Маловероятно, что даже геологические границы будут применимы к людям в будущем.

154

ДЕВЯТАЯ ГЛАВА

СЦЕНАРИИ
ВЫМИРАНИЯ
ЧЕЛОВЕКА

Будет ли «После человека…»?

23 мая 1995 года академик Борис Певницкий, заместитель директора Российского федерального ядерного центра, вышел на небольшой подиум в полной народа и душной комнате в Ливерморе, Калифорния. Его аудитория состояла из внимательно слушающей многонациональной группы людей средних лет: некоторые в лоснящихся костюмах от Нордстрема, другие в более тусклых костюмах, которые можно приобрести в Москве, в ГУМе, третьи в военной форме Воздушных сил США. Сообщение доктора Певницкого было простым: он предложил, чтобы Соединённые Штаты и Россия совместно создали

155

самую большую водородную бомбу из когда-либо задуманных, бомбу, которая высвобождает столько энергии, что её взрыв где-нибудь на Земле сдул бы значительную часть атмосферы. Но доктор Певницкий заострил внимание именно на этом. Он не намеревался взорвать свою «супер-бомбу» где-нибудь вблизи Земли. Он намеревался использовать её, чтобы уничтожить астероид в космосе. В задней части комнаты невысокий худощавый человек с седеющими, но всё ещё суровыми бровями явно наблюдал за этим с некоторым удовлетворением. Доктор Эдвард Теллер, изобретатель водородной бомбы, наверное, был рад услышать, что его великую мечту, «мирное» использование термоядерного оружия, наконец, обсуждает на открытом форуме международная группа американских, русских и китайских ядерных специалистов, астрономов и геологов, всего более 150 человек. Все они собрались в слегка обветшавшем центре для проведения конференций Ливерморской национальной лаборатории, чтобы обсудить одну проблему: защиту Земли от кометной или астероидной бомбардировки.
Встреча в Ливерморской национальной лаборатории была второй из таких встреч, проведённых в течение одного месяца в 1995 году. Первая, прошедшая в здании Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке в конце апреля того года, посвящалась примерно той же самой теме, но была гораздо более теоретической и касалась скорее вероятности столкновения с астероидами, чем того, как от них защищаться. Количество мегатонн, необходимых, чтобы отклонить или уничтожить астероид, открыто не обсуждалось, но основная мысль была той же самой: наша планета, а с ней каждый вид, каждый индивидуум, вся большая и пустая работа человечества подвергается опасности со стороны стечения небесных обстоятельств. Уровень этого риска остается наиважнейшим вопросом для нашего вида, поскольку многие учёные полагают, что самая большая угроза, с которой мы столкнёмся – это не какой-то там африканский вирус из Жаркой Страны, а миллиард или более комет и астероидов, орбиты которых пересекают или потенциально пересекают земную орбиту. Если комета Халли или какой-то другой посланец небес такого же размера попадёт в Землю, это вызовет полное уничтожение всей жизни на этой планете.
Удар астероида – это не единственная угроза, с которой столкнётся наш вид, а лишь одна из самых опасных. Существуют также и другие угрозы выживанию человеческого вида, в том числе другие астрономические бедствия (вспышка гамма-излучения, близкий взрыв сверхновой), и ещё угрозы вполне земного происхождения, такие, как термоядерная война, применение биологического оружия, болезнь и резкое изменение климата. Хотя любое из этих бедствий сильно сократило бы человеческие популяции, вероятно, ни одно из них по отдельности, кроме причин астрономического происхождения, не смогло бы привести к вымиранию всего человечества. Однако несколько таких воздействий, действующих в тандеме, смогли бы это сделать.

156

Небо падает! Небо падает!

