| Главная | Неоцен |
НА ПРОТЯЖЕНИИ, как минимум, последних трёх десятилетий очень
многие писатели-фантасты в то или иное время сталкивались с проблемой конструирования
внеземных форм жизни. Естественно, профессиональные химики и биологи, попутно
пишущие научную фантастику, преуспели лучше всех, но не столько потому, что
их профессиональные знания позволяли пройти долгий путь по доселе нехоженым
тропам, сколько потому, что они заставляли их остановиться в нужный момент.
Если же говорить о тех, кто был в первую очередь писателем, то результаты наводят
на мысль о том, что изначально они пытались применять то, что знали из биологии.
А поскольку на этом явно далеко не уедешь, можно предположить, что они отказались
от всего, чего пока ещё не достигли, и писали примерно такие вещи: «К нашему
удивлению, облик инопланетян был вполне человеческим, и единственными существенными
отличиями, или, во всяком случае, теми, что сразу бросались в глаза, были сильный
хвост и голубоватый цвет лица».
Или же, если непосредственный контакт с инопланетянами был мимолётным, их спасала
фраза о том, что формы, которые сумели разглядеть земляне, были настолько чуждыми,
настолько непохожими на всё виденное на Земле, что описать их было невозможно.
РАЗУМЕЕТСЯ, всё это относится к современной научной фантастике.
А сейчас давайте окинем быстрым взглядом предшественников современной научной
фантастики и посмотрим, обстояли ли у них дела лучше.
Первым человеком, который всерьёз попытался придумать формы жизни с другого
небесного тела (в данном случае с Луны), был великий Иоганн Кеплер, в ходе работы
над своей книгой «Сон, или Лунная астрономия», которую так и не закончил. Условия
на планете, которые он представлял себе, составляли скалистая поверхность с
множеством пещер, больших и малых, и палящий солнечный свет, проникающий сквозь
разреженную атмосферу. Поэтому обитатели Луны большей частью похожи по форме
на земных змей, чтобы иметь возможность быстро и надёжно укрыться от смертоносного
солнечного сияния.
Из писателей-фантастов девятнадцатого века я выбираю троих, и вполне естественно,
что список должен возглавлять Жюль Верн. Я думаю, что прочитал всего Ж. Верна,
и, если только от меня не ускользнули его малозначительные работы, могу сообщить
лишь то, что он воздерживался от создания каких бы то ни было внеземных существ.
Соотечественник и современник Жюля Верна Ахилл Эйро (в своём «Путешествии на
Венеру») и его английский современник Перси Грег (в своём романе о путешествии
на Марс «Через Зодиак») показали себя мастерами в описании красивых девушек,
но единственное инопланетное существо, что я помню, – это летающая змея в книге
Грега.
Если говорить о книге Сиднея Уайтинга «Гелионда, или Приключения на Солнце»,
опубликованной в Лондоне в 1855 году и основанной на представлении сэра Уильяма
Гершеля о том, что Солнце – это тёмное тело со светящейся атмосферой, то её
вряд ли можно считать научной фантастикой. Но даже если и можно, то в ней не
так уж много говорится о внеземных существах; довольно типичный пример того,
что вы там встретите, – это кустарник, на котором растут не коробочки с семенами,
а кусочки душистого мыла.
В отличие от Жюля Верна, Г. Дж. Уэллс в молодости довольно активно интересовался
внеземными существами. Когда инженер Кейвор отправляется на Луну, он обнаруживает
гигантских лунных тельцов и правящую расу, чьи физическая и социальная организация
смоделированы на основе земных муравьёв или термитов. Я думаю, что Уэллс – это
первый изобретатель гигантских насекомых, которые с тех пор отравляют жизнь
редакторам научной фантастики. Но, как вы также знаете, когда марсиане Уэллса
прилетают на Землю, по своему облику они оказываются дышащими воздухом осьминогами,
что не слишком вероятно, как уже не раз говорилось.
ОДНАКО писатели прошлого, изредка обращавшиеся к фантастике,
были не единственными творческими гениями, которые проявляли или могли бы проявить
изобретательность при создании внеземного существа. Были и многие другие люди,
которые занимались очень похожим делом ради того, чтобы изобразить богов, демонов
или просто диковинных существ – что-то в стиле «Северных чудес», которым я посвятил
статью несколько месяцев назад.
