Как могут выглядеть животные с других планет? Встретят ли первооткрывателей случайные комбинации втяжных когтей, клешней и клювов, или, напротив, ксеноморфы будут отличаться от земных хищников только расположением полос на шкуре?

Чужой

Звери иных миров

Игорь Край
(статья печатается в авторской редакции и с иллюстрациями, присланными самим автором; журнальный вариант можно найти по ссылке)

— Мы должны сконструировать для государя новые породы
зверей, исключительно свирепых и хищных, не так ли?!

Станислав Лем «Путешествие второе,
или оферта короля Жестокуса».

Ледяные чудовища

Если подойти к вопросу серьёзно, то начинать следует не с ксеноморфа, а с планеты, откуда он родом. Сходные проблемы предполагают сходные решения. Достаточно вспомнить акулу, тунца, ихтиозавра и дельфина, несмотря на огромные различия в происхождении и внутреннем устройстве, выглядящих примерно одинаково – именно так, как положено выглядеть хищнику, охотящемуся в толще воды. А значит, для появления невиданных на Земле, поражающих воображение, истинно чуждых форм жизни и условия требуются не менее чуждые и оригинальные. И уже на этом этапе наука подрезает крылья фантазии, ибо, хотя Вселенная беспредельна, выбор условий в ней ограничен.

«Сконструировать» зверя, в метаболизме которого место воды займёт
серная кислота, несложно. Достаточно заменить в ДНК кислород на
серу. Но где найти пригодную для его появления планету с кислотными
океанами?

Скорее всего, обладающая развитой биосферой мир будет иметь много общего с нашим. Любые альтернативы оказываются или физически невозможными или заведомо неблагоприятными. А чаще всего даже не являются настоящими «альтернативами» вообще. Так, нет оснований сомневаться, что жизнь возможна в подлёдных океанах спутников Юпитера. Поскольку на Земле она не только существует в полной темноте, при огромном давлении и отсутствии кислорода, но и, как ныне считается, даже зародилась именно в таких условиях. Подходящих, как мы опять-таки знаем по опыту собственной планеты, только для экстремофильных бактерий. Таким образом, о монстрах, предположительно населяющих мрачные бездны Европы, мы уже располагаем исчерпывающей информацией. В случае их вторжения на Землю огнестрельное и лазерное оружие окажется полностью бесполезным. Кипячение тоже не очень поможет. Войну миров в пробирке позволят выиграть ультрафиолетовая лампа и фторирование воды.

В лишённых света и кислорода впадинах на дне океана можно найти
только выживающих за счёт хемосинтеза бактерий и немногочисленных
переселенцев из областей с более благоприятными условиями. Но и
они – лишь представители эволюционного днища рангом не выше червей.

Жизнь действительно чуждую нужно искать на планетах слишком горячих или холодных для того, чтобы вода в жидкой фазе могла встречаться на них. Причём огненные миры, видимо, можно сразу отбросить, поскольку высокая температура является естественным врагом сложных молекул. С ледяными же небесными телами, на которых плещутся океаны жидких газов, всё не так безнадёжно.
При температуре исчисляемой десятками градусов Кельвина проявляются очень интересные эффекты криохимического синтеза. С одной стороны, холод замедляет реакции, но с другой стороны, даже самые нестойкие и в обычных условиях нестабильные соединения, получают возможность существовать. Очень слабые, незаметные при комнатной температуре, химические связи выстраивают атомы в сложные структуры.
Конечно, жизнь на основе криосинтеза – очень экстравагантная гипотеза, правдоподобие которой наука на данном этапе не в состоянии даже оценить. Но если такая возможность реализуется, результатом станут весьма необычные животные и растения, существующие словно в ином временном потоке. Поскольку интенсивность обмена веществ, всё-таки, будет очень мала, свирепый хищник с точки зрения прыти окажется подобным баобабу. О растениях же и вовсе не приходится говорить. Отличить их от минеральных образований позволит только изощрённый анализ. Из-за низкого темпа смены поколений, а значит и медленной эволюции, криобионты в любом случае останутся примитивными существами. Но при этом только большой и даже гигантский размер позволит им свести к минимуму потери выделяющейся в организме энергии.

