О ГЕРОЯХ ОЧЕРКОВ К. ФРИША
И ИХ БЛИЖАЙШИХ СОРОДИЧАХ

ГОСТИ, СОСЕДИ ИЛИ ПОСТОЯЛЬЦЫ?

Название сборника очерков Карла Фриша можно было бы перевести и так: «Десять маленьких квартирантов». Или точнее: «Десять маленьких созданий, живущих с нами в одном доме». Напомню, что Фриш рассказывает отнюдь не обо всех наших «соседях» по дому, а лишь о части тех, кто по природе своей тяготеет к человеческому жилью, прямо или косвенно связан с жизненными условиями, окружающими нас. Свиту человека образуют создания, далеко не всегда, как выясняется, званые, верноподданные, приятные, полезные для дома и его жильцов.
Правда, паука, например, с первого взгляда вроде бы и нет оснований включать в эту свиту. Ведь их такая масса в лесу, в степи, на воле, а человек сам по себе ничем питательным неспособен поддержать это восьминогое существо. Но комнатная муха, получая от человека и стол, и дом, по праву поставлена Фришем на первое место среди героев его рассказов. С очерка о мухе начинается книга. А уже вслед за мухой к жилью человека потянулся и паук. Стол его состоит главным образом из двукрылых, но кров предоставляется человеком.
Перечисляя животных, обойденных вниманием в очерках и упомянутых лишь в «Заключении», Фриш называет в числе других золотую рыбку и канарейку. Это странно! Здесь автору определенно изменяет точность его, как правило, не знающего промахов пера. Конечно, ни гибкая и юркая золотая рыбка, ни тритоны комнатных аквариумов, ни бронированные черепахи и зеленые лягушки, ни обтянутые тисненой кожей изящные ящерицы или землистые змеи домашних террариумов, ни канарейки и прочив комнатные певчие птицы, посвистывающие и чирикающие, ни попугай и всякие другие декоративные пернатые, блещущие в глубине обширных вольеров своим многоцветным одеянием, а также неутомимая рыжая белка в колесе или ежиха с ежатами — все они никак не наши спутники, даже не случайные, мимолетно наведавшиеся или засидевшиеся гости, а пленники, невольники, заключенные. Они вполне подобны тем, которых мы видим сквозь массивные чугунные прутья или тонкую стальную сетку ограды в зоологических садах и музеях живой природы.
Тем, кто еще не видит, в чем тут разница, можно посоветовать отложить на какое-то время заботу и попечение о диковинных приемышах. Позже или раньше, а иногда тотчас же, все эти звери, птицы, тварюшки погибнут, если не расползутся, разбегутся, разлетятся, чтобы самим устроить свою жизнь. Может даже случиться, что, смолоду избалованные вниманием и уходом человека, они не смогут жить на воле и до срока погибнут, однако сами, «по доброй воле» под кров человека, как правило, не возвратятся. А вот героям очерков Фриша — всяким нахлебникам, паразитам и непрошеным гостям — только и требуется, чтобы их предоставили себе.
Тут-то они себя и покажут.
Именно по этой линии и проходит отличие, граница, рубеж.
Если строго следовать принципу, положенному Фришем в основу отбора героев, о которых он так интересно рассказал, то к числу сожителей человека с гораздо большим правом, чем канарейку, следовало бы причислить воробья или городскую ласточку. Не имеет значения, что эти птицы селятся вне наших квартир. Важнее, что они сами устраиваются сплошь и рядом под одним кровом с нами.

ГОСТИ ЛАСТОЧКИНОГО ГНЕЗДА

Недавно соотечественник Фриша доктор Курт Гунтер опубликовал отчеты о своих многолетних переписях членистоногого населения гнезд городских ласточек. Собранные им данные заслуживают того, чтобы их хотя бы вкратце пересказать.
Что обнаружил доктор Гунтер?
Фриш пишет о клещах, и Гунтер зарегистрировал у ласточек мелких, неустановленного вида желтых клещей, питающихся чешуйками кожи. Но вот наступает осенняя пора, когда ласточки улетают из северных стран на юг. Многие делают последний привал на морском побережье и набираются сил: ведь им предстоит перелететь море. Те стаи, что собираются в Провансе, на юге Франции, пересекают по своей воздушной трассе Средиземное море. Здесь собираются птицы разных видов, совершающих совместно свой трудный и опасный рейс за море. Согласно некоторым данным, когда во время перелетов мелкие птицы выбьются из сил, они пристраиваются на спину летящих с ними крупных и более сильных птиц.
Так ли, иначе ли многие ласточки добираются наконец до берегов Африки.
Что ожидает их здесь?
На первом всеафриканском совещании ученых-натуралистов доктор А. де Бон из Леопольдвильского университета (Конго) прочитал доклад, в котором доказывал, что именно в те месяцы, когда в Европе держатся холода, самым многочисленным видом птиц в Конго становятся ласточки.
Конго — страна, которую энтомологи назвали «термитным полюсом мира». Здесь шагу невозможно ступить, чтоб не наткнуться на термитное гнездо; достаточно ткнуть лопату в землю, и открывается ход в термитник. Этих насекомых тут всюду пропасть.

Лет крылатых термитов.

А для измученных перелетом ласточек термиты — первосортная пища, особенно когда наступает время роения и массы крылатых термитов вылетают из гнезд: крылатые формы очень питательны.
По поводу сообщения де Бона высказалось несколько человек. Один энтомолог заметил, что ему доводилось видеть летающих над землей во время роения крылатых термитов вида псевдоакантотермес, между прочим, того самого вида, который на африканских базарах продается жареным и считается не менее съедобным, чем подсолнечные семечки, которые многие с аппетитом лузгают. Однако ни один вид птиц этих крылатых никогда не тревожил.
— Вполне правдоподобно, — подтвердил де Бон. — Есть немало и других доказательств того, что вкус у птиц и у людей неодинаков, и то, что может казаться для людей лакомством, птиц не привлекает.
Другой энтомолог сообщил, что он не раз наблюдал в саванне Берега Слоновой Кости роившихся термитов аллогнатотермес. Тьма-тьмущая крылатых этого вида спокойно и никем не тревожимая летала над вершинами деревьев, а роившихся в ту же пору амитермес и кубитермес птицы без устали склевывали на лету, набивая себе зобы жирными тельцами крылатых. Крылья они сбрасывали, словно шелуху.
Таким-то образом ласточки и нагуливают жир, набираются сил для обратного полета домой.
А что же в это время происходит дома? В щелях опустевшего гнезда, дожидаясь весны, спят, замерли молодые клещи. Их разбудят солнечное тепло и прилет ласточек с далекого юга.
Как птицы выбирают оказавшийся им по вкусу вид термитов, так избирают себе кормильцев и виды клещей. Среди них в гнезде ласточек Гунтер зарегистрировал и кровососущих клещей дерманисус.
Фриш, рассказывая о насекомых, докучающих человеку, упоминает блоху, а Гунтер говорит о блохе цератофиллус, кормящейся только на городской ласточке.

Гнездовая моль. Ее личинки питаются перьями птиц.

Фриш пишет о клопах, вшах и мухах, точно так же и Гунтер сообщает о кишащих в гнездовой подстилке клопах, о вшах, о мухе, чьи личинки растут, впиваясь в самых молодых неоперившихся птенцов, тогда как подрастающие и уже покрывающиеся пухом становятся мушиной личинке не по зубам.
Фриш пишет о моли, и Гунтер отмечает в числе обитателей ласточкиного гнезда белую личинку моли, которая кормится опавшими перьями.
Вкусы разных насекомых неодинаковы. Потому то в птичьем гнезде обитают не те виды, что в жилье человека, а только их сородичи.

