ГЛАВА VII
ЖИЗНЬ В ГЛУБИНАХ ОКЕАНА

Еще столетие назад натуралисты считали, что на больших глубинах мирового океана и его морей нет никакой жизни.
Правда, полярные мореплаватели добыли еще в начале XIX века с значительных глубин отдельных донных животных — червей и морских звезд. Тогда же в водах Антильских островов были пойманы считавшиеся ранее ископаемыми, давно вымершими стебельчатые морские лилии из иглокожих, а позднее они были добыты и на глубинах Норвежского моря. Поднятый в 1860 году со дна Средиземного моря с глубин более 2 тысяч метров телеграфный кабель оказался обросшим губками, кораллами, мшанками, моллюсками, словно днище долго стоявшего в тропическом порту корабля.
Эти находки пробудили живейший интерес к морским глубинам. В ряде специальных экспедиций и плаваний на военных и транспортных судах естествоиспытатели добывали животных со дна и из толщи воды с глубин в сотни и тысячи метров. Открылся в подлинном смысле слова новый мир своеобразных существ, большинство которых было непохоже на обитателей мелководья.
Каковы условия, в которых приходится обитать животным на глубинах? Почему можно было предполагать, что глубины океана мертвы?
Отсутствие света, волнения, неизменные температуры воды (обычно около 0 — 2 градусов) и соленость, слабые, как правило, течения, заметные на значительных глубинах только вблизи от берегов, огромное, возрастающее пропорционально глубине давление водной толщи, увеличивающееся на каждые 10 метров погружения вглубь на одну атмосферу, то-есть на 1 килограмм на 1 квадратный сантиметр поверхности. Нетрудно рассчитать, что уже на глубине 1 000 метров давление достигает 101 атмосферы; нагрузка на поверхность человеческого тела, равную примерно 20 тысячам квадратных сантиметров, составит там 2 тысячи тонн.
Заметим только, что давление на глубинах действует одинаково со всех сторон: сверху, с боков, снизу. Глубоководные организмы пропитаны, пронизаны водой, и давление изнутри их тела равно давлению снаружи. Когда рыбу, обладающую плавательным пузырем, быстро поднимают на поверхность океана из глубин, то огромный избыток внутреннего давления в пузыре над резко уменьшившимся наружным давлением как бы взрывает изнутри тело рыбы, выворачивает наружу ее внутренности.
Это случается преимущественно с рыбами, обитающими на «промежуточных» глубинах в несколько сот метров.
В наши руки глубоководные организмы обычно попадают уже мертвыми и изрядно помятыми.
Убивает их, повидимому, не столько быстрое уменьшение давления при подъеме трала или драги, — кстати сказать, не столь уже быстром, не быстрее, чем полметра в секунду, — сколько разность температуры между глубинами, где она порядка 1 — 2 градуса выше нуля (в Арктике и Антарктике порядка 1 градус ниже нуля), и поверхностным слоем, где температура бывает во многих местах около 26 — 28 градусов. В Средиземном море, где зимой разница между относительно теплыми круглый год глубинами (около 12 градусов) и охлажденной тогда поверхностью воды (зимой тоже порядка 12 — 14 градусов) невелика, животные глубин приходят на борт корабля часто вполне жизнеспособными и, извлеченные из орудия лова, часами живут в аквариуме при той же высокой температуре.
Многие по-настоящему глубоководные животные привыкли подниматься, обычно в ночные часы, к поверхности моря (не доходя, впрочем, до нее, как правило, на десятки или даже на сотни метров) и натренировались поэтому на резкие перемены давления.
