Главная

Библиотека сайта

Форум

Гостевая книга

Вячеслав Петрович Шунтов

Трудная профессия альбатроса

---

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ПО РЫБНОМУ ХОЗЯЙСТВУ

ТИХООКЕАНСКИЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ
РЫБНОГО ХОЗЯЙСТВА И ОКЕАНОГРАФИИ

В. П. Шунтов

Трудная
профессия
альбатроса

 

 

 

Москва “НАУКА” 1993

---

УДК 59874(551.4617.6)

Трудная профессия альбатроса / В.П. Шунтов. – М.: Наука, 1993. – 224 с. – ISBN 5-02-005708-8

Книга — путеводитель по морским птицам Мирового океана, которым могут пользоваться в морских плаваниях научные работники, моряки, рыбаки, туристы. Морские птицы — альбатросы, буревестники, тайфунники, фаэтоны, фрегаты... Автор рассказывает о поведении, экологии, гнездовых циклах, миграциях, способах добычи пищи морских птиц 15 семейств, относящихся к отрядам пингвинов, трубконосых, веслоногих и ржанкообразных. Особое внимание уделено описанию признаков, по которым легче распознавать птиц с борта судна.

Для морских биологов, океанологов, любителей природы.

Рецензенты:
доктор биол. наук М. К. Глубоковский,
канд. биол. наук Я. М. Литвиненко

Ответственный редактор
канд. биол. наук Ю. В. Шибаев

Научное издание

ШУНТОВ ВЯЧЕСЛАВ ПЕТРОВИЧ

Трудная профессия альбатроса

Утверждено к печати Тихоокеанским научно-исследовательским институтом рыбного хозяйства и океанографии

Редактор издательства Г. М. Орлова. Художник А. А. Кущенко
Художественный редактор Н. Н. Михайлова. Технический редактор Я. М. Бурова
Корректоры З. Д. Алексеева, Н. Л. Голубцова

Набор выполнен в издательстве на наборно-печатающих автоматах

ЛР № 020297 от 27.11.91

ИБ№ 6

Подписано к печати 19.11.93. Формат 60x90 1/16. Гарнитура Пресс-Роман
Печать офсетная. Усл. печ. л. 14,0. Усл. кр.-отт. 14,3. Уч.-изд. л. 14,6
Тираж 2000 экз. Тип. зак.3460.

Ордена Трудового Красного Знамени издательство “Наука” 117864 ГСП-7,
Москва В-485, Профсоюзная ул., 90

Санкт-Петербургская типография № 1 ВО “Наука”
199034, Санкт-Петербург В-34, 9-я линия, 12

Ш

1907000000-380 042(02)-93 ISBN 5-02-005708-8

376-93, II полугодие

© В.П. Шунтов, 1993 © Российская академия наук, 1993

---

Все года, и века, и эпохи подряд — Все стремится к теплу от морозов и вьюг. Почему ж эти птицы на север летят, Если птицам положено только на юг?! Слава им не нужна — и величие, Вот под крыльями кончится лед – И найдут они счастие птичее Как награду за дерзкий полет. В. Высоцкий “Белое безмолвие”

 

 

 

 