Откровенно говоря, особого воображения никто не проявлял, и метод был стандартизирован
ещё с древних времён:
Объедините черты различных видов живых существ в нечто такое, что можно нарисовать
карандашом или красками, или же изваять, и готово. Приставьте женскую голову
к телу кошачьего, и у вас получится сфинкс. Добавьте голову птицы к телу человека,
и у вас получится Тот с головой ибиса. Возьмите лошадь, дополните её крыльями
орла, и вот готов к полёту Пегас, хотя у него будет лишь устойчивость по крену.
Возьмите другую лошадь, отрежьте ей голову и пересадите на неё верхнюю половину
человеческого тела, и кентавр будет готов.
Христианство отбросило эти конкретные примеры, но метод должен был сохраниться,
потому что однажды Св. Бернард резко отозвался об украшениях, которые он видел
в монастырях:
«Что делают эти нелепые чудовища, эти поразительно уродливые красавицы и изумительно
красивые уродцы в монастырях прямо на глазах у монахов, которым должно заниматься
чтением или размышлениями? Вы видите одну голову с множеством тел или одно тело
с множеством голов. Вот у вас хвост змеи, приставленный к четвероногому существу,
а вот голова зверя, приставленная к телу рыбы. А там вы видите существо, которое
наполовину лошадь, наполовину козёл, а здесь – рогатое существо с задней частью
лошади».
Вопрос о том, что делали такие создания в монастыре, до сих пор остаётся без
ответа, но придумать другой способ художники просто не сумели.
Гидра,
которая исчезла из Средиземноморья |
Сказочный единорог был изображён в виде лошади с козлиными копытами и бивнем нарвала во лбу. Русалка, сравнительно позднее изобретение, от лба до пояса была женщиной, а ниже – рыбой. (В недавно вышедшем мультфильме Вирджил Партч соединил оставшиеся половинки как альтернативный вариант.) А традиционным образом дьявола было изображение человека с двумя маленькими козлиными рогами, одной козлиной ногой и хвостом. Демоны отличались от дьяволов тем, что к их невероятной анатомии добавлялось ещё несколько несочетаемых частей.
ДАЖЕ когда речь заходила о чём-то сравнительно простом, например, о легендарной Гидре, истребление которой было одним из подвигов Геракла, художники придерживались своего рецепта.
Летающие змеи из книги Геснера
Лесной дьявол, которого, говорят, поймали в Швейцарии
В истории говорилось о семиголовой змее, и это не должно быть
очень сложной задачей для художника. То, что он нарисовал, было телом чрезвычайно
упитанной змеи с семью головами, которые можно было бы описать как львиные морды
с человеческими чертами, и двумя, всего лишь двумя шестипалыми львиными лапами.
Мы не знаем, кто сделал этот рисунок; для нас его сохранил Конрад Геснер в своей
книге «История животных» с предупреждением, что его читателям не следует воспринимать
Гидру как историческую реальность. Но в той же книге были и «летающие змеи»,
поскольку об их существовании упоминали классические авторы. У некоторых были
только крылья. У других были и крылья, и лапы.
Гораздо более сложным существом был Лесной дьявол, также из книги Геснера, –
неклассифицированный и не поддающийся классификации зверь, пойманный всего один
раз в швейцарском лесу. Здесь художник постарался на славу: его тело – это тело
млекопитающего с хвостом, ноги человеческие, но с птичьими ступнями, руки человеческие,
но с львиными кистями. У существа есть борода, и в его описании используется
артикль для мужского рода, но явственно изображены отвисшие груди.
И далее у нас есть действительно сложные существа – грифон, дракон и василиск.
В случае василиска легенда чётко обозначила несколько вещей: василиск был царём
змей и появлялся на свет, когда семилетний петух сносил яйцо, которое проклёвывалось
при помощи либо жабы, либо Солнца. Поэтому в своей внешности он должен был обладать
признаками как змей, так и петуха.
Я предлагаю вашему вниманию две попытки объединения этих характеристик.
Слева:
грифон, старинный немецкий рисунок
Справа: дракон, из того же источника
Художник, который рисовал иллюстрацию для «Космографии» Себастьяна
Мюнстера, в большей или меньшей степени склонялся к телу ящерицы с длинным хвостом.
Голова, увенчанная короной, была большей частью петушиной, и у животного было
восемь петушиных лап, по четыре с каждой стороны.
