Заблудшее дитя богов?
Неблагодарный сын обезьяны...

Изгнанные из рая?

«Древность» человека, не подтверждённую никакими материальными свидетельствами, А. Белов пытается обосновать, приводя как доказательство некоторые черты животных, которые якобы не могли появиться естественным путём:

Стр. 418: «Можно предположить, что именно человек в ранние эпохи, в период своего могущества и славы, занимался выведением новых пород животных и растений, и делал это гораздо раньше, чем принято считать. Дикие виды не столь красивы, а некоторые из них даже безобразны. Достаточно вспомнить лягушек. Благородный нрав лебедей, поразительная расцветка бабочек и цветов, удивительный мир попугаев и райских птиц, диковинные рыбы – всё это рождает мысль о мудрых древних селекционерах, которые … выводили … животных, чьи организмы необычайны по красоте и изяществу форм».

Весьма обидно вы, товарищ А. Белов, отзываетесь о лягушках. Думаю, что и обо всех прочих не-мягких, не-мохнатых и не-пернатых существах вы точно такого же мнения. Достаточно вспомнить тот грязный пасквиль, который вы сочинили о ящерицах (в главе о драконах-динозаврах). Думается, вы начитались детских сказок и очень им поверили. Ведь у В. М. Гаршина в «Сказке о жабе и розе» гадкая, нехорошая жаба пытается слопать трогательную, нежную розу... Ах! Прямо-таки не выдержит моё бедное сердце... А ведь нехорошая жаба, она ещё и Дюймовочку украла!
Ну, да! Протрите глаза, поэты! Нет у розы лучше друга, нежели жаба. Жаба - хищник, её не интересует всякая трава, будь это даже «благородная» с точки зрения поэта и садовода роза или орхидея. А вот жертвы жабы - насекомые, всякие там гусеницы, жучки и мушки - вполне способны обглодать трогательно-нежную розу до корней.
Вот так сказки и формируют у малышей негативное отношение к тем, кто не пушистый и не пернатый. А если взглянуть объективно?
«Когда во время своих опытов в венском зоопарке профессор Антониус показывал обезьяньим и человечьим детёнышам змей, те не проявляли ни малейшего страха, а лишь одно любопытство и никакого «врождённого отвращения» у них не возникало» (1).

Лично я, глядя на лягушек, жаб, ящериц и змей, не вижу в них каких-то «безобразных» черт. Эти существа кажутся мне весьма красивыми. Вы видели, как сияет радуга на боках анаконды или удава? Вы заглядывали в изумительные золотисто-искристые глаза жабы? Нет? Тогда мне не о чем с вами, г-н А. Белов, говорить...
Известные писатели-натуралисты в своих произведениях рассказывают о встречах с амфибиями и рептилиями*. Но ни в одной книге я не заметил каких-либо черт, объективно свидетельствующих о некоей «безобразности» этих животных. Ведь «безобразность» - это не объективный критерий, её не выразишь какой-либо формулой, числовым соотношением и т. д. Нравится животное, или не нравится - это личное дело человека (то есть «безобразность» - субъективный критерий), что зависит от его воспитания. Есть много любителей амфибий и рептилий, которые могли бы поспорить с А. Беловым относительно эстетических качеств своих питомцев.
И напротив, творение рук человеческих, собака породы бассет-хаунд, вызывает лично у меня омерзение. Вы видели эти глаза «алкоголика со стажем», эти кривые узловатые лапы, которые чуть не наступают на подметающие пыль уши, это вислое брюхо, это едва не волочащееся по асфальту «причинное место»? Пакость! И тем не менее, любой владелец бассета охотно натравил бы на меня своего питомца, прочитав эти слова. Ведь я высказал своё личное мнение.
Вообще, субъективное мнение отдельно взятого человека не может быть основой для каких-то научных выводов. Наука базируется на точных, объективных, воспроизводимых результатах. Поэтому то, что вы, г-н А. Белов, высказали - не более чем просто слова.
Неясно, в чём заключается «благородный» нрав лебедей, приписанный им А. Беловым. Применительно к поведению слово «благородный» в словаре В. Даля разъясняется как «согласный съ правилами чести и чистой нравственности; честный, великодушный, жертвующiй своими выгодами на пользу другихъ». А что же лебедь? Пара птиц отчаянно и жестоко сражается за свою территорию: пара лебедей не потерпит на своём пруду кого-либо из сородичей. Вообще, лебедям приписывается такая черта поведения, как задиристость и агрессивность по отношению к себе подобным, и даже к «царям природы» - людям («великодушный, жертвующiй своими выгодами на пользу другихъ»?) Австралийский чёрный лебедь, завезённый в Новую Зеландию, лишает пищи живущую там новозеландскую утку: шея лебедя длиннее, чем у утки, поэтому он имеет явное преимущество при кормлении, доставая пищу с большей глубины.
Относительно нравственности можно лишь напомнить, что это понятие применимо лишь к разумным существам, причём сильно меняется в зависимости от уклада народа. То, что у одних народов считается доблестью, другие порой почитают за бесчестье. Есть ли у лебедя разум? Есть ли у него культура? Конечно же, нет. Следовательно, приписывать ему следование каким-то нравственным правилам беспочвенно. Видимо, в своих суждениях А. Белов опирался не на литературу о поведении животных, а на сказки.
Но я прошу не считать мои слова поводом для истребления лебедей за их «глупость». Это было бы не меньшей глупостью со стороны человека. И отсутствие у лебедей «благородного нрава» не является поводом для того, чтобы перестать восхищаться их красотой и изяществом форм. Просто всегда следует помнить, что животное или растение на самом деле может быть иным, нежели наши представления о нём. И винить в расхождении возвышенного идеала и прозаической реальности нужно не живое существо, которое не знает, что мы о нём думаем, а лишь самого себя.
Если уж попугаи и райские птицы с их удивительной внешностью являются «творением древних селекционеров», то почему эти искусники не позаботились об их голосах? Думаю, все знают, что прекрасные по расцветке попугаи имеют резкие дребезжащие, скрежещущие, «металлические» или каркающие голоса. А голос райских птиц полностью выдаёт их родство с воронами - он представляет собой резкие звуки, напоминающие мяуканье, скрежет, лай и металлический (по моему впечатлению, какой-то «искусственный») свист. Напомню, что другие «писаные красавцы» среди птиц - павлины и фазаны - также лишены певческого дара. И напротив, соловей с его мощным, всепроникающим, виртуозным пением - маленькая невзрачная птичка.
Что касается «поразительной окраски» бабочек и цветов, то следует сказать, что она имеет определённый биологический смысл. Думаю, не стоит подробно объяснять то, что можно найти в специальной литературе, но об одном факте стоит сказать особо. Известно, что цветы и бабочки некоторых видов имеют кроме окраски, видимой нами в обычном света, ещё и невидимую человеческому глазу, различимую в ультрафиолетовых лучах. Спрашивается, могли ли «древние селекционеры» заниматься «выведением» организмов с признаками, которые были недоступны их собственному восприятию?
Диковинные рыбы имеют столь же явное естественное происхождение своих признаков, которые наполнены биологическим смыслом и теснейшим образом связаны с образом жизни рыбы. Причудливая форма позволяет прятаться от охотника или жертвы, окраска несёт маскирующую роль и играет огромное значение в поведении и общении рыб. Это говорит о том, что она формировалась вместе с анатомическими и поведенческими особенностями рыбы естественным путём.
Да, безусловно, вырванные из своей родной среды, сидящие или лежащие на столе, нарисованные на белой бумаге рыбы, цветы и бабочки кажутся неестественными, причудливыми или даже уродливыми. Так, листохвостый геккон Uroplatus fimbriatus или лягушка лишаистый веслоног Theloderma corticale, «вырванные» из своей среды обитания, кажутся больными, покрытыми язвами и кожными болезнями, существами. Но посадите любого из них в свою родную среду - на ствол дерева... и вы его не увидите: настолько искусно эти «безобразные» существа сливаются с морщинистой корой дерева, покрытой лишайниками.
Окраска коралловых рыб-бабочек Chaetodon spp., Forcipiger, Holacanthus может быть настолько причудливой, что авторы книги «Мир кораллов» сообщают в связи с этим такой забавный эпизод:
«Форма и расцветка этих рыб кажутся настолько неправдоподобными, что вводят в заблуждение даже специалистов-зоологов. Некоторые кадры цветного фильма, снятого нами во время экспедиции в Океанию и демонстрировавшегося при научном отчёте, были восприняты частью аудитории как ловко вмонтированная в фильм мультипликация, настолько искусственными казались мелькавшие на экране рыбы-бабочки» (2).
И тем не менее, это примеры давно известной учёным расчленяющей и маскирующй окраски. «Авангардистская» расцветка рыбок не позволяет хищнику воспринять контур добычи целиком, либо маскирует жизненно важные органы (голову), отвлекая атаку хищника на плавники, которые (в отличие от головы) легко отрастают. Разве может быть, чтобы «древний селекционер» вначале придал рыбе столь причудливую окраску, а затем рыба «научилась» (с рыбьими-то мозгами?) её использовать. Но тогда особенности поведения, связанные с окраской, должны являться приобретёнными, а не врождёнными. А от кого юная рыбка научится использовать эту окраску, если родители в лучшем случае охраняют икру лишь до выклева мальков, а то и просто вымётывают её и бросают на произвол судьбы? Кроме того, окраску рыб надо опять-таки рассматривать в связи со средой обитания. Известно, что морская вода поглощает лучи спектра, причём с разной интенсивностью. Так, уже на небольшой глубине полностью поглощаются красные лучи, и кровь раненой рыбы кажется... зелёной! Соответственно, окраска рыб также теряет красные оттенки. Поэтому в своей среде обитания рыбы кажутся не столь уж яркими, как в луче фонаря или в аквариуме, подсвеченном мощными лампами-осветителями.
Следовательно, окраска рыб является продуктом эволюции, а не доисторической «селекции».
Такими же пустыми словами является и приводимое А. Беловым описание некоего «первобытного рая»:

Стр. 419: «Раньше лебеди пели, попугаи разговаривали, павлины танцевали, а дельфины катали людей. Плодовые деревья давали диковинные и сочные плоды. Всё благоухало, цветы наполняли воздух тысячами ароматов. Порхали удивительной расцветки бабочки, пчёлы носили мёд. И никто никого не ел – не это ли картина рая, оставленная нам в фольклоре предками.
Мы вполне можем предположить, что хищные и опасные формы были либо истреблены, либо изменены древним человеком. В самом деле, ну какое человеческое общество потерпит у себя под боком существование человекоподобных каннибалов или жестоких хищников?»

