагерем не сомневается в «правильности выбора» причин гоминизации. Почему же именно эти два признака? Объяснение тут простое и непритязательное. Искать другие варианты «гоминизации» на стороне совершенно излишне.

Других разумных существ земного происхождения, радикально отличающихся от нас по плану строения, наука пока не знает. Контакт с разумной инопланетной формой жизни позволил бы ещё точнее определить методом сравнения, что именно служит ключевыми факторами гоминизации (в более широком смысле – переходом от неразумной формы жизни к разумной). Другого АРГУМЕНТИРОВАННОГО вывода пока нет.

Чтобы обезьяна стала человеком, неизбежно требуется провести ее через два момента – как ни крути, а ей надо слезть с дерева и овладеть прямохождением. Почему бы, действительно, коль такая оказия, не объявить эти два момента ключевыми для запуска антропогенеза? Очень удобно и без затей. Чему, кстати, подтверждение в следующих словах:

«Несмотря на то, что эволюция прямохождения рассматривается сейчас как «критически важный элемент процесса гоминизации» (Rose 1991: 38) и что лишь очень немногие темы, связанные с изучением антропогенеза, «вызывали столько дискуссий, сколько их вызывает происхождение двуногости» (Jablonski, G.Chaplin 1992:113), это событие остается плохо понятным, являясь, по выражению Д.Гебо, «одной из наиболее живучих загадок палеоантропологии» (Gebo 1996:55). В теоретических построениях, постулирующих те или иные последовательности взаимообусловленных событий в эволюции человека, этот пункт является тем самым звеном, из-за непрочности которого рассыпается вся цепочка. Поскольку же обойтись без этого звена невозможно, то необходима его «реставрация».

Казалось бы, с точки зрения эволюционной модели всё логично. Действительно, от момента подъема обезьяны с «четверенек» не отмахнуться, объяснять его так или иначе придется. То есть, если бы следов в Лаэтоли и истории с суставом Люси не было, их следовало бы выдумать.
Но с точки зрения не-эволюциониста в этом пункте никакой особой логики нет – цепочка без объяснения причин прямохождения ничуть не рассыпается. Камень преткновения лежит вовсе не здесь, он не в объяснении феномена прямохождения, а в необходимости хотя бы для начала доказать, что именно эти признаки - прямохождение (или освобождение рук для труда, смена рациона питания и прочая физиология) как-то связаны с возникновением человеческого сознания и культуры. Не говоря уже о том, что если Бог как причина человеческого разума эволюционистами не рассматривается, то им нужно показать не только принципиальную возможность возникновения разума с помощью физиологических причин, но и механизм такого возникновения (а не только умозрительно описать процессы, якобы ему способствовавшие, типа «освободились руки - стал больше думать» и др.).

А вам не кажется, Алексей, что манипулятивные способности служат как раз нужным стимулом к развитию интеллекта? Посмотрите на ловких манипуляторов в природе: слон с его хоботом умнее прочих копытных, а попугаи с хватательной лапой превосходят по уму большое количество птиц. Врановые, конечно, не умеют хватать пищу и предметы лапами, но клюв вполне достаточен для них по предоставляемым возможностям. И врановые тоже стоят на одной из вершин интеллектуального развития в природе. Я сам видел (жалею, что фотоаппарата не было), как ворона размачивала сухой хлеб в луже, причём неоднократно.
Ещё один пример – мелкие манирапторные динозавры, представители теропод. Свидетельство, конечно, косвенное, поскольку их IQ по понятным причинам уже не установишь, но у видов с развитыми передними конечностями и объём мозга был выше (разумеется, в относительном плане), чем у хищных гигантов, чьи передние лапы даже до рта не доставали. Терезинозавры с длиннейшими передними лапами и крошечной головёнкой тут выглядят исключением. Их огромные когти явно не способствовали развитию манипулятивных способностей передней конечности.
Не просто свободная рука как таковая, а именно способность к манипуляции (с мало-мальским участием мозга) привела к развитию интеллекта в целом.

«Мысль о том, что двуногость человека, способствующая освобождению рук, явилась важной предпосылкой развития разума и культуры, была достаточно распространена уже в прошлом и позапрошлом столетиях (Гельвеций, Гердер, Ламарк, Уоллес, Дарвин, Геккель, Энгельс). При этом, однако, возникновение самого данного свойства не получило объяснения».

Да, это публика авторитетная. Даже креационист Ламарк в своей классификации не нашел для человека отдельной жилплощади, а поселил его с обезьянами в одной коммуналке (стало быть, некий весомый повод был, чтобы перешагнуть через идеологию?). Пример этих «классиков» - лучший пример того юридического положения, что доказывать свои фантазии должна утверждающая сторона. Если человек был создан искусственным образом и получил знание об этом от самого Творца, то ему оставалось только передавать это знание следующим поколениям (и это положение тоже должна доказывать утверждающая сторона…). Но затем появились люди, которые заявили, что записанное Моисеем в Библии не соответствует действительности. В любом случае (может быть, действительность неправильно понята ими) – свои новые утверждения они взялись доказывать, но... до сих пор эти утверждения как минимум не доказаны.

Это вы обратно про всемирный потоп? Для начала докажите потопное происхождение эвапоритов и ледниковых валунов, унесённых за сотни километров от материнской породы, – и я вам практически поверю.
Кстати, утверждение о несостоятельности Библии фактически доказано едва ли не в тот самый момент, как эта самая Библия появилась на свет. Доказано оно тем, что священные книги разных народов не совпадают в описании священной истории мира (непосредственно от момента сотворения). Например, в книге «Пополь Вух» индейцев майя утверждается, что бог Унаб сотворил человека из кукурузы. Евреи-то про кукурузу до открытия Нового Света не знали, и потому жестоко заблуждались в своей ереси, сочиняя мифы про человека из «праха земного» - неопределённой и крайне сомнительной по составу и происхождению субстанции. Потому, кстати, сотворение человека невоспроизводимо – нельзя подобрать правильный состав смеси.
Кроме того, согласно религии майя, в сотворении человека Унабу помогали Великий Отец Кукумай и Великая Мать Тепелу, несправедливо забытые в Библии. А всемирных потопов, согласно книге «Пополь Вух», было аж три. В Библии два потопа почему-то не упомянуты. Да что там майя – они заблуждались в своих верованиях, и пребывали во мраке. Потому и погибла их цивилизация. Дело в том, что согласно религии ацтеков, мир сотворялся пять раз. Кстати, когда погибал второй мир, часть людей уцелела, но превратилась в обезьян. Но ацтеки не знали, что в действительности мир сотворил могучий Один из тела великана Имира, который появился раньше всех богов из инея и был выкормлен коровой по имени Аудумла. Что поделаешь – жили индейцы на отшибе, на другом берегу Атлантики, вдали от центров передовой религиозной мысли. В делах миротворения Одину помогал Локи – его брат, дух огня и большой проказник. Вы что, Старшую и Младшую Эдды не читали? Экие вы невежи… Но суровые скандинавы не знали, что на самом-то деле всё началось с того, что из первобытного океана Нун выделился бог вечности Атум, который сотворил прочих богов. Впрочем, всё равновероятно могло начинаться с бога Птаха, который творил мир своим словом. Чёрт их разберёт, этих египтян – лучше бы пирамид побольше настроили, чем мудрить и хитрить. Ведь любой индус чётко знает, что мир был сотворён Брахмой, его хранит Вишну, а разрушит немного погодя Шива. Вы что, книг не читали? Так первоисточники проштудируйте – древние, авторитетные, умными людьми писаные: «Махабхарату», «Бхагавад-Гиту», и всё такое. О чём я тут хотел сказать, понятно?
Теперь относительно классификации. То, чего не сделал Ламарк, запросто сделали другие исследователи:
«И тот же Бюффон впервые назвал человека «двуруким» (bimane) в отличие от «четвероруких» обезьян. Ни анатомически такое разделение не оправданно, как сегодня хорошо известно, ни сам Бюффон не ставил себе задачу расчленить отряд приматов. Но это уже сделали другие.
Немецкий анатом-креационист И. Блуменбах в 1775 г. вместо единого отряда приматов ввёл два отряда: Bimanus (двурукий), куда отнесён только человек, и Quadrumana (четверорукие) – обезьяны и полуобезьяны, что вскоре закрепил законодатель естествознания того времени и главный креационист Европы Жорж Кювье. На 100 лет «не стало» линнеевского слова «приматы», «не стало» родственной связи между человеком и остальным животным миром».
«Сурово пострадал от теологов один из классиков биологии – Жан Ламарк. Пострадали и его труды, в частности, когда он в них касался обезьян («четвероруких»!). Ламарк одним из первых сопоставлял анатомию человека и антропоида и, вероятно, первым на эволюционной основе, пусть сжато, малодоказательно, утверждал, что происхождение человека связано с высшими обезьянами».
«Многие годы Оуэн утверждал, что в головном мозге антропоидов, в отличие от человеческого отсутствуют третья (затылочная) доля, задний рог бокового желудочка, так называемая птичья шпора, и теменная кора. Это было явным заблуждением, возможно преднамеренным. Но на основании таких «отличий» Оуэн выделял человека не только в отдельный от обезьян отряд, но и ещё выше – в отдельный подкласс Archencephala.
[…]
В нескольких блестящих статьях и в устных выступлениях Гексли не оставил камня на камне от надуманных аргументов Оуэна. В статье «О зоологических связях человека и низших животных» (1860 г.) Гексли показал, что третья доля была описана ещё в 1825 г., причём не только у антропоида, но даже у павиана. Это сделано в Англии при описании коллекции Хантера. Её каталог, писал Гексли, составил один авторитет, «который профессор Оуэн, я уверен, примет как неоспоримый», ибо он был составлен ни кем иным, как самим Оуэном. Далее Гексли привёл литературу, свидетельствующую, что то же образование мозга установлено у гиббона и шимпанзе.
Затем Гексли показал, что и задний рог бокового желудочка и «птичья шпора» вполне чётко описаны видными анатомами Тиндеманном, ван дер Кольком, Вроликом и Томпсоном. Т. Гексли и сам был авторитетным анатомом. В статье «О мозге Ateles paniscus» (1860 г.) на основе собственных исследований он отметил, что упомянутые признаки обнаружены им даже у южноамериканской обезьяны. Гексли не отказал себе здесь в удовольствии сделать иронический комментарий к поискам Оуэна: птичья шпора не только существует у этой обезьяны, но и относительно больше, нежели у человека.
После того, как он доказал, что названные мозговые образования вовсе не являются присущими только роду Homo, человеку, он предоставил читателю самому решить судьбу придуманного Оуэном подкласса Archencephala, который зиждился на существовании именно этих отличительных признаков».
(все выдержки из книги Э. П. Фридмана «Занимательная приматология», глава «Опальная наука»)
Я предлагаю читателям воспользоваться советом Гексли, оценивая правомерность выделения человека из отряда приматов.

До сих пор эво-антропогенез задним числом лишь рассматривает сомнительные признаки и описывает сомнительные причины признаков, якобы способствовавших возникновению человеческого разума, но возникновение самого разума, его необходимость в качестве биологической альтернативы выживания материалистической наукой не понимаются абсолютно. С теологической точки зрения здесь все изумительно просто - созданный Богом искусственный разум человека сам создает искусственные орудия труда и произведения искусства. Он искусственным образом изменяет «естественную», «неразумную» среду и ждет столь же искусственных, как и он сам, сигналов из «естественного» космоса (при этом выясняется, что в обозримом космосе он один такой искусственный).

Самое сложное в этой простой точке зрения – доказать, что бога звали Яхве, а не Оаннеш или Кронос.

Классический же эволюционный антропогенез в вопросе возникновения разума обречен буксовать до скончания времен, в лучшем случае просто «молчать, чтоб не позориться» - ибо происшедшее с человеком на Земле совершенно необъяснимо с материалистических позиций. А именно - «естественная» среда каким-то образом создала искусственный разум (а я всегда считал, что искусственный разум – это когда искусственный робот думает так же хорошо и самостоятельно, как человек… Ведь «искусственное» - это то, что создано человеком и противопоставляется естественному, то есть объектам природного происхождения), и этот разум принялся эту породившую его «естественную» среду делать искусственной (нет, строить искусственную среду внутри естественной). Ранее Л. Вишняцкий уже высказывал общее мнение эволюционизма, состоящее в том, что человек искусственно изменял среду, а измененная среда «в ответ» влияла на человека, делая его еще более «искусственным». Что же, человек делал орудия труда, и приобретаемый опыт развивал его мозг? Удивительно, какую риторическую чушь обречены вещать адепты эволюционизма. Нет уж, человек делал орудия труда и накапливал опыт именно потому, что он как искусственно созданное разумное существо просто изначально обладал способностью понимать, что он делает и способностью накапливать опыт.
Впрочем, глупо требовать от материалистов невозможного. Интересно, что Бог для материалистов является лишней, избыточной сущностью, отсекаемой бритвой Оккама (хм, исходя из определения материализма… А как иначе?), но человеческий разум на стадии его возникновения (ага, прямо сразу в готовом виде на современном уровне) таковой сущностью для них не является. Любой эволюционист скажет, мол, это признак, полезный для выживания, и почему бы отбору его не пропустить? Однако в случае с современными человекообразными обезьянами эволюционист говорит прямо противоположное – культура в нашем понимании является для обезьян избыточной сущностью, так как свои проблемы они решают естественным путем.

Ещё раз напомню: современные обезьяны, о которых так говорилось ранее – это другие виды, нежели люди. Они близки к предкам человека, но сами предками человека не являются. Глупо требовать от этих видов, развивающихся в заведомо иных условиях, нежели предки людей, точно такой же стратегии развития. Да и куда им, обезьянам, эволюционировать в современном мире, когда на Земле уже есть человек, и все доступные места обитания либо заняты им, либо им же уничтожаются?

«Теперь большинство авторов, затрагивающих этот вопрос (причину перехода гипотетических предков к двуногости. – А.М.), стремятся показать, в чем именно это новое свойство давало преимущества его обладателям, почему возникла потребность в изменении способа передвижения, и что обусловило действие отбора именно в данном направлении. Сторонники такого подхода считают переход к двуногости приспособлением к меняющейся среде обитания, а само прямохождение, соответственно, полезным в новых условиях качеством, повышающим шансы его носителей на выживание».

Называя такую точку зрения «адаптивистской», Л. Вишняцкий бегло перечисляет существующие на сей счет гипотезы появления двуногости. Все они подразделяются на три группы.

«Гипотезы первой группы наиболее многочисленны. Самая известная из них, которую вслед за Дарвином и Энгельсом приняли многие позднейшие авторы (Washburn, Howell 1960; Dobzhansky 1962:194; Harris 1988:32), связывает прямохождение с орудийной деятельностью, развитие которой мыслится обычно как одновременно и причина, и следствие перехода к двуногости».

«Если долго смотреть на луну, можно стать идиотом» (реплика из фильма А. Рогожкина). Но у эволюционистов эта привычка к ходьбе по кругу зародилась еще, как мы видим, со времен Дарвина и Энгельса. Необходимость выживать заставила обезьяну взять камень в руки и работать, поэтому ей ничего не оставалось, как встать на задние лапы и ходить «на том, что осталось». С другой стороны работа, труд – сделали ее человеком, а человек на четвереньках не ползает, человек – это звучит гордо. Сегодня «трудовая теория» находится в том же пыльном чулане, где и «закон рекапитуляции Геккеля». В приличном обществе их стараются не показывать и достают из чулана только по очень большим эволюционным праздникам.

