Главная Библиотека Форум Гостевая книга

Противострессовые растения

 

Женьшень! Так вот он каков! Нигде на земле нет другого растения, вокруг которого сгруппировалось бы столько легенд и сказаний.

В. К. Арсеньев. В дебрях Уссурийского края

Славу самого необычного по своим легендарно-мифологическим свойствам растения в природе снискал азиатский женьшень, У кого не разгорелось бы сердце и не воспылало страстной любовью к растению, к тому же почти совсем недоступному, если бы ему довелось прочитать о нем такие строки: «Женьшень помогает при любой слабости, в случаях чрезмерного утомления телом или душой, снимает и удаляет мокроты и накопления их; останавливает рвоту, укрепляет желудок, увеличивает аппетит и помогает пищеварению, укрепляет грудь и сердечную деятельность, уменьшает одышку, увеличивает духовную и физическую деятельность организма, подбадривает настроение, увеличивает лимфу крови, хорошо помогает при внезапных головокружениях в жару, исправляет ослабленное зрение и продлевает и поддерживает жизнь в преклонном возрасте». Так писал о женьшене в 1713 году французский миссионер Жарту.
В народной медицине стран Восточной Азии женьшень известен на протяжении 4—5 тысячелетий. Первое письменное упоминание о нем датируется I веком до нашей эры — временем появления древнейшего китайского сочинения о лекарственных средствах («Шень-нун-бэн-цао»). В X веке Авиценна описал женьшень в книге «Канон врачебной науки». Основное место женьшеню отвел в своем 50-томном труде «Бэн-цао-тан-му» в конце XVI века китайский фармаколог и врач Ли-Ши-Чжень.
В Европу сухие корни женьшеня были привезены из Японии в 1610 году голландскими купцами, а первое письменное сообщение о нем сделал в 1642 году Семедо Альваро.
В России о женьшене впервые узнали в 1675 году после описания его русским послом в Китае боярином Николаем Спафарием: «Корений же и трав у них всякое множество, а дороже всех и прехвальнее есть гинзен... и именуют его так, что всякому человеку он пристоит, якобы сущий тот человек, и именуют его гин, что по-китайски именуется гин, человек. И тот корень варят и дают тем, которые слабы от долгой немочи, и великую помощь подают. Такожды многажды и тем помоществуют иже при смерти лежат и исцеляют, а что же здоровому человеку дать, гораздо вредит, понеже умножает пары телесные и кровь умножает».