НЕКОТОРЫЕ ДОПОЛНЕНИЯ К СПИСКУ К. ФРИША

В русской научной литературе существует сочинение — и опубликовано оно уже свыше 60 лет назад, — посвященное той же теме, о которой повествуют очерки Фриша. Но русское сочинение написано предельно сухо, а кроме того, опубликовано в малоизвестном издании. О нем если и помнят, то лишь немногие специалисты и любители старой научной литературы. В самом деле, кто заглядывает теперь в «Труды русского энтомологического общества» за 1907 год? А ведь как раз здесь и была напечатана работа — плод многолетних трудов М. В. Новорусского, оформленная как «Список насекомых, собранных в Шлиссельбургской крепости в 1901 — 1904 годах».
Много есть и в нашей стране, и в других государствах богатейших и диковинных, редкостных и замечательных коллекций насекомых, но эта, без сомнения, остается самой необычайной. Очень уж чрезвычайны обстоятельства, при которых она возникла. Конечно, эта коллекция далеко не так ослепительна, как добытая когда-то в тропиках Уоллесом, и не укомплектована, как Сериньянская, собранная Жаном-Анри Фабром в Провансе, о котором сам Фабр писал: «Эта страна — рай для насекомых!»
В списке насекомых, собранных в Шлиссельбурге, нет упоминаний ни о каких экзотах, а место сбора не представляло ни в какой степени рай для насекомых, зато было адом для людей.
Легко себе представить, что упоминаемые Новорусским в «Списке» его гости и соседи по Шлиссельбургу казались ему иной раз ничуть не непрошеными, а, наоборот, доставляли истинную радость.
Здесь мы на время отклонимся от темы своего рассказа и обратимся к истории, о географической же стороне дела говорить почти нечего, разве только напомнить: Шлиссельбургская крепость находилась на острове в Ладожском озере, недалеко от места истока Невы. Каких уж тут ждать энтомологических находок и экзотов! Да, но вот об истории Шлиссельбурга так коротко не расскажешь.
В 1917 году крепость, которую вся мыслящая Россия считала царской Бастилией, была по приговору рабочих местных заводов сожжена и сровнена с землей, чтобы и следа не осталось.
Не удивительно, что о сочинении Новорусского теперь мало кто помнит, а многие, возможно, не слышали и о самом месте, где составлялся «Список».
...Темной летней ночью 1884 года к безлюдной пристани островка причалили баржи, и жандармы при свете фонарей стали поднимать из глубоких трюмов крепко сколоченные дощатые ящики, только что не гробы, стоявшие стоймя. Под усиленным конвоем доставляли их в крепость, над воротами которой значилось одно только слово «Государева».
Здесь сбивали крышку с ящика и из него выводили закованного по рукам и ногам узника.
Звеня кандалами, вступали они один за другим в крепость. То были заключенные, переведенные сюда из ужасного Алексеевского равелина, из Трубецкого бастиона Петропавловской крепости.
Следя за тем, чтоб по дороге никто ни с кем не мог встретиться, чтоб никто никого не мог увидеть, жандармы с саблями наголо уводили своих пленников по коридору и останавливались перед камерой, отведенной для заключенного.
Скрежеща, опускался засов, и арестант, оставшись один, осматривал свою келью.
В каменном мешке с густо зарешеченным окном, за которым тускнели маленькие квадраты матовых стекол, можно было сделать четыре шага в длину и пять в ширину. Вдоль правой стены — откидная койка. Днем на нее никому не дозволено было ложиться. С противоположной стороны к стене прикованы две железные плиты: одна — повыше и побольше — служила столом, вторая — пониже и поменьше — была стулом. Под самым потолком камеры висела керосиновая лампа. Ее с наступлением темноты зажигал смотритель, чтоб легче было следить за заключенным.
Долгие месяцы прошли, пока узники, тайком от тюремщиков перестукиваясь, узнали друг друга и выяснили, что они находятся в Шлиссельбургской крепости. В той самой крепости, что построена была еще в XIV веке и где в давным-давно минувшие времена на плацу преданы были казни четвертованием Долгорукие. Это была та самая крепость, в которой когда-то, заживо замурованный, одетый камнем, много лет провел раскольник Круглов. Его схватили в тайных скитах на берегу Ладоги и привезли в Шлиссельбург... Это была та самая крепость, в которую заточены были девять участников заговора декабристов, в том числе братья Бестужевы, Кюхельбекер, Пущин, Поджио...
В крепости преданы были казни брат В. И. Ленина — Александр Ильич Ульянов, Генералов, Шевырев, курсистка Зинаида Коноплянникова.
За двадцать лет с 1884 по 1904 год через камеры крепости прошли 68 мучеников революции. Из них одни были повешены, другие расстреляны, 20 умерли от чахотки, цинги или сошли с ума, 4 покончили с собой.
Когда грянул 1905 год в одиночках Шлиссельбурга оставалось в живых 14 человек.
Одним из этих четырнадцати и был М. В. Новорусский.
Так непреодолимо было его горячее стремление изучать живой мир природы, и так тверда была уверенность в победе народа, что даже в этих, в буквальном смысле слова каторжных условиях Новорусский внимательно изучал собираемых им насекомых и составлял их «Список». Только список. Самих насекомых тюремная администрация отсылала в Зоологический музей, где определения Новорусского проверял и уточнял виднейший петербургский специалист Г. Г. Якобсон.
Если теперь заглянуть в «Список» Новорусского и сличить его с перечнем насекомых, упомянутых в очерках Фриша, можно увидеть, сколько разных созданий живет в одном доме с человеком, даже когда этот дом — каторжная крепость.
Вот, например, Фриш ничего не сказал об упоминаемых Новорусским многоножках и уховертках, представляющих в современном мире членистоногих живые памятники — реликты древнейших форм. Фриш не упомянул и о сверчке, который по-научному даже именуется гриллус доместикус, что значит «домашний», а в поговорках и песнях зовется, подобно таракану, запечным. «Все сверчки по своим запечьям сидят», «Сверчки напред хозяйки перебираются в новый дом», «Знай сверчок свой шесток» — свидетельствуют пословицы. «И православных изб жилец, известный на Руси певец, сверчок стрекочет одиноко под печью», — писал поэт И. Никитин. «Сверчок на печи» увековечен в литературе как символ домашнего уюта и мирной жизни. Но этот сверчок ведет себя мирно, только когда он один. Этим и воспользовались любители, приспособив сверчка для забавы, весьма распространенной в некоторых странах: бои сверчков — излюбленное зрелище, вызывающее не меньше страстей и волнений, чем петушиные бои.
Ничего не сказал Фриш об упоминаемых Новорусским сеноедах, питающихся плесневыми грибами. Многие из них часто встречаются в жилье, в бумагах, коврах. Среди этих насекомых есть виды, именуемые в общежитии «книжными вшами», хотя они не вши и не обязательно книжные.
А пухоеды?
Разумеется, пуховых подушек в крепости не было, а пухоеды все же были.
У Фриша только одним-единственным словом в «Заключении» упомянуты жуки-притворяшки. Между тем существует столько видов этих жесткокрылых, разными путями проникающих в жилье людей, что для рассказа обо всех не хватило бы книги, значительно более объемистой, чем весь томик Фриша.
Прежде всего в ней следовало бы упомянуть о заслужившем мрачную известность жуке анобиум из рода точильщиков. Как утверждают суеверия и лжепредания прошлого, этот жук обладает даром ясновидения. Не зря он носит название «часы смерти», «смертельные часы». Тиканье анобиум считалось предвещающим неотвратимую гибель человека, услышавшего свой «похоронный звон».
В протоколах заседаний Королевского общества (Английская Академия наук) сохранился отчет об изучении этого жука и его повадок. Доклад о «часах смерти» был сделан натуралистом и философом из Эссекса В. Дергэмом.

Сверху вниз показаны: сверчок обыкновенный, сеноед, жучок-точильщик анобиум, кожеед, притворяшка-вор, уховертка, домовый усач, мокрица, лжескорпион, многоножка-мухоловка. Па рисунке все изображены примерно одинаковыми по размеру, тогда как на самом деле одни показаны с гораздо большим увеличением» чем другие.

«Я теперь, — сообщал Дергэм, — столь наловчился в наблюдениях, что могу почти всякий раз по своему желанию и найти насекомое, и вызвать его постукивание. Мне достаточно поместить несколько жуков в бумажку и легкими ударами о нее подражать им, причем они охотно мне отвечают».
Анобиум доместикум, то есть «домашний», встречается почти повсеместно. Он может тикать в деревянных частях строения, в мебели. С ним связано немало мрачных и веселых анекдотов.
Но разве не так же богаты происшествиями истории, вызванные двоюродным братом «часов смерти» — жучком анобиум паницеум, то есть «хлебным»? Взрослый жучок, свертываясь, совершенно похож на округлое твердое семечко, на нем ни щели, ни неровности. Заметить его не просто. А вот личинки этого жучка часто упоминаются в повестях, где рассказывается о том, как в прошлом из-за «червивых сухарей» вспыхивали бунты на кораблях.
Десятки видов жучков пожирают муку, крупы, крахмалы. Нам с женой довелось однажды обнаружить целый выводок крошечных шестиногих в сплошных хитиновых мундирах. Они гнездились в мягкой картонной упаковке расфасованных автоматами пакетов с поваренной солью. Чем могли здесь питаться жуки? Картоном? Хлористым натрием? Или типографской краской? Нет, для анобиума все это продукты несъедобные. Жуки выросли на сухих остатках приготовленного из муки клейстера, которым автоматы заклеивали пакеты с солью.
Не меньше, чем видов анобиум, известно родственных имдерместид — кожеедов. Этих тоже можно отнести к числу непрошеных гостей наших жилищ. Именно они повреждают текстильные изделия, причем нередко сильнее и заметней, чем моль, и не только в жилых помещениях и книгохранилищах, но и в музеях, хранилищах антикварных изделий.
На пару с кожеедами портят текстиль и перепончатокрылые сирициды — рогохвосты. Как и анобиум доместикум, они вредят обычно древесине. Вредители древесины — это чуть ли не целый мир со своими грибками, простейшими, червями. Но мы будем говорить об одних лишь насекомых — о златках, усачах, чьи личинки, скрытые в древесине, питаются содержимым ее клеток, а также углеводами клеточных оболочек. Попадая в дома, построенные из сырых балок, досок, бревен, эти жуки иной раз заканчивают развитие спустя много лет после того, как в древесину были отложены яйца. В опытах с древесиной пихты личинки развивались иногда пятнадцать-шестнадцать лет вместо положенных природой двух-трех. Недавно канадский энтомолог из Ванкувера Г. Спенсер известил своих коллег о неслыханном событии, происшедшем в одном из домов в Британской Колумбии. Здесь жук вида бупрестис аурулента (златка) вывелся из деревянной балки в постройке, законченной 63 года назад! В доме жили уже правнуки его строителей, когда личинка превратилась в совершенного жука. По крайней мере, три десятка поколений бупрестис сменилось в лесах после того, как в древесину были отложены яйца, из которых наконец вывелся жук, побивший все мировые рекорды долголетия насекомых.
Вот какой запас жизненных сил, оказывается, несет в себе зародыш живого! И открывается это богатство совсем не при изобилии и излишестве, а, наоборот, в самых крайних для существования условиях, при воспитании спартанском и даже еще более суровом.
Странно, но есть над чем поразмыслить натуралисту!
Древесиной жилых домов, так же как деревянной мебелью и утварью, иногда даже деревянными безделушками могут питаться и древогрызы, и слоники-трухлячки, точильщик мебельный и другой, именуемый западным, хотя он водится главным образом на юге. Надо еще сказать о точильщиках гребнеусом — пестром, крымском, домовом.
Кормиться деревом способны, кроме того, и термиты, которые водятся не только в далекой Африке или Индии, Австралии...
Дереву сооружений и домашней утвари вредят еще короеды-древесинники, известные, между прочим, тем, что они живут в симбиозе с грибом, носящим пышное название «амброзия». Так в мифах Древней Греции называлась нища богов. Еще чаще повреждается дерево усачами, которых именуют и дровосеками.
А ведь есть еще и сверлильщики — родичи описанного Карлом Линнеем сверлильщика корабельного, а также жуки-долгоносики: слоники, гусеницы бабочки древесницы въедливой (одно название чего стоит!), и сколько еще других насекомых, которые зарятся на древесину и портят ее.
Специалист по лесной энтомологии профессор А. И. Воронцов в предисловии к своей книжке «Скрытые враги нашего дома» рассказывает: «Пожилой токарь из Казани жалуется, что «шашель источил все подоконники». Дом мастера машиностроительного завода в городе Горьком «одолевает усач». Гражданин из г. Фрунзе спрашивает: «Что сделать для борьбы со страшным врагом дерева — древоточцем?» У актрисы мебель съедают какие-то «противные червячки с ножками», медсестра из Ивановской области просит «уничтожить жучка в пианино».
А теперь приведем названия статей, напечатанных В. Я. Парфентьевым в журнале «Энтомологическое обозрение», который выходит вместо известного журнала «Труды Русского энтомологического общества»:
«Мебельный точильщик и возможности борьбы с ним при помощи низких температур». «Домовый точильщик». «Новые данные о крымском домовом точильщике». «Жуки-точильщики рода олигомерус в Крыму». «Долгоносики — вредители древесины жилых домов».
Можно ли после этого сомневаться в том, что все упомянутые насекомые вполне заслужили право именоваться нашими непрошеными гостями?
Впрочем, Фриш и сам не скрывал, что в его книге «не хватает рассказа о многих других обитателях человеческого жилья». Сделав такое признание, автор добавил: «На этот счет пожеланий может быть сделано бесконечно много».
Пора, следовательно, и нам подвести черту под начатым списком насекомых, чьими портретами с полным правом можно было бы дополнить галерею, представленную в очерках Фриша. Но, оборвав перечисление не названных в книге непрошеных гостей, попробуем перебрать в памяти те восьминогие и шестиногие создания, о которых Фриш пишет, и посмотрим, нельзя ли чем-нибудь дополнить информацию, касающуюся каждого из них.

ЕЩЕ О КЛЕЩАХ ИКСОДОВЫХ И ПРОЧИХ

Я не случайно написал сначала о восьми-, а затем о шестиногих. Раз уж разговор начат по поводу заключительной страницы в связи с концом книги Фриша, то и беседы об отдельных героях его очерков начнем с последнего, возвращаясь постепенно к первому.
История, о которой сейчас предстоит рассказать, произошла примерно лет сорок назад. В одном небольшом восточносибирском городке тяжело заболела девочка, и врачи с удивлением находили у нее признаки опасного недуга, который в тех местах никак не мог считаться редким, но поражал только тех, кто недавно работал в тайге или хотя бы гулял по лесу. А заболевшая девочка ни разу не ходила в тайгу. Потому-то врачи и ломали голову над этим необъяснимым случаем.
Загадка, однако, прояснилась, когда стало известно, что в лес ходили подруги девочки и — больше того! — принесли ей из леса зеленых веточек...
Правда, как гласит старая мудрость, «после того» не всегда значит «вследствие этого». Но тут зеленые веточки, словно путеводные вехи, помогли ученым выбраться из, казалось бы, безвыходного лабиринта головоломок, связанных с энцефалитом (так называется болезнь, которая из года в год вспыхивала по городам и селам всей таежной Сибири и которой заболела девочка).
Значит, человек может и шагу не сделать в лесу, а тайные посланцы леса незваными, перешагнув порог дома, принесут с собой беду?

