Здесь, в волнах реки Везер отвратительные грызуны и погибли все до одного.
С доисторических времен широко бытовала вера в существование людей, наделенных фантастической властью над животными. Считалось, что животные, как и мы, умеют между собой говорить на своем, таинственном, языке, но тщательно скрывают это от людей, так как человек, научившийся понимать зверей, сможет ими повелевать.
Промелькнули века, и человечество освободилось от наивной веры в чудесное. Сказку теперь никто не воспримет как быль. Давно известно, что умение говорить — привилегия человека. Животные не сумели последовать нашему примеру и не обзавелись развитой речью. А между тем совершенно очевидно, что и животным необходимо общаться между собой, предупредить членов своей стаи об опасности, поделиться информацией о наличии запасов пищи, подозвать отставшего от родителей непослушного отпрыска или потребовать от чужака, чтобы он убрался с занятой территории.

В. Л. Свидерский
(1931)

Академик, директор Института эволюционной физиологии и биохимии имени И. М. Сеченова АН СССР в Ленинграде Владимир Леонидович Свидерский — советский физиолог, специалист в области физиологии насекомых.

Ученые давно пытаются выяснить, как общаются между собою животные. Оказалось, что они действительно пользуются самыми разнообразными сигналами, особыми для каждого вида животных. За внешнее сходство с человеческой речью сумму используемых ими сигналов называют даже «языком животных». Нужно сказать, что термин выбран весьма неудачно. Называть сигналы языком так же нелепо, как звуки паровозного гудка музыкой.
Здесь уже было рассказано, что чарующие песни птиц используются ими для взаимной сигнализации. Язык звуков широко распространен в животном мире. Он очень удобен. Им можно пользоваться в густом лесу, ночью. Звуки распространяются на значительные расстояния. С их помощью можно передать информацию сразу большому числу слушателей. И нет необходимости знать, сколько их тут и где каждый из них находится. На что уж куры — глупые птицы, но и они пользуются звуковым языком. Ученые насчитали в их словаре около тридцати слов. Одних только сигналов, извещающих об опасности, несколько. По сигналу наземной тревоги, круто нарастающему звуку, куры бросаются наутек в противоположную сторону от источника звука.
Совсем иначе звучит сигнал воздушной тревоги. Это медленно нарастающий звук. При таком характере звука очень трудно разобраться, откуда он раздается, но в данном случае это значения не имеет. Когда враг грозит сверху, нужно или замереть на месте, в надежде, что тебя не заметят, или юркнуть в ближайшее убежище.

В «языке» зеленых мартышек тридцать шесть звуковых сигналов. Есть у мартышек сигналы воздушной, наземной и даже змеиной тревоги. Обезьяны панически боятся змей, и существование специализированного сигнала, предупреждающего о появлении ядовитых пресмыкающихся, вполне оправдано.
Часто сигналы, в том числе и сигналы опасности, не имеют однозначного значения. Животные реагируют на них в соответствии с тем, «мужчина» это или «женщина», каков их возраст и какое они занимают положение в своей стае. Сигнал опасности вожака стаи гиеновых собак молодые животные понимают как приказ спрятаться. Для остальных это призыв к бою. У гамадрилов сигнал тревоги звучит как многократно повторяющееся «ак-ак-ак!». Любой член обезьяньей стаи, услышав сигнал тревоги, повторит его и повернется лицом к опасности, а вожак и другие самцы выйдут вперед, угрожающе шаркая передней лапой. Более резкий одиночный выкрик — сигнал крайней опасности, и все стадо бросается наутек.
Молодые животные не способны производить сигналы опасности, которыми пользуются взрослые. Если малютка павиан чего-нибудь испугался или кто-то из членов стаи обидел малыша, тотчас раздается пронзительный плач: «и-ии». Это не сигнал опасности, а просьба защитить, пожалеть. Мать немедленно хватает обиженного, а вожак задает обидчику трепку.
Некоторые сигналы опасности животными воспринимаются не как призыв спасаться, а как приказ о мобилизации.
По такому сигналу вороны собираются вместе, чтобы сообща расправиться с врагом или изгнать сову с занятой ими территории.
Призывы о помощи применяются животными не только, когда им грозит нападение. Крокодилы откладывают яйца в песок недалеко от воды, но так, чтобы кладку не залило случайным половодьем. Развитие зародышей в яйце длится несколько месяцев. Все это время мать поглядывает за гнездом, не уходя от него слишком далеко. Когда развитие яиц закончено и малыши принимаются разрывать яичную оболочку, чтобы выйти на волю, они начинают издавать призывные звуки. В этот момент крокодилиха, отбросив всякую осторожность и забывая об опасности, спешит на помощь детям. Яйца так глубоко зарыты в песок, что, если мать не поможет, малышам самим не выбраться на поверхность. Они погибнут, заживо погребенные в своей собственной младенческой колыбели.
Территориальный сигнал содержит прямую угрозу. Он тоже бывает звуковым, но только у таких сильных и бесстрашных хищников, как тигр, которые не боятся ревом выдать свое присутствие, да у мелких птиц, малодоступных для хищников. Маленькие собственники даже не прячутся. Чтобы песня владельца усадьбы была лучше слышна, лесные птицы любят выбирать самое высокое дерево, на нем и поют. Птицы открытых пространств, вроде жаворонка, поют в воздухе над своей территорией.
Самец полярной пуночки прилетает на север и занимает гнездовой участок еще задолго до того, как стает снег. Облюбовав валун повыше или особо выдающийся сугроб, птицы распевают с раннего утра и до позднего вечера. Время от времени они высоко взлетают в воздух. Это акробатическое упражнение называют токовым полетом. Оно сделает самца более заметным, чтобы самке не пришлось его долго искать. Дело в том, что, по непонятным причинам, пуночки, обладая достаточно тонким, изощренным слухом, не умеют определять направление источника звука.
Территориальный сигнал — только предупреждение. Он не содержит непосредственной угрозы. Для этого существуют особые сигналы. Если на занятый пуночкой участок прилетит другой самец, хозяин имения опустит крылья, распластается по земле и, испустив воинственное «пи-и!», бросится в атаку. Такой же позой самец встречает прилетающих на север месяцем позже самок. Но убедившись, что перед ним представительница слабого пола, отворачивается от нее, широко развернув крылья и хвост, чтобы его черно-белое оперение стало хорошо видно, подавая самке сигнал, что он свой, что он мужчина и не имеет враждебных намерений.
Звуковые сигналы тревоги или предупреждения не всегда подаются голосом. Голуби, рябчики, тетерева и многие другие птицы на взлете сильно хлопают крыльями. Это значит, что всем птицам следует разлетаться. Термиты в случае опасности начинают стучать головой о стенку своего глиняного небоскреба. Сигналы ритмичны. Три удара — пауза, три удара — пауза. Каждый термит, прежде чем броситься на помощь своим товарищам, добросовестно отстукает сигнал тревоги. Гремучая змея, почувствовав приближение крупного существа, поднимает кончик хвоста и, вибрируя им, начинает стрекотать погремушкой, предупреждая о своем присутствии. Животным не приходится объяснять, что им грозит, если они прислушаются к предупреждению.
Звуковые сигналы часто используются при общении родителей с детьми. Поводов для этого сколько угодно: позвать детей на прогулку, пригласить к обеду, приободрить или успокоить. Часто маленькому птенчику трудно решиться вылететь из гнезда, особенно если он заранее знает, что крылья его не поднимут. Плохо приходится утятам, родители которых устраивают гнезда в дуплах деревьев. Они покидают гнезда задолго до того, как начинают учиться летать. Тогда мать специальными криками подбадривает малышей.
Глухарка — заботливая мать. Прогуливаясь с выводком по лесной поляне, она следит, чтобы все глухарята наелись досыта, и всегда начеку, чтобы уберечь детей от опасности. Если ей что-нибудь покажется подозрительным, сейчас же следует сигнал тревоги: «кр-р-ру!». Глухарята подчиняются ему беспрекословно, мгновенно разбегаются в разные стороны, прячутся и замирают. На затаившегося малыша легче невзначай наступить, чем увидеть, но если все-таки птенец обнаружен, его можно взять руками. Глухарята остаются неподвижными до самой последней минуты.
Когда опасность минует, перед глухаркой возникает другая проблема: теперь ей необходимо собрать разбежавшихся детей. Для этого используется сигнал отбоя тревоги — ала-ала-ала! — и малыши спешат на голос матери.
Общение детей с родителями начинается с первых дней их жизни или даже несколько раньше. Зоологи давно заметили, что птенчики многих птиц, еще находясь в яйце, за день-два до вылупления, начинают попискивать, а мать отвечает им особым звуковым сигналом. Сначала это показалось странным. Птенцы еще не успели познакомиться ни друг с другом, ни с матерью и еще не имеют никаких представлений о внешнем мире. Откуда же они берут темы для бесед? Вскоре, однако, выяснилось, что повод для обмена информацией у них достаточно серьезный. Птенцам нужно договориться о том, когда следует начать расклевывать скорлупу, чтобы вылупиться из яйца всем вместе. Дело в том, что птенчики в гнезде существенно отличаются друг от друга по возрасту. Ведь мать отложила яички не в один день! Голоса старших птенцов и голос матери взбадривают малышей, отставших в развитии. У них повышается обмен веществ, и младшие начинают расти быстрее, догоняя старших.