Темно на глубинах! Даже в тропиках, где в полдень солнце бывает над головой и вода вдали от берегов чрезвычайно прозрачна, уже на глубинах в несколько сот метров человеческий глаз не в состоянии различить смены дня и ночи. Полусвет глубин около 100 метров сменяется полумраком на глубине около 200, много 300 метров, и круглосуточной, круглогодичной, вечной ночью на глубине полукилометра и глубже. Мрак этот, как мы подробнее узнаем дальше, не сплошной, он прорезается на небольшие расстояния блестками, лучами, вспышками, мерцанием плавающих в толще воды или живущих на поверхности дна животных.
Подвижность воды на глубинах, как уже говорилось, очень мала, глубоководным животным не надо, как правило, бороться ни с волнами, ни с течениями. Жители глубин океана медленно, спокойно плавают или ползают во мраке.
Для их дыхания необходим кислород. Обычно этого газа растворено достаточно в воде и на глубинах, медленно обновляемой при смешении и обмене с вышележащими слоями, при так называемом вертикальном перемешивании воды.
Есть, однако, в мировом океане и в морях немногие места, где растворенного кислорода в промежуточных слоях воды мало или где он, начиная с определенной глубины, вовсе отсутствует, сменяясь спутником распада живого вещества и восстановления окислов серы — газом сероводородом.
Таковы, в частности, глубинные слои Черного моря, начиная со 150 метров у берегов Крыма, с 200 — у берегов Кавказа и уже с 80 — 100 метров в середине моря, вдали от берега. В центре Черного моря, таким образом, сероводород куполом поднимается к поверхности.
Но под подавляюще большей частью поверхности океана и на самых больших глубинах есть жизнь разнообразная и богатая.
Нет солнечных лучей — нет и растений, способных с помощью энергии солнечного света образовывать из углекислоты и солей азота и фосфора, содержащихся в растворе в морской воде, новое органическое вещество. Нет живых растений, но на глубины опускаются их остатки, мертвые, но все же съедобные листья, стебли, плоды наземных растений, листья морской травы, водоросли, остатки организмов растительного планктона верхних слоев. Их ждут, подхватывают, порой еще «на лету», разные животные. На глубинах нет растений, но есть растительноядные животные, питающиеся растениями, хотя и мертвыми.
Водоросли, окаймляющие скалистые берега, и луга морской травы у песчаных берегов постоянно снабжают большие глубины, в первую очередь, понятно, близлежащие, не только крупными остатками растений, но и своеобразной черноватой мукой из размолотых прибоем трав и водорослей.
Встречающийся только в верхнем освещенном солнцем слое растительный планктон (прежде всего диатомеи) и животный планктон (много более обильный в верхних слоях, чем на глубинах) создают, отмирая, непрерывный дождь трупиков, добычу для жителей нижних этажей океана.
Наконец, саргассы и другие дрейфующие в океане водоросли также снабжают глубоководных жителей растительной пищей по мере своего отмирания и опускания вглубь.
Нельзя забывать и об опускающихся вглубь и медленно разлагающихся трупах самых разнообразных крупных морских животных верхних слоев: млекопитающих, вроде китов и тюленей, морских птиц, рыб и так далее.
Животные-мусорщики, животные-трупоеды преобладают среди населения глубин, а ими в свою очередь питаются менее многочисленные хищники глубин, как правило, более крупные и деятельные.
Не надо думать, что знания о глубоководных животных получены только с помощью различных орудий лова, доставляющих население глубин в руки исследователей на палубе корабля.