Другое изображение (художник также неизвестен) взято из старинной немецкой книги
по естественной истории. В этом рисунке во многом взял верх петух, за исключением
длинного рептильного хвоста и крыльев, которые совсем не птичьи. Грифон – это
беспорядочная смесь птицы и млекопитающего, тогда как дракон в данном случае
представляет собой существо довольно привычного облика. Чаще всего его изображали
в виде крокодила чудовищных размеров с гигантскими крыльями летучей мыши.
Сверху:
василиск из
«Космографии» Мюнстера
Внизу:
василиск,
вылупившийся из петушиного яйца
ТО, что случайная комбинация может быть почти так же хороша,
доказывает рис. F, который представляет собой результат игры, в которую играла
моя жена с двумя нашими дочерями. В этой игре одна из трёх участниц должна была
нарисовать голову, которая могла принадлежать как человеку, так и животному.
Затем голова подгибалась назад, оставляя видимыми только линии шеи, и следующий
игрок мог продолжать с этого места, зная лишь то, что это шея. И так далее.
В данном конкретном случае, в итоге породившем пучеглазое чудище, которое когда-то
вполне могло бы украсить (если это подходящее слово) собой обложку какого-то
журнала, дочь, которая рисовала голову, очевидно, задумала какую-то сказочную
гусеницу. Мысли следующей из игроков занимали кошки, но первая продолжала думать
о гусеницах. Та, у кого на уме были кошки, изобразила юбку, от которой оставался
видимым подол, который привёл к появлению ног танцовщицы.
Таким образом, вполне очевидно, что создать биологически возможное или даже
правдоподобное существо путём комбинирования (случайного или художественного)
отдельных частей вы не сможете. Прекрасно, но как же это можно сделать? Я могу
сказать навскидку лишь то, что это непросто; очень многое здесь зависит от множества
самых разных обстоятельств.
На первом месте здесь стоят природные условия планеты, состоящие из таких факторов,
как большое или очень малое количество воды; температура, которая зависит главным
образом от удалённости планеты от её солнца, но не только от этого; сезонные
изменения, которые зависят от наклона оси вращения планеты к плоскости её гелиоцентрической
орбиты.
Они зависят от наличия или отсутствия крупной луны (или нескольких лун), потому
что при крупной и близкой луне наблюдаются ярко выраженные приливы, тогда как
без луны или при наличии лишь очень маленьких лун наблюдаются лишь солнечные
приливы, которые будут не такими впечатляющими.
Безусловно, также играет определённую роль относительное содержание химических
элементов во внешнем слое коры и атмосфере.
Это
не инопланетянин, а результат игры.
Однако метод здесь тот же самый
ДАВАЙТЕ в качестве первой попытки рассмотрим двух наших соседей
по Солнечной системе – Венеру внутри орбиты Земли и Марс снаружи от неё.
Когда я, будучи школьником, начал читать научные книги, Венеру в большинстве
из них уверенно объявляли панталассой – это технический термин, обозначающий
планету, полностью покрытую водой, из которой нигде не показывается суша. Эту
концепцию, после разных попыток «отличиться», недавно возродили как наиболее
вероятную Уиппл и Менцель.
Такой безбрежный океан – я избегаю любых других рассуждений и делаю акцент только
на том факте, что это океан, – может в изобилии вместить в себя практически
всё. Но с некоторыми ограничениями: вам нельзя просто смешать современную фауну
экваториальных областей Тихого океана с экваториальными морями юрского и мелового
периодов и получить правдоподобную или даже возможную картину.
Если хотите, вы можете поселить там большую часть членистоногих, омаров и морских
пауков, трилобитов и, если настаиваете, нечто вроде живущей в море многоножки.
Но, если вы хотите завести двустворчатых моллюсков, обязательно укажите особо,
что в этом океане есть мелководные участки, потому что они не расселяются на
слишком большие глубины. У вас могут быть и медузы, представленные огромным
количеством как видов, так и отдельных особей.
У вас могут существовать осьминоги и всевозможные рыбы. Но вот, например, черепахи
у вас быть не может, потому что, когда в прошлом на Земле некоторые рыбы вышли
на сушу, они вначале породили то, что мы сейчас называем земноводными – скажем
так, примитивных саламандр, – а рептилии, птицы и млекопитающие появились уже
после этого. Все они являются обитателями суши, хотя некоторые рептилии вроде
черепах и морских змей, и некоторые млекопитающие, такие как киты и тюлени,
позже вернулись в океан.