В гнезде дикой утки бывает восемь — пятнадцать яиц. Мать откладывает по одному яйцу в сутки. Казалось бы, разница в возрасте между младшими и старшими утятами должна быть не меньше недели, но вылупляются утята в течение трех — восьми часов. А в инкубаторе процесс вылупления растягивается на два дня. В нем теплее, чем в гнезде, больше свежего воздуха. Специальное приспособление чаще переворачивает яйца, чем это делает утка. Здесь гораздо комфортабельнее, но утятам не хватает покрякивания утки и задорных голосов соседей — утят. В инкубаторе яички лежат свободно, не касаясь друг друга, и слабенькие голоса утят на таком расстоянии не слышны.
Однажды утиные яйца уложили в инкубаторе плотной кучкой и соединили их двусторонней телефонной связью с гнездом дикой утки. Когда в конце инкубационного периода утята в инкубаторе начинали попискивать, им тотчас по телефону отвечала взрослая утка. В результате и в инкубаторе утята вылупились из яиц почти одновременно.
Переговоры утят с матерью имеют и другое немаловажное для них значение: они позволяют малышам задолго до появления на свет запомнить ее голос. Чтобы в этом убедиться, ученые провели простой опыт. Пятьдесят выведшихся в инкубаторе утят, никогда не слышавших голоса живой утки, поместили на манеж, где двигались два утиных чучела. Из динамика, встроенного в одно из них, беспрерывно несся голос диктора: «Ко мне, ко мне, ко мне, ко мне...» — а из другого чучела звучал призывный голос настоящей утки. Оказалось, что утята по голосу не способны решить, кто им роднее: двадцать шесть утят присоединились к утке, говорящей человеческим голосом, а двадцать четыре — к чучелу, умевшему крякать.
В следующем эксперименте утиные яйца поместили в озвученные инкубаторы. В одном из них беспрерывно звучал призыв: «Ко мне!» — а в другом — кряканье утки. Вылупившиеся здесь утята оказались более единодушными в своих симпатиях. Малыши из первого инкубатора предпочитали чучело с человеческим голосом, а из второго — утку, говорящую на утином языке.
Воспитание детей — сложное и трудоемкое дело. Очень важно, чтобы у родителей по этому поводу никаких конфликтов не возникало. Обычно они умеют между собой договориться. Для этого существуют специальные сигналы. Они тоже часто бывают звуковыми.
Чайкам приходится далеко улетать на кормежку, и вообще они любят совершать длительные прогулки, но весной никогда не забывают, что их супруг остался на гнезде и сидит там, согревая яйца. Налетавшись вволю, чайка возвращается к гнезду и еще издали посылает партнеру несколько особых криков, а он, понимая, что пришла смена, освобождает место.
У подавляющего большинства птиц слух развит очень хорошо. Те из них, что живут в брачный период парами, узнают друг друга по голосу. Когда крачка возвращается к гнезду, она тоже еще издали посылает весточку о своем приближении. Приветственные сигналы у всех крачек одинаковы, но супруги, даже в многоголосом шуме птичьих базаров, узнают друг друга по индивидуальным особенностям голоса, как мы различаем по голосу своих друзей и близких. Таким же тонким слухом обладают пингвины Адели. Отец в гуще антарктической колонии распознает голос своей супруги и прямиком направится к ней. Маленькие пингвинята узнают голоса своих родителей даже в магнитофонной записи и, прослушав ее, приходят в страшное волнение. Чем громче птичьи голоса, тем труднее их спутать. Утки-шилохвости узнают друг друга за триста метров, а маленькие зарянки всего за тридцать.
Очень важны для животных пищевые сигналы. Всем, вероятно, доводилось слышать, как петух сзывает кур, обнаружив жирного червяка или что-нибудь такое же лакомое. Попугаи, когда летят парами или стайками над тропическим лесом, ведут себя весьма шумно. Стаи, кормящиеся внизу на деревьях, отвечают им дружным гомоном, приглашая принять участие в трапезе. Точно так же ведут себя стайки наших мелких птиц: чижей, чечеток, щеглов,— с той только разницей, что голоса у них слабенькие и большого шума они не производят. Чайки призыв к еде адресуют всем членам колонии. Если птица нашла немного корма, она ест его молча, стараясь сделать это незаметно, чтобы никто не увидел и не отнял. Когда еды много, чайки не скрытничают. Убедившись, что обед предстоит хороший, еще не насытившись, они начинают подавать сигналы своим подругам, призывая присоединиться к пиршеству.
Рябки — птицы сухих степей и пустынь, немного напоминающие голубей. В период размножения они живут парами в укромных уголках пустыни, но на водопой прилетают одновременно и собираются здесь огромными стаями. Ученые думают, что ежедневные встречи необходимы им для обмена информацией об обнаруженных запасах корма, которого так мало в пустыне и его так трудно найти в одиночку.
Для птичьих малышей призыв к обеду имеет значение, только если исходит от родителей. Они узнают их по голосу. Цыпленку, чтобы запомнить материнский голос, нужно восемь дней. Если первую неделю жизни цыплят держать отдельно от курицы, благоприятный период будет безвозвратно упущен и малыши уже никогда голос матери запомнить не смогут.
Звуковые сигналы очень удобны для стайных животных. Канадские казарки, рассыпавшиеся по лугу в поисках корма, все время переговариваются. Это — «сигналы контакта». Они особенно необходимы в темноте, чтобы птицы не растерялись. Вот почему во время ночного перелета большинство птиц беспрерывно издает определенные звуки. У взрослых виргинских перепелочек сигнал контакта звучит как «боб-уайт». Самка, собирая птенцов, ворчливо покрикивает «келой-ки», и малыши стремительно бегут к ней, на ходу отвечая «уой-ки».
Дикие гуси сговариваются между собой, взлететь им или нет. Сначала одна птица подает стайный крик, затем еще несколько. Если его подхватывают все гуси, стая взлетает, но если ответили далеко не все, то птица, первая подавшая сигнал, замолкает и стая остается на земле.
Когда пора взлетать, канадские казарки подают сигнал громкими трубными звуками. Команда к взлету может содержать и конкретное указание, куда лететь. Звуковой сигнал галок, который точнее всего имитировать как «кья», означает «летите за мною», а «киаев» — «летите за мной к дому».
Назначение звуковых сигналов этим не исчерпывается. Они используются как удостоверения личности, чтобы информировать друг друга, кто к какому виду животных относится или кем является, мужчиной или женщиной. Знатоки птиц легко отличат по песне представителей всех видов пеночек и, пожалуй, будут в затруднении, если птица попадет им в руки. Звуковой «пароль» умеют подавать даже безголосые птицы. Дятлы-самцы весной выстукивают свои призывные трели, пользуясь вместо барабана сухим древесным стволом. Каждый вид дятлов барабанит с определенной частотой. Самка, даже не видя кавалера, точно знает, к родственному ли виду дятлов относится барабанщик, или он чужак. К дятлу другого вида она на свидание не полетит. По ритму песни узнают «своих» кузнечики и сверчки. Они поют с той же целью, что и птицы.
Очень трудно узнавать друг друга крохотным плодовым мушкам-дрозофилам. Их на земле очень много, больше двух тысяч видов, и все друг на друга похожи. Знакомство у дрозофил происходит на земле. Самцы не способны сами узнать самку, поэтому часто ошибаются. Чтобы не разминуться со своею суженой, самец у каждой встречной мухи спрашивает, кто она такая. Вопрос он задает, постукивая ее по брюшку передними ножками. Однако самка сразу не отвечает. Тогда самец начинает кружить вокруг нее, все время трепеща крыльями и выставляя их напоказ, то есть предъявляет ей свое удостоверение личности. Самка присматривается к танцору, принюхивается и прислушивается к нему. Видимо, каждый вид дрозофилы имеет свою особую песню. Если самка убеждается, что перед ней «чужой», она начинает громко жужжать, давая понять ему, что он ошибся, и знакомство на этом обрывается.