«Говорят: человек пользуется орудиями – он должен был встать на задние конечности, чтобы освободить передние для манипулирования предметами. В конечном итоге – да. Но не с самого начала. Эта идея всегда казалась мне сомнительной, а находки ископаемых существ из Летоли и Хадара полностью опровергли её. Эти существа ходили на двух ногах, но ещё не употребляли орудий. Они передвигались этим способом, может быть, уже миллион лет, прежде чем их потомки стали использовать орудия». (Д. Джохансон, М. Иди «Люси. Истоки рода человеческого» (М., «Мир», 1984 г., стр. 227 – 228).
Таким образом, это было отмечено ещё двадцать лет назад. Что там Милюков говорил на приснопамятном форуме о борьбе с «соломенными чучелами»? Как видим, есть и иные, альтернативные пути к идиотизму, помимо интенсивного просмотра луны.

«Высказывались также предположения, что освобождение передних конечностей было продиктовано необходимостью отпугивать хищников, бросая в них камни (Fifer 1987) или размахивая колючими ветвями (Kortland 1980), переносить пищу (Hewes 1961, 1964) или детенышей (Lovejoy 1981), сигнализировать жестами(Lovejoy 1981), охотиться (Read 1920) и так далее».

Вспоминается замечательная сказка Киплинга «Слонёнок»… Помните, как ему говорил Двухцветный Питон, Скалистый Змей? «Вот тебе и первая выгода!», «вот тебе и вторая выгода!»… Какие же, оказывается, многофункциональные эти самые свободные передние конечности!

Сам Л. Вишняцкий на таких курьезах (не понял: что же тут такого курьёзного? Вот в карты играть они точно не могли – карты тогда ещё не изобрели. Но всё остальное было: и детёныши, и хищники, и вкусные соседи, и камни, и кусты колючие. Видать, было, на что хотя бы рукой указать…) не задерживается, но мы чуть притормозим. Нельзя не поразиться эволюционной смекалке и изобретательности. Официальная эводоктрина гласит, что наши обезьяноподобные предки были поставлены в стрессовую ситуацию – по тем или иным причинам им пришлось оставить леса и выйти в открытую травянистую, местами редколесную саванну. В таких же условиях сейчас живут, например, павианы. Вообще пример павианов – достаточно сильное свидетельство против эволюционизма. Павианы в группе способны отогнать хищника даже от его собственной добычи. Нередки случаи, когда павиан в одиночку выходит победителем из схватки с леопардом. Павианы не бросают камней и не размахивают ветками – они берут числом и нахрапистостью: орут, визжат, «рвут на груди тельняшку» (Ого, этому вы сами когда-то предлагали меня научить! Помните? На форуме А-сайта в теме «Рудименты и атавизмы» ваше сообщение №81. Теперь я понимаю, откуда это ваше умение пошло). Павианам никакая эволюция не указ – они четвероноги, они отлично приспособились естественным биологическим путем к жизни на опасной открытой местности.

Прежде, чем делать такие далеко идущие выводы, давайте подумаем: а занимали ли павианы одну и ту же экологическую нишу с древними гоминидами? Если «да», то в этом случае один из видов должен был ещё в древности неизбежно вытеснить другой. Но ведь не вытеснил! Следовательно, «сферы влияния», область жизненных интересов у павиана и гоминида не перекрываются. А раз условия обитания различаются, что же удивляться разнице в строении? Гоминид мог освоить источники корма или формы поведения, недоступные павианам, но помогающие выживанию. Какие? На этот вопрос трудно ответить – поведение в ископаемом виде не сохраняется. Можно предположить, что древние гоминиды в стычках с хищником брали как раз не числом, а умением: палка или камень бьёт сильнее и дальше, чем просто рука. А длинных острых клыков у них нет, в отличие от павиана – ещё у предков утеряны. О них Алексей Милюков почему-то не упомянул, хотя именно они, а не численность, являются страшным оружием у павиана – бывали случаи, когда павианы рвали клыками горло леопардам.
Возможно, клыки у гоминид утрачены в связи с необходимостью жевать, совершая боковые движения челюстями. А это могло быть связано со специфическим рационом обитателя саванны, включающим более жёсткую растительность, чем лесная снедь.
Далее. Эволюция – «указ» любому живому существу. Причём даже не просто «указ», а настоящий «приказ», первоочередной для исполнения. Всякий вид должен обладать на любом этапе развития строением, адекватным окружающим условиям. Если строение не адекватно – вид вымирает, а его место занимает другой.

Не знаю, не мерил, сколько еды перетаскали в своё время австралопитеки. Но современные фотографии запечатлели этот процесс у шимпанзе. Как видим, кроме рта заняты обе руки, и эффект от этого налицо - удаётся унести гораздо больше фруктов, нежели просто во рту.

Фото из книги П. Нейпье и Дж. Нейпье "Обезьяны" (серия "Удивительный мир живой природы")

Переносить пищу – и стать прямоходящим? Это ж сколько её, так сказать, нужно перетаскать? (Достаточно взять по яблоку в каждую руку, чтобы стало неудобно двигаться на четырёх конечностях) А детенышей у приматов принято «возить» на спине (Почему? И на груди тоже носят, и руками (передними лапами) придерживают). Как это вообще эволюционисты себе представляют? Брать детенышей на руки, чтоб потерять мобильность? Чего только не придумаешь, чтобы занять обезьянам руки и заставить их ходить вертикально! А что означает фраза «сигнализировать жестами»? Это еще труднее представить. А почему сразу не дирижировать оркестром? Образно говоря, обезьяны до того досигнализировались, что стали прямоходящими. Начнет какой-нибудь предок на охоте орать на весь Олдувай: «Братва, тут крокодил! Крокодил!», а коллеги ему: «Тс-с-с! Придурок, у тебя что, рук нет? Сигнализируй!». (Хе-хе-хе! Надеюсь, они ему «Т-с-с-с!» показали жестами? Или всё же в случае крайней необходимости перешли на вербальное общение?). А уж причина бипедализма, заключенная в слове «охотиться» мне вообще непонятна. Видимо, авторы гипотезы хотели сказать – «перестать охотится»? Если хочешь «остаться дома» или отстать от группы, испугавшись предстоящей схватки, вставай на задние лапы. Как в известном фильме – «а не слишком ли мы быстро бежим [за преступником]? – подумали полицейские».

Вспомним, однако же, что и динозавры, особенно все хищники без исключения, встали на задние лапы вместо того, чтобы скакать на всех четырёх, как ящерицы. Даже текодонты и древние крокодилы часто ходили на двух ногах (не все, конечно, и не всегда, но тенденция имела место). Стало быть, есть в двуногом передвижении некий резон?

«Авторы гипотез второй группы полагают, что гоминиды выпрямились либо вследствие необходимости дальше видеть и лучше ориентироваться в саванне, где хороший обзор требовался и для поисков пищи, и для своевременного обнаружения опасности (Ravey 1978; Бунак 1980:28)».

Ах, эта замечательная способность человеческого разума – умение фантазировать… Если вам непонятны какие-то моменты антропогенеза, рекомендую посмотреть фильм «Одиссея человека» (международный проект крупнейших информационных корпораций). В нем как раз отдано предпочтение этой версии - «нужно было выглядывать из травы, поэтому предок стал двуногим». Если вы еще верите в сценарий перехода животных от четвероногости к прямохождению, обязательно посмотрите этот фильм. Фильм очень красочный, с навороченной компьютерной графикой, но самый достоверный персонаж там – ведущий, а всё остальное «прямохождение» вызывает жалость. Больно смотреть на компьютерных австралопитеков, которые изображают двуногость во время движения по саванне – и колбасит их, и плющит, а они, молодцы такие, на четвереньки опускаться уже не желают. Нет уж, встали - так встали (мне очень понравилась фраза из сюжета о Люси: «Недоразвитый мозг австралопитека сверлит одна и та же мысль…»).

Ладно вам, Алексей, желчью исходить. Лучше подумайте: а не могли ли в этом кино быть отражены действительные результаты исследований учёных? Сумеете доказать свою точку зрения? Например, привести их подлинные высказывания, прямо говорящие о том, что это фантазия? Вы выдвинули эту точку зрения – вам её и доказывать. Вы неоднократно говорили об этом в разных работах и на форумах. Флаг вам в руки, барабан на шею, и не надо голословия.
«Утверждают: человек переселился в саванну и научился вставать на ноги, чтобы смотреть поверх высокой травы. Сущая чепуха. Это могло бы помочь ему, если бы он уже умел это делать. Но научиться этому после того, как он пришёл в саванну, было невозможно. Он никогда не смог бы этого сделать». (Д. Джохансон, М. Иди «Люси. Истоки рода человеческого» (М., «Мир», 1984 г., стр. 227).
Без комментариев.

«…либо потому, что это позволяло им использовать конечности и тело в целом как средства коммуникации в конфликтных ситуациях, для снятия напряженности в отношениях между особями и группами и предотвращения физических стычек (Jablonski, Chaplin 1992, 1993)».

То есть, миллионы лет разнимали дерущихся, и руки были так заняты, что, как и в энгельсовском примере, пришлось ходить на том, что осталось!

Вы неправы, Алексей. Просто у всех позвоночных, и даже у беспозвоночных универсальная форма устрашения – стать зрительно крупнее, выше, шире. Вспомните, как жеребцы встают на дыбы, когда выясняют отношения, или как тянутся вверх самцы гадюки в брачном ритуале. Даже раки, которых я разводил в аквариуме, раскидывают клешни в стороны, когда конкурируют друг с другом за пищу и угрожают. Прямое физическое столкновение тут не обязательно – в слаженных иерархических группах всё ограничивается ритуальными движениями и позами, не доходя до мордобоя.

«Высказывалось также предположение, что ортоградность гоминид является результатом приспособления к жизни на шельфе, в водной среде (так называемая «акватическая» гипотеза: Hardy 1960; Ибраев 1988; Линбладт 1991)».

То есть, вообще - фантастика, плавать они не научились, но двуногими в воде стали. Это предположение даже забавно – опорно-двигательный аппарат животных перестраивался в расчете на минимальные нагрузки в воде, а «применялся» на суше. Сколько часов в день «предки» проводили в воде, чтобы без этого признака уже нельзя было обойтись?

Видел я и такую гипотезу, например, в книге Яна Линдблада «Человек: ты, я и первозданный», М., «Прогресс», 1991 г.). Пожалуй, там она рассмотрена достаточно подробно. Есть ещё книга Жака Майоля «Человек-дельфин» (М., «Мысль», 1987), где также излагается гипотеза о жизни предков человека в воде. Но такая гипотеза – скорее экзотическое исключение. В иных, авторитетных и специализированных источниках «водная» теория упоминается мимоходом и крайне редко. Думаю, не стоит она комментариев Милюкова. Впрочем, бороться с «соломенными чучелами» не чуждо и ему, хотя сам Милюков в дискуссиях на форуме приписывал эту склонность лично мне, и осуждал её. Ладно, quod licet Jovi, non licet bovi.

«Терморегуляционная (Wheeler 1984, 1988) и биоэнергетическая (Rodman & McHenry 1980; Фоули 1990 [1987]: 225- 226) гипотезы (это гипотезы третьей группы. – А.М.) объясняют возникновение прямохождения, соответственно, либо тем, что вертикальное положение тела при интенсивной дневной активности в жаркой саванне предохраняло гоминид от теплового стресса, либо большей энергетической эффективностью двуногости человека по сравнению с четвероногостью человекообразных обезьян».

Это еще что! Я слышал байку, что объем мозга у гоминид увеличивался в качестве защитной реакции от перегрева… А тут какая-то двуногость!
А в принципе очень неплохое объяснение – энергетическая защитная реакция организма. Глубоководные рыбы ушли на глубину от солнечного перегрева, а не-глубоководные – напротив, стремились погреться на солнце (Не говорите глупостей, пожалуйста). Наш предок без лица и без имени (и Л. Вишняцкому, и авторам «Одиссеи человека», и вашему покорному слуге всё время приходится напрягаться с одним и тем же перебором – «предки», «существа» и т.д.) – так вот, наш «предок» вставал на задние лапы днем, но ночью он, надо полагать, снова опускался на четвереньки? Молодец какой, никто из приматов даже мизинцем не пошевелил, чтоб таким экзотическим образом защищаться от перегрева, а он один додумался.
Все эти варианты, конечно, друг друга стоят. В эту игру можно играть до бесконечности - почему суслики и белки, грызущие орехи, не перешли к двуногости? А почему цапля не перешла к одноногости? Почему к двуногости не перешли лошади, тысячелетиями встающие на дыбы? А почему клоуны не переходят к постоянному передвижению на одноколесном велосипеде, если они на работе занимаются этим с утра до вечера? – и т.д.

И почему литераторы не пускают корни в стул, на котором сидят? А театралы не развивают замечательную способность к мимикрии, позволяющую обходиться без грима?
Подводя итоги обсуждения этой группы гипотез, я не увидел никаких серьёзных (и вообще никаких) обоснованных возражений Милюкова против них. Одни эмоции. Поверьте, расчёты невыгодности двуногого хождения, сделанные и обоснованные Милюковым лично с точки зрения физики и математики, внушили бы мне глубокое уважение к его аналитическому складу ума. А так даже полюбоваться нечем: язвительность и ироничность Алексея Милюкова уже обрыдли до чёрта…

Л. Вишняцкий, впрочем, весьма скептичен к приспособленческим гипотезам:

«Многочисленность одновременно существующих «адаптивистских» объяснений перехода к прямохождению, наряду с отсутствием среди них сколько-нибудь широко принятых, уже сама по себе является показателем их слабости. Значительная часть этих объяснений основана либо на явном преувеличении роли разовых, спорадических действий (бросание, размахивание, жестикуляция, перенос объектов), с которыми многие современные обезьяны легко справляются, не меняя образа жизни и передвижения (cf. Rose 1991: 42), либо на допущениях, не подкрепленных абсолютно никакими фактами («акватическая» гипотеза). Другая часть гипотез, прежде всего те, что были выделены выше в третью группу, апеллирует к таким преимуществам, связанным с прямохождением, которые могли проявиться лишь уже при полностью сформировавшейся человеческой двуногости, но были бы практически совершенно неощутимы в процессе ее развития, особенно на ранних стадиях перехода (Steudel 1994, 1996)».

Абсолютно согласен. Обилие объяснений есть первый показатель растерянности (в этом плане креационисты с их единственным объяснением всего и вся выглядят более убеждёнными, непоколебимыми и идеологически выдержанными товарищами, чем самые верные ленинцы-сталинцы). Хотя в данном случае более применима мизансцена: «Почему не потушили пожар?». – «Во-первых, не было воды. Во-вторых…». – «Хватит, дальше не продолжайте». Тут каждое такое «объяснение» способно зарезать двуногость вместе с обезьяной, ибо воды, то бишь эволюции, просто не было.

Это утверждение тем более странно, что креационисты всё чаще склоняются к тому, что эволюция всё же была. Другое дело, что её частный случай в виде перехода от обезьяны к человеку кажется им невозможным. Никаких обоснований качественной невозможности такого перехода науке неизвестно, а мифологически-религиозные объяснения не принимаются как научные хотя бы потому, что не все люди разделяют принципиально недоказуемую религиозную точку зрения.