И не создавайте ничего умнее самой умной рыбы – я не знаю, что это за рыба или
какая из них могла бы быть такой, – потому что открытое море – это область постоянного
движения, а для этого никакого разума не нужно. Исключением из утверждения о
том, что это область движения, являются покрытые панцирем формы вроде двустворчатых
моллюсков, но у полностью сидячего существа, которое полагается на броню для
защиты самого себя и на многочисленное потомство для выживания вида, разум также
не будет развиваться. Он ему и не нужен.
Таким образом, безбрежный венерианский океан – повторяю, я делаю акцент лишь
на том факте, что это безбрежный океан, – может быть вместилищем очень разнообразной
жизни, и некоторые формы могут быть довольно миловидными. Но я призываю всех
придумывать такую водную форму жизни, особенно среди беспозвоночных, которая
радикально отличалась бы от тех, что существуют в наших океанах. Разнообразие
форм на нашей собственной планете настолько велико, что всегда создается впечатление,
будто здесь существует всё, что может выжить, обладая такой формой, какая у
него есть.
В ЭТОМ безбрежном океане абсолютно необходима одна вещь, если
мы хотим, чтобы в нём вообще существовала какая-либо жизнь. Там должны существовать,
микроскопические или какие-либо другие растения, потому что жизнь, представленная
исключительно животными, невозможна.
Вам знакома старинная байка о человеке, который зарабатывал на жизнь, устроив
ферму мышей и кошек. Разумеется, кошки поедали мышей, а когда кошки достаточно
подрастали, он убивал их, сдирал шкурки и продавал их, а кошачьи тушки скармливал
мышам. Даже если бы мыши были плотоядными, всё это просто не стало бы работать.
Где-то в начале такого цикла должен находиться изначальный производитель пищи
– растение, которое строит живые (и, как правило, съедобные) ткани, используя
растворённые минеральные вещества, углекислый газ и солнечный свет как источник
энергии.
Я мог бы заодно привести в этом месте пару весомых подсказок в качестве предостережения.
Если вы поселили в этом море племя кракенов, осьминогов, достигающих одной мили
в окружности, и самых крупных существ в океане, не делайте их умными. Если они
являются крупнейшими обитателями океана, неуязвимыми для любых опасностей, кроме
случайного всплеска активности стихии вроде извержения подводного вулкана, и,
разумеется, старости, им не обязательно быть разумными. То же самое, что чуть
выше говорилось об устрицах, относится и к неуязвимой форме жизни.
В равной мере не превращайте в разумную форму жизни нечто диаметром в один миллиметр.
Некоторое время назад кто-то написал рассказ, в котором главный персонаж, который
не был героем, поймал то, что он принял за блестящую осу. Она ужалила его так
сильно, что ему пришлось отпустить её, а затем, к своему удивлению, он заметил,
что место укуса осы заставило бешено трещать его счётчик Гейгера. Подразумевалось,
конечно, что это был крошечный космический корабль с атомным двигателем.
Хотя эта история мне понравилась, я знал, что такого никогда не случится. Чтобы
быть достаточно разумным и даже открыть атомную энергию, существо должно обладать
достаточно большим количеством клеток мозга. Эти клетки мозга необходимо снабжать
питанием, а для этого нужны органы, предназначенные для приёма и переваривания
пищи. Пищеварительный тракт должен быть защищён каким-либо покровом, и этот
футляр должен как-то образом передвигаться, чтобы ему можно было найти пищу.
Он также должен передвигаться, чтобы его не съели, как минимум, до тех пор,
пока он не научится расщеплять атомы и контролировать их поведение после деления.
КАК-ТО было сказано и подкреплено многими статистическими
данными, что современной армии нужно 98 человек для того, чтобы два человека
могли стрелять во врага. Это соотношение должно также относиться к количеству
клеток, необходимых для поддержания существования клеток мозга, отвечающих за
мышление. Поскольку клетка, чтобы функционировать как клетка, должна состоять
из очень большого числа молекул, и поскольку размер молекул является данностью,
у функционирующей клетки должен быть какой-то минимальный размер.
Л. Спрэг де Камп, который, насколько я знаю, первым представил эту цепочку выводов
(в статье из двух частей в журнале Astounding,
в майском и июньском номерах за 1939 год), пришёл к выводу, что, если вы хотите
получить разум на уровне человека, потребуется тело общим весом около 40 фунтов.