Трудами же боярина корень женьшеня был доставлен в Россию. Лекарственные свойства женьшеня знали не только в Старом Свете. В 1718 году французский миссионер Ляфито, живший среди ирокезов в Квебеке (Канада), описал применение индейцами для лечения американского женьшеня. Индейцы из племени сиу знали оригинальный способ консервирования корней американского женьшеня; при обработке по их способу корни приобретали прозрачность и становились твердыми как слоновая кость.
Обнаружение женьшеня в Канаде, а затем в США и в Южной Америке вызвало женьшеневую лихорадку на американском континенте и привело почти к полному его исчезновению. Запоздало изданные законы, направленные на охрану этого растения, пока не дали ощутимых результатов.
Ну, а все же, насколько достоверны рассказы об универсальности женьшеня в лечении всевозможных болезней и его тонизирующих свойств? Как ни жаль, преувеличение целебных возможностей женьшеня было и есть. И все же диапазон применения препаратов из женьшеня (порошков, настоек, пилюль, экстрактов), безусловно, велик.
Они повышают работоспособность и сопротивляемость болезням. Их рекомендуют для лечения сердечно-сосудистых и желудочно-кишечных заболеваний, при умственном, душевном и физическом переутомлении, ранениях, малокровии, болезнях печени и почек, туберкулезе легких, лучевой болезни, диабете и перед тяжелыми операциями. Действующим началом женьшеня являются гликозиды-панаксозиды и гинзенозиды, имеющие тритерпеновую природу.
Тем не менее надо сразу оговориться, что женьшень полезен не всем. Он вовсе не нужен молодым, сильным и здоровым людям. Наконец, он просто опасен при тяжелых случаях гипертонии с выраженными склеротическими изменениями сосудов сердца и головного мозга, а также при лихорадочных состояниях или кровотечениях. Прием женьшеня совершенно противопоказан всем без исключения в весенние и летние месяцы.
Наиболее ценным свойством женьшеня является его способность придавать людям «силу духа» во время затяжных стрессовых ситуаций.
При приеме препаратов женьшеня в стрессовой ситуации кора надпочечников не перегружает организм гормональными кортикостероидами и не «съедает» последних запасов энергетического «сырья» человека (иначе — истощение и нарушение жизнедеятельности важнейших систем).
В культуру женьшень впервые был введен в Корее. Мнения исследователей о сроке этого события в нашей литературе сильно разнятся: одни сообщают, что это произошло четыреста лет тому назад, другие — тысячу. Одно достоверно: в окрестностях города Кэсона находится плантация женьшеня, которой больше шести веков. Около 150 лет назад корейская культура женьшеня была перенята японцами. В Китае женьшень начали возделывать в XVII веке. На Дальнем Востоке в середине XIX века выращиванием женьшеня в долинах озер и рек занимались многие жители. В США промышленная культура женьшеня появилась в 60-х годах прошлого столетия, в России (на полуострове Сидеми) — в 1910 году.
В СССР опытное выращивание женьшеня проводилось в заповедниках Уссурийском и «Кедровая падь». В 1961 году у нас основан совхоз «Женьшень».
Женьшень является наиболее знатным представителем очень древнего семейства цветковых растений — аралиевых. Род женьшеня (Panax) включает виды, целиком относящиеся ныне к исчезающим. Это виды женьшень трехлистный (США, Канада), перистонадрезный (Индия, Китай), ложный (Северная Индия, Индокитай, Юго-Западный Китай), пятилистный (США, Канада), японский (Япония) и настоящий (Дальний Восток, Северо-Восточный Китай, полуостров Корея).
Наиболее ценным представителем рода является женьшень настоящий (Panax cehin-seng Nees-P. ginseng С. А. Меу.). Путешественник и натуралист, писатель В. К. Арсеньев оставил нам очень краткое и вместе с тем любопытное описание как условий произрастания настоящего женьшеня, так и самого женьшеня. Вот оно: «Мы перешли на левую сторону ручья и пошли у подножия какой-то сопки.
Вековые дубы, могучие кедры, черная береза, клен, аралия, тополь, граб, пихта, лиственница и тис росли здесь в живописном беспорядке. Что-то особенное было в этом лесу. Внизу, под деревьями, царил полумрак. Дерсу шел медленно и, по обыкновению, внимательно смотрел себе под ноги. Вдруг он остановился и, не спуская глаз с какого-то предмета, стал снимать с себя котомку, положил на землю ружье и сошки, бросил топор, затем лег на землю ничком и начал кого-то о чем-то просить.
Я думал, что он сошел с ума.
— Дерсу, что с тобой? — спрашивал я его.
Он поднялся и, указав рукой на траву, сказал одно только слово:
— Панцуй (женьшень)!
Тут росло много травы. Которая из них была женьшень, — я не знал. Дерсу показал мне его. Я увидел небольшое травянистое растение величиной в 40 сантиметров, с четырьмя листьями. Каждый лист состоял из пяти листочков, из которых средний был длиннее, два покороче, а два крайние — самые короткие. Женьшень уже отцвел, и появились плоды. Это были маленькие, круглые коробочки, расположенные так же, как и у зонтичных. Коробочки еще не вскрылись и не осыпали семена. Дерсу очистил вокруг растения землю от травы, потом собрал все плоды и завернул их в тряпицу. После этого он попросил меня придержать растение сверху рукой, а сам принялся выкапывать корень. Откапывал он его очень осторожно. Все внимание было обращено на то, чтобы не порвать корневые мочки. Затем он понес его к воде и стал осторожно смывать землю.
Я помогал ему, как мог. Мало-помалу земля стала отваливаться, и через несколько минут корень можно было рассмотреть. Он был длиной 11 сантиметров, с двумя концами, значит, мужской. Так вот каков этот женьшень, излечивающий все недуги и возвращающий старческому телу молодую бодрость жизни! Дерсу отрезал растение, уложил его вместе с корнем в мох и завернул в бересту. После этого он помолился, затем надел свою котомку, взял ружье и сошки и сказал:
— Ты, капитан, счастливый!»
К описанию настоящего женьшеня В. К. Арсеньева остается добавить немногое. Корень и корневище женьшеня — многолетние зимующие органы. Стебель растения прямой, гладкий, округлый и полый внутри.
Листья пальчатосложные из пяти листочков с остропильчатыми краями. Листочки (доли листьев) ланцетные.
Цветки зеленовато-белые (в некоторых ботанических описаниях упоминаются и бледно-розовые, но это на совести авторов). Плод — ярко-красная, обычно двусеменная ягодообразная костянка, немного уплощенная с боков.
На корневище развиваются спящие почки и, как правило, одна зимующая, которая формируется два года.
Гибель последней часто является причиной «сна» растений. «Сон» вызывает и полное отмирание корневища; он может продолжаться до 20 лет и более.
Корень от трехлистного растения у сборщиков именуется тантазой, от четырехлистного — сипией, от пятилистного — упией, от шестилистного — липией. Надо отметить, что даже третий лист появляется в условиях естественного произрастания лишь на десятом году жизни растения (на плантации — уже на третьем).
В природе масса корней у 1—5-летних экземпляров не превышает 1 грамма, у 20—25-летних — 20— 25 граммов. На плантации масса корней за 2 года достигает 3—7 граммов, за 3 года — 6—20, за 4 года — 35—60 граммов.
В СССР растение встречается на Дальнем Востоке в тенистых кедровых и смешанных лесах на рыхлой перегнойной почве. Ныне сильно страдает из-за нарушения естественных местопроизрастаний.
Охраняется в заповедниках Лазовском, Уссурийском и «Кедровая падь». Выращивается в совхозе «Женьшень». Небольшие опытные ботанические посадки проводились под Москвой, в Теберде, Закаталах, Западной Сибири, на Урале, в Перми, Киеве и в других местах. Женьшень нуждается в особо строгой охране от браконьеров, а в районах выращивания — от расхищения.
Запасы растения крайне незначительны. В лесах полуострова Корея и Китая ежегодный сбор дикорастущего женьшеня не превышает 3—4 килограммов в год (в 30-х годах в Корее собирали около 20 килограммов, а в Китае — до 500 килограммов).
На плантациях женьшень высевают на высоких грядах стратифицированными семенами на дно бороздок, глубиной 4 сантиметра. Семена засыпают песком слоем около 1 сантиметра. Для получения 1—2-летней рассады растениям предоставляют площадь питания 10×1,5 сантиметра, а на промышленных посадках — обычно 20×25 сантиметров (до 50×70 сантиметров). Гряды на плантациях затеняют односкатными навесами. Урожай корней снимают в возрасте 5—8 лет. Урожай шестилетних корней может колебаться от 30 до 60 граммов (иногда до 300 граммов и более).
В последние годы экспериментально доказана целесообразность выращивания женьшеня методом культуры тканей на искусственных средах «в стекле». Если на плантации добиваются годового прироста до 10 граммов и более (в естественных условиях 1 грамм), то на одном литре питательной среды за год можно вырастить более 13 килограммов женьшеня, лишь вдвое уступающего по активности женьшеню, культивируемому на плантации (последний примерно также уступает природному).
Сфера применения женьшеня ныне значительно расширена, что стимулирует производство его методом культуры тканей. В КНДР на основе женьшеня вырабатывают различные сорта водок, крема, пудры, одеколон, мыло, порошки для ванн (для предупреждения старения); в Юго-Восточной Азии, ФРГ и Болгарии женьшень добавляют к целому ряду пищевых продуктов.
Спасению женьшеня может помочь и находка дальневосточными учеными растения, аналогичного ему по тонизирующим и лечебным свойствам. Это растение — кустарник элеутерококк колючий — довольно близкий родич женьшеня, относящийся к тому же семейству аралиевых. Растут они обычно в самом ближайшем соседстве. Странно, правда, что близкое расположение элеутерококка от найденного женьшеня всегда почему-то удручало старых корневщиков. Может быть, потому, что элеутерококк в народе зовут чертовым кустом, а, может быть, здесь есть и иные обстоятельства.
У препаратов элеутерококка оказалось даже одно преимущество перед препаратами женьшеня: их можно безнаказанно для здоровья принимать не только в осенне-зимний период, но и весной, и летом. В отличие от женьшеня его гликозиды (элеутерозиды) имеют не тритерпеновую, а главным образом фенольную природу.
Элеутерококк обладает антистрессовым и тонизирующим (общеукрепляющим) действием, нормализует уровень сахара в крови и артериальное давление, повышает умственную и физическую работоспособность, а также содержание гемоглобина в крови.
Установлено адаптогенное (нормализующее) действие его препаратов в сочетании с антибиотиками при раковом процессе и лучевой болезни. Но и у него есть противопоказания: при инфаркте миокарда, лихорадочных состояниях и гипертонических кризах препараты элеутерококка (экстракт, драже) принимать нельзя.
Элеутерококк нашел применение и в пищевой промышленности. На его основе вырабатывается тонизирующий напиток «Бодрость» и элеутерококковая водка «Золотой рог».
Как показал эксперимент, добавление экстрактов из корней, стеблей и листьев элеутерококка к рациону животных, домашних птиц и к сиропу для подкормки пчел положительно влияет на их половую активность и продуктивность. Листья и стебли животным скармливают в натуральном виде, измельченными в порошок или в муку.
Элеутерококк широко распространен на Дальнем Востоке, но с ростом популярности растения неминуемо встает вопрос и о введении его в культуру, особенно если учесть неудобства, связанные с эксплуатацией диких колючих зарослей, к тому же расположенных далеко от дорог.
Элеутерококк можно размножать вегетативным путем (лучше всего корневыми отпрысками и зелеными черенками) и стратифицированными семенами. Цветение и плодоношение в культуре наблюдаются с третьего (иногда со второго) года жизни.
Чертовым деревом в народе нередко называют еще одного представителя аралиевых — аралию маньчжурскую. Причина неприязни, как и к элеутерококку, вероятно, та же — шипы-колючки, составляющие некоторое неудобство при слишком непосредственном знакомстве с растением. Но когда оно на краю поляны и им любуешься со стороны, это растение очень красиво. Поэтому-то ботаники, по возможности не входящие в контакт с растением, именуют его дальневосточной пальмой.
Настойка из корней аралии, как выяснилось, также оказывает тонизирующее действие и позволяет легче переносить стрессовые ситуации.
Аралия маньчжурская пока не редкость. Но серьезные опасения вызывает судьба ее «единокровной сестры» — аралии материковой. Численность популяции этого вида быстро уменьшается, несмотря на охрану ее в заповедниках Лазовском и «Кедровая падь». Корни аралии материковой используют в народной медицине, и, будь она распространена пошире и, главное, погуще, она нашла бы применение и в научной медицине. Ныне принимаются меры к естественному возобновлению растения и его внедрению в озеленение.

Маралий корень

 

Я не степью хожу —
Я хожу по аптеке,
Разбираясь в ее
Травяной картотеке.

С. Кирсанов

В 1966 году японским химиком К. Наканиси при изучении подокарпуса — экзотического лекарственного растения восточной медицины — были выделены, казалось бы, ничем непримечательные соединения — понастероны А, В, С и D. Установление структуры понастерона А вызвало переполох в ученом мире. Вещество оказалось не только похоже, но и обладало функциями гормона линьки насекомых α-экдизона.
Это открытие особенно обрадовало энтомологов. У них появилась реальная возможность использовать гормоны насекомых против самих насекомых, поскольку «привыкание» к гормонам исключено. А, кроме того, эти гормоны не токсичны для животных и человека.
«Гормональная лихорадка» задела и медиков. Еще бы! Экдизоны обладают способностью удерживать в организме азотистые соединения и содействовать синтезу белков. Значит, могут быть созданы новые препараты для применения их после тяжелых заболеваний, травм и хирургических операций, сопровождающихся потерей белка. Ветеринары же зажглись надеждой — может быть растительные экдизоны ускорят рост молодняка или помогут при откорме ослабленных животных? Ведь представители растительного царства содержат в сотни и тысячи раз больше гормонов линьки, чем самые внушительные представители мира насекомых. И промышленное получение экономически может оказаться вполне оправданным.
Начались поиски растений, которые могли бы составить сырьевую базу для получения экдизонов. В Советском Союзе экдизоны вскоре были «нащупаны» в среднеазиатских видах серпух и в живучках. Но все они являются чересчур дикарями, чтобы надеяться на введение их в культуру.
И все же советскому ученому Н. К, Абубакирову и его сотрудникам улыбнулась фортуна, Экдизоны были обнаружены ими в растении, которое уже введено в культуру. Этим растением оказался рапонтик сафлоровидный (Rhaponticum carthamoides Iljin), известный также, как левзея сафлоровидная (Leuzea carthamoides DC.), а в народе как маралий корень.
Маралий корень получил название от наблюдательных алтайцев, заметивших, что его корни особенно по вкусу маралам, усердно копающим их осенью перед предстоящей долгой зимой.
В народной медицине алтайцев рапонтик сафлоровидный используется не менее двухсот лет и столько же бытует поверье, что корень его поднимает человека от 14 болезней и наливает его молодостью.
В России на это растение как стимулятор мышечной энергии обратил внимание сибирский путешественник Г. Н. Потанин в конце прошлого века. Но лишь с 1955 года рапонтик нашел применение в научной медицине в виде настойки, приготовляемой на его основе.
Рапонтик сафлоровидный — многолетнее травянистое растение семейства сложноцветных. В диком виде произрастает на субальпийских лугах в Саянах, Кузнецком Алатау, на Алтае и в Танну-Ола.