Несмотря на своё смехотворное с научной точки зрения изображение событий, Голливуд, тем не менее, оказал людям услугу, рассказав им об опасности астероидов и комет, пересекающих земную орбиту. Общее содержание фильмов конца двадцатого века «Армагеддон» и «Столкновение с бездной» было основано на реальных выкладках. Удар астероида может рассматриваться как одна из наиболее опасных угроз существованию нашего вида.
Частота столкновений небесных объектов с Землёй была чётко прослежена, а разрушения, которые причинят такие удары, также отчётливо представляются. Подобные события происходили бесчисленное количество раз на протяжении всей истории нашей планеты – и они неизбежно повторятся в будущем. Например, большое столкновение планет случилось почти 4 миллиарда лет назад, и оно создало систему Земля – Луна, и тем самым, возможно, сделало нашу планету уникальной, словно матка для вынашивания и порождения разнообразной жизни. Второй крупный удар примерно 65 миллионов лет назад уничтожил драконов на этой планете и освободил арену жизни для эволюции млекопитающих, а в конечном счёте – и человека. Но гораздо большее значение для нашего вида имеют будущие столкновения, большие и малые, которые неизбежно случатся. Мы – единственный из множества видов, населяющих Землю, во власти которого защитить планету от этих столкновений.
А насколько вероятно то, что столкновение с кометой или астероидом может уничтожить нашу цивилизацию? Не опаснее ли снабдить нас ядерным оружием в большем количестве и более разрушительным, чем любое, созданное до этого, якобы для планетарной защиты, нежели просто молиться?
Хотя невозможно высчитать точное значение шанса на столкновение с астероидом, нам известно, что довольно значительное столкновение произошло, ни много, ни мало, 100 лет назад. 30 июня 1908 года относительно небольшой метеорит, взорвавшийся в нижних слоях атмосферы над далёкой Сибирью, освободил силу сотни атомных бомб размером со взорванную над Хиросимой. Взрыв повалил лес на мили вокруг, а на расстоянии 50 миль пастухи северных оленей и их стада взлетели в воздух. Если бы такой же взрыв случился в густонаселённой местности, он привёл бы к одному из самых ужасных эпизодов массовой гибели людей на протяжении исторического времени. Небольшой осколок, который стал причиной этого взрыва, был всего около 50 метров в поперечнике. Лишь два года назад астероид в сотню раз большего размера прошёл мимо Земли и был замечен только после того, как уже пролетел. На настоящий день обнаружено несколько сотен астероидов различных размеров, пересекающих земную орбиту, и это, похоже, лишь малая часть из тех тысяч, которые обращаются близко к Земле, не

157

считая примерно миллиарда комет, летающих в дальнем космосе. Если бы объект диаметром больше мили врезался в Землю, под угрозой оказалась бы не только наша цивилизация, но и наш вид. И как мы увидели во время столкновения кометы Шумейкера-Леви 9 с Юпитером, время между обнаружением и столкновением даже в случае гигантской кометы – кометы, которая убьёт наш вид, столкнись она с Землёй – может составлять менее года.
Реальность такова, что эта планета продолжит быть мишенью для космических обломков. Так же, как в случае с землетрясениями, вопрос не в том, столкнётся ли она с ними, а в том, когда и в каких масштабах. Очень крупные столкновения – например, такие, что могли бы вызывать массовые вымирания – по всей видимости, происходят с интервалом от нескольких десятков до нескольких сотен миллионов лет. Но частота находок и возраст кратеров, обнаруженных на поверхности Земли, показывают, что астероиды диаметром до километра, похоже, сталкиваются с Землёй с частотой, измеряемой лишь миллионами лет. Такие столкновения, как ожидается, нарушат сельскохозяйственные работы человечества в мировом масштабе на много лет, следующих за столкновением, и, несомненно, приведут к большим человеческим жертвам. Полное исчезновение человечества могло бы случиться при ударе кометы или астероида диаметром больше, чем примерно 15 километров – где-то в половину размера того объекта, который завершил мезозойскую эру (и при этом уничтожил динозавров) около 65 миллионов лет назад.
Хотя удар очень крупного астероида или кометы мог бы полностью уничтожить род человеческий, более вероятным сценарием было бы уничтожение некоторой значительной части нашей популяции непосредственным воздействием такого события, а остальное довершили бы его последствия. Насколько легко это может произойти, показал астроном Джон Льюис из Аризонского университета в своей вышедшей в 1999 году книге «Угроза столкновения с кометами и астероидами для населённой Земли» (Comet and Asteroid Impact Hazards on a Populated Earth). Льюис не только написал об опасностях таких событий, но и приложил к бумажному изданию своей книги компьютерную программу, которая даёт читателю возможность смоделировать такие столкновения.
Программа Льюиса по моделированию событий использует статистический анализ, чтобы вычислить человеческую смертность, следующую за столкновением. Майкл Пэйн, учёный из Лаборатории Реактивного Движения в Пасадене, воспользовался программой, чтобы смоделировать эффекты вероятных ударов астероидов на человеческие популяции на протяжении следующего миллиона лет. Результаты его анализа были утешительными. Если брать в качестве условия существование на Земле постоянной популяции численностью в 5 миллиардов человек на любом из отрезков времени, то общий список жертв составил бы 7,5 миллиарда человек на протяжении миллиона лет – или 7500 смертей в год. Но столкновения не были распределены равномерно. Моделирование Пэйна выдало десять случаев, в которых сталкивающееся тело было диаметром от тысячи ярдов до мили, пять, в которых оно было диаметром от мили до 1,3 мили, и один, в котором диаметр сталкивающегося тела был более 1,3 мили. Итогом последнего события были 2,5 миллиарда смертей, если комета диаметром 1,3 мили падает на