Батисфера

Батистат (усовершенствованный автономный самовсплывающий аппарат без троса)

Все вместе взятые орудия лова рыбаков и натуралистов дают далеко не полное представление о том, что происходит на глубинах.
Как ни затруднителен из-за давления воды спуск для людей на большие глубины, он все же возможен и, несомненно, со временем станет делом обычным. Пока непосредственно наблюдать жизнь на сколько-нибудь больших глубинах удалось только немногим.
Одно из таких наблюдений было произведено в 30-х годах нашего века.
Стальная шаровидная, наглухо закрытая камера — батисфера, была опущена на стальном тросе с борта небольшого, но снабженного мощной лебедкой буксирного парохода. В этой камере могли помещаться, скорчившись, два человека, в течение нескольких часов наблюдавших через окошечки из кварцевого стекла то, что происходило на глубине возле батисферы. Дыхание людей обеспечивалось кислородными баллонами и веществами — поглотителями выдыхаемых людьми углекислоты и влаги.
Батисферу опускали на глубину до 923 метров возле Бермудских островов.
Такой выбор был удачен потому, что глубоководных животных бывает особенно много вблизи от суши, вблизи от ее склонов, более или менее круто опускающихся к ложу океана и густо населенных, гуще всего в верхней, освещенной солнцем, части. Глубины Саргассова моря (а Бермудские острова находятся на его западной окраине) богаты растительной падающей сверху пищей, а следовательно, и жизнью.
Батисфера, конечно, была снабжена прожектором и даже укрепленной снаружи батисферы приманкой для животных — тухлой рыбой.
Из батисферы на глубине 120 метров при ясном наверху небе еще был хорошо заметен дневной свет, а свет организмов на этой глубине днем можно было заметить только при пасмурном небе, даже на глубине около 270 метров казалось, что дневного света еще достаточно, но, в действительности, его было мало для того, чтобы читать книгу, можно было лишь отличить страницу, занятую рисунком, от страницы, занятой текстом. На глубине полукилометра был заметен только свет самих организмов. Интересно, что свет этот был совершенно лишен ореола («сияния», «венца») вокруг, благодаря высокой прозрачности окружавшей воды. Много раз зрение надолго утомлялось чрезвычайно яркими лучами неизвестных животных. Нередко обилие блестящих точек создавало впечатление звездной безлунной ночи. Постоянное передвижение животных — обладателей светящихся органов — крайне отвлекало внимание, но, сосредоточившись, удавалось в каждом отдельном случае различать очертания рыб. Иногда из окружавшего мрака возникала голова рыбы, освещенная откуда-то извне, вероятно, светящимися органами, находящимися на ее туловище. Особенно выделялись при этом глаза. Зубы, вероятно, покрытые светящейся слизью, часто очень длинные и тонкие, также ясно вырисовывались во мраке.

Рыбы, виденные из батисферы: глубоководный угорь, рыба-удильщик, рыба-фонарщик

На поверхности туловища других глубоководных рыб были хорошо заметны большею частью мелкие, точечные светящиеся органы. Свет глубоководных животных чаще всего бывает, по наблюдениям из батисферы, зеленоватым, затем голубоватым и, наконец, розоватым.
Мимо окна батисферы прошла медуза, каждая подробность строения которой и даже проглоченные ею рачки ясно выступали, благодаря рассеянным по ее телу многочисленным зеленым «фонарикам».
Было видно и множество крылоногих планктонных моллюсков-птеропод, раковинки которых устилают дно этой части Атлантического океана, образуя так называемый птероподовый ил. Светящиеся, прозрачные, величиной и формой напоминающие огурец или кабачок пирозомы, зонтикообразные или в форме купола медузы, ажурные причудливо-сложные сочетания пузырей, колокольчиков, стеблей и щупалец — сифонофоры и мелкие торпедообразные, обтекаемые, стремительно проносящиеся хвостовым концом вперед головоногие моллюски — кальмары были наиболее обычными беспозвоночными, а время от времени появлялись светившиеся, как зарево, большие стаи креветок.
Серебристо-прозрачные глубоководные морские угри с тонкими клювовидными челюстями, мелкие светящиеся анчоусы особых пород, крупные рыбы — пеликаны, небольшие рыбки — «глубоководные удильщики», карликовые самцы которых паразитируют на теле самок, а самки обладают длинными гибкими придатками — своего рода удочками с фонариками на конце, змеевидные, зубастые, с растягивающимся брюхом, способные проглотить целиком добычу крупнее себя хаулиоды или еще более свирепого вида костистые, зубастые и гибкие, как удавы, стомиас боа. Таков далеко не полный перечень виденных тогда рыб.

Глубоководный хищник-хаулиод пожирает добычу

(Явная ошибка: это живоглот, или хиазмодон - В. П.)

