Лорен Холт "Почему «пост-естественная» эпоха может быть странной и прекрасной"

Почему «пост-естественная» эпоха
может быть странной и прекрасной

Человечество коренным образом изменило природу, но это может быть только
началом. Исследовательница Лорен Холт изучает вопрос о том, что может принести
далёкое будущее живым организмам планеты, и нам самим.

По адресу 4913 Penn Ave, Pittsburgh, находится необычное учреждение. Центр Пост-естественной Истории – это маленький музей, демонстрирующий эклектичное и причудливое собрание экспонатов: здесь вы встретите лишённый рёбер эмбрион мыши, стерильного самца мясной мухи, штамм E. coli x1776 (образец, видоизменённый для того, чтобы быть безопасным и неспособным выживать вне стен лаборатории), и чучело трансгенной козы по имени Веснушка (Freckles), запатентованной под маркой BioSteel, и генетически модифицированной для производства белков паучьего шёлка в молоке.
Основная тема музея – постнатурализм: это исследование возникновения, среды обитания и эволюции организмов, которые приобрели преднамеренно внесённые наследственные изменения при помощи генной инженерии, а также влияния человеческой культуры и биотехнологии на эволюцию. Его девиз «Так было тогда. А так – сейчас» дополняет эмблему музея – эволюционное древо со стрелкой, соединяющей две отдельных ветви. Посетителям предоставляется возможность сделать вывод о том, что у каждого экспоната есть как естественная, эволюционная история, так и пост-естественная, культурная.

На протяжении всего времени существования человечества мы оказывали влияние на флору и фауну нашей планеты. А как же изменится природа, если человечество продолжит процветать в далёком будущем? И как эти генетические манипуляции могли бы затронуть наши собственные биологию и направление эволюции? Ответ вкратце: она будет странной, возможно даже, прекрасной и не похожей ни на что из того, к чему мы привыкли.
Возможно, есть некая романтика в том, что мы по-прежнему считаем нечто, не подвергшееся селекции, не разводимое на промышленной основе, или не изменённое генетически целенаправленно, естественным и «первобытным». Однако природы, которая не несёт на себе липких отпечатков пальцев человечества в той или иной форме, осталось очень мало. С тех пор, как наши предки расселились из Африки около 50-70 тысяч лет назад, поедая всю мегафауну на своём пути, и таким образом радикально изменяя ландшафт, наш вид менял облик природы и преобразовывал её.
Около 10 000 лет назад мы начали избирательно разводить организмы, которые сочли наиболее желательными, изменяя таким образом генетическую составляющую видов. В наши дни технология лишь ускорила эту практику. Можно собрать сперму призового быка и оплодотворить от этого единственного самца тысячи коров – это подвиг, непосильный даже для самого отъявленного Казановы среди быков. Мы расселили разводимые в неволе организмы – от крупного рогатого скота до домашних собак – по всему миру, создав огромную биомассу, которой не было бы без нас, и явили миру породы, расселившиеся по всей земле и существующие на пределе физиологических возможностей из эстетических соображений, или ради сельскохозяйственной прибыли.

В течение целых тысячелетий мы оказывали сильнейшее влияние на многие таксономические группы. Наш спрос на продовольствие означает, что 70% всех птиц, живущих в настоящее время – это куры и другая домашняя птица; этого достаточно для образования их собственных геологических отложений. И в то же самое время охота людей, конкуренция и разрушение среды обитания уничтожили настолько много крупных представителей фауны, что, по словам палеобиолога Фелисы Смит из Университета Нью-Мексико, средние размеры млекопитающих сократились. Уже имели место необратимые потери биологического разнообразия и видов.
И всё же наше воздействие на природу пока ещё может быть только началом. Новые генетические инструменты обещают совершить скачок вперёд в наших способностях манипулировать живыми организмами. Мы движемся к такому будущему, где отбор у продовольственных культур или животных положительных свойств, возникших как результат естественной изменчивости, пока ещё представляющий собой трудоёмкий процесс и отнимающий много времени, больше не будет необходимостью. Обладая всё более и более точными методами редактирования генома, вроде Crispr-Cas9, мы можем переносить целые наборы генов от одного вида к другому, избирательно распространять некоторые гены по естественным популяциям, и даже создавать полностью синтетические организмы. Генная инженерия как таковая представляет собой новую форму создания, наследования и передачи генетической информации.