Что касается меня лично, то я отнюдь не против обезьяньей двуногости – пусть себе ходят на здоровье. Я уже говорил, что не верю именно в декларируемую эволюционную двуногость – обезьянье прямохождение, унаследованное человеком. А обладали ли двуногостью ископаемые «догоминидные» обезьяны, а также обезьяны типа Люси или хабилиса (лёгким движением руки… ненавязчиво вводим свою точку зрения… элегантнее, с улыбкой, ваши строчки читают!), для меня это по большому счету не важно. Наверняка обладали фрагментарной, «размазанной» двуногостью, какую-то часть пути могли пробежать вертикально. Но правда заключается в том, что южные обезьяны никогда не «превращались» в человека, и их двуногость в качестве наследия для нашего семейства – как чемпиону Сальникову уменье Тузика плавать «по-собачьи».
Эх, кабы только не эволюционные стереотипы… Л. Вишняцкий, например, отвергает «орудийную» версию, но один аргумент его «научный», а второй построен на ложной догматической посылке:

«Что же касается объяснения становления двуногости адаптацией к орудийной деятельности, то ему противоречит то очевидное обстоятельство, подтверждаемое наблюдениями и над обезьянами, и над археологами-экспериментаторами, что как делать, так и использовать орудия гораздо удобнее в подавляющем большинстве случаев сидя, чем стоя. Кроме того, судя по имеющимся в настоящее время данным, прямоходящие гоминиды появились как минимум на полтора-два миллиона лет раньше, чем первые каменные орудия (соответственно, 4,5 и 2,7 миллиона лет назад), что также затрудняет доказательство существования прямой причинно-следственной связи между этими двумя событиями».

Были ли гоминиды прямоходящими или не были - сейчас речь не об этом, но вот именно эти решительно заявленные автором «прямоходящие гоминиды, появившиеся раньше орудий» – фикция. Этот аргумент, если читатель помнит, построен на якобы австралопитековых следах из Лаэтоли (принадлежащих человеку современного типа) и большому иллюзионистскому таланту сборщиков скелетных останков Люси. То же и с орудийным талантом хабилисов. Интересно, когда мы уже будем смеяться над тем, что по человеческим артефактам восстанавливали свою историю в ее фиктивной «обезьяньей» трактовке?

А, так это вопрос? После слова «лопата», как и над многими вашими шутками по поводу антропогенеза, обильно отпускавшимися по ходу анализа книги Вишняцкого.
Я просто напомню, что останков людей вида Homo sapiens (я даже уточню: малорослых людей, пигмеев – именно о них упоминал сам Милюков на форуме А-сайта в теме «Рудименты и атавизмы») из отложений плиоцена Африки не найдено, потому однозначно приписывать им следы из Лаэтоли не стоит. Найдены? Пожалуйста, номера находок, ссылки на статьи и описания, и прочие сведения, нужные для доказательства своей правоты. Сразу говорю, что мнением креационных сайтов брезгую – есть у меня на то субъективные причины объективного плана.
Останки знаменитой Люси НЕ представляют собой «конструктор» из останков большого количества австралопитеков. Они найдены в одном месте, о чём свидетельствует Дональд Джохансон в книге «Люси», и их сохранность примерно такая же, как у скелетов многих «несомненных» образцов животных иных видов (хотя бы тех же тираннозавров или мегалозавров).
Череп ER 1470, который Милюков вкупе с прочими креационистами приписывает современному человеку и считает доказательством данного утверждения, оказался не столь древним, и к тому же чётко идентифицированным НЕ как современный человек. Хабилис он, эректус или рудольфензис – в данном случае не важно. Важнее то, что это совершенно определённо НЕ представитель Homo sapiens sapiens, или любого иного подвида нашего вида.

Однако, с адаптивной двуногостью сам автор спешит закончить побыстрее:

«Таким образом, оказывается, что указать какие-то конкретные преимущества, которые могли бы быть связаны с двуногостью на ранних стадиях перехода к ней, очень трудно или невозможно. По признанию одного из сторонников «адаптивистских» объяснений, убедительная причина «перехода к ортоградной локомоции ... до сих пор не найдена», и начало антропогенеза «тает в зыбком мареве неопределенностей» (Алексеев 1989:113; о том же см.: Klein 1989:400)».

Возникающий в процессе чтения вопрос: «А почему автор начал сразу с двуногости, а не с перехода животных к наземному образу жизни?», находит ответ при дальнейшем рассмотрении авторских аргументов. Становится понятно, что сам Л. Вишняцкий, «расправляясь» с адаптивистской двуногостью, готовится преподнести нам свою собственную версию.
В эволюционных писаниях мне всегда интересны ситуации, когда эволюционист для внесения новой лепты в общую копилку – вольно ли, не вольно – но каким-нибудь новым необычным предположением начинает вдруг подрезать что-нибудь такое устоявшееся… Это вроде как два большевика спорили бы между собой, кого больше любил Ленин: «Ленин любил детей!». – «Нет, он любил рабочих!». – «Нет, он любил детей, а твоих рабочих он просто ненавидел!».

Устоявшихся теорий в науке нет, поскольку это не догма. Многие люди, включая Томсинского и Варракса, пытались сказать это как для креационистов вообще, так и для вас лично, устраивая «разбор полётов» на тему догм религии и науки. Но вы оказываетесь глухи к их доводам. А я не хочу повторяться.
Впрочем, я думаю, что одно мнение должно каким-то образом привлечь ваше внимание…

«Приведем два простых примера методологических правил. Их вполне достаточно, чтобы показать, что вряд ли уместно ставить исследование метода науки на одну доску с чисто логическим исследованием.
(1) Научная игра в принципе не имеет конца. Тот, кто когда-либо решит, что научные высказывания не нуждаются более в проверке и могут рассматриваться как окончательно верифицированные, выбывает из игры.
(2) Если некоторая гипотеза была выдвинута, проверена и доказала свою устойчивость, ее нельзя устранять без "достаточных оснований". "Достаточным основанием", к примеру, может быть замена данной гипотезы на другую, лучше проверяемую гипотезу или фальсификация одного из следствий рассматриваемой гипотезы. (Понятие "лучше проверяемая" впоследствии будет рассмотрено более подробно.)
Два этих примера показывают, что представляют собой методологические правила. Очевидно, что они весьма отличны от правил, обычно называемых "логическими". Хотя логика и может, пожалуй, устанавливать критерии для решения вопроса о проверяемости тех или иных высказываний, она, без сомнения, не затрагивает вопроса о том, пытается ли кто-либо действительно проверить такие высказывания.
В разд. 6 я попытался определить науку при помощи критерия фальсифицируемости, но, поскольку мне тут же пришлось признать справедливость некоторых возражений, я обещал дать методологическое дополнение к моему определению. Аналогично тому как шахматы могут быть определены при помощи свойственных им правил, эмпирическая наука может быть определена при помощи ее методологических правил. Устанавливая эти правила, нам следует действовать систематически. Сначала формулируется высшее правило, которое представляет собой нечто вроде нормы для определения остальных правил. Это правило, таким образом, является правилом более высокого типа. Таковым является как раз правило, согласно которому другие правила следует конструировать так, чтобы они не защищали от фальсификации ни одно из научных высказываний». (К. Поппер «Логика и рост научного знания», гл. 2)
«Научные теории постоянно изменяются. Согласно нашей характеристике эмпирической науки, это вполне естественно и не вызвано простой случайностью.
Может быть, именно этот факт объясняет, почему, как правило, лишь отдельные ветви науки - и то только временно - приобретают форму развитых и логически разработанных систем теорий. Тем не менее такие временно принимаемые системы можно тщательно изучать в целом, со всеми их важнейшими следствиями. Это - весьма существенный пункт: строгая проверка системы предполагает, что в некоторый момент времени она достаточно определена и завершена по форме для того, чтобы в нее нельзя было включить новых допущений. Другими словами, система должна быть сформулирована достаточно ясно и определенно для того, чтобы о каждом новом предположении можно было судить, является ли оно модификацией и, следовательно, пересмотром этой системы или нет». (К. Поппер «Логика и рост научного знания», гл. 3)

Можно, например, полжизни потратить в дебатах с эволюционистами, доказывая им, что хабилисы при живых эректусах сидели на деревьях (со ступнями-то, приспособленными к двуногому хождению! Не забываем про ОН 8, не забываем…), а тут приходит уважаемый Л. Вишняцкий и, «готовя» нас к своей версии, берет большой нож и режет под корень всю эво-композицию с прямохождением Люси, следами Лаэтоли и по сути даже с первыми орудийщиками хабилисами. Мы-то копья ломали, а теперь оказывается, что:

«Еще в середине шестидесятых годов, проанализировав имевшиеся в то время остеологические данные, Дж. Нэйпир пришел к выводу, что, по сравнению с человеческой, походка первых гоминид - австралопитеков – была физиологически и энергетически неэффективной, шаги короткими, «подпрыгивающими», с согнутой в колене и тазобедренном суставе ногой (Napier 1967:63). Ходьба на большие расстояния при таком строении таза и нижних конечностей могла оказаться невозможной. О несовершенстве локомоторного аппарата австралопитецин писал в те годы и В.П.Якимов (Якимов 1966:69-70). Впоследствии близкую позицию заняли многие другие антропологи (Ashton 1981:85; Tardieu 1981, 1990:494; Jungers 1982; Jungers & Stern 1983; Susman, Stern, Jungers 1984; Юровская 1989:172-173; Stanley 1992: 245-246; Spoor et al. 1994; Clarke & Tobias 1995; Macchiarelli et al., 1996), причем изучение новых материалов, полученных в последние десятилетия в Восточной Африке, привело ряд специалистов к убеждению, что, наряду с несовершенной еще двуногостью, ранние гоминиды сохраняли некоторые особенности скелета, связанные с древесным образом жизни (скорее, имели некоторые особенности, указывающие на возможность фрагментарного прямохождения. - А.М. (А чем отличается полупустой стакан от полуполного?)), и, видимо, действительно, немалую часть времени проводили на деревьях (Prost 1980; Senut 1980, 1989; Tardieu 1981; Susman, Stern, Jungers 1984; Aiello 1994:399; Boaz 1997:133)».

Эк, сколько сразу противников обезьяньей двуногости набежало... Конец эволюционных фантазий на тему прогулок австралопитеков в обнимку означает, что австралопитеки жили в Лаэтоли бок о бок с сапиенсами, и миллионнолетние сроки, скорее всего, просто неудачная шутка.

Почему именно «маленькие»? Так вот почему – из слов самого Милюкова на А-сайте в теме 1514:
Волков (сообщение 313):
«…следы в Лаэтоли не могут принадлежать человеку хотя бы потому, что они очень малы – соответствуют по размерам как раз не человеку, а более мелкому австралопитеку. В книге Д. Джохансона и М. Иди «Люси. Истоки рода человеческого» (М., Мир, 1984), где рассказано об истории находок австралопитеков, на вклейке к стр. 60 – 61, фото 12, приводится фотография – сравнение отпечатка ноги австралопитека со ступнёй человека. Заметен малый размер, крупный большой палец, направленный вперёд, и остальные пальцы, несколько отстоящие от него в сторону.»

Милюков (сообщение 1903):
«Следы в Лаэтоли (3,6 млн. лет по эво-шкале) неотличимы от следов хомо сапиенс, но приписаны австралопитекам, чтоб не нарушать принятую эволюционную последовательность. Если уж придираться к следам из Лаэтоли, то надо сказать, что большой палец ноги этих существ, хоть и находится на прямой линии, но чуть более отставлен в сторону, чем наш. Однако это характерно для людей, ходящих босиком, а «мелкота» стопы характерна для сегодняшних пигмеев (22 см).»

Ступня негра и отпечаток из Лаэтоли

Вот то самое фото из книги Д. Джохансона и М. Иди «Люси. Истоки рода человеческого», вокруг которого развернулась полемика.

Кости, кости сапиенсов, где они, эти кости? Не фрагменты, не единичные находка, а много, много костей… Очень много, разных, в могилах с запасом еды для загробной жизни, обглоданных хищниками, несущих следы травм, и пр. Я даже больше уточню: не просто сапиенсов, а карликовых сапиенсов, пигмеев. Где они, их пигмейские кости? Маленькие скелеты, принадлежащие взрослым людям? Где наконечники копий в скелетах плиоценовых животных, где обожжённые на костре или расколотые и обработанные кости? Для плейстоцена всё это есть, а для плиоцена нет. Если есть – укажите, пожалуйста, авторов, источники, статьи, ссылки.
Так как же ходили австралопитеки? Естественно, никто из них нам этого уже не продемонстрирует – они вымерли. Но узкий таз этих приматов (признак, который демонстрируют ископаемые остатки) показывает, что они были очень устойчивы при двуногом передвижении. Недавние исследования по компьютерному моделированию походки австралопитека показали, что эти существа могли ходить прямо и двигаться свободно.
Ага, спинным мозгом чувствую ваши доводы. Компьютерная программа пишется человеком, несёт долю субъективизма, и вообще, с её помощью можно получить то, что хочешь. Не знаю, сказали бы вы, Алексей, это мне при живой дискуссии, но на всякий случай отвечаю.
Современные пакеты трёхмерной графики построены на принципах моделирования физических свойств окружающего мира, чем радикально отличаются от простой рисованной мультипликации, где можно изобразить что угодно. Объектам, смоделированным в программах трёхмерной графики, если это необходимо, придаются свойства, характерные для реальных объектов – упругость, масса и прочие (естественно, их можно и не придавать, если не преследуется некая реалистичность объектов). Это позволяет объектам виртуального мира взаимодействовать между собой столь же натурально, как в реальном мире. Поэтому, кстати, специалисты по трёхмерной анимации упоминают такую область её применения, как судебная. Также некоторые расчёты (например, моделирование последствий аварии) сейчас всё чаще проводятся не на манекенах, а с помощью трёхмерного моделирования. Не верите – почитайте книги, посвящённые этой области знания. Думаю, в свете этого факта можно принять компьютерное моделирование как весомый аргумент.

Но послушаем версию Л. Вишняцкого.

«Все это дает основания полагать, что первоначально прямохождение отрицательно сказывалось на приспособленности гоминид и ставило их, при жизни в открытой местности, в невыгодные условия по сравнению с близкими конкурентными видами, представители которых передвигались по земле - как, например, современные павианы, также населяющие преимущественно безлесные ландшафты - на четырех конечностях».

Ох уж эти антиэволюционные павианы! Камней не бросали, из травы на цыпочках выглядывать не тянулись, по пояс в воде двуногости не обучались... а хищники от них отступают. (А что – приспособленность сводится только к успешной обороне от хищников?) Разумеется, что наши гипотетические обезьяноподобные существа не могли и даже не имели права встать с четверенек без крайней на то необходимости, превышающей любую прежнюю выгоду стократно (Ну, тут уж Алексей Милюков явно сгущает краски – при таком соотношении необходимой «возможной выгоды» и изначального состояния ни один вид не смог бы появиться вообще, поскольку ни одна мутация не обеспечивает сразу такой выгоды в борьбе за существование). Совершенно неясен момент с переходом – в одном поколении он совершиться не мог (не готов опорный аппарат), а по наследству такие цирковые трюки не передаются. Переход не совершался «постепенно» во многих поколениях, так как не мог иметь «средней стадии» меж принципиально разными типами передвижения (эту стадию наглядно демонстрируют современные шимпанзе и гориллы, а из древних животных – халикотерии и ряд видов динозавров), а для того, чтоб гармонично с остальными органами и прежними функциями перестроить скелет, да еще и прописать двуногость в генах, с точки зрения эволюции нужны астрономические сроки. Поэтому так трудно эволюционистам с их хваленым переходом обезьян к двуногости. Поэтому и приходится, отвергая одни фантастические версии, выдумывать свои, совсем уже запредельно фантастические:

«Подобное утверждение, конечно, никак не решает вопроса о причинах перехода наших предков к двуногости. Напротив, оно, как может показаться, даже запутывает проблему еще больше. Если прямохождение - качество вредное, то каким же образом оно могло возникнуть, почему было пропущено отбором? Чтобы ответить на этот вопрос, следует вспомнить то, о чем шла речь в четвертой главе. Один из выводов, который был там сделан при обсуждении проблемы направленности эволюции, состоял в том, что характер развития любой группы живых существ зависит не только от требований, предъявляемых средой, но и от эволюционного прошлого этой группы. Например, способ передвижения первых обитателей суши по земле во многом был продиктован особенностями анатомии кистеперых рыб, от которых они произошли. Вероятно, что и прямохождение ранних гоминид также явилось своего рода «наследством», полученным от предшествовавших стадий развития. Во всяком случае, очень похоже, что основные морфологические признаки, обеспечивающие передвижение по земле без участия передних конечностей, сформировались в процессе приспособления скорее еще к древесному, чем наземному, образу жизни».