Растение обладает горизонтальным утолщенным со специфическим смолистым запахом корневищем с многочисленными упругими корнями. Стебель высотой 50—180 сантиметров, заканчивающийся крупным, почти шаровидным соцветием — корзинкой, покрытой черепитчатой оберткой. Цветки пурпурно-лиловые. Цветет рапонтик со второго года жизни. С лекарственной целью используют и корневища рапонтика. Действующее начало растения обнаружить ученым никак не удавалось, хотя его тонизирующее и целебные свойства не вызывали сомнений даже у скептиков. Скрупулезно были зафиксированы основные химические соединения корня и корневищ (незначительное количество алкалоидов, аскорбиновая кислота, каротин, инулин, эфирное масло, смолы, дубильные вещества, соли фосфора, оксалат кальция), которые никому и ни о чем ничего не говорили. Даже селекцию пришлось вести, взяв единственное направление — на урожай. И лишь Н. К. Абубакиров, наконец, установил, что целебным и тонизирующим свойствам рапонтик сафлоровидный обязан экдизонам — гормонам линьки насекомых.
В связи с раскрытием тайны маральего корня следует ожидать, что в опасно сокращающемся ареале рапонтика ботаники в содружестве с химиками-лекарственниками сумеют отобрать экземпляры и популяции, наиболее ценные для селекции и медицинской промышленности. И не только для медицинской промышленности, но и для кормовиков. Ведь рапонтик сафлоровидный к тому же ценное кормовое растение. Известно, что скармливание животным силоса, приготовленного с примесью рапонтика (до 10 процентов), благотворно сказывается на их воспроизводительной способности. Это растение тем более интересно для хозяйственников, что оно способно произрастать на одном месте 5—8 лет, ежегодно давая урожай зеленой массы порядка 300—350 центнеров с гектара. Годится оно и для приготовления травяной муки.
Рапонтик сафлоровидный культивируют пока только в Московской и Новгородской областях. Разводят его посевом семян в грунт при междурядьях 45 сантиметров или квадратно-гнездовым способом (60X60 или 45X45 сантиметров). Норма посева семян колеблется от 9 до 15 килограммов на гектар. В период вегетации проводят прополки и рыхление междурядий. Корни убирают поздней осенью в конце третьего года вегетации, а зеленую массу начиная со второго года жизни. Урожай сухих корней с гектара от 20 до 30 центнеров.
Рапонтик сафлоровидный в своих местопроизрастаниях подлежит охране. Рекомендовано ограничение сбора корней с дикорастущих популяций и расширение посевных площадей в совхозах Союзлекраспрома. Растение занесено в Красную книгу.
Возможно, уже с опозданием занесен в Красную книгу родственный ему вид — рапонтик аулиеатинский (R. aulieatense Jljin) — узкоэндемичный вид Киргизии (хребты Ичкелетау и Акташ). Не исключено, что этот вид уже утерян. При обнаружении нуждается в полной охране.

Сладкая трава

 

Врачебное употребление растений не только врачам, но и любопытным лицам известно, ибо премногие наилучшие, безопаснейшие и самые действенные лекарства, равно как и самая лучшая и здоровая пища, из растений приготавливаются.

Η. Μ. Амбодик-Максимович (1785 год)

На свете существует растение, корни которого примерно в 50 раз слаще тростникового сахара. Это растение называют солодкой, или лакрицей, реже лакричным корнем. Сладкие корни этого многолетнего бобового растения исключительно высоко ценились в китайской и тибетской медицине, пожалуй, наравне с корнем женьшеня. Тибетские врачи были убеждены, что корень солодки способствует долголетию и улучшает функции «шести чувств». Экстракт из корней в Японии, Китае и Тибете добавляли чуть ли не во все лекарства, так как считалось, что он усиливает действие других лекарственных компонентов, не говоря уже о том, что и просто улучшает их вкус. Еще бы! Сладкий вкус солодки ощущается даже при разведении экстракта в 20000 раз.
Корни солодки в качестве лекарственного средства неоднократно упоминаются в древнейшем руководстве по медицине — папирусе Эберса. Корни употребляли в лечебных целях шумеры и население Древней Индии. Широко использовали корни солодки Гиппократ и Гален. Феофраст рекомендовал солодку при заболеваниях дыхательных путей и астме.
Греческие колонисты, населявшие в VI веке до нашей эры северное побережье Черного моря, закупали сладкий «скифский корень» у скифов. А в XIII веке солодку впервые начали культивировать в Италии. Затем культура была перенята в Испании, Южной Франции и Сицилии, а перед первой мировой войной — в Баварии.
В России обширные заросли солодки в Закавказье, в долинах рек Урала, Волги и Дона позволяли промышленникам добывать лакричный корень без существенных вложений капитала для его разведения. Тем не менее полукультура солодки существовала в Азербайджане в Елизаветпольской и Бакинской губерниях. Под Баку действовало несколько фабрик по переработке и прессовке солодкового корня. В 1913 году за границу было вывезено 28 тысяч тонн корня солодки на сумму около двух миллионов рублей.
Солодковый корень с Урала и из Южной Сибири продавали на Нижегородской ярмарке. Закавказская «русская лакрица», вывозимая за рубеж через Батуми, на мировом рынке ценилась гораздо выше конкурировавших с ней «испанской» и «итальянской» лакрицей.
Ботаники лаконично описывают солодку так: бобовое растение с мощной корневой системой и горизонтальными 1—2-метровыми побегами, залегающими на глубине 30—40 сантиметров от поверхности почвы. Стебли прямостоячие, неветвистые, 40—80 (до 200) сантиметров. Листья очередные. Беловато-фиолетовые цветки собраны в кисти.
В Советском Союзе промышленное значение имеют два вида солодки — гладкая и уральская. Уральская солодка отличается от гладкой более крупными цветками, более скученными соцветиями, вздутой внизу чашечкой и серповидно изогнутыми кожистыми бобами.
Основные районы заготовок солодки в СССР — Сибирь, Дагестан и Туркмения (бассейн Амударьи). В бассейне Амударьи ежегодно собирают 8 тысяч тонн сухого корня солодки.

Отходы производства — отличный корм и стимулятор роста. В долине Амударьи солодковое сено составляет 70—90 процентов используемых здесь кормов.
Лакричный экстракт у нас применяют более чем в 20 отраслях народного хозяйства. Его используют при выработке табаков высших сортов, в производстве кондитерских изделий, лимонада, кваса, пива. Как отличный пенообразователь экстракт добавляют в смеси для огнетушителей. Он незаменим в борьбе с сернокислотным туманом над электролизными и рафинировочными ваннами в цветной металлургии.
Амударьинская лакрица признана лучшей в мире. Ее закупают у нас Англия, ГДР, Япония, США и другие страны, производящие на основе экстракта жевательную резинку, кока-кола и медицинские препараты.
В современной медицине экстракт лакричного корня, содержащий большое количество сладкого глюкозида глицирризина, а также флавоноиды, глюкозу, сахарозу, крахмал, слизи, камедь, аскорбиновую кислоту и другие вещества, применяют для лечения легочных и желудочных заболеваний, ревматизма, воспалений кожи, глаз, экзем, крапивницы, туберкулеза надпочечников. Препарат глицирам, созданный на его основе, назначают при бронхиальной астме, экземах, аллергических дерматитах; препарат диквиритон — для лечения язвенной болезни и гастритов. Сок солодки входит в мази и смеси с антибиотиками для лечения красной волчанки, псориоза и экзем. Правда, при гипертонии и сердечной недостаточности эти препараты противопоказаны.
Ввиду исключительной ценности солодки как объекта промышленного, сельскохозяйственного и медицинского сырья и источника валюты, а также в связи с истощением естественных запасов необходимо срочное освоение культуры. Наиболее ценные виды солодки занесены в Красную книгу. Это солодка голая и солодка Коржинского.
Солодка голая (Glycyrrhiza glabra) — все еще широко распространенный на юге европейской части СССР, в Казахстане и Средней Азии вид. Солодка Коржинского (G. korshinsky) — ценнейший источник исходного материала для предстоящей селекции. Эндемик Урала и Западного Казахстана. Ареал вида столь невелик, что эксплуатация может уничтожить это растение.
Размножить солодку можно посевом семян или кусками корней и корневищ. Последние раскладывают в глубокие борозды на расстоянии 60×60 сантиметров один от другого. Полезно заложить маленькую школку, в которой куски корней и корневищ сажают загущенно; такая же школка нужна и для саженцев из семян.
Посадку проводят ранней весной в рыхлую почву, хорошо заправленную органическими и минеральными (фосфорными и калийными) удобрениями с осени. Уход заключается в культивации в двух направлениях по мере необходимости и подкормок. Через 3— 5 лет осенью или ранней весной можно провести первый сбор лакричного корня. Выпаханные корни моют, слегка провяливают на воздухе, режут, сушат и прессуют в кипы или брикеты. Урожай сухого сырья около 25 центнеров с гектара.