Интересно, что глубоководных животных сквозь окошечки батисферы наблюдали уже на меньших глубинах, чем те, на которых этих животных ловили до того. Это можно объяснить только тем, что из батисферы видны и одиночные организмы, забравшиеся за пределы массового их обитания, а сети зоологов таких одиночек, вероятнее всего, упускают.
Из этих наблюдений отметим еще три наиболее интересных. Первое касается загадочных вначале внезапных вспышек яркого света, долго затем державшихся в воде в виде постепенно расходящегося и гаснущего облачка. Сначала не удавалось установить виновников этих вспышек. Потом оказалось, что это длинноусые красные креветки — акантэфиры, которые, спасаясь от нападения хищных рыб, ослепляют их, выпуская целые облака ярко светящейся слизи, и уходят от ослепленных хищников под прикрытием этой световой завесы.

Световая завеса креветки акантэфиры защищает её от нападения рыб

«Дымовая» завеса обыкновенной каракатицы

«Дымовая», то-есть из непрозрачной черной жидкости, завеса порой ставится там, куда проникает дневной свет, головоногими моллюсками: каракатицами, осьминогами, кальмарами. Замечательно, что на глубинах есть небольшие каракатицы сепиетта и гетеротейтис, «чернильный мешок» которых приобрел способность выпускать не чернильную жидкость, а светящуюся слизь.
Второе наблюдение касается того, что глубоководные рыбы, наблюдавшиеся в окошечки батисферы, были в общем крупнее и многочисленнее, чем это можно было предполагать на основе сборов прежних экспедиций. Надо заметить, что за последние 80 лет, с тех пор, как люди стали добывать глубоководных рыб, их средняя величина все время увеличивалась. Разгадка этого «роста», в том, что последующие экспедиции применяли более мощные, более уловистые снасти, протаскивали их в воде с большей быстротой, чем предыдущие экспедиции. Таким образом, улавливались все более крупные, быстродвижущиеся, сильные рыбы. Но батисфера позволила видеть и до сих пор еще отсутствующих в музейных коллекциях глубоководных светящихся рыб длиной в несколько метров.
Третье наблюдение относится к каким-то таинственным огромным и осторожным существам, которые уклонялись от луча прожектора батисферы и держались поодаль от нее на пределе видимости, в воде, даже прозрачной глубинной воде, очень небольшом, составляющем всего около 10 метров. Можно только догадываться, что «тени» эти были не что иное, как гигантские кальмары, за которыми ныряют вглубь на сотни метров кашалоты. Хотя эти кальмары и попадали иногда в руки зоологов выброшенными на берег штормом или изуродованными, полупереваренными, разорванными на куски из желудков кашалотов, но никто, как следует, не наблюдал гигантских кальмаров живыми в их природной стихии. Сюда не относится несколько случаев, когда морякам приходилось наблюдать плохо различимую, но яростную борьбу кальмара с кашалотом у поверхности воды, а также случай, когда корабль «Алектон» пытался много лет назад поднять на свою палубу гигантского осьминога или кальмара.
Самые длинные морские животные — тоненький морской червь из немертин — линеус и самый большой кит — полосатик имеют длину до 35 метров. Длина наиболее крупного из известных кальмаров — архитейтис — около 20 метров вместе с щупальцами. Это самое большое (самое объемистое) из беспозвоночных, хотя и не самое длинное.