На Тритоне - спутнике Нептуна – около миллиарда лет назад плескались моря жидкого азота.

Мир чужих

Кислотная кровь чужих не является нормой для биосферы их родного мира.
В противном случае кислотные плевки были бы бессмысленными как оружие.
Это, скорее, оборонительный механизм: «меня без щёлочи не съешь!»

Если допустить, что «чужие» не созданы искусственно продвинутой в области генной инженерии цивилизацией, а возникли эволюционным путём, мир, породивший этот вид, является жутким местом. И не потому, что там водятся ксеноморфы с глоточными челюстями. А потому, что у себя на родине они явно находятся не на вершине пищевой пирамиды, а ближе к её основанию. Об этом неоспоримо свидетельствует склонность к паразитизму, для «хозяев жизни» абсолютно нехарактерная, и колоссальная скорость размножения вида, оправданная лишь в условиях необходимости возмещения огромных потерь.
Даже личинки чужих – «лицехваты», «грудоломы» – далеко не беспомощны. И матка способна, отбросив яйцеклад, вступить в бой… То есть, велика вероятность, что солдаты улья ксеноморфов не смогут защитить «королеву» и её потомство.

Летающий мир

Условия совершенно «неземные» и одновременно достаточно благоприятные можно найти и на кислородных планетах. Большинство из открытых на данный момент предположительно пригодных для жизни миров относятся к классу «суперземель». Планета, в несколько раз превосходящая Землю массой, и обладающая, соответственно, сильной гравитацией, с высокой вероятностью обзаведётся атмосферой, сравнимой по плотности с венерианской. Само по себе это не слишком хорошо. Сверхмощный парниковый эффект может привести к перегреву, а толстая газовая оболочка будет поглощать свет, препятствуя фотосинтезу на поверхности. Но именно в таких условиях станет возможным аэростатический способ движения, горячо любимый фантастами, через один населяющих неведомые миры летающими на водородных пузырях тварями. Более того, в «тяжёлом» мире с очень плотной атмосферой парение окажется идеей чрезвычайно продуктивной, а значит и привлекательной с эволюционной точки зрения.

Есть основания полагать что, по крайней мере часть аммонитов не могла погружаться
и представляла собой гигантские (до двух метров в диаметре) поплавки.

Первыми в заполненные метаном или водородом пузыри превратятся растения, которым полёт позволит подняться к свету, то есть, выше облачной пелены. За растениями неизбежно последуют звери, опять таки, превратившиеся в живые аэростаты. На «парниковой» планете высокое сопротивление среды сделает невыгодным обычный в земных условиях машущий полёт. Небольшие крылья потребуются для выполнения функции рулей, работу же двигателя будет выполнять «воздухомёт», устроенный по образцу водомёта кальмара.
Представление о населяющих «летающий мир» формах жизни может дать земной океан. Ведь аэростатическое и гидростатическое (на плавательном пузыре) движение предъявляют сходные требования к физическому устройству. Соответственно, облик воздушных зверей может быть очень причудлив и разнообразен. С очевидной общей чертой – обитатели атмосферы будут намного крупнее жителей толщи вод, ибо полости с газом займут 90% объёма тела, и только большой размер позволит обзавестись прочным покровами и свести к минимуму лобовое сопротивление при полёте.

Ещё один эффективный способ передвижения на планете с плотной атмосферой –
парение за счёт силы ветра. Для насекомых и мелких растений такой вариант даже
предпочтительнее аэростатического полёта.