Если древние были столь мудры, то они лучше нас знали экологию, знали роль хищников в природе и не «истребляли» или «изменяли» их. Даже современные народы, обитающие вдалеке от городской цивилизации, превосходно понимают роль хищников в природе. Если бы и правда «никто никого не ел», рай А. Белова был бы за год съеден подчистую насекомыми, ведь не секрет, что насекомые могут расплодиться за считанные недели в огромном количестве. А отсутствием аппетита они не страдают, что подтвердит любой садовод.
Не отстали бы от насекомых и кролики. Конечно, мордочка кролика с умилительными большими глазами вызывает желание посюсюкать с этой зверюшкой. Но у австралийцев несколько иное отношение к этим зверям в силу известных причин: кролики превратили в пустыню значительную часть территории Австралии.
Всякое живое существо прилежно выполняет по мере сил известную библейскую задачу: «плодитесь и размножайтесь». На основе наблюдений и расчётов, биологи вывели закономерности, описывающие этот процесс:

Факты подтверждают справедливость этих закономерностей. Так, в заповедниках Африки при усилении эффективности охраны численность слонов возросла настолько, что они практически уничтожали всю растительность в пределах заповедника. В одних случаях слонов просто отстреливали, а в других животных приходилось подкармливать... апельсинами. Напомню, что беременность слонихи длится 22 месяца, рождается, как правило, один малыш, который до 2 лет полностью зависит от матери. Соответственно, детёныш у слонихи появляется один раз в 4 года, а всего за свою жизнь слониха производит не более 4 - 5 детёнышей. Но каков результат!
А ведь есть животные, размножающиеся гораздо интенсивнее слонов...
«Если бы одной паре дроздов, занявших участок в 0,6 гектара, удалось за весну 1960 года успешно вырастить два выводка по 4 птенца в каждом, к концу сезона на этом участке было бы уже 10 дроздов. Само по себе это вполне возможно. Но предположим далее, что нашим дроздам и всему их потомству удалось бы и впредь успешно избегать опасностей и трудностей, угрожающих дроздам, и все их потомки до единого так же благополучно выводили бы всех своих птенцов. Тогда по истечении десяти лет (естественного срока жизни первой пары), весной 1970 года, на их участке в 0,6 гектара имелось бы уже не два дрозда, а 19 531 250 дроздов, то есть на каждый его квадратный метр приходилось бы 3250 дроздов!» (5)
Не это ли картина рая, оставленная в фольклоре предками? Правда, с некоторыми корректировками...
Стоит ли негативно относиться к хищникам? Ведь они - один из основных факторов, ограничивающих численность видов в природе.
У некоторых народов Севера в сказаниях сначала был сотворён северный олень. Но потом, расплодившись, олени опустошили тундру и стали гибнуть. Поэтому боги создали волка, чтобы он не давал оленям сильно размножаться. То есть древние люди прекрасно понимали роль хищника в природе и не истребляли хищных зверей из боязни или по эстетическим соображениям.
Отношения между видом-хищником и видами-жертвами, конечно, далеки от ангельских, но и не представляют собой жестокой кровопролитной войны:
«Нас учат, что животные делятся на хищников и их добычу. Эти две категории считаются непримиримыми врагами: последние живут в вечном страхе и сломя голову бегут от первых, едва завидев их. Но в мире диких животных всё обстоит иначе. Во-первых, хищники убивают гораздо меньше живой добычи, чем некогда считалось. Уэллс, Геттисберг и другие специалисты по львам (живущим вне джунглей) указывают, что лев в среднем убивает не чаще раза в месяц. Джеймс Б. Шаллер увеличивает эту цифру в шесть раз по отношению к тигру. Во-вторых, большинство так называемых хищников на самом деле является некрофагами, иными словами, пожирателями уже мёртвых животных. В-третьих, было отмечено, что живые жертвы обычно уже почти умирают от старости, очень молоды или искалечены» (6).
И только человек, нацепив себе титул «царя природы», узурпировал право убивать не ради еды. Но это характерно лишь для религий, производных от иудаизма, где в священных текстах человеку «свыше» дано право «владычествовать» над природой. Первобытные религиозные культы уважали право живых существ на жизнь, а охотники не брали больше того, что им нужно, и больше того, что может им дать природа. Так, среди «18 грехов человеческих» - запретов, которым подчиняется жизнь пигмеев леса Итури в Африке, значатся, между прочим, наряду с запретами, связанными с жизнью в общине:

Что ни говорите, вспоминая охотничьи «подвиги» белого человека, нетрудно понять, что самые страшные хищники и в подмётки нашему брату не годятся. Вот только повод ли это для гордости - это уже другой вопрос...
Глупо обвинять хищника в некоей присущей ему злонамеренной жестокости и осуждать его за то, что он охотится и ест других животных.
«Большинство людей не отдаёт себе отчёта в том, что лисица, поймавшая зайца, находится точно в таком же положении, как и охотник, застреливший зверька на обед. Нет, лисицу осуждают так строго, как осудили бы охотника, взявшего привычку стрелять фермеров и жарить их к ужину. «Безнравственному» хищнику наклеивают ярлык убийцы, хотя его охотничья жизнь гораздо более оправданна и несравненно более необходима для поддержания его существования, чем подвиги ружейного охотника» (8).
Это говорит о бессмысленности истребления видов животных по «моральным причинам». В свете этого мнения Конрада Лоренца субъективное суждение А. Белова об истреблении хищников из-за их «кровожадности» и «неуправляемости» выглядит весьма странно.
Итак, рай, населённый только плющево-мягкими оленятами и красивыми цветными бабочками, совершенно невозможен, поскольку оленята вырастают во взрослых прожорливых оленей, а дети бабочки – тысячи не менее прожорливых гусениц.
Настоящий рай – это сбалансированная экосистема. В каждом раю есть свой «змей»: многочисленные хищники, регулирующие численность травоядных.
Можно ли оправдать кажущуюся «жестокость» хищника? Можно, ведь его стремление убивать биологически оправдано. А вот человек, убивающий ради рогов или шкуры на стене, или ради бивней, идущих на резные безделушки для богачей, или ради пучка перьев, идущих на женскую шляпку, совершает бессмысленный и жестокий поступок. И ему не место в раю. Возвысив себя над природой, мы выходим за границы, которые она нам отвела. А поскольку люди являются одним из видов, составляющих экосистему Земли, их неразумная (и почему Карл Линней назвал человека «разумным»?) деятельность уже приводит к нарушению равновесия в природе.
«Находясь на вершине земной пирамиды, человек, тем не менее, остаётся в промежуточном положении между божественным и природным полюсами. При этом он стремится идеологически приблизить себя к Богу, соответственно, всё больше и больше отмежёвываясь от мира природы. «Многие ритуалы выражали эти новые идеи. В обряде заклания животных в жертву Богу приносится животное в человеке. Библейское табу, запрещающее употреблять в пищу кровь животного (ибо «кровь – это его жизнь»), проводит жёсткую демаркационную линию между человеком и животным. В понятие Бога, олицетворяющего принцип единства всего живого, Бога невидимого и беспредельного, заключён полюс, противостоящий природному, конечному и разнообразному миру, миру вещей. Человек, созданный по подобию Бога, наделяется чертами Бога; он полностью отделён от природы» (Фромм, 1995, с. 47 – 48)» (9).
Современный человек попал в такую ситуацию, когда «возвышать» себя над природой ему уже поистине неразумно. Но пока в обществе, к сожалению, преобладают настроения потребительского отношения к природе. Люди рассматривают нефть, руды, лес, рыбу не как всеобщее достояние, а как практически даровой источник материальных благ. И это не может не тревожить: природа больна, и нам следует принести человеческие амбиции в жертву на благо восстановления экосистемы Земли.
«В картезианском учении высшей ценностью признаётся разум. Абсолютность разума приводит к противопоставленности человека-субъекта и остального мира-объекта… При этом подразумевается, что достижение власти над природой заведомо обеспечивает интересы людей.
В картезианском учении доминирует представление о том, что природа прекрасна лишь тогда, когда она «облагорожена» человеком. Если христианство лишило природные объекты души, то теперь они лишаются права даже оставаться собой, в своём естественном состоянии. Характерно, что Декарт конечную задачу знания видел в господстве человека над силами природы, в открытии и изобретении технических средств, которые позволяли бы эту власть обрести. …
Современная картезианская наука впитала в себя христианское представление об исключительности человека. Природа была провозглашена объектом научного изучения во имя прогресса. При всём их методологическом антагонизме, материалистическая наука и христианская религия в вопросах экологической этики оказались практически на единой позиции по отношению к миру природы» (10).
«Рай», якобы «очищенный» древними людьми от хищников – это ли не воплощение декартовской модели «облагороженной» природы? Прекрасна ли она? Возможно, люди с ограниченным кругозором, доверяющие своим чувствам больше, чем научному знанию, сочтут такой мир прекрасным. Но это будет лишь в первые минуты после «облагораживания». Дальше этот мир пойдёт семимильными шагами навстречу своей гибели. И потом, прогуливаясь по обглоданному оленями и гусеницами парку, населённому больными птицами и ёжиками, «кухонный эстет», возможно, пересмотрит своё мнение о роли хищников в природе.
«Интеллектуализация эмоций может оказывать и корректирующее воздействие на процесс развития субъектно-этического отношения [к природным объектам - В. П.] в том случае, когда сформировавшееся ранее через перцептивно-эмоциональный канал отрицательное отношение вступает в диссонанс с полученными человеком «положительными» экологическими сведениями. Например, «кровожадный хищник» после прочтения книги Ф. Моуэта «Не кричи, волки!» предстаёт в совершенно ином свете» (11).
Иными словами, порой полезно подумать над книгами. Ведь сведения, полученные нами из сказок и отношение к живым существам, сформированное на уровне личных эмоций, могут оказаться не совсем верными. А сведения, приводимые в книгах людьми, специально изучающими какую-то проблему, могут заставить нас подумать, и пересмотреть своё отношение к несправедливо оклеветанным живым существам. Субьективное мнение «кухонного эстета» не отражает истинного положения вещей, и опираться на него, выдвигая теорию, претендующую на некую «глобальность», весьма некорректно. Поэтому не стоит изгонять змея из рая: и у него есть право жить в раю, причём не меньшее, чем у плюшевых оленят и пушистых зайчат.