Батисфера опускалась отнюдь не в настоящую абиссаль, не в собственно глубинную область океана; она ограничилась только сумеречной батиалью и разве что самым верхним этажом абиссали.
Следует сказать о нырянье загарпуненных китов, в том числе и усатых, питающихся «китовой пищей», а не кальмарами или осьминогами, и не нуждающихся поэтому для пропитания в опускании в морские пучины.
Китобои наблюдали, что киты, ныряя вслед за тем, как они загарпунены, утаскивают за собой, если глубина моря в этом месте невелика, значительно меньше, чем на глубоких местах, гарпунного троса. Так, например, обстоит дело на мелководьях у Шпицбергена и у западной Гренландии. Зато в других, более глубоких местах Гренландского моря нужно иметь в запасе до 1 500 метров троса. Ныряют загарпуненные киты почти вертикально, что видно по тому, как идет трос, а также и по тому, что кит появляется снова на поверхности неподалеку от места, где он нырнул.
Полярные мореплаватели и китобои отмечали нырянье китов на глубину до 700 метров со скоростью около 13 километров в час. Они находили у убитых, нырявших перед тем китов раздробленные о дно пластины китового уса и даже лобные кости.
Сильно утолщенная роговая оболочка глаз китов, снабжение их мозга кровью через защищенные от давления, спрятанные в позвоночнике, а не лежащие в мягких тканях шеи, как, например, у человека, артерии, мышцы в стенках легких, несомненно, представляют приспособления к погружению на большие глубины.
Многое, очень многое в жизни глубоководных животных и, пожалуй, больше всего рыб, остается пока непонятным.
Большинство видов глубоководных рыб — карлики по сравнению с рыбами верхних слоев. Головы их напоминают морду мопса, скелет обычно неполностью окостенелый, иногда и вовсе лишенный, извести, тело прозрачное, часто рыхлое, студенистое. Это как бы уроды, рахитики, происшедшие от обыкновенных рыб мелководья, от которых они теперь неузнаваемо отличаются. Причина такого «глубоководного» рахита, как думают некоторые ученые, — отсутствие на глубинах ультрафиолетовых лучей, недостаток пищи и бедность ее витамином Д, скудость или неудобоусвояемое состояние растворенных солей кальция. В тиши глубин, впрочем, и не очень нужны прочные скелеты.
Глубоководные угри часто слепы, нередко они светят разноцветными фонариками. Их огромные клювовидные или воронковидные рты напоминают клювы пеликанов.
И у «глубоководных удильщиков» с длиннозубой пастью, растяжимым брюхом и удочкой с фонариком и у трех глубоководных видов камбал мы встречаем пасти, как клювы пеликанов. Одна из рыб, самая глубоководная, из района Гавайских островов, получила даже научное латинское название «рыбы-пеликана».
Все это несомненные случаи известных науке «приспособительных рядов», характеризующихся сходными, но самостоятельно развивающимися у разных групп признаками — приспособлениями к одинаковым условиям существования. Хищный образ жизни всех этих рыб — вот причина «пеликановых пастей». Добыча на глубине редка, упускать ее не приходится, а размеры ее могут быть немалыми.
Существенно, что среди настоящих глубоководных рыб светящихся видов меньше, чем среди рыб батиали.