Обмениваться паролями особенно необходимо лягушкам и жабам. Пол этих животных по внешнему виду определить почти невозможно. Чтобы не возникло путаницы, амфибии обмениваются звуковыми сигналами. Многие наши лягушки в период размножения устраивают настоящие концерты. Как и у птиц, поют только самцы. Весной они первыми спускаются в водоемы, где позже будет происходить нерест, и оглашают окрестности своими истошными голосами. На их призывные крики к воде спускаются самки. «Кавалеры» обхватывают своих «подруг» передними лапками за талию и ждут, когда те начнут откладывать икру.
Для самочки опознавательным признаком служит размер талии. Весной ее брюшко наполнено икрой, и она толще любого самца. Все же в разгар нереста возможны ошибки. Самец, почему-либо оставшийся без пары, может обхватить другого самца или уже выметавшую икру самку. Ошибку легко исправить. Обхваченный подает невнимательному самцу специальный звуковой сигнал; и его тотчас же отпускают.
Звуковые сигналы животных на членов их семьи или товарищей по стае действуют очень эффективно. В этом легко убедиться. Вот какой эксперимент провели московские физиологи. Они расселили двух давно живших вместе белых крыс. Одну поселили в клетку с дном из металлических прутьев, другую — в обычную клетку. Крысы могли видеть и слышать друг друга. Эксперимент состоял в том, что на металлический пол первой клетки на две минуты в день подавался электрический ток. Естественно, это было очень неприятно, и хозяйка клетки подавала сигналы бедствия. Ежедневные болевые воздействия не прошли для крысы бесследно. Через несколько месяцев у нее появились признаки сердечно-сосудистых нарушений. Однако гораздо хуже чувствовала себя зрительница, вторая крыса, которой никаких неприятностей не причиняли. Уже через месяц она вся облысела, а через три — у нее появились опухоли.
Когда человеку не хватает слов, он начинает свою речь дополнять жестами. Ими широко пользуются и животные. Многие их жесты настолько универсальны, что понятны и нам. Протянутая рука шимпанзе с обращенной вверх открытой ладонью означает «дай».
Когда тянет ручонку годовалая обезьянка, подкрепляя свою просьбу заискивающей улыбкой, отдаешь ей и вечное перо, и расческу, хотя знаешь, что обратно эти предметы целыми уже не получишь.
На бесчисленных островах Индийского океана живут крохотные — размером с трехкопеечную монету — бирюзово-красные крабы-скрипачи. Самочки одеты значительно скромнее, в коричневое платьице, зато сложены удивительно пропорционально. А вот «франты-кавалеры» на редкость разнорукие существа. Левая клешня у них совсем маленькая. Ее предназначение — отправлять в рот комочки ила. Правая клешня огромная, чуть не больше самого краба. Когда во время отлива краб-самец, прогуливающийся по обнаженному илистому дну мангровых зарослей, встречает самку, он начинает своей огромной клешней делать такие радушные жесты, что даже нам, людям, понятно, что краб хочет сказать: «Иди сюда! Иди-ка сюда! Ну иди же сюда скорее!»
Для жестикуляции используются не только «руки» и «ноги». Сигнал можно подать, кивнув головой. Опущенный вниз клюв серебристой чайки служит ее детям приглашением к обеду. Малыши тоже умеют объяснить, что они голодны. Юные чайки бесцеремонно хватают родителей за клюв, и те вынуждены их накормить. Беспомощные птенчики наших маленьких птичек, услышав приближение родителей, широко разевают рты, вытягивают хилые шеи и по-старчески трясут головенками, да еще нередко к тому же отчаянно пищат. Такой жест не требует перевода. Всякому ясно — малыши проголодались.
Императорские пингвины наделены чувством собственного достоинства и очень вежливы. Когда самец хочет получить для насиживания яйцо, которое самка держит у себя на лапах под складкой кожи, он кланяется супруге в ноги. Поклонившись несколько раз ему в ответ и попев с самцом дуэтом, мать отдает яйцо.

Для приглашения поиграть используется специальный жест-поза. Когда взрослый лев опускается перед малышом, вытягивает вперед лапы и кладет их на землю, это не только призыв к львенку затеять шумную возню, но и гарантия того, что все его последующие действия будут мнимой агрессией, так сказать, сражением понарошку. Собаки и к нам адресуются с подобным призывом. Только при этом весело виляют хвостом.
Очень распространены жесты угрозы. На птичьих базарах тесно. Иногда гнезда располагаются так близко друг от друга, что чайка, сидящая на яйцах, может не вставая дотянуться до своей соседки и клюнуть ее. Территории охраняются строго. Если же вторжение произошло, чайки вытягивают шею и испускают протяжный хриплый звук. Это предупреждение. Оно может не подействовать, тогда самец делает второе предупреждение и, приняв вертикальную позу, направляется навстречу захватчику. Этот жест совершенно недвусмысленно предупреждает пришельца, что ему пора убираться, а то драки не избежать. Интересно, что чайки точно знают, к кому адресована угроза. Только эта птица начинает бочком-бочком отступать. Остальные, даже если находятся значительно ближе к рассерженному хозяину, не обращают на его угрозы никакого внимания. Они знают, что их этот скандал не касается.
Жестами угрозы пользуются даже амфибии. Многие самки, особенно весной, обзаводятся собственной усадьбой и тщательно ее охраняют. Лягушки-центролениды, живущие в Мексике, при появлении на своем участке самца-агрессора издают специальный громкий клич, а если этого оказалось недостаточно, предупреждают захватчика своеобразными качательными движениями.
Говорят, что милого узнаешь по походке. Некоторые животные в важные для них периоды жизни меняют свои манеры. Весной самку и самца обыкновенных чаек очень легко отличить по полету. Самцы на лету резко взмахивают крыльями. Полет самки спокойный, плавный, взмахи крыльев короткие. Подобный сигнал совершенно необходим, он оберегает самку от нападения самцов — хозяев индивидуальных участков, если ей случается попасть на занятую территорию.
Рыбы, благодаря особенностям собственного тела, лишены возможности пользоваться отдельными жестами. Для них сигналами служат позы, манера передвижения. Красивые цихлидовые рыбки давно получили прописку в аквариумах любителей. Среди них встречаются виды, у которых принято охранять свою икру и потомство. Мальки дружной стайкой держатся возле родителей, однако запомнить, как они выглядят, даже после многодневного знакомства, не могут. Малыши узнают своих воспитателей исключительно по манерам. Они соберутся стайкой и будут плавать следом за любым медленно и плавно двигающимся предметом. Неподвижное чучело отца не произведет на мальков никакого впечатления. Они на него просто не обратят внимания. Любая быстро плывущая рыба их испугает. В случае необходимости родители определенной позой подают детям сигнал тревоги. Мальки очень внимательны к поведению взрослых. При малейшей опасности крошки замирают на месте и становятся почти незаметными.
Весной в период размножения животные для обмена информацией используют танцы. Птицам они помогают лучше узнать друга и скрепить брачные узы. Танец вполне заменяет объяснение в любви. Кому удалось подсмотреть на рассвете балетные упражнения журавлей, никогда не забудет этого зрелища. Начинает обычно самец. Свесив вниз крылья, он отвешивает подруге низкий поклон. Самка отвечает ответным поклоном. Затем начинаются взлеты и подпрыгивания. Птицы принимают весьма странные позы, манерно перебирают ногами. Временами, на минуту прервав менуэт, они раскланиваются друг перед другом и вновь возобновляют танец.