В 1937 году советский ученый Л. А. Зильбер обнаружил возбудителя энцефалита в крови бурундука, полевки, ежа, крота, рябчика, дрозда.
Это был ряд следующих вех, расставленных участниками облавы на возбудителя болезни. Наконец, бригада ученых (ее возглавлял один из опытнейших советских зоологов — академик Е. Н. Павловский) заключила, что болезнь передается через слюнные железы клеща из числа иксодовых. Принимаясь сосать кровь жертвы, клещ вводит в тело зверя или птицы вместе со своей слюной вирус болезни. Вирус сохраняется все время, пока продолжается развитие клеща, а оно может длиться и четыре, и пять лет, и больше.
Начались энергичные поиски средств борьбы против клещевого энцефалита. Поиски трудные. Погибли, заразившись, участники исследований — И. В. Коган, Б. И. Померанцев, Н. Я. Уткин. Но А. А. Смородинцеву все же удалось прорваться через все препятствия и опасности: он создал вакцину, которая, обезвредив смертоносный вирус, распространявшийся иксодовым клещом, позволила приступить к систематической ликвидации очагов заболевания, еще недавно считавшегося неизлечимым.

Клещ аргас — переносчик возбудителя клещевого возвратного тифа.

Мы рассказали только об одном клеще и одном клещевом заболевании, а как выяснилось, сходные заболевания могут вызывать еще по крайней мере четыре других вида. Кроме того, множество разных клещей переносят возбудителей других болезней. Клещи аргасовые участвуют в распространении возвратного тифа, гамазоидные передают осповидный риккетсиоз, клещи повинны в возникновении различных лихорадок, известных врачам под названием омской, среднеазиатской, крымской, североазиатской, скалистых гор, марсельской, японской речной, цуцугамуши (есть и такая!).
Итак, мы начали с клещей и можем напомнить, что они во взрослом состоянии, как правило, восьминоги, но в фазе личинки имеют только три пары ног. Впрочем, встречаются и взрослые, у которых задние пары ног отсутствуют. Чтобы далеко не ходить за примерами, упомянем одно из последних сообщений латышского акаролога — так называются специалисты по клещам — А. А. Упейса. Обследовав в парках (не в лесах!) Латвии всего около трех десятков видов растений, он нашел на них десятки таких клещей, серьезно повреждающих плодовые и ягодные породы.
Словно из страшной ребячьей сказки заимствовано название болезни бобового растения люцерны — «ведьмина метла».
Болезнь вызывается повреждениями, которые наносит люцерновый клещ. Другой клещик образует «ведьмины метлы» на березе.
Когда речь идет даже о микроскопических созданиях, которые удается рассмотреть только на предметном столике микроскопа с достаточно сильным увеличением, не количество ножек труднее всего поддается изучению. О множестве даже уже открытых видов клещей мы еще очень многого не знаем.
Во «Введении в акарологию» — это один из наиболее полных и новых трудов о клещах — авторы ее Э. В. Бекер и Г. В. Уартон сокрушенно признают:
«Акарология находится пока в таком же положении, как энтомология 50 — 100 лет тому назад...»
Так ли это?
Если вспомнить, сколько полнейших сводок о насекомых существовало на разных языках в начале нынешнего века, можно убедиться, что мир клещей изучен пока несравненно хуже, чем насекомые 50 — 100 лет назад. Бекер и Уартон были бы, пожалуй, ближе к истине, признав что акарология находится сейчас примерно в таком положении, как энтомология 150 — 200 лет назад!
В самом деле, многие и многие клещи — обитатели почвы, пресных и соленых вод, горячих источников, растительности, шерсти животных и перьев птиц, — клещи, проникающие на разных этапах развития во внутренние органы зверей, птиц, насекомых, на продукты: мясо, хлеб, сухие фрукты (пока описано примерно 10000 видов), — все еще ждут и своих первооткрывателей, и своих переисследователей, умеющих соединить наблюдение с опытом. Здесь потребуется терпение и выдержка, настойчивость и упорство, а главное, представляющее высшую доблесть истинных ученых умение неустанно проверять и перепроверять свои собственные догадки, предварительные выводы, заключения. Здесь найдут возможность проявить свои таланты трудолюбия и мужества тысячи натуралистов, агрономы разных профилей, специалисты по защите растений и ветеринары, врачи и микробиологи... Их совместная работа поможет не только точнее описать, но и, это здесь самое главное, выследить путь развития, лишь в некоторых случаях, как говорят исследователи, «однохозяйный». Ведь для окончания роста и созревания многим клещам приходится менять своих носителей даже не дважды, а трижды.

ЧУДЕСА В ПАУТИННОМ КОЛЕСЕ

Расстанемся на этом с клещами, в которых ученые видят лишь один из отрядов подкласса сидячебрюхих класса паукообразных.
Другие сидячебрюхие обитают под корой деревьев, в лесной подстилке, во мху, но встречаются также и в жилище человека, например крошки лжескорпионы, которые, по крайней мере, вдвое богаче формами и втрое крупнее по размерам, чем тонконогие и долговязые опильоны-сенокосцы, не говоря о других.
Дальше речь пойдет об одном-единственном отряде настоящих пауков, подлинно пауков.

Водяной паук-серебрянка у входа в свое воздушное убежище под водой.

В этом отряде видов больше, чем в шести остальных, вместе взятых. Сами по себе настоящие пауки представляют среди всех паукообразных нечто вроде Млечного Пути, в котором глаз специалиста-аранеолога лишь после многолетней тренировки различает как бы отдельные созвездия: птицеядов, тенетников, кругопрядов, пауков-волков, пауков-крабов, пауков-скакунов.
Человек даже с пылким воображением не в силах себе представить всего разнообразия видов, относящихся к этому отряду. Чтобы получить представление о формах их тела и пестроте окраски, надо хотя бы раз посмотреть самому несколько хороших альбомов, а еще вернее — коллекций.
Однако из всего этого фейерверка разнообразнейших пауков нас сейчас занимают не самые любопытные и редкие. Приходится поэтому пройти мимо таких ни на кого больше не похожих, капризных и требовательных к условиям видов, какие встречаются, например, только на живой ели, или только на сосновых стволах, или на одних лишь хвойных породах, или на одном дубе... Мы не остановимся и на почти фантастическом поведении аргиронета акватика — паука, который всю жизнь проводит, даже зимует, под водой, а летом, лишь изредка выныривая, заправляется запасом воздуха, которым окутывается с головы до кончиков ног, чтобы на себе унести его под воду. Он обитает в каком-то подобии воздушного колокола, этакого естественного батискафа; время от времени паук покидает его, уплывая на охоту. Оставим в стороне также земноводные формы пауков, обитающих вдоль рек, вокруг озер, прудов, болот, легко бегающих по воде и на редкость ловко передвигающихся и под водой, где они могут оставаться по 40 — 45 минут, как если бы все восемь ног у них были снабжены ластами, а каждое дыхальце прикрыто кислородной маской.
Отметим только, что среди земноводных существует две группы: одна — земнопресноводная, другая вроде бы земноморская. Виды этой второй группы живут по берегам морей и в местах, которые затопляются приливами. Среди них есть и такие, что на время приливов уходят в подводные убежища.
Конечно, хотелось бы рассказать поподробнее о пауках Арктики или высокогорных, что живут по соседству с глетчерами, на границе вечных снегов; или о паучьей фауне избыточно влажных тропических лесов и раскаленных пустынь, вечно сырых мхов и сухих степей; или о плоскотелых, ютящихся под корой деревьев и в трещинах скал; или о видах, не сооружающих себе гнезд, по заселяющих брошенные норки грызунов или насекомых в почве; или о баловнях судьбы, которые не знают никаких других мест обитания, кроме очаровательных цветочных венчиков, где они роскошествуют посреди атласных лепестков, золота пыльцы на тычиночных нитях, в душной душистой атмосфере цветковых ароматов; окутанные ими, замаскированные и закамуфлированные окраской тела — жемчужно-белые, желтые, светло-розовые, розово-красные, зеленоватые и даже способные, применительно к обстоятельствам, менять свой цвет, они подстерегают здесь добычу или дожидаются пары, с которой продлят род. А сколько есть еще любопытнейших форм, чьи строение тела и расцветка подражают разным, хорошо защищенным насекомым: божьим коровкам, осам, муравьям, в том числе знаменитым зелено-красным муравьям экофилла смарагдина, сшивающим с помощью личинок — личинки выделяют шелковую нить — гнезда из листьев дерева...
Нет, из всех чудес паучьего мира мы выделим здесь только пауков — обитателей пещер и гротов. Соответственно своим вкусам они предпочитают затемненные или укрытые места с более или менее постоянной температурой. Тут и случайные обитатели наружной части домов, кто приспосабливает себе под кров углубления стен, кто прячется под карнизами, балконами, стрехами, а также ликозовидные, которые часто обитают в темных углах жилых домов, подвалах, погребах и, наконец, разные виды пауков-кругопрядов.
Теперь воспользуемся данными «Каталога русских пауков», составленного виднейшим нашим аранеологом Д. Е. Харитоновым и, проверяя себя по сочинениям старых и современных специалистов по паукам В. А. Фаусека, С. А. Спасского, П. И. Мариковского, попробуем установить, в какой степени родства находятся виды, чаще всего встречаемые в жилищах людей.
И тут выясняется, что пауки, которых мы знаем как непрошеных гостей, именно в наших домах находят все, что им необходимо: укрытое и теплое убежище с постоянной температурой. При этом пауки, где бы они не были, широко используют свободу маневра.
Что это значит?
Приведем в качестве пояснения любопытную справку английского ученого А. Кестлера, который в своем вышедшем в 1965 году сочинении, на примере поведения паука, поясняет такие новые научные понятия, как матрица, код, стратегия.
«Обыкновенный паук, — пишет А. Кестлер, — развешивая паутину на дереве, выбирает в зависимости от положения земли три, четыре, а иногда до двенадцати мест креплений, но при всем том радиальные нити всегда будут пересекать широтные под равными углами в соответствии с фиксированным кодом правил, который встроен в нервную систему паука. Центр паутины всегда будет совпадать с центром ее тяжести. Матрица — навык сооружения паутины — гибка, она допускает приспособления к условиям среды, но при этом должны соблюдаться правила кода, которые ставят предел ее гибкости. Выбор пауком мест крепления паутины — задача стратегии, которая зависит от условий среды, но форма паутины всегда будет многоугольником, который определен кодом. Навыки проявляются всегда под двойным контролем: их контролируют, во-первых, фиксированные правила кода, которые могут быть врожденными или приобретенными в процессе обучения, и во-вторых, их контролирует гибкая стратегия, обусловленная обстановкой, окружением, положением строителя относительно земли...»
Эти выводы подготовлены и обоснованы итогами большого числа кропотливых наблюдений и тщательных исследований, дающих повод говорить не только о памяти пауков, но и об их сметке.