Светящаяся полуглубоководная рыба аргиропелекус с телескопическими глазами

Многие наиболее глубоко живущие породы рыб совершенно слепы. Есть рыба ипнопс, вовсе слепая, но обладающая большим светящимся органом под прозрачными лобными костями. Есть, наоборот, в глубинах Норвежского моря большая черная рыба паралипарис с хорошо развитыми глазами. На очень больших, в несколько километров, глубинах водятся совсем слепые, но снабженные длинными придатками рыбы, которые, несомненно, пользуются такими щупальцами для того, чтобы узнавать о приближении добычи или врага.
Глаза глубоководных животных могут быть нормальными, хиреющими, ослабленными и вовсе отсутствовать даже у особей одного и того же вида — в зависимости от глубины, на которой обитают данные его представители и порой в зависимости от возраста. Так, донный тихоокеанский краб циклодориппе на малой (метров 40) глубине обладает такими же хорошо развитыми глазами, какими обладают и молодые циклодориппе с больших глубин, где взрослые лишены глаз.
Слепота встречается, впрочем, не только у глубоководных или у также лишенных солнца пещерных рыб. Есть в калифорнийских водах прибрежный бычок-слепец, день и ночь скрывающийся в укромных местах под камнями.

Слепые, снабженные длинными плавниковыми лучами, глубоководные рыбы батиптероис и бентозаурус

Камбала над шахматной доской

У зрячих рыб иногда попадаются слепые по какому-нибудь несчастному случаю экземпляры, в остальном вполне нормальные. Так, мне пришлось однажды поймать в Сиваше крупную, хорошо упитанную, но с наглухо затянутыми кожей глазами камбалу совершенно черного цвета, резко выделявшего ее среди зеленых, под цвет морской травы, росшей там в изобилии, товарок. Дело в том, что камбала, как и ряд других рыб, может в большой мере приспосабливать свою окраску к окружающей ее обстановке, глаза ей в этом помогают. Ну, а слепая камбала «видела» ведь только тьму. Подложив под аквариум со стеклянным дном шахматную доску, можно убедиться через короткое время, что камбалы в нем стали пестрыми, не без успеха копируя рисунок шахматной доски. Ученые надевали некоторым рыбам цветные очки, и рыбы эти пытались принять окраску, отвечавшую цвету очков.
Мы уже знаем, что многие глубоководные раки, кальмары, рыбы по ночам могут подниматься в верхние слои воды, и хотя в лунную ночь они держатся поглубже, чем в темную, но их очень влечет электрический свет корабля.
15 августа 1938 года с парохода, находившегося в тропических африканских водах, увидели стаю кальмаров метровой длины с золотистым брюхом и светящимися головами; свечение становилось заметным, когда кальмары уходили в сторону от электрического света. Ночь была совершенно темной, потому кальмары и поднялись на самую поверхность.
Глубоководные животные могут «затемняться по тревоге», «включая» снова свет для привлечения добычи или своих одноплеменников. Светящиеся органы у одного и того же вида рыб или кальмаров иногда имеют на разных местах тела разную окраску.
Так, рыба малакостеус («мягкокостная») имеет передний «огонь» красный, а задний — зеленый.
Некоторые небольшие глубоководные акулы так сильно освещены (особенно снизу), что это заставляет думать о двояком применении ими света: 1) для выманивания добычи из ее ходов и нор в грунте и 2) для освещения, осмотра добычи.
Очевидно, световая сигнализация и опознавание по характеру «огней» в ходу у населения глубин.
Светящиеся органы могут быть иногда очень сложно устроенными, с цветными фильтрами, рефлекторами, линзами.
До сих пор мы рассматривали только население водной толщи. Несколько строк надо уделить теперь описанию донной жизни на больших глубинах.
Мягкий ил или глина устилают, как правило, поверхность дна больших глубин. Течения у дна на глубинах ничтожны. Правда, то и другое верно главным образом для открытого океана, для удаленных от берегов мест. А у берега даже на глубинах в несколько километров могут быть и камни, принесенные льдом, и выходы омытых течениями коренных, слагающих дно моря пород, освобожденных от ила. Могут там наблюдаться и заметные течения, чаще всего приливо-отливного происхождения.
Пищи на глубинах больше всего должно быть именно у дна. И, вправду, драга, трал, опущенные на дно, приносят немалое количество разнообразных донных животных.
Они, как и глубоководные рыбы из толщи воды, обладают дряблым телом, скелеты их, наружные или внутренние, тонки, бедны известью. Извести там всегда нехватает. Мне пришлось как-то подобрать из своих сборов коллекцию раковинок маленького гребешка одного и того же вида, но с разных глубин Японского моря, начиная с 200 и кончая 3 700 метров. Оказалось, что чем глубже были пойманы эти ракушки, тем меньше извести содержали их створки, тем тоньше и прозрачнее они были.