Как форма сигнализации, танцы широко распространены в животном мире. Танцуют даже весьма примитивные существа. Ритуал знакомства самца и самки наших обыкновенных тритонов, происходящий где-нибудь на прогретых солнцем закраинах прудов, напоминает замысловатый вальс. Оба партнера выписывают небольшие круги, делают резкие взмахи хвостами, а самец, кроме того, время от времени становится на голову.
Наиболее развитым языком жестов обладают пчелы. Вернувшись в улей с добычей, сборщица рассказывает своим подругам о том, где и что она нашла. Для пчел сигналами служат своеобразные фигуры танца. Если цветущие растения находятся недалеко от улья, сборщица танцует простой круговой танец. Ее подруги, пристроившись к ней сзади, повторяют ее движения и, исполнив два-три па танца, то есть повторив «вслух» полученные указания, отправляются на сбор нектара.
Когда цветущие растения находятся далеко от улья, то пчела дает более детальные указания, сообщая о направлении, по которому следует лететь. В этом случае она танцует виляющий танец — восьмерку. Если обмен информацией происходит на прилетной доске у входа в улей, то средняя прямая часть восьмерки составляет с солнцем угол, под которым следует лететь, чтобы найти корм. Чаще, однако, танцы происходят в темноте, внутри улья, да к тому же не на горизонтальной плоскости, а на вертикально расположенных сотах. В этих случаях фигурами танца пчела как бы «рисует» схему полета к «цветущим растениям». Причем у пчел принято (и все сборщицы об этом знают), что условное место солнца наверху сота. Если, совершая танец, пчела пробегает прямую линию восьмерки вверх, нужно лететь по направлению к солнцу, если вниз — от солнца, а если под углом к воображаемой вертикальной линии, следует лететь за кормом под таким же углом к солнцу.
Чтобы привлечь внимание своих подруг к прямому отрезку восьмерки, танцовщица, пробегая эту часть пути, виляет брюшком и производит особый звук. Интересно, что виляющий танец дает пчелам указание и о том, как далеко расположен корм. Если за пятнадцать секунд танца пчела делает десять прямолинейных пробегов — до корма пятьсот метров, если шесть — один километр, если один — больше десяти. Ну, а о том, что нашла сборщица, сообщить еще легче, просто она дает попробовать рабочим пчелам собранный ею нектар или пыльцу.
Животные охотно пользуются и мимикой. Она у них ничуть не беднее, чем у нас с вами, достаточно выразительна и всем понятна. Ну кто же не догадается, что слегка оскаленные собачьи зубы означают: «Не подходи, кусну!» К сожалению, мимические сигналы не всегда имеют такой универсальный характер. Когда взрослый павиан строит малышу из своего стада довольно страшную и неприятную гримасу, можно подумать, что это сигнал угрозы. Но юный шалун оценивает ее абсолютно правильно, как приглашение поиграть.
Мимика человеческого лица нередко дополняется цветовыми эффектами. На лице может вспыхнуть невольный румянец, мы можем густо покраснеть или побледнеть как полотно. У животных и такие сигналы в ходу. Рассерженный хамелеон — цветов миллион в считанные секунды из зеленого перекрасится в черный цвет, как бы предупреждая своего обидчика, что его ничего хорошего не ожидает. Зато весной, встретив самочку, он превращается в миниатюрное северное сияние, быстро-быстро меняя свой цвет, становясь то желтым, то красным, то фиолетовым, как бы говоря своей подруге: «Смотри, какой я красивый и добрый! Иди ко мне, не бойся!»
Эффектен язык красок, но пользоваться им не всегда удобно. Чуть стемнело — кончай разговор. Животные нашли выход из этого затруднения, они обзавелись фонариками. Световая сигнализация очень распространена у насекомых тропических стран и у обитателей морских глубин. Огоньки могут быть цветными: красными, зелеными, синими. Нашим северным лесам природа подарила только один живой фонарик. Летом с наступлением сумерек на полянах и в лесной чащобе загораются веселые зеленоватые огоньки, придающие особое очарование ночному лесу. Это фонарики самочки небольшого насекомого — ивановского червячка или, как его чаще называют,— светлячка.
Ростом самочка невелика, всего два-три сантиметра, с маленькой головкой и грудью и большим брюшком. Вся она буро-коричневого цвета, за исключением нижней стороны трех последних члеников брюшка. Здесь хитиновая оболочка тела прозрачна. Это стекло фонарика, за которым «горит» огонек. В сумерках самочка забирается на высокий стебелек, зажигает фонарик и так изгибает брюшко, чтобы свет был хорошо виден сверху. Этот сигнал означает: «Я тут! Я тут!» На ее призыв спешат самцы. Они значительно меньше самок, имеют крылья и хорошо летают. Ночью самцы снуют невысоко над землей и сверху высматривают огоньки.
Тропические светлячки существенно усовершенствовали световую сигнализацию. У них имеют фонарики и самец и самка, а свет их фонариков прерывистый. В тропическом лесу слишком много светящихся насекомых. Чтобы ориентироваться среди мерцающих живых звездочек и избежать возможной неразберихи, светлячкам пришлось выработать сложную систему сигнализации. Очень интересны обычаи светящихся жуков из Юго-Восточной Азии. Здесь самцы не носятся по ночному лесу в поисках самок. Рассевшись по ветвям где-нибудь на лесной поляне, они все вместе строго одновременно вспыхивают, посылая во мрак ночи сигнал о своем присутствии, и лес озаряется ярким светом, словно кто-то установил в джунглях огромный транспарант вроде тех, что украшают в праздничные дни улицы наших городов. Самкам остается только разыскать компанию кавалеров, определить по частоте вспышек, свои это или «чужие», и выбрать, к кому из них подлететь.
Самки тоже могут сообщить о том, к какому виду светлячков они относятся. Обнаружив сигналы самца, самка отвечает на них своими вспышками через строго определенные интервалы. Каждый вид светлячков пользуется собственным особым интервалом. Выходит, что вспышка света, которую посылает самка, означает: «Я здесь», а интервал времени, который потребовался для ответа, ее имя или, вернее, название вида, к которому она относится, и самец никогда не ошибется.

висит на сосне объявление

Мимика, жесты, световые эффекты и звуковая сигнализация удобны для живой разговорной речи. А как быть, если животные не хотят вступать друг с другом в непосредственный контакт? Что делать, если необходимо повесить объявление? Людей в этом случае выручает умение писать, ну, а животные пользуются пахучими веществами. Запахи надежнее, чем наши обычные объявления. Пахучая метка, оставленная каким-нибудь зверем, обязательно будет замечена. Мимо нее не пройдешь. Запах сам бьет в нос, конечно, если у тебя приличное обоняние.
Язык запахов очень широко распространен в животном мире. Кто только на нем не говорит! Для производства пахучих веществ у животных существуют специальные приспособления — особые железки. У антилоп и оленей они находятся около глаз; у индийских слонов — впереди уха; у хищников — около вибрисс — толстых осязательных волос (усов), растущих на морде; у козлов и серн — за рогами; у верблюдов — на шее; у кроликов — под подбородком; у шимпанзе и горилл — под мышками; у даманов — на спине; на подошвах — у соболя; около хвоста — у лисиц; на бедре — у утконоса; на лбу — у летяги.
С помощью запахов очень удобно метить занимаемую территорию. На границах своего участка животные ставят пограничные столбы, вернее, превращают в них камни, пни, кусты и деревья. Пахучая метка сохраняется несколько дней.