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Профессия ... альбатроса. Но можно ли говорить о профессии птицы? Как это ни кажется странным – можно. Более того, профессию имеют все животные и в том числе птицы. Есть среди них узкоспециализированные профессионалы, но есть и специалисты широкого профиля. Есть примеры и трудных профессий. По образному выражению выдающегося английского орнитолога Д. Фишера, в мире птиц нет более трудной профессии, чем быть альбатросом. Почему именно альбатросом, а не пингвином, почему не чайкой или буревестником? Об этом, о поведении, других сторонах жизни морских птиц, их роли в океанических экосистемах и значении для человека, а также о том, как различать птиц в море с борта судна, рассказывается в этой книге.
В море встречаются различные птицы. Но моя цель – рассказать в основном о настоящих морских и океанических птицах. К ним относятся виды, вся жизнь которых связана исключительно с морской средой.
Всего в Мировом океане обитает примерно 260 видов настоящих морских и океанических птиц, или около 3% от всей орнитофауны нашей планеты. В общем-то немного, если иметь в виду, что более двух третей поверхности Земли покрыты водой и даже крупные материки по существу только большие острова в безбрежном океане.
Но с водной средой связана жизнь еще около 600 видов птиц. К этой группе относятся птицы, обитающие на озерах, реках, болотах, в эстуариях и лиманах. Во время миграций и зимовок многие из них появляются в прибрежной зоне морей и океанов. В отличие от настоящих морских их можно назвать полуморскими.
Встречаются в море и сугубо сухопутные птицы, что чаще всего бывает во время сезонных перелетов, когда они пересекают проливы, заливы и даже моря. При плохой погоде береговые птицы нередко теряют дорогу или сносятся сильными ветрами в открытое море. И здесь они оказываются в очень трудном положении – для них морская стихия враждебна. Большинство из попавших таким образом в беду птиц обречено, море не любит слабых и безжалостно ведет свой суровый отбор. Заблудившиеся и обессилевшие птицы садятся на проходящие суда, и немногим из них удается избежать таким путем гибели.
Океан находится в вечном движении. Мощные течения, вихревые и вертикальные токи вод создают его сложный лик. Но морская равнина с ее ландшафтами все же более однообразна, если сравнивать ее с сушей. В этом, наверное, и заключается основная причина не очень большого количества видов настоящих морских птиц.
Приспособление птиц к жизни в море протекало разными путями. Поэтому за миллионы лет эволюции сформировалось довольно много экологических типов от похожих на тюленей не умеющих летать пингвинов до великолепно летающих, но не умеющих нырять альбатросов. Все экологические и морфологические типы морских птиц в конечном счете представляют собой не что иное, как полученную от природы профессию добывания из моря корма. Считается, что биологические ресурсы моря – неограниченная кладовая пищи для птиц. Океан, конечно, богат рыбой, кальмарами, планктоном и бентосом, т.е. всем тем, чем питаются птицы. А многие районы как в высоких, так и низких широтах давно называют оазисами жизни. Но несмотря на обилие в море жизни, “хлеб насущный” дается птицам непросто, в первую очередь для тех, которым доступна пища только в поверхностных слоях моря. Особенно неуютным для птиц бывает штормовое море зимой в высоких широтах. Ряд за рядом идут могучие гряды волн. Море покрывается белой метелью из пены, срываемой ветром с их гребней. Безжалостный ветер уносит или прижимает к воде даже птиц с сильными крыльями. Добывать пищу в таких условиях трудно, а иногда и невозможно, да и кормовые организмы опускаются в это время в более глубокие слои. При бескормице, не так уж редкой, бывает и массовая гибель птиц, особенно среди молодых, менее опытных и стойких. И тогда море, освобождаясь от погибших птиц, усыпает ими свои побережья.
В поисках пищи птицам приходится преодолевать большие расстояния, а некоторые из них, пересекая экватор, летают из Антарктики в Арктику, а из Арктики в Антарктику. В Южном океане известны птицам и миграционные маршруты вокруг Земного шара. Вообще, в Мировом океане нет мест, где бы не встречались птицы, хотя и распространены они очень неравномерно. В разных широтах, под экватором и среди антарктических айсбергов, как у побережий, так и вдали от берегов можно встретить грандиозные многотысячные их скопления. Но можно часами плыть в открытом тропическом океане, где вокруг, насколько хватает глаз, простирается теплая синева, лишь оживляемая стайками летучих рыб, и заметить вдали всего один-два случайных птичьих силуэта. И здесь же над каким-нибудь атоллом можно увидеть многотысячное облако крачек. Проникают морские птицы и, казалось бы, в совсем не подходящие места. Глупыш и розовая чайка, например, достигают по разводьям околополюсных районов Арктики, а южнополярный поморник залетает на Южный полюс.
Птицы в связи с их заметностью и красотой всегда привлекали особое внимание людей. Справедливо это и для морских птиц. Ведь в море, если не находиться на борту рыболовного судна, мало что можно увидеть. Кругом вода, укрывающая большую часть его обитателей. На этой однообразной водной равнине изредка можно заметить дельфинов или китов, а в теплых широтах еще и летучих рыб. Поэтому без птиц в море было бы совсем пустынно. Они всегда на виду, а многие из них, к тому же, любят сопровождать суда.
Конечно, восприятие морских птиц не совсем такое, как сухопутных и особенно певчих. В море не услышать что-либо похожее на волнующие сердце соловьиные или жаворонковые песни, вносящий смятение в душу голос кукушки или звонкую разноголосицу дроздов в весеннем лесу. Морские птицы здесь в основном молчаливы, а гвалт на гнездовых колониях напоминает не очень музыкальное карканье вороньего скопища или пронзительный шум большой стаи скворцов. Проигрывают морские птицы в красоте оперения. Среди них лишь редкие виды могут соперничать с теми из их многочисленных сухопутных собратьев, при описании оперения которых необходимы сравнения с драгоценными камнями и цветами. В облике морских птиц больше строгости и, может быть, холодной скульптурности. Но в этой внешней простоте хорошо видна законченность и точеность форм. Одним словом, у морских птиц своя красота. Думается, что мало найдется людей, которые не остановят свой взгляд на экскортирующем судно величественном альбатросе или на зависшем над мачтами стремительном фрегате.
Океан живет, он колыбель жизни, он поражает воображение своими масштабами и величием. Есть в нем что-то необъяснимо притягательное, поэтому так волнует и зовет за горизонт его синяя даль. Все, что связано с океаном, несет на себе оттенки романтики, а одним из символов морской романтики всегда были птицы. Альбатросы, буревестники, тайфунники, штормовки, фаэтоны, фрегаты ... Это не только перечень красивых названий птиц, за ними океанский простор, белые паруса, пенящийся девятый вал, разбивающийся о скалы грозный прибой и упругий соленый ветер.
В прошлом, особенно во времена парусного флота, моряки знали морских птиц гораздо лучше, чем сейчас. И само море с небольших судов было ближе, а кроме того, наблюдения за птицами и их поведением помогали определить местонахождение судна, а также при поиске промысловых животных и даже суши. В наши дни с морем связана жизнь гораздо большего количества людей. В некоторых районах океана бывает даже тесно от массы судов. Но контакта с морем и его обитателями стало гораздо меньше. Сейчас суда так оснащены всевозможными приборами и аппаратурой, что несущие вахты моряки едва успевают снимать с них показания. Созерцать просто некогда. Поэтому, за исключением некоторых энтузиастов, моряки в большинстве своем мало знают морских птиц. Из своего опыта плаваний в разных широтах на научно-исследовательских судах могу также сказать, что и научные работники, изучающие океан, птиц знают и различают неважно.
И, кстати говоря, узнавать птиц в полевых условия не такое уж простое дело. Порядочно видов, некоторые из них похожи друг на друга, а различать их обычно приходится на расстоянии. И это не все: у части видов разное оперение имеют молодые и взрослые, и у тех и у других может быть разной окраска в летнем и зимнем наряде. Одним словом, нужны зоркий глаз, собственные навыки и, конечно, полевые определители.
Вообще, орнитологи в целом более неравнодушны к птицам, чем другие специалисты к объектам своих исследований. Поэтому понятно их извечное желание вовлечь в круг почитателей птиц как можно больше людей. И это удается. В некоторых странах, например, много интересной информации о птицах собирают именно любители. Примечательно, что среди отличных современных полевых определителей морских птиц Мирового океана едва ли не лучшие подготовлены не специалистами орнитологами, а просто моряками Такком и Харрисоном. Кстати, из определителя Такка заимствованы и некоторые силуэты птиц в этой книге. В течение нескольких десятилетий наиболее полную информацию о распространении и миграциях в Южном океане “главной” морской птицы нашей планеты – странствующего альбатроса внесли опубликованные в 30-е годы наблюдения английского китобоя Диксона.