Зверь в человеке или человек в звере?

В замечательной книге Питера Вуда «Жизнь до человека» (12) есть глава с символическим названием: «Долги прошлому в человеческом организме». А в книге А. Белова есть глава «Человек на четвереньках». Эти главы из разных книг, разделённых во времени написания десятилетиями, удивительно похожи друг на друга с той лишь разницей, что в более поздней книге все факты и представления перевёрнуты с ног на голову.
А. Белов ищет не черты животных в человеке, а сообразно ходу мыслей античного философа Платона полагает, что звери сохранили в себе в процессе «вырождения» некие черты человека.

Стр. 421: «Племя полуобезьян в зависимости от условий вырождалось в хороших прыгунов, здесь им большой рост и «передние доли» мозга явно были ни к чему. Эти небольшие животные, гоняясь друг за другом и прыгая по веткам, отрастили у себя на конечностях кожистые, покрытые волосами перепонки, с помощью которых они смогли перелетать с дерева на дерево. Именно от них и берёт начало поколение птиц – животных, освоивших для жизни воздушный океан. Постепенно волосы, покрывавшие их тело, превратились в перья. Перейдя на яйцекладение, далёкие предки птиц значительно увеличили свою популяцию. Другие обезьяны и полуобезьяны породили отряды хищных и копытных, находящихся в вечном антагонизме друг к другу. От тех, в свою очередь, произошли и водоплавающие млекопитающие».

Поскольку не найдено никаких ископаемых останков переходных форм между приматами и прочими современными отрядами млекопитающих, можно смело не принимать во внимание это утверждение А. Белова. В главе об обезьянах я уже касался вопросов, связанных с возможностью происхождения разных зверей от приматов – обезьян и лемуров. Не стоит забывать и мнение Айвена Сандерсона о «вечном антагонизме» травоядных и хищников (см главу «Изгнанные из рая?»). О возможности (точнее - невозможности) происхождения от приматов разных отрядов зверей я уже неоднократно говорил в предыдущих главах. Думаю, нет смысла лишний раз останавливаться на этом.
Различия же между приматами (и млекопитающими вообще) и птицами столь велики, что «переходная форма» между ними должна иметь заведомо более низкий уровень развития, чем представители любого из этих классов. Напомню, что у млекопитающих во взрослом состоянии сохраняется левая дуга аорты, а у птиц – правая. И «переходный вариант» с сохранением обеих дуг аорты соответствует по уровню развития рептилиям! Значит, птицы по уровню развития поднялись над рептилиями? Выходит, что так. Но с точки зрения «теории инволюции» это невозможно!

Стр. 422: «Динозавры, значительно более примитивные животные по сравнению со своими прародителями (их предками могли быть звероподобные), хорошо освоили все три среды: воздушную, наземную и водную. Черепахи и крокодилы ведут свою родословную от общих с динозаврами предков. Динозавры были крайне неоднородной по составу группой летающих, бегающих, плавающих, а впоследствии роющих и, может быть, ползающих существ. … на близкое родство с динозаврами претендуют некоторые дожившие до нашего времени ящерообразные (гаттерия)».

В этом утверждении автора «Антропологического детектива» чувствуется явное влияние не самых лучших детских книг о динозаврах. Я утверждаю это, поскольку именно в плохих детских книжках к динозаврам без разбору относят всех вымерших пресмыкающихся, название которых заканчивается на «-завр». Собственно динозавры, напомню, были наземными, в крайнем случае болотными животными. Летающие и водные рептилии не относятся к динозаврам, это представители самостоятельных отрядов (птерозавры) и даже подклассов (зауроптеригии (плезиозавры, плиозавры) и ихтиоптеригии (ихтиозавры)). Среди динозавров нет роющих форм, похожих на крота. Такие существа встречались среди зверообразных рептилий дицинодонтов (например, Cisticephalus из перми Южной Африки). Не исключено, что А. Белов имеет в виду, что от динозавров произошли змеи, предположительно являвшиеся роющими формами. Но есть переходные формы между змеями и ящерицами (Pachyrhachis из мела Израиля), а ящерицы появились как самостоятельная группа рептилий заведомо раньше динозавров – в пермский период.
Гаттерия, дожившая до наших дней с мезозоя, никаким образом не может претендовать на происхождение от динозавров (видимо, как продукт «вырождения»). Дело в том, что клювоголовые относятся к подклассу лепидозавров, сформировавшемуся задолго до появления динозавров. Динозавры же принадлежат к другому подклассу – архозаврам.

Стр. 422: «Человек плохо приспособлен к окружающей среде. Ему надо одеваться, строить жилища с искусственным обогревом или охлаждением, чтобы защитить себя от перепадов температуры. Человек плохо плавает, плохо лазает по деревьям, хуже, чем звери, бегает и совсем не умеет летать. Звери делают всё это лучше человека, становясь «специалистами своего дела», но при этом теряют главное отличительное качество человека – разум. Животным не нужен человеческий ум, для жизни им вполне достаточно того, что от него остаётся. И помимо этого им очень нравится быть такими, какие они есть.
Как говорится, на зверином «лице» написаны все этапы превращения древних людей, до примитивных амфибий и двоякодышащих рыб. Особенно показательно увеличение пасти. На звериной «руке» появляются когти вместо ногтей. Пятипалая конечность имеется у всех, от человека до примитивных земноводных. Да и то правда, зачем рыбе рука? … плавать им легче, чем ходить».

Учитывая колоссальное лобовое сопротивление воды, трудно согласиться с мнением А. Белова. Наличие пятипалой лапы у практически всех крупных групп четвероногих (кроме, пожалуй, птиц и змей) сам же А. Белов считает чудом.
Если же человек действительно настолько плохо приспособлен к окружающей среде, то как А. Белов объяснит свои же собственные слова:

Стр. 429: «Из всех живых существ наиболее тонко уравновешено по биофизическим и биохимическим показателям тело человека».