Собаки, волки, лисицы, шакалы «вешают» свои объявления довольно низко над землей или просто оставляют на земле. Это им очень удобно. Странствуя по незнакомой территории, они и сами постоянно принюхиваются к тому, что у них находится под ногами. Козлы и олени ставят обонятельные метки на деревьях, когда трутся о них головой. Соболь границ участка не помечает, зато метит свои охотничьи тропинки, которыми постоянно пользуется, оставляя здесь свои пахучие следы. Наиболее старательно обозначают занимаемую территорию обжоры бегемоты. Они очень боятся, чтобы соседи не проникли в их владения и не нанесли урон запасам пищи. Поэтому они помечают всю площадь своего участка, равномерно рассеивая по ней помет. Такой способ имеет ряд преимуществ. При столь тщательной маркировке владений посторонний рассеянный бегемот не забредет на чужую территорию, а равномерное распределение удобрений весьма благоприятно сказывается на продуктивности сельскохозяйственных угодий.
Запах может выполнять роль удостоверения личности или, вернее, пропуска. Каждая семья общественных насекомых — пчел, ос, муравьев, термитов — имеет свой, только ей свойственный запах. Если муравей или пчела долго странствовали, общались с представителями других семей и «подцепили» чужой запах, домой их стража не пустит. Члены огромной семьи общественных насекомых, живя все вместе в своем тесном доме, невольно пропитываются общим запахом, а вот кролику-самцу приходится специально метить своих детей. Мать сделать этого не может. У крольчих пахучих желез не бывает. Самец сумчатой летяги метит своим запахом самку. Пахучая метка одновременно и обручальное кольцо, и новая «фамилия» по «мужу». Пахучим веществом удобно метить временные тропинки. Если огненный муравей нашел много корма, возвращаясь домой, он время от времени прикасается жалом к земле, оставляя пунктирный пахучий след, по которому побегут за кормом другие муравьи. Чтобы зря не тратить усилий, когда весь корм уже будет собран, дорожные указатели огненных муравьев действуют всего сто секунд. За это время муравей может пробежать лишь сорок сантиметров, но если корма много, к дому движется толпа носильщиков и указатели все время обновляются.
Муравьи, живущие в пустынях, и пчелы, посещающие цветы, лишенные запаха, выделяют пахучие вещества прямо в воздух, и над их трассами постоянно висят ароматные облачка, как над оживленными улицами современных городов облачка выхлопных газов бесчисленных машин.
Запаховые сигналы помогают многим животным, особенно насекомым, находить друг друга. Самка бабочки-павлиноглазки, задумавшая обзавестись потомством, начинает выделять пахучее вещество. Оно действует, как радиостанция, посылающая радиоволны во всех направлениях. Самцы улавливают ее призывы за десять-одиннадцать километров. Шмели в поисках самки вывешивают пахучие объявления о желании вступить в брак на цветах, а чаще — на листьях кустарников и небольших деревьев (чтобы запах цветка не заглушал шмелиного аромата). Для этого он слегка кусает лист, оставляя на нем каплю пахучего вещества. Самка, наткнувшаяся на брачное объявление, останется на ветке поджидать возвращение жениха.
Запах можно использовать и как сигнал тревоги. Обиженный пустынный муравей тотчас же выпустит из челюстей капельку пахучего вещества. Запах за несколько секунд распространится в разные стороны на десять — пятнадцать сантиметров, и все члены муравьиной семьи, оказавшиеся в зоне действия сигнала, тотчас поспешат на помощь. Более дальнодействующий сигнал им не нужен, ведь муравьи не летают и издалека прийти на помощь товарищу все равно не смогут. Сигнал тревоги действует тридцать пять секунд.
Пчелы тоже оповещают об опасности с помощью запаха. Когда пчела жалит врага, то вместе с ядом выделяет и особое пахучее вещество, как бы призывая остальных: «Сюда, на помощь!» Вытащить жало назад пчела не может, так как оно имеет двенадцать зубчиков, направленных остриями назад. Она оставляет жало в теле врага вместе со всеми железами, распространяющими запах, сходный с банановым маслом. Создается такая ситуация, как будто пчела снабдила своего обидчика портативным радиопередатчиком, беспрерывно передающим в эфир призыв о помощи. Теперь врагу не скрыться. Куда бы он ни убежал, радиопередатчик продолжает работать. «Услышав» сигнал тревоги, пчелы устремляются на помощь, стараясь ужалить как можно ближе к источнику запаха. Каждый радиопередатчик работает десять минут.
Осы, прежде чем ужалить врага, обрызгивают его мелкими капельками яда, поэтому их радиопередатчик кажется более мощным, зато работает не так долго.
К обонятельному близок химический язык. Он особенно широко распространен среди общественных насекомых. С его помощью удобно рассылать депеши и письменные приказы всем членам сообщества.
Пчелиная матка держит в повиновении всю свою огромную семью с помощью особого вещества, вырабатываемого ее челюстными железками. Рабочие пчелы слизывают с тела матки эти «приказы» и, передавая друг другу, доводят до сведения всей многотысячной пчелиной семьи. В своем послании матка извещает подданных о том, что в улье все обстоит благополучно, и приказывает спокойно заниматься своим делом.
Рабочие пчелы подчиняются только химическим приказам. Другие распоряжения матки они просто не понимают и оставляют их без внимания. Если матку, не удаляя из улья, поместить в крохотную клеточку, так чтоб рабочие пчелы не могли до нее дотянуться и достать маточное вещество, улей приходит в сильное беспокойство, которое заканчивается тем, что на сотах перестраивают и расширяют некоторые ячейки, а когда из находящихся там яиц вылупятся личинки, их выкармливают одним «маточным молочком», которое раньше, согласно письменным распоряжениям матки, никому не разрешалось давать дольше двух первых дней жизни. Из таких личинок вырастают новые матки. Кроме того, некоторые рабочие пчелы, не получая приказов матки, освобождаются от ее деспотизма и сами начинают откладывать яйца, из которых вырастают трутни. Пчелиная семья выращивает себе новых повелителей.
Химический язык может использоваться в качестве разговорного. С его помощью общественные насекомые обсуждают волнующие их проблемы на своих многочисленных митингах. Кочевые муравьи Америки — эцитоны то живут оседло, то отправляются в двух-трехнедельный поход. С наступлением ночи муравьи выстраиваются в колонны и, забрав весь скарб, личинок и куколок, трогаются в путь. Как они сговариваются, когда начать поход и где его кончить? Кто подает сигнал к выступлению? Оказывается, когда в семье подрастут личинки, они начинают выделять особое вещество, которое слизывают ухаживающие за ними муравьиные няньки и передают остальным членам семьи. Оно, как сигнал горна, играющего «поход», вызывает у муравьев желание кочевать. Когда этого вещества накопится достаточно много и все взрослые муравьи наедятся его вдоволь, то хватают в челюсти личинок и марщ-марш в поход. Но вот прошло восемнадцать-девятнадцать дней — личинки выросли, приступили к окукливанию и больше не выделяют «вещества странствий» — муравьи успокаиваются, делают остановку и живут оседло до тех пор, пока из отложенных маткой яичек не выведутся и не подрастут новые личинки, которые и дадут сигнал к очередному походу. Ученые подсчитали, что муравьиной семье достаточно десяти этофионов — возбуждающих химических веществ, различные сочетания которых дают им возможность «обсуждать» муравьиные проблемы.
Сигнализация с помощью пахучих веществ может использоваться животными как международный язык. Рыбы и головастики жаб при повреждении кожи выделяют в воду специальное вещество, являющееся сигналом тревоги. Серьезные раны у подводных жителей возникают главным образом, когда на них нападают хищники. Именно так и понимают химический сигнал сами рыбы, их мальки и головастики жаб. Чуть струи воды донесут до них информацию о появлении хищника, все стремительно бросаются наутек. Мгновение — и в воде не видно ни одного живого существа.
Среди животных встречаются воришки и жулики. Чтобы беспрепятственно пользоваться чужим добром, они подражают языку запахов своих жертв. Четвероногие и шестиногие жулики пользуются чужими запахами как поддельными удостоверениями личности и пропусками. О взрослых самках, способных в одиночку покорять семьи муравьев других видов, уже было рассказано. Оказывается, что захватчица проникает в их жилище, предъявляя страже у входа фальшивый пропуск. Ее выделения похожи на маточное вещество царицы муравейника, но действуют еще сильнее. Поэтому рабочие муравьи начинают за нею ухаживать, за ее яичками, личинками, куколками. Постепенно они перестают признавать собственную царицу и убивают ее.

Личинка жужелицы-шауми выделяет вещество, сходное с веществом царицы термитника. Предъявив подложные документы, она беспрепятственно добирается до камеры, где обитает царица, и съедает хозяйку дома. Теперь она будет жить в чужом доме, окруженная вниманием огромной армии термитов, которые чистят ее и кормят. Сами термиты — убежденные вегетарианцы. Такая пища не совсем удовлетворяет личинку, и она время от времени разнообразит меню своими благодетелями — термитами.