Эта книга не определитель, но в ней приводятся силуэты отдельных видов и подчеркиваются некоторые особые приметы, полезные при опознавании птиц. Хочу, однако, подчеркнуть, что любую птицу таким образом определить не удастся. Для этого нужен полный определитель, предлагаемая же книга посвящена в основном описанию жизни птиц. Но определить наиболее массовых и интересных птиц или суметь отнести замеченную птицу к конкретной группе она поможет. Опять же из своего опыта знаю, что для первой ориентации этого достаточно. Дальше все будет зависеть от собственных навыков и знания тонких примет, которые характеризуют особенности силуэта или полета птицы. И если при этом интерес к птицам сохранится или станет еще больше, легче станет путь и к специальной литературе.
Мое знакомство с морскими птицами началось осенью 1959 г., когда в первой экспедиции удалось провести за ними серию наблюдений от залива Петра Великого в Японском море до залива Бристоль и берегов Чукотки в Беринговом море. После этого было много других плаваний в разные широты Тихого и Индийского океанов, но самые первые впечатления — хорошо помню и сейчас. Сначала были растерянность и ощущение растворенности в огромном морском мире и одновременно чувство безнадежности понять его. Казалось, невозможно разобраться даже в летящих за кормой судна чайках. Потом все встало на свои места, но для этого пришлось пройти далеко не простые стадии постепенного “узнавания” пестрого разнообразия мира птиц.
Во всех экспедициях мои основные занятия были связаны с изучением экологии рыб и поиском их скоплений. Но при всех обстоятельствах я ежедневно находил время на три-четыре учета птиц. В общей сложности на наблюдения за птицами ушли тысячи часов, но жалеть об этом не пришлось ни разу. И не только потому, что удалось заметить много нового в их распределении и миграциях по лику океана. Результаты наблюдений за птицами очень помогали в исследованиях и по рыбам, и вообще в понимании морской природы. Птицы оказались неплохими индикаторами многих сложных и не всегда понятных биологических, океанологических и географических явлений.
И, конечно, не могу не добавить, что наблюдения за птицами делали долгие и не всегда легкие морские экспедиции более насыщенными впечатлениями и, хотя и небольшими, но событиями и даже радостями.
Я хорошо помню, например, с каким нетерпением ожидал в первой экспедиции в южное полушарие встречу со знаменитым странствующим альбатросом. И вот в Тасмановом море севернее Новой Зеландии, когда “Академик Берг”, на котором я в то время был, подошел к альбатросовым широтам, появился огромный альбатрос и стал уверенно и размашисто “ходить” галсами за кормой судна. Вид крупной красивой птицы, планирующей на раскинутых более чем на 3 м длинных и узких крыльях, говорил о совершенстве самой природы. Не зря еще китобои времен парусного флота выделяли этого альбатроса среди всех других морских птиц. В последующих южных экспедициях ожидание встречи со странствующим альбатросом уже было желанием увидеть старого знакомого. И если это происходило в заданном районе, в душе отзывалось что-то хорошее. Не случайно потом, через несколько лет пришлось испытать и щемящее чувство, когда я в последний раз в жизни видел этих птиц. Я знал, что заканчивалась моя последняя экспедиция в южном полушарии, поэтому спокойно реющие за кормой судна альбатросы воспринимались, как улетающие журавли в осеннем небе. “Лира”, на которой я тогда плавал, уходила на север, и сопровождавшие ее альбатросы отстали, когда судно покинуло родные широты этих птиц.
Из многих подобных памятных встреч назову и буревестников. В первой экспедиции в дальневосточные моря обратили на себя внимание многотысячные скопления буревестников из южного полушария. Больше всего запомнились тогда их роящиеся стаи у хмурого мыса Наварин, стоящего у входа в Анадырский залив на севере Берингова моря. Среди буревестников паслось стадо китов горбачей. Киты то выбрасывали белые фонтаны, то, заныривая, показывали мощные литые спины и хвосты, напоминающие гигантских бабочек.
Через несколько лет огромные скопления этих буревестников мне удалось наблюдать на их родине – на подводном Новозеландском плато и в Бассовом проливе, отделяющем Тасманию от Австралии. У мыса же Наварин вновь довелось побывать только через четверть века. Это особый район Берингова моря, где благодаря своеобразной системе течений создаются благоприятные условия для нагула различных рыб и китов. Хорошо наваринские воды знают и рыбаки, берущие здесь обильные уловы. Накануне подхода к району возникали сомнения: будут ли на “старом месте” буревестники? По сезону должны были быть. И вот из моря вновь выступила громада мыса Наварин. Эхолот начал писать густые записи рыбы и планктона. А на воде извилистыми лентами, повторяя очертания границ сталкивающихся течений, сидят буревестники. Многие из них роятся над волнами, напоминая крупных черных стрижей. А дальше несколько тысяч этих стремительных птиц россыпью потянулись на юг. Была северная осень, в южном же полушарии в это время наступала весна и буревестникам пора было лететь на свои гнездовья.
Мои плавания проходили главным образом за пределами прибрежных вод, поэтому на местах гнездования морских птиц пришлось бывать мало. Но даже эпизодических посещений достаточно, чтобы испытать радостное ошеломление и навсегда запомнить особый и грандиозный мир, называемый колониями морских птиц или птичьими базарами. Летом 1988 г. при выполнении съемки Охотского моря на “Млечном пути” удалось вплотную подойти к о-ву Ионы. Этот остров в виде огромной скалы, возвышающейся на 150 м над морем, отстоит от ближайших побережий более чем на 200 км. Знаменит о-в Ионы полумиллионным птичьим базаром. Стоял редкий для лета в этих краях солнечный день. Море было синим и спокойным. Над островом в вышине парящие кругами тысячи глупышей. Сам остров и смежные кеккуры покрыты бесконечными рядами кайр, многие из них на воде. Порознь и стаями спешат кайры в море за кормом для птенцов, и им навстречу непрерывно летят птицы с добычей. Лениво пролетают чайки, во всех направлениях низко над водой быстро снуют конюги и белобрюшки. Вся прибрежная полоса острова занята коричневым ковром из сивучей, рев которых напоминает глухой рокот прибоя. Какая-то невероятная могучая красота исходила от всей этой объемной и динамичной панорамы, олицетворяющей торжество и величие жизни.
Все подобные наблюдения и встречи не просто интересны, но есть в этом нечто большее, а в восприятии, если это касается чего-то в душе, есть много индивидуального. Каждый здесь увидит и найдет свое, может быть непохожее, но также запоминающееся.
О морских птицах уже немало написано. Но исследования продолжаются, орнитологи широким фронтом ведут наблюдения на местах гнездования и в море, где птицы в кочевках проводят большую часть жизни. Постоянный поток новой информации говорит о том, как много о них еще неизвестно. Более того, морские птицы до сих пор хранят еще не одну неразгаданную “вековую загадку”. Такой была, например, история познания жизни ставшей почти легендой розовой чайки. Впервые эта чайка была добыта еще в 1823 г. в Северном Ледовитом океане англичанином Россом, имя которого присвоено одному из морей Антарктики. О местах же размножения розовой чайки не знали до 1905 г., когда ее гнездовья нашел в тундрах низовий Яны, Колымы, Алазеи и Индигирки выдающийся русский орнитолог С. А. Бутурлин. Летом и осенью после этого розовых чаек регулярно встречали во льдах и разводьях Арктического океана. Зимовки же ее оставались неизвестными. Бутурлин писал: “В течение зимы отдельные, обыкновенно молодые, птицы отбиваются далеко на юг ... Главная же масса зимует на полыньях и среди подвижных льдов сибирской и американской частей Полярного бассейна и как будто навсегда сохраняет в своем оперении отблеск бесконечных зорь и прекрасных северных сияний своей морозной родины”.
Почти с самого начала своих наблюдений на Тихом океане я не верил в возможность зимовки большей части особей розовой чайки в Арктике.
Ведь хрупкая, не умеющая нырять на глубину за пищей чайка, – это не мощный императорский пингвин, не боящийся противостоять зимней суровости самой Антарктиды.
После того, как от северных старожилов и рыбаков я получил сообщения о неоднократных встречах розовой чайки во льдах Охотского и Берингова морей, еще в 70-х годах в своих публикациях стал писать о зимовках розовой чайки в северных умеренных широтах. Но под влиянием исключительно высокого авторитета С.А. Бутурлина его красивая легенда до самого последнего времени повторялась в популярной и даже строго научной литературе.
Совсем недавно мои коллеги из ТИНРО провели специальные наблюдения во льдах Берингова и Охотского морей и каждый раз встречали там розовую чайку. Так по прошествии многих лет почти исчезла одна из тайн Арктики, но сама розовая чайка не стала менее притягательной птицей. Этим и интересен поиск, а в мире птиц “розовых чаек” еще много. Значит, каждый, начиная свой путь наблюдений и познания природы, может надеяться на свою удачу и даже на открытия.