Целебные яды растений

 

И добродетель стать пороком может.
Когда ее неправильно приложат.
Наоборот, деянием иным
Порок мы в добродетель обратим.
Вот так и в этом маленьком цветочке;
Яд и лекарство — в нежной оболочке;
Его понюхать — и прибудет сил,
Но стоит проглотить, чтоб он убил.

В. Шекспир

Пожалуй, наиболее яркое описание смертоносного действия растительного яда имеется у А. С. Пушкина в знаменитом стихотворении «Анчар». И даже ботаники не способны никого после Пушкина убедить, что анчар еле-еле ядовит и что он никогда не растет не только на почве «раскаленной», но даже и на просто «чахлой и скупой». И, разумеется, читатель, прочитавший «Анчар», не поверит и зоологам, которые будут его убеждать, что птицы преспокойно и безопасно вьют на его ветвях гнезда.
С упоением читают мальчишки бессмертные строки Майн Рида из «Изгнанников в лесу» «...Индеец, не говоря ни слова, схватил свой сарбакан (духовое ружье) и прокрался кустарниками к дереву. Там он несколько минут оставался в неподвижности, затем, вложив стрелу в сарбакан, поднял это оружие, поднес его к губам, держа один конец близ самого рта, что требовало немалой сноровки, так как трубка была очень длинна. Затем, набрав побольше воздуха в легкие, он дунул в трубу... Бедное животное продолжало пастись, не подозревая об опасности. Вдруг оно взрогнуло, прекратило есть, потом принялось рвать корни, но уже более вяло, затем еще раз остановилось, зашаталось и с громким плеском упало на дно. Кураре оказало свое действие: тапир был мертв».
Действие кураре на птицу, зверя и домашних животных было известно со времен Христофора Колумба, но яд был окружен ореолом таинственности, причем не только у европейцев, но и у индейцев, непосредственно приготовлявших его.
К приготовлению кураре допускались у индейцев наиболее старые женщины с самым скверным, по местным понятиям, характером. Во внушительных размеров котел заливалась вода, в которую засыпали корни, стебли и семена чилибухи (Strychnos toxifera и S. guineensis) и других ядовитых растений, после чего кипятили, сдабривая варево такими специями как змеиный яд, головы муравьев и термитов, хвостами скорпионов, а при отсутствии таковых просто слюной самых-пресамых «ядовитых» на язык женщин, если таковые, конечно, имелись у мужей племени. Яд признавался готовым к употреблению, если от вдыхания паров у женщин начинались обмороки; самую высокую оценку кураре получал в том случае, если хотя бы одна из «кухарок» во время изготовления яда «нечаянно» умирала. Но беда тем женщинам, которые вовремя не упали в обморок — такой кураре выливали, а изготовителей жестоко наказывали.

После внимательного изучения кураре европейцы убедились, что основным действующим веществом является все-таки не яд змей и даже не слюна женщин, а ядовитое начало растения чилибух (стрихнос) или хондодендрона. Было установлено, что действие кураре вызывает сначала паралич скелетных мышц, а чуть позднее и дыхательной мускулатуры. Животные, пораженные отравленными стрелами, задыхались.
Попытки расшифровать химическую структуру основного действующего начала кураре не приводили к каким-либо результатам в течение 70 лет, и только в 1935 году тайна кураре наконец была раскрыта при анализе так называемого трубочного бразильского кураре. Тогда же были получены первые кристаллы основного действующего вещества — тубокурарина. Вскоре медики нашли и применение тубокурарину. Выяснилось, например, что тубокурарин в определенных дозах не только расслабляет мышцы больного, но и усиливает действие наркотических средств. Это позволило при операциях в 2—3 раза уменьшить дозу эфира, далеко не безвредного для больного.
Что же из себя представляют чилибухи? Они принадлежат к семейству логаниевых, многие представители которого содержат алкалоиды, обладающие весьма ядовитым действием. Обычно это деревья или лазящие кустарники с супротивными листьями, с плодами-ягодами, покрытыми твердой кожурой. Род чилибух содержит более 150 видов и обитает лишь в тропиках.
Чилибуха, или рвотный орех (S. nux vomica L.), распространен в Индии, на островах Малайского архипелага и в Австралии. Это небольшое вечнозеленое деревце с ядовитыми листьями и зеленоватыми мелкими цветками. Все части растения сильно ядовиты благодаря содержанию двух алкалоидов: стрихнину и бруцину (2—4 процента).
Получаемый из растения стрихнин в терапевтических дозах используется в медицине как тонизирующее средство при быстрой утомляемости, гипотонической болезни, ослаблении сердечной деятельности на почве инфекций, при параличах и ослаблении деятельности желудка. Правда, он имеет и противопоказания. Его нельзя, например, использовать при гипертонии, атеросклерозе, стенокардии, нефрите, гепатите и базедовой болезни. А вот настойка чилибухи годится в умеренных дозах всем, кроме малышей. Ее применяют как общетонизирующее средство и в качестве горечи для возбуждения аппетита. Семена используют в текстильной промышленности для окрашивания хлопчатобумажных тканей в коричневый цвет.
В культуру растение введено в Камеруне, Индии и Пакистане. Из других видов чилибух в культуре есть игнация (Вьетнам), ценимая как тоническое средство; применяется также от астмы, ревматизма, холеры и геморроя.
На юге США возделывается для получения стрихнина чилибуха картофельная. Интересно применение этого вида в Индии. В районах с водой, малопригодной для питья, с помощью семян чилибухи осаждают в чанах грязь и взвеси, после чего воду можно употреблять для питья и приготовления пищи.
Надо сказать, что не все виды чилибухи ядовиты. В Западной Африке и на юге Флориды (США) в культуру введены неядовитая чилибуха колючая с плодами до 7 сантиметров в диаметре грушевидной формы и очень хорошим вкусом. Правда, используется она большей частью на выгонку спирта. В Сенегале листья идут на салат, а корни, незрелые плоды и сок считаются лекарственным средством. В диком состоянии последний вид можно встретить как в Африке, так и на Мадагаскаре и Сейшельских островах.
В древние века, в средневековье и даже в новое время яды растений чаще вызывали нездоровый интерес. В греческой поздней мифологии покровительницей отравителей считали богиню Гекату — существо в высшей степени загадочное и темное по своему происхождению. Это одно из древнейших восточных божеств, культ которого был перенесен в Грецию. Ее родителями греки признавали то титанов (Перса и Астерию), то Зевса и Геру, то Зевса и Деметру. Первоначально, согласно мифологии, Геката была вполне добродетельной богиней, заботящейся о воспитании детей, покровительствующей охоте, рыбной ловле и морякам. Но с годами (с V века до нашей эры) характер богини резко изменился и явно не в лучшую сторону. Она становится богиней злого волшебства, недобрых заклинаний, призраков, ночных кошмаров и отравителей.

Рука тверда, дух черен, верен яд,
Час дружествен, ничей не видит взгляд;
Тлетворный сок полночных трав, трикраты
Пронизанный проклятием Гекаты.

В. Шекспир. Гамлет

В одной из од Гораций прославил искусство отравительниц и врачевательниц Фессалии. Приготовлением ядов (равно как и лекарств на их основе) здесь занимались фармакиды — волшебницы, постигшие тайны ядов и лекарств (отсюда и название науки фармакологии). Среди излюбленных ядов фармакид упоминаются яды мандрагоры, белены и дурмана. Слава этих растений в качестве источников то ядов, то лекарственных средств дошла и до наших дней.
Корень мандрагоры, а чаще подделки под него, давали немалый доход знахарям Средневековья. Чтобы обезопасить себя от конкурентов, знахари рассказывали о мандрагоре всевозможные небылицы. Они уверяли простодушных, что корень копать необходимо на могилах под виселицей, где он будто бы только и растет. Это поверие и использовано И. Буниным в стихотворении «Мандрагора».