Каким образом понимать эти слова? Относительно гармонии внутренних процессов с окружающей средой сам же А. Белов говорит гадости. А внутренние процессы находятся в равновесии у любого живого существа, ведь меняются они все вместе, а не по очереди: организм представляет собой единую систему, а не набор разрозненных органов и процессов, которые во время исторического развития вида «дорабатываются напильником», как в анекдоте. Организм - изначально уравновешенная система, взаимодействующая с окружающей средой в большей или меньшей степени (соответственно, более или менее открытая).
Относительно «плохой приспособленности» человека к окружающей среде хочется спросить у моего оппонента: какой ещё вид животных одновременно умеет делать всё, что умеет делать человек?
Не только лошадь и собака, но даже массивный слон бегает быстрее человека и, если надо, запросто его догонит и затопчет. Не только дельфин и тюлень, но даже увалень-пингвин и морская черепаха запросто обгонят человека в воде. Человеку можно летать только с помощью искусственных приспособлений, когда птицы и летучие мыши летают «своими силами». Кошка, генетта и любая из обезьян дадут сто очков вперёд человеку в верхолазании. Броненосец и крот – непревзойдённые землерои, человек рядом с ними – новичок-любитель.
Бедняга-человек, бедняги и его предки-австралопитеки! Но зато верхолаз из крота ровно такой же, как землекоп из лошади. Слон – неплохой пловец, но по деревьям он лазать не умеет. А вёрткая в воздухе летучая мышь плавает не лучше, чем дельфин бегает по земле. И только человек пусть плохо, но умеет делать это всё. В этом похожи на него другие неспециалисты – опоссум и серая крыса.
Но человек коренным образом отличается от животных тактикой выживания. Если среда не подходит ему каким-то образом, он создаёт «буферную зону» (одевается, строит жильё, ставит в офис кондиционер и т. д.) либо меняет среду обитания (вырубает лес, осушает болото, обводняет пустыню, перебрасывает северные реки на юг…). У животных в лучшем случае хватает ума или гибкости инстинктов, чтобы использовать изменённую человеком среду обитания в свою пользу. Если разум позволяет человеку не только приспособиться к среде обитания, но и перестроить эту среду под себя, зачем же отказываться от такого приспособления (если принять на время точку зрения А. Белова и отталкиваться от неё)?
Весьма сомнительно, что на зверином «лице» написаны все этапы «вырождения» человека. Да, несомненно, пасть многих животных больше человеческого рта. Стало быть, чем примитивнее позвоночное, тем шире у него пасть? Г-н А. Белов, давно ли вы смотрели хотя бы на рыб в аквариуме? Думаю, что очень давно (или вообще никогда). Известно, что рыбы по своему строению более примитивны, чем любые четвероногие (и в частности, земноводные - лягушки и жабы). Но если мы сравним жабу с рыбами различных видов, то увидим, что хвалёное «увеличение пасти» у рыб по сравнению с более высокоорганизованной (следовательно, менее «выродившейся») жабой наблюдается далеко не всегда. Так, многие рыбы отличаются достаточно небольшими ртами, у некоторых из них рот намного не доходит до линии глаза. Таковы, к примеру, карповые рыбы, меченосцы и скалярии. Конечно, глубоководные рыбы с их пастями-капканами представляют собой исключение - это приспособление, позволяющее пожирать любую, в том числе превосходящую хищника по размеру, добычу. Так, глубоководные удильщики весьма «ротастые» создания, чья пасть может доходить до трети длины всей рыбы. А вот у их ближайших родичей - коралловых морских клоунов Antennarius и Histrio пасть весьма умеренных размеров. Даже у злых и прожорливых акул и пираний пасть не столь велика, как можно ожидать при той славе, которую они стяжали себе кровожадностью.
А если посмотреть на животных не поверхностно, а очень внимательно? Тогда можно увидеть удивительнейшие вещи: у «примитивной» ящерицы пасть гораздо меньше, чем у более «высокоорганизованных», «менее деградировавших» птиц: цапли, журавля, тукана, птицы-носорога. А вы знаете, насколько широка гигантская пасть козодоя? Край рта уходит далеко за вертикаль глаза, как у рыб вроде светящегося анчоуса. А если внимательно посмотреть на зверей? У китов и дельфинов пасть весьма широкая, особенно у усатых китов. Да и у кашалота «башка треть туловища» (так про него сказано в словаре В. Даля). А ведь они относятся к высокоорганизованным млекопитающим! Рот «примитивного» кенгуру (сумчатого) не больше рта оленя (плацентарного млекопитающего, копытного). Маленькие рты имеют ленивцы и муравьеды - представители примитивного отряда неполнозубых. Также маленький ротик у ехидны - одного из примитивнейших современных млекопитающих. Среди беспозвоночных увеличение размеров рта столь же незаметно, как и среди зверей и птиц. Вот, например, «глубоко деградировавшие» моллюски. Рот у улитки довольно маленький по сравнению с телом! Нуте-с, и где же «особенно показательное» увеличение пасти, якобы связанное с «деградацией»?
Когти, ногти и копыта заслуживают того, чтобы о них сказать особо. Примитивным, универсальным по своему строению является коготь. Его коническая форма в процессе эволюции легко преобразовывалась как в плоскую форму ногтя, так и в чашеобразную форму копыта, целиком одевающего фалангу пальца животного. Ногти специализированы к образу жизни примата - лазящего животного. В их форме отчётливо прослеживается связь со специализацией подушечек пальцев к хватанию. Но ведь когтистые животные не менее хваткие! В чём же дело?
Схватить когтями - это неспециализированная, силовая хватка. Она направлена на то, чтобы схваченный объект (ветка, белка или игуанодончик средней упитанности) не вырвался из лапы. Хватка ладонями, характерная для примата - очень специализированная. Ладонь густо покрыта осязательными рецепторами, поэтому, держа что-то в руке, мы получаем больше информации об объекте, чем существо, схватившее такой объект когтистой лапой.
Копыто - специализация когтя к сильному истиранию. Копытному животному нет нужды хватать что-либо ногами - все копытные питаются по большей части растениями, «охота» на которые не требует развития хватательного рефлекса. Копыто - приспособление для защиты от трения небольшой поверхности опоры. На копытах очень сильно нарастает рог, поэтому, если корова или лошадь содержится на мягкой подстилке, у них сильно отрастают и деформируются копыта. У коровы или козы копыто становится похожим на клешню. В природе при беге копытный рог снашивается и копыто не теряет своей формы.
Итак, можно сделать вывод, что коготь является самой неспециализированной структурой. Именно от когтей произошли в процессе эволюции ногти и копыта. Ноготь - слишком специализированная структура, чтобы видоизменяться в когти или копыта. Да и сама конечность примата тоже достаточно специализирована, чтобы преобразоваться в конечность копытного или хищника: все приматы - стопоходящие животные, специализированные к хватанию всеми конечностями. Человек стоит в этом ряду несколько особняком: его задние конечности приспособлены к прямохождению. Но способность ног к хватанию не утрачена полностью - маленькие дети иногда хватают игрушки ногами, а инвалиды, родившиеся без рук, достаточно легко учатся делать ногами то, что обычные люди делают руками. Кроме того, каждый из нас знает, насколько полнее становятся наши ощущения, если снять обувь и пройти босиком по траве. Об этом порой даже в песнях поётся. Вряд ли лошадь в роговой «обуви» чувствует землю столь же сильно, как босоногий человек.

Стр. 423: «У четвероногих животных стопа сохраняется, но точка опоры приходится на согнутые пальцы – большая часть стопы и пятка повисает в воздухе. Став на четвереньки и «походив» в таком положении … мы можем убедиться, что наши ноги опираются лишь на пальцы и их основания (мыски). Пятка при этом повисает над поверхностью пола. … Такое странное несоответствие между использованием и строением стопы заставляет нас думать, что стопа изначально создана для прямохождения, а к четвероногим животным перешла по наследству от человека и используется ими не в полной мере! К этому добавим, что у обезьян плоскостопие».

Неудивительно, что мы получили подобный результат – столь же «неожиданный» итог можно получить, если заставить тюленя залезть на дерево. Наблюдая за этим процессом, мы выясним, что ласт тюленя изначально приспособлен для плавания, но абсолютно не подходит для лазанья. Заставив лошадь или верблюда рыть нору, мы с таким же успехом выясним, что копыто изначально не приспособлено для «земляных работ», хотя прекрасно показывает себя в беге и ходьбе.
Все эти измышления объединяет одна общая черта – попытка заставить работать специализированный орган в неподходящих условиях. Стопа человека не является исходным вариантом для формирования всех вариантов конечностей позвоночных животных, поскольку она является специализированной для прямохождения.
«Исходным вариантом» для стопы млекопитающих являлась пятипалая конечность стопоходящего существа. Такую стопу мы видим у наиболее примитивных современных млекопитающих - насекомоядных, а также у примитивных млекопитающих мезозоя.
У млекопитающих, специализированных к бегу, наблюдается переход от стопохождения к пальцехождению. Стопоходящими среди современных зверей являются приматы, насекомоядные, сумчатые, многие грызуны, даманы (представители копытных!), из хищников – медвежьи и некоторые куньи (барсук). На рисунке, иллюстрирующем приведённый выше отрывок из книги А. Белова, изображение обезьяны намеренно искажено, поскольку даже сам А. Белов признаёт, что «у обезьян плоскостопие». А оно чисто физически невозможно, если животное является пальцеходящим! Фактически же обезьяна при передвижении опирается на всю длину стопы, подобно человеку. Но, если анализировать след обезьяны, окажется, что наибольшая нагрузка приходится на внешний край стопы и пальцы. Следовательно, считать, что «у обезьян плоскостопие», в общем-то неверно. Ведь при плоскостопии опора идёт также на среднюю часть стопы, поскольку стопа в этом случае не имеет двойного свода, обеспечивающего амортизацию при ходьбе.
Передняя конечность человека, рука, имеет явные черты специализации по сравнению с конечностями многих млекопитающих. Но эти особенности - лишь приспособление к образу жизни, предусматривающему разнообразные движения.

Стр. 424: «У человека ключицы и лопатки надеты на грудную клетку по принципу седла. Благодаря этому достигается исключительная подвижность плечевого сустава, и рука может двигаться практически в любом направлении. …
Надо ли говорить, что вся эта уникальная конструкция может использоваться лишь в вертикальной плоскости тела – на четвереньках она теряет всякий смысл. … Если необходимо что-либо перенести, то четвероногие делают это при помощи зубов … рудиментарные ключицы у некоторых, а также их отсутствие у остальных четвероногих животных ясно говорит, что их предки были прямоходящими».