В бутылку с песком втыкается отрезок проволоки. На втором конце она согнута так, что образует рамку. Бутылку устанавливают в ванночке с водой, чтобы взятый для опыта паук не мог сбежать. Этого самодельного устройства достаточно, чтобы иметь возможность наблюдать, как сооружают свою ловчую сеть пауки-кругопряды.

Известный русский зоолог, основатель зоопсихологии В. А. Вагнер (в его трудах большое место уделено пауку) рассказывает о гибкости поведения этого животного, о том, как паук движется по заданному от рождения пути, обходя непривычные препятствия и помехи.
Если закончившего рост и развитие молодого крестовика, о строительной стратегии которого как раз и рассказывает Фриш, перенести на отвесно висящую квадратную проволочную рамку, то паук тотчас принимается за дело и управляется с ним минут за двадцать, после чего, как правило, занимает позицию в центре паутины головой вниз. Процесс плетения паутины хорошо изучен старым польским зоопсихологом профессором Яном Дембовским. Он нашел, что всю цепь действий паука можно считать строго связанной, «сквозной», как он писал.
Молодая литовская исследовательница Е. Петрусевич провела интересные опыты. Запасшись молодыми самками паука-крестовика и соответствующим комплектом проволочных рам, исследовательница через каждые две минуты сажала паучиху на новую раму. В результате уже через 20 минут в опыте Петрусевич оказалось десять рам с паутиной. Но если в раме № 10 паутина была едва начата, то в раме № 1 круговая сеть была почти полностью сплетена. Остальные восемь рам представляли восемь ступеней перехода между этими паутинными сетями.
Это было только подготовкой. Опыт начался, когда Петрусевич принялась пересаживать пауков с одной рамы на другую. Сняв паука с сети в раме № 1, где только что была натянута последняя нить и закончена вся работа, Петрусевич поместила на эту почти готовую сеть паука из рамы № 10, где он едва успел приступить к строительству. В то же время на раму № 10 с первыми нитями будущей паутины экспериментатор перенесла паука с рамы № 1, то есть паука, имевшего заслуженное право на отдых; ведь он только что успешно завершил плетение своей сети.
И что же?
Паук в раме № 10 принялся за работу, будто и не заканчивал ее. Он продолжил плетение сети с того места, на каком этот процесс был здесь прерван, и через какое-то время довел работу самым добросовестным образом до благополучного конца. А паук на раме № 10, нежданно-негаданно получив вполне готовую паутину, для сооружения которой он ни одним гребешком на ножке, ни одной паутинной бородавкой на конце брюшка не шевельнул, как должное принял дар судьбы и, обследовав состояние паутинного колеса и не найдя в нем изъянов, сразу занял позицию в центре, повиснув головой вниз...
Е. Петрусевич заключила, что паук «как бы принимает сеть, построенную другим, в одних случаях, словно перепрыгивая через несколько ступенек, в других, повторяя уже однажды проделанную работу».
Описанные опыты бесспорно любопытны, но, если вдуматься, еще не говорят о степени находчивости крестовиков: ведь им и в естественных условиях, в природе, часто доводится чинить паутину. То ее разрушила непогода, то порвала птица, догонявшая насекомое, или уничтожил зверь, который случайно прыгнул на ветку и пригнул ее к земле, отчего радиусы колеса лопнули и все еще недавно такое строгое плетение повисло бесформенными клочьями. Способность ремонтировать и даже полностью восстанавливать паутину присуща паукам многих видов.
...Тут эстафету исследования принял снова польский ученый Р. Шлеп.
Он воспользовался приемом, который до него изобрел и применил, правда с другой целью, французский исследователь Этьен Рабо, отстригавший у паука, сидящего на паутине, одну или две ноги с одной стороны тела. Давая оперированному перевести дух после совершенного над ним насилия, Рабо прикасался к паутине концом звучащего камертона. Таким образом воспроизводились движения насекомого, запутавшегося в паутине.
Рабо был уверен, что если приложить ножку камертона в зоне паутины, расположенной на линии продольной оси тела, то паук не сможет двигаться прямо.
— Ведь сигналы, — рассуждал Рабо, — будут доходить до моего паука с одинаковой силой и справа, и слева, а укороченные конечности не смогут воспринимать эти раздражения так же точно, как нормальные. Паука обязательно поведет куда-нибудь в сторону от зовущей его точки...
Рассуждение было вполне логичным, но на деле паук как ни в чем не бывало направлялся из наблюдательной зоны прямо к дрожащему на паутине концу камертона. Ошибка Рабо заключалась в том, что он не предусмотрел одной возможности: укороченные конечности паука действительно воспринимают всякие раздражения не так, как нормальные, но не менее точно, а, наоборот, более чутко.
Раздражение, поступающее на культи ампутированных ножек, действовало сильнее, чем на сохранившиеся ножки!
Доктор Р. Шлеп использовал идею Рабо и, частично видоизменив операцию, повторил ее с тем, чтобы поставить перед пауками задачу, для решения которой у них не может быть никаких наследственных, от рождения данных или даже приобретенных в течение жизни талантов. Р. Шлеп стал работать с пауками без одной, двух или трех ног — он сам отстригал их в разных комбинациях — и, давая оперированному пауку возможность отдохнуть и освоиться с произведенной ампутацией, принимался наблюдать: как теперь поведет себя на проволочной рамке паук?

Паук-крестовик за прокладкой ловчей спирали в паутине.

Ответ не заставлял себя долго ждать: семиногие, шестиногие, пятиногие крестовики приступали к строительству. Но действовали они по-разному.
У здорового восьминогого крестовика передние ноги в начале работы проверяют угол между соседними радиальными нитями, а завершая сооружение колеса, проверяют расстояние между соседними отрезками ловчей спирали. Лишенный же передней пары ног, паук проделывает оба измерения второй парой. Когда у паука нет первой ноги справа, он проверяет угол второй ногой с правой стороны тела. Если удалены первая и вторая ноги справа, то паук меняет положение тела, смещает его ось на 45 градусов и производит все измерения ногой левой стороны.
В этих опытах наглядно проявились способности самоуправления, быстрота перестройки повадок, свойственные живому существу. Широта кода правил поведения, гибкость навыков, составляющих матрицу, отсутствие раз навсегда заданного шаблона в строительной стратегии особенно отчетливо обнаруживаются в действиях паука, когда он неожиданно подвешивает к сплетаемой сети мелкие камешки. Вес одного такого грузила может доходить до грамма, а подвешиваются они нередко на нитях длиной до трех метров!
В одном опыте пауку предоставили возможность воспользоваться в качестве груза бисеринками, и он все их пустил в дело и за неделю управился с ними, подтянув на высоту до метра десятки крупинок бисера, оттягивавшего к земле нижние концы паутинной сети.
И несмотря на то, что пауки так великолепно приспосабливаются к новым для них условиям, их — пауков — в домах несравненно меньше, чем насекомых. Но чему тут особенно удивляться? Видов пауков на Земле во много раз меньше, чем насекомых.

СКОЛЬКО НА ЗЕМЛЕ НАСЕКОМЫХ?

Теперь, раз уж мы вернулись в сферу энтомологии, вспомним, что обозначает само слово «насекомое», откуда оно происходит.
«Я называю насекомыми (энтома), — писал автор одного из древнейших известных науке сочинений по естественной истории — Аристотель, — всех тех, кто имеет насечки на теле, на брюшной стороне или же и на брюшной, и на спинной...»
Каково же количество видов животных «с насечками на теле»? В начале нашего века считалось, что зарегистрированы и получили научное название 250 тысяч видов, но при этом оговаривалось: «Есть серьезные основания полагать, что названное число составляет, вероятно, всего одну лишь десятую часть всех видов, существующих в действительности. В. Рейли доводит эту цифру даже до десяти миллионов!» К середине века число зарегистрированных видов насекомых превысило 600 тысяч, но предположение о том, что их существует около 10 миллионов, повторяется во многих руководствах. В наши дни, когда мы приближаемся к последней четверти столетия, наиболее сведущие и заслуживающие доверия специалисты сходятся на том, что число зарегистрированных видов насекомых приближается к миллиону. Но по-прежнему раздаются старые утверждения: «Количество исследованных видов составляет лишь некоторую часть всех существующих насекомых».
Итак, миллион — астрономическая величина! — это только какая-то часть существующих...
Известно, что на протяжении последних десятилетий ученые ежегодно описывали около десяти тысяч новых видов. Однако открытия новых видов не только не стали более редкими, но, наоборот, учащаются. Десять непрошеных гостей, о которых рассказал Фриш, — только песчинка в горах, только капля в океане.
Так обстоит дело с числом видов. Но ученые не боятся теперь ставить и более сложные вопросы. Например, они пробуют определить количество всех насекомых, населяющих нашу планету.
Не станем повторять ход их рассуждений и перебирать одно за другим звенья длинной цепи сложных расчетов, обратимся сразу к итогу.
Для средней полосы Западной Европы на один квадратный сантиметр суши приходится 5 — 10 насекомых. В субтропиках и тропиках, как известно, насекомых во много раз больше! Но будем придерживаться показаний, установленных для средней полосы. В этом случае общая численность насекомых на Земле приближается к миллиарду миллиардов.
Попробуем теперь сопоставить полученную величину с данными о количестве людей на Земле. Как полагают, число их скоро составит четыре миллиарда. В таком случае на одного человека приходится в среднем 250 миллионов всевозможных насекомых.
Впрочем, мнения ученых насчет количества видов насекомых и их численности все-таки расходятся, зато, пожалуй, все согласны, что подробнее и полнее других шестиногих изучен вид медоносных пчел — апис меллифера. Теперь они распространены на всех меридианах, почти на всех широтах, их содержат уже и за Полярным кругом, а кроме того, и на разных высотах над уровнем моря — в глубоких долинах и на высокогорных альпийских лугах всех пяти континентов.

Наездник эфиальтес поражает своим длинным яйцекладом личинку жука-дровосека, скрытую под корой дерева.

Не удивительно, что этому виду собирателей меда, производителей воска, опылителей цветов посвящено непревзойденное количество работ. Когда-то древнегреческий философ и натуралист Аристотель написал о пчелах несколько страниц, а недавно Французская Академия наук издала о них огромное, составленное большим коллективом ученых разных стран, сочинение в пять толстенных томов. И, конечно, здесь тоже сообщается не все, а только самое важное из того, что разведали ученые о медоносной пчеле. Пчелам посвящены тысячи книг, сотни тысяч статей; свыше ста издаваемых в разных странах пчеловодных журналов ежегодно продолжают публиковать все новые и новые сообщения, наблюдения, соображения об естественной истории этого вида. Впору думать, что о пчелах давно уже выяснено все, что возможно было узнать. Однако если не полениться составить хронологию самых важных открытий, проливающих свет на жизнь и нравы обитателей улья, то обнаружится, что частота, с какой совершаются открытия в этой области, не только не сокращается, но, наоборот, с каждым десятилетием возрастает. Огромная литература исстари существует также о почти вездесущих мухах и зловредных комарах, о гнусе, который так сильно докучает людям, о почти всепожирающей саранче, которая столько забот доставляет обитателям многих стран, о разных вредителях леса... Здесь тоже, чем больше и лучше изучено насекомое, тем с каждым годом быстрее нарастает число новых вопросов, требующих разрешения.
Предмет исследования всегда неисчерпаем, как тот волшебный колодец, о котором писал Фриш.
Правда, люди изучали до сих пор главным образом заведомо полезных для них насекомых — пчелу, шелкопряда, лакового червеца, наездников-паразитов (врагов наших врагов, вроде тех, которые упоминаются в очерке Фриша о моли). Но вся эта группа даже вместе взятых видов пока еще крайне немногочисленна. Значительно больше известно насекомых-вредителей, которых люди поневоле тоже изучают. Кроме них, энтомологи держат в поле зрения большинство наиболее заметных, самых броских форм, вроде великолепно расцвеченных бабочек орнитоптера, или, к примеру, обращающих на себя внимание необычным контуром крыла махаонов, или самых массивных жуков, на которых хитиновые мундиры сверкают как вороненая сталь... А уж насекомые, не входящие ни в одну из трех перечисленных групп, нередко только описаны. Эти, по сути дела, лишь зарегистрированы, их изучение еще не начато.