Возможно, что некоторые факты допускают определённую натяжку, так что минимальный
вес мог бы быть и поменьше. Но само по себе рассуждение веское, и уменьшение
не может быть слишком значительным. Придётся ли первому герою межзвёздных путешествий
устанавливать отношения с существом весом 45 или всего лишь 30 фунтов, большого
значения не имеет.
Но я пока не хотел бы покидать пределы нашей солнечной системы.
Теперь, если мы посмотрим на Марс, неоценимую помощь окажет нам тот факт, что
мы уже немало знаем о нём. Перед нами маленькая планета с очень небольшим количеством
воды и разреженной атмосферой, состоящей в основном из инертного азота. В общем
и целом на этой планете холодно, но летом в полдень в экваториальных областях
температура может достигать 60-70 градусов по Фаренгейту. Ещё больше упрощает
нашу задачу то, что мы практически уверены, что наблюдаем растительную жизнь.
Тёмные зеленоватые пятна, которые все получили приятные классические названия
полвека назад благодаря синьору Скиапарелли, не могут быть просто результатом
обесцвечивания минералов. Когда их покрывает жёлтая пыль из пустынь, им удаётся
вновь пробиться сквозь неё, и как раз во время последнего близкого прохождения
Марса в 1954 году доктор Эрл К. Слайфер, работающий в Блумфонтейне, Южная Африка,
обнаружил новый участок размером почти с Техас, расположенный примерно на 15°
северной широты и около 235° долготы Марса, что означает примерно полпути между
северной оконечностью Большого Сырта и Распутьем Харона, двумя хорошо известными
деталями поверхности Марса.
В ПОСЛЕДНЕЕ время в научных журналах велось много дискуссий
о том, может ли расти на Марсе какое-то растение земного типа, и если да, то
какое именно. Естественно, что любое высказанное кем-либо предложение, встречало
серьёзные возражения с чьей-то стороны. Но факт остаётся фактом: мы видим, что
на Марсе растёт нечто такое, что в соответствии с нашей терминологией представляет
собой растительную жизнь. Если мы не понимаем его биохимию в тех условиях, которые
мы вынуждены предполагать на основании астрономических наблюдений, то это может
означать только одно из двух:
Либо мы не можем наблюдать все условия, и что-то из того, что мы упустили или
неизбежно упустим при использовании современного оборудования, представляет
собой прекрасное объяснение; либо мы недостаточно хорошо знаем биохимию, и существует
способ жить и расти в таких условиях.
Рассуждения, которые заставили нас заявить, что в венерианских океанах должна
существовать растительная жизнь, если мы хотим какую-либо животную жизнь, чуть
ли не заставляют нас сказать, что, поскольку на Марсе существуют растения, там
должно быть что-то, что мы назвали бы животными.
Некоторые биологи, с которыми я обсуждал это, с профессиональной осторожностью
заявляли, что это рассуждение не обязательно является верным. Я с этим не согласен.
Если говорить в широком смысле, то животные Земли, от мокриц до слонов, паразитируют
на растениях. В настоящее время жизнь, по крайней мере, на Земле, ведёт себя
таким образом, что если есть то, на чём можно паразитировать, кто-то ещё с радостью
возьмёт на себя роль паразита.
Нечто, питающееся этими марсианскими растениями, должно обладать способностью
к передвижению, потому что для поддержания собственной жизнедеятельности ему
требуется так много растительной ткани, что скорость роста растений не позволяет
обеспечить необходимое её количество. Следовательно, оно должно быть способным
передвигаться.
Будет ли это предполагаемое марсианское травоядное устроено по плану саранчи,
пустынной черепахи или кролика – это уже совсем другой вопрос. Можно предположить,
что холодной марсианской ночью оно просто замерзает до похожего на смерть состояния
и пребывает в таком состоянии до тех пор, пока его не отогреет Солнце. В таком
случае по своей организации оно может быть похожим на насекомое.
В равной степени можно предположить, что при первых признаках вечернего похолодания
«животное» всякий раз зарывается в землю на несколько футов и засыпает в среде,
где температура может быть довольно низкой, но где очень мало отклонений от
его собственной температуры, какова бы она ни была. В таком случае это могло
бы быть нечто сравнимое с пустынной черепахой.
Или вы можете предположить, что у него есть внутренний механизм, как у птиц
и млекопитающих Земли – нечто вырабатывающее тепло. Тогда ему не нужно закапываться
в землю. Всё, что ему нужно, – это хороший теплоизолятор вокруг тела, который
может быть похож на волосы или перья, или, если это выглядит более «инопланетно»,
будет чем-то вроде коры или губчатой резины.