Модификация организмов также доходит до необратимого истребления некоторых видов. Хотя люди на протяжении сотен лет вели войну с комарами рода Anopheles при помощи химических, механических и прочих средств, они остаются одним из самых серьёзных естественных врагов человечества. Биотехнология позволила создавать и выпускать на волю целые орды бесплодных самцов, созданных для того, чтобы резко сокращать численность популяций, когда они спариваются с дикими самками; в настоящее время также созданы комары, которые несут в себе «генные двигатели», ускоряющие передачу мутации бесплодия следующему поколению.
В условиях неуклонного продолжения изменений климата учёные и политические деятели начали признавать приоритет «экосистемных услуг», имеющих критически важное значение для людей, вроде опыления и восстановления рыбных запасов, и рассматривать возможности выпуска в дикую природу генно-инженерных организмов или механических агентов.
Например, из-за того, что численность кораллов на Большом Барьерном рифе упала до нижнего предела, проводится исследование возможности выпуска в океан устойчивых к повышенной температуре зооксантелл – фотосинтезирующих симбионтов коралловых полипов. Компания “Walmart” запатентовала механические беспилотники-опылители, явно планируя свои действия как задел на будущее. А Агентство защиты передовых научно-исследовательских работ США (Defense Advanced Research Projects Agency, Darpa) недавно выделило гранты на создание генетически модифицированных насекомых, которые переносят вирусы для редактирования генотипа растений, вроде бы как для внесения изменений в пищевые растения в поле, однако действие таких технологий явно может распространиться и на экосистемы.

А если мы обратим наш взор на далёкое будущее и посмотрим, как эти технологии изменят наши отношения с остальной частью жизни на Земле? Перед нами откроются самые разные пути, от глобальных до поистине странных.
Прежде всего, возможно, что мы можем решить сократить масштабы манипуляций с дикой природой. В конце концов, существуют весьма дальновидные опасения относительно того, что может пойти не так, как хотелось бы: например, побочные генетические повреждения, когда применение молекулярных «ножниц» для резки и вставки участков ДНК приводит к незапланированным последствиям, или же экосистемы-реципиенты становятся нестабильными иным, непредсказуемым образом.
Следуя в будущее этим потенциальным маршрутом, люди могли бы коллективно решить восстановить дикое состояние природы, и освободить место для не-человеческих видов, позволив им существовать на нормально функционирующей планете, признавая, что биосфера (хотя влияние людей уже легло на неё тяжким бременем) пока ещё представляет собой относительно единое целое, и форму адаптивной комплексности, выдержавшую испытание на прочность, длившееся миллиарды лет.

Возможно, это был бы самый эффективный способ защитить экосистемы и гарантировать долговременное выживание человека на планете Земля. Мы могли бы вернуть в дикое состояние существенную часть планеты, и сконцентрировать производство пищи в многоуровневых сооружениях в пределах города. Это было бы действие, которое я бы поддержала, и которое уважает все те формы – оленей, волков, колокольчики, жирафов, и даже людей – которые принимает жизнь в настоящее время, в свете знания о том, что существа будут медленно эволюционировать и в конечном счёте изменяться, но без явного вмешательства в этот процесс.
Тем не менее, как бы сильно мне этого не хотелось, я не уверена, что данный путь развития будущего вероятен. Вероятно, между нациями и рынками начнётся гонка вооружений за развитие и претворение в жизнь технологий, которые продолжат вредить природе, не только для того, чтобы защитить или запатентовать существенные экосистемные услуги в эпоху антропоцена, или же под предлогом обороны, но также и из-за того, что возможности и интересы человечества, направленные на манипуляции исходным материалом жизни, обладают притягательностью и постоянно растут. В то же самое время мы становимся ещё более изолированными от других организмов и экосистем. В таком отделённом от природы состоянии значительно легче решиться радикально перекроить ткань природы, чтобы она всецело обслуживала лишь интересы человека.
Художники размышляли над тем, как это могло бы выглядеть, и среди них – Винсент Фурнье, который представил себе некоторые химерические организмы, которые мы смогли бы создать: некоторые из них предназначены для того, чтобы вызывать ливень, другие – как ответную реакцию на загрязнение.