Жизнь на дне и у дна Тихого океана

Пикногон-колоссендеис

Окраска обычно однотонная — черноватая, сероватая, фиолетовая или, на меньших глубинах, красноватая. Встречаются слепые, а нередки и светящиеся и глазастые рыбы, раки, головоногие.
Если животные не закапываются в ил, то они либо, как ракообразные, снабжены очень длинными, ходулеобразными ногами и различными длинными придатками, препятствующими увязанию этих животных в илу, либо обладают плоским, на манер канадских снеговых лыж, телом; таковы многие глубоководные голотурии и звезды.
Морские перья из кишечнополостных, морские лилии из иглокожих, стеклянные (кремневые) кружевные губки образуют там целые заросли вместе с различными актиниями (анемонами), одиночными небольшими мадрепоровыми кораллами и некоторыми колониальными кораллами из альционарий и горгонарий. Такое население обнаружили в Охотском море экспедиция на тральщике «Гагара», а в высоких широтах Северного Ледовитого океана экспедиция на ледоколе «Садко».
Коллекционеры высоко ценят стеклянные губки, очень красивые и ранее считавшиеся большой редкостью.
Гигантский краб, в 2 — 4 метра в размахе его ходулеобразных ног, с мощными, хотя и нетолстыми, клешнями, способными перерезать фанеру и даже тонкую жесть, известен в глубинах западной части Тихого океана.
Это далеко не единственный великан глубин. Не говоря уже о гигантских кальмарах и крупных глубоководных рыбах, живущих в толще воды, по илу глубин бродят большие равноногие раки — батиномусы, перебегают огромные для своей группы «морские пауки» — пикногоны-колоссендеис. Замечателен глубоководный гидроидный одиночный полип — монокаулус император — 2 — 3 метра высотой с чашечкой в 25 сантиметров в диаметре. Огромна одна глубоководная асцидия — ее метровое мешкообразное тело сидит на ножке тоже метровой длины.
Даже глубоководные донные корненожки — фораминиферы, и те во многих случаях гораздо крупнее своих мелководных собратьев.
В подавляющем большинстве случаев глубоководные организмы, в том числе и донные, сродни мелководным.
Прекрасным доказательством этого родства, как ни сильно сейчас отличаются многие жители больших глубин от обитателей мелководья, может послужить сравнение населения глубин трех соседних наших морей: Японского, Охотского и Берингова.
Пишущему пришлось пережить острое разочарование, когда драги, тралы и большие пелагические сети все время приносили с впервые обловленных тогда больших, до 3 700 метров, глубин Японского моря почти тех же самых животных, что ловились и на малых глубинах. Улов был обильным, но перечень видов был очень невелик, да и виды оказались те же, или почти те же, что были на малых глубинах.

Светящиеся организмы у дна и на дне Охотского моря

А рядом работали в Охотском и Беринговом морях его товарищи на двух других экспедиционных кораблях, и они сообщали по радио, что ловят настоящую глубоководную фауну со светящимися рыбами, слепыми длинноусыми раками, подошвообразными голотуриями. Когда потом, в Ленинграде, пришло время взглянуть на их коллекции, то стало особенно ощутимым огромное различие между населением глубин Японского моря, с одной стороны, и Охотского с Беринговым — с другой. Во втором случае это была настоящая тихоокеанская глубоководная фауна, а в первом — «обломок» населения мелководья из видов, самое большее, чуть-чуть перестроившихся, приспособившихся к обитанию на больших глубинах.
Разгадку такого различия дает карта глубин этого района. Она показывает, что в Охотское и Берингово моря ведут из океана проливы глубиной во много сотен, а местами и в тысячи метров, соединяя глубины Тихого океана и этих двух морей; глубоководные животные океана могут беспрепятственно проникать в Охотское и Берингово моря и выбираться оттуда.
Японское же море с его максимальными глубинами до 4 226 метров отрезано от соседних глубин Тихого океана и Охотского моря подводными порогами в проливах; глубина проливов нигде не превосходит 150 метров. Где же перебраться через такие заборы глубоководной фауне Тихого океана?!
Могут возразить, что пороги проливов Японского моря стали такими высокими в геологически недавнее время, а глубоководные тихоокеанские организмы могли забраться в котловину Японского моря и раньше. Все дело в том, что не могли: Японского моря раньше просто не было, его котловина возникла геологически совсем недавно и образовалась одновременно с порогами в проливах.
Нынешние обитатели глубин Японского моря так еще недавно там поселились, что не успели измениться.
Надо признать, что мы можем ожидать многого от изучения глубин по мере прогресса техники мореплавания и исследования. Немало уже сделано рядом экспедиций и морских биологических станций, но осталось сделать еще больше. Знания наши о жизни на глубинах океана еще очень неполны.

---

Стр.