Столь хорошо устроенная конструкция плеча человека подходит не просто для действий прямоходящего существа. Нужно мыслить шире - эта конструкция приспособлена для действий в трёхмерном пространстве. А такое пространство – это переплетения ветвей для сравнительно крупного существа, в том числе и четвероногого. Мелкое верхолазающее существо: мышь, лягушка или опоссум, – использует при передвижении плоскость поверхности опоры – кору дерева, взаимодействуя только с ней. А обезьяна в силу своего достаточно крупного размера вынуждена взаимодействовать не только непосредственно с опорой, но и с окружающими предметами. Древесная мышь, если угодно, живёт только на двухмерной поверхности ветвей, а обезьяна обитает в трёхмерном мире ветвей и стволов. Мышь не имеет приспособлений для обитания в трёхмерном мире: она не прыгает с ветки на ветку, не осваивает пространства. Её анатомия мало отличается от анатомии наземной мыши, разве что хвост иногда бывает хватательным. А анатомия не только обезьян, но и гораздо более примитивных лемуров приспособлена для перемещения в трёхмерном мире: рука вращается в плече в любую сторону, кисть поворачивается на большой угол в обе стороны, длинные конечности приспособлены для прыжков, кисть и стопа хватательного типа.
Предки плацентарных млекопитающих жили в трёхмерном мире ветвей и стволов: наземные места обитания занимали динозавры. От них в наследство нам, людям, представителям приматов, и достался исходный «трёхмерный» тип строения конечностей.
Наземные четвероногие животные обитают в двухмерном мире, не отрываясь от поверхности земли. Для той же лошади или антилопы есть только право-лево, перед и зад. Верха и низа для них практически нет. Ноги этих животных имеют сравнительно постоянное положение относительно туловища, поскольку опора для тела имеет такое же постоянное положение – внизу тела животного. Необходимости в иных движениях у них просто нет.
Таким образом, наземное четвероногое имеет ограниченную подвижность конечностей именно в связи с образом жизни в простой двухмерной среде. Тип передвижения - шаг или быстрый бег на четырёх конечностях - ограничил развитие конечности как органа манипуляции, превратив её лишь в орган передвижения. Лошадь или корова не может поднять передней ногой предмет и перенести его; рука - «учитель и слуга мозга» у них отсутствует. Взаимодействие этих животных со средой обитания ограничивается исключительно жизненно необходимыми связями - удовлетворением потребности в пище и необходимостью самозащиты. Исследовательский инстинкт у этих животных ограничивается лишь получением зрительной, слуховой и обонятельной информации об интересующем предмете. Исключение среди копытных - слон. Его хобот - прекрасный орган манипуляции предметами. Соответственно, и его интеллект развит лучше, ведь к названым каналам информации прибавляется тактильная информация о весе, поверхности, общей форме предмета. Мозг слона развит лучше, чем у лошади или коровы, в связи с наличием манипуляторного органа, поскольку благодаря этому органу он полнее взаимодействует с окружающим миром. Он изначально получал больше информации, чем мозг предков прочих копытных. Ясно, что выживали успешнее те особи, которые могли лучше использовать обилие информации!
Хищники менее специализированы к бегу, чем травоядные. Кошки, куньи, еноты, медведи и виверровые прекрасно лазают. Есть среди хищников пловцы и землерои. И практически каждый хищник - не узкий специалист! К примеру, серая лисица умеет лазить по деревьям, выдра может рыть норы, а медведи прекрасно плавают. И их мозг развит лучше, чем у травоядных. Кроме того, их добыча не растёт под ногами, её надо найти, поймать и быстро убить. Словом, их образ жизни намного сложнее, чем у травоядных. И лапа хищника не столь специализирована: она, как правило, пяти- или четырёхпалая, с развитыми когтями. Ею можно отрывать куски мяса, рыть землю, хватать и удерживать добычу (вспомните, как охотятся кошачьи, как ловят рыбу кошки и медведи), манипулировать с предметами. Трудно сказать, имеет ли лошадь представление о том, что камень можно перевернуть. А медведь точно имеет - под камнем прятутся вкусные кисленькие муравьи или жирные сытные личинки.
Но хищники, как и травоядные, специализированы к передвижению на четырёх конечностях. При этом, разумеется, их лапы заняты и не могут выступать как орган хватания или переноски предмета.
Возвращаясь к тезису А. Белова, я хочу сказать, что понятия «перенести» и «исследовать» несколько отличаются друг от друга. «Перенести» - это означает, что какой-то предмет, свойства которого животному известны, оно перемещает в нужное место. Так ворона переносит в клюве прутик, гиена тащит в сторонку кусок мяса, пантера перетаскивает детёнышей из старого укрытия в новое. При этом животное не получает никакой новой информации о предмете. Так же обезьяна может схватить зубами апельсин или лист зелени, чтобы отбежать от надоедливых сородичей.
А «исследовать» - это означает, что предмет становится в первую очередь источником информации. Вороны толкают клювами консервную банку на свалке, затем медведь хватает её и крутит в лапах. Он узнаёт, что банка лёгкая, края острые, а сплющить её легко. Нос и язык подскажут, что внутри осталось что-то вкусное. Получив пару порезов, медведь научится вылизывать банку изнутри. Он будет ЗНАТЬ, КАК ЭТО СДЕЛАТЬ. Таким образом, взять какой-то предмет ртом и в лапы (руки) - это не одно и то же. Лапа (рука) позволяет полнее исследовать объект и получить больше информации. А обилие информации как фактор среды приводит к тому, что успешнее выживает вид, который полнее усваивает и использует эту информацию.
Исследовательский инстинкт, обеспеченный органами манипуляции и средством анализа информации, позволил одному из видов стать доминирующим на Земле. Это мы, люди. Другим животным, таким, как ворона и серая крыса, енот, медведь (в Северной Америке), этот же инстинкт позволил успешно сосуществовать с нами в новой, построенной нами, среде обитания.

Стр. 426: «В рудиментарных конечностях кистепёрой рыбы зачем-то присутствуют элементы, сходные с лучевой и локтевой костями предплечья, а также с малой и большой костями голени. Это наследство от прямоходящих существ!»

Об анатомии плавника-«ёлочки» кистепёрой рыбы я уже говорил в главе «Перерождение или повторение?» Думаю, не стоит лишний раз останавливаться на этом. Напомню лишь, что эволюция - не предопределённый процесс, у неё нет конечной цели. Поэтому считать, что в плавнике древних кистепёрых рыб был заранее заложен план строения скелета конечности четвероногого, нельзя. Нельзя было в далёкий Девонский период палеозоя предугадать, что именно от кистепёрых рыб произойдут четвероногие. Параллели между анатомией плавника кистепёрой рыбы и конечности четвероногого мы проводим лишь с высоты миллионов лет, прошедших после отделения четвероногих от ствола древних рыб.
Недетерминированность эволюции можно проиллюстрировать таким примером:
«... из единственного семейства древних кондилартр всего за 2 - 3 млн лет дифференцировались 16 самостоятельных отрядов. ...
Наиболее существенно здесь то, что многие виды и роды на следующих этапах радиации признавались представителями разных семейств и отрядов. На уровне особей и видов эволюция ранних кондилартр выглядит не особенно отличающейся от типичного микроэволюционного процесса. Разница заключается не в самих видах, а в возможностях, реализованных их потомками» (13).
Точно так же и в случае с плавниками кистепёрых рыб: когда они появились, вовсе никем не было предопределено, что они обязательно превратятся в ноги четвероногих. Это подтверждается и тем, что наземные позвоночные - монофилетическая группа, произошедшая от рыб отряда Rhipidistiiformes (иногда его считают подотрядом). В противном случае независимые группы четвероногих должны были обязательно произойти от представителей второго отряда (подотряда) - Coelacanthiiformes. И лишь по итогам превращения плавников одной из групп кистепёрых рыб в конечности четвероногих мы можем проводить параллели в строении плавника рыбы и лапы четвероногого.

Стр. 427: «Немаловажно, что колени у четвероногих почти всегда находятся в согнутом положении. Это объясняется просто: ноги короче рук, и, чтобы удержать тело горизонтально, приходится подгибать колени. это связано ещё и с тем, что ноги опираются на мыски, а не на всю стопу».

Не столь уж и согнуты колени позвоночных животных. Изгиб коленей весьма невелик, угол изгиба тупой. Ведь держать ноги постоянно подогнутыми энергетически невыгодно – если нагрузка распределяется вдоль кости или её направление максимально приближено к такому положению, затраты на поддержание положения тела оказываются намного меньше. Так, ноги слонов практически не согнуты и вся нагрузка распределяется на прочную кость, а не на мышцы. Кроме того, у наземных четвероногих бывают согнуты не только колени, но и локти. С чем же это связано? Думаю, положение костей скелета определяется не только длиной костей, но и распределением усилий мышц, прикреплённых к костям. И это проявляется у мелких форм, для которых не столь важен фактор собственного веса животного.
Недостающую длину передних конечностей можно «компенсировать» тем, что лопатки значительно сдвигаются вниз. Так построено тело брахиозавра – одного из крупнейших наземных позвоночных, а также тело жирафа - его аналога среди млекопитающих. Кроме того, у значительной части позвоночных спина далеко не строго горизонтальная: достаточно посмотреть на любого хомяка, мышь или зайца. У этих животных задние ноги заметно длиннее передних, а зад приподнят над плечами.
То, что задние ноги могут быть значительно длиннее передних, легко объяснимо тем способом, которым передвигаются животные. Если посмотреть на пропорции животных разных групп, то можно заметить, что конечности, имеющие большую роль при передвижении, развиты гораздо лучше. У тихоходных животных (слонов, носорогов, бегемотов, вымерших диноцератов и пантодонтов) все ноги равной длины. Животные (по крайней мере, современные звери-великаны) в покое движутся шагом или иноходью (слон), но при этом три ноги всегда опираются на землю, то есть, практически все ноги используются в равной мере. Галоп в исполнении этих животных неуклюж, а бегают они весьма редко.
А вот антилопа, олень или заяц. Эти лёгкие, подвижные животные при опасности (а врагов у них больше, чем у носорога или слона) движутся галопом. При этом аллюре одновременно выбрасываются вперёд сначала обе передних, а затем обе задних ноги. Но, когда передние ноги делают толчок и движутся назад, задние ноги заносятся вперёд. Будь передние ноги столь же длинными, как задние, животное буквально запуталось бы в своих ногах. Поэтому длина передних ног несколько меньше, чем задних; соответственно, их толчок слабее. Вот он и компенсируется гораздо более сильным толчком задних ног. Потому задние ноги и длиннее передних, что им приходится работать отчасти и за передние ноги. Антилопы и олени ещё могут передвигаться шагом и рысью, а вот заяц крайне специализирован именно к галопирующему передвижению. Думаю, все с детства знают, что задние лапы у зайца гораздо длиннее передних («в горку - бегом, с горы - кувырком»).
Пальцехождение четвероногих – весьма несущественный аргумент в пользу подгиба коленей. Ведь на кончики пальцев у пальцеходящих животных опираются не только задние, но и передние ноги!
Конечно, человек и кенгуру, встав на четвереньки, волей-неволей окажутся стоящими на кончиках пальцев задних конечностей, с согнутыми в коленях ногами и нелепо вздёрнутым выше головы задом. Но ведь это не естественное их положение! С таким же успехом можно поставить лошадь на дыбы, а затем критиковать бедное животное за то, что оно опирается не на стопу, а на кончики пальцев.
Таким образом, каждая модель должна, по моему мнению, рассматриваться в естественной обстановке и с учётом естественного положения вещей.

Стр. 427: «… у непарнокопытных … , бегающих на кончиках пальцев, постепенно атрофируются ненужные пальцы из пятипалого набора. … Им незачем что-либо брать «руками» и подносить к глазам или ко рту. Во рту у них достаточно зубов, чтобы лучше всякой руки схватить то, что их заинтересовало».