Воображаемое существо художника Винсента Фурнье: белый фенек (Zerdas hypnoticus), обладающий способностью проникать в разум и контролировать его (источник: Винсент Фурнье)

Дождевая птица (Aucellus pluvia) – ещё одно из воображаемых существ Фурнье, обладающее способностью вызывать ливень, воздействуя на статическое электричество облаков (источник: Винсент Фурнье)

В фильме «Бегущий по лезвию» сценаристы изобразили мир с искусственно созданными гуманоидами и животными, принадлежащими корпорациям, которые их создали. Это антиутопическое будущее может нести в себе долю правды, если вспомнить, что даже в наши дни генно-инженерные организмы, вроде козы под маркой BioSteel, выставленной в Центре Пост-естественной Истории, имеют своих владельцев благодаря правам на интеллектуальную собственность на их улучшения. Вполне возможно представить себе, что целые экосистемные услуги – например, опыление – будут принадлежать немногим корпорациям.
Эти биоинженерные агенты, вероятно, будут более «приспособленными», чем их предшественники и возможные конкуренты, поскольку будут проектироваться целенаправленно – либо ради удовлетворения человеческих стремлений (и потому они будут пользоваться преимуществом нахождения под нашей защитой), либо в целях выживания в изменённом человеком мире. Также вероятно, что видоизменённые организмы вполне способны либо заменить природу в её нынешнем виде, либо, чего могли бы добиваться корпорации, полностью покончить, открыто или тайно, с относительно ненадёжными биологическими объектами, и заселить её синтезированными агентами. Такое будущее, вероятнее всего, было бы хрупким и чреватым многими сложностями, страдая вдобавок от нехватки биофилии.

Кино «Бегущий по лезвию» представляет будущее, где искусственно созданные люди и животные являются собственностью корпораций (источник: Alamy)

Если заглядывать очень далеко вперёд, то биоинженерное направление развития применительно к природе способно изменить даже наше понимание того, что означает быть человеком.
На протяжении нескольких минувших десятилетий многие люди рассуждали о том, как мы могли бы объединить себя с кремниевой технологией. Это технофильное трансгуманистическое представление предполагает, что мы смогли бы в итоге объединить себя с искусственным интеллектом, чтобы расширить человеческие способности чувствовать или интеллектуальные возможности, или же загружать себя в цифровое царство послесмертия ради достижения своеобразного бессмертия.
Но что, если бы вместо этого нашим путём стало слияние с природой? Ознакомьтесь с эко-феминистической литературой конца 20-го века – с такой, как работы Донны Харавей, которая ратовала за «зелёный» трансгуманизм, когда человек объединяет себя с животной и растительной жизнью, выбрав такой путь, как преобразование самого себя. Возможно, реальная польза искусственного интеллекта состоит в том, чтобы помочь нам перенацелить гены и организмы в сторону, как выразилась Харавей, «симпоэзиса» – взаимовыгодной гибридизации с людьми.

Это пост-естественное будущее лежит далеко за рамками зоны комфорта множества людей. Это исследовалось в романе «Аннигиляция» Джеффа Вандермеера (часть жанра Brave New Weird), по которому студия Netflix сняла фильм с Натали Портман в главной роли. Рассказ идёт о том, как в сельской местности США открывается таинственная мерцающая зона, преломляющая и соединяющая ДНК разных организмов, оказавшихся внутри неё – в том числе солдат и учёных, посланных туда для исследований. Хотя элементы и романа, и фильма связаны с концепциями капитуляции, принятия этого фундаментального слияния и совместного с другими формами жизни процесса созидания, нарушение целостности и увеличение количества генетического материала зачастую показано в виде ужасающих телесных деформаций, а мотивация добровольцев, которые входят в зону, объясняется как саморазрушительная. Радикальное изменение генома соединено с мыслью о полной утрате человеческой идентичности, даже если результаты этого процесса, воплощённые в растениях и животных внутри зоны, иногда бесспорно оказываются красивыми.
В далёком будущем взрослые люди, согласные на данную процедуру, могли бы благосклонно принять симбиоз с полезными приобретениями вроде фотосинтезирующих организмов, которые могли бы расположиться у нас в коже наподобие того, как это происходит у лишайника, вместо того, чтобы присоединить информацию таких организмов к нашему собственному геному. Или же мы могли бы пройти этот путь до конца, и навсегда добавить генетическую информацию тех или иных животных, находящихся под угрозой исчезновения, к нашей собственной родословной линии, чтобы стать их защитниками и перенести информацию о них в будущее в качестве акта единения и сохранения.