Вообще-то, небольшая неувязка. По этой логике именно четырехногость должны были унаследовать «наши предки», но никак не двуногость. Но это пока еще только присказка. Л. Вишняцкий, справедливо отвергнув все байки о зарождении двуногости на земле, предполагает, что она, эта двуногость, могла появиться у обезьяноподобных существ не после прощания с древесной жизнью, а… еще во время пребывания на деревьях. Тут, правда, даже у автора не поворачивается язык произнести пугающие слова: «ходьба в ветвях», и он выражается более научно – «древесная локомоция».

Выражение «древесная локомоция», столь напугавшее Алексея Милюкова, на самом деле означает более широкое понятие, нежели просто «ходьба в ветвях». Это передвижение по деревьям вообще, любым способом. Когда мартышка прыгает с ветки на ветку, белка цепляется за кору когтями, гиббон перехватывает ветки руками, а коата, кинкажу и тамандуа лазают, цепляясь хвостами – это тоже древесная локомоция.
Кстати, гиббоны, хотя и передвигаются преимущественно с помощью рук, способны ходить на двух ногах. Причём не только на земле, но и по лианам. Даже фотографии есть, показывающие это явление.

Гиббон шагает по лиане на двух ногах. Фото из книги П. Нейпье и Дж. Нейпье "Обезьяны" (серия "Удивительный мир живой природы")

Внизу: ещё одно фото гиббона, демонстрирующего способность стоять на ногах, несмотря на развитые навыки брахиации. Это наглядно показывает, что "чистых" почитателей того или иного способа передвижения не бывает. Если надо, ленивец умеет плавать, а заяц или коза по деревьям лазает.

Теперь относительно наследования признаков. Милюков явно упустил слово «морфологические», плавно «переведя стрелки» на четвероногое хождение. Но в данном случае это означает наследование типов сочленения костей, особенностей суставов и их подвижности, формы и структуры костей. Эти признаки определяют возможности дальнейшего изменения данных структур и в большей или меньшей степени ограничивают их.

«В качестве исходного типа древесной локомоции, обусловившего формирование анатомических предпосылок прямохождения, рассматривают сейчас чаще всего либо вертикальное лазание (Prost 1980; Fleagle et al. 1981; Senut 1989, 1992; Tuttle 1994), либо брахиацию (в данном случае движение с помощью перехватывания веток руками. – А.М.) (Юровская 1989; Krantz 1991), которые могли также сочетаться между собой и дополняться другими способами передвижения, требующими вертикально выпрямленного положения тела и выполнения нижними конечностями опорной функции (круриация)».

Таким образом, Л. Вишняцкий прибегает к приему перемещения проблемы из одного, уже явно проигрышного места в другое, пока еще более менее «нехоженое». Хотя совершенно очевидно, что автор, в отличие от многих своих единомышленников, вовсе не стремится «замести мусор под диван». Просто уважаемый Л. Вишняцкий как будто не замечает, что гипотеза «зарождения двуногости в ветвях» ничуть не улучшает положения, а, напротив, еще более его усложняет. Интересно, что идея эта сама по себе достаточно старая, выдвинутая еще в начале прошлого века одним из «соучастников» пилтдаунского дела А. Кийтом, но «оцененная» и подхваченная многими исследователями только сейчас. Однако предположение о том, что двуногость уже предшествовала переходу к наземному существованию, опровергается, на мой взгляд, двумя простыми фактами.

Обратим внимание, что уже в какой раз из мусорной корзины достают «пилтдаунского человека», и начинают пугать им всех подряд. Скажите, Алексей, вот вам как человеку это уже не противно? Меня лично давно тошнит с этого дешёвого приёма. Хорошо, это личные эмоции, которые не могут быть аргументом в споре. Но не кажется ли вам, что «соучастие» в «пилтдаунском деле» не означает, что ВСЕ выводы и гипотезы данного исследователя должны быть отброшены? А если эта гипотеза была выдвинута ДО «пилтдауна» (1912 год)? Разве это дело имеет обратную силу и распространяется на всё, что было перед ним? Далее. «Пилтдаунское дело» касалось лишь находок того самого сомнительного черепа и места его в систематике человека. Но останки эректуса были найдены заведомо до него – в конце 19 века. И проблема прямохождения, стало быть, возникла примерно тогда же.

Первый (уже нами упоминавшийся, но «работающий» и в этом случае) заключается в том, что ни одна из современных древесных обезьян, кроме, разумеется, нашего гипотетического безымянного предка, подобных «полезных» вертикальных положений, похожих на «стояние», нам не демонстрирует.

Ни одна современная рептилия не ходит постоянно на двух ногах, но мы видим ископаемых двуногих рептилий: динозавров, текодонтов и бог знает, кого ещё. Ни одна современная рептилия не умеет активно летать, но мы видим ископаемых птерозавров. Ни одна современная рептилия не ведёт пелагического образа жизни, но мы видим доисторических ихтиозавров. Ни один динозавр не ползал на брюхе, лишившись ног, но мы видим змей и ящериц (сцинков и веретениц), которые делают это сейчас. Вы понимаете, к чему я это говорю? Верно: то, что чего-то нет сейчас, ещё не говорит о том, что это в принципе невозможно.

При древесном образе жизни строго вертикальное, «выпрямленное» положение для обезьяны даже противоестественно (см. фото – это явный изврат со стороны гиббона: он Милюкова не читал). Иначе выражаясь, «просто так» обезьяна на сучьях не стоит и на руках не висит. Тут дело в самом принципе древесного образа жизни. Посмотрите, например, на гиббона, летящего сквозь кроны деревьев подобно пушечному ядру, перехватывающего ветки то левой, то правой рукой, да еще по пути срывающего плоды и - уже совсем наглость! - успевающего ловить птиц. Ноги ему в ветвях только мешают, во время «полета» они поджаты к животу. Перелетные «отрезки» гиббона достигают 15 метров каждый, он может двигаться против солнца, за несколько секунд проходить несколько участков светотени, но глаза его устроены так, что ослепить его невозможно – они мгновенно адаптируются к резким сменам освещенности. Гиббон, за долю секунды наметив взглядом траекторию предстоящего полета, может даже закрыть глаза – мозговой «компьютер», уже обработавший поступившую информацию, проведёт гиббона по выбранному маршруту без сбоев (До трети скелетов гиббонов, хранящихся в музеях, несут следы переломов и прочих травм – неизбежная расплата за «лихачество»). То же касается и орангутанов, хотя они гораздо меньшие экстремалы. Теперь вопрос – зачем древесным обезьянам сугубо вертикальное положение или хождение в ветвях? Для многих древесных обезьян руки являются «главными» конечностями (такая ситуация наблюдается только у 9 видов гиббонов и одного вида орангутанга. Прочие обезьяны (данные по числу видов приблизительны) – около 30 видов цепкохвостых, 15 видов игрунковых, 1 вид мармозеток, порядка 70 видов (плюс подвиды) древесных мартышковых (исключим павианов, ведущих наземный образ жизни) – имеют передние и задние конечности примерно равной длины, или ноги длиннее рук), а некоторые к помощи задних вообще практически не прибегают (это те же 9 видов гиббонов, но они всё же умеют в случае крайней необходимости неуклюже ходить по земле, подняв свои длиннейшие руки).
Л. Вишняцкий называет «акватическую» гипотезу прямохождения умозрительной, но сам выдвигает версию столь же фантастическую. Только представьте себе в ветвях нашего безымянного героя. Что этот вертикальный «интеллигент» там делает? Как перемещается по верхнему ярусу, сколько часов в день проводит вертикально, как и за какой срок перестраивает опорный аппарат?

Поведение в ископаемом виде не сохраняется, а потому на ряд вопросов мы заведомо не получим ответов. Но здесь мы опять видим «подайте мне то, чего нет».

Я, честно говоря, думаю, что на подобное мифотворчество ученых могло навести наблюдение за процессом обучения ходьбе у «нашего», человеческого ребенка. Малыш встает с четверенек, некоторое время держится за стену, перемещаясь вдоль нее, а потом уже «отрывается».

Тоже, кстати, хороший способ узнать что-либо о наших предках в царстве животных. У детёнышей современных видов часто проявляются признаки, характерные для предкового вида.

Но второй факт, опровергающий мнение Л. Вишняцкого и его сторонников – это как раз отсутствие у современных высших обезьян и вымерших обезьян Восточной Африки особого анатомического органа, отвечающего за вертикальное положение при ходьбе, который есть у нашего «прямоходящего» ребенка. Судя по летописи окаменелостей, такого органа не было ни у кого из известных нам ископаемых обезьян, он имеется только у человека (эректуса, неандера и сапиенса). Шимпанзе и гориллы могут вставать на задние лапы и пройти короткий отрезок пути вертикально, но им гораздо удобнее и органичнее передвигаться на четырех лапах. Таким же фрагментарным прямохождением обладали и австралопитеки, и хабилисы, но полноценным - только люди.

Бог ты мой! Вначале Алексей Милюков говорит, что хабилисы – это едва ли не «мусорная корзина», что их собственных костей практически нет, и вдруг сейчас начинает утверждать, что у них было «фрагментарное прямохождение». На каких основаниях? Есть скелет достаточно хорошей сохранности? (Ах, ну да, ОН 62, “Dic Dic Hominid”) Если есть – зачем было сомневаться в самостоятельности видовой принадлежности хабилиса (сомнение Милюкова основано именно на фрагментарности его останков), если нет – почему вы выдвигаете безосновательные аргументы, уподобляясь критикуемым вами эволюционистам?
О каком же органе идёт речь? Судя по всему, о строении вестибулярного аппарата. Об этом Алексей Милюков упоминал выше, и я высказывал своё мнение по этому вопросу.
Ещё мысль: не кажется ли вам, Алексей Милюков, что четвероногое хождение гориллы и шимпанзе – это вторичное явление по сравнению с четвероногим хождением того же павиана, например? У павианов пальцы на лапах в значительной степени одеты общим кожным чехлом, что выглядит большей адаптацией к передвижению по земле. И опирается он на ладонь передней лапы. У гориллы пальцы на ноге также одеты общим кожным чехлом, но у шимпанзе – нет. И горилла, и шимпанзе при ходьбе на четырёх конечностях опираются почему-то не на ладонь, а на костяшки пальцев. Как это объяснить? Плюс пропорции тела гориллы и шимпанзе значительно отличаются от павианьих: у обоих видов этих человекообразных обезьян передние конечности гораздо длиннее задних. Такое явление наблюдалось у вымерших непарнокопытных халикотериев, но этих существ сложно заподозрить в древесном образе жизни из-за большой массы. У гориллы и шимпанзе конечности явно хватательного типа, а пальцы со 2-го по 5-й длиннее, чем у человека.
Строение задней конечности австралопитека хорошо известно: есть ископаемые находки из Штрекфонтейна. Вот немного сведений по ним:

Статья Кларка и Тобайаса “Sterkfontein member 2 foot bones of the oldest South African hominid”, размещённая на сайте http://www.ncbi.nlm.nih.gov/
Department of Anatomy and Human Biology, University of the Witwatersrand Medical School, Johannesburg, South Africa. Four articulating hominid foot bones have been recovered from Sterkfontein Member 2, near Johannesburg, South Africa. They have human features in the hindfoot and strikingly apelike traits in the forefoot. While the foot is manifestly adapted for bipedalism, its most remarkable characteristic is that the great toe (hallux) is appreciably medially diverged (varus) and strongly mobile, as in apes. Possibly as old as 3.5 million years, the foot provides the first evidence that bipedal hominids were in southern Africa more than 3.0 million years ago. The bones probably belonged to an early member of Australopithecus africanus or another early hominid species.	Отделение Анатомии и Биологии человека, Университет Медицинской школы Витватерсранд, Йоханнесбург, Южная Африка. Четыре сочленённых кости ступни гоминида были найдены в Штрекфонтейн Member 2, близ Йоханнесбурга, Южная Африка. Они имеют человеческие черты в заднем отделе ступни и резко обезьяньи особенности в строении носка. В то время, как ступня явно приспособлена к бипедализму, её наиболее заметной особенностью является то, что большой палец (hallux) заметно отклоняется медиально (varus [образует угол, открытый к средней линии тела – В. П.]) и очень подвижен, как у человекообразных обезьян. Возможно, имея возраст 3,5 миллиона лет, ступня представляет первое свидетельство того, что двуногие гоминиды существовали в Южной Африке более 3,0 миллионов лет назад. Кости предположительно принадлежат раннему представителю Australopithecus africanus или иному раннему виду гоминид.
Статья из The Mail & Guardian, December 20 1999. Clarke uses chimps to prove theory Статья посвящена исследованию доктором Робертом Кларком отпечатков следов в Лаэтоли путём сравнения их со следами шимпанзе. Из неё можно узнать кое-что интересное об особенностях этих злополучных следов.
“Says Clarke, "I was struck by the fact that the prints did not seem fully human: there was separation of the big toe from the other toes, and, behind the end of the big toe, a smallish round impression that looked like a toe”.	Говорит Кларк: «Я был поражён тем фактом, что следы не выглядят полностью человеческими: имеет место отделение большого пальца от прочих пальцев ноги, и, за концом большого пальца, меньшее, чем надо, округлое углубление, выглядевшее как палец».
The foot bones of the 3,33-million-year-old skeleton at Sterkfontein have inadvertently given Clarke a further -- perhaps clinching -- argument. Comparing the evidence of the foot bones, the footprints in Tanzania, and those made by the circus chimps, Clarke has announced: "The Laetoli footprints could [in fact] have been made by feet with slightly divergent big toes as represented by the Sterkfontein Australopithecus StW 573."	Кости ступни 3,33-миллионолетнего скелета из Штеркфонтейна непреднамеренно дали Кларку дополнительный – возможно, окончательный – аргумент. Сравнив свидетельства костей ног, отпечатков ног из Тазнании, и следов, сделанных цирковыми шимпанзе, Кларк заявил: «Следы из Лаэтоли могли [в действительности] быть оставлены ногами со слегка отклоняющимся большим пальцем, как тот, что представлен у Australopithecus StW 573 из Штеркфонтейна».

Верхний рисунок: сравнение строения таза и стопы: шимпанзе, австралопитек, человек.

Справа: Отпечаток ноги из Лаэтоли. Заметно отклонение большого пальца.

А вот статья из Scientific American, где также говорится об исследовании отпечатков ног из Лаэтоли:

"To get a toehold on the Laetoli problem, the researchers first compared the gaits of modern humans walking on sand with two sets of the fossil tracks. This analysis confirmed that the ancient footprints were left by individuals who had a striding bipedal gait very much like that of people today. The team then scrutinized naviculars of A. afarensis, H. habilis, chimpanzees and gorillas. The dimensions of the H. habilis navicular fell within the modern human range. In contrast, the A. afarensis bone resembled that of the flat-footed apes, making it improbable that its foot had an arch like our own. As such, the researchers report, A. afarensis almost certainly did not walk like us or, by extension, like the hominids at Laetoli.
But according to bipedalism expert C. Owen Lovejoy of Kent State University, other features of the australopithecine foot, such as a big toe that lines up with, rather than opposes, the other toes, indicate that it did have an arch. Even if it did not, Lovejoy contends, that would not mean A. afarensis was incapable of humanlike walking. "Lots of modern humans are flat-footed," he observes. "They are more prone to injury, because they lack the energy-absorptive capacities of the arch, but they walk in a perfectly normal way."