158

американский Средний Запад, высвобождая энергию 60000 водородных бомб. Семь миллионов человек были убиты на месте, а остальные умерли от голода, поскольку доступ солнечному свету к земле был перекрыт и урожай был потерян.
Если наш вид сможет выживать на протяжении долгого времени – а я полагаю, что так оно и будет – то для нас не будут в новинку случайные разрушительные события мирового масштаба, которые, как минимум, надолго отбросят человечество в каменный век. Одно такое событие в сочетании с другим фактором, убивающим людей, действительно могло бы вызвать наше вымирание. Конечно, удар ещё большего астероида или кометы мог сделать такую работу совершенно самостоятельно.

Война и термоядерная война

Хотя сомнительно, что термоядерная война сама по себе может смести человечество с лица Земли, один из сценариев инициированного человеком вымирания – это массовый обмен термоядерными ударами при возможной поддержке или поводе в виде одновременно ведущейся химической и биологической войны. Хотя причины такой войны могут проистекать из множества источников, двадцать первый век и последующие времена, вероятно, станут свидетелями множества войн небольших масштабов за пищу, землю и воду. Сами по себе эти войны, конечно, не представляют никакой угрозы для вида в целом – если, конечно, они не перерастают в полномасштабный обмен ядерными, химическими и биологическими ударами.
Люди оказались весьма сварливыми существами, и, к сожалению, эффективность оружия, направленного на уничтожение людей, заметно возросла с тех времён, когда просто кидались камнями. До двадцатого века война была лишь состязанием между армиями воюющих сторон. В двадцатом веке, однако, она распространилась с армий на невоюющее население. Уильям Экхардт в своей работе «Смертность, связанная с войнами, с 300 г. до н. э.» (“War Related Deaths Since 300 B.C.”) высказал оценку, что количество смертей на войне на 1000 человек общемировой популяции повысилось с 9,7 в 1700 – 1799 гг. до 16 в 1800 – 1899 гг. и до 44,4 на протяжении двадцатого века. Этому изменению способствовала тенденция двадцатого века к нападению на национальную экономику, инфраструктуру и гражданское население противника. Общие военные потери на протяжении двадцатого века насчитывали почти 110 миллионов человек, и, по крайней мере, половину из них составляло гражданское население. Но каким бы тревожным не был этот возрастающий счёт убитых, наше вымирание потребовало бы гораздо больше, чем 45 смертей на тысячу.
Причины для будущих конфликтов указать легко. Во-первых, потребность снабжения продовольствием растущей человеческой популяции вызвала сильное увеличение потребности в пахотной земле и в воде для орошения посадок. Новые высокопродуктивные сорта риса и других зерновых культур, например, требуют большего количества воды, чем менее продуктивные культурные растения. Зачастую источникам воды, которым для наполнения нужны века или тысячелетия, требуются лишь годы или десятилетия, чтобы опустеть. Одно из решений проблем с водой состояло в постройке плотин, но перегораживание рек, протекающих по территории