Цветок мандрагора из могил расцветает.
Над гробами зарытых возле виселиц черных.
Мертвый соками тленья мандрагору питает —
И она расцветает в травах диких и сорных.

К подкопанному корню необходимо привязать черную собаку, заткнуть себе уши смолой или воском (это, якобы, нужно для того, чтобы не услышать крика и стонов корня, несущих смерть, услышавшему их), после чего заставить собаку выдернуть мандрагору. Бедная собака, разумеется, после этого издыхала. В те времена люди считали, что корень мандрагоры приносит владельцу счастье и богатство, привораживает любимых и предохраняет скот от дурного глаза.
Впрочем, использовали тогда мандрагору и для иных целей. В VI веке прославленная отравительница Фредегонда, помогая своему царственному супругу, наряду с аконитом с успехом использовала мандрагору. Кроме всего прочего, отвар мандрагоры в древности применяли и для медицинских целей в качестве наркотика при сложных операциях.
Во всех описанных случаях знахари, ведуны и врачи употребляли мандрагору лекарственную (Mandragora officinarum) и мандрагору осеннюю (Μ. autumnale) — многолетние травянистые растения семейства пасленовых, произрастающие в Средиземноморье. Корни их сходны с редькой и при хорошо развитом воображении иногда могут напоминать фигуру человека. Крупные листья, подобные табачным, собраны в прикорневую розетку. Цветки единичные, белые, зеленовато-желтые или голубоватые. В настоящее время в медицине ряда стран мандрагора применяется как болеутоляющее средство при подагре и ревматизме.
В пределах Советского Союза, в Западном Копетдаге, в урочище Шевлан близ Кара-Кала (Туркмения), известен редчайший вид мандрагоры туркменской (М. turcomanica), занесенный в Красную книгу. Вид охраняется государством. Растение замечательно тем, что не ядовито и даже введено в культуру на Кара-Калинской станции Всесоюзного научно-исследовательского института растениеводства имени Н. И. Вавилова в качестве плодового растения. Гроздья оранжевых кисло-сладких плодов этой мандрагоры (до 100 на растении), похожие на томаты, созревают к весне и ароматом напоминают дыню. Плоды содержат около 80 мг% аскорбиновой кислоты и хорошо дозревают в лежке. В прежние времена население употребляло плоды также для лечения нарывов и ран.
Из других растений семейства пасленовых, почитаемых ведунами и знахарями, выделяется род дурманов.
В Южной Америке у шаманов особым спросом пользуется дурман индийский (Datura innoxia), почему-то называемый ботаниками также безвредным, Из ядовитого, обладающего также наркотическим действием, сока шуарские шаманы получают напиток майкоа. После его приема шаман впадает в оцепенение (а иногда в буйство) и начинает грезить.
У нас этот вид дурмана культивируется в Южном Казахстане, но отнюдь не для шаманов. На его основе медицинская промышленность получает препараты, применяемые как успокаивающее, обезболивающее, снотворное и противорвотное средства, а алкалоид дурмана скополамин в комбинации с омнопоном или морфином используется в акушерской практике при тяжелых родах.
Более известный нам дурман обыкновенный (D. stramonium), также иногда культивируемый, применяют в медицине для лечения бронхиальной астмы, психических и нервных заболеваний, хронического ревматизма, невралгии и некоторых заболеваний дыхательных путей (за рубежом также при лечении проказы).
Не очень далекий родич дурманов белладонна (Atropa belladonna), в прошлом распространенная повсеместно в Евразии, у римлянок в Древнем Риме пользовалась большим успехом как средство для расширения зрачков, усиления блеска глаз и эффектно учащенного и глубокого дыхания. Недаром в переводе слово белладонна означает красивая дама, а в русском языке имеется и другое наименование растения — красавка. Однако неосторожная «передозировка» препарата красоты приводила к буйству даже самых скромных и тихих женщин, а иногда и к смерти из-за паралича дыхания (ведь красавка содержит такие сильнодействующие алкалоиды, как атропин, гиосциамин и скополамин). Недаром атропин назван в честь богини Атропы, следящей за течением жизни человека и перерезающей со временем ее нить.
Как лекарственное средство белладонна возделывается ныне почти во всех странах Европы, в Пакистане, США и Южной Америке. Вырабатываемые из растения препараты используют в качестве спазмолитических и болеутоляющих средств при язве, почечных коликах, спазмах и в глазной практике. Ввиду постепенного исчезновения белладонна внесена в Красную книгу. В полной охране нуждается также туркестанский вид белладонны (красавки) Комарова, встречающейся в Западном Копетдаге.
Атропин содержится и в белене (Hyoscyamus niger), ставшей орудием убийства отца Гамлета, о чем и поведал Призрак, явившийся сыну:

«...Когда я спал в саду
В свое послеобеденное время,
В мой уголок прокрался дядя твой
С проклятым соком белены во фляге
И влил в притвор моих ушей настой,
Чье действие в таком раздоре с кровью».

В настоящее время белену выращивают на специальных плантациях. Атропин, являясь ядом, одновременно служит и противоядием, которое используют, например, при отравлении морфином. Скополамин, содержащийся в белене, обладает успокаивающим действием и находит применение в психиатрии и хирургии.
Источником скополамина и атропина может служить также скополия карниолийская (Scopolia carniolica)— редкий вид юга европейской части СССР и Кавказа, занесенный у нас в Красную книгу.
В истории человеческого общества громкую печальную известность получило в древности еще одно замечательное во многих отношениях растение, или, вернее, целый ботанический род, — аконит (Aconitum), называемый также борцом (в свое время его именовали «ядом Цербера»).
Ядовитым началом аконита является аконитин, содержащийся в клубнях растений. Этот универсальный «нервный» яд вызывал мгновенный паралич и остановку дыхания.
Но аконит также и лекарственное растение. В недалеком прошлом его препараты применяли в отечественной медицине при невралгии, ревматизме, от чирьев и болячек. Ныне производство лекарств из аконита прекращено главным образом из-за исключительно ядовитых свойств растения. В СССР в Красную книгу занесены такие виды аконита (борца), как каракольский, Жакена, джунгарский, таласский и тангутский.
Пожалуй, о ядовитых и одновременно лекарственных растениях можно рассказать очень много. На Земле известно около 10 тысяч ядовитых растений, но пока точно не ясно, сколько из них можно уже сейчас или в будущем использовать в медицине. Большая часть ядовитых растений планеты произрастает в тропиках, реже субтропиках. Таковы, например, прославившиеся вначале в качестве источника ядов растения строфант и сумах. Ныне с помощью строфантина нормализуют сердечную деятельность, а ядовитым соком сумаха лечат параличи, ревматизм и другие заболевания.

Тайна субстанции X

 

Понял я, что юной жизни тайна
В мир пришла под кровом темноты...

И. Бунин

Человек еще молод — вся жизнь впереди. И вдруг с ним случается что-то в высшей степени непонятное — ни с того, ни с сего в один пасмурный и сумрачный день у него начинают болеть суставы рук или ног, а еще хуже — позвоночник. Боль не проходит и день, и два, и десять. Потом суставы опухают. Заболевший передвигается уже с видимым трудом, а временами (иногда и на всю жизнь) и вовсе теряет способность к передвижению. Это все признаки тяжелейшей болезни — ревматоидного полиартрита.
Однажды английский врач Ф. Хенч, лечивший больного ревматоидным полиартритом, был очень взволнован. Ко всем напастям, свалившимся на его пациента, последний заболел еще и желтухой (болезнь Боткина), что определенно свидетельствовало о поражении печени. Желтуха едва не убила больного, но все же его организм выдержал.
Исхудавшего и желтого после болезни его выкатили в коляске во двор. И вот на этот раз приятная неожиданность. Вместе с выздоровлением у больного начала восстанавливаться подвижность. Ушла из суставов денно и нощно грызущая их боль. Ушел и более не возвратился полиартрит.