Останавливаясь на проблеме Лаэтоли, исследователи вначале сравнили походки людей, шагающих по песку, с двумя сериями ископаемых следов. Этот анализ подтвердил, что древние отпечатки следов были оставлены индивидуумами, у которых была бипедальная походка с широким шагом, очень похожая на ту, что сегодня у людей. После этого команда исследователей тщательно изучила ладьевидные кости A. afarensis, H. habilis, шимпанзе и горилл. Пропорции ладьевидной кости H. habilis близки к состоянию таковых у современных людей. Напротив, кость A. afarensis напоминает таковую у обезьян с плоскими ступнями, делая невозможным образование свода стопы, как у нас самих. В сущности, исследователи сообщили, что A. afarensis почти наверняка не ходил, как мы, или, обобщая, как гоминиды из Лаэтоли.
Но согласно эксперту в области бипедализма Оуэну Лавджою из Кентского Университета, другие особенности ступни австралопитековых, такие, как большой палец, который скорее параллельный, нежели противопоставляющийся остальным пальцам, указывают на то, что у неё мог быть свод. Если даже нет, утверждает Лавджой, это не означает, что A. afarensis был неспособен к хождению подобно человеку. «Множество современных людей имеет плоскостопие, - говорит он, - Они более подвержены повреждениям, поскольку лишены амортизирующих свойств свода стопы, но они ходят совершенно нормальным образом».

Вот ещё данные по особенностям анатомии, показывающим отсутствие четвероногого хождения у гоминид (в узком смысле, не включая современных человекообразных обезьян):
" All the known Plio-Pleistocene hominid distal humeri lack the steep lateral margin of the olecranon fossa that is so characteristic of the knuckle-walking chimpanzees and gorillas" (Aiello & Dean 1990, p.365). At the time that was written, it certainly included "Lucy".
It also includes the distal humerus KNM-KP 271, which belongs to the other species discussed in the press releases, Australopithecus anamensis. Not only that, but all the known Plio-Pleistocene distal humeri also lack the extended joint surface of the elbow. The obvious conclusion, drawn from comparative and functional morphology of the elbow, is that modern humans and Plio-Pleistocene hominids did NOT bear weight on their forearms.
(ref: Aiello L & Dean C. (1990). An Introduction to Human Evolutionary Anatomy. London: Academic Press Ltd.)
«Все известные дистальные концы плечевой кости плио-плейстоценовых гоминид не имеют выраженного латерального края oleocranon fossa, который так характерен для ходящих на четырёх ногах шимпанзе и горилл» (Aiello & Dean 1990, стр.365). В то время, когда это было написано, это, естественно, включало «Люси».
Это также включает дистальную часть плечевой кости KNM-KP 271, которая принадлежит другому виду, обсуждаемому в обзорах прессы, Australopithecus anamensis. Не только этот, но все известные плечевые кости плио-плейстоценового возраста также не имеют расширенной суставной поверхности локтевого сустава. Явственное заключение, сделанное на основе сравнительной и функциональной морфологии локтевого сустава, состоит в том, что современные люди и плио-плейстоценовые гоминиды НЕ переносили вес на передние конечности.
(Ссылка: Aiello L & Dean C. (1990). Введение в эволюционную анатомию человека. Лондон: Academic Press Ltd.)

Так какая же «свежая мысль» может помочь нашему гиблому делу?

Стоп – стоп! Пожалуйста, не надо навязывать читателю готовых выводов…

«Как предполагается, специализация к подобным способам передвижения зашла настолько далеко, что при переходе к наземному существованию даже весьма несовершенная двуногость оказалась для какой-то группы (или групп) гоминид все же менее неудобной, чем четвероногость, следствием чего и стало сохранение этого признака в новых условиях (Юровская 1989:173)».

То есть, наши гипотетические предки «подсели» на прямохождение! А ведь известно, что всё хорошо в меру, не надо было так много висеть на руках и стоять на ветках, держась за ствол. С девушками, что ли, они беседовали часами? Но, как говорит Жванецкий, «начали пользоваться салфетками и втянулись».
Итак, наши безымянные предки слезли с дерева уже двуногими, покачались-покачались на месте и поняли, что ходить вертикально им все же удобнее, нежели бегать по саванне как кони. Повторяю, для меня вопрос прямохождения обезьян принципиально не важен, но реален ли сценарий, нарисованный Л. Вишняцким? Как на протяжении миллиона лет выжить при столь странном половинчатом состоянии – так сказать, еще плохо ходим, но уже плохо лазаем по деревьям?

Зато гоминиды стали универсалами. Они ходят по земле лучше гиббона и гверецы, и передвигаются по веткам лучше, чем антилопа – разве это плохо? Там, где специализированный только-наземный или только-древесный вид будет чувствовать себя «ущемлённым», неспециализированный универсал будет процветать. Напомню, что и мы, хомо сапиенсы, в настоящее время значительно проигрываем в скорости бега антилопе и льву, но зато выигрываем у них (по крайней мере, у антилопы) в лазании по деревьям и плавании. Кроме того, наш способ передвижения экономичен: антилопа бегает быстро, но недолго, поэтому охотник легко загоняет её до полусмерти, долго преследуя пешком. Не всё так плохо у нас, человеков.
Ошибку Милюкова задолго до того, как его мысль была высказана, уже объяснил Оуэн Лавджой:
«Чтобы разобраться в способах локомоции, - продолжал Лавджой, - нужно видеть в них не просто элементы причинно-следственных связей, а часть общей стратегии, направленной на выживание вида. Палеонтологи и анатомы склонны выделять в строении животного какую-то одну характерную черту, а затем провозглашать животное её носителем: вот это – брахиатор, а то – двуногое существо. Это очень упрощённый подход. На самом деле локомоторная система животного, так же как и его репродуктивная система, составляет часть сложного адаптационного комплекса, связанного со специфической экологией. Должна существовать целая группа адаптаций, функционирующих совместно.
[…]
Вы должны рассмотреть весь комплекс используемых животным средств эволюционной стратегии, чтобы понять отдельные компоненты».
(Д. Джохансон, М. Иди «Люси. Истоки рода человеческого» (М., «Мир», 1984 г., стр. 228 – 229).

Еще не научились твердо стоять на двух ногах, но уже не хотим бегать на четырех? Простая логика подсказывает – все представители обезьяньего рода, спустившиеся с деревьев прямоходящими (безусловно плохо ходящими), должны быть в первом же поколении выметены железной метлой естественного отбора, то есть, выражаясь более определенно, все до единого перебиты хищниками. (Но, если они живут на границе «жизненных интересов» хищников («на границе» не в буквальном, а в экологическом смысле), прессинг на популяцию ранних гоминид будет не таким значительным, как, например, на популяцию антилоп, живущих в другой среде) Для древесной обезьяны такой признак как прямохождение на земле – это утрата всех преимуществ без всяких новых приобретений (а как же хотя бы новые источники пищи на земле?), и безусловный конец первых же опытов охоты и спасений от преследования. Если конечно, наш «предок» спустился не с гранатометом. Автор, впрочем, сам говорит об этой проблеме чуть ранее:

«Разве не должен был существовать период времени, когда предок человека не был ни столь ловок в движении на двух ногах, как стал впоследствии, ни столь ловок в лазании по деревьям, как был когда-то?» (Susman, Stern, Jungers 1984:113)».

Право, почему бы плохо стоящим на ногах и качающимся от ветра обезьянам вновь не опуститься на четвереньки при малейшей опасности? Или опорно-двигательный аппарат для вертикального хождения по земле уже в совершенстве сформировался во время древесной жизни? Очень сомнительно. Представить же себе картину, когда обезьяны в течение миллиона лет ежедневно на несколько минут, пока нет поблизости хищников, спускаются на землю и бегают на двух ногах «чисто потренироваться» и лишний раз перестроить скелет, я могу лишь в виде гротеска.

А представить себе картину, когда руки уже утратили функцию опоры для четвероногого передвижения? У шимпанзе и гориллы возврат к нему произошёл, но следы этого процесса остались: они ходят на костяшках пальцев, сжатых в кулаки. Не может быть перехода от двуногого хождения к четвероногому? Было. Те же четвероногие травоядные динозавры – это потомки примитивных двуногих. А мелкие пситтакозавры, например, хорошо ходили как на двух, так и на четырёх ногах. Такими же качествами обладали многие орнитоподы. Игуанодона, на реконструкциях ХХ века изображённого как двуногое существо, сейчас снова «поставили» на все четыре (на ещё более ранних реконструкциях он изображался как огромная ящерица). Зауроподы независимо от орнитопод также стали четвероногими – самыми большими сухопутными животными.
Но я, похоже, отвлёкся… Возможно, конечности ранних гоминид стали ещё более специализированы к хватанию, что просто утеряли способность даже частичного возврата к функции передвижения. И хождение на двух ногах – это скорее вынужденная мера. Точно так же движение по суше кистепёрой рыбы было изначально вынужденным шагом, и лишь потом стало преимуществом.
Ну, да. Я догадываюсь о ваших, Алексей, возражениях. Просто я не политкорректен, о чём говорил ранее. Я обсуждаю вопрос с позиции сторонника теории эволюции, и иного пути просто не вижу.

Одним словом, Л. Вишняцкий, формально «решив» одну проблему, тут же поставил другую, не менее сложную – как плохо ходящий, но не желающий ни за какие коврижки отказываться от своей «человечности» гоминид выживал, будучи долгое время фактически инвалидом?
Мы-то понимаем, что «двуногость» обезьян никогда не была выше горилловой или пан-троглодитной, но сама «модельная» ситуация интригует… В ветвях «предка» что-то не устраивает (бананы, рамбутаны и мангустаны кончились!), а на земле полно хищников. «Рабинович, где лучше, в Москве или Нью-Йорке?». – «Полный отстой и там, и там». – «Так зачем они вам?». – «А дорога?».
Эх, дороги…

«Теперь нам остается лишь выяснить, что же, собственно, заставило наших предков сменить древесный образ жизни на наземный, и после этого можно будет наконец, попытаться мысленно сконструировать пусковой механизм антропогенеза».

Л. Вишняцкий, конечно, прекрасно понимает, что в последних частях своей книги говорить о какой-либо «научности» не приходится. Тут в целом – ни одного положения ни доказать, ни опровергнуть невозможно (но Милюков старается именно опровергать!). Вопрос: «почему обезьяна слезла с дерева?» – имеет, конечно же, наиболее верный ответ, что она в требуемом эволюцией виде с него никогда и не слезала, однако моделирование есть моделирование. Но странно, что Л. Вишняцкий вообще видит тут какую-то проблему – с точки зрения эволюционизма, будь он правдой, именно в этом пункте не было б ничего загадочного. Как бы ни были нелепы «ходящие по ветвям» обезьяны, но на землю таких модельных обезьян могли согнать, например, масштабные катастрофические события, и Л. Вишняцкий об этом говорит, упоминая в частности образование Восточноафриканского рифта. Упоминает Л. Вишняцкий и некий экзотический вариант, когда мелкие и подвижные древесные обезьяны размножились настолько, что вытеснили наших «почти уже прямоходящих» героев с деревьев – «в нижний ярус леса и в примыкавшие к джунглям участки саванны», где те и начали активно превращаться в людей. То есть, в дарвиновской борьбе за выживание проигравшие не вымерли, а, напротив, победили. Что ж, бывает.

А то! Между прочим, это вполне приемлемый и реальный выход. Проиграв в одной среде, они выиграли в другой, где проигрывали их конкуренты. Кстати, а почему такое упорное сравнение именно с дарвиновской моделью? Ведь Дарвин заведомо не мог объяснить всех механизмов эволюции и борьбы за существование с позиций научного знания полуторавековой давности. Что же тогда за попытки обвинять его теорию? Ничего посвежее найти не можете? Вы, Алексей, сами же и говорили на А-сайте в теме 1554, что «эволюцаки» «напрыгивают» на ваши старые работы, не касаясь ничего из нового. И сами же применяете такую же тактику. Непорядок это.

«Итак, можно думать, во-первых, что с деревьев на землю «спустились» уже прямоходящие существа, а, во-вторых, что прямохождение было на первых порах скорее слабым, чем сильным их местом. Конечно, оба этих тезиса (особенно первый) пока нельзя считать окончательно доказанными, но они вполне реалистичны и не вступают в сколько-нибудь заметное противоречие с имеющимися фактами».

М-м-да… Интересно, с какими фактами? С тем, что люди ходят на двух ногах?

«Если принять их в качестве рабочей гипотезы, то проблема «пускового механизма» антропогенеза и неотделимая от нее проблема происхождения человеческой культуры могут быть решены следующим образом».

Так, все собрались. Сначала - трудности, которые мы потом преодолеем:

«Когда в конце миоцена - начале плиоцена часть обезьян Восточной Африки вынуждена была перейти к частично или полностью наземному образу жизни, то анатомия предков гоминид была уже такова, что прямохождение оказалось для них либо единственно возможным, либо, по крайней мере, наиболее удобным, оптимальным способом передвижения. Однако, двигаясь на двух ногах лучше, чем на четырех, они, тем не менее, проигрывали по многим важным параметрам, таким, как скорость, выносливость, сноровка и т.д., другим - четвероногим - обезьянам, что ставило их в невыгодное положение по сравнению с конкурентами и, при прочих равных условиях, сделало бы их шансы на выживание в возникшей кризисной ситуации весьма невысокими».

Да, ведь следуя логике неодарвинизма, эти нелепые двуногие существа не имели ни малейших шансов на выживание. Анатолий Москвитин в дебатах с эволюционистами неоднократно показывал, что естественный отбор – это не «выживает сильнейший», а в первую очередь «умирает слабейший».

Не совсем так – зачастую это означает, что наиболее приспособленный к данным условиям обитания даст более многочисленное потомство, которое успешнее выживает.
Давайте посмотрим, всегда ли умирают самые слабые. Думаю, все видели слизней. Маленькие, беззащитные, голые создания. У них нет ни яда, ни даже раковины, как у улиток. Тем не менее, слизни сегодня явно не показывают признаков деградации. Напротив, среди них попадаются удивительные существа: например, огромный «банановый слизень» с востока Северной Америки (желтовато-зелёный, длиной около 30 см), или обитающий в средней полосе России полосатый чёрно-белый Limax maximus (сам видел пару таких гигантов длиной около 15 см в национальном парке «Мещёра»). Следовательно, они выживают не за счёт своей «силы», и не проявляют признаков «слабости», несмотря на отсутствие защиты.
А взять хотя бы таких мелких, но совершенно неистребимых существ, как тли и трипсы? У вас на цветах они никогда не заводились? Думаю, многие садоводы не раз сталкивались с проблемой в «лице» этих насекомых. И прочного панциря у них нет, и сами они – мелочь, «соплёй перешибёшь». Ан, процветают, несмотря на всевозможные попытки справиться с ними. Пожалуй, в Международной Красной Книге нет ни одного вида этих насекомых, в отличие от хорошо защищённых жуков, пчёл и шмелей…
Естественный отбор делит популяцию по некоторым критериям на соответствующих ему (если угодно, способных противостоять) и НЕ соответствующих, которые не получают преимуществ в борьбе за существование. Последние или сразу гибнут, или занимают подчинённое положение по сравнению со «счастливыми обладателями» качеств, соответствующих данному критерию отбора.