Разумеется, на суперземле будут и нелетающие животные, населяющие поверхность, превратившуюся в «дно» воздушного океана. Как и для прочих жителей дна, основной пищей для них станут трупы тех, кто однажды взлетел чуть выше, чем следовало, после чего лопнул и сдулся… Но велик шанс, что суши на «парниковой» планете не найдётся вовсе. В богатом газами мире и воды будет много, рельеф же планеты тем более сглажен, чем выше гравитация. Скорее всего, кислородная суперземля станет «планетой-океаном».
Отсутствие суши породит ещё один вид природных условий, на Земле не то, чтобы не существующий, но не играющий заметной роли и малопривлекательный. В океанах нашей планеты много планктона – животных и растений «парящих» в толще воды и перемещающихся благодаря течениям. Обитающий же на поверхности воды плейстон, как правило, большой массы не образует. Именно плейстонные растительные организмы ближе всего к свету (что особенно актуально в сумрачном мире), но, если водоросль не «держится» за дно, ветер быстро выбросит её на берег.
В случае же, когда берегов нет, плавание на поверхности, а не в толще воды, становится очевидным и лучшим выбором. Моря покроются массой переплетённых стеблей, возможно, достаточно плотной, чтобы выдержать вес членистоногих и мелких позвоночных. А питающиеся водорослями крупные твари превратятся в «живые лодки» не желающие или даже не способные погружаться, поскольку делать им под водой решительно нечего. Ну, и поскольку вся добыча на поверхности, изменить способ движения придётся и хищникам, которые перейдут к дыханию атмосферным воздухом и плаванию с минимальным погружением – по принципу глиссера или корабля на подводных крыльях. Ведь, как бы плотна не была атмосфера, сопротивление среды в воздухе меньше, чем в воде.

Океанский растительный плейстон – саргассы –
на Земле характерен только для Саргассова моря,
также именуемого «морем без берегов».

Необычной окажется фауна даже «сухой» и не обладающей атмосферой выдающейся плотности суперземли. На эволюцию животного мира окажет влияние возросшая сила тяжести, затрудняющая машущий полёт и ходьбу. На первый взгляд проблема решается просто – зверям лишь придётся стать меньше, чтобы улучшить отношение силы к массе. Но в действительности это слишком серьёзная жертва. Ведь в природе всё просто: кто крупнее, тот и съел.

Характерной чертой животных «тяжёлых» миров может быть вертикальный рот. Синий кит
опрокидывается на бок, а не поднимает огромную челюсть. Для ползающих существ
распахивающаяся в стороны пасть также удобнее.*

* в процессе работы над версией статьи для сайта была подобрана иная иллюстрация.

«Лёгкие» планеты

По канону планета Пандора из фильма «Аватар» имеет на 20% меньшую, по сравнению
с Землёй, силу тяжести и на 20% более плотную атмосферу. Но размеры пандорианских
летающих монстров свидетельствуют о гравитации не большей, чем на Марсе.

Возможность существования «кислородных» планет с 2-3 раза меньшей, чем на Земле, силой тяжести представляется сомнительной. Но в очень благоприятных обстоятельствах (утечка газов в космическое пространство возмещается их поступлением из недр в результате чрезвычайно высокой сейсмической активности, вызванной, как на Пандоре, приливными взаимодействиями) такое, видимо, возможно. По-настоящему новых и оригинальных условий низкая гравитация не создаст. Тем не менее, облик представителей биосферы «лёгкого мира» окажется очень эффектным.
Малая сила тяжести сделает машущий полёт доступным для животных среднего размера. Мелкие же будут тратить на передвижение по воздуху не больше энергии, чем при ходьбе. В такой ситуации только самые крупные или роющие животные не поспешат обзавестись крыльями. На вершине же пищевой пирамиды, разумеется, окажутся лучше всего приспособленные к полёту птицы, получившие возможность ликвидировать отставание от зверей в размере мозга и физической силе. Весящий два центнера орёл… однако, останется именно орлом. Поскольку с аэродинамической точки зрения орёл намного совершеннее, чем летающая жуть из «Аватара».
Любопытно также, что «лёгкая планета» не породит сухопутных гигантов. Предельный размер животных ограничен не гравитацией, а пищевыми ресурсами.

Древние планеты

Червяги – самая «молодая» и наиболее совершенная модификация земноводных.
Предназначенная, как легко понять по облику животного, для замены обычных
червей. В «старых» биосферах позвоночные, скорее всего, полностью вытеснят
беспозвоночных даже с наименее привлекательных экологических ниш.