До сих пор я говорил в основном о внеземной животной жизни, чтобы показать некоторые
трудности. Когда же речь заходит о внеземной разумной форме жизни, количество
трудностей и их видов стремительно возрастает.
Может показаться неожиданным, но первый предварительный рецепт разработки разумного
внеземного существа был написан голландским физиком, философом и астрономом
Христианом Гюйгенсом. Книга называется «Космотеорос» и была издана после его
смерти, в 1692 году, вначале на латыни. Похоже, что никто точно не знает, когда
Гюйгенс написал основную часть своей книги.
В ней он сказал, что у внеземного жителя должны быть глаза и уши – то есть,
органы чувств, «и удовольствие, получаемое от своих чувств». Он должен владеть
искусством письма, чтобы запоминать разные вещи, арифметикой и геометрией, чтобы
понимать закономерности, руками, чтобы создавать предметы, – и он должен быть
прямоходящим.
Из книги Гюйгенса не совсем понятно, почему он должен быть прямоходящим. Всё
выглядит так, будто Гюйгенс установил это условие, чтобы освободить передние
конечности от выполнения обязанности по передвижению, чтобы они были «руками,
чтобы создавать предметы».
Эта настоятельность показалась мне забавной, потому что Спрэг де Камп в упомянутых
статьях также упорно придерживался этого, но больше в силу механических причин.
Мозг должен быть как можно лучше защищён от толчков, и чем больше костей, хрящей
и тканей находится между стопами, которые принимают на себя толчки, и мозгом,
тем лучше.
Всё это – здравая логика, и очевидно, что тело внеземного существа должно быть
таким, чтобы оно хорошо функционировало как тело животного, прежде чем доросло
до разума. Разумеется, можно предположить, что этому способствовали случайные
условия окружающей среды в прошлом.
На рубеже веков многие биологи и зоологи возились с предположением о том, что
человек эволюционировал в таком месте, которое они называли «убежищем» – в местности,
волей случая свободной от крупных хищных животных и с мягким климатом. Они явно
были невысокого мнения о человеческом теле как о хорошо функционирующем животном.
В настоящее время мы знаем, что они были неправы, и что идея «убежища» не нужна.
Но это вполне могло бы случиться где-то в другом месте, потому что планеты и
возможности в Галактике должны быть в изобилии.
В ТОМ, ЧТОБЫ представить себе разумного инопланетянина, есть
лишь одна серьёзная трудность – мы ни разу не видели ни одного. Под этим замечанием
я подразумеваю следующее:
Нам известна организация живой ткани животных на Земле. Мы знаем, что уровень
организации млекопитающего высок. Верно, что оно «растрачивает» пищу путём выделения
собственного тепла, но этот факт делает его климатически независимым. И хотя
рептилия может неплохо себя чувствовать в подходящем климате, её возможности
сильно ограничены. Когда воздух становится слишком холодным, она должна быть
малоактивной, хотя обычно она выживает. Когда воздух становится слишком горячим,
она гибнет от теплового удара, поскольку, не обладая механизмом регулирования
температуры, она не может не только сохранять тепло, но и охлаждаться.
В настоящее время тело позвоночного, будь то млекопитающее или рептилия, обладает
двумя парами конечностей и обычно у него есть хвост. Чего мы не знаем, так это
того, обязательно ли оно должно обладать таким строением.
Обратимся к классическому примеру: мы не знаем, возможна ли форма кентавра или
нет. На Земле её не существует, в этом можно быть уверенным. Но связано ли это
с анатомической необходимостью, причин которой мы не знаем, или здесь всё просто
так получилось?
Что касается относительно малозначительных вещей, то мы знаем, что они просто
случились. Род Homo – бесхвостый и почти безволосый. Но не обязательно быть
безволосым и бесхвостым, чтобы изобрести письменность, конструировать автомобили
и ездить на них, а также заниматься исследованиями, политикой и преступлениями.
Если бы у нас были шерсть и хвост, наши мода, привычки и мораль были бы другими,
но если бы мозг, органы чувств и руки остались без изменений, мы всё так же
писали бы книги и симфонии, строили дома, корабли и самолеты – и пытались бы
сделать инопланетянина.
— ВИЛЛИ ЛЕЙ
Перевод на русский язык: Волков П. И.
г. Владимир, 2025 г.
| Главная | Неоцен |