Бабочки махаоны.

Однако и наиподробнейше изученные и впервые зарегистрированные, только-только получившие научное название, составляют всего незначительную часть существующего мира насекомых. Это как бы надводная часть айсберга, а главная его масса еще скрыта от нашего взора.
И кто возьмется предсказать, что таят в себе эти легионы совершенно неизвестных форм, о существовании которых мы пока не столько знаем, сколько все еще лишь догадываемся?
Все это я говорю для того, чтоб рассеять широко распространенное заблуждение. Принято думать, будто в старых, давно определившихся областях знания труднее найти что-нибудь новое. А в действительности? Поговорите со специалистами, и вы услышите, что самые молодые, только еще оформляющиеся области знания, например учения о биологической информации, о самоуправляющихся и самосовершенствующихся системах, бионика и т. п., все непрерывно питаются фактами, наблюдениями, теориями, которыми их обильно снабжает вместе с другими биологическими науками также и почтенная по возрасту энтомология.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ЩЕТИНОХВОСТЫХ

Мы только что рассказали, как из массы существующих на нашей планете насекомых отобрались виды, знание которых составило фундамент современной энтомологии. Действительно, в первую очередь изучены виды, от которых люди получают пользу, изучены виды, вредящие людям — разносчики болезней человека и животных, разнообразнейшие вредители растений в посевах и садах, домашних животных, продовольственных запасов на складах, древесины, или, наконец, такие вредители, у которых личинки живут в нефти, разлагая ее, или такие, у которых личинки буравят свинцовую оболочку кабеля, — не курьезные ли вкусы? Изучены самые крупные красавицы и уроды мира насекомых — гигантские бабочки и жуки, ярко расцвеченные мухи, богомолы-эмпузы...
Но вот сахарная чешуйница, о которой упоминает и Фриш.
Около 700 видов бескрылых — аптера, к числу которых относится и чешуйница, сгруппированы в четыре отряда: щетинохвостых, бессяжковых, ногохвостых и, наконец, двухвостых. Ни у кого из них нет полного превращения — метаморфоза, — и все поразительно похожи на личинок других, более сложных и совершенных групп насекомых. У этих других видов личинки, дозрев, окукливаются, а из куколки выходит, как правило, крылатая форма — имаго, вполне образованное, как говорили в прошлом, то есть закончившее развитие, насекомое. Бескрылые же будто застыли на личиночной ступени. Зато, даже став вполне взрослыми и закончив рост, они продолжают «менять рубашки» — претерпевают линьки, чего никогда не бывает с насекомыми более высокоразвитых видов, которые всю жизнь, до конца своих дней, проводят в том облачении, в каком появились на свет.
Современный немецкий исследователь сахарной чешуйницы Вальтер Фабер установил: личинка развивается в яйце сравнительно долго — от 30 до 40 дней, увеличиваясь в размерах и мало меняясь в строении; она растет около ста дней, а выросши окончательно, через каждые 30 — 40 дней линяет, причем не раз, не два, а 20 — 30 раз. Поэтому взрослая чешуйница может прожить — никогда этого не подумаешь, глядя на нее, — тысячу дней.
Еще об одном отличии аптера стоит сказать. У многих из них, кроме обычных для насекомого трех пар ножек, которые приводятся в движение скрытым в груди мышечным аппаратом, имеются еще и дополнительные «ложные ножки». На них опирается брюшко, и они облегчают передвижение всего тела.
Описывая виды, живущие на скалах и с поразительной легкостью бегающие по отвесным поверхностям (о таких «горцах» упоминает и Фриш), энтомологи отметили характерные красивые орнаменты из блестящих чешуек, покрывающих хрупкие тела этих насекомых. Однако, собирая бескрылых, сохранить орнамент невозможно — чешуйки, едва до них дотронутся, бесследно стираются, после чего энтомологу-систематику стократ труднее опознать трофей. Камподеа хрупкая называется один из видов, хотя все они чрезвычайно хрупки и, конечно, были бы подробнее изучены, не будь такими недотрогами. Ведь этих насекомых почти невозможно не повредить, даже если брать самой мягкой кисточкой из верблюжьего волоса. Видимо, надо придумать какой-то новый способ сбора и хранения, чтобы накопить достаточно особей из разных частей света и разных мест обитания. Тогда, может, обнаружатся среди бескрылых новые редкостные формы, вроде обладающих сложными глазами махилид — единственных пока среди аптера — или вроде япикс солифугус, которая, в отличие от своих сородичей, обитает в обществе уховерток и необъяснимым образом походит на них.
Кличку «бегущие от солнца» вполне можно присвоить многим щетинохвостым, но все они, однако, крайне чувствительны к холоду. Не случайно и сахарная чешуйница — лепизма сахарина — тяготеет к человеческому жилью. Не случайно также многие другие виды щетинохвостых проводят жизнь в муравейниках (о чем пишет и Фриш), в термитниках (о чем Фриш не упомянул). Но доктор Карл Реттенмейер с опытной станции Канзасского университета (США), работая в зоне Панамского канала, недавно обнаружил еще три вида щетинохвостых не в муравейниках, не в муравьиных гнездах, а в походных колоннах муравьев дорилин и эцитонов. Щетинохвостые кочевали с этими муравьями и во время смены стоянок и даже во время фуражировочных маршей.
Фотографические снимки, сделанные Реттенмейером в природе, привлекли внимание и мирмекологов — специалистов по муравьям, и специалистов по мирмекофилам, так именуют прошеных и непрошеных сожителей муравьев в их поселениях. И не удивительно: ведь до сих пор было неизвестно, что щетинохвостые приживалы могут также участвовать в муравьиных походах.
Однако, как ни плохо исследованы из-за хрупкости их строения сородичи чешуйницы, энтомологи занимались ими все же больше, чем прыгунами-ногохвостами. Почему? Известный английский знаток насекомых Давид Шарп заметил на этот счет: «Почему щетинохвостые привлекают столько внимания, а ногохвостые остаются в пренебрежении — так же непонятно, как необъяснимы и другие модные увлечения...»
Выходит, и в науке существуют модные увлечения, заразительные прихоти. Об этом не следует забывать.
Однако не капризы моды, а другие, более веские обстоятельства изменили отношение ученого мира к ногохвостым — коллембола. Не одних только мирмекологов и любителей, коллекционирующих мирмекофилов, но всех людей доброй воли поразили и встревожили во время войны в Корее слухи о «снеговых блохах», разбрасываемых с воздуха диверсантами. Многое в тех слухах неясно и сегодня, но не подлежит сомнению, что речь шла о коллембола. В отличие от щетинохвостых, они исключительно холодостойки (переносят температуру до 70 градусов ниже нуля) и не теряют жизнеспособности ни вблизи ледников в горах, ни на снежном насте в долинах, хотя среди ногохвосток есть также и исключительно теплолюбивые тропические виды.

Анурида маритима, погружаясь в воду, со всех сторон окутывается воздухом.

Фриш описывает прыгательное устройство коллембола, их упругую, подогнутую под брюшко вилку. Добавим, что она подогнута только у живых ногохвосток, у мертвых же вытянута назад в виде расщепленного хвоста: прыгательную вилку удерживает под нижней стороной брюшка сильная зацепка. У живого насекомого зацепка постоянно напряжена и, едва механизм срабатывает, вилка, выпрямляясь, с силой отбрасывает насекомое вверх и назад, и оно совершает таким образом прыжок, похожий на полет.
Из числа сходных форм следует отметить крошечную ануриду маритиму. Во-первых, потому что она маритима, то есть морская, что, в общем, не совсем обычно для насекомого. Во-вторых, она способна подолгу находиться под водой. Это как бы еще один вариант водяного паука: подобно ему, анурида, погружаясь в воду, окутывается водонепроницаемой воздушной оболочкой.
Поразительны эти сходные приспособления и устройства у животных, не связанных между собой родством. И сколько известно таких примеров! До чего похоже организована семья у многих видов перепончатокрылых муравьев и равнокрылых термитов; а разве не одинаково происхождение домиков, сооружаемых в кроне дерева, так называемой гамаковой бабочкой из разряда молевидных и термитников, возводимых под землей или на земле? Только домики не недвижимые, а переносные, как у личинок ручейников. Или, скажем, существующее сожительство с простейшими, которые снабжают витаминами своих хозяев-носителей, к примеру, у постельного клопа (симбиоз внешний, так сказать, «нательный») и у таракана (симбиоз внутренний: простейшие обитают в его пищеварительном тракте). В микробиологической лаборатории Лудвига Даниеля в США эти простейшие симбионты таракана, выделенные в чистую культуру, продолжали вырабатывать витамины, которыми можно было подкармливать насекомых-носителей.

ЗАЧЕМ ТАРАКАНУ ГОЛОВА И ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ОН БЕСТОЛКОВ?

Иностранец Таннер, живший при посольстве Польского государства в Москве около 400 лет назад, в своих воспоминаниях сообщает об обнаруженном им «в России ужасном животном по названию каракан, которое не тревожит хозяев, но живьем заедает гостей...».
Считается, что таракан занесен в Западную Европу из Азии, и приведенная выше цитата вроде бы подтверждает обоснованность этого давнего мнения. Но известно, что именно шведский натуралист Карл Линней присвоил таракану официальное название филодромия германика, теперь их называют блатта германика, то есть таракан немецкий, а вернее — рыжий. О чем-то говорит и тот факт, что самые древние ископаемые тараканы обнаружены в немецких краях.

Тараканы разных видов. Все они, кроме тропического таракана гигантского, изображены без передних крыльев, усиков и ножек, чтоб лучше можно было рассмотреть форму тела.