На планете, подобной Земле, эволюция неизбежно пойдёт сходными путями. И результат будет зависеть от того, как далеко она успеет зайти. Если не слишком, то в общих чертах ознакомиться с ним мы можем, даже не покидая своего мира – методами палеонтологии. Но если эволюция зайдёт дальше, чем в настоящий момент на Земле, она породит зверей куда более «чуждых» и необычных, чем в каком-либо из предыдущих случаев. Хотя едва ли это будет касаться внешнего вида животных.
На Земле последние 20-30 миллионов лет эволюция всё меньше уделяет внимания форме, концентрируясь на внутреннем содержании. Современные волки слабее живших в плейстоцене «ужасных волков» (Canis dirus), зато намного умнее. Совершенствование естественного вооружения полностью утратило смысл, ибо волк и так способен убить существо намного крупнее себя, а питается при этом преимущественно полёвками. Повышение интеллекта даёт лучшие результаты. Упомянутая в романах Стругацких раса голованов – разумных псовых, отличающихся от волка только объёмом черепа – скорее всего, достоверный портрет хищника с древней планеты.
Виды недостаточно крупные, чтобы обзавестись необходимого размера мозгом, а также рептилии, амфибии, членистоногие, изменятся куда сильнее, перейдя к общественному образу жизни, позволяющему приспосабливаться за счёт физической специализации «каст», или включившись в сложные схемы симбиоза. Можно представить себе черепах с осиными гнёздами в панцирях, или колониальных грызунов, располагающих мышевидной кастой для действий в лесной подстилке, оборудованными планирующей перепонкой рабочими для захвата верхних ярусов леса, кастой роющих строителей и кастой солдат для охраны и мелкого хищничества.

Поразительный эффект «чуждости» возникает, когда некий вид животных занимает
экологическую нишу, для него явно не предназначенную. Новозеландская птица
киви – подделка под насекомоядное млекопитающее.

Животные, не ощущающие призвания ни к высшей умственной деятельности, ни к организации, ни к симбиозу, также найдут выход. Фантасты любят населять неверленды полиморфными монстрами, меняющими облик в зависимости от обстоятельств. Но для смены формы вовсе не требуется красть чужие гены, как это делает раса Чужих. Можно иметь несколько комплектов своих.

Генетическая пластичность – эффективный метод приспособления. Но он имеет
свою цену. У видов, меняющих строение тела в зависимости от внешних условий,
аномально высокая частота генетических дефектов.

Полиморфность, на языке науки именуемая «генетической пластичностью», позволяет одному виду захватывать любое количество экологических ниш и приспосабливаться даже к стремительно меняющийся среде. С единственным ограничением – если предки этого вида когда-то уже были к ней приспособлены. Как известно, в своём развитии эмбрион повторяет историю вида. И некоторые животные умеют «вспоминать» уже найденные однажды эволюционные решения. Этот метод по-своему эффективен, хотя и лишь для существ, полностью полагающихся на инстинкт и не накапливающих индивидуальный опыт. Высокоорганизованным позвоночным после физической трансформации придётся заново учиться всему.

***

Ксеноморф может обладать тентаклями, клешнями и выдвижным ртом мурены. Но, рисуя его портрет, нельзя пренебрегать эстетической стороной вопроса. Невзирая на чуждость, инопланетный зверь, неважно, реальный или удачно придуманный, скорее всего, будет красив. Опасных хищников это касается в первую очередь. Человек интуитивно определяет совершенство и эффективность. Поэтому, большинство земных животных представляются нам красивыми. Или, во всяком случае, не уродливыми. Если не считать пауков, отношение к которым предопределено атавистическим страхом, исключения из данного правила говорят сами за себя. Неприятны на вид эволюционные аутсайдеры – падальщики, паразиты, подземные, глубоководные или очевидно устаревшие твари. Такие, как крокодилы. Змеи же, например, пока ещё в тренде. Их можно бояться, и они совершенно чужды человеку. Но некрасивыми их назвать нельзя.

По теме

Что почитать?

Пол Андерсен «Завоевать три мира»
Кир Булычёв «Снегурочка»
Гарри Гаррисон «Мир смерти»
Алексей Днепров «Глиняный бог»
Артур Конан Дойл «Когда Земля вскрикнула»
Артур Кларк «Из солнечного чрева»
Алексей Константинов «Контакт на Ленжевене»
Майкл Крайтон «Штамм Андромеда»
Алексей Толстой «Аэлита»
Герберт Уэллс «Война миров»
Фред Хойл «Чёрное облако»