---

ПИНГВИНЫ

Рассказ о морских птицах нужно начинать с отряда пингвинов, пожалуй, самой своеобразной группы не только среди морских, но и птиц вообще. В них все интересно – напоминающие маленьких человечков внешний облик и походка, а также способность к подводному полету, повадки и образ жизни. Пингвины являются символом обширного региона Земли - Антарктики, а точнее Южного океана. Эта часть планеты наименее заселена людьми, но пингвинов можно отнести к одним из самых известных представителей птичьего мира. Правда, своей популярностью они обязаны главным образом императорскому пингвину и пингвину Адели, которых часто описывают в книгах или показывают в фильмах об Антарктиде. Вообще же в отряде пингвинов 18 ныне живущих видов. Науке, кроме того, известны еще около 40 ископаемых видов.
Родиной как древних, так и современных пингвинов является только южное полушарие. Ископаемые виды известны, главным образом, из Новой Зеландии, южной части Южной Америки и с отделенного от нее проливом Дрейка Антарктического полуострова. Есть находки также из южных частей Австралии и Африки. Все эти районы укладываются в современную область распространения пингвинов. Более широкое распространение в наше время пингвины имеют только на востоке Тихого океана, где они гнездятся в районе перуанского побережья и даже под экватором – на Галапагосских островах.
Наиболее древние из известных ископаемых остатков пингвинов датируются не старше 45 млн лет, т.е. они начинают встречаться с конца эоценового периода. Современные пингвины не мелкие птицы, но в процессе эволюции они все же измельчали. Рекордсменом является живший в эоцене пингвин Норденшельда, названный в честь знаменитого полярного исследователя. Высотой он был почти с человека и весил около 120 кг. Почти такого же размера достигали и некоторые другие древние виды пингвинов.
Известные ископаемые пингвины уже вполне походили на современных. Чтобы целому отряду птиц развиться до такого уровня специализации, конечно, необходимо было много времени. Тем более, что далекие прапредки пингвинов умели летать. Значит, происхождение их теряется где-то в глубинах мелового периода мезозойской эры, возможно, не менее 100 млн лет назад.
Из ныне живущих птиц к пингвинам наиболее близки трубконосые, в совершенстве освоившие воздушную среду. Поэтому почти уверенно можно предположить, что пингвины и трубконосые произошли от общих летающих предков, или что пингвины произошли от древних трубконосых птиц. Последний вывод, казалось бы, представляется вообще невероятным, если иметь в виду внешний облик птиц из этих непохожих групп. Действительно, что общего между совершеннейшими и неутомимыми летунами альбатросами и буревестниками, с одной стороны, и совсем не умеющими летать пингвинами – с другой? Тем не менее, отряды пингвинов и трубконосых находятся в близком родстве.
С пингвинами связано много событий из истории мореплавании и исследований Южного океана, а названия некоторых видов имеют романтическое происхождение. Много страниц этой теме, например, посвятил в своей книге “Пингвины” известный американский ученый Г. Симпсон. Между прочим, и свое нынешнее название пингвины получили не сразу. Так первоначально звали бескрылую гагарку – птицу из семейства чистиковых, жившую до середины прошлого века в Северной Атлантике. Гагарка имела вполне “пингвинью” окраску – белые грудь и живот, темные спина и голова. На суше она держалась также “по-пингвиньи”, т.е. почти вертикально. Летать гагарка не умела, а крылья ее имели вид небольших ластов. Pin-wing, т.е. шпилька-крыло – таково, по одной из версий, появление названия пингвин. И в научной литературе бескрылая гагарка фигурирует под “пингвиньим” названием – Pinguinus impennis.
Как пишет Г. Симпсон, первыми европейцами, увидевшими настоящих южных пингвинов, были моряки экспедиций Васко да Гама – в 1497 г. у южного побережья Африки, и Магеллана – в 1520 г. у юго-восточного побережья Южной Америки. В описаниях этих плаваний пингвины еще не фигурировали под современным названием. Странно, но чаще всего необычных птиц сравнивали с гусями. Только в конце XVI в. южных птиц стали звать пингвинами и перенесли это название в южное полушарие, судя по всему, английские моряки, которым была знакома бескрылая гагарка. Чтобы избежать путаницы, знаменитый французский натуралист Бюффон ввел в XVIII в. для южных птиц название маншоты, т.е. неуклюжие. Но оно не получило распространения, и уже давно в большинстве языков закрепилось слово, близкое по звучанию с нашим. Да и путать их больше не с кем, ведь бескрылая гагарка в середине прошлого столетия вымерла.

Рис. 1. Императорский (1) и королевский (2) пингвины

Несмотря на исключительную популярность пингвинов, большая часть их видов моряками не различается. Справедливости ради следует заметить, что это очень даже непростое дело, так как в воде пингвины сидят очень низко.
Самый крупный пингвин – императорский, или Форстера (Aptenodytes forsteri). Он обитает только на побережье Антарктиды и в непосредственно прилегающих к нему водах. Назван этот пингвин в честь Д. Форстера – натуралиста кругосветной экспедиции капитана Д. Кука. В умеренной зоне его заменяет близкий королевский пингвин (A. patagonica), который гнездится на разбросанных в Южном океане островах. Императорский пингвин достигает 120 см, королевский помельче – чуть меньшие 1 м. На боках шеи у обоих видов выделяются оранжевые пятна, имеющие вид больших кавычек (рис. 1). У королевского пингвина оранжевым окрашена и передняя часть шеи.
Сходное с королевским пингвином распространение имеет папуасский пингвин (Pygoscelis papua). Кроме того, он гнездится на Антарктическом полуострове с сопредельными островами. Это пингвин среднего размера, высотой около 75 см. От других видов его легко отличить по белой полосе, которая проходит по темени от глаза к глазу (рис. 2). В нашей литературе его ошибочно часто называют ослиным. Но и настоящее название папуасского пингвина является зоологическим казусом, т.к. в Новой Гвинее пингвины не живут. Под таким названием его описал тот самый Д. Форстер, имя которого носит императорский пингвин.
На побережье Антарктиды и в районе Антарктического полуострова гнездится самый известный среди пингвинов – пингвин Адели (P. adeliae), носящий имя красавицы жены начальника французской антарктической экспедиции, проводившей исследования в 30-х годах прошлого столетия, Д’Юрвиля, в честь которого названо одно из морей, омывающих Антарктиду. Адели имеет типичную пингвинью окраску: темные фрак и голова, белоснежные живот и грудь. Вокруг глаз заметно белое кольцо (см. рис. 2). Похожих на Адели других видов пингвинов нет.

Рис. 2. Пингвины папуасский (1), Адели (2) и антарктический (3)

Легко от других видов отличается и антарктический пингвин (P. antarctica), который гнездится на приантарктических островах и в районе Антарктического полуострова. В отличие от пингвина Адели на голове у него темная только шапочка, от которой к подбородку идет темный “ремешок” (рис. 2).
Очень похожи по окраске пингвины галапагосский (Spheniscus mendiculus), очковый, или ослиный (S. demersus), Магелланов (S. magellanicus) и Гумбольдта, или перуанский (S. humboldti). Пингвин Гумбольдта, названный в честь выдающегося немецкого географа, гнездится вдоль перуанского побережья на юг приблизительно до 38° ю. ш. В окраске его оперения бросаются в глаза белые подковообразные пятна, проходящие над глазом через затылок на верхнюю часть груди, а также темная полоса, перехватывающая белую грудь и продолжающаяся по бокам тела (рис. 3). В южных районах тихоокеанского побережья Южной Америки его сменяет Магелланов пингвин. Но между 32° и 38° ю. ш. ареалы этих видов налегают, т.е. оба вида встречаются вместе. Магелланов пингвин обитает также в умеренных водах Южной Америки с атлантической стороны и на Фолклендских (Мальвинские) островах. Чередование белых и темных полос у этого вида таково, что грудь перехватывают две темные полосы (см. рис. 3), а не одна, как у пингвина Гумбольдта.
На пингвина Гумбольдта похож ослиный пингвин, который живет только в районе южного побережья Африки. Спутать его здесь не с кем, так как в водах Африки другие виды пингвинов не встречаются. А ослиным его прозвали за громкий и неприятный крик. На Магелланова пингвина похож галапагосский, который, правда, уступает ему в размерах. Живет он только на Галапагосских островах, где нет других видов пингвинов.