на иностранном языке

Человеческая речь строится из относительно небольшого числа речевых звуков, которые складываются в фонемы, а из них уже строятся слова. В развитых языках насчитываются десятки и даже сотни тысяч слов. В сравнении с количеством слов, число звуков и фонем, используемых на их создание, ничтожно.
Каждому слову человеческого языка соответствует строго определенное понятие, таким образом они имеют вполне однозначное значение. На овладение языком уходят первые годы человеческой жизни. За это время ребенок овладевает умением разбираться в быстром потоке речевых звуков, учится воспроизводить их, запоминает значение слов и овладевает грамматикой языка — в первую очередь склонением существительных, спряжением глаголов, правилами расстановки слов в предложении, без чего невозможно передать достаточно сложное сообщение.
Ничего похожего в «языке» животных нет. Он состоит из немногочисленного набора отдельных сигналов, предназначенных для выражения эмоций, не имеющих однозначного значения. В различных ситуациях члены семьи или стаи на один и тот же сигнал реагируют по-разному.
Главная черта «языка» животных, отличающая его от человеческой речи, состоит в том, что он врожденный. Учиться ему не приходится. Все животные, о которых здесь говорилось, получают слова-сигналы своего «языка» в наследство от родителей.
Вторая особенность заключается в том, что сигналы возникают у животных непроизвольно, под воздействием эмоционального возбуждения и ни к кому специально не обращены. Одинокий павиан, случайно наткнувшийся в саванне на отдыхающую после сытного обеда гиену, не может не подать сигнал опасности, хотя отлично понимает, что она нападать не собирается, и помнит, что его сигнала никто не услышит. Старая опытная самка, ведущая по необозримым Оренбургским степям многотысячное стадо сайгаков, подает сигнал опасности не для того, чтобы предупредить членов своего стада о грозящей им беде. Просто у нее от испуга вырвался глухой, хрюкающий звук, как вскрикиваем мы, неожиданно дотронувшись до горячего. Однако члены сайгачьего стада реагируют на сигналы безукоризненно. Их поведение тоже непроизвольно. Реакции на сигналы «языка животных» врожденные и входят в число важнейших безусловных рефлексов организма.
Высшие животные способны овладевать «иностранным языком», то есть способны понимать значение сигналов неродственных видов животных. Правда, как говорят педагоги, это пассивное знание языка, всего лишь умение правильно реагировать на его отдельные сигналы. Существуют даже языки, получившие всеобщую известность. В наших северных лесах и лугах таким общеизвестным языком являются сигналы опасности сорок. Внимательному слушателю сорочье стрекотание расскажет не только о том, где возникла опасная ситуация, но позволит приблизительно догадаться о ее характере. Все животные понимают язык сорок, пассивно владеют им, но никто не пытается на нем говорить, не копирует трескотню этих беспокойных птиц.
Активное владение чужим языком тоже известно, но встречается у животных значительно реже. Этим грешат почти исключительно птицы. Некоторые из них вплетают в свою законную официальную песню отрывки из песенок других видов птиц. Их за это называют имитаторами или птицами-пересмешниками. Иногда они умудряются копировать и других животных и вообще самые различные звуки.
В числе наиболее способных имитаторов следует назвать скворцов. Живя подолгу возле человека, он многое заимствует из нашего звукового окружения. Ну, а если скворушке случится попасть в наш дом птенцом, он научится подражать и скрипу дверей, и лаю собаки, и стуку метронома, раздающегося ночью из невыключенного репродуктора.
Некоторые наиболее талантливые имитаторы, в том числе те же скворцы, галки, вороны, вороны, сойки, способны даже копировать слова человеческой речи. Особенно талантливы в этом отношении попугаи. За эту способность попугаев, обычно ярких и красивых, но очень шумных и не всегда добрых птиц, отлавливают в тропических странах и массами привозят в Европу и Северную Америку.
На севере Федеративной Республики Германии, близ небольшого города Вальсроде находится самый большой птичий зоопарк. В нем постоянно живет около пяти тысяч птиц и в их числе много редких. Летом (в остальное время года парк для посетителей закрыт) здесь можно полюбоваться чуть ли не на всех существующих сейчас попугаев. Для них даже построен отдельный дом. Кроме того, часть птиц круглый год живет в открытых вольерах — климат в Западной Германии достаточно мягкий. Многие попугаи отлично говорят, ведь они поступают в парк не только из джунглей, но и от частных владельцев. И хотя парк посещают туристы из всех европейских стран, птицы их намного превосходят знанием самых различных языков. Утром, когда аллеи парка наполняются посетителями, можно услышать реплики пернатых красавцев на десятках языков мира.
Попугаи чрезвычайно способные имитаторы. Их голосовой аппарат устроен так, что им легче, чем кому-либо из животных, подражать звукам человеческой речи, да и другим звукам тоже. Желтоголовый амазон по кличке Бичи, живущий в одном из детских садиков Калининграда, знает шестьдесят слов. Прежде чем попасть к детям, он несколько лет прожил в ресторане большого океанского лайнера, совершавшего туристские круизы по южным морям, и здесь много чего понахватался. Когда в конце обеда повариха начинает разливать по кружкам компот, попка оживляется, возбужденно бегает по жердочке и громко кричит: «Ура! Будьте здоровы!» А потом из клетки раздается мелодичный перезвон — это Бичи имитирует звон хрустальных бокалов.
Наиболее талантливые попугаи-лингвисты способны заучить огромное количество слов — пятьсот — шестьсот. Обычно пернатые говоруны легче справляются с короткими репликами, но могут произносить и длинные фразы из десяти — пятнадцати слов. Сейчас ежегодно проводятся международные соревнования говорящих птиц. В рамках соревнования устраиваются целые спектакли. Некоторые номера программы поразительны. Демонстрировались попугаи, рассказывающие мини-сказочки и мини-притчи, исполняющие песенки и насвистывающие мелодии.

Среди хозяев птиц наиболее популярны короткие скетчи, разыгрываемые человеком и птицей. Французский адвокат Рауль Урс, чьи птицы неоднократно завоевывали призовые места, выступает сразу с двумя птицами — белым африканским попугаем Жакотт и зеленым амазоном Ито. Вот пример такой сценки.
У р с. Жакотт, скажи Ито, чтобы он изобразил кошку.
Ж а к о т т. Ито, изобрази кошку.
И т о. Мяу.
У р с. Еще раз.
Ж а к о т т. Изобрази кошку.
И т о. Мяу!
Пара попугаев датчанина Улфа Олсана не получила приза, так как сумела исполнить только одну сценку, но зато вызвала у зрителей бурные овации. Его воспитанники — серый африканский попугай Коко и желтый какаду Лолита. По команде хозяина диалог начинает Коко.
К о к о. Коко любит Лолиту!
Л о л и т а. Надоел!
К о к о. Коко очень любит Лолиту.
Л о л и т а. Пошел прочь!
К о к о. У Коко есть шоколадка.
Л о л и т а. Так иди же ко мне скорее!
В большинстве случаев владельцы попугаев уверены, что их любимцы все-все понимают и беседуют с нами вполне сознательно. Действительно, попугаи не путают время дня, утром говорят: «Доброе утро!», а вечером: «Спокойной ночи!» Лолита истошно вопит: «Пошел прочь!» — только когда в комнате появляется черный кот. Хозяевам она таких реплик не бросает. Напротив, услышав их голоса в соседней комнате, оба попугая начинают дружно звать: «Док! Док» и «Хозяюшка-душечка!» Все реплики очень осмысленны, но, как ни прискорбно, приходится констатировать, что бойко говорящий попугай не понимает ни одного слова, которое он непринужденно изрекает. Для попугая это всего лишь звуковая игра, в которую птицы играют самозабвенно. Правильно, к месту выданная реплика — надежное средство привлечь внимание хозяина, продлить минуты общения с ним. Нужно признать, что попугаи умеют это делать. Они тонко улавливают характер ситуаций и запоминают, какие реплики в каких случаях следует повторять. Правда, появляются дрессировщики, которые добиваются, чтобы попугаи понимали значение существительных и даже глаголов, которые они умеют произносить, однако трудно судить, насколько это оказывается возможно. Р. Урс уверяет, что оба его попугая отлично понимают значение выражения «Еще раз», охотно повторяя произнесенную перед этим реплику, но не перекувырнутся и не повторят никакого другого действия. Нет сомнений, что попугаи умеют отлично выполнять словесные команды своих хозяев, хотя и не понимают значения самих слов. У человека много отличий от животных. И то, что мы ходим на двух ногах, и то, что у нас вместо лап — руки, и многое другое. Однако эти отличия не так уж существенны: птицы тоже двуногие существа, а обезьяны имеют по четыре руки. Самое важное наше приобретение — психика. Здесь мы далеко обогнали всех животных. Одно то, что мы владеем речью, делает нас существами совершенно исключительными. Ведь никто из животных не смог создать своего языка. Система сигналов, которые используются животными для общения, на человеческую речь совсем не похожа.
Животные не сумели освоить наш язык. Хотя среди них и нашлись талантливые лингвисты, легко заучивающие десятки слов и выражений, но это всего лишь звуковая игра, которая не может считаться даже самой начальной стадией овладения языком. Маленький ребенок, освоивший свои первые десять — пятнадцать слов, имеет гораздо больше прав называться говорящим существом, чем попугай, умеющий повторять четыреста — пятьсот слов.
А действительно ли на Земле нет животных, которые могли бы овладеть речью и стать нашими собеседниками? Еще совсем недавно ученые на подобные вопросы безапелляционно давали отрицательный ответ. Недавно! А вот как они отвечают на подобный вопрос теперь.