Вскоре любознательный врач обратил внимание на то, что признаки полиартрита ослабевают в период беременности, а иногда, пусть и редко, и совсем исчезают после рождения ребенка.
Хенч сделал вывод — явления эти не случайны. Видимо, в организме образуется какое-то соединение, помогающее излечению. Условно врач назвал его «антиревматической субстанцией X».
Почти десять лет спустя Хенч познакомился с химиком Э. Кендаллом, которому также удалось выделить таинственное соединение, названное им не менее загадочно — «вещество эпсилон». Как показал эксперимент, это вещество повышает устойчивость организма к холоду, физическому напряжению и всевозможным неблагоприятным воздействиям среды.
Оба соединения оказались веществами биологически равноценными по своему действию на организм человека и в 1948 году приобрели единое и вполне определенное наименование — кортизон.
С 1949 года начинается триумфальное шествие синтетического аналога кортизона, вырабатываемого из надпочечников животных (сырье поставляли бойни). Гидрокортизоном успешно удавалось вылечивать не только ревматоидный полиартрит, но и ревматизм, и подагру, и ревмокардит, и бронхиальную астму, и сенную лихорадку, и силикоз, некоторые болезни кожи (волчанку, экземы, пузырчатку) и глаз, рак крови и рак грудной и предстательной желез. Правда, были и осложнения: у ряда больных угрожающе повышалось давление, появлялись признаки диабета, а иногда выздоравливающий от одной из перечисленных болезней вдруг заболевал язвой желудка. Случались и другие отклонения — больные временами вели себя словно помешанные.
И все же кортизон и родственные ему соединения — кортикостероиды — прочно утвердились. Их начали применять и в хирургии для стабилизации кровяного давления и при борьбе с шоковыми состояниями. Некоторые препараты стали незаменимыми для поддержки стареющего организма и при нарушениях белкового обмена.
Однако промышленное производство синтетического кортизона и кортикостероидов было вначале слишком дорогим, а их препараты недоступны широким массам. Медицинской промышленности удавалось получить лишь мизерные количества препаратов, вырабатываемых из такого сырья, как кора надпочечников и желчь крупного рогатого скота.
Медицину выручили растения, содержащие некоторые гликоалкалоиды, на основе которых стало возможным наладить дешевый промышленный синтез препаратов. В тропиках таковыми растениями оказались некоторые виды диоскореи и восточноафриканского алоэ, в СССР — виды австралийского паслена, содержащие алкалоид соласонин с его молекулами соласодина, поставляющими химикам готовую и наиболее трудно синтезируемую часть молекулы кортизона.
К сожалению, охрана естественных ресурсов паслена дольчатого — основного поставщика промышленного сырья для отечественной медицинской промышленности и контроль за их сохранением невозможны. Все наиболее ценные с медицинской точки зрения виды паслена (дольчатый, птичий, брисбенский и др.) — пришельцы из Австралии, Новой Зеландии, с островов Тасмании и Норфольк. Их выращивают в нашей стране лишь в ботанических садах, во Всесоюзном научно-исследовательском институте лекарственных растений и на его зональных опытных станциях, расположенных в субтропиках. Но зато растут промышленные плантации в Казахстане, где площадь под пасленом дольчатым достигает ныне почти тысячи гектаров.
У нас паслен дольчатый и его гибриды культивируются как однолетние растения (на родине он 3— 7-летний кустарник). Урожай сухого сырья (листьев и стеблей) достигает 60 центнеров с гектара, семян — 70—90 килограммов с гектара. Наиболее богаты соласодином зеленые плоды паслена (по виду они почти как у нашего картофеля, только ярче и привлекательнее).

Растения, изменяющие вкус

 

Есть многое ... на небе и земле, что и во сне,
Горацио, не снилось твоей учености.

В. Шекспир

В тропических лесах Западной Африки (Гана, Нигерия, Заир) растет необычное плодовое дерево под интригующими на местных наречиях названиями, которые на русский язык переводятся как «чудесные ягоды» либо как «ягоды радостной неожиданности». В последние годы это дерево настолько заинтересовало ботаников и медиков, что на IV Африканском симпозиуме по плодоводству в 1975 году ему уделили едва ли не основное внимание.
Если съесть горсть плодов этого дерева, то через 2—4 часа вдруг обнаруживаешь невероятное: какую бы ты пищу не принимал, будь она не слаще горькой редьки, все примерно в течение двух часов будет казаться сладким. Этим свойством и пользуются некоторые из африканцев, если предстоит завтракать или ужинать кислыми фруктами. Их кладут также и в пальмовое вино, не отличающееся деликатным букетом.
Латинское название дерева — Synsepalum dulcificum (синоним: Pouteria dulcifica — путерия сладковатая). В Заире его называют дика, в Гане — ассаа (есть и другие наименования). Относится дика к семейству сапотовых, у нас почти неизвестному.
Плоды дики продолговато-овальные, красные, совсем небольшие — около 2 сантиметров в длину и 0,8 сантиметров в ширину.

Почти весь плод заполнен крупным семенем, покрытым совсем небольшим слоем сладковатой, довольно приятной на вкус мякоти. Химические исследования показали, что «извращение вкуса» происходит из-за содержания в плодах гликопротеина миракулина.
Не менее интересно другое африканское растение — диоскореолистник (Dioscoreophyllum cumminsii). Растение напоминает лиану с крупными гроздьями (по 40—60 штук) ягод ярко-красного цвета. Плоды еще меньше, чем у дики: 1×0,8 сантиметра. Семя также занимает почти всю ягоду. Сладкая, нежная и приятная на вкус слизистая мякоть содержит вещество мополин, превышающее по сладости сахар примерно в 90 тысяч раз.
Ныне делаются попытки ввести оба растения в культуру. Начата селекция. Растения привлекли самое пристальное внимание медиков в связи с распространением в наиболее развитых странах диабета — болезни, обусловленной не столь наследственностью, сколько нашей склонностью к неумеренному употреблению сахара, который не зря врачи относят «к сладким ядам».
Человека медленно, но верно «гасит» неумеренное потребление высококалорийных продуктов, среди которых не последнее место занимают очищенные углеводы, буквально насыщающие наши десертные блюда. К сожалению, мало кто способен отказаться от многих кондитерских изделий, а дети просто не в силах устоять против конфет и мороженого.
Ягоды дики и диоскореолистника могли бы вполне удовлетворить нашу потребность в сладком, не нанося ущерба здоровью. Может быть, повезет и химикам, если они сумеют синтезировать миракулин и монелин и предложить не слишком дорогостоящую технологию промышленного синтеза этих соединений.
Своеобразно извращает вкус тропическое растение гимнема лесная (Gymnema sylvestre), встречающаяся в Индостане и Австралии. Если пожевать листья этого растения, то реакция вкусовых рецепторов изменится на целые сутки. Но в отличие от дики и диоскореолистника гимнема не дает ощущения сладости, а, напротив, уничтожает любое вкусовое ощущение.
В Индии и Пакистане гимнему разводят как лекарственное растение. Ее листья жуют при диабете. Как полагают, порошок из листьев улучшает обмен веществ; в частности, его принимают при фурункулезе. Подобное гимнеме растение произрастает и в СССР. Оно известно у нас под многочисленными названиями: унаби, зизифус, ююба, юйюба, китайский финик, челон (по-таджикски) и чейлон-джида (по-узбекски). Латинское название — Ziziphus jujuba.
Этот редкий вид субтропического до четырех метров высоты плодового кустарника, реже дерева, дико встречается в пределах СССР только в Узбекистане и Таджикистане (Западный Тянь-Шань, Южный Памиро-Алай). В одичавшем состоянии известен на Кавказе (Ширакская степь, Эльдар, возле Баку). Вид занесен в Красную книгу.
Унаби привлекает внимание своей полушаровидной ажурной кроной и ярко блестящими, словно покрытыми лаком, кожистыми листьями. Ствол кустарника серо-черный, сильно разветвленный. Цветки мелкие, зеленоватые, с очень тонким приятным запахом. Осенью листья и почти все однолетние побеги унаби опадают. Кустарник, таким образом, является не только «листопадным», но и «веткопадным».
Красные, желтые или коричневые плоды унаби ботаники называют костянками. В культуре плоды достигают иногда величины куриного яйца (масса колеблется от 5 до 50 граммов). Они несколько напоминают и плоды лоха, и финика. При жевании листьев унаби на 5—10 минут парализуется ощущение сладкого и горького; последнюю особенность используют перед приемом хинина.
Культивируют унаби главным образом в Южной Азии, Средиземноморье, Бразилии, Австралии и США: в тропиках и субтропиках. Но растение не особенно боится и наших зим. Его можно встретить, например, под Одессой и даже под Воронежем.
Унаби вырабатывает поразительное количество витамина С. Зрелые ягоды со сладкой, беловатой мучнистой мякотью и приятным ароматом, содержат 700—900 мг% витамина С или вдвое больше, чем ягоды черной смородины. После инактивации ферментов путем выдерживания плодов в течение 1—2 минут в кипятке, охлаждения и высушивания концентрация витамина С возрастает до 1500—2000 мг% (в высушенных без инактивации ферментов плодах витамина С остается всего 5—10 мг%).
Древнеарабские врачи (в том числе и Авиценна) применяли унаби в лечебных целях при болезнях печени, желудка, легких, камнях в почках и воспалении мочевого пузыря. В Средневековье незрелые плоды рекомендовали при поносе и дизентерии, а зрелые плоды — при запорах. Отвар плодов унаби издревле применяли как тонизирующее и мочегонное средство в Китае; в этом же качестве его используют ныне в Таджикистане.
Клиническая проверка показала, что унаби в сочетании с другими средствами благоприятно действует при гипертонии, что объясняют наличием катехинов, лейкоантоцианов и других полифенольных соединений.
Мякоть, помимо витамина С, содержит до 25— 30 процентов и более сахара, белки, пектины, танин, органические кислоты, минеральные соли. При подвяливании плодов вкус их существенно улучшается. Плоды используют в сыром, сушеном, копченом и консервированном виде, в производстве кондитерских изделий и напитков.
Свойства листьев унаби тоже уникальны. Они обладают кратковременным анестезирующим действием. Молодые листья богаты рутином (до 2 процентов). Привередливая к еде гусеница тутового шелкопряда без возражения меняет питание на унаби, причем дает волокно более высокого качества, чем при питании на шелковице.
В Индии на унаби разводят мелких насекомых Coccus, перерабатывающих смолистое вещество, выделяемое кустарником, в лакша, или шеллак (особый вид лака).
Из коры унаби можно получить дубильные и красящие вещества, использовавшиеся еще в начале нынешнего века. Красноватая и плотная древесина хорошо полируется. Ко всем своим достоинствам унаби также укрепляет почву и отлично противостоит засухе. Культура у нас возможна в Средней Азии, на Кавказе и на юге Украины. Лучше всего унаби размножать прививкой, тронувшимся в рост глазком в шейку корня.