159

больше, чем одной страны – это, вне сомнений, средство для назревания конфликта. С 2000 по 2020 годы общемировая потребность в воде, как ожидается, удвоится из-за необходимости орошения новых возделываемых угодий в сухих местностях, а также необходимости обеспечения водой растущего человеческого населения и для промышленных целей. Также возрастёт спрос на воду в засушливых странах вроде Иордании, Израиля и Сирии, где источники воды были почти полностью опустошены. Не удивительно, что в конце двадцатого века Всемирный Банк предсказал, что большинство войн двадцать первого века будет вестись за запасы воды.
Безотносительно своей причины, война была чумой для человечества всё то время, пока существуют человеческая память и легенды. Однако до второй половины двадцатого века ни одно из бесчисленных человеческих средств ведения войны не ставило под угрозу сам вид. Но расщепление атома и ядерные реакции изменили это положение. На сегодняшний день человечество держит в своих руках ключ к самоуничтожению.
После взрыва первой атомной бомбы в 1945 г. и первой термоядерной (или водородной) бомбы в начале 1950-х запас такого оружия увеличился в тревожных масштабах. По оценке Национального Центра Исследований, в середине 1980-х годов пять главных ядерных держав (Соединённые Штаты Америки, Россия*, Англия, Франция и Китай) обладали почти 70000 единиц ядерного оружия. Это количество уменьшилось к концу 1990-х годов до общего количества примерно в 35000 единиц, из которых примерно 23000 размещены примерно в 90 местах в России. Хотя есть и небольшое количество другого оружия, в частности, в Израиле, Индии и Пакистане, именно две сверхдержавы обладают большинством единиц этого арсенала. Общее количество, как ожидается, будет уменьшаться и дальше, до уровня примерно в 6500 единиц активного оружия для Соединенных Штатов и России, вместе взятых, к 2003 году – примерно то же самое количество, что было в 1969 году.
Хотя сокращение систем вооружения несколько уменьшило общую опасность, суть вопроса состоит в том, что на вооружении всё ещё находится гораздо больше ядерного оружия, чем было бы необходимо для истребления всего человечества на Земле – единственный случай, когда слова «массовое уничтожение» не являются преувеличением. Сценарии обменов ядерными ударами включают обширное опустошение и отравление радиацией с долговременными последействиями из-за длительных периодов полураспада радиоактивных материалов, попавших в окружающую среду. В статье, опубликованной в 1982 году, Пол Крутцен и Джон Биркс указали на дальнейшую опасность, которую позже окрестили «ядерной зимой». Они предположили, что многочисленные ядерные взрывы могли поднять в атмосферу достаточное количество сажи и пыли, чтобы уменьшить количество солнечного света на 99 % на срок от 3 до 12 месяцев, в зависимости от количества, высвобождаемой энергии и вида цели для взрывающихся боеголовок. Такой облачный покров может заставить среднемировые температуры упасть значительно ниже нуля в центральной части Северной Америки и Азии. Такие температурные изменения, хотя и не обязательно

* В те времена ещё Союз Советских Социалистических Республик. – прим. перев.

160

обрекут человечество на гибель, несомненно, уменьшат урожай сельскохозяйственных культур до жалких крох.
Концепция «ядерной зимы» получила поддержку со стороны исследований позднемелового удара астероида и дополнительной работы Карла Сагана и его коллег. Они показали, что полномасштабный обмен ядерными ударами действительно может привести к «ядерной зиме», которая, в свою очередь, может очень легко вызвать вымирание человеческого вида.