Рис. 3. Пингвины Гумбольдта (1) и Магелланов (2)

Рис. 4. Пингвины желтоволосый (1), хохлатый (2) и Шлегеля (3)

Следующая родственная группа пингвинов состоит из 6 видов, и у всех у них на голове торчат похожие на волосы золотистые пучки перьев, придающие этим пингвинам, с одной стороны, экзотический, а с другой - строгий вид. Самый известный из них хохлатый (Eudyptes chrysocome), или “пингвин, прыгающий по скалам” (рис. 4). Он гнездится на большинстве островов по всей умеренной зоне Южного океана. Желтые перья у хохлатого пингвина начинаются недалеко от ноздрей и очень эффектно топорщатся веером позади глаз. В названии “прыгающий по скалам” подмечена его манера передвигаться – отталкиваться сразу обеими ногами. Он и в воду прыгает с берега “солдатиком”, а не ныряет, как другие пингвины.
На островах умеренной зоны атлантического и индоокеанского секторов Южного океана и в районе Антарктического полуострова живет золотоволосый пингвин (Е. chrysolophus). Желтых, а точнее золотистых перьев у него на голове больше, чем у хохлатого пингвина. Их пучки начинаются с уровня середины глаз и как волосы опускаются позади глаз до спины (см. рис. 4).
Такая же золотоволосая прическа у пингвина Шлегеля (Е. schlegeli), распространение которого ограничено о-вом Макуори, расположенным немного южнее Новозеландского плато. Его легко отличить по белым бокам головы (см. рис. 4). Остальные 3 вида этой группы живут в районе Новой Зеландии к югу от пролива Кука. Это снэрский хохлатый пингвин (E. robustus), толстоклювый, или пингвин Виктории (E. pachyrhynchus) и большой хохлатый пингвин (E. sclateri). Первые два вида на расстоянии неразличимы. Желтые перья у них имеют вид густых бровей, несколько расширяющихся у затылка, а у большого хохлатого пингвина “брови” топорщатся вверх.