Радужные цветы

 

Великие в себе благоволенья
Таят цветы, и травы, и каменья.

В. Шекспир.

В отношении способности и умения эстетически наслаждаться, погружаясь при созерцании прекрасного в своеобразную нирвану, одна нация в мире не знает себе подобных. Это японцы. Виданное ли дело, чтобы люди сидели долго-долго, часами, смотрели на простые камни. Целыми семьями в возрасте от пяти до восьмидесяти. А это всегда можно увидеть в созданном в г. Киото саду камней. Иностранцы туда и приходят, чтобы посмотреть, как японцы это делают; камни же их оставляют совершенно равнодушными.
В июне у японцев устраивают «ханами» — массовое созерцание цветущих ирисов. Кстати, они их высаживают не только в садах, но и на крышах домов.
В мае в день мальчиков изображения ирисов появляются чуть ли не на всех предметах обихода, если в семье есть хотя бы один мальчишка. Листья ириса, похожие на мечи, по мнению японцев, должны будить в будущем мужчине мужество (между прочим, в японском языке ирис и «воинский дух» обозначены одним и тем же иероглифом), а созерцание цветов — вселять в сердце радость. Некогда в этот день (5 мая) японцы из цветов ириса и померанца готовили зелье, называемое майским жемчугом, которое будто бы помогало от многих болезней.
Особой любовью в Японии пользуется ирис Кемпфера. На основе этого вида выведено множество сортов самых разнообразных по форме, рисунку и изумительных по окраске, Среди них глубоких темных тонов вишнево-фиолетовые Комуразаки, нежные васильково-синие Аизоши, бесподобные махровые Сакураяши и мальчишески дерзкие сиреневые с ярко-желтыми пятнами Сакура-Гава.
Цветки ириса неоднократно изваяны в камне восточных и римских галерей и баллюстрад. Правда, этот орнамент по странному стечению обстоятельств назвали лилией. А между тем орнамент состоит из трех лепестков, из которых один прямой сильно расширен вверху, в то время как два боковых изогнуты наружу и наклонены концами вниз.
В Египте ирисы считали символом красноречия. В Аравии, напротив, ирисы были символом молчания и печали: их сажали в основном на кладбищах. Арабы распространили ирис по всей Северной Африке. С маврами цветок покорил Испанию, с испанцами — Мексику и Калифорнию.
В средневековой Европе, не изобилующей многообразием ирисов, долгое время знали только два вида — ирис бледный и ирис пестрый. Это не помешало европейцам создать на их основе уже в 1840 году более ста различных сортов. Это были диплоидные формы, несущие в клетках по два набора хромосом.