Катастрофическое изменение климата

Никогда в истории жизни на Земле не возникало организма, лучше приспособленного к изменениям климата, чем человек. Наиболее серьёзная угроза для большинства видов со стороны окружающей среды – это изменение температур, но мы можем справиться с этим очень легко: если слишком жарко, снимаем одежду, устанавливаем кондиционер и переезжаем в место с более прохладным климатом, если надо. Справиться с холодом ещё проще: надеть более тёплую одежду, разжечь костёр, создать теплоизоляцию: короче говоря, пусть технологии решат проблему. Никакое другое животное не обладает способностью так быстро и легко управлять температурой своего тела. Таким образом, изменение температуры обычно не представляет собой угрозы для выживания нашего вида.
Или всё же представляет? Одним из крупных научных открытий второй половины двадцатого века было новое понимание темпов изменения климата в прошлом. Долгое время считалось, что крупные изменения климата Земли были продолжительными событиями, которые охватывали большие промежутки геологического времени. Свидетельства в пользу обратной ситуации стали появляться, когда был проанализирован изотопный состав глубоких слоёв льда, высверленных из древних ледяных щитов, покрывающих часть острова Гренландии и Антарктиду. К всеобщему удивлению, эта долгая летопись мирового климата продемонстрировала интервалы чрезвычайно быстрого изменения температуры. Вновь открытые данные нарисовали гораздо более драматичную картину изменений климата: они показывали, что значительные изменения могли охватить всю Землю в течение десятилетия и даже меньше. И изменения не были бы ограничены высокими широтами севера или юга – их воздействие было глобальным. Такие стремительные изменения применительно к большой человеческой популяции и её существующим сельскохозяйственным потребностям привели бы к хаосу и вызвали бы, по крайней мере, частичное вымирание нашего вида.
Как это ни парадоксально, но возможно, что глобальное потепление вызовет быстрые изменения, включая резкое охлаждение Земли. В содержательной статье, опубликованной в Atlantic Monthly, Уильям Кэльвин из Вашингтонского университета обрисовал сценарий, который, если бы точно не привёл наш вид к вымиранию, несомненно, смог бы вызвать социальный хаос, который привёл бы к мировой войне и исчезновению значительной части человеческой популяции за несколько десятков лет. Кэльвин назвал этот сценарий «великим климатическим сальто».

161

Кэлвин приводит аргументы в пользу того, что катастрофа может наступить при резком охлаждении Европы. В настоящее время климат Европы аномально тёплый для её широты. Тогда как большая часть густонаселённых районов Северной Америки лежит в широтах примерно между 30 ° с. ш. и 45° с. ш. большая часть населения Европы живёт примерно на десять градусов дальше к северу: Лондон и Париж – почти на 50° с. ш., Берлин на 52° с. ш., Копенгаген и Москва на 56° с. ш., а города Скандинавии на 60° с. ш. И всё же, несмотря на своё более северное местоположение, европейский субконтинент чрезвычайно производителен. Его сельскохозяйственное производство обеспечивает потребности вдвое большей человеческой популяции, чем в Северной Америке, на намного меньших площадях земли. Залогом большей части сельскохозяйственных успехов Европы является климат, который теплее, чем в ином случае могла бы обеспечить её широта. Тепло в Европу попадает из Гольфстрима, тропического течения, движущегося вдоль восточного побережья Северной Америки, которое затем совершает «прыжок» через Атлантику, чтобы донести массы тёплой воды к берегам европейского массива суши. Это обстоятельство поддерживает температуру в северной Европе примерно на 10° – 20° теплее, чем она была бы в ином случае.
Течение, приносящее тепло в Европу, не является единым, а состоит из нескольких потоков. Одна ветвь этого течения несёт тёплую воду в окрестности Исландии и Норвегии. В итоге эта вода остывает, и, когда так происходит, она уходит глубже в океан. Затем она возвращается в более южные широты, но уже в качестве холодного глубоководного, а не тёплого поверхностного течения, как она начинается. Когда она движется на юг, она также несёт с собой большее количество соли, поскольку солёная вода тяжелее, чем пресная, и имеет тенденцию опускаться глубже из-за своей большей плотности. Более тёплая опреснённая вода, таким образом, движется по поверхности и возвращается в глубину как более холодная и солёная вода. Как это ни парадоксально, работа этой системы прекратилась бы, если бы на поверхности моря к ней добавилось большее количество пресной воды. Таким образом, движение соли в данной системе является составляющей для поддержания постоянного поступления тёплой воды к побережью Северной Европы.
Сценарий, который может привести к прекращению тёплого течения в Северной Атлантике – это глобальное потепление. Если бы лёд из ледников, покрывающих остров Гренландию, начал таять более быстрыми темпами, чем происходит в настоящее время, это затопило бы пресной водой поверхность моря в прилегающих областях. Нормальный характер циркуляции воды при этом был бы нарушен, заставляя северную ветвь течения начать свой поворот на юг до того, как она достигнет Гренландии. Тепло, которое приносят эти течения, не достигло бы берегов Европы, и Европа резко остыла бы. Таким образом, налицо странный парадокс: глобальное потепление в итоге вызвало бы внезапное охлаждение климата в Европе.
Нарушение одного-единственного течения, на первый взгляд, не показалось бы поводом для внезапного глобального изменения климата. Однако Мировой океан – это ни что иное, как единый водоём, и движение тепла происходит по всему миру. Нарушение в любой системе течений обяза-