Рис. 5. Великолепный (1) и голубой (2) пингвины

В южной части новозеландского района обитает великолепный, или желтоглазый, пингвин (Megadyptes antipodus). На голове у него через темя от глаза к глазу проходит желтая полоса. Желтоватым испещрена и остальная часть головы (рис. 5).
Все перечисленные выше пингвины, кроме императорского и королевского, имеют средние размеры – около 65-75 см. Помельче – около 50 см – только галапагосский пингвин. Но и он не самый мелкий. Есть еще два вида, высота которых всего около 40 см. Это голубой, или малый (Eudyptula minor) и белокрылый (Е. albosignata) пингвины. Первый обитает вокруг главных островов Новой Зеландии, на островах Чатам и у южного побережья Австралии, второй – только у восточного побережья Новой Зеландии. По сравнению с другими пингвинами внешне они невзрачны – белый низ, голубоватый однотонный верх. Молодые птицы у всех видов пингвинов имеют менее контрастную окраску.
Пингвины редко встречаются в открытом океане вдали от берегов. Правда, есть один район, где пингвины регулярно встречаются за пределами прибрежной зоны. Таким районом является западная часть атлантического сектора Антарктики с большим количеством островов и архипелагов. Здесь располагаются самые крупные колонии пингвинов и вообще это самые пингвиньи места на Земле. За очерченные выше для каждого вида гнездовые области распространения пингвины почти не выходят. Имея это в виду, легче распознавать их виды. Но в любом правиле есть исключение. Например, у Новой Зеландии встречали императорского пингвина и Адели, а у Австралии – королевского и антарктического. Похожие случаи известны и для большинства других видов. Но, наверное, не все они связаны с заплывами в чужие края склонных к странствиям бродячих особей. Изредка это результат “шуток” моряков, которые перевозят пингвинов в несвойственные места. У Новой Зеландии, например, уже дважды отмечали Магелланова пингвина, который вряд ли сам осмелился бы отправиться в путь от Америки за тысячи миль против великого течения Западных ветров.
Но почти оседлы лишь пингвины, живущие на расположенных на большом расстоянии от материков океанических островах. Они не решаются на дальние путешествия в неизвестном океане, а предпочитают хорошо известные окрестные воды родных островов. По-другому ведут себя пингвины, гнездящиеся у побережий материков. Они также рождены только ходить и плавать, но вдоль побережий регулярно предпринимают продолжительные странствия. А более легки на подъем, как это бывает у всех животных, молодые птицы. Ведь у взрослых между двумя очередными гнездованиями бывает “в запасе” всего несколько месяцев. В Австралии, например, окольцованных молодых малых пингвинов обнаруживали от мест гнездования в 500-1000 км. На несколько сот километров вдоль Антарктиды или льдов могут откочевывать со своих колоний антарктические виды пингвинов, а одиночки их, как уже упоминалось, пересекают Южный океан поперек. Протяженные миграции вдоль берегов совершают и южноамериканские пингвины. Один Магелланов пингвин был обнаружен здесь в 3300 км от места кольцевания. Случай этот является рекордным по дальности миграций для пингвинов вообще.
В книге известного орнитолога Р. Локли “Океанские странники” описывается эксперимент, когда 5 самцов Адели, которые оказались неудачниками в семейной жизни, были завезены самолетом за 3800 км. Через 10 мес. два из них вернулись в свою колонию. В среднем в сутки им пришлось преодолевать по 13 км. Если допустить, что каждый день половину времени они тратили на отдых и питание, то их средняя скорость возвращения составила около 1 км/ч. Кажется немного, но это ведь вплавь! Здесь все – и стойкость, и устремленность, и верность дому, и, конечно, умение. А умение – это приспособленность к водной среде. В плане своей профессиональной подготовки к жизни в воде пингвины превосходят, конечно, всех других водных птиц. Они достигли в этом уровня тюленей и дельфинов.
О многом говорит уже внешний вид пингвинов, особенно при наблюдении их подводного плавания, а точнее, быстрого и маневренного подводного полета. Главным движителем при плавании у них являются крылья-ласты, движения которых напоминают взмахи ласт под водой у морских черепах. Скорость плавания в зависимости от обстоятельств бывает разной. В среднем она составляет около 20-25 км/ч, но если пингвины торопятся, они могут развить скорость и 40 км/ч. Для императорского пингвина указывают даже 45-58 км/ч. Такие совсем немалые скорости свойственны дельфинам.
Быстро плавающие пингвины, как и дельфины или морские котики, выскакивают из воды. А в Антарктике спасающиеся от хищников пингвины, набрав скорость, запросто выскакивают на высокий ледовый припай.
Под перьями у пингвинов почти нет пуха и воздуха, а сами перья напоминают узкую и продолговатую чешую. Такой покров плохо держит тепло. Поэтому, как и тюлени, пингвины под кожей имеют жировую прослойку, достигающую у живущих в высоких широтах видов солидной толщины. Кости пингвинов тяжелые, непневматичные. По этой причине, а также в связи с отсутствием подкожных воздушных мешков и воздуха под пером пингвины имеют большой удельный вес. В связи с этим, находясь на поверхности, они сидят очень низко в воде. Впрочем, такой и должна быть ныряющая птица, тем более добывающая пищу только под водой. В способности нырять пингвины опять же не уступают тюленям и дельфинам и несомненно превосходят других птиц. Но, конечно, не всегда и не везде пингвины ныряют глубоко и надолго. В этом нет необходимости у берегов или при обилии пищи в верхних слоях моря. Но когда надо, для них не проблема пробыть под водой непрерывно несколько минут и уйти в глубину на несколько десятков метров. Известные абсолютные рекорды глубины, установленные экспериментальным путем, – 100 м для папуасского, 235 м для королевского и 265 м для императорского пингвинов. В последнем случае птица пробыла под водой 18 мин!
Хотя все пингвины хорошо приспособлены для подводной охоты, из этого не следует, что пища им всегда достается легко. В этом отношении очень интересные сведения были получены американским исследователем Г. Куйменом с коллегами. Они приводят данные по трем королевским пингвинам с Южной Георгии, к которым крепились специальные датчики. В колонии, где пингвины занимались выведением птенцов, один из них отсутствовал 4, второй – 6, третий – 8 дней. Первый за время нахождения в море сделал 1217 погружений, второй – 488, третий 890. Столько много нырять приходится потому, что только в 10% случаев удается поймать добычу. Примерно половина погружений была до 50 м, остальные глубже – за 100 и даже 200 м.
Пища пингвинов – планктон, рыба и головоногие моллюски. Ее они добывают только в море и никогда не пользуются выбросами. Есть среди пингвинов почти полностью рыбоядные виды. Это галапагосский и Магелланов пингвины, а также пингвин Гумбольдта. Они питаются такими массовыми стайными рыбами, как анчоус, сардина, ставрида и им подобные. Преобладает рыба также в пище императорского и папуасского пингвинов, но они много ловят и кальмаров, а у королевского – кальмары в рационе стоят вообще на первом месте. Рыбой и кальмарами питается и малый пингвин. Большинство других видов является в основном планктоноядными, при этом в высоких широтах особое место в питании занимает массовый эвфаузиевый рачок криль. За счет криля в основном живут Адели, антарктический, хохлатый и золотоволосый пингвины. В местах с обилием криля не отказывается от него и императорский пингвин, а для папуасского он может стать основой питания. Крилеядные виды не ныряют глубже 70 м, а чаще ограничиваются глубиной 20 м.
В каждом районе основу питания пингвинов составляют массовые виды кормовых организмов. Однако у гнездящихся даже в смешанных колониях разных видов рационы неодинаковы, т.е. налицо признаки пищевой специализации. Вот что показали недавние исследования британского орнитолога Д. Кроксэлла с коллегами на Южной Георгии и Южных Шетландских островах. Золотоволосый пингвин с Южной Георгии охотится в зоне до 100 км, а папуасский только до 10 км от берегов. Первый ловит в основном мелкого криля и рыбу, а второй – крупного криля и рыбу. На Южных Шетландских островах золотоволосый пингвин добывает мелкого криля, рыбу и черноглазок, а антарктический – крупного криля. По подсчетам французских ученых Ж. Мужена и Ж. Прево из съедаемой всеми птицами Южного океана пищи около 85% приходится на долю пингвинов. Ни много ни мало это около 47 млн т, из которых более половины приходится на криль и других ракообразных и примерно четверть – на кальмаров.
Пингвины – непосредственные и общительные птицы. Они группами и стаями держатся в море, а во время размножения обязательно образуют колонии, достигающие иногда нескольких сотен тысяч и даже миллионов особей. На острове Завадовского в группе Южных Сандвичевых островов, например, известна колония антарктического пингвина в 10 млн птиц. Можно представить, насколько грандиозно это скопление птиц. Но впечатляют и менее крупные колонии. Большая скученность в таких скоплениях – не единственное неудобство жизни в тесноте. Но в конечном счете пользы от совместной жизни неизмеримо больше, чем неудобств. Наглядно это видно из наблюдений за успешностью гнездования пингвина Адели на мысе Крозе в Антарктиде. В этой колонии пингвины располагаются не равномерно, а как бы разобщенными группами. В группах численностью менее 20 пар погибало 80-100% яиц и птенцов. Наиболее успешное размножение наблюдалось в группах, состоящих из 20-175 пар, при этом интересно, что на периферии гибель яиц и птенцов составила 60-80%, а в центре групп - 40-60%. Увеличивалась гибель и в группах, объединяющих более 400 пар. В последнем случае главную роль играла, конечно, большая скученность птиц, а в малых группах и на периферии – хищники. Вообще же успешность гнездования у Адели бывает на уровне 40-50%.