Бобо, Уошо и другие

Бобо — молодой шимпанзе. Он еще совсем малыш, ему всего полтора года. Как и полагается обезьяньему ребенку, Бобо пока совершенно беспомощен и нуждается в материнском уходе и ласке. Только матери у него давно уже нет. Ее убили браконьеры в джунглях Конго, а малыша продали богатым американцам.
Пока хозяева Бобо оставались в Африке, обезьянке жилось превосходно. Добрая африканская кухарка, служившая у его хозяев, поила Бобо молоком, варила сладкие кисели и каши, приносила с базара орехи и диковинные африканские фрукты. Целые дни шимпанзенок резвился на площадке около дома, лазил по деревьям, затевал шумные игры с молодым спаниелем Соло, расшалившись, выпускал из хлева поросят и со страшными криками гонялся за ними вокруг дома. Бобо любили и шалости ему великодушно прощали. Но вот срок работы в Африке истек, и хозяева вернулись в Филадельфию. Здесь все изменилось. В квартире на семнадцатом этаже не было вишневого дерева, на которое так любил забираться Бобо, не было розовых, весело визжащих поросят, не было доброго Соло. Не было даже кухарки: прислуга в Соединенных Штатах стоит недешево. На целый день Бобо запирали одного в пустой квартире, и он страшно скучал. Чтобы как-то скоротать время, малыш занимался исследованиями. Любой предмет можно разобрать на мелкие кусочки, чтобы узнать, как он сделан и что находится там внутри. Для этого годились любые вещи, а когда из комнаты вынесли все лишнее, в ход пошли столы, стулья, обои и штукатурка. Бобо строго наказывали, но это нисколько не помогало. Тогда обезьяну продали.
Теперь владелец Бобо — университет во Флориде. Юный шимпанзе стал объектом исследования по программе «Контакт». С новыми хозяевами малышу повезло. Его не заперли в тесную клетку, не заставили целыми днями скучать в одиночестве, а определили жить на небольшой ферме и наняли приемных родителей. Воспитатели Бобо Элизабет и Джон Брауны души не чают в своем питомце. Кроме того, на ферму ежедневно приезжают сотрудники университета, чтобы давать Бобо уроки. Малышу преподают английский язык!
Ученые, внимательно изучавшие животных, давно пришли к выводу, что если из четвероногих обитателей Земли хоть кто-то способен овладеть человеческим языком, то это, конечно, шимпанзе. Даже среди человекообразных обезьян они, по-видимому, самые умные и ближе других стоят к человеку. Однако все попытки — а их предпринимали не раз — не дали ощутимых результатов. Обезьяны упорно не хотели повторять звуки человеческой речи. Ученые, конечно, понимали, что гортань и голосовые связки обезьян устроены далеко не так, как у человека, и издавать членораздельные звуки им нелегко. Однако они упорно продолжали считать, что нежелание обезьян заучивать слова связано не с трудностью воспроизведения звуков, а объясняется главным образом тем, что шимпанзе умственно еще не доросли до человеческого языка. Долго бы еще ученые тешили себя иллюзией исключительности человека, если бы зоопсихологам супругам Гарднер не пришло в голову вместо использования звукового языка, к которому обезьяны явно не приспособлены, обучать их жестовому языку глухонемых.
Глухие от рождения люди не могут без специальной помощи научиться говорить. В развитых странах их специально учат звуковому языку, но это процесс долгий и трудный. Гораздо проще обучить человека языку жестов. Это необходимо еще и потому, что между собою глухие люди только на нем и могут общаться. Жестовый язык бывает двух типов. Существуют языки, где каждый жест означает отдельную букву. Для шимпанзе он явно слишком сложен. При другом типе языка отдельным жестом обозначают целое слово или понятие. Он относительно прост, а многие жесты весьма наглядны, и нетрудно догадаться, что они означают. Чтобы сказать «слушай», указательным пальцем правой руки дотрагиваются до мочки левого уха. Когда ладонь правой руки кладут себе на голову, понятно, что хотят назвать предмет, который мы носим на голове: «шляпу» или вообще «головной убор». Если большой палец правой руки находится во рту, а губы вытянуты в трубочку, как будто вы сосете петушка на палочке, легко догадаться, что данный жест означает слово «конфета».
Для своего эксперимента Гарднеры купили Уошо — молодую самку шимпанзе. У них не было опыта общения с человекообразными обезьянами, и, обучая Уошо, они сами учились работе воспитателя. Перепробовав несколько методов, они остановились на самом простом и надежном. Если Уошо хотели научить слову «шляпа», то сначала показывали ей саму шляпу, а затем брали руку обезьянки и придавали ей такое положение, чтобы получился знак «шляпа». Так повторяли много раз, пока обезьяна не делала попытки повторить нужный жест. Ей не мешали проявлять самостоятельность, но подправляли, чтобы жест был правильным и четким.
В начале обучения Гарднеры опасались, что Уошо будет скучно на уроках, и подкупали ее лакомствами, давая за каждую удачную попытку повторить нужный жест горсточку сладкого изюма. Однако вскоре выяснилось, что Уошо нет необходимости поощрять сладостями. Ведь человеческие мамы не дают свои малышам конфетку за каждую попытку произнести новое слово. Дети начинают говорить в возрасте около года, и первыми их словами обычно бывают «мама», «папа», «няня». У Уошо все шло иначе. Первое слово, которое она поняла, было «смешно», а первым словом, которым она научилась активно пользоваться, стало «еще». Это произошло в тот период, когда старательность Уошо поощрялась изюмом. Съев честно заработанную порцию, малышка складывала руки в знак «еще», и учителям ничего не оставалось, как выдать ей новую порцию изюма.
Овладение первым словом изменило отношение Уошо к урокам. Она поняла, что знаками можно пользоваться с большой для себя пользой, и обучение пошло быстрее. Из забавной игры уроки превратились в настоящее изучение языка.
Начиная свой эксперимент, Гарднеры понимали, что, если они сумеют научить Уошо при виде собаки делать знак «собака», а при виде ореха — знак «орех», это еще не будет означать, что малышка овладела речью. А как научить обезьянку активно пользоваться словами-жестами, они не знали. Помогла творческая активность ученицы. Уошо участвовала в эксперименте на паритетных началах. Она сама догадалась, как пользоваться заученными жестами для активного общения. Уошо сумела понять, что знаком «шляпа» обозначают не только ту шляпу, которую ей показывали во время уроков, но и все другие шляпы и вообще все, что люди носят на голове. Уошо сама сообразила, что жестом «кошка» называют и рыжего кота, живущего на кухне, и злющую черную кошку с соседней фермы, и всех нарисованных кошек, которых ей показывали, и даже забавного котенка, героя серии телевизионных мультфильмов. Малышка без подсказки со стороны учителей начала применять жест «еще» не только, чтобы попросить добавки изюма, но и чтобы ее снова пощекотали. Уошо очень любила подобные забавы.
За три года обучения Уошо овладела восьмьюдесятью пятью словами. Проще других она усваивала такие слова, как «дай», «открой», «кукла», так как их использование всегда поощрялось: малышке что-то давали, выпускали погулять, вручали куклу. Некоторым словам она научилась сама. Все ее воспитатели в присутствии Уошо разговаривали лишь с помощью языка жестов. Учителям казалось, что это будет способствовать более быстрому обучению обезьянки, и они не ошиблись. Таким словам, как «зубная щетка» и «курить», она научилась, «прислушиваясь» к разговорам окружающих людей.