Эволюция копытных животных, как я уже сказал ранее, протекала в гораздо менее информационно обогащённой среде, нежели у приматов. Да и способ передвижения копытных не включает в себя хватание и цепляние за какие-то точки опоры в пространстве. Поэтому хватательные действия для них не имеют такого большого значения, как, например, у обезьян.
Стоит повнимательнее разобраться с понятием «схватить-то-что-заинтересовало». Думаю, А. Белов не задумывался, какую информацию мы получаем, взяв предмет в руку. Во-первых, предмет попадает в зону зрения сразу обоих глаз. Во-вторых, рука обладает возможностью повернуть предмет так, чтобы он предстал перед нами в наилучшем ракурсе. Так мы получаем информацию о его форме и цвете. Далее, ощупывая предмет, мы можем получить информацию о его весе, консистенции, характере поверхности, температуре. Дополнительную цепкость и одновременно чувствительность руке примата придают папиллярные гребешки, образующие характерные узоры даже у полуобезьян.
Какую информацию можно получить, схватив предмет ртом? Весьма поверхностную и неточную – о его общей форме, немного – о температуре и свойствах поверхности (проведя по ней языком). Напомню последователям А. Белова, что поле зрения у копытных очень широкое, но практически нигде не стереоскопическое. Рот находится на конце морды животного, но то, что схвачено ртом, лошадь или корова не видит – морда закрывает от их глаз этот предмет. В природе это не имеет большого значения – пищу копытных составляет трава, которая заведомо никуда не убежит. При их образе жизни гораздо важнее беспрепятственно следить за округой, нежели разглядывать неподвижную траву перед носом.
И уж конечно, схваченный ртом объект не может быть объектом манипуляций: хватка ртом – силовая, в отличие от точной хватки руки. Рот просто не приспособлен к тому, чтобы поворачивать объект. Да это и незачем – ни корова, ни лошадь, ни антилопа просто не видит того, что взято в рот! Поэтому копытным животным нет необходимости хватать заинтересовавший их предмет ртом, ведь им надо его не столько схватить, сколько рассмотреть!
А редукция «ненужных» боковых пальцев копытных связана не с тем, что ими неудобно что-либо хватать, а с выгодой от сокращения поверхности трения при быстром движении. Параллельно копытным теряли свои пальцы, кстати, и другие быстроногие позвоночные - кенгуру и бегающие птицы. Так, очень крупный плейстоценовый кенгуру Procoptodon имел всего по одному действующему пальцу с огромным когтем на задних лапах. Но его передние лапы, не специализированные к бегу, ничем не отличались от лап других сумчатых. Среди птиц страусы и ископаемые нелетающие журавлеобразные Ergilornis потеряли два пальца на ногах из четырёх. Всем известно, насколько нога страуса похожа на верблюжью. И в то же время как попугай, хватающий пищу и предметы лапой, так и дятел, не умеющий этого делать, имеют четырёхпалую лапу. То есть, редукция пальцев – это итог приспособления к определённому типу передвижения, а не отсутствия должной ловкости при попытке схватить что-то.

Стр. 429: «У человека температура тела – 36,6°С. У разных млекопитающих температура тела отличается от человеческой на несколько градусов. С потерей постоянства внутренней среды организма (гомеостаза) холоднокровные позвоночные – рептилии, земноводные, рыбы – теряют необходимую температуру тела. Её они пытаются регулировать через внешнее воздействие».

Судя по всему, А. Белов хочет сказать, что при «вырождении» и «деградации» температура тела живых существ постепенно снижается и становится более изменчивой и зависимой от окружающей среды.
Логика А. Белова на редкость забавна. Боюсь только, что перед написанием столь эпохальной фразы он не заглянул ни в один справочник. Ведь, сделай он это, такие слова никогда не были бы сказаны. Любопытства ради я посмотрел в «Справочник необходимых знаний» (14) и нашёл там кое-какую информацию о температуре тела некоторых теплокровных животных.

Какой, оказывается, «горячий парень» этот кролик! А ведь он явно более низкоорганизованное существо, нежели человек. По крайней мере, мозгов у него гораздо меньше, чем у «царя природы». И уж никто не станет отрицать нашего интеллектуального превосходства над курицей, которая даже ещё более «горячая», нежели кролик. Иными словами, утверждать, что более низкоорганизованные животные «теряют» высокую температуру тела, нельзя. Конечно, рыбы, амфибии и рептилии - это эктотермные животные, зависящие от внешнего («экто-» по-гречески означает «внешний, наружный, открытый») источника тепла. А наличие постоянной температуры тела - признак класса млекопитающих в целом, величина температуры тела «высших» и «низших» млекопитающих не связана с уровнем организации животного. Особняком среди зверей стоят однопроходные с их непостоянной температурой тела, но многие зоологи признают достаточно условным их положение среди зверей.
Птицы приобрели постоянную высокую температуру тела независимо от зверей. На это указывает такой факт:
«У энанциорнисов на поперечном спиле костей можно обнаружить подобие годичных колец, как и в костях современных рептилий, что свидетельствует о разной скорости роста в зависимости от времени года. Значит, способность энанциорнисов поддерживать постоянную температуру тела, а следовательно, и стабильную внутреннюю среду была ещё несовершенной» (15).
Энанциорнисы несомненно принадлежали к классу птиц: они были крылатыми оперёнными существами, отличавшимися от динозавров и прочих рептилий. Таким образом, этот пример говорит о том, что вначале сформировалась птичья анатомия (то есть, птицы стали птицами), а уже затем - теплокровность. Энанциорнисы жили в юрский и меловой периоды, а млекопитающие появились раньше их - в триасе. Налицо независимое происхождение теплокровности.
Между прочим, иметь непостоянную температуру тела весьма выгодно. Если теплокровная землеройка буквально «сгорает» за год с небольшим, то ящерица сходных с ней размеров живёт несколько лет - в 2 - 3 раза дольше землеройки. Удав за год съедает пищи меньше, чем весит сам. И в то же время крот и синица съедают добычу, равную своему весу, всего за сутки. А землеройка делает это вообще за 8 - 12 часов! Из этого видно, что одна и та же кормовая база прокормит гораздо большую популяцию эктотермных животных, нежели теплокровных. Кроме того, эктотермные рептилии гораздо легче переносят голодовку, нежели звери и птицы. Другое дело, что рептилиям хуже жить в условиях сезонного умеренного климата, а полярные области вообще для них закрыты. Всякое преимущество относительно.

Стр. 429: «Челюсти у четвероногих вытягиваются, потому что нет возможности схватить добычу руками, они это делают пастью. Вот тут естественный отбор поработал на славу: выжили лишь те хищники, которые обзавелись вытянутой челюстью с острыми клыками. У кошачьих челюсть короче, так как они пользуются лапами с когтями для поимки добычи. А у псовых, которые этого не делают, морда более вытянута».

Такая зависимость прослеживается с большим трудом: гиена с её короткими челюстями не пользуется лапами, убивая добычу. А кошачьи, убив добычу с помощью клыков, переносят её во рту. Схватить лапами добычу – это ещё полдела. Самая ответственная часть в охоте – быстро убить жертву: антилопа или буйвол дорого продаёт свою жизнь. Саблерогие антилопы ориксы активно обороняются с помощью рогов, а к стаду буйволов даже очень голодный лев подходит с большой осторожностью. Даже хомяк (не тот тщедушный питомец живых уголков, а крупный полевой) способен наносить резцами страшные укусы. Убой добычи у кошачьих происходит с помощью зубов. Даже хищники, останавливающие добычу лапами, убивают её укусом.
Гепард, сбивающий добычу лапами, душит её челюстями. Леопард, сбивающий и удерживающий добычу лапами, убивает её укусом в голову. И все хищники перетаскивают добычу в пасти.
Наличие клыков – ещё не показатель активной работы пасти по захвату добычи. У дельфинов и кашалотов (несомненных хищников-хватальщиков) все зубы в пасти одинаковы и относительно общих размеров тела весьма невелики. А у таких китообразных, как нарвал, плавуны, ремнезубы и клюворылые киты, количество зубов в пасти вообще исчезающе мало: всего два работающих зуба.
И коренным образом противоречит выдумкам А. Белова тот факт, что клыки есть у травоядных животных: оленей древних (Cervavitus) и современных (кабарга, мунтжак), кабанов и бегемотов, древних травоядных зверей Uintatherium (отряд Dinocerata), Coryphodon, Titanoides (отряд Pantodonta).
Следовательно, относительно маленькие челюсти ещё не означают, что они не используются вообще, наличие клыков не означает, что ими удерживалась вырывающаяся истекающая кровью жертва, а у несомненного плотоядного в челюсти может быть весьма немного зубов.
Ошибка в рассуждениях возникает из-за того, что «точкой отсчёта» А. Белов выбирает человека, и его особенности «примеряются» на прочих млекопитающих. Это столь же ошибочно, как изучать особенности строения млекопитающих, взяв за основу строение дельфина. Тогда мы пришли бы к парадоксальному выводу: что задние конечности и дифференцированные зубы зверей – это исключение из правила.
Если сравнивать плотоядных животных разных систематических групп, то окажется, что у них есть ряд общих черт: острые «плотоядные» зубы, как правило, сильные когти и мощная мускулатура. Человек выглядит на этом фоне явным исключением: в его рационе мясо занимает существенную роль, но его анатомия не приспособлена для охоты.
Но, если проанализировать способы добычи мяса и их биологическую основу, то окажется, что охотничьи способности человека – приобретённое поведение, не имеющее генетической основы. А вот потребность в мясе обусловлена генетически: без мяса мозг ребёнка развивается хуже, а у взрослых, перешедших на вегетарианскую диету, отмечаются вспышки агрессивности, которые связывают с потребностью в мясе. Из этого можно сделать вывод, что первое мясо, которое ели предки людей и первобытные люди, было мясом уже мёртвого животного. То есть от человека не требовалось анатомических и поведенческих особенностей хищника, чтобы добыть его. И даже сейчас мы не нуждаемся в них, поскольку едим мясо уже мёртвого животного. А способ убить его относится уже к приобретённому поведению. А оно, как известно, не наследуется, а передаётся путём обучения, через общение знающего и незнающего.
Взглянув на все перечисленные факты, можно сделать вывод, что не звери наследовали от человека какие-то черты строения, а наоборот, человек развивался на основе задатков, унаследованных от предков из царства животных. Некоторые черты человека являются очень специфическими, присущими ему и его непосредственным предкам (как, например, прямохождение и разум, и комплекс черт, связанных с ними). Аргументация, приводимая А. Беловым, не всегда корректна, поскольку он рассматривает явления не в полном объёме, зачастую подменяя понятия, а для аргументации использует лишь некоторые частные случаи, которые лишь внешне подходят для «доказательства» его теории.
«О чём забыла обезьяна?» - таким вопросом задаётся А. Белов, завершая разговор об «инволюции» человека. Я от всей души надеюсь, что это будет последний вопрос, по поводу которого можно будет поспорить с А. Беловым и его последователями. В книге есть ещё одна часть, посвящённая различным проблемам биотехнологии и феноменам человека. Автор этих строк не считает себя достаточно компетентным, чтобы спорить по этим вопросам, тем более, что они выходят за рамки эволюционного учения.