В России таракан был очень распространен. А. Н. Шингарев в книге «Вымирающая деревня», описывая жизнь и быт крестьян двух селений — Новоживотинное и Моховатка — в бывшей Воронежской губернии, пришел к заключению, что постельный клоп (тот самый, что с XVI века распространился в Англии под названием «ночного кошмара») был в дореволюционной русской деревне «до известной степени аристократ», так как это насекомое требует «для себя больше комфорта», чем может получить в домах деревенских бедняков. Зато тараканы — рыжий и черный — встречались в обеих деревнях чуть не во всех строениях, «не гнушаясь даже самыми бедными...».
Фриш говорит о таракане вполне благожелательно, может быть, даже еще снисходительнее, чем Ж. А. Фабр, который ни об одном творении природы не отзывался пренебрежительно, а тем более плохо. По Фришу, тараканы «в сущности, довольно грациозны». Однако для сведения тех, кто знаком лишь с черным и рыжим тараканами, стоит добавить, что среди пяти с лишним тысяч видов тараканообразных открыты и щеголеватые и подлинно великолепные формы. Одни ярко расцвечены в оранжево-желтый с бархатисто-черными крыльями, несущими семь симметрично расположенных пятен, другие обладают длиннейшими черно-бело-красными усами, наподобие какого-то трехцветного праздничного флага.
Подавляющее большинство видов — в том числе и оба только что описанных — приурочено к южной зоне, к областям тропических и субтропических лесов, некоторые ютятся в гротах, пещерах (не отсюда ли и перебрались в человеческое жилье эти представители, в основном, лесного племени?).
Фриш добродушно подшучивает над относительно крупной головой таракана («впору подумать, что она вмещает мощный мозг мыслителя. Но за этим внушительным лбом решительно ничего особенного не скрывается»). Между тем «особенное» в данном случае как раз в том и заключается, что за мощным лбом насекомого действительно нет ничего особенного.
«Головной мозг таракана носит черты примитивного строения», — дает справку известный французский исследователь нервной организации насекомых А. Виаллан. Но наблюдения и эксперименты открывают в примитивном таракане черты подлинно незаурядной гибкости поведения, такой гибкости, которая у паука показалась нам похожей на проявление находчивости и сметки. Конечно, вполне допустимо, что вместилищем и носителем тараканьих талантов служит вовсе не голова. Насекомым сплошь и рядом нисколько не обязательно сохранять «на плечах» голову, чтобы жить.
У них достаточно развиты грудные и брюшные нервные узлы, а голова несет только часть той службы, что у высших животных.
Вспоминается крошечная, заставленная разной рухлядью (кажется, здесь невозможно повернуться, не задев чего-нибудь) комнатушка, служившая лабораторией энтузиасту-натуралисту Б. С. Щербакову. Борис Сергеевич организовал в Московском зоопарке кружок юных энтомологов. Здесь работа с тараканом была чем-то вроде первой ступени, а вместе с тем и оселком, на котором проверялся интерес кружковца к делу и его преданность науке.
Внимательно следят ребята, как в умелых руках Бориса Сергеевича наточенные препаровальные иглы вскрывают под водой таракана, приколотого ко дну булавками, как блестящие концы иголок рассекают хитиновые кольца...
Сколько поколений студентов-зоологов во всем мире начинали курс беспозвоночных с изучения анатомии и физиологии таракана! Я нисколько не удивлюсь, если когда-нибудь зоологи воздвигнут этому насекомому памятник, подобно тому, как американские зоотехники увековечили в бронзе корову по кличке «Мелба XV» (ее удоями был поставлен в начале века мировой рекорд), подобно тому, как японские пасечники соорудили в Гифу первое в мире изваяние в честь медоносной пчелы, подобно тому, как русские физиологи вознесли на пьедестал перед зданием института имени И. П. Павлова скульптуру собаки.
— Положение подогнутой головы и рта, открывающегося вниз и назад, — говорит Борис Сергеевич, в то время как его руки легко движутся, продолжая операцию, — самый надежный признак для определения таракана. Но рот служит этому насекомому, как и большинству других, главным образом для приема пищи. Дышит оно не ртом, а всем телом, и мы сейчас убедимся в этом...
Тут из стола извлекаются пустые пробирки. Ловкие пальцы подбирают для них пробки, с помощью стальной трубочки проделывают в каждой пробке круглый сквозной канал, затем прикрывают отверстие аккуратно вырезанным и чуть расщепленным кусочком старой киноленты.
Когда таким образом подготовлен десяток пробирок, из сетчатой клетки отбираются тараканы. Каждый закрепляется перепончатой шейкой между расщепленных язычков целлулоида: один — телом в канале пробки, а головой наружу, другой — головой в канале пробки, телом наружу, третий — подобно первому, четвертый — подобно второму, и так до тех пор, пока все десять пробок не подготовлены к началу опыта.
Теперь осталось немного: бросить на дно пробирок по комочку ваты, смоченной эфиром, и тотчас заткнуть каждую пробкой. Пять тараканов оказываются головой вниз в пробирке, а телом — кверху (оно на чистом воздухе); пять головой вверх — на чистом воздухе, а в пробирке, отравленной парами эфира, только тело насекомого. Включается хронометр. Добровольные помощники Бориса Сергеевича ведут протокол наблюдений за каждой пробиркой отдельно. Вскоре живыми остаются только те тараканы, у которых брюшко и грудь были на чистом воздухе. Они никакого ущерба не понесли от того, что голова их была погружена в атмосферу эфирных паров. Те же, что находились в пробирке, выставив на чистый воздух голову, погибли!
— Как вы видите, тараканам голова для дыхания не требуется, — заключает Борис Сергеевич и приглашает всех подойти к препарированному насекомому, на котором он концом иглы показывает дыхальца.
Щербаков был неистощимо изобретателен, когда требовалось придумать план опыта. Он умел нацело остричь или только укоротить один или оба усика, чтобы проверить, сохраняется ли способность различать запахи, измерить чуткость усиков как органов обоняния, умел показать, для чего служат хвостовые нити — церки (в этом опыте используются обезглавленные насекомые, а такая операция удается не сразу), выяснить роль глаз, рассмотреть под лупой трахеи, усики, нервную цепочку...
Опыты частенько заканчиваются чтением. Борис Сергеевич извлекает из тяжелого портфеля томик Бельта «Натуралист в Никарагуа» с заложенной в него закладкой, раскрывает его и читает:
— «...Тараканы, населяющие дома в тропических странах, очень боязливы и осторожны. У них много врагов — крысы, скорпионы, пауки, разумеется, птицы. Длинные дрожащие усики таракана всегда настороже, они как бы чувствуют малейшее движение воздуха вокруг. Быстрые длинные ноги тотчас уносят их от места опасности. Иногда я пробовал загнать таракана в тот угол, где неподвижно сидел жирный, охотящийся за ним паук и следил за своей жертвой. Таракан бросался от меня в величайшем страхе по направлению к пауку, но, как только расстояние от смертельного врага оставалось не более фута, никакая сила не могла принудить его подвинуться дальше. Он предпочитал, несмотря на всю представляемую мною опасность, возвратиться, чем приблизиться еще немного к своему естественному неприятелю...» Ну, что, глуп таракан, а? — посмеивался Борис Сергеевич.
С тех пор как Б. С. Щербаков демонстрировал в кружке юных энтомологов свои опыты с тараканами, во всем мире добыто немало новых сведений об этом древнем насекомом, которое хоть и давно исследуется в разных планах, все еще недостаточно изучено. Сделанные за последние годы открытия касаются строения, физиологии, поведения таракана.
Недавно стало известно, что, кроме зарегистрированных видов «барабанщиков» из Вест-Индии, звучащим, стридулирующим устройством обладают также гигантские, почти восьмисантиметровые, тараканы с Мадагаскара, которые оглушительно стрекочут, защищая свою территорию. Только недавно удалось изучить, как именно восстанавливаются ампутированные крылья у молоди тараканов, что облегчает отделение ножек, напоминающее уже известное отделение ножек у сенокосцев. Здесь неожиданно выявились видовые различия: у американского таракана конечность, защемленная или тронутая накаленной иглой, отбрасывается быстрее, чем у прусака. Только недавно прослежено, как вылупляется молодь у гигантского таракана блатерус краниифера. Какой фильм можно бы смонтировать из этих кадров, если бы удалось показать все на экране в цвете!
У этого вида яйцевой кокон — оотека, так его называют зоологи, — прозрачный мягкий желтоватый мешок. Содержимое кокона не полностью закрыто: плотно лежащие в нем жемчужно поблескивающие яйца вполне можно рассмотреть. Не надо только тревожить самок, иначе они выбрасывают весь кокон, и тогда молодь уже не вылупится из содержащихся в нем яиц. Если же все проходит благополучно, то яйцевой кокон медленно появляется из выводкового мешка, и вскоре из него начинают рождаться личинки. Они быстро набирают в себя воздух, который пузырьками проходит в зоб. Это смотрится как чудо, трудно оторвать взор от растущего у вас на глазах зоба. Он раздувается еще и еще, наконец через две-три минуты оболочка лопается, и окончательно высвободившаяся личинка (длина ее около сантиметра) приобретает форму цилиндра. Но тут он внезапно выпускает из себя воздух и становится плоским крошкой тараканом... Мать остается со своим выводком, пока он поедает остатки кокона. Теперь молодь готова для самостоятельной жизни.
Часть этого зрелища надо бы заснять методом замедленной съемки, часть — ускоренной, часть — обычной, и тогда демонстрация этих чудес приводила бы зрителей то в восторг, то в ужас, но ни на миг не оставляла бы равнодушными к развертывающейся перед их взором микрокиноэпопее.
А если добавить еще и кадры микросъемки и мультипликации, то разве не с таким же увлечением смотрелся бы фильм, показывающий, как в глаз таракана вживляется электрод, включенный в цепь с усилителем и осциллографом? После этого становится ясно, что глаза таракана — они воспринимают инфракрасные тепловые лучи, которые для нашего глаза как бы совершенно не существуют, — способны различать температуру с точностью до сотых долей градуса.
Однако для того чтобы совершать открытия, необязательно вооружаться таким оборудованием, как электроды, осциллографы, термопары... Французский профессор Реми Шовен поручил своему ученику, тогда еще начинающему натуралисту Роже Даршену, заняться работой с тараканами. Никаких приборов у Даршена не было, да они ему поначалу совсем и не требовались.
В глуши нищей провинции Бос, таясь от односельчан, которые вряд ли одобрили бы его странные занятия, Даршен на протяжении трех лет наблюдал за тараканами. Что наблюдал? Пустяковину!

Таракан, бегущий по прутику, как в опытах Роже Даршена.