Врагов у пингвинов немало, как на берегу, так и в море. Самые большие потери они несут, конечно, на берегу, во время выведения птенцов. Особенно много охотников до яиц и птенцов, и первые из них поморники. В Антарктике нет, наверное, ни одной колонии пингвинов, чтобы по соседству с ней не гнездились поморники. В первую очередь они похищают яйца и птенцов на периферии пингвиньих колоний, тем более оставленные без присмотра. Но нередко у поморников и нет необходимости воровать яйца или заклевывать птенцов. В районах больших скоплений пингвинов всегда есть погибшие от болезней и паразитов не только птенцы, но и взрослые. На островах Южного океана и в Антарктиде много яиц и птенцов пингвинов погибает и от неразборчивых в пище гигантских буревестников. При возможности воруют и расклевывают яйца пингвинов в Антарктике и белые ржанки-футляроносы, о которых в одном из разделов этой книги еще пойдет разговор. В более низких широтах, т. е. у границ Антарктики, у материков и Новой Зеландии похитителей яиц или птенцов еще больше. Это чайки, особенно доминиканская, орлы, крысы, змеи, лисицы, бродячие собаки, крупные ящерицы, а на Галапагосских островах – даже один из крабов.
Взрослые пингвины во многих случаях способны за себя постоять. От некрупных хищников они могут отбиться сильными “затрещинами” ластов, а в море – спастись вплавь. Наименее уязвим императорский пингвин. В течение года у него погибает всего около 5% взрослых особей. У других видов смертность повыше – 15-20%, а у Адели даже 20-30%. Значительно больше погибает молодых птиц, живущих в море первый год: у императорского пингвина – 75%, у других видов примерно половина. Причиной их гибели являются не только хищники, но также болезни, бескормица, штормы и т.д. Но бесспорно, что в зубы врагов в первую очередь попадает неопытная молодежь и список их врагов довольно внушителен. В высоких широтах Антарктики регулярную дань с поголовья пингвинов снимает морской леопард, в умеренных – морские котики и львы, а еще севернее – акулы и другие хищные рыбы. Не отказываются от пингвинов и косатки, но, судя по всему, такие случаи бывают нечасты. Для мелких видов пингвинов в числе их врагов указываются также гигантские буревестники и даже осьминоги и альбатросы.
Большое количество врагов приводит к тому, что в северной половине области распространения пингвинов, а здесь преобладают некрупные виды, они гнездятся чаще всего в укрытиях – в норах, расщелинах скал, нишах под камнями, под кустами и кочками. В высоких широтах, где больше крупных видов, пингвины гнездятся в основном открыто. Большинство видов делают несложные гнезда, для чего используют камни, различную растительность, грунт и помет. Совсем не делают гнезд императорский и королевский пингвины. Единственное крупное яйцо – у императорского около 450 г, а у королевского около 300 г – они держат на лапах. У других видов в кладке обычно по два, редко по одному или по три яйца. Но больше одного птенца поднимают обычно только опытные птицы. Однако и у них при плохих кормовых условиях “лишние” птенцы погибают.
При изучении пингвинов орнитологи всегда особое внимание уделяли их размножению. Экология размножения каждого вида, конечно, специфична, но несмотря на большое своеобразие все же выделяются три своего рода различные жизненные стратегии. При этом от основной массы пингвинов резко отличается с одной стороны королевский, а с другой – императорский.
Гнездование большей части видов, как и положено, приходится на весенне-летний период. В зависимости от широты или видовых особенностей на гнездовые колонии они прибывают в сентябре, октябре или ноябре. Яйцекладке обязательно предшествуют весьма сложные брачные церемонии и ритуалы, включающие многие элементы. В их набор входит хлопанье ластами, поднимание клюва к небу, запрокидывание головы, поклоны, заинтересованное дотрагивание клювами до перьев партнеров. И все это сопровождается трелями, “разговорами” и другими звуками. Так происходит восстановление старых или создание новых супружеских пар. Пингвины хорошо знают свои колонии, и у большинства видов верность месту рождения, судя по всему, выражена хорошо. У большинства, но не у всех. Например, при кольцевании малого пингвина в Австралии обнаружили, что у этого вида между колониями происходит большой обмен особями.
Время инкубации у разных видов обычно укладывается в период от 32 до 40 суток. После вылупления птенца две-три недели с ним постоянно находится один из родителей. Весь же период выкармливания птенцов составляет у разных видов от 7 до 11 недель. Это значит, что еще до наступления осени, т.е. обычно в феврале-марте, гнездовой цикл заканчивается и молодежь уходит в море. И до сурового зимнего времени они успевают набраться необходимого жизненного опыта.
Из описанной схемы гнездового цикла немного выпадает толстоклювый пингвин, живущий в водах Новой Зеландии. Он появляется на колониях еще зимой и заканчивает выведение потомства в начале лета. Местами такой же сдвиг в сторону зимы бывает и у папуасского пингвина. Наверное, в каждом случае здесь есть свой смысл и какая-то тонкая адаптация к конкретным условиям.
Обычный гнездовый цикл имеет и пингвин Адели, но на его жизнь большой отпечаток накладывают суровые условия Антарктиды. Для того чтобы попасть в свою колонию, большинству видов пингвинов особых усилий не требуется, так как море рядом. Аделям в тех случаях, когда их колонии размещаются на антарктическом материке, сделать это труднее. Ведь в октябре, когда они приступают к размножению, весна здесь только начинается и места колоний от воды отделяют ледовые пространства. Их нужно преодолевать, и Адели, построившись в колонны, партиями смело отправляются в путь, длина которого составляет 30-100, а в некоторых случаях даже 300 км. Такие переходы совершаются со скоростью пешехода, но, если позволяет обстановка, под уклон они могут скользить на животе, отталкиваясь от снега ластами и ногами. Вообще нужно сказать, что как в это время, так и позднее переходы к морю и обратно Адели стараются не делать в одиночку. Артелью в несколько десятков птиц легче ориентироваться, прокладывать дорогу, а при случае и обороняться.
После яйцекладки самка уходит к морю кормиться. К этому времени она теряет около 20% массы тела. Самец остается насиживать яйца. Супруга сменяет его через 14-17 суток. Потерявший треть своей массы самец уходит в море, но ненадолго. Вскоре он возвращается и заканчивает высиживание птенцов. В это время большие переходы по льду совершать уже не нужно, так как ледовый пояс разрушается и до разводий или открытой воды недалеко. После вылупления птенцов примерно три недели родители кормят их, отлучаясь в море поочередно. После этого оставляют их в “яслях”, а обе взрослые птицы добывают корм, которого для подрастающих птенцов требуется все больше.
Значительная потеря массы тела при выведении потомства, о которой говорилось выше, – дело для пингвинов Адели привычное, и они быстро его восстанавливают, начав кормиться. Кстати, у них бывает еще один период сильного похудения – до 45% массы тела. Это происходит после завершения размножения, когда Адели линяют на плавающих льдах.
Адели вполне, как видим, освоили условия жизни в суровых широтах Антарктики. Об этом говорят и их большие колонии, и общая высокая численность. Но во многих отношениях и им далеко до императорского пингвина, который выбрал для гнездования в Антарктиде зиму. В марте – начале апреля, когда все другие птицы в высокой Антарктике заканчивают хлопоты с выведением потомства и переходят к морской жизни, отдохнувшие и накопившие запасы жира императорские пингвины собираются для размножения. Выглядят они в это время внушительно: гладкие, лоснящиеся, с массой до 40-45 кг, из которых половина приходится на жир. Около двух месяцев уходит на восстановление или подбор новых пар и брачные церемонии. Эти степенные и основательные птицы не суетятся, прогуливаются парами и “беседуют”. Наконец, в мае самка сносит яйцо, самец сразу перекатывает его на свои лапы и закрывает от холода брюшной складкой. Самка, потерявшая за два месяца около 20% массы тела, уходит к морю кормиться. Оставшиеся с яйцами на лапах самцы собираются в плотные группы и терпеливо высиживают, а точнее “выстаивают” потомство. Продолжается это “великое стояние” около двух месяцев! Зима, кругом лед, снег, темнота, гнетущий холод, ветер, временами достигающий 200 км/ч. В одиночку или небольшими группами в таких условиях не выжить. Спасение может быть только в одном – согревать друг друга, сгрудившись поплотнее. Поэтому в колониях императорского пингвина редко бывает меньше нескольких сот голов. Стоящие снаружи птицы, замерзая, стараются проникнуть в середину скопления, где теплее. Так, постепенно перемещаясь и вытесняя наружу согревшихся товарищей, они проводят бесконечно долгие два месяца полярной ночи.