Стр. 432: «Чем больше человеческих качеств утрачивает живое существо в процессе своей жизнедеятельности, тем явственнее степень его биологической энтропии или инволюции. Из этого можно сделать вывод, что для большинства живых существ на Земле, если не сказать для всех, жизнь на Земле - это череда потерь и утрат: сокращается видовая продолжительность жизни, уменьшается рост, телесная оболочка утрачивает некоторые присущие ей изначально черты (например, лобный третий глаз присутствует в качестве рудимента у многих животных, а также и у человека).

Жизнь, как известно, отличается от неживого способностью активно усваивать и использовать энергию (напомню, что растения в процессе фотосинтеза используют энергию солнечного излучения, а грибы, бактерии и животные - энергию химических реакций). Поэтому утверждать, что в процессе развития жизни растёт энтропия, бессмысленно, поскольку в таком случае придётся вразумительно объяснить, куда девается поглощаемая живыми существами энергия. Но мы видим, как из простых веществ - углекислого газа, воды и солей в процессе фотосинтеза получаются высокоупорядоченные органические соединения (это материал курса биологии средней школы). Мы видим, как растительные остатки превращаются в торф и далее в уголь, теряя низкомолекулярные продукты расщепления (воду) и переходя в состояние, близкое к высокоупорядоченной структуре графита и алмаза. Где же здесь энтропия?
В процессе эволюции растёт количество видов на Земле, усиливается их взаимосвязь, ускоряются процессы движения химических элементов в земной коре. Эти процессы негэнторпийны, что противоречит утверждению А. Белова.
Сокращение продолжительности существования вида также не служит показателем «вырождения», поскольку является прямым следствием ускорения движения элементов в коре Земли, и ускорения смены внешних условий на Земле. Время жизни вида определяется не внутренними, а внешними факторами. У вида нет каких-то внутренних лимитов существования во времени, он живёт, пока есть условия для его существования. Так, классические примеры «живых ископаемых» - гаттерия, опоссум, латимерия, наутилус, щитень, деревья гинкго, метасеквойя, магнолия - все они существуют в сравнительно неизменной среде. По крайней мере, потоки вещества и энергии, которые обеспечивали существование данных видов, не претерпели существенных изменений. А вот виды иных живых существ, разнообразных позвоночных и беспозвоночных, зависевшие от ныне исчезнувших источников и потоков вещества и энергии, вымерли. Вряд ли вы найдёте на Земле виды глистов, паразитировавших на динозаврах или древних земноводных карбона. Их хозяева (среда обитания этих паразитов) вымерли, не оставив шансов и этим существам, хотя, возможно, среди этих паразитов могли быть виды, идеальные в своей биологической роли.
Уменьшение роста представителей какой-то группы живых существ в процессе исторического развития жизни на Земле, конечно, присутствует. Но этот процесс, как и процесс увеличения в размерах представителей группы, зависит опять-таки не от внутренних факторов (степени «вырождения», «недочеловечности» вида), а от факторов внешних. Скудность или недоступность ресурсов, суровые условия среды - вот причины уменьшения размеров живого существа. Лесные антилопы дукеры - размером с зайца, жираф окапи - не выше лошади, круглоухий африканский слон выглядит как подросток слона саваннового, а его вымерший родственник - слон с острова Мальта высотой вообще метр в плечах. В суровой сухой пустыне Намиб живёт голосеменное растение вельвичия удивительная - этакий пень высотой меньше полуметра, всего с двумя листьями. Полагают, что это растение представляет собой сильно разросшийся проросток, способный к размножению (пример неотении). Тем не менее, её родственники - саговники, секвойя, таксодиум, гнетум и сосна - крупные и долговечные деревья.

Если выгодно для выживания быть маленьким, процесс уменьшения размеров идёт практически в любой группе живых существ. Так, водяной оленёк - одно из самых мелких копытных, а ряска (цветковое, стало быть, высокоразвитое растение) бывает меньше миллиметра в длину*. Мелкая ласка охотится на мышей, не имея конкурентов в норной охоте, кроме змей.
Увеличение роста просматривается в различных эволюционных линиях живых существ ещё более чётко, чем его уменьшение. Хрестоматийно известны родословные древа лошадей, носорогов, хоботных и приматов, чьих самых первых представителей нельзя назвать гигантами. Но их потомки - признанные великаны. Носорог индрикотерий, лошадеобразный палеотерий, горилла и гигантопитек, слоны и мамонты - далеко не карлики. Да и вообще, самые первые млекопитающие Morganucodon и Megazostrodon были всего лишь зверьками размером с мышь или крысу. Их потомки, как мы видим, намного превзошли по размерам своих предков.
Нельзя не согласиться с тем, что в процессе исторического развития какой-либо группы животных с какими-то особенностями анатомии им приходится расстаться ради преимуществ выживания. Так, китообразные и сирены утратили задние конечности, не нужные при постоянно водном образе жизни. Блоха, пухоед и вошь утратили крылья, не нужные эктопаразитам, а также глаза, бесполезные при их жизни на теле крупного позвоночного, когда «и стол, и дом» буквально под каждым пером или волосом, и нет необходимости их искать. Роющие земноводные (червяги) и некоторые рептилии (часть видов ящериц и все змеи) утратили ноги. Лягушки, плавающие «брассом», расстались с хвостом, который у их предков был органом активного движения.
Но ведь черты не только теряются, но и приобретаются! Птицы обрели перья и теплокровность, звери - шерсть и теплокровность, хотя у их предков - рептилий ни шерсти, ни перьев, ни тёплой крови не было. Сами рептилии приобрели способность откладывать яйца, отсутствовавшую у их предков-земноводных. Земноводные расстались с жабрами и приобрели ноги, которых не было у их рыбообразных предков.

Насекомые утратили большую часть ног, характерную для их многоножкообразных предков, ограничившись тремя парами - минимальным количеством, обеспечивающим устойчивость в любой фазе ходьбы*. После этого компактные короткотелые насекомые приобрели крылья. Утратив жабры, предки членистоногих смогли выйти на сушу. Увеличиваясь в размерах, они развили уникальную трахейную дыхательную систему, которая, правда, ограничила возможность роста трахейнодышащих членистоногих (она неэффективна при больших размерах тела). Таким образом, любые живые существа находятся в равновесии между процессами редукции (утраты) и приобретения органов и систем органов. Всякая убыль компенсируется развитием замещающей системы органов или выгодой для выживания. Утрата органов и систем органов происходит не на пустом месте, её причина - выгода для выживания. Изменения среды обитания - вот главная причина, заставляющая живые существа меняться.
А. Белов взял для своей «теории инволюции» ложную точку отсчёта, предположив, что органы могут только утрачиваться, но не приобретаться. Тогда резкие изменения среды обитания вызвали бы просто вымирание всего живого. Условия на планете постоянно меняются - меняются очертания материков, климат, содержание в воздухе кислорода, состав морской воды... Если бы живые существа умели только терять, не приобретая ничего взамен, то они бы все вымерли при ухудшении условий обитания. Но жизнь на Земле, пусть и с потерями, перенесла: смену нейтральной или восстановительной атмосферы Земли на окислительную в докембрии, похолодание в позднем протерозое, влажный жаркий климат девона и карбона, похолодание пермского периода, падение астероида в конце перми, кометы в конце триаса, астероида в конце мела, движение материков и перераспределение океанских течений в палеогене, оледенение антропогена... Думаю, просто теряя черты строения, через такую череду катаклизмов невозможно «прорваться» живыми.

Стр. 432: «Душа, отождествившая себя с телом, постепенно, раз за разом рождаясь в земной юдоли, от воплощения к воплощению забывает о своей вечной природе и о Боге, частицей которого является. Забывает и о своих совершенных качествах, присущих ей изначально. А забыв, творит сама из себя свои тела, подобные образу, которым она себя мыслит. Так и происходит метаморфоза: человеческое тело начинает меняться: покрывается шерстью, челюсть удлиняется, хвост отрастает, и получается… чёрт!»

Трудно сказать, как из человека получится чёрт «по Белову». Ведь хвост человека редуцирован, а возвращение исчезнувшего или редуцированного органа в состояние, характерное для предковой формы (для человека это обезьяна) невозможно. Также нельзя вернуть специализированные редуцированные челюсти человека в примитивное состояние, характерное для зверей. Нельзя и превратить ногти на ногах человека в чёртовы копытца, какими их рисуют в книжках. Как же много этих «нельзя»!
Когда надо, А. Белов и его сторонники поднимают на щит правило Луи Долло, которое как раз и гласит о невозможности перехода органов в состояние, характерное для предковой формы, при переходе к образу жизни, характерному для предков вида (в данном случае - от «цивилизованной» человеческой к звериной жизни). Но в данном случае о нём, видно, накрепко забыли... Эта непоследовательность не может не удивлять, но больше настораживает, чем удивляет.
Ещё больше удивляет обращение А. Белова к совершенно не доказанному наукой факту произвольного, усилием мысли, изменения генотипа. Пока нет неопровержимых доказательств того, что усилием воли человек может вызывать мутации своего организма, я со спокойной душой могу отнести приведённые выше слова А. Белова к пустому словоблудию.