...На поставленный вертикально прутик таракан быстро взбегает, а добравшись до верха, помедлит на самом кончике, затем, повернув вниз, спускается. Тут Даршен, выждав, пока его таракан вернется к исходному пункту, снова поворачивал прутик, и таракан опять бежал вверх. Получалось что-то вроде белки в колесе. Но это только сначала. В конце концов Даршен выяснил, что примерно минут черея 10 — 12 после того, как таракан стал осваивать прутик, быстрота его бега — иначе говоря, количество сантиметров, проходимое насекомым за единицу времени, — начинает уменьшаться. А примерно через 20 — 25 минут таракан останавливался на каком-нибудь месте. Может быть, он просто устал от беготни?
Даршен сократил длину прутика, используемого как гаревая дорожка ристалища, однако и расстояние, которое таракан успевал пробежать до первой остановки, тоже сократилось. Оно сокращалось тем быстрее, чем короче был подготовленный Даршеном для опыта прутик. Таракан своим поведением ясно говорил:
— Я останавливаюсь отнюдь не потому, что устал!
Даршен провел еще несколько серий разных вариантов испытания, а затем сравнил протоколы поведения тараканов на прутиках, поставленных вертикально, и на таких же прутиках, закрепленных горизонтально. Казалось, тараканы, бегущие вверх, должны быстрее уставать, а выходило, что они ведут себя одинаково в обоих вариантах пробегов — и вертикальном, и горизонтальном.
Поведение тараканов, взбирающихся вверх по прутику и бегущих по прутику, закрепленному горизонтально, как бы втолковывало все еще не верящему Даршену:
— Неужели ты не видишь, что мы, хоть и медленно, извлекаем урок из накапливаемого опыта?
Но Даршен продолжал наблюдения. Вот еще прутик, но уже не такой, как в первых опытах, а составной — из двух частей, безупречно подогнанных одна к другой. Таракан, почти добравшись до места, на котором он обычно останавливается, замер и только поводит усиками прежде чем еще чуть-чуть подняться. Но тут Даршен тихонько снимал верхнюю половину прутика и ставил на ее место новую. Заметит ли таракан замену? Посмотрим! Он еще немного пробежал и, дойдя до основания новой части прутика, неожиданно принимался изо всех сил ползти вверх, причем скорость бега повышалась. Выходит, заметил! Ведь когда сняв на несколько секунд верхний конец прутика, Даршен вновь возвращал его на старое место, насекомое, не обнаружив никаких достойных внимания перемен, продолжало замедлять бег и затем вовсе останавливалось.
Дальше Даршен установил, что воспоминание о длине прутика таракан сохраняет в течение 24 часов.
Во всеоружии новых знаний Даршен принялся проверять действие разных раздражителей — формы прутика и его диаметра, освещения или фона, а также множество других измененных обстоятельств, которые могут влиять на поведение таракана.
Рассказывая впоследствии о работе своего ученика, профессор Шовен писал: «Любое создание, в данном случае таракан, в изобилии получающий в своей норке пищу и питье, время от времени оставляет норку как бы в поисках чего-то, как бы исследуя окружающий участок. В подавляющем большинстве случаев можно доказать, что в процессе этого, с виду бесцельного, исследования насекомое знакомится с пространственными данными, обогащается «знанием» определенных мест, а такое «знание» может ему впоследствии пригодиться...»
Предоставим и дальше слово Шовену, пусть он расскажет об исследованиях, которые проводил уже сам.
«Я разводил в большом количестве мелких прусаков — блатта германика — вид, который благодаря своей выносливости быстро размножается и легко разводится. Это ничуть не менее совершенный объект для лабораторных опытов, чем плодовая мушка. Я быстро составил элементы лабиринта из гнутых и окрашенных в белый цвет листов цинка, освещенных мощной лампой, и поместил все сооружение в комнате, где поддерживалась температура не ниже 25 градусов. В конце лабиринта находилась «награда», то есть трубка из покрытого черной краской стекла, где таракан обычно жил и где мог укрыться от неприятного для него яркого света.
Поместив подопытного таракана у входа в лабиринт, я с бьющимся сердцем стал ждать дальнейших событий.
Увы! И через три месяца, после того как я довел число опытов уже до 3000, все-таки не обнаружилось ничего интересного. Но зато я начинал понимать причину этого: прусак — необыкновенно живуч и в высшей степени легко возбуждается. Малейшая ошибка в обращении с ним со стороны экспериментатора влечет за собой дикие реакции. Таракан неистово бросается в лабиринт, попадает в окружающую лабиринт водную преграду (рама заполнена водой, чтобы предотвратить бегство насекомого), хотя вода здесь ледяная! После трех-четырех таких бросков таракан выбивается из сил. Остается предоставить ему отдых продолжительностью не менее суток... Прошло больше пяти месяцев ежедневных дрессировок, которые длились по полтораста минут каждая; я зарегистрировал десятитысячный опыт, когда наконец насекомое проявило скрытую сложность своего поведения».
Шовен десять тысяч раз повторил опыт, прежде чем получил удовлетворивший его ответ. А прекрати он эксперимент раньше, у него было бы веское основание присоединиться к мнению Фриша о том, что за мощным лбом таракана ничего не скрывается.
Итак, в опыте выявлена, доказана и подтверждена способность таракана отвечать на вопросы экспериментатора, способность насекомого выбирать, извлекать выводы, научаться, усваивать уроки, преподанные ему обстоятельствами. И это свойство живого можно на разных особях измерять и выражать в сравнительных показателях, их можно познавать, убеждаясь, что если и не за мощным лбом, то под невзрачным хитиновым мундиром таракана, внушающего многим непреодолимое отвращение, все же скрывается в конце концов обнаруживающий себя зародыш разума.

ОТ ТАРАКАНОВ ДАРШЕНА К ДРЕССИРОВАННЫМ БЛОХАМ ФРИША

Теперь, следуя намеченному плану, полагалось бы приступить к рассказу еще об одном герое очерков — о маленьких, скромных на вид, сереньких бабочках моли и о том интересном и поучительном, содержательном и важном, что можно сообщить о них. Правда, крылья у них только окаймлены длинными волосками, тогда как есть мотыльки, у которых оба крыла расщеплены на тонкие перьевидные лопасти — по дюжине с каждой стороны. Эти крылья как летное оснащение до сих пор никак не исследовались, хотя для теории аэронавигации воплощенный в них опыт природы не может быть безразличен. Стоило бы задержать внимание читателя также на факте, о котором пишет и Фриш, отмечая, что «на белых узких, блестящих, как атлас, передних крыльях моли черным пунктиром выведен красивый рисунок...». В самом деле, откуда берутся, чему служат рисунки на крыльях бабочек? Это явление настолько привычно, что его просто не замечают и редко кто над ним задумывался. Однако в свое время Фриш опубликовал работу, в которой, упоминая о старых, прерванных еще первой мировой войной исследованиях Ф. А. Гергардта из города Галле, призывал продолжить начатый им анализ.

Наверху — часть узора на крыльях бабочки мелянаргии из семейства нимфалид. Внизу — узоры на надкрыльях жука-бронзовки.

Конечно, со всех точек зрения полезно знать, какими законами физики и химии вызывается появление разных рисунков и расцветок на крыльях бабочек, на надкрыльях жуков, на хитине перепончатокрылых. Впрочем, даже располагая самыми точными ответами на эти вопросы, биологи еще не решают главной задачи, которая перед ними стоит. Ведь биологам следует знать не только почему, но и зачем возникают расцветки и узоры одеяния животного.
А с загадками окраски насекомых и назначением различных рисунков связаны, как известно, явления мимикрии, уподобления устрашающему или защитному «платью», и только ли эти явления? Вопрос вовсе не такой отвлеченный, как может показаться. Во всем мире принята система маскировки и камуфляжа кораблей, наземных зданий, форм одежды военных, основанная как раз на анализе природной окраски зверей и птиц.
Но это, конечно, только первый «выход в практику» полученных данных, которые еще помогут ученым познать общие законы развития живой природы.
Однако не станем отвлекаться от затронутой выше темы, касающейся возможности расшифровки поведения насекомых. Опыты Даршена и Шовена показали, что таракан обучается, что насекомое способно извлекать уроки из обстоятельств. Потомок древнейших обитателей нашей планеты наглядно продемонстрировал в своем поведении черты приспособительной изменчивости.
Но разве не об этом рассказывает и Фриш в очерке о блохе в цирке дрессировщика: здесь «единственная вещь, которую блоха должна усвоить, заключается в том, что ей нечего больше стремиться прыгать. Когда она по истечении какого-то числа дней или недель изведет свои силы в бесплодных попытках, то прекращает их и начинает двигаться только пешим порядком, шагом».
То же обнаружили у таракана Даршен на деревянном прутике, а Шовен в цинковом лабиринте. После скольких-то дней бега вверх и вниз, после скольких-то безудержных рывков и метания в ходах лабиринта, после купаний в ледяной воде, окружающей лабиринт рамы, таракан, изведя силы в бесплодных попытках достичь цели, прекращает их и начинает в одном случае сворачивать с полдороги, в другом перестает ошибаться, запоминает дорогу.
Признаюсь: как раз в подобных фактах я нахожу самое увлекательное, с чем вообще может столкнуться исследователь живого. Академик И. П. Павлов, создатель основ учения о высшей нервной деятельности, заметил как-то, что именно в поведении живых существ можно наблюдать «жизнь в ее крайнем пределе».
Какой богатый урожай новых идей для биологии, для технических наук обещают принести наблюдения жизни в ее крайнем пределе...

УРОК, ПРЕПОДАННЫЙ ЧЕЛОВЕКУ МУХОЙ

Но раз уж мы заговорили о перестройке поведения в связи с меняющимися обстоятельствами, то надо напомнить не только о немедленных, очевидных и непосредственных переменах, но и о тех, которые не сразу обнаруживаются, которые скрыты, запрятаны так глубоко, что они становятся известны лишь впоследствии. Здесь, пожалуй, наиболее важный урок преподали людям мухи — самые известные из современных двукрылых.

Здесь показаны мухи шести разных семейств, а их известно множество. В отряде насчитывают по меньшей мере 85 тысяч видов!