Отбор не вектор и не сито, а грустное последствие нашего «упрощающегося» мира. Чаще всего он просто ничего не отбирает, а убивает всех зазевавшихся или случайно попавших в катастрофическую передрягу. Кошки, оставшиеся, образно выражаясь, в чистом поле без мышек, согласно эволюционизму, должны быстро перейти на питание травой и кореньями – но вероятнее всего, что именно эта группа кошек не выживет. Выживут другие, в другом месте, которым не нужно питаться кореньями, но именно эти - вряд ли. Нам же предлагают ситуацию совсем фантастическую, вроде того, что расплодившиеся собаки «прижали к реке» кошек и те вынуждены были начать плавать, благо им до этого на печке уже приходилось потягиваться и шевелить лапами, а мышечно-скелетный аппарат, перестроившийся еще на печке, в водной среде выручил кошек как нельзя кстати.

Хм, Милюков представляет эту ситуацию так, словно кошка или другое сухопутное животное СОВСЕМ не умеет плавать. Умеет, ещё как умеет. И даже курица при необходимости плавает, хотя уступает в этом утке и чомге. И заяц умеет не только плавать, но и по деревьям лазить, и лисица тоже на это способна. Есть даже особый вид древесных зайцев (Pentalagus furnessi на о-вах Рюкю), а серая лисица (2 вида рода Urocyon) из Америки отлично лазает и питается главным образом растительной пищей. С водяными кошками тоже ёрничать не надо: камышовый кот, или хаус (Felis chaus), кошка-рыболов (Felis viverrina), а также тигр – все они очень хорошо плавают и ищут корм в воде. Даже львы часто приспосабливаются охотиться на береговую, болотную и водную дичь. А на отдельных океанских островах одичавшие домашние кошки ищут корм на морских мелководьях.
Как видим, бывают исключения и из наших стереотипов. Поэтому, Алексей, отнеситесь критически к собственным примерам. Они, выходит, совсем ничего не доказывают. А реальность, напротив, показывает «невозможные» с вашей точки зрения ходы эволюции во всей красе.
Нельзя согласиться с тем, что отбор случаен. Собственно говоря, само определение отбора подразумевает, что действует некий избирательный процесс. Даже в словаре Даля указаны синонимы: выборка и сортировка. Поэтому утверждение о том, что он «ничего не отбирает» - заведомо ошибочно.
Какова природа его избирательности – в данном случае неважно. Я уже говорил как-то выше, что есть достаточно много видов естественного отбора, а в роли отбирающих факторов могут быть как живые существа, так и явления природы. Классический пример: воробьи, погибшие во время бури в Нью-Йорке, имели либо более короткие, либо более длинные крылья, чем нормальные особи. Ещё пример: добыча ворон с помощью ловчих птиц. Примерно половина ворон, добытых ловчими ястребами, оказалась явно чем-то больна. При случайном воздействии (то есть, при массовом отстреле тех же ворон) процент больных птиц оказался в несколько раз ниже.
Зоологами установлено, что хищники имеют особое восприятие: они чётко фокусируют внимание на отклонениях от нормы. Животное, которое отличается от остальных (чем угодно: окраской, поведением, просто необычными движениями), становится их жертвой быстрее. То есть, здесь действует определённая избирательность.
С понятием отбора тесно связан термин «борьба за существование»:
«Термин «Б[орьба] за с[уществование]» Дарвин предлагал понимать в широком и метафорич. смысле: словом «борьба» он обозначал не столько борьбу, сколько конкуренцию, а словом «существование» - не только сохранение жизни данной особи, но и её успех в оставлении потомства» («Биологический энциклопедический словарь», М., «Советская энциклопедия, 1989, стр. 79)
Успех в борьбе за существование (иногда применяется термин «биологическое состязание»), таким образом, оказывается не просто проигрышем «слабаков». Знаю, знаю ваши доводы: опять, мол, переопределяем понятие, чтобы облегчить себе жизнь. Так ведь это ещё дедушка Дарвин так определил, то есть, такое значение подразумевал изначально.
Итак, у «слабаков» в физическом плане могут быть иные механизмы, позволяющие выживать. В противном случае жизнь в дикой природе превратилась бы в сплошную драку. А так можно быть слабее других, но выживать за счёт, допустим, большей эффективности размножения или обитания в таких условиях, где отсутствует конкуренция. Ведь главное – это чтобы среди потомства размножающейся пары как минимум две особи достигли взрослого состояния – чтобы в следующем поколении заменить собой в популяции маму и папу.

Разумеется, что Л. Вишняцкий прекрасно понимает нереальность такой ситуации, когда «выселенные» с деревьев обезьяны слоняются по саванне шатающейся походкой в поисках пропитания. «Сами мы не местные…».
Разумеется, что:
«Требовалось нечто, что компенсировало бы унаследованный от прошлого «физический недостаток».
Л. Вишняцкий даже переходит на верхний регистр:

«ЭТИМ-ТО «НЕЧТО» И СТАЛА КУЛЬТУРА. Выполняя компенсаторную функцию, различные формы культурного поведения начали по необходимости играть в жизни по крайней мере одной группы (популяции, вида) ранних гоминид все более и более важную роль. В итоге специализация к культуре зашла настолько далеко, что обойтись без нее, начиная с определенного этапа, стало уже невозможно».

Перейдем на верхний регистр и мы. НЕ СЛИШКОМ ЛИ МНОГО СОВПАДЕНИЙ? Сначала специализация к двуногости в ветвях зашла настолько далеко, что при переходе к наземному существованию существо уже не могло вернуться к четвероногости, а затем и специализация к культуре зашла настолько далеко, что без нее невозможно стало обойтись.... Сначала обезьяны «подсели» на двуногость, вслед за этим подсели «на культуру». Хотели было от двуногости отказаться – не вышло, хотели обойтись без культуры – поздно (А что, и вправду хотели? Вы точно знаете? Приведите доказательства, подтверждающие наличие у древних гоминид тщетных попыток вырваться из «сетей порока» этой распроклятой культуры, и я поверю. Может быть). Так эволюция и идет. А вы как думали?

Именно так. Эволюция-то необратима, о чём говорилось выше. При изменении условий среды специализированные виды не переходят в более примитивное состояние (всё, «поезд ушёл», нужные гены утрачены), а вымирают или приспосабливаются ещё более узко. Есть же в эволюционном учении правило прогрессирующей специализации: «форма, вставшая на путь специализации, может развиваться только по пути ещё более глубокой специализации». Хоть и выведено оно на основе наблюдений и анализа ископаемых остатков, исключений из него крайне мало. Вы правильно мыслили, Алексей Милюков, просто облекли мысли в странную и грубоватую форму. Кроме того, вы точно уверены, что всё, сказанное Вишняцким, было цепью совершенно случайных совпадений? Мне кажется (опять этот спасительный субъективизм!), что разные этапы эволюции гоминид следовали друг за другом с определённой закономерностью, и выбор в каждой «узловой точке» был невелик. Потому даже на первый взгляд невероятная случайность (по сравнению, например, с эволюцией грызунов) была вполне предсказуема с большой точностью.
«Культурная специализация» гоминид представляет собой уникальное явление: она не привела к существенным изменениям морфологии тела, затронув лишь мозг и характер поведения. И эта неспециализированность тела вкупе со сложным поведением позволила гоминидам выживать там, где их ближайшие конкуренты проигрывают. Там, где нельзя прокормиться только ягодами и плодами, всеядный гоминид выкопает сочные клубни, личинок или грызунов. А где нельзя добыть мелких животных, он найдёт падаль, или отгонит от добычи хищника. А если суша не даёт достаточно еды, ловкими пальцами можно наловить раков или лягушек, выкопать съедобный корень болотного растения. И это может сделать одно и то же существо, одна особь! Какое ещё живое существо способно на это?

Но мне все время «не дает покоя» вопрос - а что же другие животные? Почему наши герои эволюционировали в одиночестве, реагировали на окружающую среду так, будто находились на необитаемом острове? Где же были остальные? За что одним такое счастье, а соседям по коммуналке – ноль? Ну, хорошо. Если мне представить себя в роли сумасшедшего эволюциониста (второе сложнее, первое куда проще), то я мог бы еще допустить, будто привычка лошади к преодолению барьеров (поваленных бурей деревьев в лесостепи) зашла настолько далеко, что этим лошадям, оказавшимися впоследствии в голой степи (скажем, после пожара), удобней стало ходить на задних ногах! Какой-нибудь язвительный скептик спросил бы «Позвольте, но ведь в первоначальных условиях, то есть в условиях бурелома, через поваленные деревья не перепрыгивал только ленивый? И зебры перепрыгивали, и козы, и ослы, и антилопы, и сайгаки… а «пошел» уже по голой степи почему-то один конь, странно, вы не находите?». Правильно, сказал бы я, первые сотни тысяч лет лошадям было трудновато убегать на своих двоих от хищников, но ничего. Со временем они обрели твердую походку. И я в это мог бы еще поверить... Но вот когда бы мне сказали, что конь начал в этих новых тяжелых условиях «думать» и сам себе сбрую изготавливать, тут я, надобно сказать, засомневался бы… Нереально оно как-то, не по-нашему…

Ясное дело. Но я-то начал сомневаться в этом эпизоде намного раньше, чем Алексей Милюков. Хотя возможное подтверждение словам Милюкова можно найти, например, в книге Джонатана Свифта «Путешествия Лемюэля Гулливера», где описаны, в частности, разумные лошади гуигнгнмы, управляющие существами еху, приближающимися по тактико-техническим данным к австралопитекам.

"Ничто не ново под луной"... Вот и Милюкова много лет назад опередил Джонатан Свифт, который вывел в бессмертных "Путешествиях Лемюэля Гулливера" расу разумных лошадей, способных даже совершать разного рода действия с помощью передних конечностей. Жаль, что это только сказка...

Нельзя сказать, что австралопитеки (и вообще гоминиды) «эволюционировали в одиночестве». Вместе с ними эволюционировали все живые существа – ровно в том темпе, в котором менялась их среда обитания. Я понимаю, что хочет спросить Алексей Милюков: почему только гоминиды приспособились к двуногому хождению? Попробую ответить на этот вопрос (если, конечно, я его угадал).
Всякий признак, имеющийся у живого существа, есть следствие сочетания внешних условий и анатомических особенностей организма. Если внешние условия общие для всех, носители разных признаков отреагируют на их изменение по-разному. Кроме того, в природе не бывает «переходного периода» с «льготным налогообложением» в плане естественного отбора: конечная цель в эволюции, в отличие от экономики, не задана, и в любой момент времени обитатели Земли должны иметь строение, адекватное среде, в которой они обитают. Поэтому можно утверждать, что строение гоминид как двуногих существ явилось результатом сочетания особенностей их анатомии с образом жизни, и в частности, устойчивой необходимостью сохранять специализированные к хватанию передние конечности. Тот же павиан (с которым не только Милюков, но и специалисты-этологи сравнивают первых гоминид в плане поведения) превратился в четвероногое существо: у него относительно небольшие ладони и ступни, крепкое массивное сложение (павианы – крупнейшие в семействе мартышковых), а передние и задние конечности короткие, практически равной длины. У него, как у представителя приматов, имелись анатомические предпосылки в строении, но они не были реализованы в связи с переходом к иному образу жизни. Он занимал иную экологическую нишу, нежели тогдашние человекообразные обезьяны, перешёл к своему теперешнему образу жизни иным способом, и эволюционировал, соответственно, иначе.
Можно предположить, что гоминиды сохраняли более сильную связь с древесными местообитаниями, нежели ранние павианы, и им было выгоднее сохранять цепкие хватательные передние конечности. В противном случае эволюция бы пошла по пути «наименьшего сопротивления», превратив примитивных человекообразных обезьян из существ, бегающих по веткам, в существ, бегающих по земле – в обоих случаях практически четвероногих. Кроме того, гоминиды успели к моменту перемены климата стать достаточно крупными существами, чтобы выработать другой способ локомоции вместо простого бега по веткам, как по дороге – лазать, обхватывая ветки ладонями.

Так где ж были все остальные, пока наш гипотетический предок свою хваленую двуногость в ветвях вырабатывал? Почему он один оказался на земле двуногим? Почему больше никто из обезьян, которые кишели вокруг него, не эволюционировал и никак не поддержал его эволюционно?
Знаете, почему? Потому что у всех остальных обезьян привычка к четырехногости зашла настолько далеко, что они уже не смогли от нее отказаться... И так далее.

Не надо быть таким экстремалом в суждениях. Начнём с того, что на ранних этапах эволюции человека «группа поддержки» в числе разного рода двуногих гоминид была более чем разнообразной. Просто они вымерли один за другим – одни раньше, другие позже. И есть ещё один факт, с которым стоит считаться…
Из статьи Н. Н. Каландадзе «Все хотят стать Людьми, но не все могут» (библиотека сайта А. Маркова):

Скелет ореопитека

«В 1999 году Мартин Майстер написал популярную статью, перепечатанную журналом GEO, выдержки из которой приведены ниже. Скелет ореопитека был переизучен палеонтологом Майке Келер и ее мужем Сальвадором Мойя Сола. Они показали, что ореопитек, абсолютный возраст которого был определен в 8 млн. лет, был первым передвигавшимся на ногах приматом, освоившим прямохождение задолго до человека.
«Даже на примере предков самого человека пока еще нельзя однозначно ответить, как же все-таки возникла прямая походка и как она связана с развитием точной координации кисти. Поэтому исследование скелета № 11778 (ореопитека) открывает новую страницу в изучении эволюции гоминоидов. «После находки ореопитека, – говорит Сальвадор Мойя Соло – у исследователей впервые появилась модель, на которой можно было проверить целый ряд гипотез, относящихся к прямохождению, независимо от линии Homo sapiens»
... В результате кропотливой работы ученых было неопровержимо доказано, что размеры позвонков ореопитека увеличиваются сверху вниз. Иначе говоря, нижние позвонки принимают верхние в свои «широко распростертые объятия». Такое пирамидальное упорядочение суставных площадок отмечалось прежде только у гоминидов (человека и его предшественников, в частности у австралопитека). ... Своеобразное строение элементов позвоночника стало первым указанием на то, что обезьяна из Тосканы не изредка, а постоянно ходила на двух ногах. Исследуя область поясницы, ученые обнаружили второй, прежде считавшийся исключительной принадлежностью гоминидов признак: особое устройство пятого поясничного позвонка, который «гасит» импульсы, возникающие при ходьбе, не давая корпусу опрокинуться. Ученые обнаружили у ореопитека и ряд других особенностей, подтверждающих гипотезу о прямохождении. Так, его лобковые кости оказались необыкновенно схожи с костями знаменитой «Люси», скелетом прямоходящего прачеловека, известного ... как Australopithecus afarensis, и отличаются от соответствующих костей шимпанзе или орангутана …

Реконструкция лица ореопитека

Oreopithecus bambolii двигался своим собственным эволюционным путем, причем на двух ногах. Этим, как и своим круглым черепом, он напоминает человека. Однако он не принадлежал к эволюционной ветви, от которой произошел Homo sapiens. Вертикальная походка давала небольшой обезьяне ростом в 1 метр 10 сантиметров и весом в 32 килограмма возможность срывать плоды с высоких кустов. На выпрямленную осанку указывает множество открытых сейчас особенностей анатомического строения примата. Среди нах – сантиметровый отросток седалищной кости таза, к которому крепилась сухожильная связка. Этот отросток есть также у человека и его предшественника – австралопитека. У человекообразных обезьян он меньше или вообще отсутствует».»
По моему личному впечатлению, статья крайне проблемная (есть даже соответствующая пометка и предисловие Александра Маркова в её начале), изобилующая гипотезами, противоречащими современным научным взглядам. Тем не менее, относительно анатомии ореопитека данные подтверждаются сведениями, найденными на иных сайтах, большей частью иностранных.
А что с упомянутой «привычкой к четырёхногости»? Это имеется в виду сравнение с современными гориллами и шимпанзе, или заодно со всем скопом разных мелких обезьян Старого и Нового Света? Все эти обезьяны исправно эволюционировали – каждая в своём направлении, избегая возможной конкуренции с соседними видами (см. схему ниже). Павианы осваивали преимущественно наземный образ жизни в открытых местах, а их родичи мандрилы и дрилы живут в подлеске тропического леса. Гверецы и гиббоны резвятся и поныне на вершинах влажного тропического леса, а причудливые носачи освоили жизнь в мангровых лесах. Макаки обитают в лесах и заходят довольно высоко в горы, а мартышки обитают преимущественно в редколесьях. Среди последних лишь верветка обжила саванну, да есть ещё болотная мартышка талапойн. Так что образ жизни у всех обезьян заведомо различается. Зачем же им эволюционировать в двуногое существо в неподходящих для этого условиях? Они же просто заведомо не жили в таких местах обитания, где выгоднее вести унаследованный от предков способ передвижения, и не находились в той размерной категории, которая делает выгодным передвижение на двух ногах, цепляясь руками за ветви. С равным успехом можно ругать и проклинать всех обезьян, что не умеют прыгать с крон высочайших деревьев дождевого леса, как гвереца. Недоэволюционировали они, сволочи, стали извращаться по-всякому вместо того, чтобы развивать приятные глазу акробатические навыки и головокружительные прыжки! А павианы и гоминиды – так те вообще обленились, с деревьев слезли, разжирели и охамели…

На схеме из книги П. Нейпье и Дж. Нейпье "Обезьяны" (серия "Удивительный мир живой природы") видно, что каждый вид обезьян предпочитает определённые места обитания, и тем самым избегает конкуренции с другими видами.