Иногда Уошо сама придумывала новые жесты-слова. Обезьян не назовешь особенно чистоплотными существами. Когда малышка отправлялась к столу, ей приходилось надевать нагрудник, чтобы она в процессе еды не испачкала себе всю грудь. У Гарднеров не было полного словаря глухонемых, как правильно назвать нагрудник, они не знали и воспользовались для его обозначения словом «полотенце». За один урок Уошо не запомнила, как производится этот жест, и, когда ей на следующий день показали нагрудник, она просто очертила у себя на груди то место, на которое он надевается. Позже Гарднеры узнали, что нагрудник глухонемые обозначают именно таким жестом.
Много нового внесла Уошо в использование выученных ею слов. Она самостоятельно научилась ругаться и нашла в своем словаре наиболее подходящее для этого слово. Им оказался жест «грязный». Учителя использовали слово «грязный» в смысле «запачканный», «загрязненный». Малышка же стала ругать словом «грязный» других обезьян, всех неприятных для нее животных и людей, чем-нибудь ее обидевших или не поспешивших выполнить ее просьбу.
Уошо научилась правильно употреблять многие слова, которые и детям даются нелегко. В ее словаре имеются личные местоимения «ты», «я», «он» и такое полезное слово, как «пожалуйста». Обезьянка редко забывает им воспользоваться. Конечно, было бы большой ошибкой думать, что Гарднеры воспитали чрезвычайно вежливую обезьяну. Уошо употребляет «пожалуйста» как слово-усилитель, вроде слов «обязательно» или «непременно», легко заметив, что любая ее просьба, сопровождаемая этим словом, выполняется быстрее и охотнее.
Заучив первые восемь слов, Уошо сама научилась их комбинировать, строя фразы сначала из двух, а потом из трех и большего количества слов. Ее первыми фразами были: «Дай сладкий» и «Подойди открой».
Предложение вовсе не является простым набором слов. В любой фразе они выстраиваются в строгом порядке, определяемом грамматикой языка. В английском языке порядок слов более жестко запрограммирован, чем в русском. Строя предложение, Уошо тоже пользовалась определенными правилами. Ее жизнь организовали таким образом, чтобы у ученицы было больше поводов обращаться к воспитателям. Все шкафчики, ящики, холодильник в помещении Уошо тщательно запирались, а ключи хранились у учителей. Чтобы достать оттуда какой-нибудь предмет, малышке приходилось просить людей: «Открой ключ пища», «Открой ключ чистый» — так называлось мыло, «Открой ключ одеяло», «Открой ключ кукла».
Когда Уошо хотелось, чтобы ее обняли, пощекотали или выпустили из запертого помещения, она чаще всего «говорила»: «Ты я выпустить», то есть местоимение «ты» ставила перед «я». Менее жестко она выдерживала порядок применения сказуемого. Чаще всего оно оказывалось на самом последнем месте или ставилось перед «я»: «Ты щекотать я».
Уошо научилась употреблять много различных оборотов. Освоила употребление отрицания «нет» и «не», научилась отвечать на вопросы и сама смогла их задавать. Диалоги с обезьянкой не сложны, но это настоящие диалоги.
У о ш о (увидев пакет). Что это?
У ч и т е л ь. Фрукт.
У о ш о. Фрукт хотеть.
У ч и т е л ь. Кто хотеть фрукт?
У о ш о. Уошо фрукт.
У ч и т е л ь. Что Уошо фрукт?
У о ш о. Пожалуйста, Уошо фрукт дать.
Знакомясь с речью Уошо, нужно помнить, что здесь дан точный дословный перевод ее реплик. Поскольку слова обезьяньего языка — это жесты, они не могут склоняться и спрягаться. Осуществляя перевод, существительные правильнее использовать в именительном падеже, а глаголы в неопределенной форме.
Окончив пять классов, Уошо освоила сто шестьдесят слов. Не много? Действительно, это гораздо меньше, чем у трехлетнего ребенка. Но общаться с обезьяной можно. Все ее обезьяньи проблемы вполне укладываются в ее словарные возможности. Уошо оказалась не очень способной к «языкам». Сейчас по разным лабораториям мира живет и учится уже около сотни шимпанзе. Наблюдения за ними показали, что многие из них значительно способнее Уошо. Маленький смешной шимпанзенок Элли только за первые три месяца своей жизни выучил девяносто слов, по одному новому слову в день! Хочется напомнить, что человеческие дети в три месяца произносить слова еще не умеют. Речь у них начинает развиваться в конце первого — в начале второго года жизни.
К крайнему удивлению ученых, обезьяны оказались способны «думать вслух» на вновь освоенном ими языке и использовать его для общения друг с другом. Однажды удалось подсмотреть, как Уошо, оставшись одна, рассматривала в журнале картинки. Увидев тигра, малышка сделала знак «кошка», а наткнувшись на рекламу какого-то вина, где были изображены бутылки, воспроизвела жест «пить». Закончив пятилетний срок обучения, Уошо была переведена в колонию еще необученных обезьян и там постоянно пыталась с ними общаться, требуя: «Банан дать», «Ты обнять я», «Ты я щекотать». В конце концов через полгода некоторые обезьяны не только научились понимать отдельные жесты, но и сами начали пользоваться ими. А чуть позже она уже всерьез взялась за воспитание приемного сына и добилась в этом деле серьезных успехов.
Изучение говорящих обезьян начато недавно. Пока имеется очень немного наблюдений над их общением. Даже когда остаются наедине два обученных языку шимпанзе, беседы не бывают особенно содержательными. Чаще всего высказывания содержат какие-нибудь просьбы, а собеседник «молча» выполняет или игнорирует их, не удостаивая соседа ответом. Вот, например, такие беседы двух малышей Бруно и Буи. Они неразлучные друзья, живут вместе и вместе шалят. Каждый владеет сорока словами. Если одному из малышей дать что-нибудь вкусненькое, то второй начинает клянчить: «Дай еда пить... дай пить... Бруно, дай». В этих случаях Бруно молча отбегает в сторону и спешит уничтожить лакомство. Когда роли меняются, Буи ведет себя так же. Однажды, когда Бруно уплетал изюм, Буи решил схитрить и, подойдя сбоку, предложил пощекотать товарища, видимо рассчитывая, что он от радости забудет о лакомстве и этим удастся воспользоваться. В ответ Бруно просигналил «Буи, я еда». Возможно, он хотел сказать: «Не приставай ко мне, я ем!» В другое время на предложения: «Бруно, подойди», «Бруно, обними» отказа обычно не бывало.
Маленький Бобо, о котором уже говорилось, специально готовится для изучения общения обезьян. Ежедневно после уроков его возят на соседние фермы, здесь живут и учатся сверстники. Когда в словаре самых способных обезьян накопится до пятисот слов, их объединят и будут изучать обезьяньи разговоры. В этом эксперименте Бобо предназначается роль воспитателя. Дело в том, что он оказался очень способным лингвистом. Мало того, что за первые полгода малыш овладел ста пятьюдесятью словами, у него оказался хорошо развит «речевой» слух. Бобо легко запоминает устно произносимые людьми слова и помнит их перевод на язык жестов. Поэтому его используют в качестве переводчика. Когда Бобо привозят в гости к товарищам и малыши затевают шумные игры, воспитатели, сидя в сторонке, время от времени командуют: «Бобо, скажи Доре, чтобы она не трогала кошку!» Или: «Бобо, скажи товарищам, чтобы шли за изюмом». Так приучают обезьян при общении друг с другом чаще пользоваться жестовой речью.
Несмотря на впечатляющие успехи шимпанзе, далеко не все ученые согласны называть систему жестов, с помощью которой общаются с обезьянами, настоящим языком. Вряд ли они правы. Хочется думать, что «говорящие обезьяны» в конце концов переубедят этих скептиков. С точки зрения учения академика И. П. Павлова, жестовый язык шимпанзе вполне достоин называться второй сигнальной системой. Таким физиологическим термином ученый назвал человеческую речь. Во всяком случае эта система коммуникации заслуживает того, чтобы называться начальной стадией развития второй сигнальной системы.

Умеют ли животные думать? ........................................................................................................ 3
На пьедестале собака ...................................................................................................................... 8
Шаг первый ..................................................................................................................................... 16
В младших классах .......................................................................................................................... 43
Среднее образование ...................................................................................................................... 77
В старших классах ........................................................................................................................... 115
Потребность общения .................................................................................................................. 157
Рубеж (вместо эпилога) .................................................................................................................. 196

Потребность общения

Оглавление