Еще на школьной скамье довелось мне из уст преподавателя естествознания услышать знаменитую и, правду говоря, поначалу огорошившую меня фразу Карла Линнея о трех мухах, способных сожрать труп лошади скорее, чем лев. Позже я прочитал небольшую книжечку о мухе, написанную в начале нынешнего века Лесли Оссианом Говардом, — крупнейшим авторитетом, теоретиком, практиком и пропагандистом службы защиты сельскохозяйственных культур и лесов от насекомых-вредителей. В ней содержится, между прочим, примерный расчет нарастания численности мух. И Фриш тоже пишет о том, сколько миллионов может — теоретически — составить потомство одной мушиной пары. В этих расчетах по сути дела и содержится объяснение смысла слов Линнея о мухах, пожирающих лошадь быстрее, чем лев.
Как раз плодовитость мух и помогла ученым сделать одно из самых важных последних открытий в биологии.
Почти через полвека после того, как я прочитал брошюру Говарда, мне в руки попались первые отчеты об опытах, в которых мух на протяжении ряда поколений истребляли с помощью одного и того же препарата ДДТ. Об этом средстве знал уже и Говард, но последствий его применения он не предвидел. Между тем использование ДДТ, и как раз против мух, способных размножаться с ужасающей быстротой, показало, что не всякое сильнодействующее средство можно применять, даже если оно вполне соответствует назначению — уничтожает тех насекомых, против которых используется.
Одними из первых это установили советские биологи. Теперь в разных странах опубликованы тысячи отчетов о том, как опасно применять многие препараты.
Американская натуралистка Рейчел Карсон рассказала о вредном действии препаратов в своей, ставшей знаменитой, книге. Яды, неумело применяемые против вредителей, раньше или позже теряют свою силу, но зато, накопляясь в телах отравленных насекомых, превращаются в отраву насекомоядных птиц и зверей, а потом оказываются причиной гибели других хищников, питающихся этими насекомоядными, в конце концов разными путями превращаясь в серьезную угрозу и для самого человека.
Жители одного из островов в Тихом океане и их домашний скот очень страдали от размножившихся здесь и весьма докучавших людям и животным мух и других двукрылых. Решено было уничтожить их с помощью ДДТ. Сказано — сделано! Мух и их родню уничтожили в два счета. Двукрылые жертвы ядовитого препарата всюду лежали на земле, так что ящерицы несколько дней пировали, объедаясь отравленными мухами. А ящерицы на этом острове издавна были самым распространенным кормом и самой привлекательной добычей для местных кошек. Так что отравленные мушиным ядом ящерицы оказались причиной гибели кошек. Но едва только поредело кошачье население на острове, здесь стали благоденствовать в отсутствии своих исконных врагов мыши и крысы. И их скоро стало здесь столько, что возникла опасность эпидемии, угрожавшей уже и людям...
Немало подобных примеров собрала в своей книге Р. Карсон. Представляя будущее, которое обязательно наступит, если люди и дальше станут так же неосмотрительно пользоваться ядами, Карсон нарисовала картину «Безмолвной весны» (так названа ее книга) — весны, когда больше не будут щебетать птицы, возвещая приход теплых дней.
Книга Карсон прозвучала как сигнал тревоги.
Но с каким ожесточением набросились на автора «Безмолвной весны» английские, западногерманские, американские журналы, издаваемые владельцами предприятий, производящих яды против насекомых (инсектициды), грибков (фунгициды), клещей (окарициды), против сорных трав (гербициды) и прочие химические средства.
На протяжении многих десятилетий истребительная химия считалась самым надежным оружием в руках тех, кто защищает от посягательств разных вредителей здоровье человека и плоды его трудов. Теперь выясняется, что оружие это, едва его пробуют применять по необходимости в широких масштабах, с неожиданной быстротой начинает притупляться, вовсе отказывает, больше того: меняет направление удара! Оно становится убийственным не для того врага, против которого предназначалось, а оборачивается против человека. И оборачивается не как бумеранг, который, метко поразив цель, послушно возвращается и смиренно падает у ног охотника, но как пуля, не попавшая в цель и рикошетом поражающая стрелка.
Оса церцерис находит долгоносика-клеона в момент, когда насекомое после линьки еще совсем беспомощно и неспособно сопротивляться нападению паразита. Но вот Ж.-А. Фабру потребовались для опытов клеоны, и он несколько дней с утра до вечера шарил по округе, а добыл всего два-три и то искалеченных экземпляра, тогда как осы церцерисы, за которыми он вел наблюдение у входа в их гнездо, возвращались через каждые несколько минут со свежей добычей. Видимо, существуют у осы некие способности, благодаря которым она так быстро находит дичь; видимо, церцерис способна на расстоянии безошибочно определять места, откуда исходят манящие ее пеленги. Так же точно должны действовать и истребительные мероприятия человека. Разумно ли рубить под корень и сжигать все дерево, в ствол которого отложены яйца вредителя? Ведь вот перед нами насекомое — наездник эфиальтес, он находит невидимых личинок под корой и, определив с помощью антенн нужное место, вслепую проникает длинным своим яйцекладом в древесину и без промаха поражает одну за другой личинок, вводя в их тела зародыши, несущие гибель вредителю.
Природа преподает человеку много таких уроков, советов, миллионолетиями отшлифованных примеров.
Люди не могут прекратить борьбу против мух. Известный американский энтомолог и микробиолог Э. Штейнхауз насчитал на поверхности тела одной-единственной мухи свыше 3,5 миллиона бактерий, а в ее органах еще в 8 — 10 раз больше... В книге Э. Кашинга «История энтомологии за время второй мировой войны» есть такая справка. 10 июля 1943 года союзники высадили на берегу Сицилии десант, захватив полосу шириной около 100 миль. В операции участвовали 80 тысяч человек. Однако не прошло и месяца, как тысячи участников десанта вывела из строя загадочная болезнь. В госпитальных картах появились таинственные диагнозы. «ЛНП» — Лихорадка Неизвестного Происхождения. Болезнетворный вирус лихорадки распространяли сицилийские мухи. В истории мировых эпидемий (включая холерные и брюшнотифозные), а также массовых заболеваний скота, эпизоотии слишком часто повинными в несчастье оказывались мухи. В 1948 году швейцарский химик Пауль Мюллер был награжден Нобелевской премией за открытие свойства ДДТ безотказно убивать насекомых. Но сейчас — двадцать лет спустя — все более очевидным становится факт, что из года в год повторяемое истребление мух с помощью ДДТ начинает порождать мух, на которых этот яд не действует.
И не только мух! Известно уже свыше полутораста видов вредных насекомых, ставших невосприимчивыми к препарату, от которого они на первых порах погибали.
Теперь наиболее сведущие специалисты сходятся на том, что надежного успеха можно добиться, лишь комбинируя средства физики и химии с биологическими. Уже применяются химические препараты или физические воздействия, точно нацеленные на самые уязвимые звенья процесса развития насекомого. Разведкой, выявлением этих звеньев заняты энтомологи.
Не случайно в первых изданиях книги Фриш широко рекомендовал применять ДДТ и подобные ему препараты для борьбы с насекомыми, а в последнем издании уже редко вспоминает о них. Эта перемена отражает перемены в умах натуралистов: муха чему-то все же их научила!
Очерком о мухе и других непрошеных гостях нашего дома Фриш, который посвятил жизнь изучению одного-единственного вида насекомых (кстати сказать, вида, о котором только вскользь упоминает в этой книге), засвидетельствовал, что ничто энтомологическое ему не чуждо. Что же привело Фриша в зоологию, а впоследствии сделало исследователем насекомых?

КОМНАТНАЯ МУХА .................................................................................................................................. 9
Какое место занимает муха в царстве животных ...................................................................................... 10
Как опознать муху? ....................................................................................................................................... 17
Жизненный цикл .......................................................................................................................................... 18
Куда деваются мухи зимой? ......................................................................................................................... 21
Почему комнатная муха может быть опасной? .......................................................................................... 23
Мухи — помощники врачей ........................................................................................................................ 24
«Жалящие» мухи ............................................................................................................................................ 25
ДДТ и защита от мушиной напасти ............................................................................................................ 27

КОМАРЫ ....................................................................................................................................................... 28
Почему комариные укусы вызывают зуд? ................................................................................................... —
Размышления по поводу сосания крови ...................................................................................................... 30
Рождающийся из воды бич сельских местностей ....................................................................................... 31
Анофелес ......................................................................................................................................................... 34

БЛОХА ............................................................................................................................................................ 39
Как блоха выглядит и на что способна ........................................................................................................ 40
Как протекает жизнь блохи ........................................................................................................................... 42
Блохи и их свадебные песни ......................................................................................................................... 44
Как я получил водительские права ............................................................................................................... 45
О разных видах блох ...................................................................................................................................... 47
Блоха и чума .................................................................................................................................................... 48
Блошиный цирк .............................................................................................................................................. 49
Блохи в янтаре ................................................................................................................................................ 51

КЛОП .............................................................................................................................................................. 53
Слово в защиту клопов .................................................................................................................................. —
О внешности и повадках постельного клопа ............................................................................................... 54
Питание, общежитие, семья .......................................................................................................................... 56
Искусство «выходить из себя» ....................................................................................................................... 58
Как клопы добывают себе овощи ................................................................................................................. 62
Сколько времени взрослый клоп может прожить без еды? ....................................................................... 64

ВОШЬ .............................................................................................................................................................. 65
О видах вшей и разнообразии их вкусов ...................................................................................................... —
Несносная и опасная тварь ............................................................................................................................ 68
Газы против насекомых-паразитов ............................................................................................................... 69
О пользе мытья головы, стирки белья и горячего утюга ............................................................................. 71

ПЛАТЯНАЯ МОЛЬ ......................................................................................................................................... 72
О бабочках вообще и о моли в частности ..................................................................................................... 73
Вещества съедобные и несъедобные ............................................................................................................. 76
Как образуются повреждения, сделанные молью ........................................................................................ 78
Затворницы ...................................................................................................................................................... 82
Три вида моли .................................................................................................................................................. 83
Война против моли ......................................................................................................................................... 84

ТАРАКАН ......................................................................................................................................................... 86
Внешний вид и образ жизни ........................................................................................................................... 88
О пользе разжевывания пищи ........................................................................................................................ 92
Рты сосущие, кусающие, лижущие, жалящие ................................................................................................ 93

САХАРНАЯ ЧЕШУЙНИЦА ............................................................................................................................ 96
Пранасекомые ................................................................................................................................................... —
Небезвредный гость наших жилищ ................................................................................................................ 98
О дальней родне сахарных чешуйниц ........................................................................................................... 99

ПАУКИ ............................................................................................................................................................. 102
О пауках вообще .............................................................................................................................................. 103
Паук в своем гнезде ......................................................................................................................................... 107
Как паук схватывает добычу .......................................................................................................................... 108
Обманутый паук .............................................................................................................................................. 111
Как сооружается паутина ............................................................................................................................... 113
Песня паука-жениха ........................................................................................................................................ 119
Домовые пауки ................................................................................................................................................ 120
Ядовиты ли пауки? ......................................................................................................................................... 121
Паутинный шелк .............................................................................................................................................. 123

КЛЕЩИ ............................................................................................................................................................. 126
Пауки, не ткущие паутину ................................................................................................................................ —
Невольные гости .............................................................................................................................................. 128
Жизненный цикл клеща .................................................................................................................................. 129
Животные, лишенные вкуса ........................................................................................................................... 131
Клещи птиц ...................................................................................................................................................... 132
Как уберечься от клеща? .................................................................................................................................. 134
Заключение ....................................................................................................................................................... 135

И. Халифман ...И ЕЩЕ ДЕСЯТЬЮ ДЕСЯТЬ

О ГЕРОЯХ ОЧЕРКОВ К. ФРИША И ИХ БЛИЖАЙШИХ СОРОДИЧАХ ......................................... 139

Гости, соседи или постояльцы? .................................................................................................................. —
Гости ласточкиного гнезда .......................................................................................................................... 140
Некоторые дополнения к списку К. Фриша ............................................................................................. 143
Еще о клещах иксодовых и прочих ............................................................................................................ 150
Чудеса в паутинном колесе ......................................................................................................................... 153
Сколько на Земле насекомых? ................................................................................................................... 160
Несколько слов о щетинохвостых .............................................................................................................. 164
Зачем таракану голова и действительно ли он бестолков? ................................................................... 168
От тараканов Даршена к дрессированным блохам Фриша .................................................................... 176
Урок, преподанный человеку мухой ........................................................................................................... 178

О ВЕЛИКИХ НАТУРАЛИСТАХ ПРОШЛОГО И ОБ АЛЕШЕ. КОТОРЫЙ ВЕСЬ В БУДУЩЕМ ............ 183
Что такое призвание? ......................................................................................................................................... —
Каждый ли может стать натуралистом? ......................................................................................................... 186
Когда интерес просыпается смолоду .............................................................................................................. 192

О ТОМ, КАК ФРИШ СТАЛ ТЕМ, КЕМ ОН СТАЛ ....................................................................................... 194
Лучше всего начать как можно раньше ............................................................................................................ —
Всякий ветер становится попутным для того, кто знает, куда держать курс ............................................... 202
Из миллиона вариантов избирается один ...................................................................................................... 211
А он и не думал складывать оружие ................................................................................................................ 221
Волшебный колодец, или О преимуществах постоянства и его коэффициенте полезного действия ....... 226

Фотографии к книге

О ГЕРОЯХ ОЧЕРКОВ К. ФРИША И ИХ БЛИЖАЙШИХ СОРОДИЧАХ