Наши самые близкие родственники, горилла и шимпанзе, перешли к наземному образу жизни, предварительно побыв брахиаторами. Эта специализация, хотя и не такая глубокая, как у гиббона, наложила отпечаток на их строение – передние конечности у них стали длиннее, а былой способ передвижения (цепляние за ветки пальцами, как крючками) отразился на способе опоры на них. Шимпанзе и горилла, передвигаясь по земле, опираются на внешнюю сторону кисти руки, подогнув пальцы (павиан, например, опирается на всю ладонь с гораздо более короткими пальцами).
Я могу предположить, что более длинные передние конечности австралопитека африканского и многострадального человека умелого (ОН 62) – это как раз наследие былого древесного образа жизни. Но это моё предположение. Прав я, или нет – пусть скажут приматологи и палеонтологи.

«Вероятно, первоначально интеллектуальные возможности древнейших гоминид были не выше или лишь незначительно выше, чем у их ближайших родственников - понгид, но последние, будучи четвероногими и, возможно, сохраняя более тесную связь с лесными биотопами, не имели столь же серьезных побудительных причин для того, чтобы эти возможности использовать. Для них оптимальным оказался иной, чисто биологический путь адаптации, и их культурные потенции остались невостребованными».

Объяснение удовлетворительное? По крайней мере, уже привычное. Если кто-то культурно не эволюционировал, значит, для него культура оказалась избыточной. И наоборот. Задним числом объяснение годится любое - сохранил связь с лесными биотопами – сам виноват, будь любезен очистить помещение нашего клуба! Не сохранил связь с биотопами – молодец, заходи.

Умница! Возьми на полке пирожок… Только в данном случае об «избыточности» речь не идёт – эту мысль ввёл в рассуждение Милюков. В оригинальном тексте Вишняцкого это понятие даже близко к упомянутому абзацу не стояло.
Перечитав соответствующий абзац книги Вишняцкого, я могу утверждать, что речь здесь идёт о том, что разные группы приматов при равных задатках в плане интеллекта по-разному реагировали на изменение условий среды. Одни виды остались «консерваторами», сохраняя приверженность привычному образу жизни (и мало изменившейся среде обитания), а другие стали осваивать новую среду обитания, развивая собственные умственные способности. Так это же нормально для разных видов – эволюционировать независимо друг от друга. Было бы гораздо удивительнее, если бы на Земле возникла ситуация, описанная Пьером Булем в фантастическом романе «Планета обезьян», где на одной планете в наличии сразу три вида разумных обезьян и совершенно дикие (бывшие некогда цивилизованными) люди в качестве «довеска».

Но одии момент в вышеприведенной цитате показался мне замечательным. Заключение о других обезьянах, что «их культурные потенции остались невостребованными» наконец-то всё проясняет и расставляет по своим местам. «Культурные потенции» непосредственно в отношении нашего «предка» упомянуты Л. Вишняцким и в другой части текста: «…случайное стечение обстоятельств… подтолкнуло к более активной реализации уже имевшегося у них достаточно высокого интеллектуального потенциала».
Это что же такое делается? Сказанное с неизбежностью означает, что уважаемый Л. Вишняцкий, в лице которого мы уже отчаялись было получить нашего теологического единомышленника, что называется, приятно нас разочаровал. Ура, вот оно! Значит, разум, «культура» развивались не эволюционным путем, не постепенно, не тысячелетиями, а были уже изначально запрограммированы в обезьянах? Обратите внимание, культурный потенциал, имевшийся у ближайших родственников, понгид, не был ими реализован. Так значит, все-таки были в аптеке пельмени? (анекдот). Зато гоминиды эту фору, данную им изначально, блестяще использовали. Так кто же тот Программист, что заложил в животных потенциал для появления разума и «культурной революции»?

Пельменей в аптеке не оказалось – только марганцовка, йод и зелёнка (красное, жёлтое и зелёное лекарства). Были, правда, клизмы, но на них покупателей не нашлось. Ещё в аптеке можно кое-что к чаю покупать (согласно анекдоту).
Давайте по пунктам разберём, что хотел сказать Вишняцкий, и что из этого получил Милюков.
Что есть «потенция»? По-нашему это означает просто «возможность». То есть, это не означает обязательности наступления какого-либо события (его предопределённости), перехода в какое-либо иное состояние. Но одновременно это означает «не-отрицание» такого перехода. В данном случае это означает, что культура (то есть возможность строить «вторую природу» искусственного происхождения) могла развиться, а могла и не развиваться, в зависимости от обстоятельств. У обезьян, обитавших в более стабильных лесных местообитаниях, такой переход не осуществился, поскольку не было внешних стимулов – среда-то практически не менялась. Зато у их сородичей, оказавшихся в условиях меняющейся среды (когда леса начали отступать), появился выбор: или выживать за счёт адаптации к новой среде, или вымирать вместе с привычной средой. Не исключаю, что кто-то из них и вымер – мы заведомо не можем знать всего об ископаемых существах, особенно о лесных (эта среда неблагоприятна для захоронения).
Милюков же утверждает несколько иное: он говорит о «запрограммированности» некоего события, в данном случае – появления разума и способности создавать материальную культуру.
Теперь об интеллектуальном потенциале. Мне неизвестен со 100%-ной точностью ход мыслей Алексея Милюкова. Это вполне естественно, поскольку я не телепат, и даже в лицо-то его не знаю. Поэтому я лишь предполагаю, что имеет место рассуждение, очень характерное для креационистов: «на мой взгляд, данные структуры (процессы, явления) слишком сложны, чтобы появиться естественным путём. Значит, это доказательство в пользу их сотворения».
Возможно, я неправ. Я основываю свою точку зрения на том, что в рассуждениях Милюкова появляется (уже в какой раз) таинственная персона Программиста, о котором Вишняцкий, хоть убей, ни слова не говорит. В изложении Вишняцкого никаких закадровых персон не наблюдается, а все события объясняются изменением природных факторов. Возможно, он применяет при изложении образные выражения, которые вызвали у Милюкова иллюзию обращения к какой-то потусторонней личности. Но книжка-то, извините, не научная, а научно-популярная, написанная для людей с невысоким уровнем научной подготовки. Поэтому в данном случае такие выражения не выглядят неуместными: они просто облегчают восприятие. Другое дело – что Милюков, осуждая привычку «цепляться к словам» у других, сам же это и делает.
Откуда появился интеллектуальный потенциал? Да всё оттуда же – из сложной и информационно обогащённой среды обитания. Разнообразные места обитания, разнообразный рацион, разные способы добывания пищи – этого достаточно. Плюс жизнь в сложном трёхмерном пространстве, которая тоже не прощает ошибок глупым особям. Жизнь в группе позволила вывести ряд навыков в разряд приобретённого поведения: обезьяна учится «быть обезьяной», то есть приобретает жизненные навыки от родителей и соседей, и передаёт их потомству. Вот, кстати, ещё одна предпосылка для развития культуры. Одиночка, «знающий» всё, что нужно знать в жизни, с рождения – не кандидат для развития у него культурных навыков. Он и так всё понимает на уровне инстинкта. А приобретённое поведение гораздо более гибкое, нежели врождённое, а в этом есть его преимущество при обитании в изменчивой среде.
Так что заменим призрачную персону Программиста на материальную, сложную и неперсонифицированную среду обитания, а также на способ адаптации к ней, заключающийся в преобладающей роли приобретённого поведения над врождённым.

...Но вот наступает время сделать Л. Вишняцкому свои авторские выводы.
И выводы эти оказываются настолько «определенными», что в очередной раз становится даже немного жаль материалистов, не имеющих в этом замечательном объемном мире ни определенных точек опоры, ни точек отсчета, а имеющих лишь закоснелую догму, спасаемую из последних сил плохо похожими на реальность фантазиями. Одна надежда на то, что уважаемый Л. Вишняцкий пытается спасать этот эволюционистский дом (даже не на песке, а на искрящейся в воздухе пыли) из лучших побуждений.
Итак, выводы. Спрашивается - откуда дровишки, откуда этот очевидно-невероятный антропогенез?
Во-первых, «так получилось».

«Так получилось, что именно ранние гоминиды - крупные прямоходящие обезьяны конца неогена - первыми преодолели «культурный Рубикон», начав активно приспосабливаться к естественной среде путем создания среды искусственной, что предопределило направление их дальнейшей эволюции и ее столь необычные для животного мира результаты».

Прицепились к словам, и упустили из виду важное – гоминиды стали первыми приспосабливаться к среде обитания более гибко: не изменяясь физически, а меняя поведение.

«Если вернуться теперь к … вопросу о том, почему в качестве носителей высших форм сознания эволюция выбрала именно гоминоидов (одну из их ветвей), а не каких-то других животных, то ответить на него придется так: это произошло случайно. ... Толчком, заставившим его (пусковой механизм антропогенеза. – А.М.) начать работу, послужило маловероятное в принципе пересечение в нужном месте и в нужное время практически независимых друг от друга биологических (формирование у какой-то группы или групп интеллектуально продвинутых гоминоидов морфологической предрасположенности к прямохождению), климатических (аридизация) и тектонических (образование Восточноафриканского рифта) процессов».

А не ошибаемся ли в столь многозначительном выводе? Нет, не ошибаемся. Но мы не ошибаемся не потому, что не уверены в правоте нашей версии, а потому, что «у других» с объяснениями ничуть не лучше, а то и хуже:

«…А что если представленный здесь сценарий начала антропогенеза неверен? Ведь в основе его, как уже говорилось, лежат два пока что далеко не общепринятых положения, и каждое из них нуждается еще в серьезном обосновании (интересно, каким образом это можно обосновать? – А.М.). Что, если правы все же сторонники «адаптивистских» объяснений перехода к прямохождению и им удастся доказать, что последнее представляло собой не мальадаптивный (ухудшающий жизнь, по-нашему. – А.М.) признак, а полезное в новых условиях свойство, возникшее именно в результате приспособления к этим новым условиям? Не придется ли в этом случае отказаться от вывода, что антропогенез – следствие случайного стечения обстоятельств? Я думаю, не придется. Дело в том, что и традиционные – «адаптивистские» – сценарии тоже предполагают изрядную долю случайности. Их авторы также уверены в том, что возникновение человеческой линии эволюции «не может объясняться какой-то одной причиной или предпосылкой», и что возможность этого события определялась «стечением благоприятных обстоятельств в данном месте и в данное время» (Хрисанфова 1987: 72)».

Как говорится, наша сила в единстве. А еще можно сказать, что таким же «почти чудом», «стечением благоприятных обстоятельств в данном месте и в данное время» были Большой взрыв, и возникновение вселенной, и появление Солнечной системы, и зарождение жизни из неживой материи, и способность живой материи собраться в сложные структуры, и способность этих структур себя воспроизводить, и эволюция, и антропогенез… Где там наш верхний регистр? НЕ СЛИШКОМ ЛИ МНОГО СЛУЧАЙНЫХ СОВПАДЕНИЙ?

Нашёл, нашёл Алексей Милюков кнопочку «Caps Lock», заработало!!!!!!!
Происхождение каждого отдельного вида в том конкретном облике, что он носит сейчас – такая же случайность и единовременное стечение многих обстоятельств. Объясните, например, почему за певчими птицами и мелкими зверьками охотится сорокопут, а не карликовый представитель врановых птиц или, скажем, «истинных» пернатых хищников – какой-нибудь карликовый ястреб или коршун? Ведь они более склонны к хищничеству, нежели какие-то иные птицы, даже предки сорокопута. Не знаете? И я не знаю. И не думаю, что можно получить внятный и определённый ответ даже от специалиста-орнитолога. Точно так же можно сказать про любой другой вид живых существ.
В основе многих из перечисленных Милюковым «случайностей» лежат закономерности. Например, те же химические реакции происходят не абы как: в зависимости от исходных условий пробукты реакции могут быть различными. Вспомните ту же азотную кислоту из школьного курса химии: в зависимости от концентрации и реагирующего с ней металла получаются разные газообразные продукты реакции. А в органической химии не будем забывать теорию химического строения Бутлерова: на ход реакции и на её продукты влияет даже форма молекул и наличие всевозможных радикалов.
Относительно теории хаоса и появления неоднородности в ранее однородном пространстве пусть профессионалы скажут своё веское слово – тут я не специалист. Но позволю себе привести такое сравнение: хотите получить монетку, которая двадцать раз подряд упадёт на одну и ту же сторону? Скажете, «маловероятно»? Хорошо. Представим себе самосвал, нагруженный этими монетками. Высыпем их на асфальт, примерно за две – три недели отделим «орлы» от «решек», «решки» отбросим, а «орлы» сложим в самосвал, и бросим ещё раз. Потом снова отделим «орлы» от «решек», и повторим цикл. После двадцатого отбрасывания мы получам искомое – монетку, которая двадцать раз подряд упала на одну сторону. Зажмём её в кулаке, и никому не отдадим.
К чему я это всё? А к тому, что мы живём на одной из таких «монеток» вселенского масштаба. Никто не считал, сколько миров не появилось вообще или осталось безжизненными, на скольких из них жизнь развилась, но не достигла разума. Мы держим такую «невероятную» «монетку» в руке, и видим её воочию. Прочее нас, конечно, интересует, но разных людей в разной степени – вплоть до полного безразличия.

Но эволюция, это «всё течет, всё изменяется». У Честертона читаем:

«Эволюция - хороший пример современного мировоззрения, которое если что и уничтожает, то в первую очередь - самое себя: она - или невинное научное описание определенных процессов, или атака на саму мысль. Если эволюция что-нибудь опровергает, то не религию, а рационализм. Если эволюция значит только, что реальное существо - обезьяна - очень медленно превращалась в другое реальное существо - человека, то она безупречна с точки зрения большинства ортодоксов; ведь Бог может действовать и быстро, и медленно, особенно если Он, как христианский Бог, находится вне времени.
Но если эволюция означает нечто большее, то она предполагает, что нет ни обезьяны, ни человека, в которого она могла бы превратиться, нет такой вещи, как вещь. В лучшем случае есть только одно: текучесть всего на свете. Это атака не на веру, а на разум: нельзя думать, если думать не о чем, если вы не отделены от объекта мысли».