Взгляд назад.

Вот и закончилась книга «Антропологический детектив», написанная Александром Беловым и выпущенная издательством «АиФ-принт». Точнее сказать, закончились те главы, с содержанием которых я хочу и имею компетенцию поспорить. Думаю, внимательный читатель уже сделал для себя некоторые важные выводы. Не могу сказать, насколько точно они совпадут с моими, потому что я не телепат и не ясновидящий. Мои собственные выводы по книге «Антропологический детектив» таковы:

Попытавшись найти в компьютерной сети Интернет какую-либо дополнительную информацию о «теории инволюции», я наткнулся на крайнюю скудность материала по этому вопросу. Конечно, на слово «инволюция» поисковая система выдала около сотни ссылок, но их большая часть касалась вопросов сугубо гинекологических. Как я уже сказал в одной из глав, лишь две ссылки касались вопроса «инволюции» как процесса развития биосферы. Причём обе они практически ничего нового для ума мне не дали. Статейки эти практически слово в слово повторяют книгу «Антропологический детектив» и поражают своей гремучей смесью невежества и откровенной безграмотности (впрочем, ничего другого от них я и не ждал).
В одной такой заметке, написанной Анатолием Юркиным для газеты «Пророчества и сенсации», бурно выражается радость по поводу выхода в свет книги «А. Д.»:

В принципе, после трезвого осмысливания книги А. Белова читать эти пустые славословия просто смешно. Особенно удивляет эпитет «научный» применительно к этому «труду». Если господин А. Т. Фоменко «со товарищи» хотя бы перелопатил гору литературы и иных источников (успешно или нет – это другой вопрос, и не мне об этом судить), аргументируя собственную теорию, то А. Белов вряд ли вообще обладает достаточным уровнем знания, чтобы делать столь же далеко идущие выводы. Думаю, это ясно из анализа его книги.
В свете этого я могу довольно точно очертить жизненное пространство «теории инволюции» А. Белова. Она совершенно точно не попадёт в учебники для детей (хотя бы потому, что автору её самому не мешает пройти ещё раз школьный курс биологии). Она не попадёт на страницы научных журналов (по той же самой причине). Даже священники, матёрые антидарвинисты, не воспримут её серьёзно – из-за не до конца определившейся религиозной позиции автора (когда надо – он приводит аргументы из Библии, когда надо – Платона (язычника!) или китайских философов (буддистов или сторонников Конфуция)). Единственные места, где её воспримут «на ура» - издательства, специализирующиеся на второсортных книжках или гниловатых околонаучных сенсациях, и бульварные газеты типа «Клюквы», «Малины», «Скандалов» или упомянутой выше «Пророчества и сенсации».
Поэтому данную теорию можно смело назвать «широко известной в узких кругах» - так, сойдёт для междусобойчика единомышленников за кружкой пива после трудовой недели. Но не более того.

Пенки, или Плоды невежества.

В этой главе, ма-а-аленьким довесочком прилепившейся к основному содержанию книги, собраны отдельные факты из книги «Антропологический детектив». Они не претендуют на то, чтобы свергнуть с пьедестала всю современную биологическую науку. Просто они показывают образовательный уровень А. Белова. Думаю, после прочтения этой главы у небезразличного читателя в очередной раз возникнет закономерный вопрос: «А имел ли вообще А. Белов достаточную компетенцию, чтобы опровергать фундаментальное учение современной биологии?»
Итак, начнём...

Стр. 37: «Племя палестинских рефаимов жило и процветало многие лета. Одним из их потомков был знаменитый Голиаф, ростом более трёх метров, которого сразил, отрубив ему голову, в поединке малорослый, но хитрый Давид».

Но в Библии сказано: «И опустил Давид руку свою в сумку, и взял оттуда камень, и бросил из пращи, и поразил Филистимлянина в лоб, так что камень вонзился в лоб его, и он упал лицем на землю». (1-я книга Царств, глава 17, стих 49)
Эта подробность отражена и на статуе Давида работы Микеланджело (в руке Давида - праща), и даже в топорной работы западных мультфильмах на библейскую тематику. Так что даже в этом вопросе компетентность А. Белова вызывает большие сомнения...

Стр. 90: «корневища водорослей»

Водоросли - низшие растения. У них практически нет выраженных органов, ткани слабо дифференцированы. Корней у них нет, вместо них - ризоиды. Корневище - видоизменённый стебель, часто бывает ползучим или клубневидным. У истинных водорослей его нет (поскольку стебель у них отсутствует). Из живущих в воде растений корневище имеют аир, анубиас, кувшинки, кубышки, частуха, стрелолист, эхинодорус, камыш, тростник и ряд других растений. Но это не водоросли, а высшие цветковые растения. Изложенная выше информация изучается в школе на уроках биологии.

Стр. 110: «Этот же учёный описал в том же 1880 г. коллекцию ракушек, разнообразные орудия труда (палеолиты, неолиты), ...

Палеолит - это не орудие труда, а древний каменный век, промежуток времени от более чем 2 миллионов лет назад до 10 - 12 тысяч лет назад.
Неолит, соответственно, новый каменный век (от 8 - 10 тысяч лет назад до древнейших оседлых городских поселений - 4 - 5 тысяч лет назад, а в Америке - примерно до IX века новой эры).
Столь вольная наукообразная манипуляция с терминами в исполнении А. Белова полностью подпадает под известную пословицу: «Слышал звон, да не знаю, где он».

Стр. 144: «Известны животные и растения, которые размножаются только путём девственного развития. К примеру, ящерицы-бегуны, живущие на Кавказе».

Я не спорю, что некоторые виды ящериц-бегунов размножаются партеногенетически. В книге «Жизнь животных» упоминается, что 13 видов этого рода из примерно 40 размножаются именно так. Я не спорю, что на Кавказе есть ящерицы, размножающиеся партеногенетически. Но я сомневаюсь, что ящерицы-бегуны (Cnemidophorus), или кнутохвосты, родом из Северной Америки, обитают на Кавказе! Там обитают не американские ящерицы-бегуны, а представители рода Lacerta: скальные ящерицы. Разница между ними весьма велика: ящерицы-бегуны принадлежат к семейству тейид (Teiidae), а скальные ящерицы - к семейству настоящих ящериц (Lacertidae). Иными словами, разница между ними - как между коровой и жирафом. Пример А. Белова - того же рода, что и предыдущий...

Стр. 161: «В начале ХХ столетия самым высоким считался Роберт Вадлоф. Он родился в 1918 г. в США, в городе Альтон, штат Коннектикут. … В 1944 г. Роберт скоропостижно скончался от неизвестной болезни в 22 года. Несомненно, он вырос бы больше, но похоже на то, что он наконец осознал, что время великанов прошло…»

Или у меня что-то с математикой, или сэр Вадлоф не отмечал несколько дней рождения, или г-н А. Белов явно «зарапортовался»...
А умер Роберт Уодлоу (Вадлоф) не от «неизвестной болезни», а от заражения крови: он носил на ноге железный браслет, которым натёр ногу и вызвал болезнь, ставшую причиной его смерти.

Стр. 331: «... лососевой рыбы - белуги»

От лососей получают красную икру, от белуги - чёрную. Просто белуга - не лосось, а осётр. Разница между лососем и осетром - примерно как между кенгуру и слоном - на уровне надотрядов одного класса.

Стр. 341: «... на крылатом Пегасе прилетел Персей».

В разных версиях мифа о Персее упоминается различное чудовище, которое он поразил с помощью головы горгоны Медузы. Иногда говорится, что это кит, иногда упоминается просто «морское чудовище», причём уточняется, что оно «подобно исполинской рыбе», что не соответствует контексту (А. Белов считает чудовище змеем, или вообще динозавром). Но одна деталь повергает в изумление: полёт Персея на Пегасе. Пегас, конечно, связан с мифом о Персее, поскольку родился из тела Медузы после того, как Персей отрубил ей голову. Единственным смертным, которому удалось укротить Пегаса, был Беллерофонт. А Персею помогли летать волшебные крылатые сандалии, которые ему подарили нимфы (по другой версии - три старых грайи). Те грубейшие ошибки, которые допускает А. Белов даже в таких известных областях знания, лишний раз заставляют усомниться в верности его измышлений вообще.

Стр. 346: «Причиной вымирания динозавров стало увеличение в гидросфере дейтерия, тяжёлого изотопа кислорода...».

Дейтерий, как и тритий - изотоп не кислорода, а водорода. Это материал школьного курса химии. Не пора ли вам, г-н А. Белов, второй раз в первый класс?

Стр. 478: «Пройдут сотни тысяч лет, пока давление пара внутри Солнца не превысит определённый предел, и грянет взрыв».

При всём уважении к Г. Горбигеру, который выдвинул теорию «мирового льда» в 1913 году (именно её пересказывал А. Белов), я бы не стал включать её в книгу 2002 года издания хотя бы потому, что она безнадёжно устарела. Если же А. Белов её разделяет (в этой теории есть место атлантам, богам-великанам и т. д.), то я предлагаю ему собрать последователей и идти строить плетень вокруг Земли, чтобы никто не упал с её края вниз.

В конце книги «Антропологический детектив» её автор Александр Белов задаёт вопросы. Не знаю, были ли они риторическими (не требующими ответа) или нет. Поэтому на всякий случай я решил дать на них свои ответы:

В конце своей работы я хотел бы узнать мнение читателей, как сторонников, так и противников теории эволюции.
Пишите мне по адресу:

sivatherium@land.ru

Спасибо, что вы дочитали книгу до этого места.

Волков Павел Иванович.
г. Владимир, 2002 - 2004 гг.