162

тельно вызывает изменения в других. Если бы Северо-Атлантическое течение прекратилось, то весь мир ощутил бы внезапное изменение климата. Европа испытала бы значительное похолодание, и кажется весьма вероятным, что её человеческое население принялось бы воевать за территории, необходимые для обеспечения пищей внезапно оказавшихся на грани голода миллионов людей. Можно прослыть паникёром и чрезмерно драматизирующим события, если говорить о «внезапно оказавшихся на грани голода миллионах людей», но важно помнить, что Европа в настоящее время населена 650 миллионами человек и в значительной степени самодостаточна в своём производстве продуктов питания. Почти одновременно с глобальным изменением течений эта способность к самодостаточности исчезла бы. Кэльвин описывает этот сценарий следующим образом:

Кэльвин отмечает, что без течения, согревающего её, Европа обладала бы климатом, похожим на климат современной Канады, и, если бы в Европе была погода, как в Канаде, она смогла бы прокормить лишь одного из двадцати трёх своих жителей.
Что делает резкое глобальное похолодание особенно угрожающим – это то, что оно не является «отправной точкой» бедствия. Землю регулярно сотрясают бедствия вроде ураганов, торнадо и катастрофических землетрясений. Эти бедствия вызывают большие человеческие жертвы и обычно сопровождаются усилиями по спасению и восстановлению, которые часто проводятся в мировом масштабе. Но такие бедствия всегда имеют небольшую продолжительность и ограниченное географическое распространение. Ни ураганы, ни землетрясения не затрагивают сколько-нибудь значащий процент от поверхности Земли в течение более чем нескольких дней. С другой стороны, резкое похолодание могло бы длиться десятилетия или века. Кэльвин доказывает, что даже удар метеорита, убивающий значительную часть человеческой популяции за короткий период времени, не был бы столь же катастрофическим событием, как долговременное бедствие, которое убило бы такое же количество людей – убийственное воздействие удара метеорита вскоре закончится, но глобальное похолодание распространило бы своё смертоносное воздействие, как минимум, на десятилетия, а ещё вероятнее – на века.

163

Болезнь

В последние годы двадцатого века большое внимание, подогретое потоком фильмов и книг-бестселлеров, было уделено человеческим заразным болезням. Какова возможность того, что новая болезнь может вызывать вымирание человечества? Например, что будет, если болезнь, смертельная на 100 %, как СПИД, распространялась бы с такой же лёгкостью, как насморк? И что, если такую болезнь использовать как оружие? У биологической войны, как и у ядерной, был бы потенциал для радикального сокращения человеческой популяции, если бы началась мировая война. Наибольшую тревогу могут вызывать запас болезней, от которых мы больше не прививаемся (например, оспа), и генно-инженерное производство новых, более вредоносных штаммов возбудителей болезней, главная тема сюжетов множества фильмов и книг.
Два наблюдения являются возражением против возможности эпидемии, которая покончит с видом. Во-первых, нет никаких свидетельств в пользу того, что какая-то одна болезнь когда-либо уничтожала какой-то вид*. Во-вторых, человечество в настоящее время обладает технологиями, которые могут побеждать болезнь, каждый год увеличивая свою эффективность. Тем не менее, болезнь остается сильным средством сокращения численности человеческой популяции, и, если она наложится на другие факторы, убивающие людей, и будет воздействовать совместно, она наверняка сможет стать мощной силой, ведущей к исчезновению нашего вида, особенно если глобальное потепление заставит тропические болезни переместиться в области, где ранее был умеренный климат.

Смерть от роботов

Сложно найти хоть один сценарий вымирания человечества (или любой сценарий чего-то такого же рода), который ещё не был задействован хотя бы в каком-нибудь голливудском фильме. Так же обстоят дела и со следующим потенциальным злодеем, искусственно созданным машинным разумом. В известных фильмах «Терминатор» и «Терминатор 2» (и в некоторой степени также в «Матрице») мир ближайшего будущего управляется свирепыми роботами, которые пытаются истребить род человеческий, или, по крайней мере, поработить его. Такой сценарий казался весьма вероятным Тэду Качински, печально известному «Унабомберу», который в своём манифесте, опубликованном в The New York Times и The Washington Post, написал следующее: «Давайте представим себе, что учёные по компьютерам добились успеха в создании развивающихся интеллектуальных машин, которые могут работать лучше, чем это делают человеческие существа... Если позволить машинам воплощать в жизнь все их собственные решения ..., судьба человеческой расы была бы отдана на милость машин».

* Вымирание множества видов бесхвостых земноводных Южной Америки в конце XX и начале XXI века связывают с массовым распространением инфекции, вызываемой видом грибков Batrachochytrium dendrobatidis. – прим. перев.

164

Эту точку зрения также выражают специалист по робототехнике Ханс Моравец в своей книге «Робот: от простой машины до превосходящего ума» (Robot: Mere Machine to Transcendent Mind) и Билл Джой, соучредитель и ведущий учёный Sun Microsystems в своей пугающей статье 2000 года «Почему мы не нужны будущему» (Why the Future Doesn’t Need Us). Как говорит Моравец, «На полностью свободном рынке, роботы, превосходящие человека, несомненно, оказали бы влияние на людей.... Будучи неспособными позволить себе удовлетворение жизненных потребностей, биологические люди были бы вытеснены из существующего мира». Моравец предвидит слияние человеческого существа и роботизированного тела или производство своего рода сверхинтеллектуального гибрида (как всегда, научная фантастика уже сделала это, и Борг из сериала «Стар Трек» является одним из самых последних представителей этого жанра). По Моравецу, такое существо стало бы наследником человечества – и причиной нашего вымирания, которое рано или поздно случилось бы.
Почему робототехника? Часть перспективы – это лучший образ жизни для органических изготовителей, для нас. Покончить с угнетающим разум трудом, в котором погрязла значительная часть человечества – это действительно стало бы социальным и интеллектуальным прорывом. Но робототехника заключает в себе ещё большие перспективы – расширение нашего индивидуального интеллекта, если не нашего тела. Если мы сможем загрузить наше сознание в машину (а под машиной я подразумеваю как созданный органическим путём, так и вполне неорганический искусственный интеллект), мы действительно окажемся на грани своего рода бессмертия. Но какова цена этого? Как замечает Билл Джой, «если мы загрузимся в нашу технологию, каковы шансы того, что после этого мы останемся самими собой или даже людьми вообще? Мне кажется гораздо более вероятным, что роботизированное существование не было бы похоже на человеческое ни в одном из тех смыслов, которые мы вкладываем в это, и что роботы ни в каком смысле не были бы нашими детьми, и потому, избрав подобный путь, наше человечество наверняка погибнет».

«Серая слизь»

Из всех угроз, с которыми сталкивается человечество, возможно, ни одна так не опасна – или же так плохо распознана – как та, что таят в себе нанотехнологии. «Нано» означает «маленький», и многие специалисты по технологиям теперь видят будущее технологии как манипуляции и сборку в понятиях молекулярных и даже атомарных масштабов. Такие машины-ассемблеры на молекулярном уровне могли бы коренным образом изменить человеческое общество, создавая чрезвычайно дешёвые изделия, лекарства и даже энергию путём постройки фактически ничего не стоящих солнечных батарей. Поскольку большая часть новых изделий была бы создана скорее из органического материала, чем из металла и другого неорганического материала, в ходе такого производства будет получаться гораздо меньше загрязнений и меньше других последствий для окружающей среды.
Будущее в таком мире могло бы стать утопическим. С другой стороны, это могло бы означать исчезновение человечества. Именно такое видение наиболее ярко описано в предостерегающем эссе 2000 года, написанном Биллом Джоем. Джой рассматривает нанотехнологию как самую опасную составляющую

165

нового трио технологий, сокращённо обозначаемого как ГНР: Генетика, Нанотехнология и Робототехника. Как он отметил, «молекулярная электроника – новая подобласть нанотехнологии, где элементами контуров являются отдельные молекулы – должна быстро встать на ноги и стать чрезвычайно прибыльной уже в этом десятилетии, вызывая сильный рост объёмов инвестиций во все нанотехнологии. К сожалению, как и в случае с ядерной технологией, гораздо проще освоить разрушительные области применения нанотехнологии, чем созидательные. У нанотехнологии существуют явные военные и террористические области применения».
Джой считает военную область применения нанотехнологии потенциально опасной для существования нашего вида. Более того, как мирное использование атомной энергии представляет несомненную угрозу человеческой жизни при несчастных случаях на атомных электростанциях, так существует и потенциал для промышленных катастроф при коммерческом использовании нанотехнологий. Но, пока никто не смог вообразить ни одного сценария, при котором выброс радиоактивности при промышленном использовании ядерной энергии угрожал бы всему роду человеческому, «сбежавшая» нанотехнология смогла бы это сделать. Такой случай описан в книге Эрика Дрекслера «Машины Созидания»:

Среди знатоков нанотехнологий эта угроза стала известна как «проблема серой слизи». Хотя массы вышедших из-под контроля репликаторов могут и не быть серыми или слизеподобными, термин «серая слизь» подчеркивает, что репликаторы, способные уничтожить жизнь, могли бы выглядеть ещё менее вдохновляющими, чем один вид росички*. Они могли бы быть выше в эволюционном смысле, но это не обязательно делает их ценными. Угроза «серой слизи» делает совершенно ясным одно обстоятельство: мы не можем позволить себе никакого рода катастроф с самокопирующимися машинами-ассемблерами.

Конца не будет?

Хотя скучный список опасностей, грозящих нашему виду, выглядит пугающим, ни одна из них не является однозначным смертным приговором. С каждой из них можно справиться, если наш вид проявит предусмотрительность. Эти опасности должны преследовать любую расу, которая поднимается по эволюционной лестнице к разуму. Как сказал Карл Саган в своей книге «Голубое пятнышко» (Pale Blue Dot): «Некоторые планетарные

* Digitaria, сорное растение семейства злаков. Некоторые виды конкурируют с газонными травами и вытесняют их в составе газона. – прим. перев.

166

цивилизации смотрят в будущее, разграничивают то, что можно делать, и то, чего делать нельзя, и благополучно минуют те времена, когда оказываются на грани риска. Другие, не столь удачливые, или не столь благоразумные, гибнут».
Моё собственное представление состоит в том, что мы успешно преодолеем опасности, угрожающие нашему виду. Мы не убьём себя. Мы не вымрем от болезни. Наша численность будет расти и уменьшаться по мере того, как в длинном свитке времени, по-прежнему властного над нашей планетой, на долю нашего вида будут записаны испытания в виде всевозможных изменений климата, столкновений с астероидами, технологий, вырвавшихся из-под контроля, и жестоких роботов. Мы сохранимся. Но животные и растения будут не столь удачливыми во время путешествия на этой планете, которую мы так нагло присвоили себе.
Возможно, представление о том, что мы неуничтожимы – по крайней мере, как вид – является наивным. Но даже если мы должны прожить столько же, сколько средний вид млекопитающих – от 1 до 3 миллионов лет – у нас всё ещё остаётся огромный отрезок времени, поскольку наш вид существует лишь четверть миллиона лет. Но кто сказал, что мы – средний вид? Готов побиться об заклад, что мы удержимся на этой уже старой Земле до самого конца того времени, в течение которого планета останется пригодной для жизни.

167

СОДЕРЖАНИЕ