В наши дни все эти потенциальные генетические манипуляции могли бы показаться многим людям неудобными и странными. Однако философы предложили два стиля мышления в отношении переноса информации, которые могли бы стать частью этих путей движения в будущее, что, как я полагаю, будет всё более и более важным в пост-естественную эпоху.
Философ Тимоти Мортон из Университета Райса утверждает, что мы должны будем столкнуться не только с красотой, но и с тёмной стороной и странностью природы – это подход, который он описывает как «тёмную экологию». Он выступает против нашего отмежевания от природы путём её канонизации, и как следствие – создания в нашем лице чужеродного, отрешённого от неё и причиняющего ей всё больший и больший вред источника воздействия. В соответствии с этой точкой зрения, экосистемы находятся в постоянном изменении, и климатические изменения расцениваются как форма «глобального рока», который видоизменяет природу и нарушает её целостность. Тёмная экология – это способ исследования и принятия как красоты, так и ужаса человеческих манипуляций с миром природы, что во многом напоминает ситуацию, изображённую Вандермеером в «Аннигиляции».

В аналогичном ключе «философия процесса» приходит к выводу о том, что никаких реальных границ между людьми и окружающей средой не существует, что нет таких вещей, как индивидуум, и что все вещи, включая потоки генов, устремлённые в будущее, и их пути, находятся в состоянии непрерывного изменения. Например, клетки наших собственных тел – это результат симбиоза двух отдельных микробных линий в далёком прошлом – крупный эволюционный переход, открытый эволюционным биологом Линн Маргулис*. Вдобавок к этому наш геном засорен генетическими и неклеточными следами вирусов и других паразитов, и в нашей взрослой жизни в нашем теле больше клеток принадлежит иным (главным образом бактериальным) видам, чем нашему собственному. Философия процесса указывает на то, что мы неразрывно сплетены со всеми остальными существами и находимся в состоянии постоянного обмена веществом и информацией.
В далёком будущем, где биотехнологии будут находиться в более развитом состоянии, а ограничения на перенос генов окажутся снятыми, мы смогли бы заметить радикальную перемену в эволюционных процессах с точки зрения философии процесса или тёмной экологии. Проще говоря, в процессе эволюции появится новая форма передачи генетической информации, во многом напоминающая крупные эволюционные переходы прошлого.

Восстановление дикой природы, хотя оно и кажется маловероятным в настоящее время, остаётся самым безопасным и наиболее моральным направлением движения в будущее. Но, если предположить, что биотехнология становится всё более и более вездесущей, неясно, как именно мы будем существовать в пост-естественную эру. Многое будет зависеть от того, как мы управимся с усиливающейся угрозой изменения климата, но, если долгосрочная тенденция человечества по управлению природой получит продолжение, будущее, вероятно, окажется странным.
Генно-инженерные мышиные эмбрионы, коза марки BioSteel и флуоресцентная рыба в Центре Пост-естественной Истории могут быть только началом. Однако, как указал Гейл Дейвис, междисциплинарный исследователь из Эксетерского Университета, данный музей странных существ «не предполагает восхваления этого технологического покорения самой сущности жизни, и это не простое чувство неприятия. На самом деле это – кропотливое изучение того, как можно было бы прожить эти жизни вместе».

Лорен Холт - исследовательница в Центре изучения экзистенциального риска в Кембриджском Университете. Она исследует воздействие человечества на биологическую комплексность и последствия воздействия технологии на экосистемы.

Присоединяйтесь к более чем миллиону фанатов будущего, ставьте нам лайки в сети Facebook, или следите за нами в Twitter или Instagram.
Если вам понравился этот рассказ, оформите подписку на информационный еженедельник под названием “If You Only Read 6 Things This Week. Подборка очерков от BBC – будущее, культура, финансы и путешествия – будет высылаться на ваш почтовый адрес каждую пятницу.