Что было бы, если б у бабушки были усы? Дедушка? А если б у дедушки были жабры?

Его бы заспиртовали, и выставляли в Кунсткамере. Ответ устроит?

«…Что было бы, если бы, скажем, к моменту пика аридизации среди гоминоидов Восточной Африки не оказалось двуногих «монстров»? Или, наоборот, если бы они были, а аридизация и смена ландшафтов так и не начались? Или если бы Восточная Африка не оказалась отделенной от остальной части материка рифтовой системой? С абсолютной точностью просчитать все эти варианты, конечно, невозможно, но скорее всего в каждом их этих случаев обезьяны еще на миллионы лет (а то и навсегда) остались бы обезьянами, и не исключено, что в «гонке» к разуму их опередили бы какие-то иные существа, для кого обстоятельства в нужный момент сложились бы столь же удачно (удачно - с точки зрения потомков), как сложились они некогда для наших предков».

Одним словом, вообще удивительно, что мы живы.

То же самое можно сказать про любой другой вид живых существ. Если в его окружении что-то изменилось бы волей слепого случая, то вид живых существ выглядел бы несколько иначе, чем сейчас. Ну да, естественно, ведь именно характер среды обитания определяет облик вида. Даже с позиции креационизма при «альтернативном творении» боженька поместил бы в «задуманную иным образом», чем здесь и сейчас, среду обитания, немного иной вид, столь же хорошо подходящий к ней, как тот, что известен в реальном мире. Боженька же не может поступить иначе – это не будет «хорошо».

Оставшись к этому времени, образно выражаясь, с одними семерками и восьмерками на руках, да к тому же еще и не козырными (можно подумать, что у креационистов какой-нибудь «джинн» или «флеш-роял» на руках…), надо все равно доказывать свои утверждения и отвечать на вопрос - какие существуют аргументы в защиту столь фундаментального вывода – могло быть всё что угодно, но нам случайно повезло?
А это просто. У человека могли быть соперники, которые, сложись обстоятельства иначе, сегодня бы носили гордое звание «венец творения». Кто это? Да кто угодно! Да хоть те же… Хм, позвольте… Дайте подумать. Да. Да хоть те же… неандертальцы!
Вот уж соперники так соперники! Л. Вишняцкий нас даже немного попугивает, что, сложись ситуация немного иначе…

«…Судьба уже появившихся, но еще малочисленных неоантропов в принципе могла сложиться гораздо менее удачно. У них были сильные конкуренты, которых ничто не мешает рассматривать и как своего рода «дублеров» Homo sapiens».

Неандертальцы в качестве дублеров хомо сапиенс – идея и впрямь сильная. То есть, после всех наших поисков и метаний, перебора костей и пусковых механизмов антропогенеза мы тихо вернулись в свою родную человеческую семью. Так вернувшийся с работы муж сел бы на кухне у лампы ужинать и, неожиданно отложив ложку, тихо сказал бы жене: «Знаешь, дорогая, мне в последнее время все чаще кажется, что если бы Австралию не заселили австралийцы, то ее непременно заселили бы китайцы!».

Не вижу ничего странного в словах Вишняцкого, и потому совершенно не понимаю ёрничества со стороны Милюкова. Кто сказал, что история предопределена? Нострадамус, что ли? Любое событие может завершиться одним из многих возможных финалов. И последствия каждого из них будут весьма различными для хода истории всего, что с этим связано. Здесь, конечно, я вступаю на зыбкую почву фантастики, в которой не силён. Но свидетельства возможного «альтернативного» хода истории всё же прослеживаются. Пример, конечно, не из области эволюции разных видов внутри рода Homo, но тем не менее…
В одном старинном номере журнала «Вокруг света» была когда-то заметка, в которой упоминалась арабская легенда о том, что молодой носорог семь лет проводит в чреве матери, выходя, чтобы поиграть. Легенда? Возможно. Но, если вспомнить о совсем недавнем существовании в Австралии гигантского сумчатого дипротодона, очень похожего на носорога, с сумкой, которая открывалась, очевидно, назад (как у его родственника вомбата), легенда в какой-то степени обретает плоть. Я не могу быть уверенным в этих выкладках на 100%, это лишь моё предположение (ИМХО – так это называется?). Но, согласитесь, была вероятность того, что европейцы, приплыв в Австралию, увидели бы там города и жителей не австралоидного, а отчётливо семитского, ближневосточного типа внешности. Просто по каким-то причинам это направление истории не получило развития, и австралийские аборигены познакомились с «цивилизованными» европейцами раньше, чем с выходцами с Востока.
И снова тот же вопрос: что мешало быть такой же альтернативе в прошлом, в масштабе видов? Ведь могла же ТА САМАЯ малочисленная популяция наших прямых предков, «классических» сапиенсов, мигрировать в другую сторону, погибнуть в стычках с местным «не-классически-сапиентным» населением, стать жертвой эпидемии какого-нибудь жирафьего бешенства или «обезьяньей чумки», лихорадки Эбола или чего ещё пострашнее. И тогда ход истории мог бы быть совсем иным. Вполне возможно, тогда, не имея конкурентов со стороны «классических» сапиенсов, неандертальцы смогли бы дожить до современной эпохи. Но это был бы уже ИХ мир, а не наш.
Сейчас мы анализируем то, что «на выходе», в нашем времени. А те механизмы, которые привели к современной ситуации хотя бы в самой общей форме, в контексте современного видового разнообразия гоминид, нам неизвестны или известны крайне фрагментарно по совершенно объективным причинам – они практически недокументированны, за исключением, разве что, распространения линий митохондриальной ДНК и генов Y-хромосомы. По ним учёные могут достаточно приблизительно восстановить хронологию и последовательность расселения современных, доживших до нашего времени генетических линий. Но о носителях древних генов, не встречающихся в наше время, совершенно ничего не известно, или в лучшем случае могут быть получены лишь крайне фрагментарные свидетельства.
Поэтому я полагаю, что не стоит ёрничать по таким вопросам. Прошу не считать мои слова попыткой остановить покушение на «священную корову».

«Таким образом, на мой взгляд, правильнее рассматривать «классических» неандертальцев не как тупиковую ветвь эволюции, а как «дублеров» Homo sapiens, резервный вариант «венца творения». Такая оценка хорошо согласуется и с выводами многих антропологических исследований, в которых утверждается, что по размерам и строению мозга, а также по интеллектуальным и речевым способностям, неандертальцы мало в чем уступали или совсем не уступали людям современного физического типа (Holloway 1985; Duchin, 1990; Deacon, 1992; Laitman et al., 1992; Houghton, 1993; Kay et al. 1998)».

Л. Вишняцкий заканчивает свою книгу на хорошей мажорной эволюционной ноте – я подозреваю, что эволюционистам он даёт даже, так сказать, какое-то новое знание, и даже оставляет в эволюционных сердцах своего рода надежду. Для любого эволюциониста, думаю, Л. Вишняцкий достаточно полно отвечает на «вечные» вопросы - типа кто мы, откуда пришли и типа куда идем. «В нужное время оказались в нужном месте». «Не мы, так кто-нибудь другой». Пытливому эволюционному уму автор дает понять, что у всякой сказки есть хороший, счастливый конец – и эволюция в очередной раз как бы поддержана, и хорошо, что всё так удачно с нами, хомо сапиенсами, получилось в истории, и даже за судьбу человечества мы вместе с уважаемым автором, в принципе, спокойны, ибо и самые непонятливые уже поняли - случись что с нами, с хомо сапиенсами, у эволюции всё равно всегда есть железный резервный вариант – и там, где один хомо сапиенс упадет, там два каких-нибудь наутилоида поднимутся...
Уж такая она надежная штука, эволюция.

Ну, а то… По крайней мере, автор этого комментария читал как-то выводы исследователей о том, что все современные виды позвоночных животных произошли от восьми видов, обитавших на Земле в раннем триасе. Но это никоим образом не означает, что в то время только те семь видов позвоночных и жили. Естественно, фауна позвоночных раннего мезозоя была намного богаче. Просто слишком многие группы вымерли, не оставив потомков. А оставшихся (опять-таки естественно, не тех семи видов) с лихвой хватило, чтобы вновь заселить Землю. Вот такая она штука – эволюция. Действительно, очень надёжная. Погибают и ассимилируются народы, пустеют храмы, забываются мифы и имена богов, а жизнь продолжается.

А если говорить серьезно, то в заключение этих комментариев мне действительно хотелось бы поблагодарить Л.Б. Вишняцкого за его книгу. Моей целью, повторяю, не была критика взглядов автора. (Но эта цель была достигнута, вольно или невольно. Другое дело – результативно ли это было) Просто эта книга – хороший повод поговорить о важных вещах, которые определяют нашу жизнь, взгляды и пристрастия.

А о вкусах, как известно, не спорят. Не нравится креационисту материалистический взгляд на мир – пусть он остаётся вне материализма, и смотрит на материалистов как на людей ДРУГИХ воззрений (не судя о том, правильны они, или нет). Милюков же явно пытается судить и рядить. Понимаю, что он не биолог, а литератор, редактор и даже немного театральный работник. Но пишет-то он на биологическую тему, и анализировать его работу приходится с точки зрения биологии, а не литературного слога или театральных спецэффектов. Потому и получилось именно так, как вышло. Удачно, или нет – пусть судят читатели.

ИСПОЛЬЗУЕМЫЕ МАТЕРИАЛЫ:
• Айзенк Г., Айзенк М., «Исследования человеческой психики», Эксмо-Пресс, 2001;
• Бутовская М.Л., «Эволюция человека и его социальной структуры», «Природа», № 9, 1998;
• Виолован К., интернет-полемика 2003 г. на «А-сайте», тема #39;
• Вишняцкий Л., «История одной случайности или Происхождение человека», Stratum plus, 1999, № 1;
• Головин С.Л., «Эволюция мифа (Как человек стал обезьяной)», ХНАЦ, 1999;
• Крайг Г., «Психология развития», С-Пб., 2000;
• Максимов Н., «О бабуинах, капуцинах и шимпанзе», электронная версия газеты «Вести» (Vesti.Ru, 19.04.2000)
• Москвитин А., «Теория эволюции в теологическом аспекте»;
• Тётушкин Е.Я., «Хронология эволюционной истории человека», Успехи Современной Биологии, 2000, том 120, № 3, стр. 227-239;
• Хоменков А.С., «Почему некоторые обезьяны человекообразны?»;
• Честертон Г.К., «Ортодоксия», М., изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского инcтитута, 2003;
• Эйдельман Н., «Ищу предка», М., изд-во «Молодая гвардия», 1970;
• «Африканские ученые определили, что человек произошел от муравьеда», Новости медицины (http://www.medlinks.ru) от 24.01.2003.

**********************************************************************************************

В заключение я хотел бы выразить благодарность:
Русскому и латинскому алфавитам – за любезно предоставленные буквы;
Леониду Борисовичу Вишняцкому – за интересную книгу;
Всем, кто помогал мне советами, фактами, идеями и мыслями в процессе работы над данной заметкой;
Всем авторам цитируемых книг – за интересные и познавательные книги;
Алексею Милюкову – за то, что было, о чём поговорить. Собственно, если бы не его работа, я бы узнал, что есть на свете книга Вишняцкого, намного позже. И просто не знаю, на какой стадии находилась бы эта работа, если бы не его тёплые, ободряющие слова:
На А-сайте в теме 1514:
«Кстати, не трудитесь писать комментарий, не мучайтесь. У Вас все равно ничего не получится. «Вы никогда не уедете из этого города» (с) «Город Зеро». Иронию можно бить только иронией, а Вы рассуждаете о моем плохом знании биологии. Да я вообще не знаю, что такое биология (только между нами :-))))»
***
«Кстати, Волков, я заранее предупреждаю. Если ваш комментарий на мою статью будет выдержан в подобных тонах, то я не поленюсь и лично позабочусь о вашем воспитании. Да еще Харуна Яхью с собой прихвачу, у него тоже к вам пару вопросов найдется :-)»
***
На сайте www.atheism.ru:
У вас не «желания нет», а кишка тонка. «Комментатор»… Я вам уже сказал свое мнение по поводу вашего гипотетического комментария к моей «Черной обезьяне» - вы никогда его не напишете, потому, что у вас нет для этого ни таланта, ни юмора. Вы – бездарь. «Вы никогда не уедете из этого города» (с) «Город Зеро» :-).
***
Хочу также снять свой тезис о вашей «бездарности». Признаю, что тут я в пылу спора немного погорячился. В определенной степени вы, [...] , обладаете некими литературными способностями (это я подтверждаю как редактор), только они, эти способности, к сожалению, ПОКА не туда направлены.
С другой стороны, все это накладывает на вас и некоторые обязанности. И, если ситуация не изменится, то я рано или поздно приеду во Владимир и надеру уши не абы кому, а в некотором смысле «небездарному» автору :-).
Иными словами, ВСЕМ СПАСИБО!

**********************************************************************************************
Сухой остаток.

Я решил по мере чтения комментариев Алексея Милюкова к книге Л. Б. Вишняцкого «История одной случайности» выводить сюда вопросы, возникшие у меня лично к комментатору. Это сделано для того, чтобы просто они все были перед глазами, и на них можно было бы попросить дать ответ.
Только начав писать этот комментарий, и выявив такие спорные моменты, по которым я хочу получить объяснения, я решил (и по сей момент от этого решения не отказался), что:
Если Алексей Милюков ответит на все эти вопросы, его ответ будет размещён на сайте полностью, без единого исправления даже с грамматической точки зрения – “as is”, то есть, «как есть», в том виде, в котором он его пришлёт. То же самое касается любых возможных дополнений и продолжений к нему.
А вот и вопросы, на которые я хочу получить ответы:

Почему свидетельства творения, выдвигаемые деятелями церкви, должны восприниматься как достоверные, хотя эти люди являются представителями «заинтересованной стороны», то есть, имеют прямой материальный интерес к приобщению возможно большего числа людей к религии?
***
Почему целакант, будучи кистепёрой рыбой, в представлениях креационистов просто обязан вылезти на сушу? В какой книге эволюционисты требуют сделать этот шаг именно от целаканта, и именно в наши дни?
***
Какие особенности в анатомии австралопитеков в принципе НЕ могут измениться в то состояние, которое мы наблюдаем у человека? Иными словами, каковы объективные (отбросим религиозные представления) препятствия для происхождения человека от австралопитеков?
***
Обоснуйте по пунктам, почему биомолекулярный и палеонтологический способы выяснения родства между современными группами живых существ (не обязательно приматов, не будем останавливаться на конкретных примерах) являются «одинаково непригодными» для этой цели? В чём состоит «ущербность» данных методов?
***
Где описан способ определения возраста породы по её внешнему виду? Каковы основные признаки, по которым можно точно определить возраст породы «на глаз»? Какова точность этого метода?
***
Какие опыты (год, автор) доказывают «заражённость» животных волей и присутствием человека? Какова природа и каков механизм воздействия воли и присутствия человека на поведение животных?
***
В какой работе (автор, название, год, по возможности ссылка) чётко доказывается искусственность объединения обезьян и людей в один отряд приматов?
***
Каковы результаты экспериментов, свидетельствующие о наличии религиозности у обезьян? Кто и когда делал такие наблюдения? Каков их первоисточник?
***
Вопрос, связанный с темой работы опосредованно, но, тем не менее, очень важный: назовите точную дату всемирного потопа, а именно – год до новой эры.

Конец.

**********************************************************************************************

Наверх

Обсудить эту работу: