ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Довольно часто во время охоты у берегов Южной Камчатки нам попадались ивасевые киты, или сейвалы, как их называют норвежцы и англичане. Их было легко узнавать по очень высоким спинным плавникам. Фонтан сейвала похож на фонтан молодого финвала, и только спинной плавник позволял точно определить, что это сейвал. Сейвалы появляются у берегов Японии и у нашего Приморья вместе с иваси, кроме того они очень быстро плавают, поэтому японские китобои называют их иваси-кузира (кит-молния); в Норвегии же сейвалы приходят вместе с рыбой сайдой, по-норвежски «сэйе», — так и вошел он в мировую литературу, с легкой руки норвежских китобоев, под названием сейвала. Кстати, норвежцы первые стали охотиться за ними в восьмидесятых годах прошлого столетия, когда была модернизирована гарпунная пушка Свенд-Фойна.
Гарпунер Карлсен у берегов Норвегии и Японии часто охотился за сейвалами, но здесь он за ними гоняться не хотел, так как, во-первых, их стрелять значительно труднее, чем других китов, а, во-вторых, они мало выгодны — жира дают не более трех тонн, так что при обилии других китов незачем было тратить время на небольших сейвалов. Но мне просто необходимо исследовать сейвала, так как существует мнение, что сейвалы у берегов Камчатки не бывают. Вот поэтому-то я сговорился с гарпунером «Авангарда» Олафом Экведтом и капитаном Корольковым, что в один из ближайших дней, — а дело было в середине июля, — я выйду в море на «Авангарде», и Олаф, если встретим сейвалов, обязательно постарается добыть хотя бы одного.
И вот я на «Авангарде», где восторженно встречает меня мой старый приятель по кругосветке — матрос первого класса Володя Любавин. Он теперь в важных чинах, так как, помимо обязанностей рулевого, выполняет обязанности помощника гарпунера и понимает Олафа Экведта с полуслова и даже жеста. Любавин гордится гарпунером-выдвиженцем Экведтом, бывшим боцманом. Он говорит, что это еще одна трещина в корпорации буржуазных специалистов. Тут нужно отметить, что другие гарпунеры относятся к Олафу несколько свысока, — он не капитан.
Я уже рассказывал, что Олаф Экведт очень суеверен: «Помилуйте, пассажир на борту, разве может быть удача?» Но памятуя, что в тропиках ему со мной «повезло», а также зная, что я часто и подолгу плаваю на других китобойцах, он не высказывает своих опасений, но удручен он явно. Однако Володя Любавин «диалектик» и так как он моему присутствию очень рад, то в скором времени убедил во вреде суеверий и Олафа (на этот раз). В общем, по тому ли, по другому, Олаф настолько подобрел, что даже каюту свою мне навязать хотел, а сам в кубрик собрался. Едва его удалось убедить, что диван в каюте капитана Королькова вполне меня устраивает, а отдых во время охоты всегда короток.
Утро застало нас далеко в море, и, как на зло, ни одного фонтана не видно. Не иначе как пассажир «сглазил» всех китов. Наши посмеиваются, но Олаф огорчен. Однако после семи часов настойчивых поисков, причем мы все время ходили зигзагами, нашли-таки до десятка финвалов и несколько кашалотов. Убив пару финвалов, а это был редкий по удаче день у начинающего гарпунера Экведта, он снова пришел в хорошее настроение и, чтобы загладить свои пассажирские страхи, начал с воодушевлением рассказывать истории об охоте на китов в Антарктике, куда он ходил много раз.
Вечерело уже, когда мы заметили двух китов, в которых, после некоторых споров, признали сейвалов. Я помнил тропических молодых сейвалов, но эти были гораздо крупнее, так как, повидимому, были взрослые, если не старые. Попытки подойти к ним, раз за разом окончившиеся неудачей, привели в раж Олафа Экведта, а он считал вопросом гарпунерской чести убить хотя бы одного сейвала. Но беда заключалась в том, что сейвалы очень мало времени проводят на поверхности воды, чрезвычайно быстры и поворотливы и на очень небольшой промежуток времени показывают свою спину с высоким спинным плавником. Мы несколько раз вплотную подходили к ним, но выстрелить в них никак не удавалось, они внезапно исчезали, как будто растворялись в воде.

Сейвал или ивасевый кит.

Признаться, я даже был рад этому, так как с большим интересом следил за движениями этой изящной пары. Финвалы и синие киты слишком велики, чтобы их можно было назвать изящными, но к сейвалу это название вполне подходило. Представьте себе удлиненной формы рыбообразное туловище — я бы сказал — сухощавое — с темносерой спиной, изящной и гибкой линией хвостового стебля, темносерыми заостренными грудными плавниками, с изящно (иначе не скажешь) очерченными лопастями гибкого хвостового стебля и с розоватым или голубоватым брюхом. По спине и бокам белые и светлосерые пятна, как у орловских рысаков. И действительно, сейвал — это морской рысак, так как он плавает быстрее и стремительнее веех китов, а его первый бросок при ислуге или ранении просто молниеносен.
На спине виднеется и рельефно выделяется над водой красиво и правильно изогнутый, довольно высокий — более полуметра — плавник, по окраске немного темнее, чем спина. Все это рыбообразное тело подобрано; сразу видно, что он приспособлен к дальним и быстрым переходам, а путешествия сейвал, судя по многим данным, совершает дальние.
Я слежу за ними с мачты, из бочки в сильный бинокль, а так как порой они оказываются в непосредственной близости от нашего судна, а море сегодня спокойное и небо чистое, то когда они у поверхности, я их ясно вижу во всех деталях их мощного строения. Даже заметил, что у одного брюхо розоватое с белым, а у другого голубое.
Сейвалы ныряют не глубже 20 метров, во всяком случае так мне казалось из наблюдательной бочки, так как видны на глубине их большие туловища, как тени, идущие под водой. Я недоумевал, почему они так странно ведут себя. Привычка наблюдать за финвалами сказалась и сейчас. Я не сразу мог догадаться, что они тут питались, так как финвалы, когда питаются, обязательно поворачиваются на бок, а здесь ничего похожего не было. Но затем я вспомнил о некоторых особенностях сейвалов, о которых и слышал, и читал немало. Ведь сейвалы, питаясь, идут прямо и при этом еще выпускают пузырьки воздуха, по которым хорошо можно проследить их путь под водой. И здесь мы видели эта пузырьки и стали теперь двигаться уже «по следам», совершенно уверенно.
Быстро спускаюсь вниз на палубу и, пользуясь остановкой, опускаю планктонную сетку и убеждаюсь, что на глубине от 20 до 30 метров масса мелких рачков-калянусов, излюбленной пищи сейвалов и синих китов. Значит, они здесь кормятся. Дело значительно упрощалось: с кормовых полей киты неохотно уходят, а эти, по-видимому, были голодны, так как часто опускались на глубину. Теперь только не потерять их из виду. С удвоенной энергией идя по следам-пузырькам, мы занялись преследованием, и наконец общие старания увенчались успехом. Сейвалы выплыли поперек нашего курса, метрах в пятнадцати, и Олаф всадил в одного из них гарпун так удачно, что положил его на месте. И вот сейвал медленно повернулся вверх своим розовым брюхом, стал тонуть. Но уже звонко загрохотала лебедка, и гордый за своего гарпунера Володя Любавин подошел ко мне и так, между прочим, небрежно промолвил:
— Сейвала трудно стрелять, это ты сам рассказывал, а все же Олаф и в этом отношении показал класс.
Наш сейвал оказался самкой около 15 метров длины. Вообще сейвалы достигают 17 метров длины, очень редко на двадцать-тридцать сантиметров длиннее, так что сегодня добыли среднего сейвала.
Через несколько лет, приблизительно в этих же местах, плавали мы на «Трудфронте» с Петей Зарвой. За день удалось добыть одного финвала. К вечеру заметили еще несколько фонтанов, на которые и пошли. Скоро по высоким спинным плавникам узнали сейвалов и решили попробовать счастья. Скоро по пузырькам воздуха выявили направление их хода под водой и пошли малым ходом по этим следам. Но, повидимому, слыша гул нашей машины и винта, сейвалы прибавили ход и всплыли вдалеке от нас. Киты очень хорошо слышат, а сейвалы подвергаются усиленному преследованию у берегов Японии и, может быть, привыкли избегать вообще всяких шумов, помня о сопутствовавших неприятностях, не знаю чем объяснить, но они упорно прибавляли ход под водой, как только мы шли над ними.
Решили изменить тактику. Проследив более часа за поведением этой группы сейвалов, а их было пять голов, и, исследовав при помощи планктонной сетки, насколько обильно здесь представлены излюбленные сейвалами рачки-калянусы, мы попросту легли в дрейф и затихли. Не прошло и получаса, как группа сейвалов находилась всего в двухстах метрах от нас, причем шла прямо на нас. Зарва приготовился стрелять. Вот три-четыре минуты и сейвалы метрах в шестидесяти от нас, но Зарве ждать надоело и он решил стрелять на такую дистанцию. Вообще же (и особенно по сейвалу) гарпунеры стреляют с дистанции до тридцати метров. Я внимательно слежу из бочки за передвижением сейвалов и о своих наблюдениях кричу Зарве.
Но вот он поднял руку, значит будет стрелять. И верно: чуть шевельнул пушку, доля секунды на прицеливание, выстрел и гарпун попадает в идущего посередине сейвала, хлеща линем по ближнему к нам. Мне показалось, что гарпун попал в хвостовой стебель сразу же за спинным плавником, — кровавое пятно и выбегающий по роликам канат подтверждают попадание; подергивание же каната показывает, что попадание не смертельное. Но сейвал небольшой кит, судно у нас превосходное, все снаряжение также, а поэтому Зарва позволяет себе некоторые вольности. Пока готовят пушку, он приказывает подтаскивать кита лебедкой, — чего с ним церемониться, с мелочью, — но тут-то сейвал и показал себя. Он вдруг выплыл на всей длине гарпунного линя, а было вытравлено метров не менее двухсот, и пошел по кругу, но как пошел! Линь только пружинил и звенел, как струна, когда задевал за верхушки волн, срезая их, такова была быстрота сейвала.
Судно повернулось на сто восемьдесят градусов, а затем и еще. «Как бы не сорвался, давай ход машине», — командует Зарва штурману. А сейвал в этот момент пошел прямо на судно. Кто-то закричал: «подставляй кранец», — но вот он уже, пеня воду, как торпедный катер, проносится совсем рядом, едва не налетев на нас с правого борта. По-нашему, это не большой кит, а волнение поднял такое, что впору и хорошему финвалу. Тут и другая забота, мы не слыхали звука вврыва гранаты (бывает иногда, что граната не взрывается), а поэтому можно думать, что он ранен только гарпуном; обычно осколки гранаты далеко проникают в тело кита и задевают жизненные центры.
А если так, то гарпун может выскочить при таких рывках, да и толстый линь тоже имеет предел прочности. Но картина была исключительная. Кит вертелся, полувыпрыгивал из воды (как лосось на спиннинге, мелькнуло у меня), нырял, снова бешено бежал по кругу, наконец нырнул и потащил за собой китобойца. Дали задний ход, этим умерив наш ход вперед, но все же кит буксировал нас. Другие сейвалы исчезли, и мы даже не заметили, в каком направлении. Фонтанов их не видно. Шли минуты. Я пустил секундомер в момент первых бросков сейвала, и он накрутил уже более двадцати минут. Зарва приготовил пушку и решил брать нагоном, то есть, медленно выбирая линь, игти вслед за китом и постараться добить его. Этот способ мы неоднократно уже применяли с успехом при охоте на других китов. Все же гарпун засел хорошо, так как рывки были достаточно сильные и блок-амортизатор доходил до половины мачты.
Совсем уже стемнело, когда удалось подойти к этому беспокойному киту на расстояние верного выстрела, то есть метров на пятнадцать. Он все еще пускал фонтаны, пытался нырять, но сразу же снова подымался к поверхности, сильно дергал, затем начал сдавать. Второй выстрел сразу же покончил с его страданиями и нашими сомнениями. Подтащили для накачивания к носу и увидели, что гарпун пробил насквозь хвостовой стебель сразу же за плавником, но, повидимому, не задел за позвонки и не парализовал их. Граната торчала из сквозной раны: она не разорвалась. Придется обходиться с тушей очень осторожно, так как может произойти неожиданный взрыв этой гранаты, а в ней 9 килограммов. Осторожно швартуем этого опасного для нас сейчас кита. Тем временем совсем стемнело, и идем к нашей базе, сообщив заранее о том, какую добычу ведем и о невзорвавшейся гранате.
Для современного китобойца, а особенно для судов последней постройки, охота на сейвала совершенно безопасна, как бы он ни вел себя и в какое бы место ни попал гарпун. Но совсем недавно у берегов Японии, например, за ними охотились с небольших деревянных китобойцев, тонн в сто, сто двадцать. Мне рассказывал наш гарпунер Карлсен о своих приключениях при охоте за этими быстрыми китами. Однажды, когда Карлсен охотился вблизи берега, а дело происходило в Айкава, — Япония — он ранил сейвала. Раненый кит вытащил около двухсот метров каната и затем выплыл на поверхность, окрашивая воду в кровавый цвет. Затем, как и в нашем случае, он стал биться и стремительно носиться по поверхности воды. Один раз во время своих стремительных прыжков он задел судно, к счастью только слегка, и то оно вздрогнуло, как будто бы налетело на камень. Китобоец, выпуская линь, начал отходить, чтобы не попасть на путь агонирующего кита. В этот момент Карлсен заметил, что сейвал идет прямо на судно, и только резким поворотом руля удалось избежать прямого столкновения, и кит прошел, лишь слегка задев судно, но от этого толчка все попадали. Течи, к счастью, не было, а вскоре раненый кит обессилел, затих и был добит пикой.
На многих сейвалах, которых добывают у берегов Японии, находили паразитов, которые свойственны (эндемичны) только водам Антарктики. Таких паразитов из веслоногих ракообразных находили и мы. А это значит, что сейвалы совершили огромное путешествие из Антарктики в северную часть Тихого океана. Это настоящие бродяги океана, причем самые быстрые пловцы из всех известных нам китов. Считается, что питаются они только мелкими планктонными рачками, но мы изредка находили в их желудках сардину-иваси и даже мелких кальмаров. В основном они питаются только мелкими рачками.
Когда-то считали, что сейвалы это — молодые финвалы, так как и фонтан у них схож, и общее строение тела. Но китобои, великолепные наблюдатели природы, уже с давних пор знали, что это самостоятельный вид, мало похожий на молодых финвалов. Они легко их узнавали и по усу, пластины которого очень эластичны, а бахрома нежна, и по характеру ныряния, и по поведению во время кормежки. Подметили они и то, что сейвал выпускает пузырьки воздуха, когда он плывет под водой.
Сейвалы встречаются во всех морях и океанах, за исключением, конечно, внутренних морей, но особенно много их у Японских островов и у Южных Курил, где за ними ведется интенсивный промысел с начала нашего столетия. У берегов Японии ежегодно их добывают сотнями, здесь очень славится их мясо, действительно превосходное по своим вкусовым качествам. Но охотятся за ними и у Южной Африки, в Бразилии, у берегов Норвегии, Фарерских островов, у Нью-Фаундленда, у Аляски и по всему тихоокеанскому побережью Северной Америки, у Перу и Чили, у Мадагаскара и у берегов Испании, а также в Антарктике.