Выклев птенца приходится на середину зимы. В это время возвращаются самки, потяжелевшие от жира и запаса полупереваренной пищи для птенцов. Если птенец вывелся до прибытия матери, самец начинает его кормить выделяемым стенками желудка “птичьим молоком”, богатым протеином и липидами. Оставаясь без пищи целых четыре месяца, самец теряет до 45% своей массы. Понятно, что от прежней гладкой и лоснящейся птицы к этому времени остается только бледная тень. На этом испытания самца не кончаются. Ему нужны еще силы, чтобы через полярную ночь дойти до спасительной воды. Ледовый пояс в это время сильно развит, поэтому путь предстоит не близкий – от наиболее удаленных колоний до 150 км. Хорошо, если на пути встретится трещина или тюленьи лунки, где можно попытаться наловить рыбы.
Птенец почти на полтора месяца остается с матерью, и первое время взрослая птица держит его на лапах, прикрыв от мороза брюшной складкой. Затем уже оба родителя занимаются добычей пищи, а птенцы собираются в детские группы – “ясли”. Когда становится холодно, они, как и взрослые птицы, сбиваются в плотные скопления, называемые “черепахами”. С приходом весны льды начинают разрушаться и переходы за пищей к морю становятся короче. Молодые уходят в море в декабре, т.е. в начале лета, когда им исполняется 150-170 суток. До наступления следующей зимы, когда ухудшаются условия жизни, у них целое лето, следовательно, есть время, чтобы окрепнуть и научиться жить самостоятельно. Успевают перелинять, отдохнуть и набраться сил к следующему гнездовому циклу и взрослые птицы.
Императорский пингвин своей стойкостью и выносливостью олицетворяет силу жизни. Великолепная и загадочная птица! Живя в исключительно суровых, даже экстремальных условиях, он как будто специально усложняет свое существование. Однако эта своеобразная стратегия жизни вполне себя оправдывает. Об этом говорит и довольно высокая степень выживания потомства в гнездовый период. В среднем погибает около трети яиц и птенцов. Правда, так бывает не всегда. Показательными в этом плане оказались наблюдения за гибелью птенцов в колониях, расположенных от воды в 80 и 15 км. В первом случае смертность составила 73-90%, а во втором только 30-74%.
Королевский пингвин живет в менее суровых условиях. Море у островов умеренной зоны не закрывается ледовым припаем. Однако гнездовый цикл у него намного сложнее, чем у других пингвинов, включая императорского. Для выведения потомства королевские пингвины приходят в колонии с сентября по ноябрь. Откладка яиц также сильно растянута – с конца ноября до начала марта, т.е. почти все лето южного полушария. Инкубация длится 52-55 суток, и вылупление птенцов приходится на период с конца января до апреля. Птенцы растут медленно, и их выкармливание продолжается 10-13 месяцев, т.е. до ноября-апреля (апреля следующего года!). Таким образом, весь гнездовый цикл королевского пингвина составляет 14-16 месяцев. При таких нагрузках в три года осуществляется только два цикла и выводится только два птенца – не частый случай даже среди крупных птиц. Такая вот непохожая на другие стратегия жизни, при этом, судя по всему неплохой вариант, о чем можно говорить с уверенностью, имея в виду высокую численность королевского пингвина.
Молодые пингвины, покидая гнездовые колонии, внешне выглядят вполне пригодными к самостоятельной жизни. Но море проводит жесткий и даже жестокий отбор и в первый год многие из них, как уже говорилось выше, погибают. Молодые птицы меньше привязаны к родным местам. Именно они предпринимают наиболее протяженные кочевки. Для этого они располагают порядочным временем. Кольцевание показало, что в небольшом количестве пингвины Адели, антарктический, папуасский и императорский начинают размножаться в возрасте 3, королевский – 4, а золотоволосый – 5 лет. Средний же возраст первого размножения – 5-6, а у некоторых видов даже 7-8 лет. Так как смертность взрослых в целом невысокая, некоторые из них доживают до солидного возраста. Один окольцованный императорский пингвин, например, прожил 34 года.
Пингвины – хотя и древняя, но вполне процветающая группа птиц. Общее их поголовье составляет не менее 100 млн, а по некоторым оценкам даже почти 200 млн особей. В настоящее время серьезную тревогу вызывает численность только одного вида – галапагосского. Жизнь этого вида под экватором стала возможной только в связи с тем, что данный район охлаждается холодным Перуанским течением. Но в периоды знаменитого Эль-Ниньо, т.е. вторжения с севера теплых тропических вод, становится очень тепло и условия для галапагосского пингвина достигают “предела жизни”. Наиболее сильное за последние 100 лет Эль-Ниньо наблюдалось в 1982-1983 гг. Количество пингвинов в это время сократилось с 1720 гнездовых пар до 398. С 70-х годов отмечено также сокращение численности ослиного пингвина в южноафриканском районе. Еще в 60-х годах здесь насчитывалось около 240 тыс. птиц, а в конце 70-х их было уже менее 100 тыс. Этот пингвин вместе с капскими олушей и бакланом создает на мелких островах у южного побережья Африки залежи гуано, используемые на удобрение. В числе причин снижения численности ослиного пингвина специалисты называют нефтяное загрязнение, сбор яиц, промысел рыбы и заготовку гуано.
Самые массовые из пингвинов – золотоволосый, антарктический, хохлатый, Адели. Численность каждого из них за 10 млн голов. Довольно многочисленны и крупные виды, которые подсчитывались специалистами особенно тщательно. Сейчас известно 25 колоний императорского пингвина, в которых гнездится около 200 тыс. пар. В эту цифру не вошли неполовозрелые птицы. Почти миллион гнездящихся пар у королевского пингвина. По другим оценкам численность этого вида еще выше – вместе с молодыми около 5,5 млн голов.
Одним словом, в целом пингвинов можно считать вполне благополучной группой птиц и большинству их видов как будто ничего не грозит в будущем. Можно быть уверенным и в том, что в отношениях к ним людей всегда будет учитываться и опыт прошлого. Дело в том, что в конце XIX – начале XX веков пингвинов пытались перетапливать на жир и делалось это в солидных коммерческих масштабах. Больше других пострадал королевский пингвин, численность которого в то время сильно понизилась, а часть колоний была полностью уничтожена. За несколько десятилетий после промысла поголовье королевского пингвина восстановилось. Наглядно о масштабах происходящих изменений можно судить на примере залива Лузитания на о-ве Макуори. В период с 1810 по 1840 г. здесь было уничтожено две крупные колонии. В начале двадцатого столетия гнездилось всего 3,5-5 тыс. птиц. В начале 30-х годов на острове был организован заказник. К 1980 г. на берегах залива гнездилось уже 140-200 тыс. королевских пингвинов, при этом начала формироваться еще одна колония.
Примерно с конца 40-х годов текущего века в атлантической части Антарктики отмечен рост поголовья и других видов пингвинов – антарктического, Адели и в меньшей степени папуасского. На одном из островов Южно-Оркнейского архипелага, например, по сообщению Д. Кроксэлла, количество антарктического пингвина увеличивалось на 7-10%, а Адели на 3-4% в год. Таким случаям дается вполне приемлемое объяснение. Рост поголовья пингвинов в высоких широтах Антарктики связывается с перепромыслом китов. Ориентировочные оценки показали, что исходное поголовье китов съедало 180-200 млн т пищи в год, основу которой составлял криль. Современные сокращенные стада китов потребляют только 40 млн т. По расчетам американского орнитолога У. Слейдена, высвободившаяся дополнительная пища “эквивалентна” 300 млн пингвинов. Из этого, конечно, не следует, что численность пингвинов должна возрасти в Южном океане именно на 300 млн особей. Можно уверенно утверждать, что такого роста не будет. Экосистемные перестройки – очень сложное явление. Сообщества состоят из многих видов, объединенных многообразными связями. Да и криль в Антарктике едят не только усатые киты и пингвины. Тем не менее, связь роста крилеядных пингвинов с выбоем китов, по крайней мере в атлантическом секторе Антарктики, представляется реальной. Но возможно, что определенный отпечаток на это наложили и климатические изменения. О том, что изменения в количестве пингвинов могут быть связаны и с другими причинами, говорят наблюдения в тихоокеанском секторе Антарктики. Здесь численность Адели понизилась, в первую очередь в тех колониях, на которых проводились исследования. Как видим, несмотря на общительность пингвинов, фактор беспокойства в период размножения и для них оказывается неблагоприятным.
В последние годы промысловое освоение криля, а также рыбных ресурсов Южного океана начато рыбаками разных стран. Пока масштабы его незначительны и говорить о больших экологических следствиях этого преждевременно. Думается, что без пищи пингвины не останутся. Вряд ли будет иметь место в будущем возврат и к прямому их преследованию, если не считать практикующиеся местами, умеренные заготовки яиц. В наши дни пингвины у большинства людей вызывают большую симпатию и это также является серьезным доводом за их благополучную судьбу.

---