Методы экспериментальной полиплоидии, связанные с умножением наборов хромосом, расширили возможности цветоводов, С удвоением набора хромосом и вовлечением в скрещивания новых видов численность сортов ириса возросла до фантастической цифры. Сейчас в Европе насчитывают более 30 000 сортов ириса, имеющих более 300 различных окрасок и оттенков. Все сорта объединяют в два вида — ирис германский (I. germanica) и садовый (I. hybrida hort.). Многие века выращивают ирисы под Флоренцией, которая и свое название получила от римлян из-за изобилия ириса (Флоренция в переводе означает цветущая). Правда, выращивают их здесь не столь из эстетических, сколь из меркантильных побуждений. Дело в том, что корневища ирисов бледного и флорентийского содержит 0,1—0,2 процента эфирного масла, используемого в парфюмерии. Из Флоренции большая часть сырья экспортируется во Францию в город Грасс — главный центр парфюмерной промышленности страны, где два десятка предприятий вырабатывают наиболее прославленные в мире духи. Сюда же поступают корневища флорентийского ириса из французской провинции Прованс и из Северной Африки.
Надо ради справедливости отметить, что ирисы бледный и флорентийский (а тем более германский) уступают по «деликатности» форме, известной в Европе под названием белая мадонна (Madonna alba) и встречающейся в Аравии. К сожалению, белая мадонна слишком чувствительна к холодам.
В некоторых странах ирисы используют и в более прозаических целях. В Пакистане, США, Японии из листьев некоторых ирисов изготовляют циновки, веревки, щетки и грубые ткани; из цветков, обработанных известью,— зеленые чернила и краску для живописи (ирисовая зелень) на слоновой кости.
Ирис к тому же и лекарственное растение. Из корневищ ирисов германского, бледного и флорентийского при медленной сушке получают «фиалковый корень» с ароматом фиалки (запах зависит от присутствия ирона), «разрекламированный» в свое время Козьмой Прутковым: «Детям, у коих прорезываются зубы, смело присоветую фиалковый корень!» В старину считали, что «фиалковый корень» помогает прорезаться зубам и укрепляет их. Ныне он входит в состав некоторых зубных порошков. Но, главное, в медицине корневище ирисов используют как эффективное слабительное, потогонное и отхаркивающее средство.
Плоды ириса являются антибиотиком. В тибетской медицине в качестве лекарственных средств используют и корневища, и цветки, и семена ирисов. Гомеопаты любят прописывать «фиалковый корень» при лечении воспаления поджелудочной и слюнных желез, а также вегетативных неврозов.
Не обошли вниманием «фиалковый корень» кулинары и виноделы. Муку из корневищ ириса германского добавляют в некоторые изделия из сахара и теста, спиртовой вытяжкой ароматизируют вина (ликеры, вермут, бордо, кипрское и др.) и пищевой уксус.
В русском языке ирисы имеют самые ласковые наименования: касатик (то есть милый, дорогой), петушок, певник (пивник), косички, бубенчики, заячьи огурчики. Название ириса с латыни переводится строже — радуга. Радуга у нас издревле была символом счастья и красоты.
Ирис относится к роду многочисленных травянистых однодольных растений семейства касатиковых и включает около 200 видов. У него плосковатые узловатые корневища, ветвистые стебли и мечевидные,
расположенные в два ряда листья. Листья сложены в продольном направлении, причем встречающиеся края сращены. Лишь там, где лист отходит от стебля, его половинки свободны и образуют желобок, в котором скрыто основание следующего листа, подобного клинку кинжала в ножнах. Листья строго ориентированы к странам света. Своими широкими сторонами они обращены на восток и запад. Утром и вечером, когда бывает сравнительно прохладно, листовые пластинки хорошо прогреваются, а в полдень не слишком много испаряют влаги и меньше страдают от лучей жаркого солнца.
Цветки ирисов, ярко окрашенные и крупные, состоят из шести долей, темно- и светло-фиолетовой, белой, розовой, огненно-красной, карминовой или желтоватой окраски. Три наружные доли с пушистой бороздкой отогнуты вниз, три внутренние направлены вверх. Столбик трехраздельный. Тычинок три, причем пыльца в них так хитро укрыта лопастями пестика с рыльцем, что ее не может замочить дождь даже при очень сильном ветре. Растение предоставляет укрытие от дождя и самым дорогим своим гостям — насекомым.
Цветки опыляются шмелями и мухами. Прилетая за нектаром, шмель проникает в глубь цветка и попадает под крышу лепестковидного рыльца и под тычинки. Если шмель успел побывать в другом цветке и несет на спинке пыльцу, то он неминуемо проведет опыление. Самоопыление у ирисов невозможно, так как рыльце и пыльники созревают неодновременно. Разводят ирисы и за необычайное богатство цветковой гаммы и за редкую для цветов неприхотливость и выносливость. Дикие или одичавшие ирисы можно встретить на всех континентах, кроме Австралии.
В СССР для получения корневищ выращивают преимущественно ирисы германский, бледный и флорентийский, а цветоводы — сорта Кемпфера (японского), гладкого, грузинского, Гуга, низкого и пестрого. Последние используют на срезку, для групп, бордюров, смешанных рабаток, укрепления откосов и склонов, обращенных к морю.
Полагают, что лекарственным действующим началом у бледного, германского и флорентийского ирисов является эфирное масло (содержание 0,1—0,2%). Кроме масла, корневища содержат крахмал, слизь, смолы и ряд других соединений. Корневища для сдачи обыкновенно выкапывают поздней осенью на второй или третий год жизни растений, очищают от коры, затем сушат под навесом или в специальных сушилках. В готовом для сдачи виде корневища идут в форме белых или желтоватых, несколько сплюснутых кусков длиной не более 15 см и толщиной не более 4 см (толстые разрезают вдоль). Запах у них должен быть слабый и приятный.
В Сибири, на Дальнем Востоке и в Средней Азии растет ирис мечевидный. Многие формы этого вида введены в культуру в Кашмире (Гималаи), Японии и США. Из его корневищ получают крахмал, а волокно из листьев используют для изготовления грубых тканей и плетения веревок.
В культуре ирисы размножают делением ранней весной кустов (на юге и осенью), отрезками корневищ с почкой и семенами. Семена высевают осенью на гряды, а при размножении редкого вида или сорта — в горшки, сохраняемые до весны в прохладном помещении.
Цветоводам, конечно, надо иметь в виду, что растения из семян зацветут лишь на 2—3-й год. На одном месте ирис можно выращивать 3—5 и даже 7—9 лет, после чего участок надо сменить. Ирисы довольно светолюбивы. Почву предпочитают нейтральную или с щелочной реакцией.
При поражении корневищ бактериальной гнилью место выращивания ирисов срочно меняют, но перед этим обрезают и сжигают все пораженные части корневища. При появлении голых слизней почву под ирисами присыпают суперфосфатом.
Распространенный в западных районах Приамурья ирис желтейший должен заинтересовать фармацевтов. В тибетской медицине его постоянно включают в состав кровеостанавливающих средств, а в порошках используют при сепсисе и различных инфекциях.
В Сибири встречаются ирисы вильчатый и восточный, В народной медицине измельченные корневища первого включали в состав общеукрепляющих средств при малокровии, второй использовали как слабительное, а в большой дозе — как рвотное.
На Украине обычно поблизости от воды или на болотах растет ирис болотный. Корневища у него довольно короткие — до 10 см, неравномерно утолщенные и слегка членистые. Стебли достигают 1,5 метра, цилиндрические, сплюснутые, в верхней части разветвленные, заканчивающиеся цветками. Листья широкомечевидные, острые, серовато-зеленые, по краю перепончатые. Цветение в июне—июле. Цветки светло-желтые, крупные, с шестилопастным околоцветником. Плоды многосемянные, трехгранные, продолговато-овальные коробочки с коротким носиком, созревают в августе— сентябре.
Как и у всех ирисов, строение цветка «продумано» природой до тонкости. Во-первых, пыльца защищена от дождя; во-вторых, опыляющим насекомым предоставлен максимальный комфорт: шмели располагают удобными «аэродромами» — бородками свешивающихся лепестков. Проникая к медоносным каналам околоцветника, шмель оказывается под «крышей» листоподобного рыльца (тут не дует, не сквозит и не мочит), а вместе с тем — под тычинкой. Тычинка предельно мягко и осторожно загружает шмеля пыльцой; тычинка полностью соответствует изгибу шмелиной спины и брюшка.
Одним из свойств ирисов, неизменно изумляющим садоводов и генетиков, является их склонность мутировать, особенно в гибридном состоянии. Возможно, секрет изменчивости гибридов заключается в переклинальной их структуре. Это так называемые химеры, у которых один гистологический слой (например, эпидермис) имеет одно генетическое происхождение, а глубже залегающая ткань — другое. Такие переклинальные химеры не редкость, например, у яблони и картофеля.
Предполагают, что подобное строение позволяет им лучше переносить резкие перепады условий среды: температуры, влажности и т. п., а потому они зачастую более долговечны и способны шире распространиться. Стоит химеру «раздеть» (генетики говорят расхимерить, то есть убрать, например, верхний слой) и она вдруг снижает продуктивность или становится менее устойчивой к неблагоприятным условиям среды, болезням и вредителям. Очень известный генетик Т. В. Асеева в начале своей научной деятельности «раздевала» химеры картофеля, надеясь получить в результате изменения новый сорт. Но новые сорта никак не получались, а «раздетые» чаще снижали урожай.
Очень увлекался ирисами профессор медицины и инспектор ботаники Тюбингенского университета Рудольф Камере (Камерариус); тот самый, который доказал наличие пола у растений. Его коллекцию ирисов, содержащую 30 видов, и многие другие растения купил епископ Эйштедский и посадил в своем саду. А в 1613 году епископ издал великолепно и красочно оформленное сочинение «Сад Эйштедский», из которого ботаники и узнали о существовании лучшей в мире коллекции ирисов.
Покорены ирисом в свое время были рыцари-крестоносцы, нередко изображавшие его на своих гербах и штандартах. Под названием лилия ирис вошел в герб флорентийской республики; ирис позаимствовал затем для герба дом Валуа, а вслед за ним с 1179 года — французские короли.
Многие ирисы находятся на грани полного исчезновения, и в их числе целый ряд наших отечественных видов. Среди них красивейшие из рода ирисов закавказские эндемики: Камиллы (озеро Кафангель в Азербайджане), грузинский и парадоксальный (Грузия и Азербайджан), сетчатый (Закавказье и Южный Дагестан). Необыкновенно прелестен узкоэндемичный вид Южного Узбекистана ирис величественный (Тахта-карача). Все эти виды занесены в Красную книгу. Сюда же внесены высокодекоративные виды ириса: дарвазский, или самсан (Южный Таджикистан, Дарваз-Придарвазье), Эвбенка (Копетдаг и Нахичевань), Гроссгейма (Нахичевань и Мегринский район Армянской ССР), элегантнейший (полупустыни Армении), волчий (Араратская котловина и Нахичевань), Виноградова (гора Ломтисмт в Южном Закавказье). Из них существенный интерес для селекционеров имеют виды ириса дарвазский, грузинский, Эвбенка и Виноградова.
В Красную книгу пришлось занести и сибирские виды ирисов тигровый и сглаженный.


Содержание

Слово к читателю ............................................ 5

Исчезающие пшеницы .................................... 7

Заморский пришелец .................................... 13

Утраченный лен ............................................ 26

До того как появилась бумага ...................... 31

Растения-сахароносы ................................... 34

Луговые и лесные овощи ............................. 39

Растение, созидающее великанов ............... 49

Последняя среди первых ............................. 55

Возлюбленные Диониса .............................. 59

Поливитаминное растение .......................... 64

«Ягода» зимнего леса ................................... 68

Душистые растения ..................................... 72

Емшан ........................................................... 77

Противострессовые растения ................. 82

Маралий корень ........................................ 92

Сладкая трава ........................................... 96

Целебные яды растений ....................... 100

Тайна субстанции X ................................ 109

Растения, изменяющие вкус ................. 113

Радужные цветы ..................................... 118


Юрий Петрович Лаптев

В МИРЕ ИСЧЕЗАЮЩИХ РАСТЕНИЙ

Редактор И. А. Курзина
Художники Ю. Н. Владимиров, Ф. Е. Терлецкий
Художественный редактор Н. М. Коровина
Технический редактор В. Ф. Андреенкова
Корректор Н. Я. Туманова

ИБ № 2132

Сдано в набор 26.09.79. Подписано к печати 29.02.80. Т-01688. Формат 70Х100 1/32- Бумага тип. № 1. Гарнитура журнальная рубленая. Печать высокая. Усл. печ. л. 5,2. Уч.-изд. л, 5,49. Изд. № 255. Тираж 100 000 экз. Заказ № 687. Цена 20 коп.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Колос». 107807, ГСП, Москва, Б-53, ул. Садовая-Спасская, 18,
Ярославский пол и граф комбинат Союзполиграфпрома при Государственном комитете СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 150014, Ярославль, ул